Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Молчаливый замок был погружён в ночную дрёму. Статный, нелюдимый, но дышащий каждое мгновение: в нём пульсируют сердца от первокурсников до старост, профессоров, домовиков. И даже потусторонние сущности в виде призраков, слоняющиеся туда-сюда, придают этой ритмике свой пульс.

Но стоит опуститься ниже, пройти дальше большого зала, пахнущего выпечкой и тыквенным соком, миновать лестницу за лестницей и оказаться в подземелье, то кровь начинает стыть в жилах. Слизеринец ты или нет, но там не столько холодно, сколько попросту кажется, что недружелюбно.

В безмолвии можно слышать тихий шелест, заставляющий чувствовать комок в горле. Серебристым откликом лунного света ползёт огромная змея. Её кольца перекатываются на гибком теле, зачаровывают. Жертва, приворожённая и расслабленная, едва ли может отвести взор от своей гибели.

Деора...

Глаза змеи пустые и одновременно заполненные. Взор принадлежит не существу, а нечто большему. Могущественному и всесильному. Она на мгновение шипит, высовывая разделённый язык. И это сродни набату колокола, раздающегося в голове.

Деора!

Огромная пасть раскрывается. Змея бросается вперёд, обнажая острые, закруглённые назад зубы. Впиваясь клыками в лицо, пронзая мягкие ткани, ослепляя противника и впуская агонический смертельный яд.

Резкое пробуждение заставляет женщину вздрогнуть, распахнув глаза и уставившись в потолок. Даётся не больше доли секунды, чтобы сообразить, что лицо не обезображено, а тело не готовится почернеть и сгнить заживо от яда невиданной твари.

Но на эту передышку было дано лишь немного, поскольку жжение, острое и нестерпимое, захватило предплечье Деоры. Она схватилась правой рукой за левую кисть, сжав зубы от боли. Метка, некогда побледневшая, изображавшая череп и змею, теперь стала более матовой и яркой. Казалось, что клеймо преображалось на глазах: линии проступали сильнее, череп приобретал резкие черты. И ощущения были соответствующими, словно раскалённые иглы впивались в нежную плоть.

— Тварь, — прошипела она в сердцах, прикусывая губу.

Внутренней борьбы хватило недолго, и Деора резко развернулась, уткнувшись лицом в подушку, чтобы её болевой стон казался более приглушённым. Одеяло лениво соскользнуло с обнажённой спины, заставляя её ощутить порыв холода в комнате.

Отрезвляющее прикосновение ранней осени вернуло её к рассудку. Подобно смене времён года, её спокойная, летняя жизнь, вновь вернулась в русло смерти — к тому, чего она никогда не желала обрести вновь. Хотя это казалось настоящим кощунством: многие пожиратели смерти заимели семью и желанный покой, выпутавшись из интриг тёмной магии. И мисс Ленидерт считала, что может причислить себя к таким счастливцам.

Но Тёмный лорд, как и много лет назад, взывал к себе снова.

***

— Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!

Торжественно заявил Дамблдор, и Деора недовольно поджала губы, мягко хлопая в ладони. Чистая формальность и никакого энтузиазма. Тёплое мигание свеч успокаивало, заставляло несколько расслабиться, и оттого Ленидерт волновалась ещё больше.

Все первокурсники, радостные и счастливые, были втянуты в поздравления от своих старших сокурсников. И тревога усиливалась с каждым мгновением, когда Деора неосознанно смотрела на Гарри Поттера, не имея сил отвести взгляд.

Гарри Поттер. Выживший мальчишка Поттер! Поэтому она получила призыв?

— Мисс Ленидерт, — сложил пальцы домиком Дамблдор, смотря на неё из-под очков-половинок, которые весело отражали отблески огня камина, — у вас довольно... любопытное резюме.

Он мягко улыбнулся, и Деора не дрогнула, выдержав его взгляд и отправив в обратную сторону свой, совершенно нейтральный. Худшее, что может быть в подобной ситуации — это спасовать.

— Я всегда хотела обрести нечто большее, чем есть, — абстрактно выдала она.

— И вы, должно быть, преследуете явно благую миссию, — Деора на секунду замерла, словно животное, готовившееся к бегу прочь. Она даже испугалась, что её разоблачили на месте, но тёплая улыбка не растаяла и Дамблдор, как ни в чём не бывало, продолжил: — я чувствую ваш энтузиазм и считаю, что для новичка в педагогической сфере вам явно подойдёт астрология. Сложная и непредсказуемая дисциплина, но вы же справитесь?

Если он в чём-то её и подозревал, то ничего не сказал. Но даже сейчас, когда Ленидерт искоса смотрела в сторону волшебника, поглаживающего свою бороду и размеренно обсуждающего что-то с Минервой Макгонагалл, она ощущала какое-то скрытое ехидство от старика.

Деора, впрочем, догадывалась о ходе мыслей волшебника: в год, когда в Хогвартсе объявился Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, неожиданно меняется педсостав и прибавляется новое лицо. Даже жалкий сквиб почувствовал бы нечто неладное, странное и подозрительное.

А значит, все невидимые глаза будут обращены в сторону мисс Ленидерт и следить за каждым её шагом так, словно она преступница, которой оставалось лишь скомпрометировать себя.

Душой кривить женщина не хотела: Поттер не интересовал её нисколько, Тот-Кого-Нельзя-Называть — тоже. Она ощущала некое присутствие и враждебность на уровне подсознания, как хищник, следящий за ней в тени, но важнее всего был тот факт, что в Хогвартсе обучалась её племянница, дочь умершей сестры Деоры. И вот за эту девицу Ленидерт ответственность ощущала. Вероятно, если бы не её присутствие, она бы здесь не заявилась...

Деора могла бы принимать обезболивающие зелья, абстрагироваться от боли, да хотя бы отрубить предплечье на крайний случай (это, правда, была бравада, но Деора себе в этом не признавалась, как и подобает напыщенным выходцам из Слизерина) и затеряться в любых лесах Британии или за её пределами, но знала, что все полумеры приведут к тому, что, если, Тёмный лорд действительно вернулся и хочет расквитаться с Гарри Поттером, то пострадает Хогвартс. Вместе с этой девочкой.

Хотя по правде говоря, в её мыслях зарождалась идея поступить гораздо трусливее и заставить несносную девчонку, которой Ленидерт приходилась опекуном и оставалась им на ближайшие два курса, исчезнуть отсюда, как можно скорее.

Жаль, что практика показывает невозможность данного плана. Впрочем, наличие их родственной связи отводило все каверзные подозрения, касаемо её сомнительного присутствия здесь. Но Деору, в свою очередь, беспокоил факт отсутствия племянницы. Её тёмная макушка нигде не выделялась за когтевранском столом.

Поэтому всё, что ей в действительности оставалось — это мило улыбаться, приветствуя первокурсников и всех остальных, кто впервые видел её, о начале учебного года. И это даже казалось сравнительно легко.

До того момента, пока избегать чужих пристальных взглядов не оказалось чересчур тяжело. Она обвела своим взором преподавательский стол, насколько ей хватало угла обзора практически на краю этого самого стола, а затем нашла источник своего внутреннего волнения.

В горле резко пересохло и аппетит исчез тоже. Из всех людей в мире, за исключением Тёмного лорда и его близкого круга лиц, ей меньше всего хотелось видеть человека, который был живым доказательством её причастности к пожирателям смерти.

Северус Снейп.

Его особой магией была генетика, не позволяющая в чёрном омуте глаз увидеть хоть какой-то отблеск чувств. Да и Деора не отличалась соколиным зрением, чтобы разглядеть какую-то эмоцию, кроме откровенного сканирования.

Она, разумеется, слышала, что Снейп стал профессором... Но считала это беспочвенными слухами. А на деле всё оказалось гораздо прозрачнее. И, если он в действительности остался верен повелителю, то этот призыв, жгучим кольцом терзавший ей руку, был косвенно связан с ним.

— Профессор... Ленидерт, правильно? — резко вырвали её из мыслей, и Деора неохотно отвернулась к женщине.

Полная, с широкой улыбкой. Про таких обычно говорят, что они воплощение добродушия и чистосердечия. И подобной характеристики было достаточно: Деора помнила даму ещё с тех пор, когда сама была студенткой.

— Профессор Стебль, — гораздо более искренне, чем было до этого, улыбнулась Ленидерт, — всё правильно, вы не ошиблись. Извините за мою бестактность, столько рядом просидели, а я вас совсем не узнала...

Корректнее сказать «не заметила», потому что больше внимания уделяла пристальным взглядам и поиску в каждой тени пожирателя. Но Деоре не хотелось начинать своё пребывание здесь с неаккуратных высказываний и разногласий, а потому даже мелкие шероховатости предпочитала сгладить. Хотя отчасти понимала, что с её характером это, скорее, полумера.

Но Помону Стебль она уважала.

— Бросьте, — махнула рукой она, — разве тут запомнишь каждое лицо в Хогвартсе? Сколько уж лет прошло? Двадцать?

— Всего двенадцать с моего выпуска, — мягко поправила Деора, хотя понимала, что такое округление было сделано, чтобы Ленидерт не почувствовала себя неловко, не узнав декана Пуффендуя.

— Точно-точно... — пробормотала Стебль, — и вы решили преподавать тоже?

В голосе проскользнула лёгкая доля скептицизма, несмотря на добродушный настрой, Помона, очевидно, не особо верила в желание Деоры заниматься педагогикой.

— С возрастом приоритеты меняются, — увильнула от вопроса Ленидерт, — хотелось бы обучать новые, пытливые умы. Не введёте в курс дела по новым преподавателям здесь?

— О, дорогая, разумеется, — махнула рукой она, — профессоров Флитвика и МакГонагалл, я думаю, вы прекрасно помните. С вашего выпуска пришло не так уж и много лиц. Всё же Хогвартс — самое стабильное место...

— И самое безопасное, не так ли? — закончила за неё Ленидерт, но почему-то Помона на мгновение смерила её серьёзным взглядом, заставив женщину заволноваться, — так говорил директор Дамблдор.

— Верно, — чуть помедлив, произнесла Стебль, — профессор Северус Снейп стал обучать детей зельеварению, а профессор Квиринус Квиррелл — взгляните, он сидит рядом с ним — защите от тёмных искусств. Раньше он вёл магловедение.

— Я знаю Северуса, — Деора решила обозначить границы заранее, нежели плести паутину и надеяться на то, что Снейп ни разу не скажет, что когда-то знавал её в узких кругах: — он, кажется, был на курс старше меня. Мы не общались тесно и наши встречи прошли по касательной.

За исключением факта участия в одной сомнительной группировке.

Она не была фанатиком. И ярким приверженцем тёмной магии тоже. Просто в то время это было нормой для аристократов, древних родов или просто слизеринцев — быть на стороне великого лидера и интересоваться запретным. Деора не гордилась этим и списывала на установленные родителями скрепы по поддержанию чистоты крови. Многие семьи открестились от Тёмного лорда, как появилась возможность. Взять тех же Малфоев, чей сын поступил сегодня на Слизерин.

Разве Ленидерт не заслуживала второго шанса после такой ошибки молодости? Её руки не замараны в крови невинных людей, деятельность женщины была лишь условной: разведка и сбор данных. Всегда приманка или слежка, но никогда убийца.

— Жизнь непредсказуемо сталкивает нас, — мудро изрекла Помона и Деоре не оставалось ничего, кроме как рассеянно кивнуть.

Их дальнейший разговор был из той классификации, к которой относятся болтовня про погоду или вкус еды. Что-то, чем надо заполнить пространство, чтобы не было давящей тишины.

Деору не обременяла компания Стебль, хотя, признаться себе, ей хотелось бы поговорить с кем-то ещё. С Минервой МакГонагалл, например. Было что-то притягательное и чрезвычайное завораживающее в этой женщине. Но Ленидерт понимала принцип иерархии и не была против того, что новенькие в педагогическом составе ютятся ближе к краям, когда подле директора сидят те, кто отработал в Хогвартсе скромную и долгую вечность.

— Спасибо большое, — поблагодарила Ленидерт её, вставая изо стола.

— Ох, милая, брось! — ласково пожурила Помона, — я надеюсь, что ты быстро здесь адаптируешься.

Деора хотела бы разделять её энтузиазм, но не могла думать об этом. Всего каких-то десять лет назад она сидела по ту сторону зала, среди слизеринцев. Нескладная, тощая, с глупой россыпью веснушек — идеальный пример контингента всех неловких подростков.

Только вот, поменялась ли она? Ну, эго не позволяло думать об ином, но хотелось бы верить, что это взаправду.

Инстинктивно, больше порывом души, нежели логикой, она отыскала в толпе Северуса и целенаправленно направилась к нему, выждав момент, когда внимание к ней рассеется. Пробираясь сквозь студентов, слепых и натыкающихся в собственной суматохе на других, она на секунду дезориентировалась.

Ленидерт не была низкой, нет, но дылды-старшекурсники отвлекли её и запутали в толпе, и Деора выпустила Снейпа из поле зрения, а когда выпуталась из вежливых приветствий и назойливого чужого внимания, не смогла отыскать.

Она быстро вышла из зала, стараясь найти хоть какие-то признаки присутствия декана Слизерина здесь, но их не было. Заподозрив, что, вероятно, Деора вышла раньше него, женщина развернулась, собираясь подождать его около зала, но чуть не налетела на тех, кто был позади неё.

— П-профессор! К-к-куда же вы так, — чересчур испуганно, на каких-то высоких нотах произнёс мужчина и нервно уставился на неё.

— Прошу прощения, — ляпнула Деора, понимая, что ни зельевара, ни племянницу сегодня уже не отыщет, — я всё никак не привыкну. Совершенно забыла, каким суматошным бывает Хогвартс. В моих воспоминаниях всё было иначе.

Она отошла в сторону, чтобы студенты не протискивались сквозь них и не норовили сбить, пока считают ворон. Неужели Деора была такой же глупой? Ну, разумеется, нет. У слизеринцев всегда было манер побольше.

— Х-Хогвартс всегда б-б-был чересчур давящим.

Этот диалог для Ленидерт казался странным. И она не понимала, что её смущало больше: долгий и неприятный говор профессора, от которого появлялось желание заканчивать предложение за него, лишь бы это было быстрее; или, что ещё хуже, абсолютно пустая фраза, которая казался чем-то на ряду прорицаний Трелони.

— Да нет, не сказала бы, — пробормотала Деора, — замок давил на меня лишь тогда, когда наступал комендантский час. Самое ненавистное время для студентов, не так ли?

Это была её вялая попытка в разговор, ссылающаяся на буйный нрав молодняка: желание сделать что-то дерзкое, нарушающее правило. Слизеринцы, в отличие от бунтующего Гриффиндора, обычно проявляли больше хитрости и меньше эпатажа, но тоже терпеть не могли каких-либо рамок.

Наверняка когтевранцам это присуще.

Но по реакции профессора Квиррелла Ленидерт засомневалась и уже пожалела о своих словах. Мужчина взглянул на неё так, словно Деора пожелала лично ему сходить до гремучей ивы и попытаться утихомирить её. И у неё сложилось впечатление, что Квиринусу подобное откровение о нарушении школьных правил было чуждо.

— М-м-может быть, — его губы беспокойно дрогнули и Ленидерт оставалось гадать был это нервоз или попытка улыбнуться.

— Что ж, — натянуто произнесла Деора, — я думаю...

— В-в-вам нужно ид-дти, — понимающе кивнул Квиррелл, но даже это выглядело судорожно. Казалось, Квиринус прекрасно понимал тот факт, что от его присутствия ей не по себе.

— Да, — подтвердила Ленидерт, — я должна подготовиться к своему первому дню в роли преподавателя. Методические материалы мне явно дадут мало нужной почвы. Вдобавок, не хотелось бы подрывать своей неопытностью субординацию. Ведь дашь слабину студентам — уважать тебя они...

Она прервалась на полуслове, поскольку почувствовала, что сказала нечто такое, чего не следовало. Деора не была очень эмпатичным человеком, но даже так ей хватало здравомыслия понимать, что существуют люди, которых молодняк будет почитать с благоговением или страхом — как МакГонагалл или Снейпа, а есть те, кто... Квиринус Квиррелл.

— Впрочем, — смущённо кашлянула Деора, — нынешнее поколение дерзкое и невежественное. От нас едва ли мало зависит всё то, что они творят.

Просто замолчи.

— Д-до свидания. Я желаю вам уд-дачи, — попрощался он с лёгкой нотой разочарования. Ленидерт побоялась сказать на этот раз что-то лишнее, пытаясь выправить ситуацию.

— До свидания, — эхом повторила она, — вам того же.

Развернувшись, женщина поторопилась уйти. Уж слишком сильно ей хватило смешанных впечатлений, похожих на то, что художник добавлял одну краску за другой на холст, превращая картину в огромное серое пятно из намешанных цветов. Всё казалось слишком несуразным, абсурдным, нагромождённым.

Её чувства путались, плана не было, какой-то определенности тоже. Для чего Деора конкретно здесь? Едва ли был ответ на этот вопрос. Но Ленидерт знала одну простую истину, которая и заставила её появиться здесь, в Хогвартсе: в центре урагана всегда тихо.

Деора положила руку на перила лестницы, ведущую вверх, к другим, к пересечениям движущихся ступеней и к вышине замка. А затем тихо вздохнула. Помимо моральных дилемм и трудностей ей предоставили ещё одну. Кабинет и покои профессора астрологии находились в астрономической башни. Невероятно высоко и труднодоступно.

Что ж. Жизнь в целом не бывает лёгкой, правда?

Chapter Text

Ветер резал своими порывами ветра, заставляя полы мантии с хлестанием взмывать, очерчивая хрупкую фигуру. Деора оперлась о деревянный мост и, несмотря на осеннюю погоду, кисло отдающую приближающими заморозками, продолжала смотреть вниз, изучающим взглядом скользя по студентам. Они, находясь внизу, расположились на все ещё зелёной траве. Кто-то подложил сумку под голову, чтобы лечь на неё. Другая — Ленидерт показалось, что это была девушка — предпочла найти место для макушки на коленях своей подруги, которая сидела и листала книгу.

Хоть они и пребывали в низине, частично сокрытые от ветров каменной насыпью, но холод от чёрного озера, находящегося почти под крылом у Хогвартса, казалось проникал везде, где бы ты не располагался.

Женщина нахмурилась, словно прикидывая, хватило ли ума этим шестикурсникам наложить согревающие чары. И, возможно, её дурное настроение вылилось бы в едкий комментарий, если бы не черноволосая макушка, качнувшаяся и обернувшаяся в её сторону.

Деора нелепо сделала шаг назад, от перил моста, а затем покачала головой. Что за глупости? У этой девицы нет соколиного зрения, чтобы увидать Ленидерт. А она сама — не глупый крольчонок, который должен съёживаться от недоброжелательных взглядов.

И всё же гнетущее чувство сковывало ей душу, вспоминая, насколько сильно неприязнь её племянницы, Мелиссы, тронуло в день приезда в Хогвартс. Словно представительница Когтеврана лишь ждала, чтобы запустить свои эфемерные птичьи коготки ей под кожу.

— Неужели! — вихрем влетев в её кабинет, девушка даже не потрудилась тихо прикрыть дверь. Деора успела лишь схватиться за палочку и наспех пробормотать приглушающие чары. Дверь, не теряя скорости, соприкоснулась с проёмом, но ничего, кроме вибрации Ленидерт не ощутила.

Её плечи расслабились, а лицо, гораздо менее терпеливое и спокойное, обратилось к когтевранке.

— …Ты позволила себе заявиться сюда! — Мелисса, имея и без того бледное лицо, побледнела ещё сильнее. Она вскинула голову, и её очки, сидящие на тонкой переносице, неприятно блеснули, заставляя профессора прищуриться, — после всего, что ты сделала!

— Я не делала ничего предосудительного в твою сторону, — заметила Деора, обхватив палочку с двух концов руками. Её пальцы мягко сжимали дерево в попытке согнуть. Но, в отличие, от эластичных и гибких сестёр, она отличалась крайней твёрдостью и подобная привычка больше сулила о желании занять чем-то руки, — почему ты позволяешь себе нарушать субординацию?

— Да потому что ты даже не профессор! — развела Мелисса руками, — твоё понимание детей заканчивается лишь на их существовании. Тебе абсолютно чужда педагогика и осознание того, насколько это тяжелое бремя. И, учитывая, что ты ни дня не работала за всю свою жизнь, ты хочешь, чтобы я поверила в твоё желание быть профессором?

— Люди меняются, — туманно объяснила Деора, практически той же интонацией, что и отвечала Помоне.

— Не меняются, — недовольно, но менее громко прошипела племянница, — не меняются, Деора Ленидерт! Потому что моя мать всегда напоминала мне истинную причину, по которой ты решила оставить нашу семью.

Женщина не успела среагировать, когда ледяные руки Мелиссы схватили её за предплечье. Но она не позволила девушке закатать ей рукав и обнажить метку, не говоря уже о том, чтобы увидеть, насколько сильно она потемнела. Деора до побеления собственных костяшек сжала её кисть своей рукой, отодвигая от себя.

— В таком случае, — вкрадчиво разъяснила Ленидерт, — я бы на твоём месте последила за языком, если ты считаешь меня виновной во всех преступлениях, которых слышала.

Они смотрели друг на друга пару мгновений, затем рывком Мелисса освободилась и развернулась, оставляя после себя шлейф её мягких духов. Деора выпрямилась, провожая её взглядом. Женщина отвернулась ко столу, отправляя ей последнюю колкость вслед.

— Я всегда о тебе заботилась, — ровно произнесла она. Но это было сказано неискренне, а так, как говорят взрослые люди, чтобы пристыдить детей, напомнить, что они отдают им всё, что имеют. Но едва ли это было правдой: просто Ленидерт не хотела ощущать чувство вины столь сильно и остро, а решить, что это лишь подростковый максимализм Мелиссы — было гораздо проще.

Деора молча уставилась в поверхность, сделанную из тёмного дуба. Мелисса, кажется, остановилась, когда услышала эти слова. Но профессор астрологии не была уверена: приглушающие чары скрыли закрытие двери и от неё тоже. Оставалось лишь надеяться.

Морозной свежестью обдали воспоминания, заставляя Деору поёжиться, но не от ветра, а от того, насколько близка она была к разоблачению. Она мягко убрала короткие каштановые пряди, которые неприятно лезли в лицо, но стоило их завести за ухо, как они от непогоды снова лезли вперёд.

Некоторые люди позиционируют себя, как люди разума или люди сердца. Ленидерт хотелось бы хвастаться, что разума. Но было бы это правдой, если по собственной глупости, будучи подростком, она поддерживала идеалы всех чистокровных? Искренне ратовала за отчуждение магического общества от грязнокровок и его очищения радикальными способами?

Каждый день нахождения в том обществе заставлял ощущать её слишком неподходящей для тамошней аудитории. Деора — не из числа священных семей, род её подозревался в связях с маглами или маглорождёнными. Она же и не дружна со сливками общества — отношения с Малфоями и Блэками, задающим тон и настрой радикальных сторонников, были прохладными. Разве что, Ленидерт всё никак не могла забыть, как отец пытался сторговаться с Лейстрейнджем-старшим, чтобы Рабастан, младший из сыновей, достался ему в зятья.

Но, очевидно, это была птица более высокого полёта, чем они.

— Упрямо мёрзнете? — проскрежетал некто за её спиной, заставляя Деору вздрогнуть и инстинктивно потянуться к карману мантии, но угрозы не было — зельевар выглядел совершенно безобидным.

— А вы — согреваетесь? — без приветствия поинтересовалась Ленидерт, не двусмысленно намекая на холода в подземельях Слизерина.

— У вас слишком обеспокоенный вид, — заметил Северус, — я бы сказал — нечто затевающий.

— Контрольную по астрологии? — беззлобно ляпнула Деора, ощущая, как потеют ладони, но всем видом показывая будничную вежливость, — я думаю, дети не проявят интереса к профессору, который валит с первого дня.

— А к чему бы вы хотели проявить интерес? — блеснул глазами Снейп, с нажимом выделяя одно-единственное слово: — к изучению тёмных искусств?

— Мы задаём друг другу слишком много вопросов, — улыбнулась Ленидерт, а затем помрачнела, оглядываясь за плечо: — я не знаю, что вы от меня хотите, но…

— Истинную причину вашего прихода, — услужливо подсказал он, разрезая таким едким тоном, что Деоре стало вовсе некомфортно.

— А вы не стремитесь отчитывать меня, как провинившуюся первокурсницу, — осадила Ленидерт, — вы, во-первых, старше меня всего на год. А во-вторых обращаетесь к коллеге чересчур неформальным тоном…

— Я извиняюсь, — без тени сожаления сказал он, — но разве мы лишь коллеги? Помнится, что мы делили нечто большее. Например, узкий круг друзей.

— Всё так, — подтвердила Деора, — но вы же, отчего-то, стали профессором после? Причем, повезло вам явно больше. Никаких судебных преследований, никаких попыток замять обвинения, как это сделал Люциус Малфой.

— А как же вы? — наигранное удивление прошлось по его лицу прежде, чем бесстрастие и мрачность снова взяло верх, и женщина плотнее сжала губы.

— Мы одинаковые, не считаете? — изогнула бровь Ленидерт, — лишь прислушиваемся, снуем туда-сюда… Никто не погиб из-под нашей палочки, никто не подвергся пытками из невинных людей.

Лицо Северуса дрогнуло на мгновение, и Деора решила, что это была некая форма отвращения к ней. Она отвернулась, делая пару шагов по мосту, и скрипучее дерево ответило в воцарившейся тишине. Ленидерт на мгновение замерла, чувствуя на себе взгляд зельевара. Ей захотелось обернуться, позвать пройтись с собой и поговорить честно. Но, вместо этого, профессор поправила брошь в виде лилии, скрепляющую у шеи мантию, чтобы холодный воздух не задувал, и пошла дальше.

Она глядела на всё это здраво.

Северус — пожиратель, и, разумеется, у неё должен быть кредит доверия к нему. Они часто были на собраниях, часто пересекались вне официальной обстановки. Но, даже в те дни, ей было тяжело общаться с ним. Сейчас же ещё хуже. Если Снейп действительно сохранил верность Тёмному Лорду, то ей следовало бы открыться Северусу.

А если нет? Если он отрёкся от прошлого, как это планировала сделать сама Ленидерт, как сделали многие другие чистокровные последователи? Тогда тот обо всём растреплет Дамблдору. И не докажешь ведь, что Деора прибыла сюда не потому, что горит идеей возрождения магического национализма, а потому, что беспокоится о родственнице в Хогвартсе.

В целом, Ленидерт не видела хорошего исхода ни в одной из ситуаций, кроме той, где просто промолчит. Либо с ней расправятся лично за дезертирство от установленных идеалов, либо за желание отыскать повелителя.

Деора лишь сильнее кутается в мантию, идя в сторону замка. Хочется скрыться, испариться, трансгрессировать далеко-далеко. Схватить несносную Мелиссу за шкирку, вытряхнуть из неё всю злость и подростковую бредовость, а затем поделиться тем, что лежит на душе.

Но благодарной публики у неё нет.

***

Хогвартс, в целом, несмотря на распростёртые объятия казался самым непредсказуемым и недружелюбным местом. Деора это помнила ещё с тех времён, когда была ученицей. Но сейчас, возвращаясь назад в это место, осознала, что забыла абсолютно все порядки.

Другие профессора терпеливо подсказывали ей направление, указывали на нюансы. Всё же за десяток лет некоторые кабинеты поменяли своё местоположение, причудливые лестницы изобрели собственное расписание (впрочем, по словам мадам Трюк, оно менялось каждый раз после обеда тринадцатого числа каждого месяца и, опять же по её мнению, легче было бы обзавестись метлой, нежели подниматься на самый верх пешком) из-за чего Ленидерт очень тяжело было сконцентрироваться на оптимальном маршруте, не единожды близкая к тому, чтобы ощутить отсутствие почвы под ногами — коварные ступеньки часто уходили из-под ног.

Призраки, казавшиеся безучастными к студентам, охотнее заводили разговор с профессорами, полагается, являясь достаточно зрелой аудиторией и более интересными собеседниками, чем студенты. Поэтому Деоре было очень на руку поддерживать контакт.

Во всяком случае, потому что Кровавый Барон ужасно сильно любил наводить шум в астрономической башне. И, по какой-то причине, Аврора Синистра, профессор астрономии, соседствующей дисциплины с астрологией, умолчала об этом.

— Мерлин! — Ленидерт беспрекословно выпустила из рук все книги, с грохотом упавшие на пол, чтобы вытащить палочку из мантии. Огромный фолиант по звёздам и их магическому отношению чуть не прилетел на носок туфли женщины.

Тощее, изнеможенное лицо образовалось серебряной дымкой на фоне каменной стены, протягивая руку с длинными и тонкими пальцами, словно пытаясь её напугать. Сработало ли это? Безусловно. Но Деора не хотела в этом признаваться.

— Кровавый Барон, — сухо поприветствовала она, стараясь не выдать в голосе охватившее её волнение.

— А-а, слизеринка… — разочарованно протянул призрак, полностью выходя из стены, сотрясая воздух перезвоном цепей. Ленидерт смущённо подняла взгляд, пытаясь совладать с собой и не коситься на огромные пятна крови, которые приводили её в дискомфорт ещё во время учёбы, — жалкое вышло зрелище.

— Вы надеялись напугать выходца с другого факультета, — подметила она.

— Познакомиться, — гордо поправил мужчина, — я пережил столько профессоров, девчонка, что едва ли башня принадлежит преподавателям, нежели мне.

— И вы, разумеется, — помогла закончить мысль Деора, — решили подвергнуть меня определённым репрессиям?

— Почему же, — он резко сложил руки на груди и цепи ударились звеньями, заставляя Ленидерт поморщиться от мерзкого звука металла, — скорее, услужливо предупредить: излишний интерес студентов к этой башне мне противен. Аврора приводит своих щенков чуть ли не каждую ночь, а они до самого утра, пока не рассветёт, завывают и скулят без перебоя.

— Мне запрещено устраивать практические занятия, Барон? — принимая чужое негодование как должное, поинтересовалась женщина, но аккуратно, не желая затрагивать чужое эго.

— Я дозволяю вам приходить либо в понедельник, либо в четверг.

— Вы просите меня переписать учебную программу нескольких курсов! — подняла брови Деора, — невозможно просто взять и приватизировать башню.

С одной стороны, призрак Слизерина был бесплотен и ничего, кроме излишнего шума не мог принести Ленидерт. С другой — бесконечно трястись и оборачиваться в коридорах на предмет Барона, желающего устроить паранормальщину, тоже не хотелось.

— Неужели потомку чистокровной семьи неизвестна субординация, мисс...

— Ленидерт. Знакома, Барон.

— Пивза знаешь?

— Да, — рассеянно откликнулась Деора, мрачнея с каждой секундой.

— Он не кидается на профессоров, но нелюбимых может одарить головной болью. И, к сожалению, никто не имеет на него влияния кроме директора Дамблдора и… — Кровавый Барон однозначно развёл руки.

— И вас.

— Всё так. И если ты не хочешь, чтобы какая-нибудь линза разбилась в телескопе или книжный шкаф придавил назойливую профессоршу, то, думаю, понедельник — прекрасный день. В конце концов, Пивз такое отродье, что запреты соблюдает с трудом: то седых волос прибавит Флитвику, то на третий этаж, со стороны которого раздаются страшные звуки — утробные, я бы даже сказал — приходит и вынюхивает секреты, рассказывая об огромной трёхголовой твари… Прискорбно. В прошлом году всё было в порядке.

— Зачем вы мне это говорите? — опешила Деора, нервно поправляя рукав мантии, — но, если вам это важно, я буду водить студентов сюда только в понедельник.

Невесомая улыбка тронула лицо мужчины, и тот, обнажив зубы, блеснул засохшей на эмали и дёснах кровью, взращивая в женщине чувство тошноты. Он снял свою шляпу с накрахмаленного призрачного парика и наигранно поклонился, демонстрируя как и быструю отходчивость от гнева, так и быстрый возврат к нему — глаза мужчины недовольно блеснули, стоило ему выпрямиться.

— Я надеюсь, что шляпа не ошиблась, распределив тебя на Слизерин, — проскрежетал он, — иначе я ошибся.

Она запустила пальцы в волосы и убрала их с лица, пытаясь обработать всё сказанное и чем-то себя занять в эту секунду. За столь короткий промежуток времени, по неизвестным ей причинам, к ней отнеслись так, словно Деора самолично привела Тёмного Лорда в колыбельную спокойствия и мироздания.

Фраза про третий этаж, с которым всё было хорошо до этого года, была чуть ли не призывом к действию, и Ленидерт не знала, какую мотивацию преследует Кровавый Барон, что за ним скрывается и почему изолировали настолько большую площадь разом. Разве, если бы Тёмный Лорд действительно не находился в Хогвартсе, не самым очевидным ли решением выступало — пойти туда?

Эти мысли клубились, подобно парам дыма, в её голове несколько часов вечером. И после, ложась спать, Деора неожиданно получила сомнительный ответ на заданный вопрос — метка начала снова жечь.

Что бы то ни было, она вновь получила некий призыв.

Chapter Text

— Не думаю, что у меня это хорошо получается…

Деора задумчиво взглянула на тыкву, которая вздымалась из кадки. Огромная, рыжая, но несколько бесформенная, напоминающая скорее продолговатую дыню-торпеду. Как увеличенная галька с берегов моря — вот характеристика формы.

— О, милая, — фыркнула Помона, — ты справляешься не хуже первокурсников с Гриффиндора.

— Спасибо? — задумчиво произнесла Ленидерт, жалея о своей излишней инициативности в подготовке к Хэллоуинскому торжеству.

Женщина расценила времяпровождение с деканом Пуффендуя как отличную возможность узнать нечто большее о Хогвартсе. То, что происходит за кулисами от студентов. Деора предпочла бы, конечно, не её кандидатуру, но другие главы факультетов к ней также хорошо расположены не были. Выбирать не пришлось: Снейп следит за ней стервятником; МакГонагалл мягка, но отстранённа; а Флитвик… Ленидерт просто не знала, как подступиться. Это была та самая динамика между двумя личностями, которая сулила лишь напряжение и дискомфорт, хотя ничего этому не способствовало. Просто Деора не представляла даже, что сказать и какую тему выбрать для будничного разговора.

Взяв из рук Стебль капли зелья быстрого роста, Ленидерт пыталась подобраться поближе к примерному местоположению корней маленьких, зеленоватых тыкв, которых предстояло взрастить побыстрее, ускорив процесс. Они свисали со стеблей, как маленькие ландыши. К своему величайшему стыду, за тридцать лет своей жизни, Деора считала, что тыквы подобны картофелю — и прорастают в земле. Чтоб не показаться идиоткой, она никак не прокомментировала вслух своё открытие.

Тем не менее, капнуть из пипетки нужное зелье было тяжело. Потому что стоило отклониться градусом влево или вправо, то тыква начинала расти произвольно. Хотя с неким мрачным удовлетворением в себе Ленидерт отмечала, что последние пару тыкв выдались лучше, чем пробники.

Впрочем, сомнительное достижение для ведьмы её возраста.

— Знаете, — начала Деора разговор, — это так странно, что, даже спустя столько лет, в Хогвартсе открывается огромное количество скрытых ходов.

— Пф-ф, — хмыкнула Помона, — в этой школе всегда так. Думаешь, что знаешь её до конца, а потом оказывается, что замок не так прост, как кажется.

— Почему даже профессорам нельзя посещать третий этаж? Дело ведь не в реставрации? — чересчур прямо спросила Ленидерт, а затем добавил помягче: — тяжело делать крюки до коридора заклинаний.

Декан Пуффендуя замолчала, делая вид, что очень увлечённо оценивает выросшую тыкву. Её глаза беспокойно блеснули, а губы сжались, словно Деора потревожила её спокойствие. Но через мгновение Помона выглядела также, как обычно.

— Я советую вам чаще пользоваться направлением движущих лестниц, — посмеялась Стебль, — думаю, доставить вас до коридора заклинаний не составит труда.

Женщина вежливо промолчала, не сказав, что в крайний раз, когда эти дурацкие лестницы завертелись, у неё соскочил каблук со ступеньки. Это была бы очень глупая смерть. Пожалуй, даже глупее смерти призрака, что преподаёт историю магии.

И почему за последние несколько дней она только жалуется на передвижение по Хогвартсу? Это звучит ещё более абсурдно.

— Так что же…

— Мы не успеем, милая, — резко оборвала её Помона, удаляясь с тыквой в руках к началу теплицы, а затем бросила через плечо: — разберись с оставшимися тыковками, ладно?

Деора недовольно проводила её взглядом. Разумеется, Ленидерт не стоило ждать особых откровений, когда суммарно проведённое в профессуре время равняется двум месяцам. Но попробовать стоило.

Итак, что же она имеет?

Мальчика, Который Выжил, впервые попавшего в Хогвартс. Все грозовые тучи, по интересному стечению обстоятельств, начали сгущаться именно в этот год и с его присутствием.

Жжение метки. Тёмный лорд активизировался, стоило его вендетте оказаться на пороге школы волшебства.

Третий этаж, охраняемый главами факультетов. Каждый из них, во главе которых директор, таят какую-то тайну. Задержавшись один раз допоздна в Хогсмиде, Деора могла увидеть, что даже поздней ночью кто-нибудь, да патрулировал поблизости третьего этажа. И чаще всего это был Северус Снейп.

Был ли он охранником или исполнял миссию повелителя? Какой не являлась бы причина, всё лишь свидетельствовало о том, что Ленидерт подозревает в правильном направлении.

Но это не отвечало ни на один из вопросов. Скорее, больше походило на три части пазла, которые, кажется, являются общей картиной, но не имеют никаких смежных деталей. И Деора, к своему разочарованию, на Когтевран распределена не была, а потому подобные загадки решала сквозь скрежет зубов.

Ей, право слово, было бы уже давно всё равно. Коли не обжигающая, сводящая с ума боль каждая вечер. Попытки найти источник или разгадать послание ассоциировались у Деоры с попыткой отыскать север, имея лишь сломанный компас.

Днём это было ещё терпимо. Походило, скорее, на мигрень или зуд. Покалывания есть, ощущение давления — тоже. Но с этим можно жить.

С приходом ночи дела обстояли менее радужно, оттого Ленидерт сбивала себе режим, а затем чувствовала, что ей всё тяжелее и тяжелее терпеть назойливых и крикливых студентов (или Мелисса была права, и Деора просто не является достойным человеком на роль профессора?).

Когда солнце склонилось к горизонту, и закат упал на владения Хогвартса, Деора почувствовала себя кошкой, которая устроилась на тёплой траве и впитывает уходящие солнечные лучи. Янтарный свет приятно ласкал кожу, поэтому, без зазрения совести, женщина умышленно опоздала на ужин. Желания уходить под тень прохладных стен замка не было.

***

— Профессор Квиррелл?

Задержавшаяся Деора вцепилась взглядом в фигуру отчаянно торопившуюся куда-то. Честно говоря, она заслышала торопливые шаги ещё до того, как вынырнула из каменных пучин Хогвартса. Коридоры опустели, все собрались в зале, чтобы отпраздновать торжество.

И было странно видеть нервного, всегда заранее приходившего в страхе опоздать, профессора где-то в забытых, молчаливых коридорах.

— Мерлин! — воскликнул он с такой интонацией, словно женщина предстала в виде призрака. Напугать Квиринуса Квиррелла было, пожалуй, чересчур лёгкой задачей, — п-п-профессор Лен-нидерт, я торопился в Большой з-зал…

Деора поравнялась с ним, не пытаясь спрятать даже недоумение на лице. Он и до этого казался ей чересчур странным, как говорится, сам у себя на уме, но на сей раз что-то её беспокоило. Его нервозность достигла ужасных пределов: взгляд, бегающий и нетерпеливый, словно ждал скорейшего шанса смотаться от её общества; мужчина нервно перебирал пальцы и кусал губы до крови.

— У вас всё хорошо? — Ленидерт выдержала лёгкую паузу, взвешивая, что нужно сказать в подобной ситуации.

— Я-я…

Стоило ему разжать губы, как послышался ужасный грохот, заставляющий мраморный пол мелко задрожать. Деора с ужасом схватилась за палочку, и двое синхронно посмотрели вглубь, где раздался шум. Женщина моргнула. На секунду воцарилась полнейшая тишина, и Ленидерт была готова поверить, что это какие-то визуально-звуковые проделки Пивза (при условии, что полтергейсты на подобное способны — Кровавый Барон мог поднимать невиданный шум в Астрономической башне), но утробный то ли рык, то ли вой разубедил в этом. Она застыла. В жилах словно перестала течь кровь, и Деора лишь сильнее сжала палочку.

В любой опасной ситуации чистокровная волшебница действовала отточенной стратегией: отражение атак, оборона и побег. Но сейчас ситуация была совершенной иной. У неё появились свои должностные обязанности, включающие в себя защиту студентов, нахождение и обезвреживание потенциальных угроз.

— Н-нам нужно…

— Да, проверить, — поскорее оборвала его Деора, чтобы не выслушивать длинные, заикающиеся речи. Она резво направилась вперёд, поздно соображая, что действительно хотел сказать профессор: предупредить других преподавателей или отправиться с ней.

Чувства обострились до предела, и казалось, что Деора напряжена, точно тетива лука. Мягкими шагами она приблизилась к повороту в коридор, где были слышен рев. Женщина вытянула вперёд палочку, чувствуя, как сердце откликается шумом в висках.

Запоздало до неё дошло, что, вообще-то, она профессор астрологии. Вероятно, стоило пропустить вперёд того, кто преподаёт защиту от тёмных искусств. Деора резко затормозила, оборачиваясь, и, к своему облегчению, была даже рада, что Квиррелл чуть ли не налетел на неё: он хотя бы действительно пошёл, а не исчез, как предполагала Ленидерт, предупредить других, оставив её перед неизвестностью.

— Нужно поступить в соответствии с протоколом, — рассудила женщина, мягко меняя фразу: «я не собираюсь и не представляю, каким образом справлюсь с этим в одиночку».

Хотя регламент, на данную ситуацию, Деора совсем не помнила. И существовал ли он вообще? Скорее всего, да.

— П-п-профессор Лен-нидерт, — поспешил объясниться Квиринус Квиррелл, — в корид-дорах никого нет. Все студ-денты на праз-зднике. Я сам проверял…

Ленидерт пришла в голову мысль, что замок чрезвычайно огромен и считать, что абсолютно все студенты собрались в зале — было глупо. Есть болеющие, есть отлынивающие, есть те, кто нашёл занятие интереснее… В конце концов, если можно было ручаться за безопасность Хогвартса — произошла бы эта ситуация сейчас с ними? Нечто незримое и опасное чересчур сильно привлекало внимание.

Их общая медлительность вышла боком, потому что, словно в назидание мыслям волшебницы, послышался девчачий визг. Деора оторопела. Разумеется, это голос не мог бы принадлежать Мелиссе, но… Но здравый смысл был слаб и убог перед страхом за племянницу.

Все мелочи отошли на задний план. Собственный ужас сменился тревогой за кого-то, кто не мог постоять за себя. Ленидерт на мгновение почудилось, словно профессор попытался остановить её — схватить за край рукава мантии, пытаясь сбивчиво что-то сказать, но ей было не до этого.

Сорвавшись на бег, Деора вихрем влетела в открытый женский туалет. А затем её спасла лишь воля случая: ей не повезло поскользнуться на разлитой воде, больно ударившись темечком о кафельный пол и щёлкнув зубами. Но с этим Ленидерт выиграла настоящую жизненную лотерею — дубина тролля просвистела в каких-то трёх дюймах от её лица. И, несмотря на то, что тело инстинктивно приготовилось к тому, что череп сомнут и раздробят, с ней ничего не произошло.

Перекатившись на бок, она лихорадочно соображала, смотря, как какой-то первокурсник, взобравшийся на шею уродливой твари, воткнул ему палочку в ноздрю. Рассвирепевшее существо издало такой рык, что Деора осознала — если не сделает что-то сейчас, то обезумевший тролль скинет его рывком и прикончит.

— Глиссео! — первое, что пришло в голову выдала она.

В её голове это выглядело лучше, чем было на деле: сделать поверхность донельзя скользкой, усугубляя факт, что пол уже был мокрым. Существо должно было лишь упасть. Но когда тролль, сбросивший мальчишку на пол, начал заваливаться прямо на неё с ужасной скоростью, не успевшую подняться и вынырнуть прочь, то узость мышления стала очевидной.

Ленидерт в последний момент ощутила неприятную боль, когда её чересчур резко схватили под мышками и выдернули из-под падающей туши. Тролль с такой силой ударился о пол, что кафель разлетелся в стороны, а вибрация набрала силу достаточную, чтобы у Деоры, увернувшейся дважды от увечий, подкосились ноги и она чуть не оторвала подкладку у мантии Квиррелла, заставляя его самого ссутулиться и едва ли удержать женщину.

С проворством белки рыжий мальчонка бросился к съёжившейся девочке с взъерошенными каштановыми волосами. Она была похожа на маленький комок, заплаканная и до ужаса перепуганная.

Сердце у Деоры готово было вырваться из грудной клетки. Её сильно затошнило от пережитого испуга и стресса, поэтому единственной соломинкой спасения, дабы не опозориться полностью и не вывернуться наизнанку в руках постороннего человека, стало смещение фокуса на первокурсников.

— В-вы в поряд-дке? — чересчур громко, с повышенной интонацией, словно гранича с криком, поинтересовался профессор Квиррелл.

Деора, подозревая, что вопрос был обращён к ней, ответить не успела. Мистер Поттер встрял в диалог первым.

— Да, сэр, — потупил он взгляд, и Ленидерт не могла не сравнить их с котятами, которых выбросили на улицу.

Она выпрямилась, разминая конечности, а потом почувствовала прострел боли. Видимо, когда женщина упала, поскользнувшись, ей удалось наткнуться на что-то острое и поранить плечо. Но ответить всё же не удалось.

Тени, отбрасываемые факелами, оповестили о приходе других людей до того, как зелёная остроконечная шляпа МакГонагалл показалась в дверном проходе.

— Мерлин, — ошеломлённо прикладывая руку к груди, произнесла декан Гриффиндора, — что здесь произошло?

Следом за ней показался Северус Снейп, мгновенно осматривая обстановку таким охотничьим взглядом, что Ленидерт стало не по себе. Стоило окунуться в омут чёрных, ничего не выражающих зениц, и Деора прокляла саму себя. Всё выглядело так, будто каким-то невероятным образом, она причастна к сложившейся ситуации.

Ком застрял в горле. Женщина раздумывала, не будет ли уместным упасть в обморок и списать это на сотрясение от удара головой (как ни странно, у профессора Квиррелла это всегда хорошо выходило — он перманентно выглядел на грани потери сознания), чтобы не объяснять своё присутствие здесь, а также почему Деора так подозрительно задержалась и отсутствовала на торжестве.

— Профессор МакГонагалл, — молодой голос разрезал тишину, — я… я думала, что смогу совладать с троллем сама.

Последующую минуту гриффиндорская первокурсница детально объясняла, каким образом и почему она оказалась в женском туалете, не единожды подчеркнув героизм своих друзей. И, по правде говоря, Деора даже забыла, что от неё в каком-то роде тоже ждут объяснений.

— Мы были в коридоре, когда услышали шум, — Ленидерт пыталась держать голос ровнее, — постарались прибыть, как можно скорее.

Этого было мало. И более того — ужасающе неправдоподобно. Деора лихорадочно соображала, насколько ей позволяла ватная голова, а затем не очевидная выгода от ситуации вырисовалась в один момент.

— …Нам удалось подоспеть вовремя, — после лёгкой паузы произнесла женщина, мимолётно прикладывая руку к виску, будто оправдывая свою несвязную историю полученной травмой, — и профессор Квиррелл смог разрешить данную ситуацию.

Это звучало несколько глупо. Во-первых, у Ленидерт язык бы не повернулся сказать, что заика победил тролля. Она, честно говоря, сама не могла применить подобную фразу в свою сторону — всё же это было больше везение, чем скоординированное действие профессоров. И в их разрозненности они больше напоминали глупых старшекурсников.

Тем не менее, Деора сообразила, что подобная услуга даст ей почву для необходимой возможности — получить больше информации, которую ей никто не говорит.

Искоса женщина взглянула на Квиррелла, побледневшего и растерянного. Он выглядел так, словно ещё чуть-чуть и расплачется от подобной лжи, сдав Деору с потрохами. Но, к её огромному удивлению, тот начал бормотать:

— А? Ох. Д-да. Мы… Так н-неожиданно…

— Душераздирающий рассказ, — изогнул бровь Снейп, резко прерывая невнятную речь, и женщина недовольно поджала губы.

Смущённый Квиринус замолк, пребывая в ступоре и замешательстве. Но, кажется, поведение профессора защиты от тёмных искусств волновало лишь зельевара.

— Что ж… Это… Несомненно, похвально, — проигнорировала Минерва Северуса, а затем повернулась к своим студентам.

Пока МакГонагалл отчитывала с яростью надзирателя своих детей, а затем неожиданно начала раздавать баллы, Деора ощутила то, что оттеснила на задний план: боль в предплечье. Но его причиной не являлось стекло и неосторожность. Нет. Это была метка пожирателя, терзающая кожу.

И теперь все пазлы сложились воедино: что бы то ни было, ключевой фигурой этой истории является Снейп. Это было даже до ужаса прямолинейно. Хотя ей и не давал покоя чересчур личный, пристрастный допрос зельевара пару дней ранее, Деора могла списать это на желание убедиться в её лояльности. Именно сейчас его появление вызвало боль. Если это не ответ, то что?

Положение стало понятнее. Но на душе паршиво.

Дети ретировались чересчур быстро, не желая терять доброго расположения духа профессора МакГонагалл. Задобренные баллами и чествованием героического поступка, с блеском в глазах, они умчали в собственную гостиную.

Деора чувствовала себя посмешищем. Её невероятная тёмно-лиловая мантия потрепалась и приобрела прореху, отяжелела от воды, до сих пор хлещущей из сорванной раковины. Намоченные волосы прилипли к лицу.

— Деора… Профессор Ленидерт, — мгновенно поправилась Минерва, боясь нарушить субординацию, хотя и сильно волновалась, — вам стоит обратиться к мадам Помфри.

Голос главы факультета был ласков, практически по-матерински участлив.

Женщина рассеянно кивнула, не собираясь выполнять указания. Выскользнув из разгромленного помещения, Деора остановилась, делая вид, что что-то ищет в карманах мантии. МакГонагалл вышла за ней следом, торопливо прощаясь и быстрым шагом устремляясь в обитель своих гриффиндорцев. Воспользовавшись случаем, Ленидерт подслушала разговор оставшихся мужчин.

— Отлично. Профессор Квиррелл, раз вам не составило труда разобраться с троллем, то и с последствиями разберётесь, — Ленидерт могла представить кривую усмешку Снейпа.

— Н-но…

— Вот и хорошо, что согласны, — подвёл черту зельевар, — нам несказанно повезло иметь столь храброго профессора. Правда?

Верить этой лжи или нет — привилегия Снейпа. Оставалось надеяться, что Деоре поверил Квиррелл, и ему свойственно чувство благодарности также, как и тревожности. За любую услугу надо платить, не так ли?

Деора определённо ощутила, что продвинулась в своих слепых поисках.

Она близко, но у неё — близорукость.

***

Chapter Text

Квиррелл никогда не считал себя душой компании.

Он не имел много друзей. Не становился кем-то важным. Подростковый социум, когда профессор учился в Хогвартсе, не видел в нём никакой ориентир и места в иерархии он занимал, вероятно, едва ли не последнее.

Квиринус был распределён на Когтевран. Факультет тех, кто ценит знания. И, если раньше, он мог ощущать себя чуть умнее ровесников, то оказавшись среди подобных себе, понял, что не представляет ничего выдающегося. Он был умнее других первокурсников, но на Когтевране был таким же, как все. Что-то получилось чрезвычайно легко, что-то — не давалось даже спустя часы изучения.

Вечное желание, жажда узнать что-то новое, прыгнуть выше головы, привели его к тому, что Квиррелл заинтересовался магловедением. Для него, на тот момент, это казалось неплохой возможностью для реализации себя, будучи профессором Хогвартса. Он являлся полукровкой: но о мире маглов знал мало. Мать, которая растила его, предпочитала ничего упоминать об отце, который являлся обычным человеком.

К сожалению, розовые очки болезненно разбились — магловедение не пользовалось популярностью у учеников. Некоторые считали, что маглы недостойны кропотливого изучения. Другие, что итак всё знают об этом мире, прожив или проживая там часть своей жизни. На его лекции ходило мало студентов, и факультатив напоминал больше дополнительный кружок, чем дисциплину.

После тяжёлого года обучения, Квиррелл запросил академический отпуск. Его бессилие и страх упущенного потенциала был столь велик, что волшебник искренне боялся стать посредственностью, судьбу которой ему пророчили родственники.

А потом Квиринус встретил Его — повелителя.

Мимолётное утешение в виде мнимой, собственной важности обернулось тем, что Квиррелл ощутил себя лишь марионеткой в руках более сильной фигуры. Душа Волдеморта, тёмная и гнетущая, как чернильные пятна, была гораздо сильнее его. Даже не имея собственного тела, Тёмный лорд поражал магическим потенциалом.

Обещанное Квиринусу могущество было даровано, но тот выступал лишь в качестве сосуда для хозяина этой силы. Есть ли хоть какое-то счастье для дара, на деле являющимся лишь условностью?

Хуже всего, что вместе с раздробленностью тела, Квиррелл стал чувствовать себя плохо. Его душевное здоровье подорвалось, и он сам знал почему. Душа Волдеморта изматывала его, заставляла порою слышать и видеть то, что он не должен. Ему мерещилось, будто бы змеи говорят с ним. Во снах, казалось, видел какие-то сюрреалистические картины пыток пожирателей, не зная — прошлое или будущее это. Или вовсе полночный бред?

Но итог один: Квиринус стал чувствовать себя некомфортно, неуютно. Повелитель лишь с иронией относился к этому, холодно и бесстрастно заявляя, что личина заики всё больше становится его настоящей формой. Квирреллу было тяжело с этим спорить. Хоть и речевой дефект не являлся настоящим, но тревожность, нервозность и чрезмерная реакция на всё зачастую были настоящими.

Во всём ему мерещились враги или авроры или невесть, кто ещё, разоблачившие обман. Ему приходилось каждодневно выбирать между страхом перед Тёмным лордом и страхом перед Визенгамотом. Сладость обещанного могущества сменилось горечью реальности.

Физическое здоровье тоже страдало. Наличие Волдеморта, паразитом вцепившимся в тело профессора, заставляло его медленно умирать. Дух отравлял настолько, что тело реагировало судорогами, резкими, неконтролируемыми движениями и бесконечной ломотой в суставах.

От этого спасало лишь одно — кровь единорога. Она продлевала жизнь в Квиринусе, но жизнью это считать было тяжело. Помимо всех безумств, которые Квиррелл совершил ради Тёмного лорда, на него неизгладимым отпечатком легло и убийство священных животных.

Наверное, из всего этого списка, самой маленькой жертвой оказались его волосы, выпавшие тогда клочьями из-за метаморфозы головы.

Его только-только наладившийся контакт с профессорами был разрушен сменой личности. Раньше, просто тихий и вежливый Квиринус, сменился странным и тревожным профессором Квирреллом, дрожащим от собственной тени и нервничающим от любого диалога со стороны коллег.

Мужчина искренне не имел представления, кем он является теперь.

И для него было поистине странно, непонятно и чуждо, когда новая преподавательница ловко солгала, что это Квиринус расправился с троллем. Особенно, когда, на самом деле, Квиррелл был тем, кто его привёл.

Он убеждал себя в том, что дело заключалось в спасении Деоры в критический момент — это была своего рода благодарность. Но Квиринус не был уверен наверняка. Мир женщин казался ему потёмками, а опыта общения с противоположным полом тот имел совсем немного. А если закрадываться в определённого рода детали — то вообще никогда.

Но, наверное, для самой мисс Ленидерт инцидент с троллем значил нечто большее. Потому что, впервые за всё время, Квиррелл почувствовал неподдельный интерес к своей персоне.

Мимолётные пересечения… интриговали. Даже, если это была обычная трапеза, где Деора решила сесть подле него. Обычно Квиринус сидел с краю, и каждый раз этим пользовался Снейп, третируя его бесконечными, двойственными разговорами. Но теперь чёрная кобра довольствовалась наблюдать за Квиррелом издалека. Поделом.

Веснушчатая бестия подловила его в один из завтраков, невесомо и тихо садясь рядом. В любой другой момент, в утренней суете, профессор бы не заметил её, но с недавних пор игнорировать Ленидерт было невозможно. Ему, признаться честно, очень нравилось внимание с его стороны.

Он не пытался завоевать её расположение, как это делают мужчины. И подобных целей не имел вовсе. Просто Квиринус впервые нашёл человека, который, не обременённый формальностью, мог бы поддерживать диалог не о работе, а о чём-то ещё. Который просто заводил диалог с ним первый.

Возможно, Квиррелл просто неосознанно стал с некоторой скрупулёзностью выглаживать вещи и пользоваться невероятным парфюмом (он так считал, но аромат, на самом деле, пах аптекой). В целом, ему просто не хотелось, чтобы профессор Ленидерт теряла к нему уже существующий интерес.

— Доброе утро, — поприветствовала она.

Еда уже появилась на столах, и балагур со стороны столов студентов поутих. Обычно это напоминало жужжание пасеки, сейчас же — мрачную тишину, прерываемую стуком вилок и ложек.

— Ох… Я… Д-доброе… — Квиррелл поперхнулся, когда запоздало вспомнил о том, что он должен заикаться. Деора с обеспокоенным лицом покосилась на Квиринуса, пока тот не взял себя в руки и не смог глотнуть воздуха, — д-доброе ут-тро! Я прошу пр-рощения…

Женщина поджала губы, словно не знала, что ответить на подобный перфоманс. Она сделала вид, что выбирает печенье к чаю с большого серебряного подноса, наполненного имбирными сластями — в виде тыкв, тритонов, лягушек и даже пауков. Квиринус ужасно смутился: даже, если Деора не хотела поставить его в неловкую ситуацию, он справится с этим сам.

— Вы в порядке? — осведомилась Ленидерт, спустя пару секунд, и Квиррелл кивнул.

Какое-то время они молчали. Квиринус не знал, стоит ли говорить с этой женщиной. Деора не подавала никаких признаков вовлечения в диалоги и вежливые вопросы о самочувствии ни к чему будто бы не вели. Она даже в какой-то момент повернула голову, оценивающе смотря в другую сторону стола. И Квиррелл решил, что волшебница хочет пересесть поближе к декану Пуффендуя. Горло незамедлительно пересохло.

Ленидерт тяжело вздохнула, будто приняла не особо радующее её решение. Но, повернувшись к Квиринусу, расцвела в улыбке:

— У вас есть утренние лекции?

— Н-нет, — не чувствуя подвоха, честно ответил Квиррелл.

— Не хотите сходить в Хогсмид? — продолжала одолевать его вопросами Деора.

— В-вам нужно что-то вз-зять? — глупо моргнул он, — только скажите и я к-куплю это.

— Не совсем. Лучше пойдёмте прогуляемся.

Квиринус непонимающе уставился на неё, поскольку минутой ранее составил впечатление, будто бы у Ленидерт есть другие дела и потому она так переменилась в лице. Но сейчас женщина выглядела в добром расположении духа.

— Н-ну… Я не пр-ротив, — промямлил Квиррелл, и Деоре этого было достаточно, чтобы её зоркие глаза перестали разглядывать професса и уткнулись в тарелку. Запоздало тот добавил, не желая показаться грубым: — то есть, я с радостью…

Он хотел сказать что-нибудь ещё. Но Септима Вектор села около Деоры, моментально привлекая внимание профессора астрологии. Строгая и статная преподавательница нумерологии всегда ощущалась, как не очень приятная личность. Её ледяные речи и колкие взгляды в сторону студентов (а зачастую и других преподавателей) смущали. Чем-то женщина напоминала МакГонагалл, за исключением того, что терпения к детям питала очень мало. Это и было общей динамикой преподавательниц.

Поняв, что сейчас окажется лишним, Квиррелл больше не пытался вставить ни слова.

Деора, чуть погодя, поднялась изо стола, бросив на мужчину не двусмысленный взгляд. Лёгким кивком головы она указала на выход из Большого зала.

— Пойдёмте.

Квиррелл поспешно поднялся следом, чуть ли не опрокидывая кубок на профессора Вектор. Женщина в красной мантии поджала губы. Ей не следовало ничего говорить. Лицо, выразившее недовольство и презрение по отношению к неловкому профессору, ему было видеть не в первой.

Спустившись с платформы, где находился стол для педагогов, Квиррелл увидел нечто необычное: бумажные птицы вились над столом Слизерина. Какой-то старшекурсник научил только-только поступивших студентов этой проделке, и огромное количество пергаментных животных вихрилось в пространстве, рябило и норовило запутаться в чьих-то волосах.

Завтракающие профессора пока ничего не замечали. Шествующая впереди между ряда столов Деора — тоже. Но стоило одной из птах налететь на Квиррелла с целью клюнуть в лицо, похожей на колибри с длинным клювом и быстро машущими крыльями, как она задымилась. Колибри успела взметнуться по диагонали вверх, пока она не сгорела яркой вспышкой и пепел с искрами не посыпались на пол.

Профессор Ленидерт стояла в метрах трёх от Квиррелла, поспешно убирая палочку после уничтожения птицы. А затем едко прошипела вслед студенту:

— Невероятная глупость, мистер Пайк. Минус пять баллов со Слизерина за нарушение субординации.

Квиринус, впрочем-то, мог разобраться с этим сам. Соседство с могущественной тёмной силой даровало ему возможность не только использовать невербальную магию, но и беспалочковую. Но возможно образ беззащитности подкупает доверие лучше?

— Сп-пасибо!

— Пустяки, — невозмутимо ответила Деора, — вы же спасли меня от тролля, не так ли?

Она не сказала ничего, что могло бы сойти за двусмысленность.

Но Квирреллу стало неуютно, словно интуиция пыталась что-то отчаянно донести.

***

Хогсмид — уникальная деревушка не просто потому, что приближена к одной из могущественных школ магии и волшебства, но и потому, что она была абсолютно самостоятельной.

Жизнь там текла своим чередом. По большей части, экономика этого места зависела от школьных закупок — сюда входило и пополнение ингредиентов для зелий, снаряжение для квиддича, еда и многое другое. А также, разумеется, от личных трат профессоров и карманных денег студентов.

Можно было бы сказать, что тяжело выжить на подобном финансировании. Но когда раз в несколько дней исправно чей-нибудь котёл взрывается, а метлы на тренировках разбиваются в щепки, то трат из заложенного бюджета не избежать.

— Куда вам нужно? — прямолинейно поинтересовалась Деора.

Вообще-то Квиринус не имел точного представления, зачем пошёл. Просто ему хотелось составить компанию и вырваться из душного общества Хогвартса.

Но вслух он, разумеется, не признался:

— В «Фолианты и свитки».

— Хорошо, — пожала плечами Деора, не сказав, куда идёт сама. — Тогда сначала туда.

Стоило им двинуться, как Ленидерт решила удариться в расспросы.

— Почему вы решили стать профессором?

— Я… Меня вс-сегда тянуло к изучению нев-вообразимого и таинств-венного… А преподавательский оп-пыт в Хогвартсе давал возможность и д-доступ ко многим знаниям, — Квиррелл замолчал, взвешивая слова. Ему не нужно было сильно изворачиваться, просто не говорить всей правды: — в с-студенчестве я восхищался п-профессором МакГонагалл — это п-повлияло тожена самом деле, я не выдумала этот факт, как ни странно — это действительно так, и данная информация раскрывается в интервью Роулинг и освещается в игре «Hogwarts Mystery»..

А затем поспешно добавил:

— М-мой рассказ, думаю, вышел сл-лишком нудным и неинформативным. Не ч-часто мне задают такие вопросы… Лучше расскажите о себе!

Квиринусу очень льстило внимание к своей личности. В любой другой отрезок жизни, может быть, тот искренне бы поддержал диалог. Но страх разоблачения — ужас, сковывающий его каждый раз, когда кто-то смотрит на него пристально и чересчур долго — оказался слишком прочным. Ему становилось дурно от мысли, что профессор Ленидерт что-то знает, догадывается, и лишь скрыто допрашивает его.

Потому что мысль о том, что она делает это искренне — казалась чересчур сладкой и невозможной одновременно.

— Не забивайте голову, — отрезала Деора, — разве, если бы мне было неинтересно, то я бы спрашивала? Напротив, я боюсь смутить вас своим любопытством.

Она попала в самое яблочко, и Квиррелл на секунду даже заподозрил её в окклюменции. Но никаких признаков не было.

Тяжёлые серые тучи нависли на горизонте. Ноябрьская погода казалась чересчур суровой. Но, тем не менее, подавляющее число волшебников на улочках Хогсмида выглядело легко одетыми. Пока что согревающие чары справлялись гораздо лучше, чем любые одёжки. Квиррелл, честно говоря, даже не помнил, где его зимняя мантия, а Деора вела его за собой столь быстрым шагом, что остановить её не нашлось и минутки. Сама волшебница, ожидаемо, применила чары, не тратя время на большее.

Хоть это и требовало концентрации на поддержании магии периодически.

Первая снежинка опустилась на плечо женщины. Квиринус отчего-то не сдержал язык за зубами и прокомментировал.

— Снег пошёл.

Деора проследила за его взглядом. Стряхнула с плеча снежинку.

— Да уж… — разочарованно пробормотала она, — уже предчувствую гололедицу и слякоть до наступления декабря. Вы хотели узнать что-то обо мне, да? Так вот — не люблю я такую погоду. И ноябрь тоже. Поскорее бы настоящая зима.

Ленидерт улыбнулась. Квиррелл ждал ответа на другой вопрос, но бессовестная дама без угрызений совести вывернулась из расспроса.

Их маленький поход протёк очень быстро: Квиринус не шибко знал, что брать и взял первый попавшийся том с интригующим названием «Магия куклу-вуду и иные виды контроля» (совершенно не потому, что название напоминало его нынешнее состояние…), а Деора в магазинчике зелий взяла аж три рябиновых отвара по такой цене, что Квиррелл сделал два вывода. Во-первых, за такую сумму проще самому стать зельеваром. Во-вторых, что перед ним особа — чистокровная. Только у них без единого вздоха сожаления может исчезнуть сумма из кошелька.

Этот маленький факт поселил в нём определённое сомнение. Но столь крошечное и необъяснимое, что Квиринус задавался вопросом — что же не так?

—Подождите, — таинственно произнесла Деора, когда они вышли из лавки, — мы должны, перед уходом, посетить самое важное место.

— К-какое? — занервничал Квиррелл. Ему не особо нравились сюрпризы, но возразить мужчина не захотел.

Квиринус осознавал своё некое жалкое желание пойти за Ленидерт куда угодно. Тянулся, словно светлячок к лампе. И с этого становилось ещё хуже — он определённо недооценивал то, что с ним сделало одиночество, а затем затворническая жизнь из-за духа Тёмного лорда.

— Пойдёмте, — женщина мягко положила ему руку на спину, в районе лопаток, а затем в приглашающем жесте отвела вторую руку — по направлению к Сладкому королевству.

Он повиновался.

В Сладком королевстве было уютно. Пахло выпечкой, вафлями и горячим шоколадом. Даже сейчас, в раннее утро, здесь были пронырливые студенты. Наверняка, сбежавшие с уроков. Они липли к витринам, разглядывали мириады красок, чуть ли не переходя на крик что-то бурно обсуждали.

Появление двух профессоров заставило их поутихнуть и замереть, словно они боялись снятия очков прямо тут. Ленидерт, делая вид, что не замечает их, прошествовала сразу к владельцу лавки.

— Доброго утра вам, мистер Флюм, — тепло поприветствовала она старика.

— А-а, проказница Деора, давно я тебя… — старик скользнул взглядом по мантии, её лицу, а затем — по самому Квирреллу, складывая кусочки пазла воедино, — неужто теперь профессор?! Я помню, как ты, шкодница, стащила…

— Тише-тише, — перебила его Ленидерт, и Квиринус заметил, что её губы сжались, а брови нахмурились, словно она была на пороге смущения.

Амброзиус явно желал добавить больше нелестных характеристик о прошлом Деоры, когда та была студенткой. Да только решил пощадить её из-за присутствия Квиринуса, потому что, зыркнув на второго профессора, цокнул языком.

— Держи, — пробурчал Флюм, засовывая наспех упаковки в пакет и отдавая ей максимально небрежно. А затем, увидев просящий взгляд женщины, разочаровал: — нет, дорогуша, тех лимитированных сахарных перьев, похожих по текстуре на магловскую вату, до сих пор нет. И не будет!

— Может быть, вам что-нибудь нужно? — тактично осведомилась Деора, поворачиваясь к профессору защиты от тёмных искусств (очевидным образом игнорируя Амброзиуса).

Квиррелл понял, что вопрос риторический. Это была лишь попытка замять случившееся. Он вежливо покачал головой и сделал вид, что разглядывает ближайшую витрину.

Ленидерт собрала все свои товары. Квиринус из вежливого побуждения придержал ей дверь, но стоило им отойти на пару метров от кондитерской, как Деора остановилась. Она пошуршала в пакете со сладостями, а затем приняла извиняющийся тон.

— Я вынуждена вас оставить.

— В-всё в порядке, — тихо произнёс Квиррелл, не зная, куда вообще себя деть в этой бессмысленной обстановке. Всё ему казалось неудачным: его действия и слова. Будто бы он попытался сварить зелье без рецепта, по памяти, а в итоге оно не удалось.

— Стойте, — с нажимом произнесла Деора, а затем выудила что-то и всунула в руку профессору, — спасибо, что пошли со мной. Это меньшее, что я могу дать вам.

Она улыбнулась так тепло и мягко, что Квиринус не поверил бы, что это адресовано ему.

— Мне нужно идти, — с лёгкой тенью вины произнесла Деора, — видите стайку студентов? Готова поклясться, что вижу там свою племянницу, которой нет на трансфигурации.

— Д-да, я понимаю… — сказал мужчина ей в спину, быстро удаляющейся фигуре.

Он не мог заметить перемену в лице Деоры: как волшебница устало вздыхает, чувствуя внутренний дискомфорт от того, что её действия уж слишком лицемерные.

Вместо этого Квиринус разжал руку, смотря на упаковку с шоколадной лягушкой. На шелестящую обёртку упала снежинка. Но почему-то этот маленький, глупый презент согревал его.

Что-то тонкое и уязвимое сжалось внутри. Разожжённое и потревоженное Деорой Ленидерт.

Квиррелл не помнил, когда ему кто-то делал искренние подарки.

Можно ли считать этот таковым?

Chapter Text

— Безопасность наших учеников превыше всего, — огласил Дамблдор.

Сонная атмосфера внутри учительской заставляла Северуса хмуриться сильнее. Профессора, разумеется, боролись с невероятным желанием сомкнуть глаза, хоть и конец декабря, период перед сочельником, являлся самым тяжёлым в учебной программе. Проверок задолженных работ от безмозглых студентов очень много, а времени, чтобы отдохнуть — нет.

Снейп, между прочим, едва ли разрешал кому-то повышать оценки или устраивать пересдачу. Но его тактика тоже сбоила: за ним потом гуськом ходили студенты, навязчивые и упёртые. И если слизеринцев он ещё мог вытянуть, скрипя зубами, то гриффиндорцам со сладостью в речи огласил, что их настырность негативно повлияет на последующие курсы изучения зельеварения.

Словом, на безответственность детей Снейп отвечал непоколебимой хладнокровностью.

— Северус, — его вырвал из мыслей голос директора, и зельевар неохотно перестал перемывать кости ученикам, обращаясь во внимание, — племя кентавров, обитающее в Запретном лесу… Они предрасположены к диалогу, потому что там происходит нечто, что тревожит даже их.

Некоторые профессора словно встрепенулись, сбрасывая дымку сна и ощущая интересный поворот событий.

Северус скрипнул зубами, не представляя, что творится в голове у этого человека. У Дамблдора каждый вздох расчерчен с такой педантичной тошнотой, что всё имеет смысл, но кажется, вместе с тем, абсолютно бессмысленным.

Прошло около четырёх месяцев с поры, когда сомнительное поведение одного из профессоров потревожило внимание директора. И поэтому, Северус вынужденно вёл наблюдение.

А затем появилась ещё одна кандидатура на должность. Настолько подозрительная, что не требовалось быть настоящим детективом для того, чтобы увидеть некую взаимосвязь. Особенно, если на твоём пороге оказывается пожирательница смерти.

В любом другом месте Северус бы не обратил на это внимания: многие аристократы были в рядах Волдеморта, а после — вернулись к своей обыденной жизни. Но сейчас, когда начинается несусветная чертовщина даже с малейшей возможностью возвращения Тёмного лорда, Снейп не мог не прийти мыслями к этой женщине.

— Что ж, — поджал губы зельевар, — заодно пополню запасы, которые так безнадёжно тратят гриффиндорские дети.

Минерва нахмурилась, бесцеремонно цокнув языком. Она даже не потрудилась скрыть это под маской этикета, недовольно взирая на Северуса. Но Снейпа это нисколько не смутило:

— Позволите взять себе компаньона?

— Разумеется, Северус, — тонкая улыбка блеснула в серебристой бороде, заставляя мужчину уверовать в то, что он правильно понял посыл Дамблдора.

— Профессор Ленидерт? — окликнул её Снейп, чеканя каждый слог в её фамилии так, словно это непростительное, которое он очень рад применить.

Женщина подняла голову, но взглянула так, словно смотрела сквозь Северуса. Затем моргнула пару раз, пытаясь уловить суть диалога.

— Как скажете, — вяло откликнулась она, — я буду рада сделать всё, что в моих силах.

Её неохоту признали чрезвычайной утомлённостью и никакого внимания к поведению профессора астрологии не уделили.

Снейпу не нужен был ни попутчик, ни собеседник. Но он действительно желал загнать женщину в угол, чтобы она не смогла сбежать или закрыться щитом лжи. Деора до сего момента мастерски его избегала, а все их немногочисленные перебрасывания словами заканчивались формальностью, поскольку всегда присутствовало третье лицо.

Северус считал возможность её расколоть даже более реальной, чем Квиррелла: пусть этот идиот действительно выглядел как припадочный и невменяемый, но ни на какие угрозы не вёлся. А потому, раз эта милая пташка вовсе потеряла осторожность и решила пойти на сближение с человеком, подозреваемом в связи с Волдемортом, то Северус благосклонно отрежет крылья.

***

К тому моменту, когда солнце опустилось и на небе появились первые звёзды, Северус перебрал в голове все возможные уловки — как словесные, так и физические. В его руках была маленькая пробирка с сывороткой правды. Всего несколько капель было достаточно, чтобы развязать язык профессору Ленидерт. И зельевар аккуратно добавил сыворотку в флягу с водой, размышляя, как бы подсунуть ей. Вряд ли они соберутся устраивать пикник. Да и Деора на дуру не особо похожа. По крайней мере, не глупее любого выходца с Слизерина.

Подземелье отзывалось ему глухим эхом. Манящее желание затеряться в перепутье нелюдимого, холодного камня практически одолело Снейпа. Сама мысль о том, что ему нужно день за днём окутываться в фарс, приводила в не уныние, но чётко выраженное отвращение и нелюбовь ко всем и сразу.

— Вы опоздали, — сухо заметила Деора.

— А вы невероятно проницательны, — колко ответил Северус в тон ей, нисколько не чувствуя себя виноватым.

Её фигура казалась несколько изнеможенной, заставляя зельевара ощущать мрачное удовлетворение. Чего она ждала, что при работе с детьми получит лавры и почести? Пусть радуется, что дело обходится хроническим недосыпом.

И пусть она выглядела скверно, но Деора умудрялась держаться прямо, а раннее днём затуманенные сном глаза теперь были чистыми, цепкими и сосредоточенными.

Поправив воротник зимней мантии, Ленидерт угрюмо потащилась за ним. Северус шёл впереди, всем видом показывая, что не намерен вести разговор. По крайней мере до того момента, когда они не минуют хижину Хагрида и не устремятся в лес.

Их молчание прерывалось лишь хрустом снега, да отдалённым карканьем ворон.

Но стоило серым ветвям скрыть их от лунного света, а ногам утонуть в непроходимых сугробах леса, как слова пошли сами собой.

— Чего вы добиваетесь? — Деора разрезала тишину своим голосом. И в темноте ночи это казалось неприлично громко, словно вся природа, вся материя разом уснула.

Северус остановился, поворачиваясь к ней.

— Я думаю, вы ответите на этот вопрос лучше, чем я, — изогнул бровь Снейп.

— Я не вижу в этом никакой логики. В чём ваш резон третировать меня вместо того, чтобы сказать напрямую?

— Может, я испытываю вас? — склонил голову на бок мужчина, нависая над ней.

Он был на пару сантиметров выше Деоры, и Снейп мог примерно сказать, что её рост равняется шестидесяти семи дюймам. К её недовольству, женщине пришлось чуть приподнять голову вверх, чтобы продолжить буравить взглядом.

— Вы считаете, что я недостаточно лояльна к повелителю? Это оскорбительно.

И её фраза была сопоставима с ударом хлыста. Северус поморщился: профессор Ленидерт во всеуслышание объявила о своей принадлежности. Снейп оказался прав. Но эта правота не вызывала ничего, кроме чувство гниения в душе.

— Замечательно, — процедил он, растягивая слова. Стоило немедленно донести Дамблдору и обсудить этот момент: Северус не надеялся, что ситуация примет настолько неудобную для него позицию.

Но Деора развеяла его волнения.

— Я получила ваш призыв, — бесцветно пробормотала она, поднимая подол мантии, чтобы не зацепиться, и перешагивая через бревно.

Профессор Ленидерт ожидала, что зельевар подаст ей руку. Но он проигнорировал. И она с недовольством пробормотала «Люмос», пробираясь вслед за ним.

— Где же вы были все эти годы, верная единомышленница? — закатил глаза Северус, но не переставая делать вид, что Деора права в своих догадках — пусть считает, что Волдеморт контактирует со Снейпом.

— Я думала, что у меня будет нормальная жизнь, — процедила профессор Ленидерт, — это — грех? Так что ли? Главное, что я сейчас явилась, а не сбежала.

Её раздражённость позабавила Снейпа и заставила расслабиться: на фанатичку она не похожа, на рьяную соратницу тоже. Деора казалась ему из тех, кто переметнётся при любой удобной ситуации.

— Если вы хотите услышать всю правду, то скажите, что знаете, — язвительно поддел Северус, пропуская женщину вперёд на развилке, — у меня нет времени на разбор полетов очевидных вещей.

Ленидерт хмыкнула.

— Что тут говорить? Метка начала нестерпимо жечь, виделся всякий бред про Хогвартс, а стоило сюда трудоустроиться в попытке понять, что же не так…

Она на мгновение замерла, нащупывая палочку в кармане. Облачко тёплого дыхания вырвалось из её рта и повисло в воздухе.

— …и я стала искать информацию, — пальцы крепко сжали древко оружия, ладони предательски вспотели, — а потом…

Деора развернулась, выхватывая палочку, но Снейп был быстрее: он схватил её за воротник мантии. Двое волшебников направили палочки друг на друга. Северус — твёрдой рукой упёрся кончиком палочки ей в шею, а профессор Ленидерт оборонительно выкинула руку, упираясь древесиной кедра ему в грудь. Второй рукой она инстинктивно вцепилась ему в предплечье, пытаясь отнять его бледные пальцы от себя.

— Вы не знали, верно? — прошипела Деора, игнорируя жгучую боль в шее, а затем обрушилась сильнее: — да и откуда — это не вас я ищу!

— Впервые слышу от вас умное заключение, профессор Ленидерт, вам это звёзды подсказали? — прорычал он ей в ответ, а затем грубо встряхнул: — следует начать говорить всё, что известно.

— Мы на одной стороне, Северус, — сильнее сжала ногти в его кожу Деора, — разве у нас не общая миссия?

Зельевар видел отчётливое непонимание. Сейчас он находился в крайнем, щепетильном положении: с одной стороны, Ленидерт выглядела как крайне слабая единица сопротивления Волдеморта, не желающая подчиняться ему. И перспектива получить информатора манила. С другой… с другой Северус не имеет привилегии разглашать о своём шпионаже человеку, который со дня на день умрёт.

— На одной, — подтвердил Снейп, — вы, кажется, решили атаковать первой.

Он отпустил Деору, и она неловко пошатнулась на снегу, быстро беря себя в руки. По её смятению было видно, что Северус выиграл этот спор. И оно к лучшему — пусть считает зельевара своим соратником.

Снейп только хотел открыть рот, как послышалась тяжёлая, неровная походка. Будто бы большое тело прорывалось через оледеневшие кусты. Но из-за расположения деревьев казалось, будто бы звук шёл отовсюду.

Не произнося ни слова, двое волшебников негласно прижались спинами к друг другу. Северус обратился в слух и зрение, ощущая сзади тепло Деоры, её сбивчивое дыхание.

Послышался приглушённый грохот, словно кто-то упал на снег в сотне метров от них. Ленидерт дёрнулась, но не обернулась. Снейп негласно уважал этот поступок: в случае кольца вокруг них, Деора не нарушила боевую стойку и не притупила внимательность. Ловушка ли это?

— Что там, Северус? — тихо бросила из-за плеча она.

— Я не знаю, — практически неслышно ответил мужчина, но Ленидерт услышала его.

Они молчали около минуты. Деора первая нарушила их тандем, отлипая от спины мага и поворачиваясь лицом на единственный источник шума. Снейп помрачнел и кивком головы позвал её за собой.

Двое людей пробирались сквозь снег, и в один момент Северус резким взмахом палочки над головой наложил приглушающие чары. Они стояли в десяти кроличьих прыжках от лесной опушки, но им не нужно было подходить ближе: сквозь опавшие ветки кустов всё было видно.

Невероятное, красивое животное лежало на снежном покрове. Кожа существа отливала жемчугом, грива была цвета жидкого серебра. Единорог смотрел пустыми глазами вверх, в последний момент жизни воззрев безразличный блеск звёзд.

Деора побледнела, широко раскрыв глаза. Никто из них не опускал палочку, держа её наготове. Серебристая кровь разливалась по снегу, приманивая нечто тёмное и жуткое. Фигура в балахоне склонилась над единорогом, впиваясь ему в шею.

— Это вампир?

— Я думал, что вы умнее.

— А я думала, что мы идём к кентаврам… — обменялась колкостями с Снейпом Ленидерт.

Женщина искоса уставилась на него. Кажется осознание дошло быстро: едва ли племя кентавров подпустили волшебников ближе, чем на пушечный выстрел. Предлог Дамблдора был лишь почвой для того, чтоб Северус поставил Деору в ситуацию, где она уязвима и одна.

Фигура резко подняла голову вверх, уставившись на то место, где стояли они. Это было практически невозможно: ни их переговоры, ни их шаги не должны быть слышны из-за чар. Северус напрягся и на его лице появились морщины. Валящий последние пять минут снег неприятно падал на ресницы, застилал глаза и мешал чётко видеть врага.

На уровне интуиции зельевар всем нутром почувствовал, что Ленидерт напряглась. Её глаза были широко распахнуты, а губы задрожали.

Силуэт двинулся, переступая единорога.

— Круц…

Резким ударом в плечо Снейп заставил Деору дрогнуть. Худощавый мужчина с такой силой толкнул её, что она упала в снег, соприкасаясь открытыми участками кожи с сугробом. Договорить непростительное он ей не дал.

— Инкарцеро! — магия молнией ринулась к фигуре, преобразовываясь в верёвку.

Неизвестный враг легко движением руки, скрытым под балахонами, отразил нападение. А затем, словно спугнутый зверь, взмыл, исчезая в пустоте темноты.

— Что это было? — Деора даже не возникла по поводу грубого обращения, стряхивая снежинки с мантии.

— Что-то очень могущественное, — выдал вердикт Снейп.

— Это…

— Нет, это не Он. Был бы Тёмный лорд здесь, то уже бы все собрались.

— Если ни я, ни вы не связаны с этим, — она намекнула на жжение в предплечье, — значит, есть кто-то ещё?

— Вероятно, — медленно протянул Снейп, прищуриваясь.

Эта девица вьётся с профессором Квирреллом и так невинно рассуждает. В курсе ли она подозрений или это — случайность?

В метре от Снейпа просвистела стрела, впившись в дерево. Тем не менее, каждый из них уже подсознательно знал намёк — они действительно пересекли границу с территорией кентавров. Это предупреждение, чтобы волшебники убирались. Красное оперение стрелы свидетельствовало тому.

На горизонте мелькнула тень. И теперь звук копыт стал более отличимым, чем походка единорога.

— Идёмте, — позвал Северус, желая поскорее убраться.

Племя не подозревает профессоров в убийстве единорогов, но мельтешить перед павшими животными любому, кто не являлся полувеликаном Хагридом, не следовало.

Оставшуюся часть дороги они провели в абсолютной тишине. Ситуация стала лишь запутаннее. Снейп подозревал Деору в соучастии, а Ленидерт искренне считала Северуса главным кукловодом. Ни одно из предположений не казалось правдой. Зельевар, разумеется, мог бы применить окклюменцию, а затем обливэйт. Но не знал, насколько у волшебницы хороший иммунитет к подобному. Поэтому пока стоит вести себя дипломатично.

В конце концов, откровенно слабых пожирателей не бывает.

— Почему вы вьётесь с этим заикой? — как можно ровнее произнёс Снейп, стараясь, чтобы Деора не догадалась об истинной причине вопроса.

— Я… собирала информацию.

— Понятно. И вы решили выбрать самую слабую мишень для расспросов?

— Я хотела лишь установить дружественные связи, но будто бы что-то пошло не так. Не зовите меня жестокой.

Снейп пожал плечами. Можно быть самым величайшим волшебником, имея безграничные знания, но оказаться безмозглым из-за обычных людских гормонов. А видя не очень приятную морду Квиринуса, Северус бы признался честно: любое женское внимание ему, очевидно, вредно.

Хотя, если так всё сложилось… Деора действительно бы могла принести пользу. Подобраться к нему поближе. Если Квиррелл как-то связан с Тёмным лордом, гораздо глубже и прочнее, чем они с профессор Ленидерт, то это на пользу.

Впрочем, никому бы в жизни Снейп не пожелал иметь такого обожателя, как Квиринус.

— Вам нужен мой совет? — снисходительность сквозила в его голосе, не дожидаясь ответа от Деоры, тот продолжил: — покуда в мире есть глупцы, всегда будут те, кто этим воспользуется. Пусть это будет во благо.

— Вы звучите очень цинично, — с плохо скрываемой иронией в голосе прокомментировала Деора, — я, к слову, не горжусь содеянным.

— Лучше продолжайте, — не терпя возражений, сказал Снейп, а затем добавил мягче, словно объяснял ребёнку: — Бросьте, это лучше, чем сказки о любви.

Женщина ничего не ответила, очевидно, не согласившись с ним. Но Северусу казалось, что это более выигрышная позиция. Кто-то в жизни не заслуживает любви. Кто-то упускает её. А у кого-то — отбирают.

Что плохого в иллюзии этого чувства, если итог один — одиночество?

Chapter Text

Её косы пахнут лилиями. Они тёмные, смолянисто-чёрные, но, закрывая глаза и вдыхая запах, кажутся цветистым пологом. Дело ли в венке на голове или шампуне, который она использует?

— Деора, ты отстаёшь, — лукаво подмигивает обладательница этой гривы (настоящая чертовка!), разворачиваясь и убегая вниз по склону.

Платье девушки развивается, белым облаком вздымается от ветра. Скоро оно обратится саваном в бархатном гробу. Женщина подозрительно косится, пока её младшая сестра, босоногая и совершенно не пристало выглядящая для чистокровной, смотрит укоризненно. Деора всегда заставляет её ждать.

Но мисс Ленидерт чувствует себя неуютно, непонятно. Кто она — дочь, сестра, профессор, пожирательница? Почему роли в голове путаются? Почему её руки размываются? Но волосы её тяжелы и длинны, не соответствующие коротким и волнистым, которые… были (будут?) у Деоры.

В замешательстве она проводит рукой по распущенным каштановым волосам, вспоминая эту тяжесть на шее. Гордость матери, которая всегда говорила, что красота женщины — в волосах. Она их, кажется, отрезала давным-давно назло матушке.

Руки Деоры чисты, украшенные лишь россыпью веснушек. И ей это кажется уместным, правильным.

— Деора? — раздражённо и недовольно зовёт сестра, и женщина поспешно спускается следом за ней.

Трава гладит ноги, не царапает, не режет и не колет. Всё это ощущается как щекотка, как мурашки под рёбрами. Как волнение сердца. Как ветер, ласкающий лицо. Как майский день, уносящий заботы.

— Я иду, Клеми!

Зелень. Море зелени. Подобно волнам рассыпаются цветы: розовые, алые, нежно-голубые. Где-то вдали, у кромки горизонта, вереск, очерчивающий грань.

— Она прекрасна правда? — шепчет сестра, повернувшись к ней спиной.

Деора приближается к ней, смотрит на её взъерошенные волосы: на них нет венка, они теперь просто в хвосте, слегка топорщатся. Женщина обходит её, подмечая, что теперь, кажется, они выглядят одного роста. Почему-то сестра казалась минутой ранее такой маленькой… И нет милого белого платьица.

Но разве она может быть той юной девочкой? Клементина — молодая, уверенная в себе девушка. Она недавно вышла замуж. И родила прекрасную дочь.

Старшая из сестёр смотрит на свёрток — тоже белый, режущий глаза — и не может поверить. Маленький младенец испуганно таращится, но остаётся безмолвным. Деора хрипло вдыхает, словно боится, что позабудет как дышать. Это её племянница. Плоть и кровь.

— Я знаю, что тебе чуждо всё это, — с лёгкой укоризной говорит младшая сестра, — но ты станешь прекрасной тётей.

Ленидерт хочет сделать шаг назад, но заставляет себя остаться на месте. Руки сжимаются в кулаки, но потом с силой распрямляются и принимают свёрток в свои объятия. Деора склоняется над племянницей, но лицо расплывается, тускнеет, словно она на грани потери сознания.

— Клем… — страх сквозит в голосе.

— Ты обещала.

— Клем, я боюсь, что не удержу, — пылко шепчет Деора, боясь поднять взгляд.

— Ты обещала! — жёстко отрезает сестра, и женщина поднимает на неё свои глаза. Дело не в ребёнке, дело гораздо глубже. А вина — тяжелее.

Уже не Клем. Теперь только Клементина. Суровая, стойкая. Годы и материнский труд наложили на её лицо отпечаток. Залёгшие тени под глазами, истончавшее лицо. Твёрдость и бескомпромиссность.

Деора почувствовала лёгкость. Ничего в руках она больше не было. Это бы напрягло её, но сейчас всё казалось иллюзорным и ненастоящим. Хоть и чувствовалось всё взаправду.

— Я скучала… по тебе и по Мелиссе, — тихо, практически с мольбой произнесла женщина. Наконец-то они обе выглядели ровесницами, — мне жаль. Мне правда-правда жаль.

— Не старайся, Деора, — скупо ответила Клементина, — теперь ты такая же, как и отец.

Она рухнула на колени, хватаясь за ладонь сестры. Тянула, просила, унижалась остаться. На мгновение, на минуту. Вернуть ей ощущение дома.

Резким движением женщина отнимает руку, разворачивается. И Ленидерт не может поднять на неё глаз. Знает, что этот невесомый силуэт уйдёт. Боится, что в следующий раз, стоит взору коснуться облика сестры, тот станет не девочкой, не девушкой, не женщиной, а призраком. Или ещё хуже — трупом. Деора не сможет увидеть её недвижимое лицо ещё раз.

Она похоронила её. Но в могилу легли вместе.

***

Рождество — самое поганое время года. Отчасти, потому что домашнего очага больше нет. Отчасти, потому что у Деоры всегда выходили паршивые подарки. Отчасти, потому что единственные воспоминания, связанные с праздниками, это душные светские мероприятия.

Она недовольно кутается в плед. Можно ли врасти в кресло, слиться с ним и стать единым целом? Хотя нет, ещё хуже. Станет призраком и придётся проводить в Хогвартсе целую вечность.

А Деора ненавидела это место искренне. Ей не хотелось разгадывать загадки. Не было желания лицемерно поддерживать общение (да и, признаться честно, удавалось это с трудом). Но каждый раз, вспоминая этот безумный сон, её тревога заставляла идти дальше.

Клементина бы точно не простила, если бы Деора бросила её дочь в беде. Хоть эта кукушка уже шестикурсница, но все ещё не взрослая. Себя Ленидерт в этом возрасте помнила прекрасно. Да и этот вспоминать также будет нынешнюю цифру, стукнет ей сорок или пятьдесят.

Волшебники живут свыше сотни лет. И выглядят прекрасно. Как мадам Трюк, например. Жаль, что ума не у всех прибавляется. Но здесь без конкретных образцов.

Впрочем, привилегий загнивать в своих комнатах не было. Пришлось спуститься, внутренне радуясь тому, что на долю профессора Ленидерт не выпало никаких приключений.

Мишура, рождественские венки, ангелочки, магический снег, горящие свечи — всё разом закрутилось, завертелось. Деора не знала, был ли это чей-то просчёт или действительное упущение, но она видела даже омелу — настоящий сборник студентов, которые хотели романтично затащить свою пару под неё. Или признаться в любви.

Может, она даже завидовала их вседозволенности и возможностям. Желания поступать также инфантильно не было, но сама концепция подобных традиций, как проявление любви, ей нравилась. В доме семейства Ленидерт были свои обряды, но не романтические, а скорее семейные.

Что-то из разряда милых мелочей: положить сладость под подушку, оставить самый вкусный кусок за рождественским столом… Деора могла поклясться, что было что-то ещё, но она не помнила уже.

Коридоры, хоть и жили своей жизнью, иногда разнося чьи-то фразы и звуки, сейчас опустели. Хогвартс, в целом, не очень хорошо отапливался, и большая часть замка обледенела. Студентов здесь всё также оставалось изрядно, но их местом скопления становился либо Большой зал, либо гостиные. И всё же Деоре казалось, что стало чрезвычайно тихо: львиная доля школьников разъехалась по домам. Оставались лишь те, кто не мог позволить себе возможности встретить время со семьей.

Профессору было бы даже жаль свою осиротевшую племянницу, если бы за последние полгода та столь усердно не избегала её — она отказалась даже от дополнительного курса астрологии, сославшись на то, что важнее подготовиться к ЖАБА. Хотя это нисколько не умаляло тоскливого чувства Деоры, что девочка совершенно не счастлива. Ленидерт, как опекунше, следовало бы сделать ей символический подарок… Но она не знала, что бы Мелисса любила.

Последние дни проходили будто бы на автомате. Рассеянные студенты в два раза сильнее клевали носом на её лекциях, болтали о своём или занимались чем угодно, но не астрологией. Деора искренне хотела бы их пожурить, но не могла: сама витала в облаках. А потому совершенно не удивилась, когда к ней стали раз за разом подходить дети с маленькими рождественскими подарками… Совершенно не меркантильно преследуя цель получить хорошую оценку.

Впрочем, Ленидерт была в хорошем расположении духа и сама свою дисциплину не любила — она была очень сомнительной, без доказательной основы и предсказания, основанные на звёздах, не всегда выполнялись. Поэтому Деора поддалась некой, не то, чтобы коррупции… Скорее ласковому желанию бескорыстно подсобить маленьким негодникам. А подарки лишь приятное дополнение.

И помимо этого никаких подарков Деора не ждала. Она лишь задумчиво смотрела каждый день, как редеют ученики и как оставшимся единицам досылают подарки дальние родственники — боявшиеся, что в само Рождество не успеют дойти.

Но каким же её было удивление, искреннее и неподдельное, когда проснувшись в Рождество, она действительно увидела у себя на столе подарок. Сипуха, ласково прозванная Жемчугом, довольно ухнула, копошась в своих пёрышках.

— Молодец, — рассеянно погладила её ведьма, накидывая на плечи халат, — у кого стащила?

Свёрток был квадратным и напоминал шкатулку. Деора даже удивилась, неужели, спустя столько лет, сердце Мелиссы оттаяло и она заслужила некий презент?

Мягкое шуршание упаковки успокаивало, Ленидерт выудила из бумаги не шкатулку, но маленькую коробочку, продолговатую. На треть меньше, чем футляры для палочек волшебников.

С лёгким скептицизмом она сняла крышку, обнаруживая внутри мягкие перья. Они имели длинный, сахарный стержень, а перышки вместо пуха имели сахарную вату. То, что Деора попробовала однажды и хотела бы давно — сахарные перья. Не те, сладко-карамельные леденцы в виде пёрышка, а настоящие, оправдывающие своё название кондитерские изделия.

— Смотри, точь-в-точь, как твои, — улыбнулась сове Деора, и сипуха издала одобрительный клёкот, — вот и я об этом говорю.

Мимолётное удивление, смешанное с лёгким чувством радости, омрачила горечь и что-то, смутно похожее на коктейль между отвращением и жалостью. Ленидерт могла точно знать, от кого это. Внутри лежала маленькая записка, бережно свёрнутая и поддетая лентой. Но брать её Деора опасалась: многие виды писем зачаровывали на разные эффекты — одни могли воспроизводить речь, другие сгорать, после попадания в руки, а третьи… Могли уведомить о прочитанном отправителя, золотым блеском чернил оповестив и читающего об этом.

А давать ответ она была не готова. Даже, если это лишь благодарность. Деора ощущала серое чувство. Мерзкое, грязное, как привкус бетона. Как запах разлагающихся цветов, схоронивших под собой тело зверька — постыдное, убогое существо, с которым женщина ассоциировала саму себя.

Ленидерт никогда не хотела обманывать профессора Квиррелла. Просто Квиринус был человеком, желающим обмануть самого себя.

Но, может, это Деора пересекла черту?

Сомнительно.

Или?..

Да нет же. Это невозможно.

Она осторожно закрыла подарок, оставляя и развороченную упаковку, и сами сладости лежать на месте там, где их бросила сова. Дотрагиваться не хотелось, будто подарочную бумагу прокляли. Деора нахмурилась, наспех оделась и захлопнула дверь за собой, оставляя и неуместный презент.

Снейп говорил ей, что продолжать дело необходимо. Но Ленидерт не могла справиться с этим гнетущим чувством в груди, подступающей желчью. Она ощущала странное сюрреалистическое желание разрезать грудную клетку, чтобы выскребать оттуда весь скопившийся дёготь. А затем сдохнуть.

У Деоры не было никаких моральных проблем с обманом мужчин: многие ухажёры делали это самостоятельно, желая заполучить то, что им недоступно. И женщина лишь посмеивалась с их глупых выходок, самомнения и амбиций. Но это едва ли можно сопоставить с тем, что ощущала профессор Ленидерт теперь: хуже природного дурака лишь дурак по наивности.

Но Квиррелл не преследовал цель заполучить Деору или — более прозаически для мужчин, — тело Деоры, но он просто безвредно сосуществовал рядом, и ей казалось, что она издевается над бездомным щенком. Что было в этом проклятом письме? Любовное признание? Вряд ли, он бы побоялся. Благодарность? Тоже не имеет смысла. Дружеское поздравление? Деора едва ли могла назвать их друзьями.

Но то, что считала она — лишь её мнение. Правды она не знала. Не хотела знать, боясь разворачивать эту странную записку.

Поэтому она сделала то, что умеет лучше всего: иллюзию занятости. Деора мастерски умело игнорировать. Завтрак в опустевшем зале прошёл мирно. Она сидела между мадам Трюк и профессором Флитвиком, и хотя их компания казалась ей гнетущей, это было лучше, чем пересекаться с профессором по защите от тёмных искусств.

— Поверить себе не могу, что первокурсники с моего факультета изрисовали все стены, — вполголоса жаловался Флитвик, — с каждым годом они дичают всё сильнее и сильнее, но разве Когтевран — это уже не определённый эталон для осмысленности?

Деора не вмешивалась его в разговор с профессорами. Лишь молча посмотрела вдаль на полупустые студенческие обеденные столы. Утомлённая Мелисса о чём-то говорила с однокурсником, подперев щеку кулаком. Столь далёкая от Ленидерт, что сердце неприятно щемило, напоминая о молодых, упущенных годах Деоры.

Мелисса была старостой Когтеврана, гораздо более ответственной и серьёзной, чем тётка в её года. Но женщина знала, что это не от детской мудрости, а от неприятной жизни.

Вздохнув, Деора заставила отвести взгляд и уткнуться в тарелку, боясь потерять бдительность и подпустить к себе профессора Квиррелла.

В течение дня она позволяла себе оставаться в кабинете. В коридорах — не задерживалась, либо занимала себя диалогом с кем угодно, показывая такую вовлечённость, что тревожить её никому не хотелось.

Это работало. Правда ровно до того момента, пока она не встретила Снейпа. Деора по началу восприняла это как хороший знак: Квиринус никогда не пересекался и не осмеливался беспокоить нелюдимого и чуждого всем декана Слизерина. Правда через мгновение Северус опустил её с небес на землю.

— Не поверите, многоуважаемая профессор Ленидерт, — с едкостью в голосе сказал он, — вас так трудно сегодня поймать.

— В Рождество много дел, — уклончиво ответила Деора, — вам что-то нужно?

— О вас беспокоились, — и Снейп, удовлетворённый недовольным лицом женщины, припечатал: — профессор Квиррелл очень мило беспокоился о вашем благополучии.

— Так и подошёл, да сказал вам? — скептично выгнула бровь волшебница, чувствуя фальшь.

— Нет, я услышал, как он спрашивал у мадам Помфри, — помедлил Северус, — видимо, бедняга не понял, что вы его намеренно избегаете. Но, помнится мне, вы преследовали благую цель. Неужели, у вас испарился прежний пыл?

Взгляд колкий и непроницательный вперился в Деору. Она не могла понять, почему Снейп озабочен происходящим гораздо больше, чем она. Вроде бы некоторые секреты прояснились в Хогвартсе, но этого было недостаточно. Северус всё также не рассказывал ровным счётом ничего, Квиринус никак не мог сдаться и выдать тайну третьего, запретного этажа, а Тёмный лорд не подавал признаков своего существования.

Иногда ей казалось, что она и Снейп — два самодура, ищущих давно умершего волшебника из-за фантомной боли в предплечье. И пускай мысль была заманчива, Деора имела гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Во-первых, озабоченность Снейпа не являлась поддельной. Во-вторых, его дотошное поощрение общения с профессором ЗоТИ вело к тому, что Северус подозревает именно его. И Ленидерт искренне верила этому: много, кто из профессоров, замечал резкие перемены в Квиринусе Квиррелле.

Но что с этим делать Деора не имела ни малейшего понятия.

— Конечно же нет, — солгала она, — но у меня есть свои дела и заботы, профессор Снейп. Не хотите упускать возможность — постройте глазки самостоятельно.

Ленидерт поспешно удалилась не столько потому, что желала уйти гордо. Скорее понимала, что Северуса переспорить было невозможно, и перебить ядом тоже.

***

— Да чтоб ты сдох, Ретто Харгс! — огрызнулась девушка, взмахивая зимней мантией. От неё не отставал длинный юноша, в том же одеянии за исключением богатой золотой вышивки и оттороченным соболиным мехом воротником.

Он смотрел на неё насмешливо. Видимо не мог сопоставить тот факт, что такая тощая девушка может таить в себе столько гнева. Её черные волосы, всклокоченные, будто от быстрого бега, разметались по плечам.

— Успокойся, Мелисска, — фамильярно осадил её он.

Они, в каком-то смысле, коллеги. Мелисса — староста Когтеврана, хмурая, недовольная и непреклонная. Он — староста Гриффиндора, загонщик в Квиддиче, любимец публики и просто пустослов, который бы легко слился на фоне бесчисленных рыжих Уизли.

— Успокойся? — холодно повторила девушка, оборачиваясь, и на секунду Харгс оторопел, не понимая быстрой смены эмоций, — Харгс, ты буквально лишил себя спокойного сна.

Деора разговаривала в этот момент с профессором Стебль, возвращаясь вместе с ней из теплицы. Пару часов ранее она услужливо помогла пересадить прыгучие луковицы (а затем потратила время на то, чтобы поймать несколько беглянок). Они остановились всего в каких-то двух шагах от ступеней, ведущих во внутрь замка, и стали невольными слушателями происходящей драмы. Ленидерт могла бы увести Помону, но она не могла. Что-то в этой ситуации удерживало Деору. А студенты вовсе не смущались того, что были не одни во дворе.

— Каким образом, — прошипела Мелисса, — напортачили твои дети, а баллы сняли с Когтеврана?

— Я не хотел, чтоб Гриффиндор терял первенство… Слизерин уже четыре года — Четыре года, послушай! — лидирует на гонке факультетов. А Когтевран всё равно тащится на предпоследнем месте, ну я и… всунул первашу галстук вашего факультета. Их ж никто не выучил ещё.

Она смотрела в немом шоке на него пару мгновений. И Ретто решил воспользоваться ситуацией.

— Остынь, Минетте, — примирительно поднял ладони он, — подумаешь! Всего тридцать баллов.

Мелисса не дала ему натянуть самодовольное выражение лица. Деора не слышала, какое конкретно заклинание произнесла племянница, но горсть снега, после взмаха палочки, прилетела ему прямо в морду. Ретто бы получил второй раз, но успел пригнуться.

— Пошёл ты, — фыркнула девушка, обходя его.

Ссориться с Когтевраном — приговор. И дело даже не в мисс Минетте, а в том, что когтевранцы сами по себе очень непредсказуемы. Если староста разболтается о том, кто виновник, то это скажется на межфакультетных отношениях. Особенно, когда всё произошло из-за старосты Гриффиндора.

«Странно, что с такой логикой мистер Харгс не на Слизерине», — кисло подумала Деора, вспоминая ещё и о том, что его род такой же чистокровный, как и Ленидерт.

Мелисса поравнялась с профессорами, но вместо того, чтобы последовать примеру Помоны Стебль и пропустить взъерепенившуюся девушку, Деора её подхватила под локоть.

— Мелисса Минетте, — поприветствовала она, — а я как раз вас и искала.

Улыбка Деоры казалась подозрительной, и девушка уставилась на свою тётю. Неохотно взглянула ещё и на декана Пуффендуя. Видимо, присутствие последней повлияло: нельзя было зубоскалить в лицо Деоре, когда рядом кто-то ещё. Поэтому Мелиссе оставалось лишь кивнуть.

— Что такое, профессор Ленидерт?

— Ох, время-то, — наигранно проворчала Помона, смотря на огромный циферблат с магическими часами перед входом, — мне пора. Прошу прощения.

Она откланялась под рассеянный кивок Деоры. Женщина подозревала, что ни для кого не было секретом факт их родственной связи. Ленидерт поманила Мелиссу за собой, а затем присела на одну из лавок в коридоре. Хогвартс значительно опустел в Рождество, и можно было не опасаться быть услышанными. Едва ли кто-то оказался бы в этом коридоре. Кроме, наверное, Пивза.

— Что тебе нужно? — резко спросила Мелисса, игнорируя жест Ленидерт сесть рядом.

Деора ощутила укол горечи. Как бы она не старалась подобраться к своей племяннице, та от неё отгораживалась. Было ли это дело в подростковом бунте или женщина настолько наломала дров, что её не могла простить единственная родственница — сказать было тяжело. Но волшебница стерпела её грубость.

— Сегодня Рождество, — заметила Деора, — а мы так давно не виделись.

— С Рождеством, — саркастично поздравила Минетте, — я могу идти или ты решила уделить мне время на агитацию в свои ряды?

— Сядь, — ровно произнесла женщина, теряя остатки терпения.

Видимо на этот раз авторитет профессорства подействовал, потому что Мелисса недовольно присела рядом, складывая руки на груди. Она бы не сдалась так быстро, но девушка знала, что Деора играет грязно: просто снимет баллы с итак хромающего Когтеврана. А, после подлянки от Ретто, повторять подобное не хотелось.

Ленидерт мягко положила руку на плечо Мелиссы, и девушка поморщилась. Для Деоры это было сравнимо с пощёчиной, но она лишь сжала губы. Запустив другую руку в карман мантии, она выудила для племянницы маленькую брошь в форме лилии, раскинувшей свои бриллиантовые лепестки. Протянула ладонь, показывая её.

— Лилии — часть нашего фамильного герба, — напомнила Ленидерт, — это знак власти и могущества. Твоя мать была частью рода, и ты тоже ею являешься.

— А ещё лилия — клеймо для куртизанок во Франции, — хлёстко дополнила Минетте, — мне от твоих цветов ни тепло, ни холодно, Деора.

Профессор небрежно положила брошь между ними, но Мелисса даже не опустила взгляд. Волшебница ощущала себя птицей, запертой в клетке. Все эти удручающие сны про её сестру не выходили из головы, а хуже того, что она понятия не имела, как взаимодействовать с племянницей.

— Ты так любила Рождество раньше, — непонимающе пробормотала Деора, — я помню, как ты была маленькой…

— Вот именно, — оборвала Мелисса, — когда я была маленькой. Когда у тебя ещё хватало совести помнить про то, что у тебя есть семья.

— Мелисса…

— Ты действительно думаешь, что пара твоих сопливых воспоминаний что-то изменят? Когда умер мой отец, тебе было плевать. Когда заболела моя мать и, ничего себе, тоже умерла — ты не отправила ни весточки.

— Я не знала, что она больна, — голос женщины дрогнул. Никто из них не повышал тон в коридоре, но Деоре казалось, что это заявление услышал весь мир.

— Не знала, — согласилась Мелисса, — ты была занята резней маглорождённых.

— Это неправда! — всего одна фраза заставила её схватить Мелиссу за руку, разворачивая её к себе лицом к лицу. Деора побледнела, тряхнув свою племянницу, — ты знаешь, что это неправда!

— Какая разница? — раздражилась Мелисса, давая волю гневу, — я оставалась одна. Тебе понятно? Ты вспомнила-то обо мне, потому что Дамблдор был вынужден озаботиться вопросами опекунства из-за моей невозможности продолжать учёбу в противном случае.

— Но я искренне переживаю за тебя, — осеклась женщина. И это истина: Деора тревожилась за свою племянницу сильнее, чем за свою жизнь.

— О, Мерлин, Деора! — закатила глаза Минетте, — насколько ты оторвана от жизни. Насколько ты пребываешь в иллюзии каких-то сомнительных книг. Ты хоть с настоящими людьми говорила, пока загнивала в своём родовом поместье? Ты думала, что одна жалкая позолоченная побрякушка вернёт наши отношения? Ты пропустила добрый десяток лет моей жизни, а затем заявилась с сопливой хуйнёй про то, как ты меня всю жизнь любила. Ну тебе самой-то не смешной?

— Это тяжело понять, но я делаю всё…

— Да-да, всё ради меня. Игнорировала ради меня. Вступила в ряды отморозков, преследующих людей за кровь, ради меня, — распылилась девушка, — скажи мне одно, Деора: ты помнишь, мои первые шаги? Или помнишь мой любимый цвет? Может у тебя есть какое-то романтизированное воспоминание из моего детства, где мы проводим время вместе?

Ленидерт замолчала. В голове возникла лишь картина из того ночного морока. Но более ничего. Ведьма отрицательно покачала головой.

— Вот именно, — подвела черту Мелисса, — ты пытаешься строить из себя мать. Хотя ты не являешься даже частью нашей семьи.

— Но я твоя единственная родственница! — повысила тон ведьма. Это отрезвило их обоих. Как бы девушка не сердилась на Деору, но они остались одни друг у друга, — а ты — моя. Я не отрицаю, что я была плохой тётей, но я пытаюсь сделать хоть что-то.

— Ты треплешься, лишь слова и слова… — с долей обиды сказала Мелисса, а затем с неохотой подняла брошь, — ладно, ты довольна?

— Хочешь сходить куда-нибудь? — уцепилась за единственную соломинку Деора, пока девушка задумчиво вертела в руках украшение.

— Я подумаю, — бросила племянница.

Она поднялась и ушла, не прощаясь. Ленидерт осталась в полном одиночестве. Женщина сгорбилась, уткнула локти в колени и закрыла лицо ладонями. Тяжело вздохнув, Деора могла лишь порадоваться тому, что произошедший разговор прошёл не так ущербно, как предполагалось.

Их отношения не стали лучше, но уже имеют некий потенциал.

***

В комнате пахло корицей и цитрусами. Банально, но Деоре хотелось почувствовать рождественский настрой. Она по чистой сентиментальности набрала хвойных ветвей, поставив их в одну из наименее уродливых ваз вместо цветов. Зажгла свечи с наступлением темноты, а затем просто легла на ковёр, смотря на потолок. Мягкий ворс создавал ощущение, будто она лежит на ковыле, где-то на лугу. Глаза приятно ломило, хотя Ленидерт могла поклясться, что совсем не устала.

Эльфы-домовики, прислуживающие в Хогвартсе, услужливо оставили на столах профессоров маленькие презенты — пряники в виде мышек, туго связанных между собой, чтобы не разбежались, как шоколадные лягушки. Их писк искренне позабавил женщину. Жаль, что не было того, кто их бы гонял. Может, стоит завести кота?

Она пальцами дотянулась до палочки, а затем вытянула руку вверх. Жемчуг, предчувствуя что-то, ласково опустилась на грудь хозяйки. Потопталась. И мягко опустилась. Её довольное уханье действовало успокаивающе. Палочка очертила диагональ, и мягкие снежинки появились из ниоткуда, падая вниз. Не доходя до пола, они также исчезли в никуда, не касаясь кожи Деоры.

— Какое это наше совместное рождество, Жемчужинка? — погладила пальцем по боку совы Деора, — четвертое или пятое?

— Ух-у! — взъерошилась сипуха.

Ленидерт, как оно было свойственно ей, в последний момент озаботилась об украшениях. Не поднимаясь с пола, она просто выводила пасы палочкой и бормотала заклинания одно за другим. Вот ненужные декоративные статуэтки превратились в сияющие гирлянды, опоясывая шкафы и камин. Уродливая ваза, оставленная прошлым владельцем комнаты, превратилась в миниатюрную ёлку, блестящую огоньками в полумраке. А цветочный горшок отлично вписался на другое место в своей новой ипостаси — огромного венка. Правда вместо подоконника он висел уже на дубовой двери.

— И всё это без особых усилий, — подмигнула сове она, — продуктивно, согласна?

А затем Деора пресно задумалась о том, что Мелисса была права: даже общество сипухи ей нравилось больше, чем любое людское. Видимо, женщина действительно одичала в своих четырёх стенах.

— Ладно, так не может продолжаться, — поморщилась Деора, — принеси мне записку, Жемчуг, я не заберу этот незакрытый гештальт в новый год.

Сипуха недовольно фыркнула, взбила волосы Деоры крыльями и взмыла до стола, клювом перебирая стопки пергаментов. Выудив из подарочной бумаги искомое послание, она небрежно бросила его на голову волшебницы. Деора закатила глаза, но ничего не сказала.

К её счастью, никаких оповестительных чар на записку наложено не было.

Хорошего вам Рождества, мисс Ленидерт!

Я надеюсь, что мой подарок не покажется Вам неуместным или неактуальным, но мысль о перьях не выходила из головы. Во всяком случае, это меньшее, что я могу сделать. Я искренне желаю вам наилучшего проведения праздника. Сияйте также, как звёздные огни.

КК.

— Как думаешь, сам написал или консультировался? — усмехнулась ведьма, заслужив удар клювом по лбу, — Ай! Гадина.

Сипуха ухнула, засовывая клюв в пух и вычесывая его. Деора устало взглянула на птицу, ожидая немого совета от существа. Но Жемчуг не поворачивала головы.

— Мы же не хотим тратить на это время?

— Уху-у, — протянула сова.

— Я тоже так думаю.

— Ху-х, — вскинула морду птица, сощурившись.

— Ладно-ладно. Надо проводить досуг продуктивно, а не просто загнивать здесь. Но не вижу ничего плохого и в этой мысли...

Она позволила себе потянуть время, заваривая терпкий кофе. Сипуха недовольно взвилась, сев на жёрдочку. Птице хотелось продолжать лежать под импровизированным, нехолодным снегом, а не лететь в самую настоящую пургу.

Женщина села за стол, задумчиво повертела в руках перо Жемчуг, чтобы вывести аккуратным, размашистым почерком, в противовес мужскому мелкому и неровному:

Счастливого Рождества, профессор Квиррелл!

Благодарна вам за исполнение моей невзрачной мечты и чуткой внимательности к моей персоне. Вы подарили мне счастье этим зимним днём. Я жалею, что сегодня не отправила вам никакой подарок в ответ. Может, я могу расплатиться временем? Будете ли вы свободны от рабочих дел завтра? С нетерпением жду вашего ответа,

С глубочайшим уважением, Деора Ленидерт.

Сова посмотрела на Деору так косо, что женщине стало неуютно.

— Что? Слишком банально? — фыркнула она, — ну уж извини, моя дорогая, что есть, то есть. Я не поэтесса, знаешь ли.

Жемчуг выхватила из рук послание, больно щипнув Ленидерт. Птица будто бы осуждала её за такое мерзкое приукрашивание. Сова поскреблась в окно. Деора её покорно выпустила.

Сипуха взмыла ввысь, устремляя холодный поток ветра в комнату. Ленидерт вздохнула полной грудью. Плевать на то, что её выбила из сил преподавательская ноша. Паранойя, обида и все невзгоды стали меньше тяготить душу, когда Мелисса приняла подарок. Робко. Непонятно. Но будто бы что-то могло наладиться между ними.

Если ради благополучия племянницы и её хорошего отношения к Деоре, нужно притворяться и угождать, то Ленидерт готова делать это всегда.

Хотя просто благополучия тоже достаточно для мотивации.

Chapter Text

В бакалее пахло свежим хлебом. Несмотря на изрядно опустение, которое стало следствием разъехавшихся студентов, в магазинчиках то тут, то там, от скукоты ютились последние оставшиеся школьники. На улице было холодно, а в Хогвартсе — слишком много лишних глаз. Вряд ли они, приходя в лавку, думали о том, что сюда заявятся трое профессоров.

Деора и Сивилла делали имитацию бурного размышления, смотря на овощи. Роланда Трюк, измерявшая своими шагами площадь лавки, недовольно поглядывала на них. Её брови хмурились. Её яркие ястребиные глаза, доселе жёлтые и пронзительные, в плохом освещении выглядели янтарными и глубокими.

— Тяжело, — сказала для самой себя Ленидерт.

— Может… Да какая разница?! Нечего нос совать в чужие дела, — тихо, но импульсивно произнесла Трелони, сжимая свои тощие руки в кулаки, порываясь обернуться, но совладав с собой.

Овощи их нисколько не интересовали. Им нужно было купить неприличное количество алкоголя для сегодняшнего корпоратива. Деора не видела в этом ничего такого: все всё прекрасно знают, но Минерва, поджимая губы, отправила их с наказом не светить перед студентами хересом.

Что уже было заведомо невозможно, когда к ним присоединилась не особо тактичная Роланда.

Мадам Трюк громко цокнула языком. Она оглядела троих студентов, которые, скорее, грелись в лавке, чем что-то собирались купить. Несколько шумные, с басящими, уже ломающимися от переходного возраста, голосами. Прислонившись к стене, парочка просто чесала языками, не желая покидать тёплый уголок.

— А ну пошли отсюда! — упёрла руки в боки Роланда, — нечего здесь занимать место, если у вас за душой ни гроша. Вы напрягаете хозяйку.

Студенты покосились на неё, понимая, что свирепая женщина не отстанет от них. Один из них, Уилсон Макберри, слизеринский заноза-третьекурсник, с ухмылочкой глянул на своего друга — Дилана Шэндоу, низкорослого и темноватого. Третьего Деора либо не знала, либо не желала выучить. Все они были, впрочем, похожими на других несносных детей: не признающих чужой авторитет, зубоскалы и задиры.

Но это не имело никакого значения для мадам Трюк. Может, у неё не было строгости и справедливости Минервы, но упорства и искреннего желания завершить свою миссию в бакалее было в излишке. Ни одно малолетнее чадо не могло противостоять матёрой профессорше, играющей в квиддич.

— Вон! — указала на дверь она.

С ворчанием, поправляя свои сумки, студенты тянули время на наложение согревающих чар, чтобы с плохо скрываемой злостью слинять отсюда. Деора посмотрела на удаляющуюся белобрысую макушку Макберри, а затем развернулась к продавцу.

— Что, профессорский статус требует секретности в покупке алкоголя? — засмеялась дородная женщина, пригибаясь под прилавок. Она пошуршала, послышался тихий стук стекла, бутылки маняще звякнули.

— Ох, Лини, — поправила свои мешающиеся кудри Трелони, — несносные дети постоянно лезут, куда не надо! Ты же знаешь, стоит увидеть кого-то из нас с подобным — сразу к директору.

— Не пробовали не светить выпивкой перед студентами? — с лёгкой снисходительностью произнесла продавщица, — репутация она такая, Сиви.

Гадалка густо покраснела, и Роланда не выдержала. Она оттеснила Деору, отталкивая её плечом, а затем положила свою руку на ладонь Трелони, отводя от прилавка. Душно. Тесно. Неудивительно, что такая вспыльчивая личность, как мадам Трюк, не желала точить лясы дольше, чем пару секунд.

— Дамы, мне с вашей нерасторопностью сотня лет быстрее стукнет, — пожаловалась она, а затем быстро раздала указания, как это делала на поле для квиддича, — четыре бутылки хереса, семь белого полусухого, какого-нибудь паршивого, дешёвого бренди…

Деора посмотрела на Сивиллу. Женщина лишь одними губами произнесла: «для Северуса».

— …и, хм, что-нибудь с мятным оттенком. Не вздумай обмануть!

— Я тебе что, сомелье, подруга? — возмутилась Лини, — могу предложить лишь абсент. Закинете туда ветку мяты и будет вам любое послевкусие, какое захотите.

— Ну спасибо! На твоей совести будет, — теряя интерес к диалогу и поглядывая на часы, бросила Трюк. Она отошла от прилавка, пропихивая Деору, чтобы та заплатила за всё перечисленное.

Профессор Ленидерт тихо вздохнула, раскрывая кошелёк с переливающимися золотыми галлеонами. Вообще-то, как ей сказали, преподаватели просто бы разделили всю сумму, потраченную на горячительное, между собой и отдали ей, но Деора не видела в этом нужды. Пока есть возможность — почему бы себя не зарекомендовать в коллективе? От такой лёгкой траты она не обеднеет.

— Херес неплох, да? — робко прокомментировала Трелони, словно не покупала его с пугающе изрядной периодичностью. Из всех профессоров Хогвартса Ленидерт могла поклясться, что видела ту навеселе неприличное количество раз.

И каждый этот раз, когда Деора замечала Сивиллу в подобном состоянии, та заговорщически подмигивала, отпуская комментарий-предсказание на сегодняшний день. Трелони, хоть и была недовольна отчуждением астрологии из-под её крыла, примирилась с этим быстро, составив неплохое впечатление о Ленидерт. Но Деора признаться в том, что в астрологию не верит и считает полнейшим бредом, так и не смогла.

Во всяком случае, это было неважно: женщина ни разу не поставила Трелони в неловкую ситуацию, гадалка с этим справлялась самостоятельно. Об её проблемах с алкоголем было известно всем.

Со звонким стуком галлеоны ударились о поверхность. Лини, не имея никаких подозрений к точности счёта покупательниц, смахнула их рукой себе в карман.

— Я вижу, отмечать новый год собираетесь весело? — на прощание спросила владелица лавки.

— Ничего не говори лучше… — устало выдохнула Роланда, — от праздника к празднику выживать приходится.

Трелони достала кожаную сумку травяного цвета с мириадами фенечек. Деора запоздало подумала, что она так и не обзавелась чем-то подобным — безмерным пространством, заключённым во что-то маленькое. Бутылки, одна за другой, исчезали внутри. Довольная своим объектом преступления против моды (Деора скромно считала, что это самая отвратительная вещь, которую она видела), Сивилла подмигнула Ленидерт.

— Я тебе обязательно подарю такую же! Вижу, как ты смотришь.

— О, прошу вас, не стоит… — пробормотала Деора, добавляя больше красок в свои слова, — я не хочу утруждать.

— Потом-потом-потом, — подхватывая женщин под руки, отчеканила Роланда и потащила их на выход, — у нас нет времени на любезности и обсуждение ваших вещичек.

Сугробы намело ужасающей величины. Ранее снег едва ли превышал три-четыре дюйма в высоту, утрамбованный ещё несколько раз бесчисленным количеством ног. Сейчас всё обстояло гораздо хуже: все ютились по домам, отходящие от Рождества и готовящиеся к празднованию Нового года. Поэтому Деора чувствовала себя неуютно, когда её самым наглым образом тянули вперёд, заставляя переступать через снежные баррикады.

— Ай, — поморщилась Трелони, — мне снег в ботинки попал!

— Ты бы ещё туфли надела в такую погоду, — пробубнила Роланда, не останавливаясь, — не ной — почти дошли.

— Тебе есть, чем потом согреться, — резонно заметила Деора.

В пабе пахло по всем заветам новогодних праздников лимонной цедрой. Деревянное помещение было украшено ёлками — одной в дальнем углу, второй практически у входа. Стены приняли новый облик под весом мишуры. Трещал камин. Банальный венок на двери. На скатертях, по оборкам, рассыпались красно-белые сахарные трости. А на самих столах, в довершении образа, стояла массивная салфетница с праздничными оленями, везущими сани.

При всём этом Деору смущала более насущная вещь:

— Зачем мы купили алкоголь, если шли сюда? Тут что, больше нет лицензии на продажу?

— Брось молоть глупости, Деора, — раздражилась Роланда, смахивая с плеч груду навалившего снега, — владелец — подлюга, разбавляет все напитки. Вот мы и добавляем… Чуть-чуть своей гадости.

Они прошли вглубь помещения. К моменту их прихода уже собрались некоторые профессора. Сначала Деора считала, что на подобные мероприятия собираются единицы — своими маленькими компаниями. Но за полгода в Хогвартсе она узнала интересный факт: ни один из преподавателей не распространялся о своей личной жизни, никто никуда не уезжал на выходные и из их уст ни разу не вырывалось имя супруга или ребёнка.

Ну, разве что, за исключением мадам Трюк, которая кисло однажды сказала, что её покойный супруг научил бы колченогих первокурсников летать нормально. И, пожалуй, профессора МакГонагалл, которая однажды обмолвилась фразой, что имела дом в Хогсмиде десятком лет ранее.

— А-а, Деора, — то ли поприветствовал, то ли разочаровался Северус, — и вы здесь?

— Не хочу отставать от коллектива.

— Оставь свою грызню, Снейп, — устало влезла Трюк, выгребая из сумки Трелони все покупки и запихивая под стол с длинной скатерью, — тебе предстоит гораздо большее расстройство, когда узнаешь, что бренди там остался лишь самый дешёвый.

— Это правда? — изогнул бровь он, но взгляд устремился не на мадам Трюк, а на Трелони. Последняя неловко хихикнула и стала накручивать кудри на палец, чересчур очевидно игнорируя его взгляд.

— …чистая, — после секундного молчания ответила Роланда, вычёркивая Сивиллу из списка доверенных лиц, — лучше помоги со столами, а?

Северус невозмутимо достал палочку. Одним жестом его руки несколько столов сдвинулись с мест и резко придвинулись к друг другу, образуя общий вытянутый стол. Чем-то похожим на тот, за которым трапезничали профессора, но стулья стояли по все стороны и был он менее длинным, более широким по сравнению с преподавательским в Хогвартсе.

Деора нахмурилась, смотря за этим незатейливым жестом. Снейп обладал невербальной магией.

Да, все волшебники в той или иной мере могут использовать её, применяя особо отточенные заклятия, но это всё равно занимало определённую долю сил.

Её любопытство, видимо, оказалось чересчур явным, потому что зельевар повернулся к ней и сощурился, убирая свою палочку к себе в рукав сюртука. Деора отвернулась.

— Доброго дня, дамы, — весело пропищал Флитвик, — не забывайте, нам надо прятать… запрещенное.

Женщина сдержала улыбку. Ей не было понятно, почему она так относится к профессору: тот в каком-то роде изъяснялся так, словно был студентом. Ленидерт оправданно считала, что их отношения не задались потому, что тот был ужасно похож, во-первых, на её эльфа-домовика, а во-вторых, на ребёнка, который придаёт значения вещам, не имеющим действительной важности.

Но Фелиус был талантлив и остроумен, поэтому никогда в жизни ведьма не выказывала свои мысли вслух.

— Да разве нам кто-то чёт скажет! — довольно пробасил Хагрид.

Эти двое на фоне друг друга выглядели смехотворно нелепо. Высокий полувеликан, упирающийся в потолок, и низенький полугном, которому нужно было помочь, чтобы сесть на стул.

— Как поживает Клык? — усаживаясь, спросила Деора. Она не знала, что сказать лесничему, но это было лучше, чем ничего. Не хотелось выглядеть лишней.

— О-о, — протянул Хагрид, показательно хлопая себя по животу, — мальчик хорошо питается. Всем доволен.

Под его весом стул скрипнул, но не надломился.

Звон колокольчика на входной двери оповестил о прибытии профессоров. Большая часть отличалась завидной пунктуальностью, поскольку стоило короткой стрелке на циферблате коснуться семёрки, как они образовались на пороге мгновенно.

Минерва вежливо поприветствовала всех, и Ленидерт с восхищением наблюдала за её внешним видом: под зимней мантии скрывалось платье с острыми плечами, длинными рукавами и интересной шнуровкой. Её остроконечная шляпа была украшена таким же изумрудным пером неизвестной Деоре птицы.

— Профессор Дамблдор задержится, — оповестила она, присаживаясь подле Флитвика, — мы можем начинать без него.

Несмотря на сказанное, никто из присутствующих не посмел занять место рядом с Минервой. Деора подозревала, что это нечто большее, чем негласное правило, а дань уважения.

— Помона, — подмигнула ей Трюк, — будешь?

В мозолистых руках тренера по квиддичу оказалась папироса. Её ястребиный глаз коварно подмигнул, но Стебль махнула на ту рукой.

— Чур с тобой, проклятая, — под ухмылку Роланды произнесла декан Пуффендуя.

— Прошу не дымите, — нахмурилась Минерва.

Мадам Трюк пробубнила под нос заклинание. На кончике палочки образовался маленький огонёк, которым она незамедлительно подпалила папироску. Лишний взмах — и запах исчез. Кончик сигары продолжал тлеть, но дыма не исходило. А каждый раз, стоило женщине открыть рот, то дым попросту не выходил.

— Не там вы потенциал свой тратите, — безобидно поддел Флитвик, но курящая женщина лишь насмешливо посмотрела на него сверху вниз.

Рядом с Ленидерт опустился Квиринус Квиррелл. Она, не отдавая себе отчёта, напряглась, вспоминая то рождественское письмо. Ответа на свою записку Деора не получила, а это означало нечто хуже — разговор лицом к лицу.

— Доброго вам вечера, — улыбнулась ведьма.

Профессор, выглядевший в начале года нервозным и перепуганным, сейчас казался больше усталым и изнеможённым. У него были страшные круги под глазами, потрескавшиеся губы, словно тот боролся с жаждой, а также истончавшаяся кожа. Скулы очерчены сильнее обычного, а россыпь сосудов на лице выделялась гораздо ярче.

— Вы в порядке? — вопрос слетел с губ быстрее, чем Деора успела обдумать настолько бестактную фразу.

Северус незамедлительно нашёл интерес к их разговору, потому что задумчиво пригубил мерзкий, выбранный Роландой Трюк, бренди, уставившись в никуда. И это «в никуда», когда привычкой Снейпа было цепляться за всех, выдавало зельевара куда сильнее, чем тот думал.

— Ох, я… — Квиринус замялся, а затем через силу растянул губы в ответ в подобии улыбки, — не выспался.

Это звучало так глупо, что, сидевшая около Деоры, мадам Помфри откинулась на стуле назад, осмотрела Квиррелла и потом с долей скептицизма что-то шепнула Стебль, которая находилась по другую сторону от неё. Обе женщины, совершенно не скрывая активного внимания к профессору ЗоТИ, синхронно уставились на него. Без злобы. Скорее, даже с каким-то беспокойством.

— Что ж… — медленно произнесла Деора, не зная, стоит ли на это вообще отвечать, — теперь времени много. Вы можете выспаться.

Квиринус хотел сказать что-то ещё, но от неловкой ситуации всех спасла мадам Розмерта. Она обслуживала их с потрясающей скоростью, словно подозревала в том, что здесь устраивают конкуренцию её напиткам. Но никто ничего не говорил. Даже Трелони, которая не могла выносить людского давления, приняла безучастное лицо.

На столе воцарился глинтвейн, несколько кружек сливочного пива и преимущественно медовуха. Одинокая содовая со льдом была отдана Флитвику. В остальном, трезвенность не соблюдал никто.

— Ну наконец-то, — проворчала Трюк, откупоривая херес и примешивая его к своему глинтвейну. Не забыв про злачную подругу, Трелони получила то же самое.

У Деоры возникал лишь один вопрос, каким образом напитки сочетаются, но и он не задержался долго в голове.

— Кхм-кхм, — вежливо откашлялась Минерва, лишь на секунду нахмурившись, увидев купленные бутылки алкоголя под столом, — ещё один год, пусть даже и не учебный, пролетел в стенах нашего замка…

Паб был абсолютно пустым, за исключением педагогического состава Хогвартса. У них имелась особая привилегия: один день на зимних праздниках Розмерта почтительно отдавала им возможность насладиться лишь своей атмосферой, не стеснёнными ни учениками, ни жителями Хогсмида.

Говорили, что об этом договорился сам Дамблдор. Но Деора ни разу не видела, чтоб этот волшебник был в Хогсмиде. Даже сейчас, когда прошло около пятнадцати минут, тот не объявился. И Ленидерт поняла, что тот вряд ли появится.

— С новым годом!

Лишь этот тост вывел из оцепенения. Деора поднялась со всеми, чтобы стукнуть гранённый бокал, едва ли не выплеснув из него медовуху, о другие.

И после первых двух-трёх заходов начала раскрываться более неформальная жизнь преподавателей. Здесь и разложились карты. Рубашка мерцала и подрагивала, вырисовывая символы, а кнаты и сикли с чрезмерной охотой катались по столу от победителя к победителю. Валеты пронзали шестерки. Дамы травили валетов, а их короли — обезглавливали супруг. Магические карты, как и магические шахматы, отличались от магловских. Стоило одной карте быть побитой другой, как изображение пропадало, либо, если это был некий персонаж, принимало посмертный вид: бледное лицо, похоронный наряд и букет цветов на груди.

Стоило картам быть перетасованы — появлялись заново, с румянцем и искрой в глазах. Иногда они бросали фразы, точно картины на стенах Хогвартса, подначивали других игроков выкинуть свои тузы и козыри из рукавов.

На папиросы мадам Трюк стали падкими сразу несколько человек, особенно те, на которых Деора не могла подумать: это была и суровая Септима Вектор, и даже неоднозначная Аврора Синистра, которые не представали перед ней в таком виде.

Ленидерт соблазнилась может быть и сама, но она так давно не курила, что позориться не хотелось ребяческим кашлем.

Минерва, выступавшая против контрабанды алкоголя, снизошла до него сама, поскольку Розмерта виновато извинилась в том, что запасы вина за праздники иссякли. МакГонагалл, после слабого сопротивления, согласилась на уговоры Трелони выпить белого полусухого. Хотя Деоре казалось, что самой Сивилле достаточно пить: она себя не контролировала и через пару минут её язык окончательно развязался.

— Я просто, понимаешь, — вздыхала она, подобравшись поближе к Деоре, — так устала от этого всего, да? Эти дети… Эти мысли. Думы-думы-думы! Клубятся в голове. Как клубок. Ха-ха, клубятся!

Её мысль выходила путаной. Ленидерт отчасти пожалела, что её покинула добросердечная мадам Помфри, которая очень хорошо чувствовала свои пределы и не стала бы докучать. Но Трелони таковой не была и, когда Ленидерт имела неосторожность отвернуться, та схватила её за руку, горячо зашептав.

— Ну хоть сделай вид, что тебе не всё равно! — пылко высказала провидица, — неужели тебя не тяготит вся эта ноша?

— Трелони, я боюсь, что не понимаю тебя, — осторожно произнесла Деора, кладя руку поверх её в попытке отстраниться.

— Трое против ничего! — вцепилась в плечо ведьмы гадалка, — розы без шипов не бывают, в бочке мёда ни без дёгтя… Кто прошлое помянет тому глаз вон. Гнилой цвет губит сильнее мелкого животного…

Честно говоря, Ленидерт не знала, что это вообще такое: алкогольная интоксикация, высказанное предсказание или Сивилла просто решила зачитать все известные присказки. Провидица скользнула выше к плечу, заставляя женщину занервничать.

— Мерлин, — пробормотал за спиной Деоры Квиринус, выглядывая из-за её плеча, — Сивилла?

Его зов заставил Трелони отпустить руку Деоры. Сивилла неловко поднялась следом за ним, качнувшись и снеся оба бокала профессоров. Она негодующе посмотрела на Квиррелла и отчитала его в такой манере, будто бы профессор обидел её до глубины души.

— Чувство вины пожирает лучше смерти, — отчеканила Трелони, умудряясь лишь чудом не повышать голос и не привлечь всеобщее внимание, — слабость души — есть порок. Кольцо из аметиста хоронит всё!

К Деоре потеряли интерес, потому что, выпустив её из хватки, Сивилла ткнула пальцем в Квиррелла. До того, как этот жест заметила Минерва, её успела принудительно оттащить Стебль.

— Пойдём-пойдём, милая, — пробормотала Помона, — тебе нужно проветриться. Встанем у окна…

— Посмешище, — проскрежетал Снейп, обходя двух преподавателей, — вот поэтому я не предпочитаю приходить на всеобщие попойки.

Розмерта спешила с новой порции выпивки к ним, а также убрать разлитые кубки. Северус склонился к владелице паба, что-то шепнув ей на ухо и кивнув в сторону захмелевшей Трелони. Дама нахмурилась, но ничего не произнесла. Снейп взял оба бокала из её рук, отправляя восвояси и поставил перед Ленидерт и Квирреллом.

— Что вы ей сказали? — напрямую спросила Деора.

— Чтоб лила ей только безалкогольное, — пренебрежительно ответил зельевар, словно женщина задала самый тупой вопрос, который можно себе представить.

Он удалился, прекрасно зная, что ему прожигали спину.

— Не об-бращайте вни-нимания, — успокаивающе произнёс Квиррелл, — у нас… часто такое. Некоторые не з-знают меры, а некоторые — тактич-чности.

— Часто так напиваются?

— Нет-нет… Ну, верн-нее, — Квиринус нервно поправил тюрбан, но даже это действие казалось чересчур медленным, — я не был на всех к-корпоративах. Но Трелони такое не в первой. Не всегда понятно, желает ли она просто в-всего худшего или предсказывает ч-что-то, к чему ст-тоит прислушаться.

Он неловко взял бокал в свои трясущиеся пальцы. Деора вздохнула. С каждым мгновением ей начинало казаться, что соглашаться идти сюда — было ошибкой.

— З-знаете, — повертел кубок Квиррелл, — я не хотел иг-гнорировать вас… П-просто, ваше предложение оказалось н-неожиданным для меня.

Ведьма догадалась, что речь о письме. Мужчина замолчал, нервно отпивая глинтвейна, а затем поперхнулся.

— Аккуратнее, — предостерегла Ленидерт. Это звучало глупо, но ничего больше в голову не лезло, словно разом мысли опустели, а мозги улетучились.

— Н-не… пейте, — тихо произнёс Квиринус, резко и взволнованно отставляя чашу с алкоголем, — прошу, не делайте этого!

Деора непонимающе уставилась то на профессора, то на свой кубок, а затем Квиррелл резво выцепил его из рук, на мгновение соприкасаясь пальцами с женщиной.

— С ними что-то не так!

— Вам плохо? — тактично поинтересовалась Ленидерт, надеясь, что профессор вообще переносит алкоголь и с ним не станет же самое, что и с Трелони.

— Сн-нейп… Он что-то туда добавил, — Квиррелл прикрыл пальцами губы, сотрясаясь всем телом, — это не яд-д, н-но…

Северус, услышавший своё имя, соприкоснулся взглядом с Квиринусом. И это было триггер.

— Вы пытались меня отравить! — то ли испуганный, то ли шокированный, произнёс мужчина, вскакивая.

— Да что вы такое несёте?

— Вы подлили мне сыворотку правды!

— Разве?

Все взволнованно уставились на спорящих. Снейп, как змея перед прыжком, упёрся руками в стол, перегибаясь через него. Северус не моргал, практически не дышал, смотря в лицо Квирреллу.

— Это серьёзное обвинение, — угрожающе произнёс он, — вам должно быть известно, что при сыворотке правды речь становится монотонной и вялой? Что-то вы чересчур перевозбуждены. Так точно ли вы уверены в своих обвинениях?

Квиррелл открыл и закрыл рот, обессиленно садясь на место и чувствуя себя проигравшим. Профессора возмущённо начали переговариваться, пока Минерва не взяла инициативу.

— Господа, тише-тише… Профессор Квиррелл, видимо, вам попался чей-то херес, — недвусмысленно намекнула о Трелони МакГонагалл, — вам стоит…

— Из-звините, я п-пойду, — смущённо пролепетал Квиррелл, не давая договорить и выбираясь изо стола.

Он поспешно удалился, выскочив, как испуганная жертва из обители хищников. Деора заметила, что тот даже не захватил зимнюю мантию.

— Да-а, дела, — почесал своей огромной рукой голову Хагрид, — бедняга вообще не в себе стал… Всё ж ему бы успокоительного, а то трясётся как осиновый лист, да каждой тени шугается.

Тема была благополучно забыта, поскольку в этот же момент последняя карта упала на стол. Хагрид, потерявший целых десять сиклей с таким грохотом ударил ладонью по столу, что все напитки подскочили.

— Ну дела! — вспылил он, смотря как Флитвик угребает его добро.

Деора бросила взгляд на зельевара, прислонившегося к стене. Он показательно повертел в руках пустой пузырёк, подтверждая подозрения, а затем кивнул в сторону двери, мол, иди догони.

Ей вслед послышались сплетнические шепотки: женщина знала о них и до встречи лицом к лицу. Много, кто заметил, что она ошивается подле заикающегося профессора. Но, наверное, именно в этот момент ей стало действительно его жаль — всё сводилось к тому, что он выходил всегда посмешищем, против своей воли. Когда Деора выскочила на улицу, сжимая в руках зимнюю мантию мужчины, Квиррелл выглядел уже чрезвычайно бледно. Он сжимал край тюрбана, хотя его руки уже болезненно покраснели от холода.

— Вы в порядке? — дотронулась до плеча мужчины Ленидерт, заставляя его вздрогнуть.

— Н-нет, — а затем помотал головой, борясь с излишней честностью, — то есть… П-пожалуйста, дайте мне минутку. Из-звините, я зря обвинил Снейпа в чём-то.

Но разве она могла оставить его в покое? Между чистосердечием и верховенством цели всегда выбирается второе.

— Я вам верю, — как можно увереннее произнесла Деора, добавляя в голос нотки тревожности, — почему Снейп сделал это с вами?

У Ленидерт правда вопрос был насущнее: какой магией обладает профессор, если на нём нет симптомов, привычным сыворотке? Снейп — мастер своего дела. Ошибки нет, но зелье не действует в полную силу.

Так что же такое может Квиринус, чего не могут другие?

— Он-н… подозревает, — процедил Квиррелл, начиная нервно сцеплять и разжимать руки, пытаясь контролировать развязавшийся язык, — в своих проблемах. Пр-ростите, пожалуйста, не з-задавайте мне вопросов. Я боюсь… Рассказать лишнего.

— В чём конкретно подозревает? — нахмурилась Ленидерт, делая шаг ближе, сокращая расстояние, будто от этого Квиринус рассыпется в объяснениях незамедлительно, прочувствовав подходящую возможность.

— Я… — он смотрел куда-то в сторону, а затем с трудом поднял взгляд на женщину, — Деора. Пожалуйста.

Ведьма замолчала. Это звучало очень странно — Квиррелл никогда не звал её по имени, не иначе, как «профессор Ленидерт». Переход на что-то такое личностное просто кричал о критическом положении. И, несмотря на прагматизм, Деора не смогла надавить на него.

— Хорошо, — спокойно сказала она, — может, вернёмся в Хогвартс? Я вас провожу, не задавая вопросов.

— В-всё в пор-рядке, — покачал головой мужчина, — не стоит.

— Да у вас же руки холодные!

Деора схватила его за ладонь, и Квиррелл дёрнулся так, словно она собиралась его ударить. А затем запуганным взглядом уставился на неё. Зрительный контакт вышел недолгим — он смутился и отвёл глаза. Его кожа действительно замёрзла, а губы слегка посинели от чрезвычайно низкой температуры.

— Соглашайтесь, — попросила Деора, протягивая второй рукой мантию, — я всё равно в карты не играю.

Квиринус замолчал, но затем рассеянно кивнул, соглашалась. Она подождала, пока Квиррелл накинет на свои худые плечи коричневую мантию. А затем положила ему руку на спину, подталкивая к тому, чтобы убраться отсюда поскорее. Деора ощутила мурашки по коже.

Ленидерт обернулась, заметив в дверном проёме Снейпа. Его лицо осталось непроницаемым, и зельевар появился лишь потому, что закрывал дверь за бестактно выскочившей ведьмой. Но намёк Деора поняла прекрасно.

Нужно сделать это сейчас. Без свидетелей. Наедине.

Если она упустит момент — никогда не узнает, где находится Тёмный лорд.

Chapter Text

Тревога клубится где-то внутри: заполоняет утробу, сводит желудок, заставляет горло пересохнуть. Ссутулиться, сжаться под настойчивым чужим взглядом. В любой другой ситуации было бы проще. В любых других обстоятельствах — безопаснее.

Но Деора самостоятельно отсекла лёгкий путь, умышленно или нет — Квиррелл не знал. Но искренне веровал в её безгрешие. Так легли карты. Быть может, сам Квиринус дал слишком огромную почву для подозрений.

— Кто вы? — серьёзно спросила она, и мужчина заметил лёгкое движение, похожее на мимолётную тень — то рука потянулась к палочке в кармане мантии.

— П-профессор Ленид-дерт… — замешкался Квиррелл, — вы же знаете! Я — ваш коллега. П-право слово, не понимаю, о ч-чём вы…

Сыворотка правды действует на него как-то неправильно: то ли из-за присутствия Тёмного лорда, вцепившегося в душу, то ли из-за проклятия крови единорога, обрекающее на мучение: иммунитет к смерти, ядам и неким заклинаниям, а вместе с тем гниение заживо под могуществом чужой судьбы, тёмной силы.

Деора остановилась перед ним. Слишком далеко до Хогвартса, чтобы поспешить туда. Слишком далеко от Хогсмида, чтобы вернуться. Ровная середина — золотая точка. Некуда деваться — вблизи лишь подлесок.

Квиринусу стало тошно. Упорство Деоры не сулило ничего хорошего в первую очередь для неё же самой. Он знал, что ему ничего не будет: Ленидерт не такая уж и сильная волшебница, а Квиррелл не такой уж и невинный маг.

— П-пожалуйста… — мягко сказал он, желая воззвать к её здравомыслию, обойти неудобные вопросы.

— Хорошо, если каким-то образом вы можете дать абстрактный ответ, — хлёстко заметила ведьма, — то я задам конкретный вопрос: вы как-то связаны с Тёмным лордом?

Квиррелл дрогнул, словно его ударило током. Ему не было ведомо, почему Ленидерт заподозрила его именно в этом. Из миллиона возможных причин, женщина выбрала ту самую, на которую он не мог ответить как-то увёртливо.

— Я… Д-Деора… — замялся Квиринус.

Он ощутил незримое присутствие Хозяина. Это было похоже на появление дементора, заставляющее человека сразу же чахнуть, ощущать безысходность и апатию. Стало слишком поздно. Даже если сейчас Квиррелл даст отрицательный ответ, то Тёмный лорд уже пробудился, цепляясь и подавляя носителя, чтобы обрести контроль ситуации.

— Отвечай, — ровным голосом произнесла Деора, забывая о всех формальностях.

— Связан.

Слово, как брошенный лепесток, повисло в воздухе. Было лишь одно мгновение на то, чтобы сообразить. Понять — ценность его жизни нивелируется перед защитой Тёмного лорда.

К сожалению, жизнь Деоры тоже.

— Иммобулюс!

Фиолетовая вспышка молнией бросилась в сторону Ленидерт, но она была готова к этому. Кажется, её палочка сообразила даже быстрее, чем носительница, потому что щит от Протего опережая на долю секунды Деору, проговаривающую заклятие.

Квиррелл мог колдовать без слов и накладывать заклинания, не используя для этого посредник в виде своей ольховой палочки. Ещё один побочный эффект Тёмного лорда.

Но он не хотел использовать преимущество, надеясь на то, что каким-то образом Ленидерт удастся спастись.

— Инсендио.

Тепло от огня лениво коснулось его лица. Даже в зимнюю непогоду огненное заклинание чересчур сильно выбивалось своей температурой. Но это заклятие было определённо более щадящим, чем смертельное.

— Диаболика!

Ленидерт, которой удачно выпала позиция не иметь слишком близкого расстояния с Квиринусом, умудрилась взмахнуть палочкой над головой. Пылкий, бешеный огонь не достиг своей цели, податливым псом рухнув к её ногами и окольцевав носительницу.

Красное зарево обернулось синим пламенем, щитом возникая подле волшебницы. Одно из чар, относящихся к тёмным искусствам, не могло не вызвать вопросов теперь у самого Квиррелла.

Она — подосланный мракоборец? Неужели ограбление в Гринготтсе заставило его разоблачить себя?

Положение стало донельзя очевидным. Рука поднялась неохотно, словно налилась свинцом. Губы, замёрзшие и онемевшие, не хотели связать слова, выносившие смертный приговор.

— Авада…

— Экспеллиармус! — гораздо быстрее, чем можно представить, среагировала Деора.

Заклинание прошло мимо, впрочем заставляя его осечься. Но это не было её заслугой — Квиррелл замешкался, одолеваемый сомнениями. И в этот же миг ощутил прилив чего-то желчного, инородного, заставляющее суставы заломить.

Квиринус никогда не ощущал себя настолько безвольным в собственном теле. Это было похоже на медленное онемение, паралич. Тело двигается, ощущения проходят, но словно имеют дымку сна, а все попытки сделать что-то самостоятельно уходят в никуда.

«Не смей мне противостоять», — ни голос, ни мысли, что-то среднее, шипящее и клокочущее от гнева заполоняет Квиринуса изнутри.

Мужчина против воли расслабляется и теряет власть над собой полностью. Остаётся лишь чувство бешено бьющегося сердца, пульсацией заслоняющее слух.

— Карпе Ретрактум!

Резко. Нетерпеливо. Не принадлежащий своему носителю голос звучал властно, несвойственно, и Квиррелл был готов поклясться, что никогда его тело не было способно на подобные метаморфозы.

Заклинание сработало напрямую, не дав Деоре и момента удивиться. Её ноги подкосились, когда чары притяжения сработало чересчур неожиданно. Обращаясь с Ленидерт, как с тряпичной куклой, Тёмный лорд схватил её за лицо, до боли впиваясь ногтем большого пальца ей в щёку.

— Как ты посмела, дрянь? — пророкотало нечто опасное и всесильное.

Квиринус поддался панике: ранее тёмный маг никогда не мог завладеть телом Квиррелла полностью. Возможно частично, но мужчина ощущал эту попытку вмешательства и мог хоть как-то противостоять, выказывая волю.

Сейчас же, чем больше он связывался с кровью единорога, тем сильнее крепла душа Тёмного лорда и слабела его собственная.

— М-мой лорд, — залепетала Деора, — я не знала, что это вы… Я бы никогда в жизни…

Он не дослушал её. Рука отстранилась от лица Ленидерт, но лишь для того, чтобы с размаху отвесить ей затрещину.

Был бы Квиррелл сильнее, Деора бы упала, но его болезненная худощавость, вызванная проклятием и изнемождением спасла её. Женщина лишь пошатнулась, рефлекторно закрыв лицо ладонью.

— Спустя столько лет пустых ожиданий и бесконечных разочарований, — прошипел Волдеморт, — и ты появилась только сейчас.

— Я пришла по вашему зову, — подобострастно сказала Ленидерт, — до этого считала вас мёртвым. Но… я откликнулась. Я отыскала вас! Пока другие не верили.

Квиррелл ощутил презрение к Деоре, граничащее со снисходительностью. Женщины, в действительности, бесполезные создания, но она хотя бы смогла сделать что-то. В отличие от других единомышленников Тёмного лорда.

Спустя секунду Квиринус осознал, что это была не его мысль. Расщепление разума сводило с ума, не давая хоть какого-то шанса на анализ или борьбу.

— Докажи.

— Я сделаю для вас всё, что угодно, повелитель, — почтительно склонилась она.

Деора подняла голову, не слыша никакого ответа. Лицо Квиррелла, которое она привыкла видеть, претерпело тончайшие изменения, но это была не игра света: более острые скулы, прежде голубые глаза налились красным, словно это не сосуды в склере лопнули, а радужка стремилась принять алый цвет.

А этот оттенок она запомнила на всю жизнь ещё тогда, много лет назад — в глазах худшего волшебника времён.

Если ведьма и действительно искала Волдеморта, то не ожидала его найти таким образом и в таком виде.

И всё же догадка того, что от неё требуют пронзила Ленидерт: Тёмный лорд, в своём виде, был выше Квиринуса. А они с Деорой оказались одинакового роста. Великий маг ведьме не ровня, и Волдеморт желал это донести.

Женщина отвела взгляд, и Квиррелл неосознанно пожелал, чтобы она оказалась менее горделивой и более проницательной.

Она опустилась на колени в абсолютной тишине. Как воин перед своим королём. Холодная рука коснулась волос ведьмы в одобрительном жесте, а затем помедлила и погладила каштановые локоны. Квиринуса захлестнула волна иррационального удовлетворения, чувствуя, в каком безропотном подчинении находится кто-то.

И если мужчина ощущал мысли Волдеморта, то наоборот эта связь тоже распространялась:

«Ощущение превосходства всегда пьянит от мысли, что можно сделать с кем, кого хочешь, абсолютно всё, что захочешь».

Квиррелл не понял или не пожелал понять всей глубины этой мысли. Ему хотелось лишь одного — проснуться от сонного паралича. Но волшебник мог лишь безвольно наблюдать за происходящим, не имея возможности ни отвести взгляд, ни перестать слышать или чувствовать.

— Вставай.

— Мой лорд…

— Молчи, — медленно произнёс Волдеморт, словно ужасно устал, — служи мне преданно и я прощу твою ошибку.

Он коснулся висков, поморщившись. Квиррелл ощутил покалывание в кончиках пальцев, а потом осознал, что может ими шевелить. Тёмный лорд не мог надолго захватывать тело носителя, не возвращаясь к прежнему жалкому состоянию — образованию на его затылке в виде лица, по-змеиному обезображенном.

С приятным чувством тяжести в конечностях пришла и досадная мигрень. В глазах от напряжения помутнело и они неприятно заслезились. Квиринус часто заморгал, но от этого всё сильнее расплылось.

— Извини, я не думал, что всё так будет, — неловко растирая руки и уставившись на снег, сказал профессор, — я…

— Лишь выполнял свою работу, — закончила за него Деора, заставляя почувствовать Квиринуса донельзя дискомфортно. Если бы он знал, как протечёт диалог, то не стал бы бессмысленно атаковать Ленидерт. Но Тёмный лорд вмешался лишь тогда, когда сам пожелал.

— Мне правда жаль, — оправдывался он, доставая палочку. Женщина напряглась, когда дерево поднесли к лицу, но и без того понимала, что вреда обретенной союзнице не причинят, — вулнера санентур.

Разбитая губа оставила напоминанием о себе лишь капли крови, а нарождающийся синяк на щеке исчез, скрыв ушиб, словно ничего и не было.

— Значит, это было прикрытие? — сухо поинтересовалась Деора, — всё это — глупое заикание, абсурдная одежда с тюрбаном, смехотворное поведение?

— Деора, я… — смущённо запнулся Квиррелл, неосознанно бросая взгляд на своё одеяние, — фальшиво во мне только заикание. А тюрбан нужен, чтобы скрыть неприятную метаморфозу тела. Всё остальное всегда было частью меня.

Он неловко уставился в лес, делая вид, что прислушивается к подозрительным звукам. На деле Квиринусу не хотелось думать, что он — полное посмешище. Да, может у него есть определённые минусы… Как и у всех людей. У кого-то меньше, у кого-то больше.

Поманив Деору за собой, они наконец-то ушли с тропы, чтобы остаться незамеченными, если кто-то из профессоров решит возвратиться назад раньше положенного. Дрожащими руками Квиррелл развязал тюрбан, обнажая свой мерзкий секрет на затылке. Побледневшее лицо ведьмы прорезалось даже сквозь ночной полумрак, поэтому мужчина поспешил спрятать своё уродство как можно скорее.

— Как это произошло?

— Я нашёл повелителя в Албании, — вздохнул Квиррелл, — мне хотелось отыскать какие-нибудь знания или узнать секреты, но я обрёл нечто большее. Хотя и не помышлял о подобном.

В его голосе сквозила тревожность на последних словах. Квиринус вздрогнул, но, как считал, от холода.

— Я тоже, — двусмысленно произнесла пожирательница. Профессор не знал, как трактовать этот ответ, да и не думал, что ему положено: хотела бы Деора сказать откровенно, зная, что мысли Квиррелла не принадлежат ему, то сказала бы.

— Так, ты из-за задания общалась со мной, да? — с лёгкой досадой произнёс Квиринус, а затем наигранно кашлянул, будто что-то попало в горло, чтобы скрыть грустную интонацию, — я был слишком навязчив.

— Нет, — отсекла Ленидерт. Мужчина разочарованно отметил про себя неумение считывать чужие эмоции доподлинно: врала Деора или нет осталось для него тайной. И если то было неправдой, то он предпочёл обмануться, слушая её объяснение: — я ощущала жжение в метке и искала источник. А общаться с ровесниками проще, чем с другими коллегами.

В глубине души профессор хотел услышать другую причину, но и эта была гораздо приятнее той, в которой пожирательница находилась подле него лишь из-за Тёмного лорда.

— Я правда не мог воспротивиться влиянию…

— Не стоит спорить о действиях нашего повелителя, — процедила Деора. Без слов понятно, что она злится из-за унижения и причинённой боли, но не хочет получить ещё один укор.

— Повелитель ослаб из-за этой связи, — мягко произнёс Квиррелл, желая спрятать чувство облегчения от временного освобождения, за которое мог поплатиться, где-то внутри, — мне нужно найти единорога.

Мыслями он, по правде говоря, предпочёл бы остаться в кровати. Кости ломило, нечто невидимое давило на голову, а глаза продолжали слезиться так, словно у него аллергия.

— Невероятный план, — язвительно произнесла Деора, — далеко уйдёшь в таком виде?

Квиринус ожидал презрения и пренебрежения после этого инцидента. Её саркастичность казалась понятной и обоснованной, хоть вины профессора и не было. Но он привык к несправедливому отношению в угоду кого-то другого. Словом, подчинённость Волдеморту даровало ему терпение к плохому обращению к себе.

— Я справлюсь, — не зная, к чему этот диалог, заверил мужчина, а затем поспешно добавил: — разумеется, я не сделаю ничего, что было бы во вред повелителю.

Деора подняла брови в удивлении.

Профессор спросил бы в чём причина его удивления, но был чрезвычайно занят принудительным отводом в свои комнаты. Деора, несмотря на пререкания (стоит отметить, слабые и безвольные перед мыслью о сомнительной, но заботе со стороны Ленидерт), силком отвела Квиррелла в его покои, а затем оставила, бесцеремонно хлопнув дверью.

За всё то время, что Ленидерт отсутствовала, он успел ощутить чуждое себе ликование Волдеморта по поводу того, что теперь, наконец-то, хоть кто-то будет заниматься поиском крови, не заставляя самого Тёмного лорда растрачивать магический потенциал на подобные бесполезные вещи.

Не хотелось открывать свои думы кому-то ещё, но заставить себя не фокусироваться было невозможно. Отторжение Деоры казалось неприятнее, чем Квиррелл мог бы себе представить.

Она была одной из немногих за последнее время, кто часто контактировал с ним — сказал бы Квиринус объективно.

Но это было невозможно, ведь впервые, имея приятную компанию, тот остро ощутил клыки одиночества, когда её лишился. По крайней мере, расположения к себе: Ленидерт вернётся к Тёмному лорду, но может начать избегать его. Она пожирательница, и это должно было оттолкнуть Квиррелла, но что-то на подсознательном уровне искало оправдания данному нюансу. То ли потому, что Деора, после сегодняшнего, все ещё выглядела жертвой в его глазах, то ли противился думать, что его использовали всё это время с корыстной целью.

Она пришла под утро. Не приветствуя, снимая капюшон мантии-невидимки и отпуская острую фразу: «не хватало ещё, чтобы меня увидели выходящей отсюда студенты». Нежный шёлк мантии казался потёртым — невидимки быстро теряют свой эффект, за исключением сказок — и крой был великоват. Но Деору это не смущало: длинный шлейф скрывал её полностью, а мерцания перед искаженным пространством не казались такими уж частыми, чтобы кто-то действительно заметил ведьму.

Ленидерт сняла её с себя. Квиррелл понимал, что под ней не будет вторая мантия, но видеть преподавательницу астрологии в обычном платье казалось неправильным и необыкновенно подходящим одновременно. Хотя в этом и не было ничего такого. Она не напоминала собой ни магла, ни ведьму: ткань отливала голубизной, струясь витиеватой вышивкой по корсету. Слишком старинное для немагического мира и слишком ординарное для пестрящей моды волшебников. Хотя очень напоминало что-то вроде чайного платья эпохи королевы Виктории.

Наверное, так и одеваются жёны аристократов, сочетая простоту с грацией. Но профессор не знал наверняка — он в параллельной вселенной всему этому. Впрочем, ему не нужно погружаться в детали, чтобы тайком восхититься красотой и стыдливо спрятать свой взгляд, боясь выдать мысли.

— Я принесла, — достала флягу Деора, протягивая ему.

— Спасибо большое, — произнёс мужчина, словно это теперь не её обязанность предопределённая Волдемортом.

На вкус серебристая жидкость похожа на железо — на то она и кровь. Глотая, царапает нёбо, горло, будто в ней кусочки стекла, заставляя кашлять и провоцируя рвотный позыв. Но вместе с тем грудная клетка будто бы освобождается, проходит одышка. Боли в голове отступают. Становится менее скверно.

Проклятие единорога — худшее, что может произойти. Если Тёмный лорд обретёт тело, то он обретёт абсолютно чистый сосуд. А мужчина останется с изувеченным, деструктивным телом. Кровь прежде всего нужна Квирреллу, а не Волдеморту, и повелитель услужливо припоминает каждый раз: «выпей крови, Квиррелл, твоя глупая смерть не должна стать моим препятствием».

Квиринус боялся думать и спрашивать, что уготовлено ему. И можно ли будет назвать жизнь жизнью после этого — какая награда искупит все эти потери?

Так сложилось, что ни судьба, ни смерть не принадлежали ему. Разве это эгоистично, в подобном раскладе, желать хоть что-то?

— Деора! — окликнул её профессор.

— Что-то не так? — Ленидерт замерла у двери, уже собираясь безмолвно выскользнуть.

— Я… В уязвимом состоянии, — потупил взгляд Квиррелл, ляпнув такую глупую ложь, что стало стыдно. И как сыворотка правды не подействовала на подобное? Но ему хотелось узнать, что он все ещё может надеяться на, если не дружеское, то приветливое отношение к себе. Хотя бы надежду, после сегодняшней ночи.

— Тебе нужно зелье?

— Нет, просто не знаю, как скажется сыворотка правды на крови.

— Понятно.

Квиринус не знал, убедил он Деору или нет, но она села на диван, не чураясь присутствия на нём же и Квиррелла. Дистанцировалась в противоположную сторону, хотя все ещё разделяла общую площадь.

У неё, вероятно, много дел. Но женщина без упрёка равнодушно разворошила стопку бумаг, дотянувшись до письменного стола Квиринуса, и выудила книгу. Краткосрочный шелест страниц огласил о том, что, либо чтиво ей не пришлось по душе, либо она устала настолько, что имитацию чтения делать даже не пожелала.

Тишина заполнила комнату. Говорить не о чем. Да и что сказать в подобной ситуации? Квиррелл был рад даже абсолютному молчанию. Это единственное, что осталось.

Подперев голову рукой, поставленной на подлокотник, Ленидерт прикрыла глаза. Мужчина старался даже не дышать, чтобы не спугнуть наваждение сна от неё. Его цель, граничащая с мольбой, задержать Ленидерт — настоящая глупость. И Деора осталась, осчастливив его, не подозревая о важности оказанной услуги.

«Как это убого. Полукровка не ровня чистокровной ведьме. Какая женщина, из рядов священной крови, будет видеть подле себя настолько слабую, убогую душонку, не имеющую ни богатства, ни капельки мозгов, а, Квиррелл?».

Квиррелл закрыл глаза. На сей раз он не мог сказать, чьи это были мысли.

Потому что он их полностью разделял.

Chapter Text

Холод подземелий забирался под кожу, вымораживая кости и впиваясь в суставы, заставляя кровь стынуть в жилах, а губы — синеть. Может быть, это вызывало у Северуса Снейпа хоть какое-то беспокойство, если бы не тот факт, что жар от котла развевал весь мороз.

Мужчина отточенными движениями нарезал ягоды омелы. Красные, переливающиеся плоды идеальными надрезами острого ножа превращались в аккуратные пласты, тончайшие и издающие едва заметный аромат, перебиваемый горечью уже поставленного варева.

Потянувшись к платяному шкафу, он достал оттуда засушенные бутоны незабудок. Померкшие голубые цветы не несли в себе никакой красоты, а от малейшего прикосновения рассыпались. Снейп без особых прелюдий бросил их горстью в котёл — ему не нужно отмерять, он знает пропорции на глаз.

Цвет зелья с изумрудного лениво перекочевал к бирюзовому, напитавшись синими оттенками.

— Не знала, что у вас есть дополнительная к кабинету комната специально для зелий, — задумчиво произнесла Деора, подняв чашку кофе и согревая свои руки приятным, все ещё немного обжигающим теплом.

— Предпочитаю не работать там, где сплю или ем, — веско заметил Снейп, — в противном случае, я бы давно приобрёл какой-нибудь недуг от вредных осадков.

Профессор Ленидерт поджала губы, моментально опустив свой взгляд к кофе. Её напряжённый взгляд был слишком заметен, и зельевар криво усмехнулся.

— Испарения данного зелья безвредны, Ленидерт. Но вы бы это, пожалуй, знали, если бы посещали зельеварение хотя бы иногда.

— Не хотела бы украсть ваши лучи славы, — ворчливо ответила она, прикасаясь губами к фарфору.

Разворошенные студенческие воспоминания напомнили о том, что Снейп был всего на курс старше Деоры. Квиррелл тоже. Его Ленидерт всё также напрочь не помнила, но год рождения был у мужчин идентичный. Разве что Северус оказался самым старшим в этой тройке.

— Что вы выяснили? — напрямую спросил он, и чернота его глаз неприятно залезла в душу Деоры. Женщина постаралась выглядеть непринужденно, хотя пальцы сжались сильнее вокруг чашки.

— Ничего. Почему вы спрашиваете? — удивленно поинтересовалась Ленидерт.

— Вы ошиваетесь рядом с Квирреллом и выглядите менее настороженной, чем обычно.

— Разве вы не слышали слухи? — хлопнула глазами Деора, у неё на лбу показалась испарина, и Снейп знал, что дело не в духоте.

— Что вы вместе? Только идиоты будут считать, будто бы это правда. Профессор Квиррелл… ограничен по многим параметрам.

— И всё же некоторые профессора принимают за правду.

— Мы сейчас произнесли одну и ту же мысль разными словами, — уголок губы Северуса дёрнулся, и это слегка успокоило женщину.

Впрочем, на его вопрос Деора отвечать не стала. Она делала вид, словно увлечена кофе и созерцанием застеклённой стенки Снейпа с ингредиентами сильнее, чем их диалогом.

Он понизил уровень огня, а затем невозмутимо оставил кипеть зелье, располагаясь на кресле напротив Ленидерт. Волшебница скользнула по нему взглядом, снова незамедлительно делая вид, что занята. Но кофе в чашке оставалось не так уж и много, а потому игнорировать его присутствие было затруднительно.

— У меня нет времени на ваши игры, Деора. Скажи всё, что вы узнали про повелителя.

Его холодный голос заставил Ленидерт вздрогнуть, установив с ним зрительный контакт. Нервный взгляд выдал Деору раньше, чем она могла бы совладать с этим.

«Расколись быстрее, ты же думаешь, что мы все в одной лодке», — раздражённо подумал Снейп.

Но, к его сожалению, она выбрала путь сопротивления.

— Я правда ничего не знаю, Северус, — тяжело вздохнула Ленидерт, — я бы хотела вас чем-нибудь обрадовать, сказав, что он вернулся. Но… его просто нет.

Мужчина был в незавидном положении. Он знал минимум три варианта концовки их диалога, прекрасно понимая, что каждая из них может обернуться его раскрытием. Деоре доверять было тяжело: он, во-первых, знал её мало; во-вторых, её неустойчивость и колебание по отношению к Пожирателям смерти (которое та неумело скрывала) вызывали больше опасения — нет худшего врага, чем неопределившийся союзник.

— Я могу уйти…

— В этом нет нужды, — покачал головой Северус, а затем, резко вскинул свою палочку, отчеканив: — легилемент!

Ленидерт не успела раскрыть даже рта. Погружение в её сознание казалось тягучим, словно женщина, хоть и пойманная врасплох, пыталась противостоять Снейпу. Зельевару особых затруднений это не приносило: в окклюменции он тренировался довольно долго.

В вихре всего этого мусора ему доводилось видеть кучу сбивающих толку вещей: какой-то из обедов Деоры с её студенткой-племянницей, запомнившейся обладательнице тем, что в «Трёх мётлах» чересчур ярко мигали огни; как какая-то молодая, полуобнажённая девушка уговаривала юношу с грубыми чертами лица остаться с ней; зелёную вспышку непростительного заклятия, после которой тело непонятного старика навзничь упало на кафельный пол. Северус легко отталкивал одно за другим, разгадав стратегию Ленидерт: она пыталась вспомнить всё, что вызывало в ней какую-то яркую эмоцию — страх, злость, отчаяние или счастье.

Но этого было недостаточно, чтобы противостоять ему.

Снежинки будто бы падали медленнее, чем обычно. Раскрывшийся внезапно вечер Снейп помнил прекрасно: он остался тогда с профессорами в пабе, отправив Деору вслед за Квирреллом, а она, чертовка, так и не рассказала, каким образом тот противостоял сыворотке правды.

Сейчас же Ленидерт выглядела поистине убого, заграбастанная хваткой профессора защиты от тёмных искусств. Снейпу не нужно было объяснять происходящее, у заики нет даже унции нужного духа, чтобы сделать что-то настолько агрессивное. Однако взгляд покрасневших глаз напомнил ему о Тёмном Лорде.

Долго смаковать воспоминание Снейп не мог: оно начинало смазываться, но в момент, когда повелитель возложил ладонь на голову Деоры, благословляя пожирательницу на службу, Северус перехватил его взгляд. Что-то неприятно сжалось в груди от мысли, что Волдеморт его видит. Но это невозможно, и змеиный взгляд растаял в дымке, заставляя более осознанно чувствовать деревянный пол под ногами.

Деора в ужасе закашлялась, вцепившись в обивку кресла, а затем перепуганным взглядом одарила Снейпа.

— Остаётся только убить меня, да? — женщина злобно ляпнула то, что лежало в её голове.

Северус не мог сказать «нет». Если он отпустит Деору, то она растреплет, что Снейп в курсе о возвращении Волдеморта. Его призовут к ответственности и втянут в коварный замысел, заставив из пассивного наблюдателя стать активным участником действий. А Дамблдор задумал всё иначе.

— Нет, я не убью вас, — покачал головой Северус, — я скажу это лишь однажды, чтобы не повторять потом бесчисленное количество раз.

Ленидерт смотрела всё также с опаской во взгляде, и Снейп понимал, что деваться некуда.

— Я не собираюсь помогать вашему повелителю, это не входит в мои планы, — просто заявил он.

— Ты… Но… И Вы так просто скажете об этом мне? — оторопела женщина.

— Разве вы не придерживаетесь на самом деле такого мнения? — удивлённо приподнял бровь Северус.

— Нет, — очень тихо сказала Деора, — я не понимаю, какую игру вы ведёте.

Зельевар проигнорировал её слова.

— Вы появляетесь в Хогвартсе, где учится ваша родственница. Поначалу, несомненно, выглядит так, будто вы явились помогать Лорду, но в вас нет инициативности и нужной координации. Вы просто таскаетесь здесь тенью, засовываете нос не в свои дела и, кажется, искренне не знаете, что искать.

— Я не могу поступать опрометчиво… Нужно же было всё узнать… и…

— Ленидерт, я был сейчас в вашем сознании. Ваши мотивы мне раскрыты.

Она смущённо поправила подолы мантии. И Северус мог заметить градиент всех эмоций на её лице: Деора прекрасно понимала, что ни дуэль, ни побег не являются достойными вариантами в конфронтации с ним. Хотя бы по той простой причине, что Снейп был более искусен в магии, чем она. Не бахвальство, но лишь суровый факт.

— Обычно люди, знающие подобное, долго не живут.

— Ты не будешь знать, — усталым тоном, словно родитель говорит нерадивому ребенку, объяснил Снейп, — я сотру тебе воспоминания.

— Ты применишь ко мне обливиэйт?

— Да, Ленидерт, — он медленно поднялся, игнорируя то, как Деора инстинктивно дёрнулась от него.

Между ними натянулась струна и безвозвратно лопнула стоило им перейти друг к другу на «ты». Неосознанно, резко, словно оказавшись союзниками. Но Северус пока не мог заявить об этом столь категорично.

Снейп медленно подошёл к котлу, помешивая железным черпаком бурлящее варево. Почти скоро будет готово.

— Если я итак ничего не вспомню, то может мне положено знать хоть что-то?

От его взгляда не укрылось, как она сжала ладони в кулаки, нетерпеливо перебирая складки платья.

— А смысл?

— А во всём другом какой смысл? Разве что утешить своё подсознание и не терзаться о хранении этой тайны. Даже если рассудить, если стереть мне память, то все будут, как на пороховой бочке, в ожидании чего-то. Не выгоднее ли иметь человека, контактирующего с Тёмным лордом напрямую?

Повисла тишина. Северус поджал губы, вновь добавил часть стеблей незабудок. Не забудь.

— Подсознание, — просмаковал слово он, а затем пришло озарение: — ты должна подсознательно хотеть мне доложить об этом.

— Тебе придётся каждый раз долго объясняться, — заметила женщина.

— Я как-нибудь переживу, — произнёс профессор, а затем нахмурился: — излишнее влияние обливэйта может пагубно сказаться на рассудке. А снять я его не посмею до конца… происходящего, когда бы он ни был.

— Что хуже: потерять рассудок в попытке обрести благополучие магического мира или потерять рассудок из страха за племянницу, когда в этом магическом мире снова начнёт воцаряться диктатура?

— Чистокровных вряд ли тронут, — лёгким движением руки Снейп наполнил колбу, не коснувшись кипятка.

— Но они могут стать солдатами, как и другие пожиратели, в рядах Лорда.

— Резонно, резонно… Хотя я все ещё считаю твою логику однобокой, ведь потери будут с двух сторон в любом случае, — стеклянная колба воцарилась на полке, источая лёгкий пар.

— Нужен какой-то триггер, чтобы у меня возникло желание прийти сюда и поделиться тем, что я узнала, — пропустила мимо ушей его слова Деора. — Разделить бремя секрета.

— Ты итак будешь считать, даже после исчезновения воспоминаний, что мы душевно поговорили, — цокнул Снейп, — твоё тело запомнит, а голова — нет. Но мысль в этом есть: желание надо усилить. Я считаю, что стоит сделать привязку ко слову «не забудь». Будет как щелчок. Кто-нибудь обронит фразу… Раз! — и «стоит рассказать Снейпу о происходящем».

— Оно слишком часто употребляется.

— Лучше, чем взять что-то вроде «заунывник», который вспоминают лишь студенты с углублённого направления зелий. С таким темпом ты и за десять лет не захочешь вывернуть свою душу.

— Ладно, я согласна.

— И всё? Не спросишь, мол, «если я умру, то защити тех, кто мне дорог»?

— Я хорошо изучила личность Северуса Снейпа, он бы потом сделал вид, что этого разговора никогда не было.

— Достойная наблюдательность.

В другом раскладе зельевар мог бы сказать что-то про Дамблдора, Орден Феникса или философский камень, но в этом не было нужды, если собеседник забудет. А некий, панический страх, что каким-то образом Волдеморт сможет восстановить её воспоминания, запрещал мыслить здраво, даже если предпосылок ко всему этому нет.

Он вновь вернулся к ней, опускаясь напротив. Подпёр щёку своей рукой, упёртой в подлокотник. Деора смотрела на него исподлобья, но без опаски, как раньше. Напряжение у неё выдавало лишь сложенные руки на груди.

— Почему Тёмный лорд выбрал Квиррелла? Ты так и не упомянула, — хищно сверкнул глазами Снейп.

Деора закатила глаза:

— Чистая случайность. Это мог быть кто угодно. Кто первый попался, тот и страдает.

— Значит в нём нет чего-то сверх неординарного?

— Нет, я бы сказала, что более трусливого и робкого человека никогда не видела. И тем более, разумеется, пожирателя. Хотя метки я не заметила, — женщина не особо любила сплетничать или делать анализ чьей-либо личности, особенно, которая портит её репутацию и осуществляет сомнительные действия.

— Справедливости ради, держится он хорошо. Профессор не вызывает никаких подозрений.

— Ну-у, — протянула Деора, — страх сильнейший мотиватор для верности.

У них воцарилось молчание. Каждый не знал, что ещё сказать. Это было что-то на манер тех моментов, когда двое людей уже попрощались. Пора неминуемо расходиться, но никто не желает сделать это первым. Северус каким-то отстранённым уголком души чувствовал сочувствие, но не настолько, чтобы проникнуться к женщине безусловной симпатией: Лонгботтомы, например, отдали абсолютно весь рассудок в борьбе против Волдеморта. Деора же добровольно примкнула на сторону Тёмного лорда, и ощущается само собой разумеющимся тот факт, что она должна чем-то пожертвовать ради своего искупления.

— Что же, — женщина поднялась, её пурпурная мантия с лёгким шуршанием скатилась на пол, распрямляя все складки. Деора показательно храбрилась, чуть вскинула голову, полу прикрыла глаза, — пожалуй, нечего терять времени. Это сильно отразится на моей работоспособности?

— Трелони несёт чушь, которую забывает, уже несколько лет, — язвительно утешил её Северус, — никто не придаст значения твоей околесице, даже если ты полностью сойдёшь с ума.

— Спасибо, я уж думала, что есть возможность сохранить хоть чуть-чуть достоинства, — усмехнулась Ленидерт, — делайте, что необходимо, пока у меня есть к этому силы.

Снейп подал Деоре со столешницы её палочку. Женщина лишь молча убрала её в рукав, не задавая вопросов. Каждый прекрасно понимал, что мирно разойтись им никогда не было суждено. Но этот исход был самым мягким из всех возможных.

Ленидерт зажмурилась. Северус не медлил.

— Обливиэйт.

Зелёная вспышка ударила ей в грудь, но не заставила даже покачнуться. Лицо Ленидерт приняло расслабленное выражение лица, словно той довелось заснуть. Северус мягко надавил ей на плечо, заставляя сесть в кресло, а затем опрокинул почти пустую чашку на столешнице.

Зельевар вернулся к своему стеллажу, деловито разглядывая жабросли. Деревянная коробочка с ингредиентами оказалась в его руках. Он мысленно досчитал до трёх, а затем невозмутимо окликнул Деору, будто бы всё это время был занят изготовлением отвара.

— Вы в порядке? Неужели не выдержали духоты? — в его голосе звучал ледяной сарказм и пренебрежение, свойственный Снейпу гораздо больше, чем любая иная эмоция.

— С вами только умереть можно, — сонным, растерянным голосом произнесла женщина, касаясь пальцами висков.

— Ну уж извините, — поддел её Северус, — в следующий раз обязательно создам все условия для столь высокопоставленной особы. Ближе к делу, профессор Ленидерт, вы для чего пришли?

— Я… — но Деора не могла уже ничего вспомнить. Она мучительно долго соображала, а затем покачала головой, — надеялась, что вы поделитесь чем-то полезным. Но, вижу, вам важнее пополнить свою коллекцию ядов, чтоб брызгать им в людей.

— Верно. Приберитесь.

Женщина фыркнула, взмахнула палочкой и разлитое кофе исчезло. Ленидерт нетерпеливо поднялась, обходя кресло и приближаясь к Снейпу.

— Никак не могу взять в голову, неужели так тяжело быть хоть немного вежливым? Ваш характер не сказывается на вашей работе?

— Мне за него доплачивает Дамблдор. Не сомневайтесь, — утешил Северус, — дверь в четырёх шагах позади меня. Вы, верно, не с Когтеврана, можете логикой не воспользоваться в этом плане.

— Куда уж мне, — обогнула его Ленидерт, — доброго вам вечера.

Она замерла в ожидании его ответа.

— Неужели вы ещё здесь? — с любопытством спросил Снейп, не оборачиваясь, — чего вы ожидаете, прощального концерта?

Деора ничего не ответила. Дверь молча закрылась, заглушая стук каблуков по ту сторону.

Chapter Text

Тайна за семью печатями оказалась философским камнем. Деора бы никогда не поверила, что он существует, если бы Квиринус столь упорно не утверждал обратное. Тёмный лорд хотел возродиться при помощи этого сказочного, практически мистического артефакта.

Нет, вернее, Деора допускала мысль существования чего-то подобного по своей сути: зелья, регенерирующее клетки, например. Что-то более приземлённое, но удерживающее Николаса Фламеля в своей оболочке (ведь отрицать Ленидерт не могла: старик прожил целых шестьсот с лишним лет). Однако скептицизм присутствовал — если в среднем волшебники живут где-то сто тридцать лет, то неужели нельзя создать сыворотку продлевающую жизнь до его границы? По крайней мере, бесподобная мадам Трюк в свои девяносто с хвостиком выглядела по-магловски на скромные шестьдесят. Максимум, шестьдесят пять. Почему бы не направить алхимию на общее пользование?

Тем не менее, камень, в отличие от зелья, существовал. И, по словам профессора Квиррелла, находился в Хогвартсе. Деора бы и это придала сомнению (зачем хранить столь могущественный артефакт в школе?), но мужчина сам приложил руку к вопросу безопасности камня. А потому, вероятно, знал о нём лично.

Как он сказал, помимо него чары наложили Снейп, МакГонагалл, Стебль и Флитвик, и женщину вводило это в ступор — какой прок в обществе четырёх деканов звать обычного профессора защиты от тёмных искусств? Даже, уповая на его предмет, он пребывал в данном статусе преподавателя менее года.

Либо Квиррелл был действительно одарён, либо тут был сторонний фактор, потому что Деоре казалось, что без Тёмного лорда Квиринус не так силён.

С другой стороны, руку приложил и лесничий Хагрид, который поставил некую зловещую, жуткую тварь перед входом в подземелья.

Потому вырисовывался иной вопрос: как обойти все меры защиты и не умереть?

Ответ прост: быть достаточно одарённым, чтобы разгадать все загадки. Как жаль, что она не Альбус Дамблдор.

***

Деора прислушалась к ночной тишине замка. Уже наступило время отбоя и никого, кроме патрулирующих профессоров и старост быть не должно. Попасться в такое время кому-то было бы самой неудачной ошибкой.

Её мантия-невидимка, купленная всего пару месяцев назад, заметно стала хуже. Сейчас она могла спасти лишь при условиях кромешной темноты. В хорошем освещении было бы легко заметить искажение пространства — уж слишком сильно эффект не соответствовал ожиданиям. Но выбирать не приходилось: новую она выписать не успела, а в Хогсмиде подобные вещи, во избежание злоупотребления учениками, найти трудно.

— Нас бы полностью покрывала мантия, если бы не... — взгляд Деоры красноречиво метнулся к тюрбану, когда женщина лёгким движением руки накинула на них обоих мантию.

Они были одного роста. И лишь этот глупый головной убор заставлял щиколотки виднеться.

— Если нас кто-то увидит, то будет тяжело объяснить присутствие третьей личности, — высказался Квиррелл.

— И чьи это будут проблемы? — не дожидаясь ответа, Деора произнесла: — Люмос.

Она приложила палец к губам, намекая помолчать. Не потому, что сильно пеклась о конспирации, скорее из-за того, что последние несколько словесных баталий со Снейпом разрешились не в её сторону. И Квиринусу допускать такую же возможность женщина не желала.

Её походка стала в действительности кошачьей: даже каблуки ботильонов не цокали, соприкасаясь с камнем.

Запретный для всех этаж был погружён в мрачное молчание. И её голос казался в стократ громче обычного.

— Алохомора, — из наставленной на дверь палочки вылетела яркая красная искра.

Лёгкий скрежет расходящихся замков и щелчок оповестил о том, что никаких иных заклятий на дверь наложено не было. И Деора, идущая впереди, скользнула в проём, кивком головы приглашая Квиррелла с собой.

Она незамедлительно оторопела, увидев перед собой нечто массивное, волосатое и издающее тяжелое, хриплое дыхание.

— Деора, что там...

Ленидерт подскочила, резко развернувшись. Действуя на инстинктах, она моментально зажала рот Квиринуса рукой, бросив взгляд из-за плеча на нечто, что открыло глаза. И за мгновение до того, как Деора в ужасе захлопнула дверь, она осознала, что это была голова пса. Огромного пса.

— Ты знал, что там находится? — нетерпеливо схватив его за рукав, поинтересовалась Деора, — да эта тварь сожрёт нас, не успев моргнуть! Я даже не знаю, что это такое.

— О! Это трёхголовый пёс, — спокойно ответил Квиринус, — они довольно редкие, но...

— Трёхголовый?!

— Да, наверное ты не заметила, но...

— В следующий раз можете пойти первым, профессор Квиррелл, — прошипела Деора нарочито деловым тоном, — у вас лучше получается разглядывать всех тварей. И приводить тоже. Как троллей, например.

Об этом она узнала значительно позже, когда мужчина признался, что чудище должно было отвлечь внимание на хэллоуинском празднике. И из-за Деоры ему не довелось проникнуть на третий этаж. Ленидерт, мягко говоря, это не привело в восторг — тогда у неё были неиллюзорные шансы пострадать.

— Это наверняка питомец Хагрида. Надо будет что-то придумать или узнать...

— Почему мы не можем шарахнуть пса непростительным, пока он спит? — в очередной раз перебила Деора.

— Потому что мы должны действовать незаметно, — неловко потёр шею Квиринус, словно испытывал дискомфорт от объяснения базовых вещей, — скрытность лучше открытого похищения камня. Вдобавок, надо узнать про другие защитные меры... Будет глупо убить пса, а затем не разгадать оставшиеся загадки.

— Как скажешь, — отпустила его Ленидерт, стараясь каждый раз показательно его уважать, чтобы Тёмный лорд не счёл за недовольство, — просто скажи, что от меня нужно.

— Мы не можем ничего сделать, пока не получим информацию, — пожал плечами Квиррелл, — но ты можешь найти единорога...

— Нет, — категорично отказалась Деора, в ужасе поджимая губы. Её лицо побледнело, — я знаю о проклятии. В тот раз я купила за бешеные деньги его кровь... И убивать я не собираюсь. Каждый знает, что содеянное заставит молить о смерти, несмотря на дарованную жизнь.

Квиринус грустно взглянул на неё, хотя с отказом это имело мало общего. Деора отвела взгляд вглубь коридора. Она не любила выказывать сочувствия, утешать тоже не умела — и никак не знала, как реагировать однажды на признание Квиррелла, что кровь единорога помогает ему не разлагаться заживо из-за влияния Тёмного лорда.

Грустная ситуация, но Ленидерт предпочла бы умереть, чем сотрудничать с чем-то настолько падшим. Потому что уже знала, что эта идея заведомо проигрышная. И именно из-за этого она снова расплачивается за ошибки прошлого. В каком-то смысле её душа жаждала раскрытия, чтобы кто-то вроде Дамблдора узнал о замысле и мог остановить грядущий мрак.

Но она не могла себе такое позволить.

— Я что-нибудь придумаю, — неохотно ляпнула Деора, — сколько ещё есть времени?

С каждым принятием крови интервал сокращается. Тело привыкает к нему, как к наркотику. И просит ещё, быстрее и больше.

— Дня три? — робко предположил Квиррелл, — использование мощных чар временами усугубляет процесс.

— Дело в чарах или в этом? — она махнула рукой, забыв о палочке в ладони и чуть не ткнув Квиринуса в нос. Вполне красноречиво намекнула на его физическое состояние, доведённое лично его повелителем.

Ленидерт не видела смысла в подобном симбиозе от слова совсем: волшебник от дня ко дню становился более бледным и тощим. Разве подобное тело способно выполнить расчётливый план Тёмного лорда? Разве для этой миссии не требуется что-то закалённое, сильное и способное на противостояние с чем-то большим, чем простуда?

Хотя иногда Деоре казалось, что Квиринус теперь и простуду не переживёт. Она это отмечала то ли с волнением о своей возможной свободе; то ли со страхом, что после смерти Квиррелла тёмный волшебник может попытаться завладеть и ею. Словом, это удручало. И заставляло проникаться неким подобием жалости.

— Стоит вернуться, — нарушил тишину мужчина, — мы уже ничего не узнаем, а, если попытаемся, пёс может поднять лай и кто-нибудь, да придёт сюда.

Ленидерт спорить не стала. Во всех ситуациях ответственность за происходящее всецело перекладывалась на профессора Квиррелла. Не потому, что Деора её избегала, а скорее из-за того, что перед гибкостью ума когтевранца она ничего противопоставить не могла.

В отличие от желчного Снейпа, Квиринус был ненавязчиво умен и гибок в решениях, не комментируя чужие недостатки и пробелы в знаниях. Женщина не чувствовала себя идиоткой, и на том спасибо. Хотя готова была поспорить, что наверняка есть что-то в чём она разбирается гораздо лучше их обоих.

«Не впечатляюще» — моментально представила ехидную реакцию Северуса на любую её блестящую мысль.

Чуть качнув головой, она отогнала его назойливое лицо из своих дум. Только собравшись повернуть назад, Деора услышала шаркающие шаги.

А затем...

Предательское мяуканье. Кошка выбежала из темноты, недовольно поглядывая на двоих профессоров под одной мантией-невидимкой. Квиррелл и Ленидерт в беспокойстве уставились друг на друга.

— Кого ты там углядела, а? — послышалось ворчание Филча.

Думать было некогда. Деора просто выскользнула из-под мантии, убедившись, что Квиррелла полностью не видно. А затем носком обуви оттеснила кошку прочь, борясь с желанием наступить ей на хвост.

Вынырнув из темноты, Деору лизнули лучи лампады смотрителя Хогвартса.

— Доброго вечера, — сухо поздоровалась Ленидерт.

— Ох, профессор! — прокряхтел Филч, — что вы здесь забыли в такой час?

— Услыхала детский хохот, — моментально солгала она, глубокомысленно смотря вглубь коридора, — но никого не нашла. Может, вам повезло больше?

От тревожности к горлу подкатил комок, а сердце учащенно забилось. В действиях Деоры не было ничего такого, но появление на этаже, которое все обходили стороной, могло заставить старика подозревать её.

— М-м, нет, профессор, — задумчиво облизнул сухие, потрескавшиеся губы Филч, — я, кажется, слышал кого-то, да уже поздно: наглые щенки забились по норам.

— Прискорбно, — Деора отвела прядь волос за ухо, пытаясь как-то мимикой тела и жестами рук преподнести обстановку как можно более неформальной, — я бы предпочла продолжить обход с вами, если моя компания не отяготит.

Филч подозрительно взглянул на неё. Ленидерт не осудила: сама бы уставилась на себя также, зная, как сильно она пытается подлизаться ко всем просто так. Но лучше иметь худую дружбу, чем добрую ссору. Особенно, когда у тебя получается ладить со всеми из рук вон плохо.

— Пойдёмте, — кивнул головой завхоз, и ведьма беспрекословно повиновалась, уводя его подальше от Квиринуса.

***

Невиданная удача в том, что их не заметили, отыгралась на Деоре следующим днём: она получила выговор от МакГонагалл, справедливый, но нежеланный. Женщина, строго глядя из-под половинок своих очков, высказала ей, что Ленидерт необъективно оценила знания Гермионы Грейнджер.

Женщина, скрипя зубами, приняла критику как полагается. Хотя знала, что неприятная девочка-заучка возмутилась лишь потому, что Деора не оценила её рвения лезть со своим мнением в каждое пространство.

Тем не менее, любовь к Гриффиндору иссякла, а потому, стоило близнецам Уизли додуматься сдать Деоре пергамент с исчезающим текстом эссе и меняющимся на сборник анекдотов, как Ленидерт в гневе бросила перо на стол.

Профессоров, к сожалению, за людей не принимают — любую агрессию им велено укрощать, а недовольство не выказывать. Но Деора, толком не спавшая прошлой ночью, не выдержала.

— Все могут идти, — тяжело поднимаясь изо стола произнесла женщина, — Фред Уизли, Джордж Уизли... вы остаётесь.

Студенты вылетели прочь, как листья, подхваченные ветром, оставив своих бедолаг-однокурсников. Один из близнецов имел наглость приветливо улыбнуться. А затем, что ещё хуже, позволил себе открыть рот.

— Профессор! Но за что? — взъерошил свои рыжие волосы он.

— За это, — рывком схватив пергамент и тряхнув им, чтобы бумага раскинулась полностью прямо перед носом весельчака, — у меня ваших тестов нет. Садитесь и переписывайте. С нуля.

— Но там же несметное количество вопросов! — возник второй мальчишка.

— Поэтому на них и давалось две лекции, Джордж.

Со стонами, ахами и вздохами двое непосед были принудительно возвращены в учёбу. Деора из вредности решила поступиться своим голодом, бесстыдно пропуская ужин. Как и завтрак, и обед сегодняшнего дня.

Впрочем, их хватило ровно на полчаса. Потому что потом их голоса сначала звучали шепотом. Далее — вполголоса, а потом они принялись устраивать моральный террор.

— Профессор! Может мы договоримся по-другому?

— Сомневаюсь, что у вас есть то, что мне нужно, — неохотно откликнулась Деора, не поднимая на них взгляд. Она была увлечена чтением «Пророка», ссутулившись в профессорском кресле с газетой в руках.

— Мы же можем исправиться! — начал помогать в дипломатическом процессе своему брату Джордж, — дайте нам это на вечер, а? С собой.

— А вы мне что? — удивлённо спросила ведьма, — за какие такие заслуги мне идти на уступки?

— А мы вам — сотню шоколадных лягушек! — бойко ответил Фред.

Деора изогнула бровь, услышав столь по-детски глупое предложение. Она задумчиво укусила перо за его кончик.

— И каким образом вы хотите принести мне сотню лягушек?

— Секрет, профессор. Так вы согласны? — блеснул глазами более бойкий из мальчишек.

— Но если вы меня обманите, то я вычту с вас сто очков, — пожала плечами женщина.

— Не обманем!

Подобные договоры — аморальны. Особенно, если их заключают с профессором. Но Деоре платили скверно, и работу свою она не любила. А поскольку у близнецов была плохая репутация, то никто бы не поверил на слово, что Ленидерт пошла на такое.

— И каков срок? — заинтересованно уточнила она.

— До экзаменов, — гордо заявил Джордж.

— Если не успеете, то лишу баллов прямо перед награждением кубка факультетов, — предупредила Деора.

Исчезли они быстрее, чем Ленидерт успела договорить финальную фразу. Почесав голову, Деора пришла к мысли, что это было не необдуманное решение, а её подсознательное желание избавиться от близнецов побыстрее.

Стрелка часов скользнула к восьми. И ужин был безвозвратно упущен.

Деора закрыла кабинет, быстро поднялась по ступеням, ведущим в её личные комнаты, а затем широко распахнула окна. Жемчуг подняла клёкот, и Ленидерт послушно выпустила сову навстречу закатным лучам. Птица нахохлилась, картинно поковырялась в пёрышках на груди, а затем, устав показушничать, вылетела на волю.

Женщина успела только избавиться от платья, облачившись в длинный, тяжёлый халат, как послышался приглушённый стук. Ведьма недовольно цокнула, закатив глаза. Каким было её удивление, в первые месяцы, когда оказалось, что студенты без зазрения совести могут начать тарабанить в дверь профессорам из-за забытых вещей или просьб поставить оценки, войдя в положение.

Она проигнорировала стук. Но стучащий не унялся, хотя звук стал ещё глуше. Поняв, что близнецы Уизли её так просто не оставят (и не дай Бог за эти пару минут они каким-то фантастическим образом реально принесли сладости), Деора запахнула халат, подпоясавшись, и недовольно вытащила палочку.

Ленидерт прикрыла дверь, ведущую к её спальне, облокотившись на перила лестницы и поглядывая на класс сверху вниз.

Взмахом палочки отперла дверь.

— Войдите! — громко, чтобы её услышали; недовольно, чтобы её поняли, произнесла Деора.

— Профессор Ленидерт?

Она моментально узнала голос Квиррелла.

— Неожиданно, — нахмурилась женщина, а затем выпрямилась, отлипнув от перил и спустившись вниз, — но я ничем порадовать не могу. Я ещё не нашла необходимое средство. У меня время сегодня было расписано по минутам.

— Я... Нет-нет! — энергично помотал головой Квиринус, — дело не в крови. Я пришёл отдать мантию.

— Спасибо, — поблагодарила она, принимая в руки нежнейший шёлк, — а это — что?

— Эм-м, — протянул Квиррелл, держась обеими руками за пластиковую коробочку, — это... это контейнер! Маглы часто используют такое, чтобы... чтобы...

— Я знаю, что такое контейнер, — мягко прервала его Ленидерт, — что внутри?

— Мясной пирог.

— Ты испёк мне пирог?

— Что? Нет-нет. Это с кухни. Просто... Башня так высоко, и еда бы остыла. А здесь тепло остаётся.

— Я могла бы просто попросить эльфов о еде. Они же занимаются стиркой и уборкой дворца. И готовят на кухне, — высказалась Деора, — стоило ли оно того, чтобы подниматься на самый верх астрономической башни?

Повисла тишина.

— Повелитель от меня что-то хочет? Это предлог, вместе с мантией? — продолжила она.

— Нет, Деора! — волнительно произнёс Квиррелл, — просто не хотелось бы, чтобы... нарушилась целостность команды... ведь ты была бы голодной... это могло бы повлиять на миссию... и, кажется, тебе нравился пирог. Некоторые мелочи просто важны.

Ленидерт не любила мясной пирог.

Но она не сказала это вслух.

— Имеет смысл, — выдала Деора, пытаясь обуздать неловкость, — спасибо большое.

— Я разбудил? — виновато оглядев женщину и сделав вывод на основе халата, извиняющимся тоном спросил Квиринус.

— Нет, я просто предпочитаю не душить себя шнурованным платьем до победного. Где это видано, чтобы профессора ещё до девяти вечера ложились спать? — усмехнулась женщина.

Повисла тишина. Квиррелл неловко перебирал пальцы, сцепив их в замок. Деоре стало тяжело искать темы для продолжения диалога, поэтому она тактично отступила.

— Хорошего вечера, — перекинув мантию через руку и взяв контейнер с пирогом в другую, произнесла ведьма.

— Да, доброй ночи... то есть, вечера! — нервно откликнулся Квиррелл, — ещё раз извиняюсь за беспокойство.

Общая степень смущения достигла пика, поэтому Ленидерт, стараясь не растерять вещи, наспех похлопала Квиринуса по предплечью, как это делают, чтобы приободрить собеседника.

— Всё в порядке! — заверила она, как можно бодрее, — я была рада увидеться с вами... с тобой.

Снейп и Квиррелл являлись единственными профессорами, к которым она смела обращаться на «ты», но иногда, ловя себя на этой мысли, не знала, стоит ли сближаться настолько.

Некомфортно. Неприятно. Душно. Это не для неё и не про неё.

Деора захотела сбежать, не оборачиваясь, не проверяя, ушёл профессор Квиррелл или нет. Но почему-то ей вспомнилось холодное пренебрежение Северуса: «неужели вы ещё здесь?».

Она не хотела открыто избегать профессора защиты от тёмных искусств, но и не хотела обнадёживать. Его наивные, щенячьи повадки плохо скрывались: Деора знала, чего тот добивается. Даже удивлялась такому странному виду ухаживаний: обычно мужчины в его возрасте гораздо более... опытны.

В любом другом случае, женщина бы уже ощетинилась, раздражилась с назойливого внимания. Но в этом — складывалось ощущение, что Квиринус действует и выглядит лишь из благих побуждений, не надеясь ни на что большее. Ни видом, ни словом не подавая лишней мысли.

— Я... Я пойду, — смущённо кашлянул Квиррелл, собираясь поскорее убраться.

— Стой, — окликнула его Деора, заочно обвиняя саму себя в жалости, — а во сколько, э-э, завтра турнир по квиддичу?

— Ох, пол первого, — сразу же ответил Квиррелл, словно прокручивал этот диалог несколько раз.

— Я пропустила прошлые, — призналась Ленидерт, — думаю, было бы неплохо, если...

— ...мы можем пойти вместе сразу после обеда! — его голос дрогнул; с таким не верящим запалом Квиринус произнёс, а затем осёкся, испугавшись, что спугнёт своей эмоциональностью.

— Да, было бы здорово. А то я понятия не имею, что мне там делать будучи профессором и где сидеть, — усмехнулась Деора.

— Тогда я обязательно дождусь тебя.

— Что ж, тогда я обязательно приду.

Она отвернулась, сбегая наверх, к себе. Завершая этот несуразный диалог. Ленидерт не нравилось всё магловское, включая пластиковые коробочки; она не ела мясные пироги; а квиддич не вызывал в ней ничего, кроме чувства сонливости и утомлённости.

Но она придёт. Некоторые мелочи просто важны.

Chapter Text

Деора никогда не могла подумать, что тягостное, сковывающее ощущение под рёбрами вернётся снова. Словно железный корсет сдавливал грудную клетку, заставляя ощущать тошноту, сжимать потные ладони в тугие кулаки. Сливаться с тёмными коридорами, прятаться в тени молчаливых статуй рыцарей. Но защита Хогвартса и защита подсадной преподавательницы явно разные задачи.

Нелепая мысль Ленидерт подпустить к себе Квиррелла обернулась болезненной тревогой, которая, похоже, оказалась заразной. Она не могла не думать постоянно, что Тёмный лорд слишком близко. Чересчур. Прячется в кромках сознания. Его присутствие зримо, а влияние неприятно ощутимо.

Квиринус — слабая марионетка, не способная ему препятствовать, и Деора явно была полнейшей дурой, которая посчитала, что его ничем непримечательная, убогая и подвергнутая низшему соблазну натура хоть на что-то годится.

Её вымораживала вся ситуация. Каждую минуту она задумывалась об ужасных развитиях событий. Вспоминала ледяные руки на своём лицо, змеиное шипение и свет алых глаз. Преследуемая воспоминаниями, Деора сковывалась животным страхом из раза в раз, стоило Квиринусу вести себя задумчиво тихо, без заиканий и его беспочвенной тревоги. Подозрительно щуриться, искоса поглядывая в его глаза. Какого они цвета? Нормального или — как тогда — бесчеловечно-холодные?

Тёмный лорд был страшной опухолью на его плоти, но проявлялся не через уродливое, вторичное лицо, которое Ленидерт ассоциировала с разлагающимся, гниющим телом. Он предпочёл полную автономность действий, вытеснив Квиррелла из собственного тела. Наверное, он делал это не единожды. Но Деора боялась навлекать гнев, который отчётливо ощутила на своей шкуре, и низвергнуть на себя недовольство повелителя на весь их оставшийся путь.

Но временами она позволяла себе обмануться. Расставалась с баснословными суммами, покупая кровь единорога в Лютном переулке, чтобы оттянуть неизбежное. Затем вздыхала, думая о том, как тяжело придётся ей после, пытаясь вернуться к нормальной жизни. Почему-то Деоре искренне казалось, что вот-вот придётся расстаться с семейным поместьем. Она его не любила, но мысль оказаться должницей заставляла её пугливо цепляться за остатки воспоминаний, проведённых там.

В конце концов, ей просто хотелось спокойствия.

И иногда иллюзия действительно становилась чуть более сильной. И иногда Деора искренне забывалась о том, насколько тонок лёд под её ступнями. Может быть, поэтому она забывалась, позволяя себе глупое времяпровождение с ним.

Сначала — лишь из отсутствия вариантов: Северус чрезвычайно занят и почему-то стал сторониться её; остальные преподаватели всё также присутствовали в её жизни, но на фоне бессмысленных, зачастую жестоких поручений Волдеморта, единственным частым собеседником в её жизни стал профессор Квиррелл.

Потом — из его глупого увлечения ею. Он не пытался казаться тем, кем не является. Возможно понимал, что его старания тщетны и просто пытался заполнить жажду внимания.

Возможно, потому что Деора не сказала вовремя, что его пелена на глазах не имеет ничего общего с реальностью.

Возможно, самый наименее реалистичный вариант, Ленидерт была не против этого.

Как она достигла такой точки отчаяния? Во-первых, Деора могла поклясться, что мужчины её интересуют не больше, чем мимолётная интрижка. Во-вторых, женщина не любила разочаровываться. А это, к сожалению, заведомо провальные отношения.

Впрочем, именно эти выводы ясно подчёркивали её неподходящую кандидатуру к факультету Когтеврана. Деора явно не обременяла себя мудростью. И корила за это каждый раз, стоило ей оказываться подле Квиррелла.

Она прекрасно осознавала, почему он такой отчаянный. Вряд ли его кто-то когда-то любил. Квиринус не казался выдающимся волшебником (хотя, разумеется, Деора порой с ужасом осознавала скрытое могущество, тщательно спрятанное за комплексами; лицемерно надеясь, что Квиррелл никогда не осознает своих возможностей), он не умел себя вести в обществе и постоянно нервничал, отрубая все пути к подобию любого вида взаимоотношений.

Ленидерт тошнило от собственной двуличности. Она не хотела пересекаться с ним и поддаваться искушению поиграться как кошка с мышкой — наполовину из страха разгневать Волдеморта, наполовину из сожаления, что для Квиринуса она единственная женщина, которая по-настоящему обратила на него внимание.

Но затем, наперекор себе и своим принципам, она улыбалась его шуткам. Невольно, хмурясь и делая такое лицо, словно большей глупости никогда не слышала. А Квиррелл всё также наивно продолжал, и Ленидерт не могла подобрать правильный научный феномен, почему она искренне считает его нервную мимику милой.

Нет. Не такое слово. Просто приятной. Он всегда говорил невпопад и предлагал что-то невовремя. Но наперевес неловкости умел варить вкусный кофе, внимательно слушать, проявляя излишний интерес, а ещё задевать её своими грустными вздохами каждый раз, когда Деора вынужденно отказывала в чём-то.

И почему она отнесла последнее к хорошим чертам — непонятно. То ли Ленидерт обезумела и стала неуравновешенной невротичкой с тягой к эмоциональным качелям, то ли ей неиронично самой становилось совестно и неприятно видеть плохо затаённую печаль на его лице.

Но Деора искренне выбирала первый вариант, потому что второй казался нежизнеспособным.

Ленидерт, однако, затягивала себе петлю на шее с излишним энтузиазмом периодически, когда умудрялась своё личное время, не украденное ни студентами, ни повелителем, ни невесть чем, отдавать Квирреллу.

Вернее, в данный момент, это он скорее отдавал Деоре.

— Это очень странная работа, — рассудил вслух Квиринус. Женщина медленно моргнула, подперев щёку кулаком. Его перфекционизм действовал на нервы. Но кандидатуры лучше для оттачивания учебного плана на предэкзаменнационные месяцы не нашлось.

— Что с ней не так? — вздохнула Ленидерт, кончиком пальца незаинтересованно выводя буквы поверх уже нанесённых чернил на пергаменте. Она с одной стороны, он — с другой.

— Просто она неточная и некорректная, не соответствующая формулам…

— Каким формулам? Это астрология, не астрономия. Тут просто несёшь чушь, да чтоб правдоподобнее звучало.

— Я читал, что положение звёзд влияет на возможные события, а планеты, помимо этого, ещё и приносят определённый эмоциональный фон. А тут, судя по картам неба на ближайший месяц, скорее просто написана какая-то нелепица, не пересекающаяся с предположительным результатом. Будто, ну, без опоры на планеты и звёзды и прочее.

Он замолчал. А затем спросил:

— Так что за ученик это написал? Подписи нет.

— Это сделала я, — невозмутимо откликнулась Деора.

Он смущённо стих. Ленидерт не любила свою работу и не относилась с должным рвением к астрологии. Она никогда не поощряла эту дисциплину, а ведение лекций ощущала как камень на шее. Ей просто нужна была хоть какая-то работа в Хогвартсе, чтобы не вызвать подозрений.

Деора бы возмутилась на критику Квиринуса. Но его духота волновала меньше того факта, что волшебница могла действительно испытывать что-то к этому человеку. От него пахло чесноком, пытаясь замаскировать запах гниющей плоти из-за Волдеморта, а этот абсурдный фиолетовый тюрбан вызывал лишь испанский стыд.

Да, стыд. Ленидерт стыдилась его, а затем, ловя себя на этой мысли, себя. Он не выбирал так выглядеть и так вести себя. И иногда Деора думала, что это всё равно, что полюбить смертельно больного, а затем ждать, что он будет здоров и смущаться его болезненности на людях.

А он, напротив, смотрел на неё с неподдельным блеском уставших глаз.

— Ох, извини.

Женщина болезненно поджала губы. Даже сейчас извиняется, хочет казаться меньше, жальче, несущественнее. И вынуждает Ленидерт из душевной уязвимости делать необдуманные поступки. Её прохладная ладонь накрывает его вечно разгоряченные, влажные руки, и Квиринус дёргается, как от тока, но потом испуганно замирает, боясь пошевелиться. Спугнуть её или испугаться самому?

— Просто помоги мне, ладно? — делая вид, что не душевные страдания первопричина, а лишь утомлённость, Деора отсрочила неизбежное.

— Да, конечно, я же понимаю, что тебе не до этого, — виновато бубнит Квиррелл. Его светлые брови хмурятся. Ленидерт думается, какими были его волосы раньше. Она замечает, что Квиринус игнорирует зеркала, но все люди проявляют это по-своему — то, чьим источником называется «нелюбовь к себе».

Интересно, он здесь, с ней, потому что хочет помочь или потому что не считает, что заслужил спокойный сон? Деора не любит рассуждать о подобном, но чем дольше они сидят в этой башне, разморенные поздним часом, тем сильнее полемика собственных мыслей заполоняет разум.

— Что ты будешь делать после этого? — тихо спросила Деора.

— Я? Я пойду спать, — произнёс Квиррелл.

Они оба знали, о чём речь. Ленидерт не стала давить. И без того понятно, что шансы выйти сухим из воды невелики, а живым, наверное, ничуть не больше.

— Что говорит астрология в сторону весов на грядущий месяц? — невесело пошутила она, мельком поглядывая на назревающий апрель.

Осталось совсем немного: май. Потом июнь. Только начало июня. А затем… время продолжится, но что будет дальше — к сожалению, карты не говорят.

— Н-не знаю, — его голос дрогнул, став похожим на привычную для всех маску заикания.

— Квиринус, — подняла Деора на него взгляд, чуть строгий, но с затаённым волнением. Не столько от предстоящего, сколько от разочарования, что такой разумный волшебник верит звёздам, — это же всё неправда. Ты знаешь.

— Я просто стараюсь не забегать вперёд и не просчитывать для себя самого ничего. Это ведь всё равно неправда.

— Да ну? Даже из любопытства? — изогнула бровь Ленидерт, — с твоей мнительностью, это бы первое, что я сделала.

— Сегодня — один упадок, — незамедлительно сдался Квиринус, никак не прокомментировав нелестный отзыв о мнительности.

— Ну, как видишь, до полуночи осталось скромных два часа. Сильно ощущаем упадок?

— Нет, — более бодро произнёс Квиррелл, предпочитая слепо довериться позиции Деоры.

— Вот видишь.

Вновь повисла тишина. Щёлкала стрелка старых механических часов. Квиррелл едва слышно разговаривал с собой, склонившись над звёздной картой. Подчёркивал непонятные цифры и старательно пытался не поднимать голову, чтобы не увидеть пристальный взгляд Деоры.

Ленидерт делала это не умышленно и отнюдь не осуждающе. Просто она ощущала сюрреалистичность происходящего момента. Пыталась найти хоть какой-то намёк, ключ к разгадке, почему всё сложилось именно так.

— Ты думал о том, что будет в следующем году?

— Странно, координаты не сходятся, — пропустил мимо ушей неудобную тему.

Деора фыркнула.

— Или, например, как пройдут твои экзамены? Ты уже составил, в соответствии с рекомендациями, нужные варианты?

— Я могу поклясться, что Меркурий не может быть в этом доме…

Женщина не могла терпеть, когда на её вопросы не отвечают. Сколько Квиррелл будет бояться взглянуть правде в глаза? Сказать, что не думает, что вообще выживет и поделиться хоть какими-то сомнениями, а не делать вид, что всё под контролем?

Да кому он сдался — Тёмному лорду? Ему плевать. И на Деору плевать. И на Снейпа даже, если он вообще помнит о таком полукровке в своих рядах.

— Ты же разобрался с Пушком?

— Совсем не понимаю твой почерк, Деора...

— Мой почерк лучше твоего! — вырвала с его рук карту женщина, разворачивая к себе. Квиринус испуганно замер, боясь допроса или открытого конфликта, но Ленидерт, напротив, вперилась в карту.

— Деора…

— Вот видишь, — ядовито заключила волшебница, решая сыграть в его игру и тыкая в ближний к себе край, — великий профессор ЗоТИ не в состоянии увидеть собственную ошибку в расчётах?

На мгновение Квиррелл забылся. Из головы вылетели все тяготы жизни на фоне того, что он знал идеально. По лицу Квиринуса было видно, что ошибался в таких примитивных моментах он нечасто. Если ошибался вообще.

Мужчина перегнулся через стол. Упёрся дрожащими руками в дуб, словно от этой ошибки его убьют прямо сейчас.

— Я не понимаю, — честно признался он, — почему ты считаешь, что тут ошибка? Здесь всё идеально, я учёл даже…

Деора не собиралась растворяться дальше в атмосфере самобичевания. Она рывком поднялась, хватая его рукой за подбородок. Её ногти вцепились в бледную кожу, а затем Ленидерт, не чураясь своей хищности, поцеловала его. Лишь из жажды, нежелания слушать его тщетные оправдания и ненависть к себе. Просто потому, что не могла больше пяти минут катать мысль о его миловидном лице, заставляя нутро сжиматься, как кобра перед прыжком на кролика.

Губы колкие, обветренные и покусанные, Деора ощущала неприятную текстуру, даже лёгкий привкус металла — крови от бреши организма, не способной залечивать себя в полной мере. Но её ледяные ладони лишь с большей охотой обжигались о нежную кожу щёк. Сладость вытеснила любую горечь. Ленидерт лишь из остатков благоразумия позволила себе не сжать кожу, хотя какой-то морок настаивал на том, что ей жизненно необходимо почувствовать тонкую плоть лица.

Она благоразумно не открывала глаза. Не хотела видеть происходящее на случай, если он испуганно пялится. Отличный выбор, чтобы снять с себя ответственность за вторжение. Зато ощущала его странную смесь запаха от паршивых духов до какой-то примеси различных трав, среди какофонии которой выделялась лишь лаванда.

Тяжело быть бестактной тварью, но Ленидерт с этим справится: она легко надавила ему на щёки большими пальцами обеих ладоней, заставляя пропустить её язык внутрь. Женщина не терпела возражений, не хотела никаких препятствий перед мимолётной потребностью в этом глупом поцелуе.

Давно забытое чувство быть чьей-то партнёршей пробудилось в ней, заставляя кожу покрыться мурашками. Учащённое дыхание, плохо скрываемая жажда большего — изящно скрытая банальная похоть. Может, Деора даже косвенно пожалела, что перед ней настолько неопытный мужчина: любого другого она не постеснялась уломать на что-то большее.

Но ей не хотелось — Квиринус податлив настолько, что пожалеет о подобном. И Ленидерт неохотно отпускает его, скользнув по складкам мантии на плечах, а затем, не изменяя своей саркастичной натуре, схватила его за галстук.

— Видишь? Астрология и гороскопы — неправдивы, — усмехнулась Деора, но вышло немного натянуто.

— Вижу, — откликнулся он, пытаясь побороть бешено стучащее сердце. Квиррелл не смел взглянуть на неё, всё также нелепо перегнувшийся через стол. Но и оторваться от вида её губ — тоже. Они поменялись в своём положении откровенно навязчивого взгляда: теперь Деоре стало немного не по себе.

Квиринус наигранно кашлянул, пытаясь выиграть время. Затем ожидаемо разволновался, сдав позиции.

— Я… Деора, не волнуйся, я никому не расскажу об этом…

— Серьёзно? За кого ты меня принимаешь, за пятикурсницу? — нахмурилась она, а затем снова, таким же отточенным движением, заставила взглянуть на себя, — Квир, я думаю, мы достаточно взрослые, чтобы не делать вид, будто ты упал на меня вперёд лицом.

Ленидерт нарочито вывела тему в несерьёзное русло. Но от этого странного сокращения имени и поданной информации Квиррелл просиял. Его глаза заблестели, и Деора бы в любой другой ситуации язвительно пошутила о том, не планирует ли он расплакаться.

Вместо этого, она склонилась чуть ближе к нему. Провокация на ответную инициативу. Квиринус ожидания оправдал лишь вполовину, невольно сократив расстояние, но все ещё перепугано, не зная, может ли коснуться волшебницы снова.

Запретный плод сладок, особенно, если его не вкушали никогда. Но Деора милосердно допустила возможность повторения опыта ещё раз. По большей части из той причины, что её забавляло видеть конфликт между робостью и желанием.

— Оставайся, нет смысла подогревать интерес старост, которые заметят тебя в ночных коридорах, когда ты будешь спускаться отсюда, — её горячее дыхание отпечаталось на его лице, и Квиррелл незамедлительно вспотел.

— Это х-хорошее предложение, но… Я не думаю, ч-что…

— Квиринус, — цокнула языком Деора, борясь с желанием закатить глаза, — это просто предложение. Без подтекста.

— Тогда я с радостью, — протараторил мужчина в страхе, что приглашение окажется вот-вот неактуальным.

Ленидерт свернула карту неба, с превеликим удовольствием вставая изо стола. Затем по-хозяйски махнула рукой, пригласив мужчину сесть на диван. Квиррелл, очевидно ошеломлённый, лишь поддался всем намёкам, пытаясь осознать произошедшее.

Но не нужно быть гадалкой, чтобы понять, что их диалог клеиться не будет. По крайней мере до тех пор, пока профессор не найдёт в себе силы принять ситуацию.

Деора честна и с собой тоже: её вообще не заботили разговоры ни о чём. Ей хотелось, если не большего, то хотя бы не терять это.

— Ты, вроде, любишь всё делать идеально? — моргнула она, сев полубоком и облокотившись левой рукой на спинку.

— Не скажу, что я помешан на оттачивании… необходимого результата, но… для лучшего исполнения…

— Господи, это был просто намёк на то, чтобы ты меня поцеловал. Знаешь ли, для набора опыта.

Он нелепо наклонился к ней, и из интереса Ленидерт осталась недвижимой. Немного неаккуратный, но действующий по велению тела, Квиринус во всяком случае действовал самостоятельно. Хотя Деора, сменив вожделение на нечто иное, старалась не выдать себя улыбкой от его попыток то ли обсосать губу, то ли укусить — ещё нерешённый вопрос личностных границ.

— Это всё? — поддела она, — что насчёт, м-м, чего-нибудь необычного?

Ленидерт укорила себя, пожелав, чтобы отсох язык. Но Квиррелл нисколько не стушевался от этой критики. Будто бы даже наоборот хотел сделать что-то, что впечатлило бы Деору. И в момент, когда женщина искренне ожидала туза в рукаве (мало ли, вдруг опыт тридцатилетних девственников таит в себе секретное прочтение книг по поводу техники поцелуев), мужчина поцеловал её в кончик носа.

— Невероятный приём, — хихикнула Деора, а затем испытала неподдельный стыд со своей реакции, которая бы больше пошла студентке-третьекурснице в пору пубертата, — а теперь доверься профессионалу.

В полумраке комнаты, страдающей от нормального освещения, Ленидерт отказалась без задней мысли от всех своих выводов, сделанных ранее. Квиррелл отнюдь не странный. Может, даже обаятельный за счёт своих больших голубых глаз и мягкой, деликатной тревожности — не той, которая исходит от тьмы в нём, заставляя беспокоиться о завтрашнем дне, а об обыденном беспокойстве каждый раз, когда Квиринус действительно замечает отсутствие Деоры за ужином или отсутствие у неё шарфа зимой. Даже несмотря на согревающие чары.

Но, на удивление, сейчас Квиринус встревожен не был совсем. Видимо, Ленидерт только что вслепую нашла лекарство.

Chapter Text

В воздухе распространился запах бергамота. Подвешенный в воздухе чайник наполнил идеально, практически до краёв также висящую в пространстве чашку. Деора прикоснулась пальцами к её стенке, а затем отдёрнула. Мелисса невозмутимо взяла свою, нисколько не поморщившись от чересчур нагретой посуды.

Она скептично взглянула на парящий сервиз. Деора, распознав её мысль, объяснилась:

— Это слишком по-магловски пить чай из обычного чайника.

— Поэтому ты предпочла себе бывшего профессора магловедения?

— У каждого свой недостаток, — ровно ответила она, скрывая удивление от этого факта.

— Кого ты пытаешься обмануть? Ты в жизни бы по своей воле не подошла к мужчине, носящему тюрбан, не умеющему держать себя в обществе и выглядящему так, словно свалится в обморок на ровном месте.

— Люди меняют свои вкусы. Тебе он не нравится?

— Мне больше не нравишься ты, Деора. Я знаю, что ты безответственна к чувствам других, исчезая и появляясь только тогда, когда тебе заблагорассудится, — Мелисса замолчала, отпивая чай, — через сколько этот несчастный профессор сделает самоубийство из-за неразделённой любви?

— Я пощажу его чувства и сымитирую своё убийство прежде, — серьёзно произнесла Ленидерт, словно это могло быть правдой, — поплачет и успокоится.

— …мне жаль этого человека, — помедлила Мелисса.

Они замолчали. Девушка сидела напротив своей тётки, взобравшись на кресло с ногами. Взгляд неприятно колкий, но Деора едва ли видела хоть раз другую эмоцию на её лице. Она вздохнула. Неужели Мелисса считает, что ей самой семнадцать лет? Почему даже в сложившемся разговоре принимает не сторону родственницы, а совершенно чужого, малознакомого человека.

Деора была готова принять инфантилизм племянницы — в её возрасте она жила и думала точно также. Но ведь невозможно до бесконечности обвинять Ленидерт в том, что она не была рядом, верно? Она не родительница Мелиссы и быть рядом с ней от начала и до конца жизни не обязана. Родители умерли — Деора объявилась, как опекун, выполнив моральный долг. Худшее, что между ними произошло, лишь их тягостные отношения.

— Ты нашла, что искала? — вдруг спросила девушка.

Ленидерт сразу поняла её: Мелисса намекала об истинной причине прихода Деоры в Хогвартс.

— Да.

— Значит, ты уйдёшь в следующем году?

— Скорее всего, — пожала она плечами.

Лицо Мелиссы стало ровным. Деора на секунду ожидала какой-то взрывной реакции. Но ничего не произошло.

— Наконец-то ты хотя бы стала похожа на человека, а теперь снова уходишь? — с лёгкой тоской произнесла она.

— Моя человечность не измеряется в страданиях на паршивой работе.

— Но она делает тебя более терпимой, — Мелисса замолчала, прищурившись в сторону окна, — это что, растение?

— Да, туберкулюза… нет, тубероза, — обыденным тоном ответила Деора. Звучало бы лучше, если она вспомнила бы название с первого раза.

В горшке находилось промежуточное состояние между белыми лилиями и ландышами. Пара цветков торчали оттуда, пытаясь адаптироваться к новой территории.

— Дай угадаю…

— Не нужно, — засмеялась женщина, повернувшись назад к Мелиссе, — он глупый, но милый.

— И дарит цветы не в букете, а в горшках?

— Эта комната нуждается в… дополнительном кислороде, — подозрительно похожим на интонацию Квиринуса голосом объяснила Деора. Уголки губ племянницы дрогнули.

На секунду Ленидерт задумалась о своих дальнейших действиях. Ситуация с Тёмным лордом была неясна, но задерживаться здесь не хотелось. Если каким-то образом его остановят, всё станет как прежде — и Деора сможет уйти отсюда. Если нет, то живые в любом случае позавидуют мёртвым и разницы находиться здесь или где-то ещё не будет. Благо, они чистокровные и под обе вариации событий могут подстроиться по ситуации.

Хотя отчего-то искренне Деора считала, что пожирателям и Тёмному Лорду не так просто удастся возвращение. Будто ей объясняли причины таких сомнений, но она едва их помнила. Как подобрать чей-то разговор в коридоре — контекст не уловить, лишь обрывки слов и общий смысл.

Но в чём-то Мелисса была права, в своей извечной колкости и ядовитости, если всё пройдёт хорошо и Ленидерт сможет спокойно уйти, она бы нисколько не задумывалась о том, кого оставляет. Квиринус Квиррелл — это те допустимые потери, которые люди совершают каждый день. Он являлся обычной человеческой слабостью перед злым роком, когда живя на волоске от гибели хотелось эмоций. Деора поцеловала его не потому, что любила, как любят книжные герои — абсолютно и беспредельно, а потому, что хотела человеческого тепла и не имела возможности разделить бремя не с кем боле. Мужчина просто понимал (иногда понимал) её чувства и находился в одних обстоятельствах с ней, и их тандем делал неприятную работу более сносной.

Он, разумеется, обходителен и заботлив, но Деора ни за что не променяла бы возможность вырваться отсюда на блаженное заточение с человеком, который любит тебя больше, чем себя.

Женщина взглянула на чашку чая. Вытянула к ней руку, а затем взмахнула пальцами, сжимая их, словно пыталась схватить что-то рядом. Чашка не сдвинулась. И Деора недовольно поджала губы.

Во всяком случае, было бы глупо растрачивать потенциал общения с Квиринусом, не получая некоторую выгоду от их союза.

***

— Спасибо, что согласился.

Деора ненавидела благодарить людей, но знала, что это те самые вещи, которые никто не любит забывать, а их отсутствие — припоминать. Но проблема была не в самой благодарности, сколько в её причине. Деора не была великолепной волшебницей с выдающимися умениями, а также ей редко удавалось поддерживать диалог и блистать мыслями, ровно как и регулярно поддерживать со всеми крепкие отношения. Одним словом, благодарность была для неё напоминанием о собственной заурядной ущербной натуре, сведённой за последние года к тому, что все увлечения и таланты выскользнули из её рук. Не осталось ничего, кроме как банального эскапизма с желанием прожить день побыстрее.

И, к своему разочарованию, Ленидерт стала той самой серой массой людей, которая может вести диалог лишь о погоде. Временами казалось, что стоит взять ей книгу — слова станут непонятными, потому что мозг атрофировался полностью.

Оттого Деора принудила себя расшевелиться и узнать что-то новое, выходя за рамки статуса слуги и невольной любовницы Тёмного Лорда (который, говоря начистоту, вряд ли остался доволен сложившейся ситуацией, но Деора того знать не могла, поскольку дух казался всё слабее и слабее, ровно как и Квиринус). В любом случае, попытка изучить беспалочковую или невербальную магию должна быть зачтена в карму.

— О, разве я мог отказаться?.. В смысле, у меня всегда найдётся время на тебя, Деора, — с лёгким смущением пробормотал Квиррелл, видимо делая это с излишним желанием неосознанно уколоть Ленидерт за её несправедливое отношение к нему.

— И я это ценю, — её губы коснулись щеки Квиррелла с некой библейской тенью откровения: предательством друга своего, но, разве что, без размена на тридцать сребреников. Вместо них монетой выступали знания.

Мужчина взглянул на неё с определённым сомнением. Чувствует ли он, что с ней на самом деле? Быть может, из-за могущества Волдеморта подсознание Деоры полностью для него открыто?

Она скользнула пальцами по его предплечью, а затем отстранилась. В помещении пахло деревом и затхлостью. Некоторые комнаты и коридоры Хогвартса не использовались долгое время. Дуэльные клубы были малочисленными и носили рекомендательный характер, а потому это место, вероятно повидавшее не одного директора школы, пришло в упадок и запустение давным-давно.

На стенах висели гобелены факультетов, где-то в углу были наспех сложены старые, набитые ватой манекены, а деревянный пол подозрительно хранил на себе старые, тёмные капли застывшей крови.

— Самое безопасное место в мире, — Деора с лёгкой настороженностью оторвалась от разглядывания досок, — я сюда сама бы не пришла по своей воле, не то что детей отдавать…

— Большую часть ран можно излечить магией, — ободряюще напомнил Квиррелл, даже не бросив взгляд на пол, словно избегал этого неудобного факта, — пойдем, Деора.

Посередине была платформа, на которую раньше выходили дуэлянты. Ленидерт благоразумно решила не комментировать свои опасения по поводу её прочности.

— Ступени, разумеется, так устарели… — съязвила Деора, цепляясь за протянутую руку Квиринуса, пока второй держала подол платья.

Нормального подъёма на постамент не было. Если тебя сбили с платформы, то, в лучшем случае, ты просто проиграл — пока запрыгнешь, да заберёшься назад, уже несколько заклятий по себе пропустишь. А в худшем — упадёшь, ломая шею.

Другой вопрос, что всё-таки площадь была около трёх метров в ширину. Случайно оступиться возможно лишь если ты забылся, или тебя выбили мощнейшим экспеллиармусом.

— Просто не стой у края, — Квиринус опасливо подтолкнул Деору ближе к центру, — я всё равно не собираюсь устраивать настоящую дуэль с тобой.

— Тогда зачем ты меня сюда затащил? Можно было, как нормальные люди, потренироваться внизу.

— Пространство больше и меньше вероятность что-то задеть, — ушёл от ответа Квиррелл — Деора не особо в это поверила.

Она достала из мантии палочку, протягивая ему.

— Мне это не понадобится, так?

— Деора, — он неловко усмехнулся, — есть разница между тем, чтобы не проговаривать заклинание, и тем, чтобы не направлять магию через палочку. Иногда притом бессловесно.

— Ясно, невербальные проще для изучения, чем беспалочковые…

— Не сказать, что есть какой-то отдельный раздел заклинаний для таких, — Квиррелл выставил её руку вперёд, — методика применения просто различна.

Она ощутила его своей спиной, пока тот деликатно поправлял её движения.

— В общем, принцип довольно прост сам по себе, но требует гораздо больше вложения и концентрации…

— Стой-стой, у тебя так дыхание щекочет мне ухо, что я не могу понять: это очень скучное, отрепетированное соблазнение или ты просто не упускаешь шанса пообжиматься.

— Извини, — устало вздохнул он, внутренне желая как-то ответить на её колкость, но мудро предпочитая не идти на поводу и не испытывать собственные потуги в остроумие.

— Я же пошутила, — подняла брови Ленидерт, когда Квиринус отстранился от неё.

— Не отвлекайся.

Деора поискала взглядом что-нибудь, если не маленькое, то не травмирующее на случай, когда что-то влетит прямо в неё.

Женщина выбросила руку вперёд, наставляя палочку на гобелен Пуффендуя. Бессловесно, пытаясь выстроить каждый звук по памяти, она лишь шевелением губ выдала заклинание. Акцио.

Ткань сорвалась и с размахом упала ей в ноги. С непониманием Ленидерт повернулась к Квиринусу.

— Сомневаюсь, что я сейчас открыла в себе спрятанный талант. Почему это было легко?

— Акцио — одно из первых базовых заклинаний, о котором узнают дети. Его каждый волшебник произносит чаще всего, да и вдобавок оно не относится к боевым элементам…

Деора поджала губы.

— …но ты справилась хорошо! Только тебе необязательно, э-э, открывать рот…

— Я этого не делала, я произнесла заклинание в уме.

— Ты правда сделала это беззвучно, но ты двигала губами. Ну знаешь, как рыбы делают.

Женщина уставилась на него, заставляя Квиринуса немедленно пожалеть о плохо подобранных словах. Он невольно засуетился, перебирая пальцы сжатых рук и лихорадочно бегая взглядом.

— …как милая рыбка… знаешь, есть такие, например…

— Рыба-клоун, — подсказала Деора.

— Я не это имел в виду!

Они смотрели друг на друга пару мгновений, пока женщина не засмеялась. Смех Квиррелла оказался нелепым, и звучал так, словно он не понял весь юмор ситуации, но не хотел показаться странным.

— Давай, тебе нужно нечто большее, чем азы, — Квиррелл достал из складок мантии свою собственную палочку, которую Деора увидела впервые, а затем пояснил: — ради честности, чтобы ты видела мои движения.

— Ты говорил, что дуэли не будет.

— Я сказал, что настоящей дуэли не будет. Я не собираюсь тебя атаковать в полную силу.

— Хорошо, — медленно кивнула она.

Оказаться против гораздо сильного соперника, даже поддающемуся, Деоре не нравилось. Единственным утешением было то, что соблюдать дуэльные принципы оказалось необязательно: расходиться спиной к друг другу, а затем резко поворачиваться, выпуская заклинания, для Ленидерт равнялось моментальному проигрышу.

Квиринус уступил ей. Деора вскинула палочку, нахмурившись. Резким движением руки, разрезая со скрежетом воздух, она вырисовала зеркальный вопросительный знак. Сноп розовых искр вспышкой моментально вылетел из палочки, желая поразить цель.

Квиррелл отклонил Конфундус чересчур легко, не дёрнувшись и не шевельнувшись. Его палочка, направляемая рукой, отвела удар, словно это был назойливый ветерок. Зато незамедлительно ударился в контратаку. Взмахом руки, рубящим ударом слева по касательной, из-под пола вспенилась угрожающе огромная волна.

— Асцендио! — вслух бросила Деора, нарушая принцип обучения. Ей было страшно не успеть, проиграв буйству природы, норовящей поглотить её с головой.

Водный поток, не достигая ведьмы, ударил в потолок, пошатнув старую люстру. Брызги разметались по помещению, а сама конструкция заскрежетала. Деора сделала пару опасливых шагов назад, останавливаясь у самого края. Моментом позже люстра рухнула вниз. Грохот зазвенел в ушах, а пыль перемешалась с осколками.

— Деора! — возник Квиринус, — ты не должна была говорить.

— А ты не должен был пытаться меня утопить.

— Это лишь вода, — без упрёка произнёс мужчина, одним движениям собирая разрушенную люстру воедино. Отколотые края слились в общую массу, стекло вновь украсило нижний ряд завитков. Но подвесить её Квиррелл не решился: магией отодвинул в дальний угол помещения.

Деора действовала на чистом инстинкте. Стоило увидеть, как кисть Квиррелла нервно дёрнулась, и Ленидерт взмахнула сверху вниз, отражая вихрь голубых искр. Прозрачный щит разделил их друг от друга, но яркие вспышки оказались столь сильны, что завеса покрылась трещинами.

Она не могла ничего противопоставить сильному натиску. Женщине оставалось лишь отвести заклинание вбок, приняв частичный ущерб. Ледяные иглы влетели в деревянный пол в паре дюймов от неё. Пара морозных кристаллов впились в кожу. Ленидерт выругалась и зашипела. Руку обожгло холодом. Женщина схватилась за неё, перекидывая палочку в левую руку. Она потрясла ею, словно на ней действительно образовался ожог.

Это выходило за рамок тренировки. У неё проснулось странное, подсознательное желание просто одолеть его. С произношением заклинаний. С палочкой. Со всеми возможностями. Просто потому, что Деора ощутила загнанность — ей не хватало скорости в концентрации бессловесных заклинаний. Она легко мирилась с проигрышем, но ей просто нужно было знать, что есть шанс одолеть его.

— Баубиллиус!

Жёлтая молния метнулась по платформе, облизывая искрами дерево, заставляя его темнеть от огня и незамедлительно тлеть. С сверканием и треском она не достигла своей цели, обратившись в змею и оказавшись подкинутой вверх. Обескураженная тварь рухнула около ног Квиррелла, но прежде, чем он сжёг бы змею, Деора крикнула на опережение:

— Оппуньо!

Змея потеряла страх, ощерилась и бросилась, вцепившись ему в руку. Квиринус испуганно дёрнулся, выронив палочку. А затем одним движением пальцев обратил змею в перо, медленно скользнувшее на землю.

Деора хотела обезоружить его Экспеллиармусом. Но до того, как она додумалась это сделать, осознала, что Квиррелл уже находится без палочки. И секундой позже, Ленидерт ощутила покалывание в кончиках пальцев, после которого её собственная с рывком вылетела из её рук.

— Эй!

— Тебе это больше не нужно, ты мухлюешь, — осудил Квиринус, мягко коснувшись дерева лиственницы. Проведя вдоль палочки, словно отмечая для себя что-то в её свойствах, он не сразу вернулся к Деоре.

— Не заставляй меня искать новую, — проворчала женщина, оказываясь рядом, — она со мной уже двадцать лет.

— Какая у тебя сердцевина? — Квиррелл протянул палочку ей, Деора спокойно забрала назад. Дуэль, в любом случае, завершилась.

— Волос единорога.

— У меня такая же. Иногда мне кажется, что из-за убийства этих существ, связь начинает ослабевать, — рассудил он, подзывая магией свою.

— Не замечала подобного, — пожала плечами Деора, — никогда о таком не слышала. Как по мне, это лишь миф.

— Никто и не убивал единорогов в таком количестве.

— Ага, и кровь в Лютном переулке продаётся от единорогов-доноров, — согласилась женщина, — ты серьёзно?

Квиррелл хмыкнул, его губы дёрнулись в подобие улыбки. Ленидерт ощутила нужный момент: это была подходящая возможность узнать ответы на некоторые вопросы, когда лёгкий шлейф ребячества затмил напряжение от нечестной дуэли.

— Это правда, что ты преподавал другую дисциплину ранее?

— Я? Ну да, моей страстью раньше было… — он резко осёкся, словно вспомнил о каком-то негласном правиле. Поморщился, будто произошёл проблеск мигрени, в миг тревожность Квиринуса усилилась лишь сильнее, заставляя разминать костяшки пальцев, — я в-вёл маг-гловедение… и… и… это было ошиб-бкой молодости…

Деора невольно напряглась. В прошлый раз, когда гениальная идея прощупать почву пришла ей в голову, у неё оказалось разбито лицо. Это сейчас ощущалось на том же уровне, потому что реакция Квиррелла не была ожидаемой от слова совсем. Здесь есть влияние Тёмного Лорда? Чьё это поведение? Что ей сейчас ожидать?

— Нужен был нормальный предмет, — нервно вдохнул воздух Квиррелл, словно его стало мало, — потому что… м-маглы тоже ошибка.

Он побледнел, возвращаясь к своей нервной привычки кусать губы. И, в целом, ответил на все существующие вопросы разом.

«Ты ведь полукровка!», — чуть не ляпнула она, хоть все карты и были выложены на стол.

Одна из изощрённых манипуляций Тёмного лорда: заставить прислуживать себе кого-то, кто не разделяет идеологию, насильно обратив в слугу. Слова Квиррелла звучали жалко и отчаянно, но это было неудивительно. Что ему ещё оставалось делать? Быть наказанным за собственную натуру? За факт существования магла-родителя? Или преподавание того, что он любил?

Деоре стало неловко от того, что ей тяжело подобрать правильные слова прямо сейчас. Квиринус нуждался в этом, что отчётливо выдавало истеричное заикание. Но что ей сказать? «Всё в порядке, Тёмный Лорд не накажет тебя за привязанность к отбросам общества!»

— Всё хорошо, — невпопад утешила женщина, беря его за руки и согревая своим теплом, — сейчас же ты, м-м, преподаёшь ЗоТИ. Делаешь правильные вещи.

Максимально дешёвая поддержка, на которую та была способна. Но Деоре просто хотелось сгладить углы и дать ему возможность прийти в себя. Что бы ни произошло — это уже случилось.

Её мысли оказались в корень неверными.

Деора взглянула на Квиринуса. Тот судорожно заморгал, не пересекаясь с ним взглядом. И когда игнорирование стало чересчур открытым, неохотно посмотрел на неё. Этого было достаточно, чтобы незамедлительно глаза наполнились слезами.

— Квир, — взволнованно позвала ведьма, отпуская руки и хватая его за лицо, — всё ведь в порядке!

— Нет, Деора! — нетерпеливо воскликнул он, — ничего не в порядке! Как ты этого не видишь? Я должен убить мальчика. Ребёнка, Деора, ребёнка!

— Это… — Ленидерт не знала, что сказать. Она балансировала между угодливыми ответами Тёмному Лорду и возможностью поддержать Квиринуса. Тот, что, совсем не понимает, что из-за таких разговоров ставит под удар Деору тоже? Его мысли открыты Волдеморту, но позицию Деоры знать не обязательно. Ведь так тяжело сообразить, что она несёт полнейший бред из обычного желания не попасть под чужой гнев!

— Как я могу убить невинного ребёнка? — Квиррелл не нуждался в ответах. Просто словесный поток граничащий с нервным срывом, — но если я этого не сделаю, то убьют меня?

Деора хотела невольно отшатнуться. Квиринус выходил из-под контроля, становился непредсказуемым и перевозбужденным. Никаких сомнительных звоночков не было, но женщине просто стало дискомфортно. Она попробовала подобраться с другой стороны, решившись поцеловать. Нужно было просто каким-то образом перебить его, принудительно отвлечь прежде, чем паника перетекла в щемящее отчаяние. Может, если Деора сделает это, то страх приглушится на фоне её присутствия? Квиррелл постоянно говорил, что с ней ему спокойнее.

Но стоило только коснуться чужих губ, как профессор чересчур резко отстранил Ленидерт, схватив её за плечи и испуганно смотря на неё.

— Не нужно, Деора.

Тем не менее, этого было достаточно, чтобы ощутить мерзкий, горько-кислый привкус.

— Что с тобой творится, Квиринус?

Она соскользнула рукой чуть ниже, боясь удостовериться в своей страшной догадке. Огладила ему щёку круговым движением, а затем большим пальцем чуть оттеснила кожу в бок, обнажая в подобие кривого оскала его челюсть.

— Господи, — не удержалась Деора, — у тебя все зубы искрошились.

В нос ударил запах желчи, не перебиваемой даже зубной пастой. Насколько долго человек должен мучиться с тошнотой, чтобы вонь въелась так сильно?

— Квир, тебя рвало? Или… я не знаю, у тебя болит желудок?

— Пожалуйста, я в порядке…

— Я же вижу, что нет. Ты думаешь, я слепая?

— Я В ПОРЯДКЕ! Слышишь, Деора? — первая фраза была сказана чересчур громко, с каким-то болезненным то ли энтузиазмом, то ли откровенным криком. Женщину не впечатлила эта больная попытка показаться «в порядке».

Заткнуться, впрочем, это заставило её лишь ненадолго. Потому что, не имея адекватных мыслей по поводу достойной поддержки, Деора будто решила раздражать ещё сильнее, пытаясь прощупать уровень терпения максимально нестабильного из всех существующих собеседников.

— Квиринус, пожалуйста, не нервничай так сильно. У тебя было какое-то поручение? Почему ты заговорил о Поттере? Или это из-за экзаменов? Сколько ты вообще спишь? — как можно мягче произнесла она, но краем сознания понимая, что разговор больше походил на неуместную птичью трель. Звуков много, а по существу — ничего.

— Нисколько! — с каким-то отчаянием признался Квиррелл, а затем лихорадочно и с раздражением выговаривая ей слово за словом: — я не могу ни есть, ни пить, ни спать, Деора!

Она не знала, что ответить. Ей оставалось лишь молча вытирать слёзы.

— Меня тошнит. Постоянно тошнит. Я уже не могу выносить эту боль. Мне кажется, что я давно бы умер, если бы не единорог… И я не могу заикнуться о лечебных зельях, это вызовет лишь больше подозрений, привлечёт внимание.

— Но ты ведь после крови выглядишь здоровее, — непонимающе прошептала она.

— Недолго!

Деора осмотрела его внимательнее. Действительно, Квиринус стал выглядеть точно также разбито, как и раньше. Это скорее походило на злоупотребление морфием. Он сохранял здоровый блеск глаз и цвет кожи лишь тогда, когда пресыщался кровью. А без неё, хоть и мог жить дальше, очевидно страдал от влияния Волдеморта.

— Извини-извини! — он мягко убрал её руки от себя, выпутываясь из её прикосновений, — у меня просто… просто голова болит…

Судорожный всхлип заглушил жалкие попытки оправданий. Деора прижала его к себе, на этот раз отталкивать Квиррелл её не смог. Он вжался лицом ей в плечо, и женщина ощутила горячие слёзы на коже. Ленидерт погладила его по спине, вторую руку положив на висок мужчины. Она бы поступила иначе, ладонь рефлекторно в таком положении хотела оказаться на затылке. Но Деора боязливо отдёрнулась, остановившись на достигнутом. Блядский Волдеморт.

— Квир, всё будет хорошо, — неумело утешала она, убаюкивающе шепча, — у меня есть снотворное… Я что-нибудь ещё подыщу. И мы придумаем что-то.

Квиринус не ответил. Деора поцеловала его лоб, затем стала скоро, мимолётно целовать щёки, брови и нос, мимикрируя под повадки Квиррелла, словно такие мелочи могли вернуть его к самому себе. Тонкие пальцы осторожно обволокли её чуть выше поясницы, безудержные стенания стали потише. Ленидерт решила не упускать этот момент.

— Квир… Квир, тебе нужно отдохнуть. Может…

Она смолкла. Все её действия чересчур откровенно кричали о том, что Деора планировала как можно скорее вырваться от этого удушающего плена чужих эмоций, просто равнодушно разобраться с поверхностными проблемами и сбежать в свою скорлупу.

— Я рядом, я с тобой, — просто произнесла женщина, не пытаясь теперь привести Квиринуса в чувство. Крепче касаясь его, считая, что это даст словам достаточного веса, — ты просто очень-очень сильно устал.

Это было ложью: переживать стоило бы о тысячи вещей. О разоблачении Снейпом и Дамблдором; о страхе убедить Гарри Поттера (чью жизнь Деора олицетворяла с возможностью вернуться к хорошим, счастливым временам); о страхе просто умереть по многим причинам.

Но не скажет же она это ему в лицо!

Вместо этого, Ленидерт бросила вообще невпопад:

— Если ты расклеишься, то кто мне напомнит, как ухаживать за туберозой?

В целом, на правду уже было больше похоже — Деора не помнила, как заботиться об этом цветке. Да и хранить его особо не планировала. Просто приняла, как подарок. Все растения у неё не приживались. Но Квиррелл ревностно относился к каждому семечку.

Он задумчиво притих. Не до конца. Но всхлипы явно стали тише. Деора замерла, пытаясь понять, сработала уловка или нет.

— Да, думаю, ты права. Ты никогда не запоминаешь, — фантастически печально, то ли из-за слёз по извечным проблемам, то ли из-за разочарования в некомпетентности Деоры касательно ухода за растением, произнёс Квиринус.

— Вот, поспишь, потом проведёшь повторный экскурс…

— Ты всё равно не запомнишь, — не отрывая головы от её плеча, произнёс мужчина.

— Да, но тогда у тебя появится больше поводов проведать меня, чтобы убедиться в сохранности моего нового подселенца.

Он медленно выпрямился. Деора скользнула взглядом по его чуть порозовевшему от плача лицу. У нормальных людей оно более красное… У здоровых людей.

— Ш-ш, не стоит так рыдать, я обязательно выучу, сколько раз его поливать, — отшутилась ведьма, поспешно пытаясь руками расправить воротник его рубашки и вновь вернуть его в физический порядок.

Квиррелл с недоумением посмотрел на неё, пытаясь сообразить, каким образом она вообще связала две эти темы воедино. Он опять не понял её шутку. Деора совершенно не удивилась.

Ленидерт потянулась к нему. Мужчина боязливо, едва заметно одёрнулся, не желая увидеть отвращение на её лице снова. Потом чуть прикрыл глаза завесой мокрых ресниц, сдаваясь и позволяя Деоре поцеловать его. На сей раз — не прерывая.

Этого было недостаточно, но Ленидерт ощутила его выравнивающееся сердцебиение и углубляющееся дыхание. Хоть что-то, — а остальное приложится.

Chapter Text

Под сенью деревьев время замедляло свой ход. Пахло свежей травой, цветением и жизнью. Ранняя зима сменилась ранней весной, и слякоть со снегом сменили набухшие почти уже в марте, а к началу апреля зелёные листочки вовсю покрывали кроны деревьев.

Запретный лес, нелюдимый и дикий, казался теперь более ярким и манящим. Ничего не указывало ни на следы враждебных кентавров, ни на других опасных существ. Держась ближе к кромке воды озера, Ленидерт испытывала лёгкое дежавю. Она была здесь со Снейпом вначале зимы, ночью, настороженные и испуганные, видевшие то, чего не следовало.

Сейчас... Сейчас она шла с причиной их испуга. И, в отличие от Северуса, Квиринус угодливо подавал ей руку и никак не цеплялся к ней, намекая, что её подол мантии чрезмерно замедляет их движение.

Он казался более здоровым, чем был до этого, словно вместе с ушедшими заморозками его здоровье поправилось. Хотя Деора знала, что причина заключается в другом.

— Я думаю, пора остановиться, — как можно ровнее улыбнулась Ленидерт, делая вид, что не устала цепляться за ветки.

— Мы ушли довольно недалеко. Если кто-нибудь увидит...

— Будет исключён за нарушение запрета на походы в лес! — отрезала Деора, — мы не делаем ничего криминального, Квир.

Теперь его имя звучало более уместно. Волшебница больше не испытывала странного чувства, когда произносила таким образом. Будто бы Деора действительно привыкла к Квиринусу, его присутствию рядом.

Она опустилась на землю. Маленький пятачок земли, окружённый деревьями, местами даже пропускал яркие солнечные лучи, и Ленидерт с удовольствием ощутила бегущее по спине тепло.

— Трава немного влажная, — заметил Квиррелл.

— Я не боюсь замараться, — заверила его Деора, приглашая к себе.

Ей давно не приходилось ощущать себя настолько глупо. Скрываться в лесу, говорить полунамёками и касаться лишь мимолётно, случайно — не из желания однажды сбежать или отвергнуть его, а лишь из уважения к субординации и дисциплины школы. А затем, ощущая жажду ласки, сгорать от нетерпения остаться наедине. Если состояние Квиринуса можно охарактеризовать таковым...

Деора, считавшая себя пресыщенной любовной жизнью, осознала, что искренне не находит себе места: Квиринус действовал всегда не так, как она пыталась предугадать. Он склонился к ней чрезвычайно близко, просто разглядывая её лицо. Ленидерт смущённо отвела взгляд — было бы проще просто целоваться. Но Квирреллу были важны детали. Он подмечал все эти глупости в Деоре, которые не сдались ей самой. Вроде россыпи веснушек на лице.

Ведьма нервно подёргала клевер, растущий сквозь траву. Что угодно, лишь бы сделать имитацию озадаченности. Обычно Квиринус не мог посмотреть никому в глаза, и Деора искренне не понимала, чем заслужила столь пристальный обзор своей персоны. Но он зачастую именно так и делал. Раздражал.

— Что ты делаешь? — ворчливо поинтересовалась она, опуская глаза к земле, — это странно.

— Ты просто... красивая, — шёпотом произнёс Квиррелл. У Ленидерт стиснулось сердце.

Деора ощутила мягкое прикосновение к своему лицу. Квиринус погладил её щёку тыльной стороной ладони, заставляя взглянуть на себя.

Она слабо улыбнулась. Мужчина чуть приподнялся, чтобы поцеловать её в лоб. И ведьма всё сильнее ощущала себя беспомощной. Деора несравненно знала свою красоту и распоряжалась опытом, который имела, но... Это просто было необычно. Квиринус относился к ней так, словно его интересовала каждая частица, каждая кроха её души, боясь повредить эту призрачную завесу.

Он стал гораздо более инициативным в делах любовных, вырезались определённые предпочтения, но Ленидерт никогда не могла предугадать, что на сей раз завладеет его вниманием: веки, щёки или нос. Обычно поцелуи любовников предназначаются для губ, шеи или гораздо ниже... с другим подтекстом; Квиринуса же, по большей части, заботила лишь возможность изучить Деору полностью, словно это было преступление — узнать её частично.

— Сегодня без твоей нелепицы?

— Ты считаешь это нелепым? — настороженно отозвался Квиррелл, пока не увидел в глазах Деоры искры смеха, а затем заметно расслабился, — я думаю, что ты вредничаешь.

— Возможно, — пожала плечами ведьма. Невинная провокация.

Его хватка была мягкой, да и Ленидерт не упорствовала, когда Квиринус попытался сграбастать её к себе.

— Ну нет-нет-нет, — торопливо забормотала Деора, пока мужчина начал беспорядочно целовать её подбородок, шею, плечи, — мне щекотно!

Она отпихнула его, а затем положила палец ему на губы.

— Откуда столько самодеятельности? — её голос сквозил нотками строгости, хотя Ленидерт с трудом заставляла себя возвращаться к здравомыслию.

Но после того, как Квиринус умудрился поцеловать и её палец тоже, Деора фыркнула, привлекая его к себе. Никакие запреты ему не выставить — слишком мил и невинен в своих глупых ухаживаниях.

— Всё, лежи, ты в ловушке, — она заключила Квиррелла в объятия, сцепив руки в замок на его груди и прислоняясь к его спине. А затем поджала губы, осознавая, какой небывалый бред несёт. Но здесь никого, кроме них не было, а соблазн поддастся его щенячьей мордашке был чрезвычайно велик.

— Деора.

— Что? — подавляя зевок, спросила женщина.

— Я люблю тебя, — ровно произнёс Квиринус.

Она поджала губы. Воспользовалась тем, что её лица не видно. Квиррелл, кажется, сказал это на автомате, потому что сам неловко отвернул голову, как только молчание повисло.

— Спасибо, — нервно выдала Деора.

Её ответ глупый. Но Квиринус ничего больше не сказал. Ленидерт тяжело вздохнула.

— Прости.

— Нет-нет, всё в порядке. Я просто... не сообразила... Я хотела ответить по-другому.

— Не нужно, Деора, я ничего не требую взамен.

Она не видела выражения его лица, но голос казался ужасно подавленным. Ленидерт сильнее обняла его.

— Квир, ну правда. Я ничего не хотела сказать из ряду вон. Или не сказать.

— Я знаю, — с какой-то затаённой обидой, но спокойной интонацией произнёс Квиринус, — Деора, всё в порядке! Пойдём, пожалуйста, назад. Я боюсь, что наше отсутствие заметят.

Деора устало вздохнула, но распустила объятия. Квиррелл отвратительно прятал свои мысли. Они были до пошлости очевидными.

В любой другой ситуации, Ленидерт проигнорировала его перепады настроения, но женщина прекрасно понимала всю суть: Квиринус мало того, что не принадлежит самому себе, постепенно умирая день ото дня, так еще и изъедается тревогой. Неудивительно, что ему хочется каких-то слов подтверждения. Поцелуями сыт не будешь.

С другой стороны, есть ещё много интересных и увлекательных вещей, кроме поцелуев. Да и сама Деора поклялась себе выйти из зоны комфорта — слова платы не требуют.

Вдобавок, мёртвые комплексов не испытывают. А шансы у неё на долгую, счастливую жизнь незавидные. Почему бы и не ляпнуть пару слов напоследок?

***

В покоях Деоры, открывающие свои двери по лестнице верх от кабинета астрологии, выглядело уютно, хотя тона были чересчур мрачными для Квиррелла. Замок, в целом, отливал серо-коричневыми красками из-за текстуры камня, но ему бы хотелось жить в чём-то светлом: кремово-бежевом, наверное. Потому что лучше уж мозолить глаза светом, чем жить впотьмах. Но вкус Ленидерт критиковать никогда бы не осмелился, хотя не понимал, почему она живёт без цветов на подоконнике.

Он старался не задумываться о случае утром, но его сердце предательски болело от мысли, что мужчина попался в ловушку. Квиррелл знал, что многие руководствуются страстью и не испытывают глубинных чувств. Просто он искренне желал и убеждал себя, что Деора выбрала его не от безнадёжности. Ему хотелось быть, если не любимым, то хотя бы просто необходимым для неё.

Квиринус редко нарушал чужой покой, но руки сами потянулись расставлять книги по порядку. Почему-то атмосфера рядом с Деорой обманчиво заставляла думать, что он в своём доме и может наводить понятный только себе самому уют.

Куча помятых, вырванных страниц с подчеркнутыми словами вывалились из блокнота. Квиррелл неловко бросился их собирать.

— Оставь, — закатила глаза Ленидерт, не прокомментировав его вмешательство на её территории, — я потом уберу.

Она, не оборачиваясь, унесла чайник с кружками ко шкафу. Квиринус вчитался в одну из страниц.

Мать-и-мачеха? Остролист? Лопух? Бутон? Забвение? Зимородок? Немезида? Неизвестность?

Кратковременные пробелы. Не помню обед. Дни недели. Детали диалога. Фокусировка на слогах и созвучности, но чего конкретно?

Звучало как полнейший бред, но Квиринус ощутил дрожь в руках. Выглядело так, будто у Деоры ухудшался рассудок. Было ли это влиянием тёмной магии? Но какой? Из-за него самого? Или на ней тоже какое-то проклятие?

Квиррелл, разглядывая наспех начертанные буквы, опустился на край кровати. Почерк у Деоры, преимущественно ровный, всё сильнее приобретал наклон и становился неряшливым к концу страницы. Но прежде, чем ему удалось обдумать прочитанное, Ленидерт выхватила записки.

— Достаточно любопытства на сегодня, — недовольно высказала она, а затем её лицо расслабилось.

— Деора, что это?

— Потом. Всё потом. Я просто мало сплю.

Глаза хитро блеснули, и Квиринус осознал позже, чем ситуация поменялась: Деора собрала полы мантии, чтобы не путаться в них, а затем полу боком села на колени к мужчине.

Он оторопел, с одной стороны прекрасно понимая, что она выждала нужный момент, загнала его в угол, дурманя запахом, красотой и любовью, а с другой — пребывая в ужасе от собственной беспомощности и смятении от прочитанного.

Ленидерт прильнула к его губам. Квиррелл инстинктивно положил ей руку на предплечье, а затем заставил себя перебороть волнение в груди и переместить её на шею женщины, поглаживая пальцем щёку. От неё пахло чем-то хвойным и терпким, а тело ощущалось ужасно жарким.

Уже знакомая волна возбуждения затаилась где-то внизу живота, и Деора, разумеется, не сдержалась от комментария, стоило её мягким губам отняться от мужчины.

— Не думала, что ты настолько рад меня видеть.

В глазах мелькнуло самодовольство, но Квиррелл не позволил ей отпустить ещё один едкий комментарий: он возложил вторую, свободную ладонь, на талию Ленидерт. Ведьма невозмутимо надавила на руку, заставляя Квиринуса опуститься ниже.

Лишь на мгновение он успел перехватить её взгляд, когда Деора отстранилась, оставляя кофейное послевкусие во рту.

— Не делай этот щенячий взгляд, — поддразнила Деора, — твоё тело играет против тебя.

— Я и не собирался прекращать.

Ленидерт этот комментарий мало впечатлил: было видно по её скептичному взгляду. И Квиррелл, поддаваясь её направлению, опустил руки с талии на бёдра, натягивая ткань мантии женщины, чтобы ощутить формы, скрывающиеся под ней.

— Не волнуйся, — мурлыкнула она, опускаясь к его уху. Её горячее дыхание опалило Квиррелла, а затем он ощутил жаркое прикосновение языка к мочке уха, — я буду вести.

Не сказать, что Квиринус был против. Даже наоборот, не имея никакого практического опыта и действительного представления о том, как сделать женщине приятно, он легко поддался напору Деоры.

Лишь на мгновение его рука опасливо сжала чужую кисть, когда Ленидерт имела неосторожность начать расстёгивать пуговицы на его жилетке, а затем сменила направление и потянулась к тюрбану.

— Деора... Не стоит, — Квиринус виновато опустил её, когда женщина нахмурилась, смотря на перехваченную руку, — пожалуйста.

— Хорошо, — она обхватила его лицо, а затем мягко улыбнулась: — я считаю тебя очаровательным даже в нём.

Ленидерт положила ему руку на грудь, заставляя мужчину отклониться назад. Квиррелл упёрся локтями в кровать, полулежащий и нетерпеливо наблюдающий за Деорой.

Её изгибы были прекрасны даже, если в основном это являлось самообманом Квиринуса: он не мог предугадать, как выглядит её тело, но мог додумать примерный вид силуэта под одеждой. В любой другой ситуации эти мысли заставили бы его устыдиться себя, но сейчас... Он просто желал увидеть её.

Деора помедлила какое-то время, высвобождаясь из слоёв мантии, оставаясь в тонком тёмно-синем платье с длинными рукавами. Она приподняла складки одеяния, а затем беззастенчиво перекинула ногу через Квиррелла, оказавшись сверху. Квиринус незамедлительно положил ей руки на бёдра, теперь уже ощущая тёплую девичью кожу.

Ленидерт углубила поцелуй, склонившись к нему. Ей приходилось шаг за шагом показывать границы допустимого не из-за того, что Квиррелл желал быть абсолютно пассивным, но лишь из-за боязни зайти далеко — и получить осуждение. Деору же, судя по её действиям, это забавляло.

— Для любителя быть экспертом во всём ты слишком мало... изучаешь, — прокомментировала она.

Они обменялись взглядами, и Квиринус попытался выглядеть невозмутимо (прекрасно понимая, что со стороны он нервно отвёл взгляд). Он помог ей снять платье, а затем запнулся на секунду.

Мог ли он представить, что Деора — настолько идеальна? Квиррелл не обладал поэтическими эпитетами, но для потери дара речи этого было не нужно.

Его ладони немного дрожали, прикасаясь к её обнажённой коже. А затем, не дав Деоре поцеловать себя, он приподнялся, припадая губами к её шее.

Ещё сильнее запахло хвоей. Его обветренные, немного колкие губы, прижимались к Ленидерт, заставляя её кожу покрыться мурашками.

Квиринус взглянул на неё снизу вверх, а Деора, пользуясь моментом, прикрыла глаза, запрокинув голову.

«Дальше сам».

Квиррелл спустился ниже, целуя аккуратную грудь. Деора надавила ему на плечи, но, очевидно, не в попытке отстранить от себя. Мужчина не знал точно, насколько она чувствительна, поэтому побоялся слегка прикусить кожу.

Квиринус завёл руку ей за спину, нащупывая застёжку бюстгальтера. На мгновение он помедлил, но, укорив себя за излишнюю нерасторопность, расстегнул его.

Деора прикусила губу — Квиррелл специально хотел увидеть эту реакцию, обхватив ртом её сосок. Она, в свою очередь, не желая сдавать позиции, прикоснулась к его животу, спускаясь ниже. В таком положении ей было тяжело нащупать пуговицу брюк: Квиринус не дал ей возможности настроиться, почуяв хоть какую-то возможность для проявления себя.

Он переключился на другую грудь, большим пальцем массируя прошлый, порядком набухший и мокрый сосок.

— Дикарь, — тихо буркнула женщина, а затем чуть надломленным, шепчущим голосом отчитала: — я имела в виду кое-что другое.

Всё также по-хозяйски Деора направила его свободную руку. Вторая ладонь, до сей минуты лежащая на её голом бедре, на этот раз скользнула чуть выше. Квиринус провёл пальцами по чёрному белью, чуть прижимая его между ног Деоры. Оно оказалось ужасающе влажным. То ли эта мысль возбудила Квиррелла, то ли заставила нервничать сильнее — он не понял.

Мужчина отодвинул преграду в сторону, собирая влагу. Уязвимая, мягкая кожа — он даже не предполагал, насколько женская роза манящая. Проводя вдоль, Квиринус скользнул между половых губ, ощущая сначала, впереди, углубление, а затем, возвращая ладонь в исходное положение, набухший клитор.

Отступить у него не было возможности: Деора неожиданно сжала бёдра.

— Разработай. Я не создана под пропорции твоего члена, знаешь ли.

Колко. Может быть, чересчур бестактно. Но Квиррелл был совсем не против замечаний: у него не присутствовала обида на неуместные комментариев Ленидерт. Это было бы лучше, чем неловкое молчание.

Он скользнул двумя пальцами внутрь, мысленно укоряя себя за то, что не проверил, насколько у него подстриженные ногти. Страшнее всего сейчас было бы навредить своей пассии и оставить негативный след в первом же опыте с ним.

Деора была узкой, хотя Квиррелл прекрасно понимал, что она не девственница. Он не знал, насколько правдив был этот стереотип, но Квиринус посчитал, что её эластичность — признак долгого отсутствия партнёра. Мужчина ощутил, как у него загорелись уши. Квиррелл не то, чтобы претендовал (самому себе врать тоже плохо, но это не столь важно сейчас) на всё внимание Деоры, но ему было просто приятно, что, возможно, для неё он тоже не просто партнёр.

Профессор, разумеется, не осуждал Ленидерт. Просто иногда терзания о том, является он заглушкой, запасным планом или лишь развлечением перед поиском кого-то более стоящего, захватывали все думы.

Деора застонала. Теперь по-настоящему. Квиррелл не заметил, как добавил третий палец, а затем, закрутив самого себя в мыслях, неосознанно прикусил сосок. Но это лишь раззадорило ведьму. Она приподняла голову Квиринуса, отвлекая от своей груди, а затем утолила и его жажду внимания — переключилась на шею мужчины.

Её поцелуи были грубыми, властными. Она не боялась использовать зубы или натягивать кожу. Квиррелл прерывисто выдохнул, когда Деора, сначала нежно и щекотно, поцеловала его, затем сменила ласку на грубый укус в конце. Квиринус мог поклясться, что завтра на этом месте будет синяк.

Был ли он удивлён? Нет. Она — пиранья, и Ленидерт упивалась своим положением сверху. Она нетерпелива, сжимая бёдрами его руку, а затем припадая сильнее к паху.

Деора разобралась с злосчастной пуговицей и высвободила член из штанов. Квиррелл вытащил пальцы, бездумно собираясь вытереть их о край своей одежды (было бы легче о простыни, но даже в такой момент он умудрялся думать о вежливости к чужим вещам).

Ленидерт не позволила. Она поймала его руку, с азартом глядя на перепачканную смазкой кожу.

— Тебе что, неинтересно?

— Что?

Квиррелл глупо моргнул. Деора не ответила. Лишь поднесла его собственную ладонь к своему же лицу. Квиринус сначала бросил взгляд на женщину, потом — на пальцы. Рука Деоры всё ещё держала его кисть, настойчиво, но не сильно.

Она предоставляет выбор или это какая-то насмешка?

Квиррелл настороженно моргнул. Мужчина в этом ничего не смыслил, но и позорного не видел. Он медленно провёл языком по пальцам, ощущая солоноватый вкус. Деора не скрывала удовольствия от созерцания подобной картины, пока Квиринус осознавал, что возбуждается с этих странных приказов. Было в этом нечто... манящее. Возможно даже сильнее, чем изучение тёмных искусств.

Ленидерт бросила взгляд вниз, проводя по всей длине члена. Она коснулась разгорячённой головки, размазывая выступившую смазку мужчины.

Квиррелл потянулся к ней, а затем осёкся, не зная, будет ли брезгливо Деоре целоваться с ним теперь. Женщина не сократила расстояние, задумчиво поглядывая на влажные губы Квиринуса.

Жаль, что он не мог прочитать её мысли.

Но прежде, чем Квиррелл стыдливо бы стушевался, Деора заговорила.

— Не смотри на меня так, я не придирчива.

А затем, до того, как он всё же поцеловал, провела языком по подушечке пальца. Тому самому, которым размазала его смазку с члена.

— А ты?

— Я...

Квиринус смущённо замолчал. Мало того, что он представлял первый раз довольно... невинным, так ещё и не мог додуматься, что после того, как попробовал на вкус Деору, сама Деора решит проверить не против ли он... ощутить самого себя.

Мужчина беспомощно заморгал.

— Успокойся, — посмеялась Ленидерт, — я не собиралась заставлять тебя...

Договорить ей Квиринус не дал: он надавил на макушку Деоры, заставляя женщину склониться к себе и не избежать поцелуя. Если ведьма хочет бросать ему вызов за вызовом — хорошо.

Квиррелл ничего ужасного в этой шалости не заметил. Хотя бы потому, что не счёл Деору брезгливой после... ну, допустим, какого-нибудь другого вида секса.

Впрочем, никакого вкуса, к своему счастью, он не почувствовал.

— Извращенец, — отчитала Деора, укусив его за губу, — какой уважающий себя мужчина пойдёт на такое?

— Л-любящий свою женщину, — запинаясь, пробормотал Квиррелл. Обмениваться колкостями или выдавать остроумные ответы у него никогда не выходило.

Ленидерт усмехнулась. Он почувствовал прикосновение к себе, а затем чуть не расстался с рассудком.

Деора ввела член внутрь, незамедлительно выбив стон из Квиринуса. Едва ли Квиррелл мог осознать, насколько по-другому ощущается женское влагалище членом, нежели пальцами.

— Тебе стоит потерпеть.

— Что... что ты имеешь в виду? — не понял он.

Но ответа не последовало. Деора полностью опустилась на него. Квиринус почувствовал насколько внутри тепло, мягко и мокро одновременно. Его плоть сдавили упругие стенки, вызывая при каждом ещё медленном движении Ленидерт неповторимые ощущения.

Он не знал, куда деть руки — вцепиться в простыни или ей в бёдра, предпочитая, впрочем, второй вариант. Деора качнулась, позволяя войти ещё глубже. Квиррелл задохнулся от чувств. Закрыл глаза, сжал губы, чтобы не издавать звуков.

Деора сбивчиво и быстро дышала, она наклонилась чуть вперёд, меняя угол так, как нужно было ей.

— Расслабься, — раздался женский шёпот над ухом, — я хочу слышать тебя.

Квиррелл толкнулся чуть глубже, мимолётно ощутив, что дошёл до матки. Он даже не задался вопросом была ли Деора изначально настолько мокрая или она применила какое-то заклинание, но каждый раз, когда Квиринус с лёгкостью скользил в ней, он не мог сдержать стон.

Деора ускорила темп. Квиррелл подхватил её, поддерживая и опуская. Иногда он пытался в ответные толчки, но, пока общая гармония давалась ему с трудом, он уступал в ритмике Деоре.

— Квиринус.

Он уставился на неё. Чуть взмокшая, с упавшими прядями на лицо, Деора казалась ему ужасно чарующей. Её глаза потемнели от вожделения, заставляя Квиррелла самого потерять голову. Ради безопасности, тот предпринял жалкую попытку отстраниться — боялся, что ещё сильнее оттолкнёт от себя Деору, безрассудно не задумавшись ни о какой контрацепции.

— Не нужно, — отсекла сопротивление Деора, — я хочу, чтобы ты кончил в меня. Покажи, насколько сильно ты меня любишь.

Ленидерт сжала мышцы сильнее, а затем впилась в него губами. Квиринус захлебнулся в эмоциях, ощутив резкий подъём. Действуя лишь на поводу желаний, мужчина резко и неожиданно толкнулся глубже. Ведьма дёрнулась, но её стон заглушился поцелуем.

Он не успел даже сообразить, когда кончил, зато отчётливо ощутил всё до мелочей: Деора, как назло, лишь ускорилась в процессе, не оставив его ни до оргазма, ни после.

— Я люблю тебя, — неосторожные слова сорвались прежде, чем Квиринус их осознал.

Он просто не мог не быть очарованным этой женщиной. Но всё также прекрасно помнил, как в прошлый раз заставил Ленидерт ощутить себя дискомфортно. Она не отвечала на подобное так просто.

Деора обхватила его лицо. Квиррелл не знал, насколько легко трактовались его мысли.

— Я тоже тебя люблю, — проворковала она, целуя его в нос — тот самый жест, который женщина постоянно называла глупым, — но лучше бы ты, конечно, сказал мне это после того, как озаботился моим состоянием.

— Я... — он смутился, — я что-то сделал не так?

— Всё так, — покачала головой Деора, — тебе не хватает пока выдержки, но это приобретается с опытом.

— Мне стоило раньше подумать о том, чтобы... чтобы как-то предотвратить попадание внутрь... ну, ты поняла про что я... нужно будет найти зелье, чтобы ты... не...

— Успокойся, — Деора приподнялась с него, поморщившись от незамедлительно испачканной мантии Квиррелла, — нужно не забыть почистить... Но зелье у меня есть, не волнуйся.

— Ты уверена? Я бы... — он приподнялся.

— Ты используешь свой язык не по назначению, — прервала его Ленидерт, воспрепятствовав попытке встать, — с чего ты решил, что тебя отпустили?

Квиринус замолчал, а затем покивал головой. Деора расположилась на подушках своей кровати, раздвинув ноги.

На сей раз никаких сомнительных экспериментов или вызовов не было: Квиррелл просто применил очищающее заклинание, чтобы избавить лоно Деоры от следов семени. Он избавился также и от своей запачканной мантии, запоздало осознавая, что Ленидерт бросила его раздевать на пол пути: жилетка была наполовину расстёгнута, брюки тоже. Остальное, в целом, присутствовало на своих местах.

Сейчас было как-то не до этого, поэтому Квиринус просто лёг к ней. Деора подложила себе подушку под поясницу, и Квиррелл сделал пометку об этом в своей голове.

Она отзывалась с наслаждением, уже разгорячённая недавним сексом, но не получившая должный финал. Квиринус провёл языком по губам, потом внутри, упираясь кончиком в клитор. Деора снова чуть сжалось, заставляя Квиррелла понять, где её самая уязвимая точка.

Мужчина надавил на него языком, добавляя внутрь пальцы, упираясь ими в свод влагалища со стороны клитора — просто логически показалось, что это вызовет стимуляцию с двух сторон.

По дыханию Деоры можно было понять её отношение к действиям. Стонала она всё же гораздо реже, но это Квиррелл считал более искренним отзывом на ласку.

— Н-нет, не меняй темп, — попросила она такой интонацией, что Квиринус снова ощутил яркое влечение: её мольбы звучали как услада. Пошлость этих мыслей смущала, но Квиррелл хотел бы услышать умоляющий голос Деоры хотя бы ещё раз.

От непривычки слегка сводило челюсти, положение тоже было не совсем удобным: тяжело одновременно двигаться пальцами и работать языком, да и Ленидерт стала терять чувствительность. После члена разработанное лоно вряд ли могло также откликаться на тонкие пальцы.

Это лишь импровизация, но она сработала — Квиррелл отстранился, начиная массировать клитор пальцами. И гораздо легче оказалось подобраться к желаемому результату Деоры.

— Да-да-да, — сбивчиво пробормотала Деора, кладя руку себе на грудь и сжимая сосок — гораздо грубее, чем позволил бы себе Квиринус, — не останавливайся... очень хорошо...

Похвала ощущалась как мёд, стоны любимой — тоже. Квиринус чуть ускорил темп, ощущая как у дамы напряглись бёдра.

— Пожалуйста, Квир, — стон, настоящий, поднимающий её интонацию на уровень выше, будто даже голос тоньше стал, — Квиринус!

Это отрезвило его. Имя впервые прозвучало совершенно по-другому. Сладкое, необходимое, будто бы Деора не смогла бы прожить, не позвав его.

Она вздрогнула всем телом, вцепившись ему в плечо. Квиррелл испуганно решил, что поцарапал её, не зная куда деться — то ли убрать руки, то ли продолжить ласку. Тем не менее, что-то подсказывало ему не предпринимать ничего. Её судорога кончилась, и Квиринус понял, что трактовал порыв правильно.

Мужчина поцеловал её во внутреннюю сторону бедра. А затем прислонился к нему щекой, поглаживая её по ноге и ощущая все ещё дрожь в мышцах.

— Твой нелепый тюрбан сбился, — прокомментировала она, откидывая волосы назад.

— Я знаю.

— Ты останешься?

Его губы невольно растянулись в улыбке, выдавая заранее ответ.

— Конечно.

Деора приняла сидячее положение, поглядывая вниз на Квиринуса, который всё также был между ног.

— Ты выпрашиваешь!

— Неправда, — смутился он. Меньше всего хотелось задевать щепетильную тему, поднятую днём.

— Да у тебя взгляд как у брошенного щенка, которого приголубили.

— Неправда, — покачал он головой, чувствуя, как сползает тюрбан. Деора сдвинула его назад.

Квиррелл нахмурился. Он совершенно забыл, что делит своё тело с кем-то ещё. И, разумеется, все мысли, чувства и воспоминания...

Пальцы невольно сжались, чувствуя, как что-то грязное разливается по душе. Деора, конечно, в курсе его безвыходного положения, но этот момент должен был быть по-другому. Только для них. Без вынужденного ношения мерзкого головного убора.

Впрочем, думать об этом Квиринусу греховно: мужчина боялся гнева Тёмного лорда, даже если ревновал к мыслям о том, что что-то интимное и личное известно кому-то, кроме них.

— Эй, — позвала Деора, трактуя его молчание иначе, — я люблю тебя, слышишь?

— Ох, я не... — он осёкся, понимая, как глупо будут звучать его оправдания, а затем наткнулся на такой взгляд женщины — не терпящий возражений и объяснений— что поспешно ответил: — я тоже! Я тоже люблю тебя, Деора.

Квиррелл хотел бы признаться в этом тысячу раз. Просто потому, что Ленидерт сделала это уже дважды. Она признала и утвердила, что он, Квиринус, всё же важен. И, может быть, действительно не второсортный вариант из-за отсутствия более интересных кандидатур... Конечно, во всяком случае, если она сделала это не из жалости. Или заслужить признания повелителя. Или просто из необходимости заткнуть его, чтобы не досаждал своими переживаниями. Или...

— Ложись ко мне.

— Я же в одежде! Всё же постель, а я шатался весь день в этом.

— Мне плевать, Квир. Ложись.

Он повиновался, отметая все свои страхи — сейчас хотелось верить лишь в полную искренность Ленидерт. Она положила голову на его плечо. Лёгкий запах хвои вновь укутал Квиррелла.

Странным образом затянуло в сон. Организм, получив дозу дофамина, очевидно не хотел больше активности. Приятная тяжесть разлилась по телу.

Квиринус пообещал себе прикрыть глаза лишь на секунду, уткнувшись в каштановые волосы Деоры, хотя уже знал, что останется здесь, с ней, настолько долго, насколько это возможно.

Chapter Text

Его гнев можно ощутить гораздо ранее, чем услышать: пробивает в холодный пот, суставы непроизвольно хрустят, будто бы под натиском чего-то тяжелого и давящего; может именно поэтому Квиррелл ощущает себя размозженной добычей из-под дула охотника. Глаза открыть страшно, но чужое присутствие не извне, а внутри.

«Как ты осмелился?»

Вкрадчивое, почти тихое шипение заполоняет голову изнутри, чем-то сравнимое с надвигающейся бурей — всё замирает в преддверии неотвратимого бедствия.

«Я даровал тебе свою силу, поделился крупицами собственного могущества — ради цели, которой ты поклялся служить кровью, а ты посмел опорочить моё тело»

Голоса не было слышно, но каждая фраза звучала как скрежет ногтей по металлу, стачивающейся пластиной о железо — и мерзким то ли скрипом, то ли свистом.

«Мой лорд, я не…»

«Молчи. Мне не нужны твои нелепые отговорки. Ты похож на слепое, обезумевшее существо, водимое лишь похотью. Маги становятся в один ряд с маглами, тупо увлеченными за своими инстинктами и желаниями, ограниченными людьми»

Тёмный Лорд не ценит что-либо связанное с людской плотью, ему чуждо понимание и любви, и привязанности. Он их признаёт, как признавал бы хирург над ракообразной опухолью, стремясь вырезать как можно скорее: все эти чувства не имели значения, кроме слепой верности, как слуги, и самого великого возможного благословения — доверия, со стороны повелителя.

«…в конце концов, неуправляемых псов убивают.»

Затылок прострелила настолько тупая, сильнейшая боль, что Квиринусу казалось будто от давления у него лопнут глаза. Он слепо коснулся разгорячённых висков и пылающих щёк. Во рту заполнился металлический привкус крови от кровоточащих дёсен. Зубы ужасно разболелись, а нос заложило так, словно образовался вакуум в воздухе.

В ушах зазвенело, и стоило только Квирреллу всерьёз задуматься о том, что Тёмный Лорд убьёт его — боль отступила, позволяя беспорядочно схватить ртом воздух.

«Немедленно найди мне кровь единорога.»

Мужчина резко открыл глаза, незамедлительно сощурившись от боли. Наотмашь вытерев ладонью кровь из носа, Квиринус по-своему обыкновению беспокойно огляделся. Даже в такой ситуации он умудрялся думать о чужом мнении — и боялся, что Деора выскажет претензию за испачканную подушку. Но как назло ничего под рукой не было.

Бессмысленные метания усугубляли ситуацию, пока капля за каплей оставляли на светлой постели пятно из категории «проще сжечь, чем вычистить».

Квиррелла спасло только абсолютная беспорядочность Деоры — ей было всё равно, что с её вещами, и когда Квиринус в очередной раз со вздохами и причитаниями двигал чужой беспорядок, то мог примерно запомнить местонахождение определенных вещей.

— Что ты делаешь? — чуть запоздало послышался голос Деоры, но, в противовес своим действиям, она зарылась носом глубже в подушку.

Квиррелл на мгновение виновато осёкся, пронзённый пониманием, что Ленидерт имеет очевидное отвращение к его уродству — и не смеет взглянуть на него. Хотя со стороны выглядело так, словно её сон потревожили.

— Я… Извини, Деора, я опаздываю…

Руки с дрожью чересчур поспешно прошлись по пуговицам, чтобы как можно скорее схватиться за ткань тюрбана.

— Не люблю клише, — с ноткой раздражительности выдала женщина, но её взгляд, хоть и пытливый, с огромным промедлением сфокусировался на Квиринусе. А затем заметно расслабился. Мог ли профессор в действительности упрекнуть её в нежелании сталкиваться с Тёмным Лордом?

— Я устроил беспорядок, — виновато признался Квиррелл, — простыни…

— …ещё вчера повидали многое, — незаинтересованно закончила фразу Деора, небрежно проведя рукой по впитавшимся пятнам на постельном белье.

Ослабленное состояние Тёмного Лорда, гарантирующее хотя бы временную приватность мыслей, после физического вмешательства заставляло Квиррелла слишком много и вольно думать.

Будет ли это теперь их привычной моделью поведения — стыдливыми и неловкими диалогами? Так не должно быть, и Квиринус прекрасно понимал, что в других обстоятельствах у него было бы больше шансов.

У него сильных сторон итак было, не сказать, что много, но побочные проблемы будто бы перекрывали и их.

Хотя некое разочарование плотно поселилось глубоко внутри: ещё ночью ему мерещилось, что всё хорошо. Сон за последние месяцы был беспокойным и хрупким, а запах Деоры и тепло её тела приятно успокаивало. В тот момент Квиррелл думал, что все проблемы уже разрешены. Но сейчас он ощутил их пополнение.

Нерасторопно сунув смятые салфетки в карман, он не успел ретироваться прежде, чем женщина настигла его. Одеяло лениво соскользнуло с её обнажённого тела, заставляя Квиринуса неловко отвести взгляд.

Любой мужчина смотрит на женщину, как на полученный трофей, стоит расположить её к себе. Вероятно, восхищаясь тем, что имеет. Квиррелл же скорее боялся смотреть в целом, ощущая себя некомфортно, как провинившийся ученик испортивший древние фолианты в библиотеке.

— Я знаю, что тебе не нужна палочка, — с насмешкой произнесла Деора, — но было бы неплохо её взять с собой.

— А, да. Спасибо, Деора, — нервно улыбнулся он, касаясь ольховой древесины.

— Не нужно этого, — цокнула языком Ленидерт, — всех этих фраз из категории «я просто дружелюбный коллега». Это как-то несерьёзно.

Она невесомо коснулась его шеи, скользнув чуть выше — мягче, чем трепетание крыльев бабочки. Тёплые пальцы легли на впалые щёки, заставляя Квиррелла перестать избегать взгляда.

— Ты боишься? — Деора удивлённо подняла брови.

— Я просто беспокоюсь, — просто ответил он, хотя ведьма была более близка к истине.

— Это глупо, — медленно рассудила Ленидерт. Но звучало так, будто она размышляла об этом тоже.

— Я… ещё раз извини, — его пальцы аккуратно обвили запястье Деоры, в противовес невольно прильнув щекой сильнее к женской ладони.

— Иди, — позволила она, не двинувшись с места. Квиринусу никогда не нравилось быть инициатором любого прощания.

У него был невольный порыв прильнуть к её губам, как это бывает вместо фразы «до встречи», но лишь одёрнул себя на полпути.

— Вернись ко мне потом, — её фраза — нечто между приглашением и приказом, разбавленная после: — я буду ждать тебя.

Стоит поманить рукой, как Квиринус сразу же слепо согласится на всё. Но это не оказалось его слепой фантазией, желанием быть необходимым кому-то: Деора разрушила подозрения мягким, чрезмерно вежливым для неё самой поцелуем. Квиррелл искренне жалел, что это прощание не может быть чуть дольше. Но Ленидерт на этот раз взяла инициативу на себя — первая отстранилась и удалилась назад, исчезая под пуховым одеялом.

Если бы Квиринусу повезло хоть раз в жизни, то он сейчас был бы нормальным человеком и мог бы остаться рядом с ней, вдыхая аромат волос Деоры и не думая ни о каких иных проблемах.

Но ему никогда не везло по жизни.

Поэтому последнее, что он посмел сделать — самовольно наложить заклинание на дверь покоев Деоры, заботливо ограждая её от лишних хлопот. Жёлтая искра расчертила дубовую дверь, спиралью обвивая ручку и растворяясь в замочной скважине с характерным щелчком. На мгновение контур дверного проёма подсветился, как бы показывая гарантию наложенных чар.

— Это кошмар, — тяжело вздохнул Квиринус, прикладывая ладонь ко лбу и медленно прикрывая ею лицо, — большего бреда невозможно было сказать! Что я вообще несу?

Их диалог вообще не должен был так заканчиваться. Он мог одеться под её колкие шутки, также остроумно парируя, затем пылко поцеловать веснушки, заграбастав её лицо, а затем сказать что-то… ну, он не знает, конкретно что, но ту-самую-фразу, которую обычно говорят уверенные в себе мужчины.

Жалко, что ничего из этого не вязалось с его образом невротика. И, вместо обещанного привкуса победы от новой стадии их отношений, Квиринус ощущал только чувство стыда и смущения. Всё должно было быть по-другому.

Голову слегка кружило, но не столько от боли, сколько от бешено бьющегося сердца. Квиррелл коснулся каменной стены астрономической башни, спускаясь вниз по ступеням, и холод лизнул его руку. Это отрезвило его: исчезли навязчивые грёзы и роящиеся мысли об иных концовках прошедшей сцены.

— Профессор Квиррелл!

Голос заставил его испуганно вздрогнуть, замерев на месте. Руки машинально бросило в дрожь, заставляя мять ткань рукава — он не был настолько перепуган, но все привыкли к его чудаковатой паранойе. Выйти из образа — непозволительная роскошь, особенно, когда правда и ложь смешались так крепко, что неясно: действительно ты вошка, боящаяся собственной тени, или всё же нет.

— П-п-профессор МакГонагалл! — не забыв о заикании, поприветствовал её Квиринус, — я рад-д вас видеть…

Она чуть опустила голову. Её полукруглые очки блеснули в свете факелов, делая взгляд поистине хищным. Минерва МакГонагалл — одна из умнейших женщин и, в целом, людей в Хогвартсе. Ей довелось преподавать ещё тогда, когда сам Квиринус был первокурсником.

— Вы в порядке?

Это сказано совершенно безэмоционально, как проговаривают все будничные вопросы из разряда «как дела?» или «как жизнь?», но почему-то это ещё сильнее заставило настроение Квиринуса омрачиться.

Раньше они говорили по-другому. Все ещё были свежи воспоминания студенческих дней, когда Квиррелл, сгорбившись над пергаментом, извечно опаздывал в сдаче всех заданий декану Гриффиндора. Она всегда была требовательной профессоршей, и Квиринус постоянно расписывал всевозможные нюансы. Что, по большей части, увеличивало количество работы Минервы и едва ли влияло на оценку.

Просто отнимать её время было несколько проще, чем сосуществовать вне школьного сегмента. Все студенты Когтеврана считаются невероятно умными и творческими. Но когда ты, уверенный в собственной уникальности, попадаешь в общество таких же уникальных людей, быстро приходит понимание — ты среднее значение. В чем собственная индивидуальность, если каждый имеет гибкий ум и тягу к знаниям? У Квиррелла никогда не выходило быть лучшим во всём, но абсолютно у всех выходило быть лучше него.

МакГонагалл была просто одним из тех профессоров, что имели свойство поддерживать своих студентов. Может, потому что была деканом и находилась ближе к детям. Может, потому что она была женщиной — а женщины обычно славятся сочувствием и эмпатией. А может и вовсе причины нет — лишь стечение обстоятельств. Словом, какой бы ни была причина, однажды Минерва сказала:

«Вы делаете успехи, мистер Квиррелл.»

Но этого было достаточно, чтобы зажечь искру и найти причину не контактировать с однокурсниками. Ему теперь не приходилось увиливать от сумасбродных предложений Локхарта или прятаться в библиотеке. Достаточно завалить какой-нибудь тест, сославшись на недосып или болезнь, а затем получить отработку в виде посещения её дополнительных лекций — просто потому, что с ней приятно находиться. И её суровая похвала не звучала как «молодец, оценка достойная когтевранца», а скорее «хороший ответ, заслуга ваших упорных трудов». Что было более скупой фразой, но зато честной и направленной на Квиринуса непосредственно.

Как личный результат Квиринуса Квиррелла, а не студента факультета Когтевран.

— Что с вами в последнее время?

Ни тогда, ни сейчас МакГонагалл дурой не была: ясность ума острее соколиного взора. Кажется, что моргнёшь, да отмотаешь практически двадцать лет назад, когда сидишь с понурым лицом на первой парте и пытаешься сделать вид, что ученические муки являются причиной твоего недуга, а не социальная беспомощность.

Тогда-то Минерва и переступила границу холодной отстранённости. Хотя она и была обязана быть вовлечённой в проблемы лишь гриффиндорцев, видимо среди всех вольеров со львами нашлось место обтрепышу-птенцу с когтеврана:

«— У вас что-то произошло, мистер Квиррелл?»

— Всё в порядке, профессор! — забывая о том, что он тоже профессор, Квиринус чересчур взволнованно ответил.

Она поджала губы. Недовольна и не верит. Это волшебник выучил ещё много лет назад. Глупо пытаться увиливать перед человеком, на чьих глазах ты рос.

Но Минерва молчала. Их связь за последний год измельчилась, стала тонкой, как волос. Теперь они едва ли обмениваются фразами в коридорах. Квиррелл избегает её, и МакГонагалл это знает. Наверное, думает, что Квиринус неблагодарен. Мужчина, напротив, сторонился её, чтобы не сделать своим ключом для исполнения цели.

Впрочем, у декана Гриффиндора много своих забот и много своих выпускников. Едва ли она всерьёз переживает за очередного ученика, который отворачивается от своего наставника. Это не так печально, как смерть своих воспитанников. Поттеры, например…

— Вы заняты? — нарушила молчание она, — можем выпить чаю.

— Я буду рад.

Слова сорвались прежде, чем Квиррелл мог их осмыслить. По своей воле он бы не согласился. Но нечто, таящееся в нём, поджидающее чужой ошибки, уже расставило сети.

«Узнай, как старуха обезопасила камень!»

Мужчина нервно коснулся края своей губы, не в силах поверить, что сейчас сказал. Насколько слабо стало сознание, что Тёмный Лорд легко может заставлять его говорить то, что пожелает он?

Её взгляд смягчился.

— Хорошо, пойдёмте, — поманила МакГонагалл рукой.

Квиррелл неровно вздохнул, пытаясь собраться с силами и отказаться, но не посмел противиться воле Тёмного Лорда. Сжимая до побеления костяшки рук, Квиринус убеждал себя, что ничего, кроме ответа ему не нужно. Нет никакой нужды причинять декану вред.

Давно ему не доводилось подниматься на этаж, где располагался кабинет Минервы. Он граничил с прошлым кабинетом Защиты от Тёмных искусств, и технически находился на запретном третьем этаже. Запретном преимущественно для учеников, потому что профессора невольно либо патрулировали здесь (от этих же учеников), либо в спешке вынужденно срезали маршрут до нужного им лестничного пролёта или мириады других тайных ходов Хогвартса.

У кабинета Минервы по обе стороны находились статуи рыцарей. Заслышав звук, они скрестили свои секиры на проходе, но при виде МакГонагалл выровнялись с оружием, замерев перед своей хозяйкой.

Квиринус замер, смотря на них. Чувствуют ли они тёмную магию? Каким образом решают, кто волен пройти внутрь, а кто нет? Прихоть Минервы защищать ото всех кабинет или ловушка, испытание, подготовленное для него самого?

— Профессор Квиррелл, хватит дрожать, как осиновый лист, — отчитала его Минерва, кладя руку на спину с посылом пройти в кабинет, — они вам ничего не сделают. Это статуи!

Почувствовав себя полнейшим дураком, Квиринус вовсе не знал, стоит ли открывать рот, чтобы не закапывать себя ещё глубже.

Её кабинет едва ли с годами изменился: камин, маленький овальный кофейный столик в контраст к тёмному прямоугольному рабочему столу, пышный золотистый ковёр с высоким ворсом. Кресла с красной обивкой и такого же цвета гобелены ясно подчёркивали принадлежность к львиному дому.

Прийти сюда, спустя столько лет, ощущалось как возвращение в родительский дом. Особенно, когда как такового у тебя уже нет.

В воздухе всё также перемешивалась мята с бергамотом, да запах жжённой бумаги — на его памяти пару раз МакГонагалл сжигала от свечи свитки, бросая пылающий лист на металлический поднос. Привычки с возрастом не менялись.

Только теперь он не думал, что имеет право находиться здесь. В особенности лгать ей ради чужих… своих целей.

— Вы мало на себя похожи, — сказала она, садясь в кресло и взглядом указывая Квирреллу на противоположное.

«Это потому что я стал посмешищем», — чуть не произнёс с явным отчаянием Квиринус.

Тошно становилось от самого себя. Особенно думать, что редко хваленый, но признанный МакГонагалл, ум тратится на что-то жалкое — пародийный образ пугливого заики в несуразном тюрбане. И тем хуже осознавать, что чем дольше Квиррелл притворяется, тем сильнее это становится правдой.

— Это был тяжелый год, — неохотно признался мужчина, — слишком много произошло. Должность непривычная, путешествие… пошло не по плану.

Столько разных историй про это мистическое путешествие, в котором Квиррелл приобрёл проклятие, было рассказано, что он невольно путался в деталях и боялся развеять правдоподобность. Потому и говорил крайне мало.

— Я понимаю, — тоном, звучащим как «тяжело верится» поддержала его МакГонагалл, — я заметила, что в последнее время вы… ведёте себя более необычно, чем раньше.

Во рту пересохло. Квиринус пытался понять, о чём конкретно говорит Минерва. Знает ли она о Тёмном Лорде? Уличила ли его в служении не той стороне?

Нерв на лице предательски дрогнул.

— Что… Что вы имеете в виду, профессор?

— Я знаю о вашей связи, — легко сказала женщина, заставляя Квиррелла оторопеть.

Начать оправдываться, что это слухи? Что Тёмный Лорд мёртв? Клевета и обман?

— Я не совсем…

— Квиринус Квиррелл, — едко отрезала МакГонагалл, — я ещё в своём уме. К тому же, обманывать вы никогда не умели порядочно.

Квиррелл будто камень проглотил. И в этот момент, когда требовалось виртуозное решение ситуации с помощью Тёмного Лорда, он, как назло, не проявлял никаких признаков присутствия.

— …несмотря на то, что я плохо представляю личность профессора Ленидерт, она неплоха, — её взгляд стал чрезвычайно красноречивым, — но вы чрезмерно подрываете субординацию, не заботясь о том, чтобы сделать вид об обратном.

Мужчина оторопел, глупо вцепившись в предложенную чашку, до боли обжигающую мягкие руки. Он поморщился спустя пару мгновений, когда предназначение посуды было исполнено, и Квиррелл вернул трезвость ума. Речи о разоблачении не шло, это было лишь глупое наставление для профессоров, притягивающих к себе излишне многое внимание.

— Простите, — ляпнул Квиринус, не зная, за что конкретно извиняется: за недопонимание диалога, за своё поведение или за то, что происходящее между Деорой и ним стало чрезмерно откровенным. Всё же выбрать пришлось: — но, профессор МакГонагалл, мы никоим образом не нарушили устав.

Отсвет света камина в очках профессора МакГонагалл выглядел как смешливый блеск в глазах. Она никак не прокомментировала его бесплодную попытку в оправдания.

— Вы помните, как играть в шахматы?

Квиррелл выдохнул. Разумеется, он помнил.

— Конечно, профессор, — нервно дёрнулись уголки губ в улыбке, и уверенность приятно разлилась по телу, когда страх разоблачённым закономерно отступил.

В душе стало мерзко настолько, что Квиринус мог почувствовать кислое разочарование Тёмного Лорда в его безысходных трепыханиях. Как будто его сущность всерьёз вопрошала, как можно быть искусным волшебником и одновременно настолько позорным лгуном.

Впрочем фигуры на шахматной доске поддавались более лёгкому анализу, чем язык человеческого тела. Эта игра на логику, но по своей сути имеющая ограниченный, хоть и невероятно огромный, перебор комбинаций. В отличие от человеческой непредсказуемости, Квиринусу было бы проще за всю свою жизнь выучить все шахматные стратегии и ходы, чем попытаться понять чужой ум.

— Должно быть, вы думаете, что я на них помешана, — добро хмыкнула МакГонагалл, — раз даже выбрала их для охраны камня.

Квиринус задумчиво взглянул на неё. К этому вопросу стоило подойти ему, а не ей. Так ли она не в курсе происходящего, как показывает? Или, несмотря на их истлевшие взаимоотношения, Квиррелл всё также заслуживает доверия не столько, как ученик, с которым много Минерва общалась раньше, но как коллега, который хранит тот же секрет, что и она.

— В таком случае, вы должны думать, что я одержим троллями, — задумчиво пробормотал Квиррелл, пытаясь сосредоточиться на вещах — в данном случае, игре — подвластных ему. Если декан Гриффиндора действительно любительница классики, то вряд ли её шахматы в подземелье отличаются от этих.

— У вас было много интересных сторон, — заметила Минерва.

Квиринус проглотил этот укол обиды. Это всё же правда: вряд ли он сейчас занимается чем-то большим, чем слепое служение.

«У тебя есть теперь могущество, которое не снилось ни одному магу.»

Лишь временный дар, ему не принадлежащий.

«У многих нет даже этого. У многих нет даже права на жизнь в будущем мире, Квиринус Квиррелл.»

— Вы изменились, — прямо заявила МакГонагалл, — и я не сказала бы, что вижу ваш личностный рост.

— Профессор! — не возмущённо, скорее донельзя удивлённо произнёс мужчина.

— Кто-то должен вам сказать правду, — мягко развела руками МакГонагалл, а затем сердито вздохнула, словно решила, что сглаживания углов здесь не нужно.

— Вы считаете, что я выгляжу или веду себя глупо?

Квиррелл прекрасно знал перешептывания за своей спиной: невротик, донельзя абсурдно одевающий и раз за разом заставляющий свой кабинет пропитываться запахом чеснока. А ещё кто-то закономерно считал, что он стал вампиром.

— Я считаю, — с нажимом выделяя слова, ответила МакГонагалл, — что вы очень плохо играете.

Это была настолько неуместная критика, не охватывающая все факторы, что Квиррелл даже заколебался, разрываясь между желанием оправдаться и согласиться. Если бы ему не пришлось бороться за каждый свой вздох, параллельно думая, как бы не выдать свою миссию и не пытаясь предугадать следующий каверзный вопрос Минервы, то шахматная партия закончилась бы быстро. И в его пользу.

— Наверное, вы правы…

— Не сочтите за нелюбовь к вам, — утешила МакГонагалл, — я люблю даже средних Уизли…

— …которые заколдовали снежки биться о мой тюрбан?..

— …хотя их поведение отличается от старших братьев, — проигнорировала вставку декан, — просто предпочитаю не ходить на цыпочках. А вы не тот человек и не в том возрасте, чтобы желать льстивого понимания.

Квиринус бездумно очертил ногтем край деревянной доски. Вообще-то, он бы не отказался от толики понимания. Оказаться в такой ситуации, не в силах выговориться кому-то, вводило в уныние. Деора была его единственным собеседником с которой Квиррелл оказался откровенен, но ей было тяжело быть откровенной даже с собой.

— Вы позвали меня явно не рефлексировать по этому поводу, — произнёс Квиринус, — и было бы странно, если бы вы решили напоить меня чаем, чтобы раскритиковать и разбить в своей игре.

На секунду ему показалось, что он перегнул палку и прозвучал неуважительно. Как будто это все ещё имело значение на фоне вышесказанных претензий в его сторону. Но обострять ситуацию он не желал и не хотел. Больше складывалось впечатление, что его отчитывает мать.

— Нет, — соглашаясь, кивнула МакГонагалл, — я хотела вас встряхнуть.

— Вряд ли можно судить в полной мере о моих возможностях, основываясь на шахматной игре, — хмыкнул Квиррелл, поднимаясь и небрежно скользя взглядом по быстро поставленному Минервой мату, — здесь слишком много переменных, и в первую очередь я считаю, что мои преподавательские способности…

— …едва ли лучше, чем ваша неумелая игра! — с вызовом бросила МакГонагалл, вскакивая следом, словно рассерженная тому, что Квиринус посмел ей перечить, — профессор Квиррелл! Не вам говорить о своих преподавательских способностях. Когда вы вели магловедение, вы относились к предмету должным образом: имея и энтузиазм, и почтение. Ваше преподавание защиты от Тёмных Искусств больше похоже на монотонное и бессмысленное ведение лекций Бинса. Только у него весь предмет построен на словах, а ваш должен, в конце концов, заставить учеников хоть немного понять как им защищаться.

— Если бы директора не устраивал мой опыт…

— Хогвартс терпел более худшие кандидатуры, не произнося в их сторону ни слова.

— Вы… вы считаете, что я плохой профессор? — осекся Квиррелл, — вы думаете, что я отвлекаюсь из-за…

— О Мерлин, Квиринус! — прервала его Минерва, — умоляю, не произносите ничего про отношения. Я не из тех людей, которые агитируют неуместный целибат. Вы прекрасно знаете, что я тоже была чьей-то женой.

Она взглянула на него так недовольно, что мужчина замолчал. Признаться себе, его аргумент заключался в другом. Но теперь становилось ясно, что МакГонагалл точно не понимала причину его изменений. Лучше быть обвинённым в нелепых любовных интригах, чем в заговоре и пособничестве Тёмному Лорду.

— Более того, — продолжила ведьма, — на посту профессора ЗоТИ никто не задерживался дольше одного года. Ваши амбициозные стремления занять иную должность приведут к тому, что в конце года, так или иначе, вам придётся либо двигаться вперёд, либо назад.

— Вы правда верите в проклятие должности?

«Она права.»

— Верю или нет, закономерность меня расстраивает. Может сам профессор Дамблдор перебирает учителей, ища лучшего кандидата, может, нет. А может это не нашего ума дело, — женщина отмахнулась от объяснений Квиринусу своей позиции, — но вы оказались в такой ситуации, в которой не должны были находиться. Это не ваш путь.

— Что вы имеете в виду? — ему тяжело с каждой минутой становилось понимать Минерву.

— Я всегда забочусь об учениках, Квиринус, — процедила МакГонагалл, отворачиваясь от Квиррелла, чтобы убрать вручную чашки с чаем, — вам пора уже выбрать, чего вы действительно хотите в жизни.

— Вы говорите это лишь потому, что вам не нравится по какому вектору я двигаюсь, — вздохнул волшебник.

— Это правда, — в последний раз взглянула на него Минерва, — но вы не можете меня в этом осуждать. Наставник не перестаёт быть наставником своему ученику никогда, и мне жаль, что ваши самостоятельные блуждания привели к тому, что вы стали совершенно безучастны к обществу.

Квиррелл опешил. Он не знал, стоит ли оправдываться, спорить или пытаться сменить тему. Кабинет резко показался ему негостеприимным, да и хозяйка не хотела его больше видеть. Первичная искра теплоты, которую он испытал к своей бывшей преподавательнице, потухла.

«Стоило ли мне надеяться на понимание? Столько времени прошло», — Квиринус ждал, что это как-то прокомментирует повелитель. Но Тёмный Лорд лишь погрузился в немое нетерпение, ожидая того, когда Квиррелл всё же пойдёт выполнять его указания.

— До свидания, профессор МакГонагалл.

Она не ответила ему. Мужчина ещё раз прощальным взглядом осмотрел кабинет декана Гриффиндора. Домашнее сияние красных гобеленов обратилась в яркий цвет агрессии, начиная морально давить на Квиринуса и заставляя сторониться его, как сторонилось бы огня дикое животное.