Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Целый день бессмысленного фарса начал утомлять Сергея. Он повертел в пальцах резинку, которая помогала ему переносить весь весь этот идиотский фарс с собеседованиями на должность телохранителя. Теннисный мячик, который они использовали для теста реакции, хотелось кинуть в Олега. Это ж надо было додуматься — искать себе замену на посту телохранителя! Замену! Себе! В Серёже бурлило негодование. Он ненавидел каждого из тех, кто записался на собеседование, ненавидел жаркий августовский день, ненавидел всё.

Кроме Олега. Его ненавидеть не получалось. Не после всего, через что они прошли.

Олег хорошо научился скрывать собственный дискомфорт, но Серёже было ясно, что ему тяжело весь день стоять на больной ноге, да ещё и в этом дурацком костюме. К концу дня Серёжа всё чаще просил Олега прекратить издеваться над собой. А Олег просил посмотреть еще хотя бы одного кандидата.

— Ты не хочешь сесть? — не особо надеясь на успех, повторил Серёжа. — Я чувствую себя то ли Пилатом с картины Ге, то ли девицей на выданье.

— Непонятное что-то говоришь, обидеть хочешь, — откликнулся Олег, пытаясь хоть немного разрядить обстановку иронией. Он уже начинал жалеть об этой затее, но он ведь все обдумал. Так будет лучше. Он должен.
⠀
Спину тянуло. При каждом новом посетителе он вытягивался и делал мрачное лицо, демонстрируя, какие суровые порядки в этой компании. Чтобы не расслаблялись.
⠀
— Ладно, давай последнего. Я помню, что говорил это три человека назад, но давай ещё одного. — Олег через плечо Серёжи заглянул в экран. — Тем более это вроде как последний на сегодня.

— «На сегодня»?! — возмутился Серёжа и вскочил со стула. Колено щелкнуло. Пора бы спортом заняться, он так завертелся, навёрстывая упущенное с реабилитацией Олега, судебными процессами, грызнёй за позицию Сергея Разумовского в корпорации, мать его, Сергея Разумовского… Он прошел к автомату и выцепил себе баночку напитка с манго и бананом. Олегу мстительно достал его нелюбимый DreamJuice — «газированный напиток с нежным клубнично-сливочным вкусом» («…от которого вы гарантированно продри…» — «Ну Олег!») и кинул с негромким «лови».

Банку Олег поймал уже на излете, кончиками пальцев, и это стоило ему новой вспышки боли в спине. Он скривился, но сумел успешно выдать гримасу за отвращение перед напитком.
⠀
— Пожалуйста, Серёж, ради меня. И займёмся другими делами.
⠀
Если бы он только знал, что это так тягомотно. Полдня потратили, а ради чего? Ради боли в спине. Ради косых взглядов Серёжи. Ради мерзости в жестянке, кинутой чуть ли не в ноги.

Серёжа заметил, что его шалость дорого стоила Олегу. Сделалось очень стыдно.

«Ты уже досрывал на нём своё раздражение. Нового шанса он тебе не даст».

— Хорошо. Хорошо, я согласен, — смущённо отозвался он, отводя взгляд в сторону и пристыженно возвращаясь на место. Только мячик для проверки реакции убрал в ящик стола, чтобы ещё один кандидат не ушёл с разбитым носом. — Марго, следующий.

Вошедший мужчина остановил взгляд сначала на Олеге, коротко кивнул — один солдат всегда узнает другого, сколько бы лет ни прошло — и только потом посмотрел на Серёжу. И Серёжа завис. Олег увидел, как дернулся его кадык — словно в замедленной съемке.

— Добрый день, меня зовут Игорь. Игорь Гром.

Но его рука, протянутая для рукопожатия, зависла в воздухе. Олег перегнулся через стол и пожал ее. Серёжа дернулся, словно приходя в себя.

— Товарищ майор? — охнул он и поднялся со своего места. — Олег, познакомься, пожалуйста…

Улыбка Игоря из просто натянутой сделалась супер-натянутой и неловкой.

— Гром Игорь Константинович. Не майор больше.

— Ну что ж, давайте знакомиться, Игорь Константинович. Олег Давидович Волков, — Олег подвинул стул и с внутренним наслаждением сел. Разговор, видимо, предстоял долгий, слишком уж у этих двоих были виновато-удивленные лица. Как будто Олег не понимал. За то время, пока он изволил умирать, многое могло произойти.
⠀
— Расскажите о вашем опыте работы. Почему бывший майор, раз уж на то пошло? — Его голос так и не восстановился до конца, и Олег знал слишком хорошо, какие эмоции может вызывать этот вкрадчивый тихий тон.

— Да знаете же как оно бывает, — начал Гром, садясь и выкладывая на стол папку с резюме. «Соври. Это просто. Или никакой работы, тем более, Разумовский — это твой последний шанс». — Когда спасаешь город, а его потом отстраивать заново приходится? Ну и форму не ношу.

— Давайте лучше сменим тему, Олег Давидович. Мы во Vmeste всё-таки смотрим вперёд, а не оглядываемся на прошлое. — Серёжино лицо болезненно скривилось, и то, как он поспешил вмешаться, тоже натягивая улыбку, больно укололо Олега. Но он постарался сдержаться.

— Игорь, можно ведь по имени? Не желаете ли напито… упс. — Олег скинул банку со стола, проверяя реакцию. Игорь поймал ее машинально, только слегка отклонившись со стула, и Олег ощутил уважение пополам с ревностью.
⠀
Ревность была самую малость сильнее.
⠀
— Уверен, на прошлой работе вас подвергали стресс-тестам, не воспринимайте близко к сердцу, пожалуйста.
⠀
Олег подтянул к себе органайзер с ручками, покрутил одну в руках и без предупреждения швырнул её чуть выше головы Игоря. Увернулся, надо же, только бровь поднял удивлённо. А вот Серёжа от резкого движения дёрнулся так, что чуть не слетел со стула.
⠀
— Умеете сопровождать цель? Если нет, как быстро учитесь?
⠀
Ещё одна ручка, Олег метил в плечо.
⠀
— Предпочитаете холодное или огнестрельное? Приходилось охранять клиента или только нападать?
⠀
В органайзере ещё много разнообразных канцелярских принадлежностей, и это приносило Олегу иррациональное садистское удовольствие. Отыграться напоследок…

— Огнестрельное. Приходилось. — Короткие ответы. «Как на допросе». Других и быть не может, когда тебя осыпают ручками и ластиками. — Умею сопровождать цель, а что не умею… — Ластик просвистел над ухом. — …тому научусь. Если вы меня раньше не проткнёте циркулем.

— О, не волнуйтесь, — ехидно ответил Олег, — тестировать ваш болевой порог будем позже, на тренировках, и другими методами. — И тут же перестал улыбаться, ответил сдержанно, почти холодно. — Вы отлично держитесь, мне было интересно, как вы отреагируете на раздражители, только и всего. Будем считать, что тест вы прошли.
⠀
«Надо взять себя в руки. И чего ты так прицепился к этому Игорю? Ты же сам всё это затеял, а что Серёжа его знает… Серёжа знает половину Питера. Да и что может быть лучше, чем знакомый человек в качестве телохранителя в наших… обстоятельствах?»
⠀
Нет, это всё спина. Он болен и устал, только и всего. Собственно, предыдущих кандидатов он тоже не щадил. Всё-таки не секретаря ищут. Олег взял папку, которую принёс Игорь, перелистнул страницы, как будто ему действительно интересно. И уже поверх папки бросил на Игоря ещё один заинтересованный взгляд:
⠀
— Почему хотите работать у нас?
⠀
«Ты ещё про "кем вы видите себя через пять лет" загни».

От него не укрылось, как Игорь перебросился взглядом с Серёжей, и тот кивнул, как будто разрешал выдать общую тайну.

— Сергей говорил приходить, если что-то случится, — сказал Игорь. — «Что-то» случилось.

— Игорь спас мне жизнь, — сообщил Серёжа, решив, что чем дольше он будет откладывать это, тем хуже всё воспримет Олег. — Во время… инцидента. В казино.

Серёжа мучительно вздохнул и перевёл взгляд на Игоря.

— Мне очень жаль, — тихо добавил он.

Игорь промолчал. Что отвечать на такие слова? Он до сих пор не понимал, как реагировать. Приходилось слышать обвинения, приходилось видеть взгляды, полные отвращения. Но соболезнований ещё не выражали.

Олег откинулся на спинку кресла. Вот как, значит. Признание бьёт под дых. Он уже успел напредставлять себе всякого совершенно в противоположном направлении. А тут — «спас жизнь». И Серёжа никогда об этом не рассказывал. Очень интересно. Впрочем, последние полгода Сергей почти не говорил о себе. Ни о паранойе. Ни о следах обморожения. Ни об ожогах. Ни о массе других вещей, требующих обсуждения. Только об Олеге.

И теперь их диалог имел для него мало смысла.
⠀
— Как я понимаю, Игорь, у вас теперь проблемы с работой, — медленно сказал Сергей. Это не было вопросом. Игорь хмуро кивнул.

Повисла напряжённая пауза, и Олег поспешил вмешаться:

— Послушайте, пожалуйста. Я думаю, вы нам подходите. Мы ищем человека, которому в первую очередь сможет доверять Сергей. Всё остальное вторично.

Неловкость всё ещё витала в воздухе, пока они обговаривали детали: дополнительные тесты, чтобы понять, чему Игорю придётся доучиваться, зарплату, страховку, оформление. Олег первым предложил Игорю переехать в Башню, в служебные апартаменты на этаж ниже пентхауса. Этот пункт они уже обговаривали с Серёжей раньше, но сейчас Олег чувствовал странную двусмысленность. Держи друзей близко, врагов еще ближе, а телохранителей…

— То есть, жить я буду рядом с объектом охраны… — протянул Игорь. — Что ж, с этим никаких проблем.

— Простите, что не можем предоставить жильё прямо сегодня, — устало извинился Олег. — Апартаменты нужно подготовить к заселению.

«Мы не думали, что вы появитесь так скоро».

Закончили глубоко за полночь. Олег порывался уточнить ещё какие-то детали, но Сергей решил подвести итоги.

— У вас остались ещё какие-то вопросы? Может, пожелания? — поинтересовался он ровно.

— Нет, то есть… — Игорь глубоко вздохнул. — Можно?

Он кивнул на автомат с едой, и его живот предательски заурчал. Сергей кашлянул в кулак.

— Да, угощайтесь.

Игорь выбрался из кресла, чувствуя, как затекли ноги. Он едва не наступил на одну из ручек, которыми тестировали его реакцию.

— Извините, — пробурчал он и потянулся за ней.

— Оставьте. — Сергей поднял руку. В голосе прозвучала усталость. — Просто… нажмите нужные кнопки и…

Он не закончил фразу, только помахал пальцами. Олег узнал этот жест. Он означал, что Серёжа уже устал от социально-приемлемого поведения. Игорь кивнул. Быстро нажал на кнопки, выудил из автомата свой ужин, слегка оцарапав руку о крышку ёмкости, и поспешил уйти. Серёжа откинулся на спинку стула и замолчал. Олег потянулся, хрустнув спиной. Ну что же… Одной проблемой меньше.

— Прости, что не рассказал, — сказал Сергей.

— Ты не рассказал, значит, не хотел беспокоить, — ровно ответил Олег. Внутри он был далеко не так спокоен, но Серёже об этом знать не следовало.
⠀
Всё ведь нормально? Они друг друга оберегают. Не надо лезть друг другу в личный ад. Было и было. Начнут копаться в том, что случилось в казино — вылезут годы вдали друг от друга.

Игорь станет хорошей заменой. Олег его выучит, передаст всё, что нужно знать о Серёжиной безопасности. И уйдет на покой. Будет рядом — перебирать бумажки, организовывать логистику. Всё не так уж и плохо. Он всё еще будет нужен. Так будет лучше для всех.
⠀
Почему тогда так больно?

Сергей встал. Ноги затекли и держали с трудом. Он сгреб лацкан пиджака Олега, сминая ткань, но так, чтобы не сдавить больное место. Теперь Олег весь представлял из себя одно сплошное больное место.

— Олег, — заговорил он снова, но голос предательски подвел. Ей-богу, как ребенок, который накосячил и пытается пробиться сквозь родительское осуждающее молчание.

— Не нужно, Серёж. Ты же ни в чем не виноват.

Олегу хотелось спать, предательски ныло все тело. Хорошо, что быстро разобрались с вакансией. И в то же время плохо. Можно было бы протянуть ещё немного на ощущении собственной незаменимости.

«Незаменимых людей не бывает, Волков. Давно пора понять».

— Прекрати уже, — разозлился Серёжа. В горле встал противный ком, а глаза защипало. — Я согласился на всё это, чтобы ты успокоился, но больше я тебя никогда не отпущу, ясно?! А ты списываешь себя со счетов! За что ты так?!

Олег не ответил, просто оглядел его, задержав взгляд на тех местах, где одежда прятала Серёжины шрамы.

«За это».

Серёжа издал странный звук: полувсхлип-полустон, ещё сильнее стиснул пальцами плотную ткань и притянул Олега к себе.

— Никуда я тебя больше не отпущу, к себе привяжу, если надо, — прорычал он яростно, но суровую речь испортили слезы в глазах.

На сердце Олега потеплело, но только немного. Конечно, не отпустит. Но что их держит друг возле друга больше — любовь или обоюдное чувство вины?
⠀
— Я просто очень устал, — сказал, наконец, Олег, обнимая, — спина как каменная.
⠀
Он редко жаловался, но сейчас воспользовался возможностью скрыть за физической болью душевную. Пальцы Серёжи тут же разжались.
⠀
— Помажешь и помнешь на ночь? — лукаво спросил Олег, зная наверняка, что это отвлечет Серёжу от переживаний. И его самого тоже. — Мне так нужны ваши заботливые руки, доктор Разумовский…

— Я тебе её сломаю, чтобы ты точно не ушел, — шутливо пригрозил Серёжа и пригладил смятую ткань. — Пожалуйста… Пожалуйста, прислушайся ко мне. Мне очень жаль. Я бы хотел вернуть тот день, тот месяц, ту жизнь — и всё исправить. Я так по-нормальному и не попросил у тебя прощения…

Он постарался проговорить всё быстрее, пока нос не заложило от слез. Да, он постоянно откладывал разговор. Остаток зимы, потом весну, теперь вот лето… Всё время были какие-то отговорки. И страх. Страх, что Олег уйдёт, когда окончательно поправится.

— Ну что ты… — Олег совершенно потерялся, — Серёж… Серёж, ну не плачь. Да что за день такой… Серёж, ну тише. Всё хорошо, не надо мне ничего ломать. Я тебя и так люблю и никуда не уйду. Давай лучше спать.

Как хорошо жить и работать прямо в башне: стоит зайти за барельеф — и попадаешь в жилую зону. А уж там и просторная кухня, и ванная с джакузи, и спальня. С широкой кроватью, где спать в одиночку ужасно некомфортно. Сергей перестал спать в гостиной-кабинете-как-ты-здесь-живёшь только после возвращения Олега.

В спальне Олег почувствовал, наконец, облегчение. От разговора? А может быть от того, что наконец-то смог снять чёртов костюм. Плечо болезненно прострелило, да так сильно, что в глазах потемнело. Пришлось дышать. Медленно. Как учила Валера.

— Больно? — вздохнул Серёжа, выходя из ванной. Лицо было тщательно умыто, и о слезах теперь напоминали лишь редкие остаточные всхлипы. — Я мазь принёс. Вот скажи мне, Волч, я для кого стул поставил? Стоял как истукан, как ты не окаменел там? Дурак…

От слёз к ворчанию. Ну что же, это прогресс. Впрочем, скорее, ежедневный ритуал.

— А пусть они знают, с чем им придется столкнуться, — начал объяснять Олег, но тут же бросил: — Ай, забей. Дурак, согласен. И сейчас я за это поплачусь.
⠀
Со вздохом растянулся на постели, морщась и вздрагивая, положил руки под голову, чтобы можно было прикусить ладонь, если станет слишком. Когда.

Серёжа старался, честно старался, но массажист-любитель хуже… незваного гостя. У него получилось напрактиковаться, но ровно настолько, чтобы Олег, прошедший много лет наёмничества, не дергался под его руками как от пытки.

— Больно? Только не ври мне. Врёшь, чтобы не расстроить.

— Не-ет, — сипло выдохнул Олег, — норма-ау-льно. — Он попытался отдышаться и выдал уже более связно: — Просто продолжай, хуже ты точно не сделаешь. И рассказывай мне что-нибудь. Отвлекает.

Серёжа ненадолго замолчал, вспоминая хоть что-то подходящее. Что он мог рассказать, что не вернуло бы их в пучину чувства вины?

— Помнишь, ты с дерева упал за неделю до нормативов по физкультуре? — Серёжа грустно улыбнулся. — А я тебе тогда украл «Мамбу». Апельсиновую.

Вкус химического апельсина на губах. Серёжа тогда, дрожа от страха навредить, несколько дней подряд прилежно обрабатывал ему ссадины на спине и локтях.
⠀
— А потом мы вдвоем залезли на тот дуб, — припоминил Олег. — Чтобы я не начал бояться упасть снова, ты это в какой-то умной книге вычитал.

Серёжа сипло хохотнул:

— Рабочая же схема! Ты перестал бояться.

Он помнил тот день отчётливо. Как Олег очаровательно жмурился, подставляя лицо солнцу. Где же они свернули не туда?

Серёжа проминал мышцы не слишком умело, но старательно, и боль понемногу сдавалась под его напором. Олег чуть расслабился и заговорил снова. Голос у него теперь был тихий, хриплый. Вероятно, он навсегда останется таким. Но по крайней мере, он жив. Серёжа вытащил его из ада.
⠀
— Мы всегда друг у друга были и будем, — твёрдо сказал Олег. — Это не изменится. Но тебе нужен кто-то, кто сможет тебя защитить.
⠀
Этот мир всегда был злым, и у него всегда находилось что-нибудь для двух беспризорных мальчишек. Мальчишки выросли, подлянки стали тоньше и хитрее, а несправедливость осталась. Теперь ее стало даже больше — видно было подальше.

Заканчивая массаж, Серёжа наклонился к уху Олега:

— Пожалуйста, Олег… Останься вторым телохранителем, — попросил он. — Я ведь теперь не… Я хочу, чтобы ты был рядом. Я знаю, это эгоистично, но не могу иначе. Слишком страшно, что однажды ты просто исчезнешь…

Он обжёг дыханием его затылок, мазнул носом по коротко стриженным волосам и поцеловал шею. Олег казался ему настолько невероятным — и к тому же незаслуженным — счастьем, что он все время боялся. Боялся, что его оставят (снова), когда он будет меньше всего ждать.

— Пожалуйста, дай мне ещё один шанс.

— Я буду рядом. Обещаю. Кем захочешь. Консультантом телохранителя, заместителем ассистента, пятой берёзой в третьем ряду, — Олег хотел быть серьёзным, а скатывался опять в какие-то глупости. Хотел обнять, гладить по голове, нежить в объятиях, но был близок к тому, чтобы провалиться в сон. Добавил только, уже заплетающимся от усталости языком:

— Посмотрим завтра, как там твой этот Игорь… в деле…

— Угу… Посмотрим, — эхом отозвался Серёжа. — Послушай, Олег, ты же помнишь, что ты мне обещал? Олег? Ну спи, спи…

Серёжа поднялся с кровати и потихоньку вышел. Ручки собрать надо было.

Chapter Text

Игорь исходил весь холл, ожидая, когда Олег пригласит его. Он выпил уже вторую чашку кофе из автомата и поблагодарил того гения, который разместил автомат с кофе неподалеку от уборной.

«Вот у Разумовского все для людей!» — подумал Игорь.

Игорь думал, что бывших сыщиков не бывает. Ага, хорош сыщик: пришёл устраиваться на работу, а сам ни о Vmeste ничего не нарыл, ни о Сергее Разумовском. Голос Фёдора Ивановича в голове мягко, но укоризненно твердил: «Стареешь, Игорёк… Стареешь».

Как там Фёдор Иванович вообще?.. Может, пора наконец объявиться?
«Здрасьте, я работу нашёл, туда берут даже таких как я…»

Ну что уж теперь, надо навёрстывать. Раннее утро, когда местные работники только-только подтягиваются, казалось Игорю подходящей почвой для сбора информации. Будь обстоятельства другими, он бы перекинулся парой слов с девушкой на ресепшене, пообщался бы с парнями из охраны, да и вообще попытался бы выяснить, каков Сергей Разумовский сейчас. Ему приходилось общаться с Сергеем в прошлом, и не сказать, что обстоятельства располагали к близкому знакомству ещё тогда, а уж после казино… Наверняка очень многое можно было почерпнуть из СМИ, но новостей Игорь не читал и не слушал: как только слышал что-то похожее на новостную сводку, в голове включался белый шум. Мозгоправ говорил, это защитная реакция. Игорь говорил менее цензурные вещи: ментальный блок сильно мешал жить, а теперь ещё и работать. Приходилось наблюдать издалека, игнорировать косые взгляды охраны и ловить обрывки фраз.

— Ну блин, я же сюда каждый день хожу! — досадливо воскликнул молодой человек в кепке с логотипом Vmeste и стукнул по стойке ресепшена. — Ну будь заей, пропусти разок, с меня шоколадка.

Игорь тихонько хмыкнул. Вряд ли парень проникся корпоративным духом, раз позволяет себе такое. А кепочка… Скорее всего, тиснул кепочку с фотосессии, где такие выдают ровно на три фото рядочком. Игорь провёл рукой по волосам. Без его собственной кепки он казался себе голым. Как какой-нибудь викторианский англичанин.

— Слушай, ну новое распоряжение, я правда ничего не могу сделать, — тяжело вздохнула измученная девушка, которой наверняка таких забывашек толпами приходилось разворачивать за пропуском. — Ты же сам видишь, какая толпа на парковке… Слышал, что они устроили недавно?

Опа. Игорь подобрался, вытянулся, как собака, учуявшая добычу. Что устроила толпа на парковке?

— Так я ж не при чём! — горячо воскликнул парень.

— Мне это тоже не очень нравится… Ну может хоть паспорт захватил?

Парень выудил из сумки паспорт, и с облегчением передал его девушке на ресепшене, сунув документ в тонкую щёлку в пуленепробиваемом стекле. У грузового лифта столпилась очередь, оттеснившая Игоря от парня в кепке.

— Пантелея и Терентия скоро вернут, не знаешь? — спросил один мужичок в тесном костюме у другого, почти такого же, только более задолбанного. Бухгалтер? Аналитик?

— Саня, вот честно, не до них мне под конец месяца. Да когда ж нормальный лифт починят?! Задолбало в грузовом ездить.

— Миш, ты не понимаешь. Лифт — это бездушная коробка, а Пантелей и Терентий — это символы Vmeste!

— Ты этих символов видел, только когда приходил на работу и когда уходил, — отмахнулся Михаил. — Серьёзно, дай мне бездушную коробку, я хочу к бездушной кофемашине и закрыть этот бездушный август.

— И тем не менее, они пали жертвой…

Створки запоздавшего лифта разъехались, Саша и Миша втиснулись в лифт, и Игорь не услышал, жертвой чего конкретно пали Пантелей и Терентий. Кто это, интересно? Не люди, это ясно. О людях не говорят… вот так: как о досадной мелочи, детали интерьера, об утрате которой погрустишь немного, а потом найдёшь замену.

Игоря больно дёрнуло. Вообще-то говорят.

Рядом с колонной, часть которой была прикрыта фанерой, болтали парень и девушка.

— Слушай, Тань, зайдёшь к нам на пятничное?

— А вы их ещё проводите? — с сомнением спросила Таня. — Адам, это так-то пир во время чумы.

— Пятничное — это святое, — возразил Адам. — Мы и зимой не прекращали. Людям надо развлекаться!

Зимой. Игоря снова дёрнуло. Они о казино и о том, что случилось после. О вещах, которые Игорь старался не вспоминать. Сердце забилось быстрее, в висках застучало, а воздуху вдруг резко стало мало.

«Соберись, соберись, твою мать!»

Мимо Игоря, совсем не замечая, что что-то не так, пролетела светленькая девушка. Неимоверным усилием воли Игорь сосредоточился на том, что она говорит. На периферии сознания вертелось голосом Юли:

«Ты сейчас должен ровно дышать и слушать голос. Не себя слушать, голос. Если не сможешь — грохнешься в обморок и всё равно задышишь, но давай лучше сам: до дивана я тебя не дотащу. Сконцентрируйся».

— Не опоздала? — спросила она устало. — Там парковка перекрыта…

— Опять? — возмутился Адам. — Волков же разбирался! Пересажать бы этих всех, а лучше выловить по одному и…

— Тише, не здесь, — взмолилась Таня. И добавила тише: — Не прибавляй нам работы. Аня тоже в дурку сляжет, если ещё ты с этими козлами сцепишься. И Надя вон за компанию. Надь, ты как?

Светленькая поёжилась, обняла себя. Игорь заметил, что она выглядит совсем потерянно.

— Что им сделали? — пробормотала она себе под нос, Игорь чуть ли не по губам разобрал. — Страшно ходить снаружи, там то полиция, то… эти.

— Надь, так давай я тебя провожу? — встрепенулся Адам.

Игорь присел на диван и задумался. На парковку он не заглядывал, на метро доехал. Личного транспорта у Игоря не было, да и вряд ли бы его кто пустил за руль, учитывая его состояние. Но «Волков же разбирался» заставило напрячься. Надо уточнить при случае, что там такое случилось. Он пригляделся к лифту: ещё вчера заметил трещины и вмятины, будто его штурмовали.

«Да что ж у вас тут стряслось-то?» — подумал Игорь, чувствуя себя чуть более живым, чем сутки ранее.

***

Олег спустился в спортзал за час до назначенного Игорю времени, чтобы размяться и привести себя в подобие формы. Теперь на это требовалось гораздо больше времени.
⠀
Утром он успел трижды перепроверить протоколы безопасности, освежая в памяти последовательность действий. Всё это время об их соблюдении он отчитывался фактически сам себе. В отделе безопасности происходил сущий кавардак. После того, что случилось с Серёжей совсем недавно, Олег устроил такую взбучку охранникам, что те выходили от него дрожа и промокая со лба холодный пот. Только что уж теперь…
⠀
Олег сосредоточенно избивал боксёрскую грушу, пытаясь убедить себя, что предстоящая встреча с Игорем ничем не отличается от любой рядовой проверки его ребят из охраны.

Нет, всё же отличается. Личный телохранитель Серёжи должен был стать его вторым после Олега доверенным лицом. А Олег должен обеспечить установление этого доверия. Не только проконтролировать исполнение обязанностей, но и убедиться, что Игоря не попытаются переманить, что он не будет копать под босса и сливать информацию. Плохо. Слишком много всего надо учитывать.
⠀
Олег не любил доверяться людям. И годами это было оправданным.
⠀
Спохватившись, он бросил взгляд на часы и, чертыхнувшись, пошел вылавливать Игоря в холле. Нашёл его на диване сильно задумчивого.
⠀
— Игорь, доброе утро, мне жаль, что заставил ждать, — бросил он дежурно, заводя Игоря в зал. — Проходите, переодеться можете в той части зала. И приступим к тестам.

Игорю не потребовалось много времени на то, чтобы переодеть потертые джинсы на темно-серые спортивные штаны и замотать пальцы, как учил тренер. Короткая разминка помогла взять себя в руки. Долгое время он избегал серьезных тренировок, боялся, что не сможет себя контролировать. Но страх оказался напрасным: к концу разминки зал не лежал в руинах. Уже хорошо.

Он не мог облажаться. И должен был оставаться настороже. Вчера обратил внимание на то, как эти двое переглядываются. Как взаимодействуют друг с другом, понимая без слов, ведут себя слаженно, поддерживая друг друга. И сделал свои выводы. Со стороны это, оказывается, заметнее…

В его жизни осталось мало поводов для радости, но, к счастью, он не утратил способности наблюдать, фиксировать, делать выводы. Перезвон логических цепочек в голове заглушал голоса, которые слышишь, когда остаёшься наедине с собой и своим горем.

Олег отстраненно понаблюдал, как Игорь разминается, кивком указал на беговую дорожку, протянул проводки датчиков от монитора и закрепил на висках и под ключицами, чуть оттянув футболку. Прогоняя Игоря по тестам на выносливость, чувствовал иррациональное ожидание какого-нибудь сбоя. Довольно бессмысленное занятие, как и тестирование в целом, у Олега не было основания не доверять полицейскому досье и результатам обследований. То, что сейчас происходило, — чистая формальность, но Олег вцепился в неё, как утопающий. Убеждал себя: это только для того, чтобы все проконтролировать, чтобы не пришлось потом ругать себя за беспечность.
⠀
Игорь показывал хорошие результаты. Хорошие даже для завышенных требований Олега.
⠀
— Ладно, здесь мы закончили, — с неохотой признал, наконец, Олег, — можете отцеплять датчики. Давайте спарринг. Начнем с рукопашного или ножевого?

— Ножевого, что время терять? — предложил разошедшийся Игорь. — Так что, часто покушаются?

Он перехватил предложенный нож поудобнее, готовый к атаке в любой момент. Олег напал быстро, не тратя времени на изучение противника, полагаясь больше на ловкость, чем на выносливость. Игорь отбил первую атаку. Олег отступил и соизволил-таки ответить:

— Чаще оголтелые фанаты, с ними придется поласковее. — Олег хмыкнул: сам он ненавидел «мягкую силу» и вежливые расшаркивания с толпой. — Но бывают и более неприятные случаи, — новая атака, разворот, блок и возвращение на исходную. Восстановить дыхание, делая вид, что размышляешь. — Последний раз — две недели назад, какой-то псих с бутылкой зажигательной смеси.

И это помимо чертового казино. Олег так толком и не узнал, что там произошло. Пока он лежал пластом (это называлось «восстанавливать здоровье»), Серёжа берег его от чтения новостей, мол, в блогах одно вранье и передергивание. Передернуло Олега, когда он все-таки сунулся. В тот же вечер прижал Серёжу к стене, фигурально и буквально, потребовал правды, всей правды…

Последствия Серёжиной панической атаки он разгребал еще несколько дней. И зарекся спрашивать. Серёжа пообещал рассказать всё сам, когда будет готов, когда немного отпустит, сгладится в памяти… Олег не торопил.
А вчера вот опять полез по старым ссылкам. Теперь уже прицельно, разыскивая упоминания об Игоре, но СМИ потерли имена перед судебными заседаниями, а в блогах царил такой хаос, что концы терялись напрочь. Олег всё же уточнил у эйчаров — да, было такое указание Разумовского, сразу после возвращения: если по какому-либо вопросу придет Гром И. К., пропустить без каких-либо проверок. Интересно…

Интересно было и Игорю. Тренировочные ножи клацали друг об друга всё быстрее и быстрее. Олег затронул нужную тему, и Игорь вцепился в неё зубами.

— Псих с зажигательной смесью, а? — выпалил Игорь, стараясь не задыхаться. — Только один? Это из тех, кто на парковке ошивается? Это из-за них меня наняли? Я прав?

Он так увлёкся, что и не заметил, как оттеснил Олега к стене. Не замечая, как тот уже еле ставит блоки, Игорь, ведомый азартом, сделал выпад, и лезвие ножа, пусть и затупленное для тренировок, по касательной полоснуло вниз по кисти Олега.
⠀
— Стоп! — чуть громче обычного скомандовал Олег, поднимая кровоточащую руку.

Игорь замер на месте. О нет, плохо! Плохо-плохо-плохо, куда тебя понесло?!

— Вы, это… Извините…

— Отлично, тест пройден, — холодно сообщил Олег. — Теперь, если вас не затруднит, покажете мне свои медицинские навыки? Аптечка на стеллаже слева от двери.

Игорь послушно потопал за аптечкой. Он успел понаблюдать за тем, как Олег двигается и как нападает. Военный. Видно по навыкам и по манере держаться. Но двигается скованно — теперь не из-за костюма, как вчера предположил Игорь. И уже выдохся. Травма. Стоит ли расспрашивать об этом тоже?

Олег сидел на матах неподвижно, уставившись на порезанную кисть. Нет, не стоит.

— Реабилитацию у кого проходили? — спросил Игорь в лоб. Он сел на маты рядом с Олегом, подтянул его руку к себе, смывая кровь и осматривая рану.

— У себя. — Олег нахмурился, но не нашел сил осадить слишком проницательного Игоря. — Раз в месяц получаю советы врача на плановых медосмотрах. Но я сам себе лучший надзиратель.
⠀
Он злился на себя, что отвлекся, подставился по-глупому, что Игорь не повелся на его «так было задумано, чтобы проверить вас». Злился на саднящую руку и на аккуратные прикосновения. Чертов Гром, ты можешь не быть унизительно хорош хоть в чем-то?

— У меня знакомая есть хорошая, Катерина Дмитриевна, — заговорил Игорь спокойно. — Надо к ней. Это не претензия и не намек. Просто совет.

— Это одна из тех причин, по которой мы нанимаем вас, Игорь, — признал Олег, — мои травмы. Спасибо за предложение, но мне вряд ли можно помочь. Для обычной жизни хватает, — он вспомнил вчерашнюю боль в спине и вынужденно добавил, — по большей части, но в прежнюю форму мне уже не вернуться.

Надо же, какая откровенность. Словно удар ножа высвободил совершенно другого Олега. Если сначала Игорь увидел в нем только сурового цепного пса, то теперь ему сделалось жаль ответственного, но объективно не вывозящего Волкова. Хотелось хоть как-то его ободрить, просто по-человечески.

— Сергей не узнает, если сами не скажете, — попытался он.
⠀
И это заставило Олега нахмуриться.

— У меня нет секретов от Сергея. Не в том, что касается работы сейчас. И вам тоже придется этому следовать.
⠀
Он вздрогнул от боли, и Игорь тут же переключился на рану.

— Шить надо, — со знанием дела сказал он.

— Если вы так считаете, — равнодушно отозвался Олег. — Справитесь сами или мне позвонить врачу? У нас корпоративный договор, приедут быстро.

«Э, нет, я с тебя так просто не слезу…»

— Настолько не доверяете? — спросил Игорь с усмешкой. — Не будем тратить время на врачей, сами справимся. Расскажете про свои травмы? Может, дам пару советов как штопанный-перештопанный. Это Вас так, — он кивнул на плечо, — где? В Алеппо?

Он отыскал лидокаин в аптечке.

— Настолько очевидно или вы покопались в нужных сведениях перед тем, как прийти сюда? — сощурился Олег.
⠀
Вышло несколько более язвительно, чем он предполагал. Храбриться получалось все хуже. Оказаться в руках человека, который раздражающе хорош во всем, превосходит тебя во всем, в чем ты должен был быть лучшим. Это несколько… деморализует.

— Я видел, как вы двигаетесь, — просто ответил Игорь. — Скованно и рывками. Утомляетесь быстро. Ну и то, что Сергею понадобился телохранитель, говорит о многом. Аллергии на лидокаин нет?
⠀
— Не аллергик, но плохо переношу уколы, — сознался Олег. Потому что лучше делать вид, что все контролируешь. Да ведь?

Игорь какое-то время сверлил его взглядом. Потом вздохнул, отбрасывая отчество:

— Олег, я вам не враг, — заговорил он. — У меня нет желания приходить и забирать вашу жизнь. Я пришёл, потому что мне больше некуда. Одного вашего слова достаточно, чтобы я лишился этой работы, поэтому можете не бояться, что я лишнего позволю.

Звучало логично, и от этого Олегу стало ещё неприятнее.
⠀
— Вы лишитесь этой работы, только если предадите Сергея. Или перестанете удовлетворять требованиям, как я, — горько вздохнул Олег, — я не собираюсь следить за каждым вашим шагом и выискивать косяки. Оправдайте мое доверие. Вот прямо сейчас у вас отличный шанс, например.
⠀
Действительно важный тест: как Игорь поведет себя. Попытается ли воспользоваться уязвимым положением для новых расспросов, для унизительного снисхождения или возвышения себя.

Игорь хотел что-то сказать, как-то прокомментировать это «как я», но нужных слов не находилось. А потом момент ускользнул.

— Тогда смотрите в сторону и медленно считайте до тридцати, — велел Игорь. Он уже успел испытать это на себе: когда его так же осторожно придержали за руку, игнорируя ворчливое «да коли уже, я не развалюсь». Игорь бы всё отдал, чтобы вернуть то время.

Олег сжал зубы, но глаза отвёл: ожидание всегда было более мучительным, чем сама манипуляция. «Один, два, три…»

Шприц несколько раз ужалил кожу вокруг раны. Игорь бережно уложил его руку — за неимением стола себе на колено. Всё подготовить — дело нехитрое. А вот теперь бы отвлечь… О травмах Олег говорить не захочет, о психе, который разнёс холл, тоже вряд ли. А если…

— Слушайте, а что это за Терентий и Пантелей? — вдруг спросил Игорь.

Вопрос выбил Олега из колеи. Он предполагал что угодно, но к такому оказался не готов.
⠀
— Эм-м, Терентий и Панте… А, это аквариумные рыбы. Были. В холле разбился аквариум.

— Это он за фанерой в колонне? — спросил Игорь, возвращая разговор в нужное русло: к своему маленькому расследованию.

— Да. Сом-прилипала и… м-м, как же его… — Олег напряженно свёл брови к переносице, и его лицо сделалось ещё более суровым. — Астронотус. Даже не знаю, кому в голову пришло их так назвать.

Игорь понятия не имел, как выглядели астронотусы, но звучало очень благородно.

— Я в детстве хотел аквариум, — неожиданно признался он. — Не какой-нибудь гигантский, а, знаете, круглый, как в мультиках. У меня даже была банка с головастиками, так её папин друг своротил случайно.

— И… как компенсировали? — спросил Олег.

— Да как компенсируют… Сунул мне купюру, отправил за мороженым. Это было самое невкусное мороженое за всю мою жизнь.

Повисла тишина. Олег неотрывно смотрел на Игоря, и Игорь уже хотел было извиниться за тупой грустный рассказ, как вдруг Олег сказал:

— А у меня раньше пёс был. Бахет… Думал, осяду, заведу пса, но…

— То одно, то другое? — понимающе усмехнулся Игорь.
⠀
Олег кивнул и представил, как будет каждое утро спускаться в роскошном, сияющем лифте на парковку с каким-нибудь лохматым кабысдохом. Каждое утро.

И невольно улыбнулся.
⠀
Разговор, как ни странно, здорово отвлекал. И мысль о том, что дальнейших манипуляций он не почувствует. Игорь подхватил разговор о собаках, Олег принялся расспрашивать о необучаемом Мухтаре, которого готовили в наркоконтроль, а в итоге пристроили в кому-то в другом отделе. С собак перешли на волков: что у волков шерсть такая, что если сунуть руку в шерсть волка, до самого волка попробуй еще достань. Между тем игла легко входила под кожу, оставляя такие аккуратные шовчики, что тётя Лена бы гордилась. Интересно, как она там?

— Ну, принимайте работу, Олег, — сказал Игорь, вдруг поняв, что давно не чувствовал такого душевного подъёма. — Могу собачку вышить, но это за доплату.

Олег и сам не заметил, как вовлёкся в разговор, отвечал с жаром. И вдруг понял, что все это время Игорь его забалтывал. Но короткая вспышка обиды тут же сменилась благодарностью.
⠀
— Спасибо, — он с удивлением осмотрел маленькие стежки, — как машинкой прошили. Надеюсь все же, это мастерство не будет вам пригождаться слишком часто. — И посерьёзнел снова. — Ну, а раз уж у нас тут такой доверительный разговор, мне нужно больше информации. Хочу узнать вас лучше. — Он потянулся за бинтом, но, махнул рукой и передал его Игорю. — Всё утро вы демонстрировали исключительный профессионализм. Теперь я хочу узнать, что с вами не так. Нам вместе работать, и я предпочитаю узнавать о недостатках на берегу. Алкоголь, наркотики, медикаментозные зависимости, рецидивы психических заболеваний?

Сладкая бодрость схлынула, как волна, оставляя морских гадов корчиться на песке. Соблюдай дистанцию, Гром.

— Курю, — ответил Игорь с мрачным смешком. — На алкоголь меня бы не хватило.

— Курение я не считаю за проблему, — отмахнулся Олег. — Мне пришлось бросить из-за… травмы, так что в этом скорее завидую. Что-то ещё?

— Я из тех, кому больше всех надо, и это может раздражать, — продолжал Игорь. — Я могу быть слишком дотошным, и вы это, наверное, уже заметили. Характер скверный, не женат.

Олег кивнул.

— Думаю, первое время походим в связке, в ближайшем контакте и на периметре. Высший свет, к которому Сергей теперь, к сожалению, относится, предъявляет высокие требования к своему окружению, и принимает за личное оскорбление очень многие… проявления. Так что грубость может выйти боком. Но посмотрим на вас в деле. Извините, если я перегибаю, но мне действительно важно узнать хоть какие-то подводные камни заранее, а не в деле, и понять, как их обходить. Это малоприятный разговор, но он нужен. Вы можете тоже задавать мне вопросы, на этот раз обещаю отвечать честно.

Игорь затих. О, у него был секрет. Секрет, который бы ещё устроил Разумовского, но Олег… Олег уцепится за это мёртвой хваткой, и, даже несмотря на то, что они мило побеседовали о рыбках и волчатах, нет ни единого шанса, что он нормально воспримет всю правду. Не после… как сказал Олег? Психа с зажигательной смесью?

— Я лежал в Снежневского, — наконец признался Игорь. — Пью таблетки, вынужден периодически посещать врача. Понятное дело, ни о какой службе в органах речи не идёт после такого… Формально, конечно, я «жертва обстоятельств». — Игорь изобразил пальцами кавычки. — «Оказался не в том месте, не в то время». Знаете, я был удивлён, что меня допустили до собеседования.

Олег долго молчал, уставившись на свежую повязку, пока Игорь мысленно прощался с работой.

— Сергей знал это и велел эйчарам закрыть на вас глаза, — наконец, выговорил Олег. — Значит, доверяет вам вот настолько. Вам с ним будет, что… — Он не закончил фразу и встряхнулся. — Ваши вопросы?
⠀
Игорь не преминул этим воспользоваться:

— Из-за чего конкретно меня наняли? — спросил Игорь прямо. — Я уже понял, что две недели назад случилось что-то, что вы не сумели предотвратить. Я должен знать, что именно, чтобы мы, — он специально сделал акцент на этом слове, — не допустили рецидива.

Олег хотел сказать что-то резкое, но ведь он сам предложил… На кого злиться? На Игоря? Ну уж хватит… Облажался — умей признать.

— Вы действительно дотошный, — вздохнул Олег и потёр здоровой рукой переносицу.

***

— Почти приехали, — объявил Олег и глянул в зеркало заднего вида. Теперь иначе как на заднем сидении Серёжа не ездил, хотя раньше лихачил так, что Олег, привычный к экстремальным поездкам по пустыням, цеплялся за ручку над дверью до побелевших пальцев.

— Уже? — рассеянно переспросил Серёжа и устало вздохнул. Спасибо визажистам за титанический труд, который превращал зомби обратно в подобие прежнего Серёжи. — Зайдём через главный?

Теперь, общаясь с Олегом, любую инициативу он излагал полувопросительно. Исчез своевольный и самоуверенный Сергей Разумовский, и в этом Олег видел свою вину.

***
— Если бы смесь успела загореться… Или если бы на кожу попало чуть больше…

Олег запнулся и замолчал. Под зажмуренными веками особенно ярко вспыхнул отчаянный Серёжин взгляд. Шанс, что плечо предаст его в самый критический момент, был минимальный. Один на миллион, как заверял Серёжа, когда вручил ему пост телохранителя. Что ж, видимо, Олег так и не разучился вытягивать самые крохотные шансы.

Игорь слушал, почти не дыша. Настала его очередь стыдиться того, что влез слишком глубоко в душу.

— Слушайте, ну… — Он предпринял жалкую попытку ободрить Олега. — Такого никто не ожидал и никто не мог предвидеть.

— Я предвидел и предпочёл игнорировать дурное предчувствие, — упрямо заявил Олег и взялся за плечо.

— Я точно дам контакт реабилитолога. Что конкретно случилось с Вашим плечом? Пуля? Перелом?
⠀
Олег открыл глаза и посмотрел на Игоря в упор.

— Пытки. И да, вы почти угадали, километров пятьдесят от Алеппо. Подвесили за руки, а когда закончили, оставили на сорок шесть часов. Одно плечо так и не восстановилось до конца. Как и левая стопа, горло и кое-что по мелочи. Сергей потратил состояние, чтобы найти меня, вывезти из Сирии, а потом лечить. Так что у меня нет претензий к жизни.

Игорь живо представил Олега там, в песчаном аду. Представил и отвёл глаза, чтобы не унизить ненужным сочувствием. Олег вздрогнул, выныривая из воспоминаний.

— Ещё кое-что… Вас точно не смутит вопрос с переездом?

Снова будничный тон. И снова бытовые темы. Безопасная зона. Было бы просто свинством лезть глубже.

— Не смутит, — ответил Игорь может быть быстрее, чем следовало бы. — Я только заеду за вещами.

— Не торопитесь. Я позвоню, когда всё будет готово. Сможете забрать ключи на ресепшене, Анна расскажет вам об апартаментах, а завтра в десять я проведу вам полноценную экскурсию по Башне.

Олег поднялся с матов, давая понять, что разговор закончен.

Chapter Text

— Ну что же, голубчик, как ваше самочувствие? — деловито поинтересовался Олег, глядя на Сергея поверх старомодных очков. За треском пламени Сергей едва разбирал слова, но это и не нужно было: каждый раз у него спрашивали одно и то же, а Сергей только и думал о том, как Олегу не идёт эта грёбаная борода, на которой оседала копоть.

— Мой мир в огне, доктор, — слабо, надреснуто прошелестел Сергей и издал нервный смешок. — В огне, понимаете?

Рядом с Олегом с грохотом обрушилась балка, осыпая искрами край белоснежного халата. Что-то было не так, но Сергей не мог понять, что именно. Чувство вертелось в голове, как назойливая муха.

— Понимаю, — кивнул Олег. — Изменения — это тяжело…

Он развернулся спиной к Разумовскому и, переступая через тлеющие обломки, прошёл к двери. Дверь отворилась со скрипом, обнажая вид на странного вида кресло, и Сергея немедленно охватил ужас. Животный ужас пополам с беспомощностью.

— Я не пойду! — вскрикнул он и вскинул взгляд на Олега. Стоп, почему это он? Почему? Вместо него был другой человек.

— Там нет огня.

— Я не пойду! — Новая волна ужаса заставила сорваться с места и заметаться по кабинету. — Какого чёрта, Олег?!

— Сергей? Вы понимаете, с кем вы разговариваете?

На глазах у Сергея язык пламени слизнул часть лица Олега, обнажая кости в обрамлении уродливых ошметков кожи. Сергей отшатнулся и врезался спиной в книжный шкаф. На него посыпались книги, много книг, почему-то они пахли не пожаром, а пыльной детдомовской библиотекой. За спиной раздался оглушительный треск. Секунда, и Сергей оказался под грудой обломков, неспособный даже шевельнуться.

Пожар исчез. Исчезла больница. Сергей лежал, придавленный обломками, под куполом ночи. С неба валили густые хлопья снега. Или это был пепел? В тусклом свете фонаря, единственного источника света, не разглядишь. Вокруг него бродили люди в больничной одежде. Кто-то плёлся, едва волоча ноги и шевеля губами, кто-то танцевал, ловя руками снежинки, кто-то рыдал и заламывал руки, но всех их было слышно как из-под толщи воды. То существо, которое секунду назад выглядело как Олег, наклонилось к нему.

«Как я мог их перепутать?» — в ужасе подумал Сергей, глядя, как к нему тянется ладонь доктора Рубинштейна. Омерзительно мягкие пальцы пригладили щёку.

— Бедный мой мальчик… Ничего страшного, нет ничего, что мы бы не могли исправить. Ваши ноги всё ещё переломаны… Но это ничего. Они вам не понадобятся. Ваши волосы так обгорели… придётся сбрить их.

Внутри всё сжалось от беспомощности. Лицо доктора расплывалось перед его глазами.

— Ну-ну-ну, не надо так расстраиваться, голубчик. Думайте о том, какую пользу вы приносите… после такого-то вреда.

— Да какого вреда?.. — всхлипнул Сергей. — Я же…

Рубинштейн ухватил Сергея за подбородок и заставил смотреть вверх, на тусклый уличный фонарь. Холодный ветер пробрал Сергея до костей. Он прекрасно знал, что натворил.

Ветер качал на фонаре изуродованное тело Олега в петле.

***

Лёгкие больно закололо от резкого вдоха. Сергей в ужасе вскочил и схватился за грудь. Больно, больно, БОЛЬНО!

— Сергей. Ваш пульс учащён. — Сквозь дикую боль прорезается родной отрывистый голос. Марго… Она здесь, чтобы помочь. — Выдох…

Сергей заставил себя выжать воздух из лёгких.

— Вдох.

И снова впустить обратно. Он закрыл глаза и вслушался в бешеный стук собственного сердца. Тук-тук-тук-тук-тук тук-тук, тук-тук.

Следом за сердцем успокоились мысли.

«Ты больше не в Снежневского. Олег больше не в Сирии. Вы больше не в ссоре. Всё хорошо».

Нихрена не хорошо.

— Марго, где Олег?

«Гостиная», «кухня», «ванная», «десятый этаж, отдел логистики», «покинул здание, для поиска по геолокации откройте приложение». Сергею было стыдно от мысли, что браслет, по которому Марго отслеживает его местоположение, напоминает ошейник с поводком. Конечно, ношение браслета было делом сугубо добровольным и обоюдным: двум ПТСРщикам хорошо бы знать, где находится партнёр, но, как это ни назови, всё равно звучало плохо.

— Первый этаж, спортзал, — отчиталась Марго. — Вызываю экстренный контакт: Олег?

— Нет. Запусти кофеварку, будь добра. Двойной эспрессо…

— Сергей! — О, снова этот тон. Минусы самообучающегося ИИ — он копирует не лучшие паттерны человеческого поведения. Например, назойливую заботу. — Выбранный режим вреден для сердца с учётом вашего состояния и применения препаратов…

— Знаю, знаю, сделай всё равно, — театрально взмахнул рукой Сергей и кое-как выбрался из постели. После двадцати плакать было непозволительной роскошью: лицо опухло, голова болела. На тумбе остались собранные ручки, и Сергей невольно вспомнил об Игоре. Скривился. Таблетки помогали затормозить эмоциональные качели в виде равнодушия ко всему на публике и некрасивых истерик перед Олегом, но эта затея с новым человеком раскачала их сильнее. Это так неправильно… Даже хуже, чем браслет-трекер.

Сперва быстрый душ. Приходилось мыться практически вслепую, чтобы не смотреть на шрамы: на лодыжках холодовые ожоги, как у тех несчастных жертв моды с подвёрнутыми на морозе джинсами. На ягодицах уродливые синяки. Олег шутит, что у них обоих на заднице космос, но синяки Олега — от уколов железа, они подолгу держатся, а у него… Сергей старался не думать, чем его обкалывали, что синяки не сошли и полгода спустя. На запястьях — следы от неосторожных вязок. На шее целый набор: борозда от ножа — сувенир из казино, вокруг мелкие белые точки от уколов. Их мало, но иногда они сильно чешутся. Чуть ниже, где шея переходит в плечо, прилетело чем-то с потолка, когда в клинике начался пожар. Пламя опалило волосы на виске, а он заметил только спустя несколько дней после возвращения. На предплечьях и плечах химические ожоги, эти совсем свежие, наслаиваются на старые от пожара. Лера говорила, что часть можно свести, но как скоро он решится подпустить к себе кого-то из врачей, кроме нее? Ну почему она не пластический хирург в придачу? Что ж, по крайней мере, она вернула Олега к жизни не хуже немецких врачей.

После душа и чистки зубов — укладка волос, еле-еле приведённых стилистами в адекватное состояние после пожара и Серёжиной попытки обрезать их самостоятельно. Вот так, теперь из зеркала смотрит Сергей Разумовский.

«Скорее, жалкая пародия».

Его взгляд зацепился за желтый стикер на зеркале. «Лечись как врач сказал, а не когда прижало». И маленькая волчья голова с толстыми бровями. Это заставило Серёжу улыбнуться.

Он залил ожоги лекарством, стараясь не пропускать ни одного участка. Это Олег за Лерой повторяет, что регулярность и методичность помогут лучше пузырьков с пятизначными ценниками. Спелись.

Следующая часть ежедневного ритуала — завтрак и таблетки. Пока Олег не видит, можно выпить их на голодный желудок. От мысли о еде по утрам в животе всё скручивалось в тугой комок.

Ну, что у нас тут? На каких колёсах вывезем новый день? Олег советовал заказать таблетницу, но Серёжа заупрямился. Вот ещё… Он больше не болен, просто… Просто восстанавливается после травмирующего события.

Поочередно: одну из тубуса, — чтобы паника не разбила в неподходящий момент. Одну из блистера, — чтобы не тошнило. Одну из баночки, — чтобы от комбинации двух предыдущих не отказала печень. Витамин D накапать прямо в кофе. Олег разводил ему капли в небольшом количестве воды, пристально следя, чтобы Серёжа, пусть и кривясь, выпивал всё. Ну и ещё одни…

Он уставился на маленькую оранжевую баночку, как из американских фильмов. Эти таблетки. Осталась только одна. Интересно, если бы они знали в точности, чем его травили под видом лечения, удалось бы подобрать такую комбинацию, чтобы вернуть себя-прежнего?

Вряд ли.

Серёжа качнул баночку кончиками пальцев и отвернулся.

— Марго, сообщения.

— Вы пропустили завтрак, — укоризненно напомнила Марго.

— Марго, электронные сообщения.

— …правильное питание является…

— Марго!

— У вас двадцать семь новых сообщений.

Марго прокачалась по сравнению с тем, с чего они начинали. Вот эти укоризненные интонации она позаимствовала явно у Олега. Сергей тяжело вздохнул… Вопрос «за что мне это?» был неуместен.

Он знал, за что.

***

С бутербродами и куском холодного яблочного пирога на тарелке («Ты довольна, Марго?!») Сергей переместился в кабинет. На панели интерактивного стола уже маячил значок сообщений. Олег говорил, что из-за этого стола Серёжа эволюционирует в Кревезумовского.

Сергей выпрямлял спину и спрашивал: «это что за покемон?».

Олег всегда отвечал: «Огненный».

— Тёмный, угу, — бросил Сергей в пустоту.

Ведь были же в их жизни времена, когда Серёжа знал всех покемонов наперечёт. Где они свернули не туда?

Серёжа со вздохом откусил от бутерброда и начал с сообщений с высоким приоритетом.

Макарова: Если не клемопрамин, можно попробовать авивал, индийский, проще достать, хотя для вас это, наверное, не проблема. В любом случае, напишите, в какой дозировке удастся купить.

Новак: Я бы не квалифицировал этот кейс никак иначе, чем ст. 237. И в этом отношении с вас нечего взять, кроме компенсаций, которые уже выплачены в полном объеме. Я бы посоветовал заявить о давлении и приобщить те письма, о которых вы говорили.

Новак, безусловно, хорош в своём деле. Благодаря его вмешательству Сергею удалось сохранить свой пост главы Vmeste. В марте Сергей не мог понять, как его вообще могут сместить. В августе — как его ещё не сместили. Выполнять даже простые рабочие функции было невероятно трудно. Приходилось жонглировать более-менее удачными идеями основной команды разработчиков, во всём полагаться на PR-отдел, и одновременно выискивать в каждой инициативе подвох. Ещё бы…

Когда Разумовского похитили, его собственный ассистент Павлов воспользовался ситуацией и каким-то образом убедил совет директоров, что в отсутствие Разумовского именно он будет идеальным исполняющим обязанности. Он! У Сергея аж живот крутило от ярости, когда он представлял Павлова, кутящего на банкетах, пока сам Разумовский лежал в вязках. Так ведь позже, когда Сергей освободился, у этой гниды ещё хватило наглости заявиться с необычайно «выгодным» предложением: остаться говорящей головой. И что самое жуткое, на фоне того ада, через который Сергей тогда проходил, предложение казалось почти заманчивым. Ещё этот скандал с Сотниковым, из-за которого в холле, на парковке, да и в целом в любом месте, где заявлено присутствие Разумовского, собираются активисты…

Так! Спокойно! Никто его не сместит. Никто не прогонит. Не причинит вреда ни ему, ни Олегу. Разобраться бы только с модераторами, и можно будет выкатывать давно задуманное масштабное обновление.

А пока — не отвлекаться. Новак просил письма, будут ему письма.

Орлова:: Пересылаю сообщения, которые ты запросил. Я бы не советовала открывать, можешь сразу переслать адвокату архивом, мы всё проверили.

Сергей нахмурился и запустил скачивание. Аня о нем заботится, но это излишне. Он достаточно в порядке. Он нормально отреагирует. Это же не в первый раз.

Он открыл одно из скачанных писем наугад и пробежался по нему глазами.

«Просто хотела рассказать вам о том, каким он был. Лёша рисовал картины, у него должна была открыться авторская выставка в мае. Он волонтёрил в «Лиза Алерт», выезжал на поиски пропавших, тренировал поисковых собак. Лёша очень любил собак, у нас их трое, теперь они все на мне. Вы вряд ли сможете понять страдания матери, Сергей, вы ведь сирота. Понять, что это такое — быть родителем. И быть — в прошедшем времени. Но я бы хотела, чтобы вы поняли и почувствовали, как это, когда у вас отнимают самое дорогое. Вы разрушили больше, чем одну жизнь. Его смерть — это ваша вина, что бы ни говорил ваш дорогостоящий адвокат. Это вы убили Лёшу, ваша работа его убила. А вы просто заменили человека программой и живете дальше. Чтоб вы…»

Сергей почувствовал, как под побелевшими от напряжения пальцами скрипит край столешницы. Спокойно. Спокойно. Это уже было. Он никогда не сможет найти слов, как бы ни пытался. Да, он прикрылся деньгами, огромной компенсацией. Да, она во всем права, это его вина, хотя Новак раскопал документы о том, что у Лёши было депрессивное расстройство, которое началось еще до его прихода на работу и факт которого он сумел скрыть от эйчаров… Всё это не имело значения. Лёша покончил с собой из-за него. Часть алгоритма Vmeste написана кровью.

Сердце всё еще колотилось где-то в горле, так, что не хватало воздуха. Может, выпить ту таблетку? День только начался, и он будет долгим…

В голове зазвучал знакомый вкрадчивый голос. Чужеродный, искусственно выращенный в его мозгу, подселённый паразит. Для этого голоса у Сергея была масса эпитетов. Голос был тих и слаб, звучал как из плохо настроенного радио, но он был:

«Жизнь за жизнь, закон джунглей. Какие прелестные строки: "не понять, как это, когда у вас отнимают самое дорогое". Зачитаешь их Олегу? Пусть знает, сколько стоит его жизнь».

«Замолчи».

«Затыкай сколько хочешь. Мне просто интересно, кому ты будешь приписывать эти мысли, когда меня не станет? Советую найти козла отпущения побыстрее, пока Олег не понял, что ты всё тот же лицемерный…»

— ХВАТИТ!

От звука нового сообщения Сергей дёрнулся.

Орлова: забыла поздравить с наймом телохранителя. Ты теперь сможешь чаще выходить в свет? Пересылаю приглашение, я помню, ты отказался, но подумай снова. Это выставит тебя в выгодном свете. Переживший принудительное заключение в психиатрической больнице, полностью восстановившийся, успешный в работе, но помнящий о том, что произошло, и сочувствующий другим жертвам, в этом духе. Примерный скрипт я тебе набросаю, если надо. Встреча сегодня в семь на Васильевском, они просят дать ответ до трех.

Сердце всё ещё колотилось в груди. Чтобы заглушить этот звук, Сергей забарабанил по клавишам. Как же противно ощущать себя слабым, ведомым внутренним голосом… Это всего лишь вечер на публике, до психушки таких была уйма. Пора возвращаться в рабочий режим. И проверить Игоря в деле. Потренировать на чем-то относительно беззубом. Можно будет строить кислую мину весь вечер, все примут это за «переживание тяжелой травмы». В общем, ответ «скажи им, что мы приедем втроем с Олегом и Игорем», на первый взгляд, казался отличным.

Но только на первый взгляд.

Выпить таблетку Серёжа просто не успел. Навалились созвоны, рабочие вопросы, к вечернему выезду нужны были костюм, укладка (нормальная), речь, проба с фотографами, он успел забыть, как много драгоценного времени отнимает это лицемерие…

И всё это время у него жутко болела голова. Олегу он ещё перед работой настрочил сообщение о непредвиденной социальной активности в семь вечера.

Ответ пришел только через час.

«серьезно? отказался же»

Серёжа укоризненно вздохнул при виде строчных букв. Олег отключил автопостановку заглавных, но предъявлять ему за это Серёжа не стал бы. Это мелочь, такая мелочь!

«Надо ведь с чего-то начинать натаскивать Игоря. Как прошло?»

«норм. отослал его за вещами. поднимусь к тебе. занят?»

«Нет, у меня окно»

«не выходи из него пж» и «иду»

Дурацкая шутка родом из универа. Ещё до первой ссоры. Настроение сдвинулось с отрицательной отметки и пошло вверх вместе с грузовым лифтом. До визита стилистов надо было воспользоваться шансом и уткнуться в Олега, игнорируя тихое «ну Серый, я только после тренировки, ну что такое?» В принципе, так и получилось. Разве только…

— Олег, это что? — сурово спросил Серёжа и поднял повыше руку Олега с повязкой. — Я тебя подушками обложу, чтобы ты не травмировался… Сильно болит?

Олег аккуратно высвободил руку и спрятал за спину. Проводив Игоря, он намотал поверх повязки эластичный бинт, чтобы не пугать Серёжу.

— Просто мышцу потянул. Ничего серьёзного, — и тут же попытался сменить тему. — Так что, поедем на Васильевский?

Да, он сказал Игорю, что у них с Серёжей нет друг от друга секретов, но о своём состоянии Олег предпочитал распространяться как можно меньше. У Серёжи и так полным полно проблем. Олег предпочитал не добавлять.

— Ну-ну, — выразительно покивал Серёжа. Хотел начать ворчать, но быстро понял, что ни к чему хорошему это не приведёт: тема здоровья для Олега стала очень болезненной. — Да, чёрт меня дёрнул согласиться на ту встречу в поддержку жертв незаконного заключения.

Серёжа картинно раскинул руки и расправил плечи.

— Извольте видеть! Впервые за долгое время на арене нашего цирка: дрессированные собачки, сломленные несправедливостью люди и, звезда вечера, — убийца модераторов! Смер-р-ртельный номер-р-р-р «Ты как из дурки выбрался?»! Да ладно, что с лицом, Олег? Ма-а-адератор жив?!

Сергей рассмеялся громко и неестественно, тем самым нехорошим смехом приступов и истерик. Правда, смех его быстро заглох.

Олег сделал шаг вперёд, осторожно протянул руки, не обнимая, но обозначая возможность. В таком состоянии трогать Серёжу без предупреждения было попросту опасно.

— Эй, — осторожно позвал он. — Уверен, что не хочешь всё отменить?

Показуха закончилась, и Серёжа безвольно уткнулся в Олега.

— Я обзвонил всех этих людей, я не выдержу обзванивать их по второму кругу.

Олег осторожно обнял его.

— Мы все это время будем рядом, обещаю. Я хочу посмотреть, как работает Игорь, а сам останусь на периметре, но ты в любой момент можешь вызвать меня.

— Забились. — Серёжа слабо улыбнулся, но тут же нахмурился от вибрации браслета: опять из Серёжи превращаться в Сергея Разумовского. — Стилисты. Я пополз на четвертый этаж. Попросить их заняться тобой после?

— Да что мне тут… Оделся, умылся, считай, готов.

— Ну… как знаешь, — согласился он, быстро чмокнул Олега в щёку и отправился вниз.

Оставшись один, Олег прошел в ванную. Сгрёб блистер обезболивающих, воровато оглянувшись, проглотил сразу две. В офисе проверил Серёжину аптечку на столе, пересчитал лекарства. Глупая паранойя. Осталась одна таблетка антипсихотиков, завтра нужно будет съездить достать ещё.

Рубашка, пиджак, брюки, кобура, быстро пригладить волосы гелем. Высший свет предъявляет свои требования даже к самым малозаметным фигурам.

Уже уходя, бросил последний взгляд на стол. Может, взять Серёжины седативные с собой? Нет, не стоит его перегружать. Если что-то пойдет не так, они просто уедут.

Он всё проконтролирует.

Chapter Text

Игорь в третий раз обошел квартиру, проверяя, перекрыл ли он газ, плотно ли закрыты окна, не остался ли забытый предмет, без которого новая жизнь по ту сторону Невы сделается невозможной. Хотя кого он обманывает? Хуже уже не будет.

Он проверил телефон, надеясь обнаружить там сообщение от Олега, которое прервёт его томление в опустевшей квартире.

Юля, 10:36
Как ты там?

Игорь сел на диван, отложил телефон и потёр глаза ладонями. Он плохо обошелся с Юлей, по-скотски поступил. Исчез, пока она была на работе, оставив ей почти все свои деньги и записку о том, что не хочет больше быть обузой. Теперь-то понимает, что просто сбежал. Нет, так нельзя. Так нельзя. Надо звонить и извиняться.

«На вашем счёте недостаточно средств…»

Игорю сделалось невероятно тоскливо. Вот дурак, мог бы догадаться закинуть хоть немного на счёт. Ну как же так получилось? Юля приняла его, говорила с ним, не давала упасть окончательно. Ничего не требовала взамен. А он просто… уехал, не попрощавшись?

Даже больше. Юля проделала колоссальную работу: нашла ему нового врача, который хоть и не внушал доверия Игорю, но исправно выписывал таблетки, на которых можно было существовать. Её стараниями Игоря не положили в другую лечебницу. И он старался не думать, каких сил ей это стоило.

«Игорь, я просто фея расследовательской журналистики. А вместо волшебной палочки у меня топор и пара видеозаписей», — сказала она, и больше Игорь не задавал вопросов. Юля этого не хотела, и Игорь уважал её право сохранить его спасение в тайне, а сам думал о том, что ради него Юля, наверное, пошла на шантаж, подвергла себя опасности. А кто-то совершил должностное преступление. Позволил психу бродить на свободе. Игорь никогда не говорил с ней об этом. Лишь покорно изображал подъём духа, брался помогать по дому, чинить что-нибудь, до чего у Юли руки не доходили. Правда, после его ремонта становилось только хуже, так что вскоре он перестал. Стоило Юле заикнуться о том, что расследование зашло в тупик, он жадно, как собака, кидался распутывать загадки, как мог только он. Привлекал всех, кто всё ещё не отвернулся от него — бывших коллег, информаторов, расписывал преступную схему и приносил ей в зубах. Юля благодарила, но что-то в ее глазах давало ему понять: он это зря.

Когда Юля уходила по делам, Игорь выскальзывал из дома, оставлял в цветочном на углу двести восемнадцать рублей за две красные гвоздики, садился в маршрутку, оберегая цветы от равнодушной толкотни, и ехал по уже давно выученному пути. Поначалу он ожидал, что люди будут узнавать его. Но в глазах посторонних он был не важнее старой сводки новостей, и лишь иногда люди сочувственно глядели на траурные цветы и вздыхали. Порой Игоря злило их сочувствие. Хотелось кричать: «Что смотрите?! Не смейте меня жалеть, это я, я его убил!»

Но Игорь никогда не кричал. Молча доезжал до кладбища, толкал скрипучие ворота, находил среди памятников тот самый, с аккуратной надписью «Дмитрий Евгеньевич Дубин» и оставлял гвоздики, уверенный, что их изломают и выкинут, восприняв как насмешку. Это ничего. Подарки Игоря иного отношения и не заслуживали. Иногда он садился на скамейку и говорил: рассказывал, как прошел сеанс у психотерапевта, какая Юля молодец, как ее новое расследование поможет людям. А иногда просил прощения и силился расслышать ответ в шелесте раскидистого вяза. Никогда не слышал.

Юля, конечно, знала, куда он ездит. Обсуждать это было негласным табу, но всякий раз, когда Игорь возвращался, Юля ждала его дома. Оставляла чашку горячего чая на столе и, коснувшись его плеча, уходила в свою студию монтировать видео. В такие минуты Игорь спрашивал себя, чем заслужил ее поддержку.

Они не были в отношениях. Они пытались, еще когда Дима был жив, но ничего не вышло. Так бывает, когда один срывается со свиданий отрабатывать очередную версию, а другая вообще не приходит на них, а вечером звонит с извинениями и объясняет, что жизнь занесла её в Приозёрный, где её чуть не прирезала миленькая бабуля, к которой она приехала за комментарием о потрошителе. Казалось бы, идеальная совместимость, но четверничок «его работа — он — она — её работа» всё-таки развалился. Ну а сейчас, когда один только вышел из психушки, но не до конца, а вторая пыталась жить сама и вытаскивать из ямы первого, об отношениях и речи не шло.

Однажды Игорю пришлось вытаскивать Юлю из ментовки в Купчино, куда ее увезли из-за очередного расследования. В метро она почти тут же зарылась в заметки, одержимо набрасывая материал. Пока они шли пешком, обрисовывала Игорю детали. Она говорила о страшных вещах абсолютно спокойно, а Игорь, наблюдая со стороны, вдруг увидел то, что напугало его сильнее, чем это ее отношение к истории. Простое осознание, которое мерзкой трелью будильника зазвенело над ухом…

Юля сбегала в работу от него.

Эта мысль обрушилась на Игоря и оглушила его так, что он замер посреди дороги. Юля выдёрнула его из-под колёс курьера в последний момент.

— Игорь! Совсем что ли?

Ага. Совсем. Совсем забыл, что Юля — бедная Юля! — тоже потеряла друга. Если Игорю помогала она, помогал терапевт (со скрипом, но это тоже считается), то Юле помогало проводить с Игорем как можно меньше времени. Игорь покопался в памяти и выудил мелкие детали в подтверждение своей мрачной теории. Сколько времени Юля проводила вне дома. Как она напевала на кухне, когда Игорь вернулся с кладбища и вошел слишком тихо. Она никогда не пела в его присутствии. Пары таких «улик» хватило Игорю с лихвой, чтобы решить, что он злоупотребляет гостеприимством.

Вы мне жизнь спасли… Если вам потребуется помощь — любая помощь, — вы можете обратиться ко мне.

Слова, сказанные Сергеем в казино за минуту до страшной трагедии, сломавшей не одну жизнь. Как иронично, что и жизнь Разумовского тоже. Игорь знал, такие слова из уст богачей — это как чек, который никогда не обналичишь. Но Игорь всё равно ухватился за это обещание, как за спасительную соломинку. Он оставил Юле записку, остаток пособия (лучше бы не позорился), собрал скромные пожитки, забрал ключи от своей квартиры и ушёл.

«Я обязательно попрошу прощения лично, Юля. Твои усилия не пропали даром. Я выжил, я живу благодаря тебе, не сдался и не спился. Я так благодарен тебе за то, что ты не оставила такого человека, как я, и всегда видела во мне что-то хорошее. Но ты тоже пережила трагедию, и я больше не хочу быть напоминанием о ней. Не хочу показываться тебе на глаза, пока окончательно не встану на ноги. Мне жаль, что я не стал для тебя такой же опорой, как ты для меня».

Это сейчас Игорь понимал, что он дурак тупой. И поступил подло. Телефон звякнул, уведомляя о новом сообщении:

Юля, 16:56:
«Долго думала, что тебе ответить, Достоевский. Даже смешно, что у журналистки нет слов. Чёрт с тобой. Надеюсь, что у тебя всё хорошо»

Игорь тупо уставился в телефон. Перечитал сообщение несколько раз и откинулся на спинку дивана, уставившись в потолок. Что ж… Момент упущен. Теперь пути назад нет. Одного друга ты, Игорь, потерял по собственной тупости, а мост ко второму сжег, и пепел успел развеяться. То, что Разумовский тебя принял, — это огромная удача. Как выиграть в лотерею. Не проеби этот шанс в первый же день.

Олег набрал его почти тут же. Игорь чуть не выронил телефон.

— Игорь, — сдержанный голос Олега в трубке, — всё готово, но вечером у нас первое мероприятие. Брифинг проведу в машине, ждём вас на парковке в шесть. Успеете?

Игорь взглянул на треснувшие наручные часы. Вот же…

— Успею. — Других вариантов у Игоря не было. — Что за мероприятие?

Трубка пару секунд молчала.

— Встреча жертв недобровольной госпитализации, — ответил Олег, и Игорь напрягся. Ага, вот Олег и отомстил за слишком подробные расспросы: хуже мероприятия не придумаешь. Нет, вообще-то придумаешь: могли в «Золотой Дракон» позвать. «Мы отмыли лужи крови, приходите!»

— А… Вечеринка калечных, — съязвил Игорь и одёрнул себя. Ещё цинизма не хватало.

— Можете отказаться, — немедленно парировал Олег.

— Нет, — в тон ответил Игорь. — Это непрофессионально.

— Рад, что вы это осознаёте. У вас есть костюм?

Был отцовский, но он пал жертвой Юлиного «фу, как ты это носишь?» и моли. Теперь у него есть абсолютно дурацкий костюм, «в котором не стыдно показаться в приличном обществе».

— Есть.

— Прекрасно. Меньше мороки, — выдохнул Олег. — Тогда ждём. Детали пришлю в СМС.

— Скоро буду, — коротко ответил Игорь, и Олег повесил трубку. Игорь решил, что раз его вызывают на парковку, переодеться в костюм он может только здесь и сейчас, что он, собственно, и сделал, запихав джинсы и футболку в чемодан. Десять минут на сборы — и топать к метро.

Игорь огляделся напоследок. Вот бы мрачные мысли можно было запереть здесь, в этой квартире, закрыть на ключ и возвращаться только изредка, раз в месяц, когда придет срок арендной платы. Жаль, это так не работало. Последний взгляд сквозь мутное окно…

***

На парковке не было посторонних. То ли охрана взялась за работу после люлей от Волкова, то ли протестующие отступили для перераспределения сил, но Игорь не встретил никого подозрительного. Вообще-то, подозрительным был он сам: единственный приличный костюм а-ля смокинг, потрёпанный чемодан и пакет из «Четвёрочки». Завидев Игоря с его незавидным скарбом, трое невероятно резвых охранников тут же кинулись в его направлении.

— Спокойно, свои! — гаркнул Игорь и выставил вперёд временный пропуск. Тот охранник, что помощнее, забрал карточку и начал её старательно изучать, чуть ли не на зуб пробовать. Второй принялся обыскивать Игоря, а третий — его чемодан и кулёк. Ещё бы: а вдруг среди носков и трусов Гром прячет что-нибудь опасное? Нет, Игорь отнёсся с пониманием. Лучше так, чем проворонить очередного рьяного активиста.

— Начальник, тут это… Игорь К. Гром. С пропуском нашим, — пробубнил в рацию тот охранник, что изучал карточку. — Чего с ним делать-то? Он тут с чемоданом. И кульком.

— Коля, на брифингах надо слушать, что я говорю, а не в носу колупаться, — раздражённо откликнулась рация. — Пропустить его, а вещи на пятьдесят первый этаж. Отвечаешь за них головой.

— Проходите, — неохотно разрешил Николай. Игорь натянул обратно свои ужасно неудобные туфли, в которых охрана тоже пыталась что-то отыскать, отдал честь, изобразив козырёк ладонью и поспешил к блоку B2, где, как сообщил Олег, должен был стоять чёрный Range Rover.

Ага, вот он, прямо у лифтов. Олег стоял, опершись спиной о машину, и нетерпеливо постукивал ногой.

«Это его ломает без сигарет», — догадался Игорь. Он бы сам был сейчас не против затянуться, да вот только сигареты кончились, а новые покупать было не на что. Оставшиеся триста двенадцать рублей он даже на телефон сбросить опасался. Вдруг его после первой же миссии попрут к чёрту?

— Не опоздал? — спросил Игорь деловито.

— Мы спустились раньше, — отозвался Олег, придирчиво оглядывая костюм Игоря. — Сойдёт. Как я понимаю, Vmeste не пользуетесь.

Его взгляд задержался на Нокии Игоря. Игорю аж обидно стало за свою мобилу. Она, между прочим, верой и правдой ему служит вот уже сколько лет. И не первый раз ему предъявляли за отсутствие этих ваших Vmeste и HowsGoing. Хотя в его ли обстоятельствах гнать на Vmeste?

Олег хмыкнул и снял с крыши Range Rover’a стопку коробочек.

— Наушники для коммуникации, — прокомментировал Олег, сунув ему первую. — Нормальный телефон. Симка есть, номер оплачен. — Вторая коробка и сразу за ней третья. — Планшет. Без симки.

Игорю быстро перестало хватать рук. Вот так подгоны для новичка…

— А… э… Спасибо, — пробормотал он, с неловкостью глядя на коробки, как детсадовец на утреннике.

— И подъёмные.

Купюры оранжево мелькнули в пальцах Олега. Тот помедлил, глядя Игорю в глаза с отчетливой усмешкой. Готовился бросить ему в лицо? Сунуть в нагрудный карман? Игорь моргнул первым, проиграв в гляделки. Усмешка исчезла, словно ее и не было. Олег убрал купюры в небольшой черный кошелек.

— Банковскую карту на ваше имя привезут в отдел кадров завтра, — он окинул Игоря быстрым взглядом. — Для вещей я бы предложил армейскую разгрузку, но она не подойдет к вашему сегодняшнему костюму. Над этим еще подумаем, на встречу можете взять только наушник и телефон, остальное оставите в машине.

Кошелек отправился следом за коробками. Игорь сглотнул.

— Сколько доверия…

— Это не самое ценное, что я вам доверил, — невесело усмехнулся Олег, и Игорь подумал об утренних откровениях.

«А, ну да…»

— Кхм. Спасибо ещё раз, — повторил Игорь. — А Сергей?..

Олег шагнул в сторону, и открыл дверь. Сергей сидел в глубине машины, склонившись над своим планшетом. Пряди волос спрятали выражение лица, но, когда Сергей нервно поправил прическу, на бледной руке Игорь вдруг разглядел розоватые шрамы, которые не заметил во время собеседования. Тогда свет падал иначе? Или сейчас их специально подчеркнули гримом?

— А, здрасьте, — поздоровался Игорь и сунулся в машину.

— В штате Vmeste можно и на ты, — Сергей оторвался от планшета. — Даже со мной.

Несмотря на грим, он выглядел уставшим и даже измождённым. Игорь предполагал, что он сам выглядит не лучше.

— А, даже так? — пробормотал он. Сергей подвинулся и похлопал по месту рядом с собой. Игорь забрался в машину, всё ещё нелепо цепляясь за свои коробки. Олег занял место за рулём.

— Пристегнитесь, — напомнил он своим пассажирам.

Пока они ехали, Игорь пытался быстро настроить гаджеты. Сергей в какой-то момент не выдержал этого жалкого зрелища, нетерпеливо вздохнул и отобрал у Игоря Нокию и планшет. Взгляд Сергея задержался на экране, и Игорь сперва не понял, почему он не мигая смотрит на рабочий стол. А потом заметил файл «анонс, рекомендации». Палец Сергея замер над иконкой, но, поборов себя, он вернул планшет Игорю и углубился в заучивание своей речи.

— Игорь, ознакомьтесь… — начал было Олег.

Сергей громко кашлянул.

— Ознакомься, — поправился Олег, — с файлом на планшете.

Читать одно и думать о другом у Игоря уже стало профессиональным умением. Так и теперь он читал и думал: вот он, Игорь, сутки назад был человеком с улицы, а сейчас сидит в машине самого молодого миллиардера России, осыпанный дорогими подарками. У него в руках планшет с информацией, за которую удавились бы все недоброжелатели Разумовского. С чего такое доверие?

Игорь поглядел на Сергея. Из всего, что он насобирал сам и прочитал в «Рекомендациях», складывалось, что Сергей — законченный параноик. По идее, его паранойя должна была распространяться и на Игоря, но нет ведь: Сергей игнорировал его присутствие напрочь. Да ещё и встретил как родного…

«Да ну, я что-то явно упускаю».

— Сергей, могу я…

Сергей шикнул на Игоря и зашевелил губами быстрее. Олег посмотрел на Игоря в зеркало заднего вида.

— Решайте вопросы со мной.

Ага, вот так, значит: Олег опасался, что Игорь устроит допрос.

Игорь откинулся на спинку сидения и погрузился в раздумья. Выходило, что они с Сергеем лежали в психбольнице в одно и то же время. Совершенно не пересекались друг с другом. Или пересекались? Эти недели в голове Игоря больше походили на разрозненные обрывки кошмаров. Любая попытка соединить их во что-то целое оборачивалась дикими приступами мигрени, оттого он и бросал это занятие. Интересно, у Сергея так же?

Олег чуть сильнее сжал руль и негромко болезненно выдохнул. Сергей тут же отвлёкся от своего планшета, потянулся было к креслу перед собой, но, как будто вспомнив о присутствии Игоря, убрал руку. Это заставило Игоря переключиться на другую мысль.

«Сергей потратил состояние, чтобы найти меня, вывезти из Сирии, а потом лечить».

Рядовых сотрудников не вытаскивают из Сирии и не выхаживают. И не ловят малейший вздох… Стоп. Да ладно?

Внезапная теория многое объясняла. Вот почему Олег готов порвать любого, кто покажется ему недостаточно надёжным… Вот к чему были те переглядывания на собеседовании.

«Ох ты ж блин…»

Игорево «У меня нет желания приходить и забирать вашу жизнь» теперь звучало совсем издевательски. Даже совестно сделалось.

Игорю казалось, что подгоны закончились, но, когда они приехали, Олег снабдил его ещё парой важных вещей: бронежилетом («Мало ли»), тазером («Пользоваться в случае крайней необходимости, Игорь») и умным браслетом.

— Наушники вместо рации, — пояснил Олег. — Браслетом будет проще воспользоваться — вижу, мы не успеем настроить технику должным образом. Он синхронизирован с моим и Сергея, я смогу слушать, что происходит рядом с вами, и быстро отреагировать, но сегодня побуду на периметре. Говорите, если к вам обращаются, здоровайтесь, если с вами здороваются, с остальным разберетесь сами. Вопросы?

— Никак нет, — по-армейски ответил Игорь. Олег сдержанно кивнул.

***

При всём уважении к организаторам мероприятия, Игорь ожидал чего-то другого. Какой-нибудь мраморной лестницы, красных ковровых дорожек или чем там принято встречать аж целого Сергея Разумовского? В модном сейчас «промышленном лофте» бывшего заводского корпуса лестницы были такими узкими, что пришлось идти друг за другом, и Игорь осознал, что это первый раз, когда они с Сергеем остались наедине после той ночи в казино. На подъеме пришлось держать Разумовского ближе к стене.

— А ты разве не должен идти справа? — спросил Сергей подозрительно.

— Телохранитель идёт справа зачем? — спросил Игорь, непрерывно мотыляя головой вверх-вниз. «На шесть часов». — Чтобы толкнуть клиента и вести стрельбу рабочей рукой, а здесь лестница закручена не против часовой.

Разумовский рассеянно угукнул, оттянул ворот свободной рубашки и пожаловался на духоту. Последние дни августа, видимо, решили закрыть план по обморокам и солнечным ударам.

Вскоре они вошли в зал. Здесь было прохладнее, но кондиционер явно не справлялся. Боковым зрением Игорь заметил, как Сергей расправил плечи и сделал социально-приемлемое лицо: чуть вздёрнул брови, сочувственно опустил уголки губ и перестал всем своим видом изображать нежелание быть здесь.

На этаже уже сновали организаторы. Кто-то раскладывал на столах флаеры частных психотерапевтов и фондов, кто-то выставлял бутылки с минералкой, кто-то просто активно суетился. Игорь подумал о том, что люди, перенёсшие заключение, вряд ли прикоснутся к чему-то, что открыли не при них. Сам он, положим, не стал бы привередничать, но он — другое дело. Игорь вгляделся в лица журналистов поодаль. Юли среди них не было, и он ощутил постыдное облегчение.

От стайки отделилась женщина с короткой стрижкой. Игорь тут же придвинулся ближе к Сергею и нахмурил брови.

— Добрый вечер, Сергей Викторо…

— Просто Сергей, — улыбнувшись, перебил Разумовский, и Игорь тут же узнал вчерашнюю натянутую улыбку. — Мария, правильно? Рад познакомиться.

Он хотел галантно поцеловать её руку, но Мария ограничилась рукопожатием. Это не смутило Сергея, даже наоборот, Игорю показалось, что он услышал легкий облегченный выдох.

— Итак, нас отсюда не заберут в психушку? — спросил он с улыбкой. Сдерживать пассивную агрессию ему было сложно, но его едкость можно было списать на своеобразную причуду. — Я правильно понял, это будет групповая терапевтическая сессия? Или серия интервью?

— Не совсем так. — У нее оказался мягкий грудной голос, который даже на Игоря действовал умиротворяюще, — скорее что-то вроде круглого стола. В течение вечера любой из пострадавших сможет высказаться, короткие выступления будут у психологов и представителей фондов, затем — пресс-конференция для СМИ, но вы можете блокировать любые вопросы, которые покажутся вам неуместными. И я бы предложила вам, как и другим гостям, говорить из зала, а не со сцены.

— Не стоит. — Разумовский лучезарно улыбнулся. — Я понимаю, что мое присутствие позволит вам привлечь внимание к работе, которую вы делаете. И я тоже считаю ее важной, поэтому меня не затруднит выступить со сцены. Я в любом случае, я подготовил небольшую речь…

— Спасибо. — Мария открыто улыбнулась. — Я очень это ценю. Видите ли, мы сами только подбираем формат для таких встреч, это относительно новый опыт для России, у нас даже нет подходящей терминологии, зарубежные коллеги используют «survivor» для переживших травмирующий опыт, но «выжившие» кажутся мне не вполне удачной формулировкой, не говоря уж о «жертвах»…

«Калечные, — снова припомнил Игорь, — униженные и оскорблённые». На него Мария едва взглянула. Может, так и следует. Всё внимание — жертвам. Тем жертвам, которые заслуживают поддержки. Игорь не был в их числе.

Один из работников пронес мимо них ящик с бутылками, и Мария повернулась к нему:

— Толь, зачем?

— Стандартный же фуршет заказывали, входит в меню, — пробурчал он недовольно.

Мария вздохнула.

— Большая часть гостей на таблетках, меньшая не притронется к бокалам из опасения, что туда могут что-то подсыпать. Пожалуйста, отнеси бутылки в подсобку, разберемся с ними позже. — Она нервно встряхнула руками и обернулась к Сергею. — Вот, со всем так, приходится контролировать каждую мелочь.

— И вы отлично справляетесь, — великодушно отметил Сергей. — Понимаю, у вас много дел. Увидимся на сцене.

Она благодарно кивнула ему и отошла. Сергей, отрешенно качнувшись с пятки на носок, медленно побрел вдоль столов.

Следить за ним оказалось, в общем-то, несложно и, к облегчению Игоря, обстановка вокруг почти не напоминала о чёртовом вечере в казино. Все были, возможно, преувеличенно вежливы, и от «этики ненасильственного общения» через пару часов начало сводить зубы. Со сцены говорили только организаторы и приглашенные эксперты, пострадавшим передавали микрофон в зал. Кто-то выступал бодро, кто-то сдерживал слезы. Кто-то пришел один, другие — с партнерами или родственниками. И они говорили. Много. Насильственное удержание, подделка диагнозов, намеренное изменение дозировок лекарств — сухие строчки отчетов, которые Игорь читал, выйдя из больницы, теперь стали живыми людьми.

В какой-то момент Сергей качнулся, будто его толкнули, и Игорь тут же шагнул вперед, поддерживая его.

— Выйдем на воздух?

— Нет. — Сергей качнул головой, сцепляя зубы. — Куда-нибудь поближе. Мне просто нужно… переключиться.

Игорь повел его в сторону туалетов, но там тоже были люди, и Сергей, не дойдя до конца коридора, свернул в сторону. Игорю ничего не оставалось, как следовать за ним, наугад дергая двери. Одна поддалась, открывая что-то вроде подсобки — батареи стаканов, упаковки салфеток, давешний ящик с шампанским, коробки с флаерами. Сергей нырнул туда, как в спасительное убежище, нашарил выключатель.

— Игорь, я… дашь мне пять минут?
— Я постою снаружи, — понятливо отозвался Игорь.

И правда честно стоял, чувствуя себя глупо. Раздумывал, не набрать ли Олега, но, раз тот мог слышать их разговор и не вышел на связь сам, значит, не счёл ситуацию требующей вмешательства. В конце концов, Игорь тоже бы нервничал и искал уединения, если бы ему предстояло выступать, да еще и по такому поводу. Пожалуй, он бы даже не смог.

Дверь скрипнула, открываясь. Щеки Сергея слегка порозовели, ворот рубашки сбился, но он казался чуть более живым. Особенно глаза. Он проплыл мимо, шевеля губами, — репетировал речь.

Вернувшись в зал, Сергей встал у самой сцены, дослушал выступление какого-то коуча и двинулся по ступенькам твёрдым шагом. Игорь даже не сразу понял, что нужно идти за ним, постарался догнать, но Сергей жестом остановил его и вышел на сцену один, легонько стукнув по наушнику.

Сергей взял микрофон из рук одного из организаторов. Со всех сторон послышались аплодисменты. Игорь сложил руки на груди и прищурился. Как-то странно Сергей улыбался в пустоту. Погодите-ка.

Румянец на щеках. Расфокусированный взгляд. О чёрт…

«Большая часть гостей на таблетках, меньшая не притронется к бокалам…»

Сергей был из большей части, но это ему не помешало. Бутылки в подсобке. Просьба оставить одного.

— Игорь, у вас там всё нормально? — спросил Олег по голосовой связи. — Сергей выключил наушник.

Чёрт. Чёрт! Чёрт!!!

Игорь резко отвернулся от сцены:

— Сергей принимает таблетки, которые нельзя мешать с алкоголем?! — зашипел он в наушник.

— Да, он… Игорь. Ты что, позволил ему выпить?! — Голосом Олега можно было замораживать столбы пламени, но Игорь в последнюю очередь беспокоился о гневе Олега. Его больше волновало, что сейчас его подопечный публично вляпается в неприятности. Сергей заговорил:

— Здесь должна была быть часть, где я зачитываю текст, написанный моими талантливыми PR-щиками, — сказал он с невесёлым смешком. — По их замыслу, я толкаю слезливую речь, после которой все должны меня пожалеть… Нет, PR-отдел честно старается! Им сейчас сложно. Вытаскивают меня из глубокой ямы, в которую я сам себя загнал. А потом я выхожу на сцену, а перед глазами вместо их красивой речи…

Он поводил ладонью перед лицом.

— …пустота.

Сергей замер на сцене, глядя на свою ладонь, пока Олег настойчиво задавал вопросы.

— Игорь, что он пил? Сколько? Как давно?

Но Игорь не мог ответить. Его чем-то зацепил взгляд Серёжи. Да, верно, Серёжи. Такой неожиданно колючий, с вызовом глядящий в зал.

— Вообще-то, это не речь. Это издевательство какое-то… Верх цинизма. — Голос у Серёжи звенел. — Вот что я должен рассказать? Мотивировать вас своим примером? Да каким примером-то? Давайте, приходите к Башне: местные активисты вам с радостью расскажут, какая я дрянь и сволочь, как из-за меня умер человек. То, что я создал действующий — ДЕЙСТВУЮЩИЙ! — алгоритм отслеживания всяких мр… нелюдей, которые на камеру бьют, жгут и режут людей и животных, товарищи активисты как-то замалчивают.

Игорь слушал и не находил в себе сил остановить его. Рядом с Игорем загудели, он абсолютно точно услышал «актёрствует» и «хватает же наглости пиариться на чужом горе…» Игорь зыркнул на них. Похоже, их гул был слишком громким, и Сергей заговорил снова:

— А может, мне принять участие в конкурсе на самую ужасную участь? Ну так, чтобы никто не решил, что я… Как там сказали в третьем ряду? «Пиарюсь на чужом горе?» Хорошо, давайте почекаем мои привилегии: произвол системы не лишил меня работы, средств к существованию, мои конечности со мной, только несколько шрамов осталось, но большая часть прекрасно замазывается гримом! Мой зам, правда, попытался меня спихнуть с должности, но и тут мне хватило средств на адвоката. А самое главное, рядом со мной человек, на которого я могу положиться. Да-а-а-а… Считайте, живу лучшую жизнь. Правда, две недели назад убить пытались. Вот.

Он расстегнул рукав рубашки и показал багровый ожог. Публика ахнула. Кто-то вскрикнул.

Высокий и крепкий мужчина из персонала решительно сделал несколько шагов к Сергею, но тот шарахнулся в сторону. Вспомнив наконец-то, что он тут не мебель, а телохранитель, Игорь пулей выскочил на сцену и заслонил Сергея собой. Тот удивлённо охнул, удивившись внезапной защите.

Мягкий голос Марии разнесся неожиданно громко.

— Пожалуйста, Максим, отойдите.

Она вышла на сцену с микрофоном и заговорила с Разумовским спокойно и мягко:

— Сергей, я понимаю ваше разочарование и боль, но мы пригласили вас сюда не чтобы поиздеваться над вами или другими участниками, а потому что ценим ваши опыт и точку зрения. — Она обвела рукой зал. — Каждый из присутствующих здесь по-своему пострадал, и опыт всех этих людей значим и важен. Это не соревнование в том, кто пострадал больше всех. Не могли бы вы, пожалуйста, поделиться своими мыслями в более конструктивной форме? Всех в зале я тоже прошу быть корректными с выступающими.

Её взгляд прошёлся по рядам, и Игорь поразился тому, насколько быстро она успокоила весь зал. Кроме Сергея. Он вцепился в плечо Игоря, быстро и поверхностно дыша. Ох, нехорошо.

Ситуацию вот вообще не сделал лучше Олег, выросший будто бы из ниоткуда у края сцены. Армейские жесты были Игорю в целом понятны: вот например рука, согнутая в локте и со сжатым кулаком, которая заходила вверх-вниз, означала «ускоряйтесь». То есть, «быстро заканчивайте этот перформанс, который вы устроили, и прочь со сцены». Или, если переводить интуитивно: «этот кулак вот настолько войдёт тебе в жопу, Игорь, за то, что ты так мощно прое…»

Всё ещё цепляясь за Игоря, Сергей прошептал в микрофон:

— Жарко…

Стук упавшего микрофона отозвался пронзительным звуком из динамиков. Игорь едва успел подхватить Сергея. Ропот в зале сделался громче. Несколько человек вскочили с мест и подобрались ближе к сцене, чтобы лучше видеть. Мария распорядилась, чтобы привели медиков. Олег немедленно оказался на сцене и оттолкнул Игоря, который пытался привести Сергея в чувство, хлопая его по щекам.

— Отойди, — рыкнул Олег и сунул руку в карман. — Да где…

— Олег… — Игорь зацепился взглядом за пятно крови на его бинтах. Оно стремительно увеличивалось. Конечно, этот умник оперся больной рукой о сцену, когда запрыгивал, но на адреналине вообще не понимал этого.

— Kus umak, просто не лезь, а? — огрызнулся Олег и сунул под нос Сергею крохотный флакон нашатыря. Краем глаза заметив приближающихся людей, он дёрнулся рукой к кобуре с тазером. — Два шага назад!

— Олег, это медики, — попытался успокоить его Игорь.

— Да? Не похожи что-то, — прорычал Олег, крепче прижимая к себе Сергея, который уже потихоньку начал приходить в себя.

— Ну а что, ты людей в медформе ждал на вечеринке, где все от медиков натерпелись? — резонно возразил Игорь. — Они просто помочь хотят. К тому же, у тебя кровь, и ты сейчас размазываешь её по Сергею.

Олег глухо рыкнул.

— Покажи им руку… — прошелестел Сергей едва слышно.

— Серый… А ты?

— Нормально…

Сергей сел, оглядывая зал.

Они смотрят. Все смотрят, как на представление. Смотрят и ненавидят, презирают. Ещё бы…

— Игорь, посади его в машину. Мы уезжаем.

Игорь понял, что свою главную цель — поднять репутацию и всем понравиться — Разумовский запорол, и запорол безнадёжно. И в этом в том числе есть его, Игоря, вина. Он кивнул и бережно повёл Сергея прочь.

Сергей спустился со сцены, переставляя ноги механически, как кукла, и Игорь тут же встал за его плечом.

***

Сергей тщательно прополоскал рот и поднял взгляд на своё отражение. Глаза красные, с полопавшимися сосудами, грим смазался, волосы мокрые и слипшиеся там, где была кровь, которую он смыл.

Издевательские хлопки над ухом, похожие на взмахи крыльев, раздались отчётливее, чем обычно.

— Ну что, избавился от меня? Успешно?

Сергей промолчал и шмыгнул носом, пытаясь хоть как-то прочесать пальцами мокрые волосы. Пищевод жгло.

— Олег просто в восторге. Теперь он попрёт Игоря, можешь в этом не сомневаться. Попрёт и будет винить себя, переломанного. Вот как ты вообще умудряешься лажать во всех своих попытках наладить жизнь? — продолжал мерзкий каркающий голос над ухом. — Ещё и портишь её всем, кто тебя окружает.

Всё так же не говоря ни слова, Сергей промокнул лицо салфеткой из диспенсера и судорожно всхлипнул. Угу. Этот же голос старательно полоскал ему мозги, когда Сергей слушал истории других людей. В попытках его заглушить он и приложился к этому дурацкому шампанскому.

— А-а-а… Я понял. Лапки сложил, «я в домике». Как в психушке. Вот же повезло, что я рядом был. Хоть бы спасибо сказал, не знаю.

Сергей устало посмотрел на себя в зеркало. Теперь к и без того живописной картине примешивались чужеродные черты: заострившийся нос, ястребиные глаза с чернильными следами вокруг. Он разглядывал искажённую версию себя, а на фоне мелькала мысль, что увиденное его совершенно не пугает. Пока он и его команда работали над алгоритмом, он насмотрелся на такие мерзости, что подобное не просто не пугало его, но вызывало смертельную скуку.

— Пошлость какая… — скривился Сергей. За спиной открылась дверь, и это резануло по нервам куда сильнее, чем галлюцинации. Сергей одним прыжком метнулся в кабинку, где и заперся. Чужак медленно подошёл к кабинке и постучался.

— Сергей… Это Игорь.

Сердце, чуть не выскочившее из груди, начало замедлять бег.

— Игорь?.. Как там Олег?

— Нормально он, машину подгонит и вернётся. Всё в порядке?

«Ничего не в порядке…»

Игорь за дверью потоптался немного и, тяжело вздохнув, заговорил:

— Слушай, то, что ты выкинул, не очень хорошо. Но, наверное, им всем нужно было услышать что-то подобное.

— Ты что такое говоришь вообще?!

Сергей чуть не ударил его дверью, Игорь еле успел придержать её.

— Нет, ну… Мне вот помогло, — очень серьёзно сказал Игорь. В ответ на скептический взгляд, он развернул мысль: — Я вообще думал поначалу, что такие сходки — это бред для пиара психиатров и всяких центров помощи. Мол, «наши коллеги вас переломали, а вот мы-ы-ы…» А потом понял, зачем это нужно.

— Ну и зачем же? — скептически спросил Сергей.

— Да потому что они теперь знают и понимают, что не одиноки в своём горе, — пояснил Игорь. Его глаза горели непонятной Сергею решимостью.

— Вот так изумительное знание… — горько усмехнулся он. — «Ну, дорогуши, вам ничего не поможет: ни деньги, ни статус, ни охрана. Вас всё равно похитят и сломают. Живите с этим. Просто хуже, чем я: без чёрной икры и дорогих таблеток».

— Ты неправильно об этом думаешь, — возразил Игорь. — Хоть кто-то в этом зале, но понял благодаря тебе, что он не один. Что у вас куда больше общего.

Игорь осёкся, пытаясь облечь своё осознание в слова. Сергей сложил руки на груди.

— Ладно, вот для чего ты приехал? — спросил Игорь, сложив ладони и указав ими на Сергея. — Давай, не только ведь попиариться.

Сергей тяжело вздохнул.

— Чтобы доказать, что я могу выбираться из Башни как раньше и нормально функционировать, — раздражённо ответил он и помассировал переносицу. — Не могу, как видишь! Всегда что-то случается!

— Брейк. Ладно. Зачем другие, по-твоему, собрались?

— Да не знаю я! Не понимаю! — разозлился Сергей. — Чтобы выйти из зоны комфорта, чтобы посмотреть на других и понять, что у них всё не так уж плохо?

— Они приехали, чтобы увидеть других. И знать, что здесь принимают и не обвиняют. И тебя тоже никто не обвиняет.

— Да, кроме той женщины из третьего ряда!

— Это была сопровождающая, а не жертва. Жертва бы такого не сказала. Я видел зал, там были те, кто проникся.

— Хватит, Игорь, достаточно! — рявкнул Сергей. — Я не хочу это слушать!

— А чего ты злишься, я не могу понять?! — Игорь начал раздражаться вслед за ним. Сергей яростно зарычал и схватился за пряди волос, грубо потянув их.

— Просто хватит разубеждать меня!

— Разубеждать в чём?!

— ЧТО Я НЕ УЖАСНЫЙ ЧЕЛОВЕК!

Повисла тишина. Такая, что можно было услышать, как выступает следующий спикер. Сергей стоял напротив Игоря, сжав кулаки и тяжело дыша. Игорь неотрывно смотрел ему в глаза.

— А мне что о себе думать? — спокойно спросил Игорь. — У тебя на глазах я забил человека до смерти. Он умер. От моих рук. И я не понёс за это никакого наказания. Тогда в казино, помнишь?

Сергей молчал. Десять секунд. Двадцать. Полминуты. Конечно, он помнил. Это стало отправной точкой.

— Да. А ещё я помню, как ты оплакивал своего друга. Как умолял его очнуться.

Теперь настал черёд Игоря отмалчиваться. Он сглотнул ком в горле, снова возвращаясь в ту ночь. Сергей заговорил снова:

— Знаешь, почему я был рад, что ты пришёл ко мне? Потому что ты знаешь, как это — убить кого-то ради твоего близкого. В этом мы похожи…

Игорь мрачно посмотрел на него. Сергей продолжил:

— Ты же знаешь: меня и Vmeste обвиняют в смерти сотрудника из-за стресса и переработок. Уверен, ты знаешь… Олег сказал, что ты очень… проницательный. — Сергей закатил глаза и начал говорить размеренно, как речь читал, — Алексей Сотников модерировал сенситивный контент, в основном связанный с насилием. Сейчас этим по большей части занимается алгоритм, но год назад он был в разработке, и сотрудники многое отсматривали в ручном режиме. В том числе по моим особым поручениям. Алексей страдал депрессивным расстройством, которое он скрывал, чтобы оставаться на этой позиции, и брал дополнительные смены, чтобы заработать больше денег. Его убили болезнь, трудоголизм и я. Вопросы?

— Что это был за алгоритм? — спросил Игорь. — Для чего он был нужен?

«Недооценил его проницательность».

Сергей невесело улыбнулся и шагнул мимо Игоря к двери.

— Мы можем уйти? Пожалуйста…

Игорь немного помедлил и кивнул.

— Да. Разумеется.

Chapter Text

«Потому что ты знаешь, как это — убить кого-то ради твоего близкого».

Слова Сергея отдались в ушах таким звоном, что Олег отключил наушник быстрее, чем подумал, что это непрофессионально. Он попытался встать и рявкнул на медика, который схватил его за плечо. Вспомнил, что ему вообще-то прямо сейчас перешивают ладонь. С глупым стыдом подумал, что Серёжа видел кровь, и уже не получится прикрыться нелепой отговоркой о растянутой на тренировке руке. Он проворчал какие-то извинения и, дождавшись, когда ладонь забинтуют, поднялся и вышел в коридор.

Серёжа стоял там, бледный, с очень прямой спиной, и о чем-то разговаривал с Марией. Игорь профессионально торчал за его спиной и мрачно зыркал вокруг.

«Выслуживается, — с отвращением подумал Олег, — точно и не накосячил полчаса назад».

Распекать его не было сил, да и не время, хотя выместить злость хоть на ком-то хотелось ужасно. Избить боксерскую грушу, за неимением возможности сделать это с чьим-то лицом. Поорать в небо. Хоть что-то.

Но самое ужасное было даже не в этом. Шестеренки в голове со скрипом проворачивались. Сережа убил кого-то ради него. При всей его склонности к излишней драматизации, Олег не мог не сложить два и два. Угрозы в письмах и анонимных звонках. Судебные заседания о защите репутации, куда он возил Серёжу, вынужденный ждать его у входа. Серёжа, возвращаясь, каждый раз обещал «рассказать позже, когда хоть куда-то вывернет». Нападение в холле «Vmeste» две недели назад: зажигательная смесь не загорелась, но оставила химические ожоги на плечах и кистях рук. Олег оттолкнул Серёжу, но недостаточно быстро из-за чёртовой больной руки. Тогда Олег окончательно решил, что Сереже необходим новый телохранитель.

Серёжу обвиняли в гибели человека.
Серёжу обвиняли в гибели человека из-за некоего алгоритма.
Серёжа вот только что обвинил себя в гибели человека ради близкого.
Значит, алгоритм был связан с Олегом?

Олег осознал, что застыл у стены с расфокусированным взглядом и собрался. Он подумает об этом в дороге. Подойдя ближе, он оттеснил Игоря плечом — жест почти ревнивый.

— Мне очень жаль, я не смогу остаться на весь вечер. Это не очень легко… думаю, вы понимаете, — продолжал распинаться Сергей. Когда Игорь, уступая Олегу, шагнул назад, Серёжа быстро обернулся к ним с умоляющим выражением на лице. — Олег, ты мог бы, пожалуйста, подогнать машину ближе ко входу? Мы сейчас спустимся.

Олег кивнул, развернулся и пошел к лестнице, на ходу снова активируя наушник. Его бесило быть на периметре, куда он сам себя назначил, бесило то, как Сережа его отослал. Бесило измученное выражение его лица.

В наушнике он слушал благодарности организатора: «большое спасибо, что приехали, такая честь для нас…», «несмотря на… реакцию, я думаю, это была мощная речь», «вы поступили очень храбро, поделившись тем, что было на душе».

Олег скривился, нетерпеливо барабаня пальцами здоровой руки по рулю. Слишком много любезностей. Распрощались — разошлись. Не меньше раздражало и мельтешение людей у входа. Здесь, конечно, не башня Vmeste, где можно сказать охране убрать людей.

Зря они все-таки сюда приехали.

***

Игорь после туалетных откровений как-то приободрился. Раз взялся идти на контакт — иди до конца, невзирая на препятствия.

— Ну, в целом, Мария на нас не ругалась, — оптимистично заметил он. Сергей обернулся на него с очень выразительным взглядом.

— Она скажет что угодно, чтобы сурвайвер не чувствовал себя плохо, — терпеливо объяснил Сергей.
— Калечный.
— Что?
— Да это я так… Пока бродил за в… тобой, думал, что так адаптировать можно. Не бери в голову, в общем.

Сергей закатил глаза, будто раздумывая, вправлять ли Игорю вывихнутую этику или бросить так. Решил бросить.

Игорь мысленно упрекнул себя за панибратство и так же мысленно возмутился:
«А с чего мне переживать? Мы тут пять минут назад души выворачивали вполне взаимно!»

Вопрос взаимоотношений что с Сергеем, что с Олегом давался ему непросто: то они рассказывали ему про себя и про друг друга всю подноготную, хоть сейчас тащи Юле в качестве извинений, то показательно кривили лица, цокали языками, огрызались, ну и прочее. Нет, оно понятно, что жизнь у них тяжёлая, ну так и он не из райских кущ к ним прибыл. Словом, Игорю хотелось бы чуть больше стабильности. И, как и Олегу, сорвать на ком-нибудь злость.

Когда они спустились, Игорь закрыл Сережу от ростового зеркала в вестибюле, но тут же шагнул вперед, когда какой-то припозднившийся журналист метнулся к ним от дверей.

— Господин Разумовский! Сергей Викторович! Несколько вопросов, я… без диктофона или камеры, это лично для меня, моя девушка, Инна, она была в той больнице, и мне нужно знать…

Сергей устало улыбнулся, но улыбка трескалась, сползала с лица. Он почти привалился к плечу Игоря. И тогда Игорь сделал еще один маленький шаг вперед, спрятал Сергея за своей спиной и посмотрел журналисту прямо в глаза.

«Ага, вот на журналюге и сорвёмся».

— Что вы хотите узнать? — почти ласково спросил он, не отрывая взгляд. — Видите ли, я тоже был в Снежневского. Я с радостью отвечу на ваши вопросы.

— Я хотел бы поговорить с господином Разу…

— То есть все-таки надеетесь на эксклюзивный комментарий, а не просто беспокоитесь о девушке? Ай-яй-яй, — раздражающе цокнул языком Игорь. Парень смутился, но быстро взял себя в руки.

— Хорошо. Мне нужно знать: все рассказывают, как с ними обращались в закрытых палатах, о принудительном лечении. Но это ведь не всегда был вызов психбригады и принудительное доставление, так? Я не верю, что они могли принудительно забрать кого-то вроде Разумовского…

— Или даже простого мента вроде меня, — нехорошо ухмыльнулся Игорь. — Вы правы, на первые сеансы я приходил добровольно. Ну, как «добровольно»… Мне готовились предъявить обвинения в… превышении самообороны, нужно было заключение комиссии, затем моё начальство предложило оплатить терапию, чтобы я мог превратиться обратно в жизнерадостного и законопослушного члена общества. — Он осознал, что почти кричит, но в вестибюле не было никого, кроме них и безучастных охранников. Он понизил голос до опасного шепота. — Так что, да, это было добровольно… поначалу.

— Интервью окончено. — Негромкий, но пробирающий до мурашек голос заставил всех троих обернуться. Олег стоял у дверей, его ноздри раздувались от сдерживаемой ярости. — В машину… господин Разумовский. А вы, — он перевел глаза на журналиста, — фамилия, название издания.

— Мы просто разговаривали. Я уже ухожу, — поспешно заговорил тот, отступая назад. Олег сделал еще шаг навстречу, и Игорю пришлось встать между ними. Только тогда Олег выдохнул, даже не взглянув на него. Пропустил Сергея вперёд и привычно встал за его правым плечом, сопровождая до машины. Игорь двинул следом. На него вроде как не ругались, но почему-то было ощущение, что он облажался. Не перед Олегом, а перед собой. Разболтался, растрепался перед… А перед кем вообще? Не журналистом: тот мог бы сунуть удостоверение, выбить себе место в зале. Блогер.

В машине Олег почти демонстративно вытащил наушник и отключил синхронизацию. Ну да, конечно, всё это время в машине он слушал их милый разговор. Хм, и тот, в туалете, тоже? Тогда ему, пожалуй, жопа.

Игорь тоскливо глянул на Сергея. Тот снова притих, ушёл в себя… С другой стороны, Игорь прикрыл его, перевёл внимание на себя. Так, как и должен был сделать. Ладно, может, хоть что-то он сегодня сделал правильно.

Вот только объясняться перед Олегом, пожалуй, пока не стоило. Игорь видел, как сжимаются пальцы на руле, и ему впервые пришло в голову, что у этой злости могут быть свои причины. Он-то был уверен, что Олег знает всё о случившемся в Снежневского. Но, похоже, Сергей хранил свои тайны. Как и Олег — свои. Правда, эластичного бинта у него на ладони больше не было. Сережа с беспокойством уточнил, глядя на его перевязанную руку:

— Ты вести-то сможешь с такой рукой?
— Всё ещё могу, — рыкнул Олег таким тоном, что заставил замолчать их обоих.

Сергей выглядел отрешенным, еще бледнее, чем вечером. Казалось, он вообще с трудом удерживает себя в сознании. Неужели ему настолько тяжело выходить в свет? Ещё в их первую встречу в казино, ещё до Снежневского, Сергей не выглядел особо довольным. Значит, это не разовая акция? Игорь привык считать его публичным человеком, который наслаждается своей популярностью. Он не был особо в курсе его деятельности, не имел странички в распиаренном Vmeste и не отслеживал (хоть и одобрял) дела благотворительного фонда.

В отличие от Димы, который не пропускал ни одного обновления и регулярно ездил на мероприятия для гиков. Игорь вдавил ногти в ладонь, подержал и разжал пальцы. Белёсые лунки налились алым. Немного отпустило.

Они только выехали с парковки, как Игорь заметил толпу людей с плакатами, перегородивших выезд на проспект. Игорь разглядел надписи: «Справедливое расследование для всех», «Лёша, мы тебя помним», «#сгоретьнаработе». Он нахмурился, вопросительно взглянул на Олега. Но неожиданно для него первым отреагировал Сергей.

— Олег, я могу выйти к ним и сказать, чтобы расходились.

— Много хочешь. Дверь заблокирована, выйдешь из машины в Башне, — отрезал Олег, впервые на глазах Игоря показывая такую власть. Он что, правда может вот так приказать, и Сергей послушается? — Стервятники. Ни в лофт, ни в Башню им не попасть, решили достать тебя на улице.

Сергей упрямо мотнул головой, рывком ударил по кнопке, опуская затемненное стекло. К машине уже бежали, размахивая плакатами и листовками.

— Жертвы медицинского насилия важнее жертв эксплуатации?! — выкрикнула Сергею в лицо девушка с включенной камерой. Она попыталась просунуть руку в салон, но Игорь закрыл Сергея собой. Мог бы выкрутить руку в захвате, разбить телефон, но тогда Сергея просто разорвут в прессе. Как же сложно! Во время службы ему не приходилось принимать таких решений. Насилие всегда было самым простым выходом.

Олег же, глухо рыча, вдавил педаль газа, едва не наезжая протестующим на ноги.

— Не надо! — Игорь потянулся к нему. — Ты кого-нибудь задавишь!
— Плевать, — выдохнул Олег, и тут Игорю стало по-настоящему страшно.

Мысли бешено крутились в голове, а руки действовали четко: отодвинуть Сергея как можно дальше от окна, оттолкнуть протянутые руки, нажать на кнопку. Стекло медленно поехало вверх, чуть не прищемило чьи-то пальцы, но все-таки закрылось. Из лофта уже выбегала вызванная кем-то охрана, но Олег не стал тормозить. Толпа все-таки шарахнулась в сторону, и машина с визгом вылетела на проспект.

Олег притормозил только на следующем перекрестке. В молчании они въехали на подземную парковку Башни, и Олег, припарковав машину, сам открыл заднюю дверь.

Сергей вышел, проигнорировав протянутую ладонь. Опустил голову, занавесившись волосами. Что-то было не так, хуже, чем усталость от людного вечера, тяжелых разговоров и преследования.

Игорь прошел за ними в лифт, и прозрачная кабина с тихим шелестом поползла вверх. Предчувствие не оставляло.

Игорь попытался отвлечься, бросил взгляд на контуры крыш за окном, поразился виду… и тут же услышал хриплый стон. Обернувшись, Игорь увидел, как Сергей повис на больном плече Олега и судорожно хватал ртом воздух, едва держась на ногах.

Что это? Приступ паники? Алкоголь с лекарствами?!
Думай, Игорь, думай! Думай, как ему помочь! Ты не можешь снова облажаться!

Очнись, ты нужен здесь и сейчас!

Олег, в отличие от него, не паниковал. Он подхватил Сергея и помог ему опуститься на пол лифта. Хрипы перешли в свист, а тело задёргалось в судорогах. До Игоря донеслось рваное:

— Ол… ег.

— Расстегните на нем рубашку, — приказал Олег, поднимаясь и потирая плечо, — быстро. Это приступ, его лекарства в пентхаусе.

Игорь не понял, почему Олег не сделал это сам — Сережа продолжал смотреть на него через плечо и тихо звать по имени, но тот шагнул в сторону.

Двери лифта распахнулись.

— Игорь, аптечка в ванной, шприц и ампулу седативного, зелёная упаковка сверху. Или тащите сюда всю коробку, если не разберётесь.

Игорь бросился в ванную, выдрал из шкафчика широкую металлическую коробку и, ударившись локтем о дверной косяк, помчался обратно. Там он застал, как Олег с треском разорвал рукав рубашки, пытаясь высвободить из нее Сергея, а тот вцепился ногтями в свое горло, оставляя алые царапины. Выругавшись сквозь зубы, Олег вытащил из шлевок ремень и прижал Сергея к полу, перехватив его руки и связывая их. Паника Сергея тут же сменилась звериной яростью. Он забился под Олегом так, что тот едва мог его сдерживать.

— Игорь, быстрее! Пол-ампулы в мышцу плеча. Серёжа, перестань, так надо.

Игорь надломил ампулу. Сергей, вскрикнув, извернулся и треснул головой по больному плечу Олега.

— Дыши… угх… — От удара Олега утратил контроль, Сергей сбросил его, извиваясь в судорогах, но ударился рукой о железный край аптечки и на миг замер, скуля от боли. Игорь воспользовался этим, прижав его к себе.

— Тихо-тихо-тихо, Серёж, — забормотал он.

Игла впилась в кожу, Серёжа болезненно застонал и замер, напрягшись всем телом, но сразу после укола безвольно обмяк. Только глаза не закрылись, и он продолжал следить за Олегом, как настороженный зверек. Тот попытался приблизиться.

— Серёж…

— Не… трогай меня, — процедил он сквозь зубы.

Олег тут же сделал шаг назад. Игорь удивленно взглянул на него. Так всё-таки кто кому приказывает в их странном тандеме?

Он всё еще был ближе, так что протянул руку, освобождая Серёжины запястья. Серёжа тут свернулся безучастным клубком и не отреагировал, когда Игорь подсунул руку ему под спину. Решившись, Игорь поднял его, неожиданно тяжелого (в этих свободных брюках-рубашках он казался более худым, пусть Игорь уже успел узнать, с какой силой он может отбиваться). Олег мотнул головой в сторону двери, и Игорь понятливо понес Серёжу в комнату, оказавшуюся спальней.

Совершенно очевидно совместной спальней — с большой кроватью, кучей уютных безделушек, выдающих интересы владельцев. Игорь постарался не смотреть по сторонам, не сканировать, по привычке, пространство, подмечая детали. Сгрузил Серёжу на постель, окончательно стянул обрывки рубашки и брюки, оставив белье. Укрыл одеялом.

— Олег, — Серёжа снова позвал, тихо и отчаянно.
— Он скоро придет, — пробормотал Игорь, совершенно не уверенный в том, что говорит.
Серёжины глаза наполнились слезами, но он только моргнул, сворачиваясь клубком, и вскоре затих. Игорь посидел с ним еще минуту или две, слушая, как выравнивается его дыхание.

То, что они сделали, было жестоко, и Игорь не понимал, почему Олег допустил это. Он здесь вообще был лишним. Как Олег его подпустил? Почему не отослал? Зачем отошел в сторону, когда его человеку было очевидно плохо?

Вопросы, одни вопросы и никаких ответов. Игорь собирался просто уйти, спуститься за вещами — они так и остались в багажнике машины — и спросить кого-нибудь на ресепшене, где ему предстоит жить. Но, открыв дверь спальни, увидел Олега, так и сидящего на ковре в гостиной, привалившись спиной к дивану.

— Поздравляю с боевым крещением, — мрачно сказал Олег.

Игорь вздрогнул, но не двинулся с места. Сейчас будет разбор полётов, сейчас его отымеют по полной за все косяки, а потом выкинут на мороз. Хотя какой, к чёрту, мороз? В тени тридцать градусов. Игорь глубоко вздохнул.

— Ладно. Ругайте, — кивнул он и стиснул зубы. Это как на ковре у Фёдора Иваныча. Там тоже казалось, что вот уж вот этот косяк тебе не простят: попрут тебя и с концами. Может, и в этот раз пронесёт?

Олег запрокинул голову и посмотрел на Игоря.

— А надо?

Игорь недоверчиво уставился на Волкова. Так быстро даже Фёдор Иваныч не прощал.

— Не понял?

— Сами знаете, что напортачили. Где и как — тоже. У меня, если честно, нет желания распекать вас за все проколы. Слишком длинный список и слишком громко орать придётся. Надеюсь, сделали выводы.

Игорь нехотя кивнул. Олег поднялся.

— Идемте. — И на ходу бросил: — если вам так нужно, чтобы я поднял вашу самооценку, Игорь, то похвалю вас за неплохую технику, расторопность при процедурах и за то, что заговорили зубы журналисту.

— Блогеру, — поправил Игорь и поспешно пояснил: — Если бы парень мог сунуть журналистскую корочку, он бы её сунул, а не выдумывал чушь про девушку. Они вообще не следуют этике… Кхм. Спасибо за отзыв. Учту.

Олег хмыкнул, и они снова замолчали. Ещё сутки назад Игорь бы предположил, что Олег отведёт его в какую-нибудь пыточную, полную канцелярских принадлежностей (некстати вспомнилось обещание Олега тестировать его болевой порог), но сейчас, кажется, опасность миновала. И правда: Олег привёл его на кухню.

— Чай, кофе?

— А? — рассеянно отозвался Игорь. — Чай. — И тут же, без перехода, выпалил, — за что вы с ним так? Ему нужны были вы, а не я. Почему?..

— Мне нужно было понять, как вы справляетесь, — ровно сказал Олег. Игорь поверил бы в это, если бы не видел, как вздрогнула рука с чайником, занесенная над плитой.

— Нет, — Игорь не понимал, зачем давит, но недопонимание начинало утомлять. — Вы можете злиться на меня. Можете на него. Но зачем, если ему от этого плохо?

— Вам же удалось его успокоить. Быстрее и лучше, чем мне. Неудивительно, что и доверяться он готов кому-то кроме меня. И рассказывать вещи, которые не рассказывал мне. В общем-то, все правильно. Мы так и договаривались.

— В смысле? — Игорь услышал в голосе Олега ожидаемую ревность, но следующие слова его удивили.

Словно медля с ответом, Олег выключил чайник. Достал две кружки — свою, с волком, и вторую, купленную на благотворительной ярмарке, с принтом из детских рисунков. На чашке для Игоря было написано «Жора, 7 лет».

Олег заварил чай во френч-прессе и, наконец, сев, сказал:

— Есть провал, длиной почти год, когда мы ничего не знали друг о друге. И не знаем до сих пор.

— Я подумал, что вы, — Игорь прикусил язык и начал поспешно оправдываться, — в смысле, то, как вы считываете друг друга…

Олег устало вздохнул и посмотрел прямо на него.

— Игорь, не надо. Вы только что вышли из нашей спальни. Вы всё поняли правильно. Он — моя единственная семья. Мы же оба детдомовские, ну, про Сергея-то все знают, а я вот — тоже.

— Это я как раз понял. — Игорь осторожно улыбнулся.

— М-м?

— То, как вы держите плечи, когда не на публике, — будто ждете удара и заранее закрываетесь от него. Шрам в основании большого пальца, заметил, когда вас перевязывал — инициация, да? Переход в разряд «старшаков»? Я встречал по работе ребят с такими. И, — Игорь хмыкнул, — вы сахар грызете. Перед вами вазочка с конфетами, можно брать что угодно, а вы точите рафинад и пытаетесь сделать это незаметно, пряча за пальцами.

Олег опустил глаза и действительно обнаружил в сжавшейся ладони кубик сахара. Он, черт возьми, даже не помнил, как за разговором вытащил его из коробки!

— Шерлок, — пробурчал он, но звучало это скорее одобрительно.

— Профдеформация, — развел руками Игорь. — Так, я вас отвлек, вы были всю жизнь вместе, а потом?..

— Мы были жестокими друг с другом. Пытались выжить и не потеряться, но получалось плохо. Не уберегли друг друга от ужасных глупостей. Меня не было рядом, когда… да много когда не было. И если вам кажется, что Сергей не доверяет, не подпускает близко и вообще избегает людей — это оправданно. Я его чуть не потерял — дважды. Или, похоже, трижды?

— Это ответ на вопрос, который вы не задали. — Игорь поежился. Не так он собирался рассказать будущему начальству темные эпизоды своего прошлого. Он, собственно, вообще не собирался. — Почему Сергей разоткровенничался со мной.

Олег кивнул. Сложил ладони под подбородком и пристально посмотрел на Игоря.

— Что случилось в казино?

***

У Дома со змеями на Мойке была дурная слава. В позапрошлом веке — доходный дом, превратившийся в бордель. В прошлом — ресторан, превратившийся в бар. На сломе эпох — бар, который облюбовали футбольные фанаты. И теперь вот — казино.

Сперва Игорь удивился тому, как городские власти закрыли глаза на едва ли легальный бизнес. Потом понял — лучше малиновые пиджаки и искатели легких денег в роскошном здании в центре города, чем толпа неуправляемых радикалов, бьющих витрины и окна, когда команда в красных футболках одерживает верх над командой в голубых.

Игорь знал, что новый владелец здания, олигарх Альберт Бехтиев, получал от радикалов угрозы, когда захватил здание и начал реконструкцию. Потому сегодня, на торжественном открытии «Золотого дракона», было так много охраны и полицейских под прикрытием.

Дима в бронежилете, сияющий, как новенькая монета, стоял в контуре на втором этаже, возле кухни. Игорь изображал скучающий бомонд и слонялся по открытой галерее неподалеку, разглядывая людей внизу.

Одинаковые богачи одинаково разговаривали, одинаково пили шампанское, одинаково рябили в глазах, но он старательно пытался сойти за одного из них, а сам думал: «Если вас убили, не звоните в полицию: мы тут все заняты охраной богатеев».

Ну, хоть Димке весело. Только голодно наверняка — с кухни тянет вкусными запахами, а поесть им не дадут до пересменки.

Игорь был хорошим другом, поэтому подумал, а не свистнуть ли с фуршетного стола каких-нибудь канапешек? Он огляделся и потихоньку двинулся к столу. Там, кроме рыжего парня с бокалом шампанского, никого не было.

— В чём смысл работы под прикрытием, если ты выделяешься, как дворняга на выставке породистых сук? — риторически и донельзя манерно вопросил парень с шампанским.

— Чтобы суки могли потешиться своей догадливостью и тут же об этом забыть? — Игорь не планировал, чтобы прозвучало грубо, но он никогда не отличался красноречием. — Есть ли разница, пока дворняги охраняют не их друг от друга, а всю стаю от крыс, которые могут попортить их шкурку? Или вы планируете сегодня вцепиться в чью-то глотку, господин Разумовский?

Разумовский развернулся к собеседнику с довольной улыбкой (приятно, когда дворняги тебя узнают), перехватив бокал шампанского в пальцах, тут и там обвитых телесного цвета пластырями.

— Давайте честно… Впрочем… — неровный взмах рукой с зажатым бокалом выдавал сильное опьянение. — Не знаю вашего имени, как вас?..

— Игорь. Константинович, если захотите. — Игорь смотрел мимо него. Светская беседа не могла бы его увлечь в любом случае, а пропустить из-за нее что-то важное не хотелось.

— Так вот, Игорь, не надо делать вид, что ты и… — он оттопырил палец над бокалом и безошибочно указал на нескольких полицейских под прикрытием, — твои коллеги здесь занимаетесь более важной работой, чем я. Ты здесь для фейсфлашинга и я здесь для фейсфлашинга, и мы оба плохо делаем свою работу.

Игорь даже не понял до конца, что он имеет в виду. А, посветить лицом. Это да. Тут он проебался.

Разумовский тем временем опрокинул в себя остаток бокала и потянулся за новым. Игорю почему-то захотелось задеть его.

— Тем приятнее знать, что кто-то делает свою работу хорошо. — Игорь снова подумал о Диме.

Он был так рад этому вечеру. Что-то отличное от патрулирования или сидения в архиве. Что-то кроме обманутых старушек, украденных сумок и пьяных бытовых разборок. Игоря «выход в свет» скорее раздражал, но Дима с утра успел заразить его странно приподнятым настроением. Теперь оно катилось к привычно-угрюмому. И всего из-за пары слов?

— Прячетесь от кого-то конкретного или от людей вообще? Если вы, конечно, считаете их за людей. — Он дождался момента, чтобы нанести ответный удар.

И, похоже, попал. Сергей помедлил с ответом. Сделал ещё один глоток.

— Я пытаюсь позволить себе немыслимую роскошь, Игорь: побыть собой. Там, где это меньше всего уместно.

Он поболтал шампанское в бокале.

— Я тебя обидел? — спросил он вдруг.

— Почему вам интересно? Это что-то исследовательское? Наблюдение за ментом в неестественной среде обитания? — Игорь был так обескуражен вопросом, что колкость прозвучала жалко.

Сергей хмыкнул, прошёл к перилам и оперся о них, глядя на суету на первом этаже. Игорь прошёл за ним.

— Исследовательское, наверное, — наконец ответил Разумовский и со вздохом добавил: — Значит, обидел… Вот и друга своего я обидел. Единственного, между прочим. И теперь он больше ни-ког-да не вернётся.

Пьяная агрессия сменилась пьяной меланхолией. Ну приехали…

Игорь встал рядом, но оперся о перила спиной и посмотрел в противоположную сторону. Выцепил взглядом Диму. Тот все еще улыбался и выглядел так неуместно, но так живо на фоне других, дежурно хмурых полицейских. Злиться и атаковать расхотелось. Игорь вздохнул.

— Он жив? Вы можете с ним поговорить? Чисто теоретически — можете?

— Я выучил наизусть его рабочий номер, но никогда не позвоню по нему, — ответил Сергей и сжал бокал чуть сильнее.

— Почему? — Игорь обернулся к нему.

— Потому что с личного номера он меня заблокировал. Я боюсь, что он услышит меня и повесит трубку. — Он грустно улыбнулся. — И что же я делаю? Изливаю душу человеку, которого больше не увижу. Кажется, у меня синдром попутчика.

Разумовский поморщился.

— Скажите, Игорь… — Он вдруг перешёл на «вы». — Вы здесь просто в качестве охраны? Или сюда правда может кто-то ворваться?

Игорь качнул головой:

— Вы знаете, кто занимал это здание раньше? Так вот, они не очень рады… Переменам.

Сергей вдруг схватился за висок, как будто ему внезапно сделалось очень больно, и что-то забормотал себе под нос. Но тут же выпрямился.

— Проклятая мигрень… — скривился он. — Ладно, я в любом случае собирался уходить… Оу. И не берите тарталетки с крабом. Они здесь просто отвратительны.

С этими словами он развернулся и побрел в сторону лестницы, заметно покачиваясь. Игорь передернул плечами и попытался выбросить нескладный разговор из головы.

Дима был рад закускам, хоть и бурчал для виду: «Игорь, ну чего ты, ну я ж работаю… Ого, сыр с орехами!»

— Меньше слов, больше жрём, боец, — хмыкнул Игорь и себе канапешку стянул. — Аварийные выходы срисовал уже? Слепые зоны?

— На летуффке еффо, — невнятно ответил Дима, жуя. — Главный вход не просматривается отсюда, зато из кухни можно попасть вниз по второй лестнице. И вон наружная лестница из этого коридора. Я за ней присматриваю. А весь коридор под нами для меня — слепая зона, но там Са… Александр работает.

— Угу. А ты знал, Димка, что «Александр» означает «защитник людей»? — назидательно поднял указательный палец Игорь.

— Ага. А «Игорь» означает как «Покинувший пост, чтобы покормить напарника», — хихикнул Дима.

Внизу кто-то взвизгнул — и тут же заверещал на высокой ноте. Игорь рванул к перилам.

Незваные, но ожидаемые гости. Арафатки, кастеты, биты, татуированные черепа, переломанные уши. Он знал, как бывают опасны футбольные фанаты. Приятельствовал с главарем одной из них, но потом он уехал — вроде как не просто из города, а даже из страны. Непонятно, кто их возглавил теперь, но явно кто-то опытный.

«Дворняги среди породистых сук», — не к месту вспомнил Игорь и, ничуть не сомневаясь в себе, перемахнул через перила в самую гущу событий. Дима что-то крикнул вслед, но Игорь уже не слышал.

Он не должен был вмешиваться, они обговаривали это на летучке. Те, кто под прикрытием, должны были, собственно, прикрывать богачей и обеспечить пути отхода. А внутренняя охрана и полицейский контур — обезвредить нападавших.

Но тех неожиданно оказалось слишком много, и они были прекрасно подготовлены. Не просто гопники, привыкшие решать дела кулаками. О нет, эти были вооружены шокерами и ножами — и вскоре отбили себе несколько пистолетов.

Новый владелец казино недооценил угрозу. Игорь сорвал с плеч мешающий смокинг и врубился в гущу нападавших. Адреналин бил по нервам.

Его быстро оттеснили к стене. Шокер в руках Игоря трещал без перерыва, но соваться с ним под пули было бы совсем безрассудно. Когда Игорь оказался один против шестерых, он понял, что просчитался.

Он сделал шаг назад, упираясь в барную стойку, и вдруг бутылка шампанского пролетела мимо его лица и разбилась об голову самого рослого бандита.

Разумовский! А он как здесь?!..

Бандит взревел, тряся лысой башкой и даже не думая терять сознание.

— Да вы издеваетесь?! — прорычал Разумовский, растерянно шаря по стойке в поисках другой бутылки.

Игорь бросился между ними, выбил бутылочное горлышко из рук Разумовского, локтем заехал по зубам громиле, и еще одному…

— На второй этаж, — запыхавшийся Дима встал рядом с ними, и Игорь чуть не взвыл от облегчения. Наконец кто-то прикроет спину по-нормальному, — кухня, там выход, подкрепление… две минуты.

Он отбил чей-то летящий кулак, получил кастетом в живот. Фирменная рубашка с треском разорвалась, но бронежилет смягчил удар.

— Отдохни, — Дима профессионально вырубил нападавшего и с досадой хлопнул рукой по пустой кобуре, — хватай Разумовского и вперёд!

Игорь и сам уже это понял. Скомандовал Разумовскому:

— Без самодеятельности. Лестница. Держись рядом.

Когда они поднимались по лестнице, Игорь отвлёкся на повисшего на перилах тучного толстосума, который отчаянно пытался влезть обратно и сучил ногами в воздухе.

— Игорь! — крикнул Разумовский.

За ними по лестнице рванули бандиты. Без самодеятельности у Разумовского не получилось: он схватился за перила и сильным ударом ноги отправил напавших в короткий, но увлекательный полёт с лестницы. Для пьяного он вообще был неожиданно проворен.

— Не за что, — ядовито сказал Разумовский.
— Ага, спасибо, — пропыхтел Игорь, ухватив несчастного на перилах.

Игорь с трудом затащил богача обратно. Давка не достигала верхних ступеней, а на втором этаже и вовсе было пусто. Бехтиев, несколько гостей и полицейских лежали без сознания. Еще несколько фигур скорчились за перевернутым фуршетным столом, слишком напуганные, чтобы подать голос. Разумовский не стал дожидаться Игоря, пересек опустевшую галерею и бросился на кухню.

— Стоять! — прорычал Игорь. — Там может быть…

Он услышал грохот и короткий крик. Дима обогнал его, на ходу развернулся, чтобы врезаться в двойную дверь плечом, а Игорь не успел среагировать и оступился, когда створка полетела обратно.

Выстрел прозвучал оглушительно.

Игорь замер. У Димы не было табельного.

Сердце пропустило удар, пока он выбивал дверь ногой, целясь в дверные петли. Она со скрипом перекосилась и рухнула внутрь.

Неровно обритый мужчина в спортивной куртке держал нож у горла Разумовского. В другой его руке был пистолет. В потолке зияла дыра от пули. Дима прижался к шкафу, его глаза хищно сузились. Ну конечно же… Если через кухню можно было уйти, то и войти тоже…

Бандит перевел вздрогнувшую руку с зажатым пистолетом на Игоря. Похоже, он растерялся, но с оружием все еще был опаснее их всех.

— На меня смотри, — негромко, но отчетливо выговорил Дима.

Бандит повернул голову и направил было пистолет на Диму, но Сергей, воспользовавшись замешательством, вцепился зубами в его запястье. Нож криво мазнул по шее Сергея и выпал из рук взвывшего бандита. Дима рванулся вперёд и ударил его по запястью, выбивая пистолет. Разумовский откатился из-под его руки в сторону, зажимая шею. Игорь бросился вперед, повалил бандита на пол, стянул с края стола сковороду и замахнулся.

— Стой! — гаркнул Дима.

Игорь неохотно опустил сковородку и ударил напавшего локтем в висок. Тот безвольно опрокинулся на спину.

— Пацифист, — тяжело дыша, проговорил Игорь.

Снаружи шумно работало подкрепление, снова кто-то визжал, но здесь, на кухне, они могли разговаривать, не повышая голоса.

Дима опустился на корточки перед Разумовским, всё ещё держащимся за шею рукой.

— А зубами орудовать было необязательно, — упрекнул Дима и помог зажать рану. — Ух, повезло… А могли насмерть полоснуть! Игорь, принеси полотенце.

— Да ладно, по-моему, у него круто вышло, — Игорь порылся в кухонных ящиках. — Вот, держи. Тут должна быть аптечка, сходить поискать, или внизу врачам сдадим?

— Не надо врачам, — ощетинился Разумовский. Но тут же осекся и как-то стух. — Вы мне жизнь спасли… Если вам потребуется помощь — любая помощь, — вы можете обратиться ко мне.

Дима по-доброму усмехнулся и повернулся к Игорю.

— Мы просто делали свою работу. Правда, Иг…

БАХ!

Конец фразы потонул в оглушительном выстреле. Можно сколько угодно гордиться бронежилетом, но от выстрела в висок он не спасёт. Пистолет в руках недобитка дымился.

Дальше Игорь помнил фрагментами. Вспышками.

Бах. От удара убийца отлетает к стене, таранит головой дверь холодильника, и она распахивается, окутывая их облаком морозного пара. Его скула кровоточит.

Бах. Игорь седлает его бедра, прижимает руки коленями, бьет в мягкое, окровавленное…

Бах. Тяжелая дверь холодильника не может захлопнуться полностью, если на ее пути — чья-то голова. Игорь толкает дверь назад и пытается снова.

Бах. Бах. Бах.

Его оттаскивают. Но уже слишком поздно. Для всего.

***

— Меня признали невменяемым. Сказали, я был в состоянии аффекта. Я прошел терапию, получил заключение врача, но в полицию мне не вернуться. И с любой другой работой тоже, наверное, будут сложности. Вот такие дела, — закончил Игорь. Его рассказ не был связным, в голове все всплывало фрагментами. Давка и духота, трещинки вокруг пулевого отверстия в стене, на которые он пялился, не отводя глаз. Несколько ошибок, одна за другой. Темные пятна на ладонях и долгая-долгая ночь.

Чай в нетронутых чашках давно уже остыл. Олег смотрел прямо на него, ни разу за весь сбивчивый монолог не прервав. Смотрел с болью и пониманием, как смотрит человек, терявший близких. А признание в убийстве его как будто совсем не тронуло. Он только коротко кивнул, когда Игорь замолчал.

Никаких расспросов. Никакого осуждения. Молчаливая поддержка.

Игорь не смел рассчитывать на большее. Добавил неловко, сбивчиво.

— У меня тоже был друг. И я его потерял навсегда. А вы оба живы, и после всего, что было, вы все-таки пытаетесь. У вас есть шанс. Третий, представь себе. Не прое… не потеряй его, Олег.

Как легко оказалось перейти на «ты» не по команде, а под влиянием взаимных откровений.

— Я пытаюсь. — Олег сжал губы, глядя куда-то в сторону.

Желание зацепиться за старшего, услышать от кого-то другого, что ты всё делаешь правильно. Игорь понимал, что это такое.

— Ты очень стараешься, он это понимает, — сказал Игорь вслух, удивляясь тому, как быстро они поменялись ролями. — Завтра будет легче. Иди к нему, извинись, если хочешь. Или просто побудь рядом. Он оценит.

Какое-то время Олег просто смотрел на Игоря в упор. Игорь не отводил взгляд.

— Спасибо, — наконец выдохнул Олег. Поднялся и, уже выходя из кухни, как будто решился на ответную услугу. — Слушай, Игорь. Насчёт твоего друга… Вспоминай то хорошее, что у вас было.

И поспешно вышел. Маска треснула и рассыпалась, Игорь увидел его настоящего — настоящего ведь? И это было странно, пугающе и хорошо, как на вершине американских горок. И тоже — без пути назад.

Игорь поднялся и потянулся. Залив в себя остатки чая, он ещё раз окинул кухню взглядом и направился вниз. Улыбчивая девушка — «Аля, очень приятно» — и правда помогла разобраться, и вскоре он открыл дверь в свое новое жилище — апарт этажом ниже пентхауса. Олег объяснил еще днем, что целый этаж в башне когда-то решено было выделить под апарты для сотрудников и приезжающих. Комнаты заполнялись во время конференций и в горячее время предрелизов и обновлений, но сейчас этаж был почти пустым.

Впервые за долгое время оставаться наедине с собой не было страшно.

Новое жилище, к счастью, не спешило заваливать его воспоминаниями. На полочке в ванной поселились зубная щетка и паста, почти додавленная. Надо новую купить. Когда Игорь нашел хитро спрятанную стиральную машинку, он затолкал туда половину вещей и с чистой совестью пошел обживать остальные места. Из дома он прихватил всё, что могло испортиться, так что вазочка на кухонном столе заполнилась «Коровками».

Под рёбрами больно кольнуло.

«Вспоминать хорошее, да?»

Стол в квартире Грома невыносимо тесен для троих, и они то и дело сталкиваются коленями. Зато на столе в кои-то веки нормальный чай, принесённый Димой, разлитый по красивым Юлиным чашкам. Промозглым октябрьским днём эти двое завалились к Игорю и объявили четверговый субботник. Возражения не принимались. Игорь был растроган и ошарашен, но к уборке, конечно, присоединился.

Наградой было спонтанное чаепитие. Игорю даже было как-то неловко, что у него и к чаю-то нет ничего, поэтому пришлось оперативно смотаться под дождь за конфетами, несмотря на протесты друзей. И пока Юля отчитывала Игоря за беготню, после которой он непременно должен был слечь, Дима высыпал конфеты в миску. Вазочки не было, разбилась в две тысячи восьмом.

— О, «Коровка»! Сто лет не ел… — восхитился Дима. — Блин, я все еще весь в штукатурке, опять руки мыть. Игорь, когда дверь в туалет, а?..

Игорь грустно улыбнулся. Сколько пройдёт дней, прежде чем самые светлые воспоминания перестанут наваливаться на него тяжким грузом? Тот день, когда они смеялись от очередного анекдота Игоря. Игорь — искренне, Дима — от того, насколько шутка была дурацкой, а Юля — потому что иначе с этими двумя было невозможно.

Юля… И всё-таки он ужасно поступил с ней. Как она сейчас? Опять пропадает на расследовании, пытаясь продолжать жить? Пьёт пустой чай в одиночестве, не в силах смотреть на «Коровку» в магазине?

Игорь по памяти набрал на новом телефоне её номер.

Один длинный гудок.

Второй…

Chapter Text

Открывать глаза не хотелось, но браслет продолжал настойчиво вибрировать, и Олег со вздохом протянул руку, чтобы выключить будильник. Серёжа спал в той же позе, в которой он застал его ночью: на боку, подтянув колени к животу. Спал, кажется, спокойно, только хмурился во сне. Вчера Олег, тронутый разговором, обнял его и прижал к себе, шепча извинения, но тот, конечно, ничего не услышал. Сам Олег еще долго не мог уснуть — волнение, больное плечо, слишком откровенный разговор. Он забылся под утро, и сейчас чувствовал себя совсем разбитым.

Контрастный душ не помог, только сильнее заломило плечо. Серёжа не проснулся, когда он легонько потряс его, и Олег решил, что вполне может оставить его на несколько часов на попечение Игоря и съездить за новыми назначениями — Серёжа наотрез отказался проходить терапию и вообще как-либо взаимодействовать с ПНД, так что еще весной, сразу после возвращения в Питер, Олег нашел врача, которому привозил Серёжины рецепты и результаты анализов, и тот выписывал лекарства в обход системы. Да, неэтично и опасно, но уже несколько месяцев эта система худо-бедно работала, и Серёже не становилось хуже — а временами даже лучше. Редкие срывы только подтверждали правило: нельзя было прерывать прием препаратов и уменьшать дозировку.

Быстро одевшись, Олег подхватил со столика браслет и вышел в приемную. Хотел уже спуститься вниз, но решил зайти к Игорю. Обещал вчера и показать и башню, и апартаменты, и все забыл, молодец.

Игорь открыл после первого же удара в дверь, словно ждал его.

— Привет, — глаза у него были нехорошие, больные, словно он тоже не спал всю ночь, но из кухни вкусно тянуло кофе и блинчиками, — позавтракаешь со мной? Я увлекся и приготовил на целый полк, может, и Сергей тоже захочет…

— Спасибо, я тороплюсь, — отстраненно ответил Олег. — Помню, я обещал экскурсию по Башне, но ее придется отложить. Пригляди за Серым, я вернусь не позже полудня. Если что, сразу звони мне.

— Может, я съезжу, побудешь пока с Сергеем, ему… — начал было Игорь, но Олег остановил его усталым жестом.

— Он спит и вряд ли проснется до десяти, я разгрузил его расписание. Пусть каждый занимается своим делом, — Олегу стало немного стыдно за холодный тон, но на большее его сейчас просто не хватало. Он попытался хоть как-то сгладить углы. — Считай, это твоя отработка за вчерашнее.

Ага, и сделал ещё хуже. Игорь посерьезнел и вытянулся в струнку.

— Понял, прослежу. Позвоню, если что, но, думаю, все будет в порядке.

***
Молоток ударился о стойку.

— Тишина. Тишина в зале суда.

Скамейки неудобные. Здесь слишком много людей. Сергей оглядывается по сторонам, пытаясь найти знакомые лица. Они все враждебные и сверлят его взглядом, когда он отворачивается. Он вертит головой, пытается подловить их и невольно натыкается на знакомые лица.

Мария с «вечеринки калечных». Аня из PR-отдела. Павлов в футболке активистов в защиту Сотникова. Олег.

Олег не рядом, он в конце зала, переговаривается с какой-то неприятной личностью: высокий мужик с выцветшими от солнца волосами, в нелепой куртке. Серёжа пытается встать и рассмотреть их получше, но подняться не дают тяжёлые цепи. Только сейчас Сергей понимает, что он в клетке.

Игорь ходит между рядов, неприкаянный, как брошенная собака. Все болтают о своём, косятся на Серёжу и показательно игнорируют судью.

— Вы обвиняетесь в. Произошедшее тридцать пятого ноль пятнадцатого тринадцать тринадцать. Вы понимаете, Сергей?

Сергей несколько раз моргает, пытаясь сосредоточиться. Клетка слишком тесная, и ему никак не извернуться, чтобы увидеть лицо судьи, а голос не помогает вообще. Это самый стандартный голос.

«Это как у Кафки, что ли?» — с раздражением думает Сергей и просит повторить.

— Вы признаёте, что сорвали ответственное мероприятие? — раздражённо повторяет судья. — Да или нет?!

Плохо, он разозлился! Где Олег, когда он так нужен?

— Разрешите мне во всём чистосердечно признаться. — Игорь резко останавливается и поднимает руки. Они залиты кровью. — Это я. Если бы не я, Олег Волков был бы жив.

— О чём ты, Игорь?! — Сергей срывается с места, но цепи всё ещё тяжёлым грузом давят вниз. — Олег жив, да вот же он!

Олега нет на том месте, куда показывает Сергей.

— Но… как же?

— Сергей, для позитивной репрезентации надо снять цепи, — устало говорит Аня. — Пожалуйста, это невыносимо, я скучаю по Павлову. С ним хотя бы ни у кого не было ожогов.

— Павлов — самозванец! — кричит Сергей, срывая голос. — Он вывел Олега из зала, это он! Это!..

«А что я пытаюсь доказать?»

— Тишина!

Вместо молотка судья ударяет о стол коктейлем Молотова, и осколки бутылки сыплются прямо в клетку Серёжи, которая уже давит на макушку. Жидкость неприятно жжётся. Аня из первого ряда пальцами поднимает уголки губ. Улыбайтесь. Олег снова попадает в поле зрения. Он расставляет бутафорские берёзы, развешивая вместо серёжек бантики в виде трубок для капельницы. А, «пятая берёза в третьем ряду». Дурацкая фраза, оброненная Олегом, на удивление прилипчивая.

— Давайте послушаем доктора? — просит Игорь. — Она видела Олега и работала с ним, мне Сергей рассказал.

— В зал суда приглашается свидетель ответчика, Валерия Макарова.

Сергей крутит головой, но не находит дверей, через которые можно было попасть в этот дурдом. Из-за клетки раздаётся Лерин голос:

— Я не могу, мне надо уехать. Надолго. Навсегда. Я сделала всё, что могла, но дальше всё зависит от него. Своевременный приём лекарств гораздо эффективнее, чем пятизначный ценник. Боль ещё мучает?

— Я не могу уснуть из-за неё, — бормочет Сергей, и происходящее кажется невероятно логичным.

— Обрабатывайте странгуляционную борозду Алексея дважды в день.

— Чт…

Шею сдавило удавкой, но его не могут вытащить из тесной клетки, только вжимают в узкие прутья.

— Очень интересно, Вениамин Самуилович, — продолжает судья. — Так вы говорите, что это уникальный случай?

«Какого чёрта?! Нет! Убирайся из моего сна, ублюдок!»

— В психиатрии нет такого термина, как «плохой человек», но он прямо здесь, в этой клетке. Я пытался излечить его, но он совершенно не желает сотрудничать.

— Попробуйте сломать ему ноги! — кричит, хищно скалясь, человек в нелепой куртке, который разговаривал с Олегом.

— Игорь, есть правильная техника, как это нужно делать, — спокойно объясняет Игорю Олег.

— Олег, даже не вздумай! Не приближайся! — срывается на крик Сергей.

Олег бросает на него злой взгляд, от которого Серёжу пробивает дрожью.

— Серый, так нужно.

— Кому это нужно?! — Сергей вцепляется в прутья решётки, ощущая, как подступает истерика.

— Нужно так нужно, — вздохнул Игорь, и Сергей треснул по прутьям решётки.

— Предатель!!!

Адвокат Альберт Яковлевич поднимается со своего места.

— Послушайте, мой подзащитный предлагает посмотреть видео, которое продемонстрирует самый эффективный способ… стреноживания.

Все рассаживаются спиной к Сергею, а на стене загорается экран. Щёлк! Щёлк! Каждые пятнадцать секунд действие сменяется.

Женщина из Снежневского сидит за столом, а через мгновение падает и начинает биться в судорогах. Рябая медсестра, ассистентка Рубинштейна, одним рывком поднимает её и швыряет в инвалидную коляску.

«Что я вам сделал?! Что я сделал?!» — воет бородатый бездомный, пока его борода, облитая бензином, начинает разгораться под смех подростков.

— …и ослепла, я видела сначала только руки, потом только пятна, а потом вообще ничего, темнота, такая серая темнота, а он смеялся и держал меня, а потом и он исчез…

Изуродованная женщина лежит на столе, и монотонный закадровый голос объясняет, как именно её убили.

— …не могу переключиться, не могу, не могу, шестьдесят два часа, пусть он уже заберет тело, я больше не могу, больно!..

Игоря с трудом удерживают несколько крепких парней, а следом выводят Сергея, всего в крови и ошмётках… он не хочет знать чего.

— …мне сказали, что папа приходил, но увидел меня в вязках и разозлился, кричал, что ему такая дочь не нужна. И ушел, совсем ушел…

Предсмертное видеообращение… Олега?! Он запускает трансляцию:

— Я долго пытался… жить с Этим. Работать с Этим. Невозможно. Мне было очень тяжело. Я не видел помощи. Никакой. Меня все игнорировали. Меня не воспринимали всерьез. Я не мог спать. Я не мог оставаться один.

Сергей воспринимает «Это» как обращение. Вот какого Олег о нем мнения. Не считает даже за человека.
Но Олег, его Олег, переживал всё это? А Сережа его игнорировал?
Да, он мог. Он вполне мог.

— Я просто не вижу другого выхода, — Олег поворачивает голову, чтобы встать на стул, а когда снова смотрит в камеру, у него лицо Леши Сотникова.

Сережа вздрагивает. Он же видел это обращение. Это не Олег, это…

Олег смотрит прямо в камеру и улыбается. Сережиной любимой светлой улыбкой. И делает шаг вперед.

***

— Да проснись же ты!..

От воздуха, наполняющего лёгкие, сделалось больно. Серёже потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он не в темной клетке, а в своей постели.

— Уф, ну напугал… — выдохнул Игорь. — Поднялся к тебе, зашёл проверить, а ты как начнёшь голосить во сне… Мда, весело тут с вами.

Серёжа всё ещё жадно хватал ртом воздух. Просто сон? Его сердце безумно колотилось в груди. Ему снилось, что Олег… Он вскочил на кровати, тщетно пытаясь прикрыться.

— Где Олег?.. — спросил он, вцепившись в одеяло и задыхаясь. — ГДЕ ОЛЕГ?!

Игорь тут же поднял руки и постарался заговорить спокойно. Сергей выглядел так, будто у него вот-вот начнётся второй припадок.

— Спокойно, спокойно, Олег скоро приедет, — заверил Игорь. — Он уехал за лекарствами. Не позже полудня обещал вернуться.

Приступа не произошло. Сергей свесил ноги с кровати, упёр руки в бёдра и закрыл лицо руками. Не плакал, нет. Сидел и молчал. А с ним вместе молчал и Игорь, не зная, что сказать и как помочь.

Его самого кошмары сегодня не мучили. Удивительно. Посреди жаркого лета снилось, как они с Димой и Юлей вместе ездили в Киров на Новый год. Там Игорь всё никак не мог сориентироваться в новом городе, потому что улицы усердно старались превратиться в питерские. Названивал Фёдор Иванович и возмущённо спрашивал, где отчёт, а Игорь пытался перекричать помехи и пургу и доказать, что он больше не служит. И вообще, ему надо найти Диму раньше Юли, потому что у них соревнование на скорость, а победитель получает путёвку на тот день, когда была запланирована операция в казино. Чёрт знает, что такое…

Сон был странным и сумбурным, но не очередным кошмаром. Может, он начинает исцеляться? Ну, хотя бы не барахтается в одеяле и не зовёт никого, как Сергей.

— Слушай. те… Давайте-ка вот что сделаем, — предложил Игорь нарочито бодро и переходя обратно на «вы». — В душ, зубы чистить и завтракать. Знаете, как оно мозги прочищает?

Когда папы не стало, Фёдор Иванович точно так же его вытаскивал: звал за общий стол, поддерживал беседу. Игорь видел, как ему плохо: за одну неделю лишиться и друга, и нерождённого ребёнка, чуть не потерять жену. Но поддаться скорби не мог: рядом всегда находился кто-то, кому тяжелее. Теперь Игорь не смел давать волю своим эмоциям. Из всех людей он меньше всех имел право просить поддержки. Это ведь его вина, что Дима…

Сергей покорно поднялся и, так и кутаясь в одеяло, пошел в ванную и запер дверь. Игорь решил пока перенести завтрак в пентхаус. А заодно опробовал отдельный лифт из своей квартиры к Сергею. Какое расточительство, чтобы преодолеть всего один этаж… Или это специально для быстрого доступа телохранителя к охраняемому телу? Ну да, быстро и удобно. Только бы Разумовский не утопился в ванной…

Игорь заканчивал незатейливую сервировку, когда Сергей вышел из ванной. Видеть его не в изящных нарядах, а в потёртой майке с принтом «You can’t face the problem if the problem is your face» и растянутых серых штанах. С влажных волос капало на футболку, но Сергей особо не обращал на это внимания. Игорь зацепился взглядом за следы химических ожогов на его предплечьях и плечах. В голове цинично мелькнуло: «это ему ещё повезло, у других людей не бурые пятна, а форменный пиздец». Он тут же одёрнул себя: Сергей не стал прятать их от него. Это надо ценить.

— Ого. Блины, — вымученно улыбнулся Сергей и взялся за вилку, но есть не стал. Игорь, подавая пример, положил блин себе и оторвал уголок, чтобы макнуть в сметану. Сережа, изображая задумчивость, взял себе тарелку Игоря и начал есть. Неужели и вправду подумал, что тот его отравит? Игорь предпочёл не акцентировать на этом внимание.

— Не фуа-гра, но… — Игорь развёл руками.

— Я не ем ничего, что сделано из печёнки, — скривился Сергей капризно, как большой ребёнок. И уже второй раз на этой самой кухне Игорь ощутил, что перед ним не серьёзный взрослый дядя, а несчастный храбрящийся мальчишка. После того, как стянул у взрослых выпивку и налакался до похмелья. Может, оно было еще одной причиной отсутствия аппетита.

— Ну рассол хоть дома держите? — спросил Игорь, за что удостоился злого взгляда.

— Я похож на алкоголика?

— Честно? В две из трёх наших встречи вы напились, — в лоб сказал Игорь.

— Выборка непрере… не-ре-пре-зен-та-тив-на, — по слогам выговорил Сергей и сердито цокнул языком под насмешливым взглядом Игоря. — Блистер с розовыми таблетками в холодильнике.

У него очевидно испортилось настроение — неудивительно, с такими пробуждениями. Игорь же, напротив, едва сдерживал смех. Он поспешно выбрался из-за стола и открыл холодильник.

— Сергей, не забудьте принять остальные таблетки!

Игорь шарахнулся от холодильника и заозирался. До него отчётливо донеслось хмыканье Сергея. Один — один.

— Это что?

— М? Что, Игорь? Голоса слышатся? — Сергей разрезал вилкой блинчик, обмакнул в сметану и сунул в рот, подперев щёку рукой. Видимо, демо-версия социально-приемлемого Разумовского подошла к концу.

— Да-да. Смешно, — Игорь нашарил блистер и положил на стол Сергею. — У вас сметанка на верхней губе.

— Где? — Сергей неэлегантно затёр верхнюю губу.

— Сергей, вчера вы пропустили…

— Да знаю я, Марго, отстань! — Сергей раздражённо махнул рукой в пустоту.

— Ага, не я один это слышу! — самодовольно кивнул Игорь. — Марго, значит?

— Сергей. Нерегулярный приём таблеток снижает эффективность лекарств на 84%, — услужливо напомнила Марго.

— Да, да, конечно… Кричи громче, не вся Башня тебя слышала.

— Увеличена громкость, — радостно откликнулась Марго.

— Ладно, ладно! Игорь, принеси аптечку и мой телефон.

Игорь вскоре вернулся с аптечкой — она так и осталась в гостиной.

— Телефон после завтрака и таблеток.

Сергей возмущённо фыркнул, но Игорь не купился. Решил отвлечь его чем-нибудь.

— А эта… Марго, она робот?

— Голосовая помощница, — Сергей деловито распотрошил блистеры, включая антипохмельный, выщёлкивая таблетки на ладонь. Игорь чуть нахмурился — так много! — Что ты знаешь о нейросетях?

— Почти ничего, — честно признался Игорь.

— Марго запоминает сотни интонаций, тысячи изображений, миллионы наших мелких привычек. Сканирует нас. Она буквально нас понимает.

Игорь поёжился.

— А мысли она не читает? — то ли в шутку, то ли всерьёз поинтересовался он.

Сергей издал торжествующий смешок.

— Нет. Наверное.

— Нет, Игорь, не читаю. Хи-хи, — отозвалась Марго.

— Тьфу ты, ё-моё! — выругался Гром. — Чертовщина какая-то… И это что, она всё про всех знает?

— Да нет, конечно. Но достаточно, чтобы быть вместо секретаря. Лучше секретаря. Люди забывают, ошибаются. Продают информацию конкурентам. Предают. — Сергей замолчал, словно это было что-то личное. Помрачнел снова. — Мне пора работать.

Он встал и прошел в гостиную, к автомату с газировкой. Игорь последовал за ним. Скрытность работодателей и их резкое переключение в рабочий режим ни с того ни с сего начинали его утомлять.

«Наняли — так дайте делать свою работу. Даже если это выглядит как влезание в душу. Вы же всё равно оба больны синдромом попутчика и вывернете душу рано или поздно, а потом будете себя вести, будто ничего не было».

— Игорь, расслабься, так рьяно исполнять свою работу не нужно: в помещении на меня никто не нападёт, — сдержанно и немного невнятно из-за таблеток во рту сказал Сергей. — Я понимаю твою потребность упасть в работу. Я сам так делал, и поверь, это не привело ни к чему хорошему.

Игорь снова почувствовал издевку в его голосе. И, развязно привалившись к автомату, ответил:

— А я практикуюсь работать с клиентом. Тоже, в общем, запоминаю интонации и привычки. Даю полезные советы. Может, водой запьёте? Газировкой неполезно.

Сергей пропустил его слова мимо ушей. Только когда на языке зашипела «Шоко-Кола», он почувствовал долгожданное облегчение. Посмотрел в глаза Игорю и сделал ещё один глоток.

— Я понял. — Игорю пришлось смириться, этот раунд он проиграл. — Поручения на сегодня будут?

— Да. Перебери, пожалуйста, аптечку и загрузи тарелки в посудомойку. Если не затруднит. — Сергей изобразил милую улыбочку и сел за стол, давая понять, что разговор окончен.

— Марго, новые сообщения.

***

Сергей не терял бдительности. Всё утро, что Игорь пытался его накормить и напоить лекарствами, он следил, как бы ему ничего не подмешали. Он ничего не мог с собой поделать… Конечно, было неразумно полагать, что Олег и Игорь реально сойдутся в том, что ему стоит сломать ноги, но сюрреалистичный сон очень хорошо лег на отвратное самочувствие от насильного укола и от алкоголя вперемешку с таблетками. Хорошо, что он не решился выпить ТЕ таблетки. Конечно, за это пришлось расплачиваться нежелательными галлюцинациями, но зато печень ещё работает.

Олег отправился за новой порцией таблеток… Вчера он выглядел чертовски злым. Серёжа прикусил губу, размышляя о том, станет ли для Олега это последней каплей, чтобы уйти окончательно. Вспомнилось, с какой яростью он прервал их диалог с журналистом. Может, лекарства — это предлог, чтобы уехать? Он найдёт куда. Даже если это будет самоубийством. Он ведь имеет полное право послать его к чёрту, как и полтора года назад.

Да, он обещал, что будет рядом. И всё равно Серёжа не мог избавиться от чувства, что это просто слова утешения. Зачем Олегу быть с ним? Снова позволять сажать себя на цепь?

— Марго…
— Да, Сергей?

«Давай, спроси у неё, где мамочка-Олег», — ехидно предложил внутренний голос. Серёжа уже не мог сказать наверняка, то ли это отголоски вчерашней непринятой таблетки, то ли он сам прекрасно справляется с ненавистью к себе. Впрочем, вчера он подарил себе прекрасный повод для самобичевания…

Игорь уже намекает, что у него проблемы с алкоголем. В сущности, не он один, но от Игоря это было чуть ли не как последний гвоздь в гроб.

«Нет у меня никаких проблем, пара глотков всего», — обиженно подумал Сергей. Осталось только понять, не было ли у этой «пары глотков» репутационных последствий. Он начал проверять всё: почту с Аней, видеохостинги, новостные сайты.

Орлова: В целом, неплохо. Очень эмоциональный экспромт, только в следующий раз ПОЖАЛУЙСТА согласуй с нами, хорошо? :) Ещё мне было бы сильно проще жить, если бы ты говорил сразу мне, что твой водитель стукнул кого-то машиной, а не ждал, пока я узнаю об этом из блогов. Уже связалась по этому поводу с Новаком.

Сергей медленно выдохнул. Открыл поисковик, вбил по ключевым словам. А вот это нехорошо: когда Олег продирался сквозь протестующих, он и правда стукнул кого-то. Вряд ли до перелома, но по размытому дрожащему видео было сложно понять, что происходит.

Зато его перформанс на сцене никто не снял. Он перепроверил с нескольких аккаунтов, подписанных на недоброжелателей. Пусто. Какое облегчение…

Звякнула почта («Пора отключить это чёртово звуковое уведомление и, как все нормальные люди, сходить с ума от (1) в разделе Важное»), пришло письмо от Новака. Он сообщил о дате заседания по делу Сотникова и заверил своего особо нервного клиента, что «маленькая неприятность» не повлияет на ход этого самого заседания.

Всё это было напряжным само по себе, но ведь этим сегодняшние обязанности Сергея не исчерпывались. Он вдруг осознал, что вот уже какое-то время оттягивает антистрессовую резинку и больно щелкает себя по запястью. Он подцепил это из каких-то видео о борьбе со стрессом… Если бы только они реально помогали. Скажи, глупая резиночка, ты можешь сделать так, чтобы Олег опять не ушёл? Может, удастся упросить его остаться и пережить с ним хотя бы этот суд?

На стол с тихим стуком опустилась тарелка. Фрукты. Порезанные. Серёжа моргнул и с непониманием уставился на Игоря. Тот выглядел смущенным.

— Поешьте. А то газировки, сладости… Гастрита вам ещё не хватало, — пробурчал он. Серёжа глупо захлопал глазами, не понимая, к чему вообще был этот жест и как правильно отреагировать. Для чего вообще нормальные люди нарезают для кого-то фрукты?

— С… спасибо?

— Да не за что, — отозвался Игорь. — Это так…

Хоть Серёжа и не понимал Великого Смысла Порезанных Фруктов, он прекрасно считывал то, насколько Игорь смущён. Это казалось забавным, даже милым, и он невольно улыбнулся. В конце концов, Игорь старается. Он пострадал не меньше, но изо всех сил старается жить. Заботиться о своём работодателе, который ни разу не подарок. Да и вообще, мы ответственны за тех, кому предложили прийти, когда всё будет плохо. Всё равно работа не клеилась, может, стоит подождать, пока таблетки подействуют…

— Мне показалось, или вчера мы были на ты? — решился он, глядя Игорю прямо в глаза.

— Мне показалось, или вчера вам это не понравилось? — в тон ему шутливо отбил он.

— Туше, — Серёжа поднял руки и усмехнулся. — Собственно, мне вчера вообще мало что нравилось. Давай заново, Игорь. Можно «Серёжа» и можно на «ты». Собственно, о том, что было вчера…

— Вообще, к слову, я думал, ты на меня будешь злиться, — пробурчал Гром. — Из-за укола.

— Нет, не буду, — отозвался Сергей и резко перестал сутулиться, вспомнив наконец, что сидит перед подчинённым. Голос его сделался ровнее. — Я себя не контролировал и представлял опасность для окружающих. Я бы не простил себе, если бы навредил… кому-то.

Игорь считал эту крохотную паузу. Угу, «кому-то». Ясно же кому.

— И часто такое случается? — поинтересовался Игорь. — Приступы, которые выглядят как паническая атака?

Сергей скривился, как от зубной боли. Конечно, рано или поздно Игоря придётся посвятить в детали, но почему сейчас?..

— Если тебе неприятно, не надо, — поспешно вмешался Игорь. — Я адаптируюсь.

— Тебе всё-таки нужно знать, — упрямо настоял Серёжа. — Да, со мной бывает «вот так». Довольно часто «вот так», и ты еще застал довольно лайтовое проявление. Я — мы с Олегом — пока не придумали, что можно сделать, кроме седативных. Мне легче, когда я дома и чувствую себя в безопасности, но ты и сам, наверное, знаешь, как это бывает. Иногда будто переключает, и достаточно одного триггера, чтобы все покатилось к черту. То, что случилось вчера, было почти неизбежно. — Резинка звонко щелкнула по запястью, и Серёжа поморщился.

— Помогает? — спросил Игорь, кивая на руку.

— Нет, — честно сознался Серёжа. — Вот, пробую всякое. Перебираю.

— Ага, — со знанием дела сказал Игорь. — Дыхательная гимнастика?

— Ну-у, пятьдесят на пятьдесят, у Марго есть пара упражнений на примете.

— Техники заземления? Медитация?

— Фи, сектантская муть. Осуждаю.

— Да брось, хорошая же вещь. Если кто-то контролирует практику и следит за твоими позой и дыханием.

— Вот именно, «кто-то» и «контролирует».

— Могу я… попробовать? Просто показать? — выдохнул Игорь, цепенея от собственной наглости.

Серёжа недоверчиво посмотрел на него.

— Ты можешь в любой момент все прекратить, и я отстану. Но я же сам такой же калечный, перебирающий практики. Что-то мне помогает лучше, вот, могу поделиться, — предложил Игорь.

— Ну… ладно? Это надолго? Ты не будешь делать ничего?..

— Ничего болезненного или пугающего, обещаю, — заверил Игорь. — И никакой эзотерики.

Серёжа улыбнулся и кивнул.

— Хорошо. Пойдём к окну, на ковер, там будет удобнее лечь, если что.

— Окей, дай мне минуту. — Серёжа первым прошел к окну, сел, прислонившись спиной к основанию дивана, и сложил руки на коленях, как примерный ученик.
Когда Игорь приблизился, он чуть напрягся, выдохнул шумнее.

— Сергей, Ваш пульс ускорен, — объявила Марго. — Мне позвонить контакту «О…»

— Нет, — поспешно прервал её Серёжа.

— Сдаёт тебя, — усмехнулся Игорь, садясь напротив. — Не выключай, пусть помогает. Она реагирует только на твои команды?

— Нет, ты тоже можешь, сейчас я синхронизирую. — Серёжа набрал несколько команд, и браслет Игоря негромко завибрировал оповещением.

— Отлично. Марго, какой пульс у Сергея?

— Девяносто восемь, — отчиталась она.

— Высоковато. Серёж, воспринимай это как задачу, так ведь будет проще, да? У нас есть задача — снизить твой пульс до восьмидесяти. Если не получится сразу — ничего страшного, мы попробуем ещё. Готов?

— Мхм, — не дожидаясь указаний, Серёжа сел в позу лотоса и задышал глубоко и медленно. Игорь наблюдал за ним. Цифры пульса на экране браслета медленно снижались, но через пару минут Серёжа открыл глаза и попытался подняться.

— Я понял, спасибо, мне гораздо лучше, пора возвращаться к работе.

— Сидеть, — медленно произнес Игорь, — куда собрался? Это так не работает.

Серёжа посмотрел на него с оторопью.

«Что, не только Олег тебе может приказывать? — подумал Игорь. — Так-то!»

— Вот эти эпизодические недомедитации ничем тебе не помогут, только время отнимут, — назидательно произнес Игорь, наливая в стакан воду из графина, стоящего на столике. — Сядь, выпей воды и приготовься провести здесь еще минут пятнадцать своего драгоценного времени.

Серёжа что-то возмущенно пробурчал, но стакан воды принял. Посмотрел исподлобья.

— Ты сам согласился, — напомнил Игорь с усмешкой. — Ну же. Расслабься, опусти плечи и закрой глаза.

Серёжа подчинился. Игорь позволил себе лёгкую улыбку. Снова занять позицию старшего оказалось так просто и так привычно.

Детдомовские мальчишки, которые нуждаются в ком-то взрослом. Вслух он, конечно, ничего не сказал, но позволил себе ещё немного понежиться от теплого чувства превосходства. Заговорил медленно и мягко:

— Рассказываю, как дышать. Глубокий вдох на четыре счета, затем задерживаешь дыхание, выдыхаешь на четыре и снова задерживаешь внизу, и тоже на четыре. Называется «дыхание квадратом», звучит, может, и глупо, но очень помогает. Просто сосредоточься и дыши, я тебе посчитаю. Раз, два, три, четыре…

Этому его Юля научила. Игорь тогда сначала психанул, назвал эти «дыхания-сморкания» хренью, да и вообще повёл себя как козлина. Но Юля не промах, она быстро дала ему понять, что хрень — это вообще забить на все попытки улучшить своё состояние, жалеть себя, упиваться горем. Она даже не орала на него, но тон её был так холоден и жесток, что у Игоря при одном воспоминании о том разговоре уши горели.

Серёжа дышал послушно, контуры лица смягчились, делая его еще младше. Игорь поймал момент, когда тот отвлекся, нахмурился. Что у него сейчас в голове — сеансы в Снежневского? Попытки разговорить его под гипнозом?

— Три, четыре, вдох.

Серёжа судорожно вдохнул. Ладони сжались в кулаки.

— На дыхании, Серёж, не на мыслях. Это тяжеловато с непривычки, воспоминания могут быть навязчивыми, не пытайся с ними бороться, давай им появиться и отпускай, понял? Выдыхай: раз, два, три, четыре, и задержи. Медленно, спокойно. Ты дома, ты в безопасности.

Серёжа зажмурился, мотнул головой.

— Не могу, — тихо пожаловался он, открывая глаза. — Всё отвлекает.

Игорь видел, как ему тяжело сосредоточиться, и неожиданно новая мысль пришла ему в голову. Он стянул с дивана круглую подушку.
⠀
— Бей. Тебя определенно что-то бесит, мешает сосредоточиться. Покажи этой подушке, какие все сволочи. Спустишь пар — вернёмся к основам.

Серёжа посмотрел на подушку. Потом на Игоря. Беспокойство и страх. В животе всё скручивалось в тугой ком, а без таблеток, которые заглушали внутренний голос, в голове звучал мерзкий голос:

«Посмотри на себя, жалкое существо: трясёшься за свою шкуру, за свой пост, за свою репутацию. Бухаешь и истеришь, и у тебя ещё хватает совести прикрываться Сотниковым… Ты всё это заслужил: и суды, и травлю от активистов, и всё, что с тобой происходит. Ты. Это. Заслужил».

На смену страху пришла злость. А почему это, собственно, он должен посыпать голову пеплом и думать только о других?! Почему всё это навалилось сразу?! Почему вообще с ним всё это происходит?! Да, он был не самым лучшим человеком, но он не заслужил ни принудительного заключения, ни всех этих унижений со стороны этих уродов, которым лишь бы гнобить кого-нибудь, во имя справедливости или просто так, неважно! Они разве не понимают?! Ничего они не понимают!

Подушка вылетела из рук Игоря. Серёжа накинулся на неё, едва ли не рвал её зубами, прижав к полу, лупил беспорядочно, жестоко, сбивая костяшки о ковер. Ярость была неконтролируемой. Пульс взлетел до 110. Марго несколько раз настойчиво повторила предложение вызвать экстренный контакт. Игорь помнил — пытаться схватить Серёжу сейчас нельзя, будет только хуже. Нашарив на кофейном столике графин, он от души плеснул в Серёжу холодной водой.
Тот остановился, тяжело дыша и пялясь на Игоря круглыми глазами. Помедлив, изящно забросил назад мокрые волосы.

— Мне полегчало, — признался он и тут же упёр руки в бока. — Но вот ЭТО было совершенно необязательно! Чем ты думал?! Ты понимаешь, что я теперь выгляжу как чучело?! А знаешь как непросто уложить волосы?!

Игорь выдохнул. Не показывай, что тебя напугала его ярость и сбои в пульсе. А что верещит и ругается… Это пусть.

— Ну вот, видишь? Будем знать, что предварительно надо куда-то деть ярость. И в следующий раз дам тебе боксерские перчатки или эластичный бинт для кулаков. — Ему удалось вернуть медленный, спокойный тон. — И обойдёмся без воды. Хорошо, ты молодец, готов теперь подышать ещё немного?

Серёжа глухо рыкнул на него и гордо тряхнул головой.

— Думаю, меня хватит ещё на один заход… — Серёжа убрал прядку за ухо и натянуто улыбнулся, точно не пытался растерзать подушку минуту назад, а потом не отчитывал Игоря. — Интересные у тебя практики.

— Попробуй бокс, тебе понравится. Та же подушка, но побольше, — улыбнулся Игорь в ответ. Стянул с дивана плед и вопросительно протянул Серёже вместо полотенца.

Серёжа с наслаждением вытер мокрые волосы.

— Опусти плечи, расслабь шею, медленно вдыхай. Раз, два, три, четыре, задержка. Молодец, отлично. Выдох.
⠀
На этот раз дело пошло куда лучше.
⠀
— Можешь закрыть глаза. Протяни руки и положи мне на ладони. Я тебя не держу, можешь убрать, если некомфортно.

Серёжа, помедлив, протянул только одну ладонь, правую.

Игорь взял ее бережно, обеими руками. Чуть сжал, помассировал центр ладони большим пальцем. Серёжа немного напрягся, но тут же выдохнул. Игорь знал, как это работает. Какие точки зажать, как повернуть пальцы. Начал аккуратно массировать от центра, ощущая, как Серёжа расслабляется сильнее.

— М-м, как это рабо…

— Чистая физика, как и с обычным массажем. Дыши, не отвлекайся. — С усмешкой посоветовал Игорь.

Рука у Серёжи была изящная, с длинными пальцами, и даже ссадины на костяшках её не портили, наоборот, оттеняли молочную бледность кожи. Забывшись, Игорь обвел основание большого пальца. У Олега, он точно помнил, на правой был…

— Если ищешь детдомовский шрам, у меня его нет. — Серёжа хихикнул. — Что, Олег уже спалил свой? Как это по-детски, казаться взрослыми и делать с собой такую глупость! — Сам он во время «инициации» прятался в каморке со швабрами, а потом заливал окровавленную руку Олега слезами, но Игорю об этом знать было необязательно.

— Кого я просил не болтать? — нарочито строго спросил Игорь.

— Но мне ску-учно, — капризно протянул Серёжа. — Спасибо, это всё просто здорово, и… что там с моим пульсом сейчас? Марго?

— Семьдесят восемь.

— Ну вот, видишь, ты просто волшебник, — довольно заявил Серёжа и отдернул ладонь. — Игорь, если продолжим в том же духе, я усну, а мне надо работать.

Игорь вздохнул, начиная понимать Олега. Как Серёжа из любого состояния ухитрялся продавливать свою волю? Он с сожалением поднялся.

— Посиди пять минут, не скачи. Голова закружится.

— Слушаю и повинуюсь, — с усмешкой ответил Серёжа.

— Я буду на кухне, позови, если что-то понадобится.

— Да-да, Игорь, как скажешь, — отозвался Серёжа, ощущая, что реально перезагрузился. — Спасибо.

Chapter Text

Здание клиники было привычно унылым. Серая каменная кладка, на взгляд Олега, придавала ему сходство со склепом.

Дверь черного входа была, как обычно, приоткрыта — медперсонал бегал в курилку и подпирал ее кирпичом, чтобы не отпирать каждый раз. Олег хмыкнул, толкнул ее ладонью и — волчья удача — нос к носу столкнулся с Мишей. Тот аж шарахнулся от неожиданности.
⠀
— Как же ты заебал, Волков, — прошипел Миша, хватая его за рукав и затаскивая в коридор. Достал ключ из кармана халата, отпер дверь кабинета и махнул рукой, впуская внутрь.
⠀
— Как обычно?

— И я рад тебя видеть, — осклабился Олег. — Да, рецепт на месяц, я ведь могу купить по нему прямо у вас, внизу?

— Мы похожи на наркопритон? — неприязненно уточнил врач, но тут же сник, — да.

— С вами приятно иметь дело, — заверил Волков, толкая через стол пухлый конверт. Рукав пиджака неудачно задрался, обнажая свежую повязку на кисти.

Миша покосился на нее.

— Однажды он психанет так, что ты его не удержишь. Что тогда будешь делать?

— Ты о чём?

— Ты знаешь, о чём.
⠀
Олег даже не мог возразить, что это неудачная тренировка. Миша бы все равно не поверил.
⠀
Он вообще-то был неплохим человеком. Медбрат в Идлибе, которому было не насрать на наивных бритоголовых дурачков, выживших в мясорубке. Доставал им потом препараты для купирования ПТСР, помогал по другим запросам. Вот как сейчас, например.
⠀
— Все ещё не хочешь пройти диагностику сам? — без особой надежды уточнил Миша.

— Да брось, — привычно отмахнулся Олег, — я в порядке. У меня отличная жизнь.

— Отличной жизни с такими колесами не бывает и быть не может, даже если не сам принимаешь, — отрезал Миша. — Не обманывай себя, Волк. Куда идти, помнишь.

Провизор в полуподвальной аптеке, напротив, была равнодушна. Пробежала глазами рецепт, выдала всё по списку, задержавшись на последнем названии.

— В таблетированной форме нет. В ампулах возьмёте? Дозировку перепишу.

Олег хмуро согласился, уже представляя, как придется сообщить об этом Серёже, который любые медицинские манипуляции воспринимал в штыки. Особенно будет весело после вчерашнего насильного укола.

Естественно, по дороге домой он собрал все пробки и намертво встрял на КАДе. Открыл ленту новостей. Со стыдом обнаружил, что его вчерашняя выходка на парковке все-таки попала в соцсети. Но быстро затерялась среди постов о пикете в память Сотникова.

Олег нахмурился, размышляя. Смерть сотрудника от переработок — насколько это вообще типичная ситуация для корпораций? Олег недавно и о том, что такое выгорание, понятия не имел. В его мире умирали от болезней, ножевых и последующей кровопотери. Но не от депрессии.

Что такого увидел в соцсетях молодой программист Алексей Сотников, что захотел свести счеты с жизнью?

Олег снова прокрутил в голове всё, что знал об этом случае. «Vmeste» тестировала новый алгоритм фильтрации контента. Сергей общался в основном с программистами и по технической части. Не лично с Сотниковым — он был просто одним из десятков модераторов бета-тестирования. И это было год назад.

— Марго.
— Слушаю, Олег, — отозвалась она через динамик в машине, сопряженный с телефоном.
— Как работает алгоритм модерации сенситивного контента?
— Медиафайлы, загруженные в соцсеть, проходят автоматическую модерацию. Модель на основе обучающих данных маркирует контент с содержанием угроз, оскорблений, насилия…
— Кто собирал обучающие данные?
— Модераторы команды «Vmeste», которые также участвовали в бета-тестировании алгоритма.
— То есть отсматривали и маркировали файлы вручную?
— Верно. Но после обучения необходимость в ручной модерации отпала.
— Когда это произошло?
— Дата последней ручной проверки — 23 сентября 2018 года.

Почти год назад. Олег тогда был в Алеппо. Полгода назад едва не погиб. Это Серёжа его нашёл. И отказался рассказывать хоть что-то о немыслимой спасательной операции, которую провернул. Попросил дать ему время, не мучить расспросами, пока он не будет готов говорить сам. Олег согласился. Они и так слишком долго мучили друг друга прежде.

Но, кажется, теперь масса невысказанного стала критической. И все же — что-то он мог выяснить и без прямых расспросов. Олег в задумчивости побарабанил пальцами по рулю. Что он пропустил вчера, когда не стал слушать разговор Игоря и Серёжи?

— Марго. Ты распознаешь голосовые команды Игоря Грома и… как это называется, составляешь его вербальную модель?
— Да, Олег. Игорь Гром дал согласие на использование этой функции вчера в 17:32.

Прямо перед мероприятием, точно. Олег же выдал ему технику.

— Ты составляешь его вербальную модель на основе записи его голоса?
— Верно, Олег.
— Ты хранишь эти данные?
— Извините, не могу ответить на вопрос. Эта информация доступна для пользователей с высочайшим уровнем доступа.

Ну, конечно. Сергей с его гиперконтролем позаботился о конфиденциальности. Олег с досадой вздохнул.

— Активировать высочайший уровень доступа для вас? Необходимо подтверждение.

Ого. Когда Серёжа говорил, что даст ему все коды от Vmeste, он, оказывается, выражался не фигурально. Это Олег никогда не пользовался полным функционалом, предпочитая действовать по старинке.

Где-то на краю сознания мелькнула мысль: Серёжа бы это не одобрил. Тот, новый Серёжа, который больше не пытался контролировать все на свете. Тот, новый Серёжа, который себя за это винил, а безопасность личных данных пользователей сделал приоритетом Vmeste.

Но он же делает это ради Серёжиного блага.

— Подтверждаю. — Олег больше не колебался.
— Спасибо. Отвечая на ваш вопрос, я храню записи в зашифрованном виде для составления вербальной модели.
— Ты можешь расшифровать запись для меня?
— Запись будет доступна только для прослушивания на вашем устройстве.
— Пойдет. Меня интересует… записи со вчера, с 19:30.

Марго воспроизвела приглушенный и уставший голос Игоря: «машину подгонит и вернётся. Всё в порядке?» И, через паузу «не одиноки в своём горе… Ты неправильно об этом думаешь».

Нет, так не пойдет. Это только половина разговора.

— Марго, для анализа ты выделяешь из записи только голос Игоря?
— Верно, Олег.
— Я хочу прослушать изначальную запись.
— Воспроизводится.

Через пятнадцать минут он припарковал машину за ближайшим поворотом. Ему нужно было подумать. Много подумать.

«Год назад… Алексей модерировал сенситивный контент, в основном связанный с насилием», «по моим особым поручениям».

Мог ли Сотников погибнуть из-за Серёжиного «особого поручения» — поисков Олега? Мог ли Серёжа поручить своим айтишникам отсматривать записи о военных конфликтах? Олег знал, как часто такие вещи утекают в соцсети. И как от этого гибнут люди, когда по отслеженной геолокации бьют «Солнцепёком», — но гибнут на войне, а не в мирной жизни.

Получается, война настигала их даже здесь, в мирном Питере, далеко от пустыни. Смерть всегда была рядом.

И еще одна мысль пришла в голову: что из этих записей видел Серёжа?
Олег подкрутил кондиционер — охлажденный воздух слегка отдавал пылью и пластиком. Серёжа передал ему эту машину, когда они вернулись в Питер вместе. Раньше Серёжа любил гонять. Любил выехать за город, где меньше светофоров, и втопить педаль в пол. Любил, когда голова Олега оказывается между его ног, пока он выжимает из машины двести — и пока Олег выжимает его и, отстранившись, смотрит с поволокой в слезящихся глазах, вытирая губы тыльной стороной ладони.

Серёжа ни разу не садился за руль с самого его возвращения. И вообще предпочитал теперь сидеть на заднем, пристегнутым, и утыкаться в планшет или в окно. Олег раньше списывал это на рабочие дела и стресс. Но сегодня всё казалось подозрительным. Каждая деталь Серёжиного эксцентричного поведения.

Так больше не может продолжаться. Они обязаны поговорить начистоту и всё выяснить. Даже если Олегу придется рассказать, что… А если этого не сделать, выйдет как в прошлый раз. Они уже так пробовали — делать вид, что все в порядке, и не интересоваться жизнями друг друга. И куда их это привело? Олег безотчетным движением потер шею.

***

Казалось, прошла вечность, прежде чем он, наконец, оказался в лифте, едущем в пентхаус. Ожидал застать Игоря где-то поблизости, но Марго отчиталась, что он на сорок восьмом этаже.

Серёжа работал в гостиной и выглядел подозрительно нормально. Нога, конечно же, на кресле, а длинные пальцы с долькой персика в них замерли в воздухе, пока правая рука настукивает что-то на клавиатуре.

— Ну что, Игорь, нашёл лаундж? — спросил он и поднял глаза. Ойкнул. Долька персика опустилась обратно на тарелку, и он резко поднялся.

— Заедаешь или празднуешь? — уточнил Олег, но увидел, что на столе фрукты, а не привычные сладости. — Прости, что долго, весь КАД стоит.

Серёжа вышел к нему из-за стола. В целом, он выглядел куда бодрее, чем вчера. Волосы мокрые… Принимал душ от жары?

— Пока не решил, — признался он и заправил влажную прядь за ухо. — Игорь учил меня медитации… Представляешь?

— Интересно вы проводите время, — хмыкнул Олег и улыбнулся. Серёжа немного помялся.

— М-м-м-м… Олег?..

Настороженность Серёжи задела, и Олег потянулся обнять первым. С облегчённым вздохом Серёжа нырнул в его объятия. Дальнейшие извинения из-за этого прозвучали немного глухо.

— Прости за вчера. За то, что сорвался. Знаю, это не оправдание, просто…

Олег вздохнул, так что волоски на Серёжиной макушке смешно встали дыбом.

— Мы обсуждали это с врачом, — напомнил он, — иногда будут случаться… откаты. Тебе ведь становится лучше? Если бы не те уроды с плакатами… Ты тоже меня прости. Что я заставил тебя… пережить всё это.

— Ну, есть и плюсы, — Серёжа улыбнулся, видя удивление Олега, — наконец, чувствую, что могу доверять тем, кто дает мне лекарства.

Олег кивнул и, наконец, решился:

— Серёж, поговори со мной. Мне не нравится, что все вокруг… — Он сделал паузу, чтобы совладать с собой, — что Игорь знает о тебе больше, чем я.

Серёжа вздрогнул.

— Так ты злился из-за этого?

— Да. — Впервые за долгое время Олег почувствовал, что по крайней мере одно стальное кольцо, тесным обручем сжимавшее его грудь, лопнуло со звоном этого «да». — Да, мне это не даёт покоя. Я хочу, чтобы мы поговорили, хочу услышать правду.

Серёжа выбрался из его объятий и отошёл к окну. Олег не торопил его. Ему потребовалось куда больше времени, чтобы завести этот разговор. Немудрено, что Серёже тоже нужно время, чтобы разговор продолжить.

— Если я расскажу тебе правду, будет хуже. Ты начнёшь относиться ко мне по-другому. Я не хочу этого.

Олег тяжело вздохнул. А сейчас лучше, что ли?

«Так, Олег, контролируй себя. От того, что ты сорвёшься, лучше не станет».

— Ты вытащил меня из ада. Как я могу? — попробовал Олег еще один аргумент. И почувствовал, что попал в цель. Серёжа развернулся к экрану.

— Марго.

— Да, Сергей?

— Скажи Игорю, что Олег пришёл. Пусть идёт к себе, — попросил Серёжа.

Олег не сводил с него глаз. Вся бодрость Серёжи моментально испарилась. Теперь он казался каким-то осунувшимся, совсем как весной, когда каждый день, прожитый без срывов, казался замечательным.

— Идём на кухню, — позвал его Серёжа.

Они всегда откровенничали на кухне. Как раньше, на съемных квартирах. Всегда была кухня для разговоров и комната для всего остального. Олег поставил чайник и принялся нарезать бутерброды, чтобы не нависать над Серёжей, как на допросе. Тот поставил ногу на стул и положил подбородок на колено. Тяжело вздохнул.

— С чего начнём? — спросил он ровно.

— Алгоритм, — выдохнул Олег. — Ты тестировал его, чтобы искать меня? Серёж, ты правда можешь мне рассказать. Я хочу знать.

Сергей закрыл глаза. Его лицо мучительно исказилось. Олег даже испугался, что спровоцировал очередной приступ. Он уже было думал бросать всё и идти за лекарством, когда Сергей заговорил:

— Ты слушал наш разговор с Игорем, да? — спросил он с горечью.

Олег почувствовал мерзкий холодок в солнечном сплетении. Он мог бы соврать, он уже так делал, уверенный, что это во благо. Но куда их это привело?

— Да, — это ощущалось хуже, чем если бы он выстрелил в Серёжу.

Серёжа притянул к себе чашку. Ещё одну, с ярмарки, «Динара, 5 лет» с большим жёлтым цыплёнком. Невесело усмехнулся.

— Да, ты всё правильно понял. Я хотел вытащить тебя оттуда. И да, после нашей ссоры я так и не смог тебя отпустить.

Олег дернулся, как от пощечины. Слушать откровения оказалось болезненнее, чем он себе это представлял. Но раз уж они решились, он должен вынести это.

— Продолжай, — медленно проговорил он.

Серёжа печально улыбнулся.

— Я же говорил тебе… Думаешь, я не думал о том, как преподнести это иначе? Думаешь, я не выдумал миллион оправданий? «Хотел как лучше для тебя, хотел как лучше для общества, я сделал это под действием таблеток, я сделал это…» — Он махнул рукой, чуть не опрокинув чашку. — «Я, я, я», красивые слова, но насколько честные?

Он стиснул пальцами кружку, наблюдая за тем, как чай качается туда-сюда, придвинул её ближе, стёр салфеткой горячие капли с пальцев.

— Ты выбрал удачное время, Олег, — горько заметил он и поднял взгляд, посмотрев Олегу в глаза. — Сегодня у меня хватит духу честно признать то, что я должен был признать давно: я облажался.

Олег не отвёл взгляд, его брови угрюмо сошлись на переносице. Сергей первым разорвал зрительный контакт, уставившись в кружку.

— Человек ни при каких обстоятельствах не должен выстраивать свою жизнь вокруг другого человека. Сколько бы жизнь не била меня по лицу, я так этому и не научился, — вздохнул Сергей. — Но, раз уж мы решили говорить честно, в этом мы похожи. Нам с тобой всегда был нужен кто-то, кто нас не оставит.

Олег удивленно поднял голову. До этого он не знал, как реагировать, но вдруг понял — Серёжа говорил о том же, что чувствовал и он сам. С тех пор, как не стало бабушки. С тех пор, как пропал Бахет. Олег присел за стол перед Серёжей. Уперся взглядом во влажный след от чашки на столе.

***

След смазанный и неровный. Много-много лет назад он смотрел на такой же след на клеёнчатой скатерти в доме бабушки. Он хотел убраться на кухне, навести чистоту к бабушкиному возвращению из больницы, когда его пронзила простая и в то же время жуткая мысль: бабушке уже много лет, она может и не вернуться. Что тогда будет с ним? Кто о нём позаботится? Он уже умеет сам выгуливать Бахета и готовить шакшуку, но продукты в холодильнике не берутся из пустоты. Вряд ли кто-то возьмёт на работу десятилетнего ребёнка. И что тогда будет с Бахетом? А с ним?..

Собственные прагматичные мысли отпечатались в воспоминаниях так же ярко, как и охвативший его ужас: бабушки… не станет. Просто не станет. Не когда-нибудь в далёком-далёком будущем, а, быть может, к вечеру. Или к концу недели. А он рассуждает о том, где взять денег. Ему сделалось невероятно стыдно и тошно от себя самого. Липкий след от пролитого чая начал расплываться на глазах. Бахет жалобно заскулил и подлез под бок.

«Я не хочу остаться один». Он думал об этом весь вечер. Гнал от себя плохие мысли. Бабушка должна была вернуться.

Бабушка не вернулась. На какое-то время Олега вместе с Бахетом забрала к себе соседка, тётя Люба. Олег помнил эти недели урывками: скрипучая кровать с пружинами, запах пережаренной рыбы, прогулки с Бахетом, попытки скрыть пожеванные им обои и уголок ковра. И слёзы, которые скрыть надо было точно, которые никому нельзя было показывать, даже тёте Любе. Приглушённые разговоры на лестничной площадке. «Бедный мальчик, у него ведь никого нет». Но он верил, что ему позволят остаться. Он ведь старался. Ему просто нужен был кто-то, кто направит его.

А потом пришли незнакомые люди из опеки. Они объяснили, что должны отвезти Олега в детский дом. Он молча слушал, и, когда они закончили, спросил только: «А что будет с Бахетом?»

Тётя Люба обещала присмотреть за псом. Когда Олег уезжал — с одной только старой спортивной сумкой, — он изо всех сил старался не плакать и не смотреть на Бахета. Тот суетливо метался в поводке, скулил, лаял, предчувствуя расставание. Когда машина тронулась с места, Бахет взвыл особенно жалобно, вырвал поводок из рук тёти Любы и с лаем понёсся вслед.

Первые дни в детдоме запомнились ещё хуже. Во многом, потому, что он сильно заболел сразу как только приехал. Это сейчас он понимал, что на фоне сильного стресса организм не выдержал, а тогда ему казалось, что он умирает. Холодные стены детдомовского медблока, лихорадка и постоянные вопросы о том, добрался ли Бахет до дома. Ему говорили, что с ним всё хорошо, но Олег чувствовал нутром, что его просто обманывают: Бахет не гулял дальше своего двора. Вдруг он потерялся? Попал под машину?

В один из таких дней в палате появился ещё один мальчик. Серёжа. Олег до конца не понимал, как ему это удалось, но Серёжа вытащил его из этой жуткой ямы. Он разговаривал с Олегом, читал ему книжки, делился карандашами (даже, кусая губы, уступил остатки чёрного карандаша). Вместе они давились горькими таблетками, терпели малоприятные процедуры, цедили пресный суп, жевали дольки побитых кислых яблок.

Серёжа много говорил о том, как здесь выжить. Рассказывал о распорядках, и каждый раз, когда Олег напряжённо хмурил брови, поспешно говорил: «Но ты не бойся, я тебе всё объясню и покажу».

Их «объясню и покажу» продолжалось всё их детство и юношество, менялись только поводы. Чему не мог научить один, учились вместе. Драться. Курить. Сдавать домашку по физике. Оплачивать счета. Целоваться. Они не смогли научиться только одному — существовать отдельно друг от друга.

***

— Говорят, козлизм подростков — природный механизм, чтобы дерзкого птенца побыстрее вытолкнули из гнезда, — философски заметил Серёжа.

— Дерзкого, прыщавого и вонючего, угу, — кивнул Олег. — А нас, таких птенцов, было слишком много, ещё и в ограниченном пространстве. Нам было тесно.

— Мне никогда не было тесно с тобой.

— Мне было тесно со всеми, — вздохнул Олег. — Я злился на тебя. За то, что ты тащишь меня на этот экономфак. Я его так ненавидел, но повторял себе: «Серый прав, он всегда прав, да что я понимаю?» А потом не мог сказать тебе об этом, потому что…

— Я бы обвинил тебя, — печально согласился Серёжа. — Если бы ты попытался соскочить, я бы продавил тебя в любом случае. Я думал об этом много-много раз, уже не посчитать сколько. Ты начал проводить время где угодно, только не со мной. Это я сейчас знаю, что нужно было перестать давить…

— Это мы теперь такие осознанные-осознанные, «и полбукваря за ухом торчит», — грустно усмехнулся Олег.

— Представь, как было бы здорово оказаться в прошлом и навешать самому себе подзатыльников.

— Серый, ну вот давай серьёзно, а ты бы послушал? Особенно после подзатыльников?

— Пф-ф, нет, конечно.

Они снова замолчали. Чай стыл в кружках. Каждый думал о своём.

— Я так и не извинился перед тобой… За Машу, — негромко сказал Серёжа.

***

На первом курсе Серёжина мания контроля достигла пика. Олег бунтовал как мог: показательно сбегал с пар, пропадал на несколько дней. Ссоры с Серёжей, чей пилёж на тему учёбы и подработок стал невыносим, стали обязательным еженедельным ритуалом. На душе у него было гадко. Тошно от самого себя. И тогда появилась Маша, с того же потока, что и Олег. Хорошая девушка, с которой было… спокойно. Даже хорошо. Это едва ли можно было назвать отношениями. Просто кто-то, кого было приятно встретить в общей компании и сводить на рейв, увидеть в её глазах неподдельную радость от открытия для себя чего-то нового.

А потом это прекратилось. Маша начала избегать его, общих компаний. Олег не понимал, что происходило, а совета спросить было не у кого. В какой-то момент он выловил её и потребовал объяснений. Не выдержав, она разрыдалась и рассказала о причинах своего странного поведения.

Олег не помнил, когда он в последний раз испытывал такую ярость. Адреналин гудел в крови, когда он нёсся в комнату Сергея, сжимая кулаки. Ему хотелось, чтобы Серый отпирался, хотел услышать мало-мальское оправдание, да хотя бы «она всё выдумала, никто её не шантажировал отчислением», но он не отпирался. Утерев кровь из разбитой губы, он высказал Олегу всё как есть, не стесняясь в выражениях. Матерился Сергей неумело, но общий смысл донёс: Разумовский, у которого своих дел полно, жопу тут рвёт, чтобы Олега не отчислили, ректоровские фотки с блядок добывает, чтобы подкинуть копию в конверте, а Олег — тупоголовый еблан, которому позажиматься с какой-то кривоногой овцой важнее, чем получить образование. И если у него и так есть кому присунуть, зачем вообще было всё это.

Сергею даже не нужно было кричать (стены-то гипсокартонные, и аутиться перед соседями не было желания), чтобы каждое слово оглушало Олега. Умом он осознавал, что Серёжа всё не так понял, надо объяснить ему, что никто не думал играть на его чувствах. А сердцем чувствовал: настоебенило.

У Олега будто бы глаза открылись: всё это время он жил неправильно, зависел от Сергея настолько, что пошёл на ненавистную специальность, и всё это только чтобы он улыбался. А ему нужно было всё больше, больше, больше, сломать, подчинить, сделать своим. Так не могло долго продолжаться. Лучше в армию, чем… так.

Сергей не пришёл его проводить. И Маша тоже не пришла.

***

— Мне стоило объясниться, — медленно сказал Олег. Серёжа аж задохнулся от возмущения:

— Олег, ты в своём уме?! Ещё скажи, что сам виноват! — Он вырвал руку из его руки, подорвался со стула. — Совсем что ли?

— Серый… Я твой поступок не оправдываю, — объяснил Олег. — Поступил ты, конечно, как сволочь, но я мог бы сделать что-то, чтобы… не знаю, исправить ситуацию? А я выбрал сбежать. И мне до сих пор за это стыдно.

— Ну вот что бы ты сделал? — вздохнул Серёжа, медленно опускаясь на стул. Олег неопределённо пожал плечами. Не то чтобы он не знал, просто не хотелось говорить об этом.

— Ты не знаешь, что с ней было потом?

— Доучилась, — отчитался Сергей. — Рейвы организовывала до законопроекта. Потом переехала за границу. Вроде как в Берлин. Не знаю как сейчас.

— Ясно, — коротко ответил Олег. Ещё несколько долгих минут молчания.

— Когда мы поссорились, я все свои силы бросил на учёбу, — поделился Сергей. — Сначала хотел добиться всего сам вот просто назло. Глупо, правда? И всё-таки у меня начало получаться. От рефератов для нерадивых сокурсников до разработки ПО. У меня появились первые деньги. Достаточно, чтобы снять квартиру. Плохонькую, но отдельную. И я вроде бы радоваться должен был, но это было не то.

Серёжа стянул из вазочки конфету, зашуршал фантиком. Олег и так понял:

— И тогда ты написал мне. — Он снова поймал руку Серёжи в свои. Тот даже приободрился от такого простого, но милого жеста.

— Я не думал, что ты ответишь.

— Я сам искал повод написать тебе, — признался Олег. — А тут твоё письмо. Так мы не потерялись.

В тот период их жизни они будто открывали друг друга заново. Сперва по переписке — Олег писал старомодные бумажные письма, Сережа в ответных рисовал на полях смешных волков. Потом — долгожданная увольнительная. Сережа сам приехал к нему в Камышин. Снял квартиру на сутки, и они не отрывались друг от друга все двадцать часов, даже не спали — говорили, обнимались, лежа вдвоем на узком диване, забыли на плите сосиски и чуть не устроили пожар.

А потом еще один — там все и случилось. Не как они мечтали — не в собственном жилье, даже не в гостинице. На продавленном диване и застиранных простынях. Олег боялся сделать больно, обидеть, навредить. Сережа не боялся ничего.

На прощание он вручил Олегу старенький «самсунг», и, едва за ним закрылись двери части, отправил первую ммс-ку — фотографию, которую он сделал на рассвете: кухонный стол с обшарпанной клеенкой, в который он уперся обнаженным бедром с налившимся следом засоса, пальцы теряются в курчавой рыжей поросли в паху…

Ответ пришел в виде россыпи возмущенных смайликов.

Теперь они могли переписываться и даже звонить друг другу. Сережа ждал его из армии, как девушка солдата — никого не стесняясь, бросился ему на шею на перроне. Привез Олега в свою квартиру. Старая коммуналка, высокие потолки, щели под окнами с палец толщиной, одна кровать на двоих. Олег устроился ночным охранником, чтобы они могли спать на ней посменно, но оказалось было практически бессмысленно — Серый, похоже, не спал вообще. Горел очередным проектом, на сей раз, насколько Олег смог понять, крайне перспективным. Но нужны были деньги, а зарплаты охранника и шабашек Сережи хватало только на текущие расходы — и совсем немного удавалось отложить на будущее.

Через месяц Олег понял, что до взлета Сережиного стартапа они могут и не дожить. И всё решил одним днём. За подписание контракта давали подъемные. Он принес двести тысяч в шуршащем целлофановом пакете. На губернаторскую доплату купил обожаемые Сережей, но такие недоступные суши, плитку бельгийского шоколада и бутылку вина. Предупреждая Сережино негодование, сказал, что первые полгода проведет на тренировочной базе в Петербурге. А потом — будет выезжать только ненадолго — и возвращаться домой. Но в 2015 первые военные самолеты вылетели из Латакии, чтобы «нанести точечные удары по скрывающимся боевикам», и Олег вылетел в Сирию. Прислал первую смс-ку сутки спустя: «Обязательно вернусь. Это не продлится долго, мы просто посидим в штабе. Солнце жаркое, как ты. Скучаю».

А следующую — только через две недели. И потом — короткий звонок месяц спустя. Отпуск через три месяца — четырнадцать дней, когда он, обросший, с искрящимися на фоне загара голубыми глазами, заново привыкал к городу. Регулярно Сергей получал только деньги. Каждый месяц Олег пересылал ему всю выплату до копейки. А сам вернулся только через год.

***

– Мне тоже много за что стоит себя винить. Хотя бы за то, как я вернулся к тебе…

Сережа зажал уши руками.

— Не хочу слушать. Не сейчас, пожалуйста.

Олег осекся. Сережа отнял руки от ушей. Он выглядел пристыженным, но решительным.

— Прости. Пойми. Мне и так нелегко дается этот разговор. Я должен рассказать первым. Пожалуйста.

И Олег кивнул, позволяя тяжелому камню вины вновь опуститься куда-то на дно.

— На те деньги, что ты присылал мне, — Сережа сглотнул, — я смог запустить Vmeste. И прийти к инвесторам с готовым проектом. Сам себя вручил им на блюдечке. Я же тогда ничего в этом не понимал. Но и они, конечно, не хотели рисковать. Они во всем меня контролировали. Приставили ко мне человека. Знаешь, чтобы разгружать эксцентричного нервного гения от нудной бумажной работы. Догадываешься, о ком я говорю?

Олег нахмурился.

— Твой зам, с которым ты судился? Который тебя в лицо боготворил, а за спиной сливал, надеясь занять твое место?

Ближайшее окружение Сережи Олег пробил всеми законными и полузаконными способами, когда снова оказался рядом. И легко объяснил это самому себе тем, что начальник службы безопасности должен знать всё о высшем руководстве. Серёжа кивнул.

— Да. Николай Павлов. Тот самый, который теперь натравливает на меня активистов, чтобы подпортить мне репутацию, ну или… кожу.

Он провёл ладонями по своим плечам. После водной терапии от Игоря он переоделся в белую рубашку с длинными рукавами.

— Пригреть змею на груди… Это точно о наших милых отношениях, — выплюнул Серёжа. — Он видел меня… не в самых моих стабильных состояниях.

***
Сергей услышал звонок в дверь. В четвертый раз.

«Чёртов дверной звонок. Чёртов Павлов, — думал он, добираясь до двери опустевшей без Олега квартиры. — Чёртов ром, никогда больше не буду пить это дерьмо. Как Олег это пьёт вообще?»

— Сергей Викторович! — Упрямый ассистент перешел на стук. Ещё хуже. — Послушайте, я понимаю, что лезу не в своё дело, заявляясь к вам домой, но в интересах компании, чтобы вы были в адекватном состоянии, а моя обязанность — помогать вам!

Сергей, вздохнув, открыл дверь, обдав гостя перегаром.

— Вы слишком шумный, — пренебрежительно бросил он. — Но о-о-очень поможете, если скажете, что пришли с Алкозельцером.

— Для вас — хоть капельницу похмелина с личным врачом организую. Лекарства, — Павлов поднял один пакет. — Еда, — потряс вторым, из фастфуда, прекрасно зная, что Сергей не устоит и, может, будет более сговорчивым.

Сергей внимательно заглянул ему в глаза.

— Заходите.

В универе он клялся себе, что не снизойдёт до таких пагубных привычек, как запивать алкоголем особенно одинокие вечера, но вот мы здесь: в похмелье и с натянуто улыбающимся Павловым.

— Стоит мне просрочить дедлайн, как наутро приходит волшебный фей от руководства, — протянул он, разрывая упаковку чизбургера. — С лекарствами и фастфудом. Мне нравится эта милая традиция.

— Как раз то, что это стало традицией, меня и пугает. — Павлов наконец перестал сиропно улыбаться и присел за стол напротив Сергея. — Знаете, традиции бывают и гораздо более приятные. Например, отмечать успешное завершение проектов, которые не доводят ни одного из сотрудников компании, включая вас, до нервного срыва.

Сергей закатил глаза.

— Обновление заставит руководство забыть о трудностях, — парировал Сергей, облизывая пальцы от соуса. Павлов поморщился, но попытался это скрыть. — Как и в прошлый раз.

— И в позапрошлый, и в позапозапрошлый, — кивнул Павлов. — Вы не можете жить от кризиса к кризису. Вы сломаетесь раньше. Сергей, как ваш консультант, я бы рекомендовал вам обратиться к специалисту.

— Да-да, чтобы он растрезвонил? Когда Vmeste выстрелит, «специалист», — Сергей изобразил пальцами кавычки, — начнёт тянуть с меня деньги за то, чтобы он любезно помалкивал вот об этом.

Он пнул под столом бутылку, и она с грохотом покатилась по полу. Невозмутимое выражение лица всё сложнее давалось Павлову.

— Вообще-то, господин Консультант… — со скрежетом придвинул стул к Павлову поближе. — Мне бы следовало убить вас, чтобы вы тоже ни-че-го никому не рассказали…

Павлов даже не вздрогнул.

— Я говорю не о наркологе, Сергей. Вам нужен психотерапевт и, возможно, поддерживающая терапия, которая поможет вам работать — и отдыхать — более продуктивно, — о, Павлов умел выбирать аргументы. — И поменьше думать о показательных казнях людей, которые приносят вам бургеры.

Он усмехнулся, когда Сергей разочарованно отодвинул свой стул, недовольный тем, что Павлов даже чуточку не испугался.

— А психотерапевты реже выбалтывают тайны, чем наркологи? — пробурчал он.

— Мы можем нанять корпоративного специалиста и связать его договором о неразглашении. Это пойдет на пользу всем. Когда вы последний раз нормально спали? Открывали ноутбук не по работе? Виделись с кем-то, кроме сотрудников? Психотерапия — это не только про болтовню о вашем детстве. Это про поддержание стабильного и приятного для вас уровня жизни, понимаете?

— Мгм, звучит легендарно, — всё ещё скептически, хотя уже менее дерзко отозвался Сергей.

***

— Я снова зарылся в работу. Я понял, что с алкоголем у меня дела неважно и постарался чем-нибудь сублимировать. Трудоголизмом, например. Вышло тоже не очень: недосыпы и перегрузы стали моими постоянными спутниками. Я срывался, орал до хрипоты, доводил людей до срывов и ловил себя на мысли, что снова становлюсь таким человеком, от которого ты ушёл. По настоянию Павлова я пробовал терапию, но ни с кем не сходился характером. Тяжело заставить лечиться человека, который в гробу всё это видал. Тогда Павлов раздобыл мне один номер. Доктор Вениамин Самуилович Рубинштейн…

Серёжа произнёс имя с нарочитым, картинным трепетом.

— Конечно же, никакого корпоративного договора не было. Я сам виноват, что не проконтролировал, но задним умом мы все сильны… Рубинштейн появился в моей жизни именно тогда, когда мне было особенно плохо. Он не стал копаться в моей личной жизни, и я решил, что это лучший вариант. Только разговоры о работе, полезные таблеточки для работы мозга и всё. Я не заметил, как они изменили меня. Знаешь, почему психиатров часто рисуют злодеями?

— Потому что они контролируют тебя, — ответил Олег. — И ты сдаёшься им сам.

— Я бы не сказал точнее, — кивнул Серёжа. — Я абсолютно по-дурацки повёлся. Начал глотать его «безобидные ноотропы» по поводу и без. Знаешь, когда ты вернулся… Несмотря на все наши ссоры, я был счастлив. Допил остатки и бросил.

— Да уж, я помню твой синдром отмены, — проворчал Олег, вспоминая, как выхаживал Серёжу. Торчки в военном госпитале выглядели лучше, чем он. И уж точно не кидались оскорблениями и обвинениями, каждое из которых било прямо в цель.

— Ужасно. Если бы не ты, я бы умер, — признался Серёжа. — Я бы хотел сказать, что это таблетки заставляли меня вести себя как сволочь, но ты не заслуживаешь лжи.

Сергей уставился Олегу прямо в глаза.

— Я помнил, как плохо было без тебя. И не хотел, чтобы ты ушел. Я делал… я говорил… ужасное. И полностью осознавал, что творю.

Сергей уткнулся в чашку и сделал ещё несколько глотков. Лицо Олега окаменело.

— Это тогда появился алгоритм? — спросил Олег.

— О… — вздохнул Сергей. — Вот мы и подобрались к самой интересной части моей истории.

Chapter Text

Сергею казалось, что у них с Олегом всё будет хорошо. Спустя год своих заработков Олег вернулся в Петербург, где мог лично убедиться, как хорошо Сергей распорядился его инвестициями. Они начинали с малого, и всё окупилось! Потрясающие апартаменты, регулярные рауты, огромные траты на то, что раньше не могли себе позволить. Сергей сделал всё, чтобы Олег был счастлив.

Он закрыл даже глаза на… он никогда не припоминал. Он позволил Олегу хранить свои тайны и не расспрашивал об армии, и о том следе на его шее. Этого не было, не было!

Он старался! Он прикладывал усилия! Разве не этого они хотели, когда делили одну жвачку на двоих? Они мечтали о такой жизни, когда мёрзли в холодных комнатах, слишком рано выучив из пересудов старших нерадостные слова вроде «бюджет распилили» или «освоили тендер». Сейчас в их власти было пресечь несправедливость, помочь детям в «Радуге» обрести счастливое детство, получить возможности, которых не было у них самих. Они с Олегом стояли на вершине мира! Рука об руку, плечом к плечу!

И всё это Олег бросил. Его бросил.

Да, Сергей изменился. Да, он сделался циничнее, язвительнее, злее, но это справедливая цена за всё хорошее, что они обрели. «Золотая клетка», говорил он. Какой бред!

На стул перед Рубинштейном он опустился как вернувшийся домой после побега ребенок, ожидающий, что его будут бить. На руках бинты от недавней встречи со стеной и от собственных ногтей.

— Мой друг уехал, — глухим надтреснутым голосом сказал он.

— Вы саботировали лечение, Сергей, — строго заметил Вениамин Самуилович, не отрываясь от бумаг перед ним. — В вашем состоянии это крайне нежелательно и может привести к печальным последствиям. Как, например, сейчас.

Сергей выглядел ужасно: под его глазами залегли тени, бледный, осунувшийся, будто он бросил таблетки не в первый месяц после приезда Олега, а лишь недавно. Или, наоборот, как будто подсел на что-то.

Сергей проглотил упрек молча и спрятал взгляд потускневших глаз. Рубинштейн прочистил горло и сменил тон на доверительный.

— Я осмотрю ваши руки. Вы можете мне доверять. Вы навредили себе намеренно или случайно?

— Ненавижу! — Все хрупкие предметы вокруг превращаются в груду осколков. — Убирайся! Вали! Вали к своим уродам! Чтоб ты сдох в своей Сирии!

— Я не знаю? — полувопросительно отозвался Сергей, поднимая руку на уровень глаз. — Я увлекся. А потом заметил, что все-о-о в крови. Пришлось клининг нанимать. Какая досада…

— Вы не помните отчётливо, верно? — Рубинштейн чуть подался вперёд. — Как будто на это время кто-то другой занял ваше место?

Он притянул к себе ладонь Сергея и, обработав собственные руки антисептиком, начал разматывать бинты.

— Наверное? — всё так же полувопросительно отозвался Сергей, думая, что это метафора. Ему не нравились прикосновения к своим рукам. Это было неприятно, даже больно. Рубинштейн будто бы поспешил убедить его в этом и сжал израненную ладонь.

Сергей вздрогнул.

— Мне больно. — Он все еще был заторможенным, и даже не отдернул руку.
— Прошу прощения, — спокойно проговорил врач, не отпуская его ладонь, но ослабляя хватку. — Давайте продолжим разговор. Когда вы перестали принимать таблетки, как изменилось ваше состояние?

Разумовский чуть расслабился, но все еще был насторожен. Теперь всë вызывало в нем недоверие и злость.

— Я думал, мы поговорим о том, что творится сейчас, — сказал он. Несколько секунд он поглядывал подозрительно, но потом решился ответить:

— К лучшему. Я не думаю, что они мне подходили. Я бросил их вскоре после возвращения моего друга. Они мешали…

Он замолчал на середине фразы.

— Мешали чему конкретно? — безжалостно уточнил Рубинштейн. Свежая марля начала опутывать руки Сергея, точно связывая их.

— Половой жизни.

— Простите, я вас не расслышал.

— Прекрасно вы меня расслышали! — прорычал Сергей. — Половой! Жизни!

— Сергей… — Рубинштейн укоризненно поджал губы и выпустил заново перевязанные руки.

Разумовский сбавил тон. Рубинштейн отчётливо улавливал смену настроения своего пациента и умело вел расспросы. То, что Сергей все сильнее мрачнеет к концу сеанса, его волновало мало. Короткая сессия гипноза не принесла значимых результатов, но врач был опытен и терпелив. Он не настоял на новых лекарствах. Чем сильнее сейчас Сергей расшатает свою психику, тем интереснее будет его изучать.

***

— Рубинштейн вбил себе в голову, что может переключать личности внутри меня, — поделился Серёжа и всё-таки захрустел развёрнутой конфетой. А вот Олегу кусок в горло не лез.

— А на самом деле?

— Личности не менялись. Это был я, всё тот же я. Но иногда у меня появлялось… состояние. Более решительное, более… сконцентрированное. В этом состоянии я могу подтолкнуть себя к решениям, требующим определённой силы воли, — ответил Сергей и потянулся за следующей конфетой, но, передумав, положил её обратно. — У меня постепенно появилось чувство, что я не просто восстановил свои ресурсы, но и полностью контролирую себя. Пьянящее чувство…

О да, Олег это понимал. Когда он вырвался из Питера, контроль над собственной жизнью кружил голову. Свобода пьянила сильнее любого алкоголя. Конец глупым ссорам без повода. Конец истерикам.

— Я не думал об этом как о голосе в голове или, упаси боги, второй личности. Я думал, что это… интуиция, наитие… — Сергей неопределённо дёрнул плечами. — Я думал, что оправился после твоего… последнего отъезда.

Олег мучительно прикрыл глаза. Когда Олег только-только вернулся из того самого годового контракта, его ждал не просто успешный стартап, а целая IT-империя, на троне которой его дожидался Сергей. Его Серёжа… Жизнь Олега превратилась в сказку: его окружали вниманием, водили по дорогим ресторанам, осыпали подарками и исполняли всё, о чём он только просил. Казалось бы, всё, вот он, благостный итог. Вот только у всего была своя цена…

Сначала Олег обнаружил, что Серёжа больше не заводится от его прикосновений. Не проявляет инициативу. Приходит в постель поздно ночью и валяется до полудня, сбрасывая руки и заворачиваясь в одеяло с сонным «Олег, потом».

Ничего страшного, — сказал он себе, он не за это любит Серёжу. Вообще что это за позиция — любить за что-то? Отсутствие секса было терпимо. Конечно, Олег пробовал поговорить. Серёжа отшучивался, говорил о ночной работе. А однажды Олег просто хотел обнять его за просмотром фильма, за что получил взрывную истерику на тему неприкосновенности личных границ и «тебе от меня только секс и нужен». Олег был ошарашен и донельзя смущён. Такого раньше не было, и нужные слова нашлись не сразу там же, а спустя какое-то время. Серёжа уже успел наговорить ему кучу гадостей и вернуться на следующий день с тихим «я вчера перегнул палку, не знаю, что на меня нашло». После примирительного вкусного завтрака и совместного выходного их обоих отпустило, но больше Олег не делал попыток приблизиться к Серёже, мучительно гадая, что же с ним происходит.

Ответ вскоре нашёлся: таблетки, которые прописал психиатр Сергея. «Безобидные ноотропы». Угу, хорошенькие же ноотропы, от которых либидо падает в ноль и перепады настроения ужасные. В один из дней, когда Серёжу опять занесло в откровенные грубости, а подколки уже перестали быть дружескими, Олег прямо сказал, что сейчас с ним говорит не Серёжа, а его таблетки. Серёжа дернулся, как от удара, прошипел «Не смей так говорить никогда в жизни!», но Олег не отступился. Преодолел сопротивление, прижал его к себе и прошептал на ухо: «Поговори со своим врачом, попробуйте подобрать что-нибудь другое. Эта гадость тебя убивает, я не могу на это смотреть. Пожалуйста, Серёж, я скучаю по тебе».

Олег боялся, что Серёжа его даже слушать не станет. А он послушал. Правда, поступил по-своему: не стал менять курс, а просто спустил таблетки в унитаз.

Еще несколько недель Серёжу колошматило синдромом отмены. Олег не подпускал никого, сам отвечал на звонки сотрудников, терпел назойливого Павлова. Давил воспоминания о тех зависимых в Идлибе, кто переломаться так и не смог. Говорил себе, что это другое, и почти не спал. Лучше стало не сразу. А когда — он уже и сам не понимал. Он был уверен, что после того, как Серёжа выкарабкается, станет проще.

Стало ненамного проще. Конечно, Серёжа начал приходить в себя. Это уже была не тень человека, а вполне себе человек. Он становился более эмоциональным. Впервые за долгое время пришел в спальню к восьми вечера, в умопомрачительном шелковом белье, которое Олег, как полагалось, разорвал зубами. В ту ночь секс был каким-то демонстративным, словно Сережа рисовался на камеру, но постепенно их отношения снова становились более… искренними? Олег чувствовал это.

Только ссоры почему-то никуда не делись. Короткий период затишья прошёл, и они снова сцеплялись по мелочам, игнорировали друг друга, все чаще проводили время порознь. Иногда накатывала горькая, опустошающая нежность, и Серёжа зацеловывал Олега до исступления, вцеплялся в него с ласками, заставляя плавиться от любви. Иногда Олегу удавалось убедить себя, что это лучшая жизнь из всех возможных, и они проводили время как семья, устраивали пикники в парке, ходили в кино, обсуждали будущее.

Но чаще всего дни наполнялись рутиной и раздражением. Олег задыхался.

Однажды Шурка позвонил ему, ненадолго приехав в город, и Олег, встретившись с ним, на несколько часов провалился в ощущение той, другой, как будто более настоящей жизни. Шурка взахлёб рассказывал о работе и новых заданиях. Он всегда умел увлекательно рассказывать, и Олег слушал жадно, не в силах оторваться. В тот вечер он впервые за год напился до беспамятства, и не помнил, как оказался дома.

Серёжа встретил его… нет, не мрачный, как туча, а вообще никак. Сидел за компьютером, даже не встал.

— Оле-ег, ты дома-а? — нарочито громко окрикнул он. — Я на столе оставил тебе пузырек, если ты перебрал. В душ не лезь, а то навернешься, а мне тебя лечить некогда, у меня дедлайн по апдейту.

Олег дополз до кровати и отключился, а утром, страдая от жестокого похмелья, впервые подумал: а вот эта вся якобы устроенная жизнь — она мне нахрена? Что у них осталось? Вместо нежности — злая игра на оголённых нервах. Вместо любви — вынужденное обитание на одной территории.

— С добрым утром, алкоголик. — Серёжа прошел мимо, что-то намурлыкивая себе под нос. — Таз справа, вода и таблетки на тумбе. Это не моё дело, но что это ты решил вдруг уйти в запой?

Олег мужественно сдержал тошноту и выпил таблетки. На вопросы отвечать не хотелось, в голове клубилось что-то ядовитое.

— Волков, ау. Что опять не так?

Нет, Олег всё-таки не железный.

— Конечно, не твоё дело, — огрызнулся он. — Я вообще весь с недавних пор одно сплошное не твоё дело.

— У-у-у, всё ясно. Вернёмся к этому разговору, когда тебя отпустит, — ответил Серёжа укоризненно и сел за стол, уткнувшись в ноутбук. — Ты же тоже не хочешь со мной ругаться, в тебе говорит похмелье.

Вот это «в тебе говорит», за которое Серёжа на него когда-то ругался, показалось особенно обидным, но сил отвечать на него не было.

— Ну, нет так нет, — Олег отвернулся к стене. Голова кружилась, ему казалось, он распадается на куски. Серёжа, такой отстранённый, такой равнодушный и далёкий, что-то бормотал на заднем плане.

Ну да, конечно. Если бы Серёжа пришел в таком состоянии, Олег танцевал бы вокруг него весь вечер с влажными полотенцами и алкозельцером, но это же другое.

Полдня Олег провалялся в постели с дикой головной болью. Не помогало ничего, организм просто отказывался функционировать. И самое хреновое, Серёжа начисто игнорировал его страдания, так что Олег злился и страдал одновременно.

— Блять, как насчёт совсем капельки ебаного сочувствия? — замученно поинтересовался он, выползая из туалета, где ему в очередной раз пришлось опустошить желудок.

— Олег, что за вульгарщина? — укоризненно поджал губы Серёжа. — Я тебе выдал лекарство и не донимаю, что тебе ещё надо?

«Ага, лишь бы ты, Олег, отъебался со своими страданиями».

— Весомый вклад, — саркастически ответил он.

Терпение Сергея лопнуло. Он посмотрел на Олега, как на грязь на безупречном белом полу.

— Ты бы видел себя сейчас со стороны, — брезгливо бросил он. — Ты хочешь, чтобы я бросил работу и кинулся тебя, бедного, утешать? Это похмелье, не смертельно. Ничего, денёк не переломишься.

Волков аж задохнулся. Ладно бы такое слышать от заядлого трезвенника, но Сергей в последнее время выпивал с завидным постоянством.

— Ты охуел? — спросил Олег весомо. — Я хоть раз тебе такое сказал, когда ты валялся бухой?

Сергей посмотрел на него презрительно.

— Начнём с того, что я не «валяюсь бухой», — он изобразил пальцами кавычки, — как ты изволишь выражаться. Это раз. Во-вторых, это низко с твоей стороны: попрекать этим после того, как ссадил с таблеток, которые мне помогали. Только потому, что тебе хотелось трахаться.

Последнее слово он выплюнул с отвращением.

Олег прикусил губу, чтобы не заорать. У него бы, наверное, и не получилось, с таким звоном в голове.

А Серёжа продолжал, распаляясь всё сильнее:

— Ты в последнее время как будто ищешь повод меня в чем-нибудь обвинить! Небось и к дружку своему ходил рассказать, какой я гад! Мне и так ОЧЕНЬ сложно, ты даже понятия не имеешь, сколько мне приходится держать в себе, чтобы ты опять не бросил меня одного!

— Что, прости? — Олег повысил голос, и в виске стрельнуло. — О чем ты, чёрт возьми, говоришь? И с чего ты взял, что я тебя брошу? Что за навязчивые мысли? Я каждую ёбаную секунду при тебе, один-единственный раз за год вышел из дома один, чтобы встретиться со старым другом, и ты меня в этом упрекаешь?

— А кто виноват, что ты вышел раз в год?! Я тебя держал?! Да ходи хоть каждый день куда хочешь! — выкрикнул Серёжа. — Я замечал, как ты смотришь. Да-да, знаю, что ты за моей спиной думаешь про меня. Я видел, как ты смотришь на меня, если я выпью, не ври. Но, видишь ли, это не я засосы из армии привожу!

Олег оторопел, и потому не смог сдержаться. Голова разрывалась от боли, когда он заорал в ответ:

— Знаешь, что, меня достало! Ты живёшь в каком-то выдуманном мире, в котором я постоянно думаю о тебе плохо и только сплю и вижу, как тебя бросить! Что я, блять, делаю не так?! Я рядом, как ты просил! Я делаю недостаточно?! Хватит меня попрекать! Я никогда не припоминал тебе ошибки! Нравится видеть, как я мучаюсь тем, что не могу исправить?! Что, Серёж, упиваешься властью?!

— Ты дал мне достаточно поводов, — прошипел Разумовский и приблизился вплотную. — А не с тем ли самым любвеобильным сослуживцем ли ты вчера бухал?

Он схватил Олега за воротник бадлона и дёрнул, открывая шею. Без единого следа, разумеется. Тот позорный синяк уже много месяцев как сошёл с шеи Олега. Это ничего не значило. Больше ничего.

— Значит, годы со мной ничего не стоили для тебя? — холодно спросил Олег, оттолкнув его от себя. — Кто возился с тобой, пока ты корчился на кровати? Кто выносил твои истерики? Кто…

Он не нашёл в себе сил попрекнуть его контрактами. Зато Сергей прекрасно понял, что он хочет сказать.

— А что ты замолчал? — оскалился Разумовский и с силой толкнул его в грудь. — «Кто ради тебя свалил в Сирию, оставив лишь записку?» — Он толкнул Олега снова. — «Кто тебя в очередной раз бросил, когда ты во мне так нуждался?», — ещё один толчок. — «Кто за тебя сосал арабские члены?» Ну?! Ты это хотел сказать?!

У Олега звенело в ушах. Любой другой человек за меньшее оказался бы скручен на полу, если не хуже. Но это Серёжа, он не может…

— Я построил для нас нашу мечту! — прорычал Разумовский. — Я пахал денно и нощно ради НАС! А ты! Всё! Разрушил!

Он ударил точно так, как когда-то давно сам Олег его учил: снизу вверх в лицо, спрятав большой палец в кулак.

Олег с глухим криком закрылся ладонью, но слишком поздно. Кровь хлынула на пальцы из разбитого носа.

Серёжа отскочил к двери, тяжело дыша. Метнул на него нечитаемый взгляд, зеркально закрыл лицо ладонью и вылетел из квартиры.

Он не помнил, как оказался в офисе, не помнил, как смывал крошечные капельки крови с футболки. Казалось, они были повсюду и двигались, как насекомые, переползая с ворота на рукав и обратно. Не помнил, как сполз по стене в кабинете с бутылкой фруктовой водки в руках — и как он ее заполучил, не помнил тоже.

А когда он вернулся домой серым рассветным утром — Олега уже не было.

Он пытался звонить. Пытался писать. Номер был недоступен. Всё, что Серёжа смог сделать — отследил когда-то совместный счет. Плюс двести тысяч для Олега В. Значит, новый контракт?

В квартире остались его вещи — много вещей. Всё, что Серёжа дарил ему, все дорогие часы и брендовые пиджаки. Мелочный, принципиальный… Вскоре всё, что могло быть разбито и разорвано, оказалось уничтожено. На память о том дне остались только израненные руки. А дальше — обрывки воспоминаний о последующих нескольких днях в алкогольном делирии и бесконечно долгий стук Павлова в дверь… Визит к Рубинштейну и согласие на возобновление приёма таблеток.

***

Олег встал из-за стола и отошёл к окну. Это воспоминание приносило столько боли, и теперь, когда он знал, чем это всё для них обоих кончилось, было во сто крат больнее. Олег уже жалел о том, что всё-таки решился на этот разговор, но отступать было поздно.

Серёжа проводил его печальным взглядом и уткнулся взглядом в кружку.

— Меня чудом не закрыли в психушке уже тогда. Я думал, точно закроют. Уж не знаю, закрывают ли сейчас с Delirium tremens, но я боялся этого. Как ни странно, мне просто вручили таблетки и отпустили. А я подсел на них снова…

***
Всё смешалось: наползающие друг на друга дедлайны, отвращение к любым выходам в свет — а они были необходимы. Инвесторы не хотели видеть Сергея гением-затворником, им нужно было лицо социально ответственного бизнеса. Он давно уже не делал ничего просто так. Ностальгические поездки на залив, хакатоны с единомышленниками, переводы на благотворительность и переустройство «Радуги» (как он обещал себе в юности) — всё это у него отняли. Всё это больше ему не принадлежало — каждый шаг стал достоянием общественности и строчкой в расписании пиарщиков.

И каждый выход в свет казался пыткой. От любого разговора могло зависеть финансирование проектов, а сами разговоры сделались вдруг совсем бессмысленными. Светская болтовня, фальшивые улыбки, слишком крепкие рукопожатия, настойчивость Павлова, новые таблетки, сеансы терапии, на которых снова разговоры, разговоры, разговоры. Даже наедине с собой он больше не был один. Внутри росла паранойя, нашептывала осязаемый, правдоподобный бред, и Серёжа то бросался искать контакты Олеговых сослуживцев, то начинал просматривать инвестиционные соглашения, то звонил пиарщикам и закатывал скандал.

Состояние нервного возбуждения и дрожи на кончиках пальцев сменялось нудной меланхолией, и ее эпизоды становились все протяженнее. Разумовский вполне справлялся со своими прямыми обязанностями: говорил нужные вещи на нужных мероприятиях и более-менее успешно играл роль руководителя. Правда, сотрудники то и дело шептались, что начальство завело себе злого брата-близнеца, который их исключительно кошмарит. Неудивительно, что на пике очередной волны этих слухов Павлов снова срывал Разумовскому трубку:

— Сергей, вы получили моё письмо? — настойчиво спросил он, постукивая каблуком об пол и держа на весу планшет с недовольным начальством в кадре. На экране Разумовский закатил глаза. — Может быть, впустите меня в кабинет? Я стою у лифта. Это срочно!

— Господи, Николай, как вы любите ломиться ко мне в личное пространство! — драматично воскликнул Сергей. — Марго, лифт.

Кабина спустилась к Павлову и с шелестом раскрыла свою стеклянную пасть, призывая смельчака ступить в логово не то дракона, не то капризной принцессы. Сергей Викторович, как обычно, совмещал.

Сергей все еще считал переезд в башню худшим своим решением. Это мог быть их дом, их с Олегом, и он не мог перестать думать об этом. Но и жить в квартире одному, где всё напоминало об Олеге, и по первому зову мчаться в офис было невыносимо.

В итоге он почти не заходил в жилую зону, которую когда-то проектировал для двоих. Спал на диване в приемной-гостиной-кабинете. И старательно игнорировал дверь еще одного, приватного лифта, который спускался всего на один этаж ниже. Личное пространство для Олега на случай, если они поссорятся. Лучше этажом ниже, чем в двух метрах под землёй после очередного контракта?

Так что просторный кабинет на самом верху Башни оставался последним местом, где он мог остаться наедине со своими мыслями. И поэтому он ненавидел принимать кого-то здесь. Так сильно, что готов был сбежать от разговора.

Но бежать он мог только внутрь себя. И там ему в последнее время тоже не особо нравилось.

Когда двери лифта открылись, Сергей уткнулся в ноутбук, открыв какое-то письмо. Каблуки простучали по полу мимо него, Павлов встал возле стола, переминаясь с пятки на носок.

— Вы хотели поговорить лично? — спросил Сергей ровно, избегая встречаться с ним взглядом.

— Да. Сергей, меня беспокоит инициатива с отделом модерации, — Павлов начал с самого главного. Сергей прикусил щёку изнутри.

«Узнал о тестах и хочешь настучать на меня совету директоров? Мило. Осталось узнать, кто ему донес».

— А что именно вас, собственно, беспокоит? — поинтересовался Разумовский и вперился взглядом в ассистента.

— Вы распорядились сформировать несколько групп для тестирования некоего алгоритма. Насколько я знаю, любые важные апдейты должны быть согласованы с руководством.

«В яблочко. Не удивлюсь, если ты лично опросил всех причастных. Интересно, разболтали сами или ты чем-то надавил?»

Разумовский подпёр голову рукой и с напускным равнодушием спросил:

— Николай, когда будет «апдейт», я вам лично сообщу. А пока это апробация, будьте добры, не провоцируйте людей на нарушение договора о неразглашении. Они всё-таки бумаги подписывали.

Уголки губ собеседника дёрнулись, но он быстро взял себя в руки.

— А, если не секрет, что апробируете?

«Систему «спаси себя сам» для главного героя».

— Николай. Я занят. Правда, — тяжело вздохнул Разумовский. — Мы тестируем модерацию контента из-за новых поправок о приватности. Технические подробности вас вряд ли заинтересуют. Лучше скажите мне, что с мероприятиями на выходные.

Какое-то время Павлов сверлил его взглядом, но в итоге лишь вздохнул

— Мои сообщения опять редиректятся в спам? — почти не язвительно спросил он. — Приглашение в «Радугу» на субботу. В одиннадцать приехать, пофотографироваться на фоне оранжереи. В час — встреча с воспитателями и журналистами.

— Фейсфлашинг на открытии собачьей будки и концерт фальшивой ностальгии, — закатил глаза Сергей. — Отлично, превосходно, вы свободны.

— Мне прислать стилистов?

Сергей бросил на него выразительный взгляд, и Павлов понятливо ретировался.

«Он укрепился в подозрениях? Вряд ли. Даже если так, у него сейчас полным-полно работы по организации мне красивого пиджака».

***

Пиджак — говно. При всей нелюбви Сергея к сниженной лексике, именно это слово идеально описывало давящий в плечах и жаркий кошмар. К тому же, его заставили застегнуть рубашку на больше пуговиц, чем Сергей мог вынести.

Как только выдалась такая возможность, он немедленно удрал из-под присмотра журналистов и свиты ассистентов и затерялся в недрах приюта.

Сегодня суббота, а значит, большинство детей либо на занятиях и факультативах, если это старшие, либо на прогулках и экскурсиях, если малыши. Сергей шел по коридору, касаясь кончиками пальцев холодной мятно-зелёной стены, задевая острые пластиковые уголки стендов. Расписание, список кружков, объявления о потерянных и найденных вещах. И любимое новшество Сергея: список преференций, которые ты можешь получить за достижения в учёбе или искусстве. Против его воли, сюда добавили и спортивные победы. И, напротив, в список бонусов Сергей хотел включить поздний отбой и неограниченный доступ к компьютерам, но тут уже упёрлась директриса, причитающая, что её забьют СанПиНами быстрее, чем она даже заикнётся о подобном.

— Пятерки — они вообще непонятно, зачем нужны, — Олег пнул камешек, и тот с плеском исчез под водой. Они снова сбежали с уроков и бродили вдоль залива, ежась от ветра, — Вот бы можно было хорошие оценки поменять хоть на час «Сеги»…
— И где взять столько телевизоров, если все захотят стать отличниками? — Серёжа уже тогда мыслил практично.
— Тогда на фишки с покемонами.
— Как-то мелко…
— А год на пятерки — на «Геймбой».
— Я куплю тебе «Геймбой», обещаю. Как только разбогатею. Настоящий, из Японии, а не этот кусок пластика с Апрашки. И… и все-все фишки!
— А если я к тому времени разлюблю покемонов? Хотя… это вряд ли, конечно.
— Тогда куплю тебе волка. Живого. Или собаку. Ты не разлюбишь собак, Олег?..

Серёжа остановился. Его взгляд зацепился за старое фото, ещё из лагеря. Для постороннего — просто смеющиеся дети у костра. Вот Улька, вот Руслан… А вот они с Олегом. Серёжа в то лето вытянулся и перерос Олежку. Ходил гордый, снисходительно похлопывал его по плечу и ерошил волосы. Мол, вырастешь ещё. На это Олег ехидно ответил, что девчонки всегда растут быстрее. За это был вывалян в песке, но быстро прощён. По-настоящему с Олегом они не дрались. Дурачились, учились нападать и ставить блоки, но не… так.

Что-то болезненно сжалось внутри. Он думал, что научился жить без Олега, но разве это жизнь? Точно вырезали кусок тела и сказали: «Живи». Серёжа протянул руку и прикоснулся к фотографии за стеклом.

Холодно.

«Мы ведь хотим вернуть Олега. Решайся. Подумай, скольким может помочь алгоритм».

«А скольким навредить? Мы буквально вручаем видео из зоны боевых действий кучке людей и просим шпионить за Олегом, подвергая его огромной опасности! Это игры в бога».

«С каких пор тебе не нравятся игры в бога?»

«С тех пор, как в них задействован Олег. А если кто-то из этих людей захочет извлечь выгоду?»

«Держи Павлова подальше. Щёлков, Сотников, Борисова, Давыдов, Мицкевич, Петрова. Каждый из этих людей предан тебе, а у тебя на них компромата больше, чем на…»

«Меня беспокоит Сотников».

«О-о-о-о, мне нравится, как мы перешли от панического отказа к конструктивному диалогу».

Сергей тяжело вздохнул и достал из кармана баночку с таблетками. С этими внутренними монологами, которые уже начали обрастать какой-то нездоровой шизой, он навострился глотать их, не запивая. Где-то в конце коридора послышались шаги.

— Сергей! Сергей, это просто смешно! — возмущался Павлов, чей голос эхом разносился по коридорам. — Я не могу бегать за вами по всему детдому! Где вы?! Надо переснять в двух ракурсах!

«Бежим».

Павлов, сумевший его нагнать здесь, где Серёжа вырос — это какая-то шутка, причём не очень смешная. Нет, он неплохой ассистент, он пытается наладить рабочий процесс, но в последнее время с Сергеем творилось то, что Рубинштейн называл обострением. Внутренний собеседник начинал обретать свой голос, свои привычки, свои интонации. Не желая взаимодействовать с надоедливым ассистентом, он нырнул в ближайший коридор. Дальше уже привычно, как в детстве: коридор, лестница, окно, вылезти так, чтобы ни одного пятнышка не осталось, иначе голову снимут. Забавно, он один из самых влиятельных людей города, но над ним всё так же стоят те, кто отругает за испорченные вещи.

Дорогие туфли с хрустом примяли осеннюю листву, и Сергей с наслаждением потянулся. И тут же на белоснежном лацкане пиджака расплылось красное пятно. Меткий удар отозвался короткой болью. Ойкнув, он задрал голову и обнаружил среди ветвей полуоблетевшей рябины тощую девчонку не старше двенадцати. Она с довольным видом оттянула пипетку в самодельном рябиностреле. С выпуска из детдома Сергею почти не приходилось сталкиваться с детьми в отсутствие воспитателей, учителей и других усмирителей мелких спиногрызов, так что поначалу он растерялся. Оттянул испачканный лацкан и продемонстрировал пятно.

— Солнышко, ты знаешь, сколько это стоит?

— А мне пофигу, — отозвалась нахалка, и следующая ягода просвистела над ухом Серёжи. Признаться, он слегка ошарашен тем, что какая-то малолетняя пигалица так бесцеремонно обстреливает его рябиной. И это после того, сколько денег он вложил в то, чтобы такие засранки вкусно ели и мягко спали!

— Эй, ты упадёшь отту… Да за что?! — возмущённо взвыл он. Девица только громче расхохоталась, и Сергей почувствовал себя максимально по-дурацки. Он абсолютно не понимал, как себя вести.

«Ну заплачь ещё», — поддразнил внутренний голос. Тут ветка над головой треснула, и девчонка с визгом полетела вниз. При всём желании Сергей не успел бы поймать её.

К чести девчонки, она не заплакала. Застонала, зажмурилась, ощупывая руки и пытаясь встать, но не заплакала. А потом посмотрела на Сергея. Злобно, пронзительно, мол, давай, смейся, это ты накаркал.

С тяжелым, пусть и не лишенным абсолютно низменного и недостойного злорадства, вздохом Сергей опустился перед ней на корточки.

«Скажи ей что-нибудь, доведи до слёз, пусть сморщит свой нос, пусть пожалеет о том, что вообще решила залезть на это дерево. Давай, сделай это. Тебе же хочется».

Сергей вздохнул и протянул руку. Зубоскалить над поверженным противником — это низко. Особенно, если противнику двенадцать. Или около того.

— Встать сможешь?

Игнорируя его руку, она попыталась встать, но с криком упала обратно и схватилась за ногу повыше голени.

Олег так кричал, когда упал с дуба.

— Тцк. Сколько же от тебя проблем, тупой ребёнок… — цокнул языком Сергей и поднял девчонку на руки. — Давай в медпункт, тебе там навтыкают в ногу спиц. Ох, да пошутил я, пошутил, ты шуток не понимаешь? Точно тупой ребёнок. Как тебя зовут?

Стараясь не поскользнуться на мокрой листве, он зашагал в корпус. Им с Олегом в своё время пришлось выучить кратчайшие пути в медпункт. Иначе и не бывает, когда у вас обоих шило в заднице.

— Динара, — едва слышно пробубнила девочка.

— А я Сергей.

— В детстве сэром геем дразнили? — ехидно спросила она.

— Я тебя сейчас уроню нечаянно. В самую грязную и вонючую лужу, — пригрозил Сергей. Динара взвизгнула, когда Сергей сделал вид, что бросает её в лужу. Грязные и мокрые руки обхватили его за шею, и Сергея передёрнуло. Пока-пока, ненавистный пиджак.

— У меня — нормальное имя, — продолжала рассуждать девочка. — Дразнилку придумать сложно. И вообще, меня так папа назвал… Он уехал воевать. Скоро вернётся и заберёт меня. Тётя обещала, значит, так и будет.

— Да? А взять тебя к себе тётя не додумалась? — спросил Сергей и прикусил язык. Динара вся сжалась.

— У неё… У неё вахта, — тихо пробурчала она. — Она не может.

«Конечно, она не может», — одёрнул себя Сергей. Достаточно вспомнить, как он сам здесь оказался. Поначалу он ждал, бегал, спрашивал воспитательниц. Надежда теплилась в нём, но со временем её огонёк уменьшался, уменьшался, пока однажды Серёжа не понял: никто не придёт за ним.

— Извини, — едва слышно сказал он.

— А?

— Бэ, — раздражённо передразнил Разумовский. — Не переспрашивай, если слышала.

В коридоре их шаги отдавались гулким эхом.

— Медпункт в конце коридора, — сказала Динара.

— Я в курсе, спасибо, я здесь вырос.

— Так вы тот самый… — ахнула она.

Сергей мстительно ухмыльнулся, но дальше подначивать не стал. Повернулся к двери боком, чтобы нажать на ручку, и толкнул дверь ногой.

— Принимайте ценный груз, Ирина Борисовна.

— Надо же! — заулыбалась усталого вида медсестра, отрываясь от записей. — Серёжа Разумовский давно выпустился, а всё ещё таскает народ в медпункт. Как Олежка поживает?

Лицо Сергея моментально окаменело. Ирина Борисовна поняла всё без слов и переключилась на свою юную пациентку, которая моментально растеряла всю свою дерзость и с жалобным видом уставилась на дверь, думая, как бы удрать на одной ноге.

— Сиди уже, Беда Ивановна…

— А вот и с дразнилкой определились, — сощурился Сергей. Это прозвучало не так ехидно, как ему бы хотелось из-за неуместного напоминания.

— Пф, моя лучше, — бросила Динара и тут же зашипела от боли.

Сергей не стал уходить. Не хотелось нарваться на Павлова. Даже некогда ужасавший его вид медпункта не вызывал ничего, кроме лёгкого чувства грусти. Лучше так, чем скорбь о потере.

— Хороший тут ремонт сделали, — заметил он, будто не сам оплачивал этот самый ремонт.

— Ремонт-то хороший, но дети всё равно не идут, — вздохнула Ирина Борисовна.

— Интересно, почему? — язвительно спросила Динара, стараясь не хныкать слишком сильно. — Где Лера? Лера не больно лечит!

— Лера? — эхом переспросил Сергей.

— Макарова. Бывшая воспитанница. Они с братом сюда попали, — вздохнула Ирина Борисовна, осматривая ногу Динары. — Родители задолжали опасным людям, и они… Сам знаешь, как это бывает. Из больницы к нам в лазарет еле живых. Ей лет шестнадцать было, ребёнок же ещё…

Динара аж притихла, прислушиваясь к рассказу. Ирина Борисовна какое-то время молчала, а потом продолжила.

— Очень сильная девочка. После всего, что с ней сделали, не сломалась. Сначала с братом сидела, утешала по-своему… Она ведь, знаешь, замолчала после всего. А потом осталась, начала помогать. Через блокнот общалась.

— Как это, Лера не могла говорить? — ахнула Динара. — Но я же сама слышала…

— Год спустя только заговорила, — ответила Ирина Борисовна. — И с тех пор всю себя посвятила помощи людям. В медицинский вот поступила, блог ведёт с консультациями, помогает, когда может. Только сейчас она здесь почти не появляется.

— Сессия? — спросил Сергей, удивляясь тому, что вообще не знал о её существовании. Похоже, в последнее время он слишком сосредоточился на младших воспитанниках. Надо исправляться.

— Ох, если бы… Что-то в семье случилось, — ответила Ирина Борисовна. — Динара, звезда моя, придётся ехать в травматологию.

— Ну-у-у… Я хочу дослушать! Что там случилось?! — замотала головой Динара, бледная от боли.

Сергей поднялся со своего места.

— Есть кому сопроводить девочку? — спросил он.
— Насчёт этого не беспокойся, — заверила Ирина Борисовна. — Мы тут дальше сами. Сам, главное, не болей и не травмируйся.

«Я уже. И болен, и травмирован».

— Спасибо.

Прямо на выходе из лазарета его выловил Павлов. Отчитал, конечно, но Сергею особо не было до этого дела. Весь концерт он думал о девочке Лере, которой теперь уже, наверное, двадцать? Двадцать один? Надо узнать о ней побольше. Сев в машину, он забил ее имя во «Vmeste Video».

***
На самых ранних роликах ей было, наверное, семнадцать. Короткие волосы, печальные глаза — она была так непохожа на юных блогеров с крикливой подачей и смешными гримасами. «Как пройти медицинское освидетельствование», «Как правильно зафиксировать травмы», «Инициатива «Тебя услышат» для девочек-подростков»… Лера спокойно и обстоятельно объясняла юридические процедуры, общалась с представителями фонда и даже брала интервью у их подопечных. Подписчиков у нее было немного. Конечно, кому интересно узнать, что мир для подростков не такой уж приятный, как взрослым нравится верить.

Но это была классная инициатива. И как социальные рекламщики Vmeste упустили такое чудо? Сергей помнил, как им с Олегом не доставало каких-то простых инструкций, когда они только выпустились. Как многое они упустили…

Сергей встряхнулся. Еще один вечер в Башне. В одиночестве за просмотром видео. Но сегодня, кажется, чуть более осмысленный. Вместо того, чтобы закрыть видео, он случайно обновил страницу, и увидел новый ролик.

«Как спасти человека из армии?»

На видео у нее были заплаканные глаза. В поле справа всплыла фотография юноши, очень похожего на него.

— Моему брату Кириллу девятнадцать, — Лера смотрела поверх камеры, смаргивая слезы, — месяц назад он вылетел из у… училища. И попал под осенний призыв. Он мог бы пройти альтернативную гражданскую службу, но он не успел подать документы. Чтобы избежать п… призыва, вам нужно…

Она еще что-то говорила, перечисляла названия фондов, но Сергей уже не слушал. Его трясло от ужаса.

Ему тоже было не к кому обратиться, когда Олег ушел в армию.

Видео успело набрать несколько просмотров и пропало. Похоже, Лера и не надеялась найти помощь среди подписчиков.

Сергей, задумавшись, нервно кусал кончик ручки. Если написать ей напрямую, она, наверное, испугается или вообще не поверит. Он бы не поверил на ее месте. Предложить собеседование?.. Написать от имени администрации, что она выиграла приз и его нужно забрать в офисе. Или?..

Решившись, он зашел в ее профиль и набрал сообщение.

«Привет, Валерия, мы незнакомы, меня зовут Сергей. Я узнал о вас в медпункте приюта «Радуга». И успел посмотреть видео. Я хочу помочь. Мы можем встретиться?»

***
— Вот так просто? Вы вытаскиваете Кира, и ничего не просите взамен. Извините, но позвольте вам не поверить.

Она назначила встречу в людном месте — в новом кафе на Итальянской. В жизни — еще более юная, чем на видео. С запавшими от усталости глазами и бледной кожей.

— Валерия, вы учитесь в медицинском.
— Да.
— И успеваете записывать видео. И еще содержите брата.
— Он подрабатывает. Подрабатывал… — Плечи девушки опустились. За встречу она едва притронулась к пирожному, которое Сергей заказал для нее, и пила черный кофе. Сергей начал неиронично переживать за ее здоровье.
— Хорошо. Тогда пообещайте мне две вещи.
— Уже лучше, — она кивнула и пронзила его взглядом, — мужчина всегда найдет, что забрать у женщины. Так какая вторая вещь?
— Боже, Валерия! — Сергей хотел бы обратить всё в шутку, но понимал, что шутку она не воспримет. Не с ее прошлым. — Пообещайте, что монетизируете блог. Я подберу вам менеджера, обсудите контент-план. Я считаю, у вас хорошие видео. Начнете расплачиваться с ним, когда ролики начнут приносить прибыль. Вы не первая, кому я предлагаю такие условия. Чем больше успешных блогеров во Vmeste, тем больше доход от рекламы.
— Предположим, — осторожно произнесла она, — вы бизнесмен, вам виднее, во что вкладываться.

Приятно, что она себя ценит. Умная девочка, далеко пойдет.
— Так что второе? — Она все-таки разломила вилкой пирожное.
— Вы станете хорошим врачом. Вам будет тяжело совмещать и вы, наверное, меня не раз проклянете. Но мне кажется, ваши услуги врача могут понадобится мне раньше, чем ваш успех блогера…

Он даже не представлял, насколько окажется прав. Полгода спустя он дрожащими руками перевел на баланс ее телефона две тысячи, зная, что международный звонок обойдется дорого, и набрал номер.

— Валерия? Какая удача, что вы уже получили сестринский сертификат, правда? — Сергею казалось, что ему удается сохранять спокойный тон, пока руки нервно цеплялись за край койки. — Мне нужна ваша помощь.
— Куда мне подъехать? Кир, погоди, не слышно… Так куда?
— В «Башню». Послезавтра. Я попрошу вас… пожить у нас какое-то время. Моему другу нужен будет… круглосуточный уход.
— Сергей, боюсь, я не справлюсь. Я могу порекомендовать квалифицированного спе…
— Мне нужны вы. И конфиденциальность.
— Я приеду.

Chapter Text

— Серый, оставь, — Олег потер ноющие виски. — Иди поспи, я дальше сам. А то не только меня загоняешь. Выше четверки все равно не поставят, ну так повышенная стипендия мне не светила в любом случае. Сдам как сдам.

Серёжа поднялся.
— Где чай ты знаешь, — напомнил он и вяло зевнул. — Разбуди меня завтра, когда все сдашь.

Он очень злился из-за пересдачи готовил Олега часами, даже в туалет не давал ходить. Упахивал по своему образу и подобию, давил на самооценку и прочее. К его чести, он не делал ничего такого, чего не применял к себе самому. Но себя самого он тоже не щадил.

Серёжа еще раз взглянул на замученного им же самим Олега и тяжело вздохнул. Оставив на его макушке долгий поцелуй, он пошел спать. Вторые сутки не спал в конце концов.

Олег отрубился тут же, за столом, словно получив разрешение на это. Четверку ему поставили, кажется, из уважения к его боевым мешкам под глазами. Хотя следовало отдать должное Серёже: на любой вопрос он отвечал заученно и монотонно, словно учебник читал — и абсолютно не вникая а смысл. Но, кажется, ответы с вопросами все же совпали.

А на выходе из аудитории мерзко закружилась голова, и пустой желудок сжало. Кажется, они ещё и толком не ели два дня, а от стипендии осталась фига с хвостиком. Лучше бы он на складе эту неделю поработал. К четверке по экономике пожрать не прилагалось.

Урча пустым желудком, он дополз до общаги и попытался не упасть в дверях.

Там его и нашел Серёжа. Стиснул в объятиях.

— Знаю же, что сдал, я так тобой горжусь, — выдохнул Серёжа, сдавливая его сильнее. — Ха-ха... Не придется в армии жрать баланду. Ох-х, Олег, ты молодец... Ты такой молодец...

Олег, вместо ожидаемой радости, скривился. Похвала звучала как издёвка, обратная сторона упрёков. Такая дрессировка. Вот ты надул лужу, плохой пёс, а вот ты принес тапочки, хороший мальчик.

— А что, собственно, не так с армией? — хмуро спросил он. — Может, мне там самое место. Здесь я явно не тяну.

Серёжа отстранился и посмотрел на него снисходительно.

— Это ты так от голода и усталости говоришь. Пойдем, я нам кое-что прикупил.

Покупкой оказались суши.

— Мы давно попробовать собирались, — сказал он, явно гордясь собой и бесцельной тратой.

Олег тихо вздохнул. Не было сил изображать радость, но он постарался. Серёжа же это для него. Такие крошечные кусочки, наверняка дорогущие. Он мог бы на эти деньги приготовить еды на три дня...

Олег состроил вымученную улыбку.

— Спасибо. Я зверски голодный...
— Это тебе, оставь мне пару штучек, — великодушно заулыбался Серёжа.

Он наблюдал за обедающим Олегом с кровати.

— Помнишь мой веб-сайт, я тебе рассказывал? — спросил он тихо. — У меня появился первый спонсор. Я знаю, это мелочи, но... Совсем скоро, если всё успешно сложится, мы больше не будем голодать. Съедем отсюда, доучимся... Немного поработать придется, но скоро все окупится. Может, мы даже слетаем куда-нибудь. Ты бы куда хотел? Я – в Италию. Во Флоренцию или Венецию...

Олег с подозрением сжевал кусочек суши. Странная штука, клейкая и соленая. Но рыба сверху вроде вкусная. Только мало. Такую бы целиком... Олег мечтательно облизнулся.

— В Лазаревское. Или в Анапу там...

Он и на море-то, в этом самом Лазаревском, был всего дважды. Один раз с родителями, совсем маленьким, и ничего не запомнил. Так что это не считается. А второй раз с бабушкой, в девять лет. Последнее счастливое лето...

— Да это всё ерунда. Вот Венеция…

Он еще что-то говорил, рассказывал про свои – их? – планы. Олег машинально кивал, жуя суши. Наверное, это эгоистично, что он не радуется за Серёжу, не поздравляет его. Спонсор — это важно. Впереди у него столько всего важного. А он, Олег, всегда будет рядом, в его тени, поддерживать его.

Потому что больше ни на что не способен.

— Я спать, Серёж, — сообщил он, дождавшись паузы между репликами. — Устал, лягу сегодня пораньше.

Даже говорит его словами. Ничего своего у него уже давно не осталось.

***

В те месяцы Олег хорошо узнал Серёжину спину. Приходил в общагу (как Серый провернул эту махинацию с совместным проживаниеми при разных вузах — загадка, не иначе кого-то шантажом в петлю загнал) и видел только ее. Серёжа что-то бубнил в ответ на расспросы, ел, что перед ним поставят, и бухался спать рядом, когда Олег видел уже третий сон.

Олег пропадал в качалке, вымещая непонятную, словами не выразимую злость. Снова прогуливал, подрабатывая где только можно, и больше не отнимал Серёжино время на разъяснения пропущенного материала. Несколько раз срывал спину на ночных разгрузках и скрывал это от Серёжи. Шипя от боли, пытался колоть обезбол сам себе в пропахшей потом раздевалке, на третий раз, потирая саднящие синяки от уколов, спалился перед однокурсницей. Абсолютно по-дурацки: не застегнул спортивную сумку, встретил Машку, а она увидела пачку ампул. Предложила колоть, сказала, что бабушку досматривала. Олег так отчаялся, что согласился. По-хорошему, ей стоило схватить его в охапку и потащить к врачу, но она ничем не была обязана Олегу. Ему повезло: молодой организм вытянул.

А вот сам Олег не вытягивал. Грядущей сессии ему точно было не пережить.

К сожалению или счастью, ему и не пришлось. Серый сам всё разрушил, своей нелепой ревностью к Маше, своими агрессией и жаждой контроля.

И неизвестным образом сам же всё собрал воедино. Из армии Олегу, наконец было, куда возвращаться. Только хватило их ненадолго.

***
Устал, устал, устал. Ничего у него не осталось, только эта сжирающая все силы усталость.

Олег работал день и ночь. В ночном клубе, куда устроил бывший сослуживец, требовался охранник. Армейский волчара на спине под короткой майкой внушал опасение хамам, но выносить это каждый день было тем еще испытанием. И вот так на гражданке – всё время?

Очередным утром, когда Серёжа только просыпался, а Олег после смены едва держался на ногах, он решился снова начать этот разговор. С суши, шоколадом и шампанским на столе, покрытым подобием скатерти.

— Серёж, я заработаю нам денег. Я не могу так, я здесь ни на что не годен. Когда я вернусь, мы не будем ни в чем нуждаться.

Серёжа застыл на пороге кухни, глаза у него расширилсь от страха.

— Нет! Нет, нет, Олег, пожалуйста, это не выход, ты вообще новости не смотришь?! Ты хотя бы слышал, что в мире творится?! Я едва пережил твою службу, тебя же куда угодно могли… А теперь уж точно!..

— Серёж, пожалуйста, — Олег взял его за руки, притянул к себе, — не смотри новостей, не нервничай лишний раз. Я буду здесь, под Питером, на базе. Буду приезжать на выходные. Если куда-то и будут посылать, то ненадолго. Мы будем видеться, обещаю. Ты пойми, мне здесь не к чему себя приложить. Я не умный, как ты, а сидеть у тебя на шее я не хочу.

Серёжа не понял, почему воздуха стало так мало. Почему зрение расплывается. Почему легче стало дышаться только когда он уткнулся в Олега. А потом из груди вырвался такой вой, что к ним постучались взволнованные соседи.

Не слыша никого, он сполз на колени, умоляя не делать этого.

— Нет-нет-нет, пожалуйста, я тебя прошу! Не сейчас, не в пекло! Я не могу, не надо, ну зачем ты так?!

Олег понял, что если останется сейчас, он вообще никуда не уйдет. С каждой секундой представлять, что он оторвёт себя от Серёжи, становилось все невыносимее.

Олег опустился на пол рядом с ним.

— Я люблю тебя. Я вернусь. Я тебе обещаю.

"Отпусти меня".

Серёжа притянул его к себе и горько поцеловал.

— Ты обещал, смотри! Если нарушишь обещание, я тебя не прощу, — сказал он, отстранившись. — Нет... Я не могу. Нет, даже с обещанием не могу... Как я мог согласиться... Нет, никуда не пойдешь.

Он стиснул Олега в объятиях. Слезы кончились только через час, целый час истерики, после которого Серёжа безвольно свернулся на диване. Как был, в уличном.

— Вернись ко мне. Вернись, ты обещал, — выдавил Серёжа. — Если ты выберешь пустыню, я тебя прокляну.

Олег поцеловал его со всей любовью, на которую был сейчас способен.

***
Он думал, будет выживать, терпеть, сцепив зубы, как на втором курсе, но жизнь оказалась яркой, как конфетный фантик, и драйвовой, как малобюджетный боевик, где бьют харизмой, а не спецэффектами. Олега тащило по этой восхитительной, яркой жизни, где он наконец-то был в центре внимания. Герой-освободитель, спаситель угнетенных, боевой товарищ, душа компании.

У него появились друзья. Настоящие. Боевое братство. Шура, Слава, Максим, Мигель, Ромка, Джесси. Вадим.

Все вокруг вообще было донельзя настоящим, и Олег захлебывался, как водой в пустыне. В какой-то момент перестал считать дни до возвращения и просто жил. Питер стал размытым и далеким, словно его и не было никогда. Его жизнь была отныне здесь.

***

Искры от костра взметнулись вверх, Шурка толкнул его в бок грифом гитары. Олег рассмеялся, взяв из протянутых рук гитару, и ударил по струнам. Пел он не особо чисто, голос был все еще хриплым от дневных окриков, но кого это могло сейчас волновать. В спину дышала пустыня, которая сегодня снова хотела, да так и не смогла его взять. Перевязанное Джесси плечо саднило, но сладко, как напоминание о санпалатке, где она строила из себя строгую медсестру, и они дурачились, смеясь до слез. Все было таким живым, ярким, настоящим. Джесси, все еще скаля зубы, снимала их на старую кнопочную звонилку Олега. Изображение на экране рассыпалось зеленоватыми пикселями.

Когда Олег допел, гитару забрал Дракон, подкрутив немного струны.

— Неплохо, Поварешкин, — хмыкнул он. Его густой шелковый голос с легким налетом всего батайского — наглости и фрикативного Г — звучал особенно вкрадчиво. — Дай-ка мне теперь.

Он прошелся по струнам куда более умело. Он как-то все делал умело. Он производил впечатление понтореза, который по факту нихрена не умеет, а на деле выходило ничего себе ого-го.

— Учил я как-то песню, вот и оценишь мой... — перебрал пальцами, — акцент.

Тяжело было представить, что эти пальцы держали шило, которым он извлекал из "языка" информацию. Они ласкали струны умело и ласково. И пел почти правильно, позабытую татарскую песню из детства.

— Охереть, — выразила общее мнение Джесси, когда он закончил. — Ты чего раньше-то молчал? У тебя ж не голос — золото.
— А про что песня? — влез любопытный Шурка.

Вадим смотрел только на Олега, и от этого взгляда делалось жарко.
— А вон пусть носитель и переведет.
— Дак ну, — Олег смутился, — про хорошее, в общем. Девчонка оберегает свою любовь для того, кто сможет оценить по достоинству, отвергая назойливых ухажёров, все такое.
— Романтика-а! — подвела итог Джесси, сладко потягиваясь, — песня для прелюдии, короче.
— Джесс, — укоризненно фыркнул Слава.
— Ну, для первого свидания, — перевела она.

Олег чувствовал, что у него горят щеки. Но Джесс начала язвительно травить байку о каком-то навязчивом ухажере-турке, и все внимание переключилось на нее. Вадим посмотрел на Олега еще несколько секунд, внимательным цепким взглядом, и отвернулся в поисках фляги.

***
Он не навязывался. Не суетился. Громкий, крикливый, внезапный и громадный, он возникал из ниоткуда, раздавая указания, но никогда не совался поперек Олега. Всегда называл его “командир”, хотя Олег все еще не понимал, почему его, а не более опытного Вадима, назначили руководителем группы, и от внезапной ответственности нервничал.

Ему хотелось спросить совета, Вадим охотно заговаривал и сам, но никогда не навязывался, не лез помогать ему на каждом шагу. Он был той силой, которая являлась, когда у Олега действительно не получалось. Но не подрывал его авторитет. Все знали, что Олег главный. А Вадик... А Вадик вовремя приносил весть о том, что пришла пора смены караула или что на горизонте подозрительный движняк, требующий внимания разъяренных спорщиков.
И вот, снова – пришел навестить его на ночном карауле. Принес армуду крепкого, как Олега любил, чая. Крадучись, возник из темноты, но нарочно зашумел, чтобы ненароком не получить прикладом.

— И чего подкрадываешься? — Олег усмехнулся, поворачивая только голову. — Шел бы спать, Вад.

Олег любил караулы. Одному хорошо думалось. О всяком. О том, как он будет обустраивать свою жизнь, как вернётся. Возвращение казалось далёким и нереальным, но он тратил усилия, чтобы продолжать представлять. Вот он приедет, коротко обритый, в форме, с деньгами. Серёжа ему обрадуется...

— А покурить захотелось в хорошей компании. Хочешь пари?

Вад вдруг резко развернулся к нему. Глаза сверкнули в темноте.

— На сигарету.

Сигареты у Вада всегда были хорошие. Он знал, что нужно снять с какого трупа и не стеснялся учить этому Олега. Тому скорее везло, а опыт есть опыт.

— Спорим, что я заставлю тебя вдохнуть мой дым, не касаясь?

Он был пьян. Они все были немного пьяны, и, наверное, только поэтому Олег хмыкнул и согласился. Наверняка это какая-то очередная драконья наука. Сейчас Вадим ему покажет какую-нибудь военную хитрость. Только зачем пари? А, к черту.

— Ну, спорим. Показывай.

Вадик затянулся дымом и подался вперед. Несильно сдавил его подбородок и вдохнул ему в рот терпкий дым. Олег зашёлся кашлем.

— А, — выдохнул Дракон через нос, как положено настоящему дракону. — Я проиграл. Держи сигарету.

Он вложил сигарету в нагрудный карман Олегу и похлопал его по груди.

Олег откашлялся и замер. Никак не ожидал... Вот этого.

А потом не захотелось останавливать.

— Ещё.

Олег требовательно шагнул вперёд, ощущая ладонь на груди. Этой ладонью Вадим мог сейчас его оттолкнуть: так легко.

Вадим приобнял его за талию и потянул на себя.

— Хороший же ты дозорный, — ухмыльнулся он и поцеловал снова. — Не так, ты выбьешь себе зубы. Кого ты пытаешься сожрать? Приоткрой рот.

Олег попробовал. Ему понравилось.

Но потом как будто что-то толкнулось в груди. Он не должен. Так не правильно. Три недели до возвращения…

Но с Вадимом так хорошо. Он ведь не делает ничего такого… просто учит?

Олег нашел в себе силы прервать поцелуй и отстранился.

— Это очень. Правда. Но я не могу.
— Что, кто-то ждёт на гражданочке? — ухмыльнулся Вадим. — Хорошенькая, да?
— Иди ты.
— Хорошень-КИЙ? — въедливо уточнил Вадик.
— Без комментариев.
— Такой же неумелый щеночек, который так сильно хочет повзрослеть? — спросил он и приласкал щеку Олега. Олег вяло мотнул головой. В холодной пустыне сразу стало слишком жарко. Вадим положил вторую руку ему на щеку.

— Но он там. А ты здесь. — Он мягко поднял лицо Олега к звездам. — А Они не расскажут.

Меньше всего Серёжу хотелось называть щеночком, тем более неумелым, но в словах Вадима было рациональное зерно. Олег приготовился сопротивляться, и тем удивительнее было, что Вадим вдруг совершенно невозмутимо отстранился и закурил.

Олега это задело. Тогда ему и в голову не приходило, что Вадим умело сажает его на крючок. Тогда ему казалось — это он сам, всё сам, он же сказал, что не хочет, и Вадим послушал...

Они толком не виделись до самого отъезда. Вернее, виделись-то постоянно, но не говорили. В стамбульском самолёте их раскидало по разным концам салона, а вот в поезде Ростов-Петербург (Олег готов был проклясть свое умение вытаскивать малые шансы) вдруг оказались вместе. Одни. Ехать предстояло сутки.

— Наверное, приедешь, а твоя зазноба с подвохом тебе ноги целовать будет, — подколол Вадим, следя за реакцией. Он расположился на нижней полке напротив, едва на ней помещаясь.

— Без понятия, — пробормотал Олег. В Стамбульском аэропорту он словил вайфай, и обрадованный Серёжа прислал ему три фотки. Одну пристойную, две не очень. Олег заперся в туалете и несколько минут мучительно ласкал себя насухую, но так и не смог кончить от перевозбуждения. Так что теперь даже разговоры были мучительными и какими-то постыдными, хотя физическое возбуждение давно прошло. — Да и я как-то не по этой части. В смысле футфетиша.

Быть таким же понторезом, как Вадик, у него не выходило. Так, нахватался по верхам.

— Какие мы слова знаем, скажи еще что-нибудь на БДСМ-ном? — попросил Вадик, тщетно дергая заевшую дверь купе.

— Рот. Закрой, — раздельно проговорил Олег, но тут же рассмеялся. — Да ты и дверь-то не можешь, господи.
— У-у, может, поможешь? — предложил Вадик. Как только Олег встал, он метнулся и сел на его место.
— Это ты типа хитрый. Хитрожопый. — Олег рывком закрыл дверь (и зачем он это сделал? Позже он поймет, что Вадим только изображал из себя криворукого неумеху). И гаркнул командным голосом, рассчитывая на рефлексы. — Встать! Смир-рно!

Вадик вытянулся, подскочил и ударился затылком о верхнюю полку.
— Уй бля, тащ Волков, покалечите деда...

Сдвинуть с места нежелавшего уходить Вадика мог разве что ядерный взрыв, так что Олег недовольно пересел на его место, но долго строить из себя сурового командира у него не вышло. – Бля, Вад, больно?
— Ох не зна-аю, — протянул Вадик, демонстративно сползая по стенке. — Вот у меня нет никого, кто б меня приласкал... Был один татарин, да и тот уже сосватан...
— Не начинай. — Олег отвел глаза. Такой откровенный флирт его напрягал, хотя прямота Вадима ему скорее нравилась. Он четко заявлял, чего хотел, и этим выгодно отличался от любившего напустить на себя таинственную неприступность Серёжи. — Я-то был уверен, что тебя тоже кто-нибудь ждет. Ну, с такой харизмой ты мигом отыщешь себе кого-то по душе. И не только по душе...

Вадик фыркнул и сел нормально.

— Ты хороший парень, Олег. Очень правильный и умный. Мне просто жалко, что тебя затиранят на гражданке. Вот ты вернешься в Питер, и что будет дальше?

Олег успокоился, но разговор был не особо радостным.

— Я не знаю. Не думал особо. У меня образование... незаконченное, и, честно говоря, особо не тянет заканчивать, но надо же чем-то заниматься. Но эй, с чего ты взял, что меня кто-то там тиранит?

Неужели это так выглядит со стороны? Олег даже не рассказывал никогда...
— Сколько волка ни корми, а он всё в пустыню смотрит.
– В лес, – поправил Олег, хотя прекрасно понял метафору.
– А это пустынный степной волк. Как у Гессе.

Олег не знал, как у Гессе, но на всякий случай кивнул. Вадим скучающе посмотрел в окно.

— Двадцать три часа осталось.
— Что, моё общество тебя напрягает? — Олег постарался звучать независимо.
— А тебя моё? — спросил Вадим почти ласково. Он чуть склонил голову. — Я не трону, если не попросишь, и ты это знаешь.

Олег чувствовал себя странно. Видел раньше, как парни клеятся к девушкам, сам любил пофлиртовать, но вот эта прямолинейность обескураживала. Значит, Вадим может прямо отвечать и на другие вопросы?

— А ты хотел бы? Не без разрешения, а вообще? Чего бы ты хотел?

Зачем он задает этот вопрос? Как будто дразнит. Играет с огнем. Но Вадим же сказал...

— Хотел бы, — ответил Дракон, внимательно глядя на него. — Мне понравилось учить тебя, Волчонок. Может, есть еще что-то, чему бы ты хотел у меня научиться?

Он откинулся назад и дернул бровью.

С такой позиции Олег не думал. Это звучало как компромисс. Безопасный способ удовлетворить любопытство.

— По твоим словам, я и целоваться-то не умею. Так что считай, я чистый лист.

Грязный. Снова вспомнился тесный туалет аэропорта и собственный болезненный стояк.

Вадим похлопал себя по колену.

— Иди сюда. Я крем прикупил в дютике, будем искать ему новое назначение. Давай-давай.

Ага, просто взял и прикупил крем. Устоять перед таким напором было сложно, но Олег почти что смог. В плане того, что с места он поднялся, сел на край откидного стола, практически тут же упершись в колени Вадима, но переспросил настороженно:

— Это какое еще? Вад, я не уверен, что мы можем зайти... м-м, далеко.
— Руками поработаем, – Вад лукаво посмотрел на него. – Или боишься?

Олег боялся, но пытался не подавать виду. Ему было нужно. Тело отчаянно требовало внимания.

— Ладно. Нет, не ладно. Я хочу знать, что могу тебя остановить. Как это делается?
— Скажи мне, и я остановлюсь, — предложил Вадим.

Олег сглотнул.

— Хорошо. Я готов. Показывай.

Как будто Вадим сейчас будет учить его стрелять по движущейся мишени. Или смазывать винтовку. Нет, определенно что-то смазывать он собирался...

Вадим сильными руками вытряхнул его из джинс, отбросив их куда-то в сторону. Обнажились бинты на лодыжке. Олег бросил на них мимолетный взгляд, зацепился за торчащие нитки, пока чужие горячие пальцы сжимались на его коже. Вадим усадил его на колени. В задницу уперся его член, давящий сквозь ширинку брюк.

— Ты принимал такое внутрь, м?
— Это допрос? — даже задыхаясь, Олег пытался звучать независимо. — Да!..

Господи, как горячо, как хорошо! Он никогда не был настолько снизу, будучи сверху. Одна широкая пылающая ладонь по-хозяйски лапала его бедро, вторая без промедлений сдвинула боксеры и опустилась на член.

— Я же мастер допросов, забыл? — дохнул ему в ухо Вадим и цапнул за шею.

Олег откинул голову назад, тихо постанывая сквозь сжатые губы.

— Ты такой шикарный, Волчонок, — зарычал Вадим, оглаживая влажными от крема пальцами головку. — Тебя надо ласкать только так, по высшему разряду. Ты ведь этого заслуживаешь, как считаешь?

Вадим его хвалил, хвалил как за удачные вылазки, сработавшую интуицию, вкусный ужин. Только гораздо горячее. Олег плавился от этого жара.

Они же не делают ничего такого. Вадим просто помогает ему сбросить напряжение. Они могут остановиться в любой момент. Это все не по-настоящему, они просто развлекаются...

Вадим носом между его позвонков. Олег вздрогнул.

— Волчара, спину расслабь. Ляг на меня и дыши. А то как РПГ проглотил.
— Тогда не кусайся, — нашелся Олег, подаваясь назад. Жар теперь ощущался везде. Он оказался в плену уверенных рук, бугрящихся мышцами, и это было чертовски прекрасно. — М-мх... Вад... блять... как ты это... Ва-ад...

Это было слишком хорошо, он был потрясающе близко, но все равно зажимался: крупные пальцы, крепкая хватка, горячее дыхание на шее. В особенно сладкий момент дернулся, попытавшись вырваться.

Вадим цепко схватил его, не давая сдвинуться.

— Ш-ш-ш, мы же не хотим срывать урок? Мой Волчонок не любит, когда его ограничивают, правда? А я не люблю, когда дергаются. Мы поняли друг друга?
— М-м, а-ах!..

Олегу хотелось отчаянно завопить «ещё»! То, как жёстко Вадим вцепился в него, вдруг увело Олега за ту грань, где наслаждение перестало быть контролируемым. Он крупно задрожал от приближающегося оргазма. Побоялся, что если Вадим его не заткнет, он заорёт так, что сбежится полвагона. Из последних сил толкнул его подбородком в сгиб локтя, не в силах сформулировать: сожми меня, заткни мне рот и забери контроль полностью.

Вадим с силой надавил на его лицо всей ладонью, заставляя почти задыхаться во время оргазма. Но отпустил вовремя, скользнул ладонью к шее, скорее поддерживая, чем давя.

— Ну, каково это? — ласково спросил он.

По ощущениям, его выбросило из тела и с размаху зашвырнуло обратно. Под задницей все ещё отчётливо чувствовался крепкий стояк. Пока трясло в оргазме, Олег, похоже, прикусил Вадиму пальцы, и собственную губу заодно: во рту было солоно.

— А-а... — слабо ответил он, сползая по коленям.

— Фига... Вот за этим пацаны и ходят к Родригез, — заметил Вадик, осматривая пальцы и удерживая Олега за пояс как куклу.
— Черт, Вад, я не хотел... Сильно?

Реплика про Родригез куда-то провалилась. Олег воспринимал её предельно плотскую самопрезентацию как часть её непрошибаемого шарма, отмечая его, но не испытывая влечения. Джесси была своим парнем. Вадим вот тоже... Был. Теперь все казалось каким-то другим. Не друзья, не любовники, как будто ему отдрочил огонь, только из плоти и крови.

— Ага-а. Прощу, если возьмешь у меня второй урок, — ухмыльнулся Вад. — И быстрее, у меня сейчас штаны лопнут. Давай-давай-давай, там ничего из того, что ты не видел.

Он отпустил Олега, и тот безвольно сполз на пол.

Отсосать огню? Да, пожалуйста. Олег все ещё полыхал и трясся, как в лихорадке. Направляемый умелой рукой, опустился на колени, застонав от боли в раненой лодыжке, потянулся к пряжке...

У Вада был огромный. Перевитый крупными венами, призывно качающийся, как гипнотизирующий змей. Олег нервно сглотнул. Он жа даже не знает, как… Он прежде никогда…

— Он не укусит, — ласково посмеялся Вадим. По его виску от напряжения скатилась капелька пота. — Давай, Волчонок, возьми его за щечку. Осторожно с зубами.

Он ухватил Олега за волосы, направляя.

— Открой рот.

Олег застонал от чего-то невыразимого. Это должно быть унизительно? Со стороны? Но он чувствовал только желание. И немного страха.

Он осторожно приоткрыл рот, вобрал головку и пропустил за щеку, с опаской чувствуя давление на тонкую кожу. Может ли Вад сделать ему по-настоящему больно?

Олег на проверку лизнул уздечку, не выпуская головку изо рта, и едва не подавился.

— Спокойно, спокойно, — ласково посмеялся Вадим и растрепал ему волосы. — Какой ты молодец... Приласкай его языком.

От похвалы Олег застонал, вибрация передалась члену, и он ощутимо приподнялся, надавив на кромку зубов. Олег попытался открыть рот шире и задвигал языком, облизывая и посасывая.

Это было ни на что не похоже. Пульсирующая плоть заполняла его целиком. На мгновение Олег представил этот член внутри себя и испуганно сжался, ненамеренно издав губами донельзя пошлый чмокающий звук.

Олег говорил, что он — чистый лист. Вадим видел иное: скомканный, правленый-переправленный листок с чужими стихами и лозунгами. И сейчас, грубыми движениями рисуя поверх дерганных тонких строчек уверенное жирное грубое слово, он ощущал власть не только над Олегом, но и над его загадочным партнером. Он завладел. Он победил. Теперь оставалось только направлять голову Олега и распоряжаться своей победой.

Олег дернулся от крепкой хватки на затылке. Попытался сделать нежнее, мягче, чтобы в порыве страсти его не насадили целиком. Подавился снова, до слёз в глазах, и зачем-то посмотрел на Вадима — снизу вверх.

Вадим расплылся в улыбке.
— Бедняжка, — ухмыльнулся он и пригладил его затылок. — Подыши носом, Волчонок.

Олег послушно задышал и тут же взял глубже. Хотелось одержать верх, перехватить контроль, стереть эту уверенную ухмылочку с его лица, заставить стонать, кричать, просить ещё...

— Да... Вот так. Какой ты умный, Волчонок, так быстро учишься... Умница. – Вадим приласкал открывшуюся шею.

И хотя Олегу были приятны эти прикосновения, он глупо обижался: недостаточно хорош, чтобы Дракон сорвался? Он задвигал головой быстрее и сильнее, насаживаясь на пульсирующий член. Проехался зубами и зализал языком, подхватил ладонью и сжал яйца в горсти.

Вадим шумно рыкнул и надавил на затылок Олега, путаясь пальцами в густых волосах.

— А, черт, хорош! — прорычал он и надавил ладонью на затылок.

Олег захрипел, сопротивляясь, безуспешно пытаясь вдохнуть. Попробовал упереться руками в колени Вадима, отодвинуться, но тщетно: его держали очень крепко. Он снова подавился, по щекам потекли слёзы, он неразборчиво промычал "хватит", не надеясь быть услышанным.

Вадим не отстранил его до тех пор, пока не спустил Олегу в горло. Похлопал кашляющего Олега по спине.

— Живой, Волчонок?

Это было мерзко и хорошо. Унизительно, жарко, больно, потрясающе. Олег отодвинулся, желая оказаться где-нибудь подальше отсюда и чтобы его приласкали снова.

— Ты сказал, что остановишься, — прохрипел он, но это не имело никакого смысла. Он бы и сам, наверное, не остановился на месте Вадима.

Он должен был чувствовать себя использованным, но они ведь вроде так и договаривались... Все было по согласию. И потом, это же не по-настоящему... Они просто развлекались...

Олег вытер истерзанный рот и отвёл глаза.

— Не услышал. Прости, — просто сказал Вадим, доставая пачку салфеток и бутылку воды. — Иди сюда, извиняться буду.

И вот, снова. Это вроде как по-честному? Он бы прекратил, если бы услышал. Олег сам виноват, но Вадим благородно признает ошибку за собой.

Олег покорно сел рядом, все ещё не глядя на него. Вадим протянул ему бутылку и салфетки.

— Молодец, ты официально повышен до Волка, – Вадим ласково приобнял его за плечо. Почти по-дружески.

Странная забота. Не самая ожидаемая вещь от человека, который вроде как пытался тебя унизить. Значит, не пытался?

Думалось с трудом. Олег автоматически потерся щекой о ладонь на плече и вышел, прикрыв дверь. В туалете обтерся салфетками, умылся и ополоснул рот. Во всем теле ощущалось блаженное удовлетворение, мышцы отяжелели, но голова была в раздрае.

Ему следует поспать. И не обсуждать с Вадимом произошедшее. Завтра они разъедутся.

Завтра он будет дома.

Олег повернулся и толкнул дверь туалета. Его собственное отражение в замызганном зеркале казалось ему измождённым. На стыке шеи и плеча обещал налиться синяк.

Chapter Text

Поезд приближался к Москве. Утром Вадим, напропалую флиртуя с проводницей, намутил им весьма недурного кофе. Он был молчаливее обычного — ну, то есть выдавал не пять слов в секунду, а три. Олег отметил это и забыл. Все отодвинулось на второй план, его ждали Питер и Серёжа. Ждали ли?..

Олег еще из окна приметил рыжую макушку, и что-то затрепетало в груди.

— Ну, бывай, Волк, может, свидимся ещё. — Вадим сжал его плечо и отпустил, обойдясь даже без циничного «когда взвоешь».

— Ага. До встречи. — Олег толком не взглянул на него, снова ища глазами в толпе Серёжу. Только сейчас понял, как соскучился.

Серёжа обзавелся модными очками-хамелеонами, а отросшие волосы изящно уложил набок, завязав сзади в игривый хвост. Драные джинсы, блестящая курточка, явно украденная у цыган, воспитанных сороками. Непривычно, особенно после однообразных курток хаки. Притягивало внимание до болезненности. Хотелось запихать его в тонированную машину и завернуть в хиджаб.

Серёжа задрал свои очки на ходу и обхватил Олега за шею, прижимаясь с поцелуем. Олег поцеловал его в ответ, млея от восторга и ужаса.

— С возвращением, — мурлыкнул Серёжа, наконец, отлипая от него. — Ну как? Я принарядился к твоему приезду.

От этой вопиющей яркости, вседозволенности и открытости Олег отлетел снова. Просто крышу снесло. Как же он скучал!

— Ты выглядишь потрясно, — прорычал Олег. — Будешь ещё лучше, когда я это с тебя сниму.

Серёжа хихикнул.

— Сперва я собираюсь накормить тебя. Благо, теперь я могу не считать копейки и могу подарить моему милому Олегу достойный цивилизованный вечер. Бедный мой, готовил для всяких дикарей…

— Но это были классные дикари! — искренне сказал Олег, — Так, автобус, такси? Где ты теперь?..

Серёжа кокетливо улыбнулся.

— А-а-автомобиль, — протянул он и пальцем поманил Олега за собой. — Я сдал на права. Миллионер должен всё уметь, правда? Итак, мы едем в хороший ресторан, где выпьем за твое возвращение. Я угощаю, естественно.

— Ого, ты водишь. Крутой, — уважительно присвистнул Олег. Интересно, машина — тоже его? — Едем прямо сейчас? Я с дороги, и одет не очень по-ресторанному…

Он успел отвыкнуть от города с его условностями. Придется привыкать?

— М, кстати об этом… — Серёжа расположился на водительском сидении и кокетливо повертел в пальцах кончик хвоста. — Надеюсь, я не прогадал с размером.

Он кивнул на заднее сидение, где на сидении лежал шуршащий пакет с рубашкой, а на страховочной ручке висела вешалка с модным пиджаком и брюками в тон. На полу стояли легкие туфли.

— Боюсь, ты первым разденешься для меня, Олеженька, — сказал Серёжа.

— Сейчас, здесь? Мне пересесть назад? Повернешь зеркало на меня? — Олег загорелся энтузиазмом, возможно, излишним. Как будто демонстрировал себя Серёже: вот он я, смотри, как я могу.

— Подожди секунду.

Серёжа пощелкал кнопками на магнитоле, и оттуда полилась «Non, je ne regrette rien».

— А, это потом послушаем. Вот.

Песня, которая явно была там на случай, если Олег не проявит достаточно восторга воссоединением, сменилась на «Only you». Олег хмыкнул и полез на заднее сиденье. Стянул куртку, медленно стащил с себя футболку, томно проведя пальцами по животу. Звякнул пряжкой ремня. Машина тронулась с места.

— Хм-м, посмотрим, что ты мне тут приготовил…

Вовремя вспомнил о перебинтованной лодыжке и сунул ногу за сиденье, чтобы не нервировать Серёжу. А тот так увлекся, что чуть не сбил какого-то мужика в кепке.

— Тебе глаза не завезли, придурок сутулый?! — высунулся Серёжа, злой на то, что пришлось прервать наблюдение за стриптизом. — В глаза себе ткнул, когда брови молнией щипал?!

Он газанул по луже, оставленной поливалкой, и обрызгал его. Олег повалился на спинку сиденья, смеясь. Серёжа, такой разгневанный, борзый, живой! Его. Его ведь? Олег подобрался у самому интересному — стащил армейские брюки и, вытянув жилистую ногу между передними сиденьями, начал надевать костюмные, медленно проводя по ним пальцами.

— Мы попадем в аварию, — хмыкнул Серёжа, стискивая руль. — Бесстыжий волчик, выпорю тебя дома, сладкий.

Так, значит? После мучительного воздержания и показной холодности? Как же его Серёжа изменился. И это сводило Олега с ума.

— Не могу дождаться, — нагло ответил Олег, — но вообще ты можешь где-нибудь притормозить, а то я не застегну рубашку в такой тряске.

Серёжа тут же сбросил скорость и встал на обочине.

— Что, от сексуального напряжения руки дрожат? — поддел Серёжа.

— Будем считать, что да. — Олег отклонился назад в едва накинутой рубашке. — Не поможешь мне?

Серёжа развернулся к нему. Длинные пальцы прошлись по животу Олега, огладили его грудь и скользнули к пуговицам.

— Ты горяч, как московская жара, — выдохнул Серёжа.

Олег рвано выдохнул и подался навстречу. Как будто Серёжа собирался его раздевать, а не наоборот.

— М-м, пожалуйста, — он так соскучился именно по этим пальцам. Постыдная ночь в купе была забыта. Сейчас он хотел только Серёжу, мог смотреть только на Серёжу, отдавал себя всецело — ему.

— После ресторана, — почти с сожалением сказал Серёжа. — Я так соскучился по тебе…

Минутная сентиментальность снова спряталась за ужимками. Он задел Олега в паху и коварно хихикнул:

— Ну что, вернулся ко мне нецелованным? Или тебя кто-то пробовал на твоих контрактах?

— Надкусывал разве, для проверки выносливости и установления иерархии, — отозвался Олег беспечно. — Но я все выдержал и принадлежу тебе безраздельно.

Серёжа смотрел, не моргая.

— Боюсь, я буду вынужден убить и покусальщика, и всю его семью.

— Не стоит. — Олег рассмеялся немного напряжённо, — Серёж, я вернулся. Вернулся к тебе. Как обещал. Я тебя, — он особенно выделил это слово, — люблю. Я весь твой.

Что-то от маленького Серёжки, который, вытирая слезы, доверял целиком, промелькнуло в глазах.

— Поехали уже, а то сегодня не доедем, — сказал он ласковее, чем раньше.

***

Пиджак непривычно давил на плечи, а бедро без кобуры ощущалось осиротевшим. Вокруг бархат, позолота, какие-то амурчики — создавалось ощущение, что они оскверняют чревоугодием музей. Их столик был отгорожен от остальных тяжелой портьерой, но в щёлку всё равно было видно шикарное убранство. Олег позволил Серёже заказать на его вкус, и теперь стол на стороне Олега был уставлен разнообразными тарелками, а Серёжа вяло ковырялся в крошечной пиале салата.

— Ешь, не стесняйся, — махнул ладонью Серёжа, едва не задев бутылку с вином. Не свою, Олега. Сам он избегал алкоголя.

— Ты сам почти не ешь, — заметил Олег. Серёжа посмотрел на него рассеянно.

— Я? Ем, — ответил Серёжа и поднял повыше вилку с салатом. На вид вкусным, но не особо сытным. — Ты же поведешь потом? Я почти не спал: так изнервничался, так ждал твоего возвращения из этого ада… Уверен, тяжело пришлось среди этих неотесанных болванов. Я надеюсь, с бурными приключениями покончено.

Олег нахмурился, но решил не акцентировать. Серёжа не раз ревновал его к армейским товарищам, присылал ядовитые ответы на его письма, и в конце концов Олег почти перестал делиться. Вот и сейчас он предпочел сменить тему.

— Может, мне тебя угостить, м-м? — Олег наколол креветку на вилку и протянул Серёже. Тот, подумав, схватил ее губами. Напряженно посмотрел по сторонам и расслабился — их было не видно из-за портьеры. — Вот и хорошо. Ещё одну?

Олегу показалось хорошей идеей кормить Серёжу со своей тарелки. Может, так он съест хоть что-то.

— Возьмем такси? — предложил он рациональную мысль. — А завтра машину заберём. Сможем обниматься на заднем сидении втихаря.

— Зфучит вдорово, — пробормотал Серёжа с набитым ртом и шутливо толкнул его коленкой под столом.

Но вскоре пыл угас. Пять часов «человеческого состояния» подошли к концу, и теперь Серёжа ощущал упадок сил и давящую духоту, словно от поднимающейся температуры.

— Я отойду буквально на пару минут? — спросил он, стиснув в кармане джинсов пачку с таблетками. Вениамин Самуилович не советовал принимать еще, но Серёжа чувствовал, что лекарство не подействовало так, как ему было нужно. Поэтому честно будет компенсировать качество длительностью.

— Да, конечно. Покажешь мне потом, где туалет, я в этом Лувре заблужусь.

Оставшись в одиночестве, Олег, наконец, смог распробовать еду, и только через пару минут подумал, что Серёжа, возможно, намекал на что-то… Что, если он хочет, чтобы Олег присоединился к нему в уединенном месте?

Олег поднялся с места и, крадучись, прошел за портьеру. Он не без труда нашел дверь уборной и толкнул ее. Серёжа оперся о раковину, раскрасневшись пятнами. Тоже думал о… И уже завелся?

Олег сделал шаг к нему, с удовольствием наблюдая за их отражениями в зеркалах. Красивые. Пиджак ему шел.

— Соскучился, — Олег заглянул в глаза Серёжиному отражению, — а ты такой притягательный…

Серёжа дёрнулся и отлетел от зеркала.

— Олег?!

Впрочем он быстро взял себя в руки и ласково коснулся его щеки. — Потерял меня, мой хороший, да? Я тоже очень-очень по тебе скучал. Ну что? Возвращаемся?

Олег оторопел, но только на секунду.

— Э-эй, — толкнул его коленом, прижимая к раковине. — Я о-очень сильно соскучился. А здесь ты, и твое отражение, на которое мы оба сможем смотреть, когда я…

Он оставил поцелуй на влажной от воды (умывался? пытался успокоиться?) Серёжиной шее. И ещё один, и ещё. Но Серёжа оставался скованным. Тяжело задышал, да, но как-то заполошно. И спросил тихим взволнованным голосом:

— Можем поехать д-домой?

Олег отстранился и заглянул в глаза:

— Боишься, что могут увидеть? Ты прав, глупая идея была. Извини. Вернемся за столик?

Серёжа попытался изобразить томную поволоку в глазах.

— Зачем нам этот замызганный туалет, Олеж? У меня такое зеркало в ванной, и та-акие планы…

Олега ожидаемо повело, и вело всю дорогу в такси, до самого дома.

Он ожидал лепнины на потолке, какой-нибудь позолоты, как в том ресторане, и обрадовался, оказавшись в небольшой студии с видом на Мойку, с гирляндами над раскладным диваном и тесной ванной.

На фоне минималистичного интерьера его вещмешок в коридоре смотрелся нелепо, и Олег поспешил затолкать его в шкаф.

— Умираю, хочу в душ, — объявил он.

— Я приготовил тебе одежду, положил на стиральную машинку, — отозвался Серёжа. — Буду ждать тебя здесь.

Олег прихватил бритвенный набор и аптечку. После душа (воспользовался банкой какого-то пахучего геля из Серёжиного арсенала) он быстро перевязал лодыжку. Серёжа поскребся к нему, когда он натягивал поверх бинтов домашние штаны. Мокрое полотенце он небрежно набросил на шею.

— Волч, ты там уже красивый?

— Что значит «уже»?! — притворно возмутился он, напоследок покрутившись перед зеркалом, пытаясь разглядеть татуировку. Интересно, как Серёжа отреагирует? — Мне, собственно, нужно кое-что тебе показать.

— Что? — удивился Серёжа и зашел к нему. — О. Татуировка? Это.?

— По твоему рисунку, да, — поделился сияющий Олег, поворачиваясь спиной и показывая контур волчьей головы. — Она ещё не доделана, не успел, думаю, добью уже здесь. Видишь, это твоя метка на мне.

Серёжа был удивлен, и сильно.

— По мое… Ох, ничего себе…

Вообще-то он был против этой идеи. Но Олег, как это случалось чрезвычайно редко, смог продавить свое решение.

— Ну, если по моему, то я разрешаю, — проворчал Серёжа, но глаза у него были довольные.

Опасаясь вести после отпора в ресторане, Олег осторожно обнял Серёжу, и тот с жаром поцеловал его в ответ. Олег, зарычав, рывком посадил его на стиральную машинку. Серёжа в ответ шутливо пнул его в колено, и Олег скривился.

— Чуть нежнее с этой ногой, она совсем заживет только через пару дней. Но это нам не помешает, в остальном я твой.

— А, ох, прости меня, — извинился Серёжа, моментально встревожившись. — Ты ранен? В тебя стреляли? Ох, я знал, что не стоило тебя отпускать!

Олег чуть не закатил глаза, но вовремя опомнился.

— Забудь об этом, — прорычал он, стаскивая с Серёжи домашние штаны и подсовывая ладони под горячие ягодицы. Наклонился ниже, прикусил кожу на его боку, широко лизнул над пупком. На этот раз Серёжа отреагировал как полагается — запрокинул голову и громко застонал, подался навстречу, и Олег, не медля, опустился на колени и накрыл губами его член. В голове вспыхнула яркая картинка, в нос ударил фантомный запах душного купе, но усилием воли Олег прогнал воспоминания, сосредоточившись на Серёже. Он теперь умеет, он сможет сделать хорошо…

Этот голос, эти руки в его волосах, то, как Серёжа вскидывает бедра навстречу… нога быстро заныла от неудобного положения, и Олег отстранился, вытирая губы ладонью.

— Еще, не останавливайся, — потребовал Серёжа капризно. — Я хочу еще!

— Давай в спальню, — предложил Олег. — У тебя спина так разболится. Ляжем удобно, я тебя приласкаю…

— О, Боже, Олег, я же не старый дед! — возмутился Серёжа. — Идём уже, быстрее!

Олег, прихрамывая, последовал за ним. В спальне горели гирлянда и маленькие искусственные свечи. Серёжа первым упал на разложенный диван, раскинув руки звездой.

— Как у тебя красиво с этим светом. И ты… ты тоже очень красивый. — Олег сел на кровать рядом с ним, а потом и лег. — Я бы мог просто тобой любоваться, часами, но сейчас я слишком тебя хочу. Повернись. Хочешь еще так же, как в ванной?

— Хочу, чтобы ты перестал болтать, — сказал Серёжа почти грубо, но Олег расценил это как предложение и яростно набросился с новыми ласками. Серёжа повернулся спиной, разводя ягодицы, и Олег быстро облизнул пальцы, протолкнул на фалангу, но остановился, не желая его травмировать.

— Смазка?

— Рядом с подушкой.

Олег нашарил тюбик смазки и выдавил прямо на раскрасневшийся вход, чтобы не убирать руку. Толкнулся глубже. — Ты занимался собой… без меня? Я в любом случае растяну тебя хорошенько, но мне любопытно…

— А-ах, ну как я мог? — мурлыкнул Серёжа. Как будто припрятанный под полотенцами в шкафу фиолетовый вибратор был соседским. — Я хранил тебе верность, Волчик. А ты мне?

Олега снова ударило под дых. Он должен этого стыдиться? Ничего ведь не было? Один неправильный поцелуй, которого он не ожидал, и за которым ничего не последовало, и этот «урок» в поезде. Они ведь не… он не изменял!..

— Ты знаешь, я принадлежу тебе. Но что-то ты слишком много болтаешь для человека, который должен получать удовольствие. — И он добавил второй палец, бессовестно давя на простату. — Я плохо стараюсь?

— Нет, нет, нет, — Серёжа ссадился с пальцев, развернулся, чтобы обнять его. Подбородок уперся в горячую, слегка воспаленную кожу. Полотенце съехало с шеи Олега и упало на кровать. Серёжа вздрогнул всем телом и отстранился, чтобы рассмотреть… налившийся алым след от укуса на шее.

— Больно, — выдохнул он и с отвращением оттолкнул от себя Олега.

— Сильно? — встревоженно спросил Олег, не поняв. — Что мне?..

Серёжа молча поднялся.

— Я не думаю, что с твоими ранами нам стоит этим сегодня заниматься, — холодно сказал он. — Я в душ. Приберись здесь.

Олег проводил его ошарашенным взглядом. Что это было? Почему он так?.. Даже если Олег случайно надавил слишком сильно, он ведь знал, что ему достаточно сказать… Дело было в ране? В каких-то словах? Он переволновался?

Олег встал, чтобы поправить простыни, и поймал свое отражение в зеркале. На стыке шеи и плеча расцвел синяк. Сначала он даже не понял, откуда это, подумал, что натёр лямкой. А потом вспомнил всё разом, и со стыдом уткнулся лбом в стену. Спохватился и быстро, насколько позволяла нога, прошел к двери в ванную.

— Серёж, это из-за синяка? Я знаю, сейчас что угодно прозвучит как оправдание, но это не… Я тебе не изменял! Когда я говорил, что принадлежу тебе, я говорил правду! Серёж?

Серёжа ногой толкнул незапертую дверь, продолжая сердито водить щеткой по зубам. На оправдания Олега он обращал не больше внимания, чем на пену, капнувшую на кран. Он прополоскал рот и сплюнул в раковину так, что брызги до зеркала долетели.

— Джессика? — прошипел он. — Шурочка? Славочка? Из третьего подъезда Коленька? Дядя Гриша, папин друг детства?

В целом, Сережа имел право злиться. Вот только Олег как-то не горел желанием каяться. Он не заслужил! Он обещал приехать, он приехал, он здесь, рядом, почему все опять не так?!

— Серёж, я не хочу оправдываться. Это другая жизнь, там. Тебя пытаются прогнуть, ты пытаешься. Иногда это выглядит так. Слушай, я бы тоже злился на твоём месте, но я правда не… Ох, блять, ну что мне сделать?!

— Сходить к черту, — ответил Серёжа. — Знаешь, я бы понял, если бы ты пытался забыться в чужих объятиях. Меня бесит, что ты — лжец. И лжешь ты в первую очередь самому себе.

Он прошел мимо, больно задев его плечом.

— «Серёженька, солнце», — ворчал он, вытирая глаза и, пыхтя, складывая диван. — «Я ни с кем не трахался, хранил себя для тебя…» Да что ж ты так утруждался, родной? Ебись с кем хочешь, мне не жалко.

Судя по нехарактерной лексике и приглушенному шмыганью, ему было жалко. Еще как.

— Я. Ни с кем. Блять. Не трахался. — Нет, это бесполезно, он и сам не понимает уже, о чем говорит. — Ладно. Ладно. Я виноват, и ты злишься, и я ничего не могу исправить. Мне уйти?

— Ну куда ж ты пойдешь? — вдруг спокойно сказал Серёжа. Он быстро натянул толстовку и штаны. — Ночь на дворе. В армейке в это время все уже давно разбежались по койкам, слышен только их скрип в ночной тиши.

Серёжа открыл дверь.

— Спокойной ночи, Олег. Я хочу немного погулять.

Олег сделал шаг к двери.

— Пожалуйста, не уходи. — Какой у него жалкий голос, — ночью, один, пожалуйста. Мне… Страшно за тебя. Серёж, не надо.

Видно было, что Серёжа заколебался. Но, опустив глаза, увидел край повязки под штаниной.

— Забавно, я ведь эти же слова тебе говорил перед армией, — горько-язвительно напомнил Серёжа. — Кажется, ты тогда сделал вот так…

Он бахнул дверью так, что закачалась люстра. Послышался топот ног по лестнице. Ушёл. На самом деле ушёл.

Олег не стал его догонять. Что толку? Сполз по стене у дверей. Хотелось свернуться калачиком на коврике у двери и выть. Виноват, как же он виноват. Что не удержал, не объяснил. Он бы смог сказать так, чтобы Серёжа понял — это было несерьёзно, не по-настоящему, они просто…

Он не знал, сколько времени просидел так. Нога ныла все сильнее. Может, выпить таблетку обезбола?.. Куда же он их сунул?

Олег стал рассеянно перебирать вещи в шкафу, и сверху съехала какая-то папка. Олег убрал бы ее обратно, но увидел свое имя на уголке и не удержался. Открыл.

Внутри были все его письма. Наклеенные на листы картона и заламинированные. Серёжа обошелся с каждым аккуратно, подписав даты.

Олег перебирал листы, чувствуя, как у него дрожат губы и руки. Впервые в жизни ему захотелось что-то сделать с собой, причинить себе ту же боль, что он причинил Серёже. Он сжал рукой лодыжку над повязкой и охнул от жгучей вспышки. Ещё. Он заслужил.

Спустя какое-то время он снова обнаружил себя на полу у дверей. Нога саднила, перед глазами всё плыло. Было темно, пятно света из спальни едва достигало порога.

В двери заскрежетал замок. Олег не успел отстраниться и полетел спиной в проём.

— Как собака, ей-Богу, — тяжело вздохнул Серёжа. Лица его не было видно в темноте. — Кающийся грешник, вставай, простудишься. Я не хочу лечить тебе почки.

Олег поднялся с трудом — всё затекло, нога болела. На Серёжу он не смотрел — опирался о стену и пытался выровнять дыхание.

— Вернулся, — пробормотал он тихо. На эмоции не хватало сил, — живой…

— С чего бы мне? — сказал Серёжа каким-то странным выражением голоса. — Олег, иди спать. Я не злюсь больше. Честно.

Он постарался аккуратно пройти мимо Олега, будто что-то пряча.

— Я не буду спать без тебя, — выдохнул Олег. И решился на ещё одно откровение, — мне невыносимо, если ты меня ненавидишь.

«Я не заслужил, но ты имеешь право»

Черт, как же больно. Внутренний раздрай отлично сочетался с физическим состоянием. Он даже толком не обращал внимание, что Серёжа делает.

— Тогда я умоюсь и приду, — устало сказал Серёжа. — И лягу с тобой. Ты успокоился?

— Не знаю. Успокоюсь, когда ты ко мне придешь.

Олег не приближался. Серёжа выглядел отстранённым, как будто намеренно прячущимся в темноту, но Олег понимал, что он может не гореть желанием сближаться, и не лез. Наоборот, отступил вглубь комнаты, к дивану.

Серёжа ушел в ванную. Зашумела вода. Потом послышалась неразборчивая ругань, жалобный вскрик и грохот обрушившихся в ванну шампуней.

Олег не помнил, как оказался в коридоре. Рванул дверь на себя. Серёжа повернулся к нему. Он был очень бледным. Расфокусированные зрачки метнулись куда-то вбок и вверх. Он шагнул вперед — и лицом же вперед полетел, потеряв сознание.

***

Серёжина голова безвольно моталась, пока Олег тащил его до кровати. Уложил на бок, подсунув подушку под ноги. Сунулся в аптечку в поисках нашатыря.

— Пожалуйста, пожалуйста, Серёжа, вернись ко мне, — он нервно сунул пахучую ватку ему под нос. Потряс за плечо.

Серёжа поморщился и дернулся, пытаясь встать. Распахнул глаза. Зрачки были расширенными, но Олег не понимал — это от перемены света или?..

— Лежи, лежи. Серёж… — Олег уткнулся лбом в его грудь и глухо пробормотал, — если это наркотики, или что ещё, скажи, я приму, и объясни, чем тебя лечить. Это нормально, Серёж… Мы справимся…

Серёжа смотрел в потолок.

— Почему, Олег? — тихо спросил он. — За что ты так?.. Ну что я тебе сделал?..

— Я люблю тебя, боже, — Олег был уверен: что бы он сейчас ни сказал, он не будет услышан и понят правильно. Но почему-то все равно пытался. Положил ладонь на Серёжину теплую щеку. — Я не мог тебе соответствовать. Быть частью твоей жизни. Меня не хватало. Там я… Это действительно другая жизнь. Моя. Но я не мог тебя оставить. И до сих пор не могу. Я люблю тебя, Серёж. Не прогоняй меня. Я делал плохие вещи. Я делал больно тебе. Но я пытался… — Он сдался, — я не знаю. Не знаю, что сказать.

Серёжа выслушал, не перебивая. Одна горячая слезинка скатилась по его щеке и пальцам Олега.

— Я злюсь, — медленно сказал он. — Это очень больно — знать, что я такой ужасный человек, ведь та женщина или… мужчина… неважно… Они просто оказались лучше меня. Дали тебе то, в чем ты нуждался. И за это я злюсь на самого себя.

Олег всё никак не мог понять — особенно теперь, видя, сколько боли он причинил Серёже, — что же им тогда двигало? Ладно, тот глупый поцелуй на карауле был случайностью, но что за ним последовало… Он ведь этого хотел. Всё было добровольно. Тогда почему он не может избавиться от ощущения, что его принудили? Может, так он ищет себе оправдание? Он сам сделал шаг в чужие руки, а потом сам встал на колени… Олега затошнило от отвращения к себе.

— Я тоже ужасный человек. Я не знаю, чем это искупить. Если бы я только мог… Но я ничего не могу вернуть назад. Мы можем быть друг у друга? Даже если мы плохие люди? Мы можем… Постараться? Снова?

Его пальцы подрагивали, когда он погладил Серёжу по волосам. Серёжа впервые за вечер посмотрел прямо ему в глаза:

— Я не переживу, когда ты уйдешь во второй раз.

Да, Олег запомнил это хорошо. Серёжа сказал «когда», а не «если».

— Таблетки, — вдруг тихо-тихо сказал Серёжа.

— А?.. — Олег подался вперёд, чтобы лучше его слышать.

Не сумев скрыть недовольный вздох, Серёжа пояснил:

— Я на таблетках. И сегодня я сбежал в ближаший алкомаркет.

— Но таблетки же нельзя…

— Я знаю, — раздражённо взвыл Серёжа и стукнул кулаком по кровати. Выдохнул и грустно добавил: — Я знаю. Мне и без того сейчас очень плохо. Просто… не добивай.

Олег послушно замолчал, понимая, что предстоит разобраться ещё и с этой проблемой.

***

Свой единственный опыт самоповреждения Олег оставил при себе. Нога заживала медленнее, но на себя Олегу теперь было наплевать. Первостепенной задачей было снять Серёжу с этих таблеток. В них виделось что-то зловещее… Удобно было выбрать себе врага в лице неблагонадёжной фармы и думать, что без неё всё бы было хорошо.

Всё хорошо, правда. Олег убеждал себя в этом. Он дома, Серёжа его любит и не злится. Ну да, капризничает, обвиняет, попрекает деньгами, саркастично обсуждает все его дела. Но ведь это от таблеток и долгого отвыкания, так? Он справится. И с худшим справлялся.

Но всё чаще ему приходилось сцеплять зубы, сдерживаться, молчать, потакать.

С работой не складывалось. Большую часть денег от контракта он вложил в Серёжин проект. Серёжа царственно принял это как должное. Олег подумывал восстановиться в университете, но не хотелось сидеть на Серёжиной шее, и он терпеливо ходил по собеседованиям. Безуспешно.

В очередной вечер он торчал на крошечной кухне, готовя любимую Серёжину лазанью и механически глядя в стену перед собой.

Сегодня тот вернулся с поздней встречи и вплыл в кухню бесшумно, тут же прижавшись к его спине. Олег вздрогнул всем телом, едва не ударив локтем назад. Серёжа только бархатно рассмеялся.

— Ш-ш-ш-ш, ну что такое, Волчик? Это я. Кого еще ты ожидал здесь увидеть?

Он снова хихикнул.

— Я так люблю тебя, дурашка. Ты должен это слышать. Я. Тебя. Люблю.

Сначала Олег с удовольствием отклонился назад, прижимаясь затылком к Серёжиному плечу, но потом поморщился, почувствовав запах алкоголя.

— Ты опять выпил?

В ту ужасную ночь, когда Серёжа ушёл из дома, он тоже напился. И теперь делал это всё чаще, несмотря на то, что давно слез с таблеток.

Вместо ответа Серёжа потерся носом об его шею и поцеловал горячую кожу.

— От тебя так вкусно пахнет домом… — выдохнул он. — Олег, знаешь о чем я подумал?

— М-м? — переспросил Олег с тревогой. В последнее время Серёжины проекты не обещали ему ничего хорошего.

— Если бы мы съездили куда-нибудь в Данию пожениться, может, администрация «Радуги» позволила бы нам опеку? Как думаешь, м? Или мы могли бы это не афишировать…

Олег вцепился пальцами в края стола, радуясь, что Серёжа не видит его лица.

Опять безумные идеи, опять обещания лучшей жизни.

На прошлой неделе Олег заговорил о собаке: дома было скучно, Серёжа опять задержался допоздна, а он зачем-то перешёл на сайт питомника и просто влюбился в карие глаза, мокрый нос и стоячие ушки. Когда Серёжа вернулся, показал ему фотки, сияя. У них наконец-то было достаточно денег и времени на собаку. Олег бы с ней гулял, учил ее всему… Но Серёжа поднял его на смех. Даже не отказал, нет, а как будто в принципе не допустил такой возможности, что внимание Олега достанется кому-то ещё. «Олег, ты в своем уме, она же тут все разнесет! Мне и тебя хватает, я знаешь, как устаю!»

А теперь вот: свадьба, ребенок. Это, конечно, совсем не так ответственно.

И в глубине души нельзя было не признать, что первая часть ему нравилась. Принадлежать Серёже по документам, называть его «мужем», носить кольцо как метку этой принадлежности…

Но то, что такие значимые поправки к его жизни предлагались пакетом с ребенком, он не мог принять.

— Серёж, тебе не кажется, что это слишком… смело?

— Нет, нет, — отмахнулся Серёжа, — это же опека. Мы будем типа его любимые итальянские дядюшки. Мы проводим время, интересуемся, устраиваем ребенка в кружки, хорошо проводим время без минусов типа болячек или подросткового нытья! Здорово же?

Он мягко развернул Олега к себе и склонил голову, сделав грустное лицо. А вот это бесстыдный прием.

— Тебе бы понравилось, если бы тебя взяли под такую опеку? Поиграть? А что будет, когда тебе надоест? — Сейчас Олега бесили все знакомые Серёжины ужимки. И правда, как игрушку выпрашивает! Он бы в своем детстве таких недородителей, наверное, возненавидел.

— А что такого? — не понял Серёжа.

— Серый, у тебя таких гениальных идей по пять штук на дню. И ты не думаешь о последствиях.

«Они все достаются мне».

— Тцк, зачем мне думать о последствиях, если все мои идеи запарываются мистером Занудой? — ответил Серёжа раздраженно. — Я поем позже. Ух-х, спасибо, у меня было прекрасное настроение… Которое ты испортил.

Он скрылся с кухни, оставляя Олега мариноваться в вылитом негативе.

И так во всём. Они сцеплялись по мелочам, игнорировали друг друга, все чаще проводили время порознь. Иногда накатывала горькая, опустошающая нежность, и Серёжа зацеловывал Олега до исступления, вцеплялся в него с ласками, заставляя плавиться от любви. Иногда Олегу удавалось убедить себя, что это лучшая жизнь из всех возможных, и они проводили время как семья, устраивали пикники в парке, ходили в кино, обсуждали будущее.

А потом он сам всё разрушил. Сам ведь?

Когда Серёжа ударил его, а потом сбежал, Олег не задержался в квартире надолго. Он не чувствовал боли под ледяным ветром, пока шел пешком, не разбирая дороги. Просто вышел из своей-чужой квартиры с одним тощим вещмешком. Кажется, сказал себе, что надо найти Серёжу, а на самом деле просто шёл, шёл, шёл. Разбитый нос кровоточил, люди оборачивались ему вслед, но ничего не имел значения.

Олег понятия не имел, что делать дальше. Рассеянно перебрал контакты в телефоне. Нашёл один, которому мог позвонить. Только один.

— Шурка, ты в Питере?

Chapter Text

— Ну ты, конечно… — присвистнул Шура, открывая дверь. Олег с подсохшей кровью на лице выглядел очень… не очень. — Не пешком хоть шёл?
— Таксисты меня не брали, — мрачно отшутился Олег и поскрёб засохшую корку. — Мне бы в ванную. Где вещи бросить?
— Да… ух…

Шура неопределённо махнул рукой, и Олег оставил вещмешок прямо в прихожей. Он оставил куртку на вешалке, ботинки — на шаткой полке для обуви. Шура не делал попыток привести своё жилище в адекватное состояние, потому что регулярно мотался с контракта на контракт. Квартира была в состоянии перманентного ремонта: в ванной облупленная плитка, ржавые трубы и осыпающаяся штукатурка, в углу — огромная махина водонагревателя, потемневшая от времени. Несущая конструкция ванной и бытия.

Серёжа обещал, что вот-вот достроится их жильё в Башне, где будет джакузи…

Олег вытряхнул из головы ненужные мысли и встал под душ.

«Итак, Волков, мы ушли. Какие теперь варианты развития событий?»

Ясное дело, оставаться надолго у Шуры не выйдет: он вольная птица. Значит, надо искать работу. И жилье. На счетах болтаются какие-то деньги, надо проверить, сколько. Можно поехать в Ленобласть, снимать в Пушкине наверняка будет дешевле, и подальше от…

Выстраивание задач помогало заземляться. В армии Олега за это ценили — он берег людей, продумывал снабжение так, чтобы устроиться с максимально возможным комфортом. Справится и сейчас — это ведь почти то же самое?

Олег вылез из душа, тщательно вытерся выданным полотенцем и натянул маловатые ему Шуркины вещи. Сам Шура обнаружился на кухне с чайником и аптечкой.

— Хочешь? — Шура кивнул на кухонный шкафчик.
Олег недоуменно посмотрел на него.
— Коньяк. — Шура улыбнулся. — Выпить хочешь?
— А. Да нет, не стоит. Хотя… давай немного. Прости, я сейчас замороженный. Хреновый месяц, если честно. Все заебало.

Месяц, как же.

Шурка, молодец, с расспросами не лез. Намочил ватный диск хлоргексидином и протянул Олегу. Тот машинально прижал его к носу.

— А я уволился, — зачем-то сказал он. — Видимо.
— И выходное пособие выбивал? — хмыкнул Шура.
— Да, типа. С другом поссорился. Хорошим. Лучшим. Блять. Заебал, сил нет.

Что было в этой эмоциональной фразе: позерство или искренность?

— Дай сюда. — Шурка вздохнул и отобрал у него ватный диск. Взял стул и сел рядом, обрабатывая разбитый нос. Олег попытался перевести тему:

— Вот скажи, я один не понимаю, как жить на гражданке? Ходить в магазин каждый день, коммуналку платить? Из наших хоть кто-то смог?

Не самый лучший вопрос человеку, который на этой самой гражданке почти и не задерживался.

— Ну-у, я спускаю деньги и еду за новыми. Кто-то идет в телохранители. Макс машину купил какую-то пафосную и гоняет на ней по Пулковским. Типа безопасный выброс адреналина. — Шура выбросил окровавленный диск и наклонил голову, критически рассматривая лицо Олега. — Ладно, до свадьбы заживет.

«Чей свадьбы, родной?»

— Слу-ушай, забыл совсем, мы же планировали встретиться вечером, тут такой классный барчик неподалеку, мы собираемся, если в Питер одновременно занесет. Знаешь, встречи выпускников школы жизни. Думали сегодня втроем-вчетвером, но хочешь с нами?

Олег представил, что останется наедине со своими мыслями в чужой пустой квартире и взвыл про себя.

— Пошли, раз приглашаешь.
— Ты ж наш, ну, — Шурка хлопнул его по плечу. — и, если хочешь… ну, если работа нужна. Короче, я был бы рад тебя видеть снова в строю, и ребята со мной согласятся. Командование на тебя до сих пор зуб точит, что не стал контракт продлевать, так что — подпишут одним днем, если согласишься.

Предложение было простым и заманчивым. А стратегические решения ему сегодня давались плохо. Так что уже через полчаса Олег покачивал в ладони бокал с ромом, удачно пряча разбитое лицо в тени углового столика. Шурка уплетал сырную нарезку и постоянно отбегал то покурить, то позвонить, то кого-то встретить, так что Олег оказался предоставлен сам себе.

— Привет, красавица. Часто здесь бываете? — послышался знакомый голос.
— Вад? — Олег вздрогнул от неожиданности, — ты-то тут какими судьбами?
— Хех. Да так, услышал, что Волчок хочет вернуться в пекло, — отозвался Вадим, улыбаясь. Приземлился напротив и немедленно стянул с тарелки сыр-косичку. — Не смог пропустить такое эпохальное событие.
— Вот трепло, — искренне восхитился Олег.
— Ты на Шурика не гони. — Вад показательно насупился. — А то будешь иметь дело со мной. Я ими тут теперь всеми командую.
— Держит в ежовых рукавицах, — с удовольствием наябедничал Шурка, появляясь за его спиной. — Чуть что не по его — марш-бросок в разгрузке, отжимания до потери сознания и галеты вместо ужина. Приди и спаси нас.
— Вопрос решенный, значит? — Глаза Вадима как-то подозрительно блеснули.
— Я еще не решил. — Олег помолчал, разглядывая его. Мельком отметил, что он стал еще шире в плечах. Волосы выгорели до белизны в контраст к обветренной, темной коже. Такой загар не получишь на Мальдивах. — Просто все подзаебало на гражданке. А больше я ничего не умею, только стволом махать.

Он не мог понять, что чувствует к Вадиму. Вот с Шуркой все было ясно: соскучился, рад бы поболтать, да настроения нет. А с Вадом… Он как будто на допросе. И в такой обстановке откровенничать не хотелось.

— Собственно, вот, как я уже сказал. Подзаебался. Может, не мое это все. — Олег щелчком подозвал бармена, показывая, что ему нужно повторить.
— А неплохо было бы на ирландцев поработать, а? Или под началом Хольта, — мечтательно протянул Шурка. — Что думаешь, Олег?
— Я думаю, выбирать надо тех, кто сволочей мочит. Иначе зачем это все? Хольт — оружейный барон, на его руках кровь тысяч невинных людей. Ирландцы — темные лошадки. Я бы к ним не совался. А впрочем, что сейчас чистое, особенно в нашей работе? Но я бы поперебирал. Если есть выбор. Не хочу… Ради денег. Только ради денег. Потом самому от себя противно будет.
— Переборчивый, ишь, — тепло выдохнул Шурка. — Вот я по этому скучаю. По тому, как ты нам выбивал условия. Это будем, это не будем, с теми на одном поле сра…

Вадим неопределенно хмыкнул. Шура схватил со стола телефон:
— Черт, Макс звонит, что-то у него там с парковкой, ща…
И снова куда-то смылся, только синяя макушка мелькнула в дверях. У Олега не хватило сил пошутить что-нибудь про Соника и спасение друзей из лап злодея Роботника.

— Понимаю твои чувства, — Вадим неожиданно перестал ухмыляться. Посмотрел серьезно. — Я тоже себя на гражданке не нашел. Но, может, и не искал никогда. Много чего произошло за это время.
— Я рад за тебя, — искренне сказал Олег, — что ты теперь их командир. Как бы они ни изображали страдание.

Вадим улыбнулся уголком губ.
— Тебя к нам не зову, Волчок. Не будешь же ты подо мной ходить. Хреновая выйдет субординация, особенно перед нашими ребятами. А конкуренции я не потерплю.
— А если буду ходить? — переспросил Олег с вызовом. — Мне, собственно, всё равно. Ты меня знаешь, я командовать никогда не рвался.
— Надолго ли? — Вад дернул белесой бровью.
— Да мне плевать сейчас. — Олег, отклонившись назад, опрокинул в себя остатки бокала. Лампа высветила разбитое лицо.
— У-у, да у нас тут решение проблем мирной жизни радикальными методами, — Вад цокнул языком, — осуждаю, но не комментирую.

Он вдруг поднялся.
— Засиделся я с вами.
— Эй, — Олег удивленно посмотрел на него. — Ты же только пришел. Даже не взял ничего!
— Я за рулем, — бросил Вадим через плечо, направляясь к выходу.

Олег, выругавшись, прижал купюру бокалом и выскочил за ним. Нашел взглядом среди машин на парковке самую большую — огромный черный внедорожник. Открыл дверь пассажирского и ввалился в пахнущий кожей салон.

— Что тебя так выбесило?

Вадим вздохнул, закатывая глаза, словно Олег был надоедливым ребенком.

— Волчок, — сказал он почти ласково, — ты гордый зверь или пёс? Ответь не мне, а себе. Нянчить щенков можно только за большие деньги. Я не знаю, сколько бы мне пришлось заплатить, чтобы я подтирал кому-то жопу.
— Не надо со мной нянчиться, — проворчал Олег, принимая его слова на свой счёт, — и прайсы оставь при себе.
— Я говорил о твоем мальчишке, Олег, — укоризненно ответил Вадим, даже прозвище отбросил. — Я догадался, кто это. Сергей Разумовский, так? Я думал, он из какой-то богатой семьи, а оказалось вот как.

Не дожидаясь ответа, он приглушил мотор.

— Он тебя топит.

Какая-то часть сознания вопила, что Олег должен защищать… Даже сейчас, когда все кончено…

— Это не твое дело, — грубо отбил он, но тут же продолжил сдержаннее: — Без обид, Вад, мне херово о нем говорить, давай не будем. Я сам себя топлю. Это все я. Тогда и сейчас. Не лезь в душу.

— Ладно. — Вадим отвернул голову. — Я не настроен с тобой спорить, Волчок. И в душу тебе лезть тоже. А больше с тебя взять нечего. Тебя подбросить куда?

Рыкнув, Олег наклонился к нему и впился поцелуем в его губы. Тут же положил ладонь на колено Вадима, сжав его. Слабая попытка перехватить инициативу, показать, что он не ведётся, а берёт то, что хочет.

Но что он хотел на самом деле? Не оставаться одному? Отомстить? Забыть хоть на минуту о грызущей боли в сердце?

— В душу, говоришь, не лезть? — хохотнул Вадим. — А куда ж тебе лезть тогда?

И поцеловал его в ответ. Уголок губы, куда Серёжа тоже успел попасть, засаднил, и это странным образом завело. Олег ответил на поцелуй с жадностью, сминая воротник куртки в горсти, потянул Вадима на себя, толкнул коленом. Прикусил и оттянул его губу, наверняка болезненно.

— Ох черт, какой ты пылкий! А до постели пятнадцать минут дотерпишь?
— Если не будешь тормозить на каждом светофоре, — нагло заявил Олег, кладя руку ему на пах. — А это чтоб ты лучше соображал.
— Вырос, Волчара, — похвалил Вадим, резко поворачивая ключ зажигания.

В коридоре он прижал Олега к стене, целуя так, будто сожрать собирался. Но успел сунуть широкую ладонь между ним и стеной, чтобы Олег не ударился затылком.
Олег вскрикнул, не особо контролируя голос.
— Если у тебя за стеной соседи, утром они добьются твоего выселения, — прохрипел он в паузе между жадными поцелуями, выгибаясь навстречу. У него давно не было так: жадно, неистово, внимательно.
Вад фыркнул и прижался к его шее, оставляя влажный след. Содрал с него пальто, запустил руки под футболку Олега и стянул ее, закинув куда-то на полку для шапок. А потом больно укусил туда, где когда-то зажил его след.
Воспоминание отозвалось вспышкой, но сейчас было гораздо больнее. Олег застонал.

— Ай, Вад! Больно… Ещё!

Как будто наказывая сам себя и одновременно желая этого.

Вадим придавил ранку языком.

— Кусай, — вдруг приказал он жестко и решительно, упираясь ладонью в стену над его головой.

— Тебя? Не напрашивайся, — Олег отчаянно бравировал. У него бы не получилось так же больно и сладко, но он притянул запястье Вадима и впился там, где кожа была мягче, тоньше, двинув челюстью, чтобы ее содрать, — нравится?
— Мхм, — одобрительно кивнул Вадим. — Растешь. Учишься. Шагай.

Квартира была крошечной, но и Олег едва переставлял ноги. На кровать он почти рухнул, тут же требовательно разводя ноги. Одна рука Вадима шарила у него в паху, другая лежала на шее, изредка с силой сдавливая ранку, заставляя стонать и извиваться от боли и желания.

Вадим отвлекся только единожды, чтобы плеснуть смазки себе на ладонь. Без предупреждения он сжал бедра Олега и толкнулся смазанными пальцами. Растянул коротко, наспех, и вошел так грубо, что приложил затылком об изголовье.

Олег закричал, срывая голос, от ужаса и желания.

— Ва-ад! Бо-ольно! Не… А-ах!

Казалось, его разрывает изнутри, раздвигает кости. У него никогда не было вот так, без подготовки. Серёжа обожал делать это долго, медленно, сладко мучая его. Серёжа… Олег насадился глубже, снова наказывая себя, и попытался задавить вскрик.

В глазах темнело, Олег задыхался. Вцепился пальцами в спинку кровати. Вад придавил его тяжелым телом, хрипло дышал на ухо, вцеплялся ногтями, разворачивал и подталкивал его, бормоча, «молодец, Волчок», и это должно было ощущаться хорошо, должно было…

Это длилось и длилось — сильные толчки и хриплое дыхание, раздирающая боль и затапливающее удовольствие. Вадим кончил первым, излился внутрь, несколькими движениями довел его и откинулся на подушку, размазав липкое семя по его бедру.

Вад толкнул сигарету между его губ. Щелкнул зажигалкой.

— Ну как? Лучше?

Олег вдохнул и закашлялся. Он редко курил на гражданке, только когда совсем припирало, и руки начинали дрожать от нервов. Впрочем, табак был хорошим, и обжигать им горло было ещё одним видом мазохистского удовольствия.

— Заебись. Будешь храпеть во сне — придушу, — пообещал он, со стоном переворачиваясь на бок.

***
Он не заметил, как отключился, провалившись в глубокий сон без сновидений. Утреннее солнце обожгло веки — накануне они не задернули шторы.

Олег, сонно покачнувшись, встал, чтобы их закрыть, и вздрогнул от движения напротив. Напротив кровати был шкаф-купе с огромным зеркалом. В нем он сейчас и отражался — покрытый синяками, царапинами и ссадинами. Что-то от Сережи, что-то от Вадима. Олег замер, наблюдая за своим отражением.

— Красивый, Волчара.

Олег дернулся и обернулся. Вадим следил за ним внимательными светлыми глазами.

— Нихрена у тебя зеркало огромное, зачем такое?! Я бы каждый раз на рефлексах от отражения шарахался. Как будто кто-то наблюдает все время.

Вадим пожал плечами.

— Чтобы тащиться. Обычно от себя, но и ты ничего.

Он подобрался к Олегу и обнял его со спины.

— Видишь?

Олег охнул от боли от всех синяках разом. Вадим фыркнул, зарываясь носом в его волосы.

— Сейчас лечить тебя буду. На колени мне садись.

Олег дернулся, попытавшись отстраниться, но Вадим не дал ему этого сделать. Усадил его себе на колено.

— Не вертись. Терпи.

Он достал из ящика тюбик какой-то мази, выдавил себе на пальцы и провел по крупному созвездию синяков на боку. Форма пальцев совпала с ними. Олег замер, коротко застонав сквозь зубы.

Его отражение в зеркале выглядело так открыто, уязвимо и развратно. Голый, избитый, изогнувшийся на коленях Вадима.

— Красивый, красивый, — подтвердил Вадим довольно, — обопрись.

И потянул его на себя, чтобы намазать царапины под ключицей. Олег разомлел, откидываясь назад и буквально растекаясь по нему с коротким «м-мх…» В голове не было ни одной мысли, тело следовало за удовольствием. О нем никто не заботился так давно. Серёжа даже к повязке на ноге ни разу не притронулся. Олег думал: переживает. Боится за него. А может, Серёже было все равно?

Вад подул на след от укуса, как ребенку, и шутливо мазнул пальцем по кончику носа.

— Что же ты со мной делаешь, Волчок? Я размякаю, мне это не нравится.

Он шутливо клацнул зубами перед лицом Олега.

— Ну-ну, напугал, я дрожу, — лениво ответил Олег, даже не дернувшись. Успел забыть, что может быть так сладко, так хорошо. В руках у человека, который оставил на нем эти следы, он чувствовал себя в безопасности.

Смазанные пальцы скользнули ниже от поясницы, обвели следы укусов на ягодицах, а потом Олег почувствовал их в ложбинке между. Отодвинулся.

— Эй, м-м… Не сейчас, Вад. Я ещё от вчера не отошёл, кажется, ты меня все же поранил… Ну Ва-ад! Хватит!

Олег попытался слезть с его коленей.

— Где поранил? Давай посмотрю, — ехидно усмехнулся Вадим и толкнулся глубже. Олег вскрикнул, пытаясь отстраниться.

— Блять, прекрати!

— Тихо, это лечебная мазь, успокойся, — Вадим сжал его сильнее. — Че ты как это, бля, как баба?! Сиди смирно. Или тебя по-новой выебать?
Олег замер, ничего не понимая. Он это серьезно?! Меньше всего это было похоже на сексуальную игру, в которой один сопротивляется, а другой подавляет это сопротивление.

Зеркало отобразило его расширившиеся от страха зрачки, бледное лицо в синяках, и хватку рук на нем. Вадим держал его, облапав как медведь. Это было пугающе и отвратительно, но Олег зачем-то смотрел, морщась от движений пальцев внутри.

Закончив, Вадим буквально столкнул его с себя
— Истеричка, бля. Твой Разумовский на тебя плохо влияет, — раздраженно сказал Вад и ушел в ванную.

Олег ничком упал на кровать, когда Вадим вышел, чувствуя себя грязным, использованным и жалким. Что это вообще было? Им было так хорошо… Он все испортил?

Задница саднила, то и дело вызывая воспоминания о крепких пальцах и не менее крепких ругательствах. Надо валить. Взять себя в руки, встать и выйти.

Но каждая мысль только сильнее размазывала его по постели.

***

Шурка попросил его заехать на базу за ключами от квартиры, шутливо пожурил за вчерашнее исчезновение, но с расспросами не лез, за что Олег был благодарен. Потрепанный и бледный, с тошнотой от похмелья, он проехал несколько станций на метро, прошел пешком и оформил пропуск на проходной. Молодой солдатик на входе его не узнал, но уже в кабинете оказались сплошь знакомые лица. Олега хлопали по плечу, Шурка представил его новым ребятам, и все вели себя так, будто новый контракт — дело решенное. Шурка разложил карты повстанческих укреплений, потом потащил его на симулятор оператора дрона, потом в столовую, и всё завертелось таким ярким, неожиданно привычным калейдоскопом, что размашистая подпись на новом договоре совершенно потерялась среди других событий.

Ребята оказались классные, все, как на подбор, смешливые, умные, молодые. Вадим с ними не поехал: в вечер проводов вдруг объявился в баре, сияя, как золотой унитаз, позвал всех пить за его счет, нежно зажал Олега в туалете бара и принес извинения, больше похожие на крышесносный минет. Пропал так же, как появился, но все две недели операции Олег чувствовал что-то похожее на тягу. Может, он немного скучал по нему.

Мысли о Серёже лились фоном. Олег проходил гнев, торг, отрицание, отчаяние, снова гнев, самобичевание и самоотвращение, и так по кругу, но его жизнь снова принадлежала только ему, и это было восхитительно.

Вадим появлялся и исчезал — то в Питере, то в Сингапуре. Присоединялся на пару дней: в качестве внешнего консультанта, чьего-нибудь телохранителя, переводчика, хрена с горы, своего в доску парня. Командовал где-то и кем-то еще, не рвался пояснять за субординацию. Олег ничего не понимал, но не приставал с расспросами. Вадима обожали, с ним шутили, ему тащили сигареты. Иногда он по-хозяйски приобнимал Олега за плечо на привале. Иногда приходил в его палатку и трахал, зажав рот, на узкой койке. Иногда снимал гостиничный номер и скидывал адрес, так, как будто бы просто для информации. Олег ловил от этого странный, дикий, стыдный кайф. Велся, скучал, злобился — и приходил все равно, когда звали.

В заварушке на Филиппинах вытащил из подвала двадцать восемь маленьких живых рабов, от девяти до пятнадцати, предназначенных на продажу. И вдруг словил от этого кайф совершенно иного рода. Вот, оказывается, зачем парни ездили на эти операции. Ради вот этого чувства.

И Олег подсел.

***
— Тебе нужен отдых. А лучший отдых — это смена деятельности, — объявил Вадим, забирая Олега из лазарета. Не так уж сильно он и пострадал, ребята настояли, чтобы отлежался немного и не тревожил ногу, и Олег вынужденно согласился.
— Ты меня что, украл? — усмехнулся Олег, изучая новые документы — допсоглашение к его контракту, — в свое распоряжение?
— Типа того. Я был занят, позволил тебе играть в солдатиков, но эти времена закончились, — по тону Вадима было непонятно, шутит он или говорит всерьёз., — Есть работенка в Кёльне, охранять одного старого хрена, он заказал двух ребят на месяц. Потом нас сменят, и мы вернемся сюда. И всё будет иначе. Я беру тебя в собой в Кёльн, чтобы убедиться, что ты хорошо меня понимаешь.

Олег не очень-то понимал. Ему было жаль расставаться с ребятами, и жаль уезжать от настоящей работы к каким-то непонятным обязанностям охранника. Но Вадим ведь предупреждал его. Он помнил это, и когда подписывал контракт. Он больше не командует, он исполняет.

— Есть, — по-военному коротко ответил он.
Вадим хищно ухмыльнулся:
— Умничка.

Работа оказалась не бей лежачего. Огромный дом в немецкой глуши, едва передвигающий ноги заказчик, в прошлом — какая-то важная шишка, теперь — просто дряхлый старик. Тени прислуги по утрам, тусклое столовое серебро, яблоневый сад за окном, выстуженный до прозрачности.

Первые несколько дней Олег сходил с ума от скуки. Потом втянулся и даже распробовал.

Вадим сменил извечные майки на теплый свитер крупной вязки. Сидел у камина и читал исторические труды в оригинале. Олег пугал прислугу, заявляясь на кухню — жирные сардельки и кислая капуста не возбуждали в нем аппетит, и он готовил себе сам. Вадим приходил на запах и устраивался в просторной гулкой столовой — расслабленный, довольный, как немецкий бюргер.

Олег отмечал про себя, что почти счастлив. Эта игра в пасторальную семью его забавляла, хотя они с Вадимом почти не виделись, пересекаясь только в столовой и обмениваясь короткими репликами. Лишь изредка Вадим начинал более пространные разговоры. Вспоминал, что такую запеканку готовила мама. Отправлял на почту или за покупками — Олег брал пикап дворецкого. Однажды пришел к нему спросить, не найдется ли ненужной симки.

Олег достал старую питерскую, которую зачем-то всё ещё таскал в кошельке.

— Спасибо. Хочу посмотреть пару видосов, а симку здесь можно купить только по паспорту, не хочу светить документы. А эти ребята во «Vmeste» навертели сложностей, — пробурчал Вадим, вставляя симку в телефон и залипая в экран, — раньше была одна иконка, а теперь загружается сразу штук шесть: отдельно для музыки, для трансляций, мессенджер. Экосистема, блин. Перемудрили. Сварганишь на ужин что-нибудь?

И ушел к себе, так и не оторвавшись от экрана.

Несмотря на некоторое отчуждение, Олегу все нравилось. Нравилось готовить, собирать мёрзлые яблоки в саду, вставать до рассвета, чтобы потренироваться. Всё здесь казалось ненастоящим, приглушенным, особенно когда, наконец, пошел снег. Снова снег. Он не видел его с самого отъезда.

Они провели сорок дней в доме старика. В вечер перед отъездом Вадим снова устроился в кресле, сменив привычную уже книжку на планшет.

— Что ты смотришь? — Олег зашел в гостиную с собранной сумкой.

Вадим приглашающе похлопал ладонью по подлокотнику. На экране маленькая свинка увлеченно гоняла мяч по цветастому ковру. Видео было подписано на японском.

— Милая, да? Знаешь, как видео называется?

Олег задумчиво возвёл глаза к потолку.

— У японцев вечно какой-то бред. Там что-то типа «Поросёнок идёт на прогулку: загадочный мячик судьбы»?

— Почти. «Эту свинью съедят через сто дней».

Он посмотрел на Олега несколько печально, насколько этого можно было ожидать от Вадима. Олегу показалось, что он ослышался.

— Оу.

— Ага… — Вадим кивнул. Олегу показалось, что из старого окна потянуло холодком. Свинка на видео выглядела очень счастливой.

— Они потом снимут еще одно видео. С праздничным столом. Такое вот торжество человеческой природы, записанное на видео и выложенное в сеть.

Вадим свернул ролик.

— Отбой, Волчок. Завтра рано вставать.

***
Удушающая жара начала терзать легкие, едва они сошли на взлетную, но Олег рад был видеть ребят. В душном джипе Джесси обвила его руками, закинула загорелую ногу на его колено и заливисто смеялась, рассказывая какую-то свежую байку. Макс согласно хмыкал с другой стороны. Вел Вадим, попутно рассказывая о грядущей операции. Ничего особенного, разведка в заброшенном пригороде, там и людей-то быть не должно, но Олег отчего-то напрягся. Все чувства обострились, он не мог расслабиться до самого вечера: на автомате сготовил приветственный ужин в лагере, устроился со всеми у костра. Макс притащил гитару.

— О-о, у снова снова вечер бардовской песни. «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», — Джесси просияла, отставляя свою миску.

Вадим, выложив телефон на стол, вдруг придвинулся и обнял Олега за плечо, совсем как раньше. Олег удивленно посмотрел на него, и Вадим, хмыкнув, отсел. Ткнул Олега грифом, передавая гитару.

Олег на пробу провел по струнам. В голову почему-то лез только мрачняк, и он выбрал самое нейтральное:

— Ты открывал ночь, всё, что могли позволить…

Джесси потянулась за телефоном:

— Нет, это надо снять. Роскошный ужин, костер, гитара. А у меня, как назло, экран треснул. Вад, дай свой.

Она схватила лежащий на столе телефон под выразительный взгляд Вадима.

— Остынь, командир, покомандуешь завтра, сегодня — его ночь. Да где тут видео-то… натыкали иконок…

Олег, смеясь, пел, и его голос поднимался вверх с искрами от костра. Даже дурное предчувствие будто отступило.

Чтобы навалиться вновь, когда Вадим разогнал всех спать после двух песен, напомнив, что завтра рано вставать. Они разошлись по палаткам, капризничая, как дети. Олегу было невесело.

— Чего хмурый? — Вадим, проходя мимо, толкнул его плечом.
— Мне не нравится завтрашний план, — честно сказал Олег, не глядя на него. — Что-то не так. Мы что-то упускаем.
— Или тебе не нравится, что теперь планы составляешь не ты? — с нажимом сказал Вадим. — Ты привыкнешь. Я говорил тебе тогда, в баре. Придется слушаться, Волчок.

Олег мотнул головой. Дело было не в этом. Совсем не в этом.

— Курить будешь?
Олег взял сигарету, просто чтобы задержаться еще немного. Искал тему для разговора и не находил.

— А что там со свиньей, которую должны были съесть?
— В порядке всё с твоей свиньей, — хохотнул Вадим. — Они передумали. Наверное, повелись на жалостливые комментарии.
— Покажи. — Почему-то это показалось Олегу очень важным.
— Охота тебе интернет тратить, — отмахнулся Вадим, но, поддавшись его взгляду, уступил. — Джесси, дурочка, вместо записи трансляцию врубила. Высадила полгига трафика. Ладно, на.

Олег посмотрел на экран. Подросшая свинья из свежего видео всё так же гоняла мяч и выглядела довольной.

— Насмотрелся? Отбой. Завтра трудный день. Последний бой, он тру-удный самы-ый… — Вадим, напевая, удалился в свою палатку. Он-то хорошо разглядел, что у счастливой свиньи на ухе не было черного пятнышка, как у предыдущей.

Chapter Text

Чай в кружках давно остыл. Сергей представлял, что будет трудно, но чтобы настолько трудно… Разговор с Олегом вспахал душу, вывернул неприятные мысли и откровения, чтобы они уродливыми червями теперь копошились на поверхности.

— На Кирилле Макарове мы и опробовали алгоритм. Просто чтобы узнать, как система будет вести себя там, где практически нет ни соцсетей, ни связи в принципе. Аренда спутников, перехват сигнала… мы нашли его в военной части в Бурятии, хотя родителям говорили, что он в Волгограде. Зацепились сначала за это, потом за обеспечение части, удалось нарыть любопытное о поставках обмундирования. Думали, раз они на окраине России, то никто и не заметит… в целом, почти угадали, годами им удавалось скрывать свои схемы от столичного начальства. Всю информацию я передавал Лере, она писала сценарии для своего влога, потом заинтересовались журналисты… Так нам удалось вернуть Кирилла, фактически — на огласке, но в основе лежал алгоритм. Искать с его помощью людей — это вообще необязательная опция, игры в бога, слежка… но человек был спасён, и я держал это в уме, просто не озвучивал публично. Официально алгоритм все еще использовался для модерации чувствительного контента.

Серёжа перекатил из ладони в ладонь снятый с запястья браслет с Марго. Олег свой снял уже давно. Может, оно и к лучшему: Марго бы не умолкала по поводу зашкаливающего пульса.

— Дай-ка я кое-что проясню, — остановил рассказ Серёжи Олег. — После того, как я уехал, ты построил систему, чтобы…

— …Не чтобы следить за тобой и за пределами башни, — вскинул руки Серёжа.— С твоей работой это было бы почти нереально. Но хотя бы знать, что ты все ещё жив, даже если не пишешь. Пока не доказано обратное. — Серёжа говорил с жаром. — Оказалось, столько людей сливают кадры из горячих точек в соцсети вообще без минимальных представлений о кибербезопасности…

Он сбился, увидев взгляд Олега. Олег ничего не говорил, но Серёже было достаточно того, что он увидел в его глазах, чтобы вскочить со своего места, чуть не уронив стул:

— А что, что я должен был делать?! — воскликнул он, не обращая внимания на то, что голос дрожит. — Ты хоть представляешь, как это тяжело — жить с мыслью, что ты настолько отвратителен, что твой самый дорогой человек предпочтёт умереть в богом забытой пустыне, чем жить рядом с тобой?! Я просто хотел сделать что-то хорошее!

— Мне или другим? — спросил Олег, не сводя с него глаз.

— Тебе! Всем! Я не знаю! — Серёжа поймал себя на том, что кричит. Он запустил пальцы левой руки в волосы и сгрёб пряди. — Если бы то, что я сделал, было настолько аморально, люди не пошли бы за мной! Они пошли, они решили, что это хорошо и правильно. Я никого не заставлял сидеть ночами и учить алгоритм вычислять живодёров по видео и отслеживать геолокацию. Я делал хорошую вещь, разве не так?..

Серёжа бормотал сбивчиво, сам не понимая что, а сам понимал, что с каждым словом закапывает себя всё сильнее. Он сталкер и военный преступник, как ни посмотри.Это осознание холодом сковывало внутренности.

— Серый.

— Я просто хотел как лучше!..

— Серый!

Олег поднялся со стула, и Серёжу охватил невероятный ужас. Олег всё-таки уйдёт. Теперь он знает, что за его возвращение пришлось дорого заплатить. Человеческой жизнью. Олег не может этого не понимать, и он этого не примет. Он так боялся этого все эти месяцы…

Горячие ладони Олега поймали его лицо и заставили смотреть в глаза.

— Серый… Это был очень тяжёлый разговор, — медленно заговорил Олег. — Ты очень сильно устал. Прости, что заставил тебя пройти через это… Ты сейчас в шаге от приступа. Давай свернём этот разговор, примем лекарства и закончим на сегодня?

И… всё?

Серёжа содрогнулся всем телом, когда Олег провёл большим пальцем по его острой скуле. Откровение выпило Серёжу практически до дна. И хуже всего было то, что он вывернул душу наизнанку, рассказал Олегу всё, о чём готов был молчать вечно, а получил… это. Серёжа попытался убрать его ладони со своего лица. Осторожно, памятуя о пораненной руке.

— Подожди, я… я не могу… вот так. Я столько рассказал…

«А ты не рассказал мне ничего о себе в ответ…»

— Тш, тш, Серый, притормози, — Олег продолжал держать его. — Мы ещё поговорим, ладно? Но не сейчас. Слишком много откровений за раз. Давай закончим на сегодня, пожалуйста? Мы можем сделать тебе укол сейчас, а можем перед сном. Ты как?

Серёжа неверяще уставился на него. Пальцы замерли. Под ними повязка Олега ощущалась неестественно.

— Какой ещё укол?.. Они же только для срывов… Всегда же были таблетки?

Олег принялся объяснять ему. Медленно, спокойно, не убирая рук.Олегговорил про сложности с таблетками, про необходимость продолжать курс, про дозировки и схемы лекарств — а в ушах Серёжи звенело. В голове всплыло всё: грубые руки, вжимающие в пол, выстуженные комнаты, вкрадчивый шёпот Рубинштейна: «Ну же, Сергей. Что вы как маленький?» И другой: «Так надо. Олег сейчас очень слаб, он умрёт, если вы придёте к нему больной. Нельзя быть таким эгоистом».

Картинки из кошмаров: Олег злобно смотрит на него и уходит из зала суда. И возвращается в белом рубинштейновском халате с негромким «так надо».

— Серёж, посмотри на меня…
— Я в душ, — коротко бросил Сергей и вырвался из рук Олега. Дверь за его спиной захлопнулась. Щёлкнул замок.

В ванной он стянул ещё относительно свежую рубашку, скомкал и со злостью зашвырнул её в корзину для грязной одежды. Запутался в штанах. В попытках высвободить ногу, больно ударился коленом о стену. Из глаз посыпались искры. Стало неимоверно жалко себя, такого глупого, решившего разоткровенничаться. Что он получил взамен за свою честность? Снисходительное «ты устал».Обещание очередного укола от неправильных эмоций.Серёжа развернулся к зеркалу и чуть не вскрикнул: на него смотрел не он сам, а обезображенная обожжённая пародия на него. Он тут же зажмурился и больно ущипнул себя за руку.

А разве так не должно быть?.. В чём Олег не прав? Они разошлись из-за того, что Сергей чувствовал не так, реагировал неправильно, и вот оно — живое подтверждение их правоты, ужасающие образы в отражении, которые он видит, когда реагируетнеправильно.

Всегда надо себя контролировать. Даже наедине с собой. Особенно наедине с собой. Как мало поменялось за столько лет…

Дышать. Медленно и спокойно.

Набравшись смелости, он приоткрыл глаза. Отражение дробилось. Это был почти он — бледный, посеревший, с синяками под глазами, с побледневшими, но все ещеуродливыми химическими ожогами на плечах и шрамом на шее. Голубые глаза смотрели с горькой обидой.

— Бедный… бедный птенчик.

Тень, упавшая на лицо, походила на когтистую птичью лапу. Знакомый голос появился в голове. Он звучал ещё ярче и отчётливее, чем вчера.

— Снова предали, обманули… — проскрипел в голове ненавистный пугающий голос. Серёжу передёрнуло: волосы на затылке встали дыбом, будто их взъерошило что-то извне. — Глупый маленький Серёжа надеялся, что Олег решит все его проблемы, спрячет в свои объятиях от злого нехорошего мира… Однажды ты поймёшь, что я и только я желаю тебе добра.

«Если бы действительно желал — перестал бы так мучить. Убирайся», — подумал Сергей с горечью.

— С каждым разом твоё щебетание всё тише и неувереннее. Глупый маленький птенец, ну как же не желать? Разве Олег вытащил тебя из сумасшедшего дома? Вспомни, как ты, израненный и больной, сидел у его постели. Никто не помог нам, мы всё сделали сами.

«Прекрати, — устало подумал Сергей. — Хватит… Хватит врать. Всё было не так. Если бы никто мне не помог, я бы провёл остаток жизни в психушке».

— Неужели? Прекрати сдерживаться.Ты даже не представляешь, на что способен.Прекрати прятать свое истинное лицо. Наше лицо.

Отражение потемнело, тень надвинулась, грозя поглотить его — и пропала. Во рту было сухо, как в пустыне, а глаза слезились.

— Ни на что я не способен, — сказал он отражению и повернул кран.

***

Олег расхаживал взад-вперёд перед запертой ванной. Давно пора было разобрать дурацкий замок. Мало ли что Серёжа может сделать с собой? Всё то время, что в ванной шумела вода, перед глазами Олега мелькали жуткие картинки. Он лихорадочно вспоминал, не оставил ли в ванной ничего острого. А таблетки?!

Судя по звукам, Серёжа действительно принимал душ. Вода шипела совсем не так, как если бы душевую лейку бросили на дне ванны. Ненадолго повисла тишина, и через две минуты Серёжа вышел в тёмном халате с узорами из цветов и птиц.

— Серёж, я… — начал Олег, но Сергей поднял ладонь.

— Вечером.

— Вечером? — переспросил Олег.

— Укол, — пояснил он устало. — Перед сном.

— До скольки ты сегодня?

Серёжа прошёл мимо Олега, пропустив вопрос мимо ушей.

***

Впервые за всё то время, что Игорь работал с ними, Олегу хотелось, чтобы он разбавил неловкую тишину своим присутствием. Пришёл, весь такой идеально всезнающий, нарушил скорбную тишину. Вот только вызвать Игоря предлога не было. Серёжа держался отстраненно остаток дня, отгородившись работой от Олега и мира. Когда часы показали десять сорок пять, Олег осторожно напомнил об уколе. Серёжа отреагировал равнодушно: выключил свои гаджеты, прошёл в спальню, небрежно скинул халат, лег на живот, спрятав лицо в подушку, и напряг все мышцы. На разговор не вёлся, на ласковые прикосновения Олега не поддавался, но начал тихо скулить ещё до укола. После — забился под одеяло с головой. Растрёпанной: он даже не причесал волосы после душа, хотя обычно шипел на всех, из-за кого причёска хоть немного портилась.

А утром впервые за долгое время проснулся раньше Олега и ушел работать. Когда Олег вышел в гостиную после утреннего душа, он уже бодро распекал пиарщиков по видеосвязи и комментировал речь для очередного заседания — ядовито и с сарказмом. Олегу он только коротко кивнул.

— Найдется, что бросить стервятникам, кроме меня? Волк в цирке не выступает, а Сергей Разумовский — очень даже.
— Тебе не обязательно ездить в суд лично. — Олег узнал голос пиарщицы Ани Орловой. — Формально мы уже выполнили требования со стороны истца: приостановили ручное тестирование модерации, откатили к альфа-версии алгоритма. Компенсацию семья Сотникова получила.
— А как же выступление перед журналистами? Восстановление репутации? Разве мы не этого добиваемся? «Свобода слова — неотъемлемое право любого человека, но она заканчивается там, где начинается свобода другого, и на тонком лезвии между первым и вторым мы и балансируем, пытаясь не сойти с ума»? — Серёжа выдал этот бред на одном дыхании. Олег потерял суть на середине, но пиарщики были более подготовленными. Аня запнулась только на секунду:
— Устроим пресс-конференцию здесь, в стенах «Vmeste». Хороший способ напомнить о нашей открытости перед общественностью.
— Аквариума-то все равно больше нет, а значит, никто не сможет его раздолбать…

Вздохнув, Олег вышел из пентхауса. Его присутствие здесь явно не требовалось. Серёжа выглядел удивительно бодрым и для столь раннего для него утра, и особенно — на контрасте со вчерашним днем. И это тревожило.

Олег пытался заняться своими делами. Если пиарщики готовят пресс-конференцию в Башне, пора погонять ребят из охраны по протоколам…

***

Игорь зашел в спортзал, ни на кого не глядя. К счастью, утром любителей здорового образа жизни было немного — группка парней и девушек в разноцветных спортивных костюмах заняла тренажеры у окна, и еще пара сотрудников неспешно шли по беговым дорожкам в другом конце.

Игорь мысленно отругал себя. В конце концов, нельзя же шугаться всех встречных. Или показывать, что шугаешься. Хорош охранник, боится собственной тени.

Но у него все еще бывалидни. Такие, когда вывозить было сложнее, чем обычно. Началось всё ещё вчера, когда он, вместо того, чтобы спокойно обживаться на новом месте, постоянно дёргался к телефону, ожидая, что его позовут обратно. Не позвали. Было ужасно стыдно за это. Как собака, ей-богу.

Снова бессонная ночь, снова попытки убедить себя, что ничего саморазрушительного не происходит. Снова провальные.

Может, физическая нагрузка поможет расслабиться? Игорь запустил беговую дорожку. Бег — это хорошо. Помогает прочистить голову.

Но сегодня и это не помогало. От себя убежать все еще не получалось. Кого он обманывает? Он не справляется. Как скоро это станет очевидно — Олегу, Сергею, остальным? До того, как он разрушит еще чью-то жизнь или после?

Казалось, все вокруг знали. Шептались за его спиной — это он, мент-убийца, это Гром, смотрите!

«Как у Достоевского».

В углу рассмеялись. Игорь вздрогнул и вжал голову в плечи. Тут же выпрямил спину, чуть не споткнулся. Перешел на какой-то тренажер, с трудом разобрался, куда приладить руки, поставил большой вес. Поднял резким рывком, так, что отозвалось в спине. И снова, и снова.

— Мне кажется, вы…
Игорь обернулся, с грохотом опустив вес на стойку. Чуть не выкрикнул «да, я убил его! А он убил Диму!» Молодой парнишка за его спиной шагнул назад, на лице его мелькнул страх.

— …неправильно ставите локти… эм-м, извините, зря вмешался.

Он поспешно отошел, а Игорь остался — прижимать ладони к пылающим щекам. Руки подрагивали — от нервов и от правда неправильной нагрузки.

Зря он пришел. Теперь это было повсюду, как бы Игорь не убеждал себя.

Дима, Дима, Дима. Светловолосая девушка в углу показалась похожей на его сестру. Вера не плакала на похоронах. Она застыла, как статуя. Горсть земли, которую она мяла в пальцах, испачкала ее блузку, но она не шевелилась. А потом провела рукой по лицу — черная полоса копотью отпечаталась на мокрых щеках.

Всплывали самые мелкие детали. Белые лилии на крышке гроба. Маленький скол на табличке, за который он цеплялся взглядом. На поминках впервые понравились маслины. Дима всегда его подкалывал, мол, не вырос ты еще, Гром, раз маслины не любишь. И вот…

Игорь осознал, что тупо пялится в стену. Нервно заозирался. Никто не смотрел на него. В зале вообще никого не осталось.

Они всё чувствуют. Тебя избегают. Сложно находиться в одном помещении с грозовой тучей. С непредсказуемой угрозой. С убийцей.

В больнице его ограждали от газет, от соцсетей, от любой информации. Какие цветы были на могиле у того человека? Кто-то плакал над его гробом? Кто-то продолжает приходить?

Олег появился в дверях, прошел за его спиной бесшумно, как призрак, и, прежде чем Игорь распознал движение, оказался у него за спиной. Игорь ожидал, что его отругают за беспечность, но Олег, казалось, сам его не заметил: выверенными движениями размялся, лег на скамью для штанги и, потянувшись к блинам тяжелого веса, вдруг коротко растерянно взглянул на перебинтованную ладонь. Поймал взгляд Игоря и смущенно усмехнулся.

— Представляешь — забыл.
— «Хе, склеротик», — процитировал Игорь, а потом спохватился: — Это из фильма, «Чародеи». Ну, новогодний такой, знаешь? Там колдун за санями с трубой побежал, хоть и мог колдануть, но забыл. А… Неважно.

Ну вот, вывалил на человека какую-то совершенно случайную информацию. Молодец, Игорь, выстраивай горизонтальные связи. Но Олег, вопреки его ожиданиям, не скривился, и вообще никак не показал, что общество Игоря ему неприятно.

А потом сказал что-то вообще неожиданное:

— Пообедать хочешь?
— Вместе? То есть, я приготовлю, конечно, — Игорь так хотел оказаться нужным, вернуть хоть немного контроля.

Олег моргнул.

— Я имел в виду, в кафетерии, но если ты хочешь приготовить — почему бы и нет? Тебе помочь?
— Пошли ко мне, — предложил Игорь, млея от наглости, — там кухня такая роскошная, а я всё никак не могу опробовать.
— Мхм, я помню, — кивнул Олег и почему-то отвел глаза.

Они молчали до самых дверей в апартаменты.

— А Серому… Сергею приготовим тоже? Он сегодня затворничает, я ему отнесу.
— Только за продуктами надо. Где тут магазин? — Игорь открыл дверь апартаментов, пропуская Олега внутрь.
— Зачем магазин? Попроси Марго, она закажет, а курьер охране передаст, принесут до дверей.
— Блин, прости. Я пока разбираюсь, — Игорь смутился еще сильнее. Ему неловко было признаваться, что он все еще побаивается этого всевидящего искусственного интеллекта и лишний раз с Марго не взаимодействует.
— Я должен извиняться, — пожал плечами Олег, — никто тебя нормально не показал, как тут все организовано. Устроить тебе нормальную экскурсию после обеда?
— Было бы здорово.

Это было так по-человечески. Простой разговор. Не выворачивать душу наизнанку, но и не говорить только по делу. Неужели у него получается?

— Хорошо готовишь? — В кухне Олег занял место у стола, чтобы не мешать.
— Отец научил, ну и так, по верхам нахватался. — Игорь почесал затылок, — Ты макароны любишь? С мясом, по-флотски.
— Люблю. — Олег задумался, подсчитывая, — но тысячу лет не ел.
— Плебейская еда. У вас, наверное, сплошь фуагра и лобстеры, — ляпнул Игорь прежде, чем спохватился.
— Да нет. — Олег не казался задетым. — Конечно, есть всякие торжественные ужины и прочие выездные штуки, но если мы надолго в Башне, я готовлю сам. Опережая твой вопрос: могу фуагра, а могу картошку с колбасой. Макароны по-флотски, значит? Марго, закажи фарш, макароны-рожки, томатную пасту, — принялся перечислять он.
— Я еще яйцо добавляю, — прогудел Игорь. — Блин, вчера там было несколько, я допользовал.
— И десяток яиц, — добавил Олег.
— Делается, — отозвалась Марго.
— В холодильнике есть масло и всякие соусы, посмотри, что тебе понадобится. Не буду дергать охрану, сам спущусь за заказом.
— Я пока воду поставлю греться. — Самого Игоря грела мысль, что Олег вот так легко присоединился к готовке. Олег кивнул и ушел, забрав его карту-ключ.

Димка вот не любил готовить. Всё по доставкам, по фастфуду, стаканчики эти модные…

Ну вот, опять залип. Пытаясь отогнать непрошенные мысли, Игорь грохнул дверцей холодильника.

И перемкнуло.

Там был тот же звук. Хлопок, потом грохот и звон. Потом…

Погнутая дверца холодильника, вся в мелких алых крапинках, как в акварели. Человек под ним уже не шевелится, а он всё бьёт, потому что нет на свете силы, которая могла бы его остановить…

Потому что он чудовище.

Взвыв, Игорь рванулся в ванную — пустой желудок выворачивало, в горле стоял мерзкий привкус желчи. Он сплюнул в раковину, сунул голову под воду. Зеркало отразило его помятое лицо, мокрые глаза, растрепанные волосы. Жалкое, уродливое зрелище. Осколок человека.

Осколки в ладонях. Мелкие и крупные, скользкие от крови. Игорь с недоумением посмотрел на них. На автомате сжал кулаки, чтобы не видеть, потому что это было неправильно. Под ногами хрустнуло, когда он сделал шаг назад. У него больше не было отражения, одна только рама, и это принесло короткое успокоение, словно и его самого больше не было. Рамы и рамки приличий убрать следовало тоже, но это позже.

Входная дверь хлопнула.

— Игорь, принес. Возьми пакет, тут ручка пор… Игорь?!

— Там это…зеркалоразбилось. Красивое. Жалко. —Игорьвыдохнул эти слова, потому что люди обычно говорят, что им жаль, когда они что-то портят. К нему это не относилось, ему уже давно не было жаль, а портить приходилось все чаще.

— Игорь, твои руки.

Встревоженный голос Олега звучал как сквозь вату. Игорь поднял ладонь на уровень глаз. Раны поблескивали осколками, пальцы дрожали и не слушались, и только это его отрезвило. Руки. Ему нужны руки, чтобы работать. Если они поймут, что он бесполезен — когда они поймут…

Олег зачем-то взял его за плечо. Осторожно, будто что-то хрупкое. Посадил на стул.

— Я вызову врача.

«Только не это!»

Игорь, забывшись, схватил его за руку, пачкая кровью.

— Пожалуйста, не надо!

Ожидал, что Олег разозлится, но сегодня всё не соответствовало его ожиданиям. Вместо этого Олег заговорил еще мягче.

— Тебя подлатают. Всё будет хорошо.
— Можешь ты? — Он звучал так жалко.
— Игорь, — ласково, как маленькому, — я не смогу тебя зашить.

Игорь зажмурился, прошептал едва слышно.

— Ты можешь… отвезти меня? Недалеко. Адрес я скажу. Там врач, она поможет… Пожалуйста, не говори никому. Я сохраню твою тайну, ты — мою, — он кивнул на повязку на руке Олега.

Тот нахмурился, но спустя длинную паузу кивнул.

— Тогда быстро. У тебя кровь течет. Кроссовки. Я надену, не смотри вниз, голова закружится, — Олег опустился перед ним на колени. Игорь зажмурился от этого невыносимого зрелища.

«Бесполезный, бесполезный».

***
Хорошо, что есть доступ к частному лифту. Прямо оттуда — на парковку, а пока они ехали в лифте, Олег коротко отчитался в голосовом сообщении, что они с Игорем ненадолго отлучились. Куда — уточнять не стал.

Достал из багажника старую куртку, усадил Игоря, разложил куртку на его коленях.

— Вот так. Не беспокойся что-то испачкать, съездим в химчистку.
— По-дурацки себя чувствую, — прогудел Игорь, пристраивая руки ладонями вверх, — как ребенок, который свалился с ледяной горки.

— Это ничего, — заверил Олег. — Давай адрес.

Оказалось дальше и дольше, чем он думал — собрали все пробки, попытались срезать, уперлись в забор. Олег ругнулся, ударил ладонью по рулю и заметил, что Игорь потихоньку заваливается на бок.

— Говори со мной, — попросил он, — рассказывай, что там с макаронами. Вернемся домой, будешь меня учить, а я повторять. Ничего, одна пара рук на двоих — это достаточно. Значит, тебя отец учил?

Игорь отвечал отстраненно, медленно. Сонно моргал. Олег тогда тормозил резче, говорил громче. Помогало, но ненадолго.

Наконец, они остановились у длинного ряда домов на тихой улице. Игорь встряхнулся, как собака, вышел из машины, чуть не уронив куртку. Завел его во двор, свернул, уверенно и привычно.

— Пришли.

— Ты уверен, что нам сюда? — Олег стоял у входа в подвал, подсвечивая себе фонариком. — тут ни вывески, ничего.

Щербатые ступеньки уходили вниз, в темноту, где тускло поблескивала неожиданно добротная стальная дверь.

— Да, да, — рассеянно пробормотал Игорь. Потянулся за телефоном и зашипел. Виновато посмотрел на Олега. — Слушай, зажми тройку, там быстрый набор, и поставь на громкую.

Олег забрал у него телефон (никакой блокировки, как беспечно! Впрочем, поругается он позже) и набрал номер.

— Алло, тёть Кать, позовете Жору дверь открыть? Я тут… то есть мы… в общем, как всегда, — пробормотал Игорь в трубку. На том конце что-то неразборчиво ответили.

Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стоял, видимо, Жора — мрачного вида парень с бритым черепом и татуировкой вокруг уха в виде змеи.

— Здрасьте, — мрачно поздоровался он. Игорь, напротив, прямо расцвел в улыбке.

— О-о-о, Жора, потрясающая прическа, как всегда. Олег, это Жора, лучший медвежатник России и стран СНГ.

— Ну хватит, тащ майор, — закатил глаза Жора. — Это было давно.

— Так и я уже… — начал Игорь, но сбился. — Веди.

Олег удивленно озирался — внутри помещение было больше, чем казалось снаружи. Настоящие катакомбы — коридор с несколькими дверями, поворот, тупик с каталкой и… лифтом? — и еще одна дверь, которую Жора толкнул мясистой ладонью.

Полноватая женщина с густыми темными волосами поднялась им навстречу.

— Опять Игорь, опять с подарками. — Она поправила очки на широком носу и усмехнулась. — И с группой поддержки. Битый небитого везет.

— Неправда ваша, мы оба битые, — отозвался Игорь.

Олег заметил, что он оживает на глазах, словно пугающие интерьеры подпольной, во всех смыслах, больницы были ему роднее и приятнее апартаментов в Башне. Да, видимо, это так и было.

— Катерина Дмитриевна Фурман, знакомься, Олег, реинкарнация Фаины Раневской.

— Да будет тебе, негодник, — хмыкнула Фурман. — Показывай, с чем пришел. Подрался или так?..

— Разве что с собой. Бой с тенью, был такой фильм. В общем, я врезал зеркалу, зеркало врезало в ответ. И вот. — Игорь сел, укладывая ладони на смотровой стол.

Катерина Дмитриевна окинула его выразительным взглядом и махнула рукой.

—Ну, давай взглянем.Наркоз тебе платный или бесплатный?
— А-а-а, опять колыбельную петь будете? — подначил Игорь, — Ну ладно, только не «Мурку».

Олег не хотел, чтобы Игоря обезболивали «Муркой» или чем там ещё принято обезболивать в таких заведениях. Он сунул руку во внутренний карман куртки и достал бумажник.

— Сколько? — спросил он. Игорь и Катерина Дмитриевна разом обернулись к нему.

— Так, ну ты же понимаешь, что на такие вопросы отвечают «да»? — усмехнулась врач.
— Я не успел предупредить, — улыбнулся Игорь. — Всё нормально, Олег, это у нас шутки такие.

Олег хмуро посмотрел на них. Да, среди военных врачей тоже был распространен странный юмор, но это не успокаивало. Только профессиональные, отточенные движения Катерины Дмитриевны, которая натянула перчатки и, быстро обезболив ладони, начала доставать стекло.

— Вечно Игорёк мне приносит подарки. То гвоздь, то дробину, однажды целый нож притащил.
— Но хуже всего занозы. Первый и последний раз, когда я попытался сделать ремонт самостоятельно, — поддержал Игорь. — Олег, все правда нормально, клянусь.

Он выглядел куда лучше, и Олег немного выдохнул. Потоптался и оперся на шкаф с препаратами, перенося вес с больной ноги.

— Сядь на стул рядом, бинт подержишь, — ровно произнесла врач.

«У нее что, глаза на затылке?»

Олег сел на железный стул. Теперь заныла спина.

«Ходячая катастрофа»

— Игорь под пытками не расколется, тем более, обезбол я уже ввела. Как это все-таки вышло? — Она посмотрела на Олега в упор.
— Катерина Дмитриевна! — взвыл Игорь, — Олег, ты можешь воспользоваться 51 статьей, она не только для родственников и партнеров!

Олег дёрнулся, но попытался оставаться спокойным.

— Думаю, я действительно не вправе.Пусть Игорь расскажет, если захочет.
— Ну, как хотите, заговорщики. — Врач легко сменила тон. — В любом случае, повезло, сухожилия не задеты, вычистим, зашьем, через пару недель будешь как новенький. А вы, я смотрю, комплектом ранитесь, — она кивнула на повязку Олега.
— Это я сам зашил, — похвастался Игорь.
— Ага, сам нанес, сам зашил, — поддержал Олег.
— То есть, ты не только с зеркалом дерешься. Ну, впрочем, как всегда. Он с детства такой, — доверительно сообщила Катерина Дмитриевна, наклоняясь к Олегу.

Почему-то это не воспринималось как нарушение приватности. Олег поймал себя на том, что больше не воспринимает ее в штыки.

— Не возражаешь, если я взгляну на шов позже? — спросила она Олега как бы между делом, бинтуя левую ладонь Игоря.
— Да не стоит, наверное. Это не самая большая из травм, — ляпнул он, не подумав, и тут же столкнулся с ее проницательным взглядом.
— А самая большая?..
— Пятьдесят первая статья! — выкрикнул он торопливо под общий смех.

Вскоре Игорь обзавелся симметричной повязкой. Катерина Дмитриевна не напомнила о шве Олега. Поднялась, бросила что-то вроде: «посидите пару минут, а то его до машины нести придется» и вышла, прямая и гордая, как царственная особа. Молчаливый Жора зашел убраться, но вскоре ушел и он. Игорь молчал, уткнувшись взглядом в бинты, и Олег почувствовал эту давящую тишину.

— Тебе на перевязку надо будет приехать? Я спрошу, когда, посидишь?

Игорь отстраненно кивнул. Олег неохотно оставил его.

Катерина Дмитриевна нашлась на крошечном подобии кухни. Она курила, выпуская дым в маленькое окно под самым потолком и, казалось, ничего не замечала. Когда Олег встал рядом, мельком кивнула ему.

— Он сам не свой в последнее время. И давно не заходил. Не мое это дело, но у меня есть знакомая, отличный психолог. Я не говорю, что у него ПТСР, хотя все возможно, с его-то работой.
— Вы не знаете?.. — Олег сказал это прежде, чем подумал. Ему казалось, они в таких доверительных отношениях. Неужели она не в курсе, что происходило с человеком, которого она, похоже, знает с его детства?
— Он ничем особо не делится, телевизор я не смотрю, — она покачала головой, — новости мне приносят ребята, которых он по подворотням колотит, но и те… поиссякли. И тут вы двое, как снег на голову.

Олег отстраненно кивнул. Не его это дело, конечно. Да и Игорь явно будет против психолога. Но, может, он сможет уговорить Сережу? Ему тоже нужно, но Олег мало разбирался в таких врачах, а когда садился гуглить, голова шла кругом: КПТ, АСТ, схема-терапия, расстановки… Может, по рекомендации будет проще?

— Не уверен, что он сможет куда-то приезжать, — сказал Олег, имея в виду Сережу. Исправляться не стал.
— Она ведет сессии и онлайн. Скольких она вытащила — уж явно больше, чем я. Света-светоч.

Онлайн? Это не приходило ему в голову. В мире Олега все гражданские врачи принимали в тесных кабинетах разваливающихся поликлиник.

— Звучит здорово. Дадите номер?

Она кивнула.

— Заедете на той неделе снять швы?
— Оба?
— Ну, если ты мне настолько доверяешь, — она мягко рассмеялась, — конечно, займусь и тобой тоже. Откроешь счет.

Он понятливо потянулся за кошельком.

— Позже, позже, — отмахнулась она. И вдруг посмотрела ему прямо в глаза, — не переживай так. Станет лучше.

***

Первую половину пути Олег и Игорь молчали. Каждый думал о своём. Игорь — о том, что его, по всей видимости, пока не собирались увольнять, хотя проколов за душой собралось достаточно, чтобы вышвырнули на улицу.

Игорь украдкой покосился на Олега. Тот сосредоточенно смотрел на дорогу, хоть в этом не было нужды: они крепко застряли в пробке, которая и не думала рассасываться. Наверняка волновался об оставленном без присмотра Сергее. И ради чего оставленном? Молодец, Игорь. Свою «вечеринку калечных» захотел.

Психотерапевт Игоря («Ты уже третью неделю его прокатываешь с датой сеанса, не надоело?» — обругал себя Игорь) советовал применять детективные подходы и к собственным эмоциям. Игорь подумал про себя, что это лютая херня и что Юля могла эти деньги потратить на что-то более полезное. Например, на себя. Чтобы хоть как-то отработать инвестиции, начал в самом деле думать. Мозгоправ называл это «саморефлексией». Игорю больше нравилось папино «думать над своим поведением».

По результатам размышления выходила нерадостная картина: Олег из вежливости уделил ему внимание, гораздо больше, чем Игорь заслуживал, а Игорь устроил показательный спектакль с порчей имущества и прочим хулиганством. И еду они не приготовили.

«Стоп-стоп, Игорь Константинович, — сказал внутренний голос, в этот раз похожий на голос психотерапевта. — Почему именно к Катерине Дмитриевна?»

«Просто потому что она не смотрит новости», — уныло ответил Игорь сам себе. Утренняя отчуждённость к нему вернулась в тройном объёме. Видимо, теперь только так: жить и прятаться ото всех, принимать за высшее счастье, что с тобой вообще заговорили.

— Игорь?
— А? — встрепенулся Игорь.

Ну вот как-то так примерно.

— А вот ты говорил, что врача посещаешь…

Нет, вот вообще не так. Игорь моментально помрачнел, съехал под ремнём ниже, нахмурил брови. Не хватало только руки сложить и губы надуть.

— Да. Посещаю.
— Как оно вообще? — спросил Олег вроде как даже с искренним любопытством. — После Снежневского-то? Сергей даже слышать не хочет не то что о психиатрах, о любом медицинском вмешательстве.

Игорю не особо хотелось говорить об этом, но отмалчиваться и портить отношения с Олегом хотелось ещё меньше.

— Нормально. Меня не мучили. Да, Рубинштейн со мной разговаривал, но я едва помню, о чём именно. Вообще это время я слабо помню, как когда после кошмара просыпаешься и помнишь, что испугался, а чего испугался — не помнишь уже. Видимо, раз не боюсь, значит, ничего плохого со мной не делали…

Снова повисла неловкая тишина. Игорь разбавил её ещё более неловким вопросом:
— А Сергей… а с ним там вообще что делали?

Судя по хмурому выражению лица Олега, он и сам не знал.

— Кололи что-то, это точно, — медленно сказал Олег. — Думаю, ему организовали аварию. Поэтому он боится водить. Даже на переднем не сидит.

— Да ну, зачем? — следом за ним нахмурился Игорь. — Ещё скажи, что оленя на улицу выпустили, чтоб как в «Лекарстве от здоровья» было.

— Тебе всё шутки шутить, — нахмурился Олег и стиснул руль. — Просто предположил. Он бы не лёг добровольно, он никогда…

И замолчал. Игорь мысленно обругал себя за бестактность. Олег же сам переживает, что так мало знает, ещё он тут… Игорь постарался как-то реабилитироваться:

— Нет, ну в принципе, аварию ему могли и без Рубинштейна подстроить, — пустился в размышления Игорь. — Недоброжелатели всякие у него имеются в избытке. Хотя бы с парковки их прогнали…

— Таких в дверь — они в окно, — мрачно сказал Олег и украдкой кинул взгляд на браслет. Не пришло ли сообщение? Пришло, только не от Сергея, а от подчинённых из охраны: кто-то из сотрудников вместе не выдержал и решил от души навалять кому-то из активистов, что опять столпились у входа, но наваляли по итогу ему. По крайней мере, он был в числе тех троих, кого отправили в больницу. — Помяни говно и вот оно…

— Что там? — насторожился Игорь. — Что-то с Сергеем?
— К счастью, нет, — хмуро ответил Олег. — Но мне придётся разбираться сначала в больнице, потом в полиции. Один из наших в драку полез.
— В такое время?
— Я ему за это добавлю.
— Мда. Выходит, я обратно к Сергею и несу дежурство…

Олег нахмурился ещё сильнее. Получалось, что так. Олег прекрасно понимал, что после такого тяжёлого разговора, да ещё закончившегося уколом, Серёжа на него по меньшей мере обижен. Вот только все вчерашние попытки подступиться Серёжа воспринял в штыки, а потому не лучше ли, чтобы с ним побыл Игорь?

— Эй, — осторожно позвал Игорь. — Я правильно понимаю, что разговор у вас вчера не задался?

Первым порывом Олега было огрызнуться. Откуда Игорь знает? Ах да, Серый же вчера велел Игорю не возвращаться, даже вроде как про разговор сказал… Конечно, Игорь же не дурак, он всё видит, даже больше чем всё — сыщик же. Привыкай, Олег: ваша личная жизнь уже нихрена не личная.

— Не задался, — нехотя кивнул Олег. — А ещё я не смог ему добыть лекарства в таблетках.
— Ага, ему самое оно после психушки, где его непонятно как содержали, уколы. Внутримышечно?
— Да.
— Мало того, что страшно, так ему ещё и унизительно…

Олег стиснул руль.
— Гром, ты сегодня в кэпы записался? — сердито рыкнул он. — Другого не было. В следующий раз тебе поручу добывать рецептурные препараты. Через Катерину Дмитриевну твою.
— А зря сарказмируешь, я спрошу её, — пообещал Игорь и сам себя мысленно обругал. Ну кто за язык тянул? Она же не знает, что ты больше не майор, ну и как это будет выглядеть? «Здрасьте, запрещёнка есть? А если найду?» Всё, Игорь, пошёл по наклонной.

— Вот и спроси.
— Вот и спрошу.
— Вот и спроси!

Они чуть не влетели в Тойоту спереди, Олег успел затормозить. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

— Без этих лекарств ему хуже, — сказал Олег куда тише.
— А что вот эти конкретные делают? — спросил Игорь. — Я видел у него там целая таблетница.
— Это чтобы он… — И снова сомнения.
— Олег, да не тяни ты уже перед каждым клочком информации, — вздохнул Игорь. — Ну что он там, чертей видит?
— Не знаю, — недовольно мотнул головой Олег. — Может и чертей. Без них он в пустоту бормочет и… Так скажем, более склонен к авантюрам.
— Ага, шило в заднице заменяется иглой шприца подходящего размера.
— Я тебя стукну когда-нибудь за твои шуточки. — Олег устало цокнул языком. Игорь в извиняющемся жесте поднял руки. Они как раз встали на светофоре, и Олег перевёл взгляд на белый бинт на пальцах Игоря — ещё одно напоминание о том, что у Игоря с Серёжей общая трагедия.

Его собственная рана постепенно заживала, но всё ещё беспокоила. Олег привык игнорировать собственные травмы, но не травмы подчинённых. И не травмы близких. Игорь пока был в первой категории, но ох уж это «пока»…
— Болит? — негромко спросил он.
— М? — Игорь сперва даже не понял. Потом посмотрел на свою руку. — А… Да ерунда это.

И разом сник. Постарался спрятать руку. От себя, от Олега… Олегу хотелось сказать что-то ободряющее, честно. Но сигнал сменился на зелёный, и сзади засигналила Шкода. Пришлось переключить своё внимание на дорогу. Момент был упущен.

«Ему пойдёт на пользу побыть с Серёжей, — подумал Олег. — Да и Серёже тоже…»

***

Сергей устало потянулся и выбрался из-за стола. Сладостное чувство, что он горы готов свернуть, начало его покидать.

— Сергей, вы сегодня пропустили: завтрак, обед. Нерегулярное питание вредит вашему здоровью.
— Марго, скажи, разные методы ввода лекарств могут влиять на их эффекты?

Марго ненадолго замолчала, обрабатывая информацию.

— Да, методы введения лекарств действительно могут значительно влиять на их действие. Способ введения определяет, как быстро и насколько полно активное вещество попадает в кровоток, что, в свою очередь, может влиять на силу и продолжительность эффекта…

Общие слова, ничего особо нового. Но что бы Олег ему ни ввёл, это работало. Вместо полноценной еды Серёжа выудил из автомата шоколадку и зашелестел обёрткой. От первого укуса челюсть свело от сладости. Он может есть сладкое сколько захочет и никто ему не запретит.

Сергей убрал ниточку карамели с нижней губы и зашёл в жилую зону. Прошёлся по всем комнатам, почти демонстративно откусывая от шоколадки. Запретильщики не вылезли из тёмного угла и не упрекнули в нарушении диеты. Даже Марго молчала. Сдалась, наверное.

Браслет тоже молчал. Олег предупредил, что они с Игорем ненадолго уедут. В любой другой раз Сергей бы поминутно проверял геолокацию и думал о том, стоит ли написать. Сегодня ему по какой-то причине было всё равно. Мысль о том, что Олег сбежал от него, больше не вызывала дикого первородного ужаса. Это как смириться, что мама «из больницы» не вернётся.

Обидно только, что снова сбежавший Олег забрал с собой Игоря. С Игорем было интересно…

— Марго, ты можешь… включить что-нибудь? — попросил он тихо. — Что-нибудь хорошее. Подкаст какой-нибудь.

Шоколадка теперь казалась приторной до тошноты, и он оставил её на столе, даже не потрудившись завернуть. Интересно, куда Олег отправится теперь? Хах, даже вещи не взял. Ну что ж… В этот раз у него останется что-то на память.

— Представьте себе прохладное утро в лесу. Вокруг густой туман, и только слабый ветер шевелит деревья. Где-то вдали слышен вой — пронзительный и древний звук, разрывающий тишину. Это зов волка, существа, чьё присутствие…

— Что-нибудь другое, — попросил Серёжа и забрался на диван, стиснув подушку. Завернулся в брошенный халат.

«Ах… Я как будто маму прошу рассказать другую сказку… Я её уже почти не помню. Все уходят, Марго… И ты тоже когда-нибудь просто не включишься. И тогда я снова останусь один».

— Помните те дни, когда вся семья собиралась у телевизора, чтобы посмотреть новый выпуск любимого шоу? Или как на школьных переменах обсуждали последние хиты с кассетных плееров? Сегодня мы вернёмся в то время, когда многое казалось проще и ярче. Поговорим о музыке, фильмах и трендах, которые были с нами в детстве. Готовы окунуться в тёплую ностальгию?

Серёжа рвано выдохнул и промокнул глаза уголком подушки. Час от часу не легче.

— Да. Уже лучше.

Chapter Text

Пальцы покалывала горячая керамика. На языке ощущался кисло-сладкий привкус лимонно-сахарного сиропа и номинальные нотки чая. На плечах сбился складками тёплый плед, купленный специально для Олега, потому что он сильно мёрзнет по ночам. Где-то на фоне Игорь метался от плиты к ванной, то помешивая макароны, то пытаясь навести порядок в ванной. Серёжа глубоко вдохнул и прикрыл глаза. Может, уйти в отдельную спальню, чтобы не видеть мельтешения? Нет, хотелось, чтобы рядом крутился живой человек, а отсюда, с дивана, просматривался весь маршрут Игоря. И да, Игорь мог сколько угодно делать вид, что он в своем апарте просто томатный сок на полу разлил, а в ванной убирает разбросанную одежду. Серёжа же всё понимает. У самого в ванной уже который раз меняется зеркало.

— Игорь, ну я же не идиот, ты не можешь скрыть от меня повязку на руке летом, сними эту прихватку и не позорься, — вздохнул Серёжа, кивая на фиговую попытку Игоря замаскировать бинты. Хотя насчёт «идиота» Серёжа сомневался: он устроил такую истерику непонятно из-за чего. Олег просто возил Игоря руку лечить. А потом просто поехал разгребать рабочие моменты. Не отписав ни одной строчки предупреждений, конечно, но зато Игоря послал в качестве говорящего письма.

— Вот ничего-то от тебя не скроется… — пробурчал Игорь, стаскивая красно-белую прихватку. — Давай так: ты не спрашиваешь про повязку, а я не спрашиваю, почему, когда я зашёл к тебе, ты лежал на своём диване весь в сле… просто лежал.

— Я не!.. — начал было возмущаться Серёжа, но притих. Если подумать, Игорь и правда застал его печальным и обессиленным на диване под подкаст о «Сплин» и «Титанике».

— Слушай, Олег тоже переживает, — Игорь попробовал соус, покачал головой и досолил, — очень сильно. Он хочет как лучше. Просто это… непросто.

— «Просто, непросто». — Серёжу тянуло капризничать и цепляться к словам. — Он мне душу крюком подцепил и наружу выволок, наизнанку прям! — Он согнул пальцы в форме крюка и подёргал ею, иллюстрируя образ. — А что в ответ?! «Ах, Серёженька, прости, ты мне напомнил слишком много говна, я так не могу, давай укольчик и баиньки!» Обколол меня всякой гадостью! Я с утра подорвался как перезаряженный аккумулятор, кое-как себя за работу пристроил…

— Ну так это ж вроде хорошо? — предположил Игорь. — Ну, поработал же…

— Да-а-а! Отлично, Игорь! Это же так хорошо, когда тебе насыщенность цветов в реальной жизни на максимум выкрутили. У меня пять созвонов было, я боялся, что или залипну, либо буду как дебил выглядеть, — вскинулся Серёжа. — Я как будто потратил всего себя на неделю вперёд. А он ещё и на ночь уколол меня, я в шесть утра подорвался от трипов. Вот так мне было!

Он всё же отставил чашку и выставил большие пальцы. Игорь отвернулся обратно к плите: у него соус начал пригорать.

— Слушай, ну… Давай я попробую по своим каналам тебе другие лекарства достать. Не обещаю, что в таблетках.

— Ну давай в свечах, я же мало страдаю! —возвёл руки к потолку Серёжа, чуть не разлив чай. Тут в дверь постучались, и Игорь с Серёжей синхронно перевели взгляд на дверь.

Не Олег, Олег бы открыл сразу. Серёжа одним махом взлетел на спинку дивана с ногами. Опомнившись, поднялся с места, прихватив плед, и медленно прошёл к двери в спальню, понижая голос и демонстративно игнорируя стук.

— Доставка, наверное. Не хочу с ними пересекаться, забери и закрой дверь, — сказал он, скрываясь в комнате.

— Мы уже забрали достав… — начал Игорь, но Серёжа хлопнул дверью. И тут же прижался к ней ухом. Сердце дико скучало, и никаких эйфоретиков не надо было. Воображение живо нарисовало картину: Игорь открывает дверь, его валят лицом в пол, обыскивают апарт…

Серёжа на всякий случай положил руку на замок спальни. Ну а что? Чем он Игорю поможет?! Вот то-то. С лёгким щелчком дверь закрылась, а сам Серёжа съехал спиной по двери. Тук, тук, тук, тук, тук, тук, это стучат в дверь? Вот так?

— Сергей, — подала голос Марго из ближайшего динамика. — Ваш пульс учащён. Вдо-ох…

Сергей зашикал на неё, поперхнулся, судорожно втянул носом воздух. Выдохнул по команде. Бежать не выйдет: он отрезан и от лифта, и от лестницы — они соединяют пентхаус и зал-кухню. Звонить Олегу! Он позвонит Олегу, и всё будет… Нет, не будет! Если Игорь не сможет, то… Ох нет…

— Сергей. Вы отвлекаетесь, — настойчиво напомнила о себе Марго.

— Замолчи, замолчи, замолчи, замолчи! — забормотал он сквозь зубы и вцепился пальцами в волосы. Сквозь безумную аритмию и белый шум начали пробиваться голоса…

— Клининг? Да в целом можно, чего бы нет? Мне надо за что-то доплачивать?

— Нет, нет, Олег Давидович оформил запрос, — раздался бодрый девичий голос.

— Ну, я тут сам прибрался, да и я готовлю…

Сергей похолодел. Он вдавил кнопку быстрого вызова экстренного контакта, а сам со второй попытки — с первой пальцы сорвались с замка — отпер дверь и вылетел в общую комнату. Посреди комнаты замерли две девушки из клининга.

Запах чистящего средства, так пахло в психушке. Нет, не совсем так: в психушке к хлорке примешивается запах мочи и страха.

— Сергей Викторович, вы…

— Уходите отсюда. Персоналу запрещено находиться выше пятидесятого этажа. Кто выдал вам разрешение?!

— Так… Оно у нас давно, — опешила одна из девушек. — Олег Давидович…

— Не мог он ничего выдать! — рявкнул Разумовский.

— Эй, эй, Серё… Сергей, — попытался утихомирить его Игорь. — Это уборка, всё нор…

— Ничего не нормально!!! — заорал Разумовский, задевая ногой столик. Кружка опрокинулась на ковёр с края стола, расплескала содержимое, но девочки-уборщицы перепуганно скучковались вокруг своей тележки с принадлежностями, боясь двинуться. — Вон! ВОН!

Они поспешно ретировались, обгоняя друг друга. В образовавшейся тишине голос Олега из динамика казался оглушительным:

— Серый, что там, что случилось?!

Игорь открыл рот, чтобы объясниться, но Сергей бросил на него такой убийственный взгляд, что Игорь понимающе заткнулся. С безумным взглядом растрёпанный Сергей поднёс браслет к губам.

— «Что случилось?» — оскалился он. — Я тебе скажу, что случилось… Какого ХУЯ ты вызвал клининг?! Я разрешал тебе кого-то звать сюда?! Ты думаешь, я по приколу таскаю коробки для вендинга?! ТРИ человека: ты, я, Игорь, больше никого! НИКОГО не должно быть на верхних этажах, это ясно?!

Игорь чувствовал, что должен свалить и не мешать начальству психовать. Или должен начать успокаивать его. Вместо этого он стоял и думал, что Сергей матерится как воспитанник интеллигентной семьи, который случайно услышал на улице слово «хуй» и всю жизнь боялся его использовать, а теперь выкрикивает истерическим фальцетом.

— Ты что, в апарте?.. — глухо спросил Олег.

— Да! Да, в апарте! И хорошо, что в апарте: ты пускаешь на нашу территорию непонятно кого! Может, ещё и Рубинштейна сюда позовём?!

— Серый, успокойся…

— Мать твоя пусть успокоится!!! — проорал Сергей так, что слышно было как минимум на пару этажей ниже. — Ты скажи мне, ты клининг вызвал?!

— Я, но…

— А тебя не смутило, что там лестница в МОЙ пентхаус?! И лифт, лифт, в который с тем же уровнем доступа сесть можно! Скажи мне, мой милый начальник охраны, ты через постель свой пост занял?!

Олег молчал. Игорь нахмурился. Так, ну это уже было слишком. Он подошёл ближе и ухватил Сергея за руку. Поднёс его запястье с браслетом к губам.

— Олег, мы сейчас разберёмся, — коротко сказал он и обратился к Сергею, который тщетно пытался вырвать руку. — Вырубай шарманку.

— Игорь. Отпусти руку, — нехорошо оскалился Сергей и дёрнул руку.

— Вырубай.

Какое-то время они смотрели друг на друга. И зря Сергей надеялся обыграть Игоря: не таких переигрывали. Наконец, фыркнув, Сергей выдрал руку и нажал на отбой.

— Ну, раз ты выгнал клининг, тряпку в зубы и вперед, — Игорь был сторонником трудотерапии. Глядишь, после физической нагрузки он выместит гнев на ведрах и успокоится.

— Прошу прощения?! — возмущённо взвизгнул Сергей. — А ничего, что…

— Что? — спросил Игорь спокойно. — Не по статусу? Коробки таскаешь — от тряпки не надорвёшься.

Ход был рискованный, конечно, но Игорь был абсолютно уверен, что Сергею пойдёт на пользу не только сменить вид деятельности, но и объект гнева. Не уволили бы только…

Не уволили. Но без плевков ядом не обошлось: пока Сергей убирался, он безостановочно бубнил себе под нос.

— Вот она — чёрная неблагодарность! — шипел он, застирывая ковёр в ванной. — Я его на помойке, считай, нашёл, крышу над головой дал, комнату с кухней! На мои деньги питаться начал нормально, и вот оно: я ему ковры стираю. Вместо обеда, между прочим! Или уже ужина…

— Еда готова, приберемся и поедим, — напомнил Игорь.

— Вот у меня ж других дел нет, только обстирывать свою обслугу!

Игорь, надзирающий над трудодисциплиной, от подобной наглости и вовсе забыл про субординацию:

— А то вы, Сергей Батькович, прям упахиваетесь! — возмутился он. — Полчаса в компьютере посидели, на встрече набухались в сопли, потом эти сопли размазали и всё, рабочий день окончен, да?!

Ну не только же Сергею по больному бить. Тот яростно крутанулся. Лейка душа глухо стукнулась об ковёр на дне ванны.

— К твоему сведению, — прошипел Сергей, — моя работа — это немного сложнее, чем «полчаса в компьютере посидели». Но какой спрос с тупого мента?

— А, я всё ждал, когда ж вы мою профессию помянете! — фыркнул Игорь и изобразил книксен. — Простите, Ваше Упахальство, токмо чернь с конфуктерами вашими работать не обучена, не понимает, как с работой связано ваше постоянное нытьё и ваши запои с истериками и заламываниями рук!

— Заламывание рук, Гром? Ты сейчас серьёзно? — спросил Сергей, сложив эти самые руки на груди. — Ну давай я тебе поясню за моё, кхм, «заламывание рук».

Он изобразил пальцами кавычки и подошёл к Игорю почти вплотную.

— Кто прошёл полгорода, прячась по парадным, чтобы хоть немного согреться и чтобы неравнодушные граждане не передали меня обратно санитарам? Ты ли? На меня потолок горящий рухнул, ожоги на всю шею и плечи, я по питерской зиме в больничной пижаме и чьём-то пальто пёр несколько километров! Несколько километров! В пальто поверх пижамы! Я в чьём-то обоссанном подвале думал заночевать, и только то меня остановило, что днём меня быстрее поймают и закроют обратно в дурке! Ты в курсе, что я в собственную башню впёрся, когда моя же команда кодеров расходилась с долбаного пятничного сабантуя? И вот в таком состоянии, только я отошёл слегка, я получаю от своей команды новость, что Олега нашли в плену в каком-то то арабском ли посёлке, то ли городке, которого даже на карте нет, и вот-вот ему башку снимут. И даже, сука, в таком состоянии я организовал ему эвакуацию! У меня температура под сорок, из помощи только моя прикормленная девочка-медик на телефоне, которая мне в один телефон рассказывает, как самому себе укол поставить, пока я в другой договариваюсь с мужиком из даркнета, чтобы он у самых лютых ублюдков Олега из пасти вытащил! И потом в таком же состоянии правдами и неправдами выбиваю Олегу клинику в Германии, билеты, и всё это ОДИН. А через два дня мне прилетает весточка, что по моей вине Сотников повесился. Нормально так, да? Мне продолжать? Как я упавшие акции до сих пор поднимаю? Как я по судам мотаюсь? Знаешь… Сходи-ка ты нахуй, а?..

Под конец голос Сергея окончательно сорвался и он отвернулся. Шмыгнул носом и вернулся обратно к отмыванию ковра.

— Ублюдки вы неблагодарные… Оба… Какие же вы… вдвоём… — всхлипывал он, уже даже не пытаясь скрывать слёз.

Игорь тяжело вздохнул. Даже как-то стыдно стало, что он Серёжу до такого довёл. Но, может быть, ему и надо было сказать об этом, выплакать всё это из себя? Есть же причина, почему он всё никак не рассказывал Олегу о том, что чувствовал. Игорь приблизился и обнял Серёжу со спины. Он содрогнулся всем телом и замер.

— Не нужна мне твоя жалость, — пробурчал он. — Вообще мне никто не нужен. Катитесь к чёрту, как вы обычно делаете…

Игорь крепче его обнял.

— Э, нет, брат, от меня ты так просто не отделаешься, — выдохнул Игорь. — Я тебя довёл, я тебя и успокаивать буду.

— Пфу, воняешь едой.

— Вот ты вредный, а! — цокнул языком Игорь. — Как кот. В тапки ещё ссать начни.

— Ты бредишь, у тебя обострение, — заворчал Серёжа, хлюпая носом и пытаясь выскрестись из медвежьих объятий. — Тебе надо сделать укол в язык, Гром.

— Сам будешь колоть или Олега под это подрядишь? — хмыкнул Игорь.

— Олега. Вы с ним там спелись.

— Свылись.

— А?

— Как волки воют. Смотрел мультик «Жил-был пёс»? «Щас спою!»

Сергей сдался. Подумал, если не обращать внимания, оно отлипнет само. Бесячее и раздражающее, как в первую встречу. С общей бедой и без мотивации навредить. По крайней мере, специально.

— Мне вот интересно, ты и на службе всех преступников обнимал? — спросил он, шмыгнув носом.

— Нет. А что… — Он кашлянул, как будто хотел что-то сказать, но передумал и сказал совсем другое: — А что, думаешь, помогало бы?

— Не знаю. Пока бесит.

— Хочешь двинуть мне в челюсть?

— Хочу, если честно.

— Сколько у тебя свободного времени?

Сергей вывернулся в объятиях и вопросительно посмотрел на Игоря.

***

Анечка была золотом, и Сергей в очередной раз планировал отметить это материально: она обеспечила им пустой зал менее чем за полчаса. Спортивная одежда была давно заброшена Сергеем чёрт знает куда, в чём он нехотя признался Игорю, но тот лишь мотнул головой.

— Чем красивее спортивные кеды, тем меньше выхлопа. Майка и спортивки, всё.

— Даже на физру в детдоме нас лучше снабжали… — проворчал Сергей, выбирая из футболок какую-нибудь не слишком стрёмную и не слишком красивую. — А ничего, что у тебя рука больная?

— Я тебя одной левой на маты уложу, — заверил Игорь.

Сергей скривился. Если Олег — гордый волк-одиночка, который сбегал в лес при любой возможности, то Игорь — дворняжка, которая при любом удобном случае стремилась прихватить зубами за рукав, обслюнявить — причём из вредности, а не от большой любви, — нарушить блаженную тишину звонким лаем и звуками бессмысленного движа. Это бесило, бесспорно. Но и от проблем неплохо отвлекало.

Когда они спустились вдвоём, сразу драться они не стали: Игорь погнал Сергея по разминочным упражнениям.

— Р-раз-два, раз-два! Кто ковёр не до-сти-рал, тот разминки не догнал!

— Глагольные рифмы, м-м! — вполголоса отозвался Сергей между махами. Гибкий в школе, сейчас он так себя запустил, что стопа даже не поднималась достаточно высоко.

— Р-разговорчики! Штрафной круг по залу.

— А может, до апарта? Размялись и хватит. Я даже поем, из уважения к тебе.

— Два штрафных круга!

— А…

— Три!

— Нечестно!

— Ладно, два. И я побегу с тобой.

— Все еще нечестно, — Сережа разогнался, надеясь поскорее отделаться от нотаций.

— Куда?! Дыхалку собьешь к чертовой матери. Размеренно!

Размеренно… Угу. Недавние откровения спровоцировали Сергея на мрачные мысли. Казалось, что он бежит не кругами по залу, а по заснеженным улицам. Вокруг метель, а на нём только майка, спортивные брюки и чешки. В свете фонаря кружит снег…

— Держим темп! — вдруг склонился над ним фонарь. — Давай-давай-давай!

Тьфу ты, какой фонарь?! Это Гром со своим невероятно низким голосом. Снег исчез, земля под ногами перестала скользить. Сергей начал сбавлять скорость и в какой-то момент остановился.

— Сергей, ваш пульс повышен.

— Режим тренировки, — выдохнул Сергей и попытался восстановить дыхание. Какое-то время Марго молчала. Не верит что ли, что он правда делает что-то здоровое?

— Делается, — наконец-то сказала она.

— Иди сюда, — велел Игорь, и Сергей в очередной раз поразился тому, с какой наглостью его гоняют. А это точно тот скромный и мрачный Гром, который робко просил взять что-нибудь из автомата? С другой стороны, Игорь прекрасно справлялся с тем, чтобы вытащить его из кошмаров наяву. Взгляд Сергея смягчился, но Игорь был слишком занят тем, что обматывал его руки.

— Драться-то хоть помнишь как? — спросил Игорь.

Серёжа прикусил щёку изнутри. Конечно же помнил, уроки Олега не забыть: щедро приправленные похвалой и его улыбками и неподдельной гордостью за своего ученика. Он тряхнул головой, пытаясь вытряхнуть эти мысли. Игорь понял его иначе:

— Нет? — спросил Игорь и сложил руки на груди. — Основы помнишь? Ну, там, стойку держать, корпус прикрывать?

— Левую ногу чуть вперёд, правую назад, вес распределён, — монотонно пробубнил Серёжа, хмуро таращась на потёртые кроссовки Игоря. — Руки выше, локти ближе к корпусу. Держишь голову прямо, взгляд на противника, не отвлекаться. Не тратить силы на пустую болтовню.

Игорь довольно хмыкнул.

— Ну вот, другое дело. Удары?

Серёжа тяжело вздохнул, но продолжил:

— Бей коротко, без замаха. Левый прямой — прощупать дистанцию, правый — добивающий. Ударил — прикройся, корпус держи. И… — он запнулся, вспоминая. — Не забывать дышать.

— Молодец, — похвалил Игорь, хлопнув его по плечу. Он встал в стойку. — Нападай.

Сергей тоже встал как полагается. Он знал эту штуку: если недооценивать противника, то быстро окажешься носом в куче песка. Или, в их случае, на матах. Какое-то время он просто покачивался в стойке, выжидая подходящей возможности.

— Итак? — спросил Игорь.

— Итак? — в тон ему спросил Сергей. Они курсировали по матам и ни один, похоже, не собирался нападать.

— Не злишься что ли совсем?

— Жду, когда ты потеряешь бдительность, чтобы отгрызть тебе лицо, — сказал Сергей, щурясь. Ему показалось, что он выбрал идеальный момент: его кулак вылетел в подбородок Игоря… и пролетел мимо.

— Медленно, Серёж.

— Серый, быстрее! — настойчиво напомнил Олег, азартно улыбаясь. У него между зубов щербинка: потерял зуб в драке.

Даже здесь, даже сейчас! Сергей проморгался, чтобы унять разыгравшееся воображение. Он похвалил себя за то, что не стал недооценивать Игоря.

— Мы не обговорили правила, — напомнил Игорь. Сергей вопросительно прищурился, но ничего не сказал. Не тратить силы на пустые разговоры, это он помнил. Тогда Игорь продолжил: — Если я выиграю, ты извинишься перед Олегом.

Сергей сжал зубы. Дурацкое условие здорово так разозлило его, но он постарался взять себя в руки.

— А если я выиграю? — холодно уточнил он.

— Тогда не извинишься, — ответил Игорь, качнув плечами. — Так и будешь ходить и мучиться совестью.

Сергей фыркнул. Они снова двинулись по кругу. Сергей чувствовал, как внутри нарастает напряжение и кипит злость. Особенно бесило спокойствие Игоря. Он ничего не знает. Лезет в их жизнь, а сам ничего не знает! У него такого никогда не было и не будет! Сергей сделал выпад.

— Слабо, — бросил Игорь, отбивая его удар. — Пробуй ещё.

«А ты хочешь сильно?»

Голос в голове прозвучал так отчётливо, что Сергей растерялся и пропустил удар. Не больно, но неприятно.

— Сосредоточься, — строго напомнил Игорь. Вот только сказать легче, чем сделать, особенно когда в голове отчётливо звучит голос, который должны были заглушить таблетки и уколы.

Сергей резко отступил на шаг, чтобы восстановить дыхание.

— Ты в порядке? — спросил Игорь, не опуская рук.

— Нормально, — буркнул Сергей и снова шагнул вперёд.

«Просто сосредоточься. Игнорируй это. Всё в порядке.»

— Жалкий.

Сергей дёрнулся от неожиданности. Это сказал… Игорь?

— Слабый!

Несколько быстрых ударов в корпус, которые ощущаются странно, будто всё это происходит не с ним. Подсечка сбивает Серёжу с ног и заставляют провалиться сквозь маты. Он летит бесконечно долго в пустоту, пока его не хватают за шкирку, как котёнка, и не встряхивают. Перед ним Игорь… И в то же самое время не Игорь.

— Ты думаешь, я буду с тобой нянчиться? — губы Игоря шевелились, но это не был его голос. — У Олега вот терпения не хватило.

Серёжа резко мотнул головой. Не так. Это всё не по-настоящему. Он просто устал, упал, ударился головой.

— Жалкий, — повторил голос.

Сергей вывернулся из чужой хватки, поскользнулся, упал на что-то жёсткое. Всё поплыло. Мир разорвался на куски, как плохо склеенный коллаж. Игорь исчез. Остался только голос.

«Ты слаб. Ты слишком зависим. Шесть месяцев жил только страхом, что Олег тебя бросит».

— Заткнись, — выдохнул Сергей. — Ты не Игорь, прекрати.

«Игорю тоже скоро надоест. Как скоро он присоединится к обкалыванию тебя лекарствами? Пойми уже, ты им не нужен. Им нужно, чтобы ты лежал в овощном состоянии, а нестабильный истерик им не нужен».

Перед глазами поплыло. Над ним закружили злые чёрные птицы. Сергей не видел их, но слышал, как они хлопают крыльями, пикируют, больно бьют, как их клювы раздирают его кожу. Серёжа сжал кулаки и попытался от них отбиться. Кулаки лишь бессильно рассекали воздух.

«Пойми наконец, что ты всего добился, когда был один! И если бы не вмешательство Рубинштейна, ты бы выкарабкался сам».

Сергей задышал тяжело и прерывисто, чувствуя, как всё тело стягивает судорогой напряжения. Руки дрожали. В висках стучало. Птицы продолжали кричать и оглушительно хлопали крыльями.

«Тебя предали!»

Сергей стиснул зубы.

«Ты для них просто проблема, которую нужно решить!»

Голос был везде, сливался с его собственными мыслями. Сергей судорожно втянул воздух и, сжав кулаки, собрал в себе всё оставшееся упрямство.

— Замолчи! — рявкнул он.

В груди что-то рванулось наружу — ярость, страх, безысходность. Тело откликнулось быстрее, чем сознание успело осознать: он рванулся вперёд, сжав кулаки, выбросил один удар, потом второй. Всё, чему его учили, улетело к чёрту. В этот момент не было ни техники, ни стратегии — только грубая, дикая злость.

Игорь едва успел отразить один выпад, потом второй. Сергей наседал, напирал, атаки сыпались беспорядочно, но мощно. Игорь ушёл в сторону, Сергей не дал ему пространства, подступил ближе, почти впечатывая его в стену.

— Серёжа, стой! — окликнул Игорь.

Но он не слышал.

Адреналин пульсировал в крови, мир сужался до одной-единственной мысли: если не атаковать, всё снова поглотит темнота. Он снова останется один.

Игорь предпринял попытку схватить его, но Сергей дёрнулся в сторону, сделал резкий разворот, вкладывая всю оставшуюся злость в финальный удар. Игорь, забывшись, поставил блок пострадавшей рукой, и её тут же пронзила резкая боль.

— Брейк!

Сергей тяжело дышал, сжав кулаки до боли. Его трясло. Всё поплыло, но уже по-настоящему, не в голове. Он провёл языком по пересохшим губам и содрал с рук бинты для спарринга.

— Я не буду извиняться, — хрипло выдавил он и бросил бинты под ноги Игорю. И развернулся, уходя, не дожидаясь ответа. Игорь уставился на бинты.

— Так вот, что с тобой происходит… — выдохнул он, не обращая внимания на то, что с пальцев капает кровь.

***

Олег вдохнул горький дым и прикрыл глаза. Возвращаемся к старым привычкам, Волков: курим полпачки за раз, стоим на парковке, дышим вечерним воздухом и как можем оттягиваем момент возвращения. Что-то не меняется. Когда-нибудь он снова попробует бросить курить. Когда-нибудь, когда он перестанет совершать ошибку за ошибкой. Нападение на Серёжу в холле Vmeste, провальная поездка на встречу жертв недобровольной госпитализации, Серёжин срыв, промах с клинерами… Конечно же, он аннулировал их доступ, но сам факт, что это произошло по его недосмотру…

Малодушно хотелось не возвращаться. Постоять здесь ещё одну сигарету, чтобы не вовлекаться в новые проблемы.

Браслет завибрировал. Олег прикрыл глаза и, не глядя, нажал «принять вызов».

— Да, Серёж.

— Я как раз о нем, — Олег услышал голос Игоря в наушнике и резко открыл глаза — Ты где сейчас?

— Здесь. То есть внизу. Поднимаюсь.

— Я в апарте, — ответил Игорь и отключился.

Недокуренная сигарета полетела в мусорку. Голос Игоря не предвещал ничего хорошего.

Олегу казалось, что лифт едет слишком медленно, но поездку на пятьдесят первый этаж он бы просто не осилил. Он так задержался, что никто не присоединился к нему в лифте. Из лифта сразу в апарт к Игорю. Постучаться и тут же войти. Игорь оставил дверь открытой для него и почти тут же втянул его в комнату. Вид у него был необычайно нервный.

— Что произошло, Игорь? Давай, по порядку.

У Игоря был вид ребёнка, который решил сознаться родителю в крупном косяке, потому что скрывать его уже не имело смысла. Хоть скостить немного минут стояния в углу. Или часов.

Игорь глубоко вздохнул и сознался:

— У Сергея галлюцинации, и я, кажется, приложил к этому руку.

Так, а вот это уже правда серьёзно. Вряд ли можно было нахмуриться ещё сильнее, но у Олега как-то получилось.

— Так, рассказывай.

— Да… Да. Давай там, на кухне. Садись, я там…

Олег не успел и слова сказать, как Игорь нервно зашагал в кухонную зону, где включил огонь под макаронами по-флотски. Олег не стал ему мешать, прекрасно понимал это состояние, когда чем-то нужно занять руки. Понятливо присел за стол в ожидании истории, давя желание поторопить Игоря, хоть сам и умирал от беспокойства за Серёжу.

Со слов Игоря было ясно не так чтобы прям много: тот решил заземлить Сергея. Устроили дружеский спарринг. В процессе что-то произошло, Сергей начал хвататься за голову, говорить сам с собой, а потом как будто с цепи сорвался: на адреналине навешал Игорю.

— Я его даже не могу в захват взять! Вдруг поломаю?

Олег помассировал переносицу. Вот поэтому идея Игоря была провальной с самого начала.

— Ну а потом обрубил мне доступ. Я пытался до него добраться на лифте, но он меня обратно затолкал и сказал, что у него рабочий созвон и что уволит, если полезу к нему до завтра. Каково, а?

— Есть мысли насчёт триггера? — спросил Олег настороженно. Ох, классическое «не лезь, я работаю» было одной из немногих фраз в лексиконе Серёжи, которая буквально это и означала. Что ж, хотя бы он ничего с собой не сделал.

Игорь молчал.

— Игорь?

— Думаю. Не знаю. Я у тебя хотел спросить, если честно.

Игорь повернулся к нему с совершенно беспомощным видом. Олег вовремя догадался сделать лицо попроще. Как же знакомо: грёбаная рулетка, никогда не догадаешься, почему Серёжу накроет. В голове Олега промелькнула пугающая мысль, что Игорь решит, что это всё не для него?

«Вот так и уверуешь в запросы во вселенную», — невесело подумал Олег. Ну и что делать? Сейчас Игорь повесит голову и извиняющимся тоном начнёт мямлить извинения. А потом уйдёт. И они снова вернутся к тому, что было.

— Игорь…

— Да понимаю я всё. Критическая масса моих косяков уже достигла увольнения.

— А ты хочешь уволиться?

Игорь угрюмо отвернулся к кастрюле. Какое-то время он молчал, и когда Олег уже поднялся со своего места, заговорил:

— Я хочу ему помочь. Но не знаю как именно, — признался Игорь.

— Игорь, это не твоя ответственность… — попытался успокоить его Олег.

— Да в этом-то и дело! Это ничья ответственность! — вскинулся Игорь и тут же притих. Потёр висок. — Знаешь, мне кажется, я уже наговорил на увольнение, так что выскажу тебе свои мысли, а ты уже сам решай, увольнять меня или нет.

— Да кто тебе сказал, что я тебя увольняю?

Молчит. Снова. Олег мысленно сосчитал до десяти.

— Говори уже.

— Он злится, что ты с ним тогда не договорил, — пробурчал Игорь.

Олега неприятно дёрнуло. Так они его обсуждали? Обсуждали их разговор? Это недоверчивый-то Серёжа выложил Игорю?! Вот так поворот. Интересно получается…

— Мне кости мыли, значит? — спросил Олег, плохо сдерживая горечь. — Угу, продолжай.

— Блин, Олег!

— Что? — раздражённо спросил Олег. — Это не так называется?

— Ну, может, это потому что я его не закалываю транквилизаторами за любую неправильную эмоцию? — в тон ему спросил Игорь. А вот это с его стороны, подумал Олег, было скотством.

— Я же тебе чётко и ясно объяснил, что я ему вколол и зачем. Тебе удобно делать из меня злодея? Вам удобно? Может, мне и вовсе уйти?

— А давай оба уйдём?! — предложил Игорь. — Давай возьмём сейчас, заявимся к нему и скажем: «Ой, прости, Серёж, мы принимаем очень взрослое решение свалить, потому что это проще, чем слушать тебя и разбираться!»

— Да ты буквально уволиться хотел!

— Я?! Нихера ты, Олег, не умеешь слушать! И я тоже, как выяснилось!

Игорь принялся досадливо курсировать по кухне.

— Вот я идиот, какой же я идиот! Серёжа же буквально всё мне объяснил, а я…

Олег сложил руки на груди и уставился на этот перформанс.

— Игорь, тебе, может, тоже успокоительного вколоть? — холодно спросил он. Игорь остановился, обогнул стол, подошёл к Олегу вплотную. Развернул его и затолкал в спину.

— Иди. Иди прямо к нему. Ему нужно, чтобы ты просто был рядом, выслушал и не психовал.

— Чт… Игорь!

— Давай-давай. И сразу говорю: явишься к нему с рожей допросника, он не только от меня, он ещё и от тебя закроется. Иди уже!

Олега подтолкнули к лестнице, которая вела из апарта в пентхаус.

— Иди!

Мысленно ругаясь, Олег так и сделал: поднялся в пентхаус и стукнул своей картой по сканеру, надеясь, что ему не обрубили доступ. Не обрубили. Олег обиженно подумал о том, что на него всё-таки наорали зря: даже если бы несчастные девочки-уборщицы и попали бы на эту чёртову лестницу, как бы они зашли в пентхаус? Вот то-то и оно… Насчёт лифта замечание всё ещё справедливое, но тем не менее!

Из маленького предбанника он заглянул в кабинет Серёжи, ожидая найти его там.

Никого. Олег бросился проверять другие помещения: кухня, спальня… Ванная была закрыта. Олег на пробу дёрнул ручку. Заперто!

— Серый! Серый, ты там? Открой!

Вместо ответа грохот, звон и приглушённое шипение. Воображение Олега немедленно воспроизвело жуткую утреннюю картину с разбитым зеркалом в апарте Игоря. Он отошёл от двери, приготовившись её выбивать.

К счастью, этого не потребовалось. Сергей открыл сам.

— Я так понимаю, что в своём доме я даже здесь не могу уединиться? — холодно спросил он, опираясь о дверной косяк и потирая бедро. Выглядел он… обычно. За исключением того, что сжимал в пальцах пустой шприц. Олег ухватил его за запястье, отчего Серёжа вскрикнул и выронил шприц.

— Сдурел?! — взвизгнул он.

— Что ты с собой сделал?

Сергей выдрал руку и потряс ею в воздухе. Поднял с пола шприц, зашёл в ванную и, завернув его в остатки упаковки, сунул в урну в ванной. Подхватил с края ванны брюки.

— Успокойся. Вколол себе вечернее лекарство. Твоё, между прочим. Как ты этого и хотел.

— Что?

Олег не дал ему одеться, ухватил за другую руку и уставился на его бедро. Там и правда красовался след от укола.

— Ты… сам?

— Да. Да, Олег, сам! — раздражённо фыркнул Сергей, снова выдирая руку и делая шаг назад. За его спиной красовались опрокинутые флаконы. — Тебя же носит непонятно где. Как обычно, впрочем. А судя по тому, что ты пришёл через апарты, назад ты не очень торопился.

— Серёж. Давай поговорим, — попросил Олег, хотя понимал, что слушать его теперь точно не будут. Как Игорь и предупреждал…

— Ой, а что случилось? — наигранно удивился Сергей.

— Ты мне не говорил о галлюцинациях. Вот что случилось.

— О. Нашёлся ещё один повод меня накачать лекарствами. Ну да, ну да. Олег, просто…

Олег взял Серёжу за плечи и заглянул ему в глаза.

— Серый… Пожалуйста. Я вчера остановил тебя, потому что подумал, что тебе так будет лучше. Лучше не было, я прав?

Сергей не стал скидывать его руки. Только сложил свои на груди и отвёл взгляд.

— Не было, — нехотя признался он.

— Прости меня.

Серёжа негромко засопел в ответ. Олег осторожно уточнил:

— И ничего не скажешь?

— Люди передо мной не очень часто извиняются, — фыркнул Сергей. — Ну и что прикажете говорить?

— А что ты чувствуешь? — спросил Олег.

Какое-то время Сергей подбирал слова. Олег ждал язвительного ответа, но вместо этого получил честный:

— Я устал бояться, что ты уйдёшь, — измученно ответил Сергей и потёр глаза. — Я все эти полгода провёл с мыслью, что сделаю что-то не так или скажу что-то не то, и ты уйдёшь. А теперь понял, что больше так не могу.

Он отстранил Олега от себя и поднял взгляд к потолку. Олег с тоской подумал о том, что сколько бы лет ни прошло, а Серёжа всё так же борется с навернувшимися слезами, как в детстве.

— Я же тебе обещал, что никуда не уйду, — печально напомнил Олег. — Разве это ничего не значит?

— Я не знаю, — устало покачал головой Серёжа и горько добавил: — Наслушался.

Какое-то время они молчали. Вмешалась Марго:

— Сергей. Вы пропустили три приёма пищи подряд, — укоризненно напомнила она. Сергей устало хмыкнул и промокнул глаза.

— Обойдёмся сегодня без нотаций? Вон, Марго меня уже отчитала… — судорожно вздохнул он.

Олегу в голову пришла идея.

— Идём к Игорю? Он приготовил достаточно. На троих хватит.

— Это ещё зачем?

— Идём, говорю, — вздохнул Олег и положил руку на плечо Серёжи. — Если мы хотим попробовать всё наладить, начнём с того, что я не буду тебя надолго оставлять одного.

— Как-то это…

— Поздно? — спросил Олег невесело. — Что, упустил я свой шанс?

Невысказанный ответ повис в воздухе. Серёжа сделал глубокий вдох.

— Ладно. Твой суп, кстати, испортился, — сообщил он, направляясь из ванной в сторону лестницы.

— Да ну? Вот же блин… — охнул Олег, а сам подумал, что плевать ему на этот суп. Он ускорился, чтобы поспевать за Серёжей. — А шарлотка? У нас ещё есть шарлотка?

— Ты даже забыл, что в нашем холодильнике, — упрекнул Серёжа. — А потом удивляешься, почему я загоняюсь.

— Ну Серёж… Я же не просто так пропадал, я по работе… На тебя, между прочим. Ну хочешь, я уволюсь и наймусь к тебе в повара?

— Нет. Игорю нужна помощь и нормальное руководство. Он меня ни во что не ставит и наглеет. Он меня ковёр заставил стирать!

— Нахал. Объявлю ему строгий выговор.

— Объявишь, как он заживёт. Как его рука? Я его сильно покалечил?

— Знаешь, я думаю, жить будет. Но ему будет приятно, что ты его проведаешь.

За этими разговорами они вышли на лестницу. Олег испытывал невероятное облегчение от того, что ещё не всё потеряно, и на волне облегчения даже остановил Серёжу на лестничной площадке.

— Олег? Ты чего?

Олег наклонился к нему за поцелуем, но в грудь ему упёрлась ладонь. С лёгким разочарованием Олег отстранился. Неловко кашлянул.

— Извини.

— Всё нормально.

— Извини, я…

— Олег. Всё правда нормально.

— Как скажешь.

Серёжа побрёл вниз по ступенькам. Олегу потребовалось время, чтобы последовать за ним.

Chapter Text

Сидеть позади всех на жесткой скамье в зале заседаний было неприятно. Волков встал, нервно сцепляя руки, но сбоку защелкали камеры, и он тут же сел. Нельзя привлекать лишнее внимание, они с Серёжей это обсуждали. Давно, когда они вообще хоть что-то обсуждали.

За две недели до решающего заседания Серёжа стал безапелляционно прерывать любые разговоры. Общался только с адвокатом, ходил хмурый, никого к себе не подпускал. Олег сперва подумал — откроется Игорю, новому доверительному лицу. Даже помучился этой мыслью какое-то время — противное, грызущее, похожее на ревность чувство, которое усиливалось, когда Игорь с Серёжей уходили в тренировочный зал вдвоем и возвращались через пару часов, и Серёжа даже позволял себе открытую уставшую улыбку. Олег говорил себе, что должен радоваться, что у Серёжи есть на кого опереться. Жалел только, что его не зовут, а сам не хотел навязываться. В конце концов, у этой дружбы было больше плюсов, чем минусов.

Тем неожиданнее стала Серёжина выходка на одном из совместных ужинов в апартаментах Игоря. Традицию активно насаждал сам Игорь, а Серёжа, как ни странно, присоединялся, хоть по большей части молча ковырялся в тарелке и в разговоры не вовлекался. Но тем вечером Игорь как бы невзначай бросил, что надо решить, кто из телохранителей поедет в суд. Серёжа вдруг с грохотом опустил вилку на столешницу и, глядя Игорю прямо в глаза, прошипел язвительно:

— Ну, не ты, очевидно. Хочешь заголовки в духе «Два уголовника не раскаиваются в содеянном»?
— Почему сразу?..
— Потому что ты — угроза моей и так шаткой репутации, Игорь, — все тем же тоном сказал Серёжа. И тут же спрятал глаза, отвернулся, закрылся.
— Грубо, Серёж, — попробовал вмешаться оторопевший Олег.
— Тебя забыл спросить, — огрызнулся Серёжа слабо, как заученно.
— Нет, ну так-то ты прав, конечно, — откликнулся Игорь, и Олег увидел, как он сжал губы.
— Серьезно?! — Олег удивленно посмотрел на него. — Это у нас такая новая искренность?
— Да чего вы пристали все? — Серёжа скрипнул стулом и встал. — Всё, наелся. Спасибо за ужин.

И вышел, хлопнув дверью. Пневматический доводчик помешал сделал это драматично, и Серёжа раздосадованно прошипел что-то себе под нос.

— Он просто нервничает, — попытался оправдать его Олег, хотя внутри что-то неприятно заскребло. До ссоры Серёжа постоянно так… «нервничал».
— Да забей, — отозвался Игорь, отставляя тарелку. — Я тоже всё, наверное.

К этой теме они больше не возвращались. Подготовку к заседанию не обсуждали. Подслушивать разговоры с адвокатом Олег считал ниже своего достоинства. Знал только обрывочную информацию: на первых заседаниях Серёжа был подозреваемым по статье о доведении до самоубийства с применением служебного положения. Но стараниями и впрямь дорогого адвоката обвинение было переквалифицировано — на нарушение требований охраны труда. Все еще уголовная статья, всё ещё с возможностью реального срока (и пугающей припиской «с лишением права занимать определённые должности»), но гораздо более мягкая. Адвокат надеялся если не полностью снять обвинения (в это Олег не верил), то хотя бы добиться замены тюремного заключения на домашний арест, принудительные работы или штраф.

В отношении Vmeste, о чем Олег думал в последнюю очередь (а Серёжа, судя по обрывочным сведениям, в первую), всё было еще туманнее. Сторона обвинения надеялась подвести использование алгоритма под разработку и эксплуатацию вредоносного ПО, усугубляли ситуацию и алармисты со своими воплями о повсеместной слежке, и активисты-сторонники погибшего Сотникова. Суд уже вынес постановление приостановить эксплуатацию алгоритма, но Серёжин адвокат мог подать апелляцию.

Сегодняшнее заседание было решающим скорее в судьбе Серёжи. Потому Волков так нервничал, украдкой пиная ногой в тяжелом ботинке ножку ближайшей скамьи. Слишком много внимания, слишком много журналистов, снова ненавистники под окнами, скандирующие свои «этические требования» — голоса пробивались даже сквозь плотно закрытые, несмотря на жару, окна. В зал набилось столько народу, что было тяжело дышать. Серёжа был где-то впереди, очень прямой и собранный, но со своего места, куда он его услал, Волков мог видеть только напряженную спину, обтянутую белой рубашкой. Серёжа отказался от любой помощи, сказав, что должен справиться сам, и потому Олег сидел сейчас на галерке в роли зрителя или, хуже, мебели. Даже своего верного адвоката Серёжа отстранил движением руки, и тот сел позади, погрузившись в чтение бумаг.

Мать Сотникова вошла в зал в сопровождении адвоката и приставов, которые окружили её, словно охранники. Все объективы повернулись к ним, и Олег с мстительным удовольствием отметил, как дернулись руки женщины в попытке защититься от пристальных взглядов. Впервые он видел её близко — неожиданно низкую, будто к земле придавленную ее горем, с мутными водянистыми глазами и тяжелыми брылями, густо намазанными косметикой. Журналисты насели на неё со всех сторон, Олег надеялся, до самого начала заседания. Но Серёжа неожиданно встал и подошел к ней. Обратился сначала к ней, что-то спросил — она дернула подведенными бровями, поджала губы. Потом Серёжа обернулся к журналистам, вставая между ними и женщиной. Эмоционально взмахнул руками, что-то объясняя, но женщина шагнула в сторону, повысила голос, перекрикивая его, так, что услышал даже Олег:

— И не надейтесь этим ненужным заступничеством добиться моего расположения! Я не оставлю вас в покое! Если суд не поможет, найду другой способ! Вы никогда не отмоете свою репутацию, как не отмоете свои грязные деньги. В крови Лёши! — Тут её голос надломился, она беспомощно покачнулась, и адвокат подхватил её под локоть, усаживая на скамью. Олег с тревогой взглянул на Серёжу. Тот казался растерянным, но в ту же секунду что-то хищное промелькнуло в его лице — и больше с него не сходило. Он холодно посмотрел на женщину и, резко развернувшись, прошёл к своему месту.

И, словно только и ждал, когда актёры займут свои места, судья объявил начало заседания. Олег ожидал, что он сразу перейдет к сути, но он начал монотонно зачитывать права и обязанности сторон, и театральность рассеялась. Остались только множество очень уставших друг от друга людей, невесть зачем запертых в одном месте. Олег и представить не мог, что чувствует сейчас Серёжа.

— Удачи, — одними губами прошептал он.

Удача Серёже не помешала бы. Последние две недели дались ему очень нелегко. Он все отчетливее чувствовал, что теряет контроль. После каждого созвона с адвокатом уходил в ванную, врубал воду и подолгу пялился на своё отражение, сжимая и разжимая кулаки. Понимал, что не вытягивает в одиночку, заговаривался, спорил сам с собой в голове. И хорошо бы только сам с собой.

Если долго вглядываться в отражение, оно начинало меняться: обрастать перьями, горбить спину, сверкать жёлтыми глазами, обрамлёнными угольными кругами. Новое лекарство, которое Серёжа теперь предпочитал вкалывать себе сам, не защищало от галлюцинаций примерно никак, ведь оно боролось ровно с теми симптомами, которые Серёжа когда-то назвал Олегу. Зловещее нечто внутри пользовалось этим, и Серёжа всё чаще и чаще ощущал себя отрезанным от всего мира, от собственного тела. Олегу сказать об этом не мог — тот только и ждал момента, чтобы заколоть его седативным. Игорь бы просто не понял. Серёжа смутно помнил тренировку, после которой Игорь посмотрел на него с оторопью и наверняка с отвращением — просто он тогда не считал. Ну да, для них он неуравновешенный. Психический. Больной. Они его никогда не поймут и не примут. Голос в голове сменил риторику: теперь никаких насмешек, никаких нападок. Только протянутая к холодной границе зазеркалья чёрная когтистая рука.

«Я пойму. Я вытащу. Просто позволь мне».

И он позволял. Всё чаще. Голос становился увереннее, глаже, он начинал понимать стратегию, которую предлагал его адвокат, Альберт Новак, предлагал улучшения, спорил с жаром на созвонах с Новаком — и чувствовал себя еще более вымотанным. Снова шум впустую уходящей в слив воды, снова пост у зеркала, в котором он всё меньше узнавал собственное лицо.

В ночь перед заседанием не смог уснуть. Не стал будить Олега, вышел в гостиную, устроился на диване и невидящими глазами уставился на город внизу.

Теперь эти глаза нещадно болели, под веками скребся сухой жар, перехватывало дыхание. Он всё никак не мог прийти в себя после столкновения со Светланой Сотниковой. Зачем он полез, зачем попытался её защитить? Что за глупое чувство солидарности, возникшее, когда он увидел её в окружении журналистов? Только все испортил.

«Я все исправлю. Это нам на руку».

Руки. Он переставал их ощущать. Плохой, очень плохой знак. Губы немели. Он скорее почувствовал, чем увидел, как за спиной поднялся Новак. Значит, сейчас им дадут слово. Из головы вымело все мысли. Он не знает, совершенно не знает, что говорить.

Губы разомкнулись, и он словно со стороны услышал свой спокойный, чуть язвительный голос:

— Я помню формальные рамки последнего слова и знаю, что сейчас не время заявлять ходатайство, однако не могу не упомянуть, что сторона обвинения оказывает на меня давление, которое невозможно трактовать иначе чем угрозу преследованием. Несмотря на то, что я понимаю эмоции истца, то, что она делает, низко чисто с гуманной точки зрения и неприемлемо с юридической. Возвращаясь к вопросу об основном обвинении, я обязан упомянуть о результатах посмертной психиатрической экспертизы, сделанной на основе переписок погибшего Алексея Сотникова…

— Вы не имеете права! — Женщина вспыхнула, попыталась встать, но её адвокат удержал её. Серёжин адвокат тоже возмущенно свел брови, но Серёжа совершенно этого не заметил. Продолжил, словно его и не прерывали:

— Алексей Сотников намеренно скрывал своё состояние, боясь потерять работу. Он стыдился своего диагноза, коллеги отмечали его подавленное состояние, рекомендовали ему обратиться в отдел кадров, но он не сделал этого. Я не хотел бы отдельно останавливаться на причинах этого стыда и уж тем более указывать, что наиболее вероятные его причины кроются в детстве… всё-таки я не психиатр.

Светлана Сотникова, как показалось Олегу, была на грани приступа.

— Однако в моих действиях как начальника Сотникова невозможно увидеть ни доведение до самоубийства, ни использование вредоносного ПО. Это даже не «Халатность» без соответствующего умысла. Максимум — нарушение стандартов труда, хотя его смерть не произошла на рабочем месте. При этом следует учесть, что для определения параметров нарушения необходимо придерживаться стандартов, принятых на государственном, либо же на региональном уровне, но в Российской Федерации по состоянию на вчерашний день, 19 сентября 2019 года, такие стандарты в отношении работы с сенситивным контентом не были разработаны. Я готов со своей стороны оказать всестороннее содействие такой разработке и выступить в качестве одного из экспертов, а также, напротив, принять экспертную помощь извне для разработки внутренних корпоративных стандартов для Vmeste — как о работе с сенситивным контентом, так и о профилактике выгорания. На этом у меня всё.

Серёжа сел и как-то сразу сгорбился, сквозь рубашку проступили позвонки. Суд удалился для вынесения решения, вокруг зашумели, Олегу пришлось поработать локтями, чтобы пробиться ближе.

— Я хочу пообщаться со своим клиентом наедине. — Звучный голос Новака перекрыл гул других голосов и отрезал все вопросы.

— В-вы сможете обратиться за комментариями позже. Я… я организую пресс-конференцию по итогам заседания, — пробормотал Сережа, пошатываясь и цепляясь за бутылку с водой. Бутылка его веса очевидно не выдерживала, ходила ходуном. Олег, наконец, пробился к ним и встал у Серёжи за плечом, на своем привычном месте. Новак метнул на него гневный взгляд, но Серёжа устало махнул рукой. Подошедший пристав расчистил для них коридор и проводил всех троих в небольшую соседнюю комнату.

— Что происходит, Сергей? — начал Новак, как только за ними закрылась дверь. — Мы с вами обсуждали стратегию, если вы собирались приобщить результаты экспертизы к делу, что я лично не считаю обязательным, я должен был заявить ходатайство об этом. Вы ставите нас в сложное положение…

— Я не могу потерять компанию. Иначе я потеряю всё, — глухо сказал Серёжа. — Остальное меня волнует мало.
— Мы прорабатывали стратегию, чтобы этого не случилось. Ваше дело переквалифицировано…
— … и меня всё ещё могут отстранить от управления!
— Временно и, в любом случае, с большим кругом возможностей для контроля.
— Меня это не устраивает.
— А меня не устраивает, когда мой клиент меняет стратегию прямо во время последнего слова. Это ставит под угрозу мою ре…
— … бросьте, Альберт, вы в выигрыше в любом случае, — устало перебил Сергей. — Я же готов пойти на уступки, на чёртовы обязательные работы, даже на временное, мать его, отстранение, позволить чужим людям копаться в наших регламентах. Я уже молчу о… обо всем остальном. Моё последнее слово принадлежит мне, и я… сказал то, что считал нужным. Это всё.
— Возможно, в таком случае вам стоило отказаться от услуг адвоката и представлять свои интересы самостоятельно, — холодно сказал Альберт, но было видно, что он просто пытается оставить за собой последнее слово.
— Возможно, — не дал ему шанса Серёжа. Развернулся и вышел. Альберт последовал за ним. Уже ничего не понимающий Олег — тоже.

Приговор Серёжа слушал рассеянно, разве что не глядя в окно. Суд встал на его сторону — компенсация для матери погибшего, внешний аудит для Vmeste, но — ничего больше. Ни угрозы тюремного заключения, ни отстранения. Олег почувствовал, как упал хотя бы один из тяжёлых камней на его сердце. Но Серёжа не высказал никаких эмоций. Попрощался с адвокатом, мельком взглянул на Светлану Сотникову, проскользнул мимо журналистов и первым вышел из зала.

Олег догнал его уже у машины. Серёжа опирался о капот и пытался держать независимый вид. Олег заслонил его от вспышек камер и посадил в машину. Решился что-то сказать, только когда они отъехали за квартал от суда:

— Я так рад! И Игорь обрадуется.
— Я проиграл, — неожиданно прошептал Серёжа, обхватывая себя руками, словно мёрз. — Лучше бы меня посадили…
— Что?! — Олегу показалось, что он ослышался.
— Вину за его смерть не искупит ни денежная компенсация, ни этическая комиссия. Я должен был понести наказание сам. Разве не для этого нужен суд — чтобы распределять наказания для тех, кто совершил преступление? Я ушёл от правосудия.
— Но ты же сам сказал, он был болен и всё такое… — Олег всё ещё не понимал.
— Когда мы были маленькими, я говорил себе, что никогда не потерплю рядом с собой богача, уходящего от справедливого наказания. Не позволю победить капитализму, убогим корпоративным ценностям, которые не стоят человеческой жизни. И вот он я.
— Но ты…
— Всё, Олег. Я не хочу это обсуждать.

В Башне он прошел в ванную, ни с кем не заговорив и никому не глядя в глаза, и привычно захлопнул дверь в ванную.

— Какие слова, какая патетика, — раздался вкрадчивый голос, будто бы из зеркала, но Сергей знал — голос давным-давно поселился у него в голове. — Я почти прослезился. Мне понравился пассаж про «не позволю победить капитализму». А ты не мог бы от зеркальца шампунь за двести пятьдесят евро подвинуть?
— Ты забрал контроль, — сухо сказал Сергей, ставя шампунь подальше. — Условия были другими!
— Скажи спасибо, что не сел, — дёрнулся чёрным всполохом образ в зеркале. — Если бы ты судье выдал весь тот бред, который ты Олегу с адвокатом наговорил, мы бы все вместе присели лет на десять.
— А может и стоило бы?! — запальчиво спросил Сергей. — Может, я это заслужил?
— Мы не заслужили, — отрезала тень в зеркале. — Не надо портить со мной отношения. И тогда в следующий раз, когда ты будешь умолять меня забрать тебя в безопасный мирок, пока я решаю твои проблемы, я даже позволю тебе вернуться обратно.
— Не будет такого! Слышишь меня?! В следующий раз я сам приму наказание!
— Ты ещё не насиделся? Недостаточно себя наказал?
— Прекрати.
— Забыл, как тебя закалывали до такой степени, что ты еле языком шевелил? Или может ты в клетку хочешь?
— Прекрати!

Серёжа вцепился в край раковины, и на руках повисли тяжёлые цепи. Клетка. Он снова в зале суда. Новак смотрит на него неприязненно, швыряет папку на пол и уходит. Сотникова врезается в прутья клетки, хватает Серёжу за ворот белой рубашки, притягивая к себе сквозь прутья, и кричит:

— Есть, есть в мире справедливость!

Прежде чем охрана оттаскивает Сотникову, она с силой ударяет Сергея о прутья.

Больно… Нечем дышать. Как же больно…

— Эй, у тебя там всё… Оу.

Когда Игорь ворвался в ванную, он обнаружил Сергея, стоящего посреди ванной в крови, с разбитой бровью, с бегущей из носа кровью и с безумным взглядом.

— Не… говори Олегу, — прошептал Серёжа, теряя сознание.

Chapter Text

— Да не может человек умереть от депрессии, — сказал Игорь, стирая со лба пот и принимаясь выдирать сорняки вокруг могилы с удвоенной силой. — От пули — да, сердце отказало — да, уснул за рулём и попал в аварию — да, но не от всяких там… выгораний.

Дима удобнее расположился на собственном памятнике, уперся в траву носками полинявших кроссовок.

— Почему это? — спросил он. — Сотников же так и умер.

— Да знаю, что так говорят, — недовольно пробурчал Игорь и опустился на очищенный клочок, пачкая джинсы землей. — Но выглядит это так, будто бы Серёжу подставили: был некий парень, Лёша Сотников, работал над таинственным алгоритмом…

— Угу, пока всё обычно.

— …при помощи которого Серёжа вытащил Олега из плена террористов. По официальной версии, Лёша скрыл депрессию, продолжал вручную отсматривать видео со всякой расчленёнкой, чтобы умный алгоритм вычислял подобное на том говне, которое люди в сеть выкладывают, и заодно определял место съёмки.

— И что тебя смущает во всём этом? — спросил Дима, поправив съехавшие на нос очки. — Кроме очевидной неэтичности ручной модерации такого алгоритма.

Игорь с торжествующим видом поднял голову, вытер лицо, испачканное от недодёрганных сорняков с Диминой могилы, и произнёс:

— Бред это всё, вот что. Сотникова грохнули, а дело замяли. Я сто… ну, не сто, но несколько раз видел, когда странгуляционная борозда прям орёт, что там насильственная смерть, а в документах — якобы сам повесился. Чушь собачья.

— А ты её видел? Борозду?

— Вот если б увидел — сказал бы наверняка.

— Игорь. Пахнет конспирологией, — строго сказал Дима. — С каких пор ты полагаешься на домыслы, а не на факты?

Игорь тяжело вздохнул. Как в детстве на геометрии: докажи, что углы острые. Нет, «ну вы сами видите» не канает, ты докажи. И ты понимаешь прекрасно, что учительница проверяет, как ты усвоил базовую базу, но всё равно хочется ткнуть пальцем в чертёж и сказать: «да вот же, ну!»

— Ну ладно, бог с ней, с бороздой, — отмахнулся Игорь. — Вот факты: адвокат Серёжи выяснил, что активистов нанимает Павлов, бывший то ли зам, то ли личный ассистент и, задержи дыхание…

— Да я уже, — язвительно вставил Дима и поднял руки в извиняющемся жесте. — Прости, продолжай.

Игорь смущённо кашлянул.

— …и должен был стать исполняющим обязанности, пока Серёжу держали в психушке, но его сместили. Я думаю, он решил подстроить всё это, чтобы избавиться от конкурента и владеть Vmeste. Только план его не сработал.

— Мастер-план, хм. А ты прямо пошёл к адвокату и…

— Ну… — Игорь замялся. — Сам знаешь, я теперь с людьми как-то… Не очень, короче. Не со всеми. Я у Марго всё это узнал.

— Ага… — кивнул Дима. — Вот так меня и заменила бездушная машина.

— Ну Дим, ну что ты говоришь такое? — ужаснулся Игорь. — Как тебя можно заменить?

— С живыми людьми он не говорит, посмотрите на него. Только с мёртвыми.

— Дима…

— Да брось, я ж всё понимаю, — вздохнул он и слез с могильного камня. — Хотя нет, не всё. Тут много несостыковок.

Дима переступил по освобожденным от сорняков участкам земли, как по шахматным клеткам, и заговорил спокойно и вдумчиво:

— А вдруг Марго что-то не так поняла? Или вообще сгенерировала тебе эту связку про то, что Павлов кого-то там подбивал бунтовать? Или Новак соврал… Он же мог просто выбрать стратегию и продавливать её. Он адвокат, а не частный детектив.

— Информация о руководителе активистов подтвердилась. Олег сказал, что видел Павлова, выходящего из больницы в тот день, когда он сам ездил к пострадавшему после драки. Туда же увезли и кого-то из охраны.

— Это может быть совпадением.

— Слишком много совпадений.

— Хорошо… — Дима устало потер переносицу под очками, как делал это и при жизни. — Ну и что это доказывает? Что смерти от выгорания не было, а Сергея подставили?

— А что если? Ну да, ниточки как-то далеко друг от друга, но у меня чуйка на такое. Может… может, это вообще связано с той ночью в казино? Перешел дорогу влиятельным людям…

Дима фыркнул:

— Ну, ты еще его детство вспомни. Послушай, Игорь, ты загоняешься. Видишь связь там, где ее нет, и отказываешься признать очевидное. Сергею нужны нормальный психолог и какой-нибудь отпуск, чтобы разгрести все в голове. И не ему одному, если уж мы об этом говорим.

Он выразительно потер пальцем золоченые цифры с датой своей смерти. Игорь вздохнул. Димин палец погрузился в гранит, потерял четкость, а затем и сам Дима размылся, растаял в воздухе.

— Не уходи, — без особой надежды пробормотал Игорь ему вслед. — Серёже плохо, он видит галлюцинации. Я должен ему помочь, а чтобы я смог это сделать, мне нужен кто-то, кто выслушает мои версии.

— Ты видишь галлюцинации прямо сейчас, Игорь, — строго напомнил Дима, плавно проявляясь снова. — Тебе нужна помощь.

— Это другое, — заупрямился Игорь и поднялся. — Помощь Серёже — это этот, как его… Копинг.

— Тратинг. Посмотрите на него: оперирует терминами из психологии, а сам отрицает смерть от выгорания.

— Потому что нельзя…

— Можно, — перебил его Дима и ткнул призрачным пальцем ему в лоб. — Как умер твой отец?

— Это не…

— Как умер твой отец?

— Это было совсем не…

— Как, — Дима ткнул его ещё раз. — Умер. Твой. Отец?

— Ты меня допрашиваешь?

— Ты сам себя допрашиваешь, — напомнил Дима. — Я — плод твоего воображения. И ты сам попросил меня вернуться. Так что говори.

Игорь опустился на землю снова и закрыл глаза. Под лопатками неприятно ощущались нагретые солнцем прутья оградки. Стрекотало какое-то насекомое: то ли кузнечик, то ли ещё кто. Ноздри щекотал запах травы. Тогда на кладбище не пахло травой. Пахло грязью и мокрым снегом.

— Он погиб на задании, — размеренно сказал Игорь.

— Мхм, вы долго ждали батюшку, рядом хоронили еще какого-то братка. Ты заснул на заднем сиденье машины дяди Феди, тебя было не видно под куртками, и о тебе как-то забыли. Дядя Юра сел в машину погреться, они начали ругаться. Помнишь, о чем?

Сейчас произносить это было почти смешно — «дядя Юра», «дядя Федя», словно ему снова двенадцать. Но с каждым словом Игорь погружался все глубже туда, в стылую зиму девяносто восьмого.

— Дядя Федя ругал дядю Юру за то, что тот не защитил папу. Не прикрыл его. Дядя Юра оправдывался, что папа подставился сам. Не стал слушать их обоих, не вызвал оперативников. Потом… кажется, дядя Юра очень расстроился из-за того, что дядя Федя его обвиняет. И ушел, не дождавшись погребения. Я его больше никогда не видел.

— Были еще разговоры, раньше, помнишь? Когда папа забыл тебя забрать у тети Лены, а потом приехал и уснул на их диване?

— Тетя Лена сказала, что папа болен.

— А дядя Федя добавил, что от усталости можно даже умереть, как люди в блокаду умирали. Твой папа рассердился и схватил тебя в охапку, хлопнул дверью, а на следующий день поехал к ним извиняться.

— Кажется, вспоминаю.

— Помнишь, каким он был тогда?

— Он избегал разговоров. Прятал глаза. Говорил, что у него много работы.

— Никого не напоминает?

Игорь вздрогнул. Зажмурился сильнее.

— Серёжу.

— Да господи! — Димин образ неумолимо вспыхнул под веками, но Игорь упрямо мотнул головой.

— Серёжа может умереть. Если я не придумаю, как… Если не закончу расследование и не выясню. А я ведь… я же почти ничего не знаю, всё с чужих слов. Что случилось после казино? Как Сережа попал в психбольницу? А что, если это твоя смерть так на него повлияла? А что, если тот, кто послал ему приглашение, этого и добивался…

— Ты опять все усложняешь. Выдумываешь на ходу, потому что у тебя нет информации. Кто может тебе ее дать? Думай.

Игорь открыл глаза, напряженно посмотрел перед собой. Дима исчез, но остался его голос, теперь звучавший прямо внутри головы:

— Думай.

— Олег?

— Он знает не больше твоего. Ещё думай.

— Адвокат, этот Новак?

— Ага, может, у тебя и ордер есть?

— Активисты?

— Они только исполнители.

— Павлов.

— Хм, возможно, — в голосе прозвучало удовлетворение. — По крайней мере, с него стоит начать. А ты знаешь, как его найти?

— Я думаю, у меня есть пара идей, — сказал Игорь и повернул фирменную кепку Vmeste козырьком вперёд. Дима кашлянул в кулак.

— Ты в этой кепке выглядишь как доставщик воды. Свою надень.

— Когда распутаю это дело, может и подумаю над этим, — невозмутимо сказал Игорь. — А пока так.

— Как знаешь, — вздохнул Дима. — Надеюсь, новый Гром — новые методы?

— Обижаешь.

***

Что во Vmeste было классно, так это реально вкусный кофе. Николай Павлов уже и забыл, когда он в последний раз пил что-то лучше растворимой бурды из «Четвёрочки». К сожалению, ничего больше он не мог себе позволить.

На адвоката ушло четыре миллиона пятьсот. На выплату неустойки — миллион двести, ещё миллион — моральная компенсация, и это ещё повезло, что не посадили! Были высокие ставки на активистов, там он уже даже считать перестал после миллиона. Деньги таяли на глазах. Щедро (и неосмотрительно) занятые друзьям и семье деньги осели на дне чужих карманов. Мама помогала, но пользоваться её помощью Николай больше не мог. И вот, спустя много дней отчаянной битвы, он остался у разбитого корыта.

«Sic transit gloria mundi», — подумал он и тут же себя одёрнул. Любимое выражение ненавистного ему Разумовского больно резануло по мозгам. Причём, в отличие от Николая, Разумовский использовал это выражение по самым незначительным поводам. «Мирская слава» у Разумовского проходила, если на стаканчике с кофе в «Мунбаксе» делали ошибку в имени. Опять он о кофе…

Николаю захотелось метнуть кружку с логотипом Vmeste снаружи и с паршивым напитком внутри в стену, но он не решился. Ещё не хватало портить обои на съемной квартире. Из Vmeste его выперли, разумеется, и ставшей родной квартиры для сотрудников ему было не видать как собственных ушей. Тем более горько было об этом думать после всех обещаний совета директоров защитить его в случае чего…

«Вот она — справедливость», — горько подумал Николай, делая глоток омерзительной коричневой жижи.

И это после всего, что он сделал для компании и для Разумовского лично! После всех его похмельных выходок, которые он пытался сгладить, после дежурств под его дверью, после метаний между разработчиками в попытке согласовать дедлайны! В него никто никогда не верил, а в те месяцы только благодаря ему компания не развалилась окончательно! И вот, как его отблагодарили за это.

Разумовский, понятно, ни во что его не ставил — но так он поступал и со всеми прочими сотрудниками из пиара и управленцев. Через губу не разговаривал только с технарями.

А Павлов старался! Все делал, лишь бы Сергей кодил себе спокойно, не срывал дедлайны и не слишком светился на публике своим отчаянным лицом. Находил терапевтов, тренеров, коучей, черта бы лысого нашел, если бы потребовалось. Отвел его к хорошему психологу, нашел рехаб…

Когда Волков ушел (в очередной раз, как понял Павлов), Разумовский поехал крышей окончательно: эпатажные выходки под алкоголем с таблетками, саботаж рабочих процессов… Разумовский видел цифры на собственном счету, а Павлов видел выгорающих людей, заплаканную Аню, не желающую делиться причиной слёз, опустошённого Лёшу, который старательно уходил от всех вопросов, видел своё собственное отражение раз в двое суток. Пока Разумовский бухал, Павлов работал. Аня работала. Лёша… Больше всего Павлов ненавидел мерзких мажорчиков, таких как Разумовский, которые пускаются во все тяжкие, почувствовав вкус денег и власти. Он знал, что надо что-то делать. Убрать эту гниль и падаль подальше от нормальных людей. Рехаб казался самым подходящим местом. Ну откуда ему было знать, что в той больнице окажется недобросовестный персонал, и в особенности этот Рубинштейн, о котором потом выпустили гору разоблачений?! Но до этого ему даже не дали возможности отладить процессы, пока Сергей был в больнице! Если бы Николая только допустили до управления, Сергей вернулся бы на всё готовое! Компания бы процветала! В совете инвесторов всегда сидели одни нытики и перестраховщики. Удивительно, как они вообще положили глаз на тот шаткий стартап, которым Vmeste была в самом начале.

А потом его выкинули. Всех собак повесили на него. Он ведь хотел как лучше! Но совет директоров, который так его нахваливал, говорил, что никто не знаком с процессами лучше него, не вступился за него. Все как один, жадные трусы, они сделали круглые глаза и накинулись на него, обвиняя в самоуправстве. А Разумовский вернулся, как ни в чём не бывало, и продолжает бухать, саботировать рабочие процессы и даже, кажется, снова сошёлся с Волковым. Пидор… Не гей — пидор. Есть разница.

«Видимо, одним на роду написано быть везучими ублюдками, которым всё с рук сходит, включая шпионаж и доведение до самоубийства, а другим — жопу им подтирать».

Из размышлений его вырвал звонок в дверь. Павлов, крадучись, подобрался к глазку.

— Чего надо?

— Доставка, — глухо пробурчали из-за двери. В глазок действительно просматривались цветная кепка, край щетинистой щеки и угол пакета.

— Я ничего не заказывал, вы ошиблись.

— Так уплочено уже. Вы хоть распишитесь, не могу у двери оставить.

Павлов разглядел в руках курьера подставку с кофе, и именно этот, настоящий бело-зеленый стакан из «Мунбакса» окончательно усыпил его бдительность. Он снял цепочку с двери и покрутил замок. И тут же опознал в курьере нового телохранителя Разумовского.

— На что ты вообще надеялся? — Павлов попытался одной рукой выхватить пакеты, а другой захлопнуть дверь, но этот мент, Игорь, успел сунуть ногу в проем. — Что я рожу твою протокольную не запомнил?

— Да мне похер, — Игорь ловко уклонился и отвел стаканчик в сторону, едва не расплескав драгоценное содержимое. — Мужик, я в такой же жопе, что и ты.

Павлов оглядел драные джинсы, испачканные землей на коленях, помятую фирменную кепку и неровную щетину. Вынужден был признать, что в таком виде Разумовский никого бы до себя не допустил.

— И? — неприязненно уточнил он.

— Да заебали! Мне даже поговорить не с кем! Корпоративные морды, мать их, такие на вид участливые, а сами…

Павлов ощутил некое родство с его словами.

— Ты надеялся, что я тебя впущу?

Мент отчетливо смутился.

— Ну, типа. Я вот, пожрать принес. — Он приподнял пакет. — И пиво. И кофе. Гуляю на отступные, получается.

— Почему я должен тебе верить? — Запах кофе сводил с ума, но Павлов держался из последних сил.

— Ну, я ж телохранитель Разумовского, так? И когда я его последний раз, это… телохранял?

Павлов припомнил записи с заседания. На суде Игоря не было, как и на паре последних публичных мероприятий.

— Когда? — уточнил он.

— Да месяц уже, считай, назад. А главное, я все поначалу пытался, ну, знаешь, по-нормальному. Договориться, остаться. А меня как собаку… Волков этот еще…

— И чего ты хочешь — отомстить? Тут я тебе точно не помогу.

— Да какое… — Игорь махнул рукой. Павлов с тревогой проследил за кофейным стаканом, но тот не пострадал. — Мне бы хоть поговорить с кем… знаешь, по-человечески.

— Ладно. Заходи, — Павлов посторонился и, наконец, вцепился в картонную подставку, вырывая ее из рук Игоря.

Тот неловко потоптался в коридоре, стащил кроссовки, наступая на пятки.

— Пиво сам пей.

— А может, чаю? — Игорь робко улыбнулся. Павлов мысленно пересчитал оставшиеся пакетики и вздохнул:

— Ну, можно и чаю.

***

— Признай, что с активистами было самую малость перебор, — после чая все-таки было пиво, а потом Игорь сходил за добавкой. Развезло быстро и бесповоротно. Павлов выхлестал свой кофе еще в первые пять минут, потом приложился к алкоголю, и это была, возможно, очень плохая идея. Но ему давно не было так хорошо.

Павлов махнул рукой, едва не опрокидывая хлипкий стол:

— Признаю. Они вышли из-под контроля быстрее, чем я ожидал. Фанатики. Им дай волю, будут Мону Лизу супом обливать, так что это еще — ик! — цветочки!

— Но круто, конечно. Всё сам, всё сам…

— Не, этим животным нужна крепкая рука, иначе они правда всё разнесут. У них был такой… типа, управляющий. Из бывших военных. Но когда я окончательно завяз в судах, все деньги стали уходить туда, и он быстро слился. Так что в последние… хрен знает, пару недель, месяц, все происходит уже без какого-либо контроля. Сам видишь, куда всё покатилось. Один даже в больницу угодил.

— Так они не на зарплате, что ли?

— Говорю же, фанатики.

— А этот где, военный?

— Вадим? Да кто ж его знает. Свалил. Испарился. Ну тут понятно, как деньги перестали платить, так и ушел. Может, на контракт обратно. Они же мясо все… мясо… ему бы тоже не помешал этот… рехаб.

— Ты дурку имеешь в виду?

— Рехаб! — Павлов вспыхнул глазами, но тут же обмяк. — Я и Разумовского туда… инвесторам не понравилось… вот почему, спрашивается? Вор должен сидеть в тюрьме, псих должен сидеть в…

— Рехабе, — подсказал Игорь.

— Вот именно. Вот ты понимаешь. Он же совсем двинутый был под конец, может, если бы не Рубинштейн, совсем с катушек бы слетел… я ему, считай, жизнь спас, а он…

— Вот и со мной так же. Я для него…

— Да псих потому что. Я читал, у таких эмпатия сниженная. В смысле, на людях понятно, я такого не скажу, неэтично и все такое, но мы-то с тобой понимаем — таким, как он, среди нормальных людей появляться не надо.

Сидел бы тихо в своей башне, не мешал никому, все процессы за него были отлажены. Если бы не высовывался. И Волков еще этот…

— Ну, а Сотникова… тоже ты?

— Издеваешься? — Павлов аж замер. — Лешка мировой был парень, будь он чуть старше, мы бы реально дружили. Бедолага. Я, знаешь, все думаю, если бы я был жестче… если бы у меня было чуть больше контроля… он мог бы быть жив. Бля… — Глаза Павлова наполнились слезами. — Помянем.

Он одним глотком опрокинул стопку дешевого коньяка и вытер рот ладонью. Посмотрел чуть осмысленнее:

— И главное, совершенно зазря. Что его матери эти деньги, у нее сын умер. Из-за этой твари, из-за стандартов этих тупорылых корпоративных, удивительно, как вообще не сказали замять… а пытались. Ох, Лешка… и ведь умер, когда Разумовский был еще в дурке…

— В рехабе.

— Ой, да похер. Удачно все-таки получилось с этим казино…

— В смысле? Фанатов тоже ты подговорил? — Игорь аж напрягся, вытянулся как струна на стуле, но Павлов этого не заметил. Махнул рукой, попытался подпереть щёку, но чуть не уронил голову на стол.

— Вот это как раз не я. Эти-то совсем отбитые, я бы не сунулся, даже если бы хотел. Нет, там была чисто околофутбольная заварушка плюс передел собственности. Хорошо хоть, не погиб никто… ты че сбледнул с лица, может, тебе хватит пива?

— Может, и хватит…

— Щас, чайник поставлю снова. Да, с казино… в общем, Разумовский вот там совсем потерялся, и я наконец-то смог его уломать на психолога… точнее, сразу на психиатра, да. Ну откуда я знал, что его там реально закроют, а инвесторы с этого взбесятся? Он же в аварию тогда попал, а там такая больница… В общем, олл-инклюзив: ему и беды с башкой лечили, и ногу заодно. А этих не устроило, что он долго отсутствует, что к нему не пускают, что связаться нельзя. Ну и поперли меня… Хотя я мог бы так им процессы отстроить, что никто его отсутствия еще месяц не заметил… Они и не замечали, собственно, какое-то время… мда. Ну, довольны теперь, надеюсь, когда он вышел, тут же свалил куда-то в западную Европу за своим Волковым, еще месяц, считай, пропадал, а когда они расслабились, вернулся и бразды правления себе отхапал, а им влияние на компанию ограничил. Нечего было назначать какого-то размазню на должность временно управляющего… Конечно, он увидел этого психа и съебался в ужасе. А там пока разобрались, пока суды, то, се, общественность желает видеть своего Разумовского, общественность получает своего Разумовского в эмо-фазе…

Игорь слушал вполуха. В голове у него гудело, слова Павлова пробивались сквозь звон в ушах. Ублюдок. «Не погиб никто», да? Когда Павлов сунулся в холодильник за лимоном к чаю, Игорь подорвался со своего места. Схватить за шею, сунуть голову между створкой и дверцей и…

— Ты что творишь? — раздался над ухом ледяной голос Димы.

«Ты слышал, что он сказал?»

— А давно ты людей убиваешь за слова? Он не знал.

«Вот именно! Не знал! Ему просто плевать на всех, кроме себя и своей ненависти. Ничтожный человек…»

— Ну давай ты его убьёшь и докажешь, что лучше него. Только меня это не вернёт. И не порадует.

«Дима, но он же…»

— Ты здесь по делу. Подлей ему еще. А если не отрубится, димедрол в правом кармане. У этой пивной бурды такой вкус, что он и не заметит…

Игорь разжал кулак. Только сейчас он понял, что почти зажившая рука пульсирует от боли.

— Ладно же…

— Ты что-то сказал? — спросил Павлов, не оборачиваясь к нему.

Игорь опустился обратно на стул.

— Нет. Ничего.

***

Это был провал. Не полный — Игорь смог сдержаться и не вмазать Павлову, за что натурально собой гордился, но руки подрагивали от злости, которую некуда теперь было применить. Когда Павлов, напившись и излив душу, отключился прямо на стуле, Игорь добросовестно скопировал контакты с его телефона, сфотографировал несколько переписок, прослушал голосовые и записал на свой диктофон. А уходя, захлопнул за собой дверь.

У себя Игорь уже успел перебрать материалы, но не нашёл там ничего, что бы могло облегчить жизнь Серёжи: никакого заговора не было, только человеческое говно.

— По крайней мере, ты пытался, — ободряюще сказал Дима. — Что теперь будешь делать?

— Пойду к Серёже, — пожал плечами Игорь. — Буду отгонять его от работы, пока он меня не уволит. Как думаешь, как скоро это произойдёт?

Он обернулся на пустой коридор перед лифтом, ведущим к Серёже, и грустно улыбнулся.

— Да. Пожалуй, скоро.

В пентхаусе Серёжа нашёлся на том же самом месте. С мелькающими над клавиатурой пальцами, синяками под глазами, усталым взглядом и поджатыми губами.

— Привет, — поздоровался Игорь. — А где Олег?

— Я ему не нянька, — холодно ответил Серёжа, даже не глядя на Игоря. — У тебя ко мне какое-то дело?

— Не умирай, пожалуйста.

Серёжины пальцы замерли над клавиатурой. Он внимательно посмотрел на Игоря.

— Нормальный у тебя выходной. Сколько выпил?

— Чуть-чуть, но это было для дела, — отмахнулся Игорь. Серёжа разочарованно выдохнул и уткнулся обратно в компьютер. — Слушай, я тут… поспрашивал всяких людей, — в последний момент он решил не упоминать визит к Павлову. — В общем, тебе надо отдохнуть. Давай тебе тоже выходной устроим?

— Ага, — рассеянно отозвался Серёжа, — чудесная идея. Тебя устроит середина ноября?..

— Серёж. Это важно. Можем, если хочешь, обсудить всякие дела, но только без компьютера.

— Какие, например? — Чуть заинтересованнее отозвался Серёжа.

— Ну, — Игорь припомнил разговор с Павловым. — Вам нужно пересмотреть подход к управленцам, стандарты по коммуникации… У вас пиарщики не знают, чем заняты технари, и наоборот, и всем кажется, что работа другого важна меньше. И вот еще суд сказал, что нужна комиссия по антивыгоранию, я понимаю, что это была необязательная рекомендация, но мне кажется, что общий психологический… как это называют, чекап… для всех сотрудников…

Серёжа устало закатил глаза.

— А чем, по-твоему, я здесь занимаюсь? — спросил он. — Игорь, слушай, я ценю твою инициативность, но вот это… — Он развернул к Игорю экран, — и есть причина, по которой выходной у меня будет в ноябре. А теперь иди приведи себя в порядок. Ты будешь нужен мне завтра.

Игорь заглянул в экран. Там было письмо с анонсом пресс-конференции.

— Ого… Это по поводу?..

— Ага, комиссии по антивыгоранию, — кивнул Сергей и развернул компьютер к себе. — Пора расплачиваться за свои грехи.

Chapter Text

Задача из простейших — заварить травяной чай. Олег потянулся за банкой с травами на полке, но плечо подвело, и банка грохнулась на пол. Как ни странно, не разбилась — видимо, на нее сегодня распространяется волчья удача. Олег терпеливо вздохнул, поднял банку и ударился локтем об угол стола. Из глаз полетели искры.

Сегодня вечером всё такое. К боли в плече и локте присоединилась головная — тупая тяжелая усталость залила виски. Когда реабилитолог говорил, что Олег теперь будет сильнее реагировать на перемены погоды, он как-то не учёл, что в Питере вся погода — переменная.

Вот и сегодня всё выглядит так, будто пытается его добить. Весь день то лило, то вновь выходило солнце, Игорь смотался из Башни в законный выходной, Серёжа тоже выглядел совершенно отсутствующим, зарывшись в свои бумаги. Олег слонялся от стены к стене, налетая на углы, думал слишком много, а делал слишком мало. Он ненавидел такие дни.

Не в силах оставаться наедине с собой, Олег отправился бродить по этажам. Очень ловко — можно напустить серьёзности, ходить везде с суровым лицом, пугая недостаточно сосредоточенную охрану. Вернее, сосредоточенную, но на разгадывании кроссвордов на посту. Удивительно, как с такой расхлябанностью охраны Серёжу не похитили прямо из спальни.

Ну да. Конечно. Вершина Башни отрезана от остального мира.

Даже такая прогулка не принесла Олегу никакого удовольствия. В мыслях начали собираться тучи, похожие на те, что он периодически видел в мрачных окнах.

Они с Серёжей теперь практически не общаются. Идиотский вечер недооткровений всё разрушил. Ну что, Олег, доволен? Кроме попытки поцеловать Серёжу между этажами были и другие попытки вернуть всё на круги своя, и Олегу временами казалось, что Серёжа оттаивает. Может, сейчас он просто занят? Просто такой период? Олег всё понимает, он будет рядом, когда понадобится…

Если понадобится.

Серёжа выменял его у смерти, отдав за него другую жизнь. Олег был благодарен, правда. Он не такой смерти хотел. Но маленький едкий голосок в голове настойчиво попискивал:

«И не такой жизни».

Теперь Серёжа ютился в Башне, проводя безумно долгие месяцы за компьютером, а Олег… конечно, никто не держал его на привязи. Хочешь — съезди на Севкабель. Хочешь — постреляй на полигоне. После злополучной ссоры Олега больше не встречали с обеспокоенным взглядом, не бросались в объятия. В глазах Серёжи что-то потухло. В дурацкой попытке перевалить ответственность хоть на кого-то, Олег ворвался к психиатру Михаилу и очень настойчиво расспросил о том, почему лекарство в ампулах действовало не так, как таблетки. На это Миша выдал ему целую лекцию. Ничего нового, опять всё сводилось к тому, что лекарства — это полумеры.

— Чего ты ожидал? Чуда? — сурово спросил Миша, которого Олег опять выловил в дверях. — Ну, уменьшай дозу, если не устраивает. Пусть слезает.

И выдал ему инструкцию, как это делать. Серёжа в первый же день спустил инструкцию, а точнее, её обрывки, в унитаз. Сказал, что с этим лекарством он хотя бы может работать. А потом почему-то сделал удивлённый взгляд, когда Олег вскользь упомянул об этом.

Вообще у Олега иногда возникало чувство, что существует два разных Серёжи. Один — с пустым погасшим взглядом копающийся в тарелке, изредка терпеливо, но с бесконечной усталостью в голосе отвечающий, когда Олег или Игорь обращались к нему. Как родитель, которого донимают слишком шумные дети. Другой — язвительный, невероятно похожий на того человека, от которого Олег сбежал к Шуре, а от него — к Вадику.

Олег не знал, с каким Серёжей было труднее.

Но это ничего. У него просто такой период.

«А тогда тоже был период?» — спросил себя Олег, и у него засосало под ложечкой. Он отогнал эту мысль подальше, но она вернулась через полчаса с ещё одной:

«В этот раз ты никуда не денешься. С контрактами покончено, а больше ты ничего не умеешь».

Олег почувствовал, как его охватывает паника. Дышать стало тяжелее, и все шрамы заболели ещё сильнее, как будто кто-то ударил сразу по всем клавишам рояля. Нет, нет, он не должен так думать! В этот раз всё совсем иначе!

«Правда, Олег?»
«Правда. Вспомни, как он сидел у твоей постели. Умей быть благодарным».

***

Олег вернулся, когда солнце уже скрылось. Кое-как заварил чай, отнёс Серёже, надеясь поговорить с ним, но тот уже забрался в постель и только сонно заморгал, когда Олег включил и тут же выключил свет. Олег коротко извинился, оставил бесполезную теперь чашку с чаем на прикроватной тумбочке и вернулся на кухню. Серёжа почти никогда не ложился спать первым, без тысячи напоминаний. Видимо, он совсем вымотался. Чёртова конференция. Ему не стоило. Олег должен был его отговорить.

Некоторое время он сидел на кухне — налил чашку себе, задумчиво принялся нарезать бутерброды, пока не получилась целая гора. Ну и что с ними делать? Подумав, Олег проверил статус Игоря — в сети — и, сгрузив бутерброды на широкую тарелку, направился к нему.

Игорь был увлечен непонятным делом: ползал по ковру с клубком какой-то веревки и ворохом листков.

— Осторожнее, не смахни, — тут же скомандовал он, едва Олег открыл дверь. — Я тут это… пробковую доску дольше было бы. В общем, пока вот так.
— Что расследуешь? — Олег прошёл в апарт и сел на диван. — Ого, Серёжу?
— Это не то, что ты подумал, — смутился Игорь. — Ну, хотя и это тоже. Вообще, не только Серёжу.
— Еще и меня. — Олегу было не то что бы обидно. Скорее, любопытно, хотя как у начальника службы безопасности эта картина должна вызывать у него больше подозрений.
— И себя. В общем, нас троих. Пытаюсь восстановить события, но пропусков слишком много. Если мы хотим понять, как помочь Серёже, нам нужно…
— О, а мы это хотим понять? — Теперь Олег уже по-настоящему заинтересован. — Не в обиду, Игорь, но зачем тебе это? Скучаешь по прошлой работе?

Это прозвучало циничнее, чем он задумывал. Игорь дёрнулся, но когда поднял глаза, взгляд у него был не злой, а уставший и будто понимающий.

— Это тоже, конечно. Но ещё мне так проще думать.

Это как у него с готовкой. Занимаешь чем-то руки, и мысли складываются сами.

— О, бутерброды? Ты чудо, спасибо! — Глаза Игоря так засияли, словно Олег подарил ему машину, а не положил сыр на колбасу. Олег даже потерялся, отвёл взгляд. Игорь вгрызся в бутерброд, но не свёл с него внимательного взгляда. Прожевав, он вдруг спросил. — Устал? Плохой день?

И Олег, тоже совершенно для себя внезапно, признался:

— Устал. Плохой день.

Игорь поднялся. Он прошёл через всю свою конспирологическую конструкцию, подошёл к кухонному шкафчику и извлёк оттуда маленькую бутылку коньяка.

— Будешь?

Олегу хотелось сказать «нет», но вместо этого он уточнил:
— А ты?

Игорь смущённо улыбнулся:
— Не хотел один. Как алкаш какой.
— С такой бутылкой? Микроалкаш, разве что.
— Чекушник, — поддержал Игорь, и они оба рассмеялись.
— Слушай, опять же не в обиду, но это крайне дерьмовый коньяк, — заметил Олег, разглядывая этикетку.
— У меня нет другого, прости.
— Да что я какой сегодня, — повинился Олег. — Я не хотел грубить, правда. Сейчас принесу нормальный.

Бутылка из корпоративных подарков, Серёжа после недавнего скандала не пил ничего крепче кефира, но бизнес-партнёры продолжали одаривать его привычным набором, и мини-бар в офисе давно уже не мини. Олег постарался вызвать что поприличнее — как будто сам он пьёт чаще — и снова спустился к Игорю.

— Вот этот попробуй. В супермаркете такой не купишь. — Сказал и тут же оборвал себя. Как же стыдно: он рисуется, как мальчишка.

Первый глоток огнём разливается по горлу. Перестает так давить в виски, боль немного стихает, расслабляются зажатые мышцы спины. Он, похоже, и не замечал, как был напряжен все это время. Привык подавлять ощущение боли — не алкоголем, конечно, по большей части горой дел и изредка таблетками.

От внимания Игоря это тоже не ускользнуло.

— Спина, да? И плечо.
— И нога, и горло… и головоноги. — Олег начал перечислять, и ему пришлось перевести все в подобие шутки. Игорь ответил серьёзно:
— Съезди к Катерине Дмитриевне снова. Она же хотела помочь.
— Да, надо бы. Попозже, — Олег сделал ещё глоток. Как же хорошо. Мысли становятся медленнее, неповоротливее…
— Ну что ты как маленький? — подколол его Игорь. — Не такая уж она и грозная. Ладно, обещаю, поеду с тобой, буду держать тебя за руку.

Олег хмыкнул, но мысль внезапно ему понравилась.

— Ты… так заботишься. Спасибо. — Он потянулся что-то сделать, похлопать Игоря по плечу, может быть, но едва не свалился с дивана. Игорь придвинулся ближе, удерживая его:
— Ого, это, видимо, и правда хороший коньяк.
— Я же говорил… Нет, Игорь, правда. Спасибо.
— К тебе редко так?.. И не на кого положиться?
Ох, он слишком проницательный. Олег торопится сказать:
— Нет, нет, Серёжа, он… просто в последнее время всё как-то так.
— И это «последнее время» уже слишком затянулось. Всё будет хорошо, Олег, мы справимся. Обещаю.

Остаточная боль, очень верные слова, усталость последних дней, ударивший в голову коньяк — всё действует одновременно, когда Олег поворачивает голову и тянется к нему. Прикрывает глаза. Будь что будет. Иногда ему просто хочется сжечь всё за своей спиной.

Вместо ощущения чужих губ, после которого уже не будет пути назад, он чувствует прикосновение у линии роста волос. Они соприкасаются лбами, и это такой теплый жест доверия, что Олег чувствует резь в глазах.

— Мы все сделаем правильно. Или хотя бы попытаемся. — Игорь говорит мягко и тихо. Буря в голове успокаивается тоже, перед глазами немного проясняется, и Олег в который раз за вечер чувствует скованность и смущение. Но уже не так сильно.

Отстранившись, он медленно кивнул.

***

Работа, работа, работа… Она с Серёжей всё время. Перед глазами только экран. В огромном кабинете-гостиной бо́льшую часть дня никого нет. Изредка приходит Олег. Позвать поесть. Позвать поспать. Позвать пить лекарства. Прячется от Серёжи всё остальное время. Серёжа уже жалеет, что Игорь не рассказал Олегу о том обмороке после суда. Так бы Олег…

На плечах сжимаются цепкие когти.
— Перестань таскаться за ним, как собачонка, — вкрадчиво шепчет голос. — Ты придёшь к своему драгоценному Олегу, когда мы разберёмся с делами.

Серёжа смотрит на экран, где вместо текста для пресс-релиза — бестолковый набор слов. И понимает, что ещё раньше его убьёт работа.

Он отключил у Марго напоминания поесть. Она больше не ругает его за невыпитую норму жидкости. Она укоризненно молчит и ждёт, когда он решит одну проблему, чтобы её решением создать две новых.

Он так устал…

А потом приходит Игорь. Подвыпивший. Раздражает его болтовнёй и вдруг просит не умирать.

Внутри всё замирает. На секунду становятся неважными отчёты, пресс-релизы, речи, скрипты… но Игорь всё тут же портит. Учит его делать его работу. Серёжа чувствует себя ребёнком, которого подразнили мороженым и сунули в рот полную ложку гадкой микстуры. Когда Игорь оказывается выставленным, в кабинете снова повисает тишина.

«Я выгорю и умру вам всем назло».

К вечеру его глаза горели от напряжения, но искать капли ему не хотелось. Пришлось отправиться спать раньше. В голове всё ещё гудело, как кулер его ноута, и в полусне он успел увидеть Олега. Впрочем, Олег быстро растворился в темноте.

Серёже снилось то, что приводило его в нечеловеческий ужас: огромная очередь выстроилась к столу прямо в его кабинете. В его кабинете! Его островке безопасности! Вот Анечка: принесла пачку приглашений, которые надо было разобрать. Михаил из отдела логистики. Журналистка с красными волосами, которую он где-то точно видел. Игорь с очередным дурацким планом, как сделать всё лучше. Сергей смотрел на них всех и знал, с чем пришёл каждый. Олег стоял в конце и нетерпеливо постукивал носком ботинка.

— Олег! — вскрикнул он. — Олег, скажи им, что я не принимаю в офисе!
— Как это не принимаете?!
Очередь в единодушном порыве пришла в ярость. Сергей с ужасом переводил взгляд на всё новые и новые лица, которые начали ломиться к его столу.

— Ты посмотри на него! Будешь много выпендриваться, с пола жрать таблетки будешь! — проорал обожжённый до неузнаваемости омерзительный санитар.
— Тварь такая, забился в кабинет и носа не показывает приличным людям! — вскричала поседевшая, с искажённым лицом, мать Сотникова.
— Гнида, ты у меня сейчас гвозди жрать будешь! — завопил прыщавый протестующий, машущий плакатом в его сторону.
— А это и неудивительно. Не отвечаете вы высокими стандартам компании! Вы, Сергей, в крайней степени непродуктивный сотрудник, — торжествующе заявил Павлов со своей мерзенькой улыбочкой, которая выглядела ещё хуже, чем гримаса злобы.
— И снова неправильный ответ. Ничего, голубчик, мы попробуем снова, — вкрадчиво произнёс Рубинштейн. — Времени у нас с вами достаточно.

— Убирайтесь!!! Убирайтесь отсюда! — закричал Серёжа, срывая голос. — Олег! Олег!

Олег высился над всей этой толпой. Серёжа рванулся к нему, расталкивая этих людей, чтобы с ужасом увидеть самое страшное: Олег выбил из-под своих ног табуретку и закачался в петле…

Серёжа вырвался из сна с воплем.

Олега не было рядом, и он, стуча зубами от ужаса, проверил его статус по часам — был в сети пятнадцать минут назад. Можно было попросить Марго отследить его, но кошмар уже начинал понемногу отпускать. На дрожащих ногах Серёжа выбрался из постели. Не стоило пропускать инъекцию. Ему опять становится хуже. А завтра — уже, фактически, сегодня, — такой важный день…

В ванной, скуля от боли и отвращения, он ввел длинную иглу в бедро, над свежим синяком. Прикусил губу. Как же противно! Ногу свело, по телу словно прошло онемение, но быстро отпустило. Он умылся, расплескивая воду дрожащими ладонями, долго тер глаза, пытаясь не разрыдаться. Зеркало отражало его уставшее, помятое лицо. Стилисты завтра опять будут хмурить брови. И говорить, что ему нельзя, что у него, вон, уже морщинка.

Когда Серёжа вернулся в постель, Олег, посапывая, спал на своей половине. Пришел и сразу лег? Не стал ломиться в ванную, как у него это уже вошло в привычку? Даже как-то обидно. Серёжа фыркнул, лег под свое одеяло, завозился, принюхался к слабому запаху коньяка. Еще и пил? Или даже пили, с Игорем на пару? Ну, конечно, могут себе позволить, а ему завтра пахать…

Серёжа чуть не расплакался снова, теперь уже совсем по-дурацки, от зависти к их отдыху, но остановил себя. Не только потому, что за опухшие глаза стилисты ему голову открутят. Но и потому, что он взрослый и умеет держать себя в руках. Так-то.

Кстати, о руках. Серёжа лег поближе и уложил голову Олегу на плечо. Быстро стало жестко и неудобно. Тогда он подлез Олегу под руку и накрыл себя его тяжелой кистью. Сразу стало хорошо.

Во сне он снова был в своем кабинете. Олег, качаясь на стуле и держа на вытянутой вверх руке веревочную петлю, цеплял к подвесной лампе край транспаранта с надписью «Посторонним вход воспрещен». Игорь в форме постового махал полосатой палкой и свистел в свисток, отгоняя визитеров от Серёжиного стола, пока все они, возмущенно гудя, не исчезли за дверями. Игорь обернулся к нему и подмигнул.

Серёжа даже не понял, что плачет во сне.

***

— Вы ЭТО называете следованием режиму? — Марианна сложила руки на груди и сурово посмотрела на Сергея. Кисточка в её руках выглядела как сигара, которую вот-вот потушат о лицо Разумовского. — Допустим, что-то я и мои девочки это скроют, но мы не феи-волшебницы. Полюбуйтесь. Полюбуйтесь при хорошем освещении.

Игорь, который сунулся в гримёрку, потому что «девчата, мне везде можно!», тоже ужаснулся за компанию: синяки под глазами Серёжи выглядели чёрными. Лицо до предела осунулось. Казалось бы, он же видел Серёжу вот только вчера, но то ли из-за выпитого, то ли из-за общей усталости, то ли из-за освещения не разглядел масштаб проблемы.

Потерянный взгляд Сергея побуждал выставить всех из гримёрки, обнять его, уткнуть в себя и пообещать, что всё будет нормально. До тех пор, пока тот рот не открыл.

— Я не нанимал вас в лайф-коучи, — ядовито сказал Сергей. — Не-феи-волшебницы мне не нужны. Марианна, делайте свою работу молча, или ваше и ваших девочек место быстро займёт кто-то менее болтливый и более способный.

Быстрее, чем Марианна успела ответить, Игорь встал между ними.

— Так, харе, шеф, все мы на нервах, день сегодня сложный… Девчат, выйдите на минутку, и мы потом начнём заново, — предложил Игорь с натянутой улыбкой. Разговаривать с группами людей ему по-прежнему было сложно, и яростные взгляды оскорблённых визажисток окатили его ледяной волной.

«Они знают. Смотрят на меня с отвращением. Как будто я насекомое или того хуже…» — промелькнуло в голове у Игоря.

Задев Игоря плечом, Марианна выскочила, а вслед за ней упорхнули и её феечки-не-феечки.

Серёжа нахохлился. Упёрся в спинку стула и столик руками, отчего его лопатки заострились крыльями. Игорю он сейчас напоминал злого птенца, готового к тому, что хищный зверь нападёт на него и сожрёт, а птенец даже не успеет позвать маму-птицу.

— Гром, ты сейчас!..

Договорить не получилось. Игорь закрыл собой всё: свет, дурацкую серую гримёрку, зеркала с уродливым отражением. И обнял Серёжу. Крепко-крепко.

— Охренел?! — задохнулся Сергей и начал змеёй извиваться в его руках. — Пусти! Пусти, сказал! Ты сдурел совсем?! Идиотина! Придурок тупой! Ты сейчас!..

— Ебать ты устал, — эмоционально пробормотал Гром. — Надо было с тебя глаз не спускать. Серёж, давай вот на этом всё.
— Что — всё? Сброситься с крыши башни? — пробурчал Серёжа, но агрессии не хватало. Одна вспышка высосала из него все соки. — Да отпусти меня уже!
— Не отпущу. Пока не пообещаешь, что возьмешь отпуск.
— Да уж придется. Ты меня сейчас задушишь, и я буду бесполезен. Кислородная смерть мозга, слышал про такую?
— Она чем-то отличается от смерти из-за переутомления?
— Да как вы задолбали с Олегом!
— Видимо, недостаточно, — Игорь все-таки отпустил его, сел рядом.

— Вы тут деретесь, что ли? Девочки выскочили как ошпаренные. Я, конечно. хреново справляюсь с обязанностями телохранителя, раз только дополз, но вы вроде целы, — на пороге возник Олег.
— Вспомнишь…
— …солнце, вот и лучик, — прервал его Игорь, — мы тут обсуждали ненормированный график.
— Вообще или отдельно взятого начальника?
— Да.

Олег внимательно посмотрел на изможденного, встрепанного Серёжу, и ему тут же стало стыдно за свои вчерашние мысли. Если кто тут и на грани, то это Серёжа. И Олег знал только один привычный выход из ситуации — представить, что ничего серьезного не происходит.

— Тебе стоит показаться им в таком виде, — весело сказал он.
— Ага, чтобы акции «Вместе» рухнули, как моя самооценка при виде зеркала сегодня утром, — запальчиво отозвался Серёжа.
— Мне видится, все будет ровно наоборот. Ты покажешь им, что переживаешь из-за суда, но печешься о сотрудниках сильнее, чем о себе. Знаешь, что, возьми пару ребят из технарей, кого-нибудь из охраны, еще студентов-ботанов этих своих…
— Отдел технических инноваций!
— Именно. И дай им слово. Хоть по видеосвязи, хоть в зал их тащи. Ты же про условия для сотрудников рассказываешь, ну вот и устрой журналистам погружение во внутряк. Пусть отвяжутся от тебя. А на контрасте с тобой сейчас любой заебанный бэкендер покажется ленивым гедонистом.

Серёжа дёрнул плечами, чтобы сбросить руку Игоря, который всё ещё его касался. Игорь понятливо убрал руку. Идея Олега, кажется, упала в благодатную почву.

— Нельзя предлагать конкретный отдел, — забормотал он себе под нос задумчиво. — Скажут, что я кого-то подговорил…
— Предложи вызвать любого! — пылко поддержал Игорь. — Только сначала перед девочками стоит извиниться. Наорал на них зазря, злодей.
— А что они?!.. — начал было Серёжа, но осел под взглядами Олега и Игоря. — Я не могу…
— Можешь.

Игорь взял его повыше локтя и стащил со стула.

— Умеешь хамить, учись и извиняться.
— Игорь, куда ты его?!.. — возмутился Олег, как курица-наседка, но Игорь только весело улыбнулся.
— Вежливости учу, раз ты его этому не научил, — сказал Игорь и выволок упирающегося Серёжу за дверь.

Олег тщетно попытался протиснуться за ними, но Игорь не пустил.

— Девчата, вам тут Сергей Викторович сказать кое-что хочет, — сообщил Игорь, оставляя Серёжу за дверью. Красный от злости Серёжа предстал перед Марианной и её феями, которые, видимо, занимались тем, что мыли ему кости, фыркнул и сложил руки на груди.

— Никого увольнять не буду, — сообщил он. Девушки переглянулись. — Я… позволил себе лишнего. Я извиняюсь.

Стоят. Молчат. Смотрят. Серёжа с детства ненавидел это. Хуже было только перед Леной, их с Олегом общей подругой, извиняться за то, что нечаянно испортил её школьную сумку.

— Я заплачу за вызов по двойному тарифу, плюс моральная компенсация.

У феечек глаза загорелись, но Мама Болотная Ведьма не спешила разделять их восторг.
— Дело не в деньгах.
— Я пойму, если вы сами не захотите со мной работать, — тяжело вздохнул Сергей и устало потёр глаза. — Оплата сейчас поступит. Простите, мне нужно идти.

С этими словами он прошёл мимо них.

— А переделывать грим? — охнул кто-то из феечек.

Сергей остановился.

— Как я уже и сказал…
— Сергей, вот вы сейчас уйдёте, и что будут думать мои потенциальные клиенты? — вздохнула Марианна. — Но черт с ними. Поймите, от того, что вы урабатываетесь в пепел, лучше никому не становится. Я пытаюсь это до вас донести, а вы раз за разом упрямитесь и поступаете по-своему. Я как с ребёнком говорю, ну правда…

«Это не её дело. Почему она в это вообще лезет? — захрипел каркающий голос в голове. — Она ничего не знает о нас, не понимает!»

Сергей ничего не ответил. Просто двинулся дальше по коридору. Из гримёрки наконец выскочил Олег.

— Где он?
— Извинился хоть? — Следом за Олегом высунулся Игорь.
— С этим упрямцем бесполезно разговаривать, — сокрушённо покачала головой Марианна под звон уведомлений из банка.

***
— Нет. Абсолютно исключено. Серёж, мы согласовывали твои выступления всю ночь… — На Ане, главе пиара, не было лица.
— Полчаса до начала, я абсолютный преступник, я знаю. Ты, кстати, тоже. Что я говорил про ночную работу для тех, кто не технарь, м?
— А как иначе…
— Я виноват перед вами всеми. Очень. Вы все упахиваетесь из-за меня. Именно это я пытаюсь преодолеть. Позволь мне это сделать. Это была твоя последняя переработка, клянусь.
— Потому что за ней — только смерть, — философски пожала плечами Аня.
— Не надо так! — хором вскричали Игорь и Олег.

Аня вздрогнула, но тут же слегка улыбнулась.
— Двинутые. Ну, я чего-то такого от тебя ждала, признаться. Хотя, скорее, что ты решишь все отменить. У нас был запасной план на этот случай.
— Я настолько ненадежный начальник? — попытался обидеться Серёжа, но тут же отвел глаза. — Ответ «да», я понимаю.
— Вообще идея пригласить на пресс-конференцию кого-то из сотрудников, конечно, интересная. Нам бы побольше времени, подготовить ребят…
— В том и дело, что нельзя никого готовить. Это должна быть импровизация. Кто захочет общаться с моими марионетками, заученно читающими текст об отличных условиях и полном соцпакете?
— Окей, ты прав. Ну ладно, — Аня помассировала виски. — Вызови меня. Я сориентируюсь.
— Тоже исключено. Тренера не играют, пиарщики… и прочие эйчары перед журналистами не выступают.
— Блин, ладно, ладно, я поняла, у тебя есть план, и ты его придерживаешься.
— Не совсем так, — Серёжа улыбнулся. — Плана нет.
— Я уволюсь после этого, точно.
— Я тебя пойму.
— Не уволюсь тебе назло.
— Я это ценю.
— Да Серёжа, твою… — Телефон завибрировал уведомлениями. — Нам пора занимать места. Акулы уже кружат под дверью.
— Значит, время пустить кровь. — Серёжа хищно ухмыльнулся.
— …выстрелив себе в ногу, ага. Ни пуха.
— К черту.
Аня дала ему пять, Серёжа отбил.

Олег наблюдал за этой сценой со странным чувством облегчения. С Аней он сейчас разговаривал вполне себе нормально. Неужели Игорь его как-то ухитрился перепрограммировать?

— А что ты смотришь-то на него так? — шёпотом спросил Игорь. — Это твоя идея. Не моя. Он тебя слушается. Ты только говори с ним хоть иногда.

Олег не слишком довольно нахмурил брови.

— Я что, мало с ним говорю по-твоему? Это что ещё за намёки?
— Пошли, говорильник, встанем с грозным видом в дверях, чтобы нас все боялись, — легко сменил тему Игорь, улыбаясь и даже не думая смотреть на Олега.

***
— Отдел пиара работал всю ночь, чтобы сегодня я озвучил вам статистику о том, как прекрасно наши сотрудники укладываются в тайминги и не перерабатывают, — начал Серёжа. В зале раздались отдельные смешки. — Я начну издалека. Когда ты работаешь в одиночку, это даже романтично. Только ты, экран компиляции и три чашки кофе. Ты работаешь днём, потому что так правильно, ты работаешь ночью, потому что когда ещё всё успеть. Потом ты набираешь команду: вы горы хотите свернуть, и вы снова работаете как проклятые, восхищённо жалуетесь друг другу на недосып и соревнуетесь в количестве бессонных ночей подряд. Потом вы задумываете превратить ваш гаражный проект в полноценный стартап и идёте к инвесторам. Инвесторы тоже хотят, чтобы вы работали как проклятые, и всеми силами поддерживают вас в этом начинании. Так, шаг за шагом, вы строите огромную корпорацию, в которой перерабатывают все, от топ-менеджмента до уборщицы, а неэффективных ежемесячно сбрасывают с вершины башни. — Серёжа выдохнул, посмотрел на журналистов. — Странно, что вот здесь вы не смеётесь, можно было догадаться, что пока ещё нет. Ждём годового отчета.

Снова смех, на этот раз более естественный. Серёжа поймал одобрительный взгляд Олега, стоящего у боковой двери и разглядывающего толпу.

— Когда я говорил «все», я правда имел в виду «все». Это не неудачный свет и не неправильно подобранный тон рубашки. Это моё лицо. И если мои круги под глазами вас впечатлили, взгляните, какие они у ребят пиар-отдела.

Взрыв смеха, перешептывания.

— И это дорога в ад. — Серёжа вдруг сделался абсолютно серьезным. — От стабильных корпораций ожидают, что мы будем работать ещё лучше, отдавать ещё больше. А для тех, кто устал, есть корпоративные психологи, ретриты, игровые комнаты и апартаменты прямо в башне — все эти штуки, которые так нравятся джунам. И когда они попадают в ловушку бесконечных переработок, они даже не могут выразить недовольство. Ведь о них заботились. Их предупреждали. Им запрещали работать по ночам и заменять отпуски денежными выплатами. Многие не осознают серьёзности этих запретов, пока правда не столкнутся с выгоранием. И это проблема базовых позиций. С руководящими кадрами всё ещё сложнее. На них смотрят. На них ориентируются. Они не могут подвести, и им сложно найти замену. Мы своими руками вырастили настолько ценных сотрудников, что потеря кого-либо из них, даже временная, обходится нам очень дорого. Это цена того, чтобы быть лучшими в своем деле. Мне самому пришлось — и все еще приходится — проходить долгий путь, чтобы понять, в чем тут проблема.

Ему было нелегко произнести это. В зале повисла тишина. На него уставились, кажется, даже не моргая, десятки пар глаз. Пути назад не было. Серёжа почувствовал отчаяние и решимость одновременно.

— Думаю, вы уже догадались, к чему я веду. Поэтому мы во «Вместе» начинаем большую сессию двусторонних изменений — то есть таких, где в обсуждении реформ будут участвовать две стороны, руководство и подчиненные. Прежде мы применяли эти правила для горизонтальных решений внутри отделов, где сотрудники одного уровня могли вместе определять свое взаимодействие в команде. Сейчас изменения будут более масштабными — сотрудники сформируют свои требования к начальству, начальство — к сотрудникам, каждый, от новичка до основателя, пройдет чек-ап с пси… — Серёжа сглотнул, — с психологами, и их рекомендации тоже будут учтены.

Он остановился, потянулся дрожащей рукой к бутылке с водой, отпил глоток — и пауза тут же оборвалась гулом голосов: со всех сторон посыпались вопросы. «Сергей, как вы оцениваете состояние модераторов из отдела, где работал Сотников?», «Сергей, это правда, что вы штрафуете за переработки?», «Почему горизонтальные решения…»

— Стоп, стоп. — Он поднял руку, привычно уже вздрогнув при упоминании Алексея. — Думаю, эти вопросы вы должны адресовать не мне, а моим сотрудникам. Но в связи с этим у нас есть два этических момента, и нам с вами придется выбрать, какой из них нарушить. Момент первый — если я просто приглашу сюда кого-то из моих ребят, вы решите, что мы отрепетировали его выступление заранее. И отчаянные лица пиарщиков, которым я сообщил об этой идее за полчаса до начала пресс-конференции, вас не убедят. Момент второй — если вы попросите вызвать сюда рандомного сотрудника, мне придется не только оторвать от работы, но и скормить вам этого бедолагу. Пиарщики в качестве жертв, кстати, не подойдут, они будут адвокатами дьявола в лице меня. Что же делать, хм-м… предлагаю компромисс. Вы называете номер этажа, я вызываю какого-нибудь руководящего отделом оттуда и прошу отрядить мне пару добровольцев. Я, конечно, способен на многое, но подговорить и подготовить сотню человек за пару дней не под силу даже мне.

Напряженный смех сменился выкриками с номерами.

— По одному, по одному, пожалуйста.
— Счастливый «тринадцатый», — крикнула бойкая девушка из техноблогеров.
— Принято. — Серёжа натянуто улыбнулся. — Значит, отдел «Три-И»: «Исследование искусственного интеллекта».

Чем шумнее становилось вокруг, тем хуже он себя чувствовал. К назойливому гулу голосов присоединился еще один, звучащий прямо в голове.

«Прекрати это. Они не справятся. Уступи мне, я все исправлю».

— Внимание, звоню. — Сергей набрал номер приемной на этаже. — Привет, Егор, ваш номер выбран случайным образом. Поздравляем, вы выиграли участие в интервью о психологической стабильности и этике общения, которую мы с вами сейчас нарушаем. Вы на громкой связи.
— Черт, а я надеялся, что автомобиль, — раздался из трубки веселый голос. — Что надо делать, босс?

«Заткнуться и не мешать», — заскрипел, закаркал противный голос.

— Мне нужна пара добровольцев из «Трех-И», ответить на вопросы журналистов. Сейчас.

Серёжа скрестил пальцы на удачу. У него все сильнее болела голова.

— Можем по видеосвязи. Сейчас организую. — Егор казался совершенно не удивленным. — Марго, найди ракурс на тринадцатом этаже, чтобы не спалить ничего секретного, покажи, куда мне подойти, и дай нашим гостям картинку.
— Делается. — Марго вывела на экран проектора в конференц-зале съемку из офиса. Несколько сотрудников в разноцветных худи толпилась возле большого экрана.
— У нас тут как раз сейчас одна фиговина компилируется, пока ждем, можем поговорить. — Егор вошел в кадр и помахал рукой в камеру.
— А кто… кто будет говорить? — Серёжа напряженно вгляделся в размытые лица.
— Да я думаю, все, кто тут, — отозвалась вместо него девушка с голубыми прядями в волосах. — Как всегда, всем отделом отдуваемся. Задавайте свои вопросики, шеф.
— Передаю это право нашим гостям. — Серёжа откинулся в кресле. Аня и прочие пиарщики уже метались по залу, расставляя микрофоны и выстраивая очередь из спрашивающих.

— Как вы можете охарактеризовать психологический климат в коллективе? — выкрикнул в микрофон первый дорвавшийся журналист. Серёжа поморщился от призвука.
— О, мы ужасно страдаем. — Слово взяла та же девушка с голубыми волосами. Егор передал ей свой телефон, чтобы она говорила в микрофон. — Нам запрещено работать больше шести часов в день, шеф уверен, что иначе у нас будет перенапряжение. Работа организована в три смены, и нам нельзя меняться так, чтобы работать больше двух дней подряд. Это очень напрягает, все самое интересное вечно происходит без тебя.
— Ну Олесь! Было-то один раз! — со смехом прервал ее Акмаль, бородач в белом корпоративном худи.
— Как вы отреагировали, узнав о смерти вашего коллеги? — спросила журналистка городского портала.
Егор нахмурился. Олеся скрестила руки на груди.
— Я тогда еще не работала в компании. Передаю слово.
Егор забрал телефон обратно.
— Я работал. Мне было ужасно жаль ребят, кто был в его отделе. Такое горе.

Серёжа опустил голову. Ну все. Это провал. Не стоило даже надеяться, что он сможет вытянуть эту конференцию. Его похоронят.

«Глупый птенец. Отпусти».

На этот раз он отдал контроль легко, больше не сопротивляясь. И как сквозь толщу воды услышал:

— И Сергея. Тогда мы не знали, где он находится. Но видели, в каком состоянии он вернулся.

«Постой. Пожалуйста. Я не смогу этого вынести. Я не хочу давить на жалость, умоляю тебя, это не про меня, не делай это всё снова про меня!»
«Или он скажет, или я. Никто, никто в этом зале не знает, как нам было мучительно больно».
«Я прекращу конференцию!»
«Попробуй», — жёстко отрезал голос. Серёжа чувствовал себя полностью отрезанным от пульта управления. А потом ему перекрыло и слух тоже. Он видел, как Егор что-то рассказывает. Видел, как на него смотрят журналисты. В их глазах сочувствие, и Серёже хочется забиться в самый дальний угол.

— Спасибо, — коротко сказал Сергей не своим голосом. А потом ощущения хлынули волной, затапливая его тело и возвращая ему контроль. Перед глазами всё расплывалось… Серёжа кое-как проморгался. Он махнул рукой и придвинул к себе микрофон.

— На этом наша встреча окончена, — он хрипло выдохнул. — Из-звините.

Быстро выйти из конференц-зала не получилось. Особо ретивые журналисты рванули за ним, под крики пиарщиков и короткие команды охраны.

Серёжа, чувствуя себя загнанным зверем, простучал кроссовками по лестнице и заметался по коридору в поисках выхода. Неожиданно почувствовал на плече теплую сильную ладонь. Игорь затащил его в лифт и нажал на кнопку пентхауса. Встал перед ним, заслоняя от вспышек фотоаппаратов подбежавших журналистов. Серёжа едва удержался от того, чтобы показать им средний палец, когда лифт взмыл вверх. Пока Игорь охранял двери, над Серёжей склонился Олег. Он что-то говорил ему, но Серёжа не слышал его уже за гулом собственного сердцебиения.

— Больше никаких… — прошептал он и сполз по стене. На белую рубашку хлынула кровь из носа.

Chapter Text

Ноги не слушаются, словно до сих пор в гипсе. Это похоже на дурной сон: ты бежишь изо всех сил, но едва сдвигаешься с места. А двигаться надо. Иначе смерть или что-то хуже.

И он двигается. Шаг. Ещё шаг. Ноги утопают в снегу. Он набивается в дурацкие тряпичные чешки, под штанины, Серёжа стучит зубами и делает еще шаг. Поднимает голову к небу – он так давно не видел неба...

— Надо скорую вызвать.

Голос доносится откуда-то извне, а может, это пялятся на него припозднившиеся прохожие, и значит, надо двигаться ещё быстрее, и во дворы, иначе заметят, правда, вызовут кого-нибудь, и его заберут обратно. Люди Рубинштейна всё ещё его ищут.

“Их больше нет”.

“Их больше нет, мы от них избавились”.

Небо над Петербургом бесконечно широкое. Что-то валится с него крупными хлопьями. Снег или пепел?

— Он не примет…
— Ты правда собираешься его слушать? Не наслушался уже?

Еще один голос. Серёжа моргает. Всё качается перед глазами. Он падает на колени возле мусорных контейнеров в чьём-то дворе. На ограждении висит пальто без пуговиц, в темноте похожее на пугало. Сначала он шарахается в сторону, но потом бросается обратно, срывает его и заворачивается, путаясь в рукавах. Немного теплее.

Что-то колет в сгиб локтя, может, ворс пальто, а может, остаточная боль от капельниц. Холод расползается от локтя выше, течет по венам. Как же холодно. Он просто замёрзнет здесь, как собака.

“Хочешь, чтобы мы здесь сдохли?! Я тебе не позволю!”

Некоторое время он, дрожа, прижимается к боку контейнера, потом находит в себе силы подняться. Выползает из двора. Башня сияет далеко впереди, прекрасная и недостижимая. Он думает о том, как там тепло.

Там его ребята. Марго.

— Марго, верни уведомления о приеме лекарств и еды.
— Высокий приоритет.
— Делается.

Да, там Марго. Он снова попросит ее отыскать Олега. У него получится. Он почти придумал, как…

Они ведь его искали? Он хоть кому-то нужен? Он помнил номер, она раздобыла для него телефон, и Серёжа позвонил. Только никто не ответил. Все было зря. Олег не приедет и не спасет его. Надо полагаться только на себя.

В голове всё ещё отдаются короткие гудки.

“Ты правда думал, что ещё нужен ему?”

— Он в беде. И я нужен ему.

“Я доведу тебя до башни только чтобы ты увидел, что с тобой стало в погоне за твоим драгоценным Олегом. Ему нет до тебя дела. Даже если ты вернёшь его, он не останется”.

— Олег, подойди. Придержи здесь, я уберу систему.

Серёжа вскрикнул от боли и вскочил на постели. Олег удержал его за плечи. Игорь вытянул из катетера в сгибе локтя иглу и закрыл его пластырем. Серёжа ахнул и выдернул руку.

-– Не трогай!
— Всё уже, всё. – Игорь примирительно поднял руки.
— Где я?! Куда вы меня притащили?! — Серёжа панически огляделся. Светлые стены. Медицинские мониторы по углам, система над головой, яркая лампа рядом. Его поймали – снова. Сердце бешено забилось.
— Тихо, тихо. — Игорь шагнул назад. – Поверни голову.
— Чт..?

Серёжа обернулся. В большом окне за его спиной был знакомый вид на город, но теперь как будто ближе.

— Мы теперь соседи, – кивнул Игорь.
— Это временное решение, чтобы к тебе могли приходить врачи, — добавил Олег. — Я был против больницы.
— Мы даже поссорились из-за этого, — почему-то гордо сказал Игорь и поспешно добавил: — Но уже помирились.
— Сколько я… так? — Серёжа слабо взмахнул ладонью.
— Не говори, – быстро сказал Олег сквозь зубы, но Игорь был первым:
— Два дня, – и тут же добавил: – Перед пресс-конференцией ты отложил грядущее обновление, других крупных проектов сейчас нет, реформой антивыгорания занимается пиар-команда, Аня собирает для тебя отчеты, прочитаешь, когда будешь чувствовать себя лучше. Но сейчас это не приоритетная задача.
— А какая приоритетная?! – Серёжа сжал кулаки. Сгиб локтя отозвался болью. Он перевел взгляд на свою руку, впервые почувствовав край катетера под пластырем. В глазах потемнело, он разом растерял всю агрессию. – В-вытащи это из меня.
— Нет, — строго и спокойно возразил Игорь. – Так мы не повредим тебе вены. И тебе не придется терпеть уколы каждый раз, когда нужно дать лекарство.

Серёжа сжался под одеялом, дрожа. Это было хуже, чем психушка. Люди, которым он доверял, сделали это с ним.

Лучше бы он не просыпался. Лучше бы он замерз тогда в снегу.

Одновременно он почувствовал слёзы на глазах и теплую ладонь Олега на плече.

— Это ненадолго. Скоро станет лучше.
— Ты все время так говоришь! — вскинулся Серёжа. — Но лучше не становится! Что сейчас поменяется?!

На другое плечо легла рука Игоря:
— Теперь мы попробуем вместе.

Серёжа шмыгнул носом и вытер глаза.

— Да идите вы оба… — угрюмо буркнул он.

***
— Ну всё уже, всё, — Игорь толкнул Олега в плечо. — Завязывай нервничать, никто не умирает. У тебя такой вид, словно ты сейчас рядом с Серёжей ляжешь.
— Ты был прав, это из-за меня, — убито пробормотал Олег. Серёжа уснул, и они ушли в гостиную, чтобы не мешать ему. Игорь щелкнул кнопкой чайника.
— Еще чего расскажешь? – хмыкнул Игорь. — Олег, то, как ты себя убиваешь, никак ему не поможет.

Олег только угрюмо хмыкнул.

— Ну серьёзно. – Игорь плюхнулся на диван рядом с ним. Олег подвинулся, всё ещё не глядя на него и не зная, чем занять руки. — Что такое случилось, за что ты себя наказываешь?
— Так заметно? – невесело усмехнулся Олег.
Игорь осекся.
— Это была фигура речи, но я, похоже, попал в цель, – заметил он. — Слушай, ты не обязан рассказывать. Просто, ну… себе как-то на этот вопрос ответь.
— Я его предал. Дважды, – выпалил Олег, вцепляясь пальцами в подлокотник. — Это было давно, и в первый раз мы еще толком не… а потом мы вообще…
— Так, – Игорь остановил его жестом. — Давай всё-таки с самого начала.

Олег посмотрел на него. Медленно кивнул и снова уставился в стену, пока его пальцы продолжали нервно барабанить по подлокотнику.

Игорь поражался перемене. Где тот суровый охранник, который днем встал поперек прохода и так посмотрел на блогеров, что они даже перестали снимать? Где холёный телохранитель босса, который встретил его на собеседовании в башне?

Нынешний Олег поднял плечи, словно защищаясь.

— Это был мой первый контракт. У меня был сослуживец. Веселый, настырный. Опытный. Старше меня, ненамного, но я чувствовал иерархию, хотя в какой-то момент стал выше его по званию. Знаешь, в детдоме это важно для выживания: субординация, иерархия. В армии – тем более. Поэтому на контракт я принес те же правила игры. Мне нравилось, что он выделял меня. Отмечал успехи. С ним было весело. Со всеми ними: у нас был маленький отряд, мы хорошо сработались и почти не меняли состав. Конечно, там всегда были такие дружеские подколки: кто с кем спит в палатке, кого ставить в пару в наряд, кто сегодня “женушка” на готовке и “муженёк” на снабжении. В какой-то момент это… перешло черту.

Олег замолчал.
— Ты влюбился, – подсказал Игорь, – а Серёжа был далеко.

Олег удивлённо посмотрел на него.

— Нет, нет, вообще нет. В какой-то момент тот человек поцеловал меня. Помню, я удивился. Это была какая-то следующая ступень сказать “Ты крутой”. Повышение в иерархии. Мы вскоре возвращались домой, и в поезде он… решил, что будет учить меня. Это было… горячо и странно. Я не воспринял это как измену, хотя сейчас, конечно, понимаю, что это именно она и была.

— Погоди, погоди, — Игорь остановил его. — Тот человек – он знал, что у тебя кто-то есть?
— Знал, я же говорю, всё было обставлено так, что он учит меня, чтобы я “не сплоховал на гражданке”.
– То есть, он задурил тебе голову и воспользовался этим, — припечатал Игорь.

Олег посмотрел на него растерянно.

— Да нет же… неважно. Блин, это правда неважно, потому что Серёжа увидел следы и разозлился, понятное дело. Я тоже бы на его месте. И он мне это периодически припоминал.

Игорь закатил глаза:

— Ну, я ожидал чего-то такого. Это всё?
— Если бы, — вздохнул Олег. — Это не самая плохая часть истории. Однажды мы с Серёжей поссорились. Сильно. И я ушел — в какой-то уже раз, но тогда, как мне казалось, насовсем. У ребят из отряда была сходка в Питере, они как раз готовились к отъезду, и я… получается, сбежал, как обычно. Подписал контракт. Мы с тем человеком увиделись снова перед отъездом. Он отвёз меня к себе…

— И вы мило попили чай и посмотрели дембельский фотоальбом, — вставил Игорь.

– Блядь, ты же понимаешь, что нет! У меня последствия этого “фотоальбома” неделю заживали.

— Ну то есть, он воспользовался тобой снова, только теперь уже изнасиловал, как изначально и собирался.

— Почему ты меня оправдываешь? – вскинулся Олег.

— А я не понимаю, как ты можешь не замечать очевидного, – парировал Игорь.

— Потому что потом ничего не было. После той моей инициативы. Я сам к нему полез, а он не стал препятствовать, – хмуро сказал Олег. — Потом мы какое-то время работали вместе в Германии, и это была самая спокойная миссия из всех. Жили в одном доме и ночевали на разных этажах — охраняли одного богатого старика. Реально просто умирали от скуки.

– А, ну да, показательное отвержение после. Покатушки на эмоциональных качелях, чтобы тебя сильнее размазывало потом от любых знаков внимания, если ему снова захочется поиграться.

— Когда ты успел стать таким прошаренным? – попытался поддеть Олег.
— А я много болтаю с Марго, пока готовлю, – отбил Игорь. – Сеанс показательного самобичевания окончен?

– Да. Мы потом попали в замес в пустыне, я почти сдох, но Серый меня вытащил, и я больше никогда не общался с ребятами — с теми, кто выжил, – потому что в глаза им не мог смотреть, – скороговоркой выпалил Олег. – Спасибо, блядь, что выслушал.

— Извини, — медленно и четко выговорил Игорь, глядя прямо на него. — Но кто-то должен был сказать тебе, что ты здесь жертва, а не коварный соблазнитель и изменщик. Лучше бы, конечно, это сказал Серёжа, но, я так понимаю, вы это никогда не обсуждали.

Олег помотал головой. Зажал беспокойные руки между колен.

— Пойду его проверю, кстати.
— Ну, иди, — Игорь не стал навязываться. Встал, чтобы заварить чайник. Теперь многое стало понятнее, и он чувствовал легкое торжество от того, что еще одна часть головоломки встала на место. Но также он чувствовал печаль и беспокойство за Олега. Тот, похоже, так и не понял то, что Игорь пытался ему сказать. А может, прибавит к грузу своей вины и их несостоявшийся вчера поцелуй. Игорь покачал головой, глядя ему вслед. Как бы ему ни хотелось просто быть рядом, дать ему спокойствие и принятие, в которых Олег нуждался, он не мог пойти на это и всё испортить. Больше не мог.

***

Серёжа всё ещё не мог смириться со своим положением больного. Он даже не лежал, а сидел на кровати, сложив руки на груди в обиженном жесте. На Олега он не смотрел, а когда тот прикоснулся к его лбу тыльной стороной ладони, слабо дёрнулся.

— Серый, может, поешь? — предложил Олег, готовясь вести длительную борьбу за его здоровый рацион.
— Я не голоден. Верни мне ноутбук, — настойчиво сказал он. — Или хотя бы вколи мне то лекарство.
— Прости, но нет на обе просьбы, — твёрдо отказал Олег. — Ты себя в могилу загонишь раньше, чем разберёшься со своими делами, а то лекарство тебе только вредит.
— Оно давало мне силы жить!
— Ты же понимаешь, что сила в человеке не берётся из ниоткуда?
— Мне нужно было ещё немного… — Губы Серёжи дрогнули, прежде чем он это сказал. — Я бы всё исправил.

Он быстро заморгал и постарался украдкой промокнуть глаза. Олег понимал, что перепады настроения — это последствия астении, но прекрасно помнил, чем такие разговоры всегда заканчивались. И всё-таки осторожно спросил:

— Ты хочешь выговориться?

На секунду что-то зажглось в Серёжиных глазах и тут же погасло.
— Нет. Я поем, ладно… Приготовишь что-нибудь?

Олег прекрасно понимал, что это способ спровадить его.
— Крем-суп из тыквы?
— Наверное. Всё равно, правда.
— Хорошо, Серёж.

Он наклонился, чтобы поцеловать Серёжу в висок, но тот напрягся и зажмурился. Олег не стал давить и вышел, признавая за собой полное поражение. Конечно, это не могло ускользнуть от зоркого взгляда Игоря. Комментировать он не стал, просто уступил Олегу место в кухонной зоне, где уже успел нарубить бутербродов с колбасой. Вышло не как у Олега — не на целый полк, а так, на пару одиноких дозорных.

— Где-то я это уже видел, — заметил Олег, невесело усмехнувшись. Он взялся за нож: нарезать зелень достаточно мелко, чтобы Серёжа не отказался есть вовсе. Может, размолоть её лучше? — Мне начинать волноваться?
— Не надо, не надо. Это для дипломатических переговоров.
— Тут три бутерброда.
— Весьма точное наблюдение, Олег. В разведке служил?
— Ну тебя, — фыркнул Олег и застучал ножом по доске.
— Да ладно. — Игорь взял тарелку и положил на один из бутербродов веточку зелени из-под ножа Олега. — Зато останется место на… Что ты готовишь?
— Тыквенный суп-пюре.
— Да, на него, — кивнул Игорь и негромко добавил: — Ладно тебе, разговорим Серёжку, не расстраивайся.
— Спасибо.

Игорь зашел в комнату, нарочито звякая вилкой о тарелку. Серёжа всё ещё не желал находиться в постели горизонтально. Игорь понимал, сам терпеть не мог лежать во время болезни. Уж сколько отец, а потом и тётя Лена ни пытались убедить его, что во сне болезнь проходит быстрее, что толку-то? Вот только у него были книжки в детстве, конспекты в юности, а потом — уголовные дела, за вынос которых домой он как-то чуть не распрощался с работой. А у Серёжи даже телефон забрали. Конечно, Игорь сейчас в центре его внимания. Игорь сел возле кровати и поставил тарелку на столик. Вгрызся в первый бутерброд.

— Бутер будешь? — расслабленно спросил он.

Конечно, Игорь видел, в каком Серёжа состоянии. На то и был расчет.

— Я жду ужина, — ответил Серёжа коротко. Игорь прекрасно видел и насупленные брови, и напрягшиеся заострившиеся плечи, и поджатые губы. Наверняка думает, что его пришли ругать за что-нибудь.

— А, ну это правильно. Я вот, преступник, не дождался, — Игорь откусил снова. — Я вообще кругом преступник. Настоял на скорой, на Олега наорал, когда он отказывался вызывать. Надо перед ним извиниться. Не знаю, как лучше.

— Ты же вроде говорил, что вы помирились, — полувопросительно напомнил Серёжа. Он всё так же настороженно смотрел на Игоря.

— Ну-у, мне кажется, мы просто продолжили общаться, знаешь, типа отложили, — вдохновенно соврал Игорь. — Это ведь не то же самое: когда ты обидел человека, но он продолжает с тобой говорить, или когда вы искренне все обсудили и решили впредь вести себя иначе. И вот я этот разговор еще не начал. Но мне кажется, Олег этого заслуживает. Он же никогда не показывает, что ему неприятно, просто молчит. Из-за этого кажется, что ему это все не нужно. Разговоры по душам и все такое. И эта отстраненность напрягает. Лучше бы наорал в ответ.

Да, Игорь выманивал Серёжу поговорить, как собаку на колбасу.

Плечи Серёжи дёрнулись и опустились.

— Ах. Вот оно что. Поверь, ты не хочешь, чтобы кто-то орал, — устало вздохнул он и оперся спиной на подушку. — А ты думаешь извиниться, потому что чувствуешь вину или чтобы ушла неопределённость?

— И то, и другое. В моменте мне было проще наорать, чтобы он начал шевелиться. Он же не хотел тебя отдавать врачам, а объяснения заняли бы слишком много времени. Но орать — плохо в долгосрочной перспективе. Это надо обговорить, — Игорь доел бутерброд и взял второй. Как бы невзначай подвинул тарелку ближе к Серёже.

Когда приручаешь чужую служебную собаку, надо есть рядом с ней и много разговаривать вслух, чтобы она начала тебе доверять. Так их учили в академии. Не думал, что в такой ситуации пригодится.

Серёжа поводил пальцами по краю тарелки, которую затем аккуратно от себя отодвинул.

— Знаешь, Игорь, я очень ценю, что у Олега есть рыцарь в сияющих доспехах, который плавно подведёт злого дракона к разговору о том, как плохо жечь деревни и пожирать девственниц. А в идеале убедит извиниться перед принцессой.

— Это ты к чему? — спросил Игорь.

— Игорь, — вздохнул Серёжа и посмотрел на него измождённо. — Я не поверю, что вы двое ещё не помирились. Я, может, и работаю всё время или, как сейчас, лежу пластом, но я не тупой и не глухой. На “передай мне пожалуйста соль” ваши разговоры по таймингу не тянут, особенно те, что доносятся из кухни. Нет-нет, можешь не волноваться, я не слышу, о чём именно вы говорите. Но догадываюсь. Просто скажи честно, тебе стало жалко Олега, и ты хочешь, чтобы я устыдился и пополз извиняться. Я прав?

— Дело не в извинениях, — вздохнул Игорь. — Олег переживёт без них. Но нам всем нужно поговорить. Заполнить пробелы. Может, не прямо сейчас. Но это необходимо.

— Я уже поговорил, Игорь, — горько откликнулся Серёжа. — И к чему это привело?

Он приподнял руки, будто сдавался, и затряс ладонями.

— "Серёженька, это такой тяжёлый разговор! Ты так устал, давай продолжим завтра. А завтра я смоюсь от тебя куда угодно, а приходить буду только для того, чтобы впихнуть в тебя лекарства. Или ещё лучше, будем видеться только в присутствии Игоря".

Под конец у него уже дрожали губы.

— Я знаю, получается херово, – медленно сказал Игорь, – И кажется, что от этого ничего не изменится. Но уже меняется, Серёж. Не закрывайся от него.

Он придвинул тарелку обратно.

“Он нас что, дрессирует?!”

В голове Серёжи раздалось хриплое клекотание. Только сейчас он понял, что все время до этого голос молчал. Вот почему он чувствовал себя, как оглушенный. После хаоса пресс-конференции… теперь его возвращение придало силы.

Серёжа оттолкнул тарелку прочь так резко, что чуть не уронил последний бутерброд.

— Чтобы что? Чтобы я снова разоткровенничался, а Олег побежал за очередной порцией транквилизаторов? Чтобы ты это облёк в поучительную историю?! В моей биографии столько людей, которым я нахамил, может, ты меня и перед ними за локоть потащишь извиняться? Вы меня не слушаете, не слышите и не хотите слышать! Вы оба. Вы тут этот весь спектакль устроили просто из чувства долга. Не надо. Не надо таких жертв. Вам друг с другом вдвоём хорошо, исключите меня уже из этого уравнения и будьте счастливы вдвоём.

“Да, да, ты смог сказать это вслух. Молодец”

Серёжа и не думал, что гадкое чувство, которое наравне с лекарствами подпитывало в нём Второго, из зеркала, выглядит вот так. Стало противно от самого себя, аж затошнило. Усилием воли он перехватил контроль, но на агрессию его самого не хватало. Только на маленькое жалкое:

— Просто... перестаньте. Перестаньте так... со мной. Я без вас прекрасно справлюсь.

Стоило ему это сказать, как глаза вновь обожгло. Он затёр их ладонью.

— Идиотские ваши лекарства... Я из-за них... как тряпка.

— Никто из нас не счастлив вдвоём, Серёж. И поодиночке тоже. А как еще — я пока не знаю. Одно могу сказать точно — ты не становишься хуже оттого, что чувствуешь себя плохо. Или что говоришь плохое. Тебе можно. Правда, — Игорь придвинулся чуть ближе. — Обстоятельства не в твою пользу, но ты справляешься.

Серёжа вздрогнул: Игорь положил руку ему на плечо и несильно сжал его.

— Врёшь, — совсем жалко пробормотал он. — Ты так не считаешь, ты просто... чтобы я н… н… не…
— Нет, я на самом деле так думаю, — твёрдо сказал Игорь. — Прости, что не говорили тебе об этом чаще, но ты очень стараешься. Это правда видно.

Слёзы хлынули с удвоенной силой. Серёжа обессиленно уронил голову и закрыл глаза ладонью.

— Перестань... Перестань, я же...

"Что? Поверишь ему? Соберись!”

— Не смотри. Пожалуйста…

— И плакать тоже можно, — Игорь придвинулся совсем близко, осторожно обнял его. — Даже нужно. Никто тебя не осудит.

И его прорвало. Хриплый голос больше не был слышен за всхлипываниями. Он плакал и плакал, и у него всё никак не получалось успокоиться. Он вцепился в Игоря с диким отчаянием, будто его последний шанс отпустить боль отнимут, если он уберёт руки. Он старался не всхлипывать слишком громко, чтобы сюда ещё и Олег не нагрянул, но потом и это потеряло смысл.

Игорь не останавливал его, не пытался успокоить. Только гладил по спине и волосам.

Олег заглянул к ним, взволнованно дернулся к постели. Игорь пожал плечами. Олег нахмурился, посмотрел на него вопросительно. Потом все же сел на постель рядом, положил руку Серёже на голову.

Серёжа вздрогнул всем телом от прикосновения Олега и попытался стряхнуть его руку.

— Всё нормально, Серёж, — мягко сказал Игорь. — Хочешь, чтобы я всё объяснил Олегу, или ты сам попробуешь? Не обязательно сейчас.

"Как ты мог разреветься перед ними?!"

Но голос сейчас был слабым, далеким, а потому неубедительным. Короткая истерика действительно принесла ему странное облегчение.

— Мы поссоримся, — сказал он, все еще шмыгая носом. — Я не хочу... Опять...
— Не поссоритесь, потому что в этот раз вас, говорителей, буду курировать я, — заявил Игорь. — Буду следить, чтобы стороны не распускали руки и...
— Сопли, — то ли всхлипнул, то ли хихикнул Серёжа. — Прости, ты уже провалил миссию.
— Как я уже говорил, сопли распускать можно и нужно. Слушай меня, — Игорь шутливо ткнул его в лоб. — И это, кстати, всех касается. Серёжа хотя бы не боится проявлять свои эмоции, в отличие от тебя.
— Что? — Олег удивленно посмотрел на него.
— То, — ответил Игорь, игнорируя ворчания Серёжи и то, как он обиженно трёт лоб. — Вы оба провели несколько недель, свято веря, что один игнорирует другого. Ну, прав я или не прав?

Серёжа красноречиво обнял себя за плечи и покосился на Олега.

— Я работал. Никого я не игнорировал, — пробубнил он.
— Я не хотел навязываться, — в тон ему ответил Олег. — Вы лучше справляетесь вдвоём.
— Да вы издеваетесь, — пробормотал Игорь в сторону.
— Мы и с Игорем, к твоему сведению, виделись только за обедом и на спаррингах! — возмутился Серёжа. — Я работой был занят, ра-бо-той! Работа — это когда ты...

— Серёжа, без перегибов, — кашлянул Игорь. — В общем, Серёжа пытается сказать, что ему хотелось бы проводить больше времени с тобой, Олег, но то его работа выматывала, то тебя не было рядом. Перевод верен?

Серёжа сложил руки на груди и показательно отвернулся.

— Перевод верен, — кивнул Игорь. — Слово предоставляется Олегу.

— У тебя всегда много работы, Серёж, — вздохнул Олег. — В какой-то момент я перестал с ней конкурировать. Мне нечего тебе дать. Мне нужно поискать что-то своё, но я как будто больше ничего не умею. Или бегать по пустыне с калашом наперевес, или вот так. И то, и другое мы уже проходили.

Серёжа сжал одеяло. Хотелось бросить что-то сердитое, обозвать Олега дураком, и Игорь, будто прочитав его мысли, положил руку ему на спину. Серёжа выдохнул.

— Олег... Всё немного не так, как ты это видишь.
— Я знаю, что твоя работа важна. Никто из нас не умеет того, что умеешь ты. Так что… — Олег пожал плечами, чувствуя только глухое отчаяние, и не стал продолжать.

Игорь положил вторую руку уже на плечо Олегу и кивнул ему. Перевёл взгляд на Серёжу.

— Я давно не получаю от работы удовольствие, — честно сказал Серёжа. — Уже почти год как. Нет. Больше. Намного больше... Просто год назад я впервые поймал себя на этой мысли.

Он устало промокнул глаза.

— Я хотел как лучше. Чтобы ты не погиб из-за меня. Если бы мы не поссорились тогда, не было бы никакой Сирии, никаких контрактов, ничего... Я честно хотел, чтобы в этот раз было по-другому, чтобы я проводил с тобой больше времени. Но случилось... то, что случилось.

— Лёша, — подсказал Игорь. Серёжа шумно вздохнул и поднял глаза к потолку.

— Он мне снится. Постоянно. Иногда ты, Олег. На его месте.

— Ох, боже, — Олег схватил его за руку. — Прости, я не знал, что ты все еще… даже после суда…

Он осекся, поняв, как цинично это звучит. Да, сам он убивал и никогда не запоминал лиц. Его мертвецы не приходили к нему во снах.

И эта мысль пронзила его. Смертью больше, смертью меньше.

— Серый, — сказал он очень мягко. — Тот парень погиб из-за меня. Из-за моего контракта. Ты ни при чем.

Да, это выход. Так будет легче для всех. Он не думал, насколько лживо или правдиво это выходит. Только о том, что он может попытаться сделать груз на Серёжиных плечах хоть немного легче.

— Нет! — Серёжа выдернул его руку. — Нет, Олег! Вот потому я и не хотел с тобой это обсуждать! Ты из всего делаешь такие тупые выводы. Но это я, я создал Лёше такие условия, нести ответственность только мне. Игорь, ну помоги же!

Игорь тяжело вздохнул.
— Олег... Ты про это ничего не знал и знать не мог. Серёж, ты на момент смерти Сотникова мало что мог сделать из больницы.

Олег осекся. Почему у него не получилось? Так было бы лучше для всех.

— Ты хочешь сказать, что не виноват никто из нас? Так вообще бывает, человек взял и погиб? Вот ты, со своим опытом полицейского, скажи мне.

Игорь ненадолго притих.

— Я сначала тоже так думал, — наконец признался Игорь. — Мол… Как так — человек умер из-за усталости. Я стал думать на Павлова, ну и... Так, только не злитесь, ладно?
— Ну давай, жги, — Олег явно готовился к худшему.

Игорь выдохнул.

— Я наведался к Павлову.
— Ты... что?! — ужаснулся Серёжа. — Игорь!
— Я правда думал, что он виновен! — поднял руки Игорь. — Ну, в смерти Сотникова. Думал, он каким-то образом это подстроил, чтобы Серёжу подставить. Я пришёл к нему под видом бывшего сотрудника, напоил…
— Немыслимо… — цокнул языком Серёжа. — Как я тебя ещё не уволил?
— Сам не знаю, — виновато улыбнулся Игорь.
— Так, ну и что там? — нетерпеливо спросил Олег.
— Я попытался его разговорить, он мне поведал, что это действительно он нанял активистов. А потом они просто вошли во вкус. Ну, знаете, это ж так весело — травить людей под предлогом правого дела...

Игорь тяжело вздохнул.
— Я проверил его телефон, скопировал переписки, ну и в общем... Я правда думаю, что Лёшу убило выгорание. А сейчас кое-кто пытается выгореть вслед за ним.

Олег сжал Серёжину руку сильнее. Он думал об этом, и очень много. Что Серёжа тоже может — так.

Но что он может сделать? Игорь кругом прав — Серёже нужна была профессиональная помощь. А он только и делал, что мешал этому. Оберегал его от врачей. Как глупо.

Серёжа устало ткнулся в Олега. Стало так хорошо и спокойно, как перед этой злополучной пресс-конференцией.

— У нас день откровений, я так понимаю?

Олег только кивнул, обнимая его, слишком парализованный ужасом, чтобы говорить.

— Я не умру от выгорания, — твёрдо сказал Серёжа. — Оно не позволит.

“Заткнись! ЗАТКНИСЬ!” – голос визгом ввинтился ему в уши, так, что Серёжа болезненно дернулся.

Игорь лишь удивленно посмотрел на него.

— Так, так, так, что это ещё за оно? Клоун из канализации?
— Игорь! — нахмурился Серёжа. — Я сейчас ничего вообще не скажу.
— Продолжай. — Олег чуть отстранился, чтобы смотреть на него.

Серёжа наклонил голову, словно продираясь сквозь ветер. Другой бесновался внутри него. Горло перехватывало, голос отказывал, но он, прокашлявшись, выдавил:

– Олег, ты помнишь, когда-то я рассказывал тебе про свое… состояние?
– Да. Что временами ты чувствовал себя более собранным, более уверенным. И это чувство возникало из ниоткуда.
– Вроде того, да, — Серёжа кивнул. — Когда я был в больнице, это обрело голос. И этот голос помог мне выжить.
— Это имеет смысл, — осторожно сказал Олег, — я помню, как тебя… переключало.
— О, и я помню точно, — хмыкнул Игорь, вспомнив их спарринг в спортзале. — Но это ведь не только про выживание, да? Теперь про… всю жизнь?
— Вы, должно быть, заметили, что в последнее время вы как будто общаетесь с двумя разными людьми, — вздохнул Серёжа. — Ну вот... вы были не очень далеки от истины.
— Нет, стой, стой, ты же не хочешь сказать, что… вас в действительности двое? Что это не просто навязчивые мысли? — Олег напряженно вглядывался в него, словно пытаясь разглядеть в чертах его лица что-то чужое.
— И тот, второй, он… перехватывает контроль? Чего он хочет? — Игорь оказался более собранным и теперь словно шел по протоколу. Мотив, цель, средства…

"О, да. Скажи это. Скажи это, тряпка. Он. Хотел. Обезопасить меня. От предательства. Скажи и посмотри, как их перекосит".

— Он хотел помочь мне. Как умеет, – выдохнул Серёжа.

Игорь опешил. Он-то представлял себе это как поимку преступника. Непонятным оставалось только, как его арестовать. И вдруг такое заявление. Или это позиция жертвы? Он знал таких, в основном женщин, которые, уже придя в участок писать заявление на партнера, вдруг начинали яростно оправдывать его.

— Ты в этом уверен? — только и смог выдавить он.

Серёжа покачал головой.

“О, теперь мне это нравится. Продолжай”.

— Он отучал меня цепляться за Олега и вести себя как жалкая тряпка, — заученно пояснил он. — Меньше ныть, больше работать. Но ему хотелось, чтобы о его боли знали.

— Постой, — остановил его Игорь. — А на вечеринке калечных?
— А?..
— На встрече “жертв недобровольной госпитализации” он тоже приходил? — спросил Игорь.

Серёжа не слишком уверенно кивнул.

— Что он тебе сказал? — не унимался Игорь.

Серёжа нахмурился. В голове всплыли тошнотворный запах, жара августа и уродливый образ в зеркале.

— Говорил, что я всё порчу... Ругал за то, что я напился.
— Как-то не похоже на помощь. Скорее, на убийство самооценки. Или на сам голос убитой самооценки…

“Заткни его! Заткни! Он нам не нужен! Пусть он замолчит!”

Серёжа закрыл уши ладонями, но это не помогало. Олег что-то взволнованно сказал – ему или Игорю, но он не слышал. Перед глазами темнело, все тело болело так, будто его избили на ринге. О да, это было похоже на поединок. Который он, видимо, проиграл.

Силы окончательно покинули его, и Серёжа погрузился в забытье. Последнее, что он услышал в своей голове, было:

“Что ты наделал?! Теперь они точно закроют тебя в психушке!”

***
Вынужденная изоляция бесила едва ли не больше собственной слабости. Пара дней прошли как в тумане – приглашённая терапевт, тихие шаги, запахи еды, от которых его мутило.

Потом стало немного полегче.
Он пришёл в себя в тишине. Ни голосов вокруг, ни, как он боялся, голоса внутри. Пустота.

Он попытался встать. Голова чуть закружилась, но он смог выпрямиться. Кое-как дополз до туалета и умылся. Зеркала там больше не было, так что умываться пришлось наугад. Катетер в сгибе локтя ужасно мешался, но ему хватило стойкости не попытаться выдернуть его.

Уже в ванной он услышал тихие голоса из соседней комнаты, принесённые щелью вентиляции. Значит, его всё-таки не бросили одного, просто ушли в гостиную.

Шаркая босыми ногами, он поплелся туда же.

— Серёжа! – Олег первым поднял голову и тут же рванулся к нему. — Ох, ты что здесь… тебе лучше?
— Не снеси тут всё, — ревностно проворчал Игорь, когда Олег наступил на клубок и запутался ногой в веревке.
— У вас вечер настолок или вы делите мое наследство? – Серёжа попытался понять, почему гостиная усыпана какими-то бумажками. Олег усадил его в кресло, укрыл пледом. – Что, даже не попытаешься оттащить меня назад и пристегнуть к кровати?
– А это сработает? – вместо него отозвался Игорь. — В общем, мы тут подумали и сопоставили события. Твой этот “Второй”, если он действительно “Второй”, приходит, когда тебе очень плохо. Но если раньше это была угроза для жизни, то теперь это любая эмоциональная встряска. Мы пытаемся отследить это… ретроспективно, что ли? В общем, вспомнить, когда ещё было такое и что тогда происходило. Ну и… вот. Заодно мы вроде как продолжаем расследование, просто теперь в нем больше… фигурантов.

Игорь чуть посторонился. Серёжа критически оглядел стол, превращенный в доску для расследований из фильмов.

— Это тупо, — он помотал головой. — Даже для кого-то вроде вас. Вам что, десять лет? На двоих?
— Между прочим, в детстве ты любил играть в сыщиков, — напомнил Олег.
— Вот именно, в детстве. Но потом это прошло, как манная каша с комочками, стрелки за гаражами и драки за пирожки с капустой.
— Тебе просто стрёмно признаться в том, что тебе нравится, — попробовал Игорь. Серёжа окатил его ледяным взглядом:
— Еще идиотские предположения, Шерлок?

— Между прочим, это работает, — Олег зашел с практической стороны. — Мы уже второй вечер так сидим, заполняем пропуски. Но тебя не хватало всё это время.

— И будет не хватать, — Серёжа скрестил руки на груди. — Я в этом не участвую. Вот что это за бред? Все эти кнопки, веревочки… А это что, шахматная доска?!

— Это типа таблица времени и локаций. Правда, удобно. — Игорь смущался, как мальчишка, которого застали за игрой в кукольный домик, но принялся терпеливо объяснять: — Ну, смотри, как устроена доска связей, ты, наверное, из фильмов знаешь. Когда работаешь над делом, очень важно понимать связи между объектами, и вначале ты просто собираешь в кучу всех причастных и лепишь их портреты на некотором расстоянии. Потом чертишь связи — ну тут я по старинке, ниткой и кнопками, потом их нумерую и…
— А, строишь граф зависимостей, — вдруг сказал Серёжа, вглядываясь в доску. — В компиляторах для языков с порядком инициализации, типа С++, есть такая тема: модуль А зависит от B и C, а C — от D, и между ними нужно построить граф зависимостей. Так, а шахматная доска как работает?

Он, похоже, всерьёз увлекся.

— Ну, смотри, буквенные значения — это локации, они кое-где подписаны. Цифровые — даты, конкретно месяцы. А шахматные фигуры — фигуранты. Перемещая фигуры по локациям и датам, можно отмечать процессы, в которых были задействованы эти люди в это время.

— Хм, значит, Олег — слон, ты — ферзь, и я — конь? Интересно…
— Я наугад брал, — смутился Игорь.
— Ладно, не важно, — великодушно махнул рукой Серёжа. — Значит, доска — это типа таблица для ивент-симуляции.
— Поясни, — попросил уже Олег.
— Игорь, как следователь, отмечает где находился каждый человек в конкретную дату и в каком месте. А система событийной симуляции действует в матрице, которую при желании тоже можно описать временем и локацией, а объекты будут менять своё состояние, передвигаясь по ней. Можно моделировать всякие процессы… Ладно, это интересно. А белые листки на клетках?
— Это как раз пробелы. То, чего нам не хватает.
— Посмотрим… — Серёжа тронул кончиком пальца своего коня. — Декабрь, 2019. Тут должно быть больше фигур. В это время я был в Снежневского…

Chapter Text

Нет-нет, эту историю стоит начинать не с промозглого декабря, припухшего, ноющего прокола под ключицей и милосердия, которого он не заслуживал. Эту историю стоит начинать с омерзительного ощущения ещё теплых мозгов полицейского на его щеке.

Серёжа не мог избавиться от этого ощущения месяцами. И в тот день тоже. Забывшись, начинал тереть щёку, пока не размазал тональник по белоснежному манжету рубашки.

Всё шло наперекосяк и валилось из рук. Он не был готов к чертовому заседанию чертова совета инвесторов, о котором сам просил месяц назад.

Кто мог знать, что произойдет за этот месяц. После нападения в казино он почти не спал, глушил панику таблетками, пока не осталась только отупляющая усталость. Немного приходил в себя на сеансах у Рубинштейна, но хватало его едва ли на четверть сеанса, а потом он опять куда-то погружался. Вкрадчивый тихий голос психиатра преследовал его по ночам, подменял собственные мысли. Потому что он был не в порядке, не в порядке, как бы ни доказывал обратное.

А надо было доказывать еще яростнее, и ладно бы только себе. Инвесторы ждали очередного прорыва, проблеска гения, который заставит акции на диаграммах сделать красивый рывок (у него были такие же на кардиограммах из Снежневского).

И теперь Серёжа чувствовал себя школьником в мятой рубашке со своими нелепыми оправданиями, взглядом в сторону и громоздкой презентацией с кучей графиков, из которой он едва ли что-то помнил.

— Сергей, вы говорите об аренде большего количества серверов. Честно говоря, тех мощностей, что вы запросили, не дали бы и CERN. Вы что, собираетесь искать бозон Хиггса?

— Надеюсь, вы уже начали репетировать злодейский смех. Аппетиты у вас как у суперзлодея, строящего ИИ для мирового господства. Нам начать беспокоиться о внедрении Марго версии Black?

Смех, расслабленные взгляды, расстегнутые воротнички. Они смеются над ним. Сергей уже и забыл, как сам настаивал на неформальном общении, как часто с иронией вёл заседания. Теперь ему казалось, что над ним просто издеваются.

— Мы работаем над запуском алгоритма для фильтрации неприемлемого контента… — Пролепетал он.

— Проще говоря, треш-стримов.

Опять его прервали. Серёжа сглотнул.

— Да, но не только. Мы представляем соцсеть, не имеющую возрастных ограничений, и поэтому…

— Кстати об этом, в Заксобрании поговаривают…

— Неважно, что обсуждают запретители в кулуарах! — Ну вот, не сдержался, повысил голос. Зато теперь на него хотя бы смотрят. — Послушайте, я говорю об очень важном обновлении, у нас есть политика безопасности, нам доверяют родители…

— Значит, всё уже в порядке? — Кто это сказал? Все лица сливались в одно, насмешливое и равнодушное одновременно.

Серёжу бросило в дрожь. Непослушными пальцами он вырвал из кармана смартфон, чуть не уронив его.

— Вам нравится смотреть на что-то такое? — прошипел он, запуская подготовленное видео, — «Вы хотели бы видеть подобный контент чаще?».

Он сам больше не мог смотреть на эту запись из «Золотого дракона». Звуки выстрелов и крики въелись ему в уши, щека немилосердно зачесалась, он так хотел стереть, стереть это… и видео, и мозги Дмитрия Дубина, и этих тупых денежных мешков стереть с лица земли, и себя самого…

— Сергей, я понимаю, вы пережили ужасные события, но конкретно в этом видео я не вижу ничего…

— Ах, не видите! — Сережа развернул смартфон экраном к себе, чтобы перемотать, он точно помнил, что… Но вот его смазанная тень бросается к двери кухни, и кто-то снимает со странного ракурса, будто лежит на полу, и дверь просто качается туда-сюда, и ничего не происходит, а затем слышится звук выстрела, и запись обрывается.

В ней правда нет ничего такого, Серёжа понял это только сейчас. Он всё перепутал, воображение достроило картинку. И это видео он принес инвесторам как доказательство, что алгоритм нужно обязательно внедрить, чтобы такой контент никогда больше не транслировался в его соцсети (и чтобы вернуть Олега, вернуть Олега, вернуть Олега).

— Спасибо за вашу инициативность, Сергей. Давайте обсудим другие предложения. Мы можем вернуться к вашей идее, когда она станет более… насущной.

***

— Сергей! — Павлов бросился к Сергею через весь коридор. — Сергей, да подождите!

Этот туповатый ассистент так действовал на нервы… Сергею хотелось, чтобы с ним сейчас случилось что угодно. Что угодно из тех видео, что он отсматривал вместе с командой в ручном режиме для настройки алгоритма. Ну, по крайней мере, до недавнего времени.

— Я занят. Что-то срочное? — сухо спросил он.

— Да. Мне надо с вами поговорить. Это касается вашей инициативы. Я вас умоляю, на коленях прошу, прекратите.

— Я сейчас не понял. — Сергей развернулся к немую

— Всё вы поняли, — мотнул головой Павлов. — Всё заходит слишком далеко. Я позволил вам пообщаться с инвесторами, и они не одобрили вашу затею. Это знак, пора отступить.

Сергей смотрел на Павлова с отвращением. Да что он понимает?! Такие как он, белые воротнички, никогда не сталкивались с десятой, сотой, миллиардной долей того, что Сергей видел в тех видео. Видел в казино лично.

— «Позволил»? — оскалился Сергей и навис над Павловым. — Николай… Вы тут можете позволить разве что выбрать цвет моего стаканчика с кофе.

Павлов вцепился в папку, как будто она могла защитить его от Разумовского.

— Николай… Вы — никто, — нежно улыбнулся Сергей. — Ник-то. Впрочем, нет, вы хуже чем никто. Вы — палка в колёсах прогресса. Гайка на рельсах поезда, стремящегося в светлое будущее. Руками таких людей, как вы, Джордано Бруно отправили на костёр.

В глазах Павлова вспыхнул возмущённый огонёк.

— А не много ли вы на себя берёте, равняясь на Джордано Бруно? — холодно спросил он, выпрямившись и убрав папку. — Посмотрите внимательнее на своих сотрудников. Они перерабатывают, а вы только тому и рады. Лишь бы только галочку красивую поставить в отчёте. Ваш алгоритм не имеет никакого отношения к прогрессу. Я знаю, что вы делаете шпионское ПО. Вы хотите выследить кого-то, не так ли?

Лицо Сергея на короткий миг окаменело, но этого Павлову хватило, чтобы завладеть инициативой в разговоре.

— Значит, я прав. И я докопаюсь до истины, расскажу совету директоров и тогда…

Губы Сергея скривились в улыбке.

— Не получится, Николай. Вы уволены.

— А я работаю не на вас, — возразил Павлов. — Всегда есть те, кто сидят выше. Сергей… — Он покачал головой. — Ох, Сергей, Сергей, Сергей, мне казалось, случай в казино научил вас быть осторожнее.

— Что ты сказал?!

Папка с грохотом упала на пол. Сергей схватил Павлова за грудки и как следует тряхнул.

— Что ты сейчас только что сказал?! Ты имеешь к этому отношение?!

— Отпустите меня! — вскрикнул Павлов, но Сергей только сильнее затряс его.

— Я спрашиваю тебя, это ты подстроил?!

— Помогите! Кто-нибудь!

Дальше всё было вспышками. Люди, выходящие в коридор. Помятый Павлов, пытающийся нашарить на полу слетевшие очки. Бежать. Бежать оттуда. Это всё таблетки, вернее, их отсутствие. Он сейчас вернётся к себе и примет таблетки, а потом уволит к чертям Павлова, найдёт способ.

Таблеток не оказалось. Неподписанная туба была пуста. Ну конечно… Схватив куртку, Сергей заблокировал кабинет и направился на лифте вниз, на парковку. Вообще-то, к доктору Рубинштейну он ездил по часам. Ни детдом, ни Павлов не смогли приучить его жить по расписанию, а вот психиатр…

Если бы в тот момент он мог мыслить трезво, он бы удивился. Четверг не был приёмным днем, он это знал точно из расписания на металлической табличке на двери кабинета (четверги были настолько нерушимыми, что оказались выгравированы на металле). Но когда он, не попадая в разъём, сунул телефон на зарядку в пентхаусе и позвонил Рубинштейну, тот снял трубку сразу же и сказал, что готов его принять.

Или все было не так. Может, Рубинштейн позвонил сам, но это было бы уже совсем из ряда вон, он бы запомнил… хотя что он в те дни помнил.

Только мерзкое ощущение липкости на щеке. Он расчесал её в кровь, пока вёл машину по загруженному Литейному. Всегда любил скорость и ощущение контроля, которые могла дать только хорошая машина — но уже забыл, когда гонял в последний раз, чтоб ветер в лицо из открытого окна и огни трассы.

Всё было неправильно. От начала и до конца. Рубинштейн принял его в кабинете, выслушал сбивчивый монолог, почти не глядя на Сергея. От этого он вновь почувствовал себя глупым школьником и распалился только сильнее.

— Не надо кричать, — мягко сказал Рубинштейн, и Сережа только сейчас почувствовал, как саднит горло. — Это вам не помогает, не так ли? Вы больше не будете кричать на моих приемах.

И Сережа замолчал.

— Вот так, Сергей, все правильно.

На стол перед Серёжей опустился стакан воды, а рядом легла таблетка.

— Лёгкое седативное. Выпейте, пожалуйста.

Сергей послушно закинул таблетку в рот и запил под чутким надзором Рубинштейна.

— Послушайте, у вас выдался тяжелый месяц, — вновь заговорил он. — Вам необходимы отдых и качественный уход, иначе терапия не будет приносить результата.

— Мне просто нужны мои таблетки… Я должен закончить работу… — Голос подводил, не слушался.

— Сергей, — ох, эта опасная мягкость в голосе, — вам нужно стационарное лечение. Речь не идёт о месяцах в больнице. Двух недель будет вполне достаточно, чтобы убрать наиболее беспокоящие вас… внешние проявления.

Он должен был сопротивляться, встать и уйти, черт с ними, с таблетками, всё равно ничего не помогало… Но Серёжа просто механически кивал, едва выдавливая из себя:

— Вы считаете, это необходимо?

— Абсолютно. С учётом того, что случилось у вас на глазах. Я имею в виду ситуацию с Дмитрием Дубиным.

Серёжу дёрнуло. То же самое чувство, что заставило вцепиться в горло Павлову, дало о себе знать.

— Откуда вы знаете, как его звали? Я вам не говорил.

Рубинштейн неторопливо взялся за одну из своих бумаг. Рассеянно замычал.

— Разве? Должно быть, Игорь Константинович упоминал. Вы с ним знакомы.

— Вы сотрудничаете с полицией?

— Можно и так сказать, — сказал Рубинштейн, взял со стола папку, лежавшую именем вниз, и убрал её в ящик стола. — Сергей, у вас паранойя. Я предупреждал вас о таких побочных эффектах. Это ещё одно доказательство того, что терапия вам необходима.

Сергей проследил взглядом за папкой. Упоминание Дубина стало отрезвляющей пощёчиной. Вот как складывается картина. Психиатр, которого подобрал Павлов, появляется на работе в неприёмный день, только чтобы принять его и настойчиво убедить лечь в больницу. Сергей вдруг чётко и ясно осознал — если он ляжет в больницу, то его уже не выпустят.

Короткая спасительная мысль мелькнула вспышкой.

— Я… понимаю, — он даже решился посмотреть доктору в глаза. Обжёгся о холодный пристальный взгляд и моргнул. — Вы правы. Давайте… выберем время. Может быть, через неделю?

— Сергей, — снова этот мягкий смех, — не обманывайте себя. Эта неделя отбросит вас назад на месяцы.

— Но… могу я хотя бы собраться? Передать дела, — он смог произнести это без отвращения, — ассистенту?

— Значит, мне ждать вас завтра утром?

Серёжа кивнул.

— Да, я приеду и подпишу документы на стационар. Вы были правы, доктор. Я не должен отказываться от помощи.

— Прекрасно. — Рубинштейн откинулся на спинку кресла и даже хлопнул в ладоши. — Просто прекрасно. Я вижу, что вы настроены на плодотворную работу. Это не может не радовать.

Серёжа медленно поднялся из кресла, не веря, что его могут так легко отпустить.

— Не смею вас больше задерживать, — ободряюще кивнул ему доктор.

— До встречи, — Серёжа едва не опрокинул стул. Постарался сдерживать себя, спускаясь к выходу, не перепрыгивать через две ступеньки и не оборачиваться назад. Машину он всегда оставлял за два квартала, но сегодня припарковался у самой больницы. Едва не поскользнувшись на дорожке, покрытой свежевыпавшим снегом, Сергей развернулся и задрал голову. Окно кабинета доктора было единственным на этаже, что светилось болезненным жёлтым сквозь снегопад. Силуэт доктора с телефоном вырисовывался вполне отчётливо. Рядом с ним возникла медсестра Софа. Они о чем-то коротко переговорили, затем она кивнула и шагнула назад.

«Они ни за что не позволят мне уйти!»

Сердце бешено колотилось, когда Сергей дернул на себя дверь машины. Охлопал карманы, только сейчас поняв, что забыл телефон на зарядке в Башне. Ладно, ладно, так даже лучше, его будет сложнее отследить.

Мотор взвизгнул, когда он резко дал по газам, выезжая с парковки. Больше не мог себя сдерживать, втопил на предельной скорости, пока не добрался до КАДа. Снег повалил еще сильнее, машину отчетливо заносило на вмиг обледеневшей дороге.

Он должен сбежать, спрятаться. Затеряться где-нибудь в Ленобласти, у него там был в собственности клочок земли в местечке со смешным названием Большое Стремление. Вся его жизнь — большое стремление непонятно куда.

Лобовое стекло заваливало хлопьями снега. Серёжа ощутил странную сонливость.

«Идиот! Не нужно было пить никаких таблеток в кабинете Рубинштейна!» — в панике подумал он.

Позади него из-за большого грузовика вырулил красный Опель с притёртым боком. Серёжа заметил его ещё в городе, но старался убедить себя, что его не преследуют. Теперь же, когда он уехал достаточно далеко, ошибки быть не могло — за ним следили.

Ситуация из тревожащей сделалась пугающей.

«Он знал, что я попробую сбежать! Рубинштейн это предвидел!»

Сергей понимал, что времени у него мало: глаза уже начали слипаться.

Крутанув руль влево, он вылетел из своей полосы на встречку, и его тут же понесло в кювет. В голове плавным размеренным голосом зазвучало: «на полном приводе повернуть руль в сторону заноса и медленно отпустить газ».

Машина обрела управление. Водитель Опеля бросил прикидываться, будто ехал по своим делам, и рванул за Сергеем. Его машина не так ловко вышла из заноса, но зато ускорилась и задела машину Сергея. Топить по газам сейчас было форменным самоубийством, но теперь, когда преследователь выдал себя, не меньшим самоубийством было бы сбавить темп. Опель газанул и снова боднул машину Сергея.

— Да ты издеваешься! — рявкнул Сергей, оборачиваясь назад. Его повело в сторону. Опель остался на своей полосе. Серёжа крутанул руль слишком резко. Снежная пелена перед глазами превратилась в водоворот. С хлопком расправилась подушка безопасности, пол сделался потолком, снова полом, снова потолком, потом был сильный удар… и всё исчезло.

Из хорошего — он больше не чувствовал мерзкого ощущения чего-то теплого и вязкого на своей щеке.

***

Сергей разлепил глаза и постарался их сфокусировать. Всё расплывалось в белизне, его сильно тошнило, но боли не было. Он умер? Он в раю? Как тяжело двигаться…

Он попробовал закрыть глаза и пошевелиться. Почувствовал что-то мягкое на запястьях. И это мягкое крепко держало его. Сергея охватил страх. Он распахнул глаза снова и в ужасе задергался. Хрипло, надсадно закричал.

— Сергей Викторович, тише, не волнуйтесь так. — Софа прикрыла за собой дверь и, мягко ступая, подошла к кровати. Ее лицо закрывала медицинская маска, на ходу она натягивала перчатки. — Вы попали в аварию, был ужасный снегопад. Вам повезло, что это случилось недалеко от клиники, так что вас привезли сюда. Фиксаторы помогают держать в правильном положении ваше бедное плечо. Если будете слушаться врачей, всё очень быстро заживет.

Её голос был мягким и ласковым, но за ним таилась сталь. Она положила руку на Серёжин лоб.

— Я требую перевода в другую больницу, — заявил он, дернув головой. Она тут же взорвалась болью, его затошнило. — Какие еще т-травмы?! Я абсолютно здоров.

Он не мог пошевелить ногами. Вообще их не чувствовал.

— Мы не можем сейчас вас перевезти, — спокойно сказала Софа, удержав его голову. Проверила фиксаторы, поправила датчик на виске. — У вас сотрясение, трещина в плече, ушибы рёбер: вы ударились о руль. И перелом ноги, нам пришлось наложить гипс. Что же вы гоняете, не пристегнувшись? — с улыбкой упрекнула она, придвигая к кровати стойку капельницы. — Ничего, подлечим вас немножко и будете как новенький.

Он не верил ей. Ни капли. Но выбора у него не было.

***

Его и правда лечили. Показывали снимки, что-то объясняли. Но — никаких посетителей, никаких сторонних консультаций. А возможность позвонить он так глупо потерял сам. Впрочем, позволили бы ему оставить телефон, будь он в кармане?

— Я настаиваю на переводе в другое место. — Сергей начал с этого очередной сеанс. Теперь Рубинштейн приходил прямо к нему в палату.

— Я понимаю, Сергей, при вашей нелюбви к больницам это вполне объяснимое желание. Но последнее МРТ выявило неожиданные всплески активности мозга, у вас могут быть галлюцинации, спутанность сознания, ощущение расслоения личности. Сейчас мы подобрали вам хорошую схему лечения, при которой эти проявления практически незаметны, но я не могу пустить все на самотек. О вас хорошо заботятся?

— Сколько меня здесь продержат? — мрачно спросил Сергей.

— Мы должны добиться не только физического выздоровления, но и выхода в устойчивую ремиссию. Пока я этого, увы, не наблюдаю, — мягко, но непреклонно сказал врач. — Вам следует доверять мне и моим коллегам, мы делаем всё необходимое.

— Я должен оставить распоряжения моим сотрудникам…

— Уверяю вас, они в курсе вашего состояния. Временные управляющие полностью контролируют ситуацию.

«Павлов. Это он запихал меня сюда».

У Сергея хватило выдержки не произнести этого вслух. Не доставить им такой радости.

— Сейчас вы быстро утомляетесь, и активность вам противопоказана, поэтому я не могу выдать вам телефон или ноутбук. Но вы здесь всего неделю, я надеюсь, это не скажется разрушительно на вашей работе.

Это была ложь, очевидная, наглая. Но у него не было доказательств. Поначалу он не мог отследить смену дней по частоте приемов пищи и слишком часто терял сознание, чтобы понимать, проходит за это время несколько часов или целый день. Из-за гипса он почти не мог передвигаться — в лучшие дни едва ли удавалось, не без помощи санитара, доковылять до двери туалета. Рубинштейн продолжал навещать его и с каждым разом всё настойчивее расспрашивал про злого двойника…

***

— Доктор приходил снова и снова, и каждый раз был всё менее доволен прогрессом, — мрачно продолжил Серёжа, стараясь не смотреть на Олега. — В итоге он перестал сыпать обещаниями, что меня вот-вот выпустят. И тогда начался ад…

***

В Снежневского иногда отключался свет. Санитары жаловались на старую проводку так часто, что Серёжу охватывали мучительные приступы тошноты от одного только упоминания этого слова. Проводка. Проводка. Она виновата во всех бедах санитаров. Она и измученное, полуживое тело, обитавшее в одиночной палате.

Серёже не спалось. Было слишком плохо, чтобы делать что угодно. Спать. Пытаться встать. Прощупывать гипс. Приходилось лежать, бороться с невыносимой тошнотой и молиться, чтобы тёмно-серый прямоугольник двери, еле высвеченный луной за окном, не стал чуть темнее.

Дверь провалилась в темноту. У Серёжи в животе что-то сжалось.

— Лежишь…

Серёжа зажмурил глаза. Если притвориться, что ты спишь, злая воспиталка не заметит. Всё как в детстве, только вместо воспиталки — санитар, которого так часто оставляли дежурить с ним.

К нему никогда не обращались по имени в присутствии Серёжи, но он невероятно напоминал Серёжиного одноклассника Никиту. Долговязый, тощий, Никита не лез в драку, но всегда был готов пнуть упавшего. У него были немытые сальные волосы непонятного цвета и привычка втягивать носом сопли. Санитар стригся коротко, но что-то в его голосе и повадках неумолимо напоминало о Никите.

Шаркающие шаги. У Никиты было плоскостопие. Серёжа почему-то хорошо это помнил. Он слышал, что когда вспоминаешь много деталей из детства, то это верный знак того, что ты умираешь.

Ему ужасно не хотелось умирать.

Пахнуло перегаром. Прямо в лицо. Холодная рука сжала Серёжин подбородок в хватке.

— Чё, не нравится у нас? — сипло спросил он и сильнее стиснул его щёки. — Не нра-авится… Не Бали, бля… Гондон ёбаный. Как ты меня заебал.

Чем заебал «Никиту» пациент в вязках, Серёжа не спрашивал. Жить хотелось слишком сильно.

«Если его не провоцировать, он уйдёт».

— Айтишник ебучий… Пока ты хернёй страдаешь, нормальные люди ебашат за копейки. А ты, говна кусок, ездишь на своей обоссанной Тойоте. Ну ничё, ничё. Нихера нет у тебя больше твоей Тойоты. И вообще нихуя у тебя больше нет. Ты чё, мля, думаешь, тебя Рубик отпустит? Ни-ху-я.

«Никита» схватил его за волосы на виске так сильно, что Серёжа не удержался от вскрика.

— Посмотри на себя, говно. Тебя вообще никто не ищет, всем похер. Мы думали, тебя хоть на твоей работе хватятся… Всем на тебя насрать, уёбок, ясно?! Будешь лежать тут и ссаться под себя, пока…

Удар был такой силы, что во рту стало солоно от крови. Тошнота усилилась многократно. Плохо, плохо, плохо, ПЛОХО!

— Ай, блядь! — выругался «Никита», когда Сережу вывернуло на пол остатками обеда. Пищевод обожгло, долгожданного облегчения не наступило. Рассвирипев, «Никита» содрал с Серёжи вязки и сбросил с кровати на пол, здорово приложив в процессе.

Серёжа попытался встать, но получил пинок под рёбра.

— Сука заблёванная, вставай! — рявкнул он. — Вставай!!!

Серёжа попытался снова, но его руку пронзила дикая боль: ему наступили на кисть, чудом не сломав запястье. Спустя несколько секунд давление исчезло, а его самого схватили за шкирку, как котёнка, и поставили на ноги.

— Я считаю до ста. Если не съебёшься за это время, тебе пизда. Время пошло.

Убежать?.. Сейчас?.. В таком состоянии?.. Он едва мог нормально стоять, что уж говорить о побеге. Он не мог. Не мог.

— Раз. Два. Три…

Гипс на ноге был тяжелее колодок, он попытался опереться, но упал почти тут же. Изо всех сил подтянулся на локтях и пополз к выходу из палаты.

За дверью он увидел целый коридор дверей. Казалось, их были сотни. Серёжа пытался подняться на ноги, пытался ползти, и со всех сторон на него давили звуки. Он не понимал, насколько они реальны. Он вообще слабо понимал хоть что-то. Только в голове горело красной лампочкой: если «Никита» досчитает до ста, ему не жить. Сдирая пальцы о протёртый линолеум, он полз, цепляясь за всё, до чего мог дотянуться. Голова невероятно кружилась. Он не сдержался и обернулся… обнаружив, что прополз какие-то жалкие два метра. Из дверей показался «Никита».

— Сто, — отсчитал он и ласково улыбнулся.

***

Серёжа сидел на кровати безжизненной куклой. В голове было пусто. Он чувствовал себя чистой кассетой, настроенной в режим записи. И работал он в этом режиме просто идеально…

— Ты конченый! Ты понимаешь, что бы со мной сделал Рубинштейн?! — шипела на заднем плане Софа.

— Расслабься, сосочка. Мы с ним просто поиграли, — ухмыльнулся «Никита» и подмигнул Сергею. Поморщился от боли. На его скуле наливался синяк. — Ух, заебца ты мне вмазала… Да бля, да чё ему будет? Не насиловал же!

***

Олег вскочил на ноги, и несколько листов бумаги, которые он держал на коленях, разлетелись по полу. Серёжа даже не шевельнулся.

— Покурить? — равнодушно спросил он.

— Нет. Да. Я сейчас, — отрывисто сказал Олег и быстрым шагом двинулся в сторону кухни. Хлопнула дверь. Серёжа даже не вздрогнул.

— Пу-пу-пу-у-у-у, — выдохнул Игорь. Рассказ Сергея был гораздо более подробным, чем он рассчитывал. Сейчас он разрывался между тем, чтобы пойти за Олегом и остаться с Серёжей. Эти два невыносимых страдальца постоянно нуждались в контроле.

— Я на что-то подобное и рассчитывал, — вздохнул Серёжа и равнодушно пожал плечами. Конечно, он обиделся. Игорю хотелось выть.

— Ты же понимаешь, что Олег не за твоими транквилизаторами побежал? — спросил он, сев поближе к Сергею, чтобы заглянуть ему в глаза. — По крайней мере, не для тебя. С тобой произошёл… как бы это сказать, некоторый пиздец.

— Да, бедный Олег, прошёл войну и никогда такого не видел. Мне его так жаль. — Серёжа отвернулся.

— Ну чё ты сарказмируешь, ну? — нахмурился Игорь. — Слушай, я ж тебя не обвиняю и никуда не ухожу. Самым полезным для тебя сейчас будет дорассказать этот пиздец до конца.

Серёжа какое-то время молчал.

— А больше я ничего не помню, — сказал он сухо.

— Да брось, я тебя обидел? — спросил Игорь. Ему пришлось пересесть на другую сторону от шахматной доски, лежащей на полу, чтобы снова заглянуть в глаза Серёже. Тот закатил глаза и посмотрел на Игоря с невероятной усталостью.

— Что, ловить мой взгляд тебя тоже Марго научила? — спросил он наконец.

— Ты о чём это?

— О нашем недавнем разговоре, когда я разревелся. Я сначала не понял, что ты содрал утешительные фразы у нейронки, а потом как понял… Я должен был раньше догадаться — ты звучал слишком… стерильно и осознанно. В жизни-то ты тот ещё чурбан.

— Эй! Сам такой.

— Хмпф.

Серёжа сложил руки на груди и раздражённо выдохнул. Игорь и без ежедневного трёпа с Марго на тему психологии понимал, что Серёжа просто устал и цепляется. Вот, достал из рукава козырь «плохой Игорь не сам додумался, как меня утешать».

— Ты на меня сейчас злишься за то, что я учусь у Марго понимать тебя? — с улыбкой уточнил он.

— Я злюсь за то, что вы с Олегом не можете меня понять без медиатора, — терпеливо пояснил Сергей и ущипнул себя за переносицу. — И за то, что от Марго больше толку в плане поддержки.

— И-и-и-и? Ещё за что-то? — услужливо подсказал Игорь.

— Да, за то, что вы просите меня делиться личным, а когда я делюсь, вас размазывает по стенке тонким слоем, и номинально вы как будто бы попытались мне помочь и выслушать, а на деле оставляете меня с чувством вины.

Серёжа сердито вздохнул и тряхнул волосами. Игорь выждал несколько секунд из вежливости.

— Ну, меня вот не размазало, — сказал он. — Так расскажешь, что там дальше было?

— Зачем? Какой в этом смысл? Чтобы ты выдал что-то из арсенала Марго? «Ты большой молодец, что поделился этим! Ты совершенно прав, они мудаки. Хочешь я составлю тебе список психопрактик?»

— Ну ёптыть, Серёжа, в жизни вообще мало смысла! — всплеснул руками Игорь, чуть не задев доску с расследованием. — А вот насчёт Марго… Слушай, ну она вообще первая, с кем я прямо могу нормально поговорить, чтобы не стесняясь. Здорово ты её вообще выучил… Хм, а если ты её научил всем этим крутым психопрактикам, чего ты ими сам не пользуешься?

Серёжа уставился на него.

— Игорь, ты хотя бы примерно представляешь, как работает нейронка?

— Нет, — честно сказал Игорь. — Как?

***

Олег пожалел о своём порыве в ту же секунду, как встал с места. Нужно было заставить себя дослушать, но у него неиллюзорно тряслись руки и он испугался, что Серёжа это заметит.

А если и заметил бы? То, что Олег не железный, он уже понял.

Получается, опять сбежал. Недалеко, на кухню, но бросил Серёжу, когда тот, наконец, решился на откровение. Не одного бросил, на Игоря, но что это меняло?

Он мог бы сказать, что это от злости, это чтобы не броситься немедленно на пепелище, оставшееся от Снежневского, и не разнести там всё снова. Но это было бы ложью.

Его колотило от бессилия. От ощущения, что уже ничего нельзя починить. Такие травмы не заживают. Серёже никогда не станет лучше.

Это всё из-за него. Олег бросал его столько раз, что и не сосчитать. Вот и сегодня — снова.

Руки всё ещё тряслись, когда он вытащил из кухонного шкафчика припрятанную пачку сигарет и распахнул окно. Вдохнул дым и тут же хрипло раскашлялся. Лёгкие драло, но боль хотя бы немного отвлекала от хаоса в голове.

Возвращаться сейчас было глупо, но тем глупее, чем дольше он торчал на кухне. Недокуренная сигарета полетела вниз. Олег проводил её взглядом. Как же всё глупо. Он убеждал Серёжу, что ему нужен этот разговор, и опять сам же всё испортил.

Может, это не Серёже нужна помощь, а ему самому?

Эта мысль прежде не приходила ему в голову. Однако сейчас думать об этом не стоило. Серёже нужна была если не помощь, то его присутствие.

Но, выйдя в гостиную, он неожиданно услышал смех. Смеялся Серёжа.

— И пока мы не словили баг, Марго так реагировала всякий раз, когда я… — продолжал Серёжа, но, увидев Олега, замолчал. Посмотрел на него с вызовом.

Олег отцепился от дверной ручки, которую, оказывается, сжимал, и прошёл к своему месту. Серёжа повернул голову:

— Дымил, значит? А мы тут обсуждали баги у меня и Марго, но я утомился. Пошли, проводишь меня до спальни, займешься своим любимым делом — будешь пичкать меня лекарствами. — Тон у него был неожиданно расслабленным, даже томным.

Это Игорь на него так влияет? И эта неожиданная покладистость тоже пугала — после трёх дней постельного режима Серёжу в спальню было не загнать, он демонстративно засыпал на кресле, на диване в гостиной, за столом, но только не там.

Теперь же Серёжа поднялся первым, обернулся через плечо.

— Ну, ты идёшь?

— Пойду, соображу чего поужинать, — понятливо открестился Игорь, поднимаясь и топая в сторону кухни.

Олег вздохнул. Сейчас Серёжа что-нибудь скажет, он не сдержится, и они опять поругаются. Надо учиться вывозить.

— Не вывозишь, да? — Серёжа будто читал его мысли. Припечатал торжествующе. — А я говорил.

— А ты чего радуешься, злодей? — неожиданно для себя поддел Олег.

— Радуюсь возможности сказать: «А я говорил», — честно сказал Серёжа, заходя в спальню и плюхаясь на кровать. — Теперь ты понял, почему я полгода избегал разговоров?

— Ну, типа, — пробурчал Олег, всё ещё настороженный. Ждал, что Серёжина показная расслабленность в любой момент перерастёт в истерику. Но она все не перерастала. — Делать-то чего будем?

— Я планирую вытерпеть приём лекарств, потом поспать, — пожал плечами Серёжа и зевнул. — А потом буду думать над этим Игоревым расследованием. Интересная получается партия…

— А я? — как-то даже растерялся Олег.

— А ты можешь сварить мне морс. С вишнями, — капризно протянул Серёжа, накрываясь одеялом. — Мне не полагается порция лекарств в это время суток? Восхитительно.

— Ты злишься? Я должен был тебя выслушать, а вместо этого…

— Вот именно, я злюсь. Никто меня не слушает. Давайте вы оба перестанете пытаться и просто будете делать, что я скажу? Например, морс. С вишнями.

Олег присел на край его кровати.

— И что, морса хватит для моей реабилитации? — полушутливо спросил Олег.

Серёжа за его спиной издал протяжный стон:

— «Я готов достать тебе Луну с неба! — Кастрюля нужна. — И звёзды! — Кастрюлю мне купи. — И назову планеты именем твоим! — За три тыщи», — на разные голоса процитировал он.

Олег нервно прыснул. Как ни странно, шутка смогла разрядить обстановку. Может, правда стоит перестать пытаться делать вещи, с которыми он объективно не справляется? Для этого есть Игорь. А он… будет варить морс.

— Я тебя понял, будет тебе морс. Просто я не…

Серёжа зашикал на него. Для доходчивости ткнул острыми пальцами в спину.

— За три тыщи. Ой, тьфу, вишнёвый.

Олег не придумал ничего, кроме шутливого полупоклона:

— Слушаю и повинуюсь.

— То-то же, — благосклонно кивнул Серёжа и закрыл глаза.

Chapter Text

Серёже делалось лучше, это было неоспоримым фактом. Он не сбегал в пентхаус из их временного пристанища, соседствующего через стенку с апартом Игоря, он начал нормально спать, нормально питаться и даже начал принимать медицинскую помощь. Не без участия Олега и Игоря, конечно. С медицинской помощью вышло тяжелее всего.

Серёжа не раз громогласно заявлял, что из всех врачей он готов довериться только Лере Макаровой. Оно-то и понятно — любой будет бояться врачей, если его месяцами держать в психушке и обкалывать всякой дрянью, а Лера была тем самым человеком, который помог Олегу встать на ноги. Ну и Сергею, в своё время, не сдохнуть от пневмонии. То, что Лера просто контролировала, кто именно приходит к Олегу и Сергею из врачей, и выполняла обязанности сиделки, игнорировалось Сергеем начисто. Вот только Лера была далеко. Вне зоны доступа.

Олег понимал, что на одной Лере система здравоохранения в отдельно взятом пентхаусе не удержится. Весной, как только он более-менее смог передвигаться самостоятельно, он заключил несколько частных договоров. Терапевт и медсестра, только для Серёжи. Врачи были проверены досконально, законными и незаконными методами. Они и заезжали к Серёже время от времени. Он не был в восторге от визитов. Совсем.

Доктор относилась к его проблеме со всей серьёзностью и даже предложила проводить осмотры в присутствии телохранителей. Серёжу такой компромисс устроил, и он позволил Олегу остаться.

Что Сергея не устраивало категорически — это назначения.

— Ну естественно, витаминные уколы и постельный режим. Как иначе-то? — обиженно посетовал он Олегу после очередного осмотра, когда врач уже ушла.

— А вот не будешь себя так изматывать, — припечатал Олег, но тут же смягчился. — Да брось, это ненадолго. И тебе разрешили понемногу пользоваться гаджетами. Час в день.

— Целый час, надо же! И что же мне делать с этим драгоценным временем?! Хотя… есть у меня одна идея.

За размышлениями Серёжа отвлекся от нелегкой участи пациента и даже разрешил Олегу поставить ему капельницу, правда, в очередной раз за эти дни уточнив, не седативное ли это.

— Это глюкоза, в сотый раз тебе говорю, — честно сказал Олег. — От истощения.

— Я «от истощения» могу и борщ поесть.

— Хм-м? Так он уже не «гадость»? — вмешался вернувшийся Игорь. — Надо же! Пациент приучается обратно к нормальной еде.

Игорь за это время сделался такой же неотъемлемой частью жизни Олега и Серёжи, как питерский пейзаж за окном. Ещё бы, когда у каждого из вас есть причины не покидать Башню. Серёжа уже даже не реагировал на панибратские выпады со стороны Игоря. Мог запустить в него чем-нибудь, если Игорь его слишком выбесит, но, максимум, подушкой.

— Сносно, — скривившись, кивнул Серёжа.

— Чего бы тебе хотелось после ужина, кроме… — начал было Олег, но его перебили:

— Поработать. Нормально поработать.

— …кроме работы, — закончил Олег. — Серьёзно? Тебе хочется работать с туманом в голове и жуткой слабостью?

Серёжа закатил глаза и объяснил ему, как маленькому:

— Олег, это не то, что я хочу делать. Это то, что мне приходится делать, чтобы Vmeste не съела эта чёртова Почта-ру. Я лично на одном месте вертел их план развития.

— Так, мы уже не закрытия боимся, а Почты-ру. Значит, дела у твоего детища не так уж плохи, — бодро отметил Игорь.

— Олег, ударь его подушкой, — устало попросил Серёжа.

После ужина Серёжа затребовал себе разрешенный час на гаджеты, попросил Игоря и Олега отдать ему на время браслеты и бодро застучал по клавишам. Игорь устроился в гостиной со своей обожаемой доской для расследований. Олег походил туда-сюда, натыкаясь только на их сосредоточенные лица. Чтобы чем-то занять руки, помыл посуду и перебрал аптечку. Поднялся наверх в пентхаус, захватить кое-что из одежды — Серёжа теперь всё время проводил в медицинском апарте (Игорь обозвал его «чумным фортом»), а Олег устраивался на диване в гостиной. Вернулся, снова застав только сосредоточенное щёлканье по клавишам — даже Игорь уткнулся в смартфон.

От нечего делать Олег спустился в спортзал. Размялся, сделал несколько подходов. Фоновое ощущение тревоги никуда не уходило. Тело не могло осознать, что можно выйти из режима «бежать-спасать», переключаться было непривычно. Наскоро приняв душ, Олег зашёл к охране — проверил камеры, перекинулся парой слов с дежурными по смене, зачем-то закопался в схемы охранного контура (понятно зачем — отвлечься). Внезапно сработало последнее — он поднял голову от экрана только час спустя. Так вот как Серёжу затягивает в код… А он успел забыть это ощущение.

В апарте его встретило сонное оцепенение — Игорь спал на диване, обняв валик. Серёжа отключился, как был, с ноутбуком в руках. Посапывал, откинув голову на прислоненную к изголовью подушку. Олег усмехнулся, забрал ноутбук из его ослабевших пальцев, сложил и убрал в сумку. Аккуратно уложил Серёжу ниже, подбил подушку.

И только тут понял, что ему самому спать, в общем-то, негде. С Серёжей на односпальной будет тесно, будить Игоря жалко.

А возвращаться в пентхаус одному — странно. С наступлением ночи тревога грызла его только сильней. И выхода ей не было, потому что не было ничего, что стоило устранить немедленно, чтобы она прошла.

Олег проворочался на широкой кровати до самого рассвета.

***

— Вот, готово, — торжественно объявил Серёжа, когда на следующий день разрешенный ему час (плавно перетекший в три часа) гаджетов истек. Он протянул Олегу и Игорю их браслеты и надел свой.

— Накатил обновление? — поинтересовался Олег.

— Угу. Браслет считывает сердцебиение каждого из нас и хранит на защищенном сервере. Как только пульс одного из нас зашкаливает, двоим другим приходит уведомление.

— С геолокацией? — тут же уточнил Игорь.

— Да. По умолчанию она отключена, когда пульс в порядке. Но можно включить в ручном режиме, если вы хотите дать другим знать, куда идёте. В Башне Марго считывает местоположение с точностью до отдельного помещения, в городе — радиус метров в двадцать. Так что теперь мы будем знать не только, когда одному из нас хреново, но и где именно он находится.

Надев браслет, Олег почувствовал, что тревога вроде бы становится меньше.

— Прогуляешься сегодня, проверишь? — вдруг спросил Серёжа, глядя прямо на него.

— В смысле, нужно съездить за чем-нибудь? Лекарства, сладости? — не понял Олег.

Серёжа терпеливо вздохнул.

— Нет, Олег, тебе стоит куда-нибудь выбраться. Ты взвоешь скоро в четырех стенах. Я же вижу.

Какая внезапная проницательность. Олег отвёл глаза.

— Отличная, кстати идея, — ну вот, и Игорь туда же, — съезди, прогуляйся. Я присмотрю за Серёжей.

— Не надо за мной присматривать! — тут же надулся тот.

***

Его буквально выгнали. Олег понял это уже на парковке. Двери лифта открылись, и он шагнул на подземный этаж в совершенном одиночестве. Жутко непривычно.

Ну и куда он должен был пойти?

Олег в замешательстве сел в машину, решив сориентироваться по дороге. В конце концов, можно просто ехать по любым указателям. Главное, успеть вернуться до пробок. Пробки он ненавидел.

На Литейном вышло солнце, и он припарковал машину во дворике у кафе, куда они с Серёжей когда-то любили ходить. Прошёлся пешком. Надо же, осень, а так тепло. Вот бы вывезти Серёжу куда-нибудь на море… Они так толком никуда и не съездили вместе. Смешно, сейчас они могли выкупить хоть весь самолет до Турции или Египта, о которых мечтали в детстве, но опять мешали какие-то обстоятельства.

Но Серёже скоро станет лучше. Обязательно станет, правда? И сейчас всё в порядке, с ним Игорь, Игорь за ним приглядит.

Олег с тревогой посмотрел на дисплей браслета. Сердцебиение Игоря и Серёжи отображалось в реальном времени и было почти одинаковым. Интересно, что они сейчас делают? Может, опять медитируют, как Игорь учил. Жаль, Олег сам до этого не додумался. Он много до чего не додумался.

Но сегодня эта мысль не причиняла боли. Так, легкое сожаление.

Олег быстро устал — запыхался и начал подволакивать ногу. Никуда не годится. Надо чаще ходить в зал.

Или пешком. Он вдруг понял, что прогулка доставляет ему удовольствие — после короткого отдыха на скамейке он переставлял ноги и ловил солнечные лучи на лице, и это приносило какое-то успокоение, выметало из головы лишние мысли.

Понемногу его размышления перетекли в более практичное русло. Надо купить домой мороженого, у маленькой джелатерии на Радищева не было доставки, а Серёжа раньше очень любил именно это. Немного растает, конечно, пока Олег едет домой, но это ничего страшного.

Он попытался было срезать угол и уперся в знакомый забор. Когда-то он тут уже проезжал.

К Катерине Дмитриевне, знакомой Игоря, вспомнил он. Они виделись всего дважды: когда он приехал с Игорем, и через пару недель, когда они оба заехали снять швы. В тот второй приезд у неё было еще несколько пациентов, и Олег с ней толком не поговорил. А ведь они начали обсуждать что-то важное. Психолога, да. Психолога для Игоря, и, может, для Серёжи. Надо бы попросить Игоря с ней созвониться, возможно, момент как раз подходящий.

Или просто зайти? Олег же в двух шагах. Невежливо приходить без предупреждения, но он ведь может просто заплатить за приём… или извиниться и зайти в другой раз.

Пока он думал над этим, ноги уже довели его до знакомого спуска в подвал. Он спустился на снова темную площадку перед дверью, постучал и позвонил, но ответа не было. Ну да, в прошлый раз Игорь звонил по телефону. Глупо было надеяться…

Олег поднялся, обошел дом и вдруг увидел приоткрытое полуподвальное окошко. Кухонное, вспомнил он. Из окна доносилось бормотание радио, а вскоре окно раскрылось ещё шире, выпуская клуб сигаретного дыма.

— Олежик, — раздался знакомый грудной голос. — Это ты там скребёшься? Это было второе, что я подумала после «коллекторы».

От «Олежика» почему-то потеплело в груди. Олег даже не сразу смог ответить.

— Ага. Я без предупреждения, извините. Просто проходил мимо.

Разговаривать с окном было странно, особенно стоя перед ним в полный рост, но наклоняться почти до земли было бы еще странней.

— Таки не проходи мимо. Я тебе сейчас открою.

***

За угол, в подвал, пахнущий сырой извёсткой, за тяжёлую железную дверь, в коридор, где прибавились запахи лекарств, сигарет и жасминового чая.

Катерина Дмитриевна провела его на крошечную прокуренную кухоньку. Олег сглотнул. В последнее время ему все сильнее хотелось курить. Он бросил сразу после армии, но как-то раз пачку сигарет ошибочно привезли в доставке, и он закинул ее в ящик стола, сам не заметил, как стянул одну, другую, потом стрельнул у кого-то из охраны, потом купил новую пачку сам…

— Проходи, проходи, — поторопила она, увидев, что он мнется на пороге кухни. — Как рука-то твоя?

Олег на пробу сжал и разжал кулак. Какая-то из мышц неприятно дёрнулась, но в целом было нормально.

— Зажила, спасибо, — ответил он.

— А вообще как?

— Более-менее. Можно сказать, мы справляемся. — Он закашлялся, вдохнув горький дым, и с удивлением обнаружил сигарету в своей руке. Вытащил, получается, из пачки Катерины Дмитриевны и даже не заметил как. — Оу. Извините, пожалуйста, я вам новую…

Она обернулась с заварочным чайником в руке. Бросила на него проницательный взгляд:

— Поговори со мной, Олег.

Его просто прорвало. Он не помнил, о чем говорил первые пять минут. Он курил одну за другой, глядя куда угодно, кроме лица Катерины Дмитриевны, кашлял, прикрывая рот ладонью, и начинал говорить еще быстрее, чтобы успеть до очередного приступа.

— Так, — когда он замолчал, сказала она, ставя перед ним чашку и отодвигая пепельницу. — Пей. Медленно. Проблемы есть. Начинать будем с твоих.

— Но у Серёжи!.. У меня и документы с собой… — слабо запротестовал он.

— У него уже есть врач, и она, судя по твоему рассказу, помогает ему неплохо. А ты поможешь ему тем, что поможешь себе, — настойчиво возразила она.

— Как именно?

— Своим стабильным состоянием. В первую очередь, тебе нужны психолог и реабилитолог. Физические проблемы все еще остаются, они на тебя тоже влияют, даже если ты этого не замечаешь или отрицаешь. Твоё горло, твоя нога. Твои легкие.

— Это от дыма! Я давно не курил, еще и такие крепкие!

— Рыба моя, кого ты пытаешься обмануть? Я смолю как паровоз примерно столько же, сколько топчу эту землю, — расхохоталась она.

Олег задумался. Залпом допил оставшийся чай.

— И вы думаете, что с этим что-то можно сделать?

Она серьезно посмотрела на него.

— Это зависит в том числе от тебя. Работы будет много, я хочу, чтобы ты был к этому готов.

— Тогда сразу нет. — Олег мотнул головой. — Не подумайте, не потому, что я боюсь или что-то такое. Я не могу выделить столько времени. Я должен заботиться о нем, у него только началось улучшение…

— И ты в роли курочки-наседки, конечно, поможешь ему быстрее стать устойчивым и независимым… Так, ты сарказма не чувствуешь, я вижу. — Она свела брови. — Олег, я не могу тебя заставить. Но хотя бы поговори с ним о такой возможности. С ними обоими, как я понимаю, Игорь всё ещё в вашей банде.

— Это причина, почему я смог приехать сегодня. Мне есть, на кого оставить Серёжу, — объяснил Олег.

— Ну вот, видишь! — Катерина Дмитриевна хлопнула в ладони. — То есть проблема с твоими приездами не так неразрешима, как ты пытался мне показать?

Олег опустил голову, словно она была воспитательницей, уличившей его во вранье. Попытался перевести тему.

— Что касается психолога: я не знаю, к кому я могу пойти, учитывая риски для Серёжиной репутации. Наши корпоративные психологи вряд ли имели дело с военными. Человек со стороны не подходит. У Сергея непростое судебное дело, если хоть что-то просочится, любая мелочь…

— Я понимаю, — кивнула она. — Но со мной-то ты смог поговорить.

— Вы — друг Игоря, — он вздохнул.

— Ну, для начала, ты можешь продолжать говорить со мной, — предложила она. — Я, конечно, не психолог, но твои коллеги служивые у меня на приемах бывали. Может, я не смогу помочь профессионально, но хотя бы выслушаю.

— Это уже очень много, — сказал Олег, чувствуя, что тяжесть на его плечах становится чуть легче.

— Но для этого, понятно, придётся приезжать ко мне на приемы, — усмехнулась она.

— Вот вы меня и поймали, — улыбнулся он, кажется, впервые искренне с начала разговора.

— Годы тренировок. — Она вновь поставила чайник греться. — Будь другом, поднимись наверх, купи что-нибудь к чаю. И сигарет мне захвати. А потом обсудим твой план лечения.

***

Пересекая мост, Олег понял, что всё это время сжимал в руке кусок листка из тетради в клетку, исписанный косым почерком Катерины Дмитриевны. Зажатый между рулём и вспотевшей ладонью лист здорово измялся, но Олег не желал его выпускать из рук, будто это был золотой билет на фабрику Вилли Вонки. Нет, ну он же твердил Серёже, что надо пролечиться от вполне себе физических недугов, чтобы разгребать всё остальное, значит, он должен быть последовательным, правда?

Олег опустил стекло автомобиля и вдохнул влажный перед дождем воздух. Пробрало осенней прохладой. Правильно ли он поступает? Надо обсудить это с Серёжей…

…Сережи в комнате не было. Как и Игоря. Олег, паникуя все сильнее, еще раз обошел апартаменты, как будто они могли прятаться под кроватью, а потом догадался вызвать Марго.

Серёжа и Игорь ужинали в пентхаусе. Сначала Сережа затосковал по своему роскошному виду из окна (аргументы Игоря, что там будет такой же вид, но на десяток метров выше, были проигнорированы), и Игорь отвел его наверх. Потом наотрез отказался капаться лёжа, «как больной какой-то», так что Игорь притаранил туда же стойку капельницы.

— Как видишь, ему лучше, — быстро сказал Игорь, едва Олег показался в дверях. — Капризничает уже как здоровый. Невозможно сопротивляться.

— Олег! — Серёжа оборвал Игоря на середине реплики. — Ну как ты, где был?

Олег всё ещё отходил от их внезапного исчезновения и к тому же не хотел портить ужин своими нудными разговорами о себе.

— Да вот, мороженое купил, — сказал он, показывая ведёрки в капельках конденсата. — Потом погода испортилась, я домой поехал.

— Ты невыносим, — покачал головой Серёжа. — Я послал тебя отдыхать, а ты нашёл себе рабочую задачу. Игорь, я не знаю, что с ним делать…

— Спасибо за мороженое сказать, — укоризненно ответил Игорь, вставая и забирая ведёрки. Серёжа закатил глаза.

— Нет, это само собой! Спасибо, Олег, но ты хоть немного отдохнул?

— Да, всё супер, — ответил Олег, поднимая руки, в одной из которых всё ещё была бумажка. Игорь потянулся забрать и её тоже, но Олег стиснул пальцы и отвёл руку. Вышло слишком очевидно. Игорь и Серёжа с любопытством уставились на него, и Олег понял, что оправдаться не получится.

— Я заехал к Катерине Дмитриевне, — сказал Олег, стараясь звучать так, будто в этом вообще ничего особенного не было. — Ну, доктору, которая…

Которая что? Зашивала Игоря? Снимала мои швы? К счастью, Серёжа понятливо закивал.

— Знакомая Игоря, да. Так-так-так?

Вроде бы Серёжа не негативит… Олег набрал в грудь побольше воздуху.

— Мы подумали о возможной реабилитации. Для меня. Не знаю, насколько это ко времени, я не планировал это прямо сейчас, ну и…

Дурацкое «ну и…» предполагало какое-то продолжение. Олег судорожно обвёл взглядом комнату, надеясь придумать хоть что-то, а главное, избегая смотреть на Серёжу с Игорем. Не выдержал в итоге. Посмотрел. Серёжа вперился в него вглядом.

— Шутишь что ли? — Взгляд Серёжи был очень выразителен.

Олег обмер изнутри. Заранее подготовленные «да это не сейчас» и «это на потом, когда ты поправишься» застряли где-то в горле.

— Конечно я за, всеми конечностями! — Серёжа даже поднял руку. Одну, потому что второй он не двигал из-за капельницы. — Ну, всеми функциональными… Я найду тебе всех нужных врачей! Так, что у тебя в приоритете? Ну чего ты мотаешь башкой?

Олег оглушённо потряс головой.

— Не надо, я сам… Я же говорю, это потом.

— Так, никаких!.. — начал было Серёжа, но в этот момент его браслет запищал. Игорь среагировал тут же.

— Сережа, пульс. У тебя и температура поднимается опять. Надо бы прилечь. И капельницу вытащу.

— Я не хочу спать в тюрь… в больничной квартире, — тут же надулся Сережа. — Там узкая одноместная кровать.

— А тебе надо двухместную? — улыбнулся Игорь.

— Мне надо мою, — отрезал Серёжа. — Хорошо, я лягу, но мы договорим. И я в порядке, не надо вокруг меня прыгать.

Олег улыбнулся. Серёже и правда было явно лучше.

Серёжа первым встал и пошел в спальню, а Игорь, дурашливо изображая слугу с подолом королевского одеяния, последовал за ним, держа стойку капельницы. Олегу ничего не оставалось, как идти за ними.

В спальне Серёжа упал поверх покрывала и царственным жестом указал Игорю место рядом с собой. У Игоря аж лицо вытянулось. Такой чести ему пока не оказывали. Отказываться не стал: пробурчал, что ляжет сразу после того, как с капельницей закончит. Олег со стоном блаженства растянулся на второй половине кровати. Какие же они были умные, когда покупали кинг-сайз. А он ещё шутил, что это на целую футбольную команду.

Освободившись от капельницы, Серёжа немедленно подлез к Олегу под бок и ткнул локтем, нисколько не стесняясь Игоря.

— Рассказывай. Чего там тебя наобследовали. Не мне же одному страдать.

Игорь устроился на самом краю и тоже заинтересованно посмотрел на Олега.

— А мы еще гадали, чего у тебя пульс пару раз зашкалил, а потом успокоился.

Олег удивился их вовлечённости, но начал сначала: про возможные операции на ноге и горле, про последующую реабилитацию, и что прогнозы… Серёжа без устали задавал всё новые вопросы.

Когда Олег ненадолго замолчал, они услышали тихое сопение. Олег повернул голову. Игорь уснул на самом краю их кинг-сайза.

— Умаялся, — тихо и как-то даже умиленно сказал Серёжа. — Готовил полдня.

Он расправил плед и укрыл Игоря, а потом придвинулся обратно к Олегу.

— Я очень рад, что ты решился на реабилитацию, — честно сказал Серёжа. — Все мои претензии снимаются.

— Да ладно, чего ты? Займусь этим, когда…

— Тс-с-с-с. — Серёжа зажал Олегу рот ладонью. — Слышать не хочу. Тебе это надо, Олег. Ты не хочешь быть как я.

Олег убрал его ладонь от лица. По спине поползли мурашки.

— Это в каком плане? — Он попытался свести всё в шутку. — Может и хочу, ты же такой…

— Не хочешь, — перебил его Серёжа. — Олег, я панически боюсь выйти из Башни без сопровождения. Мажу шрамы каждый вечер, чтобы хоть немного побледнели. На мне буквально…

Серёжа замолчал на полуслове и сгорбился. Олег сглотнул и ласково боднул его лбом в висок. Отпустившая было вина тяжёлым грузом вернулась на плечи. Он мог этого не допустить…

— Я справлюсь, Олег. Правда. Вы с Игорем мне очень помогаете… — Он посмотрел на спящего рядом с ним Игоря. — Не говори ему только. А то он зазнается… Давай спать? Давно мы с тобой не спали в одной постели. Ещё придумаешь себе глупость какую-нибудь.

«Уже придумал».

Серёжа устроился поудобнее и устало зевнул.

— Возьми завтра Игоря, прогуляйтесь вдвоём. Я начну вкатываться в рабочий ритм.

— Тебе ещё рано… — попытался возразить Олег, но Серёжу уже выключило. Олег провёл рукой по его волосам и сам постарался уснуть. В этот раз получилось быстро.

***

«Класс. Барбоса пустили в хозяйскую постель. Может, и зарплату поднимут», — подумал Игорь, зевая и почёсываясь после сна. Он с улыбкой взглянул на Серёжу и Олега, которые за ночь накрепко переплелись в объятиях, и выбрался из постели. Эти двое окончательно примирились. Хорошо. Пришлось топать вниз за зубной щёткой и там уже приводить себя в порядок.

Парадоксально, но последние несколько дней Игорь чувствовал, что он будто приходит в себя. Уходило чувство беспомощности, противное оцепенение — как в детстве, когда минута за минутой сидишь над шахматной партией, тиканье часов бьётся в уши, и мысли ходят по кругу: «Думай, думай, думай, должен быть выход» — а выхода нет.

Но теперь удача буквально преследовала его. Павлов. Первый откровенный разговор втроём. Признание Серёжей своих ограничений — ох, он долго над этим работал.

И везде, всегда он использовал свои новые умения. А ведь думал, что после увольнения уже ни на что не способен, шутил (обмирая внутри) «старую собаку новым трюкам не выучишь». Поди ж ты, разобрался, не без помощи Марго, как скопировать контакты и переписки с телефона Павлова. И к разговору на троих готовился буквально как адвокат — расписывал реплики, приводил аргументы, заставил Марго их анализировать. Да, может, его речь не была похожа на его привычный способ формулировать мысли. «Плохо в долгосрочной перспективе», «обстоятельства не в твою пользу»… Слышал бы его Федор Иванович.

Коротко кольнуло и пропало. Он так давно не виделся с Прокопенками. Даже не звонил. А ведь когда-то чуть что бежал к ним — посоветоваться, разгрузить голову, поделить с кем-то ответственность. Вырос, получается.

Это тоже не могло не радовать.

И теперь эта доска для расследований — всё, как на прежней работе.

Оказывается, всё ещё может видеть эти связи, соединять события ниточками. Осталось обработать всего несколько зацепок, и события, наконец, выстроятся в стройный ряд, и он всё поймёт, ощутит это теплое чувство удовлетворения. Удачно закрытое дело. Возможно, кто-то даже пойдёт под суд.

Не давал покоя только этот Серёжин провал в памяти. Может, он просто хотел прервать разговор, но Игорь чувствовал то же самое. Он более-менее помнил только первые сеансы у Рубинштейна. Дальше всё расплывалось.

Наверное, это просто стресс от пережитого. Он в порядке. В порядке.

Игорь, пожалуй, никогда столько не готовил, как в последние месяцы. Это здорово успокаивало. Он подумал, как будет подниматься наверх с горячей сковородкой, и обрадуются ли ему там вообще, но тут в дверь постучали, и Олег сам появился на пороге.

— Привет, — бодро сказал ему Игорь. — Ворую твои рецепты.

— Всё нормально, я их тоже своровал, — зевнул Олег и присел за стол. — Кажется, мы возвращаемся в пентхаус.

— Ага. Буду заглядывать к вам, — ответил Игорь и брякнул: — Если не погоните.

— Да ну, так говоришь, будто мы от тебя съезжаем, — возмутился Олег.

«Ну, отчасти…» — подумал Игорь с лёгкой грустью. Ну правда. Они ж не на другой конец города переезжают! Просто помирились. Ничего, ничего, от него тоже ещё будет польза, обязательно! Его доска, его расследование…

— Так, Игорь, что за минорные настроения? — Олег встал из-за стола и подошёл к Игорю. Стянул прямо из-под его руки горячую гренку.

— А? Да прям минорные… Я сонный просто, вот тебе и кажется.

— Ну-ну, — хмыкнул Олег. — Отнесешь потом Серёже наверх? Он велел нам сразу после завтрака сваливать вдвоём и не мешать ему работать. Надо вернуться до обеда, я и насчет завтрака-то не уверен.

— Вот вечно ты носишься вокруг него, как…

— Игорь!

— Молчу, молчу.

Некоторое время они и правда ели молча.

— Ну, как ощущения? — спросил Игорь.

— Я бы соли добавил, — честно сказал Олег. — Но вообще отлично.

Игорь терпеливо вздохнул:

— Я не об этом спросил. — Поймав недоумённый взгляд Олега, пояснил: — Ну, теперь ты, наконец, займёшься собой. Как оно?

— Честно? Не очень, — Олег звякнул вилкой. — Я это всё так невовремя затеял… Надавил на Серёжу, он из-за меня выходит с больничного…

— Ой, вот давай только не будем делать вид, что он все прошедшие недели не пытался нарушить режим, — фыркнул Игорь. — Олег, он не хочет держать тебя в зависимости…

— Ты мне сейчас Марготерапию проводишь? — спросил Олег напрямую. Игорь закатил глаза.

— Иди в жопу, а? Серёжа и так вчера изподъёбывался. Я, может, ради вас взгляды расширяю. Да, через Марго. Как умею. Но это ж не значит, что у меня своих мыслей нет.

— Ну ладно, ладно, не кипятись. Прости меня. Продолжай, о великий гуру.

— Жопошник ты, Волков, — обиделся Игорь.

Они замолчали снова. Игорь сдался первым.

— Ладно, пофигу, всё равно скажу крамолу.

— Валяй, — отозвался Олег.

— Если признаете, что ваша жизнь друг другом не заканчивается, у вас не отвалится жопа, — очень серьёзно сказал Игорь. Он отложил вилку и откинулся на спинку стула. — Ну что ты рожу скорчил? Это не значит, что стоит друг на друга забить. Во всём нужна мера. А ещё я, кажется, придумал, куда тебя свозить. Прямо сейчас поедем.

Он резко поднялся из-за стола. Не давая Олегу возможности возразить, он хлопнул его по плечу.

— В общем, Волков, десять минут на сборы. Жду тебя в машине.

***

— Ты мне скажешь, куда мы едем? — спросил Олег.

— Нет. Я тебя похитил.

— Ну… Дорогу отсюда я могу найти.

— Но тебе придется сперва избавиться от меня.

Игорь оставил машину за пару кварталов от того места, которое хотел показать Олегу. Велев ему не отставать, он вышел из машины и двинул по улице. Олегу ничего другого не оставалось, кроме как идти за ним. Попетляв немного, Игорь вывел его к переулку Усыскина, где Олег замер.

— Игорь. Мы же не на рынок идём, правда? — спросил он.

— Ну-у… давай считать, что ты не догадался?..

Толпы людей Олегу никогда не нравились. Слишком много звуков. Слишком много факторов, за которыми надо следить. Как на работе. Он плелся за Игорем, не понимая, зачем тот вообще его куда-то вытащил. Вдруг тот посторонился, и Олег охнул. В огромной коробке копошились чёрные пушистые щенята, повизгивая и норовя вылезти. Что-то в груди сладко сжалось.

— Это что у нас за ребята? Это в кого мы такие лохматые? — Олег присел у коробки и тут же запустил пальцы в густую шерстку ближайшего щенка, и руку тут же принялись вылизывать сразу два крошечных язычка соседей.

Он вспомнил о существовании Игоря лишь через некоторое время.

— Такие классные! — широко улыбнулся Олег.

— Ага, помесь маламута с я забыл кем. — Игорь сиял. — Хотел бы себе такого?

— Что? — улыбка Олега тут же начала бледнеть.

— Ну, мы обсуждали это с Серёжей…

Олег недоуменно посмотрел на него.

— Вы говорили об этом с Серёжей? Он мне ничего не рассказывал.

Зачем это ему? Какая-то ответная благодарность? Или это «оставь уже меня в покое и займись кем угодно еще?»

Но его просто не хватит на еще одно живое существо. Он потому, может, никогда и не заговаривал об этом с Серёжей с тех самых пор, как они поссорились на эту тему. Собака — это много времени, это хорошая дрессировка, курсы кинологов, это прогулки каждый день — с его-то ногой! — правильное питание и ветеринарные осмотры. Нет, он просто не потянет, не стоит даже и думать. Серёжа просто не представляет, как это.

Но Игорь-то! Игорь мог бы и подумать!

Олег резко встал, отворачиваясь от коробки, сунул обслюнявленные руки в карманы, отстраняясь буквально физически, потому что маленький мальчик внутри него вопил «Да-да-да, пожалуйста, конечно, папа, я буду сам его выгуливать!» Только вот он больше не маленький мальчик. А взрослая жизнь требует взрослых решений.

Но это не значит, что взрослые решения его не расстраивают. Олег чувствовал себя обманутым. Показали что-то хорошее, вроде как даже пообещали — и тут же отобрали.

Он развернулся и пошел прочь, сам не зная куда.

***

Игорю хотелось провалиться сквозь землю. Идея, которая на первый взгляд казалась суперской, теперь выглядела как издевательство. Показать щенят, которые наверняка не в лучших условиях содержатся. И сказать: «видишь пёсика? Терпи реабилитацию, и может быть, когда всё это кончится, придём за внуками того пёсика». Ох бл…

Неужели он и правда справляется только под диктовку Марго? А сам уже не способен оценить последствия?

Он понял, что так и замер у палатки, а Олег, прихрамывая, добрался уже почти до конца переулка.

Нагнать его получилось не сразу.

— Эй, эй, ты чего, ну? — Игорь вырос он перед Олегом, раскинув руки. — Напуган грузом ответственности? Но у тебя же есть я, разве ты мне не доверяешь? У меня есть знакомые кинологи, я сам неплохо в этом разбираюсь, ну?

Он взял его за здоровое плечо.

— Пожалуйста, Олег. Мы с Серёжей просто очень хотели тебя обрадовать. Чтобы ты был счастлив. Чтобы тебе с собакой только обниматься и гулять, без… — Он выразительно повел руками. — Бытовухи.

— Не надо, Игорь, — Олег мотнул головой. — Мне приятно, что вы позаботились.Спасибо, я ценю, но знаешь, что произойдет? На этого несчастного щенка ни у кого не хватит времени. Серёжа в целом к собакам равнодушен, он в своё время уже дал мне это понять, и у него много работы, конечно, он не будет им заниматься. У меня сейчас всё время будет отнимать его лечение. Я для этого реабилитацию брошу, если понадобится… да, брошу, не надо на меня так смотреть. Взрослая жизнь — это не когда ты можешь сколько угодно есть мороженого и мультики смотреть хоть весь день. Это про то, что у каждых действий есть последствия. У моих — есть. И я знаю, какие последствия будут у того, что сейчас выглядит как милый подарок, чтобы меня порадовать. Мне жаль, если я кого-то этим обидел, если я как-то неправильно благодарен и чего-то не ценю. Серёжа не поймет, но, может, ты поймешь.

Игорь не отпустил его.

— Ты мне про взрослую жизнь рассказываешь? — невесело хохотнул он. — Я старше тебя. Я потерял свою семью. Дважды. Я просто хочу, чтобы моя третья и последняя была счастлива. Позволь мне взять ответственность на себя.

Олег вздохнул, отвёл глаза.

— Хочешь мне помочь, разгрузить ответственность? Не дай мне сорваться с реабилитации, когда я опять попытаюсь её саботировать. Будь рядом с Серёжей, если ему станет хуже. И когда это всё закончится — в качестве награды, или ради каких-то новых сложностей в жизни, без которых мы, по ходу, не можем: мы приедем сюда все вместе и выберем собаку. И это будет наша собака и наша ответственность.

Игорь обнял его прямо там, посреди рыночной толпы.

— Договор.

Они постояли так еще несколько секунд и отстранились.

— Домой? — Олег тревожно посмотрел на часы.

— Вообще-то, у меня был еще один пункт в плане. — Игорь почесал затылок. — Это насчет Сережи.

Олег мгновенно напрягся.

— Я имею в виду, того, что было в Снежневского. Со мной и с ним.

Олег отрывисто кивнул.

— Поговорим об этом в машине.

***

Было страшно опять всё испортить. А ведь совсем недавно ему казалось, что он всё умеет просчитывать наперед. Сейчас на воображаемой шахматной доске было несколько фигур. И, как ни просчитывай, кем-то предстояло пожертвовать.

— Дело в том, что я толком не помню большей части приемов в Снежневского. Из-за того, что случилось в казино, меня обязали посещать специалиста, чтобы я мог продолжать работать. Но в какой-то момент все пошло не так, и я оказался в стационаре, а потом и взаперти, — Игорь вел машину ровно. Пальцы на руле почти не дрожали. По крайней мере, он надеялся на это. — Серёжа, может, помнит, что с ним было, но не хочет рассказывать, а я просто ничего не помню. Но у меня была… подруга, которая помогала мне. Навещала в больнице, поселила у себя после пожара. А я от неё просто сбежал. Так что если она сейчас захочет меня избить, ты ее не удерживай, лады?

Олег разгадал попытку пошутить и невесело хмыкнул. Игорь вновь остановил машину не у самого дома, а на соседней улице. Дурацкая конспирация.

Меньшее, что он мог для неё сделать.

И, наверное, снова всё испортил, когда позвонил в дверь и вместо приветствия гаркнул начальственно:

— Ну, товарищ Пчёлкина, дедлайны нарушаем? Расскажете полиции, почему ваш материал про Снежневского так и не вышел?

Юля, по привычке открывшая дверь на щель цепочки, растерянно моргнула. Краска мгновенно схлынула с её лица. Игорь хотел было сказать, что это просто шутка, дурацкая шутка, когда она прошептала:

— Значит, ты догадался…