Work Text:
Ветер выл и рыдал на девять голосов, хватал Вальдеса за одежду, оттаскивал от кромки воды, гнал прочь от бушующего моря.
— Ну что же вы, девочки, меня ведь ждут, — пробормотал Вальдес, упрямо наклоняясь вперед и отводя от лица волосы, — Я должен пойти. Невежливо отказываться от такого приглашения.
Он на мгновение замер, расправил плечи и стремительно шагнул в ревущий прибой. Два шага вперед, в глубину — и его скрыла вода, захлестнула с головой. Кэцхен застонали и бросились вниз, закружились, тревожно крича. Море немедленно утихло, улеглись волны, и в спокойной черной воде отразилась и рассыпалась бликами полная луна.
Его запястья коснулись, потом вокруг него обвилось щупальце, вежливо, но настойчиво приглашая следовать за собой. Вальдес открыл глаза и взглянул на змеедеву. Зеленые волосы найери плавали вокруг ее головы, окутывали узкие плечи, серая кожа переливалась перламутром, мягкие груди покачивались в такт движению волн.
— Мы рады приветствовать любимца ветра в глубине волн! — голос тихий и свистящий, как шум утреннего бриза в тростниках.
— Я могу дышать... могу говорить?
— Вы гость на морском балу, и пришли по своей воле. Вода не причинит вам вреда.
Найери повлекла его за собой по морскому дну, не темному и не жуткому, но сверкающему сотнями маленьких огоньков. Свет шел словно бы отовсюду разом, переливались чешуйки крохотных синих и желтых быстрых рыбок, сверкали жемчужины в раскрытых створках раковин, сияли кораллы, искрились песчинки.
— Только один раз в Круг, в последнее полнолуние осени, эорий получает приглашение стать хозяином Морского бала, и многое зависит от того, как он его проведет.
— Я не эорий, — рассмеялся Вальдес и глянул вверх, ожидая увидеть пузыри, но ничего не было. Только голос звучал чуть глуховато и тихо. — Да и хозяин из меня никудышний. Вот тетушка говорит...
— Мы рады принимать сына ветра в спокойствии наших глубин! — Вальдес неуклюже поклонился, все время ожидая ощутить сопротивление воды. В подобии зала, куда привела его дева, стены были увиты синими водорослями и морской травой. Повсюду были развешаны украшения: диадемы, кольца, ожерелья — все то, что доставалось морю после кораблекрушений, и чего лишались, иногда и вместе с жизнью, прекрасные эрэа, носившие их прежде. Перед Вальдесом стояла теперь другая дева, и он узнал в ней Госпожу Глубин, королеву морского дна — даже прежде, чем разглядел небольшую корону, сверкающую аметистами. — Море благодарит тебя за твою смелость и просит стать хозяином Осеннего бала, — голос ее стал выше, гулко заполнил все вокруг, затрепетали крошечные рыбки, порхнула в сторону стайка морских коньков.
— Это большая честь, — хрипло ответил Вальдес. — Я благодарю мою... мою госпожу.
Королева моря наклонилась к нему, серые щупальца взвились и зашуршали, переплетаясь, перенося ее привычное к стремительности течений тело по дну. Вальдес почувствовал на губах холод ее губ, и в тот же самый момент сердце его дрогнуло и горячо забилось.
— Подготовьте любимца ветра! — велела морская дева, и Вальдес вновь малодушно закрыл глаза. Его подхватили и повлекли прочь.
С него стянули одежду. Сначала он сопротивлялся, но потом подумал, что утопленнику куртка и штаны уже ни к чему, и перестал.
— Господин Вальдес! — к нему впервые обратились по имени, и он открыл глаза. Невысокий, бледный светловолосый мальчик, тоже обнаженный, с остановившимся слепым взглядом стоял перед ним. — Я помогу вам облачиться.
— Мне кажется, это называется разоблачиться, — сказал Вальдес, разглядывая помощника. — Вы дриксенец или просто давно здесь? — он взмахнул руками вокруг головы, намекая на светлые, лишенные всяких красок волосы.
— Я дриксенец.
— Вы помните свое имя?
— Мое имя Йозеф Канмахер, лейтенант Северного флота кесарии, служил на «Ноордкроне».
— Какая приятная встреча, — пробормотал Вальдес. — А кого еще тут ко мне приставят, чтобы я полностью ощутил вкус праздника? Моего дорогого Вернера? Ах ты ж... кошки!
Второй светловолосый человек выступил из синеватой глубины, держа в руках цепь с изображением найери.
— Мой господин, позвольте, я помогу вам.
— Ты точно умер, — горько сказал Вальдес. — А я все-таки немного надеялся, знаешь. Но при жизни ты никого и никогда бы не назвал своим господином, особенного грязного фрошера, не так ли, Готлиб? Это шторм? Тебя швырнуло на рифы? От меня ты ушел... я бы не отпустил, если б смог, но ты ушел... Кошкина смерть, моряку — и захлебнуться в море...
Доннер молча ждал, глядя перед собой белыми незрячими глазами. На груди его розовела открытая резаная рана, но кровь давно ушла в воду.
— Ладно, давай, только скорее, — попросил Вальдес, по-бычьи наклоняя голову.
Тяжелая цепь легла ему на грудь, море всколыхнулось, заструилась вода, завихрились течения, все наполнилось негромким шипением, шелестом, шорохом. «Наверху звенели бы колокольчики», — с тоской подумал Вальдес и сжал зубы. Его позвали, он пришел. И еще посмотрим, кто кого. Говорят, у этих серых тварей можно выпросить обратно одну живую душу... а ему, может, удастся и не одну!
Его вновь подхватили под руки и повлекли вперед и вглубь, еще дальше и еще глубже. Сияли, вспыхивая, драгоценности, колыхались морские травы, в почтении склонялись перед ним морские девы. Проклятая цепь на шее словно бы ожила, впилась в кожу, присосалась к ней, как моллюски ко дну его «Астэры»… кренговать, немедленно, на берег, в сухой док, воздуха!..
Все замерли. Найери отступили и расплылись в стороны, замерли у стен огромной сводчатой пещеры. Вальдес стоял на самом верху, на вершине подводного утеса, из глубины к нему поднималась лестница — скользкая, крутая, вся обросшая илом и тиной. У ее подножия лежал на боку давно затонувший корабль.
— Что я должен делать? — спросил Вальдес, не оборачиваясь. — Что теперь?
— Займите место на вершине лестницы, — тихо прошелестел Йозеф. — Вы должны принимать гостей морского мира. Всех, кто пришел в этот Круг...
— Всех? — переспросил Вальдес. Ему не ответили. — Готлиб, — хрипло позвал он. — Мой самый достойный враг, останься. Ты мне нужен. Думаю, мальчишке не стоит на это смотреть.
За его спиной всколыхнулась вода. Доннер неслышно встал рядом с ним, на полшага позади. «Какая глупость, в сущности, — подумал Вальдес. — Он ведь все равно уже мертв, этот мальчик, и Готлиб, и Олаф... и я».
— Мой господин, вас может развлечь...
— Говори со мной, как раньше! Я... я тебе приказываю!
Вода слова колыхнулась. Вальдес оперся на невысокий уступ, очень кстати легший под руку, потому что голос, этот голос не изменился совсем и был по-прежнему насмешливым и веселым.
— Тебя, я полагаю, могло бы позабавить описание приключений, приведших сюда всех висельников и убийц, которых ты будешь иметь удовольствие видеть. Так что мальчишку ты отослал напрасно: он вырос в порту, у деда-боцмана, и знает тут все обо всех.
— Пусть останется, — велел Вальдес, понадеявшись, что Доннер не заметит, как хрипло звучит его голос. Тот усмехнулся, и Вальдес понял: зря надеялся. — Что мне делать?
— То же, что и всегда, — ответил Доннер, и Вальдес едва не пожалел о своем решении оставить его рядом. — Жать руки мерзавцам и улыбаться подлецам. Ничего нового для тебя, враг мой. А потом будут танцы.
— Какие танцы?
— О, неужели на хексбергском побережье танцами с найери называют что-то другое? Не то же, что в Дриксен? Может, сложные фигуры вольты или паваны?
— Квальдэто цэра, — тихо сказал Вальдес.
Внизу что-то отчаянно заскрипело, раздался приглушенный пушечный выстрел, заволновалась вода и зашипели у стен змеедевы. Из разломанного чрева давно почившего корабля выбрался белый скелет, рассыпался костями по дну и собрался вновь, обернувшись усатым темноволосым красавцем, тоже обнаженным. Татуировки на его мощном, выдававшем привычку к тяжелой морской работе теле изображали змеедев, и те шипели благосклонно, кидая ему жемчужины и кольца.
— Луис Вальверде, — негромко произнес Зепп по левую руку от Вальдеса. — Первый адмирал Талига, погиб в битве при Вратах Севера в прошлом Круге, год...
— Неважно, — сказал Вальдес.
Адмирал поднялся по лестнице, и он протянул ему руку.
— Приветствую вас здесь сегодня, мой адмирал! — Холодная скользкая рука сжала его пальцы, замораживая до самого плеча, до сердца, до обморочного стона, но Вальдес сжал зубы и улыбнулся. — Веселитесь от души — той, беспечной, морской, что была у вас прежде.
Доннер предупредительно кашлянул, и Вальдес понял свою ошибку. Они поднимались по лестнице сплошным потоком — серые, белесые тела, все обнаженные, адмиралы и матросы, лейтенанты и старшие офицеры, все неотличимые и одинаковые в морской пучине, и их становилось все больше.
Слева неостановимо тарахтел Зепп. Вальдес терялся в именах, датах, битвах, рука отяжелела и с трудом поднималась. Доннер шагнул ближе и подпер его плечом, от этого вдруг ненадолго стало легче.
— Приветствую... рад... счастлив... какое удовольствие... рад...
И только одно лицо, тонкое, с заострившимся носом, задержалось в его памяти — лицо высокого худощавого мужчины с обрывком полусгнившей веревки на шее. «Вернер, Вернер, мое имя Вернер, ты помнишь меня, кошкин сын? Вернер!».
— Что произошло с вице-адмиралом Бермессером? — спросил Вальдес у Зеппа, продолжая монотонно поднимать руку и скалиться. Говорить что-либо он давно перестал, и теперь это делал Доннер своим молодым веселым голосом, живым голосом: восклицал о радости, счастье, удовольствии и снова о радости.
— Его повесили, — откликнулся дриксенский мальчишка. Вальдес мог бы поклясться, что морское чудовище улыбается. — Дворянина и фу-ты ну-ты адмирала повесили на рее его собственного флагмана. Жаль, не вверх ногами.
— Вот как, — сказал Вальдес. — А я думал, вам после смерти уже все равно... Как же он попал сюда? И что теперь, стенает ночами, не дает вам спокойно сундуки с добром пересчитывать?
Зепп не ответил.
Поток прибывающих утопленников стал реже — поднялись двое морских шадов, потом кудрявый фельпец, за ним почему-то девчонка. Вальдес с надеждой глянул вниз. Из чрева корабля больше не выбирался никто.
— Еще минуту, — ободряюще шепнул Доннер. — Подождем — и твой главный выход.
Вальдес простоял минуту прямо и со стоном повалился на Доннера, хватаясь левой рукой за онемевшее плечо правой и скрежеща зубами.
— Ты сказал, я что дальше должен сделать? Трахнуть найери? Как же я ее буду трахать, когда у меня рука отнялась вся?
— А ты всегда это рукой делаешь? — удивился Доннер, но Вальдесу даже не хватило сил огрызнуться. Они проплыли через несколько разукрашенных залов, остановились на пороге самого первого, того, где Вальдеса целовала Госпожа Глубин. Рядом возник Зепп с пучками какой-то морской травы, растер руку, и она постепенно отошла, запульсировала дергающей болью в локте и запястье.
— Пора, — сказал Доннер, отступил назад и скрылся в темной глубине. За ним отошел и скрылся в водовороте Зепп. Вальдес глубоко вдохнул и шагнул вперед. Журчала вода, доносились звуки странной размеренной музыки, двигались обнаженные сильные мужчины, иногда торговцы, но чаще всего — военные моряки; их тела обвивали щупальцами улыбающиеся морские девы. Вальдес прошел между кружащихся пар, приблизился к королеве моря и поклонился, протягивая руку. Она милостиво улыбнулась и благосклонно кивнула. С первого же движения ему показалось, что море закипело, и немилосердный кипяток сдирает его мясо с костей. Омерзительно жгли кожу прикосновения ее щупалец, ее тяжелых сероватых грудей, ее длинных рук, вновь зашевелилась, врастая в его плоть, тяжелая цепь, перед глазами повис красноватый туман. Он рванулся вперед, не зная, что с ней делать. Она обнажила зубы, острые и мелкие — должно быть, смеясь; обвила его талию и бедра, раскрываясь, откидываясь назад. Он сжал зубы, вспоминая разом всех самых прекрасных женщин, что когда-либо были с ним, заставляя себя думать сейчас только о них, об их грудях и бедрах, их лонах. И двинулся вглубь ее мягкого сероватого тела, и закачался неспешно вперед и назад, как на волнах тихой хексбергской гавани в летний полдень. С ним вместе задвигались все в зале, подхватили его ритм, морские девы обвивали щупальцами своих любовников и раскрывались перед ними, подергиваясь и извиваясь от их неторопливых размашистых движений. Когда ему стало казаться, что эта пытка никогда не закончится, тело милосердно содрогнулась, и он коротко выдохнул. «Если однажды тебе довелось пролиться в воду, ты будешь во всех морях». Сверкающий зал вокруг него закружился, стремительно наступила тьма, а потом в ней вспыхнул единственный маленький огонек.
Вальдес пошел на него и очутился в небольшой пещере. Доннер и Зепп были там, и там снова была она, Госпожа Глубин, она перебирала свои длинные волосы и улыбалась.
— Ты можешь получить свою награду, любимец ветра, — прошелестела она благосклонно. — Осенний бал моего мира прошел. Проси же, чего ты хочешь.
Вальдес не почувствовал ни радости, ни облегчения, только странное тянущее чувство внутри. Он положил руку на грудь и потянул цепь, Она свободно скользнула в сторону.
— Я хочу, — сказал он и зажмурился, — я хочу, чтобы мой враг, вице-адмирал Бермессер, погиб в море. Как моряк и достойный человек. В бою.
Рассмеялся Доннер, вскрикнул Зепп, найери зашипела и зашелестела.
— Ну что ж, прикажи, любимец ветра. И так и будет.
— Так и будет, — эхом откликнулся Доннер.
Вальдес глубоко вдохнул и крикнул изо всех сил:
— Вернер! Вернер!
Забурлила вода, взвихрились водовороты, и растерянный, бледный, все еще обнаженный человек с веревкой на шее оказался на песке у ног Вальдеса.
— Тебя прощают, — сказал тот. — Не будут вешать. Вернер, ты погибнешь в бою. Как мужчина и офицер.
Человек медленно поднялся. Теперь на нем был мундир кесарии Дриксен и вице-адмиральская перевязь. Он медленно рванул веревку на шее, и она истлела в его руках. Потом коротко поклонился и вышел.
— Что ж, — сказал Вальдес. — Моя королева, прекраснейшая дева... благодарю тебя и позволь мне с тобой проститься.
Найери опустила голову и улыбнулась:
— Мне было с тобой хорошо, любимец ветра. Я не буду пользоваться тем, что ты все еще слишком человек. Попроси для себя.
— Для себя? — переспросил Вальдес и оглянулся. Доннер усмехнулся и покачал головой. — Для себя... Для себя я хочу... я хочу, я требую, чтобы мне немедленно, сию же минуту, сейчас, вернули моего любовника, Олафа Кальдмеера!
Найери откинула голову и захохотала. Начался шторм.
***
После битвы за Хексберг в свой дом Вальдес вернулся поздно ночью, пошатываясь от усталости и держась за стены. Он рухнул в кресло в гостиной, стянул один сапог и посмотрел на юношу, скорчившегося у камина.
— С кем имею честь?
— Руперт фок Фельсенбург.
Вальдес закрыл глаза и улыбнулся. А потом стянул второй сапог.