Work Text:
Завтра Джон уедет. Когда-нибудь он может вернуться, а может и никогда. Просто время незаметно пробегает между людьми, и встречи через годы - жалкие попытки наскрести крохи узнавания - «а помнишь…», « мы вместе…», «да-да, так всё и было…». И всё сказанное вслух отличается от накарябанного в сердце упоения, заразившего мозг безумия.
Но Шерлок не даст Джону забыть. Ни в коем случае.
***
Спустя 9 лет
«А помнишь то дело, ту игру».
Помнишь легкость адреналина, разлитого в воздухе, детали, затеявшие прятки, и твоё плечо у моего. Ты рядом.
«Конечно, было опасно. И весело».
Ты был великолепен. А мне жутко хотелось спать, весь мир ещё больше поблёк, всё застилало туманом, закладывало уши. И только ты был по-прежнему ярок и пробивал ко мне дорогу сквозь толщу смешавшихся красок.
«Да. Марта тогда объявила нас карающими рыцарями закона».
Да, Марта. Кхм. Не стоило лишний раз тебе говорить. Она умерла 2 года назад. Но слова ведь были сказаны, хорошие слова от хорошего человека.
«Она… ».
Как много она значила для тебя? Ты был с ней в последние минуты - рыцарь, получающий благословение от королевы на долгий путь, на верность себе, защиту и оберег, напутствие счастья. «Храни себя, мой мальчик», - уверен, она сказала именно так.
«Ещё чаю?»
Ритуалы и традиции действительно спасают, когда нечего сказать, когда не хочется говорить. Может нам просто посидеть молча, отдав наше время потрескивающим уголькам камина, спрятав мысли в еле угадываемых тенях, в спокойном дыхании и чуть обжигающем коньяке, почти незаметном в терпком горячем чае.
«Было бы неплохо. А как там Молли?»
Сейчас мы переберём всех знакомых, и надо будет уходить, хотя мне хочется продлить эту встречу. И вспомнить тебя прежнего, из нашей последней встречи, из нашей последней ночи. Сравнить задыхающегося тебя, потного, бешено нагоняющего сбегающие секунды, с тобой же, мирно сидящим в кресле, нога на ногу, и предлагающего этот грёбаный чай. Когда же ты успел стать вежливым радушным хозяином? Тебе эта классика лжи не идёт. Зачем ты пригласил меня?
«У неё всё хорошо. Вышла замуж».
Мы будем говорить о наших знакомых. Майкрофт, Молли, Гарри, Грэг, сотрудники Ярда. А потом ты уйдёшь. Ничто тебя не удержит. Неужели ты не вспомнишь наш вечер, я надеялся…
«А у тебя кто-то есть?»
Прошло столько времени, это нормально, ты больше не взбалмошный подросток, каким оставался даже после тридцати. Ты научился ценить людей, уважать сантименты. Где твои обличительные задорные речи, полные огня и остроумия? Ещё более глубокий и веский голос звучит по-прежнему волшебно, но безжизненно, отрешенно. Ни тепла, ни чувств. Никого.
«Я не меняю своих решений».
У меня не осталось даже тебя. Это не ты постучал сегодня в дверь и вошёл в комнату. Это воспоминания привели тебя как лунатика, а потом кинули в кресло рядом с камином. Ты очнулся, не понимая, куда занесло твоё промоченное дождём тело. Ты пропах улицами моего любимого города с горьким примесом долгожданной и ненужной свободы. И в душе твоей пересыпаются пески пустыни, дуют вечно одинокие опаляющие ветра - мне уже не понять тебя, а тебе - меня. Зачем ты пришёл?
«Думаю, мне пора».
Мне не вынести тяжелой тишины, лучше ты останешься для меня тем искренним безумцем, которым был в этот же вечер ровно девять лет назад. Когда я ещё что-то значил для тебя.
«Хорошо. Надеюсь, мы скоро увидимся ещё раз».
Ложь. И ты знаешь это. Завтра ты уедешь из Лондона, в дом родителей, оставшийся после их смерти тебе и Гарри, и никогда не вернёшься. Мы просто стали другими.
***
Шерлок не даст Джону забыть. Ни в коем случае.
И они оба помнят, как всё было, даже став другими, даже спустя девять лет.
Флэшбэк.
Скрипучие ступеньки к комнате, запевшие петли, шорох одеял - Джон не спит и приподнялся взглянуть на вошедшего. Шерлок сначала сел на край кровати, и лишь потом, набравшись молчаливой решительности, забрался в нагретое пододеяльное пространство.
Осторожно, боясь, что Джон разбушуется, категорически откажет и выгонит наглого соседа, Шерлок навалился сверху. Он бы сказал: «Пожалуйста». Если бы умел. Тёплое тело, мягкое, в постепенно испаряющемся сне - Джон возражающе выдохнул. Потом, наверное, вспомнил, что завтра покинет эти стены надолго, и уверенно запустил руки в волосы Шерлока, оттянул его от себя.
В уже утреннем полумраке, глаза казались чёрными, бездонными, пугающе чужими.
- Возвращайся. Обязательно вернись, - Шерлок почти приказывал, если можно что-то приказать шёпотом. Руки Джона крепче сжались, причиняя боль, а затем потянули Шерлока на себя.
И он ответил губами в губы - «хорошо», разделяя это обещание в поцелуе, растворяя в смешавшейся слюне, растирая между языками до нехватки воздуха, до головокружения, до пресыщения.
«Ты видишь, как мне больно. Очень. Чувствуешь».
«А мне? Ничуть не меньше. Ничуть. И хорошо».
Шерлок, наконец, оторвался от губ и спустился ниже к шее, груди, животу. Стянул с Джона штаны и разделся сам. Ближе, честнее, горячее.
Он бы хотел почувствовать Джона в себе, всегда хотел, но сейчас Джону лучше запомнится боль. И честно, он боялся быть похожим для него на кого-то в этом положении. Поэтому облизывая собственные пальцы, проталкивая их в сжатый неподатливый анус Джона, лаская его член - он был уверен в своём первенстве и своей уникальности.
«К чертям эту стену. Ты меня ни с кем не спутаешь. Никогда не забудешь».
Болезненно откинутая голова Джона, обнаженная шея, стоны - тоже никогда не изгладятся из памяти Шерлока. И вот Джон не выдерживает напряжения, дергается под соседом, с усилием приподнимается, притягивая Шерлока ближе, насаживаясь до конца.
Единый стон, наслаждения и боли - Джона бьёт дрожь, его подводят мышцы, хотя это и достаточно очевидно, однако Шерлок смотрит в восхищении, целуя рот, наполнившийся безвкусной слюной от небольшого шока, пока Джон не успевает быстро сглатывать.
Шерлок движется сначала осторожно, постепенно теряя контроль и начиная вколачиваться широкими сильными движениями.
«Та ли это боль, что у тебя на душе».
«Не та, но эта заглушает всё, что болит».
Оргазм Шерлока, кажется, настигает обоих. И после нескольких минут успокоения, он склоняется и вылизывает член Джона, но старания остаются без ответа.
- Не надо, прекрати! Оставь, Шерлок, я не хочу, - Шерлок расстроено ложится рядом, обнимает Джона. И оба, измотанные, проваливаются в сон.
***
- Джон Уотсон, именем закона, вы арестованы…
- Вы имеете право хранить молчание…
- Вы обвиняетесь…
Эти и остальные привычные слова Грэг повторял сотни раз и никогда с такой болью.
Утром гостиная встретила Джона молчаливым Шерлоком, восседающим в театральной позе на кресле и закрывшем глаза. И Грэгом сожалеющим, с неохотой захлопнувшим пасть наручников на руках, жизнь даривших и жизнь отбиравших.
На сердце любящем и прощающем. Бесстрашном и сильном. Оно не предаст и будет молчать сколько нужно, долгие годы.
Всегда, если понадобится.