Chapter Text
Денек выдался неважный – но бывают ли другие в Готэме? В животе урчало так, что утробные звуки, казалось, перекрывали уличный шум. В голодном урчании тонули цокот копыт по мостовой, шаги и голоса прохожих, тонули и крики газетчиков, в которых проскользнуло разок «Джек Потрошитель», на что тут же закономерно принесло копов.
Полицейские слетались словно мотыльки на свет фонаря, когда звучало это волшебное имя. Говорили, что знаменитый убийца, окрасивший кровью шлюх улицы Лондона, прибыл из-за океана в Готэм – и остановить поток слухов о Потрошителе властям в городе никак не удавалось. Повод для слухов имелся самый что ни на есть веский, хотя убийствами горожан было не удивить. Недаром грязную улочку Парк Роу в северной части города, на окраине Ист-Энда, успели прозвать Аллеей Преступлений: уже две бедняжки из числа уличных девок были найдены здесь мертвыми, с животами, разрезанными по страшному лондонскому образцу; по этому поводу Готэм шелестел жуткими байками и ждал третью жертву. Однако дело изо всех сил пытались замять.
Дик недружелюбно проводил взглядом двух полисменов, которые сцапали беднягу-газетчика, произнесшего запретное имя, и куда-то его повели, тыча в бока дубинками и бранясь из-под совершенно одинаковых пышных усов. Говорить о Джеке не полагалось. Раз на улицах есть убийца – потрошитель шлюх, – то значит, улицы полны шлюхами, и это даже серьезнее, чем факт наличия самого маньяка. О нет, что вы. Готэм – чистый город. В нем нет ни маньяков, ни распутных девок, ни голодных малолетних бродяг наподобие Дика Грейсона. Их просто не существует для почтенных и благонравных горожан.
Такое чувство, что всего Ист-Энда и всех темных переулков в городе для благонравных горожан тоже не существовало и в помине. Половина (а то и больше!) города и его обитателей – призраки, не более того, вот, значит, как оно выходило…
Полицейские еще не успели отойти далеко, и лезть на рожон не стоило. Однако в желудке Дика разыгралась настоящая буря, и будущая жертва ограбления – один из «благонравных» и «почтенных», – плащ которой выглядел ну очень уж воодушевляюще дорого, нарисовалась в слишком заманчивой близости от маленького бродяги. Пресловутый плащ, помимо отличного покроя и дорогой ткани, так и притягивал взгляд зеленым броским цветом сукна, а его хозяин выглядел не только потенциальным владельцем тугого кошелька, но и полнейшим растяпой. Он стоял спиной к Дику на тротуаре напротив десятого дома на Мортимер-стрит и поглядывал то на дом, то в пухлый блокнот, что держал в руке. Джентльмен в зеленом приехал в кэбе, из которого возница помог ему выгрузить несколько чемоданов и немалых размеров вывеску, завернутую в тряпье и привезенную на крыше повозки, – сейчас вывеска стояла на тротуаре, прислоненная к фонарному столбу. Вместе вывеска и чемоданы выглядели довольно тяжелым и неудобным для переноса грузом, и их хозяин, уже отпустивший кэб, явно не знал, что теперь со всем этим делать без помощников. Он казался весьма потерянным, что было на руку Дику, и мальчишка решился.
Выбравшись из тени забора, где Дик торчал, стараясь не попадаться на глаза копам, мальчик пересек улицу, чуть поболтался рядом, среди прохожих и, улучив момент, сунул руку в заветный зеленый карман.
Что-то щелкнуло, и Дик понял, что вынуть руку назад он не сможет.
– Ну и ну, – поглядел на него зеленый сверху вниз, подслеповато щурясь и так, как смотрят на диковинную зверюшку. – Что тут у нас?
Дик дернулся, пытаясь освободиться, – и руку прошило болью.
– Весьма осмотрительно, что вы пытаетесь сдержать крик, молодой человек, ведь полиция совсем близко, – зеленый кивнул в сторону полицейских, беседующих с газетчиком, ухватился за ворот Дика и потянул его вверх, чтобы разглядеть получше. – Двухдюймовые стальные зубцы на манер медвежьего капкана – это, наверное, очень больно. У меня нет привычки держать руки в карманах, особенно в чужих, в отличие от вас. Отгадайте-ка загадку: почему ловушка поймала не того?
– Что? – обескураженно переспросил Дик. – Мистер, отпустите меня, пожалуйста!
– И отпущу, это ведь неудачная ловушка, – сокрушенно покачал головой зеленый, одной рукой держа Дика за ворот, а второй охлопывая карманы. – Если уж говорить о медведях и медвежьих капканах, то «медвежатники» – это взломщики сейфов, а для всяких «щипачей», или как вас там называют, я мог бы придумать что-нибудь более подходящее, – он извлек из складок плаща отвертку и потянулся было ею к зажатой руке Дика, но внезапно, видимо, передумал.
– Чемоданы, – напомнил зеленый сам себе. – Если вы мне поможете с вещами, юноша, я не только не скажу полиции про ваш способ зарабатывать себе на жизнь, но и, пожалуй, выделю вам бинтов и антисептик для руки.
– Лучше бы ужин, – вырвалось у Дика.
– Что, прости? – удивленно вскинул брови зеленый.
– У меня два голодных брата, и сам я просто помираю с голоду. Сэр, я бы в жизни не сунулся в ваш медвежий, – Дик поморщился: рука горела огнем, – карман, если бы у меня был выбор.
– Два брата? – задумчиво повторил зеленый. – А они тут где-то рядом? – Дик кивнул. – Вот что. Зови их сюда, мальчик, мне пригодятся две пары здоровых рук... Да и еще одна рука, например, твоя левая, тоже сгодится. Вы мне поможете, а я расплачусь с вами ужином и тем, что не буду сдавать вас полиции, – он что-то сделал отверткой и осторожно, явно стараясь не пачкать кровью одежду, вытащил пострадавшую кисть Дика из ловушки. – Сбежать даже и не думай – тебе нужно продезинфицировать руку, а то наживешь себе заражение и умрешь мучительной смертью. Я совсем не хочу прослыть убийцей маленьких карманников.
Только после этих слов зеленый выпустил Дика, и тот рванулся бежать прочь, но, отлетев от этого странного типа на безопасное расстояние, остановился, поглядел на него, размышляя. Зеленый достал кошелек – к слову, и правда довольно тугой, – и многозначительно взвесил его на ладони. Желудок услужливо откликнулся на этот жест, и Дик решился. Помочь этому чудаку точно было лучше, чем снова воровать.
Позвав Тима и Джейсона, Дик вернулся на улицу Мортимер. Зеленый ждал их. Мальчишки подхватили вывеску и чемоданы; вывеску прислонили к стене дома, а чемоданы занесли в здание, где приезжий снял три пустующие комнаты и кухню. Одно из помещений было с выходящей на улицу витриной, другое выполняло роль гостиной, откуда лестница вела на второй этаж, в спальню, – сюда мальчики и доставили в итоге вещи. Все комнаты оказались ужасно пыльными, и зеленый сообщил, что услуги уборщиков ему тоже не помешают. В помещении с витриной среди всяческого строительного хлама нашлись стремянка, веревки, молотки и гвозди.
– Поможете мне с вывеской, а я вас накормлю, – пообещал зеленый. Он снял плащ, разжег плиту на кухне, которая выглядела почище, чем все остальное в этом доме, деловито закатал рукава. – Давай сюда свою руку, маленький криминальный гений.
– А я бы в жизни не попался, – усмехнулся Джейсон, направляясь с Тимом на улицу. Дику ужасно захотелось его как следует треснуть, но засранец был уже далеко, а рука болела так, словно и правда могла совсем отвалиться от какого-нибудь заражения, и притом буквально в ближайшие минуты. Зеленый со знанием дела промыл Дику рану и забинтовал руку – тоже довольно ловко.
– Вы врач, что ли? – спросил Дик. Ему начинал нравиться зеленый – в том, как он возился с уличным сиротой, не было ни капли брезгливости.
– Можно и так сказать. Я намерен вылечить Готэм от язвы под названием преступность и от невежества. Невежество – вообще корень всех зол. В городе людей режут на улицах, и никто не знает, как это прекратить. Для подобных умозаключений обывателям не хватает ни природного ума, ни образованности, – зеленый вывел Дика на улицу и указал ему на вывеску. – Ровнее, мальчики! Вот так, закрепляйте.
На вывеске, прилаженной над витриной Джейсоном и Тимом, значилось: «Э. Нигма. Детективные услуги».
– Тебе не оценить мой псевдоним, да? – спросил зеленый, заметив, что Дик явно не впечатлен. – Вот она, проблема невежества.
– Не понимаю, о чем вы, но мы все по-прежнему голодные сироты, чей труд вы сейчас используете, – заметил Тим, спускаясь со стремянки.
– Сообразительный карапуз, – одобрил зеленый. – И говоришь складно. Вот вам немного денег, тебе, – он дал их Тиму, – у тебя мордашка почестнее, чем у двух других, сбегай-ка за хлебом и ветчиной к ужину, а я разберусь с супом.
Выпроводив ближе к ночи накормленных бродяжек (оставлять ночевать в доме тех, кто пытался его ограбить, как-то совсем не входило в его планы), Эдвард Нигма закрыл наружную дверь, окинул взглядом снятые апартаменты, выглядевшие в тусклом свете двух газовых ламп не такими запущенными, как казалось днем, пришел к выводу, что его дела обстоят не так уж и плохо, погасил свет и отправился в спальню.
На самом деле он не был приезжим – всегда жил в Готэме, с самого рождения, но лишь недавно решил, наконец, открыть свое дело, продал свою комнатушку на одной из улочек Ист-Энда и перебрался ближе к центру города, на более приличную улицу Мортимер-стрит. Начальный капитал детектива Нигмы был небольшим, чист на руку он не был, и деньги, на которые открыл агентство, достались ему путем карточных игр и делишек в разы неприятнее этого и совсем не приличествующих джентльмену. На агентство Нигма возлагал большие надежды, потому как ничего в жизни так не любил, как загадки – а любое преступление и есть загадка, – неплохо знал преступный мир и конкурентов в Готэме на детективном поприще кроме полиции попросту не имел. Частные детективы тут не водились – власти охотнее умалчивали преступления либо пытались их замять, нежели искали и наказывали виновных. Но кого они пытались обмануть? Уж точно не мистера Эдварда Нигму, думал он с улыбкой, уже погружаясь в сон, усталый, но в ожидании многого от грядущего нового дня.
И ждал, как выяснилось, не зря.
Приманенные обещанием кормежки вчерашние птички-воришки слетелись к его агентству ни свет ни заря и помогли с уборкой и выбрасыванием ненужного хлама. К моменту, когда привезли новую мебель и сейф, Нигма бродяжек выставил – он вовсе не хотел, чтобы уличная малышня подмечала, где что расположено и хранится в его новом доме. Не успел он отправить мальчишек, как на пороге агентства появилась она. Первая посетительница.
Это была настоящая femme fatale, судя по огненному цвету выбивающихся из-под зеленой шляпки кудрей и тем прелестям, что не особо старался скрыть ее изумрудный – под стать глазам – наряд. Нигма знал ее, правда, не лично, но его гостья была в Готэме в определенных кругах достаточно известна. Памела Айсли, ботаник, чьи публикации встречались ему в научных изданиях, была без ума от растений, что явно развило в ней симпатию к зеленому цвету, брезговала косметикой и не особо следила за модой, но обворожительной это ей быть не мешало. Она носила юбки короче и легче, чем полагалось, приоткрывая прелесть ножек в изящных ботиночках, а от пухлых губ, даже не тронутых помадой, было сложно оторвать взгляд, лишь однажды к ним присмотревшись.
– Мисс Айсли? Чем обязан такой честью? – Нигма вышел навстречу гостье, смущенный тем, что не запер дверь, и в доме теперь не только леди, но еще бардак и снующие грузчики.
– «Доктор Айсли», – поправила она. – Вы знаете меня?
– Разумеется, я читал ваши работы и видел ваш портрет, сопровождающий публикации. Признаться, строение цветков меня не особо заинтересовало, в отличие от иных... строений, – Нигма окинул женщину многозначительным взглядом, поднес было к губам ее руку, но Айсли ее вырвала, едва не ответив пощечиной, судя по тому, как дернулась судорожно и полыхнула своими прекрасными глазами.
Она присела на предложенный Нигмой стул и на минуту закрыла лицо руками, тяжело дыша и не говоря ни слова.
– Что с вами, доктор Айсли? Так чем я могу вам помочь?
– Это ведь детективное агентство, так? – вскинула раскрасневшееся лицо Айсли. – А вы – мистер Нигма? Значит, вы – детектив, ищейка, что найдет след любого, на кого вам укажут, стоит лишь заплатить?
– Все верно. За ваши деньги и капельку благосклонности, мисс Айсли, я и дьявола вам достану из преисподней... ох, да хоть со всей свитой, – растерянно добавил Нигма, глядя, как Айсли торопливо начала расстегивать верх платья. Грузчики, возившиеся с диваном, едва не выронили его, заглядевшись на ее действия.
– О чем вы думаете?! – воскликнула Айсли в гневе. – А вы чего уставились? Вон отсюда! – когда грузчики неохотно вышли на улицу, она рванула вбок рукав, оголив плечо и невольно простонав от боли.
Плечо и грудь были забинтованы, и бинты уже пропитались кровью.
– Вы видите? – почти безумно сверкая глазами, спросила Айсли. – Это след от ножа Потрошителя. Он пытался меня убить, недалеко отсюда, в тупике Скиннера, нанес три удара, один из них – в бедро. Если вы действительно детектив, то вам, наверное, хватило внимания, чтобы заметить: моя походка сегодня далеко не изящна.
– Поверьте, легкая хромота вас не портит. Я бы сказал, она только придает вам шарма.
– Да прекратите уже! Я хочу, чтобы вы нашли этого мерзавца. Он режет женщин, как свиней, он поставил и мою жизнь под угрозу буквально на днях, и вы видите эту рану? Еще немного – и он угодил бы в сердце.
– Вы ушли от Потрошителя живой? – Нигма сел рядом на угол дивана. – Это потрясающе, как вам удалось?
– Его спугнул Бэтмен, тот человек в костюме летучей мыши, о котором толкуют в городе. Это было четыре дня назад. Я засиделась в лаборатории и поздно вышла домой. Он подстерег меня в переулке близ Ромита-авеню, загнал в проклятый тупик и убил бы, да вмешался летучая мышь, и сама я – не та овечка, которую легко прирезать. Первый удар он нанес сверху вниз, мерзавец довольно высок и метил, видимо, в горло. Второй – в ногу, чтобы я не смогла убежать, я пыталась выбить нож, но Потрошитель ударил третий раз – и я начала терять сознание. Тут появился Бэтмен, и... Далее я помню больницу, врачи сказали, что я не приходила в себя почти сутки, а после узнала о ночных убийствах... Я уверена, что на меня напал он, Потрошитель, и он нападает на других женщин до сих пор. Поймайте его для меня, мистер Нигма. Я пришла сюда, едва только меня выпустили из палаты.
– Мисс Айсли... Доктор Айсли, вы сами меня поправили, едва я только первый раз назвал вас «мисс». Отгадайте загадку: кто избавляет других от боли и кому больно сейчас? – Нигма помог ей поправить платье. – Все верно, моя дорогая: бедняжке доктору. Вы не врач, конечно, но должны понимать, что так быстро выписываться из больницы вам не стоило.
– Дорог каждый день, – возразила Айсли. – Я хочу быть в форме, чтобы помочь остановить Потрошителя. И я уже в форме.
– Боюсь, что это не так, – покачал головой Нигма. – А еще, несмотря на то, что я готов взяться за ваш заказ как детектив, я должен вас заверить: если мы и будем кого-то искать, то не Джека Потрошителя.
– Это еще почему?
– Во-первых, будь это Потрошитель, существует Бэтмен или нет, но вы уже были бы мертвы, моя дорогая. Во-вторых, Потрошитель нападает на женщин легкого поведения.
Айсли вспыхнула.
– Вы на что-то намекаете, детектив?
– Как раз нет. А должен? – невинно осведомился Нигма.
Айсли вскочила, стиснув кулаки. Она, видимо, была еще слаба после ранений и покачнулась – больная нога оказалась ненадежной опорой. Нигма поспешил к ней, поддержав и вложив ей в руку рукоятку своей трости-вопроски.
– Вас проводить, доктор Айсли? Если нет, то хотя бы возьмите трость для опоры. Кстати, она может неплохо подойти для обороны в случае новых нападений.
– Мерзавец, – процедила Айсли.
– Я найду того, кто вас ударил, доктор. И даже не попрошу предоплаты.
– Да пошел ты! – огрызнулась Айсли, замахнувшись на него тростью. – Не приближайся ко мне. И будь уверен: я не забуду твоей «помощи».
– Не горячитесь так! – окликнул ее Нигма. – Доктор Айсли, поймите меня правильно: не каждый день переступает порог детектива свидетель, видевший самого Джека Потрошителя. И очень обидно понимать, что это всего лишь недоразумение.
– Это ты сам – мерзкое недоразумение, Нигма. Как и весь род мужской. Никакого толка от вас, скоты, – злобно отрезала Айсли напоследок, хлопнув дверью.
– Сильное заявление, – присвистнул вдогонку Нигма. Глянул на свое отражение в зеркале, скрестил руки на груди, нахмурился. Выдержав осуждающий взгляд собственного зеркального двойника, вздохнул.
– Да-да, ты кретин, упустивший первого клиента, Эдди, – сообщил он зеркалу. – Похоже, мне следует поработать над манерами. Или просто нанять тактичного секретаря.