Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Когда война закончится – им вернут человеческий облик.

Даже психолога дадут. Может быть групповые тренинги. Научат нормально жить, если простым языком.

Тех, кто не знает ничего кроме голоса хэнза и грохота разрывных снарядов. Кого штабные терпят рядом только на коротком поводке, с разобранным оружием и фиксирующим ремнем на курке. Но лучше все-таки обездвиженных до базовых функций.

– Хорошая пушка, да? Дави посильнее, она под тебя прогнется.

И будет стрелять метко по всем врагам нашей родины. Трепеща от величия возложенной на них цели. Не нарушая правила – ведь это же человек? Солдат, как и на той стороне. Спасенный от смерти с подачки правительства.

С выбитой короткой инструкцией и техникой безопасности где-то возле серийного номера. За войну трижды обновляли.

– Знаешь, это звучит неплохо. – Сигарета тлеет в его зубах. – Вкусишь все блага. Женщины, развлечения. Что там тебе нравится?

– Да, неплохо.

Красивая ложь.

Chapter Text

13 хорошо помнит.

Его хэнз – спокоен и собран. Он сидит возле оружейной единицы часами перед подключением, что-то долго муторно рассказывает. Очень тихо – эхо ангара совсем неразборчивое.

– Ты похож на меня.

На полевых испытаниях он не торопится. Говорит, что нельзя так сразу сработаться, но времени у них нет. Так что пусть этот «первый раз» будет одолжением. Для общего блага.

Цель достигается за рекордное время.

И втягиваться так легко – задача, еще одна задача. И решать – как попадать в десятку.

– Я так странно себя ощущаю от одной этой штуки, – он показывает на свою имплантированную руку. – Слабо представляю, что с тобой происходит.

– Какое тебе дело.

– Ты же теперь мой партнер.

13 лающе смеется. Звучит пошло и неоднозначно от того, кто с таким трепетом поправлял ему форму перед вылазкой.

– Моя рука – просто код. Ты меня можешь и не слушать.

Но всё больше кажется, что хочется слушать только его – не отребье из штаба, не вшитую программу. Просто слушать его монотонную речь вместо сводящей с ума тишины. Ту самую, которую он услышал первой и запомнил.

Что они – хэнз и оверэкстенд, стрелок и пушка – похожи.

– Как ты его легко обуздал, так держать.

Хэнз молчит. Он знает правила – теперь код в его руке унифицирован. Уникален. Один на двоих. Теперь в его руке и человек, и уничтожающий армии берсерк. Подчиненная оружейная единица.

– Ну что, с почином нас, – он устраивается рядом в фургоне. Достает из кармана пачку сигарет. Закуривает сам, предлагает. – Мне говорят, я так быстрее умру от рака, чем дождусь славного возвращения на гражданку. Не хочешь?

Убирает обратно.

Двигает вещмешок подальше, забираясь на сиденье с ногами. Он похож на того, кто и правда получает удовольствие от этой сигареты.

– Мне стоит отработать свой долг, – чуть тише говорит он. – Теперь мы будем один на один еще долго. Давай. Скажи. Что ты хочешь взамен?

Взамен. Поощряющего голоса программы и долбящего в голову того химического коктейля, которым его накачали под завязку. Лишь бы ластился к кормящей его руке. Лишь бы выполнял задачу.

13 сидит неподвижно. Не смотря на тряску по бездорожью.

– Можешь рассказать еще раз: почему мы похожи.

– Конечно.

13 хочется стать продолжением его руки.

Chapter Text

– Знаешь, как тебя зовут на языке моего деда? Пишем «13», а читаем «Джузо».

Для 13 номер – это имя. Тринадцать – спокойно. Тринадцатый – приказным тоном. Моя счастливая тринашка, как ты на своих двоих дошел – голосом личного инженера.

Ваша вспомогательная оружейная единица номер 13. Кого прикажете порвать, сэр?

У него нет прошлого имени, оно в секретных папках архива. У него нет настоящего имени, какого-нибудь человеческого. Или того, какое чаще дают домашним питомцам.

Снисходительно выдергивая из кучи морд. На первый взгляд одинаковых.

– Можно я буду называть тебя Джузо?

Не более чем установка.

– Да.

– Мне кажется, тебе не хватало имени.

Кажется. Цифра 13 въелась в его кожу слишком глубоко. Ее не смыть простым «мне кажется, так играть в напарников правильней». И в человека играть легче, ты же не свихнувшийся экстенд?

Только всё чаще танк оказывается ближе по духу, чем обычный солдат. Танк, у которого есть серийный номер. И наводчик – у которого есть имя. Наводчик, который дает танку имя и надеется, что оно убережет его. Наделит какой-то сверхъестественной силой.

Он имеет на это право.

– Надеюсь у тебя будет повод воспользоваться этим именем, Джузо.

13 отзовется на него.  

Chapter Text

Оружие требует ухода.

– Давай гляну. Ну что ты, дружище, – тянет за портупею.

Больше или меньше – зависит от модели. И от целей. И от предпочтений.

– Обслуживание не требуется.

Хэнз закуривает, на секунду словно теряя интерес, но вновь тащит вниз:

– Сядь.

13 беспрекословно опускается. Быстро, но почти бесшумно – замирает так.

Рядом с ним кладут инструменты.

А движения хэнза легки и педантичны: он делает это почти играюще, чуть ли не лучше инженера. Или только потому что это делает именно он. Разбирает, зачищает, смазывает, протирает.

– Люблю револьверы, – бормочет себе под нос он. – Совершенно неприхотливые.

13 прислушивается: как щелкает барабан. Чувствует, как тот кладет живую руку на его шею, проводит большим пальцем по позвонкам. С горячим дыханием на загривке и запахом его сигарет.

И это системное «правильно», клокочущее, несравнимое ни с чем другим. Долбящее в голову адреналином. Словно сейчас нужно будет убивать.

У него взгляд все тот же.

– Что-то не так?

Тот вздрагивает и тут же усмехается:

– Всё в порядке, – хлопает по плечу. – Никак не привыкну, что затылком ты тоже видишь.

Не так хорошо, но все же.

– Теперь я понимаю, почему ты так любишь свою сбрую, – он поднимает защитный чехол, распутывая все пряжки.

Стальные крепления звенят на коричневой коже основы. Под ней отполированный корпус ствола не заметен на солнце. И в песчаных бурях не так беспокойно.

Первый ремень хэнз застегивает стоя сзади. Второй – справа, придерживая за челюсть. Спереди – перед стволом – даже он маячить не рискует. По крайней мере сейчас.

– Ты уже остыл с боя, а грудная клетка ходуном ходит, – отпускает язычок ремня, кладет искусственную руку между лопаток. – Может быть это нормально? – тушит сигарету ботинком. – Нам не говорили.

Напарник поправляет защитный чехол – на какие-то миллиметры. Но руки не убирает, поглаживает стык под челюстью, где гладкий металл переходит в шершавую обшивку. И вот он уже сидит перед 13, расслабленно потягиваясь.

– Теперь получше? – косится.

Система молчит.

– Я в норме.

Он же и есть неприхотливый револьвер.

Chapter Text

[Восстановление позвоночной конструкции: завершено]

Вздергивается. Хватает воздух – широко открытым ртом – и тут же откашливается. Скопившаяся кровь в глотке стоит комом, свистит на каждом вдохе.

[Состояние боя: не подтверждено]

– Дыши, 13, дыши. – Укол инъектора в руку. – Я рядом.

Сильно пахнет гарью. И вокруг – тихо, пусто. Он поворачивается, немного приподнимаясь, смотрит на своего хэнза.

– Все закончилось, – гундит тот с зажатой в зубах сигаретой. В тени шляпы не разобрать его взгляд. – Ты выполнил свою работу. Я штабу доложил.

Он сидит рядом за спиной, упершись на согнутые ноги. Вертит в руках пустой шприц. 13 слушает, как металл стучит об металл, снова расслабляя саднящую шею, неохотно, чуть отводя голову назад.

[Защитный протокол: завершен]

Вкус у крови на языке дрянной.

Такой же дрянной, как слетающие тормоза – одно нажатие на крючок.

– Меня подбили?

13 помнит преимущество. Что это была одна из простых миссий по захвату стратегического объекта – они зачищают, остальное не так важно. Иногда даже не важно, что ноги по колено в трупах. А впереди только больше и больше.

– Нет. Просто не повезло, – хэнз показывает наверх, на крышу разрушенного здания. – От выстрела обвал… Этого я не учел. Но ты сам выкарабкался.

– Значит, ты тоже был рядом. Позади, – голос всё еще свистит.

Мужчина ухмыляется, поправляя шляпу. Достает флягу, быстро откручивает крышку, перебираясь ближе. Он придерживает за челюсть, вливая немного в глотку, и переводит ладонь на горло. Осторожно разминает, пока не упирается пальцем в кадык.

– Давай. Ты это или проглотишь, или откашляешь, – давит сильнее.

Вдох – со свистом. Выдох – снова заходится кашлем, отплевываясь от сгустков. Перемещаясь в удобную позу и упираясь руками, приподнимается, почти садится. Изгибается.

Следующий вздох дается легче. Второй. Третий.

– Вот и славно, – тот хлопает его по морде.

Отдает флягу, и 13 постепенно начинает ощущать ее прохладу в руке. Затем напряжение. Затем боль. От плеча и до самих пальцев – спавшим ограничителем.

13 помнит выстрел, грохот. И что он делает как-то так: хватает за бок, прижимает-фиксирует под собой, как можно ближе. Где безопасней.

Хэнз на секунду замирает.

– О нет, приятель, второй раз за сегодня твои нежности – лишнее, – смеется.

Его тело приятно-теплое как и всегда. И он не сопротивляется, только успокаивающе гладит грудную клетку, шею, голову. Разве что не приговаривает: хороший экстенд, хороший, молодец. Закрепляющим поощрением за правильно исполненный трюк.

– Это лишь защитный протокол. Программа.

– Но эта программа часть тебя, – он смотрит снизу вверх, в его глазах что-то отдаленно напоминающее счастье, – напарник.

Chapter Text

– Ничерта не видно.

Они на холме. В нескольких километрах ниже по склону – их цель.

Но ее даже 13 различить не может, только по приборам. Их окружает ночная темень с затянутым тучами небом и ливнем сплошной стеной. Муссонные дожди в пустыне.

Слишком много помех.

Экстенд вскидывает голову, пытается отряхнуться. Вода ручьем бежит по спине.

Шуршит ткань – хэнз натягивает капюшон плаща, закрывая ПНВ от воды. Снова сверяется с картой. Смотрит куда-то вперед, в непроглядную мглу с косой блестящей в зеленом свете прибора рябью.

В пустых окнах домов маячит тусклый свет.

Блестит молния.

– Так невозможно, – накрывая лизну ладонью бухтит напарник. – Как в болоте.

Гремит гром.

Хлюпает глина под ногами, налипшая комьями на одежду.

13 снова отряхивается, нагоняя за пару шагов. Кажется, хэнз тоже замечает огни – одним движением приказывает остановиться. Команды простые: приподнимает сжатую в кулак руку, медленно опускает ладонью вниз и отходит назад.

Приготовиться стрелять.

Наколенник скользит по грязи и «якорить» развернувшуюся гаубицу невозможно. 13 замирает, цепляясь всеми шпорами за грунт. Немного наклоняясь и наводясь на цель.

Со вздернутой черной клешни стрелка спадает рукав.

[Протокол ведения боя: запущен]

Он медлит.

– Черт, не закурить, – слова тихие, неразборчивые, только по губам прочитать. Хэнз поворачивается к 13, вместо глаз блестит линза прибора. – Ты думаешь это справедливо, так нападать?

Скорее закончить и просушиться – наверно это единственное, что звучало бы сейчас уместней.

– Цель захвачена, – голосом программы.

– Абстрагировался, значит. – Выдыхает. – Впрочем, будь у меня такая возможность, тоже бы не чурался.

Резко опускает руку.

Звучит выстрел.

Chapter Text

Чирк.

Липучка поддается не с первого раза.

Серый крест Edelfäule осторожно откладывает в сторону.

Чирк.

– Может, найду у кого сигареты выменять, – задумчиво произносит хэнз.

Поверх кладет нашивку GSU. Тянется ко второму плечу.

13 щелкает барабаном на руке, наблюдая за его движениями.

– О, ты обо мне волнуешься?

Он знает, как расправляются со снайперами на базах. Потому что они играют не со смертью, а скорее в охотника и дичь. Убивают без риска для себя. Не жертвуют своей жизнью.

– Я слышал, на этой базе до сих пор нет оверэкстендов, – продолжает щелкать.

Чирк.

Больше снайперов они ненавидят «Благородную гнить». За то, что при зачистке косят всех: раненных, медиков, гражданских. За гнусные методы.

– Заберу провизию, детали задания и обратно. Не беспокойся.

Злые языки говорят одного из тринадцати операторов порешали.

– Я пойду с тобой.

– Зачем создавать конфликт, Джузо, – он собирает нашивки и прячет в подсумок. Заворачивает вниз петлицы на воротнике. – Они неплохие ребята. Да и… приказа остаться на базе не было. Хотя я бы принял душ. – Закуривает, зажимая сигарету в зубах и продолжая ковыряться в вещмешке. – Покой нам только снится.

– Они и без знаков отличия узнают.

– По коду? – хэнз постукивает по своему запястью, словно вспоминая. – Что я – штабс-ефрейтор? Наводчик-оператор? Наверху прекрасно понимают ситуацию и сами рекомендуют снимать нашивки. И я очень надеюсь, что у них были причины не оставлять нас на этой базе не только потому что генералы решили прогнать южный фронт в ритме галопа… Совсем забыл.

Чирк.

Сдергивает нашивку XIII с груди. Закидывает вещмешок через плечо, поднимаясь.

– Я мигом.

13 щелкает барабаном.

Нужно достать инъектор.

Chapter Text

Прихватывает за плечи. Одними пальцами скользит по ключицам, груди. Надавливает на мечевидный отросток. Прижимает ладони к ребрам. И снова вверх уже по спине.

Слишком близко.

От него не пахнет алкоголем. Он делает это четко и осознанно, как выполняет приказы.

Прижимается щекой к шее. Колет его привычная щетина.

– Ты только не цепеней, Джузо, – тихо бормочет. – Хорошо?

13 медленно выдыхает. Он и не цепенеет, он – не знает, как подступиться. Между ожогом и пулевым на спине. Ремнем протеза, проходящим подмышкой и расчерчивающим лопатки.

Накрывает рукой вспомогательный мозг, поглаживая основание шеи. И хэнз на это клюет. Чуть вздрагивает, подается. Под ладонью ощущается слабое гудение. Вторую кладет ниже поясницы. И, возможно, ниже дозволенного – уже поверх штанов.

– Так? – смотрит на хэнза. На его мокрый загривок.

– Так, – по голосу он сосредоточен. – Попробуем еще раз. Как только войдешь в боевой режим – смотри на меня и слушай. Именно меня, не то дерьмо, что творится у тебя в голове. Да?

Экстенд кивает.

– Молодец. – Кладет транквилизаторы ближе. Постукивает искусственной рукой по спине – что и без слов накрывает. – Начинай.

Щелкает позвоночник.

С секундной смертью.

[Протокол ведения боя: запущен]

И словно глушит все. До базового: изогнуться, хватануть больше воздуха как перед топящим погружением. С тяжестью нулевой конфигурации.

[Поиск цели]

И поддается установке, вытягивает шею, водит мордой. Крепко цепляется пальцами за поясницу, до сдернутых повязок и шипения хэнза. 13 напирает на него, почти поднимаясь.

Но целей нет.

[Запрос авторизации]

Хэнз отдергивает руку от спускового крючка, хватается за челюсть. Удерживает. Заставляет всеми своими рецепторами обратить внимание.

– …Джузо, слышишь? – снова дергает. – Зафиксируйся на мне.

Гладит по шее, по налитым кровью мышцам, часто сокращающейся грудной клетке. Что всё поле зрения сужается до него одного.

Программа обращает внимание. Как на раздражитель.

13 обращает. Как на приласкавшую руку.

И наклоняется к своему хэнзу, ожидая команды. Хорошей покорной пушкой. До мелкой дрожи на руках. Заправленный невыплеснутой энергией под завязку.

Сильнее сжимает, притягивает. Так, что липкая кожа касается груди. И это явное без датчиков сердцебиение напарника – колотящее до потряхивания. Но его лицо без страха и смятения. Его взгляд – цепкий, изучающий, холодный.

А тело горячее – на контрасте.

– Не веди себя как инструмент, – этот голос знает и экстенд, и программа. Спокойный, ровный. Значит, всё идет по плану. – Слышишь, Джузо?

13 поворачивает голову и медленно кивает. Немного распрямляется, насколько позволяет развертка. И число дыхательных движений доходит почти до нормы.

Почти.

Потому что поглаживания хэнза ему по-человечески приятны.

– А ты боялся меня поломать.

Он слышит его голос четко как никогда.

Chapter Text

– В инъекторе две дозы. Для стойкого эффекта вводите обе. При поломке иглы – повторить. При недостаточном результате – повторить. Снабжение по требованию.

Ему отдают контейнер.

– ВОЕ сам знает, что делать. Вы только следите за исполнением. Рекомендуем увеличивать дозировку при непосредственной близости войск союзников.

В этом контейнере двадцать ампул в металлической оболочке. По расчётам инженеров примерно на неделю. С фактической нагрузкой – ровно на три дня.

Большая часть лежит в вещмешке. Несколько в переднем кармане. Пара штук в его подсумке и у 13.

– Насколько я знаю, тебе тоже скоро придется пользоваться транквилизаторами.

– Мне пока своих хватает.

Чиркает спичка. Загорается огонек, выхватывая сигарету из сумрака и тут же затухая. Тлеющая точка перемещается туда-сюда.

– Тебе отрезать руку жаль не было? – спрашивает 13, повернув голову. – Если бы я не дался, это было бы напрасно.

Хэнз медленно затягивается.

Протезированная рука, в которой он сейчас держит сигарету, – единственное объединяющее их. Но не более чем локальная копия ядерного чемоданчика. По крайней мере, 13 хочет в это верить: что служить хэнзу только приказ.

– Потерять руку – не такая уж большая плата за шанс потягаться с вундерваффе, – тихо посмеивается. Дым клубится вокруг его рта. – Тем более мои шансы были велики.

Тактику на первых двенадцати объездили: когда помягче, когда погрубее. Дожимая подкреплением от программы и болью. На тех пушках, которые оказались непокорными для объявленных стрелков. Проявляли индивидуальность. Не выполняли прямые приказы. Были плохими солдатами.

– Мне просто интересно, – он наклоняется, немного потягиваясь, – ты такой из-за транквилизаторов. Или все-таки это твой настоящий характер.

На него падает тусклый свет из щелей забитого досками окна. Кирпичная стена греет спину, раскаленная о дневную жару. Ночью даже в полуразрушенных зданиях не так холодно.

– Хочешь проверить?

– Нет. – Смеется. – Мне жизнь дорога. Да и… слышал, крышу без препаратов оверэкстендам рвет знатно. Хотя ни разу не видел, поэтому и спрашиваю.

Хэнз смотрит внимательно, как на какой-то диковинный экспонат. Под его взглядом сидеть неуютно. Дотлевает отведенная в сторону сигарета. Впрочем, он имеет на это право – 13 хмыкает, сгибает-разгибает пальцы, поворачивая ладонями вверх. Припоминает.

– Это слабость с мелкой дрожью. Боль можно купировать. А ощущение, что ты на ногах стоять не можешь, остается. – Слышит вздох. – Ты разочарован в этих байках?

– Да. От штабных звучало в разы красочней, – последний раз затягивается и тушит сигарету, – как можно подержать денек без транквилизаторов, а потом готового на всё забрать. Значит, мои шансы и правда были близки к нулю, напарник.

– Бред.

Но в этом есть доля правды. Только синдром отмены ничего общего с буйством не имеет.

У напарника на лице добрая полуулыбка. Он сползает по стене и закидывает под голову сумку, откладывая шляпу в сторону.

– Я вздремну пару часиков, и мы выдвинемся. Хорошо? Ты тоже отдохни, здесь безопасно.

Хэнз недолго ворочается, бурча что-то несвязное себе под нос. И становится тихо.

До. Одури. Тихо.

Нервно сглотнув, 13 достает инъектор.

Chapter Text

Этот подъем кажется вечным.

– Экипировка – хрень, – едко плюет хэнз. Подтягивается на руках, почти ползком забираясь на приступок. Его форму можно выжимать. – Такая местность для работы двенадцатой группы. Еще эта жара…

Он снимает флягу с разгрузочного пояса, стаскивает зубами перчатку. Быстро умывает лицо и шею – на деле размазывает пыль, теперь она разводами. Косится на 13.

– Не перегрелся еще, Джузо? Что смотришь?

13 отворачивается. На самом деле жарко, и ремень давит на пасть, что не открыть. Словно этот знойный воздух может хоть немного охладить систему.

– Я могу помочь, – задирает морду, там метров пятьдесят до обрыва, – немного осталось.

Так даже будет быстрее.

Сцепив зубы, хэнз вешает флягу на место. Без обыденного «нет», «я в состоянии сделать это сам», «это не твои проблемы». Все его слова про напарников и совместную работу сразу теряют смысл.

На упрямстве и карабкается.

Но даже этого упрямства не хватает на последний рывок. На самую малость – он останавливается у края, вцепившись в скалу. Упершись в нее лбом. Тяжело дышит. И выходит из оцепенения только дернутый за жилет.

– Отпусти меня.

13 затаскивает наверх одним рывком.

– Не волнуйся, ты легкий, – наклоняет голову.

Извернувшись, напарник хватается за руки:

– Отпусти. Меня. – Выдыхает. Злобно посматривает из-под шляпы. – Я солдат. Мне нужно быть готовым ко всему.

– Ну… ты сильный. Для солдата.

…Для человека, – хочет сказать 13. Опускает на землю подальше от обрыва.

Жарко. Даже тень не спасает и ее слишком мало в полуденном солнце. Ему жарко – экстенду пустыни с лучшей системой теплообмена. Хэнз должен давно лежать в нокауте и пускать вязкую слюну на песок. А он ходит, внятно говорит. Язвит.

– Дай расстегну, – мужчина садится рядом в тень, возится с ремнем чехла. – Так лучше.

Через два глубоких вдоха и правда внутри становится прохладней.

Хэнз снова умывается. На этот раз смывает пыль. И отглатывает воды.

– Будь тут противник, я бы не смог ничего сделать.

– Это моя забота.

Протез лежит мертвым грузом – вспомогательный мозг «плавится» не у него одного.

– Знаешь. Когда я попал на эту проклятую войну, я делал всё, чтобы выжить. Но когда увидел их – оверэкстендов военного образца – понял насколько проигрываю. По силе. По скорости рефлексов. По всему, над чем трудился, чтобы приспособиться. – Закуривает. На секунду примолкает. – Красивая зажигалка, да? Командующий подарил. Он был любителем окопного творчества.

Винтовочный патрон. Фитиль. Кремень. И спаянно на коленке. В руке из плоти и крови выглядит громоздко, неестественно, чуждо. Отторгшимся куском.

– И, когда тест на совместимость оказался положительным, я подумал, что это мой шанс занять своё место. О ВОЕ слухи уже множились как о настоящем гнилье. Но, впрочем, кому гнило, а нам всё мило. – Убирает зажигалку в карман. – Командующий говорил не соваться. Да только они попали в осаду и погибли.

– Какой смысл в этом? – 13 смотрит на тлеющую сигарету.

– М?

На лицо в тени шляпы.

– В том, что ты говоришь.

На его ухмылку.

– Мой отряд уничтожили. А я думал, что обуздаю чудо-оружие и буду выживать в этом аду лучше них. Только я ошибся. И всё, что мне говорили, оказалось брехней. – Хэнз кивает, будто сам себе. – Ведь вундерваффе такой же. Для спасения собственной шкуры готов прогнуться. Хороший солдат. Такой же инструмент, как и я.

Он закидывает вещмешок за спину, тяжело поднимаясь.

Им нужно занять позицию до заката.

– Разве это не занятно, напарник?

Chapter Text

Он взволнован. Это видно: по его быстрым шагам, по его подведенному к животу протезу, по узкой полоске рта. По тому, как он открывает уже вскрытый до него конверт, как выуживает прочитанное до него письмо. Разворачивает. Жадно пробегается глазами по тексту.

13 заглядывает через плечо. Но тут же отстраняется, заметив взгляд хэнза.

– Она тебе здоровья пожелала, Джузо, – тот усмехается.

Ему это здоровье нужнее.

Он с уже обыденным быстрым щелчком закуривает, крутя письмо в пальцах. Делает это легко и непринужденно, будто часом ранее не держался за него обеими руками.

Для 13 бумага кажется слишком хлипкой, чтобы дойти до фронта.

– Она же не знает кто я.

– Конечно. И цензоры не должны знать, иначе всё, – выдыхает дым. – Она волнуется, что я один, потому что ушел из отряда. Вот и пишу, что не один.

На деле он пишет редко. Раз в пару месяцев – последние полгода зачастил. А ответ получает еще реже. Хэнз говорит – цензура. 13 верит – хлипкая бумага. Чего незаконного может написать девушка?

– Она хоть знает, что тебе руку отняли?

– Нет, зачем это?

– Приедешь – разочаруется.

Наверно хэнз пишет о чем-то бытовом. Вроде того ужасного сухпойка. Не менее ужасной погоды третью неделю. Что он мокрый и промерзший до костей.

Не пишет же, что попал под обстрел, что рана гноит, температура третий день. Что сверху давят, просят быстрее, четче, уверенней. «У тебя есть пушка, сам можешь отлежаться».

Что отряд погиб.

И что теперь его напарник – не_напарник, оружие, инструмент – упрямый приласканный револьвер.

– О чем ты ей пишешь?

Хэнз поджигает письмо, и оно медленно тлеет, зажатое в стальных пальцах.

– Что люблю ее. Что у меня всё хорошо, ведь у меня есть ты, а мы – хорошая команда. Скоро вернусь.

Кусочки золы падают на землю.

Он не хранит письма.

Chapter Text

Чем тяжелее инструмент – тем лучше лежит в руке.

Тем проще с ним управляться, осознавая как на рефлексе, на что он способен. Он не только тяжел – он откалиброван, налажен, заряжен. Им лично. Он готов показать себя во всей смертоносной красе.

И одно касание будоражит кровь сильнее боя. Сильнее адреналина и отражающегося в глазах страха.

– Сегодня у нас много работы, Джузо.

Сегодня программа не будет молчать. Сегодня рука не оскудеет на разрушения.

Палец давит на крючок – программа давит протоколом боя. И перед оружием помеченные цели. А перед стрелком – проигравшие естественный отбор.

Он ненавидит ближний бой. Наблюдать, как бесшумно работает ВОЕ: солдаты кричат, стучат ногами, смеются с трелью винтовки, глядя на свою смерть, а смерть настигает тихо, отточено, с редкими щелчками расширений. В его личном оружии много секретов.

А неизвестность пугает похлеще грубых военных машин.

Он идет следом по трупам, привычно курит сигарету. Как в иллюзии, скрытой завихрениями дыма и бьющим в нос едким запахом. Нет, он идет по собственным страхам прошлого, укрощенным этой рукой с этим оружием.

Он видит в этих трупах свою молодость. Свой отряд. Все свои принципы. Как сам втаптывает их в грязь, а внутри ничего – пусто, не шевелится, не щемит. Всю жалость отдал в свое безжалостное оружие, всю свою боль – переложил на его механизм подавления.

Сочащимся едким плодом познания с гнилой сердцевиной. 13 принял его.

Он сеет хаос по своей воле. Он ведет свою страну к победе. Он заканчивает войну, в которой варился всю свою жизнь. И думал, что будет вариться до самого гроба.

Теперь не допустит.

Оседает пыль и стихают крики.

13 тащит к его ногам штабного. По форме сразу видно. Еще живого, дышащего, извивающегося в цепкой хватке. Он горд своим трофеем. Всегда приносит избранные цели с немым: Хочешь, освежую его при тебе. Тебе нравится. Я вижу. Слежу за твоими руками.

Требованием. Желанием. Чем-то глубинным и не похожим на его 13. Чем-то зеркальным ему самому.

Они разворотили этот муравейник.

И теперь он видит в военной единице не просто свое оружие, вложенное в руку. Не просто безумный, бездушный, безотказный предмет, не ощущающий боли от ран, не отличающий свою кровь от чужой. Он видит отражение себя.

Оно прекрасно.

Протокол завершается одним простым жестом. Отступать. Этого берем с собой.

– Не беспокойтесь, – тихо произносит хэнз, смотря сверху вниз, – он не причинит вам вреда. Пока я не скажу.

– Да пошел ты.

Еще один жест – раздавленная под пальцами кость. Пронзительный крик. Возня ботинками по пыли.

Хэнз видит частое дыхание 13, его вздрогнувшую от вопля голову. Но держит он всё так же крепко. Это больше не рвущий глотки вундерваффе, жаждущая крови программа, это его солдат и напарник. Его покладистый инструмент. Приятной тяжестью лежащий в руке.

Их похвалят за хорошего пленника.

– Мы друг друга поняли. Да?

Опасно не само оружие.

Опасна рука, которая его держит.

Chapter Text

Хэнз стоит позади.

Он показывает на себя, на свои глаза, на него – быстрыми движениями – я слежу за тобой.

– Я тоже слежу, – говорит 13, не оборачиваясь.

– Очень хорошее зрение. – Он обходит, несерьезно чеканя каждый шаг. – А ты мне что-нибудь покажешь?

13 помнит более сотни базовых сигнальных жестов. И более тысячи их комбинаций. Это не сложно.

Прижимает руку к груди, показывает на него, резко поднимает, складывая в пистолет на полусогнутой – я твоё огнестрельное оружие. Затем вновь показывает на него, на себя и похлопывает по плечу – ты мой лидер.

– Всё о своем, – усмехается напарник. Медленно затягивается, так же медленно выдыхает дым. – Знаешь, я заметил. Ты реагируешь на тон голоса. В бою ты должен быть сосредоточенным на работе, а не на мне.

– Это влияет на мою продуктивность?

– Можно так выразиться. Да и до тебя пока докричишься.

Тяжело различить, когда вокруг столько звуков.

– Честно сказать, в отряде мы даже трети жестов не использовали. Без надобности это, – посматривает на 13. – Но с тобой имеет смысл попробовать. Покажи еще.

Экстенд старается не торопиться: Я. Вижу. Показывает вперед. Четыре пальца и складывает в неплотно зажатый кулак. 500 метров. Машет в сторону от себя.

Хэнз напрягается, быстро достает из сумки бинокль. Всматривается в горизонт. На четыре пересекающих пустыню бронетранспортёра.

– Союзники, – уточняет 13.

Тот хмыкает. Два раза подводит руку к себе – 13 подходит. Приподнимает сжатый кулак, медленно указывает ладонью вниз – 13 опускается рядом на колено. Вздергивает пальцы пистолетом и указывает на цель, поднимает вверх – 13 наводится с раскрытой разверткой. Он ждет и программа ждет. Они будут стрелять.

Уверенные команды.

– Ты готов убить своих? – ослабляет руку хэнз и сдвигает шляпу. – Ты же не Веррат Дрейзен.

Не отвлекаясь от установки, 13 показывает на него и снова хлопает по своему плечу. Расслабляется только заметив поднятую ладонь.

– Значит, блокировки нет, – его голос какой-то севший, бесцветный, настораживающий. – А они сильно рискуют.

Он смотрит в бинокль на съедаемые зеркальными потоками силуэты машин. Пока они не скрываются за барханом.

Сглатывает.

– Проверим еще несколько команд.

С этого дня 13 следит за его руками.

Chapter Text

Ослабляет ремни и расстегивает пряжки. Снимает чехол.

Считает отметины на оружии.

– Тебе не больно?

И подносит руку к стволу, проводит сначала не так гладко и уверенно: двумя пальцами от мушки до рамы. Сразу одергивает. И наблюдает с интересом за реакцией.

А 13 даже распробовать не успевает этот момент, схожий с шуточным пиханием локтем. Ну, трогает, что с того. Не он первый, не он последний. Его пушки касалось много рук, много восхищенных взглядов главнокомандующих, инженеров.

У людей есть такое свойство – трогать странное.

Даже если это всего лишь единица измерения. Тринадцать ВОЕ – тринадцать стволов.

– Не чувствуешь?

Второй раз давит сильнее, сразу четверней, суставами по стали. Всё так же неприцельно: жмет ближе к курку, хватает за рукоятку. Это грубо, решительно, как овладеть долгожданным трофеем – и в этой игре он тот самый трофейный револьвер со свежей маркировкой поверх вражеской.

13 дергает – хэнз сжимает сильнее, пока тот не упрется дулом в грудину, не склонится, не схватится за бедра в попытке удержаться. Это сбивает. От этого скрежещет хребет.

– Не нравится, Джузо? – спрашивает над головой с цепким взглядом.

– Мало приятного.

– А на мне покажешь, каково это?

13 неподвижен, он не понимает для чего эта грубость. Хэнз всегда опрятен, застегнут на все пуговицы и молнии. Но его тело легко нащупать через жилет, зажать с двух сторон. Перехватить руки, надавить между лопаток, прижать к своему колену.

В этом виде есть своё удовольствие.

Как напрягаются его мышцы вслед за мышцами экстенда. Похожей реакцией. Проступающими венами.

И вот уже контроль над напарником в его руках.

– Да, чувствую себя беспомощно.

А 13 чувствует себя странно. Это не совсем то, что он должен делать. Его работа – служить и защищать, отдать этому всего себя. На нем столько слоев непробиваемой брони, с ним намного сложнее, так не сработает – прижать к колену. К нему нужен подход.

Хэнз изворачивается из хватки скользким угрём. И третей попыткой – конкретно и прицельно – проводит ладонью по стволу. Медленно. Очень медленно. Так, что 13 подаётся сам, накрывает его руку своей, жаждет повтора. Близость с модулем будоражит, его трение, живая рука на подбородке.

– А так?

13 задумывается на секунду. Затем тянется к хэнзу, осторожно касается его шеи и проводит сверху вниз кончиками пальцев в такт поглаживаниям. Он сейчас открыт перед его руками. И ему так же приятно? Ведь хэнз продолжает, расстёгивает верхние пуговицы формы и отводит голову. Садится на колено к экстенду. И снова возвращается к оружию обеими руками.

– Ты получаешь столько же удовольствия? – сипло спрашивает он.

В ответ – молчание, крепкая хватка на спине, прижатый к щеке металл. 13 притирается к нему стволом жестко, уверенно давит острыми углами. До таких же отметок, как и у него. Ровных. Резанных. Как ножом по коже лица.

Хэнз не отводит голову. Нет. Он только иногда отвлекает, поглаживает, когда 13 задирает морду, прижимает его к груди, размашисто водя по спине, шее, затылку – туда-обратно, глубоким вдохом компенсируя сразу два.

Останавливается, только ощутив солоноватый вкус во рту.

– Это было опасно… – говорит хэнз, растирая кровь по щеке. – Но не так больно.

– Опасно, – повторяет за ним 13, пытаясь осознать что натворил. На нем тоже его кровь.

Теперь ему придется считать отметины на напарнике.

Chapter Text

День стартует с вечера.

С шума радиостанции и короткого шифра координат. С быстрых сборов, накинутой маскировочной сетки на вещи. Захода солнца. Прибора ночного виденья на глазах хэнза.

Перелома нулевой конфигурации, и крепкой сильной хватки руки на спусковом крючке. И мягким [Протокол ведения боя: запущен].

У программы 13 женский голос – у его тринадцатого позвоночного ангара. Она вшита в него требуемым дополнением, помощью нервной системе. И она может полностью его заменить.

Программа может говорить за него. 13 иногда слышит, как хэнз ведет с ней своеобразный диалог.

– Сколько до цели?

[452 метра. Рекомендуется фланговый огонь]

– Будем стрелять отсюда. – Сжимает зубами сигарету, затягивается. – Нет времени.

[Траектория стрельбы не оптимальна]

– Цель в поле видимости.

[В соответствии с протоколом требуется смена позиции]

– Джузо, будем стрелять отсюда. Это возможно? – Касается плеча. Прислушивается к тишине. – Джузо?

– Возможно.

Поутру: проверка, доклад. Время на отдых до включенной рации и цифр новых координат.

Дальше – дело привычки. Замкнутым днём сурка.

Программа бдит их сон. Программа подсказывает алгоритм поведения. Тактику боя. Программа спорит. Программа настаивает. Однотипным повтором.

Программа может вести его в бой и двигаться за него: ровно, четко, отлажено. По пунктам. Когда в каждом повороте и в каждом взмахе есть смысл, рациональность траты ресурса. Это видно в его изогнутой фигуре, хищной боевой стойке, полной развертке. Пружинящем напряжении. Достижении цели сквозь сопутствующий урон.

Программа – захватчик. Она делает шаг вперед, 13 – два назад. Затем они меняются. И так раз за разом. Зациклено.

Хэнз получает от программы сломанные ребра, глубокие гематомы, вывихи, ушибы. «Я думал, ты меня прикроешь», «Я думал, ты придержишь» или наоборот «Схватишь меня не так сильно». Программе человек не так важен, главное неповрежденный модуль.

Еще один оборот.

13 контролирует весь этот бой. Сдается только под конец.

Программа тянется к руке стрелка – покладистым ВОЕ, она и есть ВОЕ с человеком внутри. А 13 добровольно поддается этому. Совместным движением и странным ощущением в теле.

– Эй, Джузо, как ты там? – скребет по чехлу с усмешкой. – Не отмалчивайся, я вижу, что это ты. Программа держит морду ровнее.

– Я в норме.

Мелкая дрожь не дает покоя. Он достает транквилизатор в инъекторе и вводит одним ударом.

– Не переживай, мы поработаем над твоей программой. – Хэнз лениво посматривает из-под шляпы и трет свежие шрамы на скуле. – Не зря же тебе её дали.

Ночью 13 опять проснется от толчка. Ложной тревоги. Будет следить за огнями на горизонте, медленно скрывающимися в полумраке.

Завтра их ждет очередной повтор. Очередное перетягивание контроля между двух крайностей. Спор хэнза с программой в попытке сработаться. Сравнение программы и Джузо так, как он видит со стороны.

Когда-нибудь напарник точно услышит:

– Цель поражена. [Новых целей не обнаружено]

И день сурка разомкнется, обретая чуть больше смысла.

Chapter Text

Первые несколько дней 13 не может говорить. Или не хочет, пока никто не требует.

– Как ты себя ощущаешь?

Мужчина смотрит на него, отстегивая ремни одной рукой, а его протез висит без движения. 13 перед ним – вытягивается по стойке смирно.

– Каково быть оверэкстендом?

Он не знает другого.

Перед зеркалом ему хочется снять с себя форму и осмотреть целиком. Он так и делает. Жаждет почувствовать что-то чужеродное в своем облике. Но и в одежде и обнаженно он видит только себя. Это всецело он и иного быть не может.

Экстенды на базе – карикатурные, странные. У них длинные ноги, торчащая грудина, множество рук. Их лицо с человеческими глазами и голова на длинной шее. Они то ли скалятся, то ли улыбаются. И крепко держатся за выданное оружие или просто не могут его отпустить.

Тоже – не говорят.

Их силуэты как у пришельцев. И они не носят форму.

А 13 без формы ощущает себя некомфортно.

– О, ты думаешь над моим вопросом? – замечает хэнз и садится возле на пол, стягивая сапоги. – Погоди, сейчас.

Ему нечего делать в отсеке с боевыми экстендами. Без приказа и сопровождения. Вести себя самовольно, вызывающе, совсем не как солдат. И быть перед ним так, в чем мать родила, без особой причины.

Таким он кажется еще меньше. С упертым в бок протезом и ремнем через подмышку. Он ровно складывает вещи и подходит к зеркалу.

В отражении они почти идентичны.

В отражении по сравнению с человеком 13 не выглядит как другие оверэкстенды. У него нет динамически выгодных ног. Его грудная клетка не уменьшена за ненадобностью. Его руки не превращены в два пулемета. Зато встроено в голову оружие – только этим и отличается.

– Мне хочется знать, потому что мы похожи. – Хэнз поворачивается к нему. – Почему ты выбрал такое тело?

13 не помнит, почему. Кто, пытаясь утолить свои желания, решит стать таким как те экстенды – чудовищами. И таким как он – подчиненной оружейной единицей.

Это просто безумие.

– Мне обещали, что ты сможешь говорить. Я взгляну… на твою глотку?

Рука тянется к челюсти. 13 опускается на колено, послушно открывая пасть. На лице хэнза проскальзывает испуг, почти незаметно. Затем замешательство. И привычный интерес. Он придерживает за подбородок и касается языка, растягивает вязкую слюну межу пальцами.

– Ты внутри из плоти и крови. Или из чего-то напоминающего это, – ухмыляется. – Похоже, у тебя есть связки, и твой голос будет настоящим, когда разработаешь.

Он наклоняется, и 13 смотрит на его спину, на проступающий позвоночник под кожей. Это человек для мирной жизни, а 13 – тоже человек, но для войны.

Это значит быть оверэкстендом?

Хэнз заправляет футболку и, похлопав по плечу, подает форму. Очень просто, как ни в чем не бывало. И 13 хочет ответить. Он пытается сказать, пока невнятно и хрипло, давя на шею пальцами:

– Спасибо.

Тот кивает.

И продолжает наблюдать.

– Знаешь, номер 13, – наконец, говорит он. – Я бы тоже выбрал себе такое тело.

Chapter Text

– Ты знаешь, когда серая гниль становится благородной?

– Когда её применяют для создания вин.

Для 13 серый крест Edelfäule не ассоциируется ни с чем благородным. Это разрушающая трудноконтролируемая сила: амбиции операторов, оставшиеся в своём уме ВОЕ. Очень шаткий механизм.

На войне не нужно быть человеком.

На войне не нужна вся эта херня из их солдаткой книжки, где десять заповедей на первой странице. Их можно прочесть. Поглумиться над каждым черным по песочному слову.

Воевать с честью, достоинством – крайняя степень кровавого зверства.

Быть при отличительных знаках – и огребать трижды от разъярённых и раздосадованных баз, с завистью поглядывающих на выданное оружие. Донос за доносом. Уже перестают вызывать.

Не убивать сдавшихся в плен, не оскорблять и унижать – варьировать методы: выкручивать руки, выбивать челюсти, отрезать пальцы, выкалывать глаза, потрошить кишки под обезболом. Топить с мешком на голове до полного изнеможения.

Неприкосновенный красный крест и гражданские – по прямому приказу расстрелянные из арт-установки деревни и полевые госпиталя. Без предупреждения. Ночью. Чтобы не спасся никто.

Умереть во сне – не самое страшное. Страшно: серая гниль в легких, пустившая споры уже глубоко.

– Тогда становится благородной, Джузо, – четко и зло продолжает хэнз, – когда серую гниль правильно используют и своевременно устраняют.

Говоря, что делают это во благо. Ценители наслаждаются вкусом вина. На костях.

Chapter Text

Ему говорят: держи, хорошо держи, чтобы не рыпался. Отстегну нахер его имплант. Помощников нет. Как и наркоза.

Исколотый всеми шприц-тюбиками – как оператор вопит. 13 не знает, куда себя деть от этого воя. Поэтому он подчиняется – держит, чтобы не сносил инструменты, не лягал ногами хирурга. Ему уже двинул. На полу где-то валяется скальпель.

И хватает же той унции крови, оставшейся в нем с иссекающей болью.

Зашитый и обмотанный он продолжает орать, особенно на «Потерпи, потерпи, сейчас всё закончится». Отпихивает простыню. Норовит завалиться на пол. Знатно его полоснуло – входя узким «клювиком», две пули выдрали после себя ломоть мяса. 13 кажется это агонией и он мечется в своём углу, распугивая персонал.

– Передали в центральный не перенаправлять. Или выкарабкается здесь или нигде. Нет, у меня нет инструкций к этой штуке.

Выкарабкается, – думает ВОЕ. В противном случае он тут всё сровняет. Всех за компанию переломает.

Хэнзу морфин с кофеином по вене, чтобы балдел, а не рычал, пока в нем ковыряются как в остывающей каше. Греют пальцы о кишки, мнут плашмя скальпелем бурые швы, ругаясь сквозь зубы. А он – сама истерика под опустевшей капельницей с непрошибаемой живучестью на генетическом уровне, с пристегнутым к каталке модулем. Истертым мякишем, собранным бинтами.

А те ждут его смерти как данности, потому что анаэробка, сепсис. Не важно. Пусть только попробуют что-нибудь выкинуть – 13 разобьет им колени, заставит дежурить над ним сутками.

Напарник корчится, мотает головой из стороны в сторону. В яростном, эмоциональном, диком бреду от таблеток или чего-то ещё. Скребёт ногтями по бинту. Расшатывает всё крепление с модулем. Плачет в голос. Безумно смеётся. Пока 13 придерживает его за горячий лоб и получает отборные маты.

– Оклемается он. Порог прошел.

По крайней мере, теперь он орет избирательно, а последнее время вообще «Джузо, как же ты меня напугал» и жмяк-жмяк по морде. Невменяемый под седацией. Скособочившийся, вялый, полусонный, пока не трогают исполосованный живот.

Док проверяет: посчитав пульс, измерив давление, оттянув веки и залезая по самые гланды. Нормально. Более чем нормально.

Их выставляют при первом же сеансе связи, всучив перевязочных пакетов и антибиотиков на неделю вперёд. Хэнз ковыляет, стиснув зубы и затыкая глотку. Первым делом закуривает, словно скопытится без вонючего дыма.

Ему швы снимать через неделю.

«Оттянешь за конец и обрежешь, прижмешь коленом, если опять начнет протестовать». 13 посматривает на полулежащего напарника, обманчиво-свеженького и давно не мычащего по ночам.

– Уже не болит? – интересуется. – Всё закончилось?

В тот день ему казалось: конец, допрыгался его оператор впереди планеты всей. И что в госпитале его не откачают, сколько б шороху он не наводил.

– Снимай.

13 рассекает длинные швы, стягивающие раны у глиняного струпа ожога. И не слышит протяжного крика.

– Как же ты меня напугал, – повторяясь, скалится хэнз с сигаретой. – «Всё закончится». Обычно ты так говоришь о тех, кого добиваешь.

Chapter Text

Восход в пустыне достаточно быстрый. Он недолго отбрасывает острые силуэты.

Измотавшийся за ночь хэнз отдыхает в тени развернутого хребта, заведя за голову руку. В пальцах модуля привычно вертит сигарету. Насвистывает что-то себе под нос – чем дерьмовее настроение, тем заливистее свист.

– Джузо, вон, ящерки тоже повыползали.

13 непонимающе наклоняет голову. Сдвигается всем телом с шелестом глянцево-черных пластин солнечной панели, волочит кабели. И замирает, вновь упершись креплениями и наклонив батарею по трекеру.

Ему нужен час на такую зарядку – он тоже за ночь «измотался»: забегался, настрелялся. Устал как собака. На истощенных аккумуляторах дотащил себя до привала и свалился без энергии.

Бывали деревни с электричеством, бывали целые города. Бывали дизельные генераторы, подброшенные проезжающим мимо батальоном. Но чаще так – никакой сторонней поддержки. Упорно прогонять воздух через легкие, экстренно переключенный автоматом на накопление.

– На камнях греются, пока солнце не выжигает. Хотя. Уже выжигает. А ещё этот долгий переход, – бормочет хэнз, стащив шляпу на глаза. Теперь тень закрывает только его ноги. – Точно ящерка. Еще «хвост» отбрасываешь и новый отращиваешь.

– Иди в укрытие. Тебе напекло.

Тот только усмехается:

– Какой ранимый ты, Джузо.

И продолжает насвистывать незнакомую мелодию – вместо слов несогласия, горечи, протеста. Хэнз говорил когда-то, что смоляные пластины развертки напоминают ему о доме.

На его месте 13 бы воспользовался оставшейся передышкой в десять минут. Потому что сейчас под солнцем он только разогревается. А им предстоит под ним спечься.

Chapter Text

У оператора дрожат руки, когда он пытается закурить. Тем не менее сегодня хороший день – лучше предыдущих.

– Не смотри на меня так, – мнет губами фильтр.

А 13 даже не шевелится, не дышит, словно боится спугнуть.

Высекая искры, зажигалка не поддается – хэнз весь измаялся с ней. Никогда не подводила.

Наконец, огонек вспыхивает, но тот промахивается с затяжкой. Руку трясет, как со сбитым прицелом. Кажется, подносит к сигарете, на деле далеко в бок, к левому плечу.

– Джузо, – зовёт он.

Отвлекшись от его опасных игр с зажигалкой, 13 поворачивает к нему морду – внимательно слушает.

– Ты обращал внимание, что на той стороне солдаты до сих пор носят жетоны? – нервно терзает пальцами колесико. – У них данные прямо на железной пластинке. Не штрих-код, всё сразу на носителе. Так интересно.

Ссутулившись, сгорбившись, он берет холодный металл в обе ладони и наклоняется к огоньку.

– Они со мной хорошо обращались, не волнуйся, – цедит сквозь зубы. – Я за тебя больше переживал.

Хэнз делает первую затяжку за последние три недели. Залоснившись и зажмурившись от удовольствия. Расслабленно опустив руки. Откинувшись назад.

– Эй, Джузо. – Тот же острый взгляд с белым дымом. Мелко трясущаяся сигарета в пальцах. – А мне уже начали искать замену?

13 коротко кивает. Эти парни сбежали практически сразу, даже стараться не пришлось. Слабаки.

– Понятно всё с ними.

Сегодня хороший день – оператора вытащили из плена.

А 13 с ужасом осознал, что прекрасно помнит жетоны и что один всегда был спрятан в правом сапоге.

Chapter Text

– Голова или цифра, Джузо.

– Цифра.

Можно и не спрашивать. 13 всегда говорит «цифра», считая, что эта сторона изначально его. А быть «головой» – полноценный выбор.

Хэнз подкидывает монетку – подхватывает – хлопает о тыльную сторону ладони. Столько азарта в глазах, но руку убирать не торопится. Вокруг так темно, он её толком не рассмотрит. Только алеющий пепел осыпается с сигареты.

– Джузо, вот для тебя свобода – это хорошо?

Он постоянно бросает монетку. Почти в любой ситуации. Несерьезной: кто пойдет за водой, кто подежурит у радиостанции, кому тащить вещмешок. Серьезной: кто будет ломать пальцы врагу в поисках новых зацепок.

Монетка – его ужасная карикатура на равенство.

Она затерлась об штаны – скоро стороны невозможно будет различить.

– Нейтрально, – уходит от ответа 13.

– Нет, плохо или хорошо?

– Плохо.

Хэнз прижимает руки с монеткой к себе, переминается с ноги на ногу.

– А у людей свобода ассоциируется всегда с хорошим, – замечает он с иронией. – Они про это сказки сочиняют. Героев придумывают, которые за эту свободу борются. Но, как только доходит до личного выбора… Всех спасает монетка.

Снимает ладонь и всматривается в блестящий металл. Точно же – темно, затерлась, кому это нужно. Сейчас ночь. Почти каждый день третий год – у них одна и та же проблема.

– Эх, голова, – наконец, говорит хэнз. – Сегодня первым на стреме сижу я. Но, – наклоняется к 13, – ты можешь выбрать сам.

13 не любит выбирать.

– Я подменю тебя через два часа.

Но подбрасывание монеток до сих пор считает ерундой.

Chapter Text

Образцы военно-тактических знаков по H.Dv 272 – вся полевая техника должна быть помечена.

С соблюдением пропорций и правил. Серии трафаретов. Белой едкой краски, раскалённой на солнце до душка ацетона. Последовательного наложения для сложной маркировки.

Хэнз делает это строго по инструкции – дотошность ему к лицу.

Или ему кажется, что трафаретная ровность придает знакам вид нашивок на его форме. И у других солдат.

Но это всё предрассудки. Когда ВОЕ проходит мимо боевых машин, артиллерийских орудий – его выведенные трафаретные знаки на обшивке совпадают с холодной броней. Один в один. Три линии, что тянутся высоко вверх. Прямоугольник с бортов танка.

«Зарубки» пораженных целей на их башнях и стволах.

Солнечный крест – хэнза от него передёргивает – символ подразделения Благородная гниль. Может, он всё-таки Кельтский. Но смысла почти не меняет. В оригинале перекрестие напоминает прицел.

И его нет в справочнике H.Dv 272 с правками, одобренными канцлером.

Осторожно снимая трафарет, хэнз смотрит на крест, вплетенный в маркировку ошейником с серийным штрих-кодом. Колючую проволоку порядкового номера – один трафарет с конца позвоночника. Окантовку на раме и барабане.

Перед ним не что-то живое.

Но всё же. За некоторые цели неплохо платят – после удачного боя на отмытое от крови предплечье 13 наносят белое кольцо. Очередное. Первые не видны от потёртостей.

Застегивая ремень портупеи на груди своей полевой техники, хэнз выдавливает фальшивую улыбку:

– Всё, приятель. Я закончил.

Chapter Text

Бьётся об камень волнореза. Дымится пена, сдуваемая ветром.

Хэнз говорил, что ненавидит море – или океан, не важно, – но оно прекрасно.

– Так выглядит свобода, – пытается ухватиться пальцами за уходящее солнце он.

Так выглядит хоть что-то живое, – замечает 13. Узкая полоска зелени. Или чего-то явно ярче янтарного цвета выброшенных водорослей. Янтарные. Явно. Пахнут гнилью и йодом, как пахнут раны порочных культей. Выглядят острыми, но на ощупь мягкие – не как волосы, но и не как щетина.

Хэнз ходит по краю волнореза, пытаясь не замочить сапоги об наползающие с углов волны. Им достаются лишь его пятки. Брызгами.

Сейчас навернется. Но каждый раз не соскальзывает в соленую едва мутную воду.

Даже море его любит. Не удивительно. Серая радужка, голубые блики – он похож на. На сына. От липкого соленого – прозрачной крови.

– Тебе нравится, как выглядит свобода, Джузо? – усмехается он.

13 нравится, что тепло от остывающих камней приятное, а не раскалённое. И не липнут они как песок, не забиваются в барабан – вдруг не всё масло промокнула ткань – он снимает чехол.

Точно нравится, – читается в глазах хэнза. Глубоких. Он – то море, которое бывает опасным.

– Сколько ты там говорил до базы? – кричит сквозь пену и ветер.

– Три часа в темпе.

– Замечательно!

И прыгает в воду – 13 только успевает сделать шаг назад от брызг. Барахтается как малый ребенок. Замочил все сигареты.

– Мне свобода по колено! – показательно хорошо держится, но модуль тянет ко дну.

– Потому что здесь мелко.

– Да! Но я могу утонуть даже тут. – Захлёстывает пена его слова. – Поэтому свобода опасна.

13 же по грудь вместе с волнами. Из-за тяжести его не сносит ни на шаг.

– Мне не понять глубины твой метафоры, напарник, – замечает он.

Выволоченный из воды хэнз долго отплевывается и вытряхает сапоги. Даже костер не может его просушить. Его, наверно, тоже бесят прилипшие к ногам штаны.

13 докидывает в огонь прибитые ветки без коры. Гладкие. Белые. Нанесло из мертвой пустыни вслед за ними?

Хэнз больше не воюет с волнами на волнорезе. Поджимает время.

В темноте без огня мелкая луна серебрит воду, расходятся кругами от бетонных блоков. Они наблюдают за морем на камнях.

– Когда-нибудь ты поймёшь, – выцветшим голосом бормочет напарник. Будто ему щиплет раны соль.

Серая свобода.

От неё на одежде остаются пятна.

Chapter Text

Лежа на плащ-палатке, хэнз смеется – от адреналина и солнца. Щека обожжена порохом. Песок в волосах.

– Мне одобрили установку глазных имплантов, – наконец успокаивается, положив на живот опустевшую флягу. – Осталось немного. Сейчас всё так легко – три дня, и я буду снова в строю.

13 пялится на свои руки, словно они не его вовсе. Такие как он так смотрят на плоть.

Тягучая и степенная – речь оператора от зноя превращается в болотное марево. Но сейчас 13 кажется, что именно так звучит киберпсихоз. Не срывается нервозностью или резким переходом на другой непонятный ему язык.

Впрочем, японский проскальзывает до крайности выделено и обособленно. Среди диалогов без чужого акцента. Даже здесь – минимум случайности, максимум логики и здравого смысла. Немного шуток про хомячков, аквариумы и немецкую фамилию в солдатской книжке.

– Буду знать, каково это – так прекрасно ориентироваться в темноте, – впивается хэнз в сигарету. – А знаешь, я слышал о новых имплантах с электрорецепцией…

– Зачем они тебе? – интересуется 13, сжимая и разжимая свои пальцы.

– Чтобы мы могли лучше сработаться, Джузо.

– Ты не думал о том, что тебе не нужно устанавливать себе импланты? – Ловит непонимающий взгляд. – Это моя часть работы.

Азарт против волнения. Или страха.

Бесстрашный ВОЕ боится до исступления – в этой форме нет ни единой конкретики. 13 слышал, что, закрыв ночью глаза, импланты погружают человека в кромешную мглу. А от электрорецепции постепенно слетают с катушек – превращают в ад даже рукопожатие.

У них не переработаны мозги. В отличие от оверэкстендов.

– Но ничего, – упоенно замечает 13, стараясь не переиграть, – ты всегда можешь на меня положиться. Если что-то пойдёт не так, я вытащу их из тебя.

Хэнз смотрит на свои руки – на черную клешню и огрубевшие от скальных равнин, стрельбы и толстой ткани ладони. Тлеет огонёк сигареты.

Модуль «рука» на нём выглядит чуждо, как его «родной» японский язык.

Chapter Text

Базовые потребности – наполовину. Впрочем, как и у многих солдат.

Вместо общения: два коротких слова и три фиксированных жеста. От тишины вечеров звенит воздух. Разъедает кислотой темноты стены. Вместо ритуала – оператор разбирает планы, зажигалка выдает послушно язычок пламени.

Торжество момента с чувством дребезга костей по стали.

Как пометки в карте: нарушены физиологические потребности. С улюлюкающим гомоном медсестер. Несомненно, симпатичных. Несомненно, нравящихся не только оператору.

И. Несомненно. От них ему нужна не забота. Заботу – фиксированную строгим алгоритмом, краской по бумаге – он получает сполна. Как и потребность быть в безопасности.

В модуль невыносимо-жадно упирается программа. А оператор – упирается ей. Жестко, но не жестоко. Гладит сверху вниз сквозь одежду. Скомканные. Смятые. Растрепанные.

Они оба выжжены.

Оба – ранены.

И догорают углями.

Оператор касается губами – сильно, больно, резко. Иногда – словно ища поддержки. Никогда – не принуждая. Втягивает воздух сквозь зубы, мазнув языком. И его вечные: просто потребности.

Почти мёртвые пытаются вспомнить. Без азарта. Без реакции. Без сумасшествия. Не чувствуя радости. Пусть и впервые за долгое время – не технические проверки и медицинские осмотры – их касаются просто так. И взгляд не отрываясь, пронзительный, странный – 13 стирает влажный блеск с его губ.

Неподвижно распластан. Захвачен параличом. Луна в зрачках – чудовище в узде – нежность в темноте. И больше – ничего.

13 слушает его дыхание. И слушает – базовая потребность вместо общения – ласковые слова, вперемешку с поглаживанием горячей руки. Перестав кормить немое, связавшее горло, одиночество.

13 просто молчит. Держит, не размыкая. Нужно приложить усилия, чтобы выбраться.

Как бы не было бесстыдно и горячо. Как бы не просилось тело на ласку. Снятые один за одним барьеры, придерживая, когда заносило. Оператор зажимает самыми краешками губ сухой фильтр, а плащ под ним можно выжимать от пота.

Потолок. Белая ширма. Саднит засаженная в ногу обойма. Лежа на койке в госпитале, оператор провожает взглядом медсестер.

В карте всё стабильно: базовые потребности – наполовину. Подкосившаяся пирамида. Как у многих солдат.

Chapter Text

Солнце растекается в шипах каньона.

– Ровно шесть. – 13 кидает во мглу расщелины камень. Считает про себя, пока не ударится отдаленное эхо плеском воды. – Шесть. Предлагаю переждать до светла.

Он садится подальше от края, скинув мешок. Хэнзу остается только устроиться рядом. Безлунная пасмурная ночь – сквозь неё не пробьётся ни один ПНВ. Свистит ветер как через узкое горлышко. Обтёсывает шумом.

– Помню это место, – замечает 13, ставя фонарь. – Рядом с водой в пустыне не безопасно.

На скале движется его тень.

– Звери? – тихо спрашивает хэнз, наклонив голову на бок.

– Думаю да.

Швыряет камень в сторону каньона. Он ударяется первый раз о край и – ровно через шесть секунд – плещется. Идёт ко дну. Хэнз не прочь побыть ближе к холодной воде.

– Откуда ты помнишь это место? – ковыряется в мешке он. – Мы ни разу здесь не были.

– Значит, я был. – 13 показывает на монолит позади. – Тоже шесть.

Ровных отметин от пуль – потрескалась мягкая песчаная порода. Пересчитывает. Шесть.

– Раз ты всё-таки помнишь, Джузо. Ты расскажешь? – говорит прямо хэнз. – Почему ты выбрал меня?

Генерал не был рад на их первой встрече, и солдаты шептались у него за спиной: это сложный аппарат. Генерал активно жестикулировал, показательно радовался – смотря на успех: своенравный тринадцатый ВОЕ встает на колено перед оператором, вот это удача.

Ему пришелся по душе этот странный тип.

– А у меня был выбор?

– Да. И ты даже выбирал.

13 отмахивается:

– Не помню, – его коробят подобные темы. – Ты разговаривал с Виктором. Скорей всего он нашел информацию о моём прошлом.

Генерал не признался, похлопав по плечу. Только потом, через несколько лет, Виктор вытащил кабелем из недр программы: а ты отчаянный, до первого полного запуска он…

– Там только трупы, – бормочет сквозь зажатую в зубах сигарету хэнз.

Тени ложатся на его лицо хаотично. Странно. Он похож на совершенно другого человека. Смотрит из-под шляпы в блике алого огонька.

– Интересно.

Своенравный тринадцатый ВОЕ – что-то всё-таки растерял.

Он изменил решение из-за работы над его разумом?

Он изменил решение, потому что устал от спёртого воздуха ангара?

– Ты не желал мной пользоваться. Из-за этого выбрал.

Он изменил решение, впервые увидев глаза оператора. Они измученные, но взгляд – кристально-чистый. Без мути войны. Словно в свои сорок он только начинал жить.

Мы с тобой похожи, – улыбался ему оператор. – Всего лишь инструменты.

Стрелок, не имеющий цели. Оружие, извлеченное без корысти.

У них нет прошлого, не смотря на их годы.

– Наверно, – приблизившись к свету, добавляет 13, – это моя ошибка.

На монолите прошивает его тень след от пули.

Chapter Text

«Привет, Хант». И он сжимает до побелевших костяшек. «Ребята из отряда поговаривают, что хотят встретиться на увольнительной».

Не то, чтобы ему часто пишут. Не то, чтобы он не любил забываться вечером в баре. Мотая неинтересные вещи: Слышал о лаборатории 303? Даже не пытайся сунуться в эту срань. Их грёзы о доме, где они будут любовно смазывать оружие и рваться обратно в бой.

А не податься ли в наёмники? А не прав ли радикал и не право – правительство?

«Ходит слух, что ты в гуще событий. В элитном подразделении. На Северо-Западной или где-то там».

Где-то «здесь», крепко связанный постоянной слежкой за активно продвигаемым проектом. А что хотел? Сейчас в кругу своих ребят наклюкаться в баре, зная, что они и вынесут, и спать уложат. Вот его где-то «там».

Свихнувшиеся среди экстендов люди. Бедняги, – ни доли сожаления.

– Иди, – советует ему ВОЕ.

И он идёт на их встречу как за глотком воды – промочить горло в пустыне. За зубоскальством, хохотом. За тем ощущением, когда он берет зажигалку в руки. За направившими его отчаянье по верному руслу. За… семьёй?

– Привет, Хант. Говорят, что война скоро закончится?

Призраки скалятся улыбками. Чистые смотрят – с надеждой. Ведь лучше в бою, чем благородно гнить на гражданской свалке.

Чем просто – гнить.

А их дома ждут. Наверно. Красивые слова. Дома – семья. Может быть, мать – им всем не так много лет. Или жена. Дети. Собака. Блага – победителям. Ждут.

Наливая виски, текилу, бурбон в стакан. Жадно слушая, что там за стенами 303, каждый – прощается.

– Ты с нами, Хант?

Их Хант никогда не боялся собственной смерти.

Но он отступает.

Он забывает о своем имени – много лет проходит. Больше ему не пишут «Привет, Хант».

Его больше не ждут.

Chapter Text

– Если бы ты не был поглощен своим маразмом, стал бы героем.

– Рад, что ты начал здраво смотреть на вещи, Джузо.

Хэнз улыбается, обнажив зубы, протягивает руки. 13 принимает его и без модуля, всё так же покорно вкладывается в его ладони – просящим крови револьвером.

Когда псы противятся – на них надевают усиленный строгий ошейник. Корсет. Оглушают и обездвиживают. И выдают ключи хозяину.

– Мне кажется это лишним, – коротко говорит хэнз.

Он теперь тоже здраво смотрит на вещи. Оператор прощается со своим экстендом.

Очень скупо, словно боясь передумать. Вдруг, ощутив привычную приятную гладкость металла, не сможет разжать пальцы. Вдруг он захочет направить свое оружие против них. Захочет сбежать с ним. Окунуться в бессмысленные грезы. Такой гадкий нафталин.

Как оказаться здесь – на фронте.

Захочет в последний раз задать жару. Приказать всё уничтожить. И наблюдать, как раздирают тело его оружия оверэкстенды, такие же обреченные стать после войны даже не памятниками. Запертыми узниками.

Для настолько горячо любимого Джузо это была бы не самая худшая смерть.

Но ему придется вкусить свободы, чтобы понять весь «маразм» оператора. Может быть, его будут касаться куда более нежные руки. Он будет добровольно принадлежать людям, которые останутся искренны с ним. Намного честнее. Настоящие герои.

Как в хэнзе клокочет. Как он – по-настоящему – ревнует.

Солдат прижимается к своему танку. К давно остывшему после боя. Он знает каждый его шрам – как личный промах.

Игры в напарников окончились. Все заключения оказались ложными.

– Шанс на свободу выпадает всего раз в жизни, Джузо.

И он дарит свой шанс тому, кто поймет всю его цену, всё равно не считая это геройским поступком.

– Откуда тебе знать, – яростно просит ответа 13.

– Поверь, я знаю, – так и не научился ставить точки хэнз.

Под ободряющие слова генерала, стрелок сдаёт своё оружие.

Но надеется, что сможет его себе вернуть.