Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

ПРОЛОГ

???. 10 лет назад

В голосе принцессы было почтение и покорность. А в самой принцессе ничего подобного не было. Захард всегда это знал. И ему это было абсолютно безразлично.

— Отец, я знаю, как вам интересно все, что связано с Двухсотым этажом. И именно поэтому я позволила себе потревожить вас. Цветение голубого кварца почти не встречается на таких высоких Этажах, как Нижняя башня. И возможно... есть какая-то связь. Вы ведь так давно ищите… ключи.

Последнее слово она произнесла с тщательно выверенной заминкой. Словно опасаясь его реакции. Но он никак не отреагировал. Девушка согнулась в поклоне еще ниже, ее длинные светлые волосы скользнули с плеч и теперь почти касались пола. В протянутых ладонях она продолжала держать черный шар.

Захард одним текучим движением вытянул руку, заставив коммуникатор подлететь поближе, прикоснулся, считывая координаты.

Недостающие ключи. Двухсотый этаж. Он действительно все это искал. Раньше.

— Я буду счастлива, если эта информация вам пригодится.

Захард кивает. Его принцессы всегда старались перещеголять друг друга в попытках к нему приблизиться. Карабкаясь и отталкивая друг-друга. Иногда давились насмерть.

Девушка делает крошечный шажок назад. Каблук цокает о зеркальный пол. Она надеется, что Император найдет то, что ему будет полезным.

Глава 1. Сурикат и Сова

Внешний город. Настоящее.

Ли наблюдал за Куном. Не мог не наблюдать. За годы восхождения и войны его наблюдательность из преимущества на старте стала отточенным инструментом и способом выживания.

Хотел он того или нет, его мозг поглощал детали, оттенки, полутона. Это происходило уже давно само собой. Сканирование пространства, людей, звуков и запахов. А потом — выводы. Со скоростью суперкомпьютера, со скоростью человека, дошедшего до самого верхнего этажа и приведшего с собой еще множество живых и слабых существ. Целыми.

Занавеси шевелились и тени создавали рябь на лице Куна, подсвечивали тому, кто смотрел пристально, какой тонкой стала кожа под глазами, как сильнее обычного дрожит вена у виска. Прошло столько лет, столько обстоятельств оставили свой след, в чем смысл сравнивать человека сейчас с тем, кого ты знал в прошлом?

Но Ли смотрел, смотрел и сравнивал. Есть вещи, которые должны оставаться неизменными. Те, что составляют самую суть и которые не должны разбить даже самые жестокие волны или обточить ветра. Иначе — смерть.

Ли подошел к стрельчатому проему, в который задувал приятный ночной бриз. Кун на мгновение повернул в его сторону голову, но тут же снова уставился куда-то вдаль. На кромку темных облаков. Глубина его дыхания отставала от нормы процентов на двадцать, а веки, когда он медленно моргал, поднимались, словно с неохотой.

Никто из присутствующих, кроме Ли, не мог обратить на такие мелочи внимания. Даже Баам, точнее — особенно Баам. Который по наблюдениям Ли никак не мог определиться с дистанцией. Которому одновременно хотелось держаться как можно дальше от Куна, и как можно ближе. И он то не давал тому продыху от разговоров, то наоборот не подходил ближе пяти метров, делая вид, что увлечен кем-то другим в комнате.

Поэтому сейчас Кун стоял у самого дальнего окна один в тени, потратив на этот маневр, чтоб незаметно для всех (кроме Ли) отойти туда, некоторое время. Так, чтоб это не было похоже на бегство.

У него ведь не было никаких причин для бегства.

— Сколько ты не спишь?

Кун снова посмотрел на него, моргнул, потом его губы разъехались в кривоватой улыбке.

— О, от нашего проницательного господина Ли ничего не скроется.

Ли ничего не ответил, надеясь, что правильно подобрал выражение лица — никакой жалости, никакого любопытства и даже никакой заботы. Оставим последнее Бааму, он единственный, от кого Кун, возможно, готов был принять что-то подобное. И то сейчас в этом уже не было уверенности. Поэтому просто вопрос, максимально медицинским тоном лечащего врача.

— Нисколько. Ты догадываешься, что биологически это не является обязательным для меня. Я могу обойтись.

Ли кивнул, конечно может. Отпрыск Великого дома, даже еще до всего, на Средних этажах физически превзошедший обычного человека.

— Ты пытался?

Кун дернул плечом, в этом было что-то от «не твое дело», и Ли быть может был бы счастлив услышать что-то подобное. Это свидетельствовало бы, что все не так плохо, как он просчитал.

— Я в порядке. Чего наш проницательный детектив хочет услышать?

Ли внезапно коснулся рукой плеча собеседника и мягко надавил, направляя в сторону выхода на террасу. Кун явно не ожидал такого, поэтому сделал шаг в заданном направлении. Прежде чем он успел как-то возразить, Ли произнес:

— Пойдем, я хочу тебе что-то показать.

Человек может не спать неделю, даже сверх существо может не спать неделю. При этом вести себя совершенно нормально, ходить, общаться, смеяться — но мозг будет чем дальше, тем более замедлен. Не склонен принимать решения, а наоборот будет следовать указаниям. Так менее энергозатратно, особенно если эти указания безобидны на первый взгляд.

Старого доброго Куна Ли ни за что бы так не увел, тот не согласился бы, пока не услышал все подробности прямо на месте. Но в этом и был смысл плана. Плана, который Ли разработал, когда все проанализировал и понял.

А пока, что может быть безобиднее, чем просто пройти со старым другом на террасу. Всего в нескольких метрах от шумной комнаты, где друзья собрались провести вечер.

Кун моргнул, ощущая, как тяжесть на веках становится невыносимой. Он хотел остаться у окна, но сам факт, что он находится рядом с галдящей компанией, становился все более утомительным, побуждал к действию. Ли предлагал альтернативу, да и в конце-концов это же был просто его друг и боевой товарищ Ли.

— Ладно, — выдавил он, безразлично пожав плечами, и вышел на открытый воздух.

Кун ступал вперед легко, с тем аристократическим изяществом, что было ему, наряду с высокомерием, присуще со дня их знакомства. Белая рубашка и темные брюки, светло-голубые волосы, собранные в хвост. Длина этих волос — единственное, что в принципе изменилось с их последней встречи. Словно он и не жил все эти годы, пока они не виделись, и они его задели лишь по касательной. Впрочем, как подозревал Ли, как-то так оно и было.

По касательной в висок.

— И куда мы идем? — они уже почти полностью пересекли террасу, и Кун чуть поежился от прохладного ночного воздуха, глядя, как Ли открывает дверь в какой-то темный проход.

Осталось совсем чуть-чуть, главное, что б Кун не взбрыкнул сейчас, поэтому Ли зашел внутрь и уже из темноты ответил:

— Сюда, заходи и все сам увидишь.

Куну не оставалось ничего иного, как сделать шаг вперед. В этот же момент дверь за ним захлопнулась, и их отрезало от шума и неясных голосов.

***

— Ли, ну что за ерунда, зачем ты притащил меня сюда?

Мягкий свет ночника разогнал темноту и Кун смог осмотреться.

Комната была совершенно обычной, то, как в ней были сдвинуты стулья, книга и стакан на столе, заломы на покрывале большой кровати придавали ей обжитый вид. Воздух был немного застоявшимся, пахло нагретым старым деревом и чем-то непонятно знакомым. Это было нечто среднее между кабинетом и спальней.

— А.А., пожалуйста, доверься мне.

Кун поднял бровь, давая понять, что ничего хорошего не ждет от этой третьесортной фразы, но не перебил. Вместо этого он скрестил руки на груди.

— Я знаю, что ты можешь тут все разнести в щепки, вызвать кубы, телепортнуться, но… пожалуйста, не делай этого.

Голос Ли был даже немного жалким. Тщательно выверенно жалким в этот момент.

Он отошел вглубь комнаты к противоположной стене. Комната была сквозной и там, куда он переместился, была еще одна светлая дверь.

Кун медленно выдохнул, Ли, чертов стратег и манипулятор, чего он добивался было не совсем понятно, но он точно был уверен, что действует во благо. У нас же тут сплошной отряд супергероев на стороне доброго добра.

— Просто подожди тут немного. — На слове «тут» Ли обвел руками помещение и снова добавил — … пожалуйста.

В комнате было окно, выходящее на непонятную сторону, так как вид был скрыт кроной дерева. Что ж — значит невысоко, можно при необходимости перебраться по веткам и спрыгнуть вниз. Вашу Башню, почему он вообще думает об подобном? Зачем Ли нагнал этой загадочности?

Комната не создавала впечатление клетки или тюрьмы — это была просто… комната. Не самый худший вариант из всех тех четырех стен, которыми его ограничивали в этой жизни. В самом пугающем из всех — чернильной темноте, так вообще не было никаких стен...

— Прошу тебя, это правда очень важно.

— Хорошо, Ли. Я подожду, допустим, 15 минут, а дальше ты знаешь…

Кун для убедительности шевельнул пальцами вызывая голубоватое свечение ледяной стихии. Оно откликнулось словно бы с неохотой, в этот момент Ли, со словами «Договорились!» резко выскочил за дверь. Которая внезапно слилась со стеной, когда он захлопнул ее с обратной стороны.

Кун обернулся на дверь, через которую они вошли сюда с террасы — эта была по прежнему на месте. Он влил еще немного сил в шинсу в левой руке и, подойдя, потянул за ручку. Дверь не подалась, а свечение, которое на секунду прибавило в яркости, внезапно осыпалось голубыми хлопьями на пол.

Кун сжал пальцы в кулак, что-то в этом месте подавляло его силы. Но не полностью. Это был словно бы не запрет, а пожелание — «Будьте добры, не используйте тут силы».

Дверь, пусть и заперта, но все еще в наличии. А так же окно всегда к услугам его паранойи. Разнести все в щепки или подождать 15 минут? Что ж, это время он сможет провести взаперти без особого вреда для душевного здоровья. Что такое 15 минут по сравнению с предыдущими годами.

Кун устало зажмурился, потер глаза и в это же мгновение ощутил, как проваливается во тьму. Резко открыл веки и подошел к светильнику, максимально прибавив яркость.

Осталось 13 минут и 40 секунд из обещанных Ли.

==================================================================================================================

==================================================================================================================

==================================================================================================================

Chapter Text

Внешний город. Настоящее.

— Баам, можно тебя на минутку?

Ли подходит к игровому столику, за которым Рак и Андросси играют в кардженг. Полупрозрачные фигурки носятся по доске. Зеленых с каждой секундой становится все меньше и меньше. Баам рассеянно наблюдает за ними, отмечая про себя, что уж к десятому раунду принцесса могла бы поддаться Крушителю, а то их доска от постоянных разочарованных ударов тяжелой чешуйчатой лапой скоро развалится.

— Да, что?

Баам разворачивается от игрового столика, за что удостаивается недовольного взгляда Андросси.

— Хэй, куда собрался, стой тут, ты приносишь моему войску удачу!

— Почем это только твоему?!

Крушитель впивается в Баама глазами-бусинками.

— Так это Черная черепашка виновата, что великий Рак не может победить? А ну-ка отойди!

Баам делает шаг в сторону Ли, чтобы избежать пинка когтями в бок, заодно захватывая с соседнего стола бутылку воды. Он обводит глазами комнату, не находит того, кого искал и останавливается взглядом на Ли.

— А ты не видел Куна?

— Видел, о нем я и хотел поговорить.

Речь Ли торопливее, чем обычно, он делает Бааму знак подойти к нему поближе и заодно бросает взгляд на часы у себя на руке.

— Я просмотрел его медицинскую карту.

Баам замирает. Он тоже внимательно изучил результаты обследования Куна после трансформации. Оно не выявило никаких патологий. Он был абсолютно здоров, истощен, что не удивительно, но ничего опасного или подозрительного в карте не было. Это было заключение как самого Баама, так и врачей Крылатого древа.

— Я тоже смотрел, что с ней не так?

— Вроде все в порядке… но деятельность мозга, она была странная.

— Что ты знаешь о мозгах семейства Кун?

Баам начинает чувствовать тревогу. Что за странные речи и где сам Кун?

— Кроме того, что они все двинутые? Достаточно, чтоб систематизировать и понять, что что-то не так и начать наблюдать. Баам, Кун не спал все это время, с того самого момента, как ты его вернул. Поэтому я запер его у тебя в Гостевом кабинете. Сейчас.

— Ты…. Что?

Баам заморгал, переваривая услышанное.

— Да, я знаю, что ты дал мне в него частный доступ совсем не для того, чтоб я туда кого-то заманивал и менял расположение ходов.

— Менял расположение? — Карие глаза Баама, казалось, стали еще больше и на дне стало зарождаться недовольство. — Ли, мне кажется ты злоупотребил доверием.

— Да, вашу ж Башню, злоупотребил, плевать, — Ли снова посмотрел на часы, — Баам, заставь Куна поспать.

Он выпаливает это и умоляюще смотрит.

— Пожалуйста, сделай это, иначе могут начаться серьезные последствия для него. Он не примет помощи ни от кого, кроме тебя и ты отлично это знаешь сам. Просто иди в Гостевой кабинет и заставь его поспать.

Ли повторяет ключевую фразу во второй раз, он серьезен. Если бы он действительно не видел рисков в состоянии Куна, то вряд ли бы пошел на такую авантюру.

— Я не знаю, из какого ада ты его достал, но он явно до сих пор у него перед глазами.

Баам заторможенно кивает и смаргивает кровавую тень, которая мгновенно возникает рядом при упоминании ада. Тень улыбается ему робко и извинительно. Она совсем не хочет к нему приходить по своей воле, зачем он выдергивает ее из небытия, реагируя на чужие слова? Ли ни на что подобное не намекал. Ли наоборот хочет, чтоб Баам был максимально быстр и сосредоточен.

— Ты же доберешься до Гостевого кабинета за пять минут? Если нет, я боюсь, он там все разнесет вдребезги.

Ли еще не договаривает, как Баам исчезает — то ли разрыв шинсу, то ли полет, то ли телепорт — кто там разберет, что есть в арсенале у сверхлюдей. Ли быстро идет в сторону холодильника, надеясь, что он успеет выпить пару банок пива и посмотреть на финальный раунд между Андросси и Раком. Даже если сейчас что-то пойдет не так и Кун с Баамом вместе придут по его душу, то и такой акт совместного действия будет значить, что хоть в одном пункте своего плана великий стратег Ли добился успеха.

Две минуты.

Кун с исправностью таймера продолжает отсчитывать время.

Он дал Ли ровно столько, сколько тот попросил. И если за ближайшие две минуты ничего не произойдет немного разрушений и новых архитектурных решений на местности всем гарантировано.

Ему точно будет простительно после всего… Кто-то даже быть может порадуется, увидев, что подозрительно ледяной Кун не такой уж и ледяной.

Дверь, ручку которой он старательно ранее подергал, открывается даже не на последних секундах. Темный силуэт высокого мужчины с длинными волосами считывается и распознается мгновенно. Кун понимает, что это Баам и немного расслабляется.

— Так это тебя я должен был тут дождаться? Или наш коварный Ли и тебя заманил в темную?

— Меня.

Баам необычно краток, кажется, ему неловко. Он закрывает дверь и проходит внутрь. По тому, как он двигается, становится очевидно, что эта комната ему хорошо знакома.

— И зачем все это?

— Кун, тебе надо поспать.

От того, как Баам без обиняков это произносит, Куну неожиданно становится весело. Ли с его осторожными манипуляциями наверняка провел с Баамом целый инструктаж по полутонам и фразам. А наивный Баам вот так с порога все вывалил. Кун плюхается на кровать.

— Что прям здесь? В неведомом никогде?

— Это мой кабинет… тут особая система, сейчас эта комната соединена с мой частью Города. И сюда никак не попасть извне, если я того не хочу. Не сердись на Ли Су… тут настроен сложный телепорт, через который он тебя провел… и мы сейчас не совсем там, где остальные ребята.

— Я догадался. А выйти без твоего разрешения можно?

Наверное, по задумке Баама, его сбивчивый рассказ должен был быть описанием того, как тут безопасно, но резкий вопрос Куна переворачивает все.

— Да, можно. — Баам примирительно поднимает руки и даже отступает от двери, становясь при этом на шаг ближе. И одновременно демонстрируя, что он никак не препятствует, если Кун захочет уйти сейчас.

Кун замирает на несколько секунд, продолжая сидеть на самом крае кровати, потом мягко откидывается назад, раскинув руки по сторонам. И остается в этом положении полулежа, носками туфель едва касаясь пола.

Закрывает глаза.

Его внутренний таймер продолжает отсчитывать минуты.

И спустя некоторое время Кун чувствует, как рядом с ним прогнулись пружины матраса. Баам сел.

После этого его ногу аккуратно приподняли и сняли сначала один ботинок, потом другой.

Баам поддевал шнурки, ослаблял их, осторожно касался лодыжки, словно Кун был коллекционной фарфоровой статуэткой, которую надо было бережно переодеть.

Кун попытался оценить насколько неприятны ему эти прикосновения. Внутри все молчало, поэтому он оперся локтями о матрас и одним движением сдвинулся ближе к изголовью кровати. Повернулся на бок и сделал несколько демонстративных глубоких вдохов.

Кровать была удобная, в меру мягкая, пахла… чем-то жилым. Не так, как пахнут простыни в отелях. И только теперь Кун понял, почему запах тут показался ему знакомым, успокаивающим — это был запах Баама, его шампуня, дезодоранта и чего-то еще, быть может кожи или волос.

Зеленоватое покрывало съехало от его возни, открывая подушки с шелковыми наволочками. Кун хмыкнул — не замечал раньше за Баамом такого эстетства. Но много ли он знал на самом деле об этом новом Бааме? Бааме, который был сейчас совсем рядом. Такая близость напрягала и успокаивала одновременно.

Кун не мог понять, ему дискомфортно просто потому, что дистанция до другого человека такая маленькая или потому, что это именно его друг, Баам, и расстояние между ними измеряется одной кроватью.

А еще чертов Ли… который провернул всю эту хитрую комбинацию просто, чтоб дать ему шанс на простой человеческий сон. Неужели он думал, что все так просто?

Безопасная среда, преданный друг, готовый охранять его до рассвета или даже до двух рассветов — как пойдет. И вот она пасторальная сцена, как Кун набирается сил в окружении близких людей.

Херня.

После того, как он бесконечно долго дрейфовал во тьме и грезил именно о чем-то подобном осколками разбитого разума, в реальности все ощущалось слишком болезненным.

Так не должно было быть.

Захотелось выдернуть мягкую подушку и разбить ее на тысячи осколков, заморозив в ледяной квадрат предварительно.

Сзади раздалось сопение, пружины заскрипели и его осторожно обняли сзади.

Кун почувствовал холодное оцепенение и резко дернулся.

Его опрокинуло и затянуло куда-то назад, когда его так же обнимали. Поэтому, он дернулся еще раз, не произнося не слова. Но Баам, этот добрый, мягкий и вечно сомневающийся чуть-что в своих действиях Баам, не выпустил его сразу.

— Кун, это я. Я не знаю как еще помочь. Помнишь, однажды ты обнял меня и… мне помогло.

Баам разжал руки, но не отодвинулся.

— Если ты не можешь спать, то просто составь мне компанию. Это странно, но я не знаю, что я еще могу сделать. Я же вижу, что ты словно здесь и не здесь одновременно. Ли говорит, что твой мозг… — он стушевался и не закончил фразу.

Кун ничего не ответил и снова закрыл глаза, успокаивая бешено стучащее сердце.

Да, все верно, его мозг и самообладание — все набекрень.

Это Баам, это всего лишь Баам. Это не кто-нибудь, а сам Баам рядом с ним. Человек, который прыгнул в чернильную тьму, чтоб вытащить его, несмотря на все последствия. И этот человек сейчас просто молча ждал, что он предпримет дальше.

Кун продолжал дышать с закрытыми глазами, чувствуя спиной тепло. Казалось, что это тепло отгоняет тьму, что набрасывалась на него каждый раз, когда он всего лишь позволял себе моргать.

В голове мелькали какие-то картинки, они не были черными. Кажется, ему грезилось поле или река. Земля, нагретая солнцем. Осознанная мысль, что проплыла на краю сознания, была о том, что быть может идиотский план Ли оказался не таким уж идиотским. Хотя бы на одну ночь. Потом эта мысль обернулась большой серебристой рыбой и закружила в воздухе над полем цвета зеленого покрывала.

Баам боялся шевельнуться, прошло не больше минуты — и Кун, казавшийся таким то ли язвительным, то ли разозленным по-началу, но очень отстраненным — расслабился и действительно провалился в сон. Ли явно не преувеличил степень его истощенности.

Баам осторожно выдохнул, стараясь не потревожить волоски на затылке Куна, в который он практически упирался.

Как он мог быть таким беспечным и не замечать насколько все не так. Ожидать, что Кун как обычно справится со всем сам и придет к нему, когда будет нужен или когда будет готов рассказать о прошлом.

Экс-принцесса Захард была права, когда предупреждала его, что ничто уже не будет как обычно. Даже если человек, рядом с ним ходит, смотрит и звучит как прежний — ему просто надо быть внимательнее и не позволять легко оставлять себя этим в дураках.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

— Скажи, ты ведь мечтал сделать с ним что-то такое? — полоумная девка смеется и дергает его сзади за пояс брюк.

— Обсуди свои эротические фантазии с кем-нибудь другим. — Кун делает резкое движение назад и с удовлетворением слышит, как Рахиль теряет равновесие и бьется о стену.

— Впрочем, у тебя настолько убогое воображение, что даже в анонимном чате тебе перестанут отвечать через три предложения. — Удар в бок заставляет его зашипеть, но он продолжает — … и то, только если фотки будут не настоящими. Хотя ты такая трусливая… какие еще чаты тебе.

Рахиль, задыхаясь от ярости, смещается и встает перед ним. Кун поднимает голову, смотрит ей прямо в глаза и медленно улыбается. Дружелюбно. Его зубы идеально белые и ровные. А голубые волосы красиво переливаются в синем созвучном свечении, исходящем от стен. Почему его волосы до сих пор… такие?

Ублюдский потомок Великой семьи. Рахиль хочется стереть эту идеальную улыбку с его лица, почему она ее так бесит? Как он смеет так нагло улыбаться даже сейчас. Не сводя с нее взгляда, он открывает свой поганый рот и наверняка хочет и дальше насмехаться над ней.

Рахиль не в силах этого вынести скачком перемещается Куну за спину и резко тянет за волосы, запирая слова в запрокинутом горле.

— Мразь, я покажу тебе, где на самом деле твое место.

Она не отпускает волосы и ногой бьет Куна по лодыжке. У того от удара подкашиваются ноги и на мгновение он теряет равновесия. Она снова вцепляется в пояс его брюк и дергает пряжку, которая с металлическим клацаньем расстегивается. Еще два удара в поясницу, по так и не зажившей ране заставляют Куна закашляться и на мгновение потерять ориентацию в пространстве. Он не успевает помешать Рахиль стянуть вниз его брюки.

Девушку потряхивает от ненависти. Все, что она понимает, это то, как сильно ей хочется унизить, растоптать этого высокомерного ублюдка. Который обездвижен ее световым хлыстом, но продолжает вести себя так, словно делает ей одолжение оставаясь в этой затхлой камере.

Он заслуживает максимальной боли. Точно такой же, которую они с Баамом причиняли ей. Одним фактом своего существования.

Рахиль зажмуривается и кладет руку ему на пах. Ей становится неожиданно жарко от мысли, что всего одно движение ее пальцев и она должна услышать долгожданную мольбу о пощаде. Она замирает, оттягивая мгновение. Кун перестает кашлять, в его голосе проскальзывает почти реальное сожаление:

— Прости, милая Рахиль, я понял-понял к чему ты клонишь. Но я честно, не знаю, как нам с тобой это сделать. У меня на тебя не встанет даже если… ох, я не могу даже придумать достойную аналогию.

На девушку опрокидывают словно ушат воды, жар перемещается от головы куда-то вниз и и она резко сжимает пальцы, впиваясь ногтями в мягкую плоть за тонкой тканью белья.

Кун прикусывает зубами щеку и запрокидывает голову, тело инстинктивно складывается пополам. Из горла вырывается невнятное мычание и он пытается безуспешно остановить искры, что как безумные кружатся перед глазами.

Черт возьми, это действительно больно. Вот уж он не думал, что Рахиль такая озабоченная и реально полезет ему в штаны. Надеялся, что все как обычно обойдется унылым избиением.

Но даже так, ему нужно продолжать ее отвлекать и провоцировать.

Она не должна заметить, что световой кнут, который удерживает его, истончился больше чем на половину.

Ему надо продержаться еще пару минут, уж как-нибудь вытерпит то, как она его лапает.

Рахиль разжимает пальцы и пока Кун явно не в состоянии использовать свой поганый язык, чтоб продолжать говорить ей гадости, перемещает руку чуть ниже, стараясь захватить еще больше чувствительной плоти.

— Ты все делаешь не так, девочка.

Ровный голос из темноты заставляет ее замереть, не отпуская при этом Куна от себя.

Захард заходит внутрь, взгляд его перемещается от голубых кристаллов, усеивающих боковую стену и потолок к женскому и мужскому существу в центре комнаты.

Судя по изящным чертам лица и голубым волосам, это какой-то потомок семьи Кун.

Очень сообразительный потомок, почти сбежавший и оставивший подружку в дураках.

Захард оценивает толщину кнута, яркость голубого свечения стены, и делая шаг, наклоняется к мальчишке.

— Тебе не хватило 1 минуты и 11 секунд.

Синие глаза Куна расширяются на мгновенье, он открывает рот, явно с намерением, что-то сказать. Как раз растянув монолог на нужную минуту, но осознает, кто перед ним и не произносит ни звука.

Все потомки Эдвана получались такими сообразительными?

—Ты… это закрытая секция, что ты тут делаешь, только я могу… — а вот девушка явно среднего ума, она бормочет что-то невнятное и Захард обходит парочку, направляясь прямо к стене.

Касается рукой голубоватого свечения, впитывая его.

Мысли Куна лихорадочно мечутся от «Ему не хватило совсем чуть-чуть…» до «Захард?!» Это может быть настоящий Захард?! Или Рахиль неожиданно превзошла саму себя???

Но нет, ей ни за что не хватило бы режиссерских способностей, чтоб спланировать ту сцену, что он видит. И что делать ему теперь? Кем бы ни был на самом деле этот человек, он за секунду погасил кристаллы кварца и с этого момента прочность кнута не уменьшится ни на йоту.

Кун дергается вниз всем телом в отчаянной надежде, что он рассчитал не правильно, и сможет его порвать своим весом. Особенно, если ему удастся сдвинуть с места, все еще прилепившуюся к нему Рахиль. Так чтоб ее тело так же добавило массы, которую уже не сможет выдержать веревка. Но девушка отшатывается от него и он беспомощно повисает. Кнут и не думает рваться.

Блядь.

Человек в красном продолжает стоять у стены, кристаллы гаснут уже на потолке, погружая камеру в полумрак. От человека веет опасностью, но опасностью абстрактной. Как от огромного торнадо, которое крутится в море, без особого намерения двигаться в сторону берега.

Видимо, он тут вовсе не из-за Рахиль и не из-за него. Просто случайный гость, одним своим появлением разрушивший его план. Но это уже не важно, сейчас его незаинтересованность в них — огромный плюс. Главное, не привлекать ненужное внимание. Пленник и тюремщица, вполне себе рядовое содержание для камеры, ничего стоящего внимания.

Кун ловит себя на том, что практически шепчет «Уходи… тут ничего интересного для тебя нет… уходи отсюда». Аура у этого человека ощущается как бесконечно пустая, подавляющая и пугающая одновременно.

Просто не думать о том, кто это и что тут ему нужно. Что бы это ни было — не имеет значения. Их весовые категории слишком не равны и не должны сейчас пересечься в каком-либо взаимодействии.

Стена содрогается и с потолка начинает сыпаться каменная крошка. Последний кристалл гаснет. Человек, что так похож на Захарда, разочарованно хмыкает и направляется на выход.

Тут нет того, что ему нужно, и можно больше не задерживаться. Кун почти перестает дышать, когда он проходит совсем близко и упускает из вида Рахиль, которая оказывается все это время завороженно смотрит на своего пленника.

Она чувствует, как акула чувствует кровь, что в Куне что-то изменилось. Впивается глазами в его лицо, в то как дрожат его ресницы, когда он смотрит в спину уходящему. Это выражение лица очень похоже на то, что она себе представляла в самых сладких мечтах. Неужели это… страх? Тщательно скрываемый и контролируемый, но настоящий неподдельный тягучий страх? Она принимает решение мгновенно.

— Господин! — ее голос звучит неуместно звонко и нежно моляще. — Вы сказали, что я делаю все не правильно. А как надо?

Захард останавливается в шаге за дверью и разворачивается после секундного колебания. Какой отвратительный и интересный женский экземпляр оказывается водится на нижних этажах его Башни. Малышке вполне можно помочь.

— Вот так, девочка.

Куну кажется, что он забыл, как дышать, когда торнадо, так похожее на Захарда, подходит к нему, отодвигает резинку белья и практически нежно кладет руку на скукоженный член.

Если просто немного потерпеть, не выдавая реакции, то возможно… Конец этой мысли внезапно сносит, словно взрывной волной, ощущениями, которыми его накрывает от этого прикосновения.

Кун даже не успевает подумать, что так не бывает, это не порно-роман, настоящие живые организмы не могу так реагировать на прикосновение к себе, как его закручивает в водовороте дофамина.

Захард замирает, чужая плоть в его руке пульсирует, чужие эмоции от кончиков пальцев, где происходит контакт кожи к коже пробираются выше по руке, щекочут мозг, начинают по хозяйски разливаться по всему телу.

Физическое удовольствие, плотское, примитивное.

Когда он испытывал что-то подобное в последний раз? Как оно могло возникнуть так внезапно и разделиться между ними от простого прикосновения и нескольких движений?

Разум Захарда перебирает варианты, пока не останавливается на единственно верном. В конце концов он не так хорош в энергетически-биологических аспектах живых существ как Трой Мирай. Поэтому понимание заняло у него некоторое время.

Резонанс.

Резонанс нервных систем. Чистый, как математические 100%.

Захард цепляется за эту мысль и чтобы подтвердить теорию начинает двигать рукой вверх-вниз. Захватывать пальцами мошонку, задерживаться на головке.

Куну кажется, что он горит заживо. Можно ли быть безжалостно пожранным удовольствием? В мозгу взрываются фейерверки, это болезненно и прекрасно одновременно. Это должно остановиться немедленно, он не выдержит больше не малейшей искры и это должно продолжаться вечно.

Он не испытывал подобного никогда и в его лексиконе нет слов для описания и объектов для сравнения. Он не может думать и с трудом может чувствовать. Он не может понять, длится ли это всего секунду или целую вечность, концепция времени размывается. Ощущение бесконечного свободного падения, такого болезненно приятного, скручивающего его душу узлом.

Кун не знает как ему… плохо или хорошо?

Он горит или замерзает?

Пусть это просто закончится вечно.

Тело Куна дергается, словно через него идет ток, сердце колотится с такой скоростью, что еще чуть-чуть и оно за минуту отстучит весь положенный ему за жизнь ритм и остановится.

Захард продолжает водить рукой вверх-вниз. Его омывает с каждым движением волной чужих ощущений перемешанных с его собственными. Это приносит такое забытое удовольствие.

Чужие чувства, как калейдоскоп, вспыхивающие на несуществующем солнце. Собственные чувства, механические, от прикосновения к чужой теплой плоти. Пульсирующей и влажной.

Он ощущает ответную реакцию собственного тела. Примитивную животную реакцию, которой не было давно.

Ни на один объект, ибо в этом давно не было ни интереса, ни смысла.

Продолжает двигать рукой, ускоряя ритм.

Мальчишка захлебывается в крике. Кончает, одновременно нокаутируя Захарда и себя экстазом и словно выпотрошенная оболочка повисает на удерживающей его веревке.

Той самой, которой не хватило 1 минуты 11 секунд, чтоб порваться.

Рука Захарда опускается, прекращая физический контакт.

Император Башни стоит неподвижно еще минуту, позволяя ощущениям чужого оргазма плавно оседать и растворяться внутри его мышц, костей и крови.

Тело пленника точно еще живо, его клетки не разрушены и нервная система не пострадала необратимо. Он вовремя смог остановиться, чтоб не выжечь все дотла.

Шанс встретить природный Резонанс один к двум миллионам. Даже принимая в расчет его длинную жизнь — это необратимо малая величина. Очень интересное совпадение. Бесконечно занимательный шанс.

Захард движением пальцев растворяет световой хлыст, перехватывает оседающее на пол тело и делает шаг, размываясь в пространстве.

Когда Рахиль, от самого начала и до конца свернувшаяся клубочком, рискует шевельнуться и открыть глаза в камере нет никого кроме нее. Она нервно всматривается в тьму и ловит себя на том, что всхлипывает, а ее лицо влажно от слез.

Да, она хотела вырвать из Куна крики, она хотела этим наслаждаться, но то, что произошло… возможно это было слишком. Она гонит от себя подобную мысль. Ноги и руки дрожат, встать получается не с первой попытки.

Ничего не слишком.

Ведь так?

Ведь он вполне заслужил быть сожранным случайным чудовищем?!

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кун просыпается с ощущением тяжелого похмелья. Глаза невозможно разлепить, кажется, что его качает на волнах алкогольного угара. Жарко. Мутит. Он вчера что-то употреблял? С кем? Что произошло? Думать физически больно. Он с трудом кладет руку на лоб, опуская температуру пальцев до нуля, чтоб унять жар. Во рту сухо.

Медленно ком мыслей разлепляется и от него отслаиваются отдельные имена и картины.

Бой при Восточном отроге на этаже Малуни. Он издалека координировал взаимодействие дивизий, но выскочивший из телепорта корабль инверсионным следом снес кубы на землю и его вырубило об камни. Это последствия той травмы, он в лечебнице?

Нет… Потом было что-то еще.

Кун продвигается еще на один слой.

Его, оглушенного, подобрали остатки 11-й дивизии и… Что было дальше? Кажется, он попытался связаться с Баамом, наблюдая, как рушатся их позиции и в этот момент его группа была окружена войсками Захарда. Сначала сверху прилетела какая-то глушилка, и тех, кто пережил этот удар, взяли в плен. Тогда получается он в тюрьме?

Уже ближе, но все еще не то.

Лед на кончиках его пальцев продолжает остужать голову и Кун ныряет в мысли глубже.

Сортировочный центр Военного крыла. Где пленных сортируют и распределяют по камерам. Кун выделяется и его замечает белобрысая дрянь. Как она обрадовалась, когда поняла, что он попался. Просто не верила своему счастью. Уж не понятно за какие рычаги подергала, но его отдают ей, отделяют от остальных. Переводят в одиночную камеру в особой секции.

Кун чувствует, что он уже где-то близко к «сейчас». Воспоминания текут быстрее.

Он изолирован где-то на нижнем этаже Башни. Бесноватая Рахиль все хочет, чтоб он что-то там признал и с чем-то там согласился в ее адрес. О чем-то пожалел. А он просто ждет, пока световой кнут, которым она его связала истончится из-за голубого кварца в стенах камеры. Всем, кто хоть чуть углублялся в магию Адептов Света известно, что в присутствии голубого кварца она начинает разрушаться. У него вырисовывался отличный план, как сбежать, пока эта тупица увлечена самолюбованием и мелкой местью.

А дальше… что было дальше?

Он сбежал… и? Нет. Что-то пошло не так. Все стало тяжелым, гнетущим, кристаллы погасли, Рахиль сначала заткнулась, а потом…

В этот момент к Куну приходит память о прикосновении — небрежном, как к неодушевленному предмету. И его оглушает гулким эхом, он не может пробиться в воспоминаниях дальше. Там было замершее время и темнота.

Вот она, та самая точка, где он сейчас. Где ему надо открыть глаза. Кун прижимает руку к лицу, надавливая, и отводит ее в сторону, медленно позволяет свету попасть под веки. Хаос в сознании успокаивается и он выныривает из него, синхронизируясь с реальностью.

Он в помещении.

Со стен льется искусственный свет.

Сами стены светло-коричневого цвета.

Он лежит на широкой кровати на прохладном одеяле.

Ничем не пахнет, точнее он ощущает запах своего тела, грязной одежды, но воздух вокруг разительно отличается от затхлого воздуха камеры, в которую его запихнула Рахиль. Тут словно нет ничего живого, кроме самого Куна, как в стерильном боксе. Геометрия стен странная, они неровные, сама комната причудливо изгибается, складываясь в кривой овал.

У дальней стены стоит массивный темный короб портативного Терминала. Черный, без единой горящей лампочки. Кун узнает устройство, так как сталкивался с ним на нижних этажах Башни. Ими часто были оборудованы старые пункты управления, из которых он руководил и синхронизировал действия команд.

Где он, где он, черт побери, и что произошло?

Какой-то ключевой элемент всей истории все еще оказывается вытесненным памятью и никак не желает вставать на свое место, чтобы завершить картину.

Взгляд цепляется за безликий стол в паре метров, стул.

Дверной проем без самой двери с чем-то белым внутри темного помещения. Ванная?

Разум Куна заводится словно ржавый механизм, постепенно поднимая тактовую частоту. Все быстрее и быстрее оценивая окружающую обстановку: коричневые стены, бежевый пол, потолок… Кун переводит взгляд выше, потом еще выше… и еще.

Никакого потолка нет. Труба тянется и тянется вверх, он словно в дупле бесконечного дерева, которое сходится в чернильную точку на грани видимости. У Куна начинает кружиться голова. Какое странное место, оно не похоже ни на что и не дает никакой точки опоры в понимании происходящего.

Он делает попытку встать с кровати и путается в ногах. Внутри неприятно холодеет от понимания, что он полураздет — брюки приспущены и сбились в районе колен. Ботинки все еще на нем. Кун натягивает штаны и застегивает пояс на брюках, руки предательски дрожат. Все белье заляпано белесыми пятнами.

Почему?

Что именно с ним произошло?

Кто его сюда поместил?

И вопрос «кто», оказывается правильным.

В награду словно щелкает и отскакивает крышка сундука и из него на Куна начинают сыпаться образы.

…?

Человек?

Страшный человек, внимание которого он привлек. Похожий по ауре на природную стихию. Одновременно статичный и с чудовищно сильной энергией внутри себя, как замерший на одном месте смерч…

Смертельный вихрь в оболочке с золотыми волосами, светлой кожей и красным, тяжелым плащом.

Он что-то ему сказал… Кун не мог вспомнить что, но сам голос был приятным и ровным. Обычным — ни низким, ни высоким.

Сказал, а потом коснулся его. И?.. Куна снова начинает резко мутить, перед глазами несется адский экспресс из отвратительных картинок и физиологических ощущений.

Жарко, липко, тягуче, отвратительно. Его охватывает мучительный стыд. Как это произошло? Что Захард с ним сделал? У Куна перехватывает дыхание — он впервые смог произнести, пусть и мысленно это имя.

Захард.

Это сам Кун свихнулся или это действительно был Император Башни? Заглянувший на огонек к ним в камеру в затерявшемся никогде? Заглянувший и мимоходом чуть не уничтоживший ему мозги из-за неосторожной просьбы Рахиль.

Как такое возможно?

Кун понимает, что ему хочется смеяться. Если все это правда и вместо Рахиль, он заинтересовал Захарда, то… То? Проклятье… возможно героически подохнуть в Восточном отроге было отличным вариантом.

Он прикладывает руки к пульсирующим вискам, формирует на кончиках пальцев едва уловимые льдинки, охлаждая, и в этот момент его прошибает осознанием, что все его силы при нем.

Это создает такой острый контраст с ограниченностью прошлых месяцев.

Как он мог сразу этого не заметить?

Он обращается в пространственный карман и вызывает все доступные ему светочи. Комната вокруг него наполняется голубым сиянием, но одновременно с этим улетучивается появившаяся надежда.

Его кубы мертвы.

Они формируются в пространстве, перемещаются, слушаясь его. Но теперь это просто летающие квадратные фонарики. Светят, но не греют. Внешняя сеть не отзывается, не срабатывает даже установка полноценной связи между самим кубами.

Они есть… но они совершенно бесполезны.

Три светоча формируют зыбкую платформу и Кун чувствует как даже от такого мизера у него снова кружится голова. Он развоплощает кубы. Вытягивает руку — копье тоже откликается, материализуется, странным образом успокаивая, нормализуя циркуляцию шинсу.

В голове немного проясняется.

Кун скользит взглядом по стенам. Все вокруг него закольцовано единым бежевым полотном. Никаких стыков или неровностей. Камера без окон и дверей… и потолка.

Пространства одновременно много и мало. Ни запахов, ни звуков. Кун тут словно центр крошечной вселенной — воздух движется, только если он шевелится, его дыхание единственное, что заставляет местные молекулы перемещаться, сталкиваться друг с другом.

Першение, когда он пытается избавиться от сухости в горле.

Трение слоев ткани, когда он садится.

Легкий гул от манипуляций с шинсу, когда он дематериализует копье.

Все эти звуки то запускают, то останавливают время вокруг него.

Сколько его проходит пока он изучает комнату вокруг себя?

Пять минут? Десять?

Когда массивная человеческая фигура появляется через тонкую рябь пространства, Кун понимает, почему тут нет дверей. Они тут никому не нужны.

Ведь один без них всегда может войти, а у второго, похоже, нет привилегии выйти.

В отличие от первой встречи, вокруг светло и Кун может в полной мере разглядеть человека напротив.

Высокий, на полторы головы выше его самого. Он тяжело вписывается в пространство бежевых стен, словно раздвигая их. Может поэтому у них такая кривая форма?..

Светлые глаза и волосы. Детали одежды, словно отчеканенные серым по черному, расчерченные тонкими цепочками и узорами, напоминающими восьмерки.

Тяжелый плащ. Тяжелое ощущение давящей силы. Он как максимальный концентрат шинсу, спрессованный до формы человека.

И если раньше еще была слабая надежда, что все это какой-то морок, то теперь у Куна не остается ни малейшего сомнения, с кем он заперт в комнате без потолка.

Захард несколько секунд смотрит в его сторону, затем поворачивается спиной и делает шаг в сторону черной коробки Терминала. Его движение сопровождается осторожным позвякиванием металлических цепочек на поясе и отделке плаща.

Центр местной вселенной явно смещается в сторону Императора, моментально пренебрегая Куном. Воздух практически осязаемо обтекает складки вычурной одежды, звук шагов почти не отрывается от пола. Или это просто его позорно напуганное восприятие играет с ним в игры?

Руки Захарда скользят над сенсорными панелями Терминала и Кун понимает, как до этого момента было тихо. Кажется, он сам не дышал. А теперь он слышит почти невесомые касания пальцами гладкого экрана.

На передней плоскости загорается лампочка и внутри что-то щелкает. Играет короткая мелодия, сигнализирующая успешную загрузку системы.

Три ноты в верх.

Три ноты вниз.

Каждая нота пускает паутину трещин по нормальности происходящего.

— ...Это реально?

Слова срываются, прежде чем Кун успевает их осознать. Какой бессмысленный и идиотский вопрос.

Захард не оборачивается, его руки продолжают неторопливо перемещаться над экраном.

— Зачем я здесь? — Кун почти давится густым воздухом.

Его фраза повисает в мареве, застревает и словно не достигает того, к кому обращена.

Кажется, совсем не важно, что он спрашивает, и спрашивает ли что-либо вообще.

Его голос равнозначен звукам Терминала. Просто показывает, что объект включен.

Захард заканчивает с устройством, разворачивается и начинает движение в его сторону. Плавное.

Он надвигается.

Как атмосферный фронт.

Его лицо определенно обращено в сторону Куна, глаза сконцентрированы примерно в той точке, где он сидит, вцепившись в край кровати, но Император его будто не видит. Или не интерпретирует. Или не воспринимает.

И в этот момент к Куну приходит жуткое понимание, что его не игнорировали как-то специально. Просто его вопросы, осторожные движения, мимика, все, что он делал — не имело никакого значения. У него не было субъектности.

Большое помещение словно сжалось. Плавучая геометрия стен начала пружинить. Никакой мысли кроме той, что, если он не окажется от этого существа максимально далеко, любым способом, то произойдет что-то ужасное — не осталось.

Сознание идет рябью, когда все его неустойчивое шинсу откликается на призыв.

Он вбивает копье в пол и отталкиваясь от него взмывает вверх, одновременно раскидывая сеть кубов. Перемещаясь с одного на другой, двигаясь выше и выше в непонятную высоту вдоль стен этой комнаты без потолка.

И конечно же у него ничего не вышло.

Не прошло и доли секунды, как из помещения словно разом выкачали весь воздух и энергию, а его самого дернуло вниз. Вопреки ожиданию, он не ударился об пол, его резкое падение прервалось за мгновение до касания. Невидимая сила встряхнула его и оставила в воздухе вертикально, лицом к пустой стене.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Он вздёрнут в сантиметре от пола, полностью парализован. По телу пробегает мелкая дрожь. Ему отчаянно хочется верить, что это не от страха, а просто от чудовищного напряжения в зафиксированных мышцах. Он не видит Захарда. В комнате нет ни единого звука, кроме его рваного дыхания. Ничего не происходит. Кто-то в глубине его сознания отчаянно кричит на него: «Соберись, соберись, соберись, чёрт возьми!»

Он столько сражался, горел, был в плену и умирал в прошлом. Бесчисленные противники, победы и поражения. Так почему же сейчас его медленно затапливает первобытным ужасом?

Потом Кун чувствует прикосновение к спине.
Дёргается с неожиданной силой, заставляя каркас силовых линий прогнуться, но прикосновение никуда не исчезает. Кроме ощущения физического касания рукой между лопаток ничего нет.

Ни экстаза, ни боли. Кун чувствует, как собственные ладони становятся мокрыми. «Соберись, соберись же, уйми панику!» — его внутреннее «я» по-прежнему неконтролируемо мечется внутри головы.

Захард усиливает нажим ладони, рубашка сильнее вминается в тело, и по-прежнему ничего особенного не происходит. Только жар чужого тела сквозь тонкую ткань.

Пункт первый из описания в архивах Мирая — «Необходим непосредственный контакт нервных окончаний объектов».

Захард перемещает руку выше к основанию шеи, отодвигая спутанные голубые волосы пленника и касаясь голой кожи одним указательным пальцем.
Его покалывает чужим страхом, у паники неприятный привкус, и Император останавливается, фиксируя состояние.

Пункт второй — «Если разница сил между объектами велика, то ощущение можно фильтровать».

Эта часть описания Резонанса также оказывается правдивой.
Что в схеме дальше?

Пункт третий — «Чем больше нервных окончаний задействовано, тем сильнее эффект происходящего».

Захард смещается по шее вперёд, проводя пальцем до ушной раковины, вызывая лёгкую резонирующую щекотку. Начинает растирать мочку уха, массируя её большим и указательным пальцем.
По позвоночнику Куна пробегают мурашки, и Захард целенаправленно выхватывает это ощущение. Наматывает его на себя, концентрируется, усиливает. Приятный жар обдаёт с головы до ног.

Лицо Куна вспыхивает. Он не понимает, что происходит. Он чувствует, как его начинает закручивать изнутри от этого практически ласкового прикосновения к его уху. Пока эти ощущения — лишь жалкая тень того, что было при первом контакте. Но то, что отбрасывает эту тень, заставляет его мысли сгорать подобно метеорам в атмосфере.

Он снова дергается всем телом, разлепляет губы и произносит самое бессмысленное из того, что можно сказать.

— Не… не трогай меня.

Еще одна жалкая и банальная фраза, которая не срабатывает. Кажется, существо за его спиной отказывает ему в праве на человеческую речь, не вступая в диалог. С таким же успехом он мог бы скулить или кричать на одной ноте.

Вместо этого он продолжает дрожать, чувствуя, как все тело покрывается мурашками, а волоски на коже встают дыбом. Сердце гулко бухает, кровь течет быстрее и рот наполняется слюной. Паника по-прежнему плещется внутри, но ее начинает вытеснять разреженностью сознания.

Его ухо оставляют в покое, чужая рука движется вперед накрывая губы и чуть раздвигая их подушечками пальцев. Кун чувствует, как что-то затапливает его изнутри, пытаясь полностью подчинить себе, отфильтровать, как взвесь.

«Тряпка, ничтожество, сопротивляйся» — внутренний голос, кажется, визжит в ярости на ультразвуке.

Кун приоткрывает рот, дожидается когда чужие пальцы проникают внутрь, касаясь языка и по-звериному, отчаянно смыкает зубы.

И не происходит ничего. Словно впиваешься в камень — еще чуть-чуть и начнет крошиться эмаль.

Кун пытается мотнуть головой, но ему надавливают в угол челюсти, мышцы силком расслабляются и пальцы исчезают.

Секунды в этой стерильной тишине ощущаются бесконечно длинными.

Он по прежнему не видит человека за своей спиной и вздрагивает, когда ему поддевают ворот рубашки и холодная рука начинает движение от ключицы вниз.

Пальцы, надавливая, скользят по коже. Три… пять… десять. Пятнадцать? Сколько у этого существа пальцев? И кажется к каждому из них подключен электрический ток, Куна словно потряхивает от невидимых разрядов. Сознание начинает пульсировать.

Жарко, почему тут стало так жарко? Это ощущается настолько непереносимо, что его ледяная сила внезапно отзывается, ломая все сдерживающие ее барьеры. Кожа на груди покрывается тончайшим слоем льда, это приносит мгновение облегчения. Но лишь, мгновение, потому что лед с шипением испаряется и спокойный голос раздается настолько вплотную, что Кун чувствует дыхание у самого уха:

— Не нужно. Ты так можешь навредить себе.

От того, как этот голос холоден, от того, как абсурдна эта фраза, от того, как движение руки неумолимо продолжается, у него каменеют мышцы. Если бы не удерживающий каркас, его бы крутило непрекращающейся судорогой.

Кожа пылает в точках соприкосновения, один из пальцев начинает обводить по кругу ареолу, медленно сужает радиус и практически достигает ее центра. Сдвигается к самым чувствительным точкам.

Касается.

Сознание Куна взрывается как сверхновая — он больше не существует как единое целое, только россыпь сияющих копий, пронзающих чернильную тьму. Каждый осколок растворяется в пустоте, пока не остается совсем ничего.

В этот раз Захард успевает притушить бьющий в него эмоциональный пик. Он прижимает руку плотнее, размывая его в миллионы сияющих кругов. Растягивает их, снижая концентрацию, позволяя каждому пылью осыпаться вниз.

Фильтрует это золотое марево, удерживает тепло в своем теле так долго, как может. Оно концентрируется в нижней части позвоночника и остается там приятной пульсацией. Потом уходит вниз до самых стоп.

Это очень примитивное, телесное ощущение, оно как эхо чего-то давно оставленного позади.

Потенциал сто процентного Резонанса был описан Мираем лишь теоретически. У него не было реального материала для полноценного эксперимента на таком уровне совместимости.

И определенно уже есть некоторые расхождения с его выкладками. Когда Трой исследовал Резонанс, то имел дело с куда более близкими по уровню существами и меньшей степенью синхронизации.
В архиве данные заканчивались на 80%.

Нужна большая точность для продолжения. Если он будет недостаточно осторожен, то все закончится фатально для слабейшего в паре. Будет очень жалко потерять такую возможность.

Захард меняет положение тела Куна с вертикального на горизонтальное.
Считывает биоритм — вазовагальный обморок, истощение.
Перемещает его на кровать, снимая каркас и ограничения на силу.

Так восстановление пойдет быстрее.

Chapter Text

Внешний город. Настоящее

— Сразимся? Сразимся? Сразимся? — розовый Бон-Бон, как мячик, прыгал у него перед носом и пищал. Бывшая принцесса хочет понять, на что он теперь способен? Что ж, ожидаемо. Интересно, это личный глюк Андросси или теперь все знакомые принцессы рано или поздно предложат ему такой вид деятельности?

Кун откладывает свой коммуникатор, на котором последние 30 минут изучал экономическую сводку, что ему подбросил Ли Су, и ногтем стучит по упругому уху надоедливого шарика.

— Тебе больше заняться нечем?

— Да, нечем, — голос Андросси из Бон-Бона звучит с привычным вызовом. — И не делай вид, что у тебя тоже масса дел. Между прочим, Баам наверняка согласился бы с тем, что разминка на свежем воздухе тебе не повредит.

— Вряд ли Баам одобрит эко-геноцид, который ты наверняка устроишь в тщетных попытках меня достать.

— Чушь! — отрезает она. — Всё будет по правилам, и ни одна невинная животинка не пострадает. Как насчёт через 15 минут, у выхода с Южной террасы?

Кун раздумывает: в ее словах есть доля правды. Это действительно может быть занятно, но сражаться?.. Сейчас?.. Андросси словно чует его желание увильнуть.

— Жду тебя. Струсишь и не появишься — ославлю тебя перед Крокко трусом.

Кун хмыкает: угроза нешуточная, поди потом объясни крокодилу, почему он испугался Глазуньи. Он убирает коммуникатор в карман и нехотя выбирается из кресла, в котором так уютно устроился и планировал провести еще пару часов. Еще бы вспомнить, какая из шести террас во Внешнем городе — Южная.

Попасть на нужную ему удается со второй попытки. Он приходит на две минуты раньше, и принцесса уже ждет его, расслабленно перегнувшись через парапет. Болтает руками в воздухе, делая вид, что он опоздал как минимум на полчаса. Бон-Бон реет у ее левого плеча на фоне синего неба.

На Андросси красный спортивный костюм и такого же цвета кроссовки. Она нарочито неодобрительно оглядывает его рубашку и брюки, но никак не комментирует аутфит. Вместо этого говорит:

— Я знала, что с аргументом в виде Крокко тебе не поможет вся твоя блестящая хитроумность.

Кун кивает ей в знак приветствия.

— И тебе доброго утра.

— Готов развеяться? — Андросси отлепляется от парапета и смотрит с вызовом.

— Если ты имеешь в виду «развеяться по ветру», то даже и не надейся.

Девушка в ответ улыбается во все тридцать два зуба и протягивает Бон-Бон.

— Хватайся, перенесу нас на точку. Не тут же упражняться двум таким мастодонтам.

Кун медлит.

— Ты кому-нибудь сказала?

Андросси беспечно машет ладонью.

— Оставила Ли отложенное сообщение. Если через пару часов не отменю отправку, ему придут координаты и предложение прибыть на точку с парой санитаров и гробовщиков.

Кун улыбается в ответ, показывая, что ему крайне импонирует её подход, и касается Бон-Бона, позволяя тому затянуть себя в искривлённое пространство.

Они перемещаются далеко от города. Кун тратит полминуты, чтобы сориентироваться и понять, что их занесло сильно на запад. На сотни метров в каждую сторону простирается однообразный сосновый лес. Приятно пахнет хвоей. Они висят в воздухе в паре метров над ровными верхушками. Это место действительно как идеальная тренировочная площадка.

— Это санитарная зона. На случай, если ты беспокоишься о милых зверюшках, что могут пострадать. Тут никого нет.

Кун кивает, он уже просканировал пространство — из живого здесь только деревья. Город можно увидеть, если перенастроить зрение, и то лишь в виде тонкого набора башен-иголок в маревной дымке. Тут действительно можно… размяться.

— Осмотрелся?

Принцесса отлетает от него на полметра, её красный костюм ярко выделяется на фоне зелёного полотна внизу.

— Я думаю, мы с тобой отлично обойдемся без секундантов. Мои условия просты. Первое, — Андросси загибает пальцы. — Начинаем без всего. Тебе один куб, мне Бон-Бон. Второе — проигрывает тот, кто первым касается земли. Любой частью тела. Третье — за границы леса не выходим: кто вылетел, тот проиграл. Начинаем по таймеру, минута на подготовку.

Девушка извлекает из воздуха чёрный таймер-шар и, прежде чем выпустить его, произносит, отворачиваясь в сторону.

— Знаешь, Баам так страдал, когда думал, что ты умер. Я в то время думала, что если бы у меня был шанс тебя воскресить — я бы это сделала и прибила тебя ещё раз собственными руками. А потом ещё раз!

— А теперь, что думаешь? — Куну кажется, что в его голосе проскакивает хрипотца.

— Теперь просто чешутся руки хорошенько надрать тебе зад.

— Тогда начнем?

Андросси кивает. Черный шар таймера вылетает из её руки, и на нём загорается цифра 60, которую сразу же сменяют 59, 58…

Кун парит на одном светоче, заняв стартовую позицию в десяти метрах от принцессы. Его присутствие практически не ощущается. Он держится в пространстве ровно, с опущенными руками и близко поставленными ногами. В его позе есть что-то от вырезанной из кости фигурки для кардженга. Таймер отсчитывает последние 10 секунд.

Андросси, как колибри на тёмно-розовых, вибрирующих крыльях шинсу, зависает примерно на таком же расстоянии от чёрного шара. Кун сосредотачивает внимание на её руках и наклоне корпуса, чтобы предугадать направление первого удара.

Принцесса сочетает в себе поразительную манёвренность с недюжей физической силой. Её атака может быть не самой изящной, но если она способна нанести удар, переместившись в любую точку пространства, — это уже совершенно не важно. Её противнику будет точно не до эстетики в этот момент.

А ещё она может быть безжалостной.

Насколько быстро он хочет все это закончить?

Таймер схлопывается с последней секундой. Первая атака Андросси ожидаемо незамысловата и сокрушительна: просто чистая концентрированная сила, летящая ему в спину. Точнее, чуть ниже спины. Кажется, принцесса не шутила в формулировках.

Кун уклоняется, проваливаясь вниз и в сторону, причём «в сторону» здесь ключевое. Если бы не это смещение, он напоролся бы на энергетический луч. Следующий удар приходится в плотный ледяной щит, который обманчиво податливо плавится, когда Андросси быстро выдёргивает из него свой меч. И правильно делает, ибо ледяной панцирь сразу же пытается удержать в себе оружие, сковав его голубыми кристаллами.

Кун отталкивается — платформа вибрирует под его ногами, когда он разрывает дистанцию. Ныряет вниз, к верхушкам сосен. Андросси не отстает. Удары сыплются градом, вынуждая его парировать и не давая переключить внимание на светочи.

Кун опускается еще ниже, прямо в гущу леса — здесь деревья будут мешать принцессе размахивать мечом с той скоростью, которая размывает лезвие в смертоносную сферу.

Она усиливает нажим. До поверхности земли остается не больше метра. Если один из них сейчас хоть каплю ошибется в своих движениях, всё закончится едва начавшись. Сосны мелькают по бокам, лапы ветвей отлетают во все стороны, они сражаются под зелёным дождём из иголок.

Заметив просвет, Кун рывком перемещается туда и, вбив ледяное копьё в плотный коричневый ковёр старой трухи, резко выбрасывает себя вверх, взлетая на десятки метров над лесом. Он замирает в верхней точке и выпускает вереницу светочей.

Сколько их? Десять? Пятнадцать? Уже целых двадцать?

Андросси следит за тем, как они начинают разлетаться во все стороны, а потом их грани разделяются на девять частей — запускается программа ядра Энны.

С этого момента Кун, как противник, становится пропорционально опаснее в девять раз. Теперь она маневрирует, не нападая, стараясь хоть немного сбить его своими перемещениями с толку и отвлечь от управления кубами. Даже одно ядро Энны требует чудовищной концентрации, а Кун, кажется, не особо напрягается, раскручивая двадцать.

Они договорились не выходить за границы пространства, очерченного лесом, и сейчас ей кажется, что надо было брать размах побольше. Возможно, выбрать какую-нибудь безлюдную планетку среднего размера.

Светочи кружат во всё большем количестве, рассредоточиваясь по всему доступному периметру.

Кун больше не подпускает её к себе, не давая шанса навязать ближний бой. Несколько дальних атак Андросси использует просто как способ выпустить пар и начинает уходить вверх по спирали. Если по бокам и вниз она ограничена, то насчёт неба — никаких договорённостей не было.

Тонкая плёнка лопается, и воздух резко густеет. Кун предусмотрел её манёвр вверх и оставил на высоте ловушку, которая активируется сама при приближении объекта с плотным шинсу. Вокруг всё белеет, начинает переливаться разноцветными гранями на солнце. Капельки воды вытягиваются из воздуха, кристаллизуются и, собираясь в плотные облака, моментально закручиваются в ледяную метель.

Это было бы красиво, если бы не впивалось в кожу острыми, как бритва, снежинками. Путь вверх теперь тоже заблокирован. И когда только он успел поставить автоматически срабатывающий на определённой высоте контур? Видимо, за ту долю секунды, когда его выбросило на инерции копья?

Андросси пикирует, утягивая за собой вихрь метели и вбивая его на пути траектории, по которой движется на своем светоче Кун. Снежные облака играют против него, сужая угол обзора. Раздается свист меча. Копье блокирует выпад, скользит до гарды, и девушка чувствует, как встречная сила удара отдается резонансом по всей поверхности ее оружия, заставляя сильнее стиснуть пальцы.

Она делает выпад шинсу. Кун раскручивает копье, сдерживая его и одновременно разгоняя остатки метели. Ударная волна отталкивает его назад, заставляя широко расставить ноги и увеличить площадь куба, на котором он движется.

— Хватит летать, давай уже сразимся нормально!

— Хорошо, — отвечает он, отталкивая девушку от себя и выпуская вперед плотный поток ледяных игл. Резко гасит скорость и останавливается. В этот момент все кубы, которые он расставил в хитром порядке, оказываются на заданных позициях.

— Жду тебя, даже не шевелюсь, — с этими словами он дает команду светочам.

Они трансформируются в огромную ячеистую сферу, которая на несколько десятков метров окружает принцессу, запирая ее внутри.

Ого, вот это радиус! Техника «Таинственного круга»? — Андросси быстро сканирует пространство и бросается сквозь прозрачную стенку. В момент соприкосновения с ячейкой её ожидаемо телепортирует обратно в центр сферы.

Да, это та самая техника.

Старая, но отменно работающая.

Она делает ещё несколько попыток, отслеживая цвет сферы и постепенно ускоряясь. В физической, обычной форме шансы пробиться низкие. Потребуется огромный выброс силы, чтобы всё это разнести. Поэтому она переключается на Бон-Бон, приказывая телепортировать себя наружу, но его также отбрасывает в центр.

Ожидаемо, что Кун усовершенствовал свою технику, учтя объекты со способностью к телепортации. Андросси усиливает напор — возможно, это сможет перегрузить систему.

Кун наблюдает за ней, крепко сжимая копьё, потом медленно наклоняет его, одновременно сдвигая цвет сферы в сторону красного спектра.

Андросси не останавливает свои перемещения внутри ограничивающего её шара. Значит, и красный режим сохранён? Интересно, какие у него модификации. Раньше он начинал аккумулировать энергию объекта, что пытался вырваться из сферы — предпоследний этап перед финальным ударом.

И в этот момент девушка чувствует, что настал её звёздный час.

Умножение светочей через ядро Энны, переформатирование их в «Таинственный круг» не дающей сбежать сферы, перевод ячеек в красный режим, чтобы собрать всю силу противника и обернуть её против него.

Ну разве это не идеальная тактика против такого противника, как она? С карманным телепортом и тяжёлым кулаком.

И она всё это предусмотрела.

Эти десять лет продвинули её далеко от той импульсивной задиры, за которую Кун принимает её по старой памяти. Пусть он остаётся в уверенности, что загнал её в ловушку.

Поэтому, когда сфера полностью сменила цвет на красный, и перемещения мечущегося в ней Бон Бона стали походить на вспышки пламени, Андросси выждала ещё несколько секунд и, почувствовав, что её потянуло вперёд, сделала свой ход.

Кун явно планировал переместить её прямо под удар своего ледяного копья, которое, быть может, и не обладало нужной разрушительной силой — но инерция, накопленная Андросси, пока она долбилась об стенки, должна была стать достаточной, чтобы организовать ей сокрушительное поражение.

Поэтому в момент телепортации она подменила вектор, который тщательно высчитывала, пока делала вид, что мечется внутри сферы, и вместо того чтобы оказаться на острие копья, оказалась чётко за спиной у Куна.

Бон-Бон с накопленным зарядом врезался в копьё, взрывом плавя наконечник оружия и одновременно дезориентируя Куна яркой вспышкой света.

Этой доли секунды Андросси хватает, чтобы… точнее, ей должно было хватить для завершающего этапа всего её плана.

Дальше по замыслу следовал оглушающий удар в спину — так, чтобы противника подбросило вверх, дополнительно приложило об его же ограничивающий барьер сверху и сбросило с небес на землю во всех смыслах слова.

Но она не может шевельнуться. Да, она ровно в той точке, что и планировала. Но связана по рукам и ногам тонкими жгутами шинсу. Стоит, словно в середине злобного ледяного цветка, чья сердцевина белыми нитями обвивает всё её тело. Андросси дёргается, пытаясь разорвать путы. Ну что за дрянь! Кажется, реальная точка её телепортации была рассчитана не только ею. И этот проклятый цветок поджидал её тут не сам по себе.

— Ты что… ты специально это все сделал!!!

Кун улыбается, его глаза светятся жёлтым вокруг ярко-синей радужки.

— Прости, просто не мог тебе не подыграть. Это даже льстит, как хорошо ты помнишь мою работу с Красной Энной. Твой план ведь дальше был каким-то таким?

Кун разводит руки, как дирижёр, и делает движение кистями в ритме три четверти.

В этот момент Андросси понимает, что ток шинсу изгибается. Её накрывает тяжёлой, давящей аурой, как потоком расплавленного золота. Спелёнывающий её цветок разлетается на отдельные снежинки, но это уже не имеет никакого значения, так как её со скоростью метеорита опрокидывает вниз и несёт к деревьям.

Кун контролирует движение принцессы до самого последнего сантиметра. Этот лес так напоминает ему испытание 94-го этажа — такие же сосны-свечки.

Он впечатал Андросси спиной в деревья, прокладывая многометровую просеку вглубь леса, с удовлетворением подмечая, как её засыпало коричневыми иголками в самом конце пути.

Андросси, отплёвываясь, поднимается на ноги.

Она проиграла.

Причём по всем фронтам.

Ей не столько больно было лететь сквозь эти грёбаные сосны, как от осознания того, что от сложного плетения светочей и изящных комбинаций не осталось и следа. Просто тяжёлая, давящая волна силы, от которой, казалось, сам воздух становился гуще. И вся эта волна повиновалась ему.

Она подозревала, что под маской меланхоличного циника, которую нацепил этот новый Кун, скрывается сила, но чтобы настолько подавляюще огромная? Да, она видела в последнем бою его альтер-эго. Но просто видеть в общем хаосе сражения и ощущать сейчас, концентрированно на себе, — разница была колоссальной. Ей показалось, что в какую-то секунду на неё рухнуло небо. И этот гад ещё и контролировал процесс, чтобы она не особо пострадала. Наверняка участок леса выбрал с особо старыми деревьями.

— Кун, ты грёбаное чудовище, — она кричит со злостью. В ее волосах и одежде миллионы сосновых иголок, которые забираются под одежду и бесяче колют кожу.

Девушку переполняет яростная досада. Она ведь так выросла за это время, но Кун оказался опять впереди. Даже такой, которого всего месяц назад достали из проклятой коробки «не-существования».

— Я даже представить боюсь, на каком адском экспрессе ты пролетел до последнего этажа Башни.

— А ты и не представляй. Я не знаю, на какой результат ты, Андросси Захард, рассчитывала, вызывая меня на бой… — произнесённое имя зависает в воздухе.

Девушка, ещё мгновение назад стоявшая на земле, подлетает к нему стремительно, быть может, даже быстрее, чем её телепортировал бы Бон-Бон, и наотмашь бьёт по щеке.

— Не смей меня так называть, — Кун блокирует второй замах, и Андросси смотрит ему в глаза — там больше нет пугающей желтизны, только привычная холодная синева.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Самым интересным предметом в комнате был Терминал. Точнее, интересных предметов в комнате было два. Терминал… и сам Кун. Две вещи, у которых можно было нажать на разные кнопки и получить заданный результат.

Наверное, он провел в горячке целый день. Или всю ночь. Ровно мерцающие стены не давали шанса понять время суток.

В конце концов он смог встать и пульсирующая боль в висках улеглась за несколько минут.

Когда смог дойти до ванной, то пил воду из-под крана, нисколько не заботясь о том, что она льется по его рукам прямо на пол. Наверное, ему надо было помыться, но мысль о том, чтобы снять одежду почему-то казалась неприемлемой. Поэтому он просто выкрутил кран влево и растирал щеки, лоб и глаза под ледяными струями пока в голове не начало проясняться, и мир обрел почти привычную четкость.

Он не думал ни о чем. Просто запретил себе думать.

Вышел из ванной. В комнате все оставалось по-прежнему, обстановка давала ему только два варианта — лечь на кровать или изучить Терминал, который теперь был активен, судя по зеленому индикатору в верхнем левом углу.

Кун подошел к нему, успешно справившись с расстоянием в 10 шагов.

На плоском экране терминала мигает курсор «Введите ваш запрос».

Кун сдвигает интерфейс и выводит на панель настройки системы. Они доступны ему полностью, никаких ограничений. Из настроек очевидно, что это Терминал Интранета, без шансов на доступ во внешнюю сеть.

Даже если бы Куну хватало доступов к начинке системы, чтобы перепрограммировать ее, эта коробка физически не соединена с глобальной сетью Башни.

Коммуникационного блока тут нет — просто спецсервис «Умная запертая комната».

Пальцы Куна бегут по сенсорам.

«Режим «День-Ночь» — ползунок едет вправо и свет становится мягче.

«Кислород».

«Температура».

Он листает дальше, останавливаясь на вкладке «Молекулярная кухня».

Перед ним галерея картинок с едой. Что-то ему знакомо, что-то выглядит странно, чужеродно, переливается кислотно-розовым.

Он тыкает наугад в разные варианты:

Рис,

Ньоки,

Яблоко.

Выскакивает окно: «Подтвердить заказ».

Кун касается его пальцем и сразу же раздается мягкое гудение. На пустой черной поверхности справа материализуется все, сообразно его выбору. Две тарелки — одна с белым дымящимся рисом, вторая с желтой пастой и красное блестящее яблоко.

Сколько он не ел? Два дня? Три?

Ему абсолютно точно надо поесть в этом случае, иначе не будет сил... ни на что.

Он берет поднос и переставляет его с терминала на кровать, осторожно присаживаясь на ее край.

Рис солоноват на вкус. Молекулярная сборка модуля отлично сымитировала его рассыпчатую структуру до оптимальной степени проваренности. Когда на тарелке не остается ни единого зернышка, он берет яблоко. Оно идеальной формы, левый бок чуть более красный, чем правый. Кун впивается в него зубами, сладкий сок брызгает ему в нёбо.

И в этот момент преграда, старательно выстроенная им между осознанием и реальностью рушится. Его мучительно и резко тошнит, остатки еды падают рядом на пол. Кун глубоко дышит, сплевывает и снова дышит, переживая этот приступ. Его подсознание отчаянно корчится, сшивая себя воедино.

Кажется, в Терминале была настройка «Уборка».

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кун ускоряется.

Воздух бьет в лицо с такой силой, что уже становится трудно дышать и он ловит его ртом в рваном ритме. Но расстояние от пола не меняется. Это как бег белки в огромном колесе. Сколько бы он не прилагал усилий — он не может пробиться вверх больше чем на 20 метров. Дальше движение словно превращается в иллюзию. Воздух свистит, стены мелькают, но если смотреть вниз — то пол остается все там же, не удаляясь. От такого попрания законов физики кружится голова.

При этом, если остановиться, зависнуть и послать вверх несколько кубов — видно как они удаляются, даже исчезают где-то там, в черноте. Если же их призвать обратно — то они моментально возвращаются к границам видимости.

Кун резко бьет в стены расходящимся ледяным кольцом и в изнеможении пикирует на тонком вибрирующем диске вниз. Он потратил последние несколько часов на сражение с окружающим его пространством и не продвинулся ни на йоту.

Комната герметична — ни окон, ни дверей. Только проклятый бесконечный потолок, который то ли существует, то ли нет. То, что за стенами или под полом не поддается сканированию кубами. На поверхностях удары льдом не оставляют никаких заметных следов, лишь копятся лужи от осыпающихся снежных хлопьев. Вода в ванной циркулирует в замкнутом цикле, никаких внешних коммуникаций.

Терминал… наверное, вот его он смог бы разбить. Но Куну почему-то не хотелось этого делать. Эта машина — словно несуществующий шанс на связь с внешним миром. Быть может где-то есть ошибка в настройках, незадокументированная возможность… и ему удастся…

Что именно?

Тут он уже не был уверен. Выложить из последовательности заказов еды три точки три тире и три точки? Бред… в этом не было никакого смысла. Машина молекулярно выстраивает все сама, его не услышит ни единое живое существо.

Его коробка была замурована наглухо и то, что силы были при этом полностью при нем, но совершенно бесполезны, придавало особую прелесть этому мазохистскому самоощущению.

Кун падает на кровать и некоторое время бездумно пялится в потолок, от его лживой бесконечности становится тошно и он отворачивается к стене.

Прошло уже три дня, как он тут… один. Он настроил на Терминале часы, которые выводили цифры теперь на боковую поверхность, чтобы не терять ощущение времени. Свет становился более приглушенным, когда часы показывали условную «ночь», но не гас полностью.

Спать почти не получалось. В это время Кун пытался дать телу отдых, лежа и гоняя нескончаемый круговорот мыслей. В попытках найти объяснения происходящему.

Мысли начинались с «зачем?», затем скакали между «где?» и «кто?».

Когда они начинали опасно приближаться к «почему» или «за что» он их обрубал.

И цикл запускался по новый.

Тело было в порядке. Еда и вода быстро восполнили недостающие в организме элементы. Дрожь и тошнота ушли за первые сутки, после последнего пробуждения. Сейчас он не чувствовал никаких последствий тех яростных волн, что разнесли его нервную систему на клочки. Возможно, ему стоит быть благодарным, что перегруз выключил его так резко.

А вот с головой все было куда сложнее. То, что творилось внутри было сложно обуздать. Заставить работать в нужном направлении. Придумывать, что еще можно сделать, что еще он не проверил тут.

Пол, стены, потолок, ванная, Терминал.

Пол, потолок, Терминал, стены, ванная.

Что он еще не учел? Если бы при нем было хоть что-то из его прежнего арсенала… но увы. Мыслить категориями «если» не было никакого смысла.

Дьявол.

Одним гибким движением Кун встает с кровати и идет в сторону Терминала. 20:53 — еще слишком рано для саморефлексии, стоит отложить это на бессонную «ночь». Когда он окончательно выдохнется в мыслях и попытках.

«Введите ваш запрос…»

Кун перелистывает до Меню. Рука на мгновенье замирает над кнопкой «Подтвердить заказ», мелькает неприятная мысль: «А быстро ты освоился», но он отгоняет ее и через минуту уже шуршит фольгой, разворачивая шоколад. Освоился. Плевать. Шоколад полезен для мозга.

Кун поудобнее устраивается на стуле, который он пару дней назад переставил от стола в углу непосредственно к Терминалу и вводит в Интранет запрос.

Ему мало что доступно в этом плане. Модуль, что тут стоит похож на тот, что идет в комплекте по умолчанию. «Энциклопедия Башни», «Биокомплексные системы живых существ до 50-го этажа», «Трехмерная реконструкция Испытания Ольхона и 28 выигрышных стратегий для него»…

Кун останавливает карусель обложек из доступных к изучению материалов. Трет лоб, пока кусочек горького шоколада тает на языке. Потом вводит «Отрог Малуни», задумчиво читает строки:

«Район 75-го этажа Башни, широко известный своей богатой растительной жизнью, а также уникальными земноводными черепахами, которые не встречаются больше ни в одном радиусе планеты».

Хмыкает. Да уж «не встречаются», и больше никогда не встретятся никому. После того огненного ада, что войска там устроили около месяца назад, назвать эти места «богатыми растительной жизнью» может… только машина с устаревшими данными.

Интересно, получится ли понять насколько они устарели?

Еще несколько запросов и Кун понимает, что данные тут отстают от реальности лет на 5, а может и больше. Что это ему дает? Да в общем пока ничего, кроме осознания этого факта.

Примем как данность.

Но часть вещей наверняка осталась неизменной последние 5, 10, 15 лет.

Кун вводит:

Нижние этажи башни

Читает, известную каждому младенцу информацию про Хеодона, испытание для вхождения… не то.

Подземные этажи башни

— Простите у меня нет информации по вашему запросу.

«Отрицательные этажи башни» — тоже самое. «Тюрьма Башни» — не найдено. Кун легонько постукивает ладонью. Ну как не найдено — он там точно был и точно знает, что это место существует.

А впрочем, что он хочет от устаревшей помеси букинистической лавки с микроволновкой? Плана его камеры с подсказками как из нее выбраться?

Кун откидывается на стуле, смотрит вверх, потом возвращается в исходное положение и делает еще один вопрос, медленно нажимая букву за буквой:

З-а-х-а-р-д

Терминал откликается, словно только и ждал от него этого запроса:

«Энциклопедия Башни»: великий бессмертный Император Башни, непобедимый герой, прошедший с командой до… [Раскрыть Далее]

«Антология великих семей»: принцессам Захард даруется великая сила Императора, в обмен на служение… [Раскрыть Далее]

Кун листает вниз, иногда раскрывая и скользя глазами по абзацам текста.

Панегирик.

Общедоступные истины.

Откровенная чушь.

Чем дальше вниз, тем чаще информация начинает повторяться, словно кто-то целыми кусками копировал ее между разными источниками. Не так уж и много.

Он упрямо долистывает до самого конца и палец замирает над последней ссылкой.

«Золотая пыль: легенды о великом Императоре»: однажды на маленькой планете с нежно розовой шкуркой… [Раскрыть Далее]

Внутри словно дергается какая-то тонкая струна. Ему хорошо знакома эта книга. Это сборник сказок, который ему читали в детстве. Женщина с тихим голосом и тонкими руками, перелистывала страницы, а он просил ее остановится чуть дальше середины, на третьей сказке.

И снова прочитать ему ее.

И снова.

Она называлась «Легенда маленькой планеты» и была короткой. С героическим, счастливым финалом.

Все как ему тогда нравилось.

Кун раскрывает текст и начинает читать:

Однажды на маленькой планете с нежно-розовой шкуркой жили существа, которые не умели сражаться. Они были добрыми и мудрыми, но когда приходила опасность — прятались глубоко под землю.

Великий воин, что путешествовал между звездами, увидел эту планету и спустился на неё. «Почему вы не защищаете свой дом?» — спросил он у жителей.

«Мы боимся,» — ответили они. «У нас есть мудрость, чтобы понимать опасность, но нет храбрости, чтобы встретить её лицом к лицу.»

Воин задумался. В его сердце жили и мудрость, и храбрость, и много других чувств. Он решил отдать жителям планеты свою храбрость, чтобы они могли защищать себя сами.

«Но разве ты сможешь сражаться дальше без храбрости?» — спросили жители.

«У меня останется уверенность,» — ответил воин. «А храбрость будет жить в ваших сердцах.»

Так и случилось. Жители планеты научились сражаться, а воин отправился дальше — к другим мирам, которым нужна была помощь.

С тех пор говорят, что где-то в Башне есть планета с нежно-розовой шкуркой, жители которой храбрее всех существ во вселенной. А великий воин продолжает свой путь, отдавший храбрость, но мудрый и уверенный в своей непобедимости.»

Пространство неуловимо меняется и Кун резким нажатием на экран закрывает сказку.
Разворачивается на стуле и понимает, что в комнате он уже не один, а вместе с Великим воином и спасителем Маленькой планеты.

И этот образ так отличается от сказочного, пусть в нем и есть доля нездешности. Это точно существо из плоти и крови, с чудовищно сильной аурой, в ловушку чьего непостижимого интереса он угодил.

Того парализующего страха, что был в прошлый раз сейчас нет. Пусть давление никуда не делось, но оно уже знакомо. Эти мысли позволяют Куну балансировать на грани. Ему некуда бежать, он застывает на стуле.

Начало повторяется.

Его опутывает превосходящей силой, поднимает и тянет вперед как на невидимом поводке, пока он не оказывается практически вплотную к Захарду. На уровне его груди.

Близко, до одури близко.

— Зачем ты это делаешь?

Двигаться он не может, но голоса его не лишили. Нравится слушать, как он кричит? Тогда будет слушать вопросы. Пусть и не удостаивая ответами.

Его поднимают над полом еще выше, пока он не оказывается глазами вровень с тем, кто выше его на две головы.

Кун делает усилие, заталкивая ужас себе в глотку, и смотрит прямо в лицо Императору Башни. А Захард не смотрит…. точнее смотрит, но словно сквозь него. В его темно-карих глазах плавают золотые вихри, закручиваясь вокруг черных зрачков, порой полностью меняя цвет радужки. Выражение лица не получается считать, даже когда тот чуть наклоняет голову и сужает веки.

Что это? Интерес? Предвкушение? Изощренное желание?

Губы не кривятся в усмешке, ноздри не раздуваются. Ему словно и не нужен кислород.

Кун чувствует, что смотрит в черную дыру. Где каждый зрачок — как горизонт событий, из которого не вырваться ни единому лучу света.

Раздается легкий шелест плаща и рука Захарда неумолимо тянется в его сторону. Кун, перестает дышать, его взгляд прикован к кончикам пальцев.

Шея?

Щека?

Ключица?

С чего он продолжит свое бессмысленное истязание? Рука замирает, захватывая между пальцев засаленный воротник, аккуратно тянет его на себя и Кун понимает что его рубашка исчезает в размытом свечении. Он остается голым по пояс. Чувствует непреодолимое желание сжаться, закрыться, но вместо этого выходит несколько безрассудных, коротких рывков в невидимом каркасе.

Захард рассматривает его. Больше всего Куну хочется зажмуриться, но он заставляет себя следить за тем, как двигается чужой взгляд от шеи до талии, потом к плечам и снова вниз.

Это похоже на изучение… холста? Каждый шрам и каждая родинка на его бледной коже, рельеф мышц, впадина пупка, цвет ареол — все вписано в подрамник. Зафиксировано.

В этот момент Захард чуть вдыхает и Кун снова слышит его голос:

— Баланс будет вывереннее и ты продержишься дольше.

В этом ровном колебании звука нет угрозы, но сердце предательски пропускает удар.

Все начинается с легкой щекотки, когда ему надавливают между бровей. Он сдерживается, чтоб не морщиться.

Тепло пальцев, едва уловимый запах железа от ладони.

Потом ему кладут руку на грудь, напротив разгоняющегося сердца. Кун коротко закрывает глаза, кажется, что эта обманчиво ласковая рука сейчас сделает резкое движение, пробьет ему грудную клетку и уже так они будут вдвоем наблюдать, как отчаянно пульсирует его жизнь.

И в этот момент его страх стирают словно ластиком — пальцы Захарда начинают чертить дорожки от одного соска к другому, вызывая тремор в каждой спазмированной мышце. Вторую руку ему кладут на затылок и слегка надавливают. Кун пытается абстрагироваться от того, что волоски на его коже становятся дыбом, кровь шумит в ушах, а мысли становятся вязкими.

Сейчас он в полной мере осознает, КАК его тело реагирует на эти прикосновения. Это больше не хаотичные вспышки в голове, не фейерверк острых ощущений — это методичное возбуждение, что захватывает все тело. От влажных губ, с которых срываются неконтролируемые полувздохи, до чувствительных сосков и туда, ниже, где нарастает напряжение, которое невозможно ни подавить, ни остановить. Ему хочется выть, но вместо этого звуки из его рта подчиняются движениям больших ладоней, что исследуют реакцию каждой клеточки кожи на его груди и спине.

Внутри все раздваивается. Часть его захвачена пульсирующим наслаждением, волнами из мурашек, что прокатываются вдоль позвоночника. Тем, что дарят ритмичные касания пальцев, уверенное скольжение рук.

А другая часть состоит из мыслей, которые острыми кольями впиваются в что-то самое беззащитное внутри. Быть может в глупые иллюзии, которые у него оставались до этого момента? Почему все закончилось для сказочного великого героя, которым он хотел быть, именно так? За что ему можно зацепиться, чтобы хоть капельку быть собой? Не быть тем, кто неосознанно подается вперед — желая усилить касание чужой ладони?

Он чувствует, как эти мысли, хоть и причиняют внутри невыносимую боль, скручиваются во что-то единое. Единое и острое, так отчаянно слепящее, раскаленное добела, то, что сейчас принадлежит только ЕМУ.

И Кун погружает это свернутое крушение надежд, как стальное жало, во всю ту эйфорию, что плещется внутри него.

Радужные кляксы разлетаются, оседая на стенках сознания. Холодком стекают по его коже изнутри. Он чувствует тоску и гулкую пустоту, на месте, где только что горел жар навязанного желания.

Глаза распахиваются и Кун почти ничего не видит за мутной пеленой, только лицо напротив, в котором что-то неуловимо меняется.

Он отчаянно моргает несколько раз, фокусируясь на человеке рядом. Брови Захарда сходятся на переносице, глаза прищуриваются, а в линии челюсти появляется напряжение. Миг — и все исчезает. Это похоже на то, как мраморная маска на мгновение трескается, и тут же собирается обратно без единого признака раскола.

Захард фильтрует негативную эмоцию, размывая ее в ничто. Он слишком сильно сместил фокус своего внимания и упустил сайд эффект. Уровень на фильтрацию оказался недостаточным и его зацепило. Но, то что Кун до сих пор остается в сознании означает, что он верно рассчитал пропорцию нервных окончаний, подпитывающих Резонанс.

Император раздумывает не начать ли заново, его пленник дрожит, тело покрыто блестящей испариной. Если бы он был сильнее, ближе к уровню Высшего Офицера — было бы намного удобнее.

Захард касается тыльной стороной ладони щеки и проводит подушечкой большого пальца вдоль линии нижних ресниц, стирая там несуществующую влагу.

Нет, в продолжении сейчас нет смысла.

Он снимает каркас и Кун сразу падает на него, утыкаясь головой в плечо. Все мышцы тела разом отказываются повиноваться. Его поддерживают, не давая свалиться на пол.

— Ты потерял храбрость… и что-то еще? — Кун произносит это срывающимся шепотом.

Почему-то это важно произнести именно вслух, пока его несколько шагов несут как куклу к кровати.

Вокруг сильно пахнет железом.

Голая спина сразу неприятно липнет к простыням.

Часы на Терминале показывают 22:00.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Три светоча растянули ему тонкую голубую платформу и подняли на несколько десятков метров вверх. В этом не было никакого практического смысла — это просто была воплощенная аллегория на тему «посмотреть на ситуацию издалека». Светочи принадлежали ему, а платформа отгораживала от ненавистной комнаты.

Он не знает с какого конца начать складывать этот пазл. Некоторое время смотрит вниз. Теперь голубоватый свет делает комнату похожей на аквариум.

Ему нужно просто подумать. Он же всегда был в этом так хорош. Но возможно подсознание защищает его от препарирования самого себя. Или он просто трус и поэтому все откладывает и откладывает.

Что происходит вокруг него?
И точно ли вокруг него?
Быть может его просто зацепило и утянуло в какую-то случайную бездну?

Рахиль, Баам, бой Крылатого Древа — все это кажется очень далеким. Он заперт в странном месте, вырезан из общего контекста и весь доступный ему крошечный мир вращается вокруг Захарда. Его появлений, его действий.

Пазл не собирается и Кун расслабляется, позволяя мыслям течь в любых направлениях. Обозначая лишь далекие берега для своих размышлений. Очень черные и скалистые берега — приблизившись к которым он умрет. Его уничтожат, разотрут сознание в порошок, рассеют среди пустоты и однажды он не сможет собраться воедино. Поэтому его мыслям хорошо бы прийти хоть к чему-то.

Он касается стены, ему важно сейчас почувствовать что-то материальное, настоящее. Она бежевая, шершавая, с крошечными неровными бороздками вниз. Ее как будто долго шлифовали наждачкой.

Смотрит на свои руки — с длинными тонкими пальцами, белой кожей, под которой хорошо угадываются синеватые переплетения вен.

Он всегда сражался используя свой ум, а не тело. И пусть он мог удивить противников уровнем боевых навыков, неожиданно высоким для Адепта Света, даже до такой полу-принцессы как Анак Захард ему было далеко.

Он был просто чуть выше среднего.

Имело ли это значение в его нынешнем положении? Скорее всего нет. С кем он собирался тут сражаться в ближнем бою? С Захардом? Даже не смешно.

Он ведет нажимая ногтем от подушечки среднего пальца до середины ладони. Концентрируясь на ощущениях.

Кожа сухая и собственные прикосновения ощущаются как легкая щекотка. Кун надавливает сильнее в центр ладони, пока не становится больно. Расслабляет мышцы и рука падает, ударяясь костяшками об платформу.

Самые обычные реакции самого обычного человеческого тела. На прикосновение, на боль, на холод.

Что же с ним, черт возьми, такое происходит? Что Захард с ним делает? Почему простой физический контакт оборачивается дикими, неестественными реакциями.

Ему нужно попытаться найти хоть какую-то внутреннюю точку опоры, иначе мысли снова бросят его на скалы тех ощущений, когда просто хочется впиться ногтями в ладони. И ему будет мучительно стыдно за свою слабость, за полную потерю контроля. За то, что он зацикливается, не может сдвинуться с мертвой точки.

Он, тот кто всегда шел вперед и вел за собой остальных.

В Башне, чтобы подняться выше, все что-то теряют. В основном — себя.

Эта была простая истина, которая казалась открытием его товарищам тогда, много лет назад, на 10-м этаже.

Почему же он мнил себя исключением? Может потому, что раньше от него так явно не отщипывали куски?

С этой стороны немного самоуважения.

С той — гордость и понимание кто он такой.

Расшатывая и дизбалансируя.

Баланс.

Захард сказал, что «баланс будет вывереннее».

Кун начинает кружить вокруг это фразы. Что он имел в виду? В тот раз все ощущалось медленнее, более тягучим, напряжение нарастало постепенно, терзало изнутри. Чужие ладони никуда не торопились. Замирали. Продолжали. Изучали.

Мысль тонет, ее подкручивает и как щепку, водоворотом хаоса тянет на дно. На ней сложно сосредоточиться.
Кун закрывает глаза. Думай. Не отворачивайся. Не 15-ти летняя девственница.

Погружаться внутрь себя становится сложнее, разум не повинуется и он меняет позу, прислонясь голой спиной к стене так плотно, что она царапает кожу при малейшем движении. Эта боль отрезвляет. Он подтягивает колени к груди, продолжая держать глаза закрытыми.

В том горниле ощущений, он что-то сделал.

Сам.

Просто внутри себя. Собрал воедино всю проклятую слабость, ненавистное бессилие и Захард отреагировал. Словно почувствовал. Словно ему тоже на мгновение стало больно.

Могло это быть реальностью? Или примерещилось в полубреду? Кун столько раз за свою жизнь видел лица, искаженные болью… что не спутает это выражение ни с чем. Но примерялось оно на Захарда с трудом. Обычно его лицо не выражало… ничего?

Он ходил, говорил, трогал его как реликтовое чудовище с атрофией мимики.
Полной атрофией.

Кун фокусируется теперь на этой мысли.
То, как холодно эти глаза рассматривали его, горящего заживо… был ли там внутри ответный блеск?
Зачем ему нужно, чтоб он «держался дольше» и «не причинял себе вреда»?
Первобытный садизм? Ненависть?

Нет и нет.

Захарду ведь не важно, кто он такой. Это все не имеет отношения, ни к Бааму, ни к Рахиль, ни к Крылатому Древу, ни к Великому Дому, ни к даже к нему самому.
Он не Кун Агеро Агнис, не сын великого дома Кун, не друг Незаконного… он…

Кто же он здесь такой? Или что? Что он такое в глазах Захарда?

Героя, который сначала отдал храбрость, а потом видимо и все остальное, пока не превратился в живой камень.

Баланс, атрофия, чужая боль. Эти мысли кружатся, не подходя друг к другу. Не цепляясь краями. Не собираясь ни в какую картину.

Это как испытание в котором, надо найти выход за минимальное количество подсказок. Тебе дадут еще одну — но не факт, что ты после этого останешься в своем уме, чтоб ее использовать.

Кун отлепляется от стены, ложится лицом вниз, свешивает одну руку, другую подкладывая под лоб. Заставляет платформу чуть раскачиваться. Трансформируя плоскость в подобие гигантского гамака.

Комната, если смотреть на нее сейчас сквозь голубой барьер кажется далекой. Можно представить, что смотришь на нее снаружи, с другой стороны окна. Только это неправда. Нет для него никакой наружи, только бесконечное «внутри». И все ответы, что он может сейчас найти — тоже внутри.

Платформа продолжает раскачиваться, повинуясь его силе.

Баланс.

Такое неуместное слово в его тактильном аду. Баланс между чем и чем? Кортизолом и дофамином? Чужим напором и его откликом? Удовольствием и стыдом?

Кун быстро чередует пары, не позволяя себе спотыкаться о те, что даже при произнесении мысленно звучат отвратительно. Сбрасывая все, что точно лишние в этом ряду. Уточняет исходный посыл. Там бы не просто «баланс».

Выверенный баланс.

Это значит, что Захард сдерживался. В чем? Нет, это неправильный вопрос.

Кун перестает раскачиваться, чувствуя, что, кажется, наконец-то его мысли выстраиваются в правильном направлении. Не «в чем», а «зачем». Правильный вопрос, над которым надо подумать — это именно «зачем».

Кун четко осознавал, что ему нечего противопоставить.
Он в полной власти Захарда.
Почти никто.
Практически ничто.
И в этом не было никакого самоуничижения. Просто факт. Так зачем же тому сдерживаться? Чтоб не убить его? Или… чтоб не убить его слишком быстро. Внутри что-то холодеет от подобного.

Связан ли «баланс» с мотивом происходящего?

Если отбросить бессмысленную ненависть, извращенное развлечение, странную пытку. Добавить методичность происходящего, последовательность движений, повторяющуюся траекторию, изменение нажима, то это становится похожим на исследование или …эксперимент.

В голове щелкает и несколько кусочков пазла входят друг в друга. Его изучают? Точнее не его самого — а его реакции? И именно поэтому доводят до исступления? В чем может быть смысл такого жестокого и странного эксперимента?

Кун мысленно возвращается к моменту, когда лицо Захарда дрогнуло. Что он делал в этот момент? Ненавидел себя, свою слабость, свою податливость, свои детские иллюзии. Но ведь это все было внутри его головы. Как? Как он мог так отреагировать на его немой отчаянный крик, обращенный вовнутрь, когда снаружи все по прежнему дрожало от прикосновений. Как он мог это почувствовать? Это что-то нарушило в логике процесса?

Кун переворачивается на спину и сжимает руками виски. Ему кажется, что мозги плавятся от вопросов, пытаясь трактовать нетрактуемое. Слишком мало данных. Одна фраза, одно изменение выражения лица.

А вдруг все его рассуждения — ошибка? И он наделяет мотивами безумца.

Нет.

Захард кто угодно… но не безумец. Скорее даже наоборот. Бессмертный Император, правящий не первую сотню лет. По сравнению с его рацио — сам Кун, это вихрь нескладных мыслей.

Хорошо. Допустим так. И что же ему делать с этой кучей нелепых выводов? Претендовать на медаль?
Становится зябко.
Что хуже — быть развлечением на ночь или быть частью непонятного методичного процесса? И то, и то с одинаковой вероятностью может завести его в…

Кун останавливается, не додумывая мысль. Стоп. Не нужно. Он снова запускает платформу раскачиваться, словно убаюкивая страх. До предела напрягает мышцы, а потом резко расслабляет их на выдохе.

Кровь начинает быстрее бежать по венам, становится теплее.

Chapter Text

Между Башнями. Пространство Проводников. 10 лет назад

Где ты, где же ты?..
Посох стучит синхронно с шагами проводницы.
Где. Где. Где.

Каждый вопрос как капля воды в озере подпространства. Падает, запускает вокруг себя круги. Круги расходятся, удаляясь, растворяясь где-то далеко-далеко. Так и оставаясь идеальными, непотревоженными ничем, похожим на хоть какой-либо ответ.

Это ее четвертая попытка.
Вот уже месяц, раз в неделю Хва Рьюн ныряет в червоточины между Этажами, встает на Пути, ведомые только самым талантливым из Проводников. И три раза она, одна из лучших в своем деле, терпит поражение.

Ничего. Ни единого следа Куна. Кун Агеро Агнис словно не существовал никогда ни на одном из этажей Башни.

Но Баам смотрит на нее каждый раз с такой надеждой, верит, что его лучший друг жив. Просто быть может попал в какой-то переплет. Ведь зная близко хитроумного Куна любой бы согласился, что погибнуть в столкновении с линейным кораблем среднего класса на невзрачном отроге — это совершенно не в его вкусе.

Сколько раз он уже «погибал» до этого — и каждый раз это либо оказывалось частью его плана, либо его выручала одна из его внезапных способностей, которые цеплялись к нему на этажах.

Это Баам мог выйти из сражения заполучив огромную силу очередного лояльного к нему монстра. А Кун же мог незаметно для других понравиться исцеляющей рыбке, которая привязывалась к нему настолько, что могла запустить его остановившееся сердце, лишь бы не расставаться с хозяином.

Но в этот раз все по-другому. Не могло быть у Куна никаких причин не откликаться на ее зов.

Где ты? Где же ты.

Хва сворачивает на развилке направо. Глубже, ей надо попробовать посмотреть там, куда до нее еще никто не совался.

Где?

Очередной камешек падает и пружинит в натянутом подпространстве. Начинает расширять свой поисковый круг.

И наконец, идеальный радиус нарушается. Какая-то зазубринка на уже истончившейся почти до волоса нити.

Рьюн слышит какой-то отголосок. Не сознание, не человека, просто отголосок фразы. Как заблудившееся в каскаде пещер эхо, что не может найти выхода бесконечно отражаясь от камней.

Но раньше она не чувствовала и такого. Неужели ее поиски не бесплодны! Проводница тянется, концентрируясь изо всех сил.

Что-то светится в глубине, сбоку от Путей. Так глубоко, где даже сами Пути уже больше похожи на пунктир. Слабые, прерывистые.

Хва решительно сворачивает делая шаг в дикую пустоту. Она идет по вибрирующей поверхности, как по огромному натянутому брезентовому полю. Синий огонек, от которого пришло эхо все так же далеко, не приближается, но и не удаляется. Пляшет как пламя потусторонней свечи.

Хва ускоряется, посох начинает отбивать в вязкой поверхности почти угрожающий ритм.

Откликнись, откликнись, не шути со мной! Где ты, самый пропащий из Кунов!

И материальное откликается, пространство выворачивается, лопается, как гнилой фрукт. То, что казалось голубым огоньком — истончается гаснет, как приманка на удочке глубоководной рыбы и перед Хва разверзается чудовищная пасть. Золотые вихри кружат у зазубренных краев пространства, в которое она почти проваливается. Оно затягивает в себя, коллапсирует. Бьет во все стороны красным и золотым.

Проводница понимает, что если она сдвинется хоть на миллиметр ближе — ее раздавит. Затянет и сожрет. Это первородная стихия, которая пронизывает всю сердцевину Башни, и у нее есть имя.

Проводница Хва Рьюн искала Куна… но нашла нечто совершенно иное.

Захарда.

Как такое могло случиться? Пути обманывают ее? Но эта чудовищная энергия не может принадлежать больше не единому существу в Башне.

Хва дергается, всем телом подается назад. Но ее не отпускает — топит в расплавленном золоте. Потоки льются в рот, уши глаза. Хва кричит, пытаясь вырваться из плотной хватки этого пространства.

Прочь, прочь! Она не хочет тут сгинуть!

Девушка перехватывает крепко посох и вбивает его себе под ноги, потревоженное пространство ревет, закручивается и ее выталкивает, отбрасывает на один из Путей.

Она снова одна в этом гулком и пустом поле. Синего болотного огонька, что поманил ее и чуть не погубил больше нет. Хва загнанно дышит, опираясь на свой посох. Она чувствует себя пережеванной… Словно ее надкусили и выплюнули как что-то несъедобное. По вискам струится пот, волосы тяжелые, словно она окунула их в мазут, липнут к лицу.

Кун, его отголосок, смутная тень.
Это мог быть как и он сам, так и лишь мысль о нем.
След.
Но что бы это ни было — оно откликалось как Император Башни.
Огонек был впаян в низвергающийся водопад золотого шинсу. Попытаться дотянуться туда — это как сунуть руку в раскаленную магму.
Бесконечно больно. Бесконечно бессмысленно. Смертельно опасно. Там… невозможно быть живым. Как бы не верили в тебя друзья. Даже самый лучший из друзей.

Хва представляет себе безжизненного Баама, что погонится за призрачной надеждой, Баама, поглощенного страшным золотым шинсу. С мертвыми стеклянными глазами. И клянется себе, что никогда больше не пойдет в этом направлении.

Это морок. Это чистой воды безумие. Мучительный суицид, где, чтобы выяснить правду нужно встать на дорогу в один конец. Где на границе пути маячат две вещи.

Ответ на твой вопрос и Смерть.

И получить лишь что-то одно нельзя. Она не готова выбрать эту дорогу сама. И никогда не укажет ее другому.

Баам сидит на деревянном ящике поджав ногу под себя. Руки сцеплены в замок. Спина напряжена.

Сколько раз за годы их совместного пути она уже заставала его таким. Отстраненным, пытающимся осмыслить потерю.

Когда он думал, что потерял Учителя, когда погибли Принц и Акраптор, когда FUG заставлял его подниматься в одиночку. Каждый раз он также выбирал удаленное место, сидел там с опущенными плечами один в темноте. Но проходило время и Баам находил в себе силы идти дальше. Так будет и на этот раз.

Она нанесет ему удар в самое сердце, но Бам справится.

— Мисс Хва! Вы смогли что-то найти?

Рьюн молчит некоторое время. Она все для себя решила. Но почему это так непросто? Ее правота бесспорна. И если выбирать между тем, чтобы спасти одного или убить двоих выбор ведь очевиден? Баам ей верит. Всегда верил. Знал, что все, что она делает, она делает ему на благо.

Проводница Хва Рьюн никогда не причинит вреда 25-му Бааму, Незаконному, Убийце FUG и ее персональному Богу.

— Он мертв, Баам. — Она сжимает его плечо, не давая вскочить, начать спорить. — К нему не ведет ни один из видимых и доступных мне Путей. Я попробовала все. И это значит только одно. Кун мертв. Мне жаль, прости…

Баам дергается, словно желая сбросить ее руку, но тут же замирает. Расслабляет плечи. Несколько раз открывает рот, словно силясь что-то сказать и наконец Хва слышит его тихий голос.

— Спасибо. Спасибо, что столько раз пытались.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Время без внешней привязки течет странно. Терминал показывает одно — а внутри ощущается совсем по другому.

Медленным, вязким. Зыбкая бессонница путает восприятие еще больше, не давая четко разграничивать дни. Раньше он мог спокойно не спать несколько суток без последствий. Но этот навык, похоже, остался в прошлой жизни.

К тому же в это раз Кун ждет.

Хочет, чтоб проклятый Император вся Башни появился, пока он собрал все мысли в кучку, пока собственная логика кажется заслуживающей доверия. Потому что знает, чем больше времени проходит, тем сильнее его будут грызть сомнения.

Ему уже приходят в голову самые невероятные сценарии, в которых он остается в полусвете этой комнаты один, навечно.

Сходит с ума от изоляции.

Это чудовищно пугает.

Поэтому, когда пространство рядом с ним идет складками, давление воздуха нарастает, шинсу колеблется — он готов. Готов изобразить говорящий тектоскоп… или к чему он там приравнен в иерархии предметов.

Он начинает свою партию точно в тот момент, когда Захард полностью складывается в материальный объект.

— Ты чувствуешь тоже, что и я.

Это звучит как утверждение.

У него только две карты, которые он может разыграть. И Кун даже не до конца понимает сам их номинал. Первая выложена на стол.

Захард поворачивает голову и смотрит в его сторону.

И возможно даже на него самого.

— Почему? — Вторая карта ложится рубашкой вниз.

Кун надеется, что он задал правильный вопрос. Иначе он продолжит мучиться без ответов. В прямом и переносном смысле.

— Это называется Резонанс, — теперь зрачки Императора Башни точно фиксируются на нем.

Кун пытается одновременно переварить ответ и взгляд. Внутри все натягивается тонкой струной — у него получилось! Захард снизошел до ответа.

На него смотрят, словно увидев впервые. Словно заговорил предмет мебели.

«Резонанс»?

Кун лихорадочно думает — этот термин ни о чем не говорит ему. Звучит, словно, что-то умножается? Сердце больно ударяется о ребра. Громко отстукивает секунды тишины между ними.

В голове бьется следующий вопрос, который навязывает паника «Почему я?! Почему я?!», но он пересиливает себя и задает другой.

— Почему в нем так важен баланс?

Сначала ему кажется, что он ошибся, но Захард не сводит с него взгляда и, чуть помедлив, отвечает.

— Твое тело не способно принять этот контакт. Разница между нами слишком велика.

В этой фразе, наверное, была бы уместна досада, но даже ее нет. Просто констатация факта. Ровным приятным голосом.

Кун старается максимально расслаблено сидеть на самом краю кровати, слегка опираясь на нее руками, не напрягая мышцы. Словно показывая своим видом, что он понял, что бежать ему некуда.

Ритм сердца не желает замедляться, несмотря на все внутренние мантры.

Фальшиво, весьма фальшиво.

Интересно, Захард слышит эту повторяющуюся синкопу? Кун не знает, что еще спросить. Если вопрос будет неверным, его снова низведут до неодушевленного уровня.

Захард подходит к нему. Не вздергивает к себе, не парализует силой. Просто подходит. Наверное, это тоже можно как-то трактовать?..

Останавливается вплотную и заводит прядь волос ему за ухо. Это прикосновение безобидно. Пока безобидно.

Кун пытается осмыслить все полученные ответы.

Важен контакт.

Прямой физический контакт, создающий то, что называется Резонансом. И Кун отчаянно этого контакта не желает. Но его не спрашивают. Лимит на вопросы и ответы на сегодня в принципе исчерпан.

Когда Захард касается его предплечья, Кун остается в сидячем положении и не делает попыток отстраниться. Чужая рука движется до локтя, потом еще ниже и останавливается на запястье. Поднимает его, словно меряя пульс.

Вена заполошно стучится под большим пальцем, который осторожно поглаживает стык запястья и ладони. Кун видит, как дрожат его полусогнутые пальцы.

А ведь так намного сложнее, чем быть закованным в каркас, ограничивающий все инстинктивные движения.

Ему жизненно необходимо отделить сейчас чувства от мыслей. Что б вся полученная информация не прошла даром.

Он пытается сосредоточиться на противоестественных реакциях. Это всего лишь прикосновение к руке. Но у него учащенное дыхание, его нервные окончания реагируют так остро, словно он под наркотой, что активирует всю сенсорику на полную мощность. Это и есть Резонанс?

Ему заводят локоть за голову, придерживают за затылок. И пальцы свободной руки Захарда скользят вниз, от подмышечной впадины по ребрам и до талии. То, что могло бы быть щекоткой оборачивается, потоком жалящих игл в голове Куна.

Словно чиркают спичкой по боку спичечного коробка. Его прошибает вдоль всего позвоночника, мышцы расслабляются и он заваливается на кровать.

Захард опускается рядом. В том, как он двигается, нет и намека на возбуждение, нетерпение или Кун просто уже не может ничего распознать. Пока ему кладут руку на грудь, надавливают, пресекая попытку подняться.

Что при этом ощущает сам Захард?

Кун чувствует, как его нестройные теории все меньше и меньше похожи на правду. Ни одно из пяти чувств не подтверждает их. Все, что он видит — это ровные движения крыльев носа, ритмичное редкое движение ресниц. Все что он слышит — это только собственное свистящее дыхание. Все, что он чувствует — это плавные движения рук. А может все это ему уже просто мерещится.

Захард касается центра его груди ногтями, потом подушечками пальцев. Собирает все пять в одной точке и царапающим движением разводит, прижимаясь ладонью.

За чем внешним Кун пытается уследить, пока внутри, прямо в солнечном сплетении у него прокручивают что-то похожее на раскаленную спираль?

Он пытается как в прошлый раз вызвать и собрать воедино свою злость. Хочет, чтоб тот, чья рука теперь снова, снова и снова очерчивает его сосок, выпил этот дикий коктейль ощущений.

И захлебнулся в нем, как захлебывается он сам.

Но мысли рассыпаются, как мячики, закатываются в темные углы подсознания.

То, как медленно все происходит на этот раз плавит ему мозги с особой жестокостью. Кун цепляется за мысль, что теперь лучше понимает лягушку, которую варили живьем. Неторопливо-неторопливо.

Время странно растягивается, теряет линейность. Он лежит, не контролируя слабые судороги, что пробегают по телу. Считает их. Одна, две, три… сбивается на десятой. Начинает заново. Все что угодно, лишь бы не погружаться в ощущения. Пытается не закрывать глаза, даже не моргать, увидеть что-то.

Марево красного плаща постоянно сбивает его концентрацию на лице Захарда. Черные наручи, серые детали воротника, мерное покачивание красной сережки. Расплавленные глаза. Как текучий металл.

Его вдавливает в кровать, словно тело весит тонну. Словно его погружают под воду, все глубже и глубже, с каждым прикосновением.

Как же велика между ними в действительности разница?

Демонстрация ответа на его вопрос все длится и длится.

Кун хочет уже наконец перестать.
Сгореть.
Но ему дают только тлеть.

Это такое наказание за расспросы?
Было бы слишком просто если б это было так. Скорее всего это и есть некий искомый баланс.
Растягивающий время, держащий его целым, оттраханным ментально, но все еще в рассудке.

Пальцы рук сжимаются на влажной ткани простыни, соскальзывают с нее, впиваются в ладони. Мысли фрагментарны, скачут между болью и удовольствием, формой происходящего и реальным содержанием.

Что он чувствует?

В нем сшибается столько противоречивого разом. Разве Захард переживает это унижение тоже или вбирает в себя только те ощущения, что сейчас спустились по его животу?

Он не может осознать себя в этот раз ни холстом, ни картиной, ни объектом. Все эти попытки абстракции и анализа роняют его об реальность, где его тело откликается на беззастенчивое нарушение границ.

Все усиленно, умноженно на трехзначное число. То, как палец Захарда с осторожностью водит над поясом брюк. Как давят брюки, пережимая кровоток. Не давая ему разрядки. Как он пытается сжать колени, но это лишь усиливает ощущения.

Что из всего этого он делит?! Чего именно недостает второй стороне?

Он подвешен между пределом воспринимать и пределом думать. Эти крайности невыносимо растягивают его. Еще чуть-чуть и что-то порвется, ткань сознания пойдет прорехами.

Это потому, что вместо того, чтобы быть поглощенным, он пытается анализировать процесс?

Пытается посмотреть снаружи?

Если он остановится сейчас, даст вытеснить все рациональное, ему станет легче?

В ушах шумит. Его ломает, и все накопленное за сегодняшнюю бесконечность напряжение, пытается найти хоть какой-то выход. Кажется, он бьется в агонии. Захард удерживает его, не давая скатиться с кровати. Плечи, в которые впиваются чужие ладони, горят как от ожогов. Кун прикусывает себе щеку и рот наполняется кровью. Старается удержать глаза открытыми. Ищет отголоски своего надтреснутого экстаза в другом. Хоть что-то… увидеть хоть что-то… начинает задыхаться.

Комната плывет — пляшущие цветные пятна, кислотные круги на бежевых стенах.

Захард нависает, не отпуская, сохраняет контакт с кожей, пока Кун выгибается от осознания как ему липко, мерзко, стыдно. Зрачки его глаз расширены, так что синей радужки почти не видно.

Подстройка в этот раз сработала плохо. Эмоции были приглушенными, доходили до Захарда как сквозь толщу воды. А когда он подцеплял их — просачивались сквозь пальцы, как верткие золотые рыбки.

Что-то яркое, переливчатое, все еще теплилось внутри, приятно обвивало нутро — он поймал финальное ощущение. Но слишком многое нуждалось в фильтрации, при том что баланс был хрупким.

Увеличивать силу нажима было нельзя — это не сделало бы Резонанс чище, а просто сломало бы его.

Захард думает. Наблюдая, как Кун пытается не прийти в себя.

— Вот это то, о чем я говорил, ты слаб.

Кун чувствует, как его все еще выкручивает отголоском болезненного наслаждения, он давится слюной напополам с кровью. Это может считаться за маленькую, но победу? Его удостоили еще одной целой репликой… Какая честь.

Как же он мог оказаться в таком безнадежном дерьме.

Шепот получается булькающим:

— Ну так сделай меня сильнее…

И ему снова чудится отклик. В движении глаз, наклоне корпуса, в том как позвякивают цепочки на черном поясе.

Захард окутывает свои руки золотистым сиянием, этот барьер не позволит продолжаться Резонансу, изолируя физический контакт. Поворачивает голову Куна, вытирает рот. Его влажные голубые волосы создают контраст с красными пятнами. Кожа, еще недавно пылающая, прохладная на ощупь. Неосознанно регулирует свой термобаланс? Сейчас действительно слабый, чуть сильнее обычного Офицера. Но он демонстрировал достаточно редкую для воплощения форму шинсу и у представителей этой династии обычно высокий потенциал.

— Как тебя зовут, дитя семьи Кун?

Этот вопрос настолько неожиданный, что Кун не сразу понимает его смысл.

От него веет обезличенностью, необходимым и достаточным уровнем классификации, которая у него была ДО. Это добавляет какие-то новые нотки в то, каким диссонансом сейчас отзывается его поврежденное сознание.

Он действительно чертовски невезучее, отвергнутое дитя семьи Кун.

У него саднит горло, щека еще кровоточит, но ровного голоса на одно слово хватает.

— Агнис.

— Я подумаю, как исполнить твою просьбу, Кун Агнис.

И это звучит так официально, так неуместно, словно они на приеме во дворце. Что между ними — не сантиметры, а все положенные протоколом расстояния, одежды и люди. Эта неуместность вбивает клин в его реальность даже сильнее чем все, что было до.

Chapter Text

Настоящее. Внешний город

— А потом ты выбил из нее всю дурь об сосны?

— Типа того.

Рак лающе смеется и стучит по столу заставляя ложечки подпрыгивать.

Кун болтает трубочкой в коктейле смешивая разноцветные слои: розовый с оранжевым и голубым.

— Пусть Глазунья и победила в пятницу в кардженг, в реальном бою она и в подметки не годится мой добыче! Поделом ей!

Кажется Рака привел в огромный восторг его краткий рассказ про схватку с Андросси.

— Ваш заказ, дорогие посетители!

Хорошенькая официантка, не торопясь, составляет с подноса тарелку с красиво сервированными фруктами, вазочку мороженного, три пирожных канелли.

Оборки ее короткой юбки красиво колышутся, когда она тянется с последней тарелкой, чтоб поставить перед Раком большой шоколадный фондан.

Крокодила она немного опасается. За три месяца работы в этом кафе она уже поняла, что неантропоморфные формы жизни в виде клиентов, иногда ведут себя слишком непредсказуемо. А вот юноша рядом с ним — очень красив. И точно воспитан. Он чуть отодвигает свой коктейль, что ей удобнее было сервировать.

И пусть Великие дома нынче не в почете — по голубым волосам, синим глазам и россыпи сережек в ухе, сразу угадывается потомок дома Кунов — если пойти с таким на свидание все подружки умрут от зависти!

Девушка выкладывает слева от тарелки последний ножичек для фруктов и замирает на мгновение. Потом торопливо произносит:

— Если что-то еще будет нужно, я к вашим услугам!

Кун улыбается в ответ на ее старания, кивает, прочитав имя на бейджике.

— Спасибо, мисс Сафи, если понадобится мы вас позовем.

Девушка зардевается. Голос у него тоже красивый. И почему только считается, что выходцы из Великих домов сплошные высокомерные придурки?

Кун сначала отодвигает с фруктовой тарелки все яблоки в сторону, потом накалывает на вилку дольку желтого мандарина и отправляет в рот.

С какой целью Андросси в качестве странного примирительного жеста посоветовала ему сходить сюда? Хотя определенно вкусно и вид на трехуровневую воздушную магистраль у Солнечных башен цепляет взгляд.

Внешний город за панорамными окнами искрится на солнце. Кажется, тут вообще не бывает плохой погоды. Бесконечные вереницы светлых вагонов змеятся в небе в три ряда.

Кафе «Звездолик» расположено в одной из башен Западного сектора на 86-м этаже.

«Ваш уникальный шанс посмотреть на Город с высоты птичьего полета» — написано в путеводителе про это место. — «А также попробовать особый десерт «Белое древо» от знаменитого шеф-кондитера Зи».

Хорошо ребята работают с конъюнктурой рынка, быстро сориентировались.

Кун заканчивает с мандаринкой и переходит к порезанным на ровные половинки ягодам клубники.

Кроко полностью увлечен своим фонданом — даже вакуумный взрыв не отвлечет его от тарелки в ближайшие несколько минут. Коммуникатор, лежащий экраном вниз, тихо дзинькает.

Кун переворачивает его свободной рукой: «Финальные скидки на концерт сладкоголосой Юры Ха для резидентов Западных башен! Остались еще билеты в ложах близких к прекрасной Ло По Биа Сонате и…» Бровь Куна чуть дергается, он откладывает устройство в сторону.

— Нет, не бронировали. А что, это теперь обязательно? Я же вижу, что у вас есть места!

Высокий голос раздается от входных дверей, полускрытых ажурной ширмой. И Кун сразу понимает, что этот голос ему знаком.

— Да-да, госпожа, это не проблема, я просто уточнила.

Через несколько секунд новые посетители делают шаг в глубь, становясь видимыми. Кун всматривается в пришедших.

Две девушки — одна напористо атакует официантку-хостес с длинной черной косой, вторая со скучающим видом стоит рядом.

Парочка весьма приметная даже среди местной колоритной публики. Особенно выделяется черная повязка, целиком закрывающая один глаз той девушки, что повыше. Она отделана по краям зелеными камнями и надета скорее как экзотический аксессуар, чем с целью скрыть какое-то увечье.

Рыжие волосы, темно синее платье и уверенная походка. Не удивительно, что ее спутница с длинными заячьими ушками и кукольными чертами лица теряется на ее фоне. Даже несмотря на контрастное зеленое платье и тонкий высокий голос, которым она продолжает напирать на официантку.

Кун откладывает вилочку.

Ша Ша и Хва Рьюн — как интересно сгруппировались атомы… Разве у этих двоих было что-то общее раньше?

Страсть к дорогим кофейням?

Он оценивает увесистую гроздь ярких пакетов в руках у каждой.

Дорогим кофейням и дорогим магазинам.

Ожидаемо от Хва Рьюн, и неожиданно для Ша Ши. Разве что вторую вручили первой где-нибудь на сдачу, носить покупки.

То что, они тоже тут — случайность?

Сам Кун мог бы еще попробовать не привлекать внимания и ограничить свои социальные взаимодействия на сегодня крокодилом и фруктовым салатом, но даже на фоне громкого голоса ушастой не заметить битву Рака с фонданом было просто невозможно.

Первыми их видит Ша Ша и ее рот складывается в некое подобие буквы «о». Пихает в бок Хва Рьюн, но та уже, кажется, сама уловила возню у окна и Куну не остается ничего иного, как поднять руку в приветственном жесте.

Рак сразу же реагирует на его движение и тоже смотрит на девушек.

— Огненная черепашка!!! Вот это встреча! О! И Ушастая черепашка тут!

Хва Рьюн, в отличие от крокодила, который плевать хотел на приличия, не кричит в ответ через весь зал, а подходит, улыбается, изящно кивает:

— Господин Крушитель, господин Кун, не ожидала вас тут встретить.

— Привет! — Ша Ша сразу становится тише и словно чуть прячется за Рьюн.

— Приятно видеть тебя за пределами Резиденции Древа. — Провожатая смотрит ему прямо в глаза. Излишне проницательно, как всегда.

— Андросси убедила. Сказала, что пожалею — если не схожу сюда. — Кун чуть имитирует интонацию принцессы и Хва охотно улыбается в ответ.

— О, это очень в ее духе.

— А мы тут после неудачной попытки поймать дроп последней коллекции Лилляль&Шиляль. Надо же чем-то заесть горечь поражения от примерочной кабинки. — Ша Ша встревает в диалог, ее глаза перебегают с Куна на его разноцветный коктейль и обратно.

— Вижу, что битва шла с попеременным успехом и вы вынесли не только потери.

Кун кивает в сторону пакетов.

Рак фыркает и стучит по краешку тарелки, где застыл и не желает отскребаться большой кусок шоколада:

— Примерочные кабинки? Чепуха! А вот местный фондан — это настоящее испытание! Только закажите себе свой — этот я почти доел. Ну! Чего стоите — садитесь давайте! Синяя черепашка подвинется.

Провожатая снова задерживается на Куне глазами. Тот выглядит безмятежно.

— Спасибо за приглашение, но мы с Ша лучше не будем мешать вашей дегустации. Господин Крушитель, еще закажите тут «Меренговый взрыв». Вам точно придется по вкусу.

Она уже почти разворачивается, чтоб пойти за ожидающей официанткой, как Кун останавливает ее, чуть приподнимаясь на стуле.

— Может, действительно, составите нам компанию? — он сам не до конца понимает, зачем это говорит, быть может из соображения, что «случайности не случайны»?

Ша Ша подается вперед, опережает открывшую было рот Хва.

— Угостишь потративших все на шоппинге девушек лучшим десертом?

— Конечно.

Может пройти сто лет, но некоторые вещи останутся неизменными. Например, Ша Ша и ее страсть к чужим деньгам.

Их столик как раз на четверых.

Ша Ша плюхается на стул слева, Рак решительно кладет лапу между ней и своим десертом.

Хва присаживается на краешек, расправляет длинную юбку. Ее волосы красивыми огненными колечками стекают по спинке почти до пола.

Сафи подбегает с меню, раскрывает его сразу на странице сезонных новинок.

— Добро пожаловать, я могу сразу предложить вам какие-то напитки? Из десертов особенно рекомендую «Белое древо» — у нас еще осталось всего несколько порций, приготовленных лично господином Зи.

Ша Ша оживляется, бросает короткий взгляд на Куна.

— Тогда мне Дерево! А то как не приду к вам, вечно закончилось.

— Господин Кун, как вам Внешний город? — Хва изящно тыкает пальчиком в один из видов кофе в меню. — Вот это, пожалуйста.

— Нравится. Он очень изменился, совсем не такой, каким я его помнил. Тут всегда такая хорошая погода теперь? — он не сколько ни лукавит, и Хва, кажется, чувствует эту честность.

— Да, на границе плато стоят климатические установки. Пару лет их назад их работу наладили и повысили стоимость жилья как раз за счет идеального климата.

Кун неопределенно хмыкает, думая про себя уж не идея ли Ли Су это была.

— Еще советую добраться до озера за Северной границей, вам понравится, если не были. Там очень светло, просторно и весьма безлюдно.

Хва потирает подбородок рукой и смотрит на Куна блестящим, красиво накрашенным глазом.

А она ведь не нравилась ему в прошлом… Слишком часто ее интересы и понимание «высшего блага» сказывались на Бааме не лучшим образом.

Могла ли Хва измениться? Ему сказали, что тогда, 10 лет назад она потратила очень много времени на его поиски. Тоже ради и по просьбе Баама.

Они уже пересекались мельком пару раз за этот месяц. Провожатая бывала на консенсусах Крылатого Древа. Но так близко, как сейчас, он общался с ней впервые с момента своего возвращения.

— А по-моему на эти озера стоит ехать, только если нужно замутить романтическое свидание… ну или если тебе лет 200 и ты на глубокой пенсии. Удочки, рыбалка все дела. — Ша Ша ловко крутит в пальцах чайную ложечку, — Я б лучше сходила на концерт Юры Ха. Говорят, шоу у нее обалденное!

— Звезданутая черепашка? Пфф! Не пойдем мы на этот концерт, даже если она нам билеты на сцену пришлет лично. Больно много чести для нее, чтоб сам Рак Крушитель пришел после ее отвратительного поведения.

— Я пока, пожалуй, тоже пасс. — Кун отрицательно качает головой. Воспоминания об этой амбициозной певичке у него не самые приятные.

— Как скучно…

— Что поделать, взрослая жизнь.

Ша Ша фыркает прямо в кофейную чашку. В этот момент появляется Сафи с большим подносом с кофе и блюдом, на котором лежит нечто, больше похожее на произведение искусства, чем на десерт. Белое, в кремовых завитушках, с блестящими вкраплениями. «Белое древо». Никуда от него не скрыться.

Пока Рак взглядом примеряется к блюду явно размышляя не заказать себе такое же, Хва произносит:

— Надеюсь хоть Небесная вечеринка в ваших планах?

— Скажешь тоже! Когда это мы с синевлаской пропускали вечеринку!

Кун чувствует, как у него сразу начинают ныть зубы. Это от бесцеремонности крокодила, от мыслей о вечеринке или от того, насколько сладким выглядит десерт перед Ша?

Эта идея… даже точно не понятно, кому изначально пришло в голову собраться всем дружно из разных команд, тут в Городе. Всем кто поднимался с Баамом через этажи с самого низа. Ну и остался жив.

Кун надеялся, что не он стал реальной причиной всех собрать и дружно придаваться сантиментам о прошлом. Как последний недостающий элемент хэппи энда.

Хва тем временем кивает Раку, словно в его репликах нет ничего такого:

— Я думаю Бааму будет приятно, если ребята действительно смогут быть. Особенно те, кого давно не было видно.

Тут Кун не может внутренне не согласиться. Для Баама важен действительно каждый, кто разделял с ним этот путь, каким бы коротким отрезок не был.

— Госсенг и Хорьянг с детьми сказали, что обязательно будут.

Взгляд Хва направлен на него, но при этом словно бы и блуждает где-то в прошлом.

— Получается, вы с ними очень давно не виделись? Сколько? Лет двенадцать?

Заминка Куна практически не заметна, он словно параллельно беседе решает, что в его фруктовом салате достойно быть съеденным. Отправляет еще один кусочек клубники себе в рот прежде, чем ответить.

— Около того. Но вроде как у них все хорошо?

— Да, Миссенг лучшая в своем выпуске и скорее всего получит предложение от инженерного корпуса Мастерской.

Думать о Миссенг, как о взрослой, оказывается непривычным. Сколько ей сейчас? Около 23? Действительно, уже совсем не та вечно плачущая мелкая девчонка, что он помнил.

— А вот я очень хотела бы посмотреть на Госсенг сейчас! Меня восхищает вся та история с шоу и отменой свадьбы! — Ша Ша загадочно вращает глазами и чуть придвигается к Куну.

— Ты наверное не слышал, но там даже за ними потом бегали из издательского дома «До мора», хотели то ли книгу написать, то ли фильм сразу снять про них. Эх, вот это я понимаю… настоящая любовь! Даже завидно. — Девушка вгрызается в безе, которое крошится под ее пальцами. — Но вам, мужчинам, точно не проникнуться таким!

— Ну почему же, я рад за Госсенг и Хорьянга. Что все сложилось именно так.

Ша-Ша так и замирает с белым пироженным в зубах. Это глюки или ей реально послышалось в голосе Агниса Агеро Куна неподдельное тепло?! Эта ледышка способна на нормальные чувства к кому-то кроме всеобщего распрекраснейшего Баама?

Чтоб как-то скрыть свое замешательство, она поднимает руку и машет официантке.

— А можно мне еще одно Дерево?

Сафи материализуется рядом практически мгновенно, с сожалением качает головой.

— Наши глубочайшие извинения, мисс, но сейчас уже не осталось никаких десертов от господина Зи.

— Ну как закончились, вы же говорили что еще оставались!

— Мне очень жаль, но другие посетители заказали. Может я могу предложить вам взамен что-то другое?

— Нет, не хочу другого! — Ша Ша капризно складывает губы и резко разворачивается на стуле.

— Ой!.. — Недопитый коктейль Куна, сбитый ее неловким движением, разливается по белой поверхности стола превращая ее в радужную.

— Да ну блин, что такое… — взгляд девушки мечется между разноцветным пятном, чуть отклонившимся Куном и невозмутимой Хва. — Что у вас за сервировка?! Я платье почти испачкала!

Личико Сафи вспыхивает на мгновение, но она тут же нажимает на кнопочку на своем рабочем браслете.

— Одну секундочку, приношу свои извинения, сейчас все поправлю, не переживайте.

Жидкость собирается со стола в браслет и скатерть становится снова идеально белой.

— Если уважаемый клиент желает, я принесу новый напиток за счет заведения. А вам госпожа мы в подарок предоставим любой десерт на выбор из доступных.

Кун уголками губ показывает что-то вроде виноватой улыбки за несдержанность своей соседки.

— Не беспокойтесь, Сафи, все в порядке. Не нужно.

— А мне нужно! Приносите. «Меренговый взрыв» ведь не закончился?

— Да, буквально пару минут.

Девушка убегает и возвращается почти сразу с извинительным десертом. Она наклоняется и ловким движением сдвигает в сторону сахарницу, чашечки. Выкладывает перед Ша Шей приборы и блюдце.

Кун чуть откидывается на стуле, чтоб ей было удобнее, и в этот момент ему на колени падает белый прямоугольник.

Софи делает еще несколько движений руками над их столиком, убирая несуществующие крошки, кончики ее ушей отчаянно алеют.

В кафе почти полная посадка, и следующие 20 минут Софи старательно кружит между клиентами в другом конце зала. После того, как она оставила номер своего коммуникатора, ей немного страшно от собственной безрассудности.

Но какая-то ее часть украдкой все равно наблюдает за столиком у окна, где негромко переговариваются, допивают кофе.

Оплачивает весь счет конечно же юноша из дома Кунов.

Когда двери закрываются за спинами всех четверых, Сафи кажется, что в кафе сразу стало тише и не так ярко.

Эх, даже не обернулся, когда уходил…

Девушка торопливо идет к опустевшему столику, собирает на поднос недопитый коктейль, чайные чашечки и половинку безе. Ее сердце колотится, как у птицы. Но она же точно видела, как он убирал идеальный белый квадратик в карман брюк?

Ведь храбрость всегда должна вознаграждаться — иначе это было бы просто нечестно со стороны Вселенной по отношению к ней. Красивой, остроумной и доброй Сафи Пау с этажа Панхелла.

Стоит ей занести всю грязную посуду в зону выдачи, как ее хватают за локоть и утягивают за большой холодильник. Сафи неловко взмахивает рукой, сжимающей поднос и тут же понимает, что это Алекса, которая сегодня в основном в роли хостес.

Ее рот немного приоткрыт, а брови вздернуты даже выше чем обычно, перекинутся черная коса прыгает на груди от резких движений:

— Сааааафи! Ты знаешь кто это был?! За тем столиком, что ты обслуживала! — Сафи недоуменно сдвигает брови.

— Парень?

— Да какой еще парень! Это была… Сама мисс Хва Рьюн!

— Мисс?

— Блин, Сафи, — Алекса чуть трясет ее. И откуда только такая силища? — Ну неужели у вас на 15-м этаже такая глушь, как тебя только в колледж взяли!

Сафи растерянно встряхивает волосами, ее мысли по прежнему настолько заняты Куном, и она не сразу соображает о ком вообще идет речь. Но замечание Алексы про ее родной этаж звучит обидно.

— И ничего не глушь, — начинает она, — …а…ты же про девушку с повязкой?

— Да! Ну мисс Хва Рьюн, та самая, первый и неизменный Проводник самого господина Законного.

— А, о!.. — протягивает Сафи, чтоб сказать хоть что-то. Теперь понятно почему дамочка была такой утонченной, — А остальные?..

Алекса мотает головой.

— Не, не знаю. Ну тоже наверное кто-то… из верхушки. А я тебе говорила, что у нас на работе кого только не встретишь. Говорят, однажды даже принцесса Андросси была инкогнито!

Глаза у Алексы блестят и очевидно, что попадись принцесса в ее смену, она б у нее взяла автограф хоть на куске торта, несмотря ни на какое инкогнито.

Но Сафи не чувствует в себе ни капли подобного энтузиазма, напротив — у нее резко портится настроение. Вот дурочка, понапридумывала себе уже всякого.

Получается… важные шишки…

Вряд ли ей перезвонят.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кун даже сам удивлен тому, что он ходит и как-то функционирует. Что внутри у него есть нечто, что говорит «Да, катастрофа, но ты что-то приобрел в процессе крушения».

Помимо невроза.

Он не в порядке, но не замер статично в углу. Он словно запущен в «безопасном режиме».
Система прогнала внутренние тесты, зафиксировала неполадки и пытается как-то залатать дыры или не обращаться к неработающим модулям, подменив их другими.

Снова не можешь есть? Пей.
Не можешь спать? Закрой глаза, лежи.
Опять не можешь думать о произошедшем? Не думай, сосредоточься на том, что работает.

Удивительно, как живуча психика и совершенно не радует, что это приходится проверять эмпирическим путем.

Теперь это уже не похоже на шоковое вытеснение.
Когда что-то внутри просто прячет и вытесняет. Говорит, что «не произошло».
Произошло. Даже с перебором.

Резонанс берет его ощущения, наводит увеличительное стекло, прогоняет по кругу и возвращает умноженное обратно.
Это объясняет механику процесса.
Его пугающе преувеличенные реакции на незначительные касания.
И безумное горнило действительно чувствительных зон.
Чем сильнее чувства — тем сильнее результат?

Впрочем очевидно, что до его настоящих чувств никому нет дела. В ход идут самые примитивные, базовые, человеческие реакции. От такого определения они не становятся менее сильными. Они перешибают страх, ненависть. Первобытно доминируют надо всем.

Кун поднимает простынь, что скомканная лежит в углу, и сушит ей мокрые после душа волосы. Тут нет зеркал, и он не уверен, что хочет на самом деле знать, как выглядит.

Наверняка — жалко.

Какой вообще смысл в потугах на сохранение внешнего достоинства. Но иначе ему было бы уже абсолютно противно от самого себя. Зачем ухудшать еще больше собственное положение. Тем более, что Захарду наверняка плевать на подобный аспект.

Кун садится на другой край кровати и словно ненадолго зависает.

Там, во внешнем мире продолжается война. Эти мысли не причиняют боли. Кажутся почти абстрактными.
Справедливо ли это по отношению к тем, кто там сейчас борется…

Почему он начал думать об этом только сегодня? Куда свернули боевые действия после Марлуни? Пробились ли они как хотели на Нижний и Внешний этаж? Рак, Андросси, Ли, Хатсу — они наверняка успели уйти из разрушающейся зоны, Верхушка Древа ни за что не позволила бы им наделать глупостей, оказаться в настоящей опасности.

Баам в порядке.
Куну кажется, что если бы это было не так… он бы узнал. Без малейшего понятия как — но точно узнал бы.

А он сам наверняка считается мертвым.

И никто не полезет его спасать.

Пусть лучше так.

Комок из влажной простыни лежит у него на коленях и он некоторое время размышляет, стоит ли расстелить ее обратно поверх матраса или отбросить в сторону. В результате аккуратно заправляет кровать, разглаживает рукам складки. Замечает на локте синяк — когда тот появился он не помнит — впрочем не удивительно. Удивительно скорее, что локоть и щека — это все, чем он внешне отделался после последнего контакта.

Калечить его — точно не входит в планы Захарда.
Даже наоборот.

Мысли.

Сколько же в его голове гадких и безнадежных мыслей.

Он вызывает два куба, посылая их кружить друг за другом, добавляет третий, усложняя траекторию. Меняет центр масс. Это максимум, который ему сейчас доступен. Требует почти полного сосредоточения. Так, чтоб в голове не оставалось места ни на что другое. Светочи поднимаются, захватывают больше пространства. Они то разгоняются в синее пятно на фоне светлых стен, то снова замедляются, раскидывая холодные блики по поверхностям.

Кун прикрывает глаза и отсчитывает про себя минуту — смотрит на Терминал, сверяясь. Укладывается ровно в 60 секунд.

Кубы над рукой продолжают симулировать Задачку трех тел.

Ну хотя бы ощущение времени сейчас при нем. Как и контроль своих сил. Неполный — из десяти кубов его полностью слушаются только три, лед отзывается с неохотой.

В нем все еще что-то сбилось с оси, разбалансировалось в его шинсу.

Резонанс, баланс и сила.

Вот такой вот сад из краеугольных камней его текущего положения.
Кун крутит его внутри головы, рассматривая под разными углами.

Если это эксперимент, если это процесс — значит у него есть правила и цель.
Одна из целей — не дать ему умереть. Уже неплохо.

Вторая цель — он должен чувствовать и чем сильнее, тем лучше.
Но его ощущения в процессе сложно назвать однозначными — это всегда смесь из эйфории и отвращения.

Тело доминирует, предает, сводит с ума выплесками дофамина.
Но разве его отчаяние, стыд, страх при этом недостаточно сильны? Он смог в один из разов выпихнуть Захарда из своей головы сконцентрировавшись на них.

Получается, Захард может отгораживаться от всего, что болезненно? Выбирать из меню лишь то, что ему приятно? Выбирать и умножать. Так это работает?

Резонанс — это свойство лично «у него», что-то врожденное, что можно получить при правильном... использовании? Он, Кун, чем-то ценен в этом процессе?
Или «с ним», что-то требует совпадения двоих?

Название скорее намекает на двойственность процесса. Это снова приводит к вопросу без ответа «почему он»?

Эти мысли причиняют практически физический дискомфорт.

Кун резко схлопывает кубы, что продолжали крутиться все это время над головой. Встает. Доходит до стены, поднимает с пола подушку, отряхивает. Делает несколько шагов, подбирает вторую. Плавным движением кидает обе обратно на кровать.

Если Резонанс усиливает все в обе стороны — то почему заметно только то, что происходит с ним самим?
Если Захард может считывать то, что чувствует Кун, возможно ли повернуть процесс наоборот?
Может ли он сам так же почувствовать что-то внутри Императора Башни?
Есть ли там внутри вообще хоть что-то за этой пугающей оболочкой?
Пока тот, кто приходит к Куну, говорит с ним, прикасается к нему, заставляет его чувствовать, больше всего похож на огромное ничто.

Может в этом и есть отгадка.

Что он вообще знает о Захарде?
Что тот бессмертен.
Что ни один из родившихся в Башне не может причинить ему вреда.
Что его мало заботят конфликты Великих домов.
Что когда-то он был величайшим героем, авантюристом, любителем приключений, первым покорил Башню, заключил контракт с Хранителем…

Это все знает и любой ребенок.

Они сражались с ним. Точнее, были уверенны, что сражаются.
Но оказывается, все предыдущие столкновения с войсками Императора, с Великими домами — все это имело так мало отношения к реальному Захарду.
Они боролись словно с фантомом, театральной проекцией.

А Император существовал вне этого контекста.
Сам по себе.
Как и Кун теперь.
И эта информация не вырвется за пределы гравитации проклятой бежевой комнаты.

Сколько он уже здесь? Он успел измерить всю комнату не по одному разу, проверить сколько ему доступно в стороны, сколько вверх. Понял, что если обойти все, ведя вдоль стены рукой, касаясь босыми ступнями пола, то можно стабилизировать почти с любые мысли.

Мысли, что заперты в его голове, точно так же, как он заперт сам.
Пока у Куна был ровно ноль идей, что он может со всем этим поделать.

Невыносимо.

От собственной ограниченности и слабости.
Он снова тянется к Светочам в подпространство.
Вызывает один, второй, третий. Четвертый уже не откликается.

Кун раскручивает три доступных и изо всех сил впечатывает их в стену над кроватью, впиваясь ногтями в ладони.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кун поставил поднос с тарелкой на стол и выправил его параллельно краю. Сел, придвинув стул.

Ему даже сейчас было неприятно осознавать свой срыв. Хоть прошло уже несколько дней. То, как он чуть не испортил собственные кубы. Это было бессмысленно и помогло совсем чуть-чуть.
После этого он старался придерживаться хоть какого-то подобия порядка. Как внешнего так и внутреннего.

Иначе в этой изолированности можно было сойти с ума.

Глобально вариантов было немного.

Ждать.

Думать.

Что-то делать.

Именно так, от худшего — к лучшему. Просто ждать было страшно. Думать — он уже все обдумал по 10 раз. Без новых вводных больше ничего не выжать из себя кроме головной боли. Делать? Делать было не просто.

Резонанс истощал.

На этот раз ему потребовалось три дня, чтобы сформировать устойчивое ледяное копье и вернуть себе контроль над десятью кубами. Потом он занимал себя посылом их в бесконечный верх, замеряя время отклика при помощи секундомера Терминала.

Пытаясь понять что? Да хоть что-то…

Искривление и закольцовывание пространства могло быть сделано тысячей способов. И даже если у него получится понять принцип действия отсутствующего потолка — не факт, что это ему чем-то поможет.

Кун вздохнул и провел пару раз вилкой по коричневой крупе в тарелке, что стояла перед ним на столе.

В выборе еды он шел по разделам меню и каждый день заказывал следующее блюдо из списка на определенную букву.

Поэтому сейчас была ядрица, ятори и яблоко.

Не то чтобы вкусно… но хотя бы забавно.

Он тыкает зубчиками в бок пирожка — тот послушно проминается и из него вываливается начинка. Пахнет вкусно.

Захард ныряет в пространственный карман и какое-то время сдерживает свое присутствие на материальном уровне, не давая свету отражаться от себя, заставляя фотоны причудливо изгибать траекторию.

Его пленник сидит к нему спиной, чуть опустив плечи. Его шинсу движется стабильно, закручиваясь в тонкие лазурные спирали. Он полностью восстановился.

Если все пойдет согласно плану — то уровня близкого к Высшему Офицеру он достигнет за три месяца. Не быстро, но Захард и не торопится. Расчет этой прогрессии был занимательной задачкой. Он давно не вмешивался в дела Башни на таком уровне. Не спускался на эти Этажи.

Бессмысленная трата времени. Давно пройденный этап.
Он не испытывал никакой ностальгии, подобно Трою Мираю по умершим и убитым.
Или желания изучить особенности человеческой природы, особенно самых темных закоулков ее души, подобно Густангу.
Пристрастия Эдвана даже классифицировать бессмысленно. Хотя кое в чем ему в этом плане точно стоит быть благодарным.

Захард отпускает поток шинсу и фотоны впиваются в него со всей беспощадностью, вычерчивая фигуру посреди комнаты.

Кун чувствует его появление за мгновение до того как видит.
4 дня и 12 часов.
На этот раз прошло именно столько времени. Есть ли в этих промежутках какая-то закономерность?
В районе солнечного сплетения едва уловимые спазмы.

Блядь.

Неужели он каждый раз будет начинать трястись?

Какая-то злая и отчаянная часть внутри сразу же начинает подначивать мерзкими вопросами. Что ему следует сейчас сделать? Встать, лечь, расслабиться? И ее никак не удается заткнуть.
Поэтому он как кролик замирает на стуле в пол оборота.
Просто смотрит почти не мигая.

— То, что ты предложил, Агнис, не лишено смысла.

То, как Захард произносит его имя, вызывает у Куна смешанные чувства. Ему определенно удалось поднять свой статус от объекта до питомца, которому как минимум понадобилась кличка.

— Я хочу, чтобы ты продолжил восхождение по Башне. Это сделает тебя сильнее.

Куну нужно несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Захард говорит, что выпустит его? Проходить испытания в Башне… Как обычного Избранного?

— Это будет цепь испытаний на этажах с естественно повышенной плотностью шинсу. Эта последовательность перезаключения контрактов с Хранителями, а также суть самих испытаний поднимут твой уровень. Тебе будет предоставлена полная свобода действий только на территории самого Испытания. В общих зонах ты будешь ограничен в пределах необходимого. И тебе следует позаботиться в процессе о том, чтобы оставаться неузнанным.

Захард делает небольшие ударения в словах и микропаузы, как хороший оратор. В ровном голосе нет угрозы или механистичности. Только текучие интонации.

Кун пытается унять бешено разгоняющееся с каждой фразой сердце. Мысли мечутся, он ожидал чего угодно — но точно не такого. Ограничен? Неузнанным? Интересно, это связано с тем, что Захард удосужился выяснить, кто он такой… с его связанностью с Крылатым Древом, его друзьями? Или просто желание, чтоб Кун существовал теперь только как часть этой комнаты… как часть процесса? И ни в каком больше. И чтоб ничто не могло вмешаться в подобный порядок вещей.

Как это может выглядеть? В Испытаниях может участвовать до нескольких сотен избранных, они могут проходить в несколько раундов с перерывами… Мастерская, Экспресс — бесконечные вариации условий, команд. Он пока не может выделить в вихре мыслей главное, за что ему нужно сейчас уцепиться.

Захард, дав ему эти мгновения на осмысление, продолжает и Куну кажется, что от следующих его слов у него волоски на затылке встают дыбом.

— Если кто-то узнает тебя — он будет уничтожен. Если узнают несколько человек — они будут уничтожены. Если ты не проконтролируешь и информация будет распространяться по Этажу — будет уничтожено все живое на Этаже.

В данный конкретный момент Кун не в силах проконтролировать даже выражение своего лица.

Наверное, он смотрит на Захарда, как на безумца. И в тоже время ему дико смешно. Уголки губ невольно дергаются, складывая его черты лица в странную маску. Как все могло так вывернуться и отзеркалиться?

Его загоняют в ловушку, в которой когда-то жил Баам, поднимаясь на условиях FUG. И в этой искаженной реальности предлагают повторить его путь… только повысив, невыносимо умножив ставки до ненормальности. Не жизни друзей, а просто… любые жизни. Случайных людей. Всего этажа. Кун не сомневается, что Захард проследит, чтоб было именно так, как он сказал.

Есть ли у него при этом хоть какой-то шанс, что его история закончится также как и у Баама? Чудесным спасением. Или он не настолько везуч?
Хотя, не в одном везении дело.

Бааму помогли разногласия внутри организации, то, что вокруг него было много людей с разнонаправленными интересами.

Кун же в единоличном владении.

И помимо него самого, его владельцу принадлежит вся Башня.

Так к чему мелочиться?

— Может сразу объявим меня победителем? — Кун сам уже не понимает, откуда у него бравада дерзить.

— Нет. Я уважаю контракт с Хранителями Этажей. — Захард качает головой, словно усиливая значение своих слов.

Это звучит настолько странно после по сути угрозы уничтожить Этаж. Нет, поправляет Кун себя — не угрозы. Информирования. Его по сути просто проинформировали о последствиях.

И Захард ничего не говорит на тему того, что будет, если он попытается сбежать. Почему? Потому, что это настолько же невозможно, как если бы Кун выразил желание превратиться в набор для полировки серебра? Такой же уровень абсурда, который было бы странно озвучивать?

— А если я провалю испытание?

Захард смотрит на него так, словно значение слова «провал» ему не до конца понятно и ничего не отвечает. Вместо этого он словно фокусируется на Куне и тот чувствует себя прижатым к стулу — миг — и давление спадает. Захард делает неуловимое движение, Кун слышит как двигаются складки на плаще, соприкасаются колечки в цепочках на поясе и ровный голос произносит:

— Тебе подходят такие условия?

Куну казалось, что его сегодня уже ничем не удивить, но сейчас Захард действительно спрашивает его согласия? Оно что-то значит? Или это просто какая-то лингвистическая ловушка и нет никакой разницы ответит он «да» или «нет».
Оказаться за пределами этой проклятой комнаты, во внешнем мире, пусть и тысячу раз связанным по рукам и ногам. Это куда больший шанс, чем оставаться тут со всеми его незапертыми, но бесполезными силами. Значит он выжмет из него максимум, как и из их диалога сейчас. Пусть липкий узел внутри и никуда не делся. Поэтому он чуть подается вперед, прежде чем ответить.

— Да, но у меня есть просьба. — Кун проговаривает это, сделав небольшую паузу между «да» и «но».

Он тщательно подбирает слова. «Просьба». Не «вопрос», отвечать на которые, Захард так часто не удосуживался.

— Продолжай.

— Я хочу знать больше о Резонансе.

Это похоже на прыжок в ледяную воду и точно ничем хорошим не кончится. Но Кун решил идти до конца.

— Хорошо. — Захард несколько секунд смотрит на него и словно выдерживает паузу. Потом подходит на шаг ближе, — Я покажу тебе принцип взаимодействия нервных окончаний.

Кун сначала цепляется за прозвучавшее «нервные окончания», рациональная часть его мозга бросается анализировать это словосочетание, в то время как нерациональная… нерациональная подкидывает ему особенно острое осознание, что он без рубашки, босиком.

И что между ним и Захардом теперь меньше метра.

Кун медленно подавляет лимбику, всколыхнувшую все внутри. Не паниковать. Главное не паниковать. Это все не смертельно. Унизительно, размывает его из целого в дымку, дергает как током по мышцам, но не смертельно. Он сам открыл свой собственный рот и попросил.

Ступням вдруг становится холодно касаться пола, он поджимает пальцы. Спокойно. Успокойся же! Тем более, что ему обещают демо-режим…

— Возьми это. — Захард внезапно указывает на яблоко, что лежит на краю стола.

Яблоки всегда одинаковые. Блестящие, красно-желтые. Идеально круглые. Это яблоко и это жест — Кун отгоняет мысль, что ощущает себя героем одной старой сказки. Такая параллель чуть притупляет страх. Он берет яблоко влажными пальцами.

— Ешь.

Такой короткий приказ отзывается внутри острым желанием взбунтоваться. Но вместо этого Кун подносит яблоко к лицу. Он сам согласился.

Принюхивается. Легкий фруктовый запах.

Прикасается губами к кожуре, она холодная, гладкая. Захард ждет.

Кун размыкает зубы и кусает.

Кусок яблока оказывается у него во рту. Он вязкий, твердый чуть сладковатый. Сочный. Терминал как обычно справился на ура.

— А теперь смотри, что будет.

Кун чувствует прикосновение к шее и мир меняется.

Губы пощипывает. Ощущения ползут по языку, по крыльям носа, по хрящу, выше к точке между бровями. Чтоб заледенеть там на секунды и мягко раствориться. Скулы неконтролируемо сокращаются.

Рот наполняется слюной. Сладость распадается на отдельные крупинки. На кончике языка как чистый сахар, дальше по бокам ощущение тает, истончается, сменяется упругой вязкостью, что тянет. Отпускает на мгновение и снова тянет.

Кун завороженно откусывает еще раз.

И снова легкий, хлесткий удар в переносицу, как от чего-то острого, только умножено сладкий и тягучий. Хочется закрыть глаза, сконцентрироваться на этих твердых кусочках между зубами. Смыкаясь последовательно на каждом. Размягчать их в кашицу.

Голос доносится как сквозь вату.

— Чем больше площадь контакта, тем сильнее Резонанс.

Прикосновение усиливается — теперь его шею держат тремя пальцами — и мир выворачивается сильнее.

Сладость расползается, теперь она не только на языке, но и на небе, спускается по горлу. На грани избыточности. Но не пересекает ее. Оттенки вкуса перемешиваются, но не скатываются в какофонию, вместо этого рисуют уникальный узор органических соединений. Совершенный по форме. Абсолютно симметричная белковая гексаграмма.

Вкус крутится между зубов, щекочет десна, царапает небо.

Каждый вдох приносит с собой не просто воздух в легкие, но запах. Глубокий аромат, который густеет и становится осязаемым внутри его головы и тела. Путает. Этого всего слишком много для него одного. Хочется сбросить, избавиться, отдать. Ему хватило бы и десятой части этих ощущений!

Эта мысль отрезвляет, сгоняет часть морока. Он замирает, напрягается, сглатывает несколько раз пытаясь избавиться от всех привкусов, что переполняют рот. Это не помогает. Запахи и текстуры продолжают переливаться всеми цветами радуги. Бело-красный глянцевый бок дрожит перед лицом. Кун теряется внутри собственных желаний. Чего он хотел добиться изначально?

Каких знаний он хотел таким способом?

Как яблочный аромат может распасться на сотни составляющих, каждая из которых будет претендовать на единоличное владение его рецепторами?

— Продолжай.

Он не может продолжать. Мышцы не слушаются, кажется еще чуть-чуть и яблоко выпадет из ослабевших пальцев. Покатится по столу, шмякнется с неприятным звуком об пол, рассыпется рыхло на несколько частей, как это делают сейчас остатки его достоинства.

Зачем продолжать, ведь очевидно, что он понял принцип. Почему сейчас он ощущает себя соучастником процесса? Не как в прошлые разы, просто кем-то, кого используют, крепко скрутив, подавив сопротивление.

Кун сглатывает еще раз, кисть дрожит и захват слабеет еще сильнее.

Захард накрывает его руку своей и пододвигает яблоко с к губам. Рука изолирована золотым свечением, но в затылок по прежнему вжимаются пальцы.Три? Пять? Кун чувствует, как у него сводит челюсть, но размыкает зубы и делает еще один укус.

Выкрученная на максимум сенсорика рассказывает ему все. Как твердая кожура смыкается с мякотью. Какая кислинка у них на стыке. Как с каждой секундой нарастает тонкий привкус железа. Как кусочки у него во рту плавятся, становятся меньше, как рушатся молекулярные связи между ними. Эти текстуры, оттенки, грани соперничают за его мозг, перегружая, не оставляя места ничему другому. Возможно еще чуть-чуть и начнут конкурировать с сигналами, что заставляют его сердце биться. Просто чтоб рассказать ему о косточке, что попалась на язык. Гладкая, такая контрастная мягким и влажным основным текстурам. Маленькая. Он прокатывает ее по небу. Легкая щекотка отзывается по всему позвоночнику.

Кун заставляет себя проглотить. Осталась еще половина. От яркого желтого запаха кружится голова.

— Достаточно.

Чужая рука исчезает, и из него словно выдергивают провод, который все это время подпитывал его возможность двигаться.

Но он, как на остатках автономного режима, удерживает руку. Перемещает кисть, с зажатыми остатками яблока на 10 сантиметром вправо, добавляет еще 5, ниже, еще правее. Разжимает пальцы.

Ему кажется, что если Захард сейчас сделает хоть что-то, посмотрит на него слишком пристально, коснется его перемазанных губ, его вывернет.

И это те ощущения, которыми он хотел бы поделиться без остатка.

Сжатого желудка, выгнутой в удерживаемом спазме трахеи.

— Теперь ты понимаешь, как это работает?

Кун остается неподвижным, со спиной вжатой в спинку стула и напряженными ногами. Его расширенные зрачки медленно сужаются, пальцы правой руки подрагивают, опираясь на краешек стола.

Захард смотрит на оставшуюся половинку яблока. Нравились ли ему в принципе яблоки? Это было вкусным, особенно при таком способе употребления.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Трень.

Сначала Кун не верит своим ушам и даже не отрывается от Кубов, которые заставляет вычерчивать сложные петли. Возможно после пяти дней тотальной тишины, он уже настолько начал сходить тут с ума, что у него начались слуховые галлюцинации.

Трень.

Нет. В его клетке таких звуков быть не может. Кун еще тридцать секунд следит за Кубами, потом поворачивает голову — экран терминала светится зеленым. И этот звук раздается именно из него.

Вшитая коммуникационная программа Терминала сигнализирует о сообщении.

Это что, шутка?

Он точно знает, что отрезан ото всех внешних сетей, что в этой коробке физически отсутствует модуль экстранета. Да и вообще идея «сообщения» нелепа в своей неуместности в его положении.

Кун одним гибким движением встает и подходит к устройству, чувствуя как с каждым шагом разгоняется пульс.

Это не галлюцинации, в левом нижнем углу действительно подрагивает синий кружок Нового сообщения.

Кун медлит, круглая иконка без надписи не дает никаких подсказок, кто может быть отправителем. Наконец, он осторожно прикасается пальцем к стеклянной поверхности и на всю ширину разворачивается текст:

«Уважаемый Избранный!

Ваша заявка одобрена.

Уведомляем вас, что вы можете принять участие в испытании 64 этажа, которое состоится 15/29/31.

Пожалуйста, прибудьте на Этаж не позднее 19-00.»

Кун смотрит в верхний угол экрана на котором светится сегодняшняя дата. 15/29/31.

Захард сдержал свое обещание.

От этого всего по-прежнему несет легким абсурдом. Его действительно отпустят во внешний мир? Одного? После всего, что было? И это будет выглядеть вот так… электронно?

Мысли начинают бежать хороводом по уже протоптанным в голове тропинкам. Примерно по тем же, по которым они перемещались последние дни.

Кун сжимает и разжимает несколько раз пальцы рук, гася нервозность.
Ему кажется, что теперь он начал справляться быстрее… Приходя в себя. Скорее даже стягивая себя в единое целое.

Меньше суток.
Столько заняла у него сборка в последний раз.
Подождать пока взбесившаяся сенсорика разомкнет крючья в его мозгу. Убедить судорожно сокращающееся сердце, что Захарда больше нет рядом и можно биться медленнее, ровнее. Потом расслабить остальные мышцы, ощутить пол под ступнями, прохладный и ровный. Начать говорить с собой, убеждать себя. Раздваиваться в этом внутреннем диалоге на рациональную и нерациональную части.

Переместиться на кровать, побыть с закрытыми глазами.

Попытаться осмыслить Резонанс.

Попытаться осмыслить диалог с Захардом.

Попытаться осмыслить самого Захарда.

Добавить к фактам, которые у него уже есть про Резонанс, факт о необходимости непосредственного физического контакта. И чем плотнее этот контакт — тем сильнее эффект. Если отматывать назад, это многое объясняло… особенно их первую встречу, еще в той пещере, куда его затащила Рахиль.

Но зачем? Зачем Императору Башни этот аттракцион в его голове… Зачем провоцировать и поглощать безумие вкуса, возбуждение тела, фильтровать ярость, ненависть, страх.

Бессмертная скука? Интерес к чему-то редкому? Желание… Кун не может подобрать «желание чего» именно может двигать подобным существом.
Или может дело просто в желании как таковом.
Хотеть хоть чего-то.

Куну кажется, что если он сможет понять мотивы Захарда, понять развлечение это, эксперимент или жестокая игра, то он сможет лучше… подстроиться?
Эта формулировка ошпаривает и он отшатывается от нее в своей голове. Почему он думает об этом так?!
Словно выстраивая стратегию на долгое время, которая включает в себя поражение, сдачу части позиций. Он не хочет подстраиваться. Ему должна быть противна даже тень подобной идеи и… дальше он не знает куда думать.

Тупик.

Хоровод сбивается, останавливается, растерянно растворяется. Об логике выживания тут невозможно размышлять дальше этого момента. Это поворотная точка, которую он не может обойти как ни старается это сделать.

Еще у него за эти пару дней появился второй троп, на который мозг силится найти ответ. И если в первом случае, есть пространство для размышлений, пусть они и заводят его куда-то в пугающее место, то во втором — его нет или он не может найти.

Почему он.

Почему, Хедон всех побери, именно он, Кун Агеро Агнис оказался подходящим объектом для этого извращенного явления.
Почему его нервная система оказалась совместима.
Почему его тело отзывается, а сознание плавится при контакте с Захардом.
Он выцарапывает невероятной ценой какие-то ответы, но вопросов становится только больше.

Искал ли Захард кого-то для Резонанса намеренно?

И первый ли он вообще в этом бежевом гробу. Может если подняться повыше и посмотреть на стены, там будут перечеркнутые засечки или выцарапаны имена других пленников. «Здесь был Хайнас. Бегите…» Его передергивает от бредовости собственных мыслей.

Сколько случайностей во всем, произошедшим с ним? Начиная от Рахиль и заканчивая этим сообщением?

Взгляд Куна снова бежит по строчкам:

«…Пожалуйста, прибудьте на Этаж не позднее 19-00…»

На боковой стенке Терминала светится 18-12. До обозначенного времени почти час. И что ему предлагается сделать?

Кун нажимает на стрелочку «Ответить» на сообщении, но ничего не происходит. Сенсор не реагирует. Он закрывает и открывает мессенджер еще раз. Никаких признаков внешней сети или того, что с ним можно повзаимодействовать каким-либо образом.

Только прочесть, принять к сведению и, видимо, ждать.

Он садится на край кровати и сцепляет руки на коленях. Что ж, ждать, выстраивать странные распорядки, сжимать и растягивать время внутри своей головы — это определенно тот навык, который он скоро отточит независимо от того, хочется ему или нет.

Зря он раньше пренебрегал всем, что было связано с медитациями.
Сейчас очень пригодилось бы.

Кун прикрывает глаза. Если что-то должно произойти, это случится в ближайшие 50 минут. И нет никакого смысла изводить себя мучительными мыслями. Ему не приходится ждать так долго, воздух идет складками, пространство щелкает и в метре от него прямо посреди комнаты начинает светиться Портал.

От него идет гудение на пороге слышимости, зеленые огоньки сигнализируют что он активен. Стоит сделать всего лишь шаг.

Вот так… просто?

Кун встает и касается рамки рукой — она прохладная металлическая, идеально гладкая. Серого цвета, который абсолютно не сочетается с бежевыми красками в его комнате. Она словно принадлежит другой реальности. От нее даже пахнет чем-то вроде озона.

Зеленое мигание выглядит как начало новой фазы. А это значит — что появляется шанс. Кун усмехается про себя, над чем он вообще тут стоит и раздумывает? Идти или не идти? Или что с собой взять? Серьезно?

Шаг — и его накрывает ощущением пространственного переноса. Как мигом невесомости. Кун взмахивает руками, балансируя и удерживая себя от падения. Портал раскрылся в полуметре от пола. Его ботинки с упругим стуком сталкиваются с твердой поверхностью.

Там, где он очутился, царит полумрак и черный цвет. Он стоит в пространстве, поделенном на узкие проходы между шеренгами шкафчиков. Оно странным образом напоминает нечто среднее между тамбуром в десантном модуле планелета и раздевалкой в спортзале.

Визуально, место разительно отличается от его комнаты и в то же время у них чувствуется общее. Как две разные фигурки, слепленные из одного куска глины.

Кун вызывает светочи, любопытно, сработают ли они хотя бы тут. Кубы послушно подлетают и обрушивают на него безумный поток данных. Ширина и глубина места вокруг него одновременно составляет и десятки и сотни метров. Оно состоит из металла, дерева, бетона, констракта и стекла одновременно. Физическое пространство тут закольцовано и искривлено. Скорее всего чистое шинсу. Все, что его окружает, имеет условное отношение к материальному.

Кун схлопывает Кубы обратно и оглядывается. Дверца одного из шкафчиков открыта. Это заметно по тому как пространство внутри него подсвечено. Выделяя этот прямоугольник из десятков таких же.

Кун подходит и раскрывает дверцу пошире.

В шкафчике висит черный экзокостюм. Сбоку от него отдельно шлем, перчатки, ботинки. Похоже на обмундирование какого-то подразделения по установлению порядка на особо нестабильных этажах.

Теперь хотя бы понятно, как ему предлагается оставаться неузнанным. И что от него требуется.
Действительно, не выпускать же его на испытание грязным полуголым оборванцем. Стыдоба, да и только.

Кун медлит. Рассматривает костюм. Все в предложенном ощущается непоправимо неправильным. Черные армейские ботинки, перчатки, идеально смыкающиеся с манжетами и шлем в забрале которого отражается незнакомец. У него растрепанные волосы и глаза с лихорадочным блеском. Быть может еще тени под глазами и нездоровая бледность лица — но тут слишком темно, чтобы уловить такие драматические подробности.

И в этот момент Кун замечает, что рядом со шлемом лежит еще один предмет — маленькое металлическое разомкнутое колечко. Сережка.

Все разложено, выглажено и развешано в идеальном порядке.

Он отходит от шкафчика, так и не притронувшись ни к одному предмету внутри.

Идет вперед вдоль ряда. Все остальные секции закрыты. При нажатии дверцы не поддаются. Кун доходит до самого конца, упирается в такую же черную стену, ему доступен только поворот вправо. За которым мягко светится красным рамка телепорта. В левой грани установлена цифра 64.

А вот и выход на предложенный ему Этаж.

Кун касается переключателя, но тот не реагирует. Этаж сменить невозможно и сама подсветка пока обозначает, что пространственная рамка не работает. Кун обходит ее по кругу. Да, самая примитивная технология переноса. Со вшитыми параметрами. Даже если бы его Кубы были доступны на полную мощность со внешними блоками — он не смог бы как-то изменить логику этого портала.

Кун идет дальше, решив следовать правилу правой руки. Поворачивает за угол, снова двигается вдоль черных металлических рядов. И через несколько шагов вновь оказывается у еще одного шкафчика с открытой дверцей. Причем открытой ровно под тем же углом, что и самый первый. И внутри тот же костюм, ботинки, шлем, сережка…

Ему уже все понятно, но он на всякий случай идет вперед, упирается в стену, поворачивает направо, видит портал с цифрой 64.

Начало соединено с концом.

Тамбур закольцован, и по нему можно бесконечно ходить вдоль одного и того же шкафчика и одного и того же портала.
Или не ходить, и умереть тут с голоду.

Тянуть дальше бессмысленно. Кун останавливается у предназначенного ему места. Рука теребит пряжку на поясе. Наконец он решается и делает все быстро. В конце концов, это просто вещи из его прошлой жизни. В том, чтобы цепляться за них нет особой логики.

Его одежда на лавке смотрится помятой, грязной. Даже полумрак не в силах скрыть ее потрепанность. Кун аккуратно расправляет брюки, компактно складывает и убирает на верхнюю полку, на нижнюю ставит ботинки.

Черный костюм не сковывает движений, все его сочленения идеально подогнаны друг к другу, молнии скрыты в потайных швах. Ткань сначала холодит кожу, но быстро нагревается от тепла тела и перестает ощущаться совсем. Кун взвешивает шлем перед тем как надеть — он легкий, но похоже в него встроена какая-то электроника типа блока связи или управления сенсорами, которые он замечает на перчатках. Но пока все комплексы выключены.

Пол под новыми ботинками начинает слабо пружинить. Кун проходится несколько раз вперед-назад, подпрыгивает, снова взывает Кубы. Те находят подключение к электронике шлема и сенсоров, но также пока сигнализируют о том, что его костюм — пока что просто костюм.

Все порты в нем не активны и подключение к ним невозможно. Как неактивным остается и телепорт.

Кун подходит к нему вплотную — он по прежнему светится красным.

Одно из условий его активации по-прежнему не выполнено. И пока этого не будет сделано — Куна не выпустят отсюда.

Осталась самая последняя деталь.

Безобидная на вид сережка, в форме колечка из серебристого металла, что так и осталась лежать на своем месте.

Кун возвращается к шкафчику и смотрит на украшение на полочке.
Потом прикасается к нему одним пальцем. Ничего не происходит. Подцепляет, подносит ближе к глазам, крутит в разные стороны — сережка легкая, словно бы полая. С замочком, который обманчиво просто защелкивается при нажатии.

Кун не знает в какой момент пропали его собственные сережки и кто их снял… Четыре ярко синих полукольца в левом ухе. Были ли они на нем после взрыва, или их сняли в распределительном центре, или как трофей забрала Рахиль.

Было бы очень в ее духе.

Злодейски швырнуть их россыпью в лицо его друзьям, как доказательство его смерти, чтоб причинить им боль. Кун выравнивает дыхание, опять несвоевременные мысли. Только Рахиль ему сейчас не хватало в его голове.

То, что он должен делать, и так похоже на странную форму самоистязания.

Снять одежду.

Снять свое лицо.

Снять свое имя.

Полностью подчиниться чужим правилам. Зачем он вообще это делает? Верит, что это даст ему шанс вырваться? Или наоборот увязнуть глубже.

Он не знает, как об этом думать правильно, может потом удастся найти способ, но сейчас его руки дрожат, когда он, наконец, защелкивает сережку. От этого тихого щелчка его обдает волной тепла и мир вокруг становится менее резким.

Все его восприятие действительности немного теряет краски. Кун касается нагревшегося колечка двумя пальцами, прокручивает в мочке уха. Сережка стала цельной, ее невозможно снять, можно только вырвать. Неприятно жжется, но охладить ее он уже не может. Лед не подчиняется. Все его потоки шинсу заблокировало.

Неправдой было бы сказать, что он не ожидал чего-то подобного. Какой еще утилитарный смысл могла в себе нести подобная вещица… Либо блокиратор, либо маячок. А скорее всего и то, и другое одновременно.

Что-то внутри него, какая-то часть, которую он запер и задвинул в дальний угол, беснуется, разбуженная потерей сил. Не делай ничего! Не иди! Останься тут, просто ляг на лавку и посмотрим, что будет дальше, пусть силком тебя волокут! Вырви сережку! Что ты делаешь, идиот!

Кун касается пальцами, закованными в перчатку, точки между бровей. Массирует. Голос становится тише, еще тише, пока не исчезает совсем.

Цвет рамки портала сменяется с красного на голубой. Вот теперь система явно обозначает, что в таком виде ему дозволяется идти дальше.

Это даже не похоже на тюрьму.

На что-то имеющее отношение, пусть и к жестокой, но реальности. Где охрана на тебя кричит, подгоняет, швыряет в тебя одежду, заставляет переодеваться. Странно ведь думать, что он сейчас предпочел бы именно такой вариант?

Это похоже на какой-то персонально сконструированный ад.

Где все делается по собственной воле и ты один на каждом шагу. Никто тебя не заставляет. Есть ли в этом какой-то особенный умысел, чтоб его доломать или это просто наименее энергозатратный вариант для Императора всея Башни? Просто обозначить ему выбор за выбором, действие за действием.

Даже его анонимность — его сфера ответственности. Перед тем, как шагнуть в пространственную рамку, Кун касается боковины шлема закрывая лицо черной зеркальной поверхностью.

И в этот момент ему кажется, что он немножко умер.

Chapter Text

Средняя Башня. 64-й этаж. 10 лет назад

После полумрака тамбура свет ощущается, как нечто болезненное. А тут его целое небо. Огромное окно во всю стену. Пустое пространство снаружи вызывает короткий приступ головокружения. Кун сам не осознает, как делает несколько шагов упираясь пальцами в стекло. За несколько глубоких вдохов берет себя в руки.

Смотрит, смотрит, смотрит на пасмурное небо, расцвеченное облаками всех оттенков серого.Так светло… внизу город из тусклых высоток из стекла и металла. Он шевелится, живет — мельтешат крошечные фигурки вдоль улиц, мелькают птицы.

Это действительно 64-й этаж? Его рука невольно тянется к сережке. Ни Кубов, ни сил. Ничего, чтобы проверить где он. Спасибо, хоть его немного расшатанные мозги при нем. И он не разучился еще ими пользоваться.

Он вглядывается в улицу и в этот момент замечает, что в правой боковине забрала изнутри голубой огонек. Часть систем экзокостюма активировалась при переходе на этаж. Он касается сенсора на перчатке. Ему доступно немного — воздушные и визуальные фильтры. Терморегуляция. Аудио модификатор.

Не задохнется — уже отлично.

Кун поворачивается спиной к окну, наконец удосужившись толком оглядеться, где он оказался. Он все еще один, но эта комната ощущается удивительно настоящей. В ней есть окно, стены, потолок и пол. Все что положено самому обычному помещению. Посередине стоит столик с золотистой табличкой «Комната ожидания номер 7». У стены — диван, а напротив — железная дверь без ручки.

Кун не торопится приближаться к ней. Вместо этого подходит к столику и поднимает с него листок белой глянцевой бумаги с несколькими абзацами текста.

Многоуважаемый, Избранный!

Союз издательских корпораций 64-го этажа «С&Д» рад приветствовать вас, как Участника номер 7 на шоу-испытании «Голая правда».

Пожалуйста, ознакомьтесь с данной памяткой и подпишите уведомление об ознакомлении с обратной стороны.

Памятка участника

1. Давать полноценное интервью на дорожке запрещено. Штраф в 1000К.
2. Вы можете провести на красной дорожке не более 15 минут, после чего обязаны войти в зал испытания.
3. Компания не несет ответственность за достоверность материала вышедшего в печать по результатам вашего общения с прессой.
4. Вы можете выйти из комнаты ожидания, как только данная памятка будет подписана.

Рекомендация:

Улыбайтесь. Так снимки получатся максимально выигрышными.

Интервью? Красная дорожка? Кун чувствует, как наряду с желанием рассмеяться, что накрывает его, что-то отзывается в закоулках памяти. Кажется, он слышал о подобном испытании. На этаже издательских корпораций, входящих в медиахолдинг «С&Д». Оно не принадлежало обычному пути покоряющих Башню, но пользовалось определенной популярностью. Как шоу и как способ сократить себе путь.

Он переворачивает листок. На обратной стороне одна строка и место для подписи:

«С условиями ознакомлен, обязуюсь не предъявлять никаких судебных претензий по результатам испытания.»

Кун берет ручку, что лежит тут же на столике.

Что бы ни ждало его сейчас за дверью, это будет максимально публично. На виду у всего Этажа. Теперь понятно, почему его выпускают прямо так. Почему у него нет ни охраны, ни сопровождающих.

Он сам отлично справится со всеми ролями.
Остается только поаплодировать.

Он выводит аккуратную семерку в клеточке для подписи. Крошечный огонек над дверью загорается зеленым, словно подзывая его подойти.

Медиахолдинг «С&Д».
Шоу-испытание «Голая правда».
У его безликости намечается многообещающий дебют, что и не говори.

Реагируя на его приближение, железная дверь скользит вверх и вспышки ослепляют его.

Несмотря на всю концентрацию, он оказывается не готов к такой громкости и яркости. Впереди словно разлито людское море, через которое для него прокинут мостик красной ковровой дорожки. Пространство утопает в журналистах, микрофонах и камерах. И все их внимание сконцентрировано на нем.

Это оглушает.

Шлем спасает. Вся эта толпа не может увидеть за зеркальной поверхностью, чего стоит потомку Великого дома сделать уверенный шаг вперед.

Люди и не-люди кричат. Разнообразие записывающей и транслирующей техники поражает. Кто-то делает репортаж на его фоне, стоя спиной к дорожке. Кто-то пытается протянуть навесной микрофон на телескопической удочке к нему вплотную.

Это совсем не похоже на свободу. Это похоже на очередной виток вторжения в его автономность. Словно его достали из пыточного подвала, отряхнули, заковали в цепи потяжелее и предлагают красиво пройтись перед публикой. Мысли лихорадит. Можно ли что-то сделать сейчас? Его никто не держит и в то же время он не может приблизиться к щелкающей толпе.

Дорожка длинной метров в пятьдесят. И упирается в полукруглый серый купол с дверью, над которой светится плоский экран, а сбоку выгравирована огромная цифра Семь. На экране показывают то двери с разными номерами, то темную сцену, то музыкантов, синхронно водящих по струнам.

Теперь все становится на свои места.
Улыбаться и не давать интервью.
Пожалуй, он воздержится от первого совета и последует второму.

Красный ковер шириной в несколько метров, шаги сначала даются словно по узкой доске над пропастью, но чем дальше, тем увереннее он их делает. Тем меньше сомнений остается в доступных вариантах.

Пространство справа и пространство слева.
У него есть выбор как идти.
Но нет выбора куда идти.

Щелчок.

— Господин участник номер семь! Посмотрите сюда!

Щелчок.

— Это правда, что вы незаконный сын дома Йеон?

Щелчок.

— Почему вы скрываете внешность? К какому биологическому виду вы принадлежите?

Он идет по живому коридору, не реагируя. Интересно, если он сорвет шлем и его лицо запечатлеют тысячи камер, как быстро Захард осуществит свою угрозу.
И что будет за это с ним самим…
Развеют ли его тоже в пыль?
И как отреагирует Башня. Будет ли это все потом представлено, как неведомый природный катаклизм, или как террористическая атака повстанцев. Безумцев из Крылатого Древа.

Щелчок.

Щелчок.

Кун не останавливается. Его черная фигура скучна, пропорции искажены и не дают богатого визуального материала, даже на фоне красной дорожки из переливчатого бархата. Но журналисты не сдаются. Кто-то припадает к самому ковру, пытаясь снять, как подошвы его тяжелых ботинок сминают ворсинки. Кто-то включает подсветку, заставляя шлем бликовать. Людское море колышется, но не пересекает невидимой границы самой дорожки.

Тут некуда бежать. Ровно ноль шансов скрыться. Поэтому Кун продолжает идти вперед пока не замирает вплотную перед дверью. Толпа репортеров остается позади, на расстоянии нескольких метров.

Из динамиков льется бодрая музыка, словно он герой боевика. И приближается сценарный тайминг сражения с финальным боссом.

Кун смотрит на экран над дверью. Все камеры, направленные ему в спину, ощущаются как перекрестье прицела. Между лопатками зудит.

Тем временем на экране изображение с оркестра смещается на небольшую сцену, укрытую полумраком.

Музыка добирается до финальной тягучей ноты и замирает. Софиты загораются по краям сцены и сходятся на появившихся словно из ниоткуда фигурках Администраторов испытания.
Их двое.
Статный мужчина в коричневом костюме в полоску и красивая брюнетка с ровной челкой и длиннющими ногами.

— Дамы и господа! — Мужчина улыбается, камера берет его крупным планом. Его лицо похоже на пластикового пупса. Такое же холеное и бессмысленное, — Участники и зрители! Я Опус Антропик, от имени нашего генерального спонсора, издательского дома «С садом», приветствую вас. Добро пожаловать на наше супер популярное шоу-испытание, последние 2 года занимающее свое заслуженное место в ТОПе реалити-шоу Башни.

Щелчки камер за спиной ускоряются. Репортеры хотят поймать его реакции на слова Администратора?

— Я бесконечно рад быть снова с вами сегодня. Вы знаете, что условиям нашего испытания соответствовать непросто. Вам не помогут ни деньги, ни связи лишь набор фактов и чистое везение. Поэтому мы проводим наш розыгрыш не чаще чем раз в полгода, когда у нас становится достаточно подходящих счастливчиков-участников, из тех кто подал заявку на участие! И на этот раз мы собрали для вас исключительный состав! Целых семь Избранных поборются за Чистый множитель.
Я думаю, что условия вам известны. Но! По традиции мы обязаны озвучить все участникам. Поэтому слово, моей роскошной соведущей Жизель!

Опус улыбается и воздевает руки, словно призывая всех поаплодировать. Девушка с челкой берет микрофон и подносит его вплотную к ярко-красным губам.

— Я приветствую от лица издательского дома «До мора» всех Избранных, участвующих в испытании. Я счастлива вот уже в 15-й раз с этой сцены озвучить для всех правила. — У нее хорошо поставленный грудной голос с легкой хрипотцой. — Правила нашей игры очень просты — это игра на выбывание. Сегодня в первом раунде сойдетесь вы, семь выбранных нами участников. Путем голосования, простым большинством голосов участники решают, кто выбывает в каждом раунде. И так все пять раундов. Победителями считаются два последних игрока. Они и делят между собой Чистый множитель.

Девушка делает акцент на названии приза. Взмахивает заоблачно длинными ресницами и продолжает.

— Перейдем к любимой части правил у всех наших поклонников? Перед началом игры в первом раунде, о каждом участнике мы сообщаем три тщательно отобранных факта. О, наши дорогие зрители наверняка помнят, как бережно мы относимся к фактам. Это по настоящему уникальная и значимая информация о каждом. Лишь два из трех фактов являются правдой. И лишь два победителя смогут сохранить эту правду о себе от посторонних глаз.

Камера чуть отъезжает в сторону, потом внезапно берет крупный план, концентрируясь на карминных губах.

— Факты и имена всех проигравших мы опубликуем в нашем новостном канале «Сливки Башни» сразу же после окончания игры. И кто знает, что мы получим на этот раз. Быть может, как в прошлом году — немного подробностей об изменах в доме Ха? Или камерную семейную драму о вычеркнутых из завещания внуках фермера с 33-го этажа. Что бы это ни было — я уверена, это не оставит вас равнодушными.

Жизель делает паузу, смотрит на Опуса, тот игриво приобнимает ее за плечо и наклоняется к микрофону девушки, почти утыкаясь в ее декольте.

— Ну же, Жизель! Не тяни, самое время рассказать о сегодняшней особенности!

— Ну раз господин Антропик, предлагает выложить все карты на стол… Дорогие участники! Вы знаете, что в каждую игру мы добавляем уникальную изюминку. В прошлом году всем участникам было более ста лет, а в позапрошлую за Множитель сражались слабейшие не прошедшие отбор 2-го этажа. До сих пор помню тот накал страстей.

Но в этот раз мой уважаемый напарник превзошел сам себя в отборе вас, как Игроков. Вы абсолютно точно знаете как минимум еще одного Избранного, что участвует наравне с вами в испытании. И как минимум один Избранный знает вас.

Она снова делает паузу, словно давая всем время переварить услышанное.

— Мы за честный поединок, поэтому вы не сможете в течение всего испытания контактировать с кем-то снаружи. А также пользоваться шинсу. Зрители ценят наше шоу, как битву умов. Поэтому прошу вас, не разочаровывайте их. Будьте проницательны, чтобы отличить правду от лжи и договороспособны, чтобы найти себе идеальную пару для последнего раунда… Мы считаем, что именно такие люди более всего достойны силы. Дойдите до финала.

По мере того, как Жизель озвучивает условия, Кун чувствует как внутри все холодеет. Вот и по сути и ответ на его вопрос, о том, что будет, если он проиграет. Его имя и факты о нем… — цена поражения. Чистый множитель шинсу — награда за победу. И кто-то, кого он знает. Он сам бы не мог придумать идеальнее.

Теперь, после детального проговаривания правил, он вспомнил все, что слышал об этом испытании и о призе за победу.

Короткий и опасный путь для тех, кто мечтает стать сильнее, невзирая ни на какие последствия. «Чистый множитель» — энергетический концентрат, использовав который, можно увеличить свой потенциал шинсу и скорость развития. Не без побочных эффектов. По слухам, употребление такой вещи может существенно сократить срок жизни того, кто ее попробует. А некоторые даже и не переживали прием. Производителем и единственным владельцем лицензии, как ни странно была не Мастерская, а маленькая биотех компания под крылом Издательской корпорации. И купить Чистый множитель было нельзя. Даже на черном рынке — только получить, выиграв в Испытании.

— Итак! — Опус и Жизель произносят это синхронно — Наша 15-я Игра стартует прямо сейчас. Участники могут занять отведенные им места, а мы с замиранием сердца будем следить — кто же на этот раз выйдет победителем.

Дверь в куполе наконец открывается и Кун заходит внутрь.

Chapter Text

Средняя Башня. 64-й этаж. 10 лет назад

За дверью купола оказывается небольшой сектор пространства. Белый покатый потолок переходит в пол и стены, сужающиеся к центру. Белое кресло перед блестящим столиком, над которым парит узкий экран.

Получается полукруглое пространство, которое нарезали и поделили на несколько частей непрозрачными стенками.

Дверь с легким шипением закрывается и на столике из света сплетается крошечная женская фигурка. У нее длинные темные волосы, прямая челка и длиннющие ноги. Голограмма манит его к себе рукой и произносит голосом Жизель.

— Прошу вас, участник номер Семь. Проходите. Присаживайтесь. Если желаете воды, еды… или в принципе что-то понадобится в процессе игры — не стесняйтесь, можете ко мне обращаться. Я тут как ведущая, ассистент и помощник в одном лице.

Мини-девушка материализует себе что-то вроде барного стула и садится на него закинув ногу на ногу.

Кун молча подходит к креслу и опускается в него. Бросает короткий взгляд на электронную полупрозрачную «Жизель». Ее отражение игриво бликует на металлической поверхности стола.

Насколько вообще Администраторы этажа в курсе о том, кто он в реальности такой? Скорее всего, эта информация недоступна даже им.

С высокой вероятностью, все условия его участия сложились на уровне Хранителя этажа. Великая честь… Хотя, быть может, и не такая великая, если подумать о себе, как о личной вещице Захарда.

Кресло удобно обволакивает — вся конфигурация комнаты намекает, что дальше стена и перегородки перед ним будут убраны. Но пока каждый игрок изолирован в своем отсеке.

Кун кладет руки на сенсорную клавиатуру, мерцающую на поверхности столика и экран оживает. Клавиатура сильно урезаннее стандартной. В верхней ее части расположены цифры от единицы до семерки, ниже — буквенная раскладка.

На экране под его аватаркой, в виде кружка с цифрой 7, выведены три строчки текста.

========================

========================

Кун смотри на факты о себе. Внутри что-то ёкает. Составителю точно не откажешь в изобретательности.

Первый — неправдоподобный…
Второй — нейтральный.
Третий — заманчивый.

В зависимости от комбинаций этих фактов он может казаться другим эксцентричным безумцем, богатым мажором, или кем-то из Высших офицеров.

Голограмма Жизель достает из воздуха золотистый колокольчик, дует на него и на экран вылетает сообщение.

«До начала испытания осталось 10 минут, пожалуйста приготовьтесь».

Кун откидывается в кресле поудобнее и еще раз прокручивает в голове правила.

Семь участников.
Три факта о каждом.
Два из которых правдивы — один нет.
Голосование большинством.
И кто-то, кого он знает.

Последнее — самое тревожное. Может ли в этом условии быть какой-то трюк? Тут будет действительно кто-то, кто знает его как Куна Агеро Агниса? Или в каком-то другом качестве?
Кто-то знакомый, достаточно амбициозный или безбашенный, чтоб соблазниться Чистым Множителем. Хм… таких у него полно. Но особо сужает круг.
Кто бы это ни был — надо сосредоточиться на том, чтобы максимально быстро вычислить и избавиться от него.
Раздается мелодичный звон и экран перед ним бледнеет, расширяется, заполняет все пространство стены и становится полупрозрачным.
Он оказывается словно за большим круглым столом, пространство вокруг которого поделено на 7 частей.

Все, что он видит теперь — это шесть экранов по кругу, не считая собственного. На каждом аватарка с цифрой. За каждым экраном — невидимые пока Игроки, наверняка, лицезреющие ту же картину из собственных трех фактов и шести пустых экранов.

Жизель спрыгивает со стула и одним плавным движением перетекает в экран, становясь двумерной. Кун чуть отодвигается, лицо ведущей увеличивается, заполняя все пространство монитора и она произносит ласковым голосом:

— Ну, довольно ожидания, дорогие Игроки! Добро пожаловать в первый раунд «Голой правды». Прежде, чем вы начнете знакомство, я обозначу Правила нашего первого раунда. В нем Игроки не могут видеть друг друга. А также вы не услышите пока реальных голосов. Мы дадим каждому по одной минуте, чтобы представиться, и узнаем чарующие и интригующие факты обо всех присутствующих.

Плоская проекция Жизель замирает, ее волосы развиваются на невидимом ветру, как черное переливающееся полотно.

— Где тут правда, а где ложь? Как же делать выбор? Интуиция или логика? Решайте, что вам ближе. Тут могу пожелать лишь удачи!

Лицо девушки исчезает с экрана, комната на мгновение вспыхивает неоново-зеленым, и короткий джингл на высоких нотах сигнализирует о начале. Сразу же после этого отключаются звуковые фильтры между секциями.

В помещении все еще тихо, но эта тишина перестает быть абсолютной. Под самым потолком гудит вентиляция. Слышны легкие шумы, кто-то невидимый нервно дышит, кто-то постукивает пальцами по стеклянной поверхности, кто-то смущенно покашливает.

На ближайшем экране справа от Куна загораются строчки:

========================

Игрок №1

1. Религиозен

2. Не носит нижнего белья

3. В случае победы проведет своего напарника в раздевалку своей знаменитой сестры

=========================

Со стороны экрана Второго игрока сразу же в ответ раздается словно бы легкий присвист и даже фильтр не в состоянии заглушить интонации механизированного голоса:

— Фьють… А неправда тут только один факт?! Горячо однако! Надеюсь, ты порочная цыпочка женского пола!

— Господь покарает вас за такие мысли. Я не обязана ничего объяснять.

Игрок номер Один отвечает сразу, говорит прерывисто. Девушка?

— Тьфу-ты ну-ты, религиозная сестричка? Ну тоже неплохо.

Со стороны Первого экрана слышится сопение:

— А сами-то вы кто?

В этот момент, словно в ответ на вопрос, появляется информация на Втором экране:

=================

Игрок №2

1. Имеет срок за приставания и грабеж

2. Убил священника

3. В случае победы сможет выкупить сестру из рабства

=================

— Ох, пресвятые мученики…

— Да ладно тебе, сестричка! Господа и Дамы, — Второй делает явно заготовленную паузу, — Я думаю все знают, как несправедлив суд к обычному человечку! Что бы мне тут не приписывали — моей реальной вины в этом не было. А сеструху мою правда надо спасать из Ямы!

Загорается Третий экран.

=================

Игрок № 3

1. Известный айдол

2. Не носит нижнего белья

3. В случае победы приведет своего напарника на сверх популярное шоу

=================

— Так-так-так! А ты случаем не та самая сестричка госпожи Монашки? Может, у вас это семейная традиция «не ношение трусов»?

Второй точно не может пропустить такую интроспекцию без комментария.

— Во-первых, не твое собачье дело, — Третья отзывается мгновенно. — А во-вторых… господа, даже не дослушивая факты о вас всех, предлагаю голосовать против номера Два в этом слепом раунде. Он явно придурок — этого может быть вполне достаточно.

У нее явно хорошо поставленная речь и интонации того, кто привык говорить с публикой. Этого не может скрыть даже активированная звуковая фильтрация. Действительно айдол? Кун пытается понять, насколько такая манера и подача кажется ему узнаваемой… Парочка таких знакомых у него точно была.

— Стерва! Такие, как ты, жизни вообще не знают!

Второй очень быстро выходит из себя, но Третья дальше молчит, явно считая ниже своего достоинства, что-то еще говорить.

Кун переводит взгляд на следующий по очереди Экран и на нем появляются новые три факта.

=================

Игрок №4

1. Слепа

2. Мошенница

3. В случае победы потратит выигрыш на то, чтобы разоблачить всю ложь о судебной системе этажа.

=================

— Мне нечего скрывать. Правда тут только первые 2 вещи. Я в прошлом картежная мошенница, я слепа — и никого не собираюсь разоблачать.

Речь у Четвертой очень ровная с нисходящей интонацией. Есть ли у него хоть одна знакомая слепая девушка? Кун сходу не может вспомнить ни одной.

Мягкое сияние — и загорается следующий Экран.

=================

Игрок №5

1. Невеста дьявола

2. В случае победы отдаст все свое имущество на благотворительность

3. Носит очки

=================

— Ммм… всем привет! Я…

Пятый участник осекается. Словно не знает, что еще сказать. Но все же продолжает.

— Я рада быть здесь, мне так редко по-настоящему в чем-то везет! И… вот, меня выбрали, я подала заявку два года назад… почти ни на что уже не надеялась. И три дня назад пришло сообщение! Это правда здорово.

Кун крутит факты. Еще одна религиозная фанатичка? Демонопоклонница? Или этот факт неправда и введен, чтоб зацепить первую Монашку? Просто очкастая блаженная мышка? Пока не понятно.

=================

Игрок №6

1. Девушка

2. Брат Игрока номер 2

3. Кандидат в Великие Судьи

=================

— Братик! Ты правда тут?! Ты ж пропал пару лет уж как, мы думали, что помер! Откуда тебя мне тут откопали? Ты что пол сменил? Или это не ты?

Мысленно Кун соглашается с Айдол-принцессой, что была под Третьим номером. Второй, действительно, то ли недалекого ума, то ли нарочно зачем-то таким прикидывается.

Шестой откликается сразу:

— Да, я тут… Конечно, ничего я не сменил. Странное совпадение, что мы оба тут, но нашу сестру надо спасать.

Со стороны секции Второго слышится звук, как кто-то вскакивает с кресла, попутно роняя что-то на пол.

— Пол Буханки? Это действительно ты? Но… Я… Ты же исчез! Я думал… это я, Зубчик Чеснока! Вот нихрена ж себе, мамаша наша от счастья с ума сойдет, как узнает! Ничего себе, ты до кандидата в Судьи тут поднялся! Ох и надеру я тебе зад за…

— Ого! Ты правда дашь миллион?! — это Третья перебивает излияния Зубчика.

Пока Шестой и Второй разыгрывали семейную драму, над Куном загорелся его экран и все три факта, что он уже видел перед началом испытания, стали доступны участникам.

=================

Игрок №7

1. Может уничтожить весь Этаж

2. Принадлежит к великому дому

3. В случае победы даст миллион своему напарнику

=================

Кун выжидает, пока все прочитают и осмыслят факты о нем.

— Дам. Такая небольшая сумма не сильно отразится на моем бюджете.

Возня на мгновение смолкает, кажется в районе Второго и Третьего сектора вообще перестают дышать.

Пользуясь тишиной, Кун продолжает:

— На правах последнего представленного Игрока, я предлагаю не вести дальше случайную дискуссию из взаимных оскорблений и подколов. А честно рассказать, что привело нас всех сюда. Помимо удачи. Зачем вам Множитель?

Последний вопрос он произносит нарочито медленно.

— А с чего мы должны отвечать тебе про это? — Второй ожидаемо агрессивен.

— Не мне, а всем нам. Можно и не отвечать.

— Тогда, может быть, уважаемый господин Семь подаст нам пример и расскажет первый. А потом выберет любой случайный номер, который продолжит? — речь Четвертой «Слепой» грамотна, а предложение, передавать вопрос по цепочке, интересно.

— Хорошо. В моем случае все просто. Сила. Чтобы выжить в некоторых Семьях надо уметь идти на риск. Особенно там, где родственники пристально следят за твоими… успехами.

Хоть его дважды преобразованный голос звучит ровно, Кун надеется, что его реплика достигнет своих целей.

С одной стороны — сыграет на его образ богатого мажора из Великого дома. Все знают, как любят грызться члены Семей. А с другой — раз в их семерке все попарно знакомы, то наверняка есть и люди, связанные семейными узами. И вряд ли они в хороших отношениях. Для драмы и шоу наверняка были подобраны какие-то конфликтные родственнички.

— Если такого ответа достаточно, то я передаю слово госпоже Четыре.

— Хм, в моем случае тоже не будет никакой интриги. Я надеюсь, что он поможет мне вернуть зрение. Я слепа не с рождения, чтоб жить дальше и не сожалеть о том, чего никогда и не знала. Я хочу снова полноценно видеть.

Все молчат и Четвертая добавляет:

— И передаю слово счастливой участнице номер Пять.

— Я — обуза. Мой жених невероятно силен. Моя приемная дочь — обладательница настоящего таланта. А я… держу их на низком Этаже. Не даю им двигаться дальше. И я прекрасно осознаю, что тот этаж — мой предел. Мне объективно не подняться выше. Я могу быть честна сама с собой. Поэтому мой шанс на продвижение — это Чистый Множитель. Я осознаю все риски и готова на них пойти. — Пятая перестала заикаться, ее голос звучит ровно и выверено. Она произносит всю речь на едином дыхании.

— Весьма достойно.

— Ты мне нравишься, я возьму тебя к себе в напарницы!

Третья и Четвертая произносят это одновременно. Пятая издает какой-то смущенный звук и заканчивает уже менее четко:

— Передаю… передаю слово уважаемому игроку номер Один.

— Я… я… — кажется, неуверенная манера Пятой перешла к Первой. — Мне не нужен Множитель как таковой. Бог наделяет силой каждого согласно своему разумению. Я его просто продам. Мне нужны деньги на поддержание наших приютов. Никакого двойного дна.

— … и трусиков.

— Это излишество, роскошь, телесные поблажки! Как вообще можно быть такими… таким… придавать значение… — Первая срывается и начинает кричать, фильтры лишь слегка приглушают децибелы.

Кун морщится. Переигрывает? Или действительно истеричная особа?

— Господин Второй, ну держите себя в руках или что там у вас в наличии. А то так мы тут до ночи просидим, обсуждая белье, — кажется, Айдол-Третья хоть и встревает, но при этом шутка Второго доставляет ей удовольствие.

— А разве смысл шоу не в этом?

— В этом. Поэтому позвольте тогда мне рассказать, — Третья берет слово под возмущенное фырканье Первой. — Я просто хочу стать сильнее. Множитель нужен лично мне. В шоу-бизнесе по-другому не выжить. Дальше предлагаю послушать господина номер Шесть.

— Я хочу выкупить сестру из рабства. Отбить ее. Рабства вообще не должно существовать в Башне. Брат, Второй, тебе слово.

— А что, в суде так плохо платят? — Кун решает вмешаться. Что-то в этой истории двух «братьев» не клеится. Девушка. Брат. Судебные дела. Факты Шестого словно нарочно противоречат друг другу.

— Эй, мы ж договорились не перебивать, пока отвечаем! Ты сам это предложил! — Это Второй, не давая Шестому ответить, перехватывает инициативу, словно забыв свое недавнее поведение.

— Мы с братом Буханкой при помощи Множителя зададим жару всем ублюдкам в Яме! И вернем Розмарин домой! Собсно победим, бахнем — и сразу же займемся делом. Не затягивая пустой болтовней. Я последний был? Что дальше? Все рассказали.

Кун смотрит на соперников.

Первая «Фанатичка-извращенка»

Второй «Злодей-сестроспасатель»

Третья «Принцесса-айдол»

Четвертая «Слепая картежница»

Пятая «Жертвенная мышка»

Шестой «Бесполый судья»

И кто же из них знает его?.. Кто сейчас был честен, а кто врал?

Кун осторожно постукивает по краешку стола. Кончики пальцев покалывает, воздух внутри шлема кажется сухим. Пока у него нет ни голосов, ни лиц, ни имен. В чем-то они даже равны ему сейчас. Только факты, манера строить предложения, тенденция к интонированию. Быть может, как-то попробовать исключить из этой шестерки тех, кого он точно не может знать?

Его размышления прерывает голос Жизель.

— Ну вот мы и познакомились. Теперь самое время решить, с кем из вас это знакомство было кратким? Или, быть может, Игрокам нужно еще время?

Все молчат. Кун обводит взглядом экраны… задерживается глазами на Шестом и Четвертом, словно что-то можно понять дополнительно по стеклянной бликующей поверхности.

Что ж, варианты выбора в рамках этого раунда у каждого примерно понятны.

Жизель интерпретирует эту тишину по-своему:

— Вижу, что не нужно. Отлично! Проголосовать очень просто. Выберите цифру на клавиатуре. Когда вы все сделаете выбор, мы выведем его на экраны и попрощаемся с одним из вас. И… учтите, что вставать из своих кресел с момента начала голосования и до конца раунда — не разрешается.

Кун заносит руку над клавиатурой — в этом раунде самым разумным будет присоединиться к большинству.

Он без колебания нажимает цифру 2.

Экраны загораются одновременно.

Голос Жизель произносит:

— Выбор большинством сделан!

Кун не угадал только два голоса. Это не страшно. Он и не думал, что сходу разберется со всеми шестью участниками.

Сейчас важнее понять, чем он так не понравился Слепой, почему она проголосовала против него.

Тем временем экран над Второй секцией взлетает вверх, стол с клавиатурой сливается с боковой перегородкой, а кресло с участником выдвигается в центр комнаты. Снизу поднимается столб рассеянного зеленоватого света, словно запирая его внутри стеклянной трубы.

В кресло вжимается мужчина лет тридцати на вид, с темными растрепанными волосами и веснушками на обветренном лице. Если бы по словам можно было генерить образ — Кун бы сконструировал Второго игрока почти таким, каким он и оказался.

По стеклянной трубе над головой мужчины начинают бежать строчки текста:

===================================

Игрок №2

Настоящее имя:

Зубчик Чеснока, 15-й этаж

Правда:

Имеет срок за приставания и грабеж

В случае победы сможет выкупить сестру из рабства

Неправда:

Убил священника

===================================

Зубчик силится встать и что-то говорит, но кресло притягивает его к себе обратно, поэтому у него получаются только слабые трепыхания. К тому же труба блокирует звук, и видно только, как открывается рот. Зубчик яростно крутит головой, выкрикивая что-то в сторону Шестой секции. Все это длится секунд тридцать, после чего он вместе с удерживающим его креслом исчезает в голубоватой вспышке.

Кун следит, как гаснут искры, что очерчивали выкинутый в другое пространство силуэт. Ясно… Последнего слова тут не дают.

Chapter Text

Средняя Башня. 64-й этаж. 10 лет назад

После исчезновения Зубчика воцаряется тишина.

Фигурка Жизель зависает в воздухе. Она поворачивается по кругу, словно осматривая оставшихся участников одного за другим. Подол ее платья змеится по ногам в такт этому движению.

— Ну вот, вас стало меньше, а значит дальше выбор сделать будет проще. Или наоборот, сложнее. Завтра все каналы расскажут о невероятной преданности господина Зубчика своей семье, сестре и его склонности к противоправным действиям, — Жизель произносит это не без явного удовольствия, — А мы с вами переходим ко Второму Раунду. И сразу станем чуть ближе! В этом раунде вы сможете услышать реальные голоса друг друга. Мне не терпится увидеть, есть ли среди вас те, кто сможет узнать чей-то голос?

Кун ощущает легкое першение в горле. Насколько его касается это? Фильтры, встроенные в его шлем, против правил? Или ему тут положена поблажка?

— Так! Ну раз все молчат, я начну!

Экран Третей вспыхивает, сигнализируя об ее активности в раунде.

— Я профессиональная певица, поэтому такой голос, как у меня, грех прятать!

Третья явно лишена скромности, но при этом совершенно права. Слышно, как звук резонирует в груди и голове, он богат обертонами и она явно может с легкостью им управлять.

— И у меня идея! Давайте поговорим о невероятном. Я прямо вижу, что в списке у каждого есть самый интересный факт. Ну вот для примера… Кто у нас там был последним? Господин Шестой, задайте мне любой вопрос, о том, что вам кажется самым странным!

После крошечной паузы из Шестой секции раздается легкое покашливание и низкий мужской голос произносит:

— Вы действительно айдол?

— Ага, самый настоящий.

— А какие будут доказательства?

— Да чего мне доказывать, мое лицо в следующем раунде само все за себя докажет.

— Может тогда представитесь?

— Эй, ну нет! — интонация Третьей демонстрирует веселую имитацию обиды. — Это против правил. Обсуждаем только один самый «неправдоподобный» факт!

— Это пока просто предложенные вами правила. Мы нигде не подписывали официальные бумаги, что будем им следовать.

За ровным баритоном Шестого очень легко дорисовать судейскую мантию, букли и трибуну.

— Капец, вы занудаааа. Или старательно прикидываетесь юристом такими формулировками? Не хотите, что б спросили про то, как будете выигрывать чье-нибудь сомнительное дело в суде?

— Это можно считать за вопрос о самом неправдоподобном факте?

— Нет, это скучный факт! Блин! — Третья произносит это с досадой, словно ей уже не нравится собственная задумка. — Раз так, передаю право говорить Седьмому. Седьмой! С вас вопрос Шестому! В прошлый раз мы вас послушали, так что убедите всех передавать дальше по цепочке, а то будет бардак.

Кун пытается понять, нравится ли ему то, как Третья сначала завладела инициативой, создавая образ взбалмошной красотки, а потом скинула все на него. Но поскольку ее предложение играет ему на руку, он быстро отзывается:

— Госпожа Шестая, почему вы скрываете, что вы девушка?

Звуковые фильтры в шлеме срабатывают и Кун продолжает звучать механически, без явных интонаций. Экран Шестой секции загорается, но Третья перебивает:

— Эй! А мне кажется, или голос Господина Седьмого забыли вернуть в норму? Ведущие, ау!

— Нет, все правильно, — голограмма Жизель подлетает к Седьмому экрану и зависает над ним, — Игра никак не влияет на звук с момента начала раунда. Но нигде не говорилось, что Игроки не могут делать это самостоятельно.

— То есть, я дальше могу петь начать?

— Так что же, госпожа Шестая? — Кун игнорирует выпад Третьей и повторяет вопрос.

Низкий мужской голос смеется в ответ.

— Я ничего не скрываю, по-моему отлично слышно, какая я «девушка». Вроде Зубчик очень четко обращался ко мне «брат», а не «сестра». Мы с ним конечно с этажа, который находится на достаточно отсталой технологической ступени — но не настолько, чтоб не знать, чем мальчики отличаются от девочек.

Кун неопределенно хмыкает в ответ. Не то чтобы его этот ответ устраивал, но пока лучше оставить, как есть. Шестой, не дождавшись дальнейшей реакции на свои слова, продолжает:

— И раз дальше я должен выбрать… то выберу Госпожу Четыре.

Экран Четвертой секции остается тусклым.

Кто бы там ни был, раскрывать свой голос раньше времени он не планирует и ждет вопроса.

— Госпожа Четыре… — Шестой начинает, выждав пару секунд, — Я даже не знаю, какой факт о вас меньше всего похож на правду. Давайте я спрошу из своей профессиональной сферы. Почему вы хотите разрушить всю судебную систему этажа. Что с ней не так?

— С ней очень много чего не так. Она несправедлива к людям, как во вне, так и внутри. Вам ли не знать, господин Кандидат в Судьи? Но… при этом у меня нет ни малейшего желания, что-то с ней делать. Этот факт из моего списка — «неправда».

Четвертая звучит немного в нос, с легким твангом.

Нестандартный голос.

Запоминающийся.

Кун его точно раньше не слышал.

Итого — Зубчик, Слепая, Шестой — точно нет. Их истории и голоса кажутся совершенно незнакомыми.

Третья — пока не однозначно. Поющий Айдол? Кто еще был, не считая Юры Ха, с кем он мог пересекаться?

Пока Кун размышляет, в комнате повисает тишина. Шестой, словно довольный подобным ответом Четвертой, молчит. Странно. Сам Кун точно что-то доуточнил бы на его месте, после таких размытых формулировок.

Но Четвертая интерпретирует его молчание, как нечто само собой разумеющееся, и ожидаемо произносит.

— Господин Седьмой, расскажите, как вы уничтожите Этаж?

— Наверное, если бы я и вправду мог, то не сидел бы тут с вами, — Кун произносит заранее заготовленный ответ.

— Ну а вдруг, вы супер-могущественны? И пришли сюда со скуки.

Кун позволяет себе коротко рассмеяться.

— Ну… тут мне нечего возразить. В теории, такой вариант действительно возможен. Но тогда всем придется исключить надежду на мой миллион.

Из разных секций также раздаются смешки. Кун не торопится спрашивать дальше.

Четвертая сбила порядок, но вопросов еще не задавали Первой и Пятой.

Две религиозные мышки.

Которую выбрать?

Семейная или агрессивная?

Чуть поколебавшись, он решает идти по-порядку.

— Госпожа Первая, раз мы тут говорим о том, что неправда, то у вас это третий факт? В случае победы, вы никого не поведете в раздевалку знаменитой сестры?

— Да как же мерзко! Зачем мне понаписали столько гадостей! — у Первой оказывается на удивление красивый голос, такой же резонирующий и вокальный, как у Третей. — Это чушь!

Она делает короткую паузу, громко дышит, словно решаясь, и продолжает уже более ровно:

— Да, можете смеяться! Про раздевалку — неправда. А про белье — правда. Мне достаточно моего платья. Моя вера основана на том, что от всех излишеств можно отказаться. И я несу это с гордостью. Пусть и буду высмеяна в газетах завтра. Отличные будут заголовки «Полуголая сестра айдола отказалась приводить кого-то в раздевалку». Да, Соната? Ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего подобного. Это ты подкинула ведущим такой факт о родной сестре?! Тебе любой инфоповод сойдет?

Повисает тишина, но Кун, кажется, понимает, к кому обращается Первая.

— Спарта? — Третья звучит крайне сердито, ни грамма радости от сестринского воссоединения, — Это реально ты? То-то я думаю, какой знакомый ханжеский тон! Ничего я никому не подкидывала. Блин, вот обязательно было всем рассказывать, что я Соната Ло По Биа?! Мне хотелось интригу хоть до Третьего раунда подержать. Все испортила!

Кун наблюдает за второй семейной драмой.

Первая была между братьями с отсталого этажа и закончилась вылетом одного из родственников.

Во что выльется эта?

— Испортила? А у тебя, как я вижу, все та же привычка во всем обвинять окружающих.

Судя по звукам из-за экрана, Первая аж задыхается от возмущения:

— Еще скажи, что я виновата в твоих детских травмах. Или в том, что из-за скандала с правами на последнюю песню, ты месяц не сцене не появляешься! Да, если бы не я, тебя бы вообще сюда не выбрали.

— С чего ты это взяла? Раз на игру отбирали попарно знакомых — то меня знают миллионы, а на твоем месте мог бы быть любой. Это ты тут получила шанс лишь благодаря моей заявке. И опускаться до того, чтобы что-то подтасовывать? Подкидывать гадости? Всегда было любопытно, Спарта, как у тебя получается сочетать «веру» и «неверие» в людей? Госпожа ведущая, подтвердите, что ничего я не предлагала вам?

Жизель, что до этого молча парила в самом центре, лишь поворачиваясь в сторону, где намечался очередной конфликт, сразу откликается:

— Безусловно! Наше шоу абсолютно неподкупно и беспристрастно!

Первая довольно долго молчит, а потом, показательно игнорируя все вопросы Сонаты, произносит:

— Надеюсь, мы тут всех присутствующих развлекли. Так уж и быть, продолжу по твоим правилам. У меня не осталось особо вариантов дальше, но наверное будет логично то, что я спрошу. Пятая, ты правда собралась замуж за дьявола?

Загорается последний экран, из-за которого до этого не доносилось ни звука и тонкий девичий голос произносит:

— Да, это правда. Но у этого очень простое объяснение — это просто прозвище моего жениха.

Первая явно еще пылает остатками раздражения от перепалки и Сонатой и резко замечает:

— Прозвища? Очень неосмотрительно выбирать себе такие прозвища. Можно навлечь гнев Всевышнего.

— Но… он не выбирал, — в тоне слышится легкая растерянность.


Кун сжимает кулаки.

Он узнает этот голос, хоть и не слышал его уже несколько лет. Все пазлы щелкают, замыкаясь в стройную картинку.

Невеста Дьявола.

Очкастая малышка невеликих сил с приемной дочкой, что остались жить на среднем этаже мирной обывательской жизнью. Оказывается, Госсенг не такая уж и тихая мышка, наслаждающаяся семейным счастьем с Дьяволом Правой Руки.

Отчаянная Госсенг, уже несколько лет лелеющая надежду попасть в шоу со смертельно опасным призом, что дает силы в обмен на годы жизни. И кто знает, единственная ли это авантюра, в которую она вписалась.

Неглупая Госсенг, которая наверняка будет пытаться понять, кто же тут ей знаком. И если она вдруг превзойдет саму себя и хотя бы предположит…

Кун сосредотачивается на этой мысли.

Ему надо убрать ее из Игры.

И чем раньше, тем лучше.

Тем временем Госсенг сама подает голос:

— Уважаемая Жизель, а я же могу задать еще вопрос?

Ведущая приподнимается над Пятым экраном, делая вид, что рассматривает, видимую только ей, участницу и кивает:

— Да, конечно, вы можете делать и спрашивать, что угодно в пределах времени отведенного на раунд. Задавать любые вопросы, отвечать, а также не отвечать.

— Господин Семь, почему вы скрываете голос? — кто-то должен был его об этом спросить. И то что это задала сама Госсенг — отличное совпадение.

— Повреждены связки. Просто последствия неудачного эксперимента Мастерской, когда слишком погнался за силой. Был слишком наивным и ну… не выбирал таких последствий осознанно.

И пусть все интонации теряются после фильтра шлема, для Госсенг такое объяснение должно попасть в самое сердце. Откликнуться параллелью с судьбой Хорьянга. И дополнительно настроить против Первой, что, неосторожно, ткнула Госсенг в болезненное прошлое.

Девушка отвечает не сразу:

— Оу, понятно…извините. Спасибо. Я… это был мой единственный вопрос.

— Тогда еще один остался у меня, — Кун решает продолжить. Сейчас самое логичное время доуточнить ряд вещей с прошлого раунда.

— Госпожа Четыре, а почему вы проголосовали против меня в Первом раунде?

— Вы мне не нравитесь.

Неожиданная прямота немного озадачивает Куна. Что за образ создает Четвертая?

— И ваши речи тоже не нравятся. Мне кажется вы не искренни.

Про речи, это что ли про то вранье, что он закинул в сторону Госсенг? Или он насторожил Четвертую чем-то еще?

— Я искренен настолько, насколько это возможно в моей ситуации.

— Ну значит, этого уровня несколько недостаточно для меня.

Хм, похоже с Четвертой будет дальше непросто.

Кун прокручивает в голове диспозицию.

Тасуя несуществующие карточки.

Пытаясь разложить их попарно.

Шесть игроков, минимум 3 пары.

Итого.

Госсенг. Она знает его, он знает ее. Тут без подвоха. Кроме риска убить саму Госсенг или весь Этаж. Но это четко очерченный риск.

Две сестры: Соната и Спарта.

Певица с юридическими и карьерными проблемами. И монашка с финансовой нуждой и неприязнью к сестре.

Шестой, с которым что-то не так… но что — пока не понятно. Что-то, что возможно понять как раз глядя в сторону Четвертой. Их объединяет троп судебной системы. Коллеги? Соперники по какому-то делу? Поэтому не признаются в знакомстве?

Голоса сестричек распределятся понятно.

Четвертая проголосует против него, но в рамках данного раунда, это еще не опасно.

Шестой… если подозрения Куна верны — он отдаст голос против своей «коллеги».

Значит, решающим будет голос Госсенг. И все зависит от того, насколько он был убедителен в их последнем диалоге.

— Есть ли еще у Игроков вопросы друг к другу?

Жизель демонстративно прикладывает руку к уху, выжидает сквозь секунды тишины.

— Надеюсь, что нет! Мне кажется, все наговорились. Давайте уже голосовать! — Третья нетерпелива и Куну даже кажется, что он слышит, как она стучит ноготками по поверхности своей клавиатуры над выбранной цифрой.

— Хорошо-хорошо! Давайте узнаем, что нам принес Второй раунд. Точнее, кого он у нас унесет.

Голограмма ведущей воздевает руки.

— Выбирайте несчастливчика. И снова напомню вам правило, что вставать из своих кресел с момента начала голосования и до конца раунда — не разрешается.

По экранам начинают бежать радужные волны, изображение Жизель скользит между ними с эффектным снопом искр за спиной. Наверняка, когда это завтра смонтируют в Шоу — будет смотреться завораживающе.

Волны разгораются, ускоряются, сливаясь в ослепительно белые линии, и осыпаются, оставляя каждый из Экранов гореть выбранной черной цифрой.

Кун расслабленно выдыхает. Ему удалось сместить голос Госсенг в сторону Спарты.

Первая секция открывается, и в середину выкатывает миловидную девушку в сером длинном платье. Она, в отличие от Зубчика, не крутит головой, ее руки ровно сжаты на коленях, а зубы сцеплены превращая губы в тонкую линию. Глаза прикованы к экрану, над которым светится тройка.

Снова взлетает тонкий стеклянный контур по которому бегут черные строки:

===================================

Игрок №1

Настоящее имя:

Спарта Ло По Биа, 35-й этаж

Правда:

Религиозна.

Не носит нижнего белья.

Неправда:

В случае победы проведет своего напарника в раздевалку своей знаменитой сестры.

===================================

Голубая вспышка поглощает все пространство внутри стеклянной трубы и в игре становится на одного игрока меньше.

Chapter Text

Средняя Башня. 64-й этаж. 10 лет назад

Голографическая Жизель держит паузу, словно высчитывая, сколько понадобится невидимой камере, чтоб заснять отсветы на панелях, мерцание оставшихся экранов, и плавно сделать пролет над всеми секциями. Затем раздается звук постукивания ноготочками по микрофону и ведущая звонким голосом запускает новый раунд:

— Мне нравится как идет сегодняшняя Игра! Остро! Динамично! Вы не боитесь делать выборы, не боитесь говорить и принимать решения. А то вот наша позапрошлая… со столетними, умудренными опытом. Ох, это было очень-очень интеллектуально, и мееедленно … как шахматы по пневмопочте между этажами. Поймите меня правильно, в ней была своя прелесть, но ваш вариант мне больше по душе.

Девушка делает микропаузу и отбрасывает назад пряди волос.

— Третий раунд — самое время посмотреть друг на друга. Узнать, точно ли те подозрения, что появились у вас по голосам — оправдаются. Или, «ой», за знакомым голосом будет незнакомое лицо. Итак! Сменим же антураж!

Перед ведущей из ниоткуда появляется столб с огромной круглой кнопкой сверху и она решительным ударом кулачка вдавливает ее, запуская представление.

Цифровую фигурку сразу же охватывает рябь и черное платье сменяется на красное с пышной юбкой выше колена. Геометрия комнаты тоже начинает меняться. Все секции открываются разом.

Пять белых кресел раскручивает вокруг своей оси, как на детском аттракционе и собирает в круг.

Госсенг чувствует, как ее укачивает в процессе. Она впивается пальцами в подлокотники. Не хватало только сейчас, чтоб на лице отразилось, что ее начало мутить. Впрочем, мутить ее начало еще в тот момент, когда ей несколько дней назад внезапно пришло приглашение на Шоу.

Так что это вальсирование в кресле может считаться просто квинтэссенцией процесса.

Девушка старается сместить фокус внимания во вне, на тех, кто кружится и замирает рядом с ней.

Справа от нее Третья участница. У Сонаты розовые волосы чуть ниже плеч, закрученные мягкими волнами и такие же пушистые юбки, чуть ниже колена. Серые, широко распахнутые глаза и профессиональная улыбка, которой она одаривает соперников. И она действительно похожа на свою выбывшую сестру. В их родстве не остается никакого сомнения.

Рядом с ней Седьмой игрок, чей голос так и остался в прошлом раунде скрытым. И теперь понятно, что скрыт не только голос, но и полностью его внешность. Он облачен в черный экзокостюм, лицо спрятано забралом шлема, руки — перчатками. По фигуре и росту можно предположить, что перед ними все-таки мужчина человеческой расы. Поза, в которой он сидит, глубоко откинувшись в кресле — достаточно вальяжна и расслаблена.

Четвертая участница не отстает по колориту от Седьмого. Она сильно старше Госсенг, наверное, ей под пятьдесят. Возраст в Башне может быть обманчив. Но тут женщина словно никак не препятствует ходу вещей. Будто она и не Избранная вообще, у которых процессы замедляются после 25 лет, замораживая их на долгие годы в таком образе. Ее голову, с короткой стрижкой на густых светлых волосах, опоясывает узкая зеленоватая полоска визора.

До этого Госсенг гадала, как та получает информацию написанную на экранах остальных участников. Если факт «слепа» — правда. Получается, слепа она лишь в той мере, в которой визор заменяет ей зрение. Судя по тому, каким дорогим и технологически продвинутым выглядит ее девайс — интерпретировать окружающее пространство она должна не так уж и плохо. Четвертая невысокая, ее ступни едва касаются пола в сидячем положении. И очень ярко одета, в черное платье с неоновыми разноцветными ромбами. Словно заявляя, что раз сама особо не видит, то может делать глазам других больно.

Зато, на последнего участника смотреть приятно. Он высокий, широкий, даже грузный. Едва помещается в кресле. Одет в самый, что ни на есть классический костюм-тройку черного цвета с темно-синим галстуком. Его лицо нельзя назвать красивым, но оно определенно мужественное с четкими линиями, темными бровями и небольшими близко посаженными глазами. Легкий диссонанс в образ мужчины вносят разве что волосы. Которые, вместо того, чтобы быть прилизанными волосок к волоску, непослушно топорщатся крупными кольцами.

Госсенг чувствует, что из них пятерых, она самая заурядная и непримечательная. Но на контрасте — это как раз то, что надо. Устроители Шоу профессионалы своего дела.

Девушка сжимает руки на коленях, комкая ткань красной юбки. На то, чтобы оставаться сосредоточенной, уходит уйма сил.

Тревога подтачивает изнутри, покалывает в пальцах, губах, желудке. Она оказывается совершенно уже забыла — каково это, быть на Испытании одной.

Четыре года обывательской жизни вытеснили покорение Башни. Мозг, кажется, с удовольствием забыл, как ей было страшно в процессе. Как она проигрывала, повторяла, снова проигрывала, пробовала еще…

Пока не встретила ребят. Пока сама судьба не свела ее с командой Баама. Но даже из событий того периода, ужас стерся, остался калейдоскоп из родных лиц.

И вот она пошла на отчаянный риск.

Сидит тут, без кого-либо рядом.

Снова все зависит только от нее и не на кого опереться.

Три раунда она продержалась. Два раза — не вылетела. Это и чудо, и ее заслуженная маленькая победа. Она голосовала за того, кто выглядел слабейшим, добавляя камешек на весы вероятности чужого проигрыша. И шансов — себе.

Выбор в первом раунде дался легко. Во втором — уже сложнее. Что делать в третьем пока не понятно.

Ей не надо вести за собой, ей надо быть идеальной ведомой парой. Вторым безобидным кандидатом. На первый взгляд, особенно привлекательной она не выглядит по набору выданных ей фактов.

Но может быть в этом и ее плюс?

Госсенг смотрит на свою карточку, горящую на экране.

========

Игрок №5

1. Невеста Дьявола

2. В случае победы отдаст все свое имущество на благотворительность

3. Носит очки

=========

Прозвище жениха — ок, это она объяснила в прошлом раунде. Очки — это все видят сейчас. Благотворительность — уже не добавляет ей ценности. Все, кого могло это привлечь — вылетели.

Оставшиеся похожи на кучку разномастных хищников.

Ну… быть может тем сложнее им будет ужиться? И как раз пригодится кто-то, вроде нее, в пару? Только вот на кого попробовать сделать ставку?

Госсенг снова бежит взглядом по кругу.

Высокомерная айдол, без колебаний избавившаяся от своей сестры. Что сидит сейчас в кресле, развалившись, как рысь на ветке. Конкурируя длинной ног с виртуальной Жизелью.

Закрытый во все черное мужчина из Великого дома. Вроде бы логично и холодно звучащий, чей зеркальный шлем блестит, как глаз хищной птицы. А движения так же коротки и точны.

Слепая женщина с узкой полоской визора на лице. Такая яркая, в контрасте цветной одежды, светлых коротких волос, ярко-красных ногтей и запоминающегося голоса. Вроде такая безобидная, но с такими точными вопросами. Ей больше всего подошло бы быть кем-то вроде ядовитого паучка. Который своей раскраской демонстрирует, что он хоть и похож на дизайнерский принт — крайне ядовит внутри.

Последний вариант — грузный мужчина в классическом костюме. Тяжелый, занимающий пространство. С мрачным лицом. Он как медвен. Двигается неторопливо, разминает лапы, не обращает на тебя внимания. Но, если переступишь границы его территории, так же неторопливо откусит тебе голову.

Как ей победить на поле с такими Игроками? И кого она тут должна знать? Где она вообще могла пересечься хоть с одним из этой четверки. Она бесконечно далека, что от Великих домов, что от мира шоу-бизнеса… или Суда.

Если подумать методом исключения — то связь была между сестрами Ло По Биа, а также Зубчиком Чеснока и Шестым.

Получается, ее знает Слепая или Черный?

Хотя… никто не говорил, что знакомства должны были быть один к одному?

Госсенг чувствует, как у нее начинает плавиться мозг. И решает сосредоточиться на первой задаче. Ей надо продержаться в этом раунде. А для этого сделать правильную ставку. И, кажется, у нее есть идея.

Соната перекладывает одну совершенную ногу на другую и чуть выпрямляется в своем кресле. Похоже планирует и в этом раунде задать тональность.

— Господин Семь, — девушка демонстративно оглядывает черную фигуру с головы до ног — А вы еще загадочнее, чем я думала. Даже представить боюсь, по моде какого Великого дома принято сейчас так одеваться. Но уж точно не моего. Вы случайно не из…

— Погодите, стойте! Я хочу сказать. — Госсенг впивается ногтями в ладони, чтоб ее голос не звучал комариным писком на фоне текучих интонаций певицы. — У меня важное объявление. Я хочу сказать, что я идеальная напарница для вас! Возьмите меня в финал с собой — и я не буду ни на что претендовать.

Она почти выкрикивает это, круглые очки съезжают к кончику носа, и девушка точным жестом возвращает их обратно.

Повисает тишина. Госсенг чувствует, как на ней прицелами сошлось внимание всех остальных Игроков.

— О, вау! Вот это я понимаю ход. В каком смысле не будете претендовать? — Соната разворачивается всем креслом в ее сторону.

— Я не уверена, что мне нужен Множитель.

— Не уверены?

Госсенг прикусывает кончик языка. Так, спокойно. Ей нужно быть аккуратнее в формулировках.

— Точнее, уверена, что не нужен! Их ведь обычно два для двух победителей… Я отдам свой второй.

Брови на лице Третьей взлетают вверх, она кажется очень заинтересованной и Госсенг воодушевляется.

— И… можно будет стать в два раза сильнее. Или один Множитель использовать, а второй продать… если нужно…

В голове у Госсенг мелькают и складываются все факты из прошлого раунда. У Сонаты какие-то проблемы с выступлениями и правами на последние песни, возможно ей очень пригодятся деньги, чтобы их уладить.

— Если вы идеальный напарник — значит вы одинаково опасны для каждого из нас, — голос Седьмого шелестит, как сбоящая рация, и Госсенг не уверена, что расслышала его правильно.

Фраза зависает в воздухе, девушка хлопает ресницами несколько раз. Что за бессмыслицу он только что сказал? Почему опасна?

И в этот момент зрачки Сонаты расширяются, потом сужаются, она обводит всех оставшихся Игроков прищуренным взглядом, возвращается к Госсенг. Изучает что-то на ее лице. И девушка невольно радуется, что может отгородиться от этого неприятного взгляда хотя бы стеклами своих очков.

— Так-так… Один момент! А ведь действительно… Не будете ни на что претендовать? — повторяет она фразу Госсенг. — Вы идеальный напарник, безопасны в финале… Тогда получается, что мы все опасны? Госпожа Пятая, да вы просто потрясающе коварны! Почти провели меня!

Госсенг мигает еще несколько раз, пытаясь ухватить мысль. Почему настроение Сонаты так изменилось? Почему она называет Госсенг опасной?

Соната, кажется, наслаждается ее растерянностью и нарочно тянет время. Никто из остальных Игроков больше не вмешивается. Седьмой застыл, как эбонитовая статуя, Шестой медленно переводит взгляд то на одну девушку, то на другую. Четвертая осторожно поглаживает подлокотник своего кресла.

Тишина достигает своего апогея и Третья наконец прерывает ее:

— То есть мы должны тут в ваших фантазиях повыкидывать друг-друга, чтобы составить вам компанию?

— Да… нет же, погодите. — Госсенг чуть привстает от накопившегося напряжения. — Ничего такого я не предлагаю!

Девушка перескакивает взглядом между Игроками, пытаясь понять, как они реагируют на слова Сонаты.

Четвертая убирает руки с подлокотников, складывает их на коленях и легонько качает головой, будто не одобряет происходящее.

Седьмой все еще не шевелится, а Шестой молчит, насупившись, смотрит в сторону и, кажется, даже не следит за атакой Сонаты.

Госсенг сглатывает слюну, ставшую внезапно очень вязкой.

— Я просто трезво оцениваю свои шансы. И единственное, что могу предложить, это лояльность… и Множитель.

— Правильно я понимаю, что вы предлагаете лояльность любому из нас? Это не лояльность. Это наглость. Заявлять себя таким же ценным призом, как и Множитель. За который мы тут должны конкурировать.

Щеки Сонаты горят ярким румянцем, кажется, что еще чуть-чуть и она подойдет к Госсенг вплотную и начнет отчитывать ее прямо в лицо.

Девушка ловит себя на желании отшатнуться, вжаться в кресло. Как можно было так вывернуть все, что она сказала и извратить ее посыл. Она же имела в виду совсем другое.

Но при этом то, что говорит Третья — чертовски логично! Получается, она не показала свою безобидность? А все сделала наоборот?

Если она идеальный второй кандидат и ее не нужно вышибать из раунда — значит остальные должны сражаться друг с другом еще яростнее. За одно место в финале рядом с ней.

Не надо было ей открывать рот… возомнила себя великим стратегом.

Она закусывает губу, мысли лихорадочно мечутся в поисках выхода. Что еще можно сказать, чтобы исправить ситуацию? Второй Множитель — как сила и деньги? Но деньги может дать Седьмой, юридическую поддержку — Шестой…

Все, что она может говорить — это только правду.

— Я…

— Раз вы передумали «становиться сильнее», — Четвертая неожиданно перебивает Госсенг и девушка поворачивается в ее сторону, обрадовавшись, что можно ускользнуть от Сонаты, — И вы отдадите Множитель, то в чем смысл дальнейшего участия?

— Я… я не хочу попасть в газеты.

— Почему?

— Ваш Дьявол настолько суров, что поколотит вас? Если так — точно вам говорю, не надо за него замуж!

Госсенг игнорирует реплику певицы, продолжая смотреть на Четвертую. Та спрашивает мягко. В ее интонациях нет неодобрения или скрытой агрессии. Быть может с ней есть шансы?

— Нет, дело не в этом, я просто… не хочу, чтоб он… кто-либо узнал, что я хотела… — Госсенг тушуется, но заканчивает, — Что я хотела сделать с собой такие изменения.

— Быстро же вы передумали. Может вы это все врете. Пройдете в финал, и не сдержите своего обещания. Не то что свой отдадите, еще и мой Множитель отберете.

Госсенг не выдерживает, разворачивается, резко выдыхает, встречается с насмешливыми глазами Сонаты и понимает, что та с ней играет. Как кошка с мышкой.

— Я предлагаю заканчивать. И убрать того, кому кажется, что он тут такой же ценный приз, как и Множитель. Или у кого-то есть еще вопросы к госпоже Пятой?

Финальные слова Сонаты звучат, как приговор.

Госсенг чувствует, что исчерпала все доступные ей идеи, внутри все скручивается узлом, глаза щиплет. Ей хочется, что-то сказать, придумать, чтоб втянуть в дискуссию кого-то еще, чтоб это не выглядело как пикировка между ней и Третей. Чтоб ее кто-то поддержал. Она снова смотрит на Четвертую, но та кажется потеряла интерес, получив ответ на свой вопрос.

— Голосовать! Хочу голосование! — Соната тычет пальцем сквозь прозрачную Жизель, что примостилась на краю ее экрана, и там и парила в восхищенном молчании все это время.

Ведущая отлетает чуть в сторону. Выжидает пару секунд:

— Что ж, это было быстро! Есть ли у Игроков еще желание задать друг другу вопросы в рамках текущего раунда?

Госсенг кажется, что в оглушительной тишине слышно только ее прерывистое дыхание. Жизель в облаке красного шифона подлетает уже к ней и кружит над головой, как секундная стрелка.

— Нет? Тогда давайте же вынесем вердикт!

Экраны, повинуясь неслышимому приказу ведущей, расширяются, загораживая Игроков друг от друга. Не давая увидеть, кто как голосует.

Палец Госсенг дрожит, когда она яростно тыкает в цифру Три.

С мелодичным звуком перегородка перед ней осыпается неоновыми хлопьями.

В центре комнаты загорается столбик цифр.

Госсенг чувствует, как ее прошибает острый холод вдоль позвоночника. Смотрит то на Третью, то на Седьмого. Она проиграла…

Почему она была так самонадеянна?! Как так? Поторопилась и результат настолько не совпал с задумкой.

Девушку придавливает к креслу, закручивает, сбивая юбку на коленях, выталкивает на середину. Окружает стеклянной преградой, она пытается поймать взгляд Айдол-Звезды, та лениво машет ей на прощанье кончиками пальцев. Стерва! Остальные даже не удостаивают ее взглядом. Госсенг ощущает нарастающее отчаяние.

Третья, да это Соната обвинила ее во всех грехах, выставила какой-то манипуляторшей, но… ведь подача-то была не ее! Ведь начало ее атаке дал Седьмой. Зачем он это сделал? Неужели… потому что они знакомы? И это кто-то, кому она насолила в Башне? Кто-то, кого они с командой победили в Испытании и он запомнил и отомстил сейчас. Даже не раскрыв своего лица! Гад, кем бы он ни был! Все они гады!

Кресло продолжает раскручивать, неоновые вспышки и щелчки раздаются со всех сторон. Неужели она завтра именно такая появится во всех передачах и бульварных газетенках, на всех этажах. Растрепанная, проигравшая. Жалкая Невеста Дьявола.

Госсенг старается выпрямить спину, поджимает ноги, скрещивая лодыжки. Достанется как Миссенг в школе так и Хорьянгу. Хорьянг узнает, что она была готова сама провести над собой же эксперимент... Катастрофа… как ей вообще в ее неумную голову пришла идея ввязаться в такую Игру. Да еще и радоваться, что ее внезапно выбрали, тайком собираться, тратить часть сбережений на портал до 64-го этажа.

Идиотка, дура набитая, возомнила себя невесть кем!

Кресло замирает. Жизель что-то говорит, но Госсенг ее не слышит. Уши пылают, руки уже настолько потные, что юбку можно будет выжимать. Финальная вспышка — и ее переносит из белого купола испытания наружу. Как же она всех умудрилась подвести...

Chapter Text

Средняя Башня. 64-й этаж. 10 лет назад

Кун думает, что ему, хотя бы мысленно, нужно попросить прощения у Госсенг. Ее задумка ведь в самом деле могла и сыграть. Она неплохо держалась до самого конца. И если бы не он — у нее был бы шанс выйти в финал, зацепившись, например, за ту же Сонату. А с другой стороны… ведь даже немного завидно? Малышка Госсенг вернется к жениху. И на какое-то время даже станет звездой своего жилого района. Будет прятаться за стеклами очков и широкой спиной Хорьянга от соседских пересудов. А сам Дьявол Правой Руки точно не будет долго сердиться на ее безрассудность.

Кун сжимает кулаки. Не сейчас. Все эти мысли не сейчас. Он обязательно помучает себя ими потом, когда останется жив в конце игры. Наверняка, Захард милостиво даст ему на это время.

А пока надо решить, как играть дальше.

Осталось всего трое противников.

Четвертая представляет максимальную опасность, она стабильно голосует против него, значит у кого-то может возникнуть искушение присоединиться. И тогда он получит 2 голоса против, что может быть равнозначно вылету.

Слепая мошенница с претензиями к юридическое системе.

За что из этого можно зацепиться? За Шестого? Который последние 2 раунда почти ничего не говорит и голосует против нее? Причем началось это с момента, как появилась возможность услышать реальные голоса участников.

Конфигурация комнаты чуть меняется, кресла съезжаются ближе друг к другу под верхний прожектор, так что между участниками остается не более полуметра. Протяни руку и коснешься… Кажется, что можно рассмотреть малейшее движение соперников.

Кун еще раз изучает разрез небольших глаз, крупные кольца темных волос, осанку Шестого. То, как тот сидит в кресле, держит руки, ноги, как смещает центр тяжести… и делает свой ход.

— Госпожа Шесть, чем же вам так насолила госпожа Четыре? Может, если поделитесь, нам будет проще договориться друг с другом?

— Не люблю мошенников.

Четвертая фыркает:

— Вот видишь, Форациус, почему я так непреклонно против него голосую?

Соната сразу же подмечает несоответствие и с нарочитым удивлением вцепляется в факт.

— Ого, так вы все-таки девушка?! — она демонстративно разглядывает мужественные черты и совсем не женскую фигуру Шестого Игрока, — Не знала, что на 53-м этаже есть женщины-кандидаты в Великие Судьи.

— Так в том-то и дело, что их там нет. По правилам этажа эту должность могут занимать только существа, чей пол однозначно определяется как «мужской», — в голосе Четвертой сожаление пополам с неодобрением.

Шестая понимает, что отпираться дальше бессмысленно.

— Какого черта ты делаешь, Катя! Тебе не кажется, вот так вдруг влезать в мою жизнь со своими представлениями о том, что «по правилам», а что нет — это нелепо. Зачем ты вообще подала заявку на Шоу в этом сезоне?

— А тебе не кажется, что называть по имени собственную мать это очень черство? Заявку я подала лет 5 назад. Ты ведь не думаешь на полном серьезе, что я могла подкупить кого-то, чтобы оказаться в Игре и подстроить нашу встречу. Для кандидата в Судьи ты слишком слабо веришь в закон. Просто мы с тобой… увлекательный сюжет. — Женщина чуть склоняет голову к плечу и в последней фразе слышится оттенок задумчивости.

Кажется еще чуть-чуть и Третья начнет аплодировать, Кун тоже быстро складывает в голове кусочки пазла.

Так вот, что их связывает. Последняя пара знакомых в Игре. Мать и дочь. У одной проблемы с законом, а вторая рвется в Судьи. Да еще и скрывает свой пол. Запись этого шоу точно должна идти на канале с мелодрамами.

Соната тоже раскладывает события прошлых раундов в свете новой информации.

— А как же… ваш брат? Зубчик? Не брат? Однако у вас актерский талант, так убедительно врали бедняге в первом раунде. Хотите возьму вас к себе на шоу?

— Убедительно говорить — это у нас семейное… — Катя произносит это даже с легкой гордостью, но Форациус морщится.

— Не сравнивай меня с собой, пожалуйста.

— Почему? У нас больше общего, чем ты думаешь. Например, мы обе не хотим, чтоб это сходство… длилось. Я вообще считаю, что лучше не врать, где хватит таланта, не врать.

— Слышать от тебя подобное… Самой не смешно? — Форациус-Шестая игнорирует Сонату, сконцентрировавшись на Четвертой. — Тебе не нравится идея, что я вру? Ну так отлично, с помощью Множителя я смогу скорректировать эту реальность. Ты хочешь исправить свой недостаток, я — свой. Не будем друг-другу мешать.

— Множитель настолько могущественен, что может не только вернуть зрение… но и сменить пол? Дичь какая, — брови Сонаты аж взлетают на лоб от этой идеи.

Катя о чем-то задумывается и произносит:

— Я знаю, что вы с твоим отцом испытывали мало теплых чувств ко мне. Даже могу догадаться, почему ты решила пойти в Судьи. Вполне логичный путь для маленькой девочки, чья мама когда-то была наказана слепотой за свои темные делишки и решила после освобождения не возвращаться в семью. У нас много разногласий, мы не очень рады видеть друг-друга. Но на текущем этапе логичным будет объединиться.

Шестая опускает голову, словно боится, что по выражению ее лица и глаз что-то можно будет прочесть. Говорит в никуда.

— Хорошо. Давай, в отличие от всех остальных, побудем дружной семьей в этом раунде.

Кун поглощает этот поток информации, семейная драма в нескольких штрихах, опытная мошенница, дочка-судья. Сколько в этом всем правды? Звучит жалостливо, масштабно. Сонате может понравится. Самое время ему вмешаться в эти словесные кружева.

— Госпожа Ло По Биа, — он чуть поднимает громкость своих внешних динамиков, и Четвертая от неожиданности вздрагивает. — Получается, что нам ничего не остается, только как тоже объединиться с вами. Вы можете, конечно, сейчас проголосовать против меня, но тогда итог следующего раунда для вас предрешен. Вряд ли вам найдется место в этой семейной идиллии. И в рамках такой Игры, мы с вами оба проиграем.

Соната крутит головой между ним и Четвертой, ей явно доставляет удовольствие предложение Куна.

— Ну… — Она вытягивает губы и делает вид, что размышляет. — Как говорит мой главный менеджер, нет плохого пиара, кроме некролога.

— Во-первых, точно вам скажу, что молчаливый миллион намного лучше неуправляемого пиара. А во-вторых, если и проигрывать — то лучше это сделать в максимально высокорейтинговой передаче. Уравняем голоса и посмотрим, как будет выкручиваться шоу. Зритель такое ведь любит, вам ли не как профи это знать.

Девушка расцветает в улыбке. Уравненные голоса — значит невозможно определить проигравшего. А значит усложнение игры и какая-то лазейка в правилах.

— Да, получается, у нас с вами нет другого выхода в этом раунде. Поднимем же рейтинги?

Последнюю фразу она произносит уже в упор глядя на Форациус и Катю.

Жизель материализуется моментально.

— Слышу, слышу все ваши намеки, дорогие Игроки, вы хотите проголосовать и посмотреть, что из этого получится? Или у вас еще осталось, что сказать друг другу?

Кажется, что все четыре участника замерли на своих местах в опасении передумать или пошатнуть добытое странное равновесие. Поэтому Жизель, не дождавшись ответа, продолжает.

— Ну тогда вперед. Чем интереснее вам, тем интереснее зрителю и конечно же мне!

Голосование занимает не более пяти секунд, после чего результаты складываются в светящийся столбец цифр.

Ничья. Кун в очередной раз стабилизирует мысли. Оптимальный расклад для него в этой точке игры.

Ведущая без какой либо паузы взлетает над табличкой и раскидывает руки, одной рукой указывая на Катю, а второй на Куна.

— Итак, результаты голосования не однозначны. У нас два кандидата на вылет. Что же делать, что же делать…

Задумчивость Жизель нарочито театральна. Она качает изящной головкой и явно в уме отсчитывает экранное время.

— Ну не выгонять же двоих игроков?.. Раз так, то проведем Дополнительный раунд. В нем примут участие два кандидата на вылет. Чтоб зрители не скучали, в каждом шоу у Дополнительных раундов свои правила. В этот раз мы дадим игрокам Четыре и Семь возможность склонить чашу весов в свою пользу. А вы, уважаемые Три и Шесть будете слушать и решать, готовы ли вы что-то изменить в своем голосовании.

Жизель делает паузу, давая участникам время переварить услышанное и добавляет:

— Сразу после завершения Дополнительного раунда вы сможете повторно проголосовать. Если будет снова ничья, то пообщаться мы дадим игрокам Три и Шесть. Переходим к нашей первой паре!

На последних словах Кун чувствует, что комната снова реконфигурируется, сдвигая их с Катей ближе. Так, чтоб они оказались друг напротив друга. Снизу взметается столб золотистого света, опадает, и они оказываются визуально изолированы от Сонаты и Форациус мерцающей пленкой. Та укутывает их желтым теплым светом, создает обманчивое ощущение маленького уютного пространства.

Лицо Жизель проецируется на барьер, подрагивает по краям. В 2D у него появляются забавные мультяшные черты.

— Обожаю Дополнительные раунды! — Девушка улыбается так счастливо, словно ничья Куна и Кати, это лучшее, что с ней случилось за день.

— Итак, дорогие участники Четыре и Семь. Правила Дополнительного раунда очень просты. В его рамках у вас есть право уточнить любой из доступных вам фактов. О любом Игроке. Просто скажите что и о ком, вы хотели бы узнать — и мы расширим факт. При этом узнать правдив ли факт или нет — вы по-прежнему не можете. Если факт — правда, мы добавим к нему правду. Если факт ложь — мы просто придумаем к нему еще много лживых цветистых подробностей. Делайте ваш выбор с осторожностью.Игрок номер Семь — начинайте.

Кун колеблется несколько секунд и наконец произносит:

— Я хотел бы доуточнить факт… о себе. Это ведь не запрещено правилами?

Смех Жизель звучит как серебряные колокольчики:

— Какой неожиданный выбор, это действительно не запрещено. Какой факт вы бы хотели уточнить?

— Первый. Чем Седьмой игрок уничтожит Этаж?

Голограмма ведущей замирает и по ней пробегает всполох. Ее голос и движение губ на мгновение рассинхронизируется. Золотистый барьер становится непрозрачным, мерцает. Еще доля секунды и система визуально приходит в норму. Голос Жизель, в котором вдруг появились механические нотки, произносит:

— Своим именем.

Повисает тишина. Ведущая молчит. Других подробностей явно не будет.

Кун смотрит на Катю, отмечая, как у той подрагивают кончики пальцев. Во всей ее позе появляется напряжение. Но достаточно ли того, что она услышала, чтобы расклад поменялся? Как реагируют Соната и Форациус ему за ярким свечением барьера не видно.

— Госпожа номер Четыре, ваш вопрос?

Женщина явно размышляет, линия ее губ кривится, словно она покусывает их изнутри.

— О любом Игроке?

— Да, любой факт, о любом Игроке.

— Тогда я хотела бы уточнить о Пятой.

— Пятой???

Жизель кажется удивленной даже больше, чем когда Кун попросил уточнение собственного факта. А сам Кун замирает, чувствуя, как Четвертая буквально сканирует его с головы до пят.

Катя откидывается глубже в кресле, уголки ее рта чуть приподняты.

— Да, я хотела бы уточнить факт о выбывшем Игроке.

— Что ж, это тоже не запрещено правилами. Какой именно факт?

— Факт номер… три, про очки. Сколько в них диоптрий?

Кун понимает, что чем-то выдал себя в момент ее вопроса. Какое-то его микродвижение… спазм мышц… что-то только что было считано визором и дешифровано. Дьявол. Катя оказалась полна сюрпризов.

— Госпожа Госсенг пользуется очками с линзами +3 диоптрия для каждого глаза.

Женщина удовлетворенно кивает, словно получила ответ, на какой-то действительно очень важный для нее вопрос.

— Спасибо, три — значит три.

Кун замирает. Смотрит на визор Кати. Последняя модель. Электроника в нем по продвинутости может сравниться с той, что встроена в его шлем. Сканеры, сенсоры, интерпретаторы. Зачем задавать вопрос, на который и так знаешь ответ? Только если хочешь сделать на чем-то акцент. Интересно. Будем считать, что они услышали друг друга.

Пленка растворяется и Жизель скользит по опадающему иридисцентному свечению под веселую мелодию. От ее озадаченности не осталось и следа. За спиной разлетаются дорожки из фотогеничных искр.

Соната и Форациус снова появляются в кругу света. Соната сидит на самом краешке кресла, перенеся весь вес на носки туфель. Она явно готова вскочить и вытрясти подробности о том, что за странными репликами сейчас обменялись Кун и Катя.

— Наш Дополнительный раунд завершен. — Голос Жизель заполняет все пространство комнаты. — Он был коротким, но потрясающим. Вопросы от Четвертого и Седьмого игрока озадачили не только меня и но и систему! Поэтому объявляю открытым второй этап голосования в нашем Четвертом раунде.

Форациус приглаживает волосы руками, ее глаза сосредоточены на Кате. Та в свою очередь мягко кивает дочери.

Кун смотрит на оставшиеся три цифры на экране, доступные ему для голосования: 3, 4, 6. Поднимает руку, чувствуя дискомфорт в запястье.

У перчаток идеальная эргономика, и значит они никак не могут мешать кровообращению. Все покалывания в кончиках, как от сдавливания, ему мерещатся. Просто накопленное напряжение. Кун заносит палец над нужной цифрой и делает то, что ему предложили.

Экраны загораются одновременно:

— Мама?!

— Ах ты великосветский ублюдок!

Вскрик Форациус и Сонаты сливаются в один диссонирующий интервал. Соната силится вскочить, но кресло удерживает ее и все, что ей остается это яростный щелчок каблуками по полу.

— Выбор сделан и теперь у нас есть проигравший! — Голос Жизель доминирует над зарождающейся суматохой.

Сонату моментально раскручивает в центр комнаты, взметая ее розовые юбки пушистым облаком. Наверняка, на монтаже будет смотреться потрясающе.

Кун прикрывает глаза, позволяя себе не следить за тем как айдол осыпает его проклятиями и обещаниями найти, в каком бы Великом доме он не прятался. Уже привычно падает стеклянный цилиндр-телепорт и по нему по кругу бежит информация.

==========

Игрок №3

Настоящее имя:

Соната Ло По Биа, 75-й этаж

Правда:

Известный айдол.

В случае победы приведет своего напарника на сверх популярное шоу.

Неправда:

Не носит нижнего белья

==========

Фильтр шлема гасит финальную вспышку и когда Кун открывает глаза их уже остается всего трое.

Белые кресла снова движутся, чуть раздвигаются, формируя треугольник. Общий круг света, в котором они до этого находились, также распадается на три отдельных.

— И что это было? Почему ты вдруг изменила голос? Выяснила, что в случае победы он даст не миллион, а десять? Закроешь долги? — На лице Форациус сложное выражение, смесь из разочарования и обиды. Словно она корит себя за то, что пусть на короткое время, но все-таки поверила матери.

Голограмма Жизель резко возникает по центру не давая Форациус продолжить или Кате ответить.

— Так, так, дорогие участники! Во-первых, поздравляю вас с выходом в последний раунд. Вас осталось всего трое и лишь один шаг до нашего приза. И прежде чем мы начнем — небольшое дополнение в правила. Голосование в этом раунде пройдет открыто. Вы можете сделать выбор в любой момент и он сразу станет виден всем.

Катя молчит. Кун чувствует, как его охватывает подспудное напряжение. Дополнительный раунд дал ему определенную уверенность, что Катя правильно считала все его намеки. Но если он ее переоценивает или где-то просчитался… это может кончиться плохо.

— Когда вы успели договориться? Господин Семь, — Форациус поворачивается к нему настолько ровно, насколько позволяет кресло, — Она профессиональная мошенница… ей вообще нельзя верить. Видите, как легко переметнулась с моей стороны на вашу. Что вы ей посулили? А давайте заключим с вами альянс? Чего вы хотите?

Кун усмехается про себя. Чего он хочет… даже забавно, как много правды он говорит на этом шоу.

— Я хочу, чтобы все остались живы.

Катя склоняет голову к плечу и произносит с ноткой задумчивости.

— Звучит очень благородно.

— А по-моему бредово звучит! Вроде тут никто никого убивать и не планирует. — Форациус понижает голос, стирая из него эмоции, которые плещутся на дне глаз.

— Благородно? Некоторые мотивы просто не видны сразу. А может их безопаснее и не видеть. — Кун смотрит на Форациус, но все смыслы предназначены только для Четвертой участницы.

— Я не спрашиваю о ваших моральных ориентирах… А о том, чего вам недостает, и о чем мы можем договориться.

Кун выпрямляется, перекладывая руки с подлокотников себе на колени. Он надеется, что Катя правильно интерпретирует каждое его слово, сказанное ее дочери.

— Больше ничего, госпожа будущая Судья. Наш альянс не принесет видимой выгоды. Ни мне, ни вам. Только вред.

И в этот момент Форациус будто сдувается и становится меньше в своем кресле. Вся ее агрессия и ярость куда-то испаряются. Она звучит даже немного потерянно. Смотрит на Катю странным взглядом.

— Значит, вот так ты хочешь это закончить?

Катя почти не шевелится, словно она не только слепа, но и глуха.

— Мама, знаешь что? Считай это последним шансом. — Голос Форациус вдруг снова обретает твердость. — Я не ненавижу тебя. Но я даю тебе последний шанс. Сделай выбор в мою пользу. Хоть раз.

Девушка протягивает руку и нажимает на цифру «семь» на клавиатуре.

Кун молча прикасается к своему сенсору.

Катя продолжает сидеть словно статуя. Кун чувствует, как ее взгляд перемещается между ним и дочерью. Если она хочет сделать правильный выбор… то его не так уж много.

Загорается последняя цифра.

Дальше все происходит в полной тишине. Жизель явно чувствует момент и не проявляется, не включают музыку. Кажется, что кресло Шестого игрока движется даже нарочито медленно. Слышно легкое поскрипывание спинки.

===========

Игрок №6

Настоящее имя:

Форациус Мори, 63-й этаж

Правда:

Девушка

В случае победы поможет вам в суде выиграть одно любое дело

Неправда:

Брат игрока номер 2

===========

Chapter Text

Средняя Башня. 64-й этаж. 10 лет назад

В комнате остаются только Кун с Катей. Свет мерцает на белых стенах разноцветными пятнами, как в стробоскопе. Из оглушающей пустоты начинают греметь басы, на месте исчезнувшей Форациус в центре в стеклянной трубе собирается из квадратиков фигура Жизель в полный рост.

— Поздравляю вас с победой! — Девушка улыбается, воздевает руки вверх словно разбрасывая конфетти из света. Блики падают на бледное лицо Кати, на черный шлем Куна.

— Как и обещано, наши победители получают два приза — Чистый Множитель и право сохранить анонимность. На десяти последних минутах нашей игры… мы предоставим вас самим себе. Попрощаться. Наверняка, вы стали не чужими друг другу за эти несколько часов.

Жизель складывает руки и непринужденно прижимает их к груди, контрастируя с напряженными позами Кати и Куна.

— Поэтому, чтоб не навредить будущей трогательной сцене — ваша анонимность и вседозволенность начинается прямо с этого момента. Никакой электроники или питаемых шинсу аксессуаров. Ни единой камеры, ни единого звука, ни единого факта. Ничего не просочится за пределы этой комнаты. Все, что вам нужно сделать — это каждому взять приз и выйти через портал. А я, Жизель До Мора, выражаю вам благодарность за участие в этой по-настоящему напряженной Игре и… прощайте. Надеюсь, Множители принесут вам то, чего вы так жаждите.

Голограмма девушки уменьшается, сжимается в точку и исчезает в яркой вспышке. Комната в очередной раз приходит в движение, в самом центре из пола поднимается небольшой цилиндрический постамент, а по краям материализуются два портала. Прожекторы делают последний оборот, взлетают к потолку, и вся световая и звуковая вакханалия останавливается.

Резко становится очень тихо.

Одновременно с этим Кун чувствует, как внешние воздушные фильтры в его костюме перестают работать. Кислорода в стационарной системе спокойно хватит еще на пол часа как минимум. Вся электроника действительно отключилась. Он переводит взгляд на Катю. Его изначальным планом было просто сорвать с нее визор, но теперь можно обойтись и без подобного. Как-то все сложилось… очень уж удачно. Или еще не до конца сложилось?

Кун поднимается с кресла, каждый шорох ткани и скрип поверхностей зависает в застывшем воздухе. Он чуть напрягает затекшие мышцы, делая шаг вперед.

Туда, где в центре на подставке лежит их приз.

Два красноватых камушка.

Они не светятся как-то по особому, не вибрируют. Просто поблескивают в искусственном свете неровными гранями. Быть может, с шинсу он бы почувствовал что-то исходящее от них, а так Множители выглядят даже слишком заурядно.

Кун подходит к ним вплотную и рассматривает, не прикасаясь. Почему-то он думал, что Множитель будет чем-то, что можно выпить… некой субстанцией в шприце. Но это полупрозрачные кристаллы размером с ноготь каждый.

Он переводит взгляд на две портальные рамки, что появились у стены одновременно с Множителями. Над каждой горит имя того, для кого она предназначена.

Игрок №4: Катя Мори

Игрок №7: Кун Агеро Агнис

Его имя, которое стало бы приговором для любого, кроме того, кто не может его увидеть и прочесть.

Кун поворачивается к женщине. Катя также поднялась из кресла и теперь стоит, замерев и осторожно расставив руки, словно опираясь ладонями в воздухе на что-то невидимое. Ее визор, позволявший ориентироваться в пространстве, отключился вместе с последними словами Жизель. И теперь она спасительно слепа по-настоящему.

— Вы ведь не дадите никому никакого миллиона, господин из Великого Дома?

Голос Кати неуловимо меняется. В уголках ее губ прорезаются глубокие морщинки в такт произносимым словам.

— Как вы догадались?

С отключением электроники его шлема пропали все звуковые фильтры и Кун слышит свой настоящий голос. Кажется, Катя считывает легкую иронию в нем.

Женщина тихо смеется вместо ответа и вытягивает руку в его сторону.

— Я честно отвратительная мать. Провалилась по массе причин. Но можем считать, что как минимум, на самый примитивный аспект материнства меня сегодня хватило — мой ребенок останется живым. Уже неплохо, да, господин Семь? А остальное… частности. Пусть ненавидит, пусть собирает себя заново, двигается вперед. Она у меня очень талантливая девочка, она сможет, я точно знаю.

Кун смотрит на нее. Вглядывается в лицо, пытаясь понять, с кем же он имел дело все это время. С чьей-то матерью. С картежной мошенницей. Женщиной, с черной полосой визора вместо глаз. С невысоким лбом, расчерченным неглубокими морщинами, острыми крыльями носа. Тонкими, светлыми, как пшеница бровями и бескровными губами. Что улыбаются ему почти ласково.

— Раз уж мы тут победили, расскажешь, как выглядит наша победа? А то я немного… — она делает плавный жест перед своим лицом, — лишена контекста.

Катя переходит на «ты» и Кун подстраивается под ее манеру.

— Ты знала, что Чистый Множитель — это кристалл?

Женщина отрицательно качает головой и Кун продолжает.

— Их тут два. И два портала. Один для тебя, второй для меня. Так что… выглядит, словно все честно. Игра действительно закончена. Мы победили.

— И каков твой план?

Катя делает небольшой шажок ему на встречу.

— План? О чем ты?

— Ну… вдруг ты планируешь уничтожить все-таки Этаж, или хотя бы меня.

Кун смотрит на камушки, он до конца не понимает, насколько всерьез она это спрашивает.

— Считаешь, что теперь мы должны тут как-то сразиться за Множитель? Например, если я захочу забрать себе оба?

Катя пожимает плечами.

— А ты хочешь?.. Выйти отсюда можно только с Множителем — без, портал не пропустит. Видимо, поэтому иногда победителей в шоу получается два, иногда один… а иногда и не одного.

— Раз это пропуск на выход — мне достаточно одного.

Кун берет с подставки оба кристалла. Те ощущаются просто как стеклянные маленькие камешки. Такими даже сложно соблазниться в сувенирной лавке. А ведь их реальная цена — кусок жизни того, кто его попробует.

Он в два шага подходит к женщине почти вплотную. Она на пол головы ниже его и пахнет чем-то травянистым. Кун берет ее руку, разворачивает ладонью вверх, вкладывает камешек и закрывает пальцы.

— Предлагаю преподнести сюрприз ведущим, и уменьшить проблемы клинингового центра. Вряд ли им доставляет удовольствие оттирать последствия кровавых побоищ за Множитель.

— Ну, как знать, может у них с этого повышенная ставка. Но, конечно же, я согласна на такое предложение. Только у меня есть одна просьба…

Катя колеблется и чуть поднимает свободную руку.

— …Ты позволишь?

Ее ладонь замирает в сантиметре от забрала, закрывающего его лицо. Кун почти загипнотизированно смотрит на ее пальцы с розоватыми лунками ровных ногтей. Потом с осторожным щелчком сдвигает зеркальную поверхность.

— Да. Но…

—… но это может быть небезопасно. — Заканчивает она за него. В её голосе мягкая, чуть печальная усмешка. — Я знаю, но все же, мне кажется после всех загадок мы можем познакомиться… хотя бы так?

— Хорошо.

Кун сам до конца не понимает, почему соглашается. Ее прикосновения практически невесомы. По его скулам, подбородку, носу словно скользит легкое перо. Эти касания не вызывают никаких мучительных аналогий. Ее сухие пальцы задерживаются в уголках его глаз, перебираются через виски на линию роста волос.

Катя покачивает головой, словно в задумчивости, и убирает руку.

— Ну вот… а ты совсем не такой, как я думала.

— И какой же? — Его голос становится хриплым. Катя снова улыбается и ее улыбка завораживает.

— Красивый, симметричный, но совсем не хищный. Как будто бы даже и не опасный.

Кун невольно хмыкает, наверное, это самое странное описание, которое ему когда-либо давали.

— Веришь, что на самом деле я опасен?

— В борьбе за такой приз все в какой-то мере опасны. Тут вообще весьма опасное испытание, опасные условия, опасные последствия, опасный приз. Приходится все время защищаться. Защищать себя и дорогих нам людей. Чем-то жертвовать. Как вон с той девочкой… Пятой, которую ты выкинул из игры…

Кун напрягается.

— Не беспокойся, я не полезу глубже. — Она почти игриво прикладывает указательные пальцы к неработающему визору. — Я хочу, чтоб глаза так и оставались единственной отсутствующей у меня частью тела. Раз уж все сложилось так удачно, и я осталась жива.

— Все остались живы.

Женщина кивает. Финальная фраза звучит, как напоминание о границе, которая никуда не делась и к которой лучше не приближаться.

— Проводишь леди?

Кун в ответ осторожно берет Катю под локоть.

— Прошу, госпожа Мори, — он помогает сделать несколько шагов к порталу с ее именем.

Катя движется настолько уверенно, насколько это возможно в ее положении, но ее лопатки напряжены. Действительно верит ему или ждет подвоха в последний момент? А быть может следует единственному доступному сейчас сценарию, так же как и он сам?

— Просто сделайте шаг вперед и телепорт должен сработать, а за ним, наверное, активируется и визор.

Катя подается всем телом вперед, но в последний момент останавливается и поворачивает к Куну лицо.

— Будем верить, что так и будет. Прощайте, господин Семь. Надеюсь… — она колеблется, но все же заканчивает, — Надеюсь, Множитель, не принесет вам вреда.

Женщина крепко сжимает кристалл в руке и делает шаг сквозь портал.

С ее исчезновением комната становится белой и безжизненной, со сглаженными углами. Кажется, даже запах духов женщины истаял в момент перехода.

Кун остается один. Он медлит. Осматривается.

Под потолком по-прежнему шумит вентиляция.

Шесть пустых секций.

Завтра Госсенг ожидает семейный скандал, Зубчика — минута славы, а Форациус — лишение должности кандидата в Судьи.

Сонату и Спарту знатно прополощут таблоиды. И если первая, наверняка, обернет это себе на пользу, то вторую, возможно, даже не пустят на порог церкви.

А что ожидает его самого?

Воздуха в комнате становится словно бы меньше. Тело ощущается тяжелым, мышцы забитыми, словно он не сидел в эргономичном кресле все это время, не вел околосветские беседы, а непрерывно куда-то бежал.

Он победил, ну разве не молодец?

Кун делает несколько шагов к своему порталу, отмечая, как звук гулко отражается от пустых поверхностей.

Останавливается.

Подносит камушек к глазам. В том ровно преломляется свет. Можно ли что-то с ним сделать? Без доступа к шинсу или даже какому-нибудь самому примитивному сканеру из этой штуки можно сделать только бусы…

Что он упускает? На каком этапе у него сегодня была возможность вырваться, которую он не заметил? Или ему наглухо перекрыли все пути, кроме линейного.

Просто вперед.

Кун касается сережки, крутит колечко.

Бесполезно.

Даже если ее вырвать сама комната накладывает ограничения на силу. И кто знает, что будет в момент, когда он разорвет контакт металла с телом. Если это вообще возможно сделать.

Все? Варианты исчерпаны?

Кун замирает на несколько секунд и, наконец, пересекает свою пространственную рамку, стискивая в кулаке красный камушек.

Секунда свободного падения и его будто бы перемещает с белой клетки на черную по шахматной доске. Полумрак Тамбура остро контрастирует с белым куполом 64-го этажа. Кун моргает несколько раз, настраивая зрение. Но зато это уже освоенная часть мира.

Первым делом он снимает шлем, оставляет его с краю на лавке. Как же без него хорошо! Идет вперед вдоль ряда шкафчиков, массируя шею и затылок. Доходит до «своего». Дверь прикрыта на тот же угол, что он оставил.

Кун достает из шкафчика брюки, ботинки. Комкает в единый узел, зажимая подмышкой. Переодеваться снова нет никакого смысла, экзокостюм больше не прилегает к телу настолько инородно и навязанно, как поначалу. Напротив, он удобный, закрывает его от щиколоток до шеи. Даже дарит ложное чувство защищенности. Старая одежда теперь ощущается тряпьем, но при этом оставлять ее тут желания нет. Его волшебный Терминал умеет генерить только еду.

Пустой шкафчик светится уютно-желтым, и Кун аккуратным движением кладет на полочку стеклянную каплю Множителя. На то место, где раньше лежала сережка. В приглушенном свете стекляшка похожа на застывшую каплю крови. На этаже у него не было выбора, а тут ему доступна хоть толика собственных правил. Почему бы не сделать их вот такими.

Кун максимально плотно закрывает дверцу шкафчика, но она светится изнутри по контуру, обрисовывая желтый квадрат. Волной накатывает усталость, тремор в мышцах, и Кун опускается на лавочку напротив.

Внутри копится странная раздвоенность.

Словно одна его часть еще там, в белом куполе. Где-то рядом с Госсенг, Катей, Форациус. А другая — тут в темном Тамбуре, нелепо сжимает комок одежды. Часть борется с Игроками за Множитель в странном азарте, а часть убрала его в шкафчик и не желает прикасаться. Наверное, как-то так и сходят с ума?

Он знает, что там, за поворотом, светится портал, который замкнет сегодняшний круг. И надо идти к нему. Не задерживаясь, не размышляя. Еще ничего не кончилось.

Он пытается дать команду на подъем в непослушные мышцы и тут пространство вокруг него дергается, искажается и его втягивает в перенос, как на невидимой веревке.

Кун чувствует странное облегчение, что в этот раз выбор сделал не он.

Рука Жизель сильно дрожит, когда она стирает помаду. Поэтому, вместо того, чтобы привычно избавиться от макияжа одним движением, она размазывает красное пятно вокруг рта. Роняет диск в раковину и несколько секунд бездумно смотрит на себя в зеркало.

С этой Игрой все было не так с самого начала. Вызов к Хранителю этажа. Последняя пара участников, которую им навязали. Пятая и Седьмой. Особенно Седьмой, факты о котором были вгруженны в систему, но к ним не было доступа даже у нее и приходилось импровизировать на ходу.

Дополнительный раунд, где у нее заглючило интерфейсы при уточнении фактов и часть она просто не видела. Белые квадраты.

Все закончилось, но ощущение, что она только что процокала на каблуках по тонкому льду над пропастью, не отпускало.

Жизель берет новый ватный диск и снова проводит им по губам, убирая красные разводы. Игры Великих домов или еще что похуже — это то, во что ей хотелось бы вляпаться в последнюю очередь. Не для того она столько лет карабкалась по Башне, чтоб ее перемололо. Не для того так долго строила карьеру ведущей Шоу, чтоб одна Игра испортила все. Надо будет максимально тщательно последить за монтажом отснятого, чтобы на экране все было гладко. Особенно — за Дополнительным раундом.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Он ожидал столкновения с Захардом. Поэтому, когда Кун почти влетает в массивную фигуру, внутри ничего не сжимается уже настолько парализующе. Его бежевый блеклый ад раз из раза выглядит неизменным. Сколько бы он в нем не просыпался. И это перемещение тоже похоже на пробуждение. Пробуждение ото сна в котором он был равноправным Игроком.

Стены, стол, кровать, Терминал. Все пространство, словно бы раздвинутое к краям Императором этой проклятой Башни. И сам он отступает к стене.

Взгляд Захарда скользит по контурам черного костюма, как по замкнутой кривой.

Кун наклоняется, ставит ботинки на пол, рядом же роняет комок одежды.

Выпрямляется.

Пусть это все не имеет никакого значения для Императора, но ему позволяет сбалансировать, подавить зачатки хаоса внутри.

— Поздравляют с победой. Надеюсь, тебе все понравилось?

— Да, кроме вот этого, — Кун касается рукой сережки.

— Это необходимые ограничения. Тебе не нужна была сила для этого Испытания. Оно не было сложным.

Да уж… Кун чувствует, что какой-то его части даже становится весело. Наверное, той, что уже немного свихнулась или просто повредилась от усталости и перенапряжения. Действительно… чего ж сложного.

Несколько часов Игры в ментальные догонялки, ощущение недостижимой свободы и даже встречи со старыми знакомыми. Проще простого.

Интересно, что такое пара часов для бессмертного? Наверное, что-то сравнимое с тем, как он моргает. Одно плавное движение выбеленных ресниц. Другое ощущение времени, другое ощущение жизни и живых существ.

Живые поддавались человеческой логике и всего лишь хотели победить. Все словесное кружево манипуляций с ними было намного проще, чем один вопрос Захарду. Где любая не та фраза могла опрокинуть его. Но если сейчас есть шанс продвинуться еще хоть на несколько слов — он попытается это сделать.

— Множитель можно только выиграть? Иначе к чему вся эта трата времени с испытанием.

— Все так. Это просто условия контракта, я не вмешиваюсь в правила на Этажах. Испытания принадлежат Администраторам и Хранителям. Но то, что выиграно — принадлежит победителю.

Захард вытягивает руку и спустя мгновение в ней появляется красный кристалл, наверняка тот самый, что должен лежать в шкафчике в черном Тамбуре.

— Достаточно редкая вещь. Весьма эффективная, действует постепенно. Для начала это именно то, что тебе нужно.

От того как Захард произносит «начало» Кун чувствует, как по спине пробегает холодок.

В ладони Захарда Множитель выглядит крошечным, незначительным.

Он никак не комментирует демонстративный жест Куна… быть может, он его даже и не заметил. И для него без разницы с какой частью собственного подпространства взаимодействовать.

— Ты ведь понимаешь суть приза?

— Да. По слухам, он укоротит жизнь наполовину, с побочным эффектом в виде усиления того, кто им воспользуемся.

Захард нечитаемо смотрит на него, потом зажимает камушек между пальцами.

— В структуре действительно есть небольшой дефект, но он исправим.

Кун чувствует, как в комнате сгущается плотность воздуха, ему давит на плечи, в ушах нарастает гул, что-то шумит внутри черепной коробки. Множитель темнеет, его цвет с красного меняется на пурпурный.

— И что ты хочешь, чтоб я с ним сделал?

— Ничего, он сделает все за тебя сам. Не шевелись.

Кун замирает и понимает, что какая-то часть его сознания сосредоточена не на Множителе, не на шинсу, не на том, что сейчас будет. А просто отсчитывает сантиметры между ним и владельцем Башни. И даже золотистые искры изоляции никак на это не влияют. Его страх ему отвратительно не подвластен.

Захард медленно подносит Множитель к мочке его уха и касается сережки. Та нагревается, сначала несильно, потом начинает обжигать. Кун закусывает губу и впивается пальцами в ладони. Но перчатки экзокостюма не позволяют причинить себе сколь-либо значимую управляемую боль. Если он сейчас не совладает с собой и дернется… или вскрикнет…

Появляется странная тяжесть, словно, он набрал воздуха в легкие и вместо выдоха пытается вдохнуть еще. Изнутри давит, в грудной клетке железный обруч, рот сам приоткрывается в беззвучном сипе, еще несколько секунд и…

Ощущения, накатившие как волна, точно так же растворяются пеной. Все проходит.
Кун судорожно дышит, сглатывает с хриплым звуком накопившуюся слюну.
Остается только тлеющая боль в мочке уха. Захард отступает на шаг, рассматривая полученный результат.

— Ему понадобится пару дней, чтобы полностью проявить свой эффект и раствориться. Твой резерв увеличится вдвое.

Вдвое… слово мечется внутри головы, запуская цепочки мыслей. И после этого в два раза увеличится что? Интенсивность? Тайминг?

Кун почти бессознательно дергает ладонью вверх к уху, желая понять, что с ним сделали. Вплавили металл и камень в плоть?

— Не нужно.

Стоит Захарду чуть качнуться вперед, чтобы удержать его руку, как внутри Куна что-то скручивается. Он резко дергается назад, вжимаясь в стену спиной. Смотрит на застывшие в воздухе пальцы императора.

Всего одно касание без золотистого барьера и по его венам побежит огонь, стирая, нивелируя все события сегодняшнего дня. Словно его не было в реальности.

Но ведь он был?

Была реальность обычной Башни. С обычными Избранными. И сам Кун был в нем кем-то. Пусть даже и некой фигурой, обрисованной по черным контурам своего костюма.

Он говорил, думал, спорил, убеждал, действовал, двигался.

Он был живым.

Равным.

Кун сейчас чувствует себя очень материальным. Как лопатки упираются в стенку, как от неудобной позы ткань собралась и натянулась на локтях, волосы прилипли к затылку. Как сводит желудок, и все поджимается где-то в районе солнечного сплетения. Как из метафоры, за которую все время пряталось его сознание после попадания в эту комнату, он стал человеком.

Теперь ему сложно делать вид, что он контролирует хоть что-то вовне или внутри себя. И та часть, что внутри, пугает даже больше.

Вдруг он очень четко видит, как дальше будет выглядеть этот цикл. Из потери и приобретения себя.

Выхода и возврата.

Он будет существовать, как тонущий человек, которому удается глотнуть немного воздуха. Перед тем, как снова потянет на дно.

Кун почувствовал, как его накрывает чем-то темным, тяжелым. Увлекает движением вниз по спирали… из которой нет выхода. Где можно только утонуть окончательно или измениться. Подстроиться, чтобы выжить.

Он вскинул руку, пытаясь, то ли оттолкнуть эту мысль, то ли зацепиться за что-то, что могло бы остановить это движение.

Тело не выдержало.

Колени подогнулись, а ладонь бессильно опустилась. Всё, чем он был в этот миг, было раздроблено-отстраненным: боль в суставах, удары сердца, лёгкий холод воздуха на коже. Он ещё на миг осознавал, что тонет в черноте, а потом всё исчезло.

Исчезло до того, как Резонанс его коснулся, оставляя тому умножать только пустоту бессознательного.

Захард морщится, анализируя непривычное напряжение в районе груди. Можно ли это интерпретировать как то, что он чувствует раздражение, глядя на черную, неправильно сложенную фигуру у своих ног? Он не стал его ловить, дал рухнуть.

Все существа в Башне были такими… сложными в обращении?

Почему запуск расширения внутреннего резерва привел к такому эффекту?

Он щелчком поднимает Куна с пола, его голова бессильно мотается, как у куклы с обрезанными веревочками.

Захард касается Множителя.

Все показатели тела, в которое тот внедряется, в пределах нормы. Сильного физического истощения нет, видно по каналам шинсу, что процесс только начал запускаться. Они чуть расширены и ровно пульсируют. Никаких следов побочного эффекта.

Этот Множитель действительно Чистый. В отличие от всех своих собратьев. Так что же пошло не так?

Он приподнимает подбородок пленника, вертит, рассматривает, чувствует слабое прерывистое дыхание. Типичное дитя Эдвана, бледное, с бескровными губами, с видимыми голубоватыми прожилками вен под глазами. Без работающего Резонанса, без этих призвуков ничем не напоминает того, с кем сам Захард бесконечность назад покорял Башню.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кун просыпается, но глаза отказываются открываться. Веки слеплены и кажется, что на лице нет мышц, которым бы было по силам их поднять.
Жарко.
Его лихорадит.

Хочется пить, но он не может пошевелиться, издать хоть какой-то звук.
Внутри что-то пульсирует, жжется, вены и сосуды покалывает, словно в крови плавают раскаленные льдинки, время от времени касаясь стенок, прорастая в них огненными узорами.

Больно.

Кун старается не дышать, чтобы заглушить этот мучительный бег эритроцитов внутри тела, но легкие противятся, сами наполняются воздухом, который со стоном врывается сквозь зубы.

Глаза.

То ли ореховые, то ли бронзовые. Смотрят внимательно, их выражение не разобрать. Свет от них гасит жар, становится чуть легче дышать.
Что-то позолоченное убаюкивает его, толкает обратно в сон. Выравнивает какофонию ощущений внутри. Кун силится понять что это, кто это, но сознание соскальзывает.
Его ледяное шинсу кружится в странном танце с искрящимися золотыми потоками.

Это красиво.

Энергия оплетает бордовый лавовый поток, что тонкой струйкой продолжает вливаться, загоняет его в русло вен, что ведут прямо к сердцу.

Стихии борются, силясь найти равновесие. Холод касается висков, это ощущается почти как блаженство.
Золотое, серебряное, красное сплетается все медленнее и медленнее, распадается на отдельные змейки. Наконец, свет гаснет, и Кун растворяется вместе с ним в темной невесомости.

Chapter Text

Преддверье. 10 лет назад

Сказать, что Дверь огромна — это проявить неуважение к геометрии. Сказать, что Дверь бесконечна — это проявить неуважение к физике. То, что перед ним, больше похоже на разлом в конце света, которому в шутку предали поэтику двери. Поэтому у него есть замочные скважины, ручка, створки и материальность.

Дверь взмывается вверх и в стороны. Но сколько не поднимайся, сколько не иди вправо или влево, все равно обнаружишь себя тут, на этом пятачке, у входа.

Захард касается металлической на ощупь поверхности. Голубые кристаллы гаснут, прячутся в серую поверхность, словно у них есть разум. Разбегаются, стоит поднести руку поближе. Может, действительно помнят, как он бил по ним чудовищными потоками шинсу. Как он жег их, морозил, пускал электрические разряды, пытался дестабилизировать саму основу материи. Как делал все, чтобы открыть проклятую Дверь. Пусть это было и очень давно.

Сейчас даже странно вспоминать, как он хотел зачем-то идти дальше. Вверх. Что им двигало в этот момент?

Захард кладет ладонь на замочную скважину. Надавливает. Чувствует, как выпуклый кованый узор вокруг отверстия впивается в кожу. Никакого отклика. Как и в прошлый раз. И все тысячи раз до этого.

200-й этаж, круглая цифра. Символический рубеж. Точка где много лет назад они остановились.

Сначала казалось, что дальше не нужно. Потом выяснилось, что — невозможно.

Этих этажей нет в Башне. Башня заканчивается на 199-м и каждый из них лежит под пятой и мудрым правлением новоявленного бессмертного Императора.

Никто из Хранителей не ответил внятно на вопрос, что там. Это было похоже на соревнование по аллегориям, кто дал самый туманный ответ на вопрос, тот и победил.

Собери ключи, открой, иди. Если хочешь. Если сможешь.

Поэтому, через несколько сотен лет попыток, оно снова перешло в категорию «не нужно».

Это место притягивало его. Давало почувствовать границу. Границу пространства и возможностей. Напоминало, о том, что существует предел. Об этом всегда было полезно помнить, чтобы не совершать ошибок, уверовав в свое всемогущество.

Сегодня преддверье ощущалось в принципе ново. Точнее, не «ново», а наоборот «старо». Отголоском, чего-то забытого. Неуместным предвкушением, похожим на то, что он испытывал, когда впервые тут оказался. Радостью вызова?

Последнее время он приходил сюда не часто. А так, чтоб он был тут не один — этого не случалось уже несколько десятков лет.

Захард медленно отнимает руку от Двери, поворачивается в сторону приближающегося второго живого существа.

— Хах! Я знал, что оставить тут маячок было правильной идеей и рано или поздно ты тут появишься!

Мужчина двигается широкими шагами, пружинисто, как танцор. Улыбается задорно, синие глаза льдисто искрятся.

— И это намного проще, чем выискивать тебя по Дворцам величественного Никогде. Или, упаси боже, запрашивать аудиенцию.

— Меня тут не было несколько лет, Эдван.

— Да? Вот это мне чертовски повезло тогда!

Эдван доходит до Двери и решительно стучит по ней, вызывая гулкий, вибрирующий отклик.

— Похоже, опять никого нет дома? А ты все не сдаешься?

— Зачем ты хотел меня видеть?

— Ходят слухи, что тебя заинтересовал один из моих непутевых отпрысков?

Захард молчит, чуть наклоняя голову к плечу, словно ожидая подробностей.

— Ну такой, знаешь, голубые волосы, синие глаза, сообразительный весьма, не подбирал случайно? — Эдван тянет за выбившуюся из хвоста прядь, словно демонстрируя Захарду, какого именно оттенка должна она быть.

— И где ты его потерял?

— Сложно назвать какие-то конкретные координаты. Агнис всегда был проблемным, среди его неуемных талантов особенно выделялся «связываться с неподходящими компаниями». Хотя в последнее время он превзошел себя спутавшись с FUG и Незаконным. И тут птички начирикивают мне, что он чем-то приглянулся тебе.

Захард смотрит так, словно вся болтовня Эдвана не имеет никакого смысла. И тоже напоминает ему раздражающее чириканье.

— Ну так что, попадался такой?

— Да.

Проклятая бездушная махина, все надо тащить клещами. Эдван придвигается еще на полшага ближе.

— И зачем он тебе? Вот, честно скажу — не ожидал! У меня столько прекрасных новых дочек, если старые принцессы тебе уже не любы. Если бы я знал, что парни тоже на что-то годны в этом плане…

В этот момент Захард вспоминает, почему не особо любил пересекаться с Эдваном. Очень много шума.

— Уже ни за чем.

Эдван спотыкается об реплику Императора и осторожно уточняет:

— Что ты имеешь в виду?

— Мне показалось, в нем есть потенциал, но я ошибся.

О каком еще потенциале обычного смертного Избранного мог говорить Захард? Которому давным-давно плевать на все, кроме, быть может, этой треклятой Двери. Проклятая бессмертная рептилия. Проще получить ответы от обычной змеи, чем вытащить информацию из Захарда.

— Потенциал в чем?

— Это уже не важно, он не выдержал контакта и погиб.

Захард смотрит в упор, золотистые круги плавают в радужке. Эдвану становится неуютно под этим взглядом.

— Вот как…

— Я могу принести тебе извинения за этот инцидент. Но, насколько я знаю, он был изгнан из семьи… и формально дом Кун не несет за него ответственность.

— Был. Но ты знаешь меня, я отходчив. Мог бы и обратно принять. Но теперь действительно что уж… не важно, раз умер.

— В будущем, я постараюсь быть более осторожным с твоими потомками, раз это вдруг стало для тебя важным.

— Ой, да перестань. Мы же оба знаем, что не будешь. Этот просто был… чуть более необычным.

— Тогда тебе стоило проявить дальновидность и не изгонять из семьи.

Этот истукан еще и поучать его будет? Эдван изображает на лице досаду:

— Да уж, но разве уследишь за каждым. Приходится порой вот так… постфактум. Ну… не буду мешать твоему свиданию с неподатливыми створками.

Эдван складывает пальцы сердечком и резко разводит их, изображая невзаимность.

Захард, кажется, не замечает сарказма. Об него даже как-то скучно упражняться в остроумии, он уже настолько расчеловечился, что перестал понимать даже саму категорию «шутка». Бессмертие в обмен на чувство юмора? О нет, сам Эдван ни за что не пошел бы на такую сделку. Годы на серьезных щщах. День за днем. Рационально и методично. Даже представить жутко.

— До встречи, Эдван Кун.

Император снова смотрит не мигая в упор, отворачивается, давая понять, что обмен любезностями и информацией закончен. Но в последнюю секунду Эдван все же ловит что-то в глубине зрачков. И даже некоторое время потрясенно пялится на затылок бывшего друга. На складки красного плаща. На идеальный разворот плеч.

Этот недобрый взгляд с жадностью на самом дне. Он был очень узнаваемым. Очень Захардовским. Но не Захарда, Императора Башни. Этот давно не смотрел ни на что с алчностью. Желая разгадать, достичь, разобрать. Посмотреть, что там внутри. Быть тем, кто разберется. Не позволить отобрать у себя добычу или первенство.

Возможно, эта чертова Дверь все еще влияла на него. Любопытно, почему именно сейчас? После стольких лет.

Надо будет при встрече обязательно рассказать об этом тому же Густангу. Тот всегда в большей мере интересовался, что творится в чужих головах.

Сам же Эдван, кажется, узнал все, что мог. Его милая дочурка была права лишь отчасти. Придется ее расстроить тем, что ее братец не пережил близкой встречи с Императором. И, увы, не принесет больше никому никакой пользы. Ну разве что можно попытаться что-то выжать из извинений. Эдван внутренне поморщился. Это как-то даже мелочно. На что он мог бы тут оскорбиться? Нет, Захард ни в жизни не поверил бы, что его всерьез задела судьба отпрыска. Осталась ведь еще пара сотен.

Девушка находится в саду. Снова копается в своей любимой клумбе. Видел бы кто сейчас блистательную принцессу Захард. С руками в земле. С огорчением на лице от того факта, что Глазурные Лилии снова плохо прижились. Едва сформировавшиеся серебристые бутоны клонились к земле, с явным намерением не раскрыться никогда.

— Опять не хотят тебя слушаться и цвести? Что ж не все подвластно даже величайшим из принцесс Захард.

Эдван встает, загораживая дочь от полуденного солнца.

— Это все атмосфера в твоем дворце, ничего нежного и красивого не выживает.

— Глупости, Землероечка, выживает. Просто красивым быть мало. Только самые сильнейшие и достойнейшие.

— Папа, что за патетика. Она передается от нашего Императора воздушно-капельным путем? Ты наконец-то увиделся с ним?

Его дочурка просто потрясающе сообразительна, недаром, ходит в любимицах у Захарда.

— Да, Червячок, — Эдван кивает, и демонстративно переводит взгляд с лунок в земле, на грязные ногти дочери, — И сразу скажу, что ты была права лишь отчасти. Агнис действительно умудрился чем-то заинтересовать Императора. Но, боюсь, никакой пользы из этого мы уже не извлечем.

Он делает паузу, наблюдая, как девушка откладывает в сторону саженцы, что до этого держала в руках, и наконец произносит:

— Он умер.

— Умер?! — принцесса резко вскидывает голову, щурится, глядя на его обрисованный ярким солнцем силуэт.

— Да, «не пережил контакта». Видимо, Император… слишком заинтересовался в Агнисе. И не сдержался.

Выражение лица девушки меняется, уголки губ опускаются, нервным движением она откидывает назад насколько тонких светлых косичек, что выбились из сложной прически.

— Не расстраивайся, Кротик. Знаю, в детстве вас многое связывало. Но обрати свое внимание на Юми или Рана. Почти тот же рост, стать, окрас. Мне кажется, с ними ты тоже играла, когда была маленькой.

— Папа, ну как можно быть таким циником! Тебе его совсем не жаль?

— Жаль? Я считаю, что заинтересовать Захарда и умереть было очень глупо с его стороны. Глупо и разочаровывающе. Достойные сыновья семьи Кун не должны рассыпаться от одного дуновения императорского интереса.

Тон, которым Эдван все это произносит, далек от серьезного. Он словно пытается поднять ей настроение. Но принцесса знает, что шутит он лишь отчасти. Мыслить подобным образом — очень в его духе.

— Спасибо, что узнал для меня.

Эдван чуть наклоняется и ласково проводит по почти белым волосам.

— Иногда мне кажется, что для одной из сильнейших принцесс Захард ты слишком сентиментальна.

— Это просто потому, что я девочка. Нам иногда такое свойственно. А Агнис был прелестным малышом. Но раз так — остается только принять факт.

Глава дома Кун снова кивает. С дочерьми и их матерями он всегда ладил куда больше, чем с сыновьями. И понимал их куда лучше. Почему бы его дочери действительно не иметь странной сестринской привязанности к мальчику, которого сам Эдван помнил весьма смутно. Тот отличился на всю Башню уже сильно после того, как сбежал с частью его сокровищницы.

Когда девушка наконец остается одна, она разворачивается к грядке и отложенным саженцам. Сжимает один из бутонов, растирая нежные лепестки в кашицу черными от сырой земли пальцами.

Умер. Черта с два он умер. Это она бы знала наверняка. Ее маленький братец, которого она подбросила Императору, однозначно жив. И заинтересовал Захарда настолько, что тот солгал ее отцу. С одной стороны, удивительно, а с другой… объяснимо. Сработало даже более обоюдоостро, чем задумывалось. Смогло добавить Императору новых граней или начать высвечивать старые.

Девушка рыхлит землю, подпитывает шинсу. Закручивает лишь в одной ей ведомый узор. Плотные зеленые листья вновь обретают упругость, бутоны поднимаются и начинают слабо светиться. Этой ночью они точно должны распуститься. Она столько сил потратила на то, чтобы добыть эти цветы. Посадить тут, заставить прижиться в чужеродной магической среде. Этот ее маленький план должен увенчаться успехом. Как и любой другой. Нужно просто быть усердной и осторожной.

Chapter Text

Внешний город. Настоящее.

Они не виделись ровно столько, что Баам чувствовал себя запертым посередине между идеями «Кун занят» и «Кун меня избегает», не понимая, в какую сторону склониться.

При этом, когда он осторожно заводил беседу с кем-то о Куне, то получал в ответ что-то вроде «Да, виделись недавно, неплохо так поразмялись на тренировке» или «Синяя черепашка закрыл мой счет в кафе. Он что думает, что Крушитель какая-то смазливая девчонка!». Звучало, словно Кун жил нормальной жизнью. Просто где-то в непересекающейся с Баамом плоскости. В груди странно скребло от этой мысли.

Он что-то сделал не так? В какой момент? Кун так и не простил ему и Ли ту выходку с Городским Кабинетом?

Поэтому, когда господин Ле Ро, подошел к нему со своей странной просьбой, Баам решил, что это шанс. Что ему надо действовать самому, если он хочет что-то изменить в сложившейся диспозиции.

Кун скидывает свои координаты на коммуникатор и он находит его во внутреннем дворике-колодце в восточном крыле Дворца. Ему неудивительно, что Кун выбрал это место — тут почти никогда никого не бывает.

Самому Бааму оно кажется не слишком уютным. У него странная конфигурация и в нем слишком много яркого света. Оно скорее призвано декоративно заполнять пространство, чем для того, чтоб в этом дворике кто-то проводил время.

Прямоугольник, со всех сторон окруженный белыми стенами. Вверху пронзительно синий квадрат неба и странная система зеркальных поверхностей на стенах, которая делает этот «колодец» залитым светом.

Кун находится на лавочке почти у самой стены, полускрытый тенью прямоугольного навеса из продольных реек. Его фигура странно расчерчена на черные и белые полосы тенями.

— Привет.

Баам подходит, замирая в полуметре от лавочки.

— Дай мне минутку, — Кун делает приглашающий жест не поднимая глаз от книги.

— Что читаешь?

— Тсс! — Кун приподнимает палец, словно прося его не отвлекать и Баам садится рядом после секундного колебания. Косится на томик в тонких белых пальцах.

Издалека думалось, что это будет какой-то фолиант с пожелтевшими страницами. Но у книжки мягкая обложка, на которой нарисован старомодный мужчина в шляпе и кровавая коса под лупой.

Зрачки Куна быстро перемещаются по строчкам, быть может сейчас на страницах наконец-то выясняется, кто же главный злодей и убийца. Он переворачивает страницу, чуть сдвигает большой палец и Баам видит название — «Очертания алой луны».

Несмотря на геометрию колодца тут не душно, будто не только свет, но и ветер ловится с самого верха зеркалами и закручивается в легкие вихри. Играет волосами и полами легкой рубашки. Баам бездумно скользит пальцами по поверхности, на которой сидит. Она почти горячая там, где падает полоска света и прохладная там, где тень.

Пахнет нагретым асфальтом и почему-то колокольчиками. Может это от клумбы, усеянной белыми цветочками, что по дизайнерской прихоти высится по центру колодца.

Раздается шелест переворачиваемой страницы, потом еще одной. Баам ловит себя на ощущении, что ему даже сидеть и ничего не делать вот просто так рядом приятно. Как в старые времена. Но он не разрешает себе погрузиться в самообман. Надо дождаться, пока Кун закончит читать, и приступать к реализации своего плана.

Изначально, Бааму казалось, что у него отличная идея. Да, вроде как существовала договоренность, что Куну пока нужно восстановиться. Поэтому — никаких силовых вылазок и активного участия в чем либо. Сам Кун воспринял это предложение с полнейшим равнодушием. Словно, ему не было никакой разницы, присутствовать на заседаниях верхушки Древа, целыми днями играть с Раком в кардженг… или читать развлекательные книжки.

Кун коротко выдыхает, закрывает томик, безжалостно заламывая уголок страницы и поворачивается к Бааму. Его глаза такие же синие, как кусок однотонного неба.

— Теперь я весь твой.

— Составишь мне компанию?

— В чем? — Кун смотрит ровно, вопросительно, и Бааму становится иррационально обидно, что тот не соглашается сходу пойти с ним куда угодно, а уточнят, куда его приглашают.

— За чертой города у «С&Д-корпорейшн» на заводе утечки шинсу, с которыми уже пару дней не могут разобраться. Там ничего критичного, но… воняет.

— Воняет?!

— Ага, — Баам неожиданно широко улыбается, реагируя на то, как у Куна выражение лица становится недоуменно забавным, — Шинсу влияет на активность пузырьковой амебы, что обитает там рядом. Она активно размножается и выделяет что-то, что приводит к такому эффекту.

— Баам, они ничего не попутали? Вроде ты не ассенизаторская служба, а я тем более.

— Меня Ле Ро попросил, сказал, что там можно уладить, просто заглушив разом весь всплеск на площади. И что у меня не займет больше десяти минут, в то время как остальные будут возиться пару дней и вонь до города дойдет. Я понимаю, что глупо как-то звучит, — Баам зарывается пальцами в волосы и смотрит на Куна почти умоляюще. — Если ты будешь рядом, я не буду чувствовать себя таким идиотом в этом деле.

Кун поднимает бровь.

Вау, он ослышался или это манипуляция?

Баам ради его компании готов пойти даже на такие несвойственные методы?

«Воняющий завод со всплеском шинсу».

Что за нелепая задачка, для кого-то вроде 25-го Баама. Незаконного покорителя Башни. Это что, проект от кого-то типа Ле Ро, чтоб сделать Баама ближе к простому народу? Чтоб были люди, которые потом говорили «да… приходил Сам разбираться… не чурался нашего производства. Видел его, руку жал. Похож прям на человека!»

А он, Кун, рядом, как интеграция в картину опального Великого дома?

Хотя нет.

Он зря ищет за просьбой Баама то, чего там нет. Слишком уж мудреная схема. Он параноит и предложение Баама скорее всего действительно вызвано просто желанием… провести с ним время?

— Там даже есть риск экологической катастрофы.

В ход идут все более и более веские аргументы и Куну становится смешно, но он сжимает губы, стараясь себя не выдать.

— Сомневаюсь. Но хорошо, составлю тебе компанию.

Баам резко подскакивает с лавки.

— Спасибо! Когда ты можешь? Сейчас?

Кун пожимает плечами.

— Ты же видишь, что я ничем важным не занят.

Кун взмахивает рукой и три голубых куба материализуются вокруг него. В один с тихим шелестом прячется книга.

— Это недалеко, судя по координатам. У них есть прямой портал в Административный корпус и мы…

Он осекается, видя как Кун растягивает платформу между кубами и запрыгивает на нее.

— У тебя есть точные координаты места и оно не особо далеко?

— Да.

— Тогда зачем нам портал? Давай полетаем.

Не дожидаясь согласия, он посылает платформу вверх, вырываясь из замкнутого пространства. Баам даже не успевает уследить за его скоростью в слепящем воздухе, взмывает следом. Кун притормаживает на краю колодца, чуть раскачивает полупрозрачный диск под ногами, балансируя, как на канате.

— Перекинь мне точку, куда нам. Надеюсь охранный комплекс Дворца не сбойнет и не пристрелит нас сейчас за несанкционированные полеты через охранный купол?

— Нет, — Баам энергично трясет головой, — Его же Ли Су настраивал.

Он сбрасывает на коммуникатор Куна местоположение Завода и осматривается. Этот ракурс на Дворец, место, в котором он по сути проводит почти все свое время, выглядит непривычным.

Почему-то ему в голову не приходила раньше идея полетать тут, среди странного архитектурного нагромождения. Посмотреть на доставшуюся им геометрию с высоты. Кун ловит его взгляд на переплетении металлических тросов, тянущихся к центральному куполу.

— Несуразно тут местами, да?

— Мне нравится, а тебе?

Кун думает, что на дворцы у него определенная аллергия, но отвечает иначе:

— Еще не решил.

Баам протягивает руку в сторону стеклянной башни с левой стороны от них, там, как помнит Кун, расположен конференц-зал.

— Если отсюда взять на север и облететь комплекс Солнечных башен, не приближаясь к их изолирующим слоям, то вся дорога займет минут сорок.

Кун изучает маршрут на коммуникаторе, вызывает дополнительный светоч, водит пальцем по бликующей поверхности.

— Ставлю на двадцать минут. Хватит с лихвой. Не будем ничего «облетать», просто поднимемся повыше.

Он схлопывает куб и коммуникатор единым движением и начинает разгоняться, маневрируя между секциями, переплетениями коммуникаций, стеклянным призмами и треугольниками декоративных башенок.

Строго на север и вверх.

Баам держится рядом, и через несколько минут они пробивают невидимый защитный купол над Дворцом. Плотность окружающего шинсу сразу падает и можно не сдерживать скорость.

Внизу расстилается Внешний город, переливается зазубренными гранями. В его силуэте выделяются комплексы Солнечных и Лунных башен.

Кун движется в сторону первого, явно намереваясь оставить далеко внизу все его 300 этажей. Оказаться над транспортной системой. За пределами любого регулируемого правилами пространства.

Разгоняется еще сильнее.

Забирает все выше и выше.

Делает рывок каждый раз, когда Баам приближается.

Его траектория замысловата. Баам включается в не до конца понятное ему соревнование. Синхронно скользит зигзагами, ускоряется на поворотах.

То падает падает практически с ускорением свободного падения вниз, то взлетает вверх, стараясь не отставать от Куна.

Ветер бьет в лицо и приходится дополнительно контролировать его плотность, чтоб можно нормально дышать.

Но Кун не обращает на это внимания. В какой-то момент поворачивается к Бааму, цепляется за него черными провалами расширенных зрачков и срывается практически в пике. Раскинув руки. Позволяя гравитации делать ее работу. Баам бросается следом, но быстро понимает, что Кун контролирует каждый сантиметр этого падения. Смещает вектора так, что когда, при приближении к земле, появляется силуэт Завода, тело начинает замедляться, скорость выравнивается.

К высокой металлической стене он подлетает уже ровно стоя двумя ногами на платформе. Есть лишь чуть сбившееся дыхание и несовершенство прически, как последствия странной гонки. Прошло ровно 19 минут со старта.

Они зависают над промышленным комплексом.

— Командуй, куда нам тут.

Кун приподнимает обе руки руки и некоторое время возится с хвостом, приводя в порядок растрепавшиеся волосы. Он делает это таким привычным жестом… Баам ловит себя на мысли о том, что сейчас Кун чуть больше похож на ту версию, с которой он был хорошо знаком. Именно так он поправлял волосы… но никогда не стремился к полету так рискованно и свободно. Не рационально.

Завод, над которым они парят, огромный. Он тянется на сотни метров в обе стороны и вглубь. И, если бы не искусственно вырезанная в лесном массиве полоса отчуждения, он точно упирался бы прямо в сосны.

Баам с определенной долей растерянности рассматривает разные сооружения, ища глазами главные ворота и заодно сканирует окружающий фон. По шинсу он чуть превышает норму и никакого запаха, о котором говорил Ле Ро пока не ощущается.

Наконец, он видит внизу силуэт, что явно смотрит в их сторону и машет руками. Видимо, их появление не осталось незамеченным сканирующими системами комплекса.

Баам осторожно тянется, чтобы тронуть Куна за рукав. Указывает на суетящегося человека у большого серого ангара.

— Кажется, это он нам.

— Отлично, спускаемся?

На этот раз Баам первым скользит по пологой дуге вниз, останавливается, мягко касаясь ботинками утрамбованной земли. Кун приземляется рядом секундой позже. Из небольшого белого Административного здания высыпает еще несколько человек в серой униформе с одинаковыми темными нашивками на рукавах.

Мужчина, что махал им руками, отличается внешне. Он явно тут за главного, одет в коричневый клетчатый костюм. На вид ему ближе к сорока, и он самый старший во встречающий из группе.

— Господин Грейс, добро пожаловать! Меня зовут Ху Сондин, я управляющий партнер этого предприятия. Господин Ро ведь передал, что я введу вас в курс дела? А так же тут нам может пригодится Третья инженерная бригада.

— Директор Ху, господа. — Баам вежливо кивает головой сначала управляющему, а потом остальным. — Господин Ро примерно рассказал нам, что у вас тут случилось. Но если вы покажете подробнее, то буду признателен.

— Безусловно! Прошу, следуйте за мной. Мы вас ждали у 15-го телепорта, поэтому прошу прощение за суету со встречей, господин Грейс и… — глаза мужчины задерживаются на Куне.

— Ничего, мы за бережное отношение к энергии, зачем оставлять энтропородный след, если можно на своих двоих. Экология — не пустой звук.

— Да-да, конечно… господин…?

— Это господин Кун, он специалист по сложным энергетическим системам, — Кун не подает виду, что удивлен тем, как Баам его представляет. Системы так системы.

Они сдвигаются с места и управляющий задает направление к лестнице, что постепенно поднимается по стене метрах в пятидесяти впереди. Группа инженеров, так и оставшихся безымянными, следуют в фарватере на расстоянии нескольких шагов от них.

— У нас давно были утечки на старой линии. Но они были в пределах допустимого. Они, прошу заметить, и сейчас все еще укладываются в производственный стандарт. У нас нет никаких нарушений. Но на прошлой неделе, когда пришел крупный заказ, то резко возросла нагрузка. После сброса системы охлаждения, вот это вот… случилось. Мы сначала почувствовали сами… сразу же начали расследовать инцидент! А когда поняли, что запах, возможно, двинется в сторону города и сами мы не справимся, тут же попросили помощи сторонних экспертов. Но конечно же никак не рассчитывали, что помочь нам придете вы лично, господин Грейс.

Баам кивает в такт рассказу директора, Кун же внутренне морщится с каждым словом. До чего же скользкий тип. Ни в чем не виноват и все уже расследовал.

Дойдя до стены, они по одному начинают подъем, пока вся группа наконец не останавливается на открытой металлической площадке на на высоте 15 метров над землей.

— Определенный повышенный фон тут, на территории, у нас существует всегда, но строго по БОСТУ. Полосы отчуждения до леса хватало, чтоб это никак не влияло на растительность рядом… ну или вот фауну. Экологи приезжали и даже выявили эффект синергии — сотрудники у нас реже болеют, а сосны были только выше и долговечнее от такого соседства. Не то чтобы мы это указывали в вакансиях при приеме на работу, да ребята? — Директор даже коротко смеется и кивает в сторону инженеров.

— Но главное, этот незаявленный эффект синергии никому никак не вредит? — голос Баама остается дружелюбным.

— Да, это совершенно безвредно для здоровья, наши специалисты по безопасности просто не могли учесть, что вот такая комбинация факторов… родит вот такое затруднение для всех.

Директор подводит их вплотную к ограждению и указывает рукой на темно-зеленое пятно далеко впереди. Между ними лежит еще несколько производственных корпусов, дальше — луг, переходящий в затянутый ряской водоем, и совсем уже в на грани видимости — лес.

Кун прищуривается, оценивая масштаб произошедшего.

Вся северная стена главного здания, на которой они сейчас стоят, неуловимо светится. С нее стекает невесомая вуаль энергии, что колышется в несуществующем ветре. Она цепляет цеха, змеится между ангаров, уходит за пределы завода. Кромка вуали касается аж опушки леса.

Порыв прохладного ветра заставляет кожу на руках покрыться мурашками и, наконец, Кун чувствует его… сладковатый гнилостный запах.

Оу, потрясающая дрянь! Словно что-то качественно так подохло, полежало на солнышке и разложилось. Совершенно не сочетается с утонченными носами горожан.

— Да уж… не хочется, чтобы вот это ваше «затруднение» донесло до кварталов Города. Как можно было не учесть близость таких органических объектов к производству?

— Это… это стечение обстоятельств, господин Кун. Когда Завод только построили, болото было куда более мелким и эта … амеба особо не жила. Тогда еще не знали, что она питается энергией и может выделять такой вот… аромат. Но учитывая, что господин Грейс может убрать все накопленное шинсу. По заключению наших специалистов…

— Минутку.

Кун прерывает словесные излияния директора и поворачивается к Бааму.

— Ты же не против уточнить сначала параметры изменений?

Тот кивает и поворачивается к директору:

— Я доверяю вашим специалистам. Никто не понимает специфику завода так хорошо, как работающие тут люди. Но хочу получить еще заключение господина Куна. Стороннее профессиональное мнение ведь это тоже хорошо?

— Безусловно, — Директор Ху улыбается и Кун улыбается ему в ответ. Лучшей из своих нынешних улыбок.

Он материализует кубы и посылает их в сторону леса, настраивая на сканирование уровней отклонений. Через пять минут терминал начинает подгружать данные.

Куб проецирует картинку в трехмерную плоскость, делая ее видимой для всех. Разлив шинсу, снижая концентрацию, уходит в лес на несколько десятков километров. Облако газа же занимает куда меньшую площадь и смещается под прямым углом от Завода к Городу. Нет никакого смысла нивелировать все, достаточно лишь отсечь по плоскости болота и на полкилометра на юг. Этого будет достаточно, чтоб ни один горожанин не побежал сточить жалобу в Муниципалитет.

Кун разворачивает картинку к Бааму.

— До пятисот метров будет абсолютно достаточно.

— Господин Ро сказал, что для господина Грейса не составит никакого труда нивелировать все утекшее шинсу.

— Конечно, не составит, — Кун останавливает уже было кивнувшего Баама, — но в этом нет практического смысла, достаточно закрыть все по схеме, что минимизирует энергозатраты.

— Да, мне кажется схема, предложенная господином Куном намного лучше, плюс если я уберу над самим болотом не 100%, а лишь 70% — сохранится экосистема водоема.

Кун внутренне вздыхает — Баам порой потрясающе абсурден. С такой мощью. С таким прошлым. И ему все еще не наплевать на колонию болотных бактерий. Это вызывает определенное восхищение.

Интересно, это вот его желание помочь самому Куну… насколько оно из другой оперы?

Директор Ху примирительно кивает:

— Да-да, конечно, я не настаиваю. Если господин Грейс готов помочь нам не прямым силовым воздействием, а даже более сложно и комплексно… это же прекрасно.

— Так точно будет лучше, и это займет у меня ровно столько же времени. Подождите меня здесь.

Баам концентрируется на опушке леса и перемещается так быстро, что обычным людям кажется, что он просто телепортируется в нужную точку. По кучке инженеров проходит легкое перешептывание.

Кун смотрит, как иридисцентные потоки силы омывают фигуру Баама, резко ставшую совсем крошечной.

Издалека он похож на пульсирующий теплый огонек.

Потусторонний и завораживающий.

Снизу из болота поднимаются зеленоватым облаком те самые пресловутые колонии бактерий, привлеченные, видимо, концентрированным шинсу.

Короткая вспышка. Четко по тем контурам, что Кун предварительно скинул Бааму на коммуникатор. И Кун бы ни капли удивился тому, что тот не вышел за границы даже на несколько сантиметров.

Очередной порыв ветра забирается под рубашку и Кун делает шумный вдох, Директор Ху вторит его движению. Запах исчез. Теперь вокруг лишь обычный сухой воздух с легким привкусом пыли.

Еще несколько мгновений — и Баам возвращается к ним. Он даже не запыхался.

— Ну вот и все, фон оптимальный.

Кун смотрит на свой сканер и кивает. Серая группа инженеров вторит ему, сверяясь с чем-то на своих приборах.

Ху даже не удосуживается с проверкой, расплывается в тридцать два зуба перед Баамом.

— Господин Грейс, как мы можем вас отблагодарить.

— Ну например, не допускать подобных утечек в будущем. — Кун встревает не давая Бааму начать речь в стиле «нам ничего не нужно, спасибо» — Кстати, а чем именно она была вызвана? Класс безопасности у вашего предприятия, который был присвоен в прошлом году, все же S++.

— Просто неудачное стечение обстоятельств, спешка и человеческий фактор. Наши инженеры уже со всем разобрались.

Директор разводит руками, как бы в подтверждение этого факта. Его спутники, все как один дружно кивают несколько раз.

Баам переводит взгляд с управляющего на Куна. Тот рассчитал оптимальные затраты сил, проверил класс Завода. Оживился, втянулся в решение задачки, Баам почти узнает его прежние деятельные нотки… И ему хочется продлить это, не улетать с Завода, поэтому он поворачивается к директору.

— Директор Ху, вы же не против, если мы взглянем также на линию, где произошла утечка? Понимаю, что ваши инженеры устранили сбой, но, насколько я знаю, первопричина, все же не установлена не была.

Директор колеблется несколько секунд, но спорить с авторитетом Баама явно не решается, поэтому делает приглашающий жест к спуску со стены.

— Да, пойдемте, я покажу вам проблемную линию. Как вы и сказали, господин Грейс, «стороннее профессиональное мнение» — всегда ценно.

Ангар, в который их заводят, высокий и гулкий. В покатой крыше прорезаны узкие окна, из-за чего на полу то тут, то там лежат полоски острого света, в которых в такт их шагам вальсирует пыль. Все производство остановлено, поэтому их приход отдается гулким эхом.

Баам осматривается, двигается вдоль конвейера, косится на Куна. Он сам никогда особенно не разбирался в производстве, в отличие от друга.

Кун, сделав несколько шагов, по ангару, трет нос, чтоб не начать чихать. То ли от пыли, то ли от слабого химического запаха. Тоже мне S++ класс.

Когда перестает свербить, он немного отстает от основной группы. Касается пальцами металлического бока ближайшей ленты, ведет ими вдоль, медленно двигаясь от одной секции к другой.

Все пространство ангара размечено на квадраты и пронумеровано от «1» до «30».

Видно, что введена в эксплуатацию тут была только половина оборудования. Все, что с номерами с «16» по «30», выглядит как для рекламного ролика.

Блестящее, новое.

Детали конвейера красиво поблескивают в квадратах света, прорезиненные ленты идеально чистые.

Эта часть сильно отличается от первых линий, со следами сырья и пожелтевшей краски на центральных узлах.

Баам сканирует весь ангар. Плотность шинсу тут самая высокая из встреченной ими на заводе. Но она все еще ниже той грани, когда это может быть опасным для обычного обитателя этажа. При этом поле не однородное. Чем ближе к линии с номером «11» на разметочных столбиках — тем сильнее искажения.

Баам внимательнее присматривается к той части оборудования, что использовалась. По виду оно не самое новое, но выглядит добротным, во многом понятно механизированным, без «загадочных узлов».

Открытая металлическая лента, по которой едет сырье, кое-где присыпана розоватой каменной крошкой.

Мультипликаторы с погашенными контурами.

Охлаждающая установка.

Баам внутренне радуется, что узнает назначение разных частей. А то пришлось бы так и ходить с умным видом, в надежде, что никто не догадается о степени его компетенции, и полагаться на Куна. Судя по исходному сырью, линия производит энергетические катализаторы. Очень много где использующиеся в механизмах, работающих на основе шинсу.

Технология старая, но еще с широким применением. И как раз от остатков исходного сырья идет повышенный фон. Баам копается в памяти… сондазиум. Кажется, минерал называется как-то так. Избранные на нижних уровнях Башни даже делают из него себе талисманы и носят как кулоны. Есть поверье, что он может усиливать шинсу.

Кун доходит почти до конца 30-й линии и останавливается около управляющего комплекса для незапущенной части. С логотипами «C&Д» на белых поверхностях около номеров линий.

— А вот эта часть? Она еще не работает? — он задает вопрос громко и директор Ху, который до этого шел след в след за Баамом, спешит к нему, чтобы не кричать в ответ.

Управляющий старается ничем не показывать своего недовольства.

Специалист по сложным системам…

Этот высокомерный молодой Адепт Света не нравится ему. Он явно из той породы людей, что мало что смыслят в бизнесе, и привержены каким-то слабо подходящим коммерческим процессам идеалам. Ему совсем не хочется, что б такие люди копались в трудностях его Завода.

— Еще ни разу не включалась на полную мощность. Мы готовимся к вводу ее в эксплуатацию. И если бы не проблемы с утечками, то запустили бы в этом месяце. Но теперь, после вашей помощи… как раз к следующему уложимся.

— Я правильно понимаю, что вы будете повышать концентрацию?

Баам так же подходит к ним и молча встает рядом, с лицом, словно понимает, к чему Кун задает эти вопросы, хотя на самом деле у него ноль идей. Но господину Ху об этом знать совершенно необязательно.

— Да, господин Кун, чем выше концентрация, тем выше стоимость на рынке.

— И насколько планируется повысить?

— Простите, это коммерческая тайна, я не уверен, что я уполномочен… — директор спотыкается глазами об ледяное выражение на лице представителя семьи Кун и решает не продолжать. В конце-концов он не обязан отчитываться.

— Понятно. Действительно не обязаны.

Кун не выпытывает больше ничего у управляющего Заводом. Вместо этого, он поворачивается к нему спиной и еще раз прослеживает линию. Идет вдоль, доходит до самого конца ангара, до главного контура с цифрой «30» на терминале.

Настройки плотности и концентрации.

Управление присадками.

Температура и скорость сплавления шинсу.

Его ладонь тянется к пульту, но замирает, прежде чем Директор успевает что-либо сказать.

Кун резко убирает руки в карманы, отходит от терминала и ловит внимательный взгляд Баама. Почти неуловимо кивает головой в сторону стены и тот понимает, что он просит его подойти.

— Один момент, господин Ху, — Баам разворачивается и делает останавливающий жест рукой, когда мужчина пытается последовать за ним. В несколько шагов оказывается рядом с Куном.

Тот молчит. Выражение его лица странно мрачное и Баам начинает первым, стараясь говорить как можно тише:

— Ты понял, как можно решить проблему со сбойнувшей линией? Или что-то не так с господином Ху?

— Знаешь… — Кун сдвигается чуть в сторону, оказываясь в прямоугольнике света, что падает сверху. Его худощавая фигура внезапно обрисовывается как карандашом, вся словно состоящая из резких линий.

— Мне кажется, имеет смысл решить проблему этого места радикально. Например, сравняв его с землей.

— Что?! — Баам аж давится воздухом, ошарашенный внезапным предложением. И переменой в настроении друга. Какая муха его укусила?! — Почему?!

Кун медленно моргает, выражение его лица Бааму не удается расшифровать. Он словно подбирает аргументы, понятные кому-то кроме него.

— Продукция слишком токсична. Предлагаю Древу объявить 41-й год годом бескомпромиссных экологических инициатив. Может понравится обитателям Башни.

— Кун, я тебя не понимаю, объясни нормально, что случилось. Этот выброс искаженного шинсу, явно просто случайность, а не сопутствующий процесс, тем более тут…

Кун морщится, как от головной боли, и прерывает Баама взмахом руки.

— Забудь, не будем конечно ничего уничтожать, перебор. Извини, я не могу тут тебе помочь с утечками. Не моя специализация, — он разворачивается на пятках, выскальзывает из светлого прямоугольника и ровным шагом идет к выходу. Сразу став чуть ниже и потеряв ту пугающую четкость линий.

И Баам понимает, что Кун ему врет.

Нет… «врет» — неподходящее слово.

Скорее, недоговаривает.

С его мощью, даром Адепта света и талантом в технических системах… все он прекрасно может.

И найти источник сбоя и закончить со снижением фона шинсу.

Специализация не при чем. А вот что «при чем»?

Да и уходить вот так… совершенно не в его духе. Словно он не друг Баама, который согласился ему помочь, а наемный специалист, который вдруг выяснил, что вызов выходит за рамки его компетенции.

Черт.

Силуэт Куна на секунду высвечивается в дверях ангара и тут же голубой вспышкой взмывает в воздух.

Баам сосредотачивается на замершей в отдалении группе рабочих во главе с директором Ху. И делает шаг в их сторону. Надо закончить то, что было начато.

— У господина Куна появились важные дела, но меня одного вполне хватит, чтобы все уладить.

— О, да, конечно. Понимаю. Так неловко, что вы, господин Грейс, тратите на нас свое личное время.

Директор кивает головой несколько раз, и все рядом в который раз уже вторят его движению. В глазах некоторых Баам читает странную смесь любопытства и подобострастия.

Он еще раз смотрит на россыпь бледно красных камушков под застывшим прессом. Розовый сондазиум. Самый обычный. Баам выуживает пальцами один, выбирая чистый, без примесей. Сжимает, превращая материю в чистую энергию. В пальцах чуть покалывает. Безобидный усилитель.

Почему поведение Куна так изменилось в тот момент, как он увидел ту новую незапущенную производственную линию?

Настолько, что он бросил его тут одного.

Без каких-либо внятных объяснений.

Все же было в порядке — их полет над городом, совместная работа над очисткой энергетического контура…

В конце-концов, он ничем не заслуживает такого отношения. Внутри все невольно сжимается, Баам сейчас не может все бросить и пойти за Куном, чтоб разобраться в происходящем. Он правда старается его понять. Но, кажется, что бы он не делал, пропасть между ними только ширится. Отчуждения становится все больше.

Баам отгоняет непрошенный образ перед глазами и концентрируется на преобразователе. Он найдет Куна вечером и… и что-то сделает.

Сам пока точно не знает «что».

Поговорит? Как минимум попытается.

Баам еще раз встряхивает головой и запускает крошечный орб в место, которое кажется расстабилизировавшимся в 11-й линии.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кун просыпается от того, что у него сводит желудок. От голода. Он пытается какое-то время игнорировать это чувство. Даже не открывает глаз. Пытается провалиться обратно в безопасную темноту, зарыться глубже в нагретое собственным жаром за время сна одеяло.

Тело ощущается тяжелым, неповоротливым.

Мысли — вязкими, неупорядоченными.

Кун медленно переворачивается на другой бок, в слабой надежде, что это поможет унять спазм, уснуть. Вытеснить обратно на край сознания обрывки вчерашних картинок. Средняя Башня, калейдоскоп лиц, белая комната Испытания, Катя, Госсенг, Захард, Множитель…

Желудок урчит, сбивая градус внутреннего трагизма. Под такой звук даже пытаться погрузиться в тоску и жалость к себе как-то нелепо.

Кун чуть приоткрывает глаза и медленно садится на постели, подтягивая колени к груди. Вокруг царит полумрак. Желтым светится боковая панель Терминала, но зрение пока слишком размыто, чтоб считать дату и время.

Резь внутри чуть утихает. Кун делает несколько глубоких вдохов, наполняя легкие кислородом и тянется рукой к мочке уха.

Пальцы касаются кожи.
Ничего.
Ни ожога, ни шрама, ни вплавившегося металла или чего-то чужеродного. Все как было до. Просто ряд аккуратных проколов там, где раньше были его собственные серьги…
Ни блокиратора шинсу.
Ни Множителя.
Кун даже зачем-то касается второго уха. Точно с таким же результатом.

Но не могло же это все ему присниться? Нет. Все точно было, происходило с ним. Все манипуляции Захарда, после которых он самым позорным образом потерял сознание. Потом — боль, жар, ряска, затянутая золотистой мутью.

Кун прислушивается к себе.

Чувствует он себя… нормально. Даже как-то слишком нормально.

Ничего не болит.

Лишь голова немного ватная, как после долгого сна. Кун вытягивает руку из-под одеяла и осторожно призывает куб. Тот материализуется на ладони, покачивается голубыми гранями, подлетает вверх и замирает в верхней точке. Потом сжимается, повинуясь безмолвному приказу, исчезает обратно в пространственном кармане.

Дальше очередь шинсу. Кун чуть медлит, формирует льдинку, закручивает ее в миниатюрном вихре, разбивает на блестящие иглы. Водит рукой, заставляя энергию складываться в белые дорожки, вибрирующие в воздухе, повторяющие движение его пальцев.

Сила покорно искрится, пока он осторожно наращивает мощность вихря. Иголочек в нем становится все больше и больше. Кун следит за замысловатыми узорами, медленно выдыхает, чувствуя, как иней из теплого воздуха кристаллизуется на краешке одеяла, что он натянул почти до подбородка.

Кристаллизуется???

Он вдруг понимает, что в комнате стало очень холодно.

Дергает рукой и сила хлопьями разлетается по комнате, оседает на поверхностях белым и искристым. За пару минут, что он экспериментировал, температура вокруг опустилась до нуля… а он даже не осознавал этого побочного эффекта.

Лишь теперь стало заметно, как Терминал попискивает и мигает желтыми лампочками, пытаясь выровнять параметры комнаты, согласно заданным ему настройкам. Кун замирает, позволяя волнам шинсу улечься в теле.

Ожидаемо.

Множитель сработал, как и должен был, перестроил что-то внутри.

Изменил, усилил, расширил… черт его знает. И возможно, продолжает это делать… циркулирует где-то в крови и энергетических потоках. Модифицирует его… превращая во что-то.

Кун осторожно спускает ноги и касается ступнями ледяного пола.
Хм… все же легкое головокружение присутствует и дико хочется есть.
Окружающий холод бодрит, пощипывает кожу. Он стягивает одеяло с кровати и прямо в нем медленно идет в ванную, с каждым шагом прислушиваясь к ощущениям внутри.

Обдумывать всю хтонь, в которую скатилась его жизнь, надо кусочками. Совмещая с чем-то полезным и человечески-необходимым.

Кун умывается, в который раз радуясь, что тут нет зеркала. Возвращается в комнату к Терминалу.

18/29/31

Где-то потерялись сутки. Долго же он спал, переваривая Множитель… или наоборот. Пока Множитель переваривал его.

Пальцы привычно скользят по сенсорному экрану. Коммуникационная программа на месте, как и единственное сообщение в ней, с приглашением на Игру.

Серая, неактивная, без единого намека на внешнюю связь.

Терминал формирует чашку с чем-то горячим и травяным судя по запаху. Не особо вкусно, но должно снять дискомфорт.

Нда.

До сверхсущества ему пока еще явно далеко. И не то чтобы он когда-либо туда рвался.

Почти все, кого он знал из подобной «лиги», были не самыми приятными «людьми». Со своими странностями. За исключением, ну разве что мисс Юри. Может где-то был мир, где большая сила предполагала большую ответственность. Тут же большая сила зачастую сулила большие неприятности.
Либо тебя захотят использовать в своих интересах, либо тебе надо будет грамотно встроиться в одну из имеющихся вертикалей.

Кун отставляет чашку, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло.
Терминал пищит менее настойчиво, медленно, градус за градусом, поднимая температуру. Вмешиваться в этот процесс Кун не решается, если несколько его ледяных вихрей так странно сказались на пространстве, то есть вероятность, что в попытках чуть поднять энтропию, он вполне может что-то поджечь или сварить.

Себя, например.

Действовать нужно с тройной осторожностью. Поэтому он допивает еще одну чашку и задумчиво следит, как цифры минут на часах сменяют друг друга.
Переводит взгляд на вещи, сваленные кучкой у стены. Ну хоть черный костюм все еще в его распоряжении. Невиданная щедрость.

Он дает себе еще несколько минут зыбкого внутреннего равновесия. Ничегонеделания. Потом встает, сбрасывает одеяло и идет к одежде.

Темный материал мягко и плотно прилегает к коже, снижая уровень подспудной тревоги. Добавляя преграду между ним и враждебной внешней средой. Кун взмахивает несколько раз руками, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Сжимает и разжимает пальцы.

Кубы.

Они сработали нормально в первый раз. Не попытались сходу размножиться в неведомом количестве или взорваться. Поэтому он вызывает привычную конфигурацию из трех штук и сразу растягивает между ними платформу.

По ощущениям все как раньше.

Кун гибким движением запрыгивает на платформу и дает команду «вверх». Его плавно поднимает над полом.

Два метра, пять… десять.

Часть внимания уходит на контроль скорости, часть — на добавление еще двух кубов, что двигаются параллельным курсом, служа источниками света.

На двадцати метрах от пола платформа останавливается.

Теперь можно еще раз попробовать прикоснуться к шинсу. Кун снова формирует легкий ледяной вихрь вокруг ладони, на этот раз внимательно следя за отголосками силы. Метель закручивается небольшим облачком, придерживается заданных ей ограничений и параметров.

Взмывает.

Опускается.

Кун рассыпает ее на тысячи тонких иголочек, одновременно закрываясь щитом. Проверяя. Тот отзывается мгновенно, укутывает его со всех сторон, превращвет в странное подобие елочного шара. Игрушки с прозрачными стенками.

Кун сдвигается на метр в сторону. Щит следует за ним. Такой маневр раньше не давался ему так легко. Он развоплощает защиту, потом возвращает на место и так несколько раз подряд.
Удобнее чем раньше, но нельзя назвать это каким-то качественными изменением.

Осторожный удар в стену напротив — льдинки отскакивают и с хрустальным перезвоном летят вниз.

Еще один, сильнее — с тем же эффектом. Кун чувствует легкое разочарование. Зажмуривается и бьет с полной самоотдачей. Клин формируется, разгоняется в узком туннеле, отзывается небольшой ударной волной, осыпает его белым и холодным.

На стене ни царапины.

Да какого ж Дьявола!.. Причем Правой и Левой руки разом!

Кун встряхивает побелевшие от напряжения пальцы и разгоняет платформу вверх.
Выше, еще выше.
Может хоть тут будет какое-то явное изменение?! Вскоре начинает чувствовать вязкое сопротивление, свист воздуха в ушах. Оглядывается вниз.

Он совершенно точно пробился выше линии, чем та, до которой ему хватало сил взлететь раньше. Комната визуально уменьшилась до светлого пятна.
Но опять ловит тоже самое чувство застревания.
Просто на сотню метров выше, чем раньше. Труба снова создает иллюзию движения, при этом фактически не поднимая его ни на сантиметр.

Кун останавливается, зависая в этом пространственном искажении. Бежевые стены вокруг выглядят мертвенными в голубоватом свечении кубов.
Он разгоняет светочи в режим Энны, заставляя каждую грань поделиться, став в девять раз чувствительнее.
Отправляет их вверх сканировать пространство. Но на выходе получает ту же муть, что и раньше, просто в девять потоков.

Бессмыслица.
Как-то недостаточно его помножило получается.

Кун с досадой ударяет по стене кулаком. С кончиков пальцев срывается изморозь, впивается в стену, начинает по ней расползаться. Кун с недоверием смотрит на сетку трещин, в которые вклинивается лед, расширяя их.

Ему вдруг удалось повредить стену?
Бьет еще раз, на этот раз прицельно в то же место. Чувствует, как вибрация отзывается внутри материала. Вниз от самой четкой трещины начинает ползти тонкий раскол.
А вот это уже явный апгрейд.

Чего ему не хватило в первый раз для такого эффекта? Злости? Как оно так случайно вышло? Может чем выше, тем слабее сама стена?

На этот раз Кун следит за температурой вокруг, концентрируя шинсу в ладони, а также тем, что происходит в его теле. Левитирует ниже, прослеживая трещину до самого конца. Прикладывает пальцы точно к середине разлома, надавливает сильнее.

И тут внутри что-то болезненно дергается, как перетянутая струна, готовая лопнуть. Шинсу вырывается из-под контроля, разлетается во все стороны, бьет в стены, вниз, вверх. Кун едва успевает прикрыться щитом, когда острые куски льда и каменного крошева начинают сыпаться ему на голову.

От стены откалываются куски и с грохотом несутся вниз. Потом раздается смачный «бум». Треск. Кажется, это была кровать…

Кун замирает с разведенными руками в резко наступившей тишине. Стряхивает с кистей невидимое напряжение, стараясь чуть изолироваться от взбесившейся силы. Кровь гулко колотится в ушах.

Снижается на несколько десятков метров. Вся комната внизу засыпана камнями вперемешку с кусками льда. Стол расколот. Терминал вроде бы каким-то чудом не пострадал. Из-под слоя каменной крошки мигают зеленые лампочки.

Неожиданно его пробирает на смех, который звонко отражается от изломанных граней трубы.
Множится эхом.
Отлично… просто отлично.

Теперь он неконтролируемая помесь морозилки и отбойного молотка.

— Тебе весело?

Кун поворачивается на голос.
Логично, что Император Башни не мог не заметить, как часть его личного пространства подвергается аннигиляции. И сразу явился проверить масштаб разрушений.

Он стоит на пустоте в метре от голубой платформы.

Просто разом там возникнув.

В своем неизменном, застывшем облике.

Кун сталкивается с ним взглядом. Опять чудится, что на него смотрят, как на букашку и слова вылетают быстрее, что он успевает себя остановить.

— Говорят, что смех продлевает жизнь.

Захард касается зазубрины на стене, вниз срываются еще несколько мелких камушков.

— Ничем не подтвержденная теория. Но забота о своей жизни похвальна. Вижу, ты уже освоился.

— Не то чтобы.

Захард продолжает смотреть на него ровным сканирующим взглядом.

— Времени прошло достаточно. Множитель еще не полностью закончил расширять каналы, возможны небольшие побочные эффекты. Давай посмотрим.

Одновременно с последними словами, Захард делает в воздухе шаг навстречу и вытягивает руку.

Без изолирующего свечения.

Кун смотрит на протянутую ладонь. Та так похожа на человеческую… и не похожа одновременно. Широкая, с соразмерными пальцами, едва заметными папиллярными линиями, без единого изъяна. С несколькими красными кольцами на указательном и безымянном.

Максимизация контакта нервных окончаний.

Прямо тут и сейчас. Вроде на подушечках пальцев их как раз в избытке.

Весело ли ему теперь? Пожалуй, ему действительно горько и весело даже в этих обстоятельствах. Когда еще и одновременно страшно. Наверное, он похож на «Негрони». Если попытаться оценить этот странный коктейль чувств.

Секунды идут, Кун колеблется.

Иллюзия.
У него опять лишь иллюзия выбора.
Поэтому, заторможено, но он все же касается протянутой руки.

Выглядит, как приглашение на танец.
Желательно, чтоб одного из них стошнило в конце этого вальса от перенасыщения.

Резонанс срабатывает мгновенно, словно примагничивая руку.

Смех и веселье.
Отголоски… такие слабые. Но так искрятся. Захард прикасается к ним, осторожно раздувает, как тлеющие угли.

Уголки губ у Куна дергаются в подобии улыбки. Это все чертовски забавно. Стоять вот так, над расколотыми стенами и мебелью. Касаясь руки самого Несравнимого Несокрушимого Властителя.

В груди поднимаются и лопаются крошечные пузырьки, отдаются щекоткой. Изо рта вырывается приглушенный смешок.

Захард чуть сжимает руку, увеличивая площадь. Призрак радости колышется разреженным полотном, которое очень хочется встряхнуть, посмотреть, как оно будет менять краски и вибрировать. Но Император осторожно берется за край, медленно тянет на себя, отслеживая реакции.

Если до этого Кун был похож на сосуд с водой, то и дело наровившийся расплескаться или разбиться, то сейчас он уже ближе к ручью, где энергия циркулирует по широкому радиусу. То выходит из берегов, то возвращается обратно в них.

Меньше паники.
Меньше фильтрации.

Заимствованная радость солнечным пятном перебирается в сознание Захарда. А ведь исходное чувство было слабым, угасшим.
Теперь же, благодаря Множителю, оно достижимо.

В груди чуть теплеет. Окружающее пространство воспринимается светлым, сосредоточенное лицо пленника — забавным.
То, как Кун стоит на платформе с прикрытыми глазами.
То, как его рука чуть дрожит, а губы продолжают неконтролируемо кривиться, так и не складываясь в улыбку.

Всего несколько минут — и радость истлевает, размывается по общему сознанию. Если попытаться ее еще продлить, может стать опасно. Этого отголоска эмоции хватило всего на короткий сбалансированный контакт.

Данные можно считать полученными.
Все в рамках нормы.
Нужно еще чуть времени, чтобы каналы окончательно стабилизировались и все изменения зафиксировались.

Захард прислушивается к себе. Хочет ли он чего-то большего?

Да.

Хочет.

Та радость, которую он смог усилить сегодня. По сути жалкие отголоски.
Это все было нестерпимо недостаточным.

Император резко дергает Куна за руку, практически впечатывая в себя, обхватывает ладонью за шею сзади, прижимая, не давая вырваться.

— Ты желаешь еще больше узнать про Резонанс?

Кун даже не успевает испугаться этой резкой перемены настроения Захарда. Только что внутри было пусто, гулко, истаявше.

Словно он надышался пыльцы веселящих цветов с 11-го этажа и ловил постепенный отходняк.

Где то ли весело, то ли уже нет.

Прикосновение руки к руке не рождало никаких мучительных спазмов.

Но теперь все изменилось.

Реагировать, не поддаваясь трансу, в который вводят эти осторожные скользящие прикосновения вдоль линии роста волос на затылке, было дико сложно. И у него только один вариант ответа.

— Хочу.

— Зачем? — Губы Захарда так близко, что он чувствует чужое дыхание на своей коже.

— Мне кажется… так будет… эффективнее.

Связывать слова удается только по двое, через паузы.

Напряжение внутри нарастает.

Это похоже на эффект предыдущих Резонансов и в то же время отличается от них. Кун не замкнут внутри себя, не барахтается вслепую в безумном коктейле.

Кровь по прежнему приливает к лицу, груди, паху, но что-то изнутри остужает сенсорику, не дает ей взбеситься, опрокинуть его в неосознанное. И… от этого не становится легче. Такая стабилизация принуждает быть. Ощущать очертания тела, к которому он прижат.

Как строптивое животное.

Слышать ритм чужого редкого дыхания и вибрацию голоса.

— Эффективнее будет, если ты поладишь со своим шинсу.

— Мне нужно время…. и место.

— Ммм… — Захард издает неопределенный звук, продолжая поглаживать большим пальцем основание шеи.

Ледяная энергия внутри снова дергается и Кун расслабляет руки, позволяя силе стечь с пальцев, выравнивая давление. Белые искристые хлопья оседают на разрушенной комнате.

Захард прижимает его еще плотнее, словно утешая.

Еще чуть-чуть, и Куну станет нечем дышать.

Он силится сделать очередной вдох и реальность начинает плыть. Вокруг черная прозрачная темнота, сквозь которую видно его тело, что все еще трепыхается. А сознанием он ощущает себя отделенным, подвешенным в никогде.

Проткнутым прозрачными нитями Резонанса, что расходятся из солнечного сплетения, тянутся вперед.

И наконец он видит куда они тянутся. Он больше не один в этом процессе. Напротив него пустота.

Жадная, любопытная, жаждущая пустота.

Которая шарит по нему своим ничем, желая разобрать на атомы. Посмотреть на каждый под мыслимыми и немыслимыми углами. Ловит с интересом в нем любые закономерности и аномалии. Алчно пытается их присвоить и сымитировать, меняя форму, цвет и вкус.

Это жутко.

Картинка схлопывается так же внезапно, как и появилась.

Захард разрывает контакт, отпускает его, отстраняя от себя.

Полузадушенного, полувывернутого.

Дает отдышаться.

— Видишь, так намного лучше.

Кун сглатывает вязкую слюну. Кому… кому лучше?

Разве что, теперь он «лучше» видит, чему противостоит.

«Противостоит».

Какой амбициозный глагол.

Может, честнее будет сказать, видит, что его пожрет.

Захард щелкает пальцами и бежевая комната словно восстанавливается из бекапа.

Глитч.

И стены снова обретают гладкость.

Глитч.

Кровать, стол и Терминал в полном порядке.

Лед, камни, крошка — все стирается из реальности. Остается лишь комната в своем первозданном виде, такой, какой она была вечность назад, когда Кун впервые открыл в ней глаза.

Захард не останавливается на этом. Он поднимается на пару метров выше — материя напротив него корчится, дергается. Из нее прямо в стене в никуда вырезают огромный кусок.

Короткая вспышка высвечивает гулкое пустое пространство размером с ангар под средний шатл. Раз в 10 больше его комнаты. Все это происходит без единого звука.

— Я думаю, на первых порах этого места тебе хватит.

Кун молчит, вглядываясь в огромный, уходящий во тьму прямоугольник. Ему расширили апартаменты, одарили личным спортзалом.

Захард еще раз оценивающе на него смотрит и добавляет:

— Ты же знаешь, что по призванию ты не Адепт Света. Это видно по твоему шинсу. Я верну тебе светочи, когда разберешься, как правильно пользоваться тем, что твое по сути.

Кун не успевает даже моргнуть, как Захард перемещает его на самый край темного «ангара».

Исчезает.

И вместе с ним исчезают Кубы и голубая платформа под ногами.

Армейские ботинки хорошо амортизируют удар, после того, как он не очень удачно группируется в падении. Руки проезжаются по идеально гладкому высеченному полу. Кун не торопится вставать, остается в полусидячем положении.

Один, в полутьме, без кубов и возможности их вызвать.

В 20 метрах над пространством исходной комнаты.

Класс… и как ему отсюда теперь слезать?..

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кун старается сконцентрироваться на том, что сейчас у него две главные проблемы — темно и высоко.

После контакта с Захадом больше всего хочется сенсорной депривации, а не решения логических задачек. Поэтому, идея просто побыть тут в тишине и без света, не делая ничего, кажется заманчивой.

Первые пять минут.

Потом что-то внутри щелкает. Словно запустили карусель и разные эмоции закружились, конкурируя за лидерство.

Злость.
Какого черта у него отобрали кубы.

Досада.
Почему он застрял тут, на краю стены, заброшенный чужой волей.

Ощущение использованности.
Снова. Как у куклы, которую любопытно разобрать и посмотреть что внутри.

Кун трет лицо руками. Нет, не будет он тут тратить время на саморефлексию.

Темно и высоко.

Сначала надо разобраться с этими двумя конкретными вещами.

Вопрос с перемещением в вертикальной плоскости Избранные решали обычно тремя способами. При помощи внешних устройств, через уплотнение шинсу под ногами или поддержанием себя в воздухе, через комбинацию воздушных потоков.

Куну всегда достаточно было первого варианта. А летать… черт возьми, он не умел летать сам по себе. Никогда не видел смысла отращивать крылышки, как у Баама или Андросси.

Максимально, сам мог подняться над поверхностью на пару десятков сантиметров.

А что теперь?

Теперь ему остается только перебирать разные варианты и смотреть, какой сработает.

Он представляет себе, как энергия становится материальной, способной удержать его вес, и ботинки действительно отрываются от пола. Кун балансирует, как на шаре, который пружинит и норовит укатиться из-под ног. Это не имеет ничего общего с полетом. Он просто завис на высоте около полуметра. Это просто воздушная, точнее электро-магнитная, подушка.

Кун рассеивает энергию, опускаясь на пол. Тут нужен фундаментально какой-то другой подход. Но какой? В голове нет ни единой стоящей идеи.

Раз так, воздушные упражнения пока отложим.

Он осторожно подходит к самому краю, смотрит вниз. Комната похожа на желтое пятно, но сюда света долетает едва ли достаточно, чтобы видеть очертания своего тела. В глубине же, врезанный Захардом прямоугольник вообще похож на тьму в своем самом чистом проявлении. Кажется, сделай несколько шагов во внутрь, и просто провалишься в бесконечный кисель без единого лучика.

Кун застывает на этой границе, пытаясь придумать, с какой стороны ему подступиться к проблеме.

Лед сам по себе не светится, что с ним не делай. Копье — призвать можно… но оно тоже не светится, не левитирует. Разве что дырок новых им в стенах понаделать. Но разрушений с него на сегодня точно достаточно.

Лед, кубы, копье… А ведь у него в арсенале есть еще кое-что! Настолько слабое, что он почти никогда не пользовался этой частью своих сил. И даже не тестировал в связке с Множителем.

Кун разворачивается к темному проему и выпускает вперед осторожный пробный электрический разряд. Фиолетовые змейки слетают с пальцев, коротят пространство на несколько метров вперед. На долю мгновения высвечивают очертания ближайшей стены. В темноте вспышка бьет в сетчатку и Кун зажмуривается, насколько раз сильно моргает, прогоняя мерцание, что теперь стоит перед глазами.

Хм… использовать ток настолько в лоб — не вариант.

Он чувствует, что может дать куда большую мощность, но такими темпами скорее ослепит себя. Вместо этого он наоборот максимально снижает импульс и осторожно разводит указательный и большой пальцы левой руки, пытаясь удержать между ними электрическую дугу.

Та неприятно жжется, потрескивает, иглами ввинчиваясь в подушечки пальцев. Кун разводит их еще на пару сантиметров, добиваясь устойчивого свечения, но тут же с раздраженным шипением гасит. Призывает лед на обожженные участки кожи.

Больно, черт возьми!

А если скрестить?

Полый ледяной шарик формируется с легкостью. Кун понижает температуру стенок до максимума, почти останавливая движение молекул, и снова дает разряд между пальцами.
На этот раз результат получается более устойчивым. Шарик начинает светиться изнутри нежным переливчатым сиянием, отбрасывая мягкую тень от держащей его от руки.

Ледяная колба предохраняет кожу от повреждения. Если чуть усилить разряд — то у него почти получается что-то вроде ручной лампы, с которой можно перемещаться, без риска врезаться лбом в стену.

Кун делает несколько шагов вглубь, пытаясь понять, насколько хорошо с ее помощью получится ориентироваться. Если придерживаться стены и не терять из виду прямоугольник выхода — то, пусть пока и недалеко, но можно двигаться.

Предположим, что концепт фонарика худо-бедно есть.
Теперь есть смысл снова заняться первой проблемой.

Кун возвращается на самый край, кладет светящийся шарик на пол, позволяя тому разгонять тени в полуметре от проема.
Смотрит вниз.
Все те же 20 метров до пола.

Летать…

А почему он вообще решил, что чтобы спуститься, ему нужно срочно научиться летать? Настолько укоренилась привычка к левитации на платформе?

Но ведь «летать» совершенно не обязательно!

Идея, внезапно пришедшая в голову, кажется простой и захватывающей в своем идиотизме одновременно.

Сначала Кун создает ледяной прямоугольник шириной в несколько метров. Потом поднимает у полотна края, формируя половинку цилиндра, и скручивает по спирали и вниз.
Стихия послушно следует его командам.

Раньше у него бы ни за что не вышло так точно ее контролировать, а теперь примерно за пять минут игры с формами и у него получается отличная… горка. Достаточно пологая в своем радиусе, чтоб не убиться, разогнавшись. И достаточно прочная, чтоб выдержать его вес, не развалившись в процессе.

Кун свешивает ноги, касается полотна, примеряется к своему творению. И, отбросив все мысли, отталкивается от края, начинает скольжение вниз.

Его закручивает и прикладывает на неидеальной формы поворотах, лед хрустит. В груди клокочет азарт и что-то отчаянно-безбашенное. Уже в самом низу Кун теряет ориентацию в пространстве, кубарем катится по полу и врезается в стену.

К ледяным искрам добавляются искры из глаз.

Он некоторое время лежит, раскинувшись на полу. Дышит, не шевелясь. Искренне надеется, что ничего не отшиб и не сломал в процессе. Ловит себя на том, как губы невольно растягиваются в улыбке. Смотрит, как его горка чокнутой спиралью уходит вверх.

Резонанс точно что-то выжег в его мозгах, а это падение башкой об стенку видимо добило остатки. Потому что все это кажется чертовски забавным. Второй раз за день.

И в этот момент его скручивает.

Перед глазами несутся красные вспышки.

Потоки шинсу пульсируют параллельно венам.

Это длится несколько секунд, потом отпускает.
Но такого времени хватает, чтобы веселье смыло волной резкой боли и он весь покрылся крошечными бисеринками холодного пота. «Некоторые побочные эффекты» — это о подобном говорил Захард?
Что ж действительно, вполне терпимо.

Кун закрывает глаза. Он справится.
Не даст этим изменениям расшатать себя.
Пускай будут срывы. Не смертельно, перетерпит.

Физическая боль — понятный и доступный концепт в его положении. Она просто… болит. Не лезет в душу, не порождает никакой двойственности. Это просто часть его новой реальности. Пройдет.

Когда в голове перестает гудеть, а под ребрами колоть, Кун встает. Горка медленно тает, превращаясь в разрозненные лужи на полу. Он касается ее блестящего бока и опускает температуру вещества насколько может. Использовать ее еще раз как-то он не планирует, просто приходит в голову идея, поддерживать ее замерзшей и прочной как можно дольше.

Раз Множитель повлиял на его шинсу, изменил резерв, значит надо продолжать им пользоваться, чтоб тело постепенно привыкло.

Прихрамывая, Кун идет к Терминалу.

Интересно, эта та же машина… или ее идеальный бекап? Как вообще Захард вернул все в изначальный вид? У него где-то была сохраненная копия, которую он перезаписал в пространство? Или его магия работает по другому принципу.

Кун активирует сенсорный экран и начинает переключаться между пунктами меню. На первый взгляд ничего не изменилось. Даже серое сообщение мертвого мессенджера «Приглашение на Игру» все еще на месте.

Но Куна привлекает не оно.

Иконка внутренней Библиотеки, подсвечена зеленым. Так было бы, если бы у нее был доступ во внешнюю сеть и она сигнализировала об успешном обновлении.

Но никакой внешней сети по прежнему нет.

Кун открывает приложение и на него выскакивает информационное окошко.

Он нажимает на «Ок» и застывает, читая название добавленного в коллекцию файла.

«Трой Мирай. Нестандартные энергетико-биологические комбинации II-45-N»

Брови Куна ползут вверх. А ведь ему казалось, что эмоционального запаса у него на сегодня уже не осталось.
Не день, а просто праздник какой-то.
Так и запишем — «День Знаний».

Пора бы запомнить, что Захард никогда ничего не спрашивает просто так. И вопрос про Резонанс сегодня был не пустым звуком. Он даровал ему часть архива исследований безумного главы семьи Ло По Биа.

Кун открывает текст и читает оглавление из трех пунктов.

— «Живое активируемое оружие»

— «Пересборка»

— «Нейроэнергетический резонанс»

Резонанс. Судя по-всему, ему сюда за подробностями, которых он так жаждал. Сразу в третью часть.

Но Кун скролит страницы медленно.

Одну за другой, по порядку.

Читает.

Точнее — пытается читать. Исследования Троя Мирая. Медицинские выкладки, поля и карты шинсу. Полотнища сложносочиненных таблиц. Кун быстро понимает, что никогда не изучал биологию и витальную энергетику на таком уровне, чтобы всерьез тут что-то понять.

Но теперь у него есть время. Вместо отобранной жизни. Есть расстояние между часами и минутами, которое нужно чем-то заполнять. Значит, он разберется.

От сути экспериментов Мирая пробирает.
Нет, Кун всегда считал себя максимально далеким от идеализма. Он думал, что знал, что такое — Башня. И что такое — Великие дома. Но для Троя слова «этика» вообще не существовало. Впрочем, как и для Захарда…

Все три темы были жуткими.

«Живое активируемое оружие» — получается в основу экспериментов Мастерской легли как раз эти исследования Мирая? Как сплавить воедино живую душу и неживую вещь. Получить на выходе дикий симбиоз.

Кун прикрывает веки, перед глазами несется вереница имен.

Хорьянг, Кассано, Эмили, Бета.

Это те четверо, что прошли с разной степенью личностных повреждений, через этот процесс.

Баам.

Который тоже чуть не стал жертвой и частью Шипа.

Кун не хочет пока углубляться в эти описания, вникать в расчёты и теории дальше, поэтому открывает следующую тему.

Все еще оттягивая момент, когда он дойдет до подробностей Резонанса.

«Пересборка» — создание из клеток одного живого существа, совершенно другого, с сохранением всех свойств шинсу и генетики исходного объекта. Со своей отдельной душой. Например, из роя пчел с кристальным шинсу можно было сделать полу-разумного кохозавра. Который точно так же мог бы пользоваться уникальными паттернами для кристаллизации.

Две души, два тела, один набор клеток.

В исследовании много иллюстраций, демонстрирующих стадии преобразования. Кун скроллирует, стараясь не разглядывать их. Картинки не для слабонервных.

Отвратительный биологический конструктор.

«Резонанс»…

Если быть точным «Нейроэнергетический резонанс живых организмов».
Часть, посвященная ему самая обширная. Общая концепция и несколько протоколов исследования реальных пар. Двадцать, пятьдесят и семьдесят процентов совместимости.
Кун раскачивается на стуле пока читает, заставляя тот отклоняться на опасный угол.

Выше 70% Мираю не попадалось. Интересно, каков его... их процент?

Он скользит взглядом по страницам, стараясь не перескакивать между абзацами. Язык научный, сухой, местами все также не до конца понятный.
Но по сути нет никакой шокирующей или новой биологической информации.
Три основных постулата, которые он уже знал. Или догадывался. Каждый из них он, так или иначе, уже прочувствовал на собственной шкуре.

— Обязательность непосредственного контакта нервных окончаний объектов.

— Чем больше нервных окончаний задействовано, тем сильнее эффект умножения.

— Если разница сил между объектами достаточна, то ощущение можно фильтровать.

И отсутствие ответа на главный вопрос. Почему он.
Точнее ответ, который ему совершенно не нравился.

Эффект случайной совместимости, который невозможно воспроизвести. По крайней мере, Мираю ни разу не удалось создать его искусственно.

И чем больше Кун читал, тем настойчивее подсознание долбилось в него мыслями.

Как часть Резонанса, ты не сильный, не умный, не идеальный, не блестящий.

Ты просто случайно генетически и энергетически подходишь.

И это определяет весь паттерн твоего существования.

Никакой исключительности.

Все что делало тебя особенным — больше не имеет никакого значения. Ум, внешность, желания.

Это сбивает тебя с центра собственной эгоцентричной жизни на обочину.

Захард не выбирал, не искал, он просто, по сути, споткнулся об него.
Вселенная подбросила.
Случайность и невезение.

Кун откидывается на стуле. Прислушивается к себе.

Неудачник?
Его не устраивает такой ответ.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Подъем в очередной раз оказывается куда более заковыристой задачкой, чем спуск, и Кун чувствует себя уже почти выдохшимся к моменту, когда наконец добирается до черного провала в стене.

Концепция горки отлично подходила для спуска, но совершенно не сочеталась с подъемом. Полет ему который день так и не давался, поэтому приходилось творчески подходить к вопросу. Начиная от ступенчатообразной структуры, ведущей наверх, которую было сложно формировать. До вариантов примораживания подошвы ботинок к скользкой поверхности «ступенек» при каждом шаге.

Поэтому, перевалившись через край, он некоторое время дает себе отдышаться, лежа в местных потемках. Подождать, пока сойдет на нет тремор в мышцах ног.

Это его третья попытка, и пока приятнее или легче это упражнение не становится. Разве что, он стал лучше понимать, когда ему стоит остановиться, чтобы не словить откат.

Шарик, который он оставил тут в прошлый раз, все еще тускло тлеет. Газового разряда хватило почти на двенадцать часов.

Кун толкает его рукой, заставляя покатиться внутрь по гладкому полу и замереть болотным огоньком.

Ему нужен план на сегодня. Чтобы дальше встать и начать тренировку.
Разобраться со своим шинсу. Освоить резерв. Вернуть себе Кубы. Стать сильнее.

Занимаясь всем этим, он делает то, что нужно Захарду.

Но какой у него альтернативный путь — не делать ничего? Гордо лечь и помереть? Наверное, Император, даже испытает легкую досаду, обнаружив его бездыханное тело. А может, не испытает и такого.

Возможно, его сила лишь иллюзия. И ее предназначение и предел лишь не рассыпаться пеплом в Резонансе с полу-божественной сущностью. Но, чисто математически, она дает ему чуть больший шанс. Пусть там все еще и три знака от запятой после нуля.

Дрожь в мышцах стихает, Кун встает, отряхиваясь от несуществующей пыли.

Свет. Он снова попробует начать с него.

Чтобы обрести тут хоть какое-то подобие комфорта, ему нужно либо нормально освещать пространство, либо уподобиться летучей мыши и придумать другой способ ориентации.

Кун повторяет вариант с ледяным шариком и разрядом тока, который он успешно создает несколько дней подряд. Тени вокруг разгоняются слабым холодным свечением. Получается что-то вроде фонарика средней мощности.

Он делает несколько шагов вглубь, стараясь держаться поближе к стене, чтобы отогнать от себя ощущение, что он дрейфует в вязкой прямоугольной черноте. В какой-то момент становится настолько неуютно, что Кун свободной рукой выкидывает в пространство росчерк молнии, чтобы глазами увидеть, что вокруг него просто вырезанное искусственное пространство четкой формы, а не бесформенная тьма.

Старается быть осторожным и не спровоцировать в очередной раз спазм шинсу.

Раскладывает шарики каждые несколько метров, создавая светящуюся дорожку.

Уюта такие декорации не добавляю уж точно.

Скорее получается какая-то пародия на загробное царство. Кун хмыкает на чрезмерную художественность мыслей. Можно считать это побочным эффектом от его попыток вникнуть в исследования Мирая? Там одного изучения схем переплавки одного существа в другое хватит на десяток ночных кошмаров.

Материалы по Резонансу картинками не пестрили, но почему-то сложно было отделаться от мысли, что стало в итоге с теми парами, которые там были описаны.

50% совместимости.
Мужская и Женская особь. Даже не Избранные. Просто жители одного из нижних Этажей, которых почитали в поселении, как шаманов. Говорили, что они читают мысли друг друга. Но на самом деле ничего подобного. Резонанс не давал доступа к мыслям. Лишь к эмоциям и чувствам. Это проговаривалось достаточно четко. Никакого намека на телепатию «подопытные» не выдали. Даже под давлением.

Вторая пара, 20%. Избранный и его сын без каких-либо талантов к шинсу. «Вариант почти односторонней и слабой синхронизации при низких вводных» — так они были обозначены не страницах текста. И дальше шло: «Процент не удалось поднять, даже с использованием химических растворов исоры. См. таблицу в приложении 17 по разным пропорциям».

Следующая пара… и следующая.

В идеале Резонанс походил на симбиоз, возможность обмениваться чувствами, прикасаться к чужим эмоциям, ощущать их, как свои.
Менять интенсивность.
Увеличивать радость.
Уменьшать боль.

А у него это не симбиоз, скорее… паразитирование.

Почему он воспринимает это насколько односторонне? Захард лишен всех чувств или дело в разнице уровней?
Понятно, что Мирай даже и не изучал варианта, когда в процессе задействованы два почти разных биологических вида. Пусть формально оба и были людьми. Когда-то.

Кун запускает руки в отросшие волосы, убирает их назад, скручивает в узел, чтобы не лезли в лицо. Отгоняет этой простой последовательностью действий навязчивые мысли. Сейчас надо сосредоточиться на шинсу.

Ведь он за этим сюда лез?
Оставив внизу Терминал, со всей его беллетристикой.

Какой-никакой свет в наличии, так что теперь — подъем.

За несколько дней он перепробовал разные методы и ни один не выглядел имеющим потенциал. При желании, он мог бы все это изобрести и раньше, без Множителя. Его прошлых умений хватило бы.

Уплотнение воздуха под ногами, ионизация небольшим разрядом. Кун взмывает на половину своего роста, начинает перемещаться вдоль огоньков. Вперед-назад. Вперед-назад. Мозг сводит от напряжения. Кажется, одна ошибка и его электромагнитная конструкция рассыплется.

Подняться чуть выше?

Надо попробовать.

Ведь если он просто продолжит незамысловатое движение на мизерном расстоянии от пола, то самое большее, чего он добьется за сегодня — его укачает.

Добавить пару сантиметров?
Такая попытка снижает плотность опоры, двигаться и удерживать себя становится сложнее. Помучившись еще пару минут, Кун ловит в висках опасное покалывание и сразу приземляется, гулко стукаясь ботинками об пол.

Теперь нужно подождать пока шинсу устаканится. До этого лучше не прикасаться к силе. А то получит мигрень.

Кун сжимает с досадой кулаки.
Запускает внутренний таймер на 10 минут.

Никакого прогресса. Будем честны.
Все, чего он добился, это чуть больший контроль над стихиями. Недолгий полет на высоте пары метров над поверхностью. Плюс, слабо светящаяся лампа.

Разве это, даже чисто в теории, все, на что способен пресловутый Множитель?
Неужели ради такой малости люди готовы идти на риск годами своей жизни? Участвовать в унизительной Игре на потеху публике и рейтингам издательской корпорации?

Или он что-то делает не то. Принципиально подходит не так к вопросу. Но что нужно и какой подход будет верным?

Допустим он, по призванию шинсу, не Адепт света. Его истинная предрасположенность — это Копейщик. Даже, если он тысячу раз с этим не согласен. Атакующий юнит.

Кун материализует копье. Крутит его в руке.

Отталкивается от пола, заставляя инерцию подбросить себя на несколько метров, зависает в воздухе. Закручивая электрический вихрь под ногами, складывая воздух в проводящие кристаллы. Ловит на мгновение ликование от устойчивости…
и в этот момент все обрывается.

Лед исчезает, поля расползаются как дырявое одеяло, роняя самого Куна вниз, в прореху, где не за что ухватиться.

Он падает, группируясь в самый последний момент, сразу же вскакивает обратно и яростно кричит в пространство.

Так, что звук рикошетит от стен, умножаясь эхом. Хочется ругаться самыми грязными словами.

На себя, на Захарда, на Множитель, на треклятый Резонанс.

И Кун не сдерживает себя.

Электрические вспышки в который раз срываются с обеих рук и уходят в стороны. Отпечатываются в сетчатке. Застывают в ней белыми линиями, вынуждая его жмуриться и моргать, чтобы избавиться от них.

Но, сколько бы он этого не делал, росчерки не исчезают. Ветвятся в воздухе изломанной структурой. Что начинается рядом с ним, а заканчивается самыми тонкими веточками почти у стены.

Кун трет глаза, делает шаг в сторону. Это не помогает. Линии все еще тут. Теперь он просто может смотреть на этот странный застывший свет с другого ракурса.

Смотреть под другим углом.

На пробой в однородной структуре шинсу.

И в этот момент Кун понимает, в чем заключалась его ошибка все это время. Дело было вовсе не в количественном подходе. А в качественном.

Дело не в темноте. И не в отсутствии опоры под ногами.

Пространство вокруг него вовсе не темное и пустое. Напротив, оно мерцает и наполнено ровным током шинсу. Который он все это время игнорировал, сосредоточившись на физических законах окружающего мира.

Ангар очерчивается от стены до стены. Становится различимым и осязаемым. Теперь видно, что это идеальный прямоугольник высотой метров 30 с широким проемом для входа.

Не нужны ему никакие крылышки или ступеньки… Тут подойдет что-то вроде того, к чему он привык, манипулируя платформой между Кубами. Любая устойчивая поверхность. Причем, скорее, как подпорка для разума, чем для ног.

Кун выравнивает дыхание, чуть приподнимается над полом, на те же пол метра, что и раньше. Формирует небольшой ледяной диск и представляет себе, как тот ложится на поток. Пытается воспринять шинсу, как нечто почти материально-осязаемое, с плотностью и массой. Осторожно покачивается, ловя баланс, и посылает тело вперед. Скользит мягко, как на невидимой волне. Это получается естественно, почти не требует усилий.

Пара минут движения в золотистом пространстве — и он почти упирается в дальнюю стену. Пробует подняться немного выше, меняя давление, меняя направляющие, по которым движется. Ускоряется. Весь вырезанный ангар, показавшийся таким огромным внезапно становится маленьким — всего несколько минут в каждую сторону.

Кун делает еще несколько кругов, разворачивается, подлетает к внешней границе, почти к самому выходу. Притормаживает и смотрит на плотность шинсу снаружи. В бесконечном недопотолке. Полусвет колеблется, как будто реагирует на его присутствие.

Насыщенность потоков шинсу в трубе другая. Меньше, чем в ангаре. Хорошо, что он азартно не вылетел туда сходу. Скорее всего, его бы закрутило и приложило об стену.

Он осторожно двигается наружу из ангара. Пытается сходу подстроиться под логику нового пространства, проваливается на мгновение, как в воздушную яму, но все же выравнивается. Спускается в самый низ, к полу комнаты. Зависает, не касаясь его.

Ну хотя бы больше не надо строить ледяные горки.

Подъем обратно занимает всего несколько секунд. Кун возвращается в ангар.

Эти неловкие скольжения вверх-вниз дали ему чуть лучшее понимание, как маневрировать в зависимости от разреженности окружающей его энергии.

Теперь Кун видит, что внутри ангара потоки тоже не такие равномерные, как ему показалось изначально. У входа плотность почти постоянна на любой высоте. Но чем ближе к дальней стене, тем сложнее логика пространства. В нескольких метрах над полом, где он скользил кругами, пробуя устойчивый полет, плотность одна. А дальше, при подъеме — начинает меняться. Чем-то походить на слоеный пирог, где насыщенные области перемежаются с разреженными. И перемещаться между ними сложнее с каждым слоем. Несколько опытов показывают, что 20 метров — его предел. Дальше не получается подняться, пружинит, выталкивает. Грозит уронить на пол. А падать Куну за сегодня безумно надоело, он и так уже весь в синяках.

И все же это резкое изменение и сгущение энергии. Оно ведь тут не спроста? Это точно не небрежность Захарда.
Кун всматривается в верхний левый угол. Там где плотность максимальна.

Под самым потолком, практически сливаясь со стеной, есть что-то отличающееся. Это видно, только если сконцентрировать все внимание на искажении логики шинсу в этом месте. Туда даже не подобраться ближе, чем на десять метров. Ни с одной из сторон. Энергия так уплотняется, что Куну не хватает сил совладать с ней или как-то пробиться.

Ему чудится там зеленый огонек. И прямоугольные очертания. Огонек горит на правой стороне прямоугольника.

Портал!

Черт возьми, там запрятана активная портальная рамка. Это ее зеленый индикатор так знакомо светится.

Кун чувствует, как внутри разгорается что-то подозрительно похожее на ярость.

Его тренировочная площадка оказалась местом с кучей подвохов. Это вовсе не небрежно вырезанный прямоугольник. Захард явно развлек свой бессмертный ум конструируя это пространство.

Специально для него. Как лабиринт для подопытного. Чтобы он перемещался по нему, разгадывал по нарастающей сложности.

И самым отвратительным было то, что он будет это делать.

Будет двигаться по намеченному для него вектору.

Будет биться за доступ к этому треклятому порталу.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кубы беспомощно светятся у стены, сваленные пирамидкой. Сил, убрать их в пространственный карман — нет. Даже это, казалось бы, простое и привычное действие сейчас за гранью. Умноженная горечь внутри окрашивает все в серый. Идея не чувствовать больше ничего и никогда кажется такой заманчивой.

Кун сворачивается клубком на полу. Позволяет себе лежать в луже тоски и отвращения. Быть выжатым. Не быть сильным.

Дышит.
Один выдох за другим.
Вылавливает какие-то разрозненные мысли.
Давится ими, насухую пропихивая в осознание.

То, как из него вытянули боль, страх и тоску оказалось еще более противоестественным, чем все тактильные эксперименты до. Оказывается, лучше уж было делить навязанное возбуждение.

Возбуждение было «не его». Нейроны, эрогенные зоны, дофамин, окситоцин. Можно очень постараться и отсечь это от себя.

Но когда брезгливо копаются в твоей уязвимости, двигаются по темным, серым закоулкам безнадеги…

Черт возьми, лучше бы Захард просто его трахнул. До мультиоргазма, до звездочек в глазах, до того, чтоб его растворило и смыло, не оставило в этом ничего личного.

Просто телесную использованность.

Лучше уж так, чем топить его боль в своей императорской меланхолии. Это как смешивать нефть и вино. Взвесь, от которой потом практически невозможно оттереться.

Кун подтягивает колени к груди. Обхватывает руками. Словно держит самого себя целиком, чтоб не истаять в серый пепел. Мягкое голубое мерцание светочей норовит просочиться под веки. Он зажмуривается плотнее.

Вдохи рваные, ритм никак не желает устаканиваться, кожа горит, как от солнечного ожога.

Как он дошел до того, что радуется тому, что можно унять дрожь, лишь прижимаясь щекой к холодному полу?

Осторожно, по капле, пускает морозные узоры из пальцев, чтобы снизить жар, окружить себя ледяным облаком.

Возможно получится отрицательными температурами вытравить отрицательные эмоции…

Кто в здравом уме будет упиваться тоской?

Остается только надеяться, что Захарду также это не понравилось, и он не будет повторять.

На час раньше

Расстояние до портала сократилось с пяти метров до одного и этот прогресс занял у него неделю. Полет стабилизировался и он почти научился не ловить откаты.

Но самым главным было, что Кун ощущал себя — собой. Тем же Куном Агеро Агнисом, просто сильнее, а не каким-то модифицированным чудищем.

В его арсенале все тот же лед и электричество. Копье откликалось мгновенно, красиво искрилось, но оценить насколько оно стало разрушительнее было сложно. На стенах ангара не оставалось ни единой царапины после его атак.

Шинсу.

Вот тут да, изменения были самыми заметными. То, что он мог теперь иначе воспринимать окружающее его пространство. Воспринимать и использовать.

Но что-то все еще не сходилось окончательно. Ведь то, что связано со взаимодействием с сырым шинсу — разве это не прерогатива Проводников? Что имел в виду Захард, когда говорил ему разобраться «с тем, что его»?

Преградой к порталу служила именно повышенная плотность энергии, через которую никак не удавалось пробиться. Сначала Куну казалось, что она просто нарастает равномерно, слой за слоем, которые он преодолевал. Пока не уперся в преграду в десятки, если не сотни раз более прочную.

Вот же оно, совсем рядом!

Но пространство даже не пружинит, не поддается ни на миллиметр, когда он пытается продвинуться глубже.
На что тут задачка?
На силу, на логику, на смекалку?

Кун отлетает на несколько метров, кружит, в который уже раз рассматривая проблему под разными углами.

Если бы он был Баамом, он бы разнес все орбом колоссальной мощности, весь ангар заодно, к Хранителям собачьим.

Если бы он был Андросси, он бы вырубил мечом проход к цели.

Если бы он был Кроко… он бы просто плюнул на все и сгрыз Терминал…

Что он может, как Кун А.А…?

Кун несколько раз перенастраивает зрение, то расширяя, то сужая восприятие, поднимая предел своей чувствительности и в этот момент понимает, что на него смотрят.

Поворачивается медленно, стараясь не спугнуть самого себя.

Захард идет в его направлении от входа в ангар. И Кун отстраненно думает, что это даже удивительно, что тот идет по полу, как обычный смертный, а не величественно парит, так чтоб плащ красиво развивался за спиной и светился алым.

В самом конце Захард действительно взмывает вверх, чтоб оказаться с ним наравне.
Оценивает расстояние между Куном и портальной рамкой.

— Осталось немного.

Сам Император без малейшего усилия делает шаг вплотную к порталу, легонько постукивает по активирующему механизму с внешней стороны.

— …когда сможешь коснуться, это запустит таймер до следующего испытания. У тебя будет время подготовится.

Кун медленно кивает.
Он помнит, как резко в прошлый раз изменилось настроение его тюремщика из галантного на хищное.
И старается предугадать его следующий шаг.

Захард будто бы выпускает Куна из поля зрения, проводит пальцами по металлической рамке, перекрывая рукой зеленый огонек активации.

Кун борется с желанием начать отодвигаться по сантиметру вдоль стены увеличивая расстояние между ними. Но понимает, что сейчас игра в догонялки по ангару будет короткой и ничем хорошим для него не кончится. Поэтому просто не шевелится.

Захард поворачивается к нему и задает следующий вопрос:

— В материалах Терминала достаточно деталей?

— Да, очень впечатляет, — ответ вырывается быстрее, чем Кун успевает проконтролировать формулировки, — Что еще дальше в планах? Слить меня с мечом или переплавить в рой бабочек?

Он дерзит, потому что хотя бы это позволяет ему не чувствовать себя ничтожеством. Пусть этого никто не услышит. Пусть богоподобному Императору плевать. Но самому Куну кажется, что так он отыгрывает несуществующие очки в несуществующей игре.

Ответ ожидаемо рационален:

— Нет, в этом нет никакой практической пользы.

— А в чем есть? Зачем… это все? — все-таки он задает этот вопрос. На который нет ответа в исследованиях Мирая. Нет нигде, кроме сознания самого Захарда.

— Ты хотел бы бессмертия?

Кун настораживается, такой внезапный вопрос озадачивает.

Захард действительно интересуется его мнением? Или просто проговаривает вслух какие-то свои мысли, как с малозначительным питомцем. Ответить «да» или «нет»? Или попытаться подыграть Императору?

— В обмен на что?

— Отсутствие ненужного.

Кун плотнее сжимает зубы. Если он выживет, его до конца дней будет тошнить от философских сентенций.

Захард оставляет в покое портал, чуть снижается и обходит его сзади. Кун пытается развернуться лицом, но его придерживают за плечи, фиксируя в таком положении.

— То, что я хочу сделать сейчас, будет сложнее, — голос раздается над самым ухом.

Кун внутренне сжимается, его теперь будут уведомлять о плане пытки? Захард словно читает его мысли:

— Просто не сопротивляйся, в тебе сейчас слишком много переменных, я могу какую-то не учесть.

Кун борется с желанием послать Императора в бездну. На самое дно самого отрицательного Этажа.

Чувствует как прохладные руки сзади касаются шеи, скользят вдоль скул, замирают на висках.

Захард смотрит на затылок Куна, как на то же Преддверье. Стоит ли открывать.
Сомнение. Как же он раньше ненавидел сомнения.

Чувствует легкую дрожь под пальцами. То, как бешено бьется тонкая жилка.
В чем причина такой реакции?
Что там внутри?
Страх?
Ненависть?

Захард впервые ничего не фильтрует. Ничего не провоцирует.
Просто смотрит, как есть.
Анализирует.

Осознание беспомощности от чего-то, что неизмеримо сильнее тебя.
Почти не знакомо.
Это немного похоже на то ощущение предела, что ему внушала Дверь. Но Захард почти не сталкивался в прошлой жизни с этим.

Злость, очень много злости.
Это хорошо понятно.
Злость и ненависть. Они во многом были топливом для его решений, движущей силой. Раньше он отнимал жизни с их помощью — сейчас все по-другому.

Отчаянная решимость.
Это тоже было ему близко.
Не сдаваться. Ни в коем случае не сдаваться.
Даже под угрозой смерти. Даже умирая, продолжать двигаться вперед, дальше ради… ради чего?

Кун содрогается, ему кажется, что он голый. И по его телу скользят лучи прожекторов, высвечивая каждую трещинку, каждую складку кожи и волосок.

Захард просто держит его голову, не меняя площадь контакта. Перебирая чувства, как четки. Кун смотрит вперед с вызовом. Он надеется, что это выглядит как вызов. А не как нечто искаженное мукой и жалкое.

Он чувствует переползающее внимание на каждой своей составляющей: слабость, ненависть, решимость.

На последнем император задерживается, высвечивает, словно ищет что-то, хочет копнуть глубже. Туда, где погребены его мотивы. Куда он запрятал дружбу, тоску, привязанности. Куда не хочет пускать. Кун стискивает зубы еще сильнее.

Нет.

Просто «нет».

Ни за что.

И ему кажется, что Император отступает, а потом внезапно накатывает она. Меланхолия.
Созерцательная и настороженная.
Она существует внутри Резонанса, внутри Захарда.
Давно ли?

Она была там всегда или это что-то свежеоттаявшее?

Злость, ненависть, боль — весь спектр его унижения. Но меланхолия? Эта эмоция — не его. Такая монолитная, душная. Идет стеной.
Выражение лица Захарда светлеет. Глаза чуть прикрываются.

И Кун чувствует, как его незначительные неважные мелкие метания смывает этим напором. Как все становится легким, акварельным, с преобладанием серых и синих тонов.
Бескрайнее поле из запредельной пустой тоски. Его раскатывает этим объемом. Он не может вместить в себя столько.

Та пустота, что он видел в прошлый раз, обрядилась в серые одежды и торжественно скользит сквозь него.
И это длится и длится. Пока он сам не становится таким же серым и легким изнутри.

Вспыхивает золотистым, Захард изолирует контакт, при этом не убирая пальцы с его висков.

Практически шепчет:

— Спасибо, это, то что было нужно.

И Кун ни за что не может поверить, что печаль в этом монотонном голосе настоящая.
Опора под ногами проминается и он рухнул бы вниз, если бы не золотые нити, что опутывают его, мягко поддерживая.

Захард аккуратно кладет Куна на пол ангара, словно это роскошнейшая из постелей.

— Останься пока лучше здесь, сейчас эта плотность шинсу тебе подходит больше.

Голубые кубы появляются как по щелчку, кружат вокруг руки Императора, льнут к ней, как живые.

— Возвращаю. Пригодятся на испытании.

Кун, кажется, кивает одними ресницами.
Захард молча смотрит на него еще некоторое время. Исчезает. Кубы беспомощно светятся у стены, сваленные пирамидкой.

Chapter Text

Внешний город. Настоящее.

На несколько секунд Кун останавливается посреди оживленного пешеходного перекрестка, как посреди реки. Позволяя людскому потоку обтекать себя с двух сторон.
Это ощущается таким умиротворяющим, когда никому нет до него дела.
У каждого какая-то своя цель. Кто-то идет один, кто-то парочкой или с друзьями. Никто не заглядывает ему в лицо, не считывает состояние, настроение.

Он старается не думать сейчас про линию сондазиума на Заводе, просто не хочет копаться в причинах того, что сбило ему равновесие. Сейчас важнее следствие. Под ребрами скручивает, не давая сделать глубокий вдох. Ладони покалывает.

Внутри раздваивается и вот-вот в голове начнется галдеж.

Кун делает несколько шагов, выныривая из людской массы, сворачивает в проход между домами и оказывается на Торговой аллее. В воздухе плывет запах дорогих аромапалочек для интерьера. В стильных витринах выставлено то, на что, возможно, Ша Ша и Хва потратили в прошлый раз уйму денег.

Кун не вглядывается в яркие пятна манекенов, фильтрует запахи, сейчас это все вызывает у него обостряющееся раздражение. Он снова сворачивает в проулок и идет дальше по Восточной части квартала. До выбранного пункта назначения еще минут пятнадцать прогулочным шагом.
Он уже налетался за сегодня.
Скорости и маневры на обратном пути до Города не принесли облегчения, хоть он и удлинял путь как мог, еще немного и на него обратил бы внимание патруль.

Чтобы прийти в себя ему нужно явно что-то посерьезнее дозы обычного адреналина.

Вроде он много времени проводит сам с собой.
Один.
Но контакта нет.
Словно части Куна игнорируют друг друга. Каждая делает вид, что другой — не существует. Можно ли считать, что это он пригласил себя сейчас? Что попытался найти то место, что было бы по нраву каждой из его составляющих. Ведь что-то общее у них должно было остаться?

У него была даже шальная мысль позвать с собой ту девчонку, что оставила ему номер в кафе. Она была милая. Вправду очень милая, и точно не заслуживала того, чтоб ее использовали для самонастройки.

Куну стало неуютно, когда у него промелькнула эта мысль. Она на него так смотрела… поверила бы любым его словам, пошла бы куда-угодно.
Разница их сил, положения и опыта колоссальна.
Одной этой мысли было достаточно, чтобы он развеял ее номер в дым.

Коммуникатор материализуется и светится «входящим».

«Баам»

Кун смотрит на устройство и не делает ничего. Позволяет тому помигивать минуту, две.

«Входящий вызов: Баам»

Да уж, сейчас это однозначно определенный «вызов».
Объяснять свое поведение.
Отвечать на вопросы.
Нет, совсем не хочется.

Кун убирает часы в подпространство.

Он вне зоны доступа.
На ближайшие пару часов так уж точно.

Кун останавливается у высотного здания, спускается по небольшой лесенке и сдвигает в сторону синюю тяжелую дверь.

«Шинсорика» была тут всегда. Еще 15 лет назад. Средненький клуб с любопытными услугами, что оказывали знающей публике в глубине восьмого зала. Правда сам район тогда был куда более тусовочным. Сейчас же центр ночной жизни сместился ближе к Солнечным башням.

С кем он тогда тут оказался впервые? Кажется, с Акраптором. Он называл это «времяпрепровождением для настоящих взрослых».

Контролируемые искажения шинсу.

Сам Кун тогда еще подумал, кому и зачем подобное может быть нужным. Сейчас такая наивность может только позабавить…

Здесь торговали преднастроенными пространствами. Хочешь почувствовать каково на 100-м этаже? Или как искажается энергия у Лаймовых вулканов? А может тебе нужно, что-то более экзотическое? Дестабилизированное? Для двоих или для одного? Оу, или вас будет пятеро?

Просто заплати и помни, что все последствия за свой счет. Хм. Да, весь счет тогда закрыл он. Вроде им было даже весело. Просто небольшие настройки всполохов эйфории. Они пронизывали купленную комнату и отдавались точечным экстазом, если их коснуться.

Это было дорого, достаточно невинно и плохо сочеталось с алкоголем. Весьма популярно среди средне-ранговых Избранных, особенно принадлежащих Великим домам.

Сейчас же «Шинсорика» изменилась, как изменился и он сам. Другие деньги, другие вводные, другие цели.

Кун не спеша идет сквозь танцпол. Еще рано и народу тут совсем немного. Всполохи неонового света скользят по падающим на лицо волосам. Не то чтобы он сильно маскируется, скорее просто старается не привлекать уж слишком сильно внимание родовыми чертами. А так — светлые волосы, темная одежда, он почти не отличим от тех, кто двигается в такт тягучей музыке.

Доходит до декоративного переплетения медных труб, заворачивает за них и материализует небольшой куб. Перед ним дверь с надписью «StAff».

Прикладываем к ней преднастроенный светоч, и вот вместо дымного клуба с посредственной музыкой, ты уже в пространстве странного мятного цвета.

Тут ничего нет, ни стойки ресепшена, ни того, кто объяснит тебе правила. Кун привычным жестом рисует в воздухе три цифры.

Один, ноль, три.
Номер нужной ему комнаты.
Цифры зависают в воздухе, красиво светятся. Потом распадаются на тонкие жгуты и формируют узкий разлом.

Кун медлит.
Столкновение с линией, прессующий сондазиум до высоких концентраций, нарушило так тщательно выстраиваемый внутренний порядок.
Он потерял контроль над собой.
Тот рассыпался так легко… как песочный замок.
Обратился зудящей тревогой, тошной физически.

Уже третий раз за этот месяц.

Если не загасить сейчас, он еще неделю будет… нет, у него определенно нет никакого желания мучаться.

Кун прикасается к краю разлома, пальцы исчезают в вибрирующей материи, искрятся.
Сама комната начинает затягивать внутрь, будто бы она рада его присутствию, ее редко заказывали. Зато он мог быть практически уверен, что его не потревожат. Плотность шинсу внутри будет стартовать примерно с уровня 150-го этажа. Просто не зайдут, мало кто сможет выдержать подобную концентрацию…

Шаг внутрь, пространство смыкается за ним, становясь герметичным. Тяжесть струится по плечам, укутывая как роскошная соболиная мантия. Самая дорогая конфигурация из доступных здесь. Отражатели-зеркала по потолку и стенам. Обратный ток шинсу по периметру. Иначе комната не выдержит нужное ему давление. Он донастраивает пространство под себя моделирующим кубом. Гасит свет. Его смутное бесконечное отражение почти не видно. Просто мельтешение осколков его личности. Кун не вглядывается. Ему достаточно этого многоголосья внутри, что б еще и любоваться снаружи.

Темнота за спиной оживает всполохами теплого света. Кун чувствует ласковое прикосновение к щеке.
Вылезла-таки…
Рыбка.

Последний предохранитель.
Чудная напарница, что так любит заводить его сердце.

Давненько ее не было видно. Кун осторожно касается мерцающей чешуи кончиками пальцев.

— И чего ты от меня хочешь?

Та конечно ничего не отвечает. Уворачивается от прикосновений. Кружится над головой. Воспринимает комнату как аквариум, в котором приятно порезвиться. Отталкивается от завихрений в шинсу, переливается из синего в красный. Иногда игриво задевает его плавником.

А может реагирует на те условия, что он конструирует.
Тьма.
Плотность.
Приближенно к чернильной пустоте.
Думает, что они снова там, и он нуждается в том, чтоб его оберегали?
То, что от него осталось.
Нет, не нуждается.

Кун, старается больше не обращать внимание на Рыбку, уплотняет энергию еще сильнее. Пространство дрожит, если тут все рванет… интересная статья расходов будет у FUG.

«На ремонт шинсу притона — 100000К».

Ничего, спишут, как реабилитацию ветеранов.

Кун продолжает крутить регулирующий куб, удваивая потоки. Давление практически невыносимо, но внутри ровнеет. Тревога разжимает свои челюсти в солнечном сплетении. Голова туманится. Напряжение в мышцах спадает. Искажения приятно ползут по нейронам.

Он расслабляется и парит.
Теряет материальность.

Пространство такое плотное, что каждое движение замедленно, будто тщательно осмысленно. Невозможно упасть или подняться выше. Только зависнуть в самом центре на пересечении и сосредоточии. Кун откидывает голову, закрывает глаза, плывет телом и сознанием, как в невесомости. Изредка касается жгутов, позволяя проникать им себе под кожу, дрейфуя в сторону легкого забытия.

Внутренний таймер запускает отсчет. Сорок две минуты. Дальше будет уже опасно.

Ты трусливая черепашка.

Сдайся.

Не сопротивляйся.

Не доверяй.

Не зови на помощь…

Фразы и те, кто их произносил.
Все становится плоским, двумерным.
Такие, словно перенесенные на плёнку, воспоминания трескаются, давятся в пыль, просачиваются сквозь сознание.

Перестают ранить.

Но сколько их еще остается. Много. Слишком много, чтоб избавиться можно было вот так. Простой поштучной утилизацией.
Это не решение, но процесс все равно приносит облегчение.

Представлять, как разрушается тот голос. Как рассыпаются в прах те руки. Как истлевают те прикосновения.

Пульс замедляется. Тревога выходит, словно ее выдавливают по капле.

Таймер пищит, посылает вибрации по всему пространству. Кун знает как велико искушение остаться тут еще на минуту, пять, час. В успокаивающем безмолвии.
Поэтому он заранее настроил автоматическое снижение концентрации. Пространство плавно приходит в норму. Последний алый всполох и Рыбка исчезает. «Норма» — не нее стихия.
Кун стоит ровно, дышит глубоко, несколько минут еще держит глаза прикрытыми. Когда он их открывает тонкий разлом "двери" на выход, уже активен. Кун протягивает руку, активируя перенос.

Мятное промежуточное пространство подсвечивается опросом для «уважаемого клиента».

Кун небрежно смахивает окошко. Да, ему все очень понравилось. Как и все разы до этого. Он ощущает себя… концентрированным. Сплавленным под давлением в нечто целое. Готовым бодро жить дальше. Даже слишком бодро. Один из побочных эффектов 103-й комнаты — это всплеск адреналина сразу после сеанса.

Ему нужно немного посидеть одному в окружении праздных танцующих и пьющих. Пусть шинсу и гормональный фон стабилизируются. Он небрежно присаживается на самый край стойки, заказывает что-то наугад из меню, вертит в руках стакан. Подергивает ногой в такт музыке. Взгляд рассеяно блуждает по толпе. Ну почему годы идут, а музыка здесь все так же плоха… А может в этом есть какая-то задумка владельцев места — оборачивать эксклюзивные услуги в посредственные биты?

Танцпол заполнился уже на половину. Что за куча бездельников, еще даже не глубокий вечер… И вдруг в разреженной толпе взгляд выцепляет знакомую светлую макушку. Человек почти на голову выше клубной публики. Идет неторопливо, но целенаправленно. Целенаправленно в его сторону. Темный свитер и брюки, почти как у него самого. И две черные точки на щеках.

Они сталкиваются глазами и Ле Ро на мгновенье замирает, потом кивает в знак приветствия.

Кун внутренне ощетинивается, готовясь дать отпор.
Так, Ле Ро не только подкинул Бааму эту дичь с заводом с сондазиумом, но еще и следит за ним?
Только морализаторствующих Высших Офицеров ему не хватало. Расстояние между ними уменьшается, и с каждым сантиметром Кун чувствует, как в нем разгорается желание выплеснуть лишнее напряжение. Наговорить гадостей (о-да, он это умеет), ввязаться в драку (далеко не факт, что он хоть в чем то уступает Ле Ро).

Все-таки этим вечером FUG нарвется на покрытие расходов по обновлению интерьера этого места. Пусть и его легальной части. Кун знает, что эта жажда кратковременна, такой эффект ненадолго и скоро наступит откат. Но пока в нем пульсирует адреналин.

Ле Ро подходит почти вплотную и… проходит мимо. Негромко произнося его имя, здороваясь, он огибает Куна. И скрывается за переплетением медных труб.

Кун несколько раз хлопает ресницами, оставаясь сидеть с чуть приоткрытыми губами. С которых так и не сорвалось ни одной колкости или хотя бы ответного приветствия.

Что это было? Случайность? Ле Ро тут вовсе не из-за него? Он что… клиент «Шинсорики»?

Ответ он получает через несколько минут. Когда Ле Ро появляется из-за поворота. И появляется не один. Тот, кого он придерживает под локоть, Куну тоже хорошо знаком. Невысокий, с красными волосами и взрывным темпераментом.
Квант Блиц.

Сегодня в этом заведении просто какая-то повышенная концентрация Высших Офицеров. Прям как в старые добрые времена.

Квант с трудом стоит на ногах, его взгляд рассеян.

Его шинсу непривычного цвета, со странными морозными узорами в алых линиях. Пиромаг, которого подморозило. Это было бы забавно, если бы не настолько противоестественно. Весьма нестабильная смесь.

Ле Ро стоит рядом молча, с отстраненным выражением лица, давая напарнику привыкнуть к обычной среде. Кун по себе хорошо знает, что сразу после некоторых комнат «Шинсорики» лучше не делать резких движений. Квант трет глаза, что-то негромко говорит, делает рывок в сторону. Он напоминает куклу на разболтанных шарнирах, что озирается в поисках чего-то. Еще рывок и Кун слышит слова:

— Да пить я, блин, хочу! Колы!

И в этот же момент Квант оказывается у стойки, практически врезаясь в него.

Красные глаза изучают лицо Куна и Блиц вдруг ослепительно улыбается, узнавая.

— О, Ледышка! Привет! Внезапно и ты тут?

Он протягивает ему руку с синеватыми пальцами.

— Добрый вечер, господин Блиц, — Кун надеется, что ему удается сохранять нейтральное выражение лица.

— Ты еще не слишком мелкий по таким клубам ходить?..

Кун морщится, но подошедший Ле Ро снова берет Кванта под руку и решительно тянет за собой, не давая тому зацепиться за Куна.

— Господин Кун уже достаточно взрослый, чтобы знать куда и зачем он ходит.

— О, Ро, детки так быстро растут…

Ле Ро еще раз кивает Куну и вклинивается в толпу танцующих, продолжая тащить упирающегося Кванта.

Кун понимает, что все это время так и просидел, сжимая полный стакан.
Ему становится немного смешно. Ну конечно, вселенная никогда не упустит шанса щелкнуть его, великолепного Куна Агеро Агниса, по носу.
Почему он сразу решил, что Ле Ро тут именно из-за него? Что за эгоцентризм. Все не вращается вокруг его персоны.

В мире полно других психов.

Кун смотрит на две удаляющиеся спины. Ровную и сгорбленную.
Твою мать. Так мило.

Эта вся «преданность» и «дружба».

В «болезни и здравии».
Просто убиться об стену.

Он отсчитывает про себя еще несколько минут, чтоб точно избежать каких-либо неловких встреч и встает из-за стойки.

Адреналиновая стадия уже полностью выветрилась и скоро ее сменит откат. Восприятие уже начинает замедляться. Испытанная перегрузка дает о себе знать. Столкновение с Ле Ро чуть сбило его безопасные тайминги, зато скорректировало планы на ночь.

Выходит из клуба Кун с четким пониманием, куда хочет пойти.

Возня с заводом затянулась еще на час и обратно в резиденцию Баам вернулся как уважаемый человек, через центральный портал, провожаемый Директором Ху. Пожав руку каждому из инженеров.

Чувство, грызущее изнутри, было странным — дикое желание помириться, хотя вроде бы и не ссорились.

Его вины в произошедшем нет. Это факт. Как понять, что спровоцировало такую реакцию Куна? Почему он отказался объяснять? Смылся, оставив его в подвешенном состоянии.

Секунда переноса и вот он уже на серебристой платформе во Внутренней зоне Дворца. Баам здоровается с администраторами портальной группы, быстро идет вдоль стоек на выход. Совершенно не хочется задерживаться хоть где-то для вежливых разговоров. Его лимит на общение с полу-посторонними сегодня уже близок к нулю.

Шаги гулко отдаются в металлическом коридоре, Баам сворачивает в Северную галерею и через несколько минут оказывается на узком и длинном балконе, что опоясывает весь сектор. Его балюстрада весной увита ярко зеленым плющом, под которым любят прятаться парочки. Но сейчас не сезон, лозы выглядят пожухлыми, мрачными и балкон пустует. Он мог бы попасть к себе куда более коротким путем, но сейчас ему хочется воздуха и отсутствия случайных встреч.

Оказавшись снаружи Баам идет, уже не торопясь. Солнце садится где-то за стенами с другой стороны, поэтому никакого красивого закатного вида ему не достается, только чуть сгущающиеся сумерки и дымка Города внизу.

Он проходит еще несколько десятков метров вдоль балкона, останавливается. Со вздохом опирается на парапет. Он даже не может толком понять, злится он на Куна или нет. А если злится — то на что именно?

Материализует черный шар коммуникатора.
Активирует вызов.
Коммуникатор Куна явно включен, сигнал проходит. Белые окружности бегут по поверхности обозначая активный исходящий звонок.

Баам ждет где-то с минуту.

Гасит.

Он догадывался, что как-то так оно и будет.
Кун и не вздумает ответить.
Снова.

Баам отрывает коричневый листик от лозы и отщипывает от него кусочки, отправляет их один за другим в полет вниз с балкона.
Все-таки он злится.
На игнор.
На себя.
На то, что все не так.
Старается понять, отделить причины от следствия, но все равно злится.

Да ну и к черту, он что святой что ли?

Ха Джин-Сунг сказал ему, что он уже «сделал все что мог» и остальное — «за пределами его почти беспредельных сил». А еще добавил что-то вроде «Не позволяй садиться себе на голову». При чем тут это вообще? Даже если учитель и прав в чем-то... Он не знает всего.

​​А Баам чувствует себя виноватым.

Чертовски виноватым, за каждый день из этих 10 лет. Когда он носился по задворкам Башни спасая миллионы невинных и незнакомых. Пока близкого человека разбирали на атомы. Виноватым за то, что поверил мисс Хва и остановил поиски.

А еще злится на то, что если бы сейчас он вернулся в прошлое и перед ним встал бы выбор, что делать… у него не было бы однозначного ответа.

Ему так неуютно от иррациональной мысли, что он может снова потерять Куна, что он не знает что делать с этим. Это ощущается абсолютно невыносимым.

Баам смотрит на Город, чувствует Город. С каждой минутой тот становится все серее и серее. Скоро загорятся фонари, но в этот переломный момент, пока еще недостаточно темно, улицы словно затягивает непрозрачной пленкой. Там двигаются миллионы существ. Поблескивают искры их жизней. У обычных жителей — тускло, у Избранных — ярче. Можно даже попробовать — и вычленить, кто где.

Но если Кун не хочет, чтоб его кто-то нашел — он делает это виртуозно.

Исчезает.

Время от времени, он словно проваливается в зазеркалье, не ощущается нигде. Ни одна нить не ведет к нему. Потом появляется снова, отзывается вибрацией, когда Баам пытается понять, находится ли он хотя бы в пределах Города.

А вот сейчас его снова «нет».

Хорошо, пусть так.
Баам отрывает второй листик, следит, как тот отправляется в долгий полет.
Кун ведь откликнулся на его просьбу утром, был деятельным. По-настоящему, не играл, не изображал, а действительно увлекся задачкой. Значит, если не с этой попытки, то — со следующей.

Коммуникатор мигает.
Надежда вспыхивает и тут же гаснет.
«Нам нужен четвертый в мультитаргет, приходи!!! Кроко достал, Ли зануда...»

У Андросси какая-то просто магическая чуйка на его хандру.
В догонку прилетает еще одно сообщение.

«В игровой кончился содж! Захвати пару баночек (мне с яблоком)»

Кажется, ей не нужно его «да», чтобы знать — он придет.

Город наконец вспыхивает фонарями, преображая серость внизу в калейдоскоп оттенков желтого и оранжевого. Баам оставляет в покое несчастную лиану. Содж… Кажется у него была пара банок в Кабинете.

Когда Баам доходит до Кабинета и открывает дверь, он замирает. Он тут не первый и не единственный.
На краю кровати, завернувшись в одеяло, лежит тот, кого он искал. С кем хотел поговорить. И кому сейчас явно не до разговоров.

Кун реагирует на его появление, издает какой-то сдавленный звук, потом произносит сипло:

— Ночь на дворе, можно не включать свет?.. И сам… не светись так ярко, давишь.

Его взгляд затуманен, шинсу странно искажено. Розовые всполохи двигаются вдоль спины вниз, ползут по рукам.

Баам оглядывается.

Ботинки валяются будто их скидывали на ходу. Кун словно вошел, избавился от них и рухнул на кровать, как был, прямо в одежде.

Баам колеблется, не зная какую из эмоций, что разрастаются внутри выбрать. Присаживается на кровать.

Кун разворачивается и раскидывает руки, оккупируя максимально поверхность.
Явно желая остаться единоличным владельцем Баамовой кровати.
Выражение лица непривычно мягкое и пустое.

— Нет… чего пришел? Можно я посплю один?

Голос такой нечеткий, глухой, словно ему лень размыкать губы.

— Вообще-то, это мой кабинет.

Баам произносит это, скорее просто констатируя сам факт. Он не может прогнать Куна. И не хочет. Каким-то непостижимым образом он рад, что Кун здесь. Пусть и определенно не в кондиции. Да еще и предлагает ему уйти из его же комнаты.

Эта двойственность вызывает ощутимый дискомфорт. В чем логика такого поведения?.. Алогичный Кун это же чистой воды оксюморон.

— Вот именно, что кабинет. У тебя точно есть спальня, и она не тут.

Взгляд Куна приобретает больше осмысленности, и в нем появляется что-то похожее на неприязнь.

— Ну что тебе, Баам? — светлые брови сходятся на переносице, Кун морщится так, словно Баам не человек, а яркая лампа, что светит ему прямо в лицо — Меня можно не утешать…ну и не опекать или что ты там собрался? Если мне станет дурно и я начну блевать среди ночи моя родовая гордость может пострадать необратимо в твоем присутствии.

Голос к концу фразы становится тише, словно дыхания не хватает на всю длину.

Баам не двигается и Кун демонстративно закрывает глаза. Лежит, раскинувшись в розовом мареве. Он так непостижимо отличается от того человека, что утром читал книжку, и даже отличается от того, что бросил его на Заводе. Баам осторожно поднимает руку, он может попытаться исправить эти искажения в шинсу, выровнять фон.

Но… реакция Куна на такое вмешательство определенно будет непредсказуемой, поэтому он убирает руку за спину. Фразы типа «Я просто хочу тебе помочь» сейчас тоже, кажется, ни к месту.

— Я и не собирался… утешать. Я вообще… по другому делу сюда зашел. И сейчас уйду.

— Вот и отлично, а я — останусь.

Баам встает с кровати и идет к небольшому холодильнику в углу. Достает из него несколько бутылок соджа, стараясь сделать это так, чтоб они громко не звенели, пока он сгребает их в кучу.

Кун ленивым движением переворачивается на бок, отворачиваясь от него, натягивает покрывало на голову. Баам медлит, прежде чем уйти, задерживает взгляд на кровати. Понимает, что даже такая шаткая определенность приносит облегчение.

То, что Кун тут «останется» — это хорошо. И то, что он пришел именно сюда, тоже что-то значит…

Chapter Text

Внешний город. Настоящее.

Кун просыпается один, никто не бережет его сон, прикорнув рядом на табуреточке. О чем он, черт возьми, думал, когда вчера завалился сюда?

Вчера.
Одни сутки.
Всего 24 часа.

Как в них умудрилось впихнуться столько всего?
Сначала Баам и полет наперегонки, потом эти вонючие бактерии, мерзкий Управляющий, потом концентрированный сондазиум, «Шинсорика», встреча с Ле Ро и Квантом. Их эта тошнотворная забота друг о друге.

Сидел же он прошлым утром, читал, никого не трогал…
А кончилось все тем, что ему приспичило завалиться именно в Кабинет Баама и грубо выгнать его же.
Мрак.

Темно.
Шторы плотно задернуты, и понять, что там снаружи, не представляется возможным.
Щелчком пальцев Кун вызывает часы. Почти полдень. Нормально он так поспал. В ушах отдается легкий гул, а во рту сухо. Он откидывает одеяло, садится на кровати, трет глаза. Он ощущает себя в каком-то эстетически неприятном беспорядке. Мятая одежда, волосы, что никак не желают приглаживаться.

Зато вот его ботинки ровно стоят рядом на полу. И это точно не он их так поставил.

Шторы. Ботинки. Может еще стакан воды где-то ему оставили нарочито?
Взгляд Куна прыгает на стол. Там ничего нет, и это почему-то вызывает определенное облегчение.

Он встает и бредет к холодильнику. Перед глазами встает картинка, как Баам вчера звенел там какими-то бутылками. И от нее хочется пить еще больше. Он открывает дверцу и изучает содержимое.

Яблочный сок. Брр, ну уж нет…
Содж. Алкоголь прямо с утра. Давайте не сегодня.
Тоник. Сойдет. Как раз такой же кислый, как его настроение.

Кабинет Баама настроен хитро. Попасть сразу в него, имея личный уровень доступа можно из нескольких точек Дворца. А вот выйти — только одним способом, через дверь, ведущую во Внутренний круг и Восточную галерею. По которой надо идти ножками. Никаких тебе телепортов, открытых пространств и нужной плотности шинсу для полета.

Кун выходит, аккуратно прикрывая за собой дверь и оглядывает коридор. Никого.
В помещениях Внутреннего круга использование шинсу ограниченно и даже сканеры в его Кубах сбоят. В каком-то смысле эта зона была почти стерильной. Параноидально безопасной.

Продавить пространство грубой силой, чтоб понять есть ли кто рядом, он конечно может… но это скорее всего вызовет срабатывание охранных контуров. А он же наоборот хочет смыться отсюда как можно незаметнее. Поэтому план пока, как по старинке, прислушиваться к эху чужих шагов или гулу голосов и менять направление.

Столкновение с Ли Су всего через пять минут очень вписывается в логику этого дрянного утра. Тот почти впечатывается в него в тот момент, когда Куну до выхода в Восточную галерею остается меньше десятка метров. Его внешний вид в ярко-фиолетовом спортивном костюме традиционно дисгармонирует с окружающим пространством. Где он вообще берет такие дурацкие вещи!

— Кун?!

Брови Куна сходятся над переносицей, зачем же так орать-то…

— Привет.

Он старается звучать нейтрально, но чувствует, как Ли цепко его оглядывает. Его кое-как приглаженные волосы и рубашку в складках. Оценивает, откуда он идет. Что-то явно прикидывает в своей сообразительной голове и выбирает единственно возможный безопасный вариант. Улыбается и делает вид, что они пересеклись в этой точке пространства с одной целью. Молодец.

— Кхм, привет… Ты тоже ищешь Баама? — и сразу без паузы добавляет, — Мне он вот не отвечает ни на звонки, ни на сообщения. Не удивлюсь, если Андросси забрала его коммуникатор, чтоб он не отвлекался.

— Не отвлекался от чего? — Кун чувствует шанс. Шанс разобраться со всем не откладывая. Если удастся понять местоположение Баама как бы невзначай…

— Вчера они с Андросси договорились пойти покупать ей подарок на день рождения. Но я думал, что они уже вернулись.

— А что за подарок?

— Она хотела что-то для кардженга.

Кун раздумывает всего несколько секунд. Если сложить воедино отсутствие скромности у Андросси, кардженг и кредитку Баама — то вариант ровно один. «Иллюминариум Ка» в Солнечных башнях. Настоящий храм фанатов игры, с штуками на любой вкус и кошелек. Между его полок можно действительно бродить часами. И Андросси не упустит такой возможности. Но ему все равно стоит поторопиться, если он хочет попытаться застать там Баама.

— Если я найду Баама первым, мне передать, что ты его тоже искал?

Ли топчется на месте, изображая растерянность.

— Нет, спасибо, не нужно.

Кун делает шаг дальше по коридору, и Ли следует за ним. Раз в Кабинете Баама нет — значит и ему туда незачем. Некоторое время они просто молча идут рядом. Впереди в арке зеленеет пихтовый сад Внутреннего круга, до него остается буквально несколько метров, когда Ли решается на вопрос:

— Ты же придешь на Небесную вечеринку?

Кун ничего не отвечает, продолжая все так же молча двигаться вперед с застывшим выражением на лице.

— Кун?

Ли тянет руку, но тот смещается в сторону, уходит от прикосновения, отмирает, возвращаясь в реальность. Губы чуть кривятся, словно Ли спрашивает его о чем-то не особо вызывающем энтузиазм.

— Вечеринку? Да… буду.

— Андросси наверняка попытается и ее приурочить к своему дню рождения.

— Очень в ее духе, — и Кун про себя думает, что хорошо бы действительно так. Что б ему не казалось, что этот всеобщий сбор в его честь.

— Я вот больше всего хочу Анак увидеть! Она хоть и… зараза, но тоже наверняка соскучилась по мне… и Хатсу.  Или Миссенг... А ты?

В этот момент они выходят на открытое пространство, и Кун жмурится, словно полуденное солнце для него избыточно яркое.

— Я буду рад всем одинаково.

Внутренний сад представляет собой засаженный невысокими пихтами прямоугольник. Тут приятно пахнет хвоей, но Кун явно не планирует тут задерживаться.

Он вызывает платформу с кубами и запрыгивает на нее.

— Кун, погоди!

— Ли, я правда тороплюсь.

— У тебя пуговицы на рубашке сбились…

Кун опускает взгляд и понимает, что Ли прав. Ряд застегнут со сдвигом на одну петлицу, из-за чего воротник чуть перекосился.

— Хм… спасибо. Твоя внимательность как всегда на высоте. Я правда ценю.

Ли замирает на мгновенье, пытаясь понять насколько в этой благодарности силен легендарный градус сарказма. И за что, на самом деле, ему говорят «спасибо».

Кун взмывает вверх и за минуту превращается в точку на горизонте. Ли провожает его взглядом. Таким за эти месяцы Куна он еще не видел. Помятый и растрепанный, но при этом какой-то более живой. Меньше похож на безупречную пустую усталую оболочку. Шел словно бы из Кабинета… Ночевал там, что ли? Что между этими двумя происходит?.. Уточнять в лоб явно не стоит.

Ли подумывает, что лучше ему пойти проверить конфигурации защитного купола. Как-то он не рассчитывал при настройке, что кто-то будет так грубо нарушать периметр своими полетами.

Умение наслаждаться временем, проведенным в магазине, должно засчитываться за отдельный талант. И Баам совершенно честно признается себе, что он им не обладает. Как и талантом спорить с Андросси.

Формально, ее День Рождения только через неделю, но заявки на городской турнир по кардженгу принимают только до завтра, а заявляться можно только с точным стартовым набором стратегий, можно, конечно, оставить вариативность, но тогда дадут 11-ю лигу… и дальше Баам уже не слушал.

После такого потока информации купить подарок прямо сейчас, да еще и вместе, чтоб не было сюрприза «Ты с ума сошел, какой сюрприз, мне же надо проработать стратегию!» казался донельзя разумным.

Да и вообще… эти шум и суета, что создает вокруг него и себя принцесса, сейчас ему на руку. Отвлекает от дурацких мыслей. Которые и так вчера весь вечер, как примагниченные, возвращались к Кабинету.

Кардженгу посвящен целый этаж центра развлечений в Солнечной башне. Великий и легендарный «Иллюминариум Ка» — царство цветастых стеллажей, заполненных фигурками, колодами, готовыми стратегиями, подушками, брелками, даже едой в виде фигурок героев.

Баам какое-то время еще надвигает кепку пониже, а худи натягивает повыше, но очень быстро понимает, что местной публике нет до него дела. Даже Андросси, которая шумно перемещается между частями магазина, слабо интересна копошащимся в атрибутах игры гикам. Им главное, чтоб никто заветную колоду или карту не утащил. А бывшая принцесса ты или актуальный герой Башни — вопрос уже десятый.

Баам останавливает свой выбор на двух наборах карт, пытаясь понять, какой порадует Андросси больше. Она ему сказала выбирать строго с этой полки и растворилась где-то в лабиринте стеллажей. Кажется, там, где были подушки с принтами героев.

— Бери синий, розовый слишком…несерьезно для нашей скорой именинницы.

Голос Куна раздается так близко и так неожиданно, что Баам вздрагивает. Он оборачивается, продолжая сжимать карты.

Это действительно Кун. Стоит, как ни в чем не бывало, между полок с бесконечными колодами, спрятав ладони в карманы брюк. И выглядит совершенно нормальной версией себя. Идеально застегнут на все пуговицы. Ничем не напоминает того, что уснул вчера в его Кабинете. Взгляд ясный, даже словно бы довольный. Разве что волосы убраны в хвост как-то совсем небрежно и влажные на висках.

Как он тут оказался? Почему Баам не почувствовал его приближения? Тоже хочет что-то себе прикупить?

Но Кун не играет в кардженг.
Это Баам знает совершенно точно.

Значит, никакая это не случайность. Значит искал.

Но кого? Его или Андросси?

— О, тоже мне, эксперт пришел! — принцесса оказывается рядом, как по волшебству. Изящно выныривает из-за стеллажа, демонстративно закатывает глаза, — Мы тут с Баамом, вдвоем и по-делу! Ты откуда вообще взялся?

Она собственнически берет Баама под руку и впивается в Куна взглядом:

— А этот розовый — лимитка! Там бонусы к атаке всех женских персонажей.

— Хм, действительно неплохо, — Кун протягивает руку, забирает синюю коробочку у Баама и рассматривает ее внимательно.

— А тут есть шанс на карту «Незаконный плюс».

— Да? — Андросси выхватывает у него коробку и тоже начинает изучать — Блин, Кун, ну что ты наделал. Теперь я не знаю, какой нравится больше. Баам, может поищем еще варианты?

Взгляд Баама укоризненно обращается на Куна, потом с тоской скользит по длинным полкам и вдруг просветляется:

— Мисс Андросси, я подарю вам оба. Считайте, что синий на этот День рождения, а розовый пойдет в зачет в тот год, когда мы познакомились. Я ж тогда ничего не дарил.

— Ого, а присутствие Куна оказывается влияет на тебя положительно, сразу бонусы к галантности. Раз так — пусть остается.

— Ну спасибо за разрешение.

Баам переводит взгляд с одного на другую. Кун демонстративно миролюбив, Андросси явно довольна тем, как все складывается, хоть и старается этого не показывать.

— Решено, давай эти два! И еще, напомню, — она серьезно смотрит Бааму в глаза, — У нас был дальше по плану магазин «Шиляль и Ко». Кун, ты с нами что ли будешь по магазинам ходить? Тебе тут, быть может, помочь с набором для самых начинающих?

На этом вопросе она выпускает локоть Баама и складывает руки на груди.

— Нет, спасибо, я справлюсь, дайте мне пару минут.

Кун продолжает что-то рассматривать в игровых комплектах, небрежно перебирая их на полке.

Андросси неопределенно пожимает плечами:

— Ну как хочешь, но для новичков наборы в другой секции… — Девушка делает шаг в сторону кассы, — Баам, еще я хочу подарочную упаковку. И открытку.

— Я вас догоню, — с этими словами Кун оставляет в покое бонусные колоды, разворачивается и идет в сторону стойки VIP-обслуживания.

— Пфф, позер! Мои советы недостаточно хороши что ли для него? — Андросси неодобрительно смотрит Куну в спину и тянет Баама за рукав, словно боится, что тот передумает дарить ей два подарка разом.

Баам кивает. Сначала — закончить покупки для Андросси. Договоренность — есть договоренность. Хотя, неожиданное появление и поведение Куна сбивает ему ясность мысли.
После вчерашней сцены в Кабинете, Кун действительно планирует вести себя, словно ничего не было? И ему нужно вести себя точно так же?

Андросси снова подталкивает его в сторону кассы и Баам понимает, что замер. Решительно встряхивает головой и идет в конец зала.

Через несколько минут девушка уже стоит с фирменным подарочным пакетом, украшенным белым бантом из ленточек. Внутри пакета лежат тщательно завернутые во что-то очень блестящее, колоды «Принцип Амазонки» и «Секрет 25-й ночи». В чем смысл упаковки, если и так знаешь, что внутри? Но он даже не задает этот вопрос Андросси, уверенный, что та в ответ посмотрит на него, как на слабоумного.

А Кун все еще о чем-то негромко переговаривается с продавцом, опершись на стойку. Тот машет руками, что-то достает из подпространства, убирает, снова достает.

Девушка перебирает магнитики около кассы, время от времени тоже поглядывая на Куна. Бормочет что-то вроде:

— И зачем ему стартовая премиум-колода, все равно никакого таланта нету…

Продавец VIP-секции ныряет в подпространство целиком так, что остается видна только одна рука. Появляется обратно через минуту, осторожно держа прозрачную коробку, которую Кун тут же забирает и вместе с ней возвращается к Андросси и Бааму.

— Это тебе от меня. С наступающим ДР.

Кун протягивает подарок, и Андросси завороженно смотрит на небольшую искусственную девушку внутри коробки. У той каштановые волосы, оранжевое платье, черные лосины и солнечные глаза, подведенные красным. На ногах, что уверенно стоят на черном постаменте, такие же красные, как и подводка, туфли на каблуке.

Коллекционная фигурка кардженга. «Фиш-офицер», выполненный в виде принцессы Андросси Захард. «Расширенная комплектация».

— А еще у нее меняются туфли на кроссовки, и заколки добавочные. Там внутри дополнения.

Андросси кивает, бережно берет подарок и прижимает его груди.

Кун снова убирает руки в карманы и, чуть склоняя голову к плечу, смотрит на Баама:

— Ну, как минимум тут, с покупками на сегодня покончено. Может поеди́м?

Тот откликается сразу:

— Да, конечно, давайте. Мисс Андросси, куда бы вы хотели?

Девушка продолжает крепко сжимать в руках коробку. Ее взгляд рассеянно блуждает по хрупкой фигурке, явно представляя, как она выставит ее на доску. Поменяет цвет заколок. Переоденет в кроссовки. Или нет! Лучше оставит в туфлях. Или все-таки кроссовки?

— А… я? Я не хочу… Спасибо! Мне надо домой! Вы давайте как-нибудь сами. Без меня. Баам, ты ж не расстроишься?

— Нет, если вы торопитесь, то идите. Я не обижусь.

Кун делает прощальный знак рукой, даже и не думая ее отговаривать. Эта чертова фигурка влетела ему в копеечку. Но если проблему можно решить деньгами — это не проблема, а «расходы».

Он поворачивается к Бааму:

— Тут в паре кварталов был райончик с лапшичными. Ты не против, если мы прогуляемся дотуда?

Заведения тут по большей части стилизованы под ретро. Небольшие, с рядами стульчиков у входа. Шторки вместо дверей. Сейчас время обеда и в каждое стоит внушительная очередь.

Кун просто встает наугад в ту, что средней длинны. Баам держится рядом, почти вплотную к нему. Чуть опускает голову, снова надвигает кепку. Да уж. Сложно ему быть знаменитостью. Сам Кун стоит расслабленно. Нет тут никому до них дела. Два парня и два. Отлично, значит займут столик поменьше и очередь тех, кто дальше, быстрее подойдет.

Автоматический терминал заказа подлетает к ним сверкая разноцветными картинками блюд.

Баам рассматривает их:

— О, вот это я пробовал, с курицей, классное было.

— Да? Давай тогда две такие, я угощаю.

Кун тыкает в картинки, прикладывает ладонь, позволяя считать рисунок шинсу для оплаты. Из терминала вылезает бумажка с номером заказа. Интересный олдскул, конечно.

Они проходят внутрь небольшого полутемного зальчика.

Ни разу не «Звездолик», но свое очарование определенно есть. Не во внешнем виде — пластиковые стулья, длинный общий стол, разбитый перегородками. Тут притягательны запахи и звуки. Что-то жареное, пряное, со свежими нотками под аккомпанемент стука ножей, треньканий, когда загорается очередной номер на табло.

Они сидят плечом к плечу. Еще немного, и тишина между ними в этом галдящем месте станет неловкой. Баам упорно молчит, расправляя уголки номерка с заказом. Он явно не планирует облегчать Куну жизнь.

И Кун понимает, что у него выбор из двух вариантов. Он может пойти к общей стойке, налить себе, к примеру, чаю. Занять чашкой руки и рот. Потянуть еще. Больше неловкости богу неловкости. Или начать уже то, черт возьми, ради чего он все это затеял. И он выбирает второе.

— Я бы на твоем месте сменил подушки. Неудобные.

Баам смотрит на него, и Кун почти видит, как разные варианты ответа готовы сорваться с языка.

— Купи, какие тебе нравятся, и приноси с собой.

Кун хмыкает. Что ж достойно. Открывает рот, но Баам не дает ему продолжить, перехватывает инициативу:

— Может объяснишь все же, что случилось вчера? Я не хочу в будущем ставить тебя в какие-то неловкие ситуации.

Глаза Баама очень карие, в обрамлении темных ресниц. Такой прямой, теплый, бездвусмысленный взгляд. И этот подбор слов… «Неловкие ситуации»…

Нда.

В этот момент табло тренькает и загорается их номер. Баам привстает. Словно дает ему время подумать над вопросом. Очень мило с его стороны. Возвращается с подносом с двумя тарелками. Ставит одну перед собой, другую перед Куном. И снова смотрит, тем же самым взглядом.

Одной рукой Кун подпирает подбородок, а другой теребит сережки в левом ухе.

— Как ты думаешь, что будет, если два тех розовых сондазиума с Завода сплавить в один?

— Ну… — Баам тянет, берет в руки палочки, пытаясь понять, всерьез ли Кун вместо ответа на вопрос решил погрузиться в энергетическую химию. — Получится более концентрированно и материя будет чище?

— Хорошо будет продаваться?

— Да… наверное. Такого качества камни делают. А что?

Кун не отвечает на вопрос, и вместо этого задает свой следующий.

— А если сплавить два таких концентрированных камня воедино?

— Это требует уже много энергии, но производят под телепорты.

Кун хмыкает и Баам почти догадывается, что он спросит дальше. Но не понимает, к чему такие вопросы.

— А если скрестить два таких телепортных?

— Не уверен, можно наверное, в исследовательских экспериментальных центрах…

— Экспериментальных… — Кун словно пробует это слово на вкус. Выражение его глаз становится нечитаемым.

— А если проделать эту операцию еще раза три. Умножая концентрацию. А потом внедрить это в живое существо. Как думаешь, что будет?

Баам замирает. Мысли хаотично мечутся.

— Я… я думаю ничего не получится. Это бессмысленно. Он… оно умрет.

— Умрет? — Кажется, Кун силится улыбнуться, уголки губ чуть приподнимаются. — К сожалению нет, не умрет.

Баам молчит.

Он хочет сказать, что не понимает, о чем Кун.

Что его вопросы странные.

Не имеют отношения к вчерашнему дню и тому, о чем он хотел поговорить.

Но он понимает. Пусть и не в силах поверить до конца, в только что сказанное.

Кун пододвигает тарелку и размеренно наматывает лапшу на палочки.

— Слушай, а правда вкусно. Мне кажется, надо будет в следующий раз еще Кроко захватить.

Баам набирает полную ложку бульона, проглатывает, и от остроты сводит горло.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Когда он проваливался в сон, ему снилось падение. Раз за разом, в каждой глубокой фазе он срывался вниз, оказывался там, где нет шинсу, где не за что ухватиться и камнем летел вниз. Один. Никто не подхватывал его. Ни единого раза.

В момент, когда он должен был разбиться, Кун распахивал глаза и обнаруживал себя в постели. С заполошно бьющимся сердцем, липкого от пота.

График сбился и восстановить его пока не получалось. Его словно отбросило назад, в первые дни в этой бежевой комнате. Когда он вздрагивал от каждого шороха, был дезориентирован, не мог заставить себя функционировать нормально, не понимал, что происходит. Сейчас же он, наверное, понимал все слишком хорошо. И это парадоксально приводило к похожему эффекту.

Часы беспокойного сна.
Какая-то еда.
Не вникая в Терминал, не поднимаясь в ангар.
Снова сон.
Фоновая, не свойственная его натуре апатия.
Очередное пробуждение.
Очередной провал.

Кун откидывает одеяло, позволяя прохладному воздуху скользить по влажной коже. Чувствует, как та покрывается мурашками. Ну хватит же. Экс-великий стратег. Поднимайся давай. Он спихивает ногой одеяло на пол, чтоб не было никакого искушения снова укрыться им и уснуть.

Зябко.
Приходится встать.
Довольно себя жалеть.
На часах вполне подходящие 9 утра. Начинаем новый день.

Прозрачная вода мелкими водоворотами стекает в тонкие желоба на полу.

Кун водит переключателем справа налево. На тело падают то обжигающие струи, то ледяные. Такой кинестетический контраст не дает проваливаться в тоскливость. Мозг не зацикливается на пережевывании той серой пустоты, через которую его протащили.

Пусть это стояние в душе и похоже на сцену из дешевого романчика. Но ведь это реально рабочий метод.

Холодная вода.
Слабак.

Горячая вода.
Тряпка.

Холодная.
Ну же! Соберись. Ты ведь не помер, не сдался.

Горячая.
Смог сдвинуть эту чудовищную махину от молчаливого препарирования к диалогу.
Кто еще может похвастаться тем, что знает, какой Захард «изнутри».
С этим всем точно стоит… выжить.

Холодная.

Горячая.

Достаточно.

Кун заканчивает издевательства над собой. Переводит регулятор в идеально среднее положение. Стоит еще недолго под теплыми, комфортными струями. Не думая ни о чем.

Когда вызванные Кубы сигнализируют, что «найдено новое устройство» Кун не удивляется. А настраивает подключение к Терминалу. Обновляет прошивку.
У него щедрый тюремщик.

Может, вместо одежды у него скоро будут лишь исходные обноски и защитная экипировка. Зато на Кубах будет стоять Светоч-3PRO.
Расширенная система сканирования, оптимизированная система сжатия предметов внутри. Поддержка ядра Энны на 16 граней на каждый куб.

И без модуля внешней связи. Конечно же.

Пока система загружается Кун сидит на стуле, залипая в одну точку перед собой. Создает ледяные шарики в стакане с водой и пьет мелкими глотками, раскатывая их по небу. Погружаться в очередные энергетико-биологические тексты нет особого желания. Лучше сосредоточиться на технической задаче. Пока он приходил в себя Множитель никак не проявлялся. Видимо, сделал свою работу и никакого усиления больше не будет.

Кун задумчиво проводит пальцами по мочке уха. Если то, чего он достиг во взаимодействии с плотным шинсу, и есть его текущий предел — то грубой силой ему никак не добраться до портала. И соответственно не продвинуться дальше, не выбраться на очередной Этаж Испытания.

Бессердечные Хранители… как же ему хотелось бы выбраться. Из всего этого. Даже сейчас он порой прокручивал все события 64-го Этажа.
Точно ли там не было шанса… А если бы у него были кубы и силы? Может, он мог бы как-то намекнуть Госсенг или воспользоваться тщеславием Сонаты.
Дать знать… но вот только кому и о чем?
Бесполезные рассуждения.

Кубы пульсируют, сигнализируя о завершении обновления. Кун собирает из трех управляющую панель. Еще раз изучает список возможностей, на это раз более детально. И у него появляется план. Раз ему выдали новые игрушки — странно будет ими не воспользоваться.

Кун поднимается в ангар, скользя по витиеватому потоку шинсу. Кружит у входа немного разгоняя восприятие. Эти несколько дней апатии не пошли на пользу его свежеобретенному навыку. Мышцы вялые, энергетические каналы откликаются медленнее, чем должны. Кун делает глубокий вдох и влетает внутрь.

Тут ничего не изменилось. Никаких следов его последнего столкновения с Захардом. А что он рассчитывал найти? Зловещий отпечаток? Серый туман?

Пространство все такое же, прямоугольное, черное с хитрыми перепадами плотности шинсу под потолком. Кун подлетает к дальнему углу. Рамка все там же, пульсирует зеленым огоньком. Он приближается настолько близко насколько может. Плотный ком энергии ощущается почти на физическом уровне. Словно при желании по нему можно постучать. Не пробиться ни с одной из сторон. Вообще никак. Кун материализует копье, размахивается, бьет. Наслаждается зрелищем впустую разлетающихся искр.

По крайней мере эффектно.
А теперь надо попробовать более серьезные методы.

Кубы выстраиваются плотной сетью, окружая преграду. Посмотрим насколько Светоч-3PRO действительно «про». Кун запускает программу сканирования. Максимально детализировано и максимально медленно. Пока кубы «работают» принимается скользить под потолком в переменной плотности. Вялость не отпускает сразу, все еще гнездится где-то внутри. Но это не так важно. Он что-то делает. Это лучше неделания.

Ему сейчас не нужно идеально.
Нужно просто хоть как-то.
После нескольких десятков кругов по ангару, Кун возвращается к кубам. Готовность — двенадцать процентов. Ясно. Это надолго.

Он убирает один из кубов из сканирующей сети и выскальзывает с ним из ангара. Переменная плотность пространства «трубы» — отдельное развлечение для ума. Ощущать что-то, перемещаться и подстраиваться — это одно. А снять четкую трехмерную картинку — это совсем другое. И в любом случае, когда кубы закончат с подробным сканированием околопортального пространства ему нужно потренироваться в анализе похожих результатов на чем-то более простом.

Он выбирает около 10 метров пространства вверх, что кажутся ему достаточно любопытными для исследования. Заставляет куб сделать слепок. Ему не надо теперь взаимодействовать непосредственно с Терминалом, чтобы получить в свое распоряжение все его возможности. Куб дает удаленный доступ. Поэтому Кун вгружает данные в устройство. Картинка материализуется почти мгновенно. Вытянутые эллипсы, вложенные друг в друга. Срезы из бесконечных овалов. Это на что-то неуловимо похоже. Кун крутит модель под разными углами.

Любопытно.

По логике шинсу должно было уплотняться к центру, но он не ощущал ничего подобного во время перемещений в трубе. Учитывая, как причудливо искажалось пространство при его попытках преодолеть этот поток, неудивительно, что оно подчинялось каким-то иным законам.

Кун поднимается чуть выше, делает еще один слепок. Примерно с тем же результатом. Кольцевые завихрения шинсу. Вложенные овалы. Странная плотность. Сохраняет материалы в базу Терминала.
Такая методичная работа поддерживает ему иллюзию полезной занятости пока основная группа у портала медленно собирает данные.

Примерно через полчаса полоска прогресса сканирования на управляющем кубе наконец-то зеленеет. Это значит, что светочи закончили свою работу.

Кун перемещается обратно в ангар и развертывает полную схему той части лабиринта, что окружает портал.
Лабиринта, который ему построили, чтобы он не скучал и не толстел. Чтоб можно было играть с ним в Резонанс как можно дольше.
Его трехмерная модель теперь перед ним во всей красе, со всеми перепадами плотности.

Итак, что же за модель ему строит Светоч-3PRO?

Первым делом Кун изучает измерение «материального». В нем есть воздух, стены и Портал. Из любопытного тут новость о 100%-й физической материальности окружающих его стен. Это не какой-то слепок спрессованного шинсу. Это самая обычная материя. У нее даже есть вполне определенный химический состав. Который, впрочем, ни о чем Куну не говорит. Нечто сверхпрочное, не поддающееся пока что его силовым воздействиям.

Получается, что место, где он заперт… настоящее. Существующее где-то. Не какой-то личный подпространственный карман Захарда.

Кун делает глубокий вдох и снова концентрируется на схеме.

Портал тоже самый обычный, даже до обидного обычный. Телепорт «Селестия-1», односторонний, со стандартным активирующем модулем. Между ним и стеной есть два метра зазора.

Казалось бы просто обойди, коснись и сделай шаг.

Кун переключается на отображение в шинсу-потоках. Картинка сразу же меняется. Повышенный фон под потолком и сфера, огромной плотности, что окутывает портал. Но при этом не касается его.

Сфера — полая.
Толщина ее стенок всего несколько сантиметров. Любопытно. Портал получается словно бы парящим внутри этой сферы. Кун убирает все лишние детали, оставляя на схеме только 2 ключевых элемента.
Сферу и Портал.
Крутит картинку. Защита идеальна — ни единой погрешности, ни одной ослабленной точки, которую он мог бы просто пробить снаружи точным сконцентрированным ударом. Да и, если подумать, при таком приложении атакующего шинсу он может повредить портал. Просто расплавить его. Неловко получится.

Кун начинает перебирать варианты.
Пробить, поломать, продавить — нельзя.
Сдвинуть? Интересная идея, но у него ноль познаний, как можно переместить объект шинсу.
Вырезать из пространства? Глупости… так он тоже не умеет, да и портал тогда тоже пропадет.
А что он умеет? Кун крутит кубик, уменьшив его до размера ладони. Снова запуская цепочку мыслей, что была безуспешной при предыдущих вводных.
Лед, электричество, пока слабые навыки работы с голым шинсу.

Не годится.

Кубы? Умеют летать, выполняют роль карманного компьютера. Можно перемещать между ними предметы, так как у них одна пространственная коробка. Из атакующих и сдерживающих способностей у них только программа Энны.

Так, стоп.

Энна умеет сдерживать и телепортировать. Сдерживать врага внутри своего контура и отбрасывать в центр. Сколько бы тот не пытался вырваться.
А ведь это может быть как раз тем, что ему нужно.

Азарт от решения задачки затапливает. Энну он всегда использовал против врагов. А что если ее использовать ее против «себя»?!
Это надо хорошенько все рассчитать, чтоб не оказаться в результате вмурованным в стену.

Через несколько десятков минут Кун раскидывает все доступные ему кубы, так, чтобы сфера шинсу с порталом внутри оказалась в центре создаваемого им контура. И он сам тоже получился словно бы заперт внутри собственных кубов. Запускает программу, заставляет грани светочей сливаться и делиться на ячейки. Отходит как можно ближе к середине, практически упираясь спиной в шинсу-сферу. Концентрирует силу в руках. Просто голая энергия, лед, электричество — всего по чуть-чуть. И с размаху бросается на ячейку.

Чем больше сил «запертый» прилагает, чтобы вырваться из Энны, тем с большей вероятностью его перенесет в центр конструкции. Удар о стену оказывается болезненным. Его закручивает в пространстве, перед глазами мелькают грани светочей.

Еще одна вспышка — и Кун дезориентировано застывает в одной точке, уперевшись руками в колени и пытаясь справиться с тошнотой. Суровая штука эта его Энна, конечно… швыряет так швыряет… У него получилось? Перед глазами перестает двоиться, он поднимает голову и обнаруживает себя прямо перед порталом. Его план сработал — Кубы телепортнули его точно в центр, внутрь сверхплотной сферы. Как раз туда куда ему и было нужно.

Он касается портальной рамки с иррационально-спортивным ощущением. Словно добравшийся до ворот противника игрок.

Зеленая лампочка мигает несколько раз и на небольшой панели справа запускается отсчет.

Кун смотрит на бег цифр.

23:59:50

23:59:49

23:59:48

Все как и обещано.
Ему дают время на подготовку.
Не очень понятно, правда, к чему именно готовиться.
Может Захард рассчитывал, что он пробьется силой, на самом пределе своих сил даже… и понадобится время на то, чтобы прийти в себя?

Для начала нужно выбраться наружу. От его перемещения сюда сфера шинсу волшебным образом не испарилась. Взгляд Куна скользит по металлической рамке. Она гладкая, серебристая. Гудит ровным тихим звуком, на грани слышимости. Механизм деактивации защитного контура находится почти сразу же с обратной стороны. Всего одно нажатие и сфера просто исчезает.

Путь к порталу теперь свободен.
Кун развоплощает Энну.

Получается, что выход на следующее испытание откроется завтра около одиннадцати утра.

Что он будет делать эти сутки? Вряд ли Захард появится. По крайней мере Кун на это надеется. Ведь ослаблять его перед испытанием было бы нелогичным? Так?

У Куна есть идея чем можно занять эти часы. Он вытягивает кубы в линию, осторожно по одному запускает их вверх. Потом спускается в комнату, садится перед Терминалом и погружается в расчеты.

На следующее утро он стоит перед порталом. Внутренне собранный и средневыспавшийся.

00:00:03

00:00:02

00:00:01

##: ##: ##

Таймер докручивается и пространство внутри рамки затягивает тонкой иридисцентной пленкой. Кун смотрит на портал. «Селестия-1» — технически примитивное, однозадачное устройство. Просто запрограммировано переносит из точки А в точку Б.

Внешне никаких намеков, куда оно ведет. На какой Этаж. Только зеленые огоньки по кругу и тонкая пленка — сделай шаг и все узнаешь. И он просто делает его.

Воплощает его в полуметре над полом. Ботинки гулко бухают при приземлении. Вокруг подозрительно знакомый полумрак.

Тамбур.

Тот же самый? Или просто копия пространства?
Кун идет вдоль шкафчиков.

Любая трагедия, повторенная дважды, обретает оттенки фарса. Перед первым испытанием это место его пугало, смена костюма была значима. Сейчас же, он планирует воспринять процесс всего лишь как набор знакомых шагов.

Логика все та же — скамейки, шкафчики, закольцованность пространства и очередной портал с красным огоньком.

Кун подходит к подсвеченному шкафчику, отерывает дверцу и испытывает облегчение.
Ничего похожего на сережку-ограничитель внутри на этот раз нет. Только еще одна вариация костюма.
Шлем.
Ботинки.

Кун касается рукава на вешалке. Снова черный материал, но более плотный. Это другая модель, не та, что была в прошлый раз. Он никогда такой не видел. Больше подошло бы какому-то ассасину, чем офицеру регулярных войск.

Значит на этот раз никаких ограничений не силу не предполагается? Ему предстоит сражаться? Это было бы логично… созвучно тому, что с ним сделал Множитель.

С обновленными силами и выкрученными на полную мощность Светочами. Почему Захард думает, что он не попытается сбежать? Или не попытается подать какой-то знак. В чем будет подвох на этот раз? А в том, что он будет, Кун даже не сомневается.

Он переодевается, тщательно подгоняя все молнии и заклепки, подстраивая параметры нового костюма под себя. Эта версия плотнее, куртка и брюки сливаются в единое целое, перчатки со встроенными сенсорами обтягивают пальцы как вторая кожа. Но основное отличие в другом. Электроника тут активна и сразу же сцепляется с его Кубами. Шлем издает ряд звуковых сигналов, заканчивая синхронизацию. Боковым зрением он видит внутри ряд голубых мерцающих контроллеров.

Кун подходит к портальной рамке. Он догадывается, что сам портал активируется, когда он закроет забрало. Условие его полного инкогнито никуда не делось. Поэтому, на Испытание его снова допустят только в виде безликой черной фигуры. Осталось лишь сделать последнее движение. Но он не торопится это делать.

Прежде чем выходить в свет стоит попробовать, на что он способен во всеоружии. Кубы, силы, экипировка. Как это все будет работать вместе.

Любопытно, сможет ли он понять, как Тамбур сконструирован?

Сначала Кун просто смотрит.

Как и в прошлый раз сразу становится видна искусственность всего, что его окружает. Это не реальные вещи. Это что-то вроде шинсу проекций. Размноженных однотипных болванок «шкафчиков», «скамеек». Из «настоящего» тут только портал и одежда. Сама энергия плотная, однородная. Платформа материализуется между Кубами и Кун взмывает на ней вверх. Минута ровного полета и пространство переворачивается. Он летел вроде бы вверх, а теперь двигается снова обратно к шкафчикам. Кун останавливается, замирает совсем, пытаясь как-то откалиброваться в текущей точке пространства. Делает еще рывок и его снова отзеркаливает, разворачивает. Как в крутящихся дверях отбрасывает обратно.

В чем-то эта конструкция пространства даже восхищает своей изощренностью. Оно компактное, но кажется огромным. Закольцовано в любую из сторон.

Шинсу двигается, еще немного, и его просто укачает от попыток понять, что там происходит. Формы на границе законов физики меняются, их углы впиваются в сетчатку. На это практически больно смотреть. Тут остается только признать, что этот уровень выходит далеко за рамки его понимания.

Тамбур запечатан надежно и пока ему не по зубам.

Ожидаемо. Но он, по крайней мере, попытался.

Кун приземлятся непосредственно перед «выходной» портальной рамкой. Закрывает забрало шлема, видит, как огонек сразу же меняется на зеленый. Путь вперед открыт. Он материализует на мгновение копье — портал гаснет. Понятно, с оружием наизготовку выйти нельзя.

Активно раскинутая сеть кубов вызывает ту же реакцию. Что бы его выпустило, весь арсенал должен быть свернут.
Кун убирает кубы и делает шаг вперед.

Портал переносит его в небольшой железный коридор. Со стен льется яркий свет. Тут нет ни окон ни дверей. Зато есть еще две человеческие фигуры, в таких же черных костюмах, как и он сам. Кун тянется в подпространство за кубами и копьем, и в этот же момент понимает, что его парализовало. Он не может ни пошевелиться, ни обратиться к шинсу. Все, что ему доступно, это лишь стоять неподвижно и дышать в унисон с двумя такими же черными фигурами, как и он сам.

Chapter Text

Средняя Башня. 94-й этаж. 10 лет назад

Троица в черном с головы до ног не привлекала особого внимания собравшихся у дверей.

Во-первых, тут была куча куда более колоритных персонажей, а во-вторых, до начала испытания оставалось всего 10 минут. Сам же Кун за последние полчаса уже рассмотрел всех.

Ему ничего другого не оставалось, кроме как рассматривать, ибо только зрение и подчинялось… в отличие от всего остального.
Пока не откроются двери, и не начнется Испытание, он, как марионетка, вынужден повторять чужие движения.

Как наивно с его стороны было радоваться отсутствию сережки-ограничителя в исходной экипировке в Тамбуре.

«— Господин, мы будем сопровождать вас на Испытании 94-го этажа.»

Голос раздался прямо в динамиках его шлема, почти одновременно с тем, как он пытался пошевелиться, осмотреться, оценить две увиденные фигуры и понять, что, черт возьми, на этот раз происходит.

«— Я прошу прощения, за временные неудобства в передвижении, они будут отменены одновременно со стартом Испытания.»

Говорила одна из фигур в черном. Если он верно интерпретировал данные на экране шлема — та, что стояла чуть правее. Интонация была максимально почтительной, голос низким.

После такой, словно бы ритуальной фразы, две фигуры синхронно шевельнулись и задвигались в сторону выхода из того короткого коридора. Один занял позицию спереди, второй — сзади.

И Кун тоже шел.
Молча, не своей походкой, более короткими шагами, в несвойственной манере покачивая руками. Абсолютно так же, как двигался тот, кто был перед ним.
На корню обрубая липкий ужас от ощущения, что его костюм сливается с кожей, покалывает, пропуская импульсы чужой воли в его мышцы.

И вот он здесь. В холле, что предшествует зоне старта. Стоит, как истукан, у стены, вместе с охраной.

Чтоб как-то различать, тех, кто его сопровождал, он назвал их Вздых и Второй. Для внешнего наблюдателя они ничем не отличались от Куна. Мужские фигуры полностью в черных комбинезонах. Лица закрывает такая же черная маска, сливающаяся с чем-то похожим на мотоциклетный шлем. Не видно ни глаз, ни волос. Просто лишенная стиля и индивидуальности группа недобайкеров.

Даже если бы Баам прошел в сантиметре от него, не было ни малейшего шанса, что он бы его узнал. Костюм при всей своей внешней незамысловатости скрывал все — запах, ауру, внешность. Кун не удивился бы узнав, что и его рост искажен каким-то причудливым образом.

Фигура справа снова вздохнула. Именно из-за того, что где-то раз в 5 минут его охранник издавал такой странный звук, Кун решил называть его Вздыхом и внутренне порадовался, что логика «марионетки» связывала его не со Вздыхом, а со Вторым.

У Второго не было совершенно никаких отличительных черт, он был человеком — это единственное, в чем Кун был совершенно уверен. Иначе «марионетка» не связала бы их. Их мышцы напрягались в унисон, сердца бились в одном ритме, диафрагма работала синхронно, то сжимая, то наполняя легкие воздухом.

Такая неестественная одновременность во всем могла быть замечена, когда они перемещались. Поэтому, после того, как они дошли до предместья Испытания от телепорта по короткому коридору, Второй замер и практически не шевелился. Вынуждая Куна также стоять по стойке смирно.

То, что они все полчаса изображали скульптурную группу в углу, не вызвало ни у кого ни малейшего интереса.

Башня полна чудиками.

Хорошо хоть глаза оставались ему подвластны.

Анализ тех, с кем ты возможно скоро окажешься загнан в смертельную ловушку, никогда не стоит недооценивать. Так что его испытание, можно считать, уже началось полчаса назад.

Вздых снова шумно выпустил воздух из ноздрей. Нервничает что ли? Но Захард ни за что не приставил бы к нему кого-то неопытного. А может это не человек и у него какая-то другая физиология? Плохо, что о тех, кто будет его «командой» он знал не больше, чем вот, к примеру, о той девочке с оранжевыми волосами у противоположной стены.

Центром притяжения в этом безликом холле была дверь, над которой висели круглые механические часы. Стрелки на них практически сошлись на отметке полудня. И лишь минутная немного не дотягивала до часовой. Очевидно, что когда они окажутся на одном уровне — будет дан старт.

Кун решил потратить последние 5 минут на продолжение изучения присутствующих, которые постепенно подтягивались ближе к двери.

Чудики-чудиками, а просто так на 94-й этаж Башни не попадают. Как безобидно и ярко не выглядели бы те, с кем ему предстояло попасть на Испытание — за плечами у них 93 этажа.

93 этажа смерти и крови, перемешанных с милыми локациями и дружелюбным взаимным геноцидом. Кун хотел усмехнуться, но лицевые мышцы Второго были неподвижны, а значит Кун не мог шевельнуть своими тоже. Спасибо, что хоть Второй дышит и не хочет в туалет — как знать, как бы сработала логика «марионетки» в этом случае. Такие мысли вызывали желание поморщиться в такт, но ему не было дано даже этого. Оставалось продолжать рассматривать участников и придумывать изощренные ругательства внутри своей головы, ожидая пока двери откроются.

В отличие от разношерстной толпы, зона ожидания была безликой. Серые стены, серая дверь, серые часы — никакого намека на будущий контекст, никакой пищи для ума.

Стрелки сходятся и в этот же момент створки распахиваются, открывая еще один большой полукруглый зал. Второй двигает собой и Куном не сразу, выждав, пока большая часть желающих пройдет внутрь. Вздых идет почти вплотную, словно прикрывая.

Как только они пересекают дверной проем, Кун понимает, что его сцепка чуть ослабла. Сердце начинает биться в собственном ритме. Он облизывает пересохшие губы, чуть поводит плечами, разминая их.

Оказывается, Второй был весьма напряжен все это время и его мышцы одеревенели.

Контакт перестал быть тотальным, но не исчез до конца.

Никаких резких движений.

Пока они не окажутся непосредственно в Зоне Испытания, связь не пропадет полностью?

А что ему прикажете делать, если вдруг Администратор этажа решит начать нестандартно? Допустим, он получит настоящую свободу действий только тогда, когда все условия будут озвучены и их как-то перенесет в саму Зону. А если хранитель тряхнет гривой, ушами, модной прической — кто там у них сегодня за главного, кстати — и рявкнет: «Просто бейте друг друга! Прямо тут!»

Тогда у него будет доля секунды, чтоб сориентироваться. Пока он овладеет своим же телом, в него вполне может прилететь чем-нибудь тяжелым и смертельным.

Так себе конец всем экспериментам.

Кун ухмыльнулся (слава Башне, наконец-то, он может это сделать), поймав себя на мысли, что ему нравится думать о развитии событий в подобном ключе.
И даже представлять себе Захарда в тот момент, когда Император осознает нелепость произошедшего.
Как на этом надменном и холодном лице отразится то, во что его лицевые мышцы давно отучились складываться.

А не то, что Кун привык на нем видеть, когда он приближался к нему на расстояние выдоха и считал: уже всё? предел контакта? или Кун может еще продолжать. Непрошенное веселье сменилось такой же непрошенной злобой. Какого черта он отвлекается перед Испытанием?

Кун дернул головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее лишние мысли. Заставив напрячься из-за этих телодвижений Вздыха и Второго. Пусть понервничают, он никому не обещал быть послушной куклой.

Зал, в котором они оказались был большим, почти круглым. Вдоль опоясывающей стены тянулись через равные промежутки пронумерованные двери. В центре высился небольшой подиум. Розового цвета. И на него уже поднимался гигантский белый кролик. В лапах у кролика был микрофон. Над подиумом были развешаны флажки и плакаты «Пожертвуй малым благом ради великого!», «Каждый выбор — значим!» и почему-то в огромном количестве шарики с надписями «Поздравляем» и «С днем рождения».

Последние показались Куну особенно мрачной шуткой. 94-й этаж — это действительно уже не одно чудесное второе или третье рождение у каждого из участников.

Даже если кто-то по началу и поднимался на плечах своей команды — к этому моменту уже должен был сам соответствовать по силе Офицеру. Ну или идти в команде из Офицеров.

Кролик постучал внушительным когтем по микрофону, сконцентрировав этим звуком все внимание на себе и заговорил:

— Дорогие участники, приветствую вас на Испытании 94-го Этажа. Я Йола — Директор этого испытания. Я уверен, вы намучались с той белибердой, что была ниже. Масса безвкусных испытаний, нагромождение глупых правил — на моем этаже вы отдохнете! К вашим услугам — самое что ни на есть классическое «дойди до конца живым!». Ваш путь будет линеен — от начала к концу. От входа к выходу. От центра — к краю.

Администратор остановился и обвел глазами собравшихся. Ему внимали сосредоточенно.

— Пусть кто-то скажет, что у меня не хватило фантазии — а я отвечу «это классика! классика — вечна», я не пожертвую классикой в угоду модным веяниям на хитровыделанные испытания. Чувство стиля — оно в деталях, а не в том, чтоб впихнуть всего и побольше. Я объясню правила — и вы убедитесь в том, насколько я прав!

Йола взмахнул и рядом с ним в воздухе растянулся белый прямоугольник, на котором был нарисован круг, разбитый на секции.

— Что может быть лучше круглой арены? Команды пойдут от центра к краю. Арена поделена на кольцевые секции. Проходите секцию — двигаетесь дальше. И так 10 раз. Кто-то скажет «незамысловато». И ошибется! Мой замысел — «сохранять настрой Башни, какой она была, когда вы начинали». Предадимся же вместе ностальгии. Не торопитесь, тут не будет таймера — выйдите с арены живыми — и вы победили. Перемещаться между секциями можно только днем. Солнышко село — дождитесь до утра. Ночь на арене темна и священна. Ночью надо отдыхать, поэтому адепты Света, простите, ваши кубы будут ограничены.

Кун вздохнул — ну конечно… как и следовало ожидать. Подстава, это в некотором роде тоже «классика Башни». Так что можно считать, что конструкция Зоны у зайки-кольчайки все еще в пределах заданной концепции.

— Я не поклонник кровавой резни, поэтому все команды пойдут от центра арены к ее краям независимо друг от друга. Каждая, в своей секции. И каждую секцию должны пройти от начала до конца все члены команды. Ну… все живые, я имею в виду. Только после этого она вам засчитается. Каждый, дошедший до конца — будет считаться прошедшим Испытание. Каждый получит почет, уважение и значок участника! Всех прошу пройти к двери с номером своей команды.

Кун ждет продолжения, но его нет.

Кролик опускает микрофон, разворачивается, будто бы разом потеряв интерес к толпе и медленно, как позволяют его короткие лапки, начинает спускаться с подиума.

Кун смотрит, как толпа быстро рассредотачивается покомандно вдоль стены у своих выходов в Зону.

Призом и смыслом первого испытания был Множитель. В чем же он сейчас? Раздача значков? Или Захард решил дать ему возможность протестировать свои новые навыки на по-настоящему внушительном полигоне?

Второй не дает ему додумать мысль, отрывисто бросает:

— Седьмая дверь, Господин.

Его голос почти такой же как и у Вздыха.

Опять седьмой номер? Но на этот раз «командный». Что ж, пусть, не худшее из чисел. С одной стороны должно приносить удачу, а с другой — подозрительно напоминает по форме топор. Посмотрим, чем обернется на этот раз.

Кун двигается вместе с охраной к нужной двери. И вблизи оказывается, что это не то чтобы «дверь». Скорее — проход, затянутый черной непрозрачной пленкой. Которая поглощает с почти неуловимым «пам-м-м» всех, кто проходит через нее.

Вокруг стоит легкий гул от того, как команды растворяются в своих проходах, ныряя в черноту.

Вздых шагает первым под топорообразную семерку, за ним Кун и последним — Второй.

Все ограничения спадают сразу же, как его переносит. Кун моментально призывает копье и выпускает четыре светоча, которые спиралью взмывают вверх. И ловит себя на безумном желании содрать костюм. Только понимает, что сделать это решительно невозможно. Все молнии и стыки герметично слиты. Рука в перчатке скользит по идеально гладкой имитации ткани. Охранники неподвижно стоят в нескольких метрах, явно давая ему время осознать ситуацию.

Напасть? Тут в узком пространстве, не понимая всей диспозиции и их возможностей? Не выглядит разумным. Пока что.

Кун откладывает эту мысль и осматривается. Сосредотачивается на Испытании.

Секция, с которой они начали, совершенно пуста. Это серый матовый коридор, стены которого постепенно расходятся шире. Пол глухо бухает, если сделать шаг, словно металлический. Белесые ленты светильников тянутся вдаль. Коридор чуть изгибается, из-за чего не видно, где он может закончится.

Стерильно и безопасно — весьма неприятный вариант для начала, никакой ясности. Светочи не фиксируют пока тут ничего живого, кроме них троих. Воздух, судя по датчикам, самый обычный, но Кун не торопится пока открывать шлем. Если он вообще, конечно, сможет его открыть…

Интересно запрет на его «личность» распространяется на охрану?

— Познакомимся? — предлагает Кун дружелюбным тоном, — Что-то хоть умеете, кроме как грозно стоять? Не хотелось бы тащить на себе бесполезный балласт через всю арену.

Как очерчен круг обязанностей этой парочки было не до конца понятно. Быть одним из сдерживающих факторов до начала Испытания, чтоб не дать ему просто ускользнуть и раствориться в Этаже — это наверняка. Не мешаться в процессе — скорее всего так. Помогать? Вот тут как раз самое время разобраться.

— Манипулирую водой, копейщик, — Второй не ведется на провокацию и просто отвечает по сути.

— Меня зовут Йошик, я удильщик, использую двуручный меч, — Вздых даже сообщил свое имя. В его тоне чувствовалось что-то, что можно было принять за легкую неуверенность.

— Лед, светочи, электричество, копье, — коротко озвучил самое важное о себе Кун. Как его зовут они наверняка знали и без того.

Неплохая стартовая комбинация. Плюс к его способностям, вода и тяжелый меч. Если не врут. Если понадобится грубая сила. Если достаточно прокачены, сами по себе. Слишком много «если». Полагаться на случайных людей он не собирался ни единой минуты.

— Ну, тогда, вперед… Господа.

Кун делает шаг и его сопровождающие синхронно выстраиваются по бокам, как почетный караул.

Некоторое время они идут молча. Светочи продолжают кружить. Серый коридор длится и длится. Изгибается. У него нет ответвлений или чего-либо необычного на стенах и потолке. Кубы идентифицируют пространство как «реальное». Просто коридор, вырубленный в плотной материи. Интересно насколько большая эта секция? Исходя из данных Администратора, они идут по узкому треугольнику, который будет чем дальше, тем шире. Но прошло уже 15 однообразных минут, а конца секции не видать. На пространство ушастый явно не поскупился. И ничего живого.

Кун поворачивается, реагируя на легкое шипение, с которым забрало шлема у Вздыха сдвигается.

Человек.

У него круглые карие глаза и непримечательные черты лица. Первым делом он трет нос. Кун усмехается про себя — теперь понятно, чего тот маялся всю дорогу.

Конечно, конвой загадочного высокопоставленного пленника — напряженная работа, тут не почешешься.

— А где твой меч, двуручник? — задает он интересный ему вопрос.

Йошик смотрит на него несколько секунд, словно раздумывая, потом скрещивает пальцы необычным образом и вытягивает, как фокусник, из пространственного кармана большой черно-красный меч с позолоченной гардой. На навершии переливается клеймо в виде трех тонких окружностей.

Нарядно, однако.

Значит не абы кто, а как минимум Офицер корпуса внутренней стражи дворца.

— Значит не просто Йошик, а лейтенант Йошик?

— Нет, господин. Я еще… — начинает Йошик-Вздых и замолкает сразу же, поскольку Второй останавливает его движением руки.

Так вот кто тут по ходу лейтенант.

Почетная у него стража, что и не говори.

И вежливая.

— Посмотрите, мне кажется есть изменения, — Второй указывает в сторону светящейся ленты на стене.

Кун впивается взглядом — вроде все тот же разреженный белый свет… быть может, чуть более разреженный чем раньше.

— Есть какие-то измеряемые отклонения?

Второй качает головой.

— Нет, но свет, словно бы… — он чуть осекается, подбирая слово, и заканчивает, — Гуще.

Куб, настроенный на сканирование параметров атмосферы, выдает все показатели в пределах нормы.

Газовая среда с идеальной для дыхания человека пропорцией газов.

В этот момент Вздых раскатисто чихает, и звук эхом несколько раз отражается от стен.

Кун делает резкий шаг в сторону.

— Я в порядке… — в голосе Вздыха слышится определенная неловкость.

— Закрой шлем, — Второй опережает Куна с этим предложением на долю секунды.

Вздых послушно сдвигает забрало в исходное положение. Вокруг по прежнему ничего не происходит. Свет льется ровно. Кубы определяют нулевой уровень какой-либо опасности.

— Предлагаю идти дальше.

Светочи продолжают свое круговое движение, описывая все более широкие дуги — наконец, становится заметно, что коридор расширяется.

Второй держится чуть сбоку, его шаги размеренные и четкие.

Вздых идет рядом. Непропорционально огромный для его фигуры меч при этом он сжимает небрежно и даже элегантно, что так не вяжется с тем, как он шмыгает носом. Это слышно даже сквозь шлем.

Еще через несколько минут коридор в очередной раз изгибается и впереди визуально что-то меняется, Пол и стены в отдалении видятся не гладко-серыми, а текстурными. Темнее, чем сейчас есть вокруг них.

Пока из понятных правил Испытания есть только одно — «двигайся между секциями» — значит, надо двигаться.

— Ускоряемся! — Кун бросает прерывистую команду и начинает быстро скользить на потоке шинсу над полом, особо не заботясь, успевает ли кто-то за ним.

Меньше, чем за минуту он долетает до места, где стены из тускло-металлических, становятся зеленоватыми и бархатными на вид. Переход между текстурами резкий. И между ними дрожит едва заметная прозрачная пленка, как у мыльного пузыря.

Кун пролетает сквозь нее, спрыгивает на пружинящий пол, его приземление выходит абсолютно бесшумным.

Вслед за ним в новую область влетают синхронно Вздых и Второй.
Действительно, почти не уступают ему в скорости.

В ту же секунду, как все трое оказываются в зеленом продолжении коридора, свет мигает, и разделяющая пленка из бесцветной становится красной.
А стены, голосом кролика-распорядителя сообщают:

— Поздравляю вас, участники, секция пройдена, жизнь продолжается!

Кун осторожно протягивает руку в сторону прозрачного барьера, пульсирующего нежно-алым. Там, за ним, по прежнему ничего нет. Коридор, в котором мерцает тусклый свет, с той лишь разницей, что теперь он окрашен в красные оттенки. Барьер вибрирует в месте прикосновения и отталкивает руку. Ясно — логика прохода секции «односторонняя».

Кун собирает в своей голове все воедино: свет, чих, пустоту. Все еще слишком мало данных. Но уже хотя бы есть от чего оттолкнуться.

Chapter Text

Средняя Башня. 94-й этаж. 10 лет назад

«Polytrichum commune, Cladonia rangiferina, Pleurozium schreberi» — на дисплее куба, который для удобства Кун уменьшил до размера портативного терминала бежал анализ окружения, в котором они оказались. Зеленый бархат стен и пола оказался просто плотным ковром из мхов и лишайников. Не опасным для жизни, с какой стороны ни посмотри.

В этом было даже что-то красивое — оттенки зеленого закручивались вытянутыми спиралями, переползая с потолка на стены и дальше на пол, визуально искривляя пространство. Мох мягко и тепло мерцал сам по себе. Светочи вносили диссонанс летая кругами и источая холодный белый свет.

Кун запросил более детальный анализ воздуха, включая микроорганизмы — все было чисто. Пол почти неуловимо пружинил, заглушая шаги. Коридор, в отличие от первой секции, перестал расширяться, тянулся вперед монотонным цилиндром.

Первую секцию они прошли минут за 20, какая будет длина у этой? Пока не очевидно, есть ли смысл попытаться пройти ее, ускорившись, или лучше экономить силы?

Они двигаются в молчании, время от времени Кун посылает куб дальше вперед, но тот возвращает картину все того же зеленого мерцающего пространства.

Через 10 минут такой дендро-прогулки в зеленых узорах что-то, наконец, меняется — они становятся более четкими, с видимыми границами между кусочками разного цвета. Если раньше оттенки плавно врастали друг в друга, то теперь их разделяет тонкая темная кайма.

Кун присматривается — растения на стыках зон, чем дальше по ходу их движения — тем темнее. Кое-где они уже не зеленые, а коричневатые.

Кун подносит сенсор прямо к потемневшему мху на стене и замечает, что Второй также сканирует налет.

— Это триходерма, — его голос ровный, почти скучающий. — Плесень, причем весьма агрессивная.

Лейтенант растирает между пальцами кусочек поврежденного мха, тот расползается в вязкую массу.

Экзокостюм полностью изолирует от любой агрессии внешней среды, если не делать глупости и не снимать шлем или перчатки — эта коричневая штука не причинит никому из них вреда.

Кун кивает, давая понять, что информацию к размышлению принял, и они продолжают идти вперед так же молча.

Тем временем разных пятен по сторонам становится все больше, плесень поражает мох, внося в мозаику оттенки от бежевого до темно-коричневого. Их окружает сюрреалистичной картиной.

Еще несколько минут и Кун понимает, стопы с каждым шагом начинают утопать в мох глубже и глубже. Сам пол становится неровным.

Он чуть приподнимается над поверхностью, зондируя пространство, и спутники следуют его примеру. Сигнал от сенсоров проваливается вниз и возвращает данные, если верить которым, до металлического исходного пола их отделяет несколько метров, а все пространство между ними заполнено плотно спресовавшимися растениями.

И в этот момент Куна осеняет — дело не в том, что коридор перестал расширяться. Он по прежнему продолжал это делать — просто слой мха увеличивался пропорционально этому расширению, создавая впечатление ровного цилиндра.

От понимания, что именно представляет собой среда, где они находятся, становится дискомфортно. Словно они скользят в метре над поверхностью куда-то вглубь, а не наружу. Погружаясь в нутро огромного больного существа.

И будто откликаясь на его мысли, мох начинает подрагивать. Еще больше становясь похожим на нечто единое, живое. Стены рябят и шевелятся мягкими волнами. Мерцающий свет колышется в такт этим волнам. Коричневые полосы на нем закручиваются спиралями, которые становятся все больше и больше.

Кун анализирует данные, что бегут на дисплее. Вокруг них в полной тишине идет война за пространство и ресурсы, где один разрастается, а второй стремится пожрать.

Мох и плесень сходятся в схватке не на жизнь, а на смерть в узком, отведенном им для боя коридоре. Занятые лишь друг-другом. И им нет особого дела до трех чужаков, что двигаются посреди их битвы.

Тоннель все тянется и тянется. На стенах начинают появляться крупные наросты, с потолка свисают сначала нити, а потом уже и что-то похожее на жгуты.

— Не знаю, о каком там «вкусе» говорил кролик, дрянь какая-то, по-моему, — Кун произносит это вполголоса, осторожно отталкивая древком копья крупный моховой отросток.

Через несколько десятков метров пространство начинает выглядеть не просто покрытым растениями, а заполненным мягкими, живыми занавесями, норовящими замедлить их движение. Вынуждая всех троих начать отклоняться то вправо, то влево, выбирая свободные участки.

Кун убирает бесполезное копье, поднимает перед собой тонкий ледяной щит, придавая ему коническую форму и перестраивает кубы. При такой скорости и в таком «забитом» пространстве уже сложно эффективно управлять более чем тремя. Один следует за ним, разгораясь все ярче, два других начинают двигаться параллельным курсом с его охранниками, отбрасывая причудливые тени на стены.

Вздых крутит мечом, размывая его в сияющий полукруг, соприкасаясь с которым, все живое исчезает. Второй же будто бы и не делает ничего особенного, скользит вперед, как нож сквозь масло. Не давая ни единому жгуту за себя зацепиться. Покрыл себя водяной пленкой? На такой скорости уже не разобрать.

Мох и лишайники отчаянно борются за существование, регенерируя с большей и большей яростью. Стараясь задавить противника массой. Триходерма словно бы полагается на скорость и беспощадность — узкими пластами врастая вглубь. Отсекая от питательной среды противника целыми кусками.

Подточенные таким вмешательством, наросты на стенах отваливаются под собственным весом, заставляя всех троих лавировать в смыкающемся коридоре. Кажется, чем больше пожирает триходерма — тем сильнее сопротивляется ее жертва.

Зеленые влажные кляксы сыплются со всех сторон. Споры плотным слоем оседают на костюмах, цепляются, будто ища в одежде бреши. Перекрашивая ее в ржавый цвет в сочленениях. Ткань отталкивает их, не позволяя всем троим покрыться коричневой пылью с головы до ног.

Кун понимает, что из этой зеленой кишки надо выбираться как можно быстрее. И тут же огромный кусок хаотично разрастающейся биомассы, падает перед ним, оставляя лишь узкий проход справа. Там, где Вздых крутит мечом — и если туда дернуться, вполне можно напороться на лезвие.

Чтоб не влететь в Йошика или не врезаться в мохнатую глыбу, перегородившую путь, Кун взмывает вверх и в сторону. Скользит вдоль стены до потолка, описывая полукруг, гасит скорость. Пока он маневрирует, Вздых и Второй вырываются вперед на несколько десятков метров. Теперь они обозначены лишь вспышками света от двух кубов, что настроены следовать за ними, как маячки.

Перед Куном снова падают два огромных спрессованных куска — живое пространство вокруг начинает сходить с ума, словно начался последний бой зеленого с коричневым.

Стены содрогаются, как от конвульсий. Он снова делает петлю назад, вынужденно замедляясь еще сильнее, щит теряет прозрачность от налипшего пылевого марева. Кун развоплощает его, и в этот момент стены с ударной волной смыкаются.

Потолок падает на пол.

На несколько секунд его дезориентирует, крутит в разные стороны. Множащиеся растения сдавливают тело, споры забивают забрало и сенсоры.

Кун понимает, что влип.

Буквально.

Застрял в активно движущейся массе. Ему надо просто сделать один рывок и освободиться, но вместо этого он замирает, по мышцам прокатывается слабость. Он осознает, что с каждой секундой мох сильнее сжимает его пружинистыми объятиями. Что надо сопротивляться. Но что-то внутри сбивается, какая-то важная шестеренка, что прокручивается, не в силах зацепиться зубцами и сдвинуть весь механизм с места.

Кун точно знает, что через экзокостюм он не может чувствовать ни температуру, ни влажность стен — но мозг услужливо подбрасывает ложные тактильные ощущения.

Как это все липко скользит по его телу, вниз от ключиц к бедрам и по ногам. Как обвивается вокруг запястий, уводя руки за спину.

Иллюзорно укутывает, то сильнее, то слабее.

Пережимает кровоток.

Давит прицельно на самые чувствительные точки. И снова скользит… то вверх, то вниз, прямо по коже.

Уже не понятно, чьи это судороги. Его? Или биомассы вокруг?

Прикосновения отдаются эхом где-то глубоко внутри, где не может защитить никакой костюм. От этих фантомных поглаживаний Кун испытывает сначала нарастающий жар и тошноту, а потом ярость — и концентрируется на последней.

— Господин, вы в порядке? — раздается в шлеме голос Вздыха.

— Да, — Кун произносит это, практически не размыкая зубы, контролируя дыхание, — Продолжайте двигаться вперед.

Еще не хватало просить помощи у охранников в таком… Быть замороченным и придушенным какой-то жалкой, примитивной формой жизни?!

Да ни за что!

И он мнил себя по уровню близким к Офицеру? Как какая-то убогая плесень могла его вообще задержать и лишить самообладания. Во что он превращается!

Видел бы его кто из ребят, из прошлых, настоящих команд… натуральное посмешище!

Эта мысль особенно больно колет изнутри, окончательно развеивая морок.

Кун сосредотачивает энергию, и температура вокруг него резко опускается до минусовых значений, превращая обволакивающую его губку из мха и плесени в хрупкую пористую структуру. Он разбивает ее прямым выбросом шинсу, расчищая себе пространство для действия.

Свободной рукой раскручивает копье, сосредотачиваясь на том, чтобы пробиваться в том направлении, что раньше вело к выходу. А не куда-нибудь в стену. Ориентируется по дисплею, где метки показывает неподвижные маячки Второго и Вздыха.

Через несколько ударов он полностью освобождается от остановившей его массы и оказывается в остатках коридора.

Сколько он колупался? Минуту? Пять?

Непостижимым образом за это короткое время эко-баланс успел измениться. Теперь вокруг темно. Свечение мха практически уничтожено плесенью, кажется, победитель в этом сражении уже определился.

Еще чуть-чуть и источником света в этом ограниченном пространстве останется только его куб.

В динамике раздается голос:

— Господин, мы у конца секции, тут почти такой же барьер, как и в прошлый раз.

На этот раз отчитаться перед ним о диспозиции решил Лейтенант.

— Хорошо. Минута и я буду.

Дисплей шлема рисует нужную точку впереди. И к ней очень хочется рвануть с максимальной скоростью. Довольно с него этой мерзкой секции. Но Кун одергивает себя, призывает не торопиться.

Явно можно уже не спешить.

Биосистема вокруг пришла в какой-то извращенный вариант равновесия. Коричневые стены, пол, потолок. Ничего больше не шевелится.

Кун, скользя в воздухе, старается придерживаться середины секции и замечает, что пространство вокруг него стало намного шире. Плесень пожрала или растворила часть мха, кое где даже открыв голый камень.

Поворот — и вокруг светлеет, коридор становится прямым. Впереди отчетливо виднеется яркое пятно выхода. И на фоне этого белого пятна выделяется силуэт.

Второй.

Кун уже научился их различать, даже не сверяясь с маркерами шлема. Интересно, куда Лейтенант дел Вздыха? Отправил на разведку, а сам решил подождать тут?

Того времени, за которое он преодолевает разделяющее их расстояние, окончательно хватает, чтобы выровнять дыхание.

Несмотря на то, что он никак не может видеть глаза за черным забралом, Куну кажется, что Второй осматривает его с головы до ног, и делает что-то вроде приглашающего жеста в сторону пленки:

— Следующая секция безопасна, можно пересечь барьер.

Похоже, он ни мгновения не сомневался в том, что Кун выберется из своей липкой заварушки. И, возможно, даже недоумевал, чем он там занят так долго, разве что собирает в гербарий особо редкие лишайники?

Пленка вибрирует, переливается на этот раз так сильно, что невозможно визуально понять, что за ней. Что-то голубое. Небо?

Кун рывком пробивает разделитель, лейтенант следует за ним. Они вываливаются из полумрака Коридора в пустоту на высоте пятого этажа. Земля стремительно приближается и Кун, восстановив баланс в воздухе, по широкой дуге планирует вниз. Туда, где, стоит черная фигура его второго охранника.

За спиной снова раздается:

И полупрозрачный барьер с красной вспышкой отсекает их от пройденного уровня.

Кун замирает, балансируя на своей платформе. Подлетает к разделителю секций.

Тот простирается от земли до неба. Как в компьютерной игрушке, обозначая край доступной карты. Отталкивает от себя с легким шипением. Если отодвинуться от него на несколько метров — перестает быть заметным, но чем ближе — тем плотнее и краснее становится.

Когда Кун касается земли, Второй активно поливает водяными струями заляпанный зеленым и коричневым костюм Вздыха.

Кун сосредотачивается на температуре вокруг себя, и грязь черными ледяными хлопьями слетает с него.

Кубы с тихим жужжанием собираются в полукруг сканируя новое, так не похожее на зеленый Коридор, пространство третьей секции.

Chapter Text

Средняя Башня. 94-й этаж. 10 лет назад

Открытое пространство вызывало непонятное чувство.
Они стоят на дне вытянутой неглубокой лощины. Луг, с травой по щиколотку, впереди уходит за горизонт, а по бокам взбирается на плавные холмы.

Небо.

Как давно он не видел синее небо? И красный шар солнца, что висит низко над горизонтом. Редкие облака с серыми краями загораются от него мягкими бликами оранжевого. В этой секции так… безмятежно?

Кун старается отбросить неуместные сейчас размышления о природе, сосредотачивается.
В этой секции закат — а значит совсем скоро наступит ночь и с ней появятся ограничения на его кубы.
Нужно поторопиться?
А вот и не факт.
Для начала не лишним будет понять кто враг. И кому.

Он присаживается и рукой в перчатке ведет по упругим зеленым стеблям.

Земля.

Трава.

Мелкие белые цветочки со стрельчатыми лепестками.

Пока больше ничего.

Второй подходит, останавливается почти вплотную, его анализатор коротко вспыхивает белым.

— Просто трава, — на этот раз он решает не козырять научными знаниями, — Никаких ядовитых видов, лишайников, грибов, агрессивных вирусов.

Кун согласно кивает. По-ходу, его охранник был принят в лейтенанты не за красивые глаза и пришел уже к тем же выводам, что и он сам.

— Есть идеи, кто враг?

Второй пожимает плечами.

— Да кто угодно, масса вариантов… господин, — обращение он добавляет с задержкой, в самом конце.

Вздых, закончив стряхивать воду со своего костюма, также делает несколько шагов и встает рядом. Кун еще раз оценивает обстановку.

— Судя по положению солнца, сядет оно в ближайшие минут 20. Поэтому, предлагаю попробовать добраться до конца секции. Если она по размеру такая же как прошлые, этого времени нам как раз должно хватить.

Лейтенант сверяется с данными сенсора, встроенного в нарукавник. Кивает. Чуть приподнимается в воздухе.

Кун медлит.
Надо забираться на платформу и давать той команду двигаться вперед, но вместо этого, он неожиданно даже для самого себя отодвигает забрало шлема и делает глубокий вдох.
Снова ведет по стеблям, срывает травинку и растирает ее между пальцев. Приятный запах.

Спиной чувствует, как Второй прямо через черное стекло смотрит на него неодобрительно. Вздых топчется, не решаясь первым начать движение.

Кун делает еще один вдох, разгибается, материализует куб под ногами и взлетает на метр над лугом.

— Никаких пеших прогулок на этот раз.

Он мгновенно разгоняется и задает направление четко на солнечный диск.

Скольжение по открытому пространству не идет ни в какое сравнение с тем, как они прорывались сквозь вонючий коридор лишайников.

Второй и Вздых летят по выверено прямой траектории и Кун, чуть пропустив их вперед, подмечает различие в технике. Вздыха поддерживает спресованная платформа белого света. Второй же стоит на потоке шинсу, как на доске для серфа. Его связь с водной стихией настолько сильна, что отражается даже на манере движения?

Сам же Кун, хоть и придерживается выбранного направления, теперь посылает голубую платформу по дуге. То вправо, то влево. Он так и не закрыл шлем, поэтому ветер бьет в лицо.

Наверняка, скоро будет какая-то подлянка.
Точно будет.
Но пока ее нет, какая-то часть его наслаждается этим полетом.

— Господин, смотрите! — Кун щурится глядя туда, куда показывает рука Вздыха. Прямо в затухающий солнечный диск, который к этому моменту скрылся уже на одну треть. На нем появляется черная точка, которая медленно увеличивается в размерах. Чтобы это ни было, оно пока далеко, а краски неба уже сереют.

Кун сжимает один из светочей до размера ладони и резко посылает вперед. Есть шанс, что он успеет просканировать этот объект.

Прошло явно меньше времени, чем то, на которое он рассчитывал. Они точно до заката не успеют долететь до конца секции.

Черное пятно продолжает разрастаться, а куб по прежнему не прислал по нему никаких данных.

Еще несколько минут и солнце окончательно сядет. Кун запрашивает принудительную синхронизацию данных по всем кубам.

Последний луч отражается от редких облаков и исчезает. В этот же момент оставшиеся светочи синхронно тухнут, и Кун быстро развоплощает их, до того как они серой вереницей попадают им на головы.

— Не пугайтесь, участники. Это всего лишь ночь. Источники света будут ограничены, — любезно сообщает им пустота, голосом ушастого.

Обозвать его светочи просто «источниками света» — это конечно мощно. Ладно бы ограничение касалось только их возможности светиться. Кун уплотняет шинсу под ногами, придавая тому форму диска. Дальше явно начинается тест на то, насколько хорошо он освоил в ангаре этот способ перемещения. Других вариантов сейчас нет.

И ответ от куба-разведчика он получить все же успел.

— Это саранча. Есть любители саркосской кухни?

Из-за шлемов не понятно, оценили ли спутники его шутку и Кун закрывает свое забрало. Еще не хватало потом эту дрянь из-за шиворота вытряхивать. Мерзко от одной мысли.

Черное пятно в небе разрастается, обретает рваные края. Теперь уже можно различить, что это не нечто целое, а множество отдельных точек, двигающихся как единый организм. Точки становятся крупнее, обретают форму. У каждого насекомого вытянутое тело с гипертрофированными жвалами, выпуклые глаза.

Вот тебе и «красоты природы».

Кун окутывает себя ледяным щитом и начинает притормаживать. Второй и Вздых следуют его примеру.

Небо темнеет, когда огромных размеров рой врезается в них. Дико шумно, стрекот фасеточных крыльев создает ощущение, что они попали в турбину экнолета. Каждое насекомое размером с ладонь, мельтешащие панцири серовато-ржавого цвета съедают все краски, погружая Куна в дрожащую рябь.

Быстрым прикосновением к боковине шлема он активирует звуковые фильтры.

Цок-цок-цок.

Теперь панцири, как капли далекого дождя, стучат о его ледяной щит.

Кун пробует пустить по поверхности разряд тока. Искрит так, что его почти ослепляет. Поэтому он меняет тактику, формируя снаружи щита область экстремально низких температур. Перестраивает вектора, ища лучший вариант.

Цок-цок-цок.

Саранча густым мертвым ливнем сыплется на землю. То поджаренная, то замороженная. При этом сам рой не уменьшается ни на йоту. Он меняет форму, то вытягиваясь, то собираясь обратно в шар. Замедляет их, блокирует движение в нужном направлении, сбивая верх и низ.

Второй и Вздых сражаются в тандеме, оба укрытые в водяные пузыри. Двуручный меч против такого противника не самое подходящее оружие — поэтому сейчас Вздых просто давит насекомых, орудуя двумя домами шинсу как молотом и наковальней.

Кун по спирали пробует подняться выше. Пространство за ним сразу же смыкается в мельтешащую и стрекочущую тучу. Еще несколько десятков метров и рой становится разреженным, двигаться становится проще и ему удается вырваться туда, где уже практически нет саранчи.

Цок-цок.

Цок.

Чем выше он — тем меньше насекомых отделяются от основной массы, чтоб бесславно убиться о его щит.

Кун ищет взглядом своих сопровождающих, которые все еще кружатся примерно в середине роя. Судя по выбросам шинсу, их тактика эффективна, но слишком энергозатратна. Вздых методично истребляет саранчу в хитиновое крошево. Водяные потоки Второго превращают ее в мокрую кашу, которая падает вниз черными кляксами. Только, что толку перемалывать сотни, когда их тысячи?

Кун прикидывает расход сил — еще полчаса такого боя, и они начнут выдыхаться. А насекомых особо меньше не становится.

Он отлетает еще дальше, корректируя угол обзора. Несколько минут отслеживает динамику происходящего. На фоне догорающих красных отблесков заката становится очевидно, что заметное количество насекомых отделяется от роя и рассредотачивается над лугом. Делая его из зеленого — ржавым.

А вокруг Вздыха и Второго кружит, уже заметно меньшая часть.

Плотные ленты насекомых, как бритвой, проходятся по поверхности земли, оставляя черные выеденные полосы в том, что недавно было цельным живым полотном.

Понаблюдав еще немного Кун активирует канал связи и произносит:

— Сожрать траву им явно интереснее, чем сожрать нас. Если мы поднимемся на достаточную высоту — эта дрянь просто отстанет.

— Принято, — в коммуникаторе щелкает и Второй повторяет его маневр, широкой спиралью взмывая вверх. Вздых следует за ним.

Верхние слои роя еще делают слабые попытки преследовать их, но быстро теряют интерес.

— Вперед, не снижаясь. — Кун командует и устремляется к горизонту, не глядя вниз.

Они летят как над темным, шумно колышущимся полотном. А все-таки Вздых и Второй неплохо потрудились, рой явно стал меньше. Полотно истончается, пока не остается совсем позади. И никто не летит за ними с жужжанием. Теперь саранча игнорирует их присутствие в секции. Получается, что насекомые напали на них потому что по-сути первыми напали они сами?

Еще через несколько сотен метров Второй, который в какой-то момент вырвался вперед, начинает резко тормозить. Кун видит, что воздух перед ним дрожит плотным маревом.
Они наконец-то добрались до конца секции. И теперь путь им перекрывает бесконечно уходящий вверх и в стороны барьер.

Он подлетает вплотную, пытаясь рассмотреть, как меняется пейзаж в четвертой зоне. Воздух пружинит, оттесняя назад. Шинсу рассеивается при попытке прямого удара.

Как и предупреждал Администратор — до следующего утра пройти дальше будет нельзя.

Появившийся слева Вздых поднимает меч и делает несколько рубящих ударов — оружие вязнет, словно залипая в воздухе.

— Не трать силы, — Второй останавливает его, сам даже не делая никаких попыток пробиться за барьер.

Все трое зависают рядом в воздухе. Там, впереди перед ними что-то похожее на такое же небо, как и здесь. Внизу ровная темная поверхность. Земля? Луг? Камень? Понять невозможно. Не исключено, что все, что угадывается за барьером, всего лишь морок, не имеющий никакого отношения к реальности четвертой секции.

Кун разворачивается и смотрит назад в чернеющую картину секции третей.

От красивого пейзажа за спиной почти ничего не осталось.

Пусть их троица и уничтожила приличную часть роя на своем пути.

Наступающая ночь не может скрыть, что зеленая чаша луга изуродована коричневыми проплешинами голой земли. Ближайшие остатки насекомых маревом перелетают между уцелевшими островками травы, постепенно смещаясь в сторону барьера. Все ближе и ближе к Куну и его охранникам.

Но их уже слишком мало и они слишком рассредоточены, чтобы представлять собой какую-то угрозу.

Кун понимает, что иррационально злится.
Ему нравилось скользить над травой. Ему нравилось, как в ней местами проглядывали крошечные цветочки. И то, как она пахла, нагретая закатным солнцем, тоже нравилось.

Он резко пикирует практически к самой земле, под изумленными взглядами Второго и Вздыха.

Воздушной волной сносит, насколько хватает сил, насекомых в стороны и накрывает тонкой, но прочной коркой льда очищенное пространство. Получается блестящий каток примерно километрового радиуса, местами с проплешинами, но в основном с еще уцелевшей травой наивно зеленого цвета.

Сдутая к краям «катка» саранча быстро собирается в цельный вихрь и летит вниз, стучась о барьер.

Цок-цок-цок.

Град из панцирей сыпется вниз, насекомые со странным упорством пытаются прорваться к траве.

Кун отлетает на расстояние, которое позволяет ему поддерживать барьер на месте и при этом находиться максимально далеко от агрессивной формы жизни.

Недостаточно далеко.

Меньшая часть роя отделяется и, словно чуя в нем виновника своих бед, начинает двигаться в его сторону. Кун снова понижает температуру и формирует метель, направляя ее встречным курсом. Рой разделяется, практически целиком избегая атаки и Куну приходится корректировать ее траекторию.

Со второй попытки метель накрывает насекомых, что мчатся к нему. Замораживает тех, что жужжат на острие, но уже не причиняет вреда тем, что летят последними.

Балансировать в воздухе, держать защитный каток и отбиваться от насекомых без поддержки кубов не очень комфортно.
Сдалась ему эта трава…

И в этот момент Кун чувствует движение шинсу по сторонам. К его метели добавляются водяные потоки, синергируя с низкими температурами. Замороженные насекомые начинают уже плотным дождем сыпаться вниз.

— Господин, зачем вы спустились? У нас новый план?

Вздых добавляет свой вклад, выдавая рассеянный поток шинсу, которого хватает на нейтрализацию тех, кого не заморозило или не смыло.

— Да, решил, что самое время собрать нам на ужин немного экзотических ингредиентов.

В воздухе пахнет горелым, в течение получаса еще небольшие скопления саранчи, закончив со всей доступной им в других местах травой, делают нападки на закрытый кусочек.

Небо становится совсем темным, когда по-видимому последнее упрямое насекомое отправляется в свой насекомий рай.

Кун несколько секунд смотрит на мерцающий барьер, без кубов у него нет полной уверенности, что ничего живого больше не осталось, но почти сразу раздается голос кролика:

«Поздравляю вас, участники, секция пройдена, жизнь продолжается! Напоминаю, что пройти дальше вы сможете лишь с наступлением дня. Ночь — для отдыха».

Раздается короткая вспышка и Кун понимает, что фраза про ночь не единственное отличие. На этот раз барьер не красный, он переливается желтым.

Это потому, что они пока внутри него?

И он сменит цвет, как только они перейдут в четвертую секцию?

Или у этого есть еще какие-то причины?

Кун аккуратно кладет этот факт на полочку ко всем остальным. С восходом солнца будет понятно. Его догадки уже складываются в нечто цельное.

Он меняет давление шинсу под ногами и спускается на землю. Не висеть же в воздухе до рассвета. Его спутники следуют его примеру.

Коснувшись ногами поверхности, Кун подносит руку к внутренней застежке около подбородка. Дергает за нее, особо ни на что не надеясь, но неожиданно та поддается. Позволяет себя сдвинуть. И он полностью снимает шлем. Волосы под ним слиплись и неприятно щекучут затылок. Кун взъерошивает их, подставляя шею слабому ночному ветру. Замечает, что Вздых, к которому он стоит в пол оборота, рассматривает его украдкой. Так все же точно не знал, как он выглядит? Только сейчас понял, к какому Великому дому принадлежит его подопечный?

Кун садится прямо на траву и поудобнее прислоняется спиной к барьеру, пристроив шлем около колен. Теперь им просто остается ждать. Барьер уютно обволакивает. По ощущениям ничуть не хуже хорошего кресла.

Если тут вдруг действуют другие сутки и ночь будет длиться всего 4 часа или солнце взойдет резко — он, в худшем случае, просто выпадет на следующий уровень, как мешок с картошкой.

Барьер в самом низу почти не светится, похожий на плотное желе с золотистыми вкраплениями, а выше уже красиво переливается желтым, отчего трава рядом приобретает причудливый цвет.

Пока все, через что они прошли, было слишком легким. Словно это 49-й, а не 94-й этаж.

Кун прикладывает руку к земле, тонкая ледяная корка ползет во все стороны, сковывая траву в мерзлый панцирь на десятки метров вокруг всех троих. Мало ли какие еще есть неозвученные правила.

— Что вы делаете, господин?! — Вздых нервно поводит плечом. Потом, чуть оглядываясь в сторону Лейтенанта, отодвигает забрало.

Он выглядит совсем молодым. Младше самого Куна. Его внешность весьма созвучна его манере говорить и действовать. Только ни разу не созвучна с тем статусом и силой, которыми он явно обладает. Те Избранные, которые верят тому, что они «видят» в Башне, долго не живут.

— Создаю нам охранный контур, — Кун постукивает по затвердевшей травинке, — Если что-то будет приближаться, то треск будет стоять такой, что проснется все в километре.

— Проснется? Мы собираемся спать прямо так? Тут?

— А какие есть еще предложения по ночевке? Если уговоришь Второго, натянуть достаточно воды из атмосферы, могу соорудить нам иглу.

В голосе Куна слышится явная издевка.

Вздых хлопает глазами не понимая, что за «второго» упомянул Кун, но сам лейтенант напрягает руки и раскидывает над их головами сеть из капель.

Ну, уже неплохо.

Не защитит от нападения с воздуха, но как сигнальный барьер сработает в случае чего.

— Годится, — еще раз окинув взглядом пространство, Кун расслабляется и прикрывает глаза.

Такой отдых кажется оптимальным в сложившихся условиях.

— Как насчет воды?

Когда этот голос раздается неожиданно из полумрака. Кун поворачивает голову и видит, что Второй сформировал 2 крупных водяных шарика. Один плавает перед Вздыхом, второй — у лица Куна. Не то чтобы он хотел пить, но отвергать такой жест доброй воли со стороны своей «команды» было бы неправильно.

— Спасибо.

Он протягивает руку и шарик оказывается в ледяном стакане с тонкими стенками. Вздых в этот же момент сгребает предложенную воду в ладони и шумно пьет.

Интересно, насколько эти двое понимают его возможности?

Например, то что он совершенно спокойно может обходиться без еды и воды несколько дней.

Пожалуй, понимают.

Второй, который, так и не открыл забрало, так уж точно умеет оценивать риски.

Chapter Text

Средняя Башня. 94-й этаж. 10 лет назад

Небо светлеет. Прошло около 8 часов с того момента, как Кун уселся у барьера. Он честно старался отрешиться, как-то сделать так, чтобы мысли не жужжали в голове также утомляюще, как упокоенная ими саранча.

Испытание изолированно, секции замкнуты. Те, кто рядом с ним сейчас — не союзники. Никакого внятного плана побега не придумывается. Пока остается только двигаться по пути, предложенному кроликом. От центра — к краю. От первой секции — к последней.

Никто не пытался напасть на них ночью. Было так тихо, что казалось, был слышен хруст травинок, что ломались от неосторожного порыва ветра.
Кун отстраненно следит за тем, как тает ледяной панцирь его охранного контура, высвобождая траву. Позволяя той распрямиться.
Светочи оживают одновременно с тем, как первый луч солнца бежит, преломляясь, в смеси капель и оставшегося льда.

Кун нехотя защелкивает шлем, закрывает забрало. В следующую секцию он войдет так, как и положено благоразумному молодому человеку — во всеоружии.
Стена между ними и секцией по прежнему светится желтым. За ночь ничего не изменилось.

Парочка его надзирателей, вполне бодрые, следят за тем, как он демонстративно потягивается.

Они посменно стояли на страже ночью. И теперь ждут его команды выдвигаться вперед. Интересно, что будет, если он начнет раздавать абсурдные приказы — например, предложит никуда не идти, остаться в этой секции.

Слетит ли с них тогда вся эта напускная субординация, и потащат ли они его за шкирку дальше по испытаниям? Не то чтобы Кун хотел это проверить на полном серьезе.

— Предлагаю пройти барьер в воздухе, метрах в десяти от поверхности, чем бы она не оказалась.

— Разумно, господин. — Лейтенант как всегда немногословен. В его голосе нет ни усталости, ни недосыпа.

Платформа, повинуясь мысленной команде, поднимает Куна на заданную высоту. Он делает рывок вперед, и Вздых и Второй следуют за ним сквозь прозрачную пленку.

Четвертая секция похожа на идеальный прямоугольник в оттенках синего. Голубой вверху — аквамариновый внизу. Небо чистое, без облаков, вода под ними неподвижна. Лучи света пронизывают ее мерцающими клинками на глубину. И только они трое вносят черными точками диссонанс в эту идеальную геометрию. Тут нет ни рыбок, ни планктона, практически стерильная среда.

Вода и свет.

Впрочем, Кун предполагал, что начало снова будет каким-то таким. Динамика секций повторяется. От безмятежного начала — к появлению противоборствующих стихий. Так будет в каждой? Или администратор только и ждет того, что участники поверят в паттерн, чтобы перевернуть его в неожиданный момент с ног на голову.

Пока он держится воображаемой середины пространства — не слишком близко к воде, не слишком высоко в воздухе. Двигается в среднем темпе.

Первые три секции заняли у них на прохождение четыре часа, после этого они застряли еще на восемь из-за ночи. С такой скоростью — если секций действительно всего десять им до конца понадобится часов двенадцать.

Но это без поправки на растущую сложность и накапливающуюся усталость.

А потом? А вот, что потом — думать сейчас не конструктивно. Пока он движется в изолированном и герметичном пространстве в компании охраны. Будет шанс — вот тогда и подумает.

Новый барьер возникает перед ним внезапно, спустя всего 15 минут полета. Эта секция оказывается очень короткой, не больше километра в длину. Кун вскидывает руку, призывая Вздыха и Второго остановиться и не пересекать едва видимую границу.

Получается, можно пролететь в пятую секцию сразу, не развлекая себя никакими водными процедурами? Вряд ли что-то успеет атаковать их тут за те секунды, что им понадобятся на то, чтобы пройти через барьер. Сейчас день и по правилам их точно пропустит.

Но с другой стороны, ограничения по времени на испытании никакого нет. Точнее, мысленно себя поправляет он, ничего на это пока не указывает. А вот на другие вещи указания есть и упускать шанс лучше разобраться в происходящем не стоит.

Вздых и Второй висят в полуметре от барьера.

— Я хочу кое-что проверить. Если хотите, можете просто подождать меня тут.

Не дожидаясь ответа, он уплотняет шинсу вокруг тела и ныряет. И тут же рядом с ним раздается еще два всплеска. Ну конечно — лучше не упускать его из поля зрения. Он бы сам на их месте так и делал.

Кун погружается плавными гребками. Это почти как неторопливый полет —- только тут тебе доступно больше измерений. Когда ты, а не гравитация решаешь, двигаться вверх-вниз или зависнуть в невесомости.

Второй скользит, как прирожденный пловец, удивительным, скорее, является то, что Вздых не уступает ему в изяществе движений. Сам Кун то замедляется, то разгоняется оценивая плотность этой воды.

Вода.

Самая опасная и самая комплементарная его льду стихия.
Грань для контроля такой среды очень тонка.
Вода — идеальный союзник.
Но когда ее слишком много, как сейчас, это может быть опасно.

Тут же ее целый узкий океан.

Второй огибает Куна, проплывает вперед, выставляя руку и как эхолотом исследует пространство.

Воды пусты, пронизаны солнцем, мягко закручиваются вокруг них, в такт движению вниз.

Они спустились уже на несколько десятков метров, а давление не возросло и вокруг по прежнему светло. Темная глубина есть — но она где-то на непонятном расстоянии.
В Башне все может быть очень относительным — и верх и низ, и свет и тьма, и пустота и отсутствие пустоты.

Кун продолжает скользить вниз, в теории ничего не помешает им пройти через барьер и из водного сектора, если что-то пойдет не так. Светящаяся точка куба отделяется от его руки и одиноким разведчиком мчится вглубь. На внутренний коммуникатор прилетают столбцы данных.

Пустота. На какое-то мгновение он ловит себя на сюрреалистичном ощущении огромного аквариума. Где есть только они трое. И огромное неведомое божество, что лениво смотрит откуда-то сверху, как черные точки мечутся в золотисто-синем мареве.

Эти странные мысли прерывает вибрация куба, на который наконец-то начали поступать данные, отличные от нулей. Кун отталкивается шинсу, рыбкой спускаясь ниже. Чувствует, как Вздых и Второй повторяют его движение, смешивают оттенки аквамаринового, ныряя в глубину.

Ожидание затягивается, и наконец, впереди в однородной толще появляется рябь, зарождается встречное движение. И пусть куб уже дал ему ответ о том, какая «жизнь продолжается» в этой секции, он все равно завороженно следит, как гигантские водные черепахи плавными гребками поднимаются по замысловатой траектории все выше и выше.

Среди них есть как огромные, так и небольшие, с ладонь. Их панцири и выпуклые глаза отражают рассеянный голубоватый солнечный свет.

«Черная черепашка» и «Синяя черепашка». Они же «Храбрая черепашка» и «Лживая черепашка». На которых поклялся охотиться Рак Крушитель. Но не сразу, а когда они вырастут и станут достойной добычей. Как давно это было… Несколько жизней назад.

Животные размеренно поднимаются. Исходя из логики испытания, у них есть максимум еще пару минут безмятежности. И Кун решает действовать на опережение. Взмахнув руками, он разворачивается в сторону парочки своих охранников:

— Не дайте им расплыться во все стороны, но ни в коем случае не вредите! Я ограничу их кубами.

— Я помогу с контролем, — сразу отзывается Второй. — Йошик, следишь за периметром.

А все-таки как безоговорочно его тюремщики приняли его же командование. Какая извращенная у них иерархия получилась.

Лейтенант вытягивает руки, складывает пальцы кольцом и формирует течение. Оно задает направления слоям воды так, чтобы черепахи плыли в их сторону.

Кун, как заправский рыбак, запускает в том же направлении кубы, с сетями шинсу между ними. Черепах не очень много, несколько сотен. Он надеется, что предварительная разведка не подвела его, и эта стая действительно единственная. Иначе в полной мере проверить задуманное не получится.

Кун загадывает несколько вариантов, кто в этот раз будет нападать. Ловит себя на желании спросить Второго, какой у него шорт-лист.
Черепахи уже почти все загнаны между сетями, осталось лишь донаправить в нужную точку самый хвост стаи, с чем вполне успешно справляется Лейтенант.

Вздых сканирует пространство золотистыми частичками шинсу, похожими на пыль заставляя воду в отдалении светиться еще сильнее.

С правой стороны этот свет начинает ритмично мерцать, подавая сигнал.

Кун направляет туда свое внимание и понимает, что не угадал. Он ставил на то, что врагом будут касатки или что-то такое же откровенно хищное.

Но к ним приближается вытянутая плоскость, окруженная белым ореолом.

Плоскость, составленная из колышущихся прямоугольников. Они темные в белый горошек, сверху наверняка похожи на странный ковер, по которому разбегаются пушистые искры.

Электрические скаты.

Но на этот раз — не одни. Выше, ниже, все укутанно полупрозрачными медузами. От больших до крошечных. С легкими белыми куполами и длинными нитяными телами. Их также пронизывают тонкие фиолетовые разряды.

И весь этот электрический симбиоз плавно движется к его сети из черепах.

Сразу два врага? Две разные формы жизни? Хм… Это интересно. Что изменилось в условиях уравнения?

Маленькие верткие медузы начинают отдаляться от общего облака, вытягиваясь в жгуты. Устремляются в направлении сети.

Хорошо, что он решил пойти по пути превентивной защиты, иначе часть черепах точно бы пострадала.

Итак, что мы имеем?

Вода, лед, электричество.

Кун понимает, что задачку, которую он сам себе поставил решать надо быстро.

Сражаться с грозовым облаком в сердце океана? В такой комбинации стихий, не успев верифицировать идею, можно получить 220 в свои шибко умные мозги.

Тем интереснее будет проверка.

Скатов ни в коем случае нельзя подпускать близко. Он сам ограничил черепах в перемещениях и несколько сильных совместных зарядов вполне могут стать фатальными для них. Отзывать кубы с их позиций тоже нельзя. Значит по сути у него остается только лед.

Кун разводит руки в стороны, чуть за спину и делает мощный рывок вперед, одновременно замораживая за собой поток в ощетинившийся длинный конус. Тут главное быть быстрее самого себя, и все получится.

Вздых и Второй шарахаются, как испуганные рыбины на несколько метров, пока не понимая, что он задумал.

— Я со всем справлюсь сам, — в голосе слышится определенный вызов, — Останетесь тут на последнем рубеже, если прорвется какая-то мелочь.

Кун плывет наперерез первым медузам зависая между двумя «логиками жизни» в этом испытании.

Атакующей и нуждающейся в защите.

В этой секции постарался кто-то с очень хорошим вкусом.

Цвета и формы, баланс скоростей, сама геометрия пространства.

Могли быть такие скрытые таланты у кролика? После пустоты первой, мерзости второй и неравенства сил в третьей — четвертая ощущалась, как произведение искусства.

Скаты в облаке медуз приближаются, как фантастическая туманность с черными крыльями. Кун чувствует, что просто обязан внести свою лепту в сохранение этой картины в неизменном виде.

Никаких черепах! Не подходят по тону.

Он начинает воплощать свой план, расчерчивая пространство ледяными колоннами, арками и тонкими прутьями, висящими неподвижно в толще воды. Разгоняется все сильнее и сильнее. Как комета, что оставляет за собой искристый хвост.

Правильно рассчитанная плотность не дает льду тонуть или всплывать.
Прикосновение к нему является смертельной ловушкой для первых же медузок, вмерзающих в поверхность сияющим декором.

Вода начинает потрескивать от мелких вспышек. Кун чувствует, как эта гонка его будоражит. Он может быть быстрее чем лед.
Но быть быстрее еще и электрических зарядов — это вызов поинтереснее.

Ледяные конструкции приобретают все более и более причудливые формы. Медузы превращаются в хрустальные купола.
К его удовлетворению, пока ни одна не прорвалась в сторону черепах, что колышутся в его сети.

Второй и Вздых следят за результатами его экспериментов с шоковой заморозкой, не делая попыток приблизиться. Сейчас он мелькает практически на границе видимости человеческого глаза. Белая ажурная стена рисуется словно сама по себе.

Первый скат, покрывается корочкой льда, цепляет своих собратьев, которые так же по цепочке застывают. Медузы, стоит любой из тончайших нитей коснуться застывшего элемента, теряют свободу движения.

Толща воды переливается миллиардами оттенков синевы. Фиолетовые искры придают ей потусторонний оттенок. Кун рвется в глубину, оставляя за собой длинный след. Это игра на грани фола, малейшая ошибка — и он так же застынет тут идеальной ледяной скульптурой, вечно падающей на недостижимое дно.

Он выстраивает кружевной дворец, вплетая в ледяные стены бездушные пузырьки воздуха и живых существ.
Ненадолго живых.
Это практически ювелирная работа. Безупречно рассчитанные доли секунд отделяют его пальцы от замерзания.

Так рисковать для него нетипично, но сейчас Кун не может остановиться, он в полной мере осознает, что наслаждается адреналином, что несется по его венам.

Электрические заряды прокатываются по пойманным медузам, делая их похожими на маленькие умирающие галактики. И Куну даже немного жаль, что они тухнут так быстро.

Периферийным зрением он контролирует расстояние до сети с черепахами.

Ему кажется, или в движениях Второго появляется нервозность?

Он то кружит вдоль ячеек, отслеживая, чтоб они оставались цельными. То, словно бы, хочет рвануть в сторону Куна. Быть может, подозревает, что тот решил тут всем на зло самоубиться? После чего, его охране останется только грустно утопиться следом.

Вздых же ничего не замечает, полностью увлеченный этим безумным аквапарком. Носится между его ледяным шедевром и сетью, вылавливая самых крошечных и вертких медузок, ускользнувших от Куна. Самозабвенно загоняя остатки иглохвостых на отведенные им в композиции места.

Наконец, его произведение можно считать законченным.

Все скаты заперты внутри структуры.

Все медузы вмороженны в стены.

Чтобы взять под полный контроль все формы жизни в секции, ему понадобилось меньше получаса. Эта мысль приносит странное удовлетворение.

Перед ним нечто ажурное, мерцающее, несимметричной формы. Собранное из ровных линий и геометрических фигур, где творил он. И перевитое нитями и изломанными прямоугольниками, где примешивалась природа.

И хаотичное, и завершенное на вид одновременно.

Остается лишь финальный штрих.

Кун прикасается к огромной ледяной клети, в которой еще где-то тлеет жизнь.

Увеличивает плотность подвластного льда и легким толчком руки задает всей конструкции вектор движения.

Туда, в черноту.

Вниз.

Дворец величественно начинает опускаться в породившую его обитателей бездну и Кун не отрываясь следит за его гаснущими красками.

Сначала смазываются формы.

Дальше истончается свечение.

Вздых и Второй рядом, но не торопят его.

Кун дожидается, когда глубина полностью поглощает, созданное им. Еще некоторое время смотрит в темноту и разворачивается к поверхности.

Сеть из черепах колеблется в толще воды. Кажется, пока он изображал готическую русалочку, шинсу истончилось. Самые мелкие черепашки уже просочились через ячейки и беспорядочно кружат рядом со своими запертыми старшими родственниками.

«Поздравляю вас, участники, секция пройдена, смерть попрана!» — сквозь воду голос звучит далеким эхо.

Второй уверенными гребками начинает двигаться к поверхности. Вздых на мгновение застывает в нерешительности между ним и Куном и тоже начинает подъем.

Кун развоплощает сеть, освобождая черепах, какое-то время плывет рядом.

Потом обгоняет их и выныривает, подлетая на кубах в вихре брызг.

Барьер горит зеленым. На губах Куна появляется довольная улыбка — все его догадки по трем предыдущим секциям подтвердились.

— Господин! Это было здорово! — Вздых оказывается рядом, снова с открытым забралом. Капли воды сияющими дорожками скатываются по его черному экзокостюму. До этого бывшие непримечательными круглые глаза горят шальным восторгом.

Кун хмыкает про себя: «Сто необычных способов впечатлить других»…

Лейтенант парит уже около барьера. Никак не комментирует все водные выходки своего подопечного, но Кун снова чувствует его взгляд.

Кажется, мнение Второго о нем поменялось не в лучшую сторону. Похоже, что теперь он оценивает охраняемого ими пленника Захарда, как человека с легкой степенью безумия.

Впрочем ничего удивительного… Кун уверен, что он еще неплохо держится.

Многие на его месте давно бы свихнулись взаправду.

Chapter Text

Средняя Башня. 94-й этаж. 10 лет назад

Жарко.
Точнее — могло бы быть жарко, если бы не термоизоляция костюма.

Пятая секция представляет собой желтую пустыню. Солнце висит в зените, марево над мягкими линиями в размытый горизонт. После изогнутых бежевых стен его клетки Куну как-то особенно не заходят такие сочетания форм и цвета.

Барханы после океана. Пески после водной глади. Куну чудится в этом даже что-то с привкусом банальщины, на этот раз контраст уровней конструировал кто-то слишком увлеченный компьютерными игрушками.

А много хобби по-ходу у кролика-администратора.

Кун пропускает желтые крупинки между пальцев, ветра тут нет, поэтому песчинки летят вниз тонко и ровно, как в песочных часах.

Жару он не любит, никогда не любил. Дышать раскаленным воздухом — удовольствие сомнительное, поэтому забрало Кун держит закрытым.

Стряхнув с ладони последние песчинки, зависает в воздухе в нескольких метрах от зеленого барьера.

Красный. Желтый. Зеленый.

Комбинация из атакующей и обороняющейся формы жизни.

Ну посмотрим, что за набор юного зоолога будет в этой коробке.

По идее, этой секции должно хватить для того, чтобы допроверить все аспекты его теории. Главное, чтоб тут не оказалась борьба каких-нибудь подземных кротов и червей. Зарываться в песок совсем не хочется. Хотя, с другой стороны какие-нибудь откровенно непривлекательные формы жизни может и более созвучны его плану на эту секцию.

Следующие 15 минут он даже не спускается на землю, так и оставаясь на платформе. Создает разные конфигурации для сканирующей сети кубов, на средней скорости перемещаясь вдоль барханов. Размер этой секции пока понять невозможно. Разве что она совершенно точно не такая узкая, как предыдущая.

Песок и небо, с солнцем прямо над головой.

И три нечеткие тени на бархане.

Его спутники, тоже заняты изучением пространства. Причем отлетают от самого Куна на значительные расстояния. Лейтенант парит где-то высоко, похожий на черный мяч, зависший от чьего-то сильного броска в небе. Вздых маячит впереди, взрывает песок точечными ударами шинсу.

Кун не вмешивается.

— Пока пусто, Господин, — в какой-то момент Второй все же прерывает радиомолчание.

Живое каждый раз материализуются словно бы из ниоткуда. На границе сенсоров. Тоже перемещается к ним порталами? Или из какого-то отдельного кармана.

Кун невольно думает, что для Избранного, в свое время, он мало внимания уделял тому, как именно Администраторы строят свои Испытания. Какие строительные кубики при желании они могут попросить у Хранителя Этажа? Насколько замкнутые системы можно из них складывать? И что будет, если вот тут сейчас начать двигаться вверх без остановки? Возможно получится как-то так прорваться за пределы пространства, предназначенного для испытания? Или тут-то и начнется его активное взаимодействие с Охраной.

Первые участники появляются «вдруг». Громко и близко. Загораясь на сенсорах оранжевой россыпью точек. Их сначала слышно, а только потом видно. Как вообще от топота по песку может быть такой четкий перестук?

Там какая-то нестандартная плотность?

Кун запускает один из кубов подробнее сканировать поверхность. Звук нарастает и из-за дальнего бархана появляется стадо песчаных антилоп. У них странные мордочки, с удлиннеными меховыми наростами. Их много, не менее трехсот: разных размеров и возрастов. Часть — с внушительными рогами. Все в оттенках коричневого. А те, у которых есть черные полоски — наверное, ближе к детенышам.

Второй тоже замечает появление стада и резко спускается. Запускает свои сканирующие сети, по особому складывая руки перед собой. Потом снова взмывает вверх, кружит ладонями в разных направлениях. Интересно, как он получает данные? Вроде, не Адепт света. Или его модификация костюма обладает настолько мощными датчиками?

— Сайгаки и пустынные волки, — уже практически привычно докладывает он, спустившись опять. — Сайгаки, одно вот это стадо. А волки пока далеко. Будут рядом минут через 30.

— Только волки? — уточняет Кун.

— Да, тоже одна группа.

Интересно, Второй понимает почему он задает именно такой вопрос?

Лейтенант, поколебавшись, снова взлетает на этот раз выше, и смыкает запястья, как и при первом сканировании.

— Пока давайте подождем, — все трое зависают на разных высотах над траекторией движения парнокопытных, следуя за ними по изгибам песка.

Кун настраивает свою платформу на следование за крупным самцом. Тот движется размеренно, время от времени меняя радиус, принюхиваясь к чему-то. Его шерсть, короткая на загривке, становится более плотной и светлой к крупу. Над ним реют мелкие мушки. Экосистема тут явно сложнее, чем в стерильном океане.

Кун следит за этими мушками, считывая куб, который «докладывает» ему плотность и химический состав песка. Ничего интересного, просто плотный песок. Сканирование вглубь пока доказывает, что никаких подземных червей с зубастыми пастями можно не ждать. Там просто плотная почва, без намека на какие-то тоннели.

Все равно, сценарии, что тут разыгрываются для них в какой-то мере искусственные. Мхи и лишайники не живут в железных коридорах, саранча не налетает из ниоткуда на одинокий луг. Черепахи не могу жить в стерильном океане.

Тут тоже все заперто и циклично. Есть, конечно, небольшой шанс, что он не прав — и это искаженное пространство с неведомых ему реальных этажей, спроецированное сюда. Впрочем, пока стоит остановиться на мысли, что то, как собрано технически испытание — не важно. Важно лишь понять, какие скрытые правила оставил за скобками кролик. Именно это может быть ключом к успеху. Успеху и победе.

Его сайгак-навигатор замедляется, снова поводит забавными наростами на носу и ускоряется, сворачивая на юг — впереди между барханами появляется большой островок травы, жухло оранжевого цвета.

Кун разрывает связь платформы с животным, поднимается выше.

Пустынные антилопы, сначала вытянутые в линию, по мере приближения к травяному оазису начинают собираться в большое бежевое пятно. Замедляются и вскоре начинают пастись в пределах небольшого круга, рассредотачиваясь в поисках кустиков повкуснее.

Стратегически, оазис находится в невыгодном месте, в низине, между двумя пологими барханами. Наверняка, это не случайно.

Обещанные Вторым волки появляются действительно через пол часа, выскакивают разреженной дугой, невидимый центр которой нацелен на пастбище. Их около 30 штук.

Кун наблюдает. Пока его предположения не оправдываются до конца.

Сайгаки быстро замечают опасность и сбиваются в круг. С высоты хорошо видно, как в центре этого круга толпятся самые молодые животные, с полосками на шкуре и рожками, непригодными для обороны.

Волки плавно перемещаются вдоль границ оазиса, пока не нападают. Кун чуть спускается и всматривается.

Животные реагируют на приближение с воздуха, посматривают на него, дергают хвостами, порыкивают.

Ага, их все-таки тут 2 типа!
Одни — с более серой шерстью, на длинных лапах, с мощной грудиной. Вторые — поменьше, изящные, с кисточками на ушах. Это не самки и самцы, а 2 разных биологических вида.

Уже ближе к его теории, но все еще не то.
Должен быть кто-то еще.

Круг из ощитинившихся рогами антилоп выглядит действительно внушительно. Любой самец из стада в два раза выше и массивнее самого крупного волка. Внизу становится громко — волки звонко перетявкиваются, антилопы из внешнего круга издают протяжные короткие звуки.

Противостояние затягивается. Волки кружат, но не нападают.

Кун оглядывается на своих охранников. Второй находится на противоположном краю пастбища. А вот Вздых совсем рядом к нему, и от него веет каким-то предвкушением. Он время от времени бросает на замершего Куна нетерпеливый взгляд.

И в этот момент кубы сигнализируют о том, что у них намечается прибавление фауны.

Сверху.
Кун молниеносно окутывает себя щитом.

Вот теперь все в сборе.

Птиц не так много, но они большие и определенно очень хищные. Об этом свидетельствуют посаженные рядом глаза, когти-серпы и мощные клювы. Их оперение меняется градиентом от белого на голове к темно-коричневому на хвостах и кончиках гигантских крыльев. Десяток орланов-переростков пикирует с неба. И целится сперва в людей.

— В стороны! — в команде Куна, кажется, нет никакой нужды, они разлетаются как три черных точки по бокам и вверх, каждый, укрытый своим щитом. Несколько орланов заходят на второй круг. Кун отлетает еще дальше и понижает температуру вокруг себя.

— Просто уклоняйтесь, не нападайте на них!

Птица облетает его по дуге, приближаться к такой потенциальной добыче некомфортно. Тягучий воздух утяжеляет крылья и орлан резко разворачивается к более понятным существам.

Кун оглядывается — кажется, из них троих, он вообще один, кто заинтересовал летающего хищника хоть на какое-то время.
Рядом с Вздыхом и Вторым никого нет, а вот внизу, вокруг стада парнокопытных скоро станет жарко.

Антилопы тоже уже заметили опасность с воздуха и в середине началась хаотичная толкотня. К тявканью и трубным звукам, добавилось что-то жалобное, на высоких нотах. Эта какофония неприятно давит на мозг.

Орланы начинают описывать круги. Их траектории не связаны, каждая птица движется согласно собственному замыслу.

Но орланы не единственные — кто мельтешит в воздухе.
Вздых, укрытый в золотой пузырь щита, смещается по небольшому радиусу. Становясь то ближе, то дальше от Куна.

Словно пытается понять, чего тот ждет.
Когда животные соберутся еще более компактно?

Когда появятся все враги, для выработки полной стратегии?

Он пока не задает вопросов, не уточняет, почему Кун дал команду, не трогать орланов.

Антилоп наконец атакуют. Самые крупные волки делают резкие броски в стороны стада, которое щетинится рогами по внешнему радиусу. Еще три безуспешных броска — и одну из антилоп вытаскивают рывком из круга, она бьется о песок, оставляя кровавые полосы на нем.

И тут же сумятицу вносит спикировавший орлан, который пытается выхватить жертву тоже поближе к краю, но промахивается, напарывается на рога, взмывает вверх с недовольным клекотом.

Вздых не выдерживает бездействия:

— Сейчас?! — он напрягает все тело в сторону животных. Платформа шинсу дрожит под углом для резкого рывка вниз. Тяжелый меч начинает раскручивать восьмерку в руке.

Второй не делает ничего. Его чуть напряженные руки разведены в стороны, для лучшей балансировки в воздухе.

Кун резким жестом останавливает Вздыха.

— Нет, не нужно.

Тот смотрит на него с непониманием.

— Мы не будем вмешиваться. Больше тут никто не появится. С этой секцией все понятно. Эти орланы не взлетают выше 150 метров, так что текущего эшелона будет достаточно.

С этими словами он дает команду на медленное движение вперед своей платформе.

Внизу раздается мучительный животный многоголосый рев. Волки начинают синхронную атаку прогрызая брешь в обороне. Разрезая стадо, как мягкий бежевый пирог, на несколько больших частей.

Картина внизу, наверное, могла бы поразить нежную психику. Но ведь среди их троицы таких нет? Потому, можно воспринимать все, как обычный закон природы.

Есть слабые — есть сильные.
Есть хищники — есть жертвы.
И есть механизмы регуляции для биологических систем.
Остается просто дождаться, какой будет цвет у барьера, когда все закончится.

И, если не спускаться вниз и приглушить внешние звуки в сенсорах, то все это рычаще-визжащее месиво так и останется на периферии.

Кун отмахивается ледяным щитом от парочки орланов-переростков, которые пытаются снова атаковать, отмечая его подъем. И те быстро теряют к нему интерес, резко пикируя в центр стада, выхватывая самых слабых парнокопытных оттуда.

Точки-антилопы на сенсоре гаснут одна за другой.
Через 12 минут остаются только точки-волки и точки-орланы.
Со стадом покончено.
Кун возвращает уровень звука во внешних динамиках.
Как раз чтобы услышать раскатистое:

— Поздравляю вас, участники, секция пройдена, жизнь продолжается!

И увидеть ярко загоревшийся барьер впереди. Именно такой, какой он и рассчитывал увидеть после их логики «невмешательства» в секции. Красное полотно от земли до неба.

Кун зависает в алом отблеске. Вздых и Лейтенант останавливаются в паре метров. Не пересекают секцию. Словно ждут каких-то пояснений, и Кун начинает ровным голосом:

— Итого, давайте синхронизируемся по логике секций. Я вижу, что она идет по следующим неозвученным администратором правилам. Чем дальше от центра мы идем, тем сложнее формы жизни и сложнее сама биосистема. Условия их взаимодействия зависят от нашего вмешательства. Причем агрессивная форма всегда будет интересоваться еще и нами. Но без фанатизма. Ее основная цель — нападение уничтожение слабейшей.
Если защищать слабейшую форму — то в следующей секции враги будут усилены. Поэтому тут было целых три агрессора, такая вот месть за черепашек.

Кун почти неуловимо хмыкает и продолжает:

— Если не защищать — то противостояние будет более-менее честным. По прогрессии усиления, я пока до конца не уверен. Но цвет барьера явно связан с тем, сколько слабейших выжило. Не выжило ни одного — барьер будет красным, дальше через желтый — к зеленому, если защитить всех. Дополнения, возражение, альтернативные идеи?

— Все понятно, Господин. Принято.

Шлем Вздыха закрыт, и Кун не знает, какое у него сейчас выражение лица, но голос говорит о многом.

«Сто надежных способов, как развпечатлить других»…

— Первая секция, — Второй решает дополнить его анализ, — Я не проводил там проверку в нужном направлении, но сейчас думаю, что там было что-то вроде бактерий и вирусов.

Кун кивает. Звучит очень похоже на правду, особенно учитывая, то как там чихал Вздых, после того как открыл забрало. Никакие обычные микроорганизмы не способны причинить вред Офицерам, а вот вызвать определенный дискомфорт или аллергию — вполне могут.

Второй традиционно вежлив и коммуницирует исключительно по делу.
Но Кун всегда мог считывать собеседников и по изменениям в движениях и даже по изменению длительности пауз во фразах. Поэтому выводы у него для себя не самые утешительные.

Второй проанализировал его спасение жизни в водной секции, и то как он не сделал ничего тут… в песчаной.
И, похоже, теперь уверен, что внутри Куна прячется чудовище.
С одной стороны расчетливое, а с другой способное на неожиданные безумства. Абсолютно точно заслуживающее, чтоб его охраняли Элитные Офицеры гвардии Императора.
Пока он резвится на «свободе» в Башне.

Есть ли в этом хоть капля правды?
Кун сосредотачивается на шестой секции, не оглядываясь на пятую. Все равно красного за красным барьером особо не будет видно.

Chapter Text

Средняя Башня. 94-й этаж. 10 лет назад

В том, как солнце рухнуло из зенита за горизонт, было что-то нечестное. Девятая, предпоследняя секция, конечно, и должна была начаться с какого-то неприятного сюрприза. Стемнело так резко, что Кун слетел с куба на платформу из чистого шинсу не самым изящным образом. Он чувствовал, что уже порядком подвыдохся.

Шестая,

………….седьмая,

………………..........восьмая.

Лисы, бизоны, орангутанги.

Он летел, скользил, замораживал, раскручивал копье не менее эффектно, чем Вздых свой двурук.
У лисиц была огненно рыжая шерсть.
Когда бизоны мчались по каньону, пыль кружила на уровне песчаной бури.

А орангутанги обитали в чуднОм лесу под куполом огромной пещеры, в которой было невозможно ни толком взлететь, ни толком разогнаться. А все общение с охраной свелось к командной координации, для оптимального прохождения секций. Второй хорошо агрегировал данные, порой даже с той же скоростью, что и его кубы.

Барьеры загорались желтым.
«Поздравляю вас, участники, секция пройдена, жизнь продолжается!»

Для лисиц он заморозил озеро, загнав на небольшой остров посередине. А когда противостоящие им протоглаты были на середине сияющей глади, растопил лед и пустил по воде электрический разряд. Парочку хвостатых тоже подпалило, но Кун сам был удивлен, что разряд вышел таким мощным. Электро все еще было самой слабой его стихией. И он планировал скорее парализовать хищникам нервные окончания и не дать доплыть до суши, нежели устраивать из озера извращенный кулинарный эксперимент.

В секции бизонов больше всех инициативу проявлял Вздых. Кун ему не мешал, даже с определенным интересом наблюдал за его манипуляциями с потоками золотого шинсу. Любопытная страсть к парнокопытным, может из семьи фермеров с какого-то из нижних этажей? Сам Кун как-то больше симпатизировал прайду львов. В этой секции в их природной битве было что-то первобытно честное.

С орангутангами было сложнее всего. Из-за пещерной локации солнца было не видно и Кун в какой-то момент утратил чувство времени. Из гротов в стенах на них сыпались странные меховые уроды. Покрытые розоватой шерстью, с длинными клыками. Орангутанги бестолково взбирались на верхушки деревьев и оттуда издавали странные свистящие звуки. Словно бы даже покрикивали на их троицу, недовольные неизящным стилем боя.

Кун размахивал копьем и материл про себя гребанного кролика. Каждое его слово в приветствии ощущалось совершенно по другом. «Сохранить настрой башни?» Черта-с два, гребанное животное не врало — оно сохранило настрой.

Кровавый, безжалостный, вывернутый наизнанку.

Все так.

Именно такой он и был.

Второй обливал странных шерстистых врагов водой, Кун их морозил, а Вздых разносил получившийся фестиваль ледяных скульптур своим двуруком на осколки.

Лед, вода и тяжелый меч — отличная комбинация, если б еще врагов было меньше, они бы прошли секцию быстрее.

В небе 2 яркие луны. Поэтому, несмотря на ночь и неработающие кубы — пейзаж просматривается очень хорошо во все стороны. Они уже почти привычно скользят над верхушками деревьев в устоявшемся порядке. Кун самый первый, почти вплотную к зеленой массе. Вздых сразу за ним, но чуть выше. А Второй по правую руку, на несколько десятков метров ниже, чем Вздых

Внизу густой хвойный лес, состоящий преимущественно из сосен-свечек. Он очень тихий, по сравнению с настоящим лесом. Наполнен только тусклым скрипом стволов и веток. Никаких звуков, которые могло бы издавать что-то живое. Ни уханья птиц, ни даже стрекота каких-нибудь полночных кузнечиков. А ведь в этой секции должно быть что-то большое. Быть может оно как и положено нормальному живому существу спит по ночам. Кун видит, как руки Второго сложены в сканирующем жесте. Значит, если появится какая-то аномалия — он сразу предупредит. И стоит только Куну об этом подумать, как в его динамике раздается голос:

— Через 600 метров будет поляна и на ней какие-то искусственные сооружения. Там бетон, металл, дерево и органика.

Весьма тревожное сочетание.

Кун подлетает повыше, и через некоторое время по ходу движения видит сам то, что обнаружили сканеры Второго.

И это до боли напоминает жилые постройки.

Люди?

Прогулка по зоопарку закончилась?

Кун почувствовал неприятный холодок. Он думал, что такая пара, где «жизнью» будет any-sapiens расположится только в 10-й секции.
Похоже, он просчитался.

Он касается боковины шлема и черное забрало встает между ним и потенциальным уничтожением Этажа.

Когда они подлетают вплотную, последние сомнения развеиваются.

Это пространство точно расчищенно посреди леса специально. Оно сделано в виде огромного, почти идеально симметричного круга, что упирается в плотную сосновую стену. И в его центре высится бетонная стена.

Стена состоит из двух пятиметровых бетонных колец-заборов, между которыми есть зазор в пару метров. С металлическими калитками во внешнем и внутреннем контуре на разных концах периметра. Настоящее фортификационное сооружение.

Кун с интересом изучает систему, пока они перелетают через это ограждение. Похоже, что местный враг не умеет летать? Иначе в этом инженерном изыске не было бы никакого смысла.

А вот то, что находится внутри, попало сюда словно бы из другой книжки.
Три деревянных домика, соединенные тропинками.
В двух темно, а в третьем горит свет.
Домики одинаковые, в два этажа каждый, с покатыми крышами.

У самой стены, в том месте, где они ее перелетели, рыхлая, явно перекопанная недавно, земля очерчивает пару холмиков разной степени примятости.

— Проверишь, что там? — Кун указывает рукой Второму вниз, тот сразу разворачивает ладони, сканируя.

— Под землей мертвая органика.

Кладбище? Класс…

— Люди?

— Сложно сказать, скорее — да. В центральном строении есть живые существа. В остальном все чисто. Охранного контура из шинсу тут тоже нет.

Кун кивает и опускается на тропинку.
Вздых и Второй следуют его примеру.
В окнах светящегося домика заметно мельтешение нескольких силуэтов.

— Сколько их там? — Кун испытывает определенное раздражение, что его сканеры померли до утра, и ему приходится задавать вопросы и полагаться на Лейтенанта.

— 9 больших и 1 маленькое.

Неужели действительно разумные существа? А что тогда по врагам? Учитывая желтый барьер в последней секции — противостоять тут им будет какая-то комбинация из 2-х существ-антагонистов.

Кун останавливается у входа, прислушивается к невнятным разговорам за дверью и стучит несколько раз в гулкую поверхность.

Вся возня внутри моментально смолкает. Потом раздается какой-то писк и панический скрип чего-то деревянного.
Кун еще раз ритмично барабанит костяшками.

— М… уважаемые, может откроете? — Он знает, что сейчас его голос звучит для обитателей пугающе. Искаженный фильтрами шлема, с металлическими нотками.
Еще секунд 20 шуршания, потом 10 тишины и, наконец, раздается чуть надтреснутый вопрос:

— Это кто?

— Возможно те, кто вам поможет.

— Мы будем стрелять!

О, а ребята вооружены, уже неплохо, Кун чуть выжидает и задает сбивающий с толку вопрос.

— Зачем?

—…? — его невидимый собеседник подвисает, видимо не зная что ответить, поэтому Кун продолжает.

— Ну если против нас могло бы помочь что-то примитивно-стреляющее, мы, наверное, были бы по ту сторону забора, а не по эту.

Дверь, словно пораженная напором его логики, открывается. И Кун делает шаг внутрь, надеясь что те, кто там прячется, не наделают каких-нибудь глупостей сходу. Его экзокостюм, безусловно, защитит его от любого воздействия, не основанного на шинсу, но мало ли что.

Практически весь первый этаж домика оказывается просторной комнатой с хаотично расставленной мебелью, словно ей хотели что-то забаррикадировать, но передумали на полпути. При этом все какое-то пустое. Пустые шкафы, лавка, несколько стульев, длинный деревянный стол и сгрудившиеся вокруг него люди и не-совсем-люди.

Вздых и Второй заходят следом и встают справа и слева от него, придавая фигуре Куна определенной солидности. И после того, как все трое оказываются внутри, в комнате становится откровенно тесно.

Помимо них тут еще 10 живых существ. И людьми при этом можно назвать только половину из них.
Кун пробегает взглядом по каждому фиксируя и категоризируя.

Ближе всего к нему троица мужчин. Они выглядят так, словно вышли на обеденный перерыв из офиса на Стеклянном этаже в кофейню и свернули не туда… С одинаковыми прическами, в черных строго застегнутых костюмах, белых рубашках. Правда, если приглядеться, можно заметить, что одежда порядком мятая, словно прямо в ней спали несколько дней. А у того, что выглядит чуть помоложе, на макушке неаккуратный вихор.

На их дуохромном фоне, как яркое пятно, выделяется очень странное существо.

У него 2 головы, каждая в желто-зеленом оперении, левая с хохолком. Это как странный сплав 2-х попугайчиков. Если их нарядить в коричневое бесформенное одеяние, подвязанное красным шнурком. За спиной у него прячется похожее существо, но поменьше.
Детеныш?

Это о нем Второй сказал «маленькое»?
Птицехваты?

Кун задерживается на них взглядом дольше, чем планировал.

Он вроде бы слышал о таких обитателях Башни, но никогда не видел. В этот момент мелкое существо высовывается из-за пояса старшего. У него одна голова и оно похоже на совенка, с круглыми глазами-блюдцами и в синем платье. Двухголовый сразу же крылом задвигает его обратно.

Очень необычная парочка (троица???), но скорее не представляет опасности.

По другую сторону стола — два гуманоидных существа мужского и женского пола. С вытянутыми глазами и приплюснутыми носами, с россыпью темных пятен вдоль скул. Медными волосами у девушки и серыми у парня. Просто заурядная парочка, которые сотнями гуляют по выходным в городах Башен на главных улицах и площадях. В джинсах, кроссовках и футболках.

В углу, на отдельных стульях два нарочито непримечательных мужика в темных потертых куртках. Куну хватает одного взгляда, чтоб понять их род деятельности. По тому, как у них расставлены ноги, под каким углом отведены локти.

Стоит взять на заметку.

И, наконец, тот, кто тут за главного. Стоит посреди комнаты между ними и всеми остальными. Самый старший в группе — коренастый дядька, под 50 — обладатель большого ружья и глаз-бусинок, что смотрят на вошедших с нескрываемым подозрением.

И Кун его очень понимает — он бы тоже отнесся с максимальным недоверием к пришлым в черных экзокостюмах, с закрытыми лицами и одинаковыми механизированными голосами.

Итого, кроме них троих, все в доме самые обычные — не Избранные, и не серьезные бойцы.
Даже чудо генетики, двухголовый птицехват.
Даже 2 бандита в углу.

— Кто вы?

Главный держит ружье крепко, руки не дрожат, видно, что ему не впервой. Но Кун подмечает, как сведена у того от напряжения челюсть. Для начала отвечает максимально неконкретно.

— Люди.

— Может, снимите шлемы?

— Нет.

От его короткого ответа обстановка меняется, как сцена в мимическом театре. Каждый из присутствующих совершает жест, движение и снова замирает.
Мелкая совушка жмется за своего мама-папу. Парочка синхронно меняет выражение лиц на недоуменное. Три клерка, сидящих на лавке отодвигаются на пару сантиметров, отклоняя корпус. Два бандита опускают руку к поясу. Один правую, другой — левую.

И все смотрят сначала на него, а потом на Старосту. Тот собирается с силами и ровно произносит:

— Вы Избранные?

— Да. И это зона Испытания 94 этажа.

Его слова производят странный эффект — самый крайний клерк начинает смеяться.

— Хах, Барри, видишь, я был прав, а ты заладил «мы в аду, мы в аду», — он обращается и к своему соседу по лавке, а потом резко поворачивается к двухголовому.

— Слыш, попугайчик, это просто Внутренняя Башня! Технический сбой!

Птицехват чуть топорщит перья и свистяще произносит на 2 голоса:

— Бог испытывает нас.
— Бог испытывает нас.

— Вы пришли вытащить нас отсюда? — продолжает клерк, — А то это какой-то бардак, мы тут уже 3 дня сидим тут голодные… Из-за каких-то ваших технических неполадок в Испытаниях.

Куну забавно осознавать, что этот житель Срединной Зоны принял их троицу за команду техобслуживания уровней.

Но у мужик с ружьем очевидно соображает лучше, поэтому он, не поворачиваясь, останавливает поток слов разговорчивого клерка.

— Погоди, Энтони. Сейчас мы во всем разберемся. Он прав? — этот вопрос он адресует уже Куну, — Мы тут из-за сбоя? И вы нам поможете?

И Кун отвечает максимально честно:

— Я не знаю, как вы сюда попали. И это не сбой.

И снова движение на заднем плане. Медноволосая девушка всхлипывает, парень обнимает ее. Бандиты перешептываются. На лице Энтони, Барри и пока безымянного третьего возмущенное выражения, птицехваты не шевелятся.

— Как я уже сказал, это непосредственно секция Испытания 94-го этажа. Испытания, которое мы проходим согласно правилам Башни.

— А в почему мы должны вам верить? — упорство мужика делает ему честь.

— Это вообще не обязательно, главное расскажите, что у вас тут происходит, а потом — не мешайте, — жалко, что речевой фильтр убирает почти все саркастические нотки из его голоса.

— Хорошо! — одновременно с этим словом он опускает ружье и с вызовом смотрит на Куна, — В конце-концов, если бы вы хотели причинить нам вред… вам понадобилось бы на это не больше минуты. Меня зовут Холанд, я староста профсоюза Железного Цеха.

— Можешь обращаться к нам, как к Избранным. Я — Седьмой, а эти молчаливые ребята, — Кун показывает сначала справа, а потом слева от себя — Первый и Второй.

Вздых делает неуловимое движение, явно озадаченный тем, какое прозвище ему дали.

— Мы тут уже три дня, и… — Начинает староста, как его внезапно перебивают.

— Они нападают днем!!! — Из угла раздается истеричный крик.

Девушка, что до этого тихо всхлипывала, прижавшись к своему парню вскакивает. Ее руки сжаты в кулаки:

— Я вообще не понимаю, как вы тут можете быть такими спокойными! Когда Лиза… Лиза там… Эта механическа дрянь скребется в стены, пуляет из глаз, это… И все выше и выше с каждым разом, это так страшно!!! А тут нет еды!

— Флори, тихо… — плосконосый парень тоже подскакивает, обнимает ее за плечи, мягко усаживает обратно, —…Ну же, крошка, тихо. Господа Избранные помогут нам, сказали же.

— Три дня назад мы все оказались тут… за этим забором. Нас сначала было больше. Тут нет еды. Есть вода в колодце, но ее едва хватает на всех. В первый день мы вышли за ограждение. И тогда они напали на нас.

Староста рассказывает это бесцветным негромким голосом и Кун понимает, что несмотря на показную роль главного, ему самому очень страшно.

Флори продолжает всхлипывать, но больше не перебивает.

— Это были какие-то парящие над землей металлические конструкции. Они начали стрелять при приближении. И две девушки погибли… Эти штуки, они преследовали нас, но они не быстрые и мы убежали сюда обратно. И весь день они катались вокруг периметра. Мы слышал это и видели. Там у нас есть лесенка на внутреннюю стену. А потом, когда село солнце, они куда-то уехали обратно вглубь. Ночью тихо, но двери в стене не открываются. Мы… не знаем, что там происходит. В общем вот и вся история.

По мере этого сбивчивого рассказа Кун собирает картинку воедино.
Получается в роли врага тут «мехи»?
Ну в общем допустимый вариант.
Они активны днем, а ночью — куда-то деваются. Поэтому Второй ничего не заметил при сканировании? Или потому что мехи — не органика?

Три дня.
Кун в голове сопоставляет тайминг, получается, что люди попали сюда даже чуть раньше, чем они начали Испытание, если время тут не искажено каким-либо образом.

— Сколько тут длится ночь?

— Около семи часов. Да, я засекал, — один из клерков, то ли Бари, то ли Энтони стучит по своему хронометру на руке, — Сегодня солнце встало в 6-30, а село где-то в 23.

Кун сверяется с показателями на таймере шлема — там полночь.

— Вы сказали, что у вас нет еды и ограничена вода?

— Да, в колодце она мутная, мы ее отстаиваем. А еды нет совсем, тут на внутренней территории пусто, а в первый день мы успели набрать в лесу немного ягод и грибов, пока на нас не напали… Еще у Флори были шоколадки. Но все кончилось. Ребята делали вылазку во второй день, — Староста неожиданно кивает в сторону парочки бандитов, которые до этого никак не проявляли себя. — Но они ничего не нашли.

«А может и нашли, но решили не делиться», — про себя поправляет его Кун.

— Мы поможем вам с водой, — Второй обводит взглядом комнату и находит в углу ведро, наполовину полное желтоватой жидкостью. — Вылейте это.

Сначала никто не двигается с места — и тогда он концентрирует в руке голубой водяной шарик. Тот покачивается под завороженными взглядами.

Птицехват делает шаг навстречу:
— ДвеДушиМи, смиренно примет…

— Эй! Это не только тебе! — Энтони быстро встает с лавки, подхватывает ведро и резко выплескивает его содержимое об стену. Флори и дитеныш птицехвата синнхронно взвизгивают, когда их обдает веером капель.

Клерк протягивает Второму пустое ведро. Тот наполняет его водой, вытягивая из воздуха голубые капли.
Энтони, вопреки ожиданию Куна, не набрасывается на него жадно, а ставит на общий стол.

Дальше Кун не смотрит на эту возню — обращается непосредственно к Старосте:

— Еды не обещаем, но утром мы разберемся с тем, что на вас нападет. А сейчас нам надо еще раз разведать обстановку снаружи.

Кун поворачивается к выходу, раздается скрип отодвигаемых стульев и лавки. И вскоре все обитатели этого странного дома оказываются на улице. Люди стоят очень кучно, словно ждут чего-то.

— Эти механоиды, — Вздых кажется впервые за секцию подает голос, — Вы заметили в какую сторону они ушли?

— Просто в лес… во все стороны, — ответ Холанда не добавляет ясности.

Кун подлетает в воздух, опираясь на мягкое свечение шинсу. Вздых и Второй следуют его примеру. На некоторое время они замирают в воздухе. Сцена получается прям какая-то уж киношная. Их черная троица вверху и люди и не-люди внизу. Сейчас становится особенно заметно, что все они сильно истощены, помяты и напуганы.

— Вы не обманите, вы вернетесь? — в вопросе Флори есть резон.

— Мы вернемся в течение часа. — Кун старается, чтоб его механический голос звучал максимально убедительно.

Он видит, как глядя на потоки шинсу, начинает дрожать птицехват и с каким восторгом смотрит блюдцеглазая мелочь. Это почему-то впечатляет их даже больше чем фокусы Второго с водой. Две Души Ми простирает крылья в их сторону, кисточки на поясе подпрыгивают в такт его движению.

— Пречистые великие Семь семей башни, святые Принцессы… карающая Машени покровительница… благословенный Золотой император…

Кун решает не вслушиваться дальше в этот полоумный шепот.

Они перелетают через стену и сначала облетают форт по кругу. Ничего, что выдавало бы тут присутствие мех на первый взгляд не заметно. Ни каких-либо следов перемещения машин на утрамбованной земле, ни следов лазера на стенах. Ничего — ни рядом, ни в ближайших слоях леса.

Второй пожимает плечами, словно в ответ на немой вопрос:

— Я не фиксирую никаких механизмов. Органики, кроме растений, или скоплений металлов в этом лесу нет.

Кун думает.

Второй все же не Адепт света.

Насколько не были бы сильны его сканеры — его кубам в полной развертке они сильно проигрывают. Поэтому могут и не детектить то, что нужно.

Мехи бывают весьма маневренными. Но лес тут все же достаточно плотный, и поврежденных деревьев не видно.

— Давайте продвинемся еще вперед по секции, посмотрим что там. — Он разгоняется и задает направление на запад. Ничего не меняется — все те же сосны, никакого тайного убежища мех или подозрительного изменения ландшафта. Через 10 минут полета пространство уплотняется и в воздухе появляется дрожащая пленка.

А они оказывается были очень близко от выхода из секции.

Кун описывает несколько кругов то поднимаясь, то опускаясь, потом отлетает от барьера назад и разворачивается в сторону бетонного форта с людьми.

Второй подлетает ближе и в динамике раздается его голос:

— Восход солнца через 6 часов.

— Да, я это понял.

— Мы остаемся?

Кун замирает на мгновенье. Жаль, что через шлем не видно выражения лица. Лейтенант правда думает, что он такой ублюдок и просто бросит разумных живых существ?

— Мы остаемся. Как разблокируются кубы — можно будет нормально просканировать эту секцию.

Chapter Text

Средняя Башня. 94-й этаж. 10 лет назад

Кун дремлет, забравшись с ногами на лавку в пустом домике, что ближе всего к западной стороне форта. Второй и Вздых вызвались дежурить по очереди — ну и отлично, работа у них такая. Охранять его… сон и покой. Несколько часов пусть даже и частичного, поверхностного забытья ему точно пойдут на пользу.

Перед глазами колышется трава с нежными белыми цветочками, по ней змеятся рыжие лисицы с огненными хвостами. Потом картина переворачивается, и он оказывается под водой. Вокруг него слабо переливаются и искрят медузы, и кто-то зовет его из темноты.

Он всматривается, хочет двигаться в этом направлении. Туда, вниз, где что-то мерцает, сплетая свет в человеческую фигуру. Длинные темные волосы закручиваются течением, как плащ, теплые карие глаза светятся, как маячки. Он слышит голос, но не может разобрать ни лица, ни слов. Тянется к этому свету.

— Господин!

Кун дергается и просыпается, понимая, что зов ему не померещился. Вздых стоит в дверном проеме.

— Рассвет через пол часа. Вы просили позвать вас.

— Да… — Куну требуется несколько секунд, чтоб стряхнуть с себя остатки сна. — Сейчас буду.

Он потягивается, разминая затекшие от неудобного положения мышцы. Спать полусидя в полном обмундировании — что может быть хуже.
Половицы скрипят, отсчитывая каждый шаг, пока Кун не оказывается снаружи. Там очень тихо, небо чуть начинает светлеть у кромки.

Когда он заходит в основной домик, то лишь птицехват спит, сидя в углу на полу, расправив крылья и укрывая ими детеныша. Обе его головы прислонены друг к другу.
У остальной группы вид такой, словно они всю ночь не смыкали глаз.

Второй снова наполняет ведро водой.

— И какой план? — клерк-Энтони бесстрашно подходит почти вплотную.

— Как только взойдет солнце мы займемся механоидами снаружи.

— Господа Избранные, а что делать нам? Я могу… — Холланд поднимает ружье, но Кун останавливает его жестом.

— Просто не выходите, чтобы не произошло. Так у вас больше шансов не пострадать. И не мешайте. То, как мехи вели себя до нашего появления… не гарантирует, что они продолжат вести себя так же, с нашим приходом.

— Хорошо, мы все останемся в доме.

— Господин, солнце всходит — голос Вздыха раздается в динамиках и Куна, и Лейтенанта одновременно, побуждая их не задерживаться больше внутри строения.
Кун быстро выходит с мыслью, что «жизнь» в этой секции проявит здравый смысл и действительно не будет высовываться.

Солнечный диск поднимается издевательски медленно, особенно на контрасте с тем, как лихо он закатился прошлым вечером. Может ли кролик настолько кастомизировать уровни и подстраивать их физику под каждую команду индивидуально?

Может, но вряд ли делает.

Кун взлетает и занимает свою позицию на юго-западной стороне стены. Они договорились рассредоточиться в трех точках вокруг форта, на средней высоте. Вздых на сервере, Второй не востоке.

Лес все такой же мертвый как и ночью, без движения ветра, без щебета птиц.

Кун ждет еще несколько секунд, не отрывая взгляда от края горизонта. И когда солнечный диск становится целым и идеально круглым выпускает все ожившие кубы разом. Запрыгивает прямо в воздухе на первый, снижая расход шинсу, и запускает сканирующую программу на всех остальных.

Воздух.
Лес.
Опушка.
Пространство рядом со стенами.
Сначала все чисто, потом начинают идти потоки данных.

— Они под землей! Южный сектор! — Кун кидает координаты охранникам.

Вот тебе и форт с пятиметровым забором.

Три мехи появляются одновременно около южного окончания форта. Слава Башне, что делают они это с внешней стороны стены.
Выкапываются, извергая почву фонтанами вверх. Раскладываются в боевую конфигурацию за долю секунды.

Воздух сразу наполняется гудением. Кун пытается определить их тип, но эти модели ему не знакомы. Кубы также не дают никакой определенной классификации. Но что можно сказать точно — они не выглядят, как действительно серьезный противник для Избранных их уровня. Хоть к ним явно приложила руку и паяльник Мастерская.

Все три мехи по форме близки к сферам, в которых ощутимо циркулирует шинсу. При этом они немного разные.
Две — представляют собой по два вложенных друг в друга обода. Турели свободно скользят по внешнему и внутреннему контуру. В самом центре сфер подвешены энергетические ядра, питающие всю конструкцию. Третья меха, чуть побольше, состоит из трех ободов.

Очень странно, что такая штука не уничтожила все живое в секции до их прибытия парой выстрелов. Это явно не случайность или везение, а просто заложенная программа.

У мех не было задачи активно убивать людей пока в секции нет Избранных.

И да… сейчас они держатся в метре над землей. Могу ли подняться выше, перелететь через стены?

Мехи начинают отдаляться друг от друга. Самая большая остается на места, гудя и покачиваясь, пока две другие плывут вдоль стен, в противоположных направлениях.

— Знаете что-то об этой модификации? — Кун задает вопрос сразу обоим охранникам.

— Нет, что-то нестандартное, но точно из Мастерской.

— Как будем действовать?

— Давайте отведем их подальше от стен, поближе к лесу. Каждый возьмет на себя по одной. Моя — вот эта трехободная. Ваши — те, что поменьше.

То, что их три — это удачное совпадение, или часть какого-то замысла?

— Принято, Господин.

Кун отлетает к лесу и пускает по земле ледяную дорожку прямо в робота, привлекая внимание к себе. Шар реагирует, мгновенно меняя траекторию, отлепляется от стены и стремительно катится в его сторону.

По мере приближения, меха раскручивается в ободах и подлетает все выше и выше. Кун укрывает себя двойными щитом из кубов и льда. Робот останавливается в нескольких метрах, все турели сходятся в одной точке и дают синхронный залп. Кун резко смещается в сторону. Угодить под такой в лоб — и его щит разлетиться за секунду. Надо действовать осторожнее.

Два сканирующих куба по широкому радиусу облетают меху.

Что может быть максимально эффективно против такого противника? Прямая атака шинсу? Его сил может не хватить на быстрое прямое подавление. Низкие температуры — эта дрянь даже не заметит их, возможно она бы чувствовала себя отлично и в абсолютном нуле. Лед? Электричество? Долбануть об деревья?

Турели рассредотачиваются, две следуют за кубами, пытаясь сбить их точечными выстрелами, остальные снова дают синхронный залп чем-то вроде лазеров в сторону Куна. Достаточно сообразительная штука.
Понимает, от какого объекта исходит основная угроза. Может менять тип выстрелов…

Кун крутится, перемещаясь по замысловатой траектории вокруг робота. Оказываясь то слева, то справа, то сверху. Ускоряется все сильнее. Сосны за его спиной шинкует от хаотичных узких лучей мехи. Сканеры кубов указывают только на одно явно уязвимое место.

Шар не успевает разворачивать турели в нужную сторону, подстраиваясь под Куна. И в какой-то момент принимает решение не делать этого, просто ощитиваясь дулами по всему периметру, и давая залпы попеременно из разных орудий.

В этот момент Кун делает рывок и оказывается вплотную к мехе. Да, так она может в него попасть, но плотность огня в такой конфигурации сильно снижается и его щиты выдерживают. Он выпускает копье подкрепляя удар электрическим разрядом. Задевает ось, сбивая движение турелей. Режущие лучи из части дул скользят по краям его щита, перемещаются в центр, начинают концентрировать там давление. Кун выдергивает копье и сразу же бьет еще раз. Щелчок — и он наконец пробивает ядро. Шинсу схлопывается с коротким взрывом, отбрасывающим его на несколько метров. Меха безжизненной грудой падает на землю. Кажется, весь бой занял не больше двух минут, но дыхание у него сбилось, в ушах гулко и плечо болезненно пульсирует от отдачи.

Кун еще раз сканирует остатки мехи, убеждаясь, что та не соберется снова. С механикой легко ожидать такой подлянки. Но потоки шинсу в ней разорваны, никаких резервных ядер кубы не обнаруживают.

Поэтому он быстро взлетает, пытаясь понять, как дела у его охраны.

— Я закончил, что у вас?

— Я почти, — сразу же откликается Вздых.

Логично. С его тяжелым мечом и прямым давлением шинсу — этот шарик с пушками, наверняка, не оказался для него сложной задачей.

— Дайте мне… еще... минутку.

Способности лейтенанта меньше всего подходят под подобного врага. Он удерживает меху в плотном водяном пузыре, как-то перенаправляя ущерб от ее выстрелов обратно, поэтому диски просто крутятся в пространстве, перестав расходовать энергию. Не известно, сколько Второй еще может так продолжать, рука у него уже подрагивает.

Кун и Вздых появляются с двух сторон практически одновременно.

— Сможешь с этим подняться выше и переместиться подальше в лес? Предлагаю ее заморозить, сбросить на землю, и там добить.

— Согласен, — по короткому ответу видно, что Лейтенанту действительно приходится нелегко. Вздых вплетает свое шинсу, облегчая ношу. Когда они втроем подлетают на сотню метров, Кун направляет ледяной удар прямо в центр пузыря, сковывая движения запертой там мехи. Второй сразу же отпускает ее в свободное падение. Вздых добавляет потоком шинсу еще ускорения вниз, разгоняя получившуюся гигантскую градину.

Сосны раскладываются по кругу от удара. Кун стремительно скользит вниз, но добивать уже нечего. Внизу груда расколотого металла. Ядро мехи мертво, шинсу не циркулирует.

Три мехи уничтожены. Каждая стала грудой металлолома. Но барьер не загорается и никто с небес не говорит им о торжестве жизни.

И Кун понимает, что он что-то упустил. Барьер перед девятой секцией был желтый. Эти три мехи пошли в зачет лишь одного «врага».

— Назад! Это еще не все!

Куб, оставленный им как маячок над фортом, не передает никакой опасности.

Остальные он веером множит в сканирование. Глубже, дальше, во всю секцию. Что за дрянь и где тут закопана?

И догадывается.

Маячок пикирует вниз, раскидывая сеть. Пробивая крышу дома. Вызывая панику у всех присутствующих там, когда из него раздается его механический голос:

— Наружу, быстро! Бегите к стене, к проходу.

Между внутренним и внешним контуром стен форта достаточно места, для того, чтоб там укрылась вся толпа. Стены смогут защитить их от попадания под случайный огонь.

Три черных фигуры влетают в жилую секцию одновременно с тем, как толпа людей бестолково мечется по открытому внутреннему пространству.

Холланд стоит посередине между домом и стеной, ружье ходит ходуном в неведомом танце у него в руках.

— Вы их убили? Это роботы?

Что за тупицы! Рядом со Старостой толпятся клерки. Флори с парнем, бандюки и птицехваты уже у самых ворот, но тоже не заходят под защиту периметра. Кун чувствует, как драгоценные секунды утекают сквозь пальцы.

— Йошик, — он впервые обращается к Вздыху по имени. — Убери их всех отсюда.

Тот без колебаний стягивает людей шинсу, как кегли, и тащит к проходу.

Земля под ногами дрожит.

Дом начинает трястись и разваливается на деревянные куски ровно в тот момент, когда Вздых пинком закидывает в стену Старосту и захлопывает дверь.

— Сместитесь вглубь, не стойте напротив двери! Ее может пробить, — эту команду дает Второй, резко взмывая над стеной, и проверяя, что люди ей последовали.

Если под землей их еще несколько штук, если они вылезут точно в пространстве между стен… с этим уже ничего нельзя будет поделать и жизнь в этой секции погибнет.

Меха, которая выбирается из-под дома сильно отличается от шаров, с которыми они сражались до этого.

Она в высоту почти как этот самый дом, и больше похожа на безголового летающего робота, с короткими ручками и длинным хвостом из металлических сочленений. Она взмывает вверх и ударяет кольцом расходящегося шинсу, так что всех троих сносит к стене.

Кун гасит скорость обратным потоком. Поднимает восемь кубов, окружая себя сплошным щитом. Оставшиеся два начинают перемещаться вокруг мехи, сканируя ее потоки и ища ядра.

Меха делает выпад хвостом и снова бьет кольцом шинсу — на этот раз все трое остаются на месте. Вздых блокирует удар хвоста мечом — раздается мерзкий скрежет. Меч загорается червоным золотом, оставляя царапину на сочленении.

Ничего себе, какая крепкая зараза.

Второй подлетает выше на уровень макушки робота, и в верхней части открываются турели делающие по нему синхронный залп. Лейтенант начинает крутиться вверху на пятачке, отвлекая меху на себя. Выигрывает им время, то снижаясь, то снова поднимаясь выше.

Кун раскручивает копье, концентрируя шинсу в режущей кромке. Его копья скорее всего будет недостаточно, раз уж меч императорской гвардии оставил лишь царапину. Надо как-то обездвижить меху, чтобы получить возможность подобраться к ее ядрам. Скорее всего самым действенным против этой механики будет электричество. Но для этого надо подобраться вплотную. Издалека, по воздуху, он не сможет пробить заряд достаточной мощности. А как подойти к этой штуке и не лишиться головы пока не понятно. Ее хвост мечется как у бешеного скорпиона, а турели не останавливаются ни на секунду.

— Лейтенант! Можешь ее упаковать в пузырь?

— Нет, она слишком большая — голос у Второго запыхавшийся. Видно, что эти догонялки с лазерами долго не продлятся.

— Тогда, насколько мощный и сконцентрированный туман ты можешь устроить? Я смогу пробить через воду электричеством, возможно, это ее остановит.

Если ему удастся снова создать заряд хотя бы приблизительно равный тому, что получился на озере с лисами — это даст им шанс подобраться к ядрам.

Два сканирующих куба успешно справляются со своей задачей и Кун скидывает охранникам информацию. Ядра расставлены с умом. Одно в основании хвоста — два в теле в груди справа и слева.

— Я могу вытянуть всю воду, что тут есть, но мне понадобится около семи минут на это.

— Годится! Йошик наша задачка продержать эти семь минут меху примерно в одной точке.

Кун посылает три куба, чтоб они дополнительно прикрывали Лейтенанта снизу, пока тот будет концентрировать влагу. Если того собьют им придется придумывать новый план. И не то чтобы, он у него какой-то был.

Пока Кун кружит на расстоянии нескольких метров, отвлекая на себя верхнюю часть механизма. Внизу Вздых бьется с хвостом.

Пространство насыщается влагой медленно, концентрируясь в туман.

Клац-клац.
Всполохи золотого шинсу перемежаются с вспышками от турелей, делая их похожими сквозь водяную взвесь на глаза адского животного.

Клац-клац.
Меч Вздыха разгорается чем-то алым. К адской какофонии звуков прибавляется треск искр, что летят от него.

Клац-клац.
Заряды скользят по ледяному щиту, оставляя на нем тонкие росчерки.

Наконец, голос Лейтенанта раздается в шлеме:

— Уже почти максимум, плотнее не получится! — Меху становится почти не видно, пространство тумана расползается на несколько метров вокруг пятачка, на которм она крутится.

— Все в стороны!

Кун дает секунду Вздыху и Второму отлететь на безопасное расстояние, на мгновение снимает щит, касается получившегося облака и выпускает максимальный заряд, превращая его в грозовое.

Пространство взрывается фиолетовой вспышкой. В воздухе разливается запах озона, который умудряется проникнуть даже под забрало шлема.
Рука на мгновение немеет, Кун отлетает в сторону, с усилием восстанавливая щиты.

Туман рассеивается.
Меха лежит на земле.
Она слабо подергивается, хвост рисует на земле смертельные узоры.
Ее ядра еще в рабочем состоянии.

Кун поднимает копье, целясь в то, что было грудиной робота. Пробивает с размаху. Два ядра гаснут в серии небольших взрывов.
Меха распадается.

И в этот момент то, что было хвостом поднимается в воздух и разделяется на отдельные сочленения. Часть летит в Куна, часть во Вздыха и Второго, а часть в сторону двери, за которой прячутся те, кого они пытаются тут спасти.

Кун бросается наперерез к стене, снимая часть кубов со своего щита и формируя защиту у двери. Та выдерживает удар сочленения, лишь металлические осколки царапают бетон по сторонам.

— Последнее ядро! У основания хвоста! Если его уничтожить, контур распадется!

Но Вздых не нуждается в его инструкциях, он сам все понимает и с грацией крупного хищника, пускает меч по замысловатой траектории, целясь в секцию с ядром. Остатки хвоста дергаются и удар задевает ядро по касательной.

Оно подскакивает и летит в сторону Куна. В нижние кубы, что поддерживают левитационную платформу.

Взрыв ядра при столкновении оглушает и отбрасывает, прикладывая Куна об стену. Во все стороны летят капли раскаленной энергии.

Кун пытается подняться, чувствуя острую боль в бедре. Встать с трудом удается со второй попытки. Если бы не костюм — ему бы точно оторвало ногу. А так он отделывается глубоким порезом и сильным ушибом. Сквозь прореху в черной материи сочится кровь. Кун прижимает руку и мгновенно понижает температуру в поврежденных тканях. На какое-то время это ему поможет. Больно, но не смертельно. Костюм словно пытается починить сам себя, черные нити тянутся друг к другу, сползаются по краям.

Второй и Вздых оказываются рядом.
Кун, стараясь, чтоб его движение выглядело максимально уверенным, запускает сканирующую пару светочей еще раз по периметру форта.

На этот раз все?
Ядра последней мехи точно погасли.
Где ж тогда кроличий голос с небес?

Резко становится до странного тихо.

Тишина разбавляется только певучим щебетанием птицехвата из-за стены. Звук то поднимается вверх, то трелью падает вниз.

— Да, твою ж Башню, заткните его уже кто-нибудь, — раздается голос Энтони. — Лучше сдохнуть, чем слушать эти бесконечные гимны.

— Господа Избранные, вы там живы? — это уже Староста.

Кун несколько раз вдыхает, восстанавливая голос.

— Да, можете выходить.

Обитатели форта один за другим, осторожно появляются из стены. Погром перед их глазами конечно впечатляющий.
От двух домов остались только щепки, третий, в котором ночевал Кун, выглядит так словно, тоже вот-вот развалится. На месте колодца, после того, как Второй вытянул воду, высится холм из грязи.

«Поздравляю вас, участники, секция пройдена, смерть попрана!» — наконец, раздается запоздалая оценка всех их усилий от Администратора.

Небо на западе разгорается зеленым. Теперь можно быть уверенным, что никакой механической дряни не осталось под землей.
Они могут двигаться дальше.

— И что теперь? — Кажется, Староста догадывается, что даже с победой над всеми мехами их злоключения не закончились.

Кун медлит с ответом.

— Вам лучше пока остаться здесь.

— Пожалуйста, не бросайте нас тут! — серый парень Флори, имени которого он так и не знает, в два прыжка сокращает расстояние и вцепляется ему в руку.

Кун еще раз обводит разношерстную компанию взглядом.

Староста, Флори с парнем, стоят ближе всех к ним, потом Энтони сотоварищи, бандиты и птицехваты практически у стены. 10 живых существ.

Взять с собой? Не факт, что барьер их в принципе пропустит. Хотя, споры мха из второй секции на костюмах спокойно перешли в третью зону испытания. Сравнивать споры с разумными существами, конечно странно, но этот факт давал шанс.

Следующая секция может оказаться чем угодно — от лавовых полей, до космического вакуума. И тогда у собравшихся здесь не будет ни единого шанса. Плюс зеленый барьер даст повышенную сложность.

С другой стороны следующее испытание точно последнее и в чем был смысл тогда защищать их здесь? Чтобы обречь на мучительную смерть от жажды или голода? Кто его знает, какая тут логика секции, после того как Избранные проходят ее. Вдруг она аннигилируется, чтоб уничтожить все свидетельства происходящего. Если б его положение было… другим. То можно было бы на что-то повлиять и попытаться сделать сразу после Испытания. Но он знал, что вся его свобода закончится одновременно с прохождением.

Поэтому Кун принимает решение, формирует отдельную широкую платформу, растянутую между четырьмя кубами и опускает ее вплотную к земле. Охранники никак не препятствуют его действиям.

— Залезайте. Но учтите — я не гарантирую вашу безопасность, если вы пойдете с нами. Это ваше решение.

Кажется, его слова не возымели никакого эффекта, и все торопливо забираются на платформу. Никто не хочет испытывать судьбу в разрушенном форте. Им кажется более разумным довериться трем странным Избранным, не снимающим шлемы.

Кун сосредотачивается и плавно поднимает конструкцию в воздух под дружный «ооох». Сразу сесть догадывается только птицехват. Остальные вцепляются друг в дружку, пошатываются, ища равновесие. Наконец, тоже садятся. Барри… или Ларри? , вообще ложится, вцепляясь ладонями в гладкую поверхность. Двигаться в сторону барьера получается медленнее обычного. Часть энергии Кун вынужден тратить на поддержание заморозки в поврежденной ноге.

Граница секций горит ровным зеленым светом просто посреди леса. Приходится повозиться, чтоб опуститься среди деревьев самим и опустить платформу.

Кун переводит взгляд с охранников на гражданских и обратно. Как лучше поступить — не понятно.

— Предлагаю Йошику пойти первыми и передать все видимые сведения о секции, если будет связь. Если не будет — то дальше предлагаю идти вам, Лейтенант, а мы последуем за вами через 10 минут.

Второй некоторое время размышляет, потом отрицательно мотает головой:

— Лучше первым пойду я, мои сканеры мощнее.

Сам Кун не то чтобы уверен в текущем плане на все сто. Остается надеяться, что если за барьером их поджидает какая-то пакость, Лейтенант и Вздых смогут сделать появление остальных менее травмоопасным.

Второй подходит вплотную к мерцающей пленке, делает шаг сквозь барьер. Исчезает за ним. И тут же его черная фигура появляется снова.
Он «выходит» из барьера в том же месте, где и вошел.
Словно его отразило и развернуло неведомым зеркалом.

Доли секунды он, Кун и Второй в изумлении смотрят друг на друга.

— Я просто вошел и вышел… Ничего отличающегося от прошлых разов не почувствовал, — в голосе Лейтенанта слышится определенное напряжение.

Кун медленно протягивает руку вперед — пальцы проходят сквозь барьер легко. И при этом движении его исчезающая в дымке часть тела не возникает ни в какой другой точке пространства. Было бы жутковато.

Вторым делает попытку Вздых — и точно так же сначала исчезает, а потом появляется, выходя из этой же точки. Он пожимает плечами.

— Да, все так же.

Кун, наконец, сам делает шаг в зеленое марево и понимает, что его проворачивает, как в крутящихся дверях, когда его выбрасывает обратно в исходную точку. К охране, людям и деревьям.

Секция отказывается выпускать их? Но в прошлых случаях, например, ночью, барьер просто становился непроницаемым, а не работал как отражатель.

Видимо их движения и молчание отражает, что что-то идет не так, поэтому Холанд подходит:

— Господа, Избранные, нам надо пройти сквозь барьер всем по одному?

Остальные смотрят на эту круговерть со смесью непонимания и надежды. Птицехват снова затягивает свой занудный напев на 2 голоса.

И словно в ответ на этот молебен небо распадается на отдельные квадратики, белеет и раздается долгожданный голос администратора.

Chapter Text

Средняя Башня. 94-й этаж. 10 лет назад

«Дорогие Избранные! Участники! Добро пожаловать в последнюю 10-ю секцию нашего испытания».

Куну требуется несколько секунд на осмысление — видимо прохождение текущей секции зачлось после того, как каждый из их троицы пересек барьер. И в этот момент 9-я стала 10-й.

Сам барьер по прежнему на месте, только теперь он бесцветный и пружинит, как ночью, не пропуская через себя.

В остальном не изменилось ничего — тот же лес, солнце в зените и толпа живых существ, которая теперь удивленно таращится в небо, откуда льется голос Администратора:

«Однако, я немного разочарован вами. Вам дано было указание просто «дойти до конца живыми». И сейчас мне не осталось бы ничего иного, как поздравить вас с победой и выпустить с желанной наградой.

Это если бы вы четко следовали моим указаниям и ни во что бы не вмешивались. Нельзя же так нарушать природное равновесие — если это сделать, жизни будет слишком много. И все рухнет. Ее не должно быть в этой секции. Никого не должно быть кроме вас.»

Кролик понижает громкость до драматического шепота, растягивает последнее слово в «вас-с-с-с».

«Теперь ваша задача — восстановить баланс секции. Уберите отсюда жизнь, что не принадлежит ей… Ну и чтобы вы быстрее уже могли пойти домой с победой у вас 20 минут на зачистку.»

Голос замолкает.
Одновременно с этим над верхушками сосен появляются огромные серебристые цифры 20:00. Которые сразу же сменяются на 19:59 и начинают отсчет заданного времени.

Кун чувствует, как его руки сжимаются в кулаки. А оказывается его злоключения в самом первом Испытании еще были вполне себе.
По крайней мере, там ему не предлагали делать выбор между полным равнодушием и кровавой резней, в качестве платы за выход.

Кролик хочет, чтоб они убили всю жизнь, что выжила до этого, благодаря их вмешательству? «Восстановили баланс»? И как это предполагается сделать?

Ответ на этот вопрос не заставляет себя ждать — лес наполняется движением и звуками. Сначала на опушке мелькает рыжий лисий хвост и раздается тяфканье. В траве то тут, то там появляются белые цветочки.

Люди молчат, все еще переваривая услышанное. Но из всего непонятного сказанного кроликом, последнее слово «зачистка» оставляет весьма маленький простор в толковании.

В 10-й секции крольчатина по изощренности превзошла себя.
Кажется, кричать все начинают одновременно.

— Эй! Вы больные ублюдки! Выпустите нас отсюда немедленно, мы вообще тут не при чем! Я буду жаловаться!

— Господь испытывает нас.
— Господь испытывает нас.

— Я хочу домой, я не хочу так! Я не хочу здесь умереть.

— Господа, Избранные… я… вы… вы же не поступите так с нами…

Кун, игнорируя эти вопли, подлетает вверх, в который раз уже за сегодня сканируя пространство. Часть шинсу он распределяет по левой ноге, чтоб снять нагрузку, полноценно опереться на нее он не может.

Какая ж ебаная срань.

Пространство перед ним во все стороны кишит различными существами. Лисицы мечутся между соснами, как языки пламени. Орангутанги карабкаются по стволам, быстро осваивая непривычные для себя деревья. Трубный рев бизонов слышится откуда-то из форта. И озерцо на востоке… даже без кубов Кун готов поклясться, что теперь именно там обитают все черепахи из океанической секции.

Но главная проблема не в животных.

Обитатели форта сбиваются в кучу, от них исходит волна первобытного ужаса.
Проклятье!

Краем глаза он улавливает движение у себя за спиной. Это Вздых и Второй.
Наверное, они втроем сейчас выглядят как три вестника смерти.
Замершие, черные с головы до ног, без лиц, без голосов.
Всесильные.

— Зеленомечная Юри защитит нас…
— Снежная Горам образумит нас…

Первым не выдерживает Энтони, он отталкивает мешающего ему птицехвата, разворачивается и бежит вглубь леса. Двое бандитов с секундной задержкой, не сговариваясь, также бросаются в разные стороны.

Но им не дают этого сделать.
Вздых, орудуя шинсу как кнутом, арканит всех троих по очереди, роняет на землю и неаккуратно подтаскивает обратно к замершей группе.

— Господин, мы должны завершить испытание. Вы заслуживаете победы, — он произносит это в шлеме Куна со странным придыханием.

— Если верить словам Администратора, условие успешного завершения — уничтожение всего живого из прошлых секций за 20 минут. Но не думаю, что тут так линейно. Он изначально не озвучил кучу условий для биомов…

Кун начинает прокручивать у себя в голове все, что сказал кролик.

Жизнь, баланс, принадлежность.

Тут точно должен быть какой-то подвох и второй вариант. Башня порочна в своей сути, но обычно дает лазейку тем, кто в состоянии ее увидеть. А Кун всегда славился своей способностью найти неочевидное решение.

Шум мешает сосредоточиться.
Рычание Энтони, чьи-то безымянные проклятья, молитва птицехвата, тонкий писк его детеныша.
Звуки леса, наполненного жизнью.
И огромные часы в небе.
В чем подвох и где спрятан шанс завершить испытание без геноцида.

— Господин, я … вы должны победить. Я сделаю все за вас!

С этими словами Вздых материализует меч и делает резкий выпад вперед, целясь в пытавшегося сбежать клерка. Тот снова дергается, путается в ногах.

— Нет!

Кун едва успевает швырнуть щит перед тяжелым лезвием.

— Какого демона ты творишь!

Взгляд Куна мечется между слетевшим с катушек Вздыхом и неподвижным Вторым. Прокатившийся по земле Энтони сидит в пыли, хватая ртом воздух. Его стеклянные глаза сходятся на в тонком голубом щите, в который упирается режущая кромка огромного меча.

Кто-то тонко верещит на одной ноте.

— Вы не сделаете этого, — голос Вздыха полон чего-то похожего на сожаление.

Кун резко дает импульс шинсу в щит, отбрасывая Йошика назад на несколько метров, так, что тот вминается в барьер, который тут же пружинит его обратно.

— Я не собираюсь устраивать резни. И тебе не дам.

Йошик неожиданно тягучим движением перекатывается с носка на пятку, замирает в стойке. Затем полностью укутывается шинсу и, раскручивая меч восьмеркой, начинает ритмично перемещаться то вправо, то влево.

Тяжелый мечник. Отобранный и натренированный в Императорской гвардии. Отвратительный для него сейчас противник.

Кун материализует копье. Встает четко на линии между Йошиком и людьми, краем глаза следя за Вторым. После секундного колебания, отправляет все оставшиеся у него кубы прикрыть злополучных жителей форта, а заодно не дать им разбежаться.

— Лейтенант, — Кун судорожно пытается понять позицию своего второго охранника, — У вас подчиненный взбесился.

Но ему не отвечают.

Пока Второй молчит, его намерения Куну не понятны. Значит надо действовать исходя из предположения, что его стражники, оба, решили «помочь» ему разобраться со всеми моральными трудностями. Один — активно. Второй — пассивно.

Ему придется драться без щита, еще один он сейчас не удержит. Но у него в этом бою преимущество. Вряд ли Вздых пойдет на причинение серьезного вреда. Раз цель — провести его через Испытание любой ценой, то его труп никак не вписывается в этот план.

Вздых снова начинает смещаться к людям, обходя Куна по дуге, но тот не дает ему завершить маневр.

Они сходятся в одной точке стремительно, со скрежетом и снопом белых искр. Меч бьется о древко копья, отскакивает. Кун пытается поймать его в ледяной капкан, но Вздых проворно уворачивается. Бьет снова. И похоже, действительно не хочет причинять ему вреда, так как целится не в корпус, а в платформу. В левый ее край. Кубы вибрируют, посылая болезненные разряды в поврежденную ногу.

Он же делает это нихрена не случайно.
Вот ублюдок.

Кун на мгновение сбивается с ритма, чуть не пропуская удар шинсу. Ему приходится подлететь вверх, выпустив снежный вихрь, который скрывает направление движения.

Вздых сразу пытается прорваться вперед, посылая удар чистым шинсу в щит укрывающий 10 живых существ. Но тот выдерживает. Кун стремительно возвращается в точку между Вздыхом и его целью, и дальше уже не дает оттеснить себя с нее.

Чего ждет Второй? Если он вмешается в бой на стороне Вздыха или двинется к людям, шансы Куна резко покатятся в сторону нуля. Пока же неподвижность Лейтенанта, позволяет вертеться ужом между двух задач: поддержания щита и сдерживанием Вздыха. Но долго так продолжаться не может. Таймер крутится на 15-й минуте.

Вздых внезапно меняет тактику и, развоплощая меч, сосредотачивает энергию в уплотненном шинсу вокруг себя. Резко ускоряясь, врезается в Куна, сшибая того с платформы.

Они оба катятся кубарем по земле, как в какой-то низкопробной кабацкой драке. Без щита удар об землю выходит сильным, даже с учетом амортизации от кубов. Кун вскакивает, игнорируя шум в голове и боль в ноге, бьет веером из ледяных игл, вынуждая охранника еще отступить назад. При этом следя, чтоб не оказаться спиной ко Второму и упустить его из поля зрения. Бьет еще раз, призывая копье.

И в этот миг его мышцы парализует.

Кун падает. Тело неестественно вытягивается. Деревенеет.
Краем глаза он видит, как синхронно замирает Второй.
Кубы безжизненно застывают в воздухе, его связь с потоками внешнего шинсу обрубает.

Лейтенант активировал Марионетку.

Кун пытается пошевелиться — бесполезно. Ничего своего, кроме взгляда, ему теперь не доступно. Все, что он может — это видеть, как Вздых встает, трясет головой.

Падение с высоты и удар об землю не прошли даром для него. Он поворачивает голову вверх, явно считывая показатели таймера.

13 минут.

Медленно идет к людям. Они уже не издают практически никаких звуков, придавленные силой шинсу, смотрят на него, как кролики на удава.

— Извините, мне правда жаль…— произнесенное обезличенным металлическим голосом это звучит жутко.

Вздых медлит, его рука подрагивает, пока в ней концентрируется золотой поток. Решил, что мечом получится слишком кроваво?

Кун дергается еще раз, точнее посылает команду своему телу.
Которое не слушается его.
Которое опять не принадлежит ему.
Которое предает его снова и снова.
Оно вообще точно его? Раз кто угодно может заставить нервные импульсы течь в каких угодно направлениях?

Ярость душит. Какой-то ублюдочный Лейтенант может парализовать его, вынудить безучастно валяться на земле. Какой-то ублюдочный Император может одним прикосновением заставить его выгибаться, гореть, сходить с ума.

Почему он так слаб и не может сопротивляться?!

Эти мысли разгоняют кровь по жилам. Биение сердца ускоряется. Боль в поврежденной ноге становится нестерпимой, мышцы непроизвольно сокращаются. Покалывание расползается вверх по бедру и вниз к лодыжке. Хочется кричать, с губ срывается полу-сиплый вздох. Кун направляет всю волю в движение бедром, там где разорван его костюм и где нарушена синхронизация.

Шинсу отзывается и Марионетка распадается.

Кун отталкивается потоком чистой энергии от земли, бьет копьем почти без замаха, превращая грудь Лейтенанта в месиво красных осколков. Выдергивает, разворачиваясь к Йошику. Тот даже не успевает переформировать поток шинсу или призвать щит, как его одновременно пронзает и копье, и ледяной сноп игл.

Кун не может видеть его лица сквозь шлем, но отчего-то знает, что сейчас в его круглых карих глазах недоумение и почти детская обида…

Черная фигура несколько раз дергается, как бабочка насаженная на шип, и оседает на землю.

Минус две формы жизни.

Кун развоплощает копье. Замирает. Поднимает взгляд вверх. Ему требуется некоторое время, чтобы перед глазами перестало двоиться.

Таймер в небе крутится сияющей цифрой 09:37.

Все живое. Все живое. Восстановить баланс.

Два мертвых черных тела лежат на земле. Группа живых трясется на периферии. Лисы мелькают на опушке.

Баланс секции.

Убрать из нее, что ей не принадлежит. Кубы, ожившие, в тот же момент, как он сбросил с себя Марионетку, продолжают висеть в воздухе.

Его кубы.

Кун медленно выпускает воздух через сжатые зубы. Как же все кружится…

Ему хватило бы времени найти это решение. Времени было изначально достаточно… Проклятый Йошик…

Кун дает неслышную команду и Кубы схлопываются вокруг людей, заключая внутрь себя. Это происходит так быстро, что никто из оставшихся в живых не успевает даже дернуться.

— Эй, как тебя там… Йола! Считаем, что у нас тут кроме меня не осталось особо разумных форм жизни?

— Хм… — в голосе Администратора слышится заинтересованность.

— Разумные из форта. Теперь они не принадлежат твоей секции. Они принадлежат мне. Можешь считать их моим ланч-боксом.

Кролик смеется.

Кун клянется, что если когда-нибудь он выберется из всего этого, он найдет его и отрежет ему голову.

— Господин Избранный весьма кровожаден… что неудивительно. Это интересное предложение.

— Ну так что? Такой вариант тебя устроит? Надеюсь к моему инвентарю у тебя нет претензий.

Кролик медлит, таймер крутится. Наверняка, он делает это нарочно.

— Я думаю, что при таком подходе — все в порядке! Уважаемые участники могут носить с собой любые вещи, правилами это не запрещено… но все остальное все еще нарушает баланс.

Таймер показывает 7 минут.

Нога болит, кубы кажутся все тяжелее и тяжелее с каждой секундой. Кун выравнивает дыхание, стабилизируя шинсу. Наконечник копья красиво искрится. Температура в секции стремительно падает до абсолютного нуля.

.

.

.

.

.

.

«Поздравляю вас, Участники, испытание пройдено, жизнь продолжается.»

.

.

.

.

.

.

Кун опускается на землю. В ушах отчаянно шумит. Таймер замирает, недокрутив минуту тридцать до четырех нулей.

Раздаются редкие хлопки. Кожаные лапки покрытые короткой шерстью между когтистыми пальцами смыкаются с плюшевым звуком. Словно кто-то бьет по подушке. Администратор материализуется в нескольких метрах. Земля, еще не отошедшая от шоковой заморозки хрустит под его ногами.

— Ну вот и все. Осталось самое последнее.

Йола аккуратно переступает через труп Второго и протягивает лапу в сторону Куна.

Кун также медленно поднимает копье, направляя его на Администратора. Довольно с него «сюрпризов».

— Уважаемый Участник, ну что вы делаете? Приз! Остался лишь он.

Кролик семенит ближе, отводит лапой наконечник в сторону, приближается вплотную, почти касается груди Куна. От него пахнет мокрой шерстью. Между когтей зажат черно-белый кругляшок.

— Он расскажет о всех ваших подвигах за вас. Одним своим видом.

Осторожным движением он прикалывает Куну на грудь круглый значок, на котором выгравирована надпись «Каждый выбор — значим!». И также осторожно пятится назад.

Барьер загорается красным и Кун, чувствуя, что еще немного и его стошнит, делает шаг сквозь него.

Пространство за ним схлопывается и он оказывается в пустынном холле. Белые стены и две двери без каких-либо надписей в метре друг от друга. На стенах через равные промежутки развешены плакаты.

«Пожертвуй малым благом ради великого!»
«Каждый выбор — значим!»
«Поздравляем»
«С днем рождения».

Кубы, что реют по кругу, ощущаются как пудовые гири. Кун делает несколько шагов вперед, опускает светочи на пол и выпускает помещенных туда обитателей форта наружу.

От этого усилия у него подкашиваются ноги.

Комната наполняется раздражающим гомоном, что бьет по вискам. Женский плач, тонкий щебет, яростная ругань.

Он сгибается пополам, упираясь руками в пол, и не знает некоторое время, где ему найти силы, чтобы встать. В каких закоулках мозга поискать.
В голове пусто. Звеняще. Очень просторно. Туда может влезть все отчаяние мира. И еще останется немного места на тихий ужас.
Правильно, давай, злись. Сочиняй абсурдные метафоры. Только не раскисай.

— Вы в порядке?

Что за идиотский вопрос.

— Да.

На той двери, что левее, вспыхивает надпись «Выход» и чуть ниже: «Домашние этажи для не-Избранных. Следуйте по зеленым стрелочкам. Подготовьте номер вашего Этажа для распределительного центра».

Кун делает над собой усилие, шлем выравнивает и обезличивает его голос. Указывает на дверь.

— Идите туда, там вам окажут помощь. — Он сам не до конца в этом уверен, но обычно за пределами испытаний Башня ведет себя вполне цивилизованно. И возможно даже медики для пострадавшего Энтони там найдутся.

— А вы… вы ранены, мы можем как-то помочь?

— Уходите.

— Спасибо вам, я… — серый парень тянет Флори за руку, в сторону двери, и она замолкает на полуслове. Разумный парень.

Кун чувствует как рядом с ним раздается шелест крыльев. Когда они уже все свалят…

— Господин?..

Птицехват подходит вплотную и наклоняется к нему странно сгибаясь, будто в поклоне. Перья на его хвосте выбиваются из-под халата и расходятся цветным полукругом.

— Господин… как вас зовут на самом деле, за кого воздать хвалу Богу?

Этот вопрос выбивает из него последние остатки самообладания.

Что он хочет, чтоб две птичьи головы шептали, зажигая курильню у красного с золотом алтаря? Если они когда-нибудь смогут вернуться на свой этаж. Если их мир еще существует в том варианте и времени. Так много если для таких хрупких существ.

Но решение приходит само, в его странном мире подходят только такие странные варианты, и он отвечает тихо, почти шепотом:

— Синяя черепашка. Скажи, что вас спасла она.

— Благословенная Синяя черепашка, — чирикает левая голова.
— Справедливая Синяя черепашка, — повторяет правая.

Кун поднимается, плечо ломит, левая нога едва слушается. Начинает идти к правой двери на которой теперь горит надпись «Для Избранных».

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Кун смотрит вверх в бесконечность потолка. Сколько заняло это испытание? Три дня? Но по ощущениям как тридцать. Все тело ноет, но рыбка не откликается, чтобы помочь, исцелить. Эта часть его сил своенравна. Кажется, что она, как последний рубеж, как встроенный предохранитель. Будет действовать, только если его сердце остановится. А то что он избит, в порезах — это для нее слишком мелко, чтобы показываться. Интересно, если он утратит рассудок — это будет считаться достойным поводом прийти ему на помощь?

— Ты ранен.

Черное стремительно сменяется белым. Черная ткань экзокостюма растворяется обнажая белую кожу. Рсцвеченную синяками и кровоподтеками.

Кун отворачивает голову в сторону. Голым быть унизительно. Пусть Захард и так ведь всегда смотрел на него с препарирующе-медицинской точки зрения. Этот раз ничего не изменит. Сколько бы одежды на нем не было.

Его бедро выглядит отвратительно. Рана неглубокая, но синяк вокруг нее огромный, черно-фиолетовый. Захард подносит руку вплотную, не прикасаясь. Холодок, легкое покалывание и ноющая боль уходит.

— Ты убил охрану.

— Они сами напали на меня.

— Я прослежу, чтоб впредь подобного не повторилось.

Интересно, чего именно? Того, что охранники напали, или того, что оказались слабее и проиграли ему.

— Что ты испытывал в процессе?

— Это было ублюдочное испытание. Могу поделиться всеми гранями отвращения.

Ему кажется, что края губ Захарда чуть приподнимаются.

Но Кун ни капли не врет. 10 секций с мясорубкой из живых существ, притащенные со своих этажей невинные люди. Череда сомнительных выборов. Извращенная логика Вздыха, бессмысленная смерть Второго. Манипуляции. Контроль. Отчаяние. Еще не хватало ему сейчас пустить злую слезу.

Он уже не настолько выбит из колеи контрастом свободы и не свободы, как после Первого испытания. Просто мерзко и тошно.

Захард наклоняется так близко, что при желании Кун может рассмотреть каждую ресницу, каждое движение тяжелого золотого шинсу в радужках чужих глаз. Это почти физически больно, но он не зажмуривается.

— Поделись, раз так, — этот шепот обжигает.

Он чувствует прикосновение к своим губам. В этом нет ничего от того, что называется «поцелуй». Ни с одной из сторон. Максимизация контакта нервных окончаний. Скорее, это похоже на что-то, что присасывается напрямую к его душе и медленно цедит ее по глотку.

В такой интерпретации это хотя бы выносимо.

Секунды идут одна за другой, воздух в легких медленно заканчивается, но сил сделать вдох нет. И в этот момент Захард отстраняется. Тело Куна покрыто испариной, глаза стеклянные. Он балансирует на грани.

Захард медлит. Плотское удовольствие, горячее и стремительное, его можно разбудить и получить больше, чем от сейчас. Лишь одно маленькое усилие с его стороны и Резонанс откликнется. Только это не то, что ему по-настоящему интересно.

Глубоко, под коркой всего этого было нечто более ценное. Пусть и поблекшее сейчас, но притягивающее.

Азарт.

Горящий азарт от живого сражения, от своей победы, от чужого поражения, когда ты предсказываешь движения противников, видишь, как они идут в расставленные тобой ловушки. Вмерзают в них, заслуженно гибнут.

Красота боя и красота смерти.

Когда враг падает на дно закованный в переливающийся ледяной каркас.

Спасение несчастных, невинных, слабых.

Удовлетворение, что никто не пострадал. Удовлетворение, что те, кто заслуживал, получили свое наказание. Недоступная справедливость… хоть в чем-то.

Все это, до чего удалось под конец дотянуться на самом краю чужого сознания. У этого был такой несравнимо приятный оттенок. Все это впивалось во что-то внутри, оттесняя возбуждение. Именно это хотелось удержать в себе, как можно дольше и с этим срезонировать. В этом было намного больше смысла.

Захард касается пальцами лба Куна, отодвигая волосы. Скользит к виску, задерживается на биении жилки. Вглядывается в синие глаза, что расфокусированно направлены в бесконечный потолок.

Пустота.

Кажется, после того как он дотянулся, коснулся этих загнанных вглубь эмоций, они рассыпались по периферии сознания, затопленные другим простым и примитивным.

Захард легко проводит подушечкой пальца по выступающим костяшкам, впалому животу.
Идеальная гармония потоков. Красивое переплетение линий и прекрасный потенциал.
Почти полная синхронизация с усиленным Шинсу. Нужно лишь еще чуть подтолкнуть.

Chapter Text

Средняя башня. 11 лет назад.

Диспозиция на 37-м этаже определенно складывается в их пользу. Местная легенда про мессию из Внешнего пространства весьма играет на руку.

Кун делает вид, что изучает группки деревень на огромной парящей карте. Синие — уже полностью на их стороне, а вот в тех, что помечены розовыми точками, шаманы еще сомневаются. Стоит ли отдавать чужакам доступы к шахтам суспендия. Мазино вчера предложил просто стукнуть их шинсу по упрямым головам посильнее. Но у Куна есть интересная идея, как можно обставить явление молчаливого темноволосого юноши с божественной помпой. Молчаливого — потому что актерские способности у Баама порой… Раку на смех.

В идеале хочется закончить всю тягомотину с шахтами до конца недели.
А для этого ему нужно сосредоточиться.
И додумать план.

Так что шумные претензии Ванессы сейчас вообще не к месту. Но похоже, последние новости знатно задели ее эго. Раз заставили явиться лично за разъяснениями прямо во 2-ю Вспомогательную рубку Флагмана. Неловко конечно вышло, что помимо Мазино, тут оказался сейчас и сам Кун, но отступать Ванесса была явно не намерена.

В рубке сейчас только они трое. Два навигационных инженера предусмотрительно смылись, дабы не наблюдать начальственный скандал.
Голографический экран мягко мерцает, делая волосы девушки почти фиолетовыми. Она, несмотря на полтора метра роста, умудряется как-то даже теснить Урека к управляющему контуру.

— Вы правда хотите дать ему под командование целый батальон хаслинтов?

Когда Ванесса складывает руки на груди, золотые браслеты на них воинственно позвякивают. По задумке, ее поза, в сочетании с недовольным выражением, должны как-то убедительно подействовать на Урека? Но пока скорее максимальный эффект оказывает пышная грудь в оборках платья. Удивительно, что за рамками поля боя Мазино может так теряться от созерцания женских прелестей. Тоже, блин, сильнейший Незаконный… Машени на него нет!

Сам же Кун, глядя на Ванессу, еле сдерживает внутреннее раздражение.
Говорить о нем, в его же присутствии, в третьем лице. Сразу видно, что девушка воспитывалась где-то на окраинах задрипанных Этажей до изобретения правил приличия.

— А если он их угробит?!

— Значит, я сделаю это с какой-то определенной целью.

Его голос, ровный, немного скучающий. Кун даже не поворачивается к ней, так и продолжает стоять в пол-оборота.

— Такая самоуверенность…

— Я привык называть это профессионализмом.

Урек переводит взгляд с одного на другую. Почему Ванесса злится? Сжимает ладони, сверкает глазами? И почему решила, во имя всех Хранителей Башни, докопаться до него? Он-то тут при чем…

— Ну во-первых, это решил вообще не я, а Солано. Во-вторых… ты ж не будешь спорить о том, что Сайкленф-операция прошла блестяще?

Ванесса шумно вдыхает воздух и машет рукой, мол, поступайте, как знаете. Разворачивается на каблуках и демонстративно топая идет к выходу из рубки. Браслеты продолжают неодобрительно звенеть.

Кун склоняется над пультом. Мельком смотрит на часы — у него еще осталось время до назначенной встречи. Можно дособрать сводку по южным шахтам.

Как раздражает эта возня, эта местечковая борьба за авторитет. За утверждение влияния. В этом плане Древо вообще ничем не отличается от гадюшника Великих Семей. Отлично бы смотрелось в качестве 18-го великого Дома. Никто б даже разницы не заметил.

— Ой, мисс Ванесса, здравствуйте! — в дверях возникает заминка, когда девушка сталкивается в узком проходе с входящими. Кун оборачивается на голос. Кажется, его визави пришел раньше обещанного.

Входят двое. Баам. А рядом с ним высокая фигура в белом мундире Древа. Мундир окантован темно синим. Стрелки идеально прямые. Пуговицы блестят. Даже волосы уложены как-то по-новому.

Ли Су.
Ли Су в мундире.
Причесанный Ли Су в мундире.
Кун не сдерживается и фыркает.

Баам приветливо кивает, оглядывая всех присутствующих в Рубке:

— Кун, мы тут раньше освободились... Господин Мазино, здравствуйте!

Он подходит, окидывает взглядом парящую карту, задерживается на скоплении розовых точек в верхнем углу. Вздыхает.

Ли Су тоже с интересом изучает экран, пока Кун сворачивает все свои вспомогательные голограммы, и вздрагивает, когда тот неожиданно оказывается к нему вплотную. Пальцем Кун тянется к самой большой золотистой пуговице с выпуклым трезубцем на нагрудном кармане.

— Ты кому-то проспорил, или все твои нормальные костюмы в стирке?

Ли расправляет плечи:

— Ну мы же теперь официально часть Древа, и я спросил у господина капельдинера, есть ли какой-то дресс-код или форма. И вот… мне нравится. Солидно, по-моему.

Кун продолжает пристально рассматривать пуговицу, и через минуту уши Ли уже отчаянно алеют. В сочетании с белым мундиром смотрится потрясающе.

— Ага, целый адмирал Ли получился. Особенно, вот эта деталь. Баам, что думаешь, если назовем этот аутфит «Престиж и комфорт»? — Кун кивает вниз, на кроссовки, что стыдливо торчат из-под фирменных брюк.

— Так удобней, там были ботинки еще, но они жали очень.

— А… — Кун тянет с сочувствием, и Баам борется с желанием незаметно пнуть его в бок.

Урек подходит и тоже с явным любопытством рассматривает Ли Су.

— Баам, ты чего-то хотел?

— Мы с господином Куном договорились слетать на побережье, там скалы с интересной аномалией. Такие только тут и на отроге Малаурони.

— Ясно, — Мазино кивает и, почти делая шаг к выходу, поворачивается к Куну, — Короче, все подробности по батальону у Солано. Не знаю, чего Ванесса так взбеленилась, не бери в голову.

— Да я и не планировал, господин Мазино. Настроениями Ванессы пусть доктор Ильяр занимается. Мои таланты в другой сфере.

Урек еще недолго смотрит на него, потом снова переводит взгляд на Ли Су и Баама.

— Кстати, классный килт, малыш.

— Это китель…

Ли произносит это тихо, так, что отошедший Мазино уже не слышит, или делает вид, что не слышит.

Зато выражение лица Куна ни с чем не перепутать, и когда за Уреком с шипением закрывается переборка, он начинает смеяться уже в голос.
Ли открывает рот, закрывает, и делает вид, что ему очень нужно изучить что-то на пульте в дальнем углу рубки.

Баам смотрит с легким укором:

— Мне кажется, ты его обидел.

— Ой, Баам, да перестань. Ну глупо ж он в этом выглядит. Или ты тоже подумывал прибавить себе солидности мундиром?

— Я? Нет…

Кун улыбается и Баам понимает, что тот его просто дразнит. Вот Куну точно не нужны никакие униформы, чтобы смотреться уместно среди любой высокородной публики. Будь то Офицеры или верхушка Древа.

— Пойдем? — Кун небрежно хлопает Баама по плечу, и тот чувствует, как у него заполошно колотится сердце.

Chapter Text

Линия боевого соприкосновения. 103 Этаж. 10 лет назад.

Баам отводит локоть назад. Резким движением, словно натягивая гигантский лук.

Куна нет…

Энергия концентрируется, сжимается до теннисного мячика и пульсирует в ладони. Жжет пальцы.

Никто ведь в горячке боя не обратит внимания, что ты кричишь и зачем.
Или какие дикие гримасы мелькают на твоем лице.

Куна совсем больше нет. 

Он пропускает сквозь орб тонкий луч, режущий вражеский портал на части. Кричит что-то яростное и отчаянное. Лицо некрасиво искажается, губы кривятся.

И больше совсем не будет. 

Баам перемещается на несколько десятков метров и снова концентрирует энергию. Он режет порталы, не давая тем исторгать на поле боя еще больше кораблей-смертников.

Почему, почему он не может смириться и жить дальше!

Ему нужно держать чистым путь от Огненного флагмана. Не привлекая при этом к себе особого внимания в этой чужой стычке. Мало ли почему порталы не срабатывают как надо в этом пылающем аду.

И когда Андросси пробивает обшивку флагмана Йеон изнутри и начинает перемещаться в его сторону, все, что он может, это сконцентрироваться и прикрывать ее движение в его сторону.

Бой перешел уже в фазу, когда корабли и Избранные с двух сторон перемешаны на поле боя. Черные, парящие в воздухе скалы, придают пространству испещренный вид. Все двигается, беспрестанно маневрирует.

Девушка перемещается нарочито хаотично. Вспышками. Уворотами. То скользя за счет одного лишь шинсу, то телепортируясь Бон-Боном. И только почти сверхъестественное чутье Баама позволяет тому отслеживать и корректировать ее путь.

Разрыв пространства выпускает из себя три истребителя. Точка открытия портала совпадает с той, что выбрана Бон-Боном для очередного перемещения.

Баам с ужасом, как в замедленной съемке следит за тем, как Андросси не находит опоры под ногами и летит в огненное перекрестье кораблей…

Захард рассматривает диспозицию.
Войска семьи Йеон.
Значит Хана.
Войска семьи По Бидоу.
Густав тоже где-то здесь.
Два любителя манер и изысканной сервировки. Что за столом, что на поле боя.
Что они не поделили на этот раз? Кажется, последний раз он всерьез искал ответ на вопрос о причинах очередной стычки лет сто назад.

Хочет ли он, чтоб они знали, что он тоже тут? Почтил своим присутствием их игровую площадку.
Нет, совершенно не хочет.

Упоение красотой боя.

Захард смотрит на взрывы. Концентрированные четырехконечные звезды. Они тянут свои лучи обнажая пространство. Стерилизуя его крест-накрест.

Густав и Хана. Двое с безупречным вкусом. То, как нежно расставила свои корабли дева Йеон. То, как трехтомно взмывает флагман По Бидоу. Это должно быть красиво. Симметрично. Особенно из той пространственно ложи, что выбрал для себя Захард.

Корабли сходятся в четком ритме. Чередуются слабые и сильные доли. Накатывают друг на друга.

То, что происходит на правом фланге, сам Густав описывал в тактике и хронике Морского королевства.

То, что происходит на левом фланге, похоже на фестиваль фейерверков, столь милый сердцу главы Огненного Дома.

Это должно отзываться внутри Захарда. Греть его хотя бы каплю.

Император считывает рисунок. Отмечает скорость убывания и прибывания сил с обеих сторон. Отслеживает, как меняется тактика.

Азарт.

Пока Захард не может предсказать, кто победит в этом сражении. Любители читать? Любители поджигать? А быть может все решит вот тот третий корабль, что пока скрыт пространственным барьером ото всех, кроме него самого.

Корабль в виде роскошного белого канделябра. Или это такая интерпретация дерева?

Руки Императора чуть подрагивают.

Хочет ли он ворваться в сражение.

Выбрать сторону.

Радикально изменить всю диспозицию боя.

Обнадежить одних, ввергнуть в пучину отчаяния других? Обрушить золотые столбы шинсу с небес и просто уничтожить тут всех без разбору?

Или, быть может, наложить на себя какое-то ограничение, чтобы растянуть процесс?

Например, не использовать обратный ток шинсу или сражаться исключительно гео-стихией.

Спасение невинных.

Тут такая плотная смерть.
Размытые души. Тянутся к нему в последней молитве.

Если он захочет, он услышит эти голоса над полем боя.

«Пресвятой Захард. Спаси и сохрани.»

Он слишком далек от человека, чтоб кого-то спасать.
Он слишком пустое/равнодушное/невнимательное/эгоистичное божество, чтобы кого-то сохранять.
Он где-то посередине между ипостасями.

В стазисе, что не меняется веками ни в одну из сторон. Как ось в весах справедливости Густанга. Которая остается незыблемой, как бы ни качались вокруг нее чашки.

«Сжалься. Великий и всемогущий.»

Что он должен испытать от спасения невинных? Облегчение? Что-то такое лимонно-прозрачное? Что там было, совсем еще недавно?

Захард протягивает руку, концентрируясь.

Маленькие фигурки, выпавшие из взорванного транспортника, кажется, горят. Он выбирает одну из них наугад, оборачивает ее в ласковый кокон шинсу. Ожоги исчезают с кожных покровов. Почти оторванная конечность соединяется мышцами, сосудами и кровотоками обратно. Болевой шок, почти разорвавший мозг, откатывается. Собранная фигурка ставится на дальнюю платформу. Живая.

Император переводит взгляд левее. Два корабля. Серый и стальной. Несутся друг за другом, притираясь вплотную, как в брачном танце. Стальной убегает. Серый догоняет. Захард медлит несколько мгновений. Стальной выпускает ракету-обманку в преследователя, получает удар турелями в двигатели, теряет управление. Его траектория идет четко в парящий в воздухе черный обломок. И в момент, когда проигравший должен врезаться в скалу, Захард меняет ее структуру. Подставляет пространственную дыру, что переносит обреченный транспорт на пятьсот метров вправо. Кораблик крутится, улетает в пустоту прочь от поля боя, без двигателей, но невредимый. Спасенный.

Его внимание почти уходит из этой точки, где ошарашено рыскает оставшийся серый корабль. Явно не понимая, каким чудом вдруг пропала его жертва. Как вдруг что-то вновь привлекает внимание Императора.

Яркая розово-оранжевая звездочка. Ее траектория замысловата. И в ней чувствуется знакомая энергия оружия из серии 13-ти месяцев. Одна из его принцесс?

Прыгает с опоры на опору. Стремительно несется наперекор полыхающему пространству. Безрассудная, как и многие из его «выбранных». Сталкивается при перемещении с порталом, теряет энергию и с пронзительным криком летит вниз в огненную пропасть перекрестного удара.

Захард в последний момент формирует под ногами у нее опору, позволяя оттолкнуться, взмыть вверх. Добавляет энергию истощенному розовому шарику. Который телепортирует принцессу куда-то за пределы его восприятия. Невредимой.

Захард прислушивается к себе.

Ничего. Практически ничего. Из того, что ему обещал последний контакт. Из того, что ему могло бы быть доступно. Ничего похожего, что он попробовал совсем недавно.

Он чувствует себя обманутым. Чувствует, как кулаки на мгновение сжимаются. Лоб морщится и между бровями появляется складка. Простейшее движение мышц, которое дается им с трудом.

Миг.

И наваждение проходит.

Когда Бон-бон наконец вспыхивает в десяти метрах сзади, Баам бросается в сторону Андросси. Девушка, по инерции пробегает вперед по платформе и ее правая нога подламывается, почти принуждая упасть.

— Мисс Андросси!

— Баам!

— Я так испугался за вас!

— Я… я же все верно рассчитала, мне хватило сил на это расстояние! — она вцепляется в Баама и судорожно дышит.

— А потом вдруг эти корабли, прямо в точке перемещения и все завертелось, — Андросси сглатывает несколько раз с трудом, одной рукой все еще сжимая куртку Баама. Другой шарит у себя за поясом. Выуживает оттуда тонкую пластинку. Вымученно улыбается.

— Я достала схему Ахтена. Проще простого. Помереть за нее было бы такой глупостью.

— Конечно же вы справились. Проще простого.

Андросси внезапно как-то обмякает, дрожит и Баам осторожно гладит ее по волосам.

Ее шепот почти не слышен:

— Ты только никому не говори, но это было так ужасно, такая дикая плотность шинсу, словно отец был рядом… почти расплющило. Я… я каким-то чудом зацепилась за остов. Оттолкнулась от воздуха. Зацепилась там из чистого упрямства, Баам. Так и знай. Чтоб ты не раскис окончательно, оплакивая еще и меня.

Chapter Text

Нижняя Башня. 10 лет назад

Он вынырнул из пустоты, как из черного омута.
Интересно, то, что ему почти перестали сниться сны — это хороший признак?

Он выберет думать — что хороший. Что какая-то его часть просто временно заперта в недосягаемости. Сохранена за толстыми стенами, как в сокровищнице музея. Подписана и каталогизирована. «Кун А.А. 00072 год. Неведомый этаж. Холст, шинсу».

И пока этой его версии уготовано пылиться на полке, той что осталась — нужно продолжать действовать.

Кун стоит, чувствуя, как прохладный воздух комнаты заставляет тонкие волоски на коже приподниматься.

Он опять один, и это хорошо. Рядом нет никого, кого надо было бы убивать. Или кого-то, кого надо было бы защитить.

Он более-менее цел и снаружи, и внутри. Что тоже неплохо.
Без ран.

Без каких-то особенных чувств по поводу пройденного Испытания. А что он должен испытывать? Жалость? И если да — то к кому. Ненависть? Абсолютно бессмысленное занятие. Поэтому самым оптимальным кажется просто фактологическое принятие. Внутренний перерасчет баланса убитых и оставленных в живых. Пока что даже в его пользу.

В «материальном» плане тоже есть плюсы и минусы.
В плюсах — значок. Тот, что ему приколол кролик за победу. Лежит на краешке стола.
В минусах — черный костюм, развоплощенный Захардом. И это причиняет ощутимый дискомфорт.

Кун сдергивает простыню с кровати и оборачивает вокруг талии. Вид идиотский, но сразу уходит ощущение отвратительной открытости. Беззащитности.

Отсутствие одежды. Разве это может его унизить?
Никогда не думал, что бессмысленные куски ткани могут иметь такое значение для мозга.
Прикрыться шинсу? Перед Захардом? Даже на уровне концепции звучит нелепо.

Мелочи. На фоне всего, что произошло за последние дни. Может ли его действительно тревожить отсутствие штанов и резинки для изрядно отросших волос? Какая разница — вещью больше, вещью меньше. Пока он сам медленно, но верно скатывается в «вещь».

Что у него вообще есть сейчас своего, кроме внутреннего достоинства, в которое он почему-то маниакально вцепился. И не хочет терять.

Кун невольно оглядывается. Скользит взглядом по скудному набору доступных предметов. Если он завтра бесследно исчезнет из этой бежевой камеры, хоть что-то будет выдавать, что он в принципе тут был?

Стул, что он передвинул от стола к Терминалу?
Ботинки, задвинутые под стол?
Чашка, что он не вернул заботливому генератору еды?
Значок, с раздражающей надписью? Как напоминание. Или как честно выигранный и заработанный приз?
Как там в прошлый раз Захард сказал про Множитель: «Все выигранное принадлежит победителю»?

Кун подходит к Терминалу. Смотрит на дату. Четыре дня.
Сдвиг от последнего момента, когда он смотрел на эти часы.
Этого времени должно было хватить программе, которую он запустил перед уходом на Испытание.

Он садится на край стула и открывает консоль с логами. Программа почти отработала. Полоска синхронизации данных заполнилась на 99%. Осталось совсем чуть-чуть. Всего один процент. Но учитывая трудоемкость поставленной им задачи — он может занять еще пару часов.
Хорошо.
Ждать он умеет, как никто другой.
Кун сворачивает консоль. От его пристального взгляда программа не завершится быстрее.

Наверное, с точки зрения ментальной гигиены, хорошо бы проанализировать все, что произошло.
ЧТО он сделал.
И что НЕ сделал.

Вместо того, чтобы беспокоиться, сколько пар чистых трусов или носков у него в наличии. Пальцы правой руки бессознательно постукивают по гладкой поверхности экрана. Взгляд цепляется за тот факт, что края ногтей неровные, и Кун сжимает руку в кулак.

Он пленник, собственность, оплаканный друзьями труп. Имеет полное право выглядеть соответствующе.

А Захарду наверняка плевать на его внешний вид. Все это Кун делает только ради себя. Что б не потеряться, с каждым слоем, что от него откалывается. Настоящий он никогда не позволил бы себе ходить грязным, голым, не причесанным. Значит, стоит это сохранять, как маркер того, что он еще в своем уме.

Блюсти хотя бы внешнюю целостность.
Потому что внутренняя все более и более становится похожа на самообман.

Захард откусил от него кусок. Прожевал. Переварил.
Не тронул его тело на этот раз. Наоборот, подлатал.

А Кун получил значок за старания.
Ну разве не прелесть…

Он протягивает руку и раскручивает металлический кругляшок на поверхности стола. Черная и белая половинка при вращении сливаются, и получается серый полупрозрачный шарик. Который замедляется, звякает и замирает с очередной дурацкой надписью «Каждый выбор — значим».
Идиотизм.

Кун механически трет виски, в затылке неприятно покалывает. Только головной боли ему не хватало. Он встряхивает кистями рук, успокаивая колебания шинсу.
Встает и делает несколько движений плечами, выравнивая давление, чуть разогревая мышцы. Простыня скользит по бедру и Кун, перехватывая ее, завязывает крепче. Да уж, в такой экипировке лучше не делать резких движений.

Кстати об экипировке… а ведь есть одна вещь, которую точно стоит проверить.
В этом точно больше смысла, чем в сидении перед Терминалом.

Платформа откликается и формируется мгновенно, босыми ступнями Кун ощущает ее мелкую вибрацию, ее идеальную гладкость.
Он дает команду «наверх» слишком резко и ему приходится амортизировать рывок, чуть согнув колени. Сердце начинает биться быстрее, когда он влетает в Ангар и понимает, что портал все еще здесь.

Не исчез.
Светится обнадеживающим зеленым огоньком.

Ему теперь позволено больше?
Кун приближается вплотную. Портал выглядит полностью активным, на таймере горит застывшее:

Внутри сжимается, в кончиках пальцев и губах отдает легкое покалывание.
Страх?
Будет забавно вывалиться куда-нибудь во внешний мир.
Вот так, в простыне.
Хотя, кого он обманывает. Шансов, что его перенесет куда-то в открытое произвольное пространство, чистый круглый идеальный ноль.
Совсем никаких.
И словно, чтобы доказать самому себе эту мысль, Кун касается рамки.

Полумрак Тамбура.

Ожидаемо.
Отличие лишь в том, что его материализует не в метре над поверхностью, как в прошлые разы, а нормально, на уровне пола. Ему требуется еще пара секунд, чтобы понять, что входной точкой стал стационарный портал, который раньше был связан с Этажами испытаний.

Тот самый, что никуда его не пускал без закрытого забрала и убранного оружия.
Получается, что теперь он будет работать как связь с пространством Ангара?

Ну да, все так и должно быть.
Расширенно и закольцованно.

Тренировочно-дрессировочная площадка.
Дыхание сбивается, становится неглубоким.
Мысли.
Это все мысли, от которых он старательно бежит и которые так сложно обуздать.

Кун идет в сторону шкафчика, где оставил одежду, старательно проталкивая воздух в легкие.
Костюм, доставшийся ему после Первого Испытания на месте. Остается только порадоваться собственной педантичности. Голой ногой он задевает край лавочки, и на коже остается темная полоса, словно тонкий слой краски. Кун отряхивается, потом осторожно проводит пальцем по скамейке. Тот окрашивается в ржаво-коричневый. С легким заскорузло-металлическим запахом.

Кровь? Его?

Он ведь почти не помнит, как очутился в Тамбуре после Испытания. Как шел с раскуроченным бедром, пачкая кровью скамейки. Как его перенесло обратно в комнату. Все слишком плыло и двоилось.
Лишь то — что был Захард. Который что-то спрашивал у него, а потом стал близко-близко. Утопил в себе, разметав сознание, как ветхую тряпку.

Кун подмораживает лавочку, стряхивает темные хлопья рукой.
Ему не хочется пачкать одежду или простынь, которую он складывает в аккуратный прямоугольник. После чего надевает костюм, медленно шнурует ботинки.

Это вызывает странные флешбеки. Мешает начало событий с концом и с серединой. Он почти как барышня-аристократка, чьи значимые события отмечены переодеваниями. Только барышни надевают разные красивые платья на важные балы, а он безликие костюмы.

Когда он заканчивает с экипировкой в пространственный карман приходит мягкая вибрация. Он материализует куб и с долей удивления смотрит на сообщение. Светоч, связанный с Терминалом и оставленный в комнате, сигнализирует об успешном завершении анализа.
Неожиданно.

Получается, его кубы могут держать связь между этими двумя точками пространства? Раньше ему как-то не приходило в голову это проверить. Сигнал возможен, потому что они однородны? Расположены рядом или энергетически связаны? В этом совершенно точно стоит разобраться, но чуть позже.

Кун возвращается к портальной рамке, делает шаг, и та переносит его обратно в Ангар. Он не задерживается в нем, сразу спускаясь в комнату к Терминалу.

Делает несколько глубоких вдохов, садится на стуле ровно.
В чем-то даже деловито. Преобразует один из кубов в дополнительный экран. На какое-то жалкое мгновение ему кажется, что вот так он сидел сотни раз. Конструируя под себя панель управления. Контролируя передвижения сначала команд... потом солдат.

Он стряхивает с себя это наваждение. Сначала цифры, потом, по результатам анализа, печальная ностальгия по прошлому. Именно в таком порядке.

Короткой командой Кун выводит фоновый процесс на поверхность. Тот, что он запустил четыре дня назад. За несколько часов до начала Второго Испытания. Рискнул оставить пару кубов тут. Запрограммировав их на продолжение анализа пространства Трубы.

Ангар и Тамбур для углубленного исследования он отмел сразу. Доступным ему набором светочей, даже с 3PRO, ему не совладать с такими искусственными карманами чистого шинсу. А вот бежевая «комната» — она была. Его анализаторы определяли это совершенно четко. И дыра вместо потолка — тоже была. И как-то коррелировала с его силами. Умноженный Множителем — он смог продвинуться дальше, выше. Уперся в предел — но это было каким-то движением вперед.

Или его иллюзией. И именно с этим нужно было разобраться — раз у него были инструменты. Остается только надеяться, что результаты будут хоть-какими-то… и у него будет достаточно времени, прежде чем его переместят еще на одну клетку дальше.

Что там может быть у Захарда в планах на следующий ход?
Третье испытание?
Первое дало Множитель, второе — стабилизацию сил.
Третье? Четвертое? Сколько их еще он выдержит? Прежде чем распадется на агонизирующие разными эмоциями части.

Кун выдыхает, медленно, через ноздри. Чувствуя движение согретого нутром воздуха. Как же сложно с собой. С таким собой. Но другого «себя» у него нет.
Он пытается ставить себе задачи. Сосредоточиться на вычислениях, на показаниях, что насобирали светочи.

Усилием воли пройденные испытания схлопываются, как коробочки. Наглухо.

Экран выводит График с кривой изменения плотности шинсу «в трубе» в зависимости от пройденного кубом расстояния.
Та же странная кольцевая структура, что напоминает срез годовых колец у дерева.

Расширение радиуса.

Сужение радиуса.

Неравномерность.

Словно, это нечто природное. Не искусственное.

Эта мысль заставляет всколыхнуться внутри чему-то.

Надежде.

Если у «бесконечного потолка» естественная природа — то есть шанс, что он все-таки ведет куда-то. Что это не закольцованная обманка, об которую он может биться до скончания веков. Но если это «решаемая задачка» — то какой приз за ее решение?
Свобода?
Даже думать так наивно.

Что Захард мог быть так милостив, что дарует ему «выход», если он покажет, что настолько умен… или силен. Плевал Император, что на первое, что на второе.

Тогда почему? Почему его тюрьма построена именно таким образом.
Случайность? Просто любимая комната Захарда для пленников и лень делать какую-то еще?
Безразличие? Первая попавшаяся, куда его, Куна, надо было быстро засунуть?

Кун скролит пальцем по длинному графику, останавливая свое внимание на всем, что хоть как-то тянет на аномалию в данных. Выходит за заданные им предельно допустимые колебания радиуса и плотности.

Выделяет три зоны с отклонениями.

Одна — на стыке трубы и пространства комнаты. Это объяснимо.

Вторая — там, где в «стене» Захард материализовал Ангар. Что тоже понятно привело к искажениям энергетических потоков.

А третья — на самом правом краю графика — там, куда максимально высоко смогли пробиться светочи. Пространство искривлялось, теряло однородность. Но нельзя было с уверенностью сказать — это потому, что там действительно что-то менялось? Или это потому, что в этой точке кубам просто уже не хватало вычислительной емкости, и поэтому данные пестрили артефактами.

Кун увеличивает область. Если приложить фантазию, помноженную на надежду, то можно представить, что там труба даже раздваивается. Начинает расходиться на два более тонких раструба.

Это там действительно есть? Или оно там ему лишь мерещится, как вариант интерпретации. Потому что он отчаянно хочет найти что-то такое. Не признавать, что сканирование не выявило ничего существенного… никакого тайного прохода?

В любом случае, похоже, что это предел, который ему может собрать Светоч 3Pro.

У него в распоряжении огромный массив данных, и при этом ему парадоксально не хватает данных. Он наделал уже кучу каких-то выводов, которые не в состоянии приладить друг к другу, чтоб сложить финальный пазл.

Знает ли Захард, чем он занят? Наверняка, при желании может увидеть все. Все логи терминалов и всю аналитику по светочам. Придает ли значение его «цифровым трепыханиям»?

Наверняка — нет.

Остается надеяться — что нет.

Машины пусть агрегируют данные, светочи пусть сканируют. А все заключения он будет делать и хранить внутри своей головы.

Мысль и память — единственные две вещи, до которых пока никто не в силах дотянуться. На которых не работает Резонанс. Если верить Мираю.

Когда Кун падает на кровать голова болит от цифр. Кажется, что вместо ресниц у него колючие пики графиков. А челюсти сводит по экспоненте.

Он трет глаза. Он обсчитал аномалии уже, кажется, всеми возможными способами. С самыми разными таймингами под светочи. Или не со всеми? Он уже не может вспомнить, точно ли попробовал даже самый крайний коэффициент?

Усилием воли Кун делает последнюю попытку.
Кончики пальцев подрагивают. Поэтому вместо «тайминг светоча» он, не замечая того, вводит «тайны светоча» и с удивлением разглядывает результат.

«Роковые Тайны светоча». Вирджиния Ха. Том 3. Серия «Приключения зеленой команды».

Рука тянется закрыть выведенную на экран чепуху, но в последний момент он меняет решение и выходит в корневой раздел «Популярные Книги».

«Самое популярное за 0-87-6 год от C&Д — Тиара По Бидоу рекомендует!»

Взгляд цепляется за знакомое имя и название. Рука чуть подрагивает. Как тесен мир Башни. Что они там издают? Самые грязные истории из шоу Голая Правда? Альманах сплетен об участниках? Учебник по тактике от Густанга?

Кун листает список и кривится.

«Очертания разбитой луны» — номинант премии «Выбор Тиары в серии Детективы».

Хрень какая. Закрыть, забыть и вернуться к расчетам предельных коэффициентов мощностей светочей.
Но вместо этого кликает и начинает скользить глазами по строчкам. Абзац за абзацем.

Когда автоматика Терминала плавно гасит свет, имитируя для него ночь, температура комнаты понижается на несколько градусов, воздух ощущается свежее.
Тело тяжелеет. Дыхание замедляется само по себе.

И когда он закрывает глаза, все отложенные за последние дни кошмары окружают его. Ему снится, что Второй, наконец-то отодвигает забрало, и почему-то оказывается молодой девушкой с выжженными глазами.

Chapter Text

МежПространство 104 этажа. 10 лет назад

Вот уже час, как Кун читает. Перекинув файл с Терминала на светоч. Иногда его брови взлетают вверх, а палец скользит по строчкам все быстрее и быстрее. Где-то на задворках сознания мелькает разумная мысль, что он должен тратить время на поиск поправки в коэффициент сканирования. Но другая, не менее разумная убеждает, что погружаться в перипетии загадочного убийства в Южном Экспрессе, это именно то, что ему сейчас нужно. Даже не как форма эскапизма, а просто как вариант не сойти с ума от перенапряжения. Всерьез делать ставки, исходя из подсказок в тексте, на то, кто же виновен? Госпожа А. или Господин Н.?

И почему ему раньше не приходило в голову заглянуть в раздел «Прочее» в Библиотеке Терминала?

Мышцы гудели, после того, как он гонял себя по Ангару несколько часов подряд. Пробовал прощупать на пределе сил доступную дистанцию вверх. Он явно сейчас мог выдерживать куда большую плотность шинсу. Даже не понятно, заслуга это нагрузок во втором Испытании, какая-то донастройка Множителя или синхронизация потоков от тренировок.

Когда энергия вокруг смещается к центру комнаты и звякают цепочки, Кун ежится, как от резкого холода. Поднимает глаза от книги и больше не отводит немигающего взгляда от Захарда на фоне разлома пространства.

На мгновение прислушивается к себе.

Страшно, но совсем чуть-чуть.

Ведь как бы он не отвлекался. Не выстраивал ритуалы и рутину. Нет смысла себе врать — внутри всегда был счетчик, отстукивающий неизвестное число часов и минут до появления Захарда. По-другому тут быть не могло.

Шинсу приходит в беспокойное движение, линии вытягиваются параллельно полу, но причина — не Император.

Портал.

И сегодня это не технологичная рамка установленного образца, а чистый разрыв в пространстве, которому придали четко прямоугольную форму. Поддерживать такой под силам по-слухам лишь сильнейшим из Высших Офицеров. Главам Великих семей. И, конечно же, тому, кто пришел за Куном.

— Следуй за мной, Агнис.

Император делает приглашающий жест в сторону портала.

Кун невольно сглатывает, ощущая легкое онемение в мышцах. Прошли всего сутки. Захарду так понравилось, как Кун прошел 94-й Этаж, что он решил ускорить его «усиление»? И на этот раз у него почти не будет перерыва? Его третье Испытание начнется прямо сейчас?

Захард фиксирует его заминку:

— Это предварительный этап. Ты никогда не был на 104-м этаже. Поэтому тебе понадобится контракт с Хранителем.

Кун лихорадочно обдумывает услышанное, все еще не сдвигаясь с места.

У представителей семьи Кун до 100-го этажа по праву рождения автоматические контракты. Поэтому предыдущие два испытания не требовали никаких формальностей подобного толка. Все что выше — тут уже сложнее.

Контракт на использование Шинсу можно заключить двумя способами: автоматически, через часы-коммуникатор или напрямую… с Хранителем. 99% всех контрактов у Избранных заключались именно первым способом, сразу после прибытия на Этаж. Личный контракт мог потребоваться в исключительных случаях.

— Может, просто вернешь мне часы? И не надо будет никуда ходить.

— Нет. Предпочтительнее индивидуальный Контракт. Я проконтролирую условия. И процесс.

— А что с условием на мою анонимность?

— Хранители всегда в курсе того, что происходит на их Этаже.

— И в курсе твоего условия? Их все устраивает? Что если я проколюсь в анонимности, им и хранить-то дальше будет особо нечего.

— Тебе не стоит об этом беспокоиться, Агнис.

— А когда само Испытание?

По лицу Императора пробегает легкая тень. Он расценивает все его возражения, как страх оказаться один на один с Хранителем? Оказаться в около-этажном пространстве?

Или это просто раздражение от постоянных надоедливых вопросов?

— Не сегодня.

Ясно… Ему предлагают просто прогулку.

Кун движением кисти прячет светоч, встает с кровати и подходит к порталу. Тот отливает черно-фиолетовым. Он видел такой лишь раз, в исполнении Эванкхелл.

Хорошо.

Прогулка, так прогулка…

Захард ведет его, держа за запястье. Пальцы смыкаются, как стальной наручник. Рука окутана золотистым мерцанием. Их контакт будто бы порождает свет.

Кун мысленно цепляется за эту иронию, пока они двигаются словно по стеклянному дну огромного аквариума. Плотность шинсу подобна толще океанических вод. И Кун подозревает, что если бы не Император, его бы расплющило.

Это чем-то напоминает водный кусочек последнего Испытания и при этом разительно отличается от него. Тут нет солнца. Возможно, нет никакой «поверхности». Только лишь однородная среда обитания.

— Приветствую тебя, Хранитель.

Сначала он даже не понимает, к кому обращается Захард.

Серебристая рыбешка. Чуть длиннее его ладони. С выпуклыми полукруглыми глазами. Возникшая словно бы из ниоткуда в полуметре от них, как отблеск качнувшейся в воздухе волны.

Кун никогда сам не видел Хранителей. Знал только по рассказу Баама, когда тот общался с полубогом этажа лично еще на 2-м этаже. О том насколько огромным и величественным было существо. А так же по рассказам об этаже Эванхела…

Но перед ним сейчас… вот это?

Он мог бы принять это крошечное существо просто за случайного обитателя пространства Хранителя. Если бы в этих водах могло быть хоть что-то… случайное.

— Зачем ты пришел ко мне, Бессмертный Захард? — голос у рыбки ей под стать, переливчатый, высокий.

— Мне нужен Контракт.

— Ты заключил уже все возможные Контракты с нами.

— Не для себя, для него, — Захард почти неуловимо кивает головой в сторону Куна.

— 0, так ты не один… — рыбка смещается и застывает напротив юноши, — Я и не заметил.

Кун чувствует, как иррационально злится. Запертый между двумя божественными сущностями. Жалкий человечишка. Или о чем еще ему должен сказать этот диалог?

Сардинка подплывает к нему вплотную, практически касается волос. Кун ловит свое отражение в ее стеклянных блестящих глазах.

— Мнишь себя особенным Избранным, икринка?

Брови Куна дергаются.

— Я? Нет, я не по этой категории. Знаю я настоящего особенного Избранного. И надеюсь, что он вам при встрече поотрывает плавники.

— Хм! — вокруг рыбки взмываются крошечные пузырики, — Принимается. Я был груб. И ты был груб в ответ.

Маленькие жабры топорщатся над чешуей, словно в ответ на его угрозу.

— Так тебе нужен контракт?

Кун едва открывает рот, как Захард опережает его:

— Заключи с ним обычный контракт.

— Бессмертный Император, в наших правилах, если Избранный заключает контракт, он делает это сам. Тебе ли не знать.

Кун чувствует, как на этих словах Захард сильнее сжимает его запястье. Словно бы становится плотнее, материальнее, как звезда, у которой резко возросла гравитационная масса.

И что-то меняется в ответ. Пространство начинает поблескивать и Куну на мгновение кажется, что на них отовсюду смотрят сотни крошечных глаз. Дыхание перехватывает. Такое внимание, пусть и не сконцентрированное только на нем, заставляет голову кружиться, размывает зрение. Это как оказаться в центре чего-то масштабного, на арене, окруженной неисчислимыми зрителями.

И Захард словно ощущает этот всплеск в нем, чуть тянет Куна на себя.

Его на мгновенье охватывает жар, который тут же сменяется холодом.

По запястью струится чистый поток легчайшего шинсу. Образуя непреодолимую преграду между пальцами императора и кожей его пленника.

Сардинка почти утыкается в запястье Куна, плавники и хвост подрагивают, как если бы он… принюхивался?

— Это неуместно, Бессмертный. Оставь эти игрища для спальни.

И Кун понимает, что почти благодарен Хранителю за эту защиту, каким бы ни был его мотив…

— Да. Заключи со мной контракт, — он старается, чтобы его голос звучал ровно.

Рыбка отплывает на несколько метров и, кажется, чуть увеличивается в размерах.

— Подойди ко мне, икринка.

Кун делает полшага и замирает в нерешительности. Захард так и не отпустил его запястье.

Голос Хранителя журчит почти насмешливо:

— Я не съем его, верну тебе.

Пальцы размыкаются и Кун, не оборачиваясь, идет вперед.

Чем ближе он к Хранителю, и дальше от Императора, тем больше смятения зарождается у него внутри.

Нет… не возвращай меня к нему… пожалуйста.

Но Кун понимает насколько бесполезно молить это существо о чем-то. И почти презирает себя за то, насколько ему хочется это сделать. Это для Захарда он носитель уникального сочетания генов. Для Хранителя же он… чуть больше чем «ничто». Неравная величина. Икринка. Прихоть Императора. Попросить превратить себя в мотыль и поглотить? Получить странное удовлетворение, разбудив удивление в стеклянных рыбьих глазах?

Шаг. Еще один. И Кун понимает насколько пространство Хранителя «относительно».

Вот, словно бы, под ним больше нет «пола».

Вот, словно бы, Захард оказывается «не рядом». Теперь тут только они вдвоем.

Только он и Хранитель.

Крошечный рыбий рот с зубами-иголочками приоткрывается, и внезапно голос раздается оглушительно и отовсюду:

— Давай же познакомимся, Избранный, что хочет контракта.

Он видит, что напротив него вовсе не одинокая рыбка. А огромная стальная стая из тысяч крошечных существ. И он подвешен в середине этого косяка, что движется, кружит, переливается. Складывается в чудовищный силуэт.

Он хотел настоящего Хранителя? Он получил его.

Косяк закручивается, рыбки мелькают, сливаясь в серебряные росчерки. Сила давит так, что кажется еще мгновение, и его шейные позвонки просто хрустнут.

Если Хранитель решил вдруг протестировать его на стойкость и скрытую огромную мощь, то шансов пройти такой тест у него нет. Он не Незаконный. Не Баам. Не какое-то исключительное сверх-одаренное существо. И явиться за личным контрактом — не его высокомерный выбор.

Внезапно давление стихает. Водоворот все еще кружит над ним, но будто бы больше не пытается доказать превосходство над жалким смертным.

Маленькая частичка отделяется и снова замирает около лица Куна.

На этот раз он расслабляется и позволяет потокам поддерживать его, невесомо покачивать. Чувствует тепло при приближении сознания Хранителя.

— Назови свое имя.

— Агеро Агнис Кун.

— А ты ведь не один тут, Агеро Агнис Кун.

Не один? Кун растерянно озирается. Он по прежнему отрезан от Захарда мерцающим потоком.

И внезапно он понимает, о чем говорит Хранитель. Чувствует как что-то… бьется около сердца. Не показывается, наоборот делает вид, что оно крошечное и его совсем тут нет. Его целительная рыбка. Почему она вдруг заинтересовала такое древнее и могущественное существо?

— Малёк. Потомок потомка от моего потомка. Такая трусишка, что прячется от меня в твоих венах? Ты заключил с ней контракт?

Кун пожимает плечами.

— Не знаю. Точно не помню такого в явном виде. Мне кажется, она скорее считает, что я ее домик, и занимается ремонтом, только когда совсем кранты.

Если бы Кун мог как-то инретпретировать переливчатую рябь, что идет по косяку после его слов, то решил бы что Хранитель смеется.

— Ты хочешь особых условий для своего контракта?

Кун колеблется. Ничего из того, что ему действительно нужно, сардинка дать не может, поэтому он отвечает коротко:

— Нет.

— Хорошо, да будет так. Я заключу с тобой индивидуальный контракт Агеро Агнис Кун, на использование Шинсу на моем этаже. На свой вкус.

И прежде чем Кун успевает что-то еще сказать, ему кажется что он сжимается в десять раз, становится частью чего-то огромного, обтекаемой серебряной пластинкой, частью огромной стаи. И в этом единении ему даруется помимо великой силы, кроха покоя.

Он выныривает почти сразу. Становится собой. Вокруг его сознания больше не прозрачная чешуя, а снова его тело. По тому, каким ровным и пронизывающим ощущается шинсу вокруг он понимает, что Контракт считается подписанным.

Хранителя больше нет рядом. Ни единой, даже самой мелкой рыбешки. Тому больше нет дела до гостей. Здесь только Кун и Захард, разделенные парой метров.

Кун делает шаг в сторону Императора, поднимает голову, встречается взглядом с желтыми вихрями, обрамляющими черные зрачки. Ловит внутри отголоски зачем-то данной ему Хранителем надежды непонятно на что.

— Я сражусь с тобой. Потом. Когда пойму как.

Захард никак не реагирует. Потом согласно кивает.

Сколько таких угроз он слышал от тех, кто оборачивался безликой пустотой в результате.

Сколькие искренне верили, что могут бросить ему вызов. Сколькие копили силы. Строили планы. Возводили в абсолют других Незаконных. Или мечтали обойти правила Башни. Сотни тех, кого он уничтожил сам. Тысячи тех, кто убился об собственные амбиции и невыполнимые планы. Десятки тысяч просто сгорели и подорвались, не рассчитав силы по дороге.

В какую из категорий попадет Кун Агеро Агнис?

Chapter Text

Средняя Башня. 112 Этаж. 10 лет назад.

Рахиль красится.

Карандашом с серым подтоном подрисовывает брови. Левой продлевает кончик, так как от природы она короче. Правую просто штрихует, чтобы смотрелась гуще. Шинсу выравнивает тон кожи — в Башне у Избранных женского пола не может быть покраснений, заметных пор или прыщиков. Каждая девушка, которой не повезло быть приближенной к унылой забашенной реальности, первым делом осваивала шонсу-тональник. И, говорят, что на некоторых он оставался даже после гибели на Испытании.

Тени — персиковые, из последней коллекции МариКу. Боже упаси красить голубые глаза голубыми тенями. На 112-м этаже так не делают в самых дешевых борделях. Кажется, даже какая-то принцесса из семьи Кун вносила запрет на законодательном уровне на это сочетание.

Ресницы прокрашиваются с особой тщательностью — как и у любой блондинки без этого шага они тянут скорее на светлую изморозь, нежели на украшение взгляда.

Губы. Губы она не трогает. Ей кажется, что их узкую и неидеальную форму лучше не подчеркивать. Тем более сейчас так модно. Яркие глаза, бледные губы.

Рахиль критически рассматривает получившийся результат. Миленькая ведь?

Пусть она не похожа на идеальную высокородную куклу, зато она похожа на человека. А это должно цениться. Ее настоящесть. Характер. Умение постоять за себя. А те, кто считает ее злобной сукой, могут идти строем на хер.

Девушка скидывает в косметичку тушь, карандаши, щипцы для завивки ресниц. Отодвигает настольное зеркало. До назначенной встречи еще два часа.

Теперь и она может думать, что у нее почти есть принцесса.

Не только Бааму же их коллекционировать.

Раз.

Рахиль тянется за пультом и включает телевизор. В ее апартаментах в стену встроена предпоследняя модель. С трехметровой диагональю и подпиской на каналы всех этажей, начиная с 50-го. Даже те, что идут по сетке премиум-вещания от медиахолдинга C&Д.

Сейчас середина дня, поэтому эфир заполнен повторами. Девушка плюхается на диван и щелкает каналы.

Цепляется на очередном кадре за фигуру в черном шлеме в белом кресле. Камера концентрируется на ней, а потом сразу же перемещается на красивую розоволосую девушку в пышных юбках. Сто-пятьсот-тысячный повтор хитового выпуска шоу-игры «Голая правда».

Рахиль откидывается на подушки, забираясь на диван с ногами. Устраивается поудобнее. Это шоу она готова пересматривать вечно.

Передача вызывала у нее смешанные чувства. Боги Башни, пресвятые Хранители и Непостижимый Захард, как же приятно было смотреть на кривое лицо дуры-Госсенг. На ее овечье блеяние. На то, как другие игроки раскатали ее в лепешку и с позором выперли. Ничтожество очкастое.

Соната Ло По Биа блистает. Это ее лучший раунд. Воланы юбки взметаются вокруг идеальных ног, когда она перекладывает одну на другую. Глаза хищно блестят. Каждая фраза бьет точно в цель. Недаром после шоу рейтинги ее новой песни взлетели до небес.

Звучит последняя фраза ведущей.

Тревожная музыка.

Голосование.

И Госсенг вылетает.

Камера показывает, как она сначала исчезает в трубе из белого купола Испытания, а затем материализуется в пресс-холле игры. Окруженная толпой журналистов. На юбке безвкусного красного платья при желании можно рассмотреть следы от ее потных рук. Как, как можно было попереться на шоу с нулевым самообладанием?

На экране светится полное досье на проигравшую участницу. С правдивыми и ложным фактом. Потом снова показывают пресс-волл, где репортер журнала «Ыхсар» наседает на девушку с вопросом, кто предложил ей использовать ту стратегию «выгодной безобидности». Госсенг отворачивается, явно видно, что еще чуть-чуть и она разревется.

Рахиль видит этот эпизод в сотый раз и сотый раз морщится. Она бы себе никогда не позволила так жалко дрожать на публике. Да и не на публике тоже.

И пусть в реальности они с несостоявшейся невестой Дьявола Правой Руки почти не пересекались… Мысль о том, каких безнадежных идиотов собирал к себе в команду Баам и злила, и радовала одновременно.

Два.

После четвертого раунда с Госсенг становится не так захватывающе. Но Рахиль решает досмотреть еще следующий этап, где начинаются менее интересные семейные терки прокурорши и ее маман, и вылетает уже Соната.

А мутит все будущий победитель, упакованный в черный костюм. Кто он такой, кажется, так и не удалось выяснить, хотя шуму по ТВ было много. Говорили даже, что это кто-то из высокопоставленных FUGовцев пробрался в стан врага за Множителем.

Коммуникатор тренькает и Рахиль читает прилетевшее сообщение:

«Солнышко, у нас сегодня репетиция в Павильоне Грандиозности. Приходи. П.С. Максимус тоже тебя очень ждет. Смайлик. Смайлик.»

Юра Ха как-то прям подозрительно активизировалась последнюю неделю. Не с проста это. Ох, не с проста. И с чего это вдруг басист ее группы Максимус Кошх «ждет» Рахиль? Она ему что давала какой-то повод? Рангом он пока не вышел подкатывать к ней. Плюс, его круглые зенки и собранный на затылке длинный коричневый хвост были совершенно не в ее вкусе.

Как вообще можно было в здравом уме до сих пор вдохновляться образом несостоявшегося кандидата в убийцы Виоле Дж. И даже носить похожую накидку. Безвкусица, как она есть.

Три.

Проклятье.

Что за дерьмовый день.

Еще и 11 утра нет, а она уже потратила свой лимит.

А ведь у нее строгий уговор с самой собой. Чтоб за день навязчивые мысли о 25-м не всплывали в голове больше трех раз.

Девушка смотрит на часы, встает с дивана и идет в спальню. Уже можно не спеша одеваться в выходить.

Из динамиков в гостинной раздаются басы. Ясно. После шоу решили сразу дожать потенциального зрителя и крутят хит Сонаты «Черный аристократ». Тот самый, который она написала по мотивам предательства на «Голой правде».

Рахиль внимательно рассматривает рейл с платьями, пытаясь сделать выбор, и подпевает тому, что доносится до нее через коридор:

«Черный аристократ

Ненавижу тебя сто крат

Ты скрываешь и врешь

Между нами лишь ложь»

Примитивные слова, незамысловатая мелодия. А гляди ж ты — хит.

При желании, Рахиль могла бы собрать по мотивам предательств в своей жизни цикл песен намного лучше. Но даже хорошо, что у нее нет времени на такую чушь.

Она выбирает белье с пуш-апом, платье с юбкой до колена. Следит, чтобы в узорах не было ни единого оттенка синего или голубого.

Она независимая единица. Ей покровительствует сам Густанг. У нее есть связи в мелитаристской верхушке.

У нее нет никакой нужды заискивать перед принцессой при встрече.

Приглашение пришло два дня назад. И не в виде сообщения на коммуникатор. А материальное, на кипельно белой бумаге, с курьером.

Выставка. По идее не то место, куда зовут, если хотят открутить голову. Ведь так?

Если бы она боялась идти на риск, то до сих пор стояла бы у дверей Башни, так и не осмелясь их открыть.

А сейчас вообще нет никакого повода дергаться.

Всего лишь какая-то из принцесс Захарда. И это она зовет ее, Рахиль. А вовсе не наоборот. Так что, она даже в выгодной позиции.

Девушка уже 10 минут сидит на кушетке у закрытых дверей. Ну как... дверей. Скорее надписи «Экспозиция по запросу. Подтвердите ваш уровень доступа», что проявляется на сплошной поверхности, если подойти вплотную.

VIP павильон отделен от основной экспозиции черным мерцающим экраном. Его никто не охраняет. Еще бы, с таким шинсу-куполом было бы странно и нарочито ставить какую-либо охрану.

Купить билет и попасть внутрь — абсолютно невозможно. Только по особому приглашению. Это Рахиль уже успела разузнать по своим каналам в сети Адептов Света.

Рахиль пришла ровно в полдень. Убедилась, что пока тут только она, и села с ровной спиной на кушетку у окна в нескольких метрах от черного прямоугольника павильона.

Какая из принцесс настолько невоспитанна и высокомерна, чтобы заставлять приглашенную гостью ждать?

Абсолютно любая.

Когда в пустом холле раздается ритмичный перестук каблуков, Рахиль едва сдерживается, чтобы не обернуться. Спокойно, никакого подобострастия. Всего лишь одна из сотни принцесс. Девушка чувствует плавный нахлест шинсу и нежный запах лилий.

Дальше делать вид, что она не замечает приближение, будет уже нарочито, поэтом Рахиль улыбается и поворачивается.

Бликующие, как стекло, белые волосы почти касаются пола.
Сложная прическа с переплетением тонких косичек контрастирует с простой черной водолазкой и темно-синими брюками.
Так вот кто скрывался за этими формулировками.

Мария Кун, принцесса Захард.

Удивительно, ее не было в шот-листе, что Рахиль держала у себя в голове.

Вид у нее воистину ангельский, так и хочется сбежать как можно подальше. Рахиль одергивает себя за эти глупые мысли. А также за желание изобразить что-то вроде реверанса. Обойдется.

Вместо этого девушка встает с кушетки, стараясь сделать это так, чтобы ее действие не выглядело излишне поспешным.

— Госпожа принцесса.

— Избранная Рахиль, — принцесса жемчужно улыбается, — Спасибо, что откликнулась на мое приглашение. Можешь обращаться ко мне просто Мария.

Я слышала, тебе нравятся изысканные вещи. Поэтому и предложила такой формат нашей встречи.

— Госпожа Мария, да, побывать на закрытой части выставки сокровищ вашей семьи — бесценная возможность.

Девушка делает приглашающий жест и идет в сторону входа в VIP экспозицию.

Двери павильона плавно открываются. Внутри никого.

Как Рахиль и думала, тут только они. Они и уникальные артефакты из сокровищницы баснословной стоимости.

Каким бы странным не было приглашение от самой принцессы Захард. Как бы не было Рахиль тревожно от того, что они тут вдвоем. Она не может не смотреть на то, что поблескивает на черных бархатных подушках.

VIP секция Сапфирового павильона небольшая. По стенам струится (кто бы удивился) голубоватый свет. Делая волосы принцессы истинно «куновскими», а саму Рахиль вызеленяя. Из черного обсидианового пола через равные промежутки поднимаются такие же черные колонны. Внутри каждой — Артефакт, за который даже Ранговые Офицеры убивали бы друг-друга пачками. Если бы кто-то в шутку назначил его призом.

«Лазурный венец».

«Перо суждения».

«Часы золотых лет».

Рахиль завороженно переходит от одной колонны к другой. Потом замечает, что на каждой колонне ненавязчиво светится цифра или буква.

4. 10. 130. А.Э. 163

В них нет закономерности на первый взгляд.

— Глава семьи лично отбирал экспонаты, которые особенно значимы для него.

Мария останавливается у колонны над которой мерцает «А.Э»

Внутри нее лежит невзрачный обломок черного металла.

«Плавильный котел, часть внутренней отделки».

— А что значат цифры?

— Этажи. Или если невозможно определить этаж, то просто место, где вещь была… значима.

— Не все здесь какой-то неведомой мощи. Что-то здесь скорее из сентиментальности. Символизирует, в некотором роде, проделанный путь.

Они останавливаются у стенда на котором на фоне черного бархата эффектно выделяется небольшая шпилька из темного золота. Навершие в виде бутона с алой сердцевиной.

«Сон железного цветка».

Рахиль понимает, что уже видела эту вещицу. Воткни ее в противника — и тот заснет. И будет спать до тех пор, пока шпильку не вытащат.

— Это копия, — Мария поднимает шпильку с подставки, вертит в руках, брезгливо откладывает, — Когда-то давно мой брат хорошенько проредил нашу сокровищницу. «Сон» был среди тех вещиц, что он стащил. Впрочем, ты ведь и так это знаешь? Да, Рахиль?

Рахиль чувствует, как внутренности сковывает льдом. Кажется, наконец-то они подошли к настоящей цели того, зачем ее сюда пригласили.

— Ты ведь никогда не ладила с моим братом?

Имя не звучит. Но делание вида, что она не понимает, о ком речь явно поставит ее в проигрышное положение.

Рахиль старается ничем не выдать нарастающую внутреннюю панику. Она идеально подчистила все хвосты. Ни единого упоминания о том, что случилось в лагере пленных оторога Малруни найти в базах данных невозможно.

Военный госпиталь, тюремные списки, приказ о личном кураторстве над задержанным 1328. Все, что существовало, как электронные строчки — больше не существует. Этого всего просто не было. За пол года, что прошли с того времени, у нее не было ни единой причины беспокоиться.

Поэтому девушка отвечает осторожно:

— Ну почему же, те несколько лет, что мы провели вместе… когда он обо мне заботился. Мы… дружили.

— Ох, ну перестань. Кончилась эта ваша дружба не очень? Агеро нагл, высокомерен и слишком высокого мнения о себе.

Мария мысленно просит у Куна прощения за эту речь. Подложить его под императора Башни — это одно. А вот говорить о нем гадости перед заурядной девчонкой — это совсем другое. Подобного, из уст родной сестры, он точно не заслуживал.

— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Ты встретишься с ним скоро.

— С кем?

— Рахиль.

Мария так и произносит это. С весомой точкой после ее имени.

— Ты же умная. Что бы кто не говорил про тебя. Ты умная девушка.

Рахиль кивает и меняет выражение лица. Она решает пропустить всю ту часть, где должно было идти что-то вроде «он жив?», «не может быть», «как же так».

— Где я встречусь с Агеро?

— На испытании. Ты уже подала, кстати, заявку на участие и скоро ее одобрят.

«Ссcука» — думает про себя Рахиль, но вслух произносит:

— Это я молодец. А зачем я это сделала? Что мне с этого будет?

— Много чего. Во-первых, я гарантирую, что ты получишь удовольствие просто от лицезрения старого друга.

— Лицезрения и попыток меня прикончить.

— Нет, этого не будет. Твоя безопасность гарантирована. Агеро сейчас несколько ограничен в действиях.

— Если он даже не попытается, я не поверю, что это он. Ни в жизни.

— Справедливо. Вижу, ты действительно, не так уж и плохо знаешь повадки моего милого брата.

— Это ведь не все.

— Не все, — Мария качает головой, — Приз. Даже не спросишь, что дают за победу в Испытании?

Рахиль молча смотрит, давая принцессе продолжить.

— Арию.

Девушка замирает, дыхание перехватывает. Легендарный светоч. Младший брат Оперы — самого высокотехнологичного устройства, каким может владеть Адепт света. Опера есть лишь у троих в Башне. Арией владеют несколько десятков.

— Вижу, я смогла тебя заинтересовать.

— А где гарантия, что я смогу победить?

— О, верь в моего брата. Разве он проигрывал? Он добудет его для вас.

Мария с удовольствием смотрит, как на лице девушки проносится целая гамма чувств.

— А если нет… если я откажусь?

— Нет? Ну… Правду говорят, что ты убила отпрыска дома Кун? Даже есть слухи, что подделала данные в базе, пытала, вытягивала семейные секреты. И это все за пределами честной схватки? Зачем тебе такой вариант развития событий?

— Действительно, ни к чему, — Рахиль упрямо задирает подбородок, упирается взглядом в безмятежные синие глаза принцессы, — Я согласна. Так чем же я могу быть вам полезна?

Когда двери павильона закрываются, о том, что она попрощалась с Марией напоминает лишь легкая вонь от лилий. Рахиль осознает, насколько у нее свело скулы. Оказывается, все полчаса их «экскурсии» каждая мышца ее лица была в напряжении. Она опускает глаза на подол платья. Хорошо, что она выбрала не однотонное, а с узорами и влажные отпечатки рук на юбке не так видны.

Ни о чем невыполнимом ее не попросили.

Да вообще даже можно считать — пустяк.

Если сравнивать с возможностью получить себе в арсенал Арию.

Она точно справится.

Chapter Text

???. 10 лет назад

Прошло около 11 дней до того, как на коммуникатор упал запрос. Лишь пятеро из ныне существующих могли оживить его часы. И не каждому он нашел бы осмысленным ответить. На это раз это была Йеон. Любопытно, почему она выждала 11 дней и любопытно то, что он осознавал этот промежуток.

Время. Оно снова появилось. Захард упустил тот момент, когда существование из четырехмерного стало трехмерным. В рамках бессмертия время в какой-то момент выпало из системы координат, утратило значение. А значит пропала необходимость им оперировать. События просто случались. Одновременно с тем, как он перемещался в трех видимых измерениях.

Но между боем на 103 этаже и «сегодня» совершенно определенно прошло 11 дней.

Черный шар призывно мигает, проецирует текст:

Фаерледи22:
«Захард, меня так огорчает, что Густанг нарушает правила. Тебя — не огорчает?»

Пауза.

Фаерледи22:
«И я совершенно не хочу общаться с твоими прокси. Кто там у тебя нынче правит взамен Ленивого Высочества… Ответь, пожалуйста.»

Захард смотрит на бегущие буквы. Переводит взгляд на стену. Если это его покои, то ему положено пребывать тут в покое. Но сейчас это не так. Он реагирует. Недовольством. Узор на стене, по которому перемещается его внимание состоит из желтых кромок мечей и красной триады выпуклых зрачков. Символов солнца и расширенной бесконечности. Белые колонны с острыми краями взметаются вверх над шахматным полом. Достаточно величественно и достаточно утилитарно.

Коммуникатор мигает. Новое сообщение.

Почему после столь долгого молчания Огненная Дева хочет его лично втянуть в их противостояние с Густангом. Сколько они не общались? Счетчик дает сбой. Словно дата отсчета выходит за начало системы координат. Самым подходящим измерением кажется отрезок между «давно» и «очень давно».

Фаерледи22:
«Я думаю, что Древо манипулирует Густангом, а может они успешно спелись. Так что я, между прочим, на твоей стороне.»

Пауза.

Пауза.

Фаерледи22:
«Пока что.»

Фаерледи22:
«Но мне может и надоесть. Особенно, если тебе самому плевать.»

Фаерледи22:
«Захард!»

Он несильно толкает часы пальцем от себя, и смотрит как они плывут в воздухе, застывая на середине комнаты.
Во внутренней информационной системе мигает несколько уведомлений.
Одно из них, подсвечено оранжевым.

В листе кандидатов на Испытание появилась подходящая заявка. Она почти ушла в отказ, так как кандидат, а точнее «кандидатка» по уровню на границе соответствия требованиям. Лишь особая отметка Администратора не дала автоматике отвергнуть ее.

Хм, быстро. Относительно быстро, с того момента, как он построил динамику для усиления Резонанса.

Настораживает?

Ему стоит быть внимательнее? Особенно после того, как Эдван расспрашивал его у Последней Двери?

Захард раскрывает историю запросов.
Заявки от кандидатки поступали раз в цикл и раз в цикл отвергались.
Первая заявка зафиксирована 5 циклов назад. Это на 3 цикла раньше, чем он обратил свое внимание на это Испытание, посчитав его подходящим.

Раскрывает профиль.
Смотрит на голограмму. Они встречались. Один раз, но она есть в его памяти.

Блондинка с елейным голосом и жаждой грязи. Типичный экземпляр Среднего Этажа.
Она действительно подходит идеально под его параметры.
Настолько идеально, что тут есть над чем подумать и за чем понаблюдать уже после Испытания. Он немного скорректирует правила.
В Башне бывали совпадения.
Интересно, было ли совпадением то, что те, кто в них верили редко жили долго.

В бежевой комнате темно, но Захарду не нужен свет.

Кун во сне кутается, как в кокон. Прячет руку под подушку. Волосы закрывают шею.

Захард отворачивает край, сдвигает одеяло со спины. Смотрит на сведенные лопатки, на линию позвоночника. Подносит руку, нагревая и разгоняя воздух, заставляя его скользить вдоль тела. Капли пота испаряются с кожи, и она становится сухой, чуть покрасневшей. Минута. Две. Позвонки постепенно теряют выраженную очерченность. Тонус мышц визуально снижается. Пульс почти соответствует глубокому сну.

Этот эксперимент требует лишь чуть подождать. Сейчас внутри разума Куна должно быть тихо, безимпульсно. Организм занят восстановлением, иммунной и шинсу регуляцией.
Важна следующая фаза.
И Захард ждет.

Слушает мерное дыхание. Вычленяет из запахов, наполняющих комнату, едва уловимые ноты железа. Приподнимает светлую прядь волос, прокатывает ее между пальцев, ощущая текстуру каждого волоска. Тонкие, пористые.

Император концентрируется на себе. Дешифруя. Внутри, под отрешенным взглядом, сходятся два еще не четко оформленных желания.

Первое — разобрать на атомы, сплавить до концентрата, а потом растянуть в кружевную энергетическую структуру — чтобы точно определить, как работает.

Второе — перестать сдерживаться, вобрать в себя за один раз, не анализировать, просто пропустить по венам и потокам шинсу и посмотреть, что будет.

Пока их веса равнозначны. Оба из области экстремумов. Что лишь навредят процессу. Поэтому Захард просто откладывает их, чтобы вернуться позже.

Кун расслабляется еще сильнее, не шевелится, только глазные яблоки подрагивают под веками. Вдох длиннее выдоха. Быстрая фаза.

Захард дает сну чуть продлиться и осторожно касается. Палец за пальцем. Прижимает ладонь. Он не увидит картинок, не услышит мыслей, но все остальное должно быть ярким, острым, не поддельным. Отличаться от того спектра, что он пробовал раньше.

Дискомфорт. Смятение. Захард почти парит над верхним слоем проекций подсознания, не касаясь, лишь идентифицируя. Резкое изменение, короткая волна снизу вверх. Падение? Чувствует, как у него рефлекторно сжимаются мышцы в солнечном сплетении, реагируя на морок. Потом остановка. Тишина, темнота. Мелкая вибрация. Беспокойство?

Захард греет ладонь, осторожно надавливает попеременно кончиками пальцев не делая резких движений, думает, что сказать, выбирает тон, произносит короткое, воздушное «Тшшш, угрозы нет».

Ловит реакцию. Облегчение. Светлое, расслабляющее, расцепляющее челюсти, что скручивали вегетативную нервную систему. Прокатывает мягким белым светом от сердца по грудной клетке, по плечам и пояснице. Контрастное. Короткое.

И дальше — откат. Недоумение. Дискомфорт. Смятение. Это почти неприятно физически.

Зарождается в подсознании. Слишком хрупко. Пока не похоже на рабочую концепцию.

Кун с невнятным звуком переворачивается на спину, раскрываясь сильнее. Почти вжимаясь боком в Императора. Дышит ровно, поверхностно. Фаза сна снова сменяется на глубокую.

Захард бесшумно встает, и подходит к Терминалу. Выбирает климатические настройки — снижает температуру, добавляет кислорода в воздух. Увеличивает на доли процентов плотностью шинсу.

Оптимально.

Возврат в предыдущие координаты словно возвращает его на пол часа назад.
В то, что называют «императорский зал». Где посреди серых прямоугольных стен по прежнему висит в воздухе черный шар. На нем не прибавилось сообщений.

Пальцы ложатся на клавиатуру. Он выбирает средне-нейтральную формулировку.

«Хана, я благодарен за заботу. Молик соберет сведения. Если Густав предал нас — он будет наказан.»

Фаерледи22. -> Отправить.

=========

Chapter Text

Внешний город. Настоящее.

Это чудовищно.

Чудовищно безвкусно. Все эти завитушки белым по синему. Из плюсов, разве что, неоспоримый факт того, что если он, Кун, встанет ближе к углу, то наглухо сольется с декором.

Волосы будут — как стена, брюки — как часть колонны, глаза — как вон те блестящие синие камушки.

Пусть прятаться по углам сегодня в его планы и не входит, но, как возможность тактического отступления, эту часть зала точно стоит запомнить.

Вечеринку изначально назвали «небесной» по двум причинам, Во-первых, потому, что под нее выделили небольшой зал в «Небесном крыле» дворца.

А во-вторых — потому, что часть этого зала, по заверениям Ли Су, можно было отправить в полет. Настоящий преднастроенный полет вокруг купола над Дворцом на потоках шинсу. Изначально, это помещение как раз и было предназначено для таких… увеселительных прогулок с гостями. Но после того, как Дворец сменил хозяина и юрисдикцию еще никто не пробовал эту «отстыковку».

В декоре и архитектурной логике зала преобладали свет, стекло и синяя гамма.

Но кто был тот внезапный эвент-менеджер, что решил умножить буквальность? Откуда эти диваны в виде белых пушистых облачков? Кто придумал сделать на ковер проекцию вида города с высоты птичьего полета?

Единственные двое, кого можно было сходу исключить — это Баам, он бы до такого не додумался, и Андросси — она бы просто покрасила все в розово-оранжевый и пустила по центру растяжку «Со скорым днем Рождения самую прекрасную из принцесс».

Кстати, говоря, о принцессе. Когда Кун вечером получил от нее сообщение «Надеюсь, вы с Баамом все уладили. П.С. манипулятор! П.П.С. Все равно спасибо. Фигурка — отпад! П.П.П.П.П.С. Надо будет подраться еще раз!» он не придумал ответа лучше «Пожалуйста. Если серьезно хочешь — просто присылай место и время.» Подождал с минуту и отправил вдогонку: «И не жалуйся потом».

С Андросси было просто.

Линейно.

Не напрягало даже то, сколько настоящей правды о нем она знала.

И ведь при этом принцессу нельзя было назвать «бесхитростной».

Возможно, дело было в том, как четко она держалась за реальность. Якорилась в ней, как весомая гео-конструкция.

Не боялась ни «его», ни «за него». Ни зацепить, ни ранить.

А с Баамом… Не то чтобы «уладили».

Но определенно можно считать, что их последний разговор восстановил статус-кво.

Сам Кун обозначивает причины в стиле «сложи факты, их у тебя достаточно».

А Баам не лезет глубже. Он и так видел во тьме слишком…

Кун вздыхает, опирается на парапет, чуть отклоняется. Но смотрит не вниз, на город, а верх.

На небо.

Солнце слепит глаза, он прикрывает их рукой, наблюдая за разноцветными пятнами на сетчатке. Слишком ярко. Слишком много.

— Кун!

Он резко моргает, сбрасывая наваждение.

… О, а вот его сиятельство, Баам Дж. Виоле.

Появившееся вдруг непрошеное ехидство кажется Куну нелепым, лишенным всякой причины. Он отмахивается от него внутренне. Откуда оно вообще.

— Хорошо, что ты уже здесь, — Баам подходит уверенными шагами, у него по прежнему очень звонкий и мальчишеский голос, — Помоги мне с синхронизатором полета. А то Ли застрял в навигационном центре.

— Боги, в этом дворце есть хоть один не разбалансированный механизм?

— Ага, автоматы с едой в крыле у Кроко. Они были в таком ужасе, когда он оторвал одному крышку, что кажется самонастроились на то, чтобы к каждой покупке выдавать бонусный батончик.

Баам произносит это с таким серьезным видом, что Кун не выдерживает и фыркает.

Хва и Рак появляются практически одновременно в дальнем закутке у левой стены. Застают момент, когда Кун с Баамом приводят в чувство механизм разгона.

Баам пытается понять, почему не проходит команда преднастройки старта, а Кун делает чек канала шинсу, согнувшись под левой стойкой.

Кун одновременно видит мощные зелено-коричневые лапы и стройные ноги в черных туфлях на невысоком каблуке. После чего слышит насмешливый голос:

— Судя по вашим озадаченным лицам «небеса» у нас под вопросом?

Проводница с интересом рассматривает хаотично помигивающий пульт.

Баам обходит панель управления и тянет ладонь для приветствия.

— Госпожа Хва! Вы уже тут! Господин Крушитель!

— Под вопросом? Как ты можешь сомневаться в лучшем тандеме черепах. Да они сейчас нажмут пару правильных кнопок, и мы все сразу же отправимся на небеса!

Рак произносит это так серьезно и уверенно, что у Куна на мгновение мелькает мысль, вдруг, тот делает это специально. Но Кроко и метаирония — из разных вселенных.

— Баам, пока вы тут с леталкой возитесь… фондан для десертов уже кто-то завел? Если нет — я помогу, у меня в этом опыт — во! Где он?

— На террасе, я покажу, — Баам бросает короткий взгляд на Куна, тот делает неопределенный жест рукой, мол развлекай гостей, я сам справлюсь.

— Хорошо, что ты пришел, Кун.

Хва смотрит сверху вниз, сегодня она выбрала однотонную повязку, без излишеств. Кун косится на подол темной юбки, что колышется на уровне его глаз. Он так и не соизволил встать, продолжая анализировать однородность шинсу в канале под стройкой.

— А что, ходили слухи, что я могу пропустить?

— Кто-то мне вроде сказал, что ты себя неважно чувствовал пару дней назад.

— Вообще не повод прогуливать такое событие.

Кун без особой надежды тыкает еще несколько раз в кнопку «Рестарт» на внутренней стороне. Разгибается, отряхиваясь, и делает шаг к самым крайним тумблерам, увеличивая расстояние между собой и девушкой.

И все-то Проводнице известно.

Что еще за слухи про его «самочувствие»?

Ле Ро? Сказал, что видел его в Шинсорике не в кондиции? Вряд ли, пришлось бы тогда пояснять, что делал там сам. Баам? Нет, точно не стал бы. Опять это пресловутое «у проводников свои каналы информации в Башне». Не добудет он из нее правды, да и не очень-то и хочется сейчас играть в лингвистические игры.

Раздается мелодичный писк, Кун поворачивается обратно к пульту, тот неожиданно загорается всеми лампочками сразу. Сначала в красном диапазоне, потом в зеленом.

В этот же момент запыхавшийся Ли Су практически вбегает в закуток для управления, вклинивается между Куном и панелью.

— Так, я уже тут! — его пальцы начинают ловко двигать тумблеры и рычажки, — Я все перезагрузил из командного центра, теперь должно работать как надо. А вы идите, отдыхайте, развлекайтесь. Все под контролем.

Он с какой-то несвойственной для себя уверенностью начинает теснить Куна и Хва Рьюн, выталкивая их обратно в зал.

Проводница снова пристально смотрит, явно собираясь что-то спросить, но ее прерывает скрипучий высокий голос, что раздается у входа:

— О, разорви меня шинсу! Кто придумал этот дурацкий облачный диван?!

Кун про себя с определенным удовлетворением отмечает, что не только он посчитал убранство дурновкусием. Впрочем, Анак вообще сложно угодить.

Девушка приостанавливается в проходе, оглядывается, цепляясь взглядом за проекции голубей на колоннах, ее хвост явно неодобрительно подрагивает. А за ее спиной уже маячит высокая фигура Хатсу. Кроко, оставив в покое так и не активированный фондан, мчится к двери, нисколько не смущаясь, что одна из его лап полностью перемазана шоколадом. Баам, позади него радостно улыбается прибывшим.

— Долго в дверях стоять будем? Племяша, сколько еще лет нужно, чтоб привить тебе хотя бы элементарные манеры? — Андросси недовольно втискивается в проход третьей.

В какой-то момент на пятачке перед дверью топчутся, здороваются, жмут руки друг-другу пять человек.

Короткий вдох и Кун делает шаг вперед. В сторону Анак, подальше от Хва.

Вечеринка старых друзей.

Что может быть лучше.

Баам берет железную баночку с яркой наклейкой со стола, почти не глядя открывает и делает глоток. Кажется, у него уже сел голос, и ему просто необходимо немного помолчать и перевести дух.

Зал, казавшийся поначалу таким просторным, теперь заполнен людьми. Тесно. Суетливо.

Последние полчаса Баам перемещался от одной группы к другой. Чувствовал себя, как «хозяин вечера» из старого фильма, что они как-то смотрели с Ли Су. Только смокинга не хватает. И важного выражения лица. У него было только «Баам ты совсем не изменился!».

Он был по-настоящему рад видеть каждого. И тех, с кем встречался почти каждый день, и тех, кого не видел вживую давным-давно. В командах сложилось… очень по разному.

Кто-то из ребят и сейчас тесно общается, а некоторые не виделись годами. Хва и Андросси будто бы знакомы и в контакте со всеми. Принцесса, кажется, даже взяла на себя часть обязанностей «ведущей», следит, чтоб никто не скучал. То тащит Ша-Шу на террасу, то требует у Дана принести ей пиво похолоднее. Комбинации меняются.

Баам ловит себя на мысли: «Это он объединял этих людей или они — его?» Собирая в нечто целостное. Приводя к той точке, где он сейчас.

Ребята кучкуются в основном по своим старым командам.

Единение — оно определенно есть и сейчас. И радость. Пусть и не совсем такое, каким Баам его себе представлял. Итогда голоса присутствующих тише, чем он помнил. Тембры — ниже. Словно наряду с присутствующими, где-то рядом тут есть и «отсутствующие». Принц, наблюдающий как Ли Су воюет с панелью полета. Светлая макушка Акраптора у выхода в соседнюю комнату. Гибкая фигурка Анни рядом с Раком, что громко роется в креветочных канапе. Или это просто у него разыгралось воображение?

Баам допивает ядреный коктейль. Вместо того, чтобы думать о тех, кого нет, не лучше ли сосредоточиться на тех, кто есть?

После Завода и их странного разговора в лапшичной Бааму казалось, что Кун может под каким-то благовидным предлогом не прийти, поэтому он действительно почувствовал облегчение, увидев его на террасе утром. Расслабленным и дружелюбным. Смотрящим в небо.

Идущим на контакт с каждым, кто к нему подходит. Как раньше.

Но за полтора часа, прошедших с начала что-то начало меняться.

Сейчас Кун уже явно дозирует себя выверенными порциями. То вот он о чем-то тихо говорит с Дэном. Потом хмурит брови в диалоге с Хва Рьюн в другом конце комнаты. Исчезает из поля зрения на десять минут и появлятеся уже в окружении Хатсу и Анак. Стоит с ровной спиной, с интересом изучает клинок из чистого шинсу, который мечник материализует прямо из ладони, как продолжение руки.

— Баам! — подошедший Ли Су, с подозрением смотрит на банку в руках юноши и берет со стола такую же, — Если я поставлю рейлы на прогрев сейчас, то как раз через пол часа все уже будут точно в сборе и можно будет стартовать? Хорьянг и Госсенг, как раз должны успеть, мне Миссенг писала, что они будут через 10 минут. Это будет грандиозно! Я обещаю!

Баам рассеянно кивает.

Когда Хатсу утаскивает слабо знакомый Куну копейщик, оставляя их вдвоем с ящеркой, Анак делает шаг к Куну. Она ни на сантиметр не выросла, по прежнему едва достает ему до плеча. Кун чувствует тонкий аромат цитрусовых. Забавно, разве это не любимые духи Андросси?

— Я рада, что ты нашелся. Хоть и 10 лет провалялся в морозилке. Как какие-то крокодильи бедрышки.

Кун пожимает плечами.

— Анак, это уже сто пятнадцатая вариация этой шутки, что я слышал.

— Ага, я уже из Ли Су вытрясла предыдущие 114 вариантов. Такой еще не было.

Анак засовывает руки в карманы платья. Смотрит изучающе, исподлобья, яркими черными глазами.

— Получается, что мы с тобой теперь одного возраста? Или даже я вообще старше. Значит, ты должен обращаться ко мне уважительно.

— Хм… действительно. Придется пересмотреть всю коллекцию.

— Какую коллекцию?

— Ящерка, Зеленая, Зеленохвостая…

— Нуна.

— Что?

— Хочу, чтобы ты теперь звал меня нуна.

Кун открывает рот. Анак странно напряжена. Внезапно он понимает, что за эмоция кроется за приподнятыми скулами, колючим взглядом. Ловит себя на полуслове и произносит:

— Я подумаю. Если увижу, что ты действительно выросла, будешь нуной.

— Я все десять лет была при деле. В отличие от некоторых. Тебе повезло, что когда разбирали хранилище пленных, разморозили тебя среди первых, а не тех, кто еще там… ждет очереди.

— Да, — Кун согласно кивает, — мне повезло.

Он чуть поворачивает голову и сталкивается взглядом с Баамом, стоящим в дальнем конце зала. И не поспоришь. Им обоим тогда повезло, по-другому и не скажешь.

С самого начала сегодняшней суматохи, когда появлялся новый гость, Кун старался сделать так, чтоб оказаться немного позади Баама и Рака.

Тогда весь пыл доставался именно Бааму, потом гость попадал в лапы и черепашьи эпитеты Крушителя, а ему — уже на сдачу, весьма потрепанным и порой немного оглушенным. И то, не каждого он знал лично. О части только слышал. Баам обзавелся множеством сокомандников, что неудивительно, 10 лет — долгий срок. Почему бы и не познакомиться. Поулыбаться. Пожать руки. Половить на себе любопытные взгляды.

…«Взаимно приятно»… «О, господин Кун, много о вас слышали!»… «Да, все это удивительное стечение обстоятельств»… «Кто бы мог подумать, что криостазис так использовался императорскими учеными»… «Весь 8-й батальон, да жуткая трагедия, немногие выжили»… «Чудесное спасение»… «Подумать только, заморозка на 10 лет!».

Его официальная история могла пройти проверку на прочность любым Адептом Света.

Сколько бы тот не искал в сети и по внутренним Базам Данных. На сколько граней бы не делил свои Кубы и вычислительные мощности.

Кун Агеро Агнис всегда значился бы сначала пропавшим на отороге Малруни, а потом найденным в криостазисе при расконсервации тюрьмы в секции военнопленных на 111 этаже.

10 лет глубокой заморозки и неприрывного сна.

В безымянной ячейке с идентификатором «1328-Ч/М».

Чудесное спасение, наряду с другими военными.

Потрясающая случайность.

Трогательное воссоединение.

Таблоиды рукоплещут, но через 2 дня концерт Юры Ха уже всем намного интереснее, чем списки выживших.

Такова идеально подогнанная реальность. Куну несложно кивать в нужных местах. Да хоть сто раз за вечер. Хоть для ящерки, хоть для…

— О! С ума сойти! Очкастая! Сто лет их не видела! Пойдем поздороваемся! — Анак первая замечает, что у входа появляются новые гости, бесцеремонно хватает Куна за рукав и тянет за собой.

Оранжевое платье отчаянно контрастирует с синими стенами.
Круглые очки бликуют, почти полностью скрывая черты лица. Госсенг Йо, а ныне Госсенг Йо Канг.
А за ней и остальные члены команды Танг-Суйок, умудрившиеся стать настоящей официальной семьей.

— Баам! — девушка летит вперед, кажется, даже умудряясь сшибить кого-то по дороге, обхватывает юношу руками, — Ты совсем не изменился!

Словно ища подтверждение своим словам, она крутит его вправо влево.

— Эй, полегче, а то еще чуть-чуть и Хорьянг заподозрит, что не знает что-то о тайной страсти своей благоверной.

— Святая Башня, Мисс Андросси! — теперь в объятиях оказывается уже сама принцесса. Ойкает от того, что носок ее туфель оказывается в опасной близости от массивных ботинок Госсенг.

— Мама, ну ты же сейчас… — Миссенг встречается глазами с ошалевшей от такого напора Андросси, но Хорьянг осторожно опускает ей руку на плечо, призывая не мешать. Другую руку он протягивает Бааму.

— Господин Баам!

Кун понимает, что дальше оставаться в стороне будет совсем уж невежливо и тоже подходит. Здоровается со всеми по очереди. Стоически ловит свою порцию объятий от Госсенг. Ей можно. Чтоб не расстроить «госпожу номер Пять» из испытания номер Один — он потерпит. Заодно, пытаясь понять какие эмоции вызывает вся эта большая и дружная семья.

Быть может как-то так и должна выглядеть «пост-жизнь»? Было бы странно и несправедливо смотреть на Госсенг и Хорьянга, как на «обывателей». Что он, что она прошли свой честный путь до Средних этажей. Госсенг, что стоит сейчас в платье и очках, такая обманчиво безобидная — убивала. Жертвовала. Спасала. Бежала, размахивая ножом по темным коридорам с маленькой Миссенг. Лечила волдыри от ожогов на раскаленных этажах Лавового круга у застрявшего там разведывательного отряда. Отхаркивала воду из легких, когда едва не утонула в Сайто, отстав от группы.

И вот, наверное, с какой-то такой биографией считаешься потом обычной. Обычной Избранной. Не справедливо даже в чем-то.

Хорьянг в их паре казался Куну даже более «блеклым». Его история с экспериментами с самого детства, вживлением оружия, погоней за братом сквозь Этажи. Она была куда более традиционной для Башни. Такой, классический герой. Хоть статью пиши.

Миссенг изменилась. Была ребенком, стала девушкой. Миленькой, очкастой — если не знать, то никогда и не подумаешь, что она не родной ребенок Госсенг. По слухам, лучшая выпускница своего курса, которой уже предложили контракт на работу в Мастерской.

А вот четвёртый в их семье, был, наверное самым значимым приобретением. Потому что на момент, когда Кун был знаком со всей троицей — его еще просто не существовало. Пятилетний свежесозданный сын Госсенг и Дьявола правой руки.

С темными волосами, круглым личиком и тонкими ручками-ножками. Робкий одновременно в мать и отца. Сразу прячется за спину родителей, когда оказывается в центре шумной толпы.

И Кун его понимает, как никто другой. Его социальная батарейка тонкой вибрацией шинсу намекает, что ему самому стоит немного проветриться на террасе. Пока он туда идет, то ловит на себе цепкий взгляд человека, в одиночестве седящего на белом облачном диванчике. Эдин Дан. Странно смотрит на него весь вечер. Но так ничего и не сказал по сути кроме дежурного «Привет. Ты как? Я тоже хорошо». Даже обошелся без расспросов о криостазисе.

На террасе жарко. Ярко синее небо преломляется в стеклянном декоре, рассыпая блики по внешним стенам. Солнце уже почти в зените и Кун отходит под навес в тень, прислоняется к прохладной колонне.

— Господин Кун?

Удивительно, но голос, что его окликает — женский. И к нему подходит вовсе не Дан, а Миссенг.

На ней форменное платье, ниже колена с отложным воротником, к которому прикреплено несколько значков. «Комета» — 11-й научный факультет, «Скипетр» — дается тем, у кого золотая стипендия, и серебристый ежик. Что значит ежик — Кун не знает, возможно — просто миленький аксессуар, а возможно приз за победу в конкурсе на самую смертоносную шинсу-формацию.

— Господин Кун, простите, что отвлекаю, у меня… — девушка мнется. Кун вопросительно смотрит, отмечая, как на щеках у нее появляются розовые пятна, и как крепко она сцепила тонкие пальцы рук в замок. Неужели тоже хочет послушать историю про «разморозку»?.. с научной точки зрения.

Но в карих глазах за стеклами аккуратных очков плещется явно не любопытство, это что-то другое. Пауза затягивается.

И когда девушка явно собирается продолжить, под навес в тень ныряет Хва. Проводница задумчиво поглаживает ободок чашечки. Насыщенный кофейный запах бьет в ноздри, совершенно не вяжется с общей атмосферой вечеринки, заставляет Кун сглотнуть.

Чашка у нее с блюдцем, кофейная, маленькая. Пахнет так, словно там не кофе, а какой-то хрустящий концентрат из молотых зерен. Проводница отслеживает его взгляд, и невозмутимо отпивает из чашки.

— Кофемашина за баром, если что… Миссенг, тебя уже наверное утомили приветствием в стиле «как ты выросла»?

Девушка тушуется на долю секунды, но тут же собирается, голос выравнивается. Будто появление Проводницы даже как-то придает ей уверенности, нивелируя робость перед Куном:

— Госпожа Рьюн, рада вас видеть. Да уж… почему всех так удивляет, что девочки меняются быстро.

— В Башне просто полно законстеневшего. Тебя можно поздравить с личным приглашением присоединиться к Мастерской от господина ХХ-14?

Миссенг очень госеновским движением поправляет очки на переносице.

— Да, это было немного неожиданно.

— И как на это смотрят родители?

— Они… — Миссенг явно старается, чтоб ее голос звучал беззаботно, — Они сказали, что примут мой выбор. Башня должна измениться изнутри. И я этому поспособствую. Наука может быть этичной.

Кун думает, что тут, наверное, ему было бы совершенно логично усмехнуться. Хотя бы мысленно. Но не делает этого.

Хва мелодично постукивает ложечкой, размешивая несуществующий сахар в чашке.

— Ты права. Порой, путь к цели так же важен, как и сама цель. Вы согласны, господин Кун?

Кун пожимает плечами. Если эта «философия» в его сторону, то он без понятия на что намекает Хва.

— Главное — верить в себя.

— Я — верю.

— Госсенг говорила, что аж сама Саванна Ло По Биа проявляла интерес к твоей дипломной работе!

Румянец на щеках Миссенг вспыхивает еще ярче:

— Ну просто госпожа Саванна когда-то сама очень глубоко изучала искажения шинсу, и я много ссылалась на ее расчеты…