Archive of Our Own ^beta

I. ГРАФ НАБЕДРЕННЫХ
Морозно. Петерберг не спит всю ночь.
Луна над ним бела, как орхидея.
Она уйдёт, рассвет займётся, рдея,
И заново раскрасит полотно
Картины «Новый день для Петерберга» —
Название банальное, но пусть.
…Душа моя, бокал ваш снова пуст?
Шампанского! За свежие побеги,
Пускай растут, назло всем холодам,
Сметая все заслоны и преграды!
…Я обещаю, что сыграю вам,
Когда-нибудь… Как будто вы не рады?
Идёмте. Целый город отдан нам,
Его знобит, трясёт и лихорадит.

II. ВЕНЯ
Его знобит, трясёт и лихорадит,
Но холод ни при чём, причина в нас.
Он нас обоих мучает сейчас —
Зачем, за что, какой причуды ради?
Зачем же было звать «моя душа»,
Зачем трепать чудовище по шерсти
И ждать, когда, взахлёб напившись мести,
Я расхочу терзать и разрушать?..
Мы дали волю городу. А сами
Рискнём свободой насладиться?..
Но
Проступит явь за праздничными снами.
Взлетим ли? Упадём? Мне всё равно,
Когда за ужас, выдуманный нами,
Мы пьём победы горькое вино.

III. ЗА’БЭЙ
Мы пьём победы горькое вино,
Взахлёб, не видя дна в узорной чаше,
Раскрашенной зимой… Здоровье ваше!
Не встать бы утром с болью головной.
И Петерберг гудит, как барабан,
Тревожно, гулко. Он силён и молод,
Совсем как я, и я гляжу на город,
И я с ним пью, и вместе с ним я пьян.
В конце концов, мосты все сожжены
И паспорт с ними.
Я не жду награды.
Ведь для любви бумажки не нужны,
От города расписок мне не надо.
Мы нежно и взаимно влюблены,
Но слишком рано проводить парады.

IV. ПЛЕТЬ
Но слишком рано проводит' парады.
Мы показали силу. Что тепер’?
Кто затаится, словно хитрый звер’,
И бросит’ся однажды из засады?
Я не боюс’ боят’ся за того,
Кому решил отдат’ свою свободу,
Он прыгает в опасност’, словно в воду,
Как будто наглост’ защитит его.
…Однажды он рассорится со всеми,
И в пропаст’ упадёт, в конце концов.
Ну а пока… пока что — наше время,
Наполненное кровью и свинцом,
И город наш. И, как бывает в сем’ях,
Нам отвечат’ за промахи отцов.

V. СКОПЦОВ
Нам отвечать за промахи отцов,
А мне отдельно — даже и за имя.
Его бы сбросить, скрыться за другими,
Не слышать больше: «Что? Ах, тот Скворцов…».
Охрана Петерберга… В их сердцах
Сейчас убийца. Но и руки наши
В людской крови.
И страшно, что не страшно
Мне примириться с этим до конца.
И совесть полинявшую мою
Кому охота слушать?
Мерзки зверства,
Но всё-таки… Увы, я признаю,
Что цель порой оправдывает средства.
Особенно сейчас: мы на краю,
Нам принимать тяжёлое наследство.

VI. ПРИБЛЕВ
Нам принимать тяжёлое наследство,
И город потрепало. Но сейчас
Так хочется поверить во всех нас,
Сумевших устоять.
Признаться, лестно
Услышать петербержский частый пульс,
Ведь это мы ему не дали смолкнуть,
И город не в крови, а в снеге мокнет,
И лучше уж метель, чем град из пуль.
И за семью не волноваться можно…
За две семьи.
Пусть с мамой и отцом
Я встрече рад, но хочется до дрожи
Взбежать через ступеньку на крыльцо —
И в дом, где друг молчит о чём-то сложном,
К замёрзшему стеклу припав лицом.

VII. ЗОЛОТЦЕ
К замёрзшему стеклу припав лицом,
Я выгляжу, наверное, курьёзно.
Мы победили. Колебаться поздно.
…Наш старый мир разбился, как яйцо,
Пора смахнуть его скорлупки в угол
И новый мир выращивать. В печи.
Ах, батюшка, спасибо — научил
Играть с судьбой легко и без испуга.
Так в путь! Опасность ждёт нас за углом!
…Надеюсь, что недолгое соседство,
Мой друг, вы тоже вспомните с теплом.
Прошу вас: сохраните это место.
Я начал беспокоиться за дом.
Я навсегда теперь простился с детством.

VIII. ТВИРИН
Я навсегда теперь простился с детством.
Не ждите Тимку. Он, как сон, как гость,
Ушёл.
В кармане драном гнутый гвоздь
Оставил мне в печальное наследство,
Да эхо крика: мы же не хотели! —
Да тень свою, дрожащую в углу,
В дыму табачном, на сыром полу,
Замёрзшую, без разума, без цели.
Какая орхидея сможет выжить,
Питаясь кровью?..
Больше не могу.
Я никого не подпускаю ближе.
Любви не жажду. Почестей бегу.
Но не забыть, не вычеркнуть, не выжечь:
Всё начиналось с крови на снегу.

IX. МАЛЬВИН
Всё начиналось с крови на снегу,
Но иногда кровопусканьем лечат.
Раз новой жизни мы пошли навстречу,
То пистолет не зря я берегу.
Лишь тот, кто сам ружьё способен взять,
Готов решать.
И принимать на плечи
Последствия.
…Кровопусканьем — лечат.
Без небольших погрешностей нельзя
Увы, никак.
Нельзя совсем без жертв.
Приходится признать, ошибки будут.
Когда стоишь на новом рубеже,
Не спрашиваешь: кто, зачем, откуда.
Теперь граница позади уже,
Но кровь уйдёт, и смолкнут пересуды.

X. МЕТЕЛИН
Но кровь уйдёт, и смолкнут пересуды,
И граф Метелин-старший со страниц
Истории сотрётся. В вихре лиц
Имён и судеб превратится в груду
Обрывков фраз, чужих воспоминаний,
Разменянный, как карта за столом.
Я так мечтал, что дома будет… дом,
Но смерть встаёт стеною между нами.
Я графа ненавидел!..
Перед светом
Мечтал унизить, в нашем же кругу…
Но чем мне жить, когда отняли это,
Когда вся жизнь была – назло врагу?..
Касаюсь осторожно пистолета.
Я справлюсь? Да. Уверен, что смогу.

XI. ГНЫЩЕВИЧ
Я справлюсь? Да. Уверен, что смогу.
А кто не верит — пусть сойдёт с дороги,
Пока не сбили. Волка кормят ноги,
Пусть я не волк, но мчусь я сквозь пургу
Чужого праздника, гремящего вокруг.
Что ж, c’est la vie, ведь нужно и кому-то
Остаться трезвым и трудиться.
Due to
Changed circumstances происходит вдруг,
Что сел за руль и прочих не спросил
Ещё недавно собиравший блюда
И рюмки со стола. Des imbéciles
Всё спишут на судьбу — и позабудут
Как мы, mon frère, бежали со всех сил,
Не веря ни в случайности, ни в чудо.

XII. ДРАМИН
Не веря ни в случайности, ни в чудо,
Мы отстояли город. Хорошо.
Эх, водки б — и расслабиться душой,
Но рано — нам работа есть покуда.
Выкапывать динамики с утра
(как ни крути, а славно загремело!),
Поэтому сперва закончить дело,
А там и отдохнуть всем нам пора.
И Хикеракли так считает тоже,
Смеётся, перекрикивая гул
На улицах.
И замолчать не может,
Хохочет и сгибается в дугу,
Как будто бы ему открылось, что же
Мы выстроим на светлом берегу.

XIII. КОЛЕНВАЛ
Мы выстроим на светлом берегу
Иную правду.
Холодно. Светает.
Порой решишь, что силы не хватает,
Но мчишься, задыхаясь на бегу
И слыша за спиной тяжелый ропот —
Грохочет голос города в ушах,
Неистовая жадная душа
Ждёт наших действий, алчет и торопит.
Но нелегко, вступая в новый мир,
Не подхватить душевную простуду,
Вступая в дрязги с близкими людьми
И глядя на суды и самосуды…
…В мечтах я вижу, леший всё возьми,
Страну, где долг и разум спать не будут.

XIV. ХИКЕРАКЛИ
Страну, где долг и разум спать не будут,
Увидел я во сне и закричал.
Куда пойти?
Где отыскать врача,
Чтоб научил смотреть на мир, как люди?
Не лечат дурней.
Пойлом из Тьвери
Осталось надираться по старинке,
А после другу страшные картинки
Показывать да сказки говорить.
Уж лучше бы, друзья, мы больше пили,
Экс-пе-ри-мен-та-ми подтверждено,
Что спирт внутри не оставляет гнили…
Но что теперь? Теперь — смотреть в окно,
А поутру хлебать, что наварили.
Морозно. Петерберг не спит всю ночь.

КЛЮЧ. РОЙШ.
Морозно. Петерберг не спит всю ночь.
Его знобит, трясёт и лихорадит,
Мы пьём победы горькое вино,
Но слишком рано проводить парады.
Нам отвечать за промахи отцов,
Нам принимать тяжелое наследство.
К замёрзшему стеклу припав лицом,
Я навсегда теперь простился с детством.
Всё начиналось с крови на снегу,
Но кровь уйдет, и смолкнут пересуды.
Я справлюсь? Да. Уверен, что смогу.
Не веря ни в случайности, ни в чудо,
Мы выстроим на светлом берегу
Страну, где долг и разум спать не будут.