Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Пролог

... самый страшный гнев, гнев бессилия.
Михаил Булгаков

Если сказать, что Юэ Цинъюань был в расстроенных чувствах, значило бы не сказать ничего. Однако в последнее время он неизменно пребывал именно в таком настроении. День за днём и в любое время суток. И длилось это неестественное для него состояние вот уже вторую неделю как.

Почему неестественное? Всё просто. Никто и никогда во всей секте Цанцюн не видел своего лидера в таком дурном расположении духа. Нет, не подумайте, лидер секты, так же, как и любой другой человек, будь то простой смертный или бессмертный заклинатель, коим он и являлся, бывал временами расстроен, бывал он и опечален, случалось поддаваться влиянию грусти и даже несчастен. Бывали моменты, когда он был меланхоличным. Хотя последнее ему особо было не свойственно. И только представьте, бывало и такое, что он вдруг чувствовал себя потерянным.

Однако, как бы пасмурно не было на его душе, он всегда сохранял мягкое выражение лица, внимательный взгляд тёплых и нежных глаз, сильную несгибаемую осанку настоящего мужчины, из тех редких надёжных людей, на которых других, не столь сильных личностей, так и тянет опереться. А главное — улыбку, спокойную и лёгкую, как рябь на воде, но тем не менее внушающую всем, кто следовал за ним и кто с почтением называл его лидером секты, уверенность в сегодняшнем дне и незыблемости завтрашнего утра.

Но не сегодня. И не в последние две недели. Не было ни привычного мягкого выражения, ни вечных тёплых глаз, ни фирменной улыбки. И казалось, что даже всегда такая несгибаемая спина и мощная осанка какие-то не такие. В них словно не было извечной внутренней силы и уверенности. Той гордости, с которой он всегда себя нёс. И это пугало. Что там приводило в ужас. Ведь за столько лет все привыкли к такому его образу, облику что оставался постоянным и неизменным и в повседневные мирные дни, и даже в мгновения бурь и гроз, или даже редких, но случающихся битв.

И теперь, когда естественный порядок вещей был нарушен, все напряжённо и не осознавая того ждали чего-то небывалого. Страшного. Непоправимого. Чего ещё было не видно, но уже готово было обрушится на них и погрести под собой. Никто не понимал, что это могло быть. Откуда. И зачем. Тем не менее, неосознанно все чего-то ждали и были уверены что-то грядёт. Что-то неизбежное. Ужасное. Что это могло быть было совершенно не понятно. Но от этого было только страшнее.

Лидер секты сидел в одиночестве в своём кабинете. Никого не принимая. Впервые его двери были закрыты и было приказано никого не впускать. Туда ни было хода ни другим лордам, ни даже его главному ученику. Не впустили даже Шэнь Цинцю, второго по старшинству лорда, его шиди, который, как знали абсолютно все, был нежно им обожаем.

Когда всё это началось немногим больше двух недель назад, то сначала всё не казалось таким страшным. Лидер секты был не в духе и бродил то там, то тут словно потерянный. Однако хоть это и было не похоже на него, но глава Юэ такой же человек, как и все и у него так же могут быть трудные времена или плохое настроение. Это понятно и простительно. Такое бывает с лучшими из нас. Поэтому хоть вся подведомственная ему территория и заклинатели её населяющие и встревожились, но сначала они не обратили на это большое внимание.

Самое близкое окружение, его шиди и шимэй, поочерёдно, а иногда парами пытались к нему подойти и поговорить, узнать что же тревожит их дорогого шисюна. И тут они по-настоящему встревожились. Потому что всегда сдержанный, но доброжелательный старший брат либо отсылал их не удостоив ответа, либо сухо отвечал односложными фразами и говорил, что не о чем волноваться — с ним всё в порядке.

Но под видом всегдашнего спокойствия в нём так и клокотал гнев. И это видели все. Не было никого, кто бы не испугался. Они встревожились ещё больше. Нет, дело не в том, что он был груб к кому-то или не дай бог накричал. Это же Юэ Цинъюань, разве он на такое способен? Всегда такой сдержанный и выдержанный. Рафинированный. Просто за всё время своего такого давнего знакомства никто никогда не видел главу секты в гневе. Никто даже не думал, что он может быть на это способен. Ведь он не проявлял злости или какого-то недовольства даже во время последней военной компании, когда весь мир заклинателей шёл против святого императора Тяньлан-цзюня. И об этом знали все. А тут небывалое дело. Этот всегда спокойный человек был зол. Страшно зол. Так зол, что с трудом себя держал в руках. Но чего не знали другие, так это того, что злость эта была направлена исключительно на себя самого.

Все по-настоящему испугались, когда лидер секты вдруг взял и закрылся в своём кабинете, запретив его беспокоить. Это случилось девять дней назад и с тех пор от него не было ни слуху, ни духу. Его шиди и шимэй пытались подойти к нему, стучались в дверь и звали уже к концу третьего дня. Но либо им не отвечали, либо просили уйти. Прошло ещё несколько дней. Особо храбрые приходили хотя бы раз на дню на вершину Цюндин и бродили вокруг, в надежде что-то узнать или если повезёт встретиться с их шисюном. Но как приходили, так и уходили. Не солоно хлебавши.

На исходе седьмого дня, связались с Шэнь-шисюном с просьбой приехать и самому попытаться достучаться до Юэ-шисюна, уверенные, что уж своему любимому шиди тот не откажет и поведает что же его тревожит.

Уже на следующее утро Шэнь Цинцю вернулся из демонического царства со своим мужем и сразу же кинулся к Цюндину. Каково же было удивление всех и каждого, когда и он был выпровожен, да так, что не удостоился ответа от их старшего шисюна. Шэнь Цинцю колотил в дверь и звал Юэ Цинъюаня, просил его впустить и поговорить, но ему даже не ответили. А лишь передали через ученика, с которым Юэ связался с помощью ци, оставить его в покое и уйти. Он ещё поупрямился немного, однако потом ему всё же пришлось отступить.

Повторялся же такой сценарий вот уже несколько дней кряду.

И теперь все лорды пиков собрались на совещание, впервые без главы секты, и не знали что решить. Что тут вообще можно предпринять? Хотя Лю Цингэ, срочно вернувшийся из очередных странствии с целью борьбы со всякой демонической и не только нечистью в связи с таким сложным положением, со свойственной ему прямотой и неприятием каких бы то ни было излишних в его глазах условностей предлагал выломать дверь. Но этот вариант всё же решили оставить напоследок. А так как больше никто не смог внести какое-то конструктивное, а главное — дельное и действенное, предложение, то заседание было отложено до лучших времён, а лорды разошлись по своим пикам. Решив перед этим собраться снова завтра.

Chapter Text

Глава 1 Явление системы народу

Одна из самых трудных в жизни вещей — хранить в сердце слова, которые нельзя произносить.
Джеймс Эрл Джонс

Предрассветные лучи солнца пробивались среди облаков, ознаменуя начало нового дня. В кабинете на диване сидел молодой красивый мужчина и пустым взглядом смотрел перед собой, даже не замечая смену ночи и дня.

— Сяо Цзю, Ци-гэ виноват перед тобой, — прошептал он побелевшими губами. А затем усмехнулся горько и добавил приглушённым шёпотом: — Впрочем, как и всегда. Этот Ци-гэ всегда… всегда тебя подводил.

Если спросить других, то каждый в секте Цанцюн скажет, что всё началось две недели назад, но Юэ Ци, прозванный Юэ Цинъюанем, мог сказать наверняка, нет, всё началось ещё несколько лет назад. Тот чёрный день, ох, как он хотел вычеркнуть его из памяти. Как своей, так и всего мира. Вычеркнуть из анналов истории. Полностью перечеркнуть тот жуткий день и уничтожить даже само напоминание. Тот день… День, когда умер его брат.

Его брат умер так и не узнав правды. Он так долго ждал, столько просил, умолял поведать причину. И пусть не словами, но глазами просил. Он всегда отчётливо видел эту мольбу в его ясных глазах. Мольбу и ожидание. Но они так и остались без ответа… Как водится, он подвёл своего брата. Он всегда его подводил. Его брат ждал. Лишь одного слова. Одно только слово могло его спасти… и освободить. Да, теперь он понимает, именно спасти. Как тогда, когда он был маленьким мальчиком и ждал, что его брат придёт и спасёт его. Это ожидание спасения так и осталось в разуме и сердце его брата. И так отчётливо отражалось в его глазах. Однако понимает он это только сейчас, задним числом. Он всегда умел не видеть, не замечать то, что было не угодно, то что казалось ему не удобным. Он был слеп. Избирательно слеп. Так слеп! Лишь сейчас он понял насколько. Но уже поздно.

Он сам хотел во всём сознаться. Одни небеса знают, как сильно он того хотел. Рассказать. Покаяться. Объясниться. Оправдаться. Вернуть доверие и любовь брата. Его близость. Но ему всегда мешал страх. Да, именно страх. Он всегда был трусом. Таким жалким трусом! Смешно. А ведь все мнят его редким храбрецом, не ведающим что такое это презренное и жалкое чувство. Но откуда им знать, как страшно видеть в глазах брата разочарование. Видеть, что он больше не тот герой, каким всегда отражался в этих глазах. Всегда. Пока не подвёл его в первый раз. И таким ужасным, непростительным образом.

Наверное, именно поэтому и не смог открыть рот и сказать, что их обоих так беспокоит. Он боялся испортить всё ещё больше. Боялся быть жалким и никчёмным в глазах самого дорогого существа. Боялся быть отвергнутым. Сейчас у него хотя бы была надежда. Но если признается и это ничего не исправит, а сделает только хуже, что же тогда ему делать? Боялся разочаровать ещё больше. Боялся, что его не простят. Но ещё больше боялся, что его простят. Видит небо, он недостоин прощения. Он его не заслуживает. Он никогда не сможет себя простить. И прощения его Сяо Цзю он тем более не заслуживает. У него просто нет права на оправдания. Оправдания - это всего лишь жалкий лепет. А у проступка Юэ Цинъюаня его нет и не может быть. Ему не может быть никакого прощения. Ведь из-за его слабости и ничтожности, его брат столько выстрадал. Он даже сам не знает сколько. Сяо Цзю ведь никогда не говорил ему об этом. Ему остаётся только догадываться через какой ад прошёл его брат…

Однако ему следовало знать. Ему нужно было понять, что это прежде всего надо было сделать не для себя, а для Сяо Цзю. Это нужно было прежде всего ему. Его брату. Но зацикленный на собственных страданиях и душевных муках, на неослабевающем чувстве вины, что впилась в него, как пиявка и не давала вздохнуть полной грудью, он как-то это проглядел. Не понял. Не увидел. И теперь за это расплачивается. И поделом ему!

Нет, что ему стоило увидеть… разглядеть это чуть раньше. Увидеть не глазами, а сердцем. Где было его сердце? Где оно было всё это время!..

Столько жалкого и никчёмного страха! И что теперь??!

Теперь уже всё… Поздно!!! Для всего!

Наконец-то он набрался храбрости и сказал, что было у него на сердце. Что он хранил вот уже столько лет. Что так и рвалось изнутри горячими слезами, обжигающими нутро словами и жутким криком. Да вот не тому. Почему всё всегда шло так наперекосяк? Во всём, что было по-настоящему важно.

Когда он наконец понял, что что-то не так? Может в тот момент, когда излил душу, а в ответ получил… Да ничего, в сущности. Это была не та реакция, которую он ожидал. Не та, которой боялся. Но и не та, на которую мог надеяться.

Возможно такая реакция и была нормальной для того, кто потерял память. Кто не помнит больше ни его, ни своего прошлого. Однако для того, кто потерял все воспоминания, не слишком ли хорошо он помнит другое – например все знания, что были ему переданы, все стихи, что были написаны им или его Шицзунем, все те композиции на цинь, что он так любил играть или какой из его многочисленных вееров его самый любимый и даже кто его расписал. И многое, многое другое. Юэ Цинъюань всегда приглядывался. Всегда сравнивал. Сам не понимал зачем это делает. Однако это не отменяло сам факт. В первые годы он даже сам не понимал, что делает это. Оно происходило как-то само. Бессознательно. А потом стало привычкой.

Может он начал о чём-то догадываться, когда взгляд, устремлённый на него прекрасными бирюзовыми глазами брата, стал чужим, не принадлежащим его брату? Или может, когда его поведение так радикально поменялось. Взгляды на мир, на жизнь претерпели такие изменения. Да хоть возьмём того ученика, которого он раньше терпеть не мог и отношение к которому просто поменялось в одночасье, без всяких сопутствующих причин.

Всё так легко объяснялось простой потерей памяти. Амнезия, какое удобное слово, какое чудесное всему объяснение. А тот другой, как назло, оказался так похож. Всеобъемлюще, но не глубинно. В этом-то и дело. Он был похож всем. Будь то лицо или тело. Голос и осанка. Даже мимика, жестикуляция и манера речи. Эта его любовь к веерам, зелёному цвету и чаю. Любовь к своему убежищу – старой бамбуковой хижине. Которую он, тогда ещё его брат, так и не разрешил снести, чтобы построить что-то более достойное пикового лорда. Походка и манера двигаться и те были идентичны. Привычки и вкусы тоже совпадали. Это было тело его брата. В этом он бы никогда не смог ошибиться. Но вот содержимое… Именно. Душа, живущая теперь в этом до боли знакомом теле, его брату не принадлежала. С некоторых пор.

О, Юэ Цинъюань, мог бы назвать время с точностью до минуты, когда случилась эта подмена. В этом и состояла самая горькая и обидная часть правды. Хватит лгать себе! Истина такова, что он всегда это знал. Пусть не рассудком, а душой. Сердцем. Он знал это с самого первого дня. Чувствовал. Но он запретил себе думать об этом. Запретил подсознательному достучаться до сознательного. Почему? Потому что так было проще. Удобнее. Легче. Он всегда умел закрывать глаза на всё, что его не устраивало.

Это была не обычного вида одержимость. Которую можно решить легко. Он знал это. Просто знал. Откуда-то. Какое-то глубинное знание. Внутренний инстинкт. А однажды даже проверил и получил подтверждение.

При таком раскладе, что он мог сделать? Как он мог всё исправить. И пусть такие как он называют себя бессмертными заклинателями, но правда в том, что они всё ещё люди, и мало чем отличаются от простых смертных. Если не считать их внутреннего ци и кое-каких умений. Но это всё. Заклинатели отнюдь не боги. И такое эфемерное понятие, как душа, не поддаётся их власти.

Именно поэтому всё это время он запрещал себе понимать. Запрещал видеть очевидное. Осознать то, что его сердце и разум уже давно разглядели. Ведь если не знать чего-то точно, то можно себе внушить, что всё совсем не так. Что всё это ложь, плод воображения. Всегда можно уверить себя, что проблемы нет, что неприятная вещь рассосётся как-то само собой. И всё снова будет как прежде.

Однако лгать, особенно себе, вечность невозможно. Всегда наступает такой момент, когда ты уже и сам не веришь в созданную тобой ради успокоения иллюзию. Так с ним и случилось. В один короткий миг, Юэ Цинъюань вдруг со всей безжалостной ясностью и без всякой двусмысленности понял – это всё правда. Его брата больше нет. А в его теле обитает какой-то самозванец. Имитатор, что прекрасно мимикрировал к жизни, что ему не принадлежала, обществу, частью которой он никогда не являлся, и общей обстановке. И с этим уже ничего не поделаешь.

Нет, он мог бы разоблачить самозванца. Но что это ему даст? Не говоря уже о проблемах с демонами, что это может создать секте, он сам лично всё равно ничего не может ему сделать. Просто не сможет. Пусть его брата уже давно нет в этом теле, но он никогда не смог бы причинить ему вред. Или позволить кому-то ещё это сделать. Он мог не доводить до казни, а просто изгнать мошенника, но посчитал излишним из-за этого начинать войну с демонами. А в том, что эта ситуация примет такое развитие событии, он не сомневался. Почти. Во всяком случае, Юэ Цинъюань должен был учитывать подобную возможность, даже если эта возможность была совсем мизерной. Он должен был думать о секте, как её лидер.

От бессилия и ненависти к себе ему хотелось кричать. Завыть дурным голосом. Но как и всегда он сдержался. Он всегда умел сдерживаться. Именно в этом была его извечная проблема. И именно эта сдержанность в конечном счёте разрушила его жизнь. И что хуже — не только его жизнь.

— Прости, Сяо Цзю, — промолвил он с отчаянием в голосе. — Если бы я только мог что-то изменить. Этот Ци-гэ не пожалел бы жизни. Он ничего бы не стал жалеть. Даже секту.

Если бы он что-то мог изменить, он бы пошёл на всё ради этого. Если бы только он мог вернуть брата. Или самому отправиться к нему. Туда, где он сейчас. Он всегда старался быть добрым и понимающим по отношению ко всем. Он всегда брал на себя ответственность за окружающих и старался с честью её нести. Но впервые в жизни он жалел об этом. Ведь это из-за его понимания и гипертрофированного чувства ответственности, из-за того, что он слишком многое на себя брал, хотя его никто не просил, Сяо Цзю всегда приходилось расплачиваться.

Сначала, когда он спас того нищего мальчишку и оскорбил молодого мастера Цю Цзяньло, а в результате его брат угодил к семье Цю. Вместо него. Расплачиваться за его поступок. Потом из-за того, что он не смог вовремя его спасти, его погубил У Яньцзы. Его будущее культивирование сильно пострадало. Непоправимо. Потом ради его спасения его брат был вынужден убить этого проходимца, хоть тот и приходился ему учителем. Хотя какой из него учитель… Затем все обиды Сяо Цзю в секте. Он так ни разу и не смог помочь или не слишком усердно пытался помочь. И теперь наконец понимает, что именно от него брат терпел больше всего обид. Из-за его молчания и вечных извинении. Только сейчас. Так поздно… Потом это дело с самозванцем. И даже сейчас Юэ Цинъюань предпочёл спокойствие и благополучие секты, а не разоблачение обманщика. И кто из-за этого больше всего пострадал? Его брат. Мало того, что из-за него он был вынужден жить такой жалкой жизнью, смерть его не менее жалка. Ведь никто не узнает, что его больше нет. Не будет ему ни могилы, ни памятной таблички, ни даже заслуженного оплакивания его шиди и шимэй. Почему мир так несправедлив к его дорогому Сяо Цзю?

Из глаз потекли давно сдерживаемые слёзы и вдруг…

*Дзинь*

【Система Восстановления Естественного Порядка Вещей загружается】

【Система активирована успешно!】

【Код активации: «Сяо Цзю, если бы я только мог что-то изменить». Автоматический запуск системы】

【Рады Вам сообщить, что Вы были выбраны Системой Восстановления Естественного Порядка Вещей. Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем! Важные вещи должны быть сказаны три раза!】

Chapter Text

Глава 2
Что за напасть присосалась к достопочтенному лидеру уважаемой секты?

Если тебе тяжело, значит ты поднимаешься в гору. Если тебе легко, значит ты летишь в пропасть.
Генри Форд

*Дзинь*

【Система Восстановления Естественного Порядка Вещей загружается】

【Система активирована успешно!】

【Код активации: «Сяо Цзю, если бы я только мог что-то изменить». Автоматический запуск системы】

【Рады Вам сообщить, что Вы были выбраны Системой Восстановления Естественного Порядка Вещей. Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем! Важные вещи должны быть сказаны три раза!】

【Хост был успешно связан с Системой Восстановления Естественного Порядка Вещей】

Какой-то странный, будто бы неживой голос вдруг раздался словно в голове. Хотя какое словно. Этот неестественный голос именно оттуда и доносился. Голос вроде бы был женский. Хотя полной уверенности не было. Но откуда он взялся?

А вместе с тем, перед глазами стали выскакивать ярко-синие прямоугольники с белым текстом на ней. И текст этот воистину был странен. Там присутствовали какие-то диковинные знаки или символы. Что самое главное, текст был написан горизонтально. А не как следует – вертикально, и почему-то слева направо. Но ещё удивительнее было другое. Текст этот казалось был написан на родном китайском, но чем больше он приглядывался, тем больше в этом сомневался. Потому что иероглифы были какие-то совсем не такие. И общий смысл ускользал.

Он был бы и рад продолжить свою хандру и самокопание, но такой громкий, откуда-то взявшийся, голос, что казалось ввинчивался в само основание черепа и светоэффекты — в глазах уже рябило от вида сразу нескольких ярко сияющих прямоугольников с текстом, — хочешь не хочешь, а привлекали внимание. Основательно. Игнорировать такое было просто невозможно. А хотелось.

— Что ты такое? Ты демон? Дух или фея? — спросил Юэ Цинъюань для порядка, хоть и не сильно интересуясь. Ему особо не было до этого дела. Кто бы это ни был и какие бы цели не преследовал. Будь это в какое-то другое время, он бы встревожился и стал раздумывать, чем эта напасть может угрожать его секте. Однако сейчас его это особо не волновало. С тех пор, как он прозрел ему, собственно, всё стало безразлично.

【Вас приветствует Система Восстановления Естественного Порядка Вещей №218! Вам была оказана честь быть избранным среди множества кандидатов. Возрадуйтесь!】— раздалось в ответ, а новое прямоугольное окошко наложилось поверх уже существующих, почти перекрыв всякий обзор.

【Можете называть эту систему коротко — просто Системой.】

— Ты не ответила на вопрос. Кто ты? И что тебе нужно? — спокойно повторил он.

А потом добавил, чуть погодя:

— С тобой точно что-то не так.

【Система функционирует исправно.】

— Вот об этом этот Юэ и говорит. Дух, ты изъясняешься совершенно непонятно и письмена твои верх неграмотности. Это ведь китайский? Потребовалось некоторое время, чтобы разобраться. Настолько они неправильные, — устало сказал Юэ Цинъюань.

*Дзинь* *дзинь* *дзинь*

【Система функционирует исправно!】

【В хоста загружены знания современной китайской письменности и понимание значения сленговых слов】

【Основная миссия изменение судьбы Сяо Цзю и восстановление естественного порядка вещей в мире. Хост принимает миссию?】

Неужели ещё возможно что-то исправить? Юэ Цинъюань не мог в это поверить. Одна только мысль об этом заставляла его сердце заходиться пойманной птицей. Ему так хотелось в это верить. Возможно небеса услышали его и решили хотя бы раз быть добрыми к его Сяо Цзю? Ему было не важно, даже если это ложь. Ловушка. Он бы с радостью вбежал в неё и погиб, если нужно. Если только была хотя бы мизерная возможность снова увидеть брата. Ему хотелось крикнуть — да! Я согласен! Давайте начнём. Но от волнения голос отказал. И он испугался. Испугался, что из-за этого его глупого промедления, что было совсем не к месту, он может упустить такую драгоценную возможность.

Но он волновался напрасно. Потому что уже в следующее мгновение…

【Хост не ответил и его молчание будет расцениваться, как согласие. Теперь хост незамедлительно переносится в изначальный мир, где сможет осуществить свою миссию и не дать событиям снова пойти в неправильном ключе.】

【Перед этим хосту будут возвращены все воспоминания его жизни в обоих прожитых им версиях этой реальности】

Голову затопили образы. С него словно сняли блок, о существовании которого он и не подозревал. Воспоминания стали проноситься в голове множественными картинками калейдоскопа и просто с чудовищной скоростью.

А в это время мир задрожал. Всё поплыло перед глазами. И он окончательно потерял связь с реальностью. Но последнее, что он помнит, так это то, что ему было очень легко. Удивительно легко. Словно огромный валун отвалился от его тела и души. Он будто летел. Свободно и безмятежно. Так легко и спокойно ему не было уже очень давно. И перед тем, как окончательно потерять сознание, Юэ Цинъюань улыбнулся. Так как давно уже не улыбался. Искренне и от всего сердца. А всё, потому что в его сердце впервые за многие годы цвела надежда…

***

Через некоторое время Юэ Цинъюань просыпается в своей бывшей комнате в общежитии для учеников пика Цюндин горы Цанцюн и в свои юные годы. И с полными воспоминаниями своей жизни, как в мире Бин-гэ, так и в мире Бин-мэй.

Он ещё не знает, что никаких миров Бин-гэ и Бин-мэй больше нет. Ведь его система перенесла его не в какую-то очередную альтернативную реальность. Нет. Она перенесла его в прошлое его мира. Единственного мира, который должен был существовать, как и любой другой только в одном экземпляре. Если бы не вмешательство чужеродной для этого мира враждебной сущности, которая всё поломала и стала причиной разрыва реальности на несколько частей. Что было абсолютно недопустимо и грозило миру полной гибелью. Поэтому в дело и вступила Система Восстановления Естественного Порядка Вещей направленная Великим Дао, чтобы исправить неполадки, сразить враждебную сущность с помощью хоста и истинного ребёнка небес, и направить историю в правильное русло. Чтобы эта угроза миновала навсегда.

Однако в неведении он пробыл недолго. Не успел он очнуться, как система его любезно просветила. Не забыв упомянуть о важности его миссии в спасении этого свежесобранного назад в единое целое мира. И предстоящей борьбе с враждебной миру тварью. Которой оказалась вышедшая из повиновения и вступившая на путь тьмы… система. Да, та самая, что притащила в чужой мир двух попаданцев. С определённой целью. С не благой целью. Для всего этого мира.

Эта система-паразит так поступала не в первый раз. Она присасывалась к миру, пока полностью его не выпивала. Всю жизнеспособность и духовную энергию. Она всегда действовала по одной схеме. Внушала некому юнцу из техногенного мира, возомнившего себя великим писателем, что это он придумал мир, который и без него прекрасно существовал. Это было сделано для привязки реально-существующих разумных существ, истинных детей судьбы и самого мира, что единственные могли этот мир спасти от любого зла извне, к своим литературным аналогам и низведения их до пушечного мяса, а потом гибели от руки подставного дитя мира. Потом трансмиграторы, переселившиеся в ключевых персонажей, и разрыв реальности на несколько частей. Ну а затем свободное, никем не прерываемое пиршество до полного высасывания всех соков из мира и его уничтожения. И так из раза в раз, из мира в мир. Пока Великий Дао не заметил неладное и не придумал орудие борьбы с ней, в лице Систем Восстановления Естественного Порядка Вещей, что были направлены в разные миры с целью их спасения.

А что касается дорогого сердцу Юэ Цинъюаня Сяо Цзю, то это именно он и есть истинное дитя этого мира. Именно поэтому глава Юэ и был выбран, чтобы изменить его судьбу, а вследствие и судьбу этого мира. И вернуть всё к исходнику. Чтобы дитя судьбы мог мир, доверенный его рукам, спасти.

Chapter Text

Глава 3
Хроники прошедших времён. Часть 1. Быстрая перемотка

— Я обязательно приду к тебе, что бы ни случилось. Я буду возле тебя всегда.
Ёжик глядел на Медвежонка тихими глазами и молчал.
— Ну что ты молчишь?
— Я верю, — сказал Ёжик.
«Ёжик в тумане»

…вы можете получить все, что вам нужно, если только это вам и вправду нужно.
Рэй Брэдбери

Года посыпались, как бусины. За это время чего только не произошло. Дни были насыщены разного рода событиями.

Юэ Цинъюань работал как пчёлка-труженица — не покладая рук. С одной стороны, собственная культивация и новое восхождение на его законную позицию. С другой, разные миссии от системы во благо будущего Сяо Цзю и во имя спасения мира.

Но по порядку. Сначала надо было спасти брата от рук семейства Цю. И в этой жизни он не собирался допускать ни единой ошибки. Церемония выбора меча на этот раз прошла без сучка и задоринки.

Во-первых, теперь Юэ Ци на собственном опыте знал, что спешка ни к чему хорошему ни приводит. А импульсивность не то, чем можно руководствоваться в серьёзном деле. И неудивительно, у него-то было опыта целых двух жизней, чтобы вынести этот урок.

Ну а во-вторых, после стольких лет духовной близости с самым родным существом на свете, с его мечом Сюаньсу, это уже не представляло никакой серьёзной сложности снова создать связь. Для культиватора ведь его меч не просто какая-то железяка, а верный партнёр, товарищ и друг по жизни. Тем более, дважды бывшему главе Юэ и его мечу было суждено встретить друг друга. Да и в течение стольких лет разделённая на двоих одна жизнь ещё больше их сблизила. Стоит ли удивляться, что в этот раз Сюаньсу не стал артачиться и почти сразу же принял Юэ Ци?

Юэ Цинъюань и в прошлых своих жизнях, был сильнейшим культиватором секты Цанцюн и одним из сильнейших мира. И это с его подавленными силами и ограниченными возможностями, из-за привязки его жизни к мечу. А в этой новой жизни, его будущее казалось совсем безграничным. И теперь если бы ему пришлось сразиться с злосчастным «главным героем», у него были все шансы победить. Или хотя бы не проиграть так позорно и трагически. И что страшно проиграть не столько свою жизнь, сколько его брата. Стоит только вспомнить, что стало с его драгоценным братом, после того, как он в очередной раз не смог его спасти и такая ярость поднимается внутри, что ему даже трудно дышать. В эти мгновения он чувствует себя ни дать, ни взять огнедышащим драконом. Только один вдох и он готов рвануть.

Откуда у него такие знания про развитие событий после своей гибели и о статусе книжного главного героя проклятого Ло? Это система была столь любезна, что всё ему рассказала, показала и даже дала прочитать. Теперь он знал всё, и про так называемого героя, и про дурацкую лживую книгу, и про переселенцев – кто они, зачем и откуда.

Юэ Цинъюань был отлично осведомлён, что у Шэнь Цзю характер не сахар и он довольно строг, даже суров со своими учениками. И про то, что он невзлюбил этого Ло Бинхэ и был особенно строг с ним тоже. Но тому, что было написано в этой дурацкой книжонке, он не верил ни на грош. Ложь и клевета!

Система подтвердила. И даже объяснила, что у всего конечно же было обоснование и зачем это всё. Чтобы погубить дитя мира. И ни для чего ещё. Сам человек, автор то есть, ничего не ведал. А был просто слепо использован.

Однако больше всего Юэ Цинъюаню было больно и стыдно из-за собственных подозрении в адрес своего брата в смерти Лю Цингэ. Похоже он брата своего совсем не знал. Как он мог заподозрить такое! Ему следовало знать, что Сяо Цзю никогда бы не стал причинять какой-либо вред собрату по секте. Он должен был знать лучше... Одна только мысль об очередном разочаровании и боли, что он причинил брату, об очередном предательстве, полоснули его по сердцу словно удар меча.

Но он вынес урок. Он больше никогда не разочарует своего самого дорогого в жизни человека, не подведёт и не предаст. Он будет таким братом, какого тот заслуживает. Он больше не совершит таких ошибок. Теперь он всегда будет верить словам своего брата! И никогда не усомнится в нём.

Однако это дела будущего. А пока у него были другие заботы. Не менее важные. А именно спасение его брата от страданий в усадьбе Цю.

После этого знаменательного события, ничуть не медля, Юэ Цинъюань кинулся на поиски брата. Что примечательно, не стал его ни отбивать, ни выкупать — он вообще не стал вступать с Цю в какое-то взаимодействие, — а просто выкрал. Нынешний Юэ Цинъюань, уже не лидер секты, а главный ученик предыдущего главы, поступил таким образом, исключительно потому что не хотел, чтобы какие-то события из его первой жизни, связанных с этим паршивым семейством, в будущем аукнулись его брату какими-нибудь неприятностями.

В тот момент, когда, успешно сбежав, они приземлились в безопасном месте и Юэ Цинъюань снял черные тряпки, скрывавшие его лицо, поставив перед этим свою драгоценную ношу на землю, для него всё окупилось. Потому что как только Сяо Цзю разглядел, кто был его похитителем, он подхватившись сразу прыгнул в его уже подставленные объятия, сказав с сияющим от счастья лицом:

— Я ждал тебя, Ци-гэ. Каждую минуту. Сяо Цзю всегда верил, что ты вернёшься за ним. И вот ты здесь!

Услышав это Юэ Цинъюаню стало так тоскливо и больно, что хоть волком вой. Нестерпимо захотелось скрючиться, прижав руки к болевшему месту — сердцу.

Однако он каким-то чудом нашёл в себе силы стряхнуть это невыносимое чувство и улыбнуться своему брату. Юэ Ци не хотел портить этот прекрасный миг воссоединения с самым его дорогим существом бессмысленными сожалениями о прошлом и воспоминаниями о том, чего уже нет, а в этом временном измерении даже не было.

Сейчас самым главным был Сяо Цзю и их долгожданная встреча. Они снова обрели друг друга. И в этот момент такое счастье переполнило сердце Юэ Цинъюаня, что он мог просто умереть на месте, не выдержав таких сильных эмоций, что распирали грудь. Ему потребовались целых три жизни, чтобы прийти к этому… И этот миг воистину стоил всего, что ему довелось испытать. Только ради этого момента он и жил.

Теперь всё было правильно. Теперь всё было так, как и должно было быть. С самого начала.

— Разве могло быть по-другому? — сказал он, с неизвестно откуда взявшейся уверенностью в голосе. А про себя не переставал благодарить духа, что подарил ему целый мир — не меньше. И само провидение, приведшего её в его жизнь.

В ответ его брат кивнул и снова улыбнулся, радостно и чуть смущённо.

Юэ Цинъюань навсегда сохранит этот миг, этот момент их воссоединения, в копилке своих самых бесценных воспоминаний.

Затем сразу же привёл его в секту и на этот раз правильным образом: порекомендовав его, как главный ученик и преемник секты, всем сообщив, что это его давно потерянный и вот вновь обретённый брат. Сяо Цзю допустили без экзаменов и практически сразу сдали с рук на руки повелителю пика Цинцзин, известному, как пик чистоты и покоя.

Это всё имело, разумеется, свои последствия. Очень многие перемены имели место быть. И перемены эти были очень хорошие и несказанно радовали Юэ Ци. Но среди них было одно, что напротив, слишком беспокоило и даже огорчало его. Но обо всём по порядку.

Сначала следует отметить, такое своевременное спасение, когда время не было упущено, а талант бездарно растрачен, но что важнее, его корень духа не был испорчен завистливым и подлым У Яньцзы, а тело и даже кости были в относительно хорошем состоянии, не разрушенные ещё Цю Цзяньло, с культивацией Шэнь Цзю теперь не было никаких проблем. Он и в прошлой жизни умудрился как-то дотянуть до третьего по силе пикового лорда и это, с его покалеченным и никуда не годным для культивирования телом, и практически сгнившим корнем. Так что с его первоклассным талантом, который днём с огнём не сыщешь, он наконец-то расцвёл. Со всеми его сопутствующими таланами и жаждой к обучению, он и так опережал всех своих шиди и шимэй на пике Цинцзин. Теперь же и в культивировании у него были великие успехи. Возможно, до своего старшего брата он и не дотягивал, однако Лю Цингэ, будущему богу войны секты, ни в чём не уступал. Стоит ли удивляться, что довольно скоро он дослужился до главного ученика? И на этот раз путь его наверх был несравненно более лёгким и плавным. Лишённым всех тех невыносимых трудностей и тягот, что сопровождали его в другой временной дуге.

До самого Юэ Цинюаня он не дотягивал только по одной причине. Всё же Юэ Ци был обладателем легендарного меча, ни в чем не уступающего демоническому Синьмо Ло Бинхэ. И теперь, когда он был в полной силе и без всяких ограничений, а меч, соответственно, мог показать свою истинную силу и мощь, вряд ли какой-то человеческий культиватор вообще имел шанс с ним сравниться. Даже такой великий совершенствующийся прошлого поколения навроде нынешнего лидера секты.

Второе радостное изменение было в отношениях между ним и Сяо Цзю. Они были уже отнюдь не такими, как в прошлых измерениях, а словно вернулись во времена своего детства, когда недопонимания и обиды, ещё не возникли между братьями. Когда предательству и разочарованиям не было места между ними. И это было источником бесконечного счастья Юэ Цинъюаня. Наконец-то, спустя целых три жизни, его отношения с братом наладились и вернулись к прошлым денькам. Он словно сбросил с себя тяжелый груз и смог наконец вздохнуть полной грудью. Ради этого дня, стоило всё это пережить. Всё было не напрасно. Это того стоило! Но даже в такие моменты счастья, Юэ Ци не забывал, что ещё долгая дорога впереди.

Особенно отрадными и примечательными были изменения, что приключились с самим Сяо Цзю. Теперь это был не тот полностью разочаровавшийся в жизни и людях человек, выстроивший целую стену вокруг себя и своего сердца, что не доверял даже собственной тени и всегда с опаской относился ко всем, будь то его шиди или даже ученики, ожидая удара в спину и всегда держащий всех на почтительном расстоянии, не давая и шанса приблизиться, к которому Юэ Цинъюань уже успел привыкнуть. За целую жизнь-то. Он был теперь совсем другим. Проще. Доступнее что ли? И даже речи его были уже не такие едкие, а язык ядовит. Он больше внутренне не отталкивал своих шиди и шимэй, и те к нему так же потянулись.

И как раз тут укоренилась проблема, которую Юэ совсем не ждал, и которая приносила ему одну головную боль. Как уже говорилось Цинцю — да, теперь снова Цинцю, — сумел найти общий язык с другими младшими из главных учеников. Почему-то особенно близки они стали с Вэй Цинвэем и Ци Цинци, и… что неожиданно — с Лю Цингэ. С последним они были просто не разлей вода. Лю Цинге бегал за своим шисюном, как какой-то щенок. И это было совсем не понятно бывшему главе секты… или будущему?

Юэ Цинъюань беспокоился за своего Сяо Цзю. Если вспомнить именно Цингэ был основной причиной — или скорее поводом, использованным другими, но кого это волнует! — падения Шэнь Цинцю. Не принесёт ли он очередные неприятности? Будь его воля, Юэ Цинъюань и близко бы его не подпустил к своему дорогому Сяо Цзю.

Говоря об этом… Разве они не всегда были, как кошка с собакой — на дух не перенося друг друга? Так что же изменилось? Хотя если задуматься… Не точно так же ли Цингэ-шиди бегал за его братом по всей секте и всячески привлекал к себе внимание? Не точно ли так же вечно настаивал на поединках? Так что же это получается, это он наряду с окружающими не понимал в прошлом саму суть их отношений? Это были никакое не соперничество с враждой, а своеобразная, но дружба? Он, наверное, устал, вот и лезет в голову всякий вздор. Да, дело точно в этом.

Но постойте-ка, если там было что-то похожее на дружбу, то зачем это Цингэ-шиди распустил сплетни по всей секте о распущенности своего шисюна и его частом посещении борделей, тем самым положив начало разрушению его репутации.

Мм-м, не то, чтобы у заклинателей действительно не было плотских отношении с представителями противоположного пола. Это было обычным делом. Другое, что такое не выставлялось напоказ. Нет, среди культиваторов встречались и настоящие аскеты, что держали себя в чистоте. Но такие скорее сами были редкостью.

Разве это не реальное доказательство вражды, что их связывала? Обвинения Лю Цингэ брошенные брату в лицо о его разнузданности, поносящем честь истинных культиваторов. Его вечные крики и осуждение. А вместе с этим извечные обещания уже брата Цинцю убить Лю Цингэ. Но теперь-то он знает, что это были лишь слова… А что же Цингэ? Может и там была другая причина? Надо бы оставить эти глупые и бесплодные размышления… а то ещё немного и додумается до совсем смешного — не ревновал ли Цингэ-шиди своего шисюна.

Не мешало бы ему пойти заняться своими делами главного ученика. Несомненно, очень важными и нужными. А то какие-то совсем глупые мысли лезут в голову...

Нет, он определённо переработал. Нужно сначала отдохнуть.