Work Text:
Сережа возвращается поздно — то ли из библиотеки, то ли из компьютерного клуба (и нахрена он ему вообще сдался?) — и, скидывая почти всю одежду, мгновенно ныряет под одеяло к Олегу. Ноги само собой ледяные, он переплетает их с чужими ступнями, жмется к спине, а руками сразу перехватывает грудь. Олег еще не успевает толком проснуться, когда слышит жаркий шепот возле своего уха:
— Ебучая зима, Олег. Волч. Я замерз.
Олег пока не очень понимает, что ему на это отвечать, а еще где-то на задворках просыпающегося сознания мотыльком трепещет мысль, что Валька и Прохор услышат их, и — ну, пиздец. Олег, конечно, за себя и за Серого постоять сможет, да и Сережа не лыком шит, и все же, если в общаге прознают об их не самых дружеских отношениях, пиздец точно накроет их с головой. Мысль крепнет и будто затормаживает бег крови в теле, Олег уже почти разворачивается, чтобы посмотреть на Разумовского тем самым своим взглядом, мол, Серый, хуйню творишь, прекрати немедленно, но не успевает. Серый снова тянется к уху и легонько лижет:
— Прох и Валька на вписке, ну.
Блять, точно, забыл. Олег мгновенно расслабляется и чувствует усмешку в свой затылок.
— Комната в нашем полном распоряжении, а ты завалился спать, Олег. Ты нормальный вообще? — возмущается Сережа, а в назидание еще и щиплет за сосок.
Олег шипит в ответ:
— Ты сам свалил хуй пойми куда. Я уже в душ сходил, сижу, жду тебя весь вечер. Если с книгами тебе интереснее, то нахера тогда вернулся?
Олег и правда немного обижен и готов начать возмущаться еще сильнее, но Разумовский, слега навалившись, трется все еще холодным носом о скулу, а потом мажет по ней своим невозможным языком.
— Ты правда собираешься тратить время на ссоры? — уточняет он негромко.
У Олега один ответ, и Сережа его, разумеется, знает, поэтому переворачивает того на спину и забирается сверху. Нежится в лунном свете и заправляет прядь волос за ухо изящной кистью. Олег еще не видел друга с такого ракурса, и голову слегка кружит. Он не может удержаться, перехватывает Сережину руку, подносит к губам и проходится мелкими поцелуями сначала по раскрытой ладони, а потом по костяшкам. Тот склоняется и томно заявляет:
— Ты пиздец красивый, Олег. Кончу прямо так, и даже извиняться за это не буду.
Олег краснеет и прижимается к его губам, только бы не слышать эти пошлости. Сережа очень болтливый, и, наверное, если бы у них была возможность трахаться как-то кроме скоростной дрочки в туалете, Сережа бы растягивал процесс на миллионы лет, каждую минуту сообщая, как он возбужден и до чего Олег охуенный.
Сам Олег в свою охуенность верит мало и предпочитал бы об этом не слышать. Но Серого не переубедить — он влюблен, а еще он идеалист, поэтому видит мир совсем не так, как все в действительности устроено. Олег же не обманывается на счет этого города, этой планеты и этой вселенной. Если кто-то (бог, судьба, случайность) позволил Сереже родиться в таком жестоком и мрачном месте, то справедливости здесь точно не существует.
— Если ты сейчас думаешь о другом мужике, Олег, то лучше скажи мне сразу, — в шутку злится Сережа и кусает Олега за нижнюю губу, потом всасывает ее, не позволяя ответить.
— Ни о ком я не думаю, — все же вылавливает секунду между поцелуями-укусами Волков.
— Неправильный ответ, — шипит Сережа, снова хватаясь за сосок. — Ты должен думать обо мне.
Олег шумно выдыхает и вцепляется ладонями в предплечья Сережи.
— Я хотел сегодня из дома поработать, — шепчет Серый с паузами. Он вылизывает грудь и пресс Олега, прекрасно зная, что́ делает и ка́к действует на него. — Но мне нужно было забежать кое-куда. А еще я подумал, что не выдержу.
Олег хочет спросить «не выдержишь чего?», но затыкается, на начав, когда Сережа вдруг подтягивается вверх, щекочет волосами лицо и смотрит так внимательно, будто впервые видит.
— Я бы просто не смог работать с таким тобой под боком. А мне нужно было закончить сегодня. Волч.
Олег тянет его на себя и неловко пытается перевернуться, Сережа смеется, но помогает, оказываясь под Олегом.
— Почему ты такой? — восхищенно выдыхает он в поцелуй.
У Олега тот же самый вопрос. Почему ты такой, Серый? Почему я совсем не могу жить без тебя?
Сережины руки блуждают по всему телу, ощущается так, будто они везде одновременно. Но когда он оглаживает упругие ягодицы и — стопроцентно специально — сквозь белье вдруг задевает колечко мышц, по телу Олега пробегает дрожь, и он весь напрягается, слегка сжимая ладони на Сережиных плечах.
— Прости, Олеж, — нежно шепчет Разумовский, безусловно уловив малейшие изменения в реакциях Олега, и моментально убирает руки. Проходится ими по спине, плечам, шее и останавливает на щеках, а потом целомудренно целует. — Я не собирался… Прости. Давай ты меня.
Олег медлит, руки его расставлены у Сережиного лица, и он не знает, как, глядя в это встревоженное и виноватое лицо, сказать, что вообще-то он мечтает, чтобы Сережа продолжил. Щеки наверняка алеют, и Олег утыкается лбом в уже согревшуюся шею, втягивая носом Сережин запах. Ну же, скажи, скажи.
— Серый…
— Олег, прости, я правда случайно. Я как-то не подумал… Чересчур увлекся. Я не буду…
— Серый, пожалуйста, — негромко молит Олег в шею и надеется, что его услышат.
На мгновение Сережа застывает, прекращает даже водить руками по его спине.
— Что «пожалуйста»? — каким-то вмиг охрипшим голосом переспрашивает он.
Олега прошибает от макушки до пяток, ему и про себя-то неловко формулировать свое желание. Он собирается с мыслями мучительно долго — по крайней мере так кажется самому Олегу, а потом не придумывает ничего лучше, кроме как завести руки за спину, нащупать там Сережины ладони, вернуть их на свой зад и снова покраснеть.
— Серый, пожалуйста.
Сережа медленно (и, наверное, пока бессознательно) поглаживает ягодицы и снова касается дырочки, а Олег вздрагивает, но как-то по-другому. Сережа на этот раз руки не убирает.
— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?
У Олега от этих слов звенит в мозгу и яйцах. Почему это так оглушающе громко, пошло, грязно и, блять, возбуждающе?
— Олег?
Олег пытается совладать со своей головой и пошевелить языком, но его уносит все дальше и дальше. Сережа никаких дальнейших действий не предпринимает и занимается самой настоящей пыткой — ну а как еще это объяснить?
— Олег, мне нужно, чтобы ты сказал, что я правильно тебя понял.
Блять, ну почему с тобой всегда так сложно, Разумовский? Почему слова так много значат для тебя? Почему ты просто не можешь взять свой член и засадить мне его по самые яйца, так, чтобы я стонал и дрожал от удовольствия?
— Серый. Блять.
— Я может и блядь, но порядочная. Без твоего согласия я ничего делать не буду. Ты же понимаешь.
Олег готов копать себе могилу собственными руками прямо сейчас. Его размалывает на части от невозможно раздражающего, вредного и заботливого Разумовского.
— Олег, чего ты хочешь? — настаивает тот.
— Тебя, — шепчет Олег в бреду. Он точно не доживет до утра.
— Конкретнее, Волч. Ну, чего ты?
Сережа целует его нежно, гладит по голове, путается в волосах и продолжает свою пытку. Олег хочет разрыдаться.
— Просто трахни меня, — давит он из себя и неожиданно ахает от того, что Сережа вдруг просовывает свою руку между их телами и сжимает его член сквозь ткань.
— Уверен?
— Серый, сука, я уверен. Все нужные документы подпишу потом, давай уже, пожалуйста.
Сережа удовлетворительно хмыкает:
— Господи, Олег. Ты такой секс, когда злишься, — и языком лезет в глотку, так что Олег даже не успевает снова стыдливо отвести глаза от такого заявления.
Сережины руки шарят везде, временами задевая задницу, но к заветной цели он пока не притрагивается. Догадался, думает из последних сил Олег, как ему не терпится, и теперь планирует немного поиграть. Ох уж этот Серый и его игры.
— Я и не знал, что ты хочешь, — признается Сережа, снова переваливая Олега на спину и оказываясь над ним. Глаза его хищно и жадно блестят, и Олег сглатывает слюну. Он боится, что после сегодняшней ночи просто сойдет с ума — и в общем-то, это будет того стоить.
— Тебе надо было сказать раньше, Волч.
Олег мычит и откидывается на постели. Волосы сбились от пота, дыхание сорвано, а сверху смотрит Сережа и взглядом успевает уже раз десять поиметь Олега. Ответить ему в любом случае нечего. Он об этом и не думал. И им не то чтобы особо часто удавалось заняться сексом в комфорте и с проникновением. Честно говоря (Олег жмурится от стыда), у них ведь вообще никогда с проникновением и не было, никак не находилось подходящей обстановки. И хотя Серый пару раз намекал, что готов, рассказывал, как проштудировал и просмотрел кучу самых разнообразных материалов (от дебильных статей до порно), сам Олег готов не был. Он не мог причинить Сереже боль, не в таких условиях. У Сережи все должно быть в лучшем виде, у Сережи все должно быть нежно и тягуче, как мед. И момента все не наступало. А тут вдруг ударило — хочу тебя в себе, Серый.
— Я раньше не думал, — шепчет Олег.
— А я не думал, что ты позволишь мне… Боже, Олег.
Волков чувствует, как ему в рот суют пальцы, и не совсем понимая, что с этим делать, он на пробу сначала проводит языком по подушечкам. Сережа одобрительно урчит и телом проходится вниз-верх, пахом задевая каменный стояк Олега. Олег еле удерживается от того, чтобы не взвыть, и подозревает, что точно умрет от разрыва груди и яиц. Сережа трется снова и проникновенно смотрит в глаза Волкова. Вниз-верх. Член к члену.
— Если бы тебя Валька сейчас видел, — сипло усмехается Серый. — Ни одной из девчонок ты не достанешься.
— Нахуя они мне сдались? — шепчет Олег, смутно начиная улавливать, о чем идет речь. Кажется, Сережа вспомнил сейчас разговор Олега и их соседа, когда Валька сказал, что за Волком половина их потока бегает, а тому хоть бы хны — «Тебе хер совсем не натирает? Сходил бы, развеялся, яйца выгулял». Олег тогда промолчал, потому что подумал абсолютно ту же самую мысль, что и сейчас — «Нахуя мне эти девчонки сдались?».
— Если бы хоть кто-то из них видел тебя таким, Олег, — Сережа рвано выдыхает, полностью съезжая вниз, чтобы стянуть наконец с Олега белье, — они бы все сдохли на месте.
— Так страшно? — спустя бесконечность отзывается Олег, пока Сережа и себя избавляет от трусов.
— Так испепеляюще великолепно. Смотри на меня, Волч.
И надо бы отвернуться. Чтобы скрыть свой стыд. Но одновременно так сладко было бы впиться взглядом и губами-зубами-руками-бедрами в до сумасшествия возбужденного Разумовского, который и себя в эти минуты промедления мучает нещадно, но получает от этого какое-то садистское удовольствие.
— Я завтра нарисую тебя, — обещает Серый, вытаскивая из своего рюкзака, завалявшегося неподалеку, тюбик. Началось, думает Олег, и мелко дрожит от предвкушения. — Но никому эту картину не покажу. Никто в этом мире не достоин видеть что-то настолько прекрасное. Только я.
Первым пальцем, смазанным более чем достаточно, входит очень осторожно, не забывая оставлять мелкими порханиями поцелуи на внутренней стороне бедра и головке. Олег думает, что совсем не заметил, когда позволил своим руками сжать Сережу за волосы. Но тот лишь довольно ухмыляется, будто вовсе и не против, и продолжает.
А еще Олег не замечает, когда присоединяется второй палец, и совсем дуреет, когда между ними Сережа ввинчивает еще и язык. Волкова снова тянет выть, но он крепче вжимается в Сережины волосы и думает о мерзкой высшей математике, чтобы не кончить здесь и сейчас.
Серый нежен и медлителен, Олег под ним умирает и воскресает вновь. В один момент Олег не успевает остановить себя и негромко стонет. Сережа восхищенно замирает, вынимает пальцы с языком и появляется перед глазами:
— Господи, Волч. Я сдохну сейчас. Делай так почаще, пожалуйста.
Олег и сам сейчас умрет. Он притягивает болтливого друга к себе и сминает губы с остервенением голодного зверя.
— Продолжить, Олег? Я продолжу, только стони для меня, я прошу.
— Серый… Мы же в общаге.
— Похуй.
Олегу не похуй. Он думает, что когда-нибудь они переберутся в квартиру — или даже дом, пусть и съемный, — но они больше никогда не будут молчать в присутствии друг друга. А пока… Пока общага.
— Не похуй, Серы… Блять, а-агх.
Серый тихо хмыкает, снова вырвав неожиданный стон (который Олег заглушает ладонью), когда вбирает в рот член.
— Потерпи, Олег, еще немного. Сейчас.
Он добавляет еще смазки, скользит в горячее нутро холодными пальцами (сколько уже их там, господи?), а языком широко проходится по всему стволу. Олег жмурится, и из левого глаза катится слезинка. Олег рад, что Сережа этого сейчас не видит, потому что непременно бы слизал ее, и Олег бы точно в эту же секунду сгорел до конца и умер в муках наслаждения.
— Сереж… — негромко, будто из последних сил, зовет Олег.
Сережа ничего не отвечает и будто специально в этот момент задевает простату, так что Олег способен только выгнуться и заскулить. Боже, за что ему это?
— Хочешь кончить от моих пальцев, м, Волч?
Олег бормочет в ответ что-то нечленораздельное, но определенно утвердительное. Но Сережа вдруг с громким хлюпом пальцы вытаскивает и нависает над Олегом.
— А от члена хочешь?
— Серый… — Олег хрипит, перед глазами все плывет, и он тянет Сережу на себя, чтобы сначала глубоко и влажно поцеловать, а потом укусить его за губу — вот, мол, тебе за мои мучения.
— Плохой Волк, — наигранно злится Сережа. — Плохому Волку десерт не достанется.
— Серый, я тебя убью.
— У-у, я бы на это посмотрел.
— Серый!
Сережа, снова хихикая, возвращается вниз и чмокает головку, а потом насаживается ртом до середины — глубже пока не может, но Олегу и этого достаточно, и он громко выдыхает.
— Ладно, Олег. Ты готов?
Тут разве что остается плакать и смеяться одновременно. Готов ли он? Хм, надо подумать…
— Ай!
Но выразить свой сарказм не успевает — Сережа кусает его за сосок, а потом глядит своими бешеными глазами:
— Готов или нет?
— Блять, да!
Олег понимает, что проще просто сказать. Иначе Серый вытрясет из него всю душу (а хотелось бы, чтобы вытрахал).
— Тогда ложись и готовься испытать лучший оргазм в своей жизни.
Олег закатывает глаза, Сережа склоняется над его ухом и на грани слышимости оповещает:
— Если кончу слишком быстро, я не виноват. Просто ты слишком сексуальный, Волков.
Олег стремительно краснеет и хочет зажаться (опять стандартная реакция на комплимент), но Сережа вовремя успевает схватить его за колени и руками развести их как можно шире.
— Не закрывайся. Ты охуенный, Олег. Смирись уже с этим.
Олег бы и рад снова смутиться, но неожиданно он ощущает легкое трение чего-то (чего же?) о свою задницу, и все приличные и неприличные мысли покидают его голову. Остаются только ощущения, остается только Серый.
Сережа опять не торопится, водит членом по сжавшейся дырочке, дразнит, сам слегка постанывая (и совсем не беспокоясь о тонких общажных стенах, но в эти секунды Олег и сам забывает об этом).
— Расслабься, Волч. Так нам обоим будет проще.
Олег судорожно выдыхает и отпускает себя полностью. Медленно Сережа погружается в него, а рука осторожно оглаживает его член. Олег жмурится, но пытается не напрягаться. Сережа же обещал, что так будет проще, и Олег готов постараться для него.
Сережа входит до конца.
— Ты пиздец, Олег, — хрипит Сережа.
— Двигайся, Серый, — хрипит Олег.
Сережа выбирает медленный темп. Склоняется над Олегом и проходится многочисленными поцелуями по всему его лицу. Скулы, щеки, лоб, нос, переносица. Он везде, но этого слишком мало.
— Олег… — целует оба века подряд. — Волч. Родной мой. Олег, я так люблю тебя. Так люблю, боже.
Он везде, забрался в самое сердце, и этого так много, что Олегу кажется, что его сейчас разорвет.
— Серый…
— Я знаю, Волч. Не отвечай. Я знаю.
— Я люблю тебя, Сереж.
Олег не может не ответить.