Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Сервис выглядел откровенно убого. Даже дерьмово по меркам Сакусы. Просто какой-то сарай с криво установленной вывеской «Ремонт машин» и избитой надписью «Быстро, качественно, недорого» у входа. Сакуса предпочел бы «Быстро, дорого, качественно, комфортно», но до таких автосервисов, если верить картам, далеко, а стучащие колодки довольно сильно действовали на нервы. Сакусу раздражали любые неполадки, и он привык разбираться с ними сразу же, пока не стало хуже. Так и в этот раз, едва услышав странные звуки, решил загнать машину в ремонт, а не надеяться на «а вдруг мне показалось».

Но сервис ему не нравился. Сакуса даже еще раз проверил карту, но других вариантов не нашлось. Если бы он был не на окраине города, может, что-то и подвернулось бы, но ехать далеко не хотелось. Вдруг что-то серьезное и он не доедет? Постоял немного на обочине, торгуясь с собой и уговаривая карту изменить результаты поиска, но в итоге завел мотор и осторожно подъехал к въезду.

Вблизи все выглядело еще более убого. И никого из работников не было видно. Сакуса вышел из машины, сразу же натянув на лицо маску, и, прихватив телефон и бумажник, двинулся вглубь помещения. Его окружали разной степени побитости и старости машины, непонятная гора шин в углу, куча инструментов, в хаотичном порядке валяющихся везде: на полках, столах, полу. Сакуса шел осторожно, стараясь не наступить в какие-то лужи. Пахло тоже так себе: маслом, резиной, мазутом. И пусть огромные двери были распахнуты, внутри все равно было неприятно душно.

— Есть кто? — спросил он. Голос прокатился эхом по просторному помещению и затих. Никакого ответа.

Сакуса осмотрелся, прислушался — тихо. Придется ехать в другой сервис. Он двинулся обратно, на ходу выбирая вариант поближе.

— Твоя тачка у входа?

Голос раздался так неожиданно, что Сакуса дернулся и все-таки споткнулся о какую-то железяку. Мысленно чертыхнулся, проверяя, не поцарапал ли туфли, только потом посмотрел на говорившего.

Тот стоял, привалившись к косяку, зажав в зубах сигарету, но при этом умудрялся ухмыляться. Стоптанные кеды все были перепачканы, и казалось, они вот-вот развалятся, джинсы выглядели чистыми только потому, что были черного цвета, но Сакуса мог поспорить, что они тоже чем-то заляпаны. Руки скрещены на груди, закатанные рукава черной же толстовки открывали татуировки — их было слишком много, даже из-за ворота футболки выглядывала парочка. Высветленные волосы с претензией на укладку и смеющиеся глаза завершали образ. Полный отстой по меркам Сакусы.

— А вы видите здесь еще кого-то? — спросил Сакуса, останавливаясь в паре шагов от него и пряча руки в карманы брюк.

— Классная.

Сакуса знал. Таких на весь Токио было несколько штук, да и на всю Японию немногим больше. Все-таки тут любили местные концерны и даже люди со средствами скорее покупали лексусы, а не гнали из-за границы конкретный порше, потому что нужного цвета не нашлось.

— А вы, я смотрю, разбираетесь в машинах, — не удержался Сакуса.

— Иначе бы не стал владельцем автомастерской. — Тот не растерялся. — С одного взгляда могу определить, сколько времени понадобится на ремонт.

— И сколько же?

— Сутки минимум. Оставьте, я вам ее завтра пригоню куда скажете, — он разулыбался еще сильнее. Затянулся в последний раз и прошел мимо к переполненной пепельнице.

Сакуса почувствовал, что его разводят. Это место и его хозяин все больше и больше ему не нравились.

— Вы ведь даже не знаете проблему.

— Такие тачки не терпят спешки, знаете ли.

— Но у вас написано «быстро».

— Не стоит верить всему, что написано.

— Тогда мне лучше поехать в другой сервис. — Сакуса снова двинулся к выходу.

— Точно доедете? — раздался насмешливый голос.

Черт. Он будто бы знал, на что давить.

— Мы как-то неправильно начали. — Хозяин сервиса обошел Сакусу и встал перед ним, совсем не по-японски протягивая руку для пожатия. — Меня зовут Мия Ацуму. Я владелец этого шикарного места, то есть лучшей мастерской к югу от центра города.

Сакусе показалось, что тот не совсем понимает значения слов «шикарный» и «лучший». Да и правилам приличия явно не обучен, зато самоуверенности хоть половником черпай. Сакуса скептически смотрел на протянутую руку, отмечая и мелкие ссадины, и грязь, забившуюся под ногти, и трещинки на коже. Смотрел до тех пор, пока Мия не убрал ее и не сложил снова руки на груди. Оскорбленным при этом он не выглядел.

— Так вы собираетесь рассказать мне, что случилось с тачкой?

— А как же понять по одному звуку, что с ней не так? — Сакуса прищурился.

— Ой, да легко. — Мия оживился. — Только знаете, слушать лучше изнутри.

— Вы сядете в эту машину только через мой труп.

Мия рассмеялся так громко, что Сакусе стало не по себе.

— Если с ней что-то случится на скорости, все возможно.

— Да там просто колодки стучат, — не выдержал Сакуса, старательно отгоняя от себя жуткие картины намотанного на столб порше. На то, что он вообще не гоняет, воображению было плевать.

— А, ну если просто колодки стучат, то... Все равно сутки на ремонт. Куда пригнать? И как, говорите, вас зовут?

— Если хотите прокатиться в моей машине, так и скажите.

— Хочу.

— Ни за что, — отрезал Сакуса.

Мия, кажется, ничего другого и не ожидал.

— Имя тоже ни за что не скажете?

Сакуса задумался, а потом все-таки представился, даже поклонился вежливо.

— Ну, Сакуса Киёми, загоняй.

Если бы Сакуса знал, к чему в итоге приведет эта встреча, он бы никогда не согласился на услуги Мии, не свернул бы к этому сервису, вообще не поехал бы в эту часть города по делам.

Но он не знал. Поэтому, еще раз окинув и Мию, и помещение взглядом, вышел и сел за руль, с максимальной осторожностью заезжая внутрь, просто надеясь, что Мия хотя бы знает, что делать. Судя по количеству машин, клиенты у него были. Наверное, и правда нормальный мастер. Сакуса предпочел бы отличного, но в этот раз готов был согласиться на меньшее. В крайнем случае, потом он может поехать в сервис получше.

Пока Сакуса глушил мотор и вылезал из-за руля, Мия успел стянуть толстовку, оставаясь в черной же футболке, и закурить. Сакуса хотел сказать, чтобы тот не приближался к машине, но это было бы слишком даже для него. Если что-то испортит — заплатит.

— Ну так что, все еще сутки на ремонт? — спросил Сакуса, когда Мия, зажав сигарету в левой руке, нырнул под капот.

— Как бы не двое, — задумчиво протянул тот, выпрямляясь и глядя на Сакусу серьезно. — Да расслабьтесь, — рассмеялся он в следующее мгновение. — Тут дел на полчаса. Присядьте пока... — Мия окинул взглядом мастерскую. — Вон на тот стул.

«Вот тот стул» Сакусе не понравился, как и все тут.

— Я постою. И лучше, если вы сделаете в первую очередь хорошо, а потом уже — быстро.

— Тогда вам придется стоять час, — улыбнулся Мия, выпрямляясь и отряхивая руки.

— Без проблем, — отозвался Сакуса, наблюдая, как тот ходит по мастерской в поисках нужных инструментов.

— Будете следить за каждым моим движением?

На самом деле Сакуса разрывался между желанием выйти на улицу и дождаться окончания ремонта на свежем воздухе и нежеланием оставлять Мию один на один с машиной.

— Не переживайте, все сделаю в лучшем виде, — сказал Мия намного серьезнее.

Сакуса поверил. Сакуса вообще будет верить ему постоянно.

В итоге ремонт занял совсем немного времени. Сакуса успел поговорить с отцом да прочитать несколько новостей, когда Мия вышел к нему, вытирая руки какой-то жутко грязной тряпкой. Будто бы от такого его ладони могли стать чище.

— Готово. Можно, я ее хотя бы выгоню из гаража?

— Нет, — отрезал Сакуса. — Сколько с меня?

Мия прищурился.

— Сто тысяч.

Безумная цена за двадцать минут работы. Сакусе было все равно.

— Я принимаю только наличные.

А вот это уже было проблемой.

— Я могу перевести на карту.

— Не пользуюсь ими.

Он явно врал. Кто вообще в двадцать первом веке не пользуется картой? И пусть японцы по природе своей любили наличность, вряд ли можно было найти хоть одного человека без карты.

— У меня с собой столько нет. — Сакуса открыл кошелек, пересчитывая наличность. — Вот, здесь пятьдесят тысяч. Остаток завезу на днях.

Мия выглядел пораженным. Видимо, ожидал возмущения или споров — чего угодно, но не того, что Сакуса заплатит. Сакуса заплатил бы и больше, лишь бы побыстрее убраться из этого места.

О том, что придется еще раз вернуться, он не думал.

— Ну? — Он нетерпеливо тряхнул деньгами, но Мия не пошевелился. — Оставлю на столе.

Сакуса прошел мимо него в гараж и пристроил купюры между полной пепельницей и старыми журналами с мангой.

— Так ты из этих, да? Людей, которые вообще не парятся о деньгах?

— Тебя не устраивает, что тебе заплатили? — Сакуса тоже перешел на ты.

— Все отлично. Буду ждать вторую часть.

Домой Сакуса ехал медленно, постоянно прислушиваясь. И хотя подозрительных звуков больше не раздавалось, приходилось уговаривать себя не посетить еще один сервис. Он думал заехать в ближайший банкомат и вернуться, чтобы разобраться с этим делом сразу, но неожиданно почувствовал себя очень уставшим. Да и будет время, чтобы проверить, качественно ли тот отремонтировал машину. Стоит ли платить ему вторую половину.

Хотя, можно туда не возвращаться. Мия не знает ничего, кроме имени, и никогда не найдет и не потребует вернуть долг. Да и пятьдесят тысяч — достойная оплата. Он туда больше не поедет, решил про себя Сакуса, загоняя машину в гараж.

— Чего такой хмурый? — спросила Аои, стоило зайти домой.

Старшая сестра Сакусы не жила с ними с тех пор, как несколько лет назад вышла замуж, но все равно часто приезжала в гости. «Проведать родителей», — говорила она. «Подоставать меня», — думал Сакуса.

— Все нормально, — отмахнулся он, переобуваясь в тапочки. — Чего тебе надо?

— Ты не рад меня видеть? — Она сложила руки на груди и насупилась.

Внешне они были очень похожи: одинаково темные глаза, волнистые волосы — только у нее они опускались ниже лопаток, — даже ростом отличались не очень сильно: Сакуса был всего сантиметров на пять выше. Зато характеры были очень разные: если Аои старалась всегда быть в центре внимания, то Сакуса держался от людей подальше; у нее всегда было много друзей и приятелей, Сакуса же общался с двоюродным братом, Комори, единственной близкой подругой и девушкой, которую выбрали ему родители. Еще у них было общее желание быть лучшими детьми. Вообще семейные узы для них были не просто звуком, поэтому Аои и приезжала постоянно, а Сакуса не съехал сразу, как поступил в университет, хотя мог снять квартиру поближе и не тратить время на утренние пробки.

Аои так и доставала его вопросами, на которые Сакуса или не отвечал, или отвечал односложно, пока не закрыл перед ней дверь своей комнаты. Она не обиделась — он точно знал. Она никогда не обижалась. Особенно, если понимала, что Сакуса хочет побыть один. И в комнату не ломилась — в нее никто без его разрешения, кроме горничной, не заходил. В этом доме старались уважать право человека на уединение. Аои только крикнула: «Скоро будет ужин», и все стихло. Сакуса упал на заправленную кровать. День был вполне обычный, если не считать плевой поломки, но почему-то чувствовал он себя невероятно уставшим. Нужно было разобрать сумку, конспекты, посмотреть, что следует подготовить к завтрашнему дню. А для этого нужно снова идти в гараж, потому что сумка так и лежит на заднем сиденьи. С этой мыслью Сакуса закрыл глаза, а проснулся от громкого стука в дверь и голоса матери:

— Пойдем ужинать!

— Иду, — отозвался Сакуса, садясь и зевая. Давно он так внезапно не засыпал, прямо в уличной одежде поверх покрывала. Он быстро переоделся и последним сел за стол. Во главе — как всегда, отец. По правую руку от него — мать, так обеспокоенно смотрит, что Сакуса даже подумал, не случилось ли чего. Он вопросительно изогнул бровь, но мать покачала головой и улыбнулась. Аои сидела напротив Сакусы, рядом с матерью. Стол был слишком большим для четырех человек, но Сакусе даже нравилось, что между ними всеми есть достаточное расстояние.

— Как прошел день? — спросил отец.

Сакуса должен был ответить первым.

— В университете все по-прежнему, ничего нового. — Эта часть обычно отца не интересовала. Все-таки Сакуса поступил не в бизнес-школу, не на политический факультет и даже не на экономический, а всего лишь на исторический. Но выбрать направление ему позволили самому, о чем, кажется, теперь жалели, и только и ждали, когда он наконец закончит и пойдет получать нормальное, как говорил отец, образование. Сакусе иногда казалось, что, давая ему свободу, отец надеялся, что тот выберет полезное для будущей работы в семейной компании направление, но Сакуса всегда мечтал изучать историю и не упустил свой шанс. — Я забрал бумаги, которые ты просил, они в сумке, в машине. После ужина принесу. — Отец степенно кивнул, с аппетитом разделываясь с рыбой. Мать, тем временем, подкладывала ему на тарелку маринованную редьку и разные салаты. Когда-то она готовила сама, но со временем ей перестало хватать времени, хотя Сакуса не понимал, куда оно девается, если она не работает, дети взрослые, а за домом следит горничная. Как бы то ни было, в итоге они наняли повара. Она готовила, конечно, вкусно, но Сакусе вся еда казалась и до сих пор кажется другой, не такой, как у матери. Будто из их совместных приемов пищи пропала какая-то объединяющая их всех деталь.

Когда Сакуса дошел в своем рассказе до сервиса, отец вскинулся:

— Что с машиной?

— Ничего критичного, уже все починили.

— Точно?

Аои с интересом смотрела на Сакусу, подперев ладонью щеку.

— Да, — ответил Сакуса.

— Надо было ехать в наш сервис.

— Было слишком далеко. Я заехал в ближайший.

— Надеюсь, там все сделали хорошо. — Отец даже есть перестал.

— За те деньги, что я заплатил, там все должны были сделать идеально.

Сколько он потратил — отец не спросил. Его в принципе мало заботили деньги. Сакуса удивился, что он спросил про машину. Помнится, когда Аои разбила свою — первый мерседес ей купили в девятнадцать — отец не спрашивал, что с машиной, его больше волновало устройство больничного быта дочери. Может, в этом дело? Если бы Сакуса разбился, отец бы не спрашивал. Проверять, конечно же, не хотелось. Да и Сакуса сам переживал: он любил, чтобы все было в идеальном состоянии и ненавидел, когда что-то ломалось.

Отец вернулся к еде, и Сакуса понял, что разговор окончен. Остаток ужина по большей части говорила Аои, ей отвечала мать, совсем редко в разговор вступал отец. Сакуса чувствовал себя все более уставшим.

Он едва заставил себя дойти до машины и забрать сумку. Отдал документы отцу и снова скрылся в комнате. Повезло, что задания на завтра он уже сделал, а ничего нового не дали. Так что, сходив в душ и переодевшись, он завалился спать, даже не проверив телефон.

Каждое утро Сакусы начиналось одинаково. Он вставал в половину шестого, делал легкую зарядку — просто чтобы окончательно проснуться, — выходил на пробежку; после — принимал душ, собирал сумку, то есть еще раз проверял конспекты, которые сложил с вечера. На всякий случай сверялся с расписанием. На завтрак обязательно съедал половинку грейпфрута, пил зеленый чай с молоком — тетя, которая большую часть времени прожила за границей приучила. Спешить он ненавидел едва ли не больше, чем опаздывать, поэтому выезжал из дома сильно заранее. Заводил двигатель с некоторой опаской, но вроде все и правда было в порядке. По дороге слушал подкасты и аудиокниги. У них была семейная традиция: по очереди выбирать книгу, знакомиться с ней и обсуждать. В этом месяце была очередь отца, но «Стратегия голубого океана» не очень помогала взбодриться с утра, поэтому ее Сакуса предпочитал слушать на обратном пути или дома перед сном.

Парковался он на одном и том же месте каждый день. Сакуса вообще любил стабильность и когда все идет так, как заведено, без сюрпризов и неожиданностей. Вышел из машины, поежившись — утро выдалось прохладным, — и пошел к университету. До звонка было еще полчаса. Можно было спокойно занять любимое место — поближе к окну и подальше от преподавателя. Пусть он хорошо учился и всегда выполнял все задания, сидеть в первых рядах не любил. Сакуса смотрел на улицу, подперев ладонью щеку, когда в аудиторию, за пару минут до начала занятия, влетела Широфуку и, громко его поприветствовав, уселась рядом. Сакуса только сдержанно кивнул, даже не стараясь вникнуть в ее болтовню.

Они дружили с самого детства: попали в один класс в младшей школе. Широфуку защитила от одноклассников, которые выбрали его целью издевок. Уже тогда Сакуса не очень хорошо ладил с людьми, Широфуку же уже считала, что лучший способ договориться — ударить побольнее. Больше к Сакусе не лезли. Так и подружились. Шли годы, и Сакуса не понимал, кто кого больше защищает и опекает. Пусть жизнь их разводила — они пошли в разные среднюю и старшую школы, — но в итоге свела в одном университете. Да и не теряли они связь, даже когда не учились вместе. Широфуку была частым гостем в его доме, дружила и с сестрой — они вообще были похожи своей энергией, энтузиазмом и желанием влезть в неприятности. «Я просто хочу развлечься», — говорила обычно Широфуку. «А потом мне твои проблемы решать», — отвечал Сакуса.

— Чего такой задумчивый? — спросила Широфуку, выложив на парту потрепанную тетрадь, с которой ходила с прошлого года, и гору разноцветных ручек.

Сакуса пожал плечами. Он старался не думать ни о чем, но долг в сервисе все равно беспокоил. Пусть и убеждал себя, что заплатил достаточно, что может не ехать туда снова. Что ничего не должен.

— Да ничего, — отмахнулся Сакуса, но Широфуку смотрела так пристально и внимательно, что стало понятно: так легко от расспросов не уйти. Слишком уж хорошо она его понимала. Слишком сильно она хотела знать все.

— На обеде расскажу. — Он кивнул на вошедшего профессора.

Широфуку серьезно кивнула и замолчала.

На обеде они заняли столик в углу. Сакуса тщательно протер столешницу салфетками и придирчиво осмотрел стул, прежде чем на него сесть. Широфуку, как всегда, заглотила еду в считанные минуты, а потом сидела и внимательно слушала обстоятельный, но все равно короткий рассказ Сакусы про сервис.

— Как ты вообще решился туда заехать? — спросила она, пожирая взглядом его булочку.

— У меня не было выбора. — Сакуса подцепил кусочек курицы и отправил в рот. — Я боялся, что дальше не доеду.

— Понимаю. Будь у меня такая тачка, я бы тоже над ней тряслась.

Семья Широфуку не отличалась хорошим достатком. Ее родителям пришлось потрудиться и долго копить, чтобы дать единственной дочери высшее образование. Она снимала небольшую квартиру, ездила на автобусах и метро, носила одну и ту же одежду годами, подрабатывала после занятий и, казалось, совсем не завидовала тем, кому повезло больше. Она просто любила жизнь и наслаждалась ей сполна.

— Я люблю, когда все работает как надо. — Он протянул булочку Широфуку, и она тут же отправила половину в рот, промычав что-то похожее на благодарность

— И что в итоге? Собираешься отдавать долг?

Сакуса помотал головой.

— Нет, я уже заплатил достаточно. Полчаса работы не могут стоить больше. Не поеду.

— Ты так в этом уверен? — улыбнулась Широфуку.

Снова в тот автосервис Сакуса приехал на исходе второй после ремонта недели. Пропустил выезжающую машину и аккуратно припарковался у входа.

Мию он нашел внутри. Тот то ли разбирал хлам на столе, то ли что-то искал.

— О, — многозначительно выдохнул он, увидев Сакусу. — С тачкой что-то не так?

С машиной все было прекрасно, хотя Сакуса до сих пор ждал подвоха.

— Все хорошо...

— Я же говорил, что сделаю все в лучшем виде, — перебил Мия, не дав закончить.

Сакуса медленно выдохнул.

— Я приехал оплатить оставшуюся сумму.

— О, — повторил Мия, выхватил из пачки сигарету прямо губами и прикурил.

Сакуса поморщился, демонстративно отгоняя от себя дым.

— Пересчитайте. — Он протянул конверт, но Мия его не взял. Сакуса, как и в прошлый раз, пристроил деньги на столе в куче барахла и развернулся.

— Стой.

На плечо легла рука, и Сакуса резко ее стряхнул.

— Ого, — фыркнул Мия, миролюбиво поднимая ладони. — Не переживай, я не испачкал твою белую рубашку. Я просто... — начал он, но замолчал.

— Что просто? — не выдержал Сакуса.

— Просто... — Мия посмотрел на Сакусу, потом — на потолок, перевел взгляд на стол и хлопнул себя по лбу. — Точно! Я же не выписал тебе гарантию.

— Гарантию? — Сакуса нахмурился. Он даже подумать не мог, что в таком паршивом сервисе предоставляют хоть какую-то гарантию.

— Да, — улыбнулся Мия и раздавил в пепельнице недокуренную сигарету. — Стой здесь, сейчас найду бланки.

Сакуса хотел уйти. Как и в первый раз, Сакуса не двигался с места, пока Мия, что-то напевая под нос, ворошил хлам в ящиках стола.

Бланком оказался помятый лист бумаги. В углу надпись «Ремонт машин» и нечто, похожее на логотип. Мелким шрифтом — адрес этой богом забытой дыры и номер сотового.

— Итак... — Мия расчистил угол стола и, расписав на другом таком же листе ручку, принялся заполнять. — Сакуса Киёми, дата рождения?

— А это зачем?

— В день рождения у меня скидки!

— Надеюсь, моя машина не сломается в день рождения.

— Но если что, ты знаешь, куда обратиться, — не растерялся Мия.

— Да, в центре города много отличных сервисов, — парировал Сакуса.

— Отличных! Но не лучших, — усмехнулся Мия.

Сакуса почувствовал, что это может продолжаться бесконечно и сдался первым, замолчав.

— Ладно, — сказал Мия, — без даты так без даты. Модель автомобиля?..

— 911 Carrera 4 GTS.

— Имя владельца?

— Сакуса Киёми.

Мия присвистнул, поднимая взгляд на Сакусу.

— Прям твоя? Я думал, в аренду взял.

— Где ты видел, чтобы порше давали в аренду? — Сакусе все это начинало надоедать. Он хотел просто оставить деньги и уехать, а теперь стоит и ждет гарантию, которая явно не имеет никакой юридической силы и которой он точно не собирается никогда пользоваться.

— Вот и я удивился. — Мия снова уткнулся в листок. Писал стоя, низко нагнувшись над столом. Неужели удобно? Но единственный стул, который Сакуса заметил, был завален, как и любая горизонтальная поверхность в помещении.

— Телефон?

— Зачем? — снова вопросом на вопрос ответил Сакуса.

— Обязательная для оформления гарантии информация, знаешь.

— Мне не нужна гарантия, я хочу уйти побыстрее.

— Тебя никто не держит, но ты все еще здесь. Так что диктуй.

Сакуса снова послушался, даже не представляя, во что все это выльется.

Мия записал номер сперва в свой телефон, потом — в гарантию. Сакуса больше ничего не спрашивал.

— Готово. — Мия поставил дату ремонта, промахнувшись на два дня, выудил из кармана спортивных штанов личную печать, подышал на нее и прижал к бумаге.

Сакуса поморщился в очередной раз.

— Готово. — Мия согнул гарантию и протянул ее. — И визитку возьми. — Он выудил из ящика картонный прямоугольник и сунул его в сложенный лист. — Там мой номер, не стесняйся звонить или писать.

Сакуса даже не стал повторять «зачем?», Мия сам ответил на немой вопрос:

— Вдруг что-то случится с машиной. Или тобой.

Сакуса вопросительно изогнул бровь.

— Ну, скучно станет, поболтать захочется. — Мия снова достал пачку, но, словно передумав, засунул обратно в карман.

— Да никогда, — сдержанно ответил Сакуса, но гарантию в карман брюк спрятал.

— Это мы еще посмотрим.

Звучало как угроза. Еще не скоро Сакуса поймет, что это она и была.

Chapter Text

Начало учебного года всегда было стрессом. Преподаватели с садистким удовольствием устраивали неожиданные контрольные, будто студенты за две недели каникул действительно могли забыть все, что учили целый год. Сакуса, конечно, не забыл, и со всеми заданиями справлялся отлично, но все равно это раздражало. Он еще не успел отойти от итоговых экзаменов, как начались новые проверки. И уже через полторы недели учебы Сакусе казалось, что каникулы, которые он провел с матерью в Европе, были очень давно.

— Я устала, — простонала Широфуку, падая на парту щекой.

Сакуса поморщился: кто только не трогал это дерево.

— Пойдем обедать. — Он встал, закидывая сумку на плечо.

— Я не хочу.

Неслыханное для Широфуку дело.

— Хочешь. — Сакуса подтолкнул ее в бок. Аудитория уже опустела, еще немного — и они не успеют отстоять очередь и спокойно поесть.

— Да, — скорбно согласилась она, поднимаясь и выползая из ряда. Сакуса скинул ее вещи в ее же сумку и повесил на второе плечо.

На обеде Широфуку как обычно съела все за считанные минуту. Сакуса только посмеялся про себя. Что бы ни происходило, ничто не могло испортить ее аппетит.

— Хочу выходные, — протянула она, вытягивая руку на столе и укладываясь на нее щекой.

— Еще только среда.

— Развлечься хочу. — Она не обратила внимания на его слова.

— Тебе каникул не хватило? — спросил он, подталкивая к ней булочку.

Широфуку встрепенулась и сразу села ровно.

— Я все каникулы работала.

Неудивительно, что отдохнувшей она себя не чувствует. Сакуса вообще не очень понимал, как она справляется. Он предпочитал спать минимум по восемь часов, спокойно проводить выходные, на каникулах ездить в организованные туры. Широфуку же любила развлекаться, ходила на все вечеринки, обожала приключения и спонтанные решения. И пыталась утянуть Сакусу за собой. Иногда он поддавался и ходил с ней на вечеринки. По большей части потому, что волновался. Ей об этом знать было необязательно.

Из института каждый день они выходили вечером, хотя не всегда вместе, — расписание никого не щадило. Сакуса каждый год думал, что оно не может быть хуже, но каждый раз понимал, как ошибался.

— Наконец-то, — выдохнула Широфуку, потягиваясь.

— Это все еще только среда, — не преминул напомнить Сакуса.

— Да всего два дня осталось, — фыркнула Широфуку.

Учиться ей нравилось, Сакуса даже не сомневался, но в начале семестра всегда было сложно привыкнуть и к расписанию, и к куче новых предметов и преподавателей. Сложно было снова вернуться в рабочий режим. Даже Сакуса уставал больше обычного, хоть и знал, что скоро это пройдет. Еще и апрель выдался необычным: в воздухе висела уже совсем летняя жара, и было чувство, что семестр не начался, а скоро закончится. Хотя отцветающая сакура во дворе у главного здания явно показывала, что на дворе весна.

До парковки они обычно доходили вместе — остановка была как раз рядом. Сакуса периодически предлагал подвезти Широфуку — не так уж большой круг, — но она неизменно отказывалась, мотивируя тем, что самому Сакусе ехать намного дальше.

— Пока, — попрощалась Широфуку, у машины Сакусы.

— До завтра, — ответил он.

— Я уж думал, не дождусь тебя, — раздался голос.

Широфуку удивленно вскинула брови, Сакуса резко развернулся. В метре от его машины, привалившись бедрами к мотоциклу, стоял Мия Ацуму, одетый совсем не по погоде в кожаную куртку, черные джинсы и высокие, черные же, ботинки. Он кинул сигарету на землю, снял солнечные очки, хотя они, вообще-то, стояли в тени, и улыбнулся.

— Прокатить?

— Нет, — резко ответил Сакуса.

— Я вообще-то не к тебе обращался. — Мия подмигнул Широфуку.

Сакусе необъяснимо захотелось закрыть ее спиной, усадить в машину и увезти подальше.

— Не представишь нас? — Она ткнула Сакусу в бок.

— Нет, — снова сказал он.

— Мия Ацуму, — влез Мия, очаровательно улыбаясь.

— Широфуку Юкие.

Сакуса краем глаза заметил, как Широфуку поклонилась. Он сам предпочитал не сводить взгляда с Мии.

— Ты красивая, Юкие. — Мия оттолкнулся от мотоцикла и сделал шаг в их сторону.

— Прекрати. — Сакуса обнял Широфуку за плечи.

— Твоя девушка? — уточнил Мия.

Ответила снова Широфуку.

— Боже упаси, — рассмеялась она и вывернулась из-под руки Сакусы.

Вообще-то, это обидно, хотел возмутиться он, но больше всего его волновал Мия. Мия, который сделал еще шаг и протянул руку Широфуку.

— Тогда позвони.

Сакуса заметил визитку, но перехватить не успел: Широфуку была проворнее.

— Что тебе тут надо? — спросил он, снова обращаясь к Мие.

— Сдачу пришел вернуть.

— Какую?

— За ремонт машины.

Сакуса непонимающе изогнул бровь.

— Слишком много заплатил, — уточнил Мия.

— Я заплатил ровно столько, сколько ты попросил.

— Не люблю, знаешь, когда люди не ценят деньги и бездумно ими разбрасываются.

Все, что Сакуса понял: Мия его бесит.

— Но…

— Да, да, я сам попросил, но знаешь, думал, ты откажешься. И теперь чувствую за это вину. Давай сходим куда-нибудь — я угощаю, — и тогда все будет в порядке.

— Ты просто можешь вернуть мне деньги.

— Я их уже потратил. Но не все, на кафе хватит. Недорогое. — Мия не переставал улыбаться, раздражал все сильнее.

— Считай, что мы в расчете. И не нужно больше сюда приезжать.

— Дай прокатиться, — неожиданно попросил Мия.

— Ни за что.

— А если бартер? Я дам свой мотоцикл. А я его никому не даю.

— Все еще нет. — Сакусу все это раздражало сильнее.

— Если не умеешь, я тебя прокачу. Запрыгивай. — Мия кивнул себе за спину.

Сакуса медленно выдохнул и потер пальцами переносицу.

— Я никогда в жизни не сяду на твой мотоцикл. И никогда в жизни не дам свою машину. Не знаю, как ты меня нашел, и знать не хочу. Никто ничего никому не должен. Просто, пожалуйста, больше не попадайся мне на глаза.

— Он всегда такой? — спросил Мия у Широфуку.

— Ага, — рассмеялась она. Это Сакусе не понравилось так же, как ее заинтересованный взгляд. Парня у Широфуку не было. Сакуса даже не мог точно вспомнить, когда она в последний раз встречалась с кем-то, хотя она, обычно, все рассказывала. Даже рыдала однажды на плече Сакусы после какого-то расставания. Не то, чтобы ему это понравилось: слишком сложно было общаться с плачущими людьми, Сакуса не понимал, что ему делать, как поддержать и успокоить, но должен был проявить участие. Все-таки Широфуку была ему очень дорога. И он меньше всего хотел, чтобы у нее было что-то с Мией. Тот не понравился Сакусе с первого взгляда, и всего за три встречи успел создать и возглавить топ людей самых раздражающих людей. Небывалый успех.

— И как ты с ним дружишь? — Мия вытащил из кармана пачку сигарет и закурил.

— Он хороший, — рассмеялась Широфуку. Ее вся эта ситуация явно забавляла. Сакуса же только поджал губы и скрестил руки на груди.

— Надеюсь, у меня будет шанс убедиться в этом. — Мия снова надел очки и сел на мотоцикл. — Не забудь мне позвонить.

— Да ни за что, — резко ответил Сакуса.

— А я не тебе, — усмехнулся Мия и подмигнул Широфуку.

Выкинул сигарету, затянувшись всего несколько раз, и надел шлем. Мотор взревел, заставляя Сакусу поморщиться. Он ненавидел мотоциклы: слишком шумными и небезопасными они были. Мие они необъяснимо подходили.

— Ты же не собираешься ему звонить? — Сакуса повернулся к Широфуку, но она к его неудовольствию пожала плечами и помахала рукой.

— Пока-пока, — бросила она, разворачиваясь и сбегая на остановку.

Сакуса сел за руль и аккуратно выехал с парковки. Все, чего он хотел, чтобы Мия в его жизни больше не появлялся. Но беспокойство, неприятное предчувствие засели внутри и не отпускали. Он знал, что на этой встрече все не закончится, и это необъяснимо пугало.

Сакуса волновался не зря.

С момента встречи на парковке прошло две недели. Летняя погода окончательно вступила в свои права, Сакуса даже сменил рубашки с длинным рукавом на рубашки с коротким, чего обычно раньше лета себе не позволял. И ему было все равно, что большая часть студентов приходят в институт в футболках и джинсах. Ему вообще больше нравилась школьная форма, единый стиль одежды для всех, но в институтах это было не принято, и все одевались как хотели, раздражая Сакусу неопрятным видом.

Расписание снова изменилось и теперь они все реже уходили с учебы вдвоем. А когда окончание пар совпало, Сакуса снова увидел на парковке Мию.

— Что он тут делает? — спросил Сакуса.

— Мы встречаемся. — Широфуку радостно улыбнулась и подбежала к Мие. Он притянул ее за шею рукой, в другой удерживая сигарету, и на мгновение прижался губами к губам. Выглядело мерзко.

— Ты же не против? — ухмыльнулся Мия, обнимая Широфуку за плечи.

— Мне вообще без разницы, — слишком резко ответил Сакуса.

— Вот и отлично. — Мия протянул один шлем Широфуку, другой — надел на себя.

— До завтра! — Она помахала Сакусе рукой и обняла Мию за талию.

Все-таки мотоциклы были слишком раздражающе шумными.

Сакуса сел в машину и выдохнул. Мия не его проблема. Отношения Широфуку не его дело. Раз она решила с ним встречаться, пусть сама и разбирается. Сакусе надо позаботиться о собственной личной жизни.

С Ячи Хитокой они встречались уже восемь месяцев. Она была милой, воспитанной и кроткой девушкой из хорошей семьи — как говорил отец Сакусы. Сакуса был с ним согласен. Ячи была на полторы головы ниже Сакусы, а ее худенькая, хрупкая фигура вызывала разве что желание защитить. Их отношения начались с согласия обеих семей, Сакуса был не против, Ячи — тоже. Они встречались не менее раза в неделю, иногда проводили ночь вместе. Все свидания планировал Сакуса: выбирал ресторан или парк для прогулки, или кино, или представление в театре; покупал цветы и заезжал за ней. Иногда они устраивали семейные ужины у Сакусы или у Ячи дома. Она прекрасно общалась с его родителями, вела себя очень воспитанно и умела поддержать любой разговор. Сакусе все это нравилось. Ячи нравилась. Их семьи явно рассчитывали на свадьбу, и Сакуса не был против. Из Ячи вышла бы отличная жена. Только Сакуса не хотел спешить. Пока что он ничего не мог ей дать: нужно было закончить учебу и начать работать в семейной компании, купить собственный дом, чтобы заводить семью. Ячи была готоваподождать, понимала, что со временем получит все.

Вот и в эти выходные Сакуса купил небольшой, но очень милый букет, заехал за Ячи, перекинулся несколькими словами с ее родителями — о погоде, семье и учебе, — и отвез ее в нашумевший в последнее время ресторан. Он часто пользовался подборками, которые начинались с “самый лучший…” для выбора мест для свиданий. Этот ресторан был в списке самых лучших итальянских ресторанов в Токио. Сакуса отказался от вина — все-таки за рулем он не позволял себе ни капли, — Ячи отказалась тоже — просто не очень любила. На ней было легкое, совсем летнее платье в крупные синие цветы, в волосах — заколка, удерживающая челку на одной стороне. Она улыбалась каждый раз, когда смотрела на Сакусу, и Сакусе всегда хотелось улыбнуться в ответ.

— Давай сфотографируемся, — предложил он между пастой и десертом. Ячи кивнула, тут же поправляя волосы. Они прижались щеками друг к другу и Сакуса максимально вытянул руку, удерживая в ней телефон.

Фото он выложил уже в ночи, после того, как они закончили ужин, Сакуса отвез Ячи — они целовались в машине у ее дома слишком долго, чтобы их не заметили, — вернулся домой и принял душ. Он не очень понимал все эти социальные сети, но чувствовал — или его убедили, — что иногда в них нужно что-то публиковать. Сперва это была Широфуку: постоянно требовала новых фото или грозила запостить что-то, что Сакусе не понравится, и он решил, что лучше уж сам выберет, что дарить интернету. Как бы то ни было, фото в его профиле появлялись довольно редко, последнее — пару месяцев назад. Даже из путешествия на каникулах он не опубликовал ничего. Сейчас же пролистал серию селфи, выбирая, где они с Ячи получились лучше всего, и загрузил, ничего не подписав

Первый лайк прилетел от профиля, который Сакуса не знал и на который подписан не был. В его подписках вообще было довольно мало людей: сестра, Широфуку, конечно, Ячи и несколько знакомых со школы и из университета. В них совершенно точно не было Мии Ацуму. Сакуса посмотрел только фото на аватарке и закрыл инстаграм. Мия был ему неинтересен. Совершенно.

Все, что его интересовало, куда поехать с Ячи на летние каникулы. Хотя первый семестр только начался, до летних каникул оставалось еще два месяца, но бронировать надо было уже сейчас. Это должно было быть их первое совместное путешествие, еще и без родителей, и Сакуса хотел, чтобы все прошло хорошо. Он сам предпочитал посетить несколько стран за раз, но задавался вопросом, не слишком ли напряженный график утомит Ячи? Он всегда просыпался рано, но их совместные ночевки показали, что Ячи жаворонком не была. Полететь только в одну страну? Но какую? Сакуса любил Европу, ездил туда сколько себя помнил, и сейчас не мог выбрать. Он даже спрашивал Ячи, но она сказала, что ей все равно и она полностью полагается на его выбор. Ничем не помогла, в общем. Насколько Сакуса знал, несмотря на отсутствие проблем с деньгами, семья Хитока предпочитала отдыхать в Азии: объездив всю Японию, они переключились на Южную Корею, потом — на Китай, много раз была в Гонконге и Макао, белыми песками Тайских островов тоже не гнушались. Сакуса островам и пляжному отдыху всегда предпочитал прогулки по узким улочкам и любование готической архитектурой. И сейчас разрывался между Чехией, Францией, Германией и Англией. Можно было составить маршрут, взять машину и все-таки проехать через пару-тройку стран, но Сакуса не был уверен, что его японские права сгодятся. С родителями они всегда переезжали из места в место организованными группами. Сакуса не привык принимать такие решения самостоятельно.

— Я бы с радостью полетела в Италию, — сказала Широфуку. — Или во Францию. Мне кажется, это самые романтические страны.

Сакуса обратился к ней за советом, хоть и знал, что за пределы Японии она никогда не выезжала.

— А куда хочется больше?

Широфуку задумалась. Сакуса прижал телефон к уху плечом и открыл ноутбук. По запросу “самые романтичные страны” поиск первым делом выдал Францию, Италия была второй.

— Не знаю… — протянула Широфуку в трубку. — Мне все равно ничего не светит, — она рассмеялась.

Сакуса неожиданно подумал, что лучше бы взял ее в это путешествие.

— Наверное, во Францию, — она мечтательно выдохнула. — Есть свежие, хрустящие круассаны с кофе, подняться на Эйфелеву башню, погулять по Елисейским полям и осмотреть каждый уголок Версальского дворца.

Ей во Францию точно было нужнее.

— Но мы с Ацуму проведем все каникулы в Токио, — продолжила Широфуку.

Сакуса едва не заскрипел зубами. Их отношения — все еще не его дело. Их отношения все еще ему не нравились.

— У вас… — начал он, но прервался, не уверенный, что хочет заканчивать. Но в итоге продолжил: — Все серьезно?

В трубке повисла тишина. Сакуса уже хотел перевести тему, как Широфуку заговорила:

— Я не знаю… — сказала она немного грустно. — Ячи точно понравится во Франции, — добавила намного веселее.

Сакуса расспрашивать не стал: если Широфуку хочет что-то рассказать, она не ждет вопросов. О том, что если их отношения продолжатся, Сакуса с Мией встретятся, он предпочитал не думать.

Жизнь текла своим чередом. Семестр пролетел быстро, как и всегда. Ячи во Франции понравилось. Ей, казалось, нравилось все, что Сакуса предлагал. Все места, которые они посещали, все рестораны, которые он выбирал. Она увлеченно покупала сувениры и пополняла гардероб, пока Сакуса смиренно ждал. Он сам ничего не брал: был здесь не в первый раз.

Снова в Японии они были в конце июля, до начала нового семестра оставался еще месяц. Широфуку он позвонил через несколько дней после возвращения.

— Ну как Франция? — спросила она.

Сакуса выложил целых две фотографии в инстаграм: вдвоем с Ячи на фоне Эйфелевой башни и вид с базилики Санкре-Кер: неслыханная для него активность в соцсетях, можно было понять, что ему понравилось.

— Хорошо, — ответил Сакуса. — Париж мне всегда нравился.

— Надеюсь, когда-нибудь я тоже его увижу, — мечтательно вздохнула Широфуку.

— Как твои каникулы? — спросил Сакуса. Они не виделись с окончания семестра — редкость для них.

— Отлично! Правда, большую часть я работаю, — рассмеялась Широфуку. — Остальное время провожу с Ацуму.

При одном упоминании этого имени у Сакусы все внутри неприятно сжалось. Он и думать о нем забыл, но Мия, пусть и через Широфуку, оставался частью его жизни. К сожалению.

— Вы все еще?.. — спросил он, не закончив фразу.

— Встречаемся? — голос Широфуку звучал весело. — Да, у нас все хорошо.

Сакуса хотел, чтобы она была счастлива. Просто, пожалуйста, не с Мией.

— Увидимся? — спросила Широфуку, когда молчание затянулось.

— Только если без Мии, — выпалил Сакуса до того, как успел подумать.

Молчание, снова воцарившееся в трубке, изрядно напрягало.

— Вообще-то, — начала Широфуку, и Сакусе ее тон сразу не понравился. — Он приглашает меня на гонки. Но…

— Гонки? — перебил Сакуса, устало опускаясь на кровать.

— Да… — Широфуку снова помолчала. — Ацуму участвует в гонках, и я очень хочу прийти поболеть, но…

— Но?..

— Не хочу идти одна.

— На гонках интересно. Я бывал, когда путешествовал по Европе. — Сакуса не врал. Он бывал и на гран-при, и на заездах Формулы 1. Он не интересовался мотоспортом так, как его отец, но энергия стадиона все равно захватывала, затягивала и заставляла болеть, пусть Сакуса и не очень понимал, что происходит.

— Это… не совсем то.

Сакусе это нравилось все меньше.

— А что?

— Ну… — Широфуку замялась. — В Токио сейчас официальных заездов нет.

— Это нелегальные гонки? — опешил Сакуса.

— Просто они ни с кем не согласованы.

— Это одно и то же.

— Всего лишь развлечение, хобби, — отмахнулась Широфуку.

И когда она стала такой беспечной?

— Я не пойду, — отрезал Сакуса.

— Отправишь меня одну? — протянула Широфуку.

— Мия будет там.

— Он будет участвовать в заезде. А мне придется ждать на финише. Совсем одной. С кучей незнакомых людей...

— Не ходи.

— Когда еще я увижу такое? Когда ты такое увидишь? Не будь таким занудой, Киёми, иногда надо развлекаться.

«Развлекаться» в пирамиде потребностей Сакусы Киёми вообще не было, но в итоге он все равно сдался, заранее чувствуя, что пожалеет.

Гонки, конечно, проходили на самой окраине города. Сакуса здесь никогда не бывал и не хотел бывать, если честно. Он заехал за Широфуку на такси — свою машину взять не решился.

— Тебя в темноте потерять можно, — посмеялась она, когда они вышли из машины. Сакуса поджал губы, хотя этого не было видно за черной маской, закрывающей половину лица, и натянул пониже на лоб капюшон черной толстовки.

— Я сейчас уеду.

— Нет, — улыбнулась Широфуку и вцепилась в его локоть пальцами.

В толстовке, вообще-то, было жарко. Совсем недавно прошел дождь, и, хотя была почти ночь и солнце зашло довольно давно, от земли поднималась удушливая жара. Но Сакуса не хотел показывать свое лицо, поэтому и прятался как мог, чувствуя себя странно рядом с одетой в легкое платье Широфуку. Впрочем, это не самое страшное неудобство.

До места гонки пришлось идти пешком. Мия предупредил, чтобы они не подъезжали слишком близко — не хотел, чтобы их накрыли.

— Ты втянешь меня в неприятности, — ворчал Сакуса.

— Да не переживай ты так. — Широфуку чуть сильнее сжала его локоть, когда послышался гул голосов и рев моторов.

Сакуса поморщился, оглядываясь. Небольшая площадь была забита мотоциклами, и только включенные фары выхватывали из темноты людей — ночь выдалась безлунной. Узнать кого-то в этой толпе было сложно, но Мия непостижимым образом выделялся и сразу привлекал к себе внимание. Он не прятал лицо за шлемом, держал его в руках, стоял рядом с мотоциклом, будто специально в свете фар, и разговаривал с кем-то.

Широфуку сразу потащила Сакусу к нему. Мимо них пронесся мотоцикл, едва не задев и заставив отшатнуться. Сакуса давно не чувствовал себя настолько неуютно: не привык к подобным сборищам и не хотел привыкать. Если бы не его слабость к уговорам Широфуку, он бы сейчас лежал на кровати с книгой и наслаждался тишиной и одиночествам. Идеальный был бы вечер.

— Привет. — Мия обнял Широфуку за шею и поцеловал. Эти проявления чувств на людях начинали порядком раздражать. — И тебе привет, — обратился он к Сакусе, отрываясь от Широфуку и обнимая ее за плечи. — Ты на секретной миссии ниндзя?

Сакуса закатил глаза. Он вообще не хотел здесь быть, но не мог не признаться, что атмосфера затягивала. Рассматривал Мию, одетого в высокие ботинки, черные кожаные штаны и такого же цвета куртку. Его глаза лихорадочно горели, а на щеках проступал румянец. Мия так хорошо вписывался в эту атмосферу, в суету вокруг, будто был для этого рожден. Сакуса с первой встречи понял, что они — из разных миров, но только сейчас ощутил это настолько ярко и остро.

Широфуку, похоже, здесь нравилось. Она жалась к Мие, говорила ему что-то, указывала на других людей. Он охотно отвечал и постоянно улыбался. Сакуса подошел к ним ближе просто потому, что мимо постоянно кто-то проходил, проезжал, пробегал, но в разговор не вмешивался и не вслушивался. Его целью было дождаться, пока все закончится, и вернуться домой. Он засунул руки в карманы толстовки и постарался слиться с окружением, хотя на него и так никто не обращал внимания.

— Скоро все закончится? — не выдержал Сакуса.

Мия посмотрел на него, прищурившись.

— Еще даже ничего не началось.

— Я хочу домой.

— А зачем приехал?

— Я заставила, — влезла Широфуку.

— Так и думал, что примерный мальчик не пришел бы сюда по собственному желанию.

Сакуса тяжело вздохнул и закатил глаза.

— Не переживай, — продолжил Мия, — не собьешь свой режим сна слишком сильно.

— Я надеюсь.

Мия очень громко рассмеялся, хотя Сакуса, вообще-то, не шутил. И хотя никто не спрашивал, начал рассказывать про гонки. Участвовал он в них уже несколько лет, состав гонщиков постоянно менялся: кто-то приходил и задерживался надолго, кто-то бросал через несколько заездов — уследить было сложно, потому что кто-то многие никогда не снимали шлем и представлялись прозвищем. Ставки от гонки к гонке отличались: чем больше людей, тем больше денег стояло на кону.

— Кстати, можешь поставить на меня, уверен, что сегодня возьму первое место. — Мия подмигнул.

— Да ни за что.

Еще не хватало тратить на это деньги.

Маршруты менялись, как и место сбора.

— Просто если ездить по одним и тем же улицам, вскоре запоминаешь каждый поворот, каждую кочку, и становится скучно. Хочется разнообразия, во всем, понимаешь.

«Разнообразие» в пирамиду потребностей Сакусы не входило тоже, так что нет, он не понимал. Но и говорить об этом не стал, чтобы Мия не начал снова над ним смеяться.

— Приготовьтесь к заезду, скоро старт! — прокричал кто-то в мегафон, и Сакуса одновременно вздрогнул и вздохнул с облегчением. Скорее начнется — скорее закончится.

— Поцелуй на удачу? — Мия повернулся к Широфуку, и она с готовностью обвила его плечи руками.

Сакуса отвернулся. Через минуту Широфуку подошла к нему и встала рядом. Сакуса наблюдал, как мотоциклы выстраиваются на довольно узкой дороге. Ни о каких равных условиях речи и не было, кто успел занять место у нарисованной на асфальте мелом черты, тот и молодец, остальные выстраивались чуть позади. Мия затерялся где-то в середине, понять, где именно, было сложно. И не то чтобы Сакуса пытался.

Выстрел стартового пистолета заставил вздрогнуть, рев моторов оглушил. Широфуку снова вцепилась в локоть Сакусы, и ему показалось, что она дрожит. Шум смолк так же резко, как начался. Без света фар площадь освещалась одним бледным фонарем. Широфуку достала телефон.

Ход гонки транслировался в прямом эфире в закрытой группе. У каждого участника на шлеме была камера. Как объяснил Мия, не все, кто делает ставки, приходят лично. Да и следить за гонкой, учитывая, что она проходит на пустых шоссе, сложно. Здесь нет тысяч камер, которые безостановочно снимают каждый болид. Сакуса еще меньше понимал, зачем надо было приезжать. С таким же успехом Широфуку могла посмотреть все из дома.

— А атмосфера? — воскликнула она, когда Сакуса задал свой вопрос вслух.

Не стоила она того, подумал он. Хотелось сесть, желательно в такси, но даже какой-то лавочки здесь не было. Ощущение, что он впустую тратит свое время усиливалось, вызывая глухое раздражение. Наблюдать за происходящим по довольно плохого качества, размытым видео тоже не хотелось. Сакуса привык к совершенно другому уровню, и чем больше времени проходило, тем скучнее ему становилось.

— Поехали домой, — предложил Сакуса, не особо надеясь на успех.

— Они скоро вернутся, — сказала она и добавила осторожно: — Кажется, Ацуму побеждает.

Что-то похожее на радость кольнуло изнутри, но Сакуса отмахнулся от этого чувства.

Мия победил.

Сакуса сперва услышал, только потом увидел, как он приближается, через несколько мгновений влетая на площадь. Широфуку подпрыгнула на месте и подбежала к нему. Он снял шлем и снова ее поцеловал.

Да сколько можно.

Сакуса дал им оторваться друг от друга, прежде чем подойти.

— Понравилось? — спросил Мия, прожигая его взглядом. Его раскрасневшееся лицо было залито потом, челка прилипла ко лбу. Глаза горели адреналином, удовольствием, безумием. Сакуса поежился от такого коктейля эмоций.

— Нет, — ровно ответил он, вызывая у Мии новый приступ хохота.

— Просто потому, что ты не был там. — Он кивнул себе за спину, туда, откуда прибывали все новые и новые мотоциклисты.

— И никогда не буду. Ну что, домой? — он обратился к Широфуку.

— Или ко мне? — Мия крепче прижал ее к себе.

Широфуку только кивнула.

— Ты тоже можешь поехать ко мне, — Мия улыбнулся Сакусе.

— Ни за что, — отрезал Сакуса, доставая телефон. Нужно было вызвать такси и тщательно обдумать то, какая же Широфуку предательница. Он больше никуда с ней не пойдет, не поддастся ни на какие уговоры. В тот момент Сакуса действительно в это верил.

Chapter Text

Сакуса проснулся с бешено колотящимся сердцем. За окном было еще темно. Он вытер лицо ладонями, зажмуриваясь и пытаясь восстановить в памяти сон. Вспоминался он обрывками: кажется, Сакуса гнал куда-то на мотоцикле, то сам вел, то будто сидел позади водителя. Дорога была извилистой, слишком. На каждом повороте страх сжимал сердце, казалось, что он разобьется. Из-за холодного ветра в лицо было сложно дышать, пальцы на руле сводило. Вроде, там была Широфуку, на обочине, что-то кричала, Сакуса слов не разбирал. Была еще куча людей, кто-то бросался под колеса, кто-то пытался обогнать. Мия тоже был там. Именно он вырвался вперед Сакусы и резко затормозил перед ним, пришлось вывернуть руль, чтобы уйти от столкновения. От удара о землю во сне Сакуса и проснулся. Подобные сны начали приходить к нему после гонок, и хотя прошло уже много времени, даже кончились летние каникулы и начался второй семестр, и на гонки Сакуса больше не ходил, сны не прекращались.

И как бы он ни старался, Мии в его жизни стало слишком много.

— Давай сходим на двойное свидание? — прошептала Широфуку.

Они сидели на паре, и Сакуса, сосредоточенный на лекции, чуть не возмутился в полный голос, но вовремя сдержался.

— Нет, — так же тихо ответил он.

— Но почему? Будет весело.

— Не для меня. Я его ненавижу, — сказал он искренне.

— Киёми, — начала Широфуку тем самым тоном, который она использовала, когда говорила что-то серьезное или то, что Сакусе не понравится. Он сразу весь подобрался, внутренне напрягаясь. — Ты мне очень важен. Ты мой лучший друг. И хороший человек. А он — мой парень. И вы должны подружиться.

— Я твой друг и всегда им буду, — ответил Сакуса. — И для этого мы не должны с ним дружить. Мне он не нравится.

— Он тоже хороший человек.

— Рад за него.

— Тебе все равно придется его видеть. Я не хочу выбирать между вами.

Сакуса вздохнул. Все это напоминало какую-то дешевую мелодраму. Он не понимал, зачем все эти разговоры? Был уверен, что скоро Мия найдет себе новый объект для развлечений и исчезнет из их жизней. Широфуку, наверняка, расстроится, но есть же способы пережить расставания? Даже болезненные.

— Иногда — ладно. — Сакусе в принципе не очень нравились такие разговоры, на паре — еще сильнее раздражали. — Но я не буду встречаться с ним добровольно и больше, чем нужно.

— Что это значит?

— Никаких двойных свиданий. И не мешай мне учиться.

На доске появилось несколько новых формул, объяснение которых Сакуса полностью пропустил, так что тупо переписал в тетрадь. Потом разберется. И с ними, и с обиженным вздохом Широфуку.

Они все так же ходили вместе до парковки, когда заканчивали одновременно, и Мия ждал ее там каждый раз. Ему работать не надо? В сервисе вообще есть клиенты? Сакуса едва кивал ему, сразу же садился в машину и уезжал. И даже на вечеринке, куда его затащила, конечно, Широфуку, Мия был тоже.

Иногда казалось, что кто-то пересмотрел американских фильмов и очень хотел такой же жизни: яркой, веселой, наполненной приключениями и, конечно, шумными тусовками, когда родители уезжают из города. Сакуса такого веселья не понимал. Его раздражала и слишком громкая музыка, и куча совсем нездоровой еды, и алкоголь, который он никогда не пил, приезжая на машине. Теперь еще и Мия добавлял дискомфорта.

Но похоже, он не нравился только Сакусе. Даже когда Широфуку была рядом, девушки кидали на него заинтересованные взгляды совершенно непонятно, почему. Даже ради вечеринки в богатом доме — а он был действительно богатым — Мия пришел, кажется, в тех же джинсах, в которых работал, а старая толстовка была настолько потрепанной, что из манжетов торчали нитки. В его руке всегда был наполненный стакан, иногда он смеялся так громко, что было слышно с другого конца комнаты — по меркам Сакусы, вел себя до крайности неприлично. Еще и бесстыдно флиртовал со всеми, кто оказывался рядом — это видно было и с расстояния.

Когда в доме стало слишком душно из-за набившихся людей, так что даже кондиционеры не справлялись, Сакуса вышел на задний двор.

На улице было очень тепло: осень только-только началась, и летняя жара еще не отступила. Даже ветра не было. Сакуса опустился на стоящую среди идеально подстриженных кустов лавочку и выдохнул. Скоро можно будет забрать Широфуку и уехать. Это было их негласным правилом: он ходит с ней на вечеринки, куда ее, скорее всего, и не пригласили бы, если бы они не были дружны, она же без вопросов уходит с ним, когда он скажет. Оставлять ее в компании кучи людей и алкоголя он боялся, да и Мия не выглядел надежным человеком. И если он хочет сегодня уйти с ней, то перебьется.

— Тоже вышел подышать свежим воздухом? — раздался насмешливый голос, и Мия плюхнулся рядом, закуривая.

Как по заказу подул ветер и именно в сторону Сакусы. Он скривился, отгоняя от себя дым.

— Воздух был свежим до тебя.

— Как остроумно, — рассмеялся Мия.

— Я не пытался шутить. Прекрати курить в мою сторону.

— А ты прекрати смотреть на меня через весь зал.

— Что?

— Думаешь, я не замечаю твоих заинтересованных взглядов? Мне почти неловко, знаешь. На меня парни никогда так не смотрели.

— Как? С ненавистью?

— Внимательно.

— Просто слежу, чтобы ты чего-нибудь не украл.

— Ты за кого меня принимаешь? — в голосе Мии стало еще больше веселья. — Думаешь, я буду втираться в доверие к деткам богатых родителей, лишь бы потом обчистить их дома? Хотя, знаешь, если воровать по чуть-чуть, то они могут сразу и не заметить. Да и на вечеринке так много людей, сразу и не вычислишь вора. И эта... — Он изобразил руками девичью фигуру и большую грудь. — Блондинка... Алиса, что ли, не кажется очень умной.

Алиса Хайба была хозяйкой вечеринки. Ее отец сотрудничал с компанией отца Сакусы и часто бывал в командировках, предоставляя детям слишком много свободы. Алиса была на несколько лет старше Сакусы, знали друг друга они довольно поверхностно. Ее мать он никогда не встречал, но, судя по всему, она была не японкой, иначе неоткуда было взяться зеленым глазам и очень светлым волосам. Притом брат был очень сильно похож на сестру, и в первую встречу Сакуса даже подумал, что они приемные. Алиса была очень веселой и чересчур активной, поэтому на вечеринках в ее доме Сакуса бывал чаще всего. Они не дружили, даже почти не общались, перекидываясь парой фраз, но пренебрежительное отношении Мии покоробило.

— Не смей так говорить о хозяйке вечеринки.

— Так это ее дом? — Мия присвистнул.

Сакуса понимал, почему: хотя в доме было всего два этажа, он был довольно большим. Спроектированный каким-то модным европейским дизайнером, выделялся обилием стекла и камня на фоне японских домов. Впрочем, видно их здесь не было: до ближайших соседей нужно было еще добраться.

— Вот с кем надо было встречаться. — Мия снова затянулся и щелчком отправил окурок на землю.

— Ты вообще-то с моей подругой встречаешься, — раздраженно сказал Сакуса.

— Сегодня — да. Завтра — кто знает, — улыбнулся Мия.

Сакусе впервые в жизни захотелось ударить человека.

— Если ты посмеешь ее обидеть... — Он вскочил с лавочки и навис над Мией.

Тот не впечатлился. Откинулся на спинку, запрокидывая голову и глядя на Сакусу снизу вверх.

— Ты вроде хотел, чтобы мы расстались.

— Если ты ее обидишь...

— То что? — снова перебил Мия. — Пожалуешься родителям? Богатенькие детки только это ведь и могут.

— Я сам с тобой разберусь.

Мия резко поднялся, Сакуса едва успел отшатнуться. От руки, схватившей его за подбородок, увернуться не получилось.

— Буду ждать с нетерпением, конфетка.

— Иди к черту, — выругался Сакуса, скидывая с себя руку и вытирая подбородок, будто убирая с него грязь.

— С тобой — куда угодно, — хохотнул Мия, разворачиваясь и скрываясь в доме.

Сакуса несколько секунд тупо смотрел ему вслед, потом снова опустился на лавочку, зажмуриваясь. Мия нравился ему все меньше и меньше. Не было никаких сомнений в том, что как только появится вариант побогаче, он тут же расстанется с Широфуку. Такой расклад Сакусу не устраивал: не хотелось, чтобы Мия остался в его мире. Он должен был вернуться в сервис и никогда больше не попадаться ему на глаза. Вот только как это сделать, Сакуса совершенно не знал.

Он вернулся в дом: нужно было забрать Широфуку и ехать отсюда.

Правила приличия диктовали необходимость попрощаться с хозяйкой, так что ее нужно было найти первой. Она была на кухне, насыпала в тарелки новые закуски и мило болтала с Мией.

— Спасибо за вечеринку. — Сакуса вежливо поклонился.

— Ты уже уезжаешь? — Мия с громким хрустом разгрыз чипсину.

— И будь осторожна с ним, — добавил Сакуса, кивая на Мию и игнорируя его вопрос.

— Мы уже обсудили, что ее привлекает опасность.

Сакуса посмотрел на него с ненавистью.

— Была рада увидеть тебя, Сакуса-кун, — ответила Алиса и улыбнулась.

Находиться в одном помещении с Мией было невыносимо. Сакуса выдохнул, только когда они с Широфуку сели в машину. Пришлось ждать, пока она попрощается со всеми и, конечно, с Мией. Сакуса готовился и даже в тайне надеялся, что она застанет Мию целующимся с кем-то и эта вечеринка закончится расставанием, но она вернулась довольно счастливой.

— В следующий раз я уйду с Ацуму, хорошо? — весело спросила она, пристегиваясь.

— Тогда в следующий раз я не пойду, — ответил Сакуса, выруливая на подъездную дорожку.

— Не будь букой, Киёми, — пропела она, тыкая его в бок. От нее совсем немного пахло алкоголем, глаза горели, и она явно хотела бы остаться.

Сакуса же чувствовал себя невероятно уставшим. Любой, даже самый короткий разговор с Мией, его выматывал.

Словно издеваясь, Мия появлялся везде, где был Сакуса. Начинало казаться, что с ним он встречается чаще чем с Ячи. Даже малодушно радовался, когда уходил с учебы один.

Мать заметила, что с ним что-то происходит.

— Ты стал каким-то нервным, — сказала она однажды за завтраком, к которому Сакуса едва прикоснулся.

— Все хорошо, — ответил он.

Не рассказывать же в самом деле, что происходит. Даже мысленно рассказ звучал крайне глупо и так по-детски. Мол, появился тут парень у Широфуку, бесит люто одним своим видом, хочу его побить, сплю не очень хорошо, потому что постоянно за все переживаю, а так все отлично, ма. Настолько отлично, что хочется пропустить день рождения лучшей подруги, просто потому что он будет там. Еще некстати вспомнились слова Мии, что богатые детишки только и могут жаловаться родителям. Так что Сакуса только ободряюще улыбнулся матери и старательно съел весь завтрак.

Пропустить день рождения, он, конечно, не мог: припоминать всю жизнь будут. Да и Сакуса считал своим долгом поздравить, выпить стакан сока — за рулем же — и, извинившись, уехать, поэтому в назначенный день влез в костюм, забрал Ячи и поехал к Широфуку.

Еле нашел свободное место и аккуратно припарковался. Ему не нравилось оставлять машину на улице, но выбора не было. Еще одна причина, почему Сакуса не очень любил ездить к Широфуку, особенно, когда точно знал: вся квартира была забита людьми. Он по-прежнему любил проводить время с ней, а вот с кучей незнакомцев — нет. А ее друзей он почти не запоминал: она общалась со многими, но чаще всего недолго, так что лица сменялись быстрее, чем Сакуса успевал запоминать имена и фамилии, поэтому бросил это гиблое дело.

— Мы ненадолго, — Ячи улыбнулась ему ободряюще, легонько пожала предплечье и первая вышла из машины, расправляя юбку. Сакуса выбрался следом, забирая с заднего сиденья корзину с цветами — ее выбрала Ячи — и коробку с подарком — его тоже выбирала Ячи. Квартира Широфуку находилась на четвертом этаже, и даже через дверь были слышны голоса. Сакуса не удержался и поморщился. Не дружили бы с детства — он бы вообще не пришел, но, во-первых, они дружили, во-вторых, Широфуку всегда странно на него влияла: отказать ей было очень сложно, почти невозможно.

Она открыла после первого же стука, будто только и ждала его появления.

— Привет! — радостно воскликнула она и крепко обняла сперва Сакусу, а потом — не так крепко, а скорее осторожно — Ячи. Они знали друг друга, но не особо много общались, только иногда пересекаясь, но пригласила она обоих: Сакуса подозревал, что из вежливости. — И зачем ты так вырядился? Знаешь же, что у меня все по-простому, — тараторила Широфуку, забирая у Сакусы цветы, коробку и затягивая его в квартиру, едва дав времени снять туфли. Сакуса обернулся — Ячи шла за ними, неловко улыбаясь.

У Широфуку и правда все по-простому: всего одна комната, которая была и гостиной, и спальней, и кухней. Совсем крохотный гарнитур: плитка на две конфорки, всего пара шкафов для посуды. Это не было проблемой, она почти не готовила. За неприметной дверью пряталась маленькая ванная. Еще в комнате стоял компьютерный стол и довольно большой шкаф, в котором, Сакуса знал, хранились два футона, хотя если расстелить оба, то в комнате почти не оставалось места. Он несколько раз оставался у нее, и был благодарен ее попыткам сохранить какое-то расстояние между их футонами. Он вообще за многое ей благодарен, поэтому сейчас вежливо раскланивался с гостями, успешно игнорируя странные взгляды и представляя себя и Ячи.

— Ну, его ты знаешь, — сказала Широфуку, останавливаясь в дальнем углу — у окна, под которым стоял низкий стол с закусками и выпивкой.

Мия развернулся, со стаканом, поднесенным к губам, но при виде Сакусы, его глаза удивленно расширились, он резко, закашлялся, вытирая рот и нос свободной рукой. Сакуса нахмурился. Выглядело довольно противно. Весь Мия выглядел довольно противно: даже ради дня рождения своей девушки не потрудился надеть что-то приличнее джинс и старой толстовки. Под ногтями была грязь, а пятно на шее вообще выбивало Сакусу из колеи. От Мии хотелось отодвинуться, желательно, в соседний город.

— О, привет, — широко улыбнулся он. — Рад видеть.

— Не могу ответить тем же, — сказал Сакуса, но Мие, как обычно, было плевать на враждебность в его адрес.

— Не представишь своей спутнице?

Даже “спутница” звучало от Мии как-то странно, будто он должен был использовать исключительно сленг из фильмов про плохих ребят.

— Нет, — отрезал Сакуса.

— Ячи Хитока, — представилась Ячи.

— Приятно познакомиться, — Мия очаровательно улыбнулся и вежливо поклонился. Сакуса только фыркнул, а Ячи смутилась, немного неловко кланяясь в ответ. Он положил ей руку на плечо и притянул поближе. Ячи удивленно на него посмотрела: в принципе не было принято показывать эмоции на людях, а уж от Сакусы дождаться даже невинных объятий, если они были не наедине, было почти невозможно.

Мия, конечно, не мог оставить без внимания этот жест.

— Не переживай, я не собираюсь ее у тебя уводить.

— Я и не…

— Ты мне интереснее, — перебил Мия.

— Что ты несешь? — не сдержался Сакуса.

— У тебя дресс-код? — обратился Мия к Широфуку.

— Да он почти всегда так одевается, — фыркнула она, подходя ближе. Мия, копируя движение Сакусы, приобнял ее за плечи, Широфуку прильнула к нему боком, довольно жмурясь. Мия наклонился к ней, и раздражающее пятно на его шее стало еще заметнее.

Сакуса не совсем понимал, что не так. Ему с детства вбивали в голову, что для каждого события есть своя форма одежды. И дни рождения были сродни официальным приемам, на которых нужно выглядеть на все сто. Поэтому он выбрал черный костюм, черный же тонкий галстук и белую рубашку на запонках. И пусть все вокруг одеваются так, как хотят, и плюют на правила приличия, Сакуса будет одеваться так, как комфортно ему. Правда, в квартире, набитой людьми, в пиджаке было жарковато — досадное неудобство, — но это Сакуса переживет. Мия доставлял намного больше неудобств.

— Ты будешь постоянно мозолить мне глаза? — спросил Сакуса.

— Не мог же я пропустить день рождения своей малышки.

Сакуса с трудом удержался, чтобы не скривиться. Все эти ласковые словечки раздражали его почти так же, как неопрятная одежда и это чертово пятно на шее. Широфуку, похоже, нравилось: она довольно улыбнулась и сильнее прижалась к Мие, как кошка, которая ищет ласки. Сакуса видел, как пальцы сжались на ее плече, и сам сильнее притянул к себе Ячи, будто Мия мог ей навредить одним своим существованием. Широфуку вот не выглядела так, будто ей отношения с Мией вредят. Сакуса даже попытался порадоваться за них, но не нашел в себе на это сил. Хотя выглядела Широфуку и правда счастливой и расслабленной. Старалась втянуть всех в разговор, только Ячи терялась, а Сакуса против воли отвечал грубо. Один Мия наслаждался: стакан в его руке никогда не пустел, и Широфуку подливать не забывал, кидал на Сакусу такие взгляды, что тот в конце концов не выдержал и спросил:

— Что?

— Костюм у тебя классный. Где такие продают?

— Его на заказ шили. Ты столько не зарабатываешь.

— Откуда ты знаешь, сколько я зарабатываю?

— Я видел твой гараж, — фыркнул Сакуса, отпивая немного сока — в горле от духоты пересыхало.

— Это мастерская! — возмутился Мия, хотя оскорбленным не выглядел. — И вообще, у меня даже порше ремонтируются.

— Неужели я был не единственным?

— А ты хочешь быть единственным? — Мия прищурился. — Твой парень такой требовательный, осторожнее с ним, — обратился он уже к Ячи, понижая голос и наклоняясь, оказываясь довольно близко и к Сакусе, который достал из кармана белоснежный платок и стер наконец с его шеи пятно. Мия выпрямился так резко, что Сакуса вздрогнул, только сейчас осознавая, что вообще сделал. В то мгновение это все казалось таким естественным, а сейчас Сакуса не знал, куда деваться от пристального взгляда и вопросительно изогнутых бровей. Казалось, во всей комнате стало тише. Сакуса думал долго, целую минуту, наверное, но не придумал ничего лучше, чем швырнуть платок Мие в лицо и резко зашагать к выходу.

В себя пришел у машины и вообще не понял, почему так среагировал. Подумаешь, сам потянулся, подумаешь, вытер с кого-то грязь своим платком, подумаешь… В этом всем было намного меньше странного, чем в его побеге. При этом он бросил там Ячи и не попрощался с Широфуку. Отличное поведение. Он открыл дверь машины, решив просто позвонить Ячи, но снова закрыл ее и вернулся к подъезду. Повезло, что не пришлось идти до конца: Ячи встретила его на половине пути.

— Я попрощалась с Широфуку от твоего имени, — сказала она, тепло улыбнувшись.

Она никогда ничего не спрашивала, не упрекала за странное поведение, в принципе не интересовалась, не пыталась выяснить, что творится в голове у Сакусы. За это он ее ценил. Кто-то мог бы посчитать это равнодушием, но Сакусу все устраивало: он очень не любил, когда кто-то пытался залезть к нему в душу или просил объясниться.

Хотя все-таки немного стыдно было. Он открыл Ячи подъездную дверь, а потом и машину, помогая сесть. Обычно после совместных вечеров где-то они ехали к кому-то из них, но сейчас Ячи попросила отвезти ее домой. Сакуса был не против, он все равно был не в настроении.

Уже вернувшись к себе и поднявшись в комнату, достал телефон. Было несколько сообщений от Широфуку — она грозилась устроить ему трепку в понедельник за побег. Потом благодарила его за то, что вообще приехал, но трепку все равно он заслужил. Сакуса фыркнул, оставляя ее сообщения без ответа. Еще несколько были с незнакомого номера, но несложно было угадать отправителя. Судя по времени, Мия написал сразу же, как Сакуса сбежал.

“что это было?”

“вызов на дуэль?”

“я принимаю, выбирай оружие”

Пока Сакуса выразительно закатывал глаза, хотя этого никто не видел и не мог оценить, пришло еще одно.

“так что, когда стреляться будем”

“На дуэль вызывают перчаткой”, — написал Сакуса и через минуту добавил: “Придурок” — и убрал телефон на тумбочку. Снова взял его в руки только после душа и переодевания в пижаму. Судя по времени, а еще даже не было одиннадцати, праздник должен быть в самом разгаре. Сакуса никогда не устраивал из своего дня рождения какое-то событие — в их семье так не было принято. Широфуку же только повод нужен был, чтобы затусить на всю ночь. Хотя иногда она и без повода обходилась.

Сакуса забрался в кровать, но сон не шел. Он все еще думал о Мие и о том, как потянулся к нему. Не понимал, почему это показалось так естественно. Еще не понимал, почему думает о Мии даже тогда, когда его нет рядом. Все это начинало порядком надоедать. Ничего необычного не произошло, убеждал он себя. Он думает о Мие только потому, что они пересекаются, а как только перестанут, все будет по-прежнему, будто Мия и не появлялся в их жизнях. Сакуса так много думал об их расставании, что это становилось навязчивой идеей.

Сакуса открыл инстаграм и на первой же публикации в ленте увидел Широфуку с Мией.

Он уже не в первый раз заходил в его профиль непонятно зачем, но в этот раз не вышел сразу, а начал листать ленту. Фоток Мия выкладывал по меркам Сакусы очень много. Большая часть — из его сервиса, и да, порше Сакусы был у него не единственным. На других — селфи разной степени раздетости. Так Сакуса узнал, что татуировки у Мии не только на руках, но и на груди, и что он качается, ну или бегает в зал сфоткаться, но судя по телу — фотками в зале дело не заканчивается. Еще так Сакуса узнал, что почему-то тело Мии ему определенно нравится. Не Мии, поправил он себя мысленно, просто фигура красивая. Понятно, почему девушкам он нравится. Сакуса порой казался себе слишком жилистым и худым — он больше любил кардио, поэтому выдающимися мышцами не обзавелся. Мия же явно предпочитал утреннему бегу упражнения с весом. Сакуса поймал себя на том, что слишком долго смотрит на фото, сделанное в зеркало: на нем Мия был в одних спортивных штанах, сидящих неприлично низко на бедрах. Сакуса тряхнул головой и пролистнул ленту дальше. Никаких девушек, друзей или родственников, только он сам, машины и его мотоцикл. Какое самолюбование.

Он все-таки ответил Широфуку: извинился, попросил быть осторожнее и пожелал хороших снов. Она ничего не написала. Сакуса снова отложил телефон на тумбочку, приготовившись заснуть, но потом открыл инстаграм и пролистал профиль Мии до самого конца, даже не пытаясь придумать какое-то оправдание. Публикаций, на которых он был отмечен, было едва ли не больше, чем постов в самом профиле. И фото с девушками здесь было, кажется, больше, чем его же селфи. Многие из них опубликованы тогда, когда они уже сошлись с Широфуку. И ее это устраивает? Так подумать, ничего криминального на фотографиях не было, никаких поцелуев или чего-то такого, но переобнимался он едва ли не с четвертью Токио. Сакуса не сомневался, что этим дело не обходилось. Он листал фотографии, чувствуя, как злится все сильнее и сильнее. Нужно будет поговорить с Широфуку.

Уже в самом конце, когда Сакуса готов был убрать телефон и провалиться в сон, он нашел нечто необычное. На первый взгляд показалось, что на фото два Ацуму. Сакуса даже проморгался, потом увеличивая фотографию и рассматривая ее внимательнее. У Ацуму и на ней пробор был слева, волосы были обесцвечены, но в мерзкий желтый цвет. У второго же парня на фото пробор был с другой стороны, а волосы — намного темнее. Других различий не было. У человека, который выложил это фото, больше публикаций с ними не было, и Сакуса не понял их отношений. Второй отметки не было, так что найти профиль брата-близнеца Ацуму Сакуса не мог. Да и не хотел.

Хуже одного Мии может быть только два Мии, подумал Сакуса. Он не знал, как справиться с первым, и просто надеялся, что второй не появится в его жизни.

Chapter Text

Настойчивое жужжание вклинилось в сон и раздражало. Сакуса зарылся под одеяло и накрыл ухо рукой, стараясь заглушить звуки и снова провалиться в сон. Но звук не прекращался. Только через долгую минуту стало понятно: звонит телефон. Сакуса приоткрыл глаза, за окном была ночь, темноту в комнате разгонял только свет экрана. Стоило потянуться, звук прекратился. Сакуса взял телефон и посмотрел на время: два часа ночи. Не успел зайти в журнал вызовов, как телефон зазвонил снова.

— Да? — хрипло спросил он и прочистил горло.

— Киёми... — голос Широфуку дрожал. В нем было столько паники, что Сакуса моментально проснулся и резко сел на кровати.

— Что произошло?

— Он разбился. — Широфуку чуть не плакала. — Ацуму разбился.

— С тобой все в порядке?

— Да, — ответила она. На фоне слышался шум, рев моторов. — А что с ним, я не знаю. Он был далеко от финиша, я не знаю, насколько все серьезно, вообще ничего не знаю...

Что произошло с Мией Сакусу не волновало. Главное, что с Широфуку все было нормально. Пора ей прекращать ходить по всяким сомнительным местам с сомнительными людьми.

— Езжай домой, — Сакуса попытался воззвать к ее разуму. — Тебе нечего там делать.

— Я не могу, не могу бросить его одного. Кто-то должен остаться.

Звуки на фоне стихли, они замолчали тоже, в трубке раздавалось только ее тяжелое дыхание.

— Где ты сейчас? — спросил Сакуса, смирившись.

— Я иду к нему. Скорая тоже едет, я надеюсь... Надеюсь, еще не слишком поздно...

— Место, Юкие, мне нужно место. — Сакуса потер глаза и вылез из-под одеяла. Бросить Широфуку он не мог, а если к ней прицепом пока еще шел Мия, то, значит, и его тоже.

В комнате было прохладно, или это Широфуку заразила его своим беспокойством, но Сакуса задрожал, покрываясь мурашками. На душ не было времени.

— Я пришлю координаты, — сказала Широфуку, задыхаясь, видимо, от бега. — Спасибо, Киёми.

Сакуса сбросил звонок, наспех умылся, оделся в первую попавшуюся толстовку и джинсы, прошел в гараж и только в машине понял, что даже не расчесался. Выглядел он, мягко говоря, помято: волосы торчали во все стороны и пальцами пригладить их не удалось, глаза заспанные, взгляд мутный, на щеке след от подушки. Сакуса отметил на карте присланную точку и выехал за ворота. Если его отсутствие заметят, вопросов не оберешься. Он посмотрел на дом, но света ни в одном окне не было.

Ехать было довольно далеко, Место в этот раз было другое. Сакуса вообще думал, что гонки проходят только летом, но, видимо, ошибся. Интересно, сколько раз Широфуку уже на них ходила? Почему не рассказывала? Они же делились всем с самого детства. Неожиданно показалось, что Мия встал между ними, из-за него они отдалились.

«Сообщи, если уедете в больницу», — написал он, выехав на шоссе. Машин практически не было, поэтому он занял крайний правый ряд и поехал быстрее, чем обычно себе позволял. Все равно дорога заняла довольно много времени.

На место Сакуса приехал через несколько минут после скорой. Широфуку, вся в слезах, кинулась ему на шею. Мию как раз грузили на носилках в машину. Сакуса узнал, в какую больницу его повезут, и осмотрелся. Мотоцикл был похож на груду металла, свет фар выхватывал очень длинный тормозной путь, шлем с ободранной краской валялся тут же на асфальте.

— Что произошло? — спросил Сакуса, поглаживая Широфуку по волосам.

— Я не знаю точно, — она всхлипнула. — Я просто наблюдала за гонкой, Ацуму лидировал, резко завилял, а дальше... Дальше видео закрутилось, ничего нельзя было разобрать. Было так страшно. Потом изображение пропало, и все резко начали разъезжаться. Я позвонила тебе и побежала к нему. — Она сжала пальцы на спине Сакусы, продолжая плакать. Сакуса не чувствовал ничего кроме дискомфорта. Поспать сегодня больше не получится, хорошо бы успеть на учебу.

— Отвезти тебя домой? — с надеждой спросил он, но Широфуку резко замотала головой.

— Мне нужно в больницу. Ты же меня отвезешь? — Она отстранилась и заглянула ему в глаза.

Конечно, отвезет. Сакуса вздохнул и сел за руль.

Всю дорогу они молчали.

Сакуса и раньше бывал в больницах: Аои как-то неудачно упала с лестницы и сломала ребро, отцу стало плохо с сердцем, его положили на обследование, и они каждый день ездили его навещать, мать регулярно проходила осмотры. Сам Сакуса в больницах не лежал, но регулярно посещал терапевта для того, чтобы убедиться, что все с ним хорошо. И хотя это было место, где людей лечат и спасают, больницы Сакуса не любил. Он надел на лицо маску и вошел в приемное отделение. Все вокруг блестело чистотой, прямо на входе стоял бутыль с антисептиком, которым, Сакуса, конечно, воспользовался, пахло лекарствами, вокруг сновали люди в белых халатах, но это место необъяснимо казалось каким-то грязным. Он натянул рукава толстовки до самых кончиков пальцев, тенью следуя за Широфуку.

— Мия Ацуму, — обеспокоенно объясняла она администратору. — Его недавно привезли.

— Вы его родственники?

— Я его девушка.

— О состоянии пациента мы можем сообщать только родственникам.

— У него никого нет, — выпалила Широфуку.

Девушка посмотрела на нее задумчиво.

— Присядьте, врач к вам выйдет.

— Что с ним? — повторила Широфуку свой вопрос.

— Пока нет никакой информации.

— Зачем вы тогда спрашивали, родственники ли мы?!

Сакуса почувствовал, что Широфуку начала злиться, и положил руку ей на плечо.

— Присядьте, пожалуйста, врач к вам выйдет, — терпеливо попросила девушка, и Сакуса утянул Широфуку за собой на стоящие вдоль стены стулья.

Время подбиралось к четырем, делать было решительно нечего. Сакуса уже прочитал все новости, проверил соцсети, хотя среди ночи в них ничего не происходило, и слонялся по коридору, раздумывая, не решиться ли выпить кофе из автомата — спать хотелось невероятно. Лучше всего было бы поехать домой, но Широфуку сидела на стуле, обняв себя руками и глядя в одну точку, и не реагировала на предложения вернуться завтра после учебы.

— Если хочешь — уезжай, — тихо, но твердо, сказала она, не глядя на Сакусу.

Сакуса остался. Все-таки купил кофе в автомате, но выкинул, едва понюхав. Другой стаканчик вручил Широфуку, но она поставила его на соседний стул, тоже не попробовав. Ходил протирать руки каждый раз, когда к чему-то прикасался, и натягивал маску повыше — постоянно казалось, что она сползает.

Врач вышел к ним ближе к пяти. Широфуку вскочила со стула, едва не опрокинув стакан.

— Вы родственники Мии Ацуму? — спросил он.

— Да, — не мешкая ответил Сакуса.

— Как он? — выпалила Широфуку.

— У него сломана правая рука, голень, два ребра и пробито легкое. Сейчас его жизнь вне опасности, но он долго прождал помощь, это усугубило травмы.

— К нему можно?

Врач окинул Широфуку задумчивым взглядом.

— Нет.

— А когда?..

— Сейчас сложно сказать. Звоните, узнавайте. Извините, мне нужно вернуться. — Врач слегка поклонился и сразу ушел.

Широфуку опустилась на стул, закрыв лицо ладонями.

— Поехали домой, — тихо сказал Сакуса. — Сидеть здесь сейчас бессмысленно.

Широфуку кивнула, не поднимая головы.

Домой он вернулся, когда над горизонтом появилась светлая полоса. Ложиться было бесполезно: до будильника оставалось совсем немного времени. Сакуса решил даже не пытаться выйти на пробежку. Холодный душ помог взбодриться, но вряд ли его хватит на весь день. Он переоделся в брюки и рубашку и спустился. Родители уже сидели за столом.

— Куда ты ездил ночью? — первым делом спросил отец.

Черт, мысленно выругался Сакуса. Только расспросов ему не хватало для полного счастья.

— Парень Широфуку попал в аварию, — честно сказал он. Ему всегда внушали, что врать нехорошо, особенно не стоит скрывать что-то от самых близких людей, и Сакуса не видел причин нарушать это правило. — Она очень переживала и попросила меня съездить с ней в больницу.

— С кем она встречается? — спросил отец.

Сакуса задумался, не зная, как лучше описать.

— Просто парень, — ответил он, пожав плечами.

— Из хорошей семьи?

— Я ничего о нем не знаю.

— Значит, это было не твое дело, — отрезал отец, отпивая кофе и прожигая Сакусу взглядом.

— Я должен был позаботиться о подруге.

— Мы никогда ничего не говорили против вашей дружбы, но в первую очередь ты должен заботиться о себе. Что если бы что-то произошло?

— Я в полном порядке, — растерялся Сакуса.

— Пусть так всегда и будет. Ночь — не самое лучшее время, чтобы шляться непонятно где.

— Да, отец, — ответил Сакуса, чувствуя себя маленьким ребенком, пусть и учился в университете, давно получил водительские права и мог делать все, что угодно, без согласия родителей.

На учебу он приехал в самом паршивом расположении духа. Широфуку выглядела не лучше, если не хуже, и Сакуса вообще удивился, как она нашла в себе силы прийти на пары.

— Я хочу съездить после учебы в больницу, — сказала она на обеде.

— Если его не перевели из реанимации, в этом нет смысла. Тебя к нему не пустят.

— Я просто...

— Я понимаю, но какой толк, если ты просто будешь сидеть в коридоре?

— Ты как всегда прав, — грустно согласилась Широфуку.

В больницу она звонила каждый день, пока в один прекрасный момент ей не сообщили, что его наконец перевели. Поехали они в тот же день: Сакуса удивился, как она досидела до конца пар, а не сбежала прямо с них.

В приемном покое девушка подтвердила, что посетить Мию Ацуму можно. Сакуса хотел сказать, что подождет здесь, но Широфуку вцепилась в запястье, не оставляя выбора.

Мия выглядел очень паршиво, хотя лицо не пострадало, спасибо шлему. Кожа была такого же белого цвета, как наволочка, на которой он лежал. Волосы грязные и спутанные, губы сжаты, взгляд потухший. Широфуку рвано выдохнула, вроде, с облегчением — даже спустя годы Сакуса не очень точно улавливал ее эмоции — и осторожно села на край кровати, взяв Мию за руку.

— Что ты здесь делаешь? — зло спросил тот.

Сакуса изогнул бровь, наблюдая со стороны. Широфуку явно не ожидала такой реакции.

— Я волновалась за тебя. — Ее голос дрогнул. Она сильнее сжала его руку, но Мия даже не пошевелился. Отвернулся, глухо бросив:

— Уходи.

— Что?.. — выдохнула Широфуку.

— Убирайся отсюда! Оба убирайтесь! — Мия бросил взгляд на Сакусу и выдернул свою руку, поморщившись.

— Но Ацуму...

— Что, блядь, тебе непонятно? — зло прошипел он и попытался сесть на кровати, но не смог и только застонал, сжимаясь от боли. — Убирайся, просто уходи и больше не возвращайся.

Широфуку вскочила и выбежала за дверь. Сакуса лениво оттолкнулся от стены и подошел к кровати.

— Тебя это тоже касается. — Во взгляде Мии не было ничего, кроме неприязни и злости.

— Она единственная тебя не бросила, — ровно сказал Сакуса. — Все твои дружки разбежались, осталась только она.

— Да какая разница. Не сейчас, так позже. В итоге все меня бросают.

— Так может, проблема в тебе?

— Ты пришел устроить мне сеанс психотерапии? — Мия сощурился. — Не помню, чтобы он был в плане моего лечения.

— Иди ты к черту, — с чувством сказал Сакуса, направляясь к двери. Открыв ее, обернулся: Мия лежал и смотрел в потолок. — Радуйся, что она тебя не бросила. Иначе бы ты умер на том шоссе.

— И что? Ты расстроился бы? — вместо улыбки у него получилась гримаса. — Плакал бы ночами? Скучал?

— Мне на тебя плевать, — равнодушно сказал Сакуса. — Лучше бы ты и правда сдох, — добавил он, помолчав.

— Впервые я с тобой согласен. — Мия демонстративно закрыл глаза.

Сакуса посмотрел на него еще несколько секунд и вышел из палаты, плотно прикрыв за собой дверь. Широфуку нашлась на том же стуле, на котором сидела в ночь аварии. Уперлась локтями в колени, ладонями закрыла лицо. Сакуса погладил ее по спине, она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на него припухшими от слез глазами.

— Он этого не стоит, — тихо сказал Сакуса, вытирая пальцами ее щеки.

Широфуку вздохнула, вставая.

— Извините, — позвала девушка, которая оформляла документы. — У вас правда нет контактов родственником Мии Ацуму? Мы не можем найти информации о его страховке. Он игнорирует вопросы, может, удалось бы что-то прояснить.

— Я оплачу счета, — сказал Сакуса, подходя ближе и оставляя свои контакты для связи.

Только в машине мысленно спросил себя, что это, блядь, было? Почему, когда дело касалось Мии, Сакуса сперва что-то делает и только потом думает? Он не был склонен к импульсивным поступкам, всегда тщательно все анализировал и просчитывал. Всегда, но не когда речь заходила о Мие будь он проклят Ацуму. Наверное, ляпнул от неожиданности.

— Я хочу съездить к нему еще раз, — сказала Широфуку через неделю после поездки в больницу. Они сидели на обеде — совместных пар к середине семестра у них почти не осталось, но в столовой они всегда сидели вместе.

— Зачем? Он вел себя как последний мудак.

— Он просто был в шоке. — Широфуку уставилась в тарелку, в которой, против обыкновения, остался недоеденный рис с карри. — На самом деле он так не думает, — добавила она тихо.

Сакуса в этом очень сильно сомневался, но спорить не стал.

— Я съезжу с тобой.

— Спасибо, — она с облегчением улыбнулась.

В этот раз, судя по голосам, Мия в палате был не один. Сакуса замер у двери, невольно прислушиваясь. Голоса были очень похожи друг на друга, один, несомненно, принадлежал Мие, а кто был вторым человеком — Сакуса не знал.

— Убирайся! Убирайтесь оба! — орал Мия. —Ты ведь уже так поступал, не надо теперь изображать, будто тебе есть до меня хоть какое-то дело!

— Цуму... — мягко сказал второй голос.

— И не смей меня так больше называть! Ты потерял это право, когда бросил меня!

— Никто тебя не бросал, — сказал еще один голос — женский.

— Тебя вообще никто не спрашивал, не лезь.

— Не разговаривай так с ней.

— А то что? Убьешь меня? — Мия рассмеялся. — Только этого ведь и жду. Давай, вперед.

— Жаль, что на тебе был шлем, вдруг от удара мозги встали бы на место. — Снова мужской голос, так похожий на голос самого Мии. — Если будешь отталкивать людей, которые за тебя волнуются, так и останешься один.

— Я уже остался один, спасибо тебе. Убирайтесь, я что, невнятно говорю?

— Как был дебилом, так и остался, — зло бросил второй голос, и дверь резко распахнулась.

Сакуса вздрогнул, уставившись на... еще одного Мию. Того самого, что был на фото, понял он. Лицо такое же, только взгляд намного мягче, не улыбается, волосы черные. Смотрит вопросительно.

— Вы к нему? — Он кивнул себе за спину.

Широфуку кивнула, тоже рассматривая его во все глаза. Вслед за ним из палаты вышла девушка: длинные черные волосы, глаза скрыты за стеклами очков, над губой очаровательная родинка. Ее фото Сакуса в инстаграме не находил.

— Наверное, я должен представиться, — парень нарушил тишину. — Я Осаму, брат-близнец этого. — Он снова кивнул на палату за спиной. — А это — Киёко Шимизу.

Они синхронно поклонились.

— Сакуса Киёми, — представился Сакуса, и указал на Широфуку. — Широфуку Юкиэ.

— И вы?.. — Осаму вопросительно изогнул бровь.

— Она — его девушка, а я... просто подвез ее.

— Девушка, значит, — Осаму мягко улыбнулся, глядя на Широфуку. — Соболезную.

Киёко пихнула его в бок.

— Может, поговорим где-то? — спросил Осаму, рассматривая Сакусу.

— Я хочу к Ацуму, — возразила Широфуку.

Сакуса как раз к нему не хотел, поэтому согласно кивнул и добавил, глядя на Широфуку:

— Позвони, если что-то случится или когда захочешь уйти.

Та кивнула, проскальзывая в палату.

— Здесь вроде должно быть кафе, — сказала Киёко.

Стол Сакуса рассматривал очень тщательно, стул — едва ли не тщательнее, прежде чем все-таки сесть. В помещении кафе было душно, но он даже не думал о том, чтобы снять с лица маску.

— Что-то будете? — спросила Киёко.

Сакуса отрицательно покачал головой. Даже просто находиться здесь было для него испытанием, о том, чтобы что-то съесть или выпить, не могло быть и речи.

— Хорошо. Я пойду возьму чай. — Она встала и, ободряюще улыбнувшись Осаму, отошла. Показалось, что она хотела оставить их одних.

— Откуда вы знаете Цуму? — спросил Осаму.

— Как-то заехал отремонтировать машину.

Осаму вздохнул.

— Сочувствую.

— Что между вами произошло? — спросил Сакуса. Не было смысла притворяться, что, стоя за дверью, ссору он не услышал.

— Это сложно, — тихо улыбнулся Осаму. — Даже не знаю, с чего начать. Мы очень давно не общались, я даже не знал, жив ли он, все ли в порядке. Пока меня не нашли и не позвонили из больницы. Это было вчера, я не смог приехать сразу — живу в Хёго. А когда приехал... Ну, вы слышали. Нас нельзя назвать очень дружными братьями.

— С ним вообще сложно дружить, — не удержался Сакуса.

— С ним просто сложно, — грустно уточнил Осаму.

— За что он вас так ненавидит?

— Не уверен, что стоит рассказывать. — Осаму прищурился. — Раз вы просто его девушку привезли. Просто... он ждет от людей худшего. Ждет, что ему причинят боль и бросят одного. И думаю, у него есть основания так думать, много всего произошло. Много плохого. Я не пытаюсь его оправдать, характер у него мерзкий с самого детства. — Он коротко рассмеялся.

Сакуса чувствовал, будто сходит с ума. Осаму с Ацуму были так похожи, но характеры, интонации, ощущения от них были настолько разными, что мозг коротило. Не могут настолько похожие люди так сильно отличаться.

— Наверное, я был паршивым братом.

— Ты ни в чем не виноват, — сказала вернувшаяся Киёко, поставив на стол поднос с чайником, тремя чашками и тарелкой с пирожными. — Точно не будете?

— Нет, — ответил Сакуса, скрестив руки на груди.

— Ацуму... он... — снова заговорил Осаму, старательно подбирая слова. — Если он чего-то хочет и не получает, то сходит с ума и начинает творить страшное, и когда что-то серьезное происходит, он отталкивает от себя всех, сбегая от, как он когда-то сказал, людской жалости, не хочет показывать свою уязвимость, что ему плохо, как бы тупо это не звучало. Он так в детстве от аппендицита чуть не умер, потому что не хотел говорить, что ему больно. Я думал, что с возрастом это пройдет, должно же что-то вырасти в его тупой башке? Но ошибся.

Даже когда он оскорблял Ацуму, Сакусе чудилась теплота в его голосе. Никакой злости или раздражения не было точно. Будто просто привык именно так о нем рассказывать, и это нормально.

— Он ведь разбился на гонках? — спросил Осаму, глядя Сакусе в глаза. И, получив утвердительный кивок, продолжил: — Он всегда мечтал стать гонщиком. Чтобы мы стали гонщиками. Но в итоге я женился и открыл кафе, и он расценил это как предательство, хотя я не считал, что бросил его. Цуму уехал в Токио, но, судя по всему, успеха не добился. А с его самомнением и верой в собственную исключительность, могу представить, насколько сильно по нему ударило поражение. — Он покрутил чашку с чаем, но не отпил. — Когда-нибудь он смирится с тем, что не может получить все. И с тем, что люди ему не обязаны. Поймет, что, если отталкивать всех, в первую очередь будет больнее ему самому. Я надеялся, что смирится и поймет, но, судя по всему, пока он ни на сун не продвинулся.

Осаму скорбно замолчал, Сакуса подумал, что ничего из сказанного Мию не оправдывает совершенно. Он хотел уже это озвучить, как зазвонил телефон. Широфуку. Она снова плакала и просила ее забрать.

— Извините, мне пора. — Сакуса сразу же поднялся.

Осаму протянул ему визитку.

— Позвоните, если мой брат будет доставлять вам неприятности.

— Спасибо. — Сакуса поклонился Осаму и Киёко и вылетел из кафе.

Широфуку сидела в коридоре приемного покоя, по ее лицу текли слезы.

— Что еще этот придурок тебе сделал? — зло спросил Сакуса.

— Ничего, — тихо ответила Широфуку. — Поехали домой.

— Нет, сперва я с ним поговорю.

— Пожалуйста, не надо, — слабо возразила она, но Сакуса уже развернулся и зашагал в сторону палаты.

— Что, блядь, с тобой не так? — спросил он, врываясь в палату и резко закрывая за собой дверь.

Мия посмотрел на него остекленевшим взглядом, но через секунду мерзко ухмыльнулся.

— Как много у меня сегодня гостей, такая честь. Соскучился?

— Я вообще о тебе не вспоминал, — соврал Сакуса. — Ты какого черта довел Широфуку до слез, тварь?

— Да я не знаю, чего она постоянно ревет. Я тоже от этого устал, знаешь.

Сакуса задохнулся.

— Она, блядь, о тебе переживает, скотина неблагодарная.

— Ого, сколько еще ругательств у тебя в запасе?

— На тебя хватит. Прекрати ее мучить. Просто расстанься с ней.

— Ах вот чего ты хочешь? Что, занимаю твое место? Никак из френд-зоны вылезти не можешь, да? — Мия прищурился.

Ударить его с каждой встречей хотелось все сильнее.

— Если бы ты не валялся на больничной койке, я бы тебя избил.

— Ты? — Мия мерзко рассмеялся, но застонал. — Не стесняйся, дай себе волю. Я вот всегда делаю, что хочу, это приятно, попробуй как-нибудь, и твоя унылая жизнь заиграет новыми красками.

— Это твоя жизнь — унылая. Сдохнешь в одиночестве, так ничего и не добившись.

Мия замер, рассматривая Сакусу нечитаемым взглядом.

— Твоими молитвами, — сказал он, когда тишина начала Сакусу раздражать сильнее, чем его едкие слова. — Но не переживай, путь свободен.

— Что? — тупо уточнил Сакусу.

— Расстался я с Широфуку. Слишком уж для нее хорош.

— Ты не можешь ни для кого быть слишком хорош, ведь ты полное ничтожество.

— И тебе всего доброго, Сакуса. Не забудь закрыть за собой дверь.

Сакуса развернулся на каблуках, и вышел из палаты, оставив дверь открытой.

Широфуку сидела на том же месте, опустив голову и продолжая плакать. Сакуса опустился перед ней на корточки и вытер пальцами мокрые щеки.

— Он этого не стоит, — сказал он тихо. — Поедем домой?

Она молча кивнула и встала, опираясь на руку Сакусы.

Сложно было вспомнить более отвратительный день. Всю дорогу до дома Широфуку Сакуса не чувствовал ничего, кроме неловкости. Она старалась успокоиться, но получалось плохо. Сакуса отстойно умел утешать, не знал, что сказать, поэтому только косился, не зная, что сказать.

— Он тебя недостоин, — выдавил он наконец.

Широфуку кивнула и отвернулась к окну. Сакуса сжал зубы. Именно этого он и хотел: чтобы они расстались. Теперь Мия точно исчезнет из его жизни, на память останутся только больничные счета, которые Сакуса успел оплатить до появления Осаму, расшатанная нервная система и неприятный осадок на душе. Но видеть Широфуку в таком состоянии было невыносимо, и Сакуса подумал, лучше бы все оставалось, как было. Еще, странно, но он чувствовал вину. Если бы не заехал в тот сервис, если бы не познакомился с Мией, ничего этого не произошло бы. Глупое чувство, глупые мысли, но они не отпускали.

— Мне остаться? — спросил Сакуса на пороге квартиры Широфуку.

— Нет, все хорошо, — ответила она, слабо улыбнувшись.

Спорить Сакуса не стал, сел в машину и поехал домой. Уже в комнате, лежа на диване, задумался, как быстро Широфуку сможет все это пережить? Он понятия не имел, как быстро заживают душевные раны? Только в романтических фильмах видел, как герои страдают очень долго, иногда годами, порой — всю жизнь. Конечно, чаще всего эти фильмы заканчивались воссоединением, но такого конца для Широфуку, как бы тяжело ни было, Сакуса не желал.

Неожиданно он вспомнил случай из старшей школы. Только начался учебный год, весна вступала в свои права, воздух был пропитан теплом и солнцем. Он всегда любил это время года: еще не слишком жарко, до сезона дождей еще далеко, а зимний холод уже отпустил. В один из дней на парте появилась записка с просьбой встретиться после уроков за зданием школы. Сакуса хотел выкинуть и проигнорировать, но любопытство взяло верх и в назначенное время он стоял в назначенном месте, вцепившись в лямку сумки рукой.

Тогда ему впервые признались в любви и подарили первое и до сих пор последнее в его жизни любовное письмо. Сакуса с трудом нашел в себе силы взять его в руки: оно было мерзкого розового цвета, все в блестках. Отказал он еще до того, как вскрыл конверт. Просто смотрел на девушку напротив — вспомнить имя или внешность не получалось — и не чувствовал ничего, кроме желания пойти домой. Поэтому прямо сказал, что она ему вообще не нравится, что даже не посмотрел бы в ее сторону, если бы увидел в коридоре. Они вообще в одной школе учатся? Или откуда она его знает?

Оказалось, что они даже из одного класса. Сакуса потом постоянно ловил на себе взгляды и чувствовал неловкость. Когда о произошедшем узнала Широфуку, она его отчитала. Мол, надо было быть тактичнее, отказать, но так, чтобы не ранить девичьи чувства. Не стоило так жестоко разбивать любящее сердце. Сакуса искренне не понимал, что не так, ведь он сказал правду. Широфуку отвесила ему подзатыльник и, тяжело вздохнув, сказала:

— Когда тебе разобьют сердце — тогда поймешь.

Прошло много лет, но Сакуса так и не понял. Отношения с Ячи, по сути, были первыми серьезными. До этого он иногда ходил на свидания с девушками, которые в итоге его не привлекали и не смогли занять сколько-то важное место в его жизни. С Ячи было иначе. Но неожиданно он задумался, если она его бросит, будет ли он страдать хоть вполовину так сильно, как страдает Широфуку? Сакуса представил, что просыпается утром, а Ячи в его жизни больше нет. Что тогда изменится? У него станет немного больше свободного времени, он перестанет шерстить подборки мест для свиданий, начнет снова путешествовать с родителями или один, и... больше ничего. Да, это было бы грустно, как бывает, когда что-то привычное исчезает из жизни. Но не более. А если он бросит Ячи, она будет страдать? Сакуса не мог найти ответ на этот вопрос.

Широфуку, по меркам Сакусы, страдала очень долго. Каждый раз, когда она замечала на себе его взгляд, старалась улыбнуться, но улыбка выходила грустной.

— Он... — начал как-то Сакуса.

— Да, да, — перебила Широфуку, — не достоин меня. Я знаю, Киёми, ты говорил. Но знаешь, чувства сложно взять под контроль.

У Сакусы с этим проблем никогда не было.

— Со временем пройдет. — Она сжала его плечо, Сакуса кивнул.

Однажды вечером он даже позвонил Аои.

— Тебе когда-нибудь разбивали сердце? — спросил он.

— Что? Ячи тебя бросила? Ты как? — обеспокоенно затараторила она.

— Нет, нет, у нас все хорошо. Мою подругу бросили, и она так долго страдает, что я начинаю волноваться.

— А, — Аои с облегчением выдохнула. — Давно это произошло?

— Неделю назад.

Аои рассмеялась.

— И это долго? Некоторые расставания годами переживают!

— Да, да, знаю, но не хотелось бы, чтобы затянулось. Не знаешь, как можно помочь?

— Это Широфуку, да? — Сложно было не догадаться, учитывая, что семья знала только ее.

— Да, — спорить Сакуса не стал. От родственников у него не было секретов.

— Хм-м-м, — задумалась Аои. — Просто будь рядом, ей наверняка сейчас нужен друг. Сходите куда-нибудь, погулять, развеяться, — она усмехнулась в трубку. — Постарайся отвлечь ее от грустных мыслей. Помню, она любит потусить? Сходите на вечеринку. — Она заговорщицки понизила голос и добавила: — Напейтесь в хлам. Только маме не говори, что я посоветовала.

— Помощник из тебя так себе. — Сакуса закатил глаза. — Я отключаюсь.

— Погоди, погоди, — позвала Аои. — Если серьезно, то дай ей понять, что ты на ее стороне и всегда выслушаешь и поддержишь. Этого часто не хватает. Не только при расставаниях.

Повисла тишина.

— Тебе... — осторожно начал Сакуса, — когда-нибудь этого не хватало?

— Пока-пока, — весело сказала Аои. — Удачи с Широфуку. И передай ей привет!

Она отключилась, не дав ничего добавить.

Сакуса несколько секунд тупо смотрел на экран телефона, а потом набрал сообщение Широфуку: «Давай сходим в кино?»

«С радостью», — ответила она через несколько минут.

Больше в больницу они не ездили. Мия вообще исчез из их жизней. Казалось, навсегда.

И лучше бы так и оставалось.

Chapter Text

Дни становились все холоднее, листва пожелтела и начала опадать, Сакуса с Ячи едва успели съездить в Никко и полюбоваться кленами. Сакуса любил этот небольшой городок, зажатый между гор. Здесь было очень спокойно и невероятно тихо, особенно, когда скрывалось солнце и на улицы опускалась такая темнота, что даже фонари с трудом ее разгоняли. Он бывал здесь несколько раз со школьными экскурсиями, с родителями, но не уставал снова подниматься к храмам, наслаждаясь вековым лесом вокруг, ездить к озеру и долго-долго смотреть на водопад, который находился так высоко, что в пасмурную погоду терялся в облаках.

Широфуку он тоже позвал, но она отказалась, сославшись на занятость.

— Да и вам лучше провести время вдвоем.

В итоге выходные удались. Даже пара дней отдыха от бесконечной суеты Токио и напряженной к концу года учебе прочистили мозги, и домой Сакуса вернулся с новыми силами, даже не забыл купить Широфуку обещанный брелок со спящим котиком.

А потом жизнь закрутилась снова, водоворотом затягивая в пучину постоянной усталости. В гонке за хорошими оценками и рабочими сменами, Широфуку, кажется, окончательно отошла от расставания. Больше не выглядела грустной, не замирала всякий раз, как видела Сакусу с Ячи, и Мию не упоминала даже случайно. Широфуку была права: со временем все проходит. И Сакусе хотелось верить, что он помог ей все это пережить. Он правда старался ее всячески отвлекать, даже отец начал спрашивать, почему он так много времени проводит с Широфуку и так мало — с Ячи. Ячи же относилась с пониманием — Сакуса был ей обязан.

Жизнь опять стала простой и понятной: приближался новый год, скоро нужно будет закупать подарки, потом — каникулы, в которые Сакуса хорошенько отдохнет, еще семестр — и закончится третий курс.

То, что Мия снова появится в его жизни, никак не вписывалось в идеальную картину мира.

Мие же было плевать, если он не вписывался хоть во что-то.

— Кажется, я тебе задолжал, — сказал знакомый голос в трубке, и сердце Сакусы беспокойно забилось. Только этого не хватало.

Они с Широфуку как раз шли после учебы на парковку, и Сакуса окинул быстрым взглядом улицу, проверяя, не приперся ли Мия сюда.

— Ничего ты мне не должен.

— Ты оплатил счета в больнице.

— Всего несколько. Лучше брату долг верни.

Мия тихо рассмеялся.

— С ним мы уже сочлись.

— Помирились? — неожиданно спросил Сакуса, хотя какое ему было до этого дело? Почему он вообще продолжает с ним разговаривать?

— Переживаешь? — пропел Мия. — Как приятно.

— Иди к черту, — выругался Сакуса. Широфуку, которая шла на пару шагов впереди, обернулась.

Только тогда Сакуса подумал, что лучше ей не знать, кто звонит. И понадеялся, что она не слышала ничего и не догадается.

— Я не могу говорить, — добавил Сакуса, игнорируя смех Мии в трубке.

— А если я приеду, сможешь?

Сердце пропустило еще один удар. Несколько месяцев спокойствия враз показались выдумкой. Будто Мия никогда и не исчезал из его жизни.

— Не смей сюда приезжать, — тихо сказал Сакуса, специально отставая от Широфуку.

— Ты не оставляешь мне выбора, — протянул Мия.

— Оставь деньги себе. Я заплатил за больницу, ты бросил Широфуку — мы в расчете.

— Так ты считаешь, что купил наше расставание? Богатые детки чувствую себя хозяевами жизни настолько?

— Что тебе от меня надо? — устало спросил Сакуса.

— Блядь, приезжай и забери свою плату.

— Я не...

— Или я приеду сам и, клянусь богом, ты об этом пожалеешь.

Мия бросил трубку.

— Все в порядке? — поинтересовалась Широфуку.

Сакуса и не заметил, как поравнялся с ней, продолжая сжимать молчащий телефон в руке.

— Да, да, все хорошо. — Он тряхнул головой, сбрасывая наваждение. — Просто появились дела.

— Кто звонил? — Широфуку прищурилась, глядя прямо в глаза. Не отвести взгляд было очень сложно.

— Отец. — Не родственникам Сакуса врать умел, хотя и очень сильно не любил. — Попросил кое-куда съездить.

Это было лучшее объяснение. Сакуса знал, что про семейные дела Широфуку расспрашивать не станет. Так оно и получилось: попрощались у машины, и она убежала на автобус.

«Куда ехать? Давай решим все сегодня же», — написал Сакуса на номер, с которого звонил Мия.

«Какой нетерпеливый», — ответил тот минут через десять, когда Сакуса уже собирался поехать домой. «Я на работе, ты тут был», — пришло следом.

Все-таки ему придется вернуться в сервис еще раз.

Ворота были распахнуты, Мии внутри видно не было. Сакуса припарковался прямо перед въездом — все равно ненадолго, вряд ли кому-то помешает, — поправил куртку и вылез из-за руля.

— Есть кто? — громко спросил он, переступая порог. Внутри было по-прежнему грязно, по-прежнему стояла пара машин, по-прежнему никого не было видно. Сакусе даже показалось, что он был здесь буквально вчера, хотя прошло много месяцев. И он действительно не собирался возвращаться, вообще нет. Но Мия с первой встречи угадывал его слабые места и беспощадно этим пользовался.

Ни в первую встречу, ни сейчас Сакуса не мог ему отказать, не научится этому и через год.

— Тебе и правда так не терпелось меня увидеть. — Мия вышел из подсобки, вытирая грязные руки грязным полотенцем. На нем была извечная черная толстовка и темные джинсы, на которых выделялась грязь. В зубах была зажата сигарета. Он подошел к столу и раздавил ее в пепельнице.

— Подойди, не бойся. — Он поманил Сакусу пальцем.

На улице было довольно холодно, но стоило сделать несколько шагов внутрь, как стало жарко. Сакуса даже огляделся в поисках обогревателя.

— Давай покончим с этим. — Сакуса остановился в шаге от него и протянул руку. Мия вопросительно изогнул бровь. — Деньги.

— Кто говорил про деньги?

— Ты сказал, что вернешь долг.

Мия рассмеялся. Его голос отражался от стен, разлетался эхом по всему помещению. Раздражало жутко.

— Кто сказал, что я расплачусь деньгами? — Он облизал губы и недвусмысленно посмотрел на пах Сакусы.

— Ты, блядь, с ума сошел? — Сакуса нахмурился, глядя на него во все глаза и не до конца веря в то, что только что услышал и увидел.

— У меня ничего, кроме этого, нет. — Мия указал на себя обеими руками. — Тебе понравится, обещаю.

— Да с чего ты вообще взял, что я позволю к себе прикоснуться? Еще и тебе?

— Ну, ты же приехал.

— Я думал, ты хочешь вернуть деньги.

— Ты понял, чего я хочу, но ты все еще стоишь здесь и разговариваешь со мной, а мог бы не тратить время зря. Да ладно, Оми, расслабься и получи удовольствие. Я захотел тебе отсосать еще в первую встречу, не делай вид, что ты об этом не думал.

Сакуса вообще не думал. Ни о Мии в этом плане, ни о том, почему сейчас не развернется и не уйдет. Это ведь должно было быть так просто.

— Ты встречался с моей подругой.

— Чтобы быть к тебе поближе, ты знаешь. К богатеньким деткам сложно подобраться кому-то вроде меня.

— Ты ее просто использовал? — Сакуса задохнулся. Почему-то стало еще жарче.

— Ой, не делай вид, что разочарован. Зато мы расстались, как ты и хотел. А если бы это была любовь, ты бы от меня так и не избавился.

— Я и так от тебя не избавился.

Мия рассмеялся снова.

— Неловко получилось.

Он подошел вплотную и обнял за талию, увлекая за собой к столу. Сакуса не мог скинуть с себя руки, уехать из сервиса в этот раз действительно навсегда. Было в Мие что-то гипнотическое. Сейчас, когда все его внимание было сосредоточено на Сакусе, он начал понимать, чем Мия так привлекал всех этих девушек. Он был вполне красив, во взгляде было что-то дикое, что манило за собой. Он лишал воли, от него веяло такой опасностью, что все внутри Сакусы кричало: «Беги», и только малая часть разума шептала: «Останься», и почему-то именно она была сильнее.

— Тебе правда понравится, — прошептал Мия. — Сделай хоть раз что-то, что на самом деле хочешь.

Но Сакуса ведь не хотел. У него были тысячи аргументов против.

Вспомнить он смог только один:

— У меня есть девушка.

Мия коротко хохотнул:

— Мы ей не расскажем, хорошо? — Он крепче сжал пальцы на талии Сакусы и притерся пахом к паху. — Ты так напряжен, тебе определенно стоит расслабиться.

«Ты меня и напрягаешь», — подумал Сакуса, но сказать ничего не успел. Мия провел носом по его щеке, шумно вдыхая, и прижался губами у уха. Если бы он попытался поцеловать в губы, Сакуса точно сбежал бы.

Но этого не произошло.

«Это все происходит не со мной», — думал Сакуса, пока Мия спускался поцелуями по его шее.

«Это не я», — повторял он себе, пока Мия шарил руками под его курткой и рубашкой.

«Это не мое тело, вот и не слушается», — решил Сакуса, пока Мия с лязгом расстегивал ремень и стягивал брюки.

Кожу обдало прохладой: они даже дверь не потрудились закрыть.

Сакуса думал о том, что их могут застать, о том, что вообще не должен позволять такое, о том, что здесь очень грязно, он даже к столу не мог прикоснуться, а теперь стоит, привалившись к нему голыми бедрами, потому что земля уходит из-под ног.

О том, почему он не может — не хочет — остановить все это и уйти, старался не думать.

Еще пытался не думать о том, как беззастенчиво и свободно Мия встал перед ним на колени, прямо на грязный пол. Сакуса посмотрел на него, Мия рассматривал его тоже, закусив губу и медленно поглаживая по бедрам. От одного этого вида воздух в легких закончился. От осознания, что он, черт возьми, стоит наполовину голый в богом забытом автосервисе и может даже видеть улицу, по венам потекла лава. Когда Мия облизал губы и подался вперед, вся она хлынула к паху.

— Ты так бурно реагируешь, — тихо рассмеялся Мия. Сакуса предпочел бы, чтобы тот ничего не говорил. Вообще. И чтобы отпустил его.

Или вернулся к тому, что начал.

Да, последний вариант нравился больше всего.

— Тебе никогда не отсасывал парень? — не унимался Мия. — Нравится, да?

— Ты никогда не затыкаешься, да? — обреченно спросил Сакуса.

— Только если очень занят. — Мия продолжал рассматривать его, гладил по бедрам ладонями.

— Так займись уже... чем-нибудь.

— Какой нетерпеливый. А еще несколько минут назад ничего не хотел.

Сакуса с трудом подавил желание вцепиться ему в волосы и оттолкнуть.

Или толкнуть на себя.

Мия, кажется, все понял. Улыбка стекла с его лица, взгляд потемнел. Он выглядел таким серьезным, что Сакусе стало не по себе.

А когда Мия накрыл вставший член губами, стало хорошо.

Сакуса с трудом устоял на ногах, едва сдержался, чтобы не двинуться вперед. Закусил губу, заглушая стон, зажмурился и вцепился в стол позади себя, скидывая на пол журналы и пепельницу. Он почувствовал, как Мия вздрогнул всем телом, испугавшись громкого звука, сильнее вцепился в бедра и толкнул на себя, глухо застонав. Сакуса только этого и ждал. Вцепился в волосы пальцами, но через мгновение отпустил.

Мия отпустил его тоже.

Вытер губы ладонью и еще до того, как Сакуса смог полностью сфокусироваться на нем, сказал:

— Со мной можешь не церемониться, я же не твоя изнеженная девка.

Сакуса хотел возразить. Сказать, что его девушка вовсе не «девка». И что он не сдерживается — если бы сдерживался, его бы тут не было. И не будет, если Мия не заткнется уже наконец.

Но вместо этого он молча сделал то, чего на самом деле хотел: запустил пальцы в волосы и почти вжал носом в пах, не боясь, что от неожиданности Мия может сделать ему больно.

Больше Сакуса его волосы не выпускал, толкал на себя все резче и быстрее, совершенно не заботясь, о чужом удобстве.

Мия был прав: Сакусе никогда не отсасывал парень. Да что там, ему вообще никто никогда не отсасывал: Ячи была слишком сдержанной, и не хотелось ничего такого с ней вытворять. Их редкий секс был похож на тлеющие угли, сейчас же в нем разгоралось адское пламя.

Он почувствовал приближающуюся разрядку, но предупредить или отстраниться не успел. Мия с силой оттолкнулся сам, тут же сплевывая прямо на пол. Это было так мерзко, что гуляющие по телу отголоски оргазма исчезли. Мия улыбнулся и вытер испачканные губы рукавом толстовки. Сакуса старался не смотреть, старался не думать, остались ли на ткани пятна, будут ли они заметны.

Стало холодно. Только сейчас он понял, что спина вспотела, рубашка неприятно прилипла, и почувствовал себя очень грязным.

— У тебя есть салфетки? — спросил он без особой надежды.

Мия встал, почесал затылок и огляделся.

— Где-то есть.

Отлично. Придется одеваться прямо так, еще и ехать до дома черт знает сколько, и только там будет спасительный душ. В машине были салфетки, но сам Сакуса принести их не мог, а до того, чтобы дать Мие ключи, не докатился.

— Понравилось? Я же говорил, — начал Мия, приближаясь. Сакуса хотел было отступить, но брюки на щиколотках и стол за спиной не позволяли. — Знаешь, отсасывать почти так же приятно, как когда отсасывают тебе.

Мия многозначительно посмотрел вниз. Свободные джинсы неплохо все скрывали, но нельзя было не догадаться, о чем он.

— Я к тебе не прикоснусь. — Сакуса скрестил руки на груди и нахмурился. Хотел выглядеть грозно, но судя по смеху Мии — получилось скорее забавно. В куртке и рубашке, со снятыми штанами иначе и быть не могло. — Ты просто заплатил долг.

— Но отпустить тебя так сложно. Ты не представляешь, насколько. — Мия отступил на шаг. — Мне было мало. Кажется, тебя мне никогда не будет достаточно.

Мия, глядя на него, засунул руку себе в джинсы и прикрыл глаза, блаженно застонав.

— Что ты, блядь, делаешь, — зашипел Сакуса, наклоняясь и спешно натягивая на себя белье и брюки.

— То, что ты не захотел, очевидно. — Мия не смутился. Его вообще ничего не могло в этом мире смутить. И останавливаться он не собирался, напротив, резче задвигал рукой, застонал громче.

Из сервиса Сакуса буквально сбежал. Прыгнул в машину, громко хлопнув дверью, и слишком резко сорвался с места.

Домой вернулся так и не успокоившись. До ужина оставалось еще немного времени, так что он сразу проскользнул в свою комнату, на ходу разделся и скрылся в душе. Хотелось поскорее забыть все, что произошло, смыть с себя призраки чужих прикосновений. Что с ним вообще не так, если он позволил такое сделать с собой? А самое страшное, почему ему понравилось? Сакуса выкрутил вентиль в сторону холодной воды, но накатившее возбуждение не отступило. Только этого не хватило. Сакуса боролся с собой еще пару минут, но в итоге сдался и сжал вставший член ладонью. Стоило закрыть глаза, как воспоминания о Мие вернулись с новой силой. Он прокручивал в голове, как Мия стоял перед ним на коленях, как Сакуса вцепился в его волосы и толкал на себя, как губы сжимались вокруг члена, как Мия стонал, будто бы ему это тоже нравилось. Кончил Сакуса так, будто не испытал оргазм меньше часа назад. Несмотря на холодную воду, было жарко.

Отлично. Мало того, что Мия Сакусе снился, теперь он еще будет дрочить на него в душе, как какой-то школьник с бушующими гормонами? Желанного облегчения не наступило. Из душа Сакуса вышел с еще большей ненавистью к себе и к Мие.

Даже отец заметил его состояние и спросил, все ли нормально.

— Конечно, — ответил Сакуса, глядя отцу в лицо. — Много всего происходит на учебе. Я просто устал.

Отец степенно кивнул, мать посмотрела на Сакусу обеспокоенно, но ничего не сказала. Она тоже выглядела притомившейся. Большая часть ужина прошла в тишине.

Вернувшись в комнату, Сакуса проверил телефон. Думал, что Мия что-то напишет или позвонит, но ни одного уведомления не было. Это к лучшему, думал Сакуса, доставая учебники и усаживаясь за стол — нужно было подготовиться к завтрашним занятиям. Он немного расслабился и перешел границу, но никогда не поздно сделать шаг назад и вернуться в прежнее, привычное русло. Одна ошибка — ничего не меняет. И может, Мия на самом деле исчезнет из его жизни. Это было бы отлично.

Надежды Сакусы не оправдывались почти никогда. Мии в его жизни стало еще больше.

Он был на празднике в университете по случаю Нового года. Пришел с какой-то студенткой, и одному богу было известно, где они познакомились.

— На кого ты постоянно смотришь? — спросила Ячи, которую Сакуса пригласил с собой.

— Ни на кого, — отмахнулся Сакуса.

Ячи посмотрела в направлении его взгляда и кивнула Мие, тот помахал рукой.

Сакуса едва сдержался, чтобы не опрокинуть в себя третий бокал шампанского. Он в последнее время все чаще оставлял машину в гараже и пользовался такси. Напиться хотелось невыносимо. Но лучше все внимание сосредоточить на Ячи. Она выглядела просто прекрасно: черное платье до колен подчеркивало точеную фигуру, высокие тонкие каблуки делали ноги бесконечными, волосы были элегантно уложены, изящные серьги и подвеска — подарок Сакусы — дополняли образ. Ячи держала в руках бокал, из которого едва отпивала, и всеми силами старалась втянуть Сакусу в диалог. Сакуса же думал только о том, что она, наверное, хочет продолжить вечер у него или у нее, она, наверное, очень старалась, наряжаясь, Сакуса тоже старался, если честно: выбрал один из лучших костюмов, зачесал волосы так, чтобы они не падали на глаза, и даже надел часы, которые обычно вообще не носил.

А еще Сакуса жалел, что Широфуку не пришла — с ней было бы не так неловко. И все, чего он хотел — оказаться дома в одиночестве.

И перестать уже постоянно смотреть в сторону Мии.

Они встретились снова буквально через несколько дней. Опять на парковке университета.

— Что ты тут делаешь?

— Жду подругу, — улыбнулся Мия, доставая сигарету и закуривая. Впервые на памяти Сакусы он пешком. Сакуса едва не спросил, почему? Но вовремя вспомнил, что разбитый мотоцикл в ту ночь так и остался валяться на дороге. Интересно, его куда-то отвезли? Мия его нашел? Занимается ремонтом?

Сакуса сжал зубы покрепче и сел в машину, но не поехал сразу, через зеркало заднего вида продолжая наблюдать. Эту девушку он не знал, и это определенно была не та, с которой Мия приходил на Новый год. Что он вообще себе позволяет? А если Широфуку увидит? Она, конечно, пережила расставание, но Сакуса не был уверен, что ей не будет больно видеть Мию с другой. Он даже порадовался, что сегодня закончил раньше нее.

Токио определенно был слишком тесен для них всех. Сакусе казалось, что он сходит с ума. Мия чудился ему на улице, в магазинах, куда он ходил; когда студент из параллели покрасился, Сакуса со спины перепутал его с Мией и на несколько секунд перестал дышать. Это было похоже на наваждение, на какой-то кошмар, который никак не заканчивался. Сакуса постоянно задавался вопросом почему? Почему он так на нем зациклился? Почему не может думать ни о чем другом? Широфуку заметила, что с ним что-то не так, но допытываться не стала, знала, что если Сакуса захочет — расскажет, иначе терзать его бесполезно. Теперь она пыталась отвлечь его, заставить расслабиться. Получалось плохо. Хотел рассказать, в ком проблема, они с детства делились почти всем, но даже в голове речь звучала странно. К тому же он надеялся, что она про Мию вообще не вспоминает.

Он сам со всем справится. Избавится от наваждения.

Chapter Text

Сакуса не справлялся вообще.

Окончательно не выдержал на одной из вечеринок.

Была почти полночь, обычно в это время он уже раскланивался и уезжал. Даже не так, обычно в это время он спал под одеялом дома, но Мия был здесь, и Сакуса по привычке не мог позволить себе уйти первым. Просто боялся оставлять без присмотра.

Мия же домой явно не собирался. Сакуса стоял у стены с очередным стаканом какого-то коктейля — он перестал следить за тем, что пьет еще пару часов назад — и наблюдал. Наблюдал, как Мия мило болтает то с одной девушкой, то с другой, как явно весело смеется, запрокидывая голову и обнажая зубы, как на его спине натягивается рубашка, когда он скрещивает руки на груди или тянется убрать с чьего-то лица волосы, как наклоняется к чьему-то уху, что-то говорит и через чужое плечо кидает на Сакусу взгляд и подмигивает. Сакуса даже не сразу успел отвернуться, а когда спохватился — было уже поздно: Мия пристально смотрел на него, салютуя бокалом. Сакуса ловил на себе его взгляды весь вечер, надо сказать, его это порядком бесило.

Его бы вообще здесь не было, если бы не Широфуку, которая старалась вечеринками его развеселить. Раньше Сакуса отбивался активнее, теперь, когда знал, что Мия может быть там, все проще соглашался. Не потому, что хотел его увидеть, а потому, что не доверял. И ненавидел за все, что тот сделал. Сакуса боялся, что Широфуку может быть больно, особенно когда Мия вот так, зная, что она где-то поблизости наклонялся и целовал какую-то девушку — Сакуса не знал ее имени, наверное, какая-то подруга хозяйки дома или даже хозяйка — ее Сакуса тоже не знал. Он вообще плохо запоминал имена и лица людей, которые не были связаны с его семьей. Хотел бы он забыть Мию. Особенно вот такого: расслабленно целующегося и смотрящего прям на Сакусу, пока его руки гладили девушку по ровной спине, лопаткам и талии, опускались ниже, хватали за ягодицы, и Сакусе казалось, что он видит, как от усилия под кожей проступили сухожилия, хотя, конечно, на таком расстоянии это невозможно.

Это была последняя капля. Сакуса больше не мог сдерживаться. Он должен выставить этого урода и спасти от него всех, раз себя не смог.

Он подошел к парочке так стремительно и быстро, что они даже не успели друг от друга оторваться. Сакуса поймал Мию за запястье, не обращая внимания, что он вообще-то все еще сжимал чужую задницу, резко дернул на себя и развернулся к выходу из комнаты.

Мия смеялся, но покорно следовал за ним.

Вместо выхода, Сакуса затолкал Мию в ванную, с силой захлопнул за ними дверь и ударил ладонью по выключателю,.

— Ты, блядь, что творишь? — Сакуса почти шипел.

Мия же спокойно осмотрел помещение — просторное, как и все в этом доме: длинная и довольно широкая ванная вдоль одной стены, окно, закрытое плотными жалюзи, у другой стены — большая раковина с каменной столешницей. Мия оперся о нее бедром, скрестил ноги в щиколотках, сложил руки на груди и, выгнув бровь, насмешливо посмотрел на Сакусу.

— А что я творю? — спросил Мия ровно, и Сакуса почувствовал, как злость переходит в бешенство. Он всегда прекрасно управлял своими эмоциями, порой думал, что не особо способен их испытывать. В детстве его всегда за это упрекали: недостаточно радостно встретил родственников, недостаточно тепло вел себя с важными людьми, недостаточно искренне поблагодарил за подарок, недостаточно улыбался, недостаточно говорил, недостаточно старался понравиться. Но при одном взгляде на Мию внутри поднималась такая удушающая волна непривычных чувств, что Сакуса совершенно не понимал, как с ними справляться. С трудом удерживал равнодушное выражение лица, впивался ногтями в ладони, стараясь отвлечься и прийти в себя. Мия будил в нем все самое худшее, Сакуса его за это ненавидел.

— Ты... — начал Сакуса, но споткнулся. Пришлось медленно выдохнуть сквозь зубы, прежде чем снова заговорить. — Широфуку здесь, ты ведь знаешь, и прямо перед ней, ты... — Сакуса снова задохнулся.

— Перед ней или перед тобой? — Мия улыбнулся шире и прищурился. Сакусе казалось, будто он видит его насквозь, считывает все его жалкие попытки держаться и не сорваться прямо здесь и сейчас, не сжать кулаки и не впечатать их в его лицо.

— Что ты, блядь, несешь?

— Для примерного мальчика ты слишком много ругаешься. — Мия быстро провел языком по губам, и Сакуса против воли отметил, что они покраснели от поцелуев, а кое-где осталась помада. — Широфуку не против, мы расстались друзьями...

— Ты хоть знаешь значение этого слова?

— А что, хочешь объяснить?

— Я бы тебе объяснил...

— Что? — Мия оторвался от раковины и сделал пару шагов в сторону Сакусы. — Объяснишь, почему ты с меня глаз не сводишь? Почему смотришь так, что мне кажется, под твоим взглядом у меня кожа тлеет? Почему не обращаешь внимания на других гостей?

— Тебе кажется, — слабо отбивался Сакуса, но сам понимал, да, он не смотрел ни на кого другого. Не потому, что Мия ему нравился, как раз напротив, потому что люто бесил. Сейчас особенно, когда приближался с самодовольной ухмылкой на лице, будто хищник к добыче, уверенный, что та даже не попытается сбежать. И за то, что Сакуса чувствовал себя добычей, он ненавидел Мию особенно сильно. — Я тебя ненавижу, — сразу же озвучил он свой вывод, но Мию это не остановило. Наоборот, он снова рассмеялся — громко, заразительно, наверное, он смеялся так весь вечер, просто Сакуса не слышал, — и сделал еще шаг к нему. Смех оборвался так же резко, как начался, будто в Мие был какой-то переключатель и он мог моментально менять свое эмоциональное состояние. Если бы такой переключатель был в Сакусе, он бы вырубил все чувства.

— Я тебе не верю. — Мия потянулся и погладил его пальцами по щеке. Внутри Сакусы поднялась новая волна ярости, он резким ударом скинул с себя руку и толкнул Мию в грудь, сквозь зубы выдавливая:

— Не приближайся.

Мия отступил буквально на полшага, а потом сделал шаг вперед. Теперь очередь Сакусы отступать, но позади — дверь. Он нашарил ручку, чтобы открыть ее, но Мия оказался проворнее: щелкнул замком и за запястье отдернул руку Сакусы, прижал ее к стене на уровне его головы.

— Это ты приблизился, прервал такой прекрасный поцелуй и лишил меня полной страсти ночи, что прикажешь теперь делать?

— Да мне плевать. — Сакуса свободной рукой уперся ему в грудь, через тонкую ткань рубашки чувствуя тепло.

— Теперь это твоя проблема, придется расплачиваться.

В голову все ударило одновременно: жар чужого тела, удушливый запах дешевого парфюма, выпитые коктейли, не отступившая еще злость, ощущения от прикосновения губ к губам. Мия целовал напористо, сжимал пальцами челюсть, заставляя открыть рот, сразу же проникая языком. Поцелуй вышел слюнявым, противным, Сакуса даже не закрыл глаза, как и Мия, который все еще смотрел на него с насмешкой — во всяком случае, так казалось, потому что его лицо расплывалось. Сакуса со всей силы давил в грудь и укусил за губу, чувствуя, как Мия вздрогнул и на языке появился вкус крови.

— Любишь жестко, — прошептал Мия, совсем немного отстраняясь. От него пахло алкоголем — или это от Сакусы, — а дыхание холодило мокрые губы.

— Отпусти. — Сакуса дернул руку, но Мия с новой силой прижал ее к стене.

— Отпустил бы, да ты сам не хочешь, — фыркнул Мия и положил руку ему на пах.

Сакуса искренне, до боли в грудной клетке ненавидел Мию Ацуму, но себя ненавидел еще больше. За то, что не успел сдержать резкий выдох, граничащий со стоном, за то, что от такого мерзкого поцелуя и грубого прикосновения, по телу прошла горячая волна возбуждения, за то, что не мог вырваться, хотя ни разу не слабее, за то, что за каким-то чертом затащил его в ванную, хотя собирался вытолкать из дома.

И за то, что кровь прилила к члену.

Мия тоже это почувствовал, иначе не улыбался бы так широко и довольно. Как хищник, который после долгой охоты всё-таки поймал добычу, но решил поиграть с ней, прежде чем убить.

— Больше всего на свете, — начал Сакуса, вкладывая в каждое слово всю ту ярость, которую испытывал при одной мысли о Мие, — я мечтаю, никогда тебя не встречать.

— Твое тело с тобой не согласно. — Мия надавил ладонью сильнее, и удовольствие сменилось легкой болью, но даже это — только сильнее возбудило.

Сакуса сжал кулак и со всей силы ударил Мию в грудь. Получилось слабо, тот даже не отшатнулся. Был бы больше замах, Сакуса бы справился, здесь же, зажатый между чужим телом и дверью, он практически ничего не мог сделать.

— И я возьму все, на что рассчитывал этой ночью. — Мия ослабил хватку и немного отступил. — Ты тоже сгодишься. — Он окинул Сакусу таким оценивающим взглядом, что стало не по себе. Его грудь тяжело вздымалась, натягивая рубашку, которая была ему маловата, глаза потемнели, на подбородке — капля крови, которую он даже не стер, а под тонкими брюками явно выступал возбужденный член. У Сакусы ноги подкосились, а Мия перехватил его запястье поудобнее и потянул за собой, как некоторое время назад его тянул Сакуса. Толкнул к раковине и сразу же навалился сзади, прижимаясь грудью к спине и сжимая руки на его талии.

— Что ты, блядь... — повторился Сакуса, но закончить ему не дали.

— Хочу тебя, — сказал Мия так искренне и серьезно, что сердце Сакусы дало сбой, а потом забилось с такой силой, на которую, он думал, оно вообще неспособно.

— Если ты хоть что-то, — говорить получалось с трудом, но Сакуса изо всех сил старался, чтобы его голос звучал ровно и твердо, — посмеешь со мной сделать, я тебя возненавижу. — Он впился ладонями в столешницу и через зеркало посмотрел Мие в лицо и даже не удивился, когда понял, что тот рассматривает их отражение.

— Ты и так меня ненавидишь. — Он положил ладонь Сакусе на горло и слегка сдавил, и даже такого легкого прикосновения хватило, чтобы лишить его кислорода. — Мне нечего терять. — Рука скользнула ниже, забралась между застегнутых пуговиц, касаясь кожи. — Вдруг это мой единственный шанс вот так, — продолжил Мия, просовывая руку глубже и касаясь грубыми подушечками пальцев, пресса, — к тебе прикоснуться.

— Конечно. — Сакуса попытался скинуть его с себя, но только натолкнулся на вставший член и в следующее мгновение попытался как можно сильнее вжаться в раковину. — Я больше не позволю тебе даже близко к себе подойти.

— Прекрати. — Мия укусил его плечо прямо через ткань. — Прекрати, — повторил он, и Сакусе показалось, что в его голосе звучит мольба, — или я сделаю то, о чем пожалею.

— Ты пожалеешь и о том, что уже сделал.

— Я еще даже не начал.

Серьезность стекла с его лица, он ткнулся в шею Сакусе, влажно ее целуя, одной рукой удерживая за талию толкнул на себя, другой — нашарил ремень и ловко его расстегнул.

— Отпусти, — приказал Сакуса.

В его голосе точно была мольба.

Он старался, правда старался отстраниться, собраться с силами, скинуть его с себя, развернуться и ударить в самодовольное лицо. Он физически почувствовал, как сжатый кулак со всей силы врезается в лицо, как от удара лопается кожа и становится влажно — прямо как сейчас на его шее, — представил, как замахивается снова и снова, снова и снова бьет, пока лицо не превращается в месиво крови и рассеченной кожи, и даже светлые волосы становятся красными.

— Ого, как ты меня хочешь, — выдохнул Мия, и Сакуса только сейчас осознал, что тот обхватил его член сухой ладонью и дрочит так быстро и грубо, что это больно.

— Пре... крати... — Сакуса кусал губы, стараясь сдержать то ли стоны, то ли крики, еще сильнее сжал пальцы на столешнице, будто только она спасала его от падения, будто рука Мии поперек талии была тут совсем ни при чем.

— Не могу, — просто ответил Мия, — ты сводишь меня с ума.

Только сейчас Сакуса окончательно убедился, что обратной дороги нет, в этот раз они — Мия — зашел слишком далеко, и его «не могу» намного весомее«, чем «нет» Сакусы. И не важно, сколько раз он повторит.

Не стоило даже пытаться.

Мия грубо надавил на головку, и Сакуса не сдержал крик, зажмуриваясь до пятен под веками. Он больше не мог держаться прямо, уперся в столешницу локтями, стараясь не смотреть в зеркало. Не та картина, которую он хотел бы запомнить. Мия открыл воду, и Сакуса с трудом сквозь ее шум разобрал лязг пряжки ремня.

— Что ты... — Сакуса все-таки постарался обернуться. Мия на секунду прекратил его терзать, стянул брюки с бельем до колен, плюнул себе на ладонь и снова накрыл ей член. В этот раз Сакуса не закричал, застонал, снова зажмуриваясь. Другой рукой он скользнул между ягодиц, надавливая пальцем. Сакуса сжался изо всех сил. — Если ты... Я клянусь, я тебя убью.

— За тебя я готов заплатить такую цену.

У Сакусы пересохло в горле, а в легких — в комнате, на всей планете, во вселенной — резко закончился кислород, когда он почувствовал, как в него погружается палец. Он понял, что не может ничего сделать, не понимал, почему Мия так на него действует: он его ненавидел, ненавидел до искр под веками, до слез, больше всего на свете хотел, чтобы все это прекратилось.

А еще сильнее — чтобы продолжалось, но не так, не в ванной какой-то шапочной знакомой, не так по-животному грубо.

— Блядь, — выдохнул Мия. — Блядь, блядь, блядь, — шипел он сквозь сжатые зубы. Палец исчез, в задницу уперлась головка члена, и внутри Сакусы проснулся животный страх. Он распахнул глаза, и за мгновение до того, как Мия уперся лбом в его плечо, успел уловить в зеркале отражение его покрытого влагой лица.

Член скользнул между сжатых бедер, и Сакуса невольно выдохнул с облегчением. Это не так страшно. Это он как-нибудь переживет. Хотелось только, чтобы все быстрее закончилось. Он снова закрыл глаза и опустил голову, сильнее сжимая бедра. Мия двигался хаотично, сбиваясь с ритма, то останавливаясь, то неистово вбиваясь между бедер, не переставая дрочить. Сакуса застонал, не сдерживаясь, слыша, как Мия вторит его стонам. Когда Мия вжался в него изо всех сил, содрогаясь, Сакуса кончил тоже, чувствуя себя использованным, грязным, мерзким, но в какой-то степени удовлетворенным.

Мия пришел в себя первым.

— Можешь меня убить, — прошептал он, целуя плечо, — можешь избить до смерти, — продолжил он, покрывая спину Сакусы беспорядочными поцелуями: жар его губ чувствовался даже сквозь ткань. — Или до полусмерти. Делай, что хочешь. — Он скользнул рукой выше, забираясь снова под рубашку, размазывая сперму Сакусы по его же животу. — Только прекрати сводить меня с ума.

Сакуса хотел возразить, что это Мия сводит его с ума, что это все — его вина, что он будит в Сакусе самое мерзкое, что только может быть в человеке, но он не успел и слова сказать, как Мия кое-как привел себя в порядок и выскочил за дверь, мягко прикрыв ее за собой. Сакуса дал себе еще пару секунд на то, чтобы отдышаться, натянул на себя белье и брюки, выложив из кармана телефон, поправил рубашку, игнорируя мерзкое ощущение мокрой ткани на плече и чужой спермы на бедрах, дотащился до двери, но не вышел, а снова закрыл ее. Включил душ и как был залез в ванну, даже не думая о том, как потом объяснит свой внешний вид гостям. Ему нужно было остыть.

Сложно было сказать, сколько времени он просидел под прохладной водой. Вылез, когда смылся последний признак прикосновения, отжал одежду, кое-как вытерся найденными полотенцами, и с отвращение снова оделся. Возникла идея постараться высушить хоть что-то феном, но тогда он просидел бы в ванной до самого утра, а домой хотелось невыносимо. Сделав лицо максимально равнодушным, он вышел обратно к гостям и нашел Широфуку.

— Что произошло? — выдохнула она.

Вряд ли Сакуса смог бы придумать правдоподобное объяснение.

— Поехали отсюда.

Она больше ничего не спросила, хотя явно сгорала от любопытства, и пошла за ним к выходу, на ходу прощаясь со всеми и отшучиваясь в ответ на вопросы, что случилось с Сакусой. Он был ей благодарен. Порой он на самом деле не понимал, кто кого защищает.

— Давай сперва к тебе, нужно поскорее переодеться, — сказала она, когда они сели в машину.

Сакуса молча кивнул, кутаясь в куртку.

— Извините, сперва поедем по другому адресу, — обратилась она к водителю.

Сакуса уставился на пролетающий за окном город. Он не хотел разговаривать, не хотел объясняться. Почувствовав, как на бедро легла рука Широфуку и слегка сжалась, он накрыл ее руку своей и сжал в ответ.

Оставаться одному не хотелось больше.

— Останешься? — спросил он, когда такси затормозило у подъездных ворот.

Она кивнула.

Они так и не разговаривали, и Сакуса был благодарен за молчаливое понимание. Он пропустил Широфуку первой в душ, а потом долго терся мочалкой, чувствуя, как горит кожа — то ли от горячей воды, то ли от раздражения. Вот только он все равно дрожал, не в силах согреться.

Очнулся он от громкого стука в дверь и: «Киёми, ты в порядке?»

— Да, — крикнул он, выключив воду и тщательно вытираясь полотенцем.

Смотреть на себя в зеркало было невыносимо противно.

Когда он вышел, Широфуку сидела на его кровати и смотрела обеспокоенно.

— Не расскажешь, что произошло?

В застиранной футболке настолько длинной, что она скрывала шорты, без макияжа, с мокрыми волосами она выглядела такой ранимой, что захотелось защитить ее в том числе от того, что произошло с самим Сакусой.

— Опять без спроса залезла в шкаф? — Он кивнул на расстеленный на полу футон.

— Не ворчи, я думала, засну, пока ты там моешься.

Она спрыгнула с кровати и улеглась на футон. Сакуса залез под одеяло, чувствуя, что после душа стало только холоднее. Они так ночевали бесчисленное множество раз. Сакуса не любил, когда кто-то находится в его комнате, но к ней привык настолько, что даже позволил оставить немного одежды в шкафу. Сейчас он был рад, что не один. Устроившись на боку, он свесил руку с кровати, и Широфуку тут же легонько пожала его ладонь.

— Спокойно ночи, — сказала она и едва слышно добавила: — Если захочешь, я всегда тебя выслушаю.

— Спи, — пробормотал Сакуса, чувствуя, как внутри разливается тепло, кажется, оно шло от руки Широфуку, которую она так и не убрала.

А на утро не осталось ни тепла, ни Широфуку в комнате, только головная боль и першение в горле.

Только этого не хватало.

Сакуса чуть не застонал, зарываясь поглубже под одеяло, но в следующее мгновение высунул руку и забрал к себе в уютный кокон телефон с тумбочки. Часы показывали ужасные восемь утра — слишком рано для выходного, да еще и после такой ночи. Стоило вспомнить о прошедшем вечере, Сакуса сжался еще сильнее. Он дома, в своей комнате, все хорошо, здесь нет никакого Мии Ацуму, даже сообщений от него никаких нет, хотя такого давно не бывало. Он сможет отпустить и забыть все, что произошло, и будет жить дальше как ни в чем не бывало. Он вполне на это способен.

Хотя прямо сейчас он способен только на то, чтобы засунуть телефон под подушку и снова закрыть глаза, в надежде поспать еще.

Следующие несколько дней слились в одно пятно.

Он все-таки разболелся, притом довольно сильно, будто не в душе посидел и в мокрой одежде запрыгнул в такси, а несколько часов голый в снегу валялся. Температура то и дело переваливала за тридцать девять, горло будто когтями разрывало, а голова грозила разлететься на части. Сакуса просыпался и снова засыпал, где-то на границе между сном и явью глотая таблетки и обжигающе горячий суп, слыша смутные голоса. Широфуку, вроде, снова приходила, или это был тот же длинные день? Ее расспрашивали, что случилось, но она отвечала, что не знает, ничего необычного не было. Потом сидела на кровати и держала его за руку, снова повторяя, что если только он захочет поговорить... Начинало казаться, что поговорить хочет именно она. Мать тоже заходила, приносила таблетки, кормила с ложечки и мягко гладила по плечам, спрашивая о самочувствии, но Сакуса не вполне понимал, что отвечал.

Он давно не болел так тяжело. Даже поход до ванной, которая была буквально в его комнате, не нужно было выходить в коридор или спускаться по лестнице, давался тяжело. Постоянно хотелось в душ, а еще сильнее — спать. Второе всегда побеждало, и Сакуса валился на кровать, закутываясь в одеяло.

Аои приехала к середине недели. Ворвалась в комнату с громким: «Привет!»

Сакуса застонал и укрылся одеялом с головой.

— Все еще плохо? — спросила она, присаживаясь на кровать.

Сакуса не знал, что ответить. Обычно болезнь его бесила, он хотел как можно быстрее вылечиться, вырваться из плена одеялка и подушки, но сейчас он не хотел выздоравливать, не хотел выходить из дома, даже давно севший телефон заряжать не хотел.

— Нет, — глухо ответил Сакуса из-под одеяла.

— Подвинься. — Аои села на край кровати, пришлось отползти на середину. — Как ты умудрился? Ты же так следишь за собой.

Сакуса неопределенно хмыкнул — так тихо, что вряд ли она услышала.

Он действительно следил за собой: одевался по погоде, никогда не забывал дома зонт, ставил машину ближе ко входу в универ, не пользовался общественным транспортом — вообще не любил его, слишком много людей вгоняли его в панику, — пил витамины, бегал по утрам, не ел тяжелую пищу, занимаясь спортом, следил, чтобы ничего не потянуть. Он не любил, когда что-то ломалось, тем более в его организме, и когда что-то в принципе шло не по плану. Не мог даже вспомнить, когда последний раз болел или чувствовал себя плохо физически.

Эмоционально ему было паршиво почти все время после знакомства с Мией.

Стоило его вспомнить, по телу прошла волна дрожи.

Сакуса почувствовал, как с него тянут одеяло. Он попытался ухватить край и снова укрыться, но если Аои решила что-то сделать, бороться бесполезно.

— Тебе нужно поесть.

— Не хочу. — Он открыл глаза, но тут же зажмурился — в комнате были включены все лампы — слишком светло. Единственное, что он успел заметить, — обеспокоенное лицо Аои. Она протянула руку и погладила его по волосам, совсем как в детстве, когда хотела утешить. Повзрослев, он уворачивался от ее руки, ворчал, что он уже не маленький, что вообще-то уже выше нее. Она смеялась и трепала его за щеки, по волосам, иногда щекотала. Ужасно.

Сейчас же Сакуса расслабился, позволяя перебирать волосы и даже — погладить по щеке.

— Что все-таки произошло? — тихо спросила Аои. — С тобой же что-то не так?

— Да, я заболел, — хрипло ответил Сакуса, приоткрывая один глаз. Аои смотрела ему в лицо.

— Я не об этом, — улыбнулась она и заерзала на кровати. — Не хочешь говорить, будем молча лежать.

— Что? — Сакуса нахмурился.

— Двигайся, двигайся. — Она оттолкнула его подальше и забралась под одеяло. В одежде в постель — за такое Сакуса обычно выгонял из своей комнаты, но сейчас не было на это никаких сил. Он отвернулся, а Аои обняла его со спины, и Сакуса почувствовал себя так, словно ему снова пять, он заболел, а родителей, как обычно, не было дома, и Аои лечила и утешала его как могла. Чаще всего они вот так и засыпали. И сейчас Сакуса погладил ее по руке, и, устроившись поудобнее, закрыл глаза.

— Тебе в душ надо, — прошептала Аои. — От тебя воняет.

— Свали из моей комнаты, — фыркнул Сакуса.

Аои тихо рассмеялась и погладила его по волосам.

В душ и правда надо было. На следующее утро Сакуса решил все-таки перебороть себя и встать уже наконец. Пропустить пару дней в универе не было катастрофой, но пропустишь неделю — и будет очень сложно нагонять. Нужно было появиться там хотя бы в пятницу.

Температуры не было, горло тоже почти прошло. Аои уехала, решив, что ее сестринский долг выполнен. Сакуса пошатываясь добрел до ванной и посмотрел на себя в зеркало. Выглядел он откровенно паршиво: будто не четыре дня в постели провалялся, а четыре месяца, притом без еды и воды. И, судя по синякам под глазами, нормального сна. Хотя он ведь только и делал, что спал. На запястье желтели почти сошедшие синяки. Сакуса снова вспомнил ту вечеринку и тряхнул головой. Не думать, просто не думать. Сосредоточиться на механических делах: вымыть волосы с шампунем на три раза, вылить на них половину бутылки кондиционера — случайно, конечно, — тщательно помыться, так же тщательно вытереться, переодеться в чистую домашнюю одежду, почистить зубы, умыться и не думать, вообще ни о чем, кроме учебы и что там произошло за время его отсутствия.

В комнату Сакуса вернулся посвежевший и успокоившийся. Поставил телефон на зарядку и включил.

Телефон взорвался уведомлениями.

Сакуса быстро просмотрел сообщения от Широфуку, в которых она то беспокоилась, то грозилась его убить, а потом написала, что поговорила с Аои и желает выздоровления. Он быстро написал, что все в порядке и завтра он придет в университет. Она ответила моментально, посоветовала остаться дома еще на день, но он отмахнулся от этой идеи. От Аои тоже были сообщения, просила написать ей, как самочувствие. Сакуса отправил: «Все хорошо, спасибо», и открыл следующие уведомления, не обращая внимания на самые неважные, например, на кучу пропущенных вызовов от Мии Ацуму. Сакуса смахнул их все, а потом нахмурился и зашел в журнал звонков: подумал, что показалось, но нет, количество вызовов перевалило за сотню. Телефон зазвонил, и Сакуса его чуть не выронил. Нажал «сбросить» и внес телефон Мии в черный список. Сообщений от него было много, Сакуса лениво их просмотрел. В каждом третьем Мия извинялся, в каждом втором — просил связаться с ним. Писал, что поступил как последний мудак, и с этим Сакуса был полностью согласен, и что может попробовать все объяснить, если только Сакуса встретится с ним — с этим Сакуса был категорически не согласен. Нечего тут объяснять. Им не о чем говорить. Сакуса удалил все сообщения — и новые, и те, что Мия писал уже давно. Стоило бы пойти поесть, но силы как-то резко закончились и настроение снова скатилось в яму. Сакуса выключил телефон и закутался в одеяло.

Завтра будет новый день. Завтра все будет лучше.

Chapter Text

В университет он приехал в пятницу, как и планировал, хотя не чувствовал себя до конца выздоровевшим. Не самое лучшее решение. Он забыл сделать домашку и получил выговор. На следующей неделе не справился с контрольной и завалил пару семинаров, саботировал командный проект, просто потому что не мог сосредоточиться.

— Что с тобой? — спросила Широфуку на обеде.

— Все нормально, — ответил Сакуса.

— Поэтому ты на меня даже не смотришь?

Не только на нее, сложно было смотреть на всех, особенно — близких. Сакусе казалось, что в нем что-то изменилось, и стоит людям заглянуть ему в глаза, они сразу узнают все о событиях того вечера. Сакуса сам не переставал об этом думать. Он все еще чувствовал себя грязным, ходил в душ несколько раз в день, но это не помогало. Одежда казалась неуютной, собственное тело казалось неудобным, будто его засунули в чужую оболочку и он никак не может к ней привыкнуть.

— Все правда хорошо. — Сакуса уставился в тарелку.

— Ладно. — Широфуку громко вздохнула. — Если захочешь рассказать, я всегда рядом.

В этом и была проблема. Не Сакуса был причиной произошедшего, но чувство вины все равно давило. Он старался убедить себя в том, что не произошло ничего непоправимого, никто не умер, мир не рухнул, нужно просто перестать об этом думать. Вот только не получалось. Сакусе хотелось голову себе разбить, лишь бы вытащить оттуда воспоминания и растоптать их, растереть в пыль и развеять по ветру.

Он завалил важный тест, не сдал вовремя курсовую и не ответил, когда профессор вызвал к доске. Широфуку ткнула в бок, глядя на него во все глаза. Сакуса поднялся с места, но вместо того, чтобы выйти, сказал:

— Я не готов, — и сел обратно.

— Ты что творишь? — прошипела Широфуку.

Сакуса от нее отмахнулся. Профессор ничего не сказал, выбрал другую фамилию из списка.

Он перепутал учебники и пришел на учебу без ноутбука. Ручки и тетрадки не было тем более, и всю дорогу он пытался записывать лекции в телефон. За это получил еще одно замечание: профессор не поверил, что он правда слушает и записывает, а не скроллит соцсети. Сакуса даже не пытался оправдаться, только разозлился, встал и ушел с пары.

Прошло уже две недели, и за это время не было ни секунды, чтобы Сакуса не вспоминал тот вечер и не злился. Он перестал разговаривать с родителями: не было сил привычно обсуждать за ужином обычную рутину, не виделся с Ячи, потому что все еще чувствовал себя грязным и использованным и не знал, как сможет к ней прикоснуться. У него не было на это права.

Сон с каждой ночью приходил все позже, утром встать было все сложнее. Он перестал ходить на пробежку, завтракал за пять минут, буквально на ходу запихивая в себя еду, и впервые жалел, что живет так далеко от учебы. Думал остаться у Широфуку, но она бы снова начала задавать вопросы. А если и нет, беспокойство, с которым она смотрела на Сакусу, порядком бесило. Так подумать, бесило все. Раздражение и злость заместили чувство вины, и Сакуса чувствовал себя динамитом: одна искра — и взорвется. Теперь он старался уходить один, даже если пары заканчивались в одно время. Широфуку больше ничего не спрашивала — от этого было еще хуже. Сакуса понимал, что мучает ее, мучает всех, но открыть рот и рассказать он не мог. Не имеет права втягивать кого-то еще, а сам он как-нибудь обязательно справится, проварится во всех переживаниях, скинет кожу и отрастит вместо нее панцирь.

Только для этого Мия должен был остаться в прошлом, а не встречать снова Сакусу у университета.

— Что ты здесь делаешь? — кажется, этот вопрос Сакуса задавал слишком часто.

— Хочу с тобой поговорить.

Еще чего не хватало. Если Сакуса и хотел чего-то всем сердцем, так это никогда не разговаривать с Мией. Один взгляд на него, и Сакуса снова почувствовал себя прижатым к раковине не в силах что-либо сделать. Но сейчас он был не в ванной чужого дома, а на улице перед университетом, его машина стояла буквально в нескольких метрах, и Мия держался на расстоянии, хоть и пошел следом, стоило Сакусе двинуться к стоянке.

— Давай поговорим, — попросил он, но Сакуса не ответил. Им не о чем разговаривать, нечего обсуждать.

— Я просто хочу извиниться, — Мия заговорил громче, и Сакуса остановился, разворачиваясь к нему лицом. Не хватало еще, чтобы кто-то услышал.

— Валяй.

— Прости меня, — сказал Мия уже тише и немного удивленно, будто не ожидал, что Сакуса на самом деле остановится.

— Нет, — отрезал Сакуса и развернулся, быстро удаляясь. Мия его догнал и поймал за руку. Сакуса вырвался так резко, что пошатнулся. — Не смей никогда больше ко мне прикасаться, — прошипел он, оглядываясь. Мимо спешили другие студенты, на них никто не обращал внимания, но Сакусу все равно это напрягало. Он хотел, чтобы как можно меньше людей видело его с Мией. желательно, вообще никто. Но это было нереально. Похоже, его было проще убить, чем заставить не приезжать сюда. И Сакуса на самом деле был очень близок к совершению этого преступления. Неужели он правда думал, что может сделать нечто подобное, а потом приехать, извиниться и все снова будет нормально?

— Почему? — спросил Мия.

— Что? — растерялся Сакуса.

— Почему не простишь.

— Ты издеваешься?

— Нет, — серьезно ответил Мия. — Что мне сделать, чтобы заслужить прощение? Я хочу к тебе прикасаться, хочу поцеловать тебя прямо здесь и сейчас и готов на все ради этого.

Он точно издевается. Испытывает его терпение. Скопившаяся внутри ярость сдавила легкие.

— Тогда сдохни, — выплюнул Сакуса.

— Но тогда я не смогу поцеловать тебя, — не растерялся Мия.

Сакуса почувствовал, что на грани. Еще секунда — и произойдет непоправимое. Нужно было реагировать спокойнее. Держать себя в руках. Не выказывать ненависти. Он может взять и уйти, сесть в машину, вдавить педаль в пол, как ему говорили никогда не делать, и разбиться на хрен о первый столб — зато все это кончится. Красивый вышел бы способ самоубийства. Не самый надежный, но определенно эпичный. И не придется больше смотреть, как Мия медленно, осторожно приближается. Сакуса покрепче вцепился в висящую на плече сумку, будто она могла удержать его от глупостей или защитить.

— Ты и так не сможешь. — Сакуса постарался вложить в голос всю твердость, всю уверенность, на которую был способен, Мию это, конечно, не остановило. Его вообще хоть что-то могло остановить? Сакуса отдал бы все свое состояние, лишь бы узнать.

— А если я еще раз извинюсь?

Сакуса рассмеялся, закрыл глаза и сдавил переносицу пальцами. А потом сам сделал шаг навстречу.

— Ты серьезно? — спросил он, понизив голос. — Ты серьезно думаешь, что достаточно несколько раз извиниться и все, что ты... просто исчезнет? Забудется? Ты мне противен.

— Я сам себе противен.

— Хоть в чем-то мы сходимся.

Сакуса снова развернулся, чтобы уйти, но Мия опять схватил его за руку, останавливая. Сакуса вырвался. Эта игра порядком надоела.

— Тронешь еще раз — я тебе врежу, — предупредил он. Мия, будто издеваясь, поднял руку и провел по его волосам, скуле, щеке, коснулся пальцами губ. Сакуса замахнулся быстрее, чем успел подумать о том, что драться прямо перед университетом — очень плохая идея. Кулак впечатался в скулу Мии со всей силой, на которую Сакуса был способен, со всей яростью, которая клокотала у него внутри. Мия пошатнулся, отступил на шаг, но потом в одно мгновение оказался рядом, схватил Сакусу за шею и впечатался губами в губы. Поцелуем это сложно было назвать: он просто прижался, обдавая запахом сигарет и удерживая Сакусу, который растерялся на несколько секунд, а когда пришел в себя, ударил его кулаком в солнечное сплетение. Мия задохнулся и схватился обеими руками за живот. Сакуса вытер губы тыльной стороной ладони и сплюнул на землю.

— Тебе настолько жить надоело? — прошипел он, наблюдая за выпрямляющимся Мией.

— Ага, — легко согласился тот.

Он пугал. Стоял в нескольких шагах, небрежно засунув руки в карманы толстовки, смотрел Сакусе прямо в глаза, будто они разговаривали и вообще ничего такого между ними не было. Все это будило подсознательное желание бежать, но Сакуса не мог. Казалось, что стоит повернуться, Мия снова схватит его за руку, остановит, сделает еще что-то. Сакуса всегда был уверен, что может постоять за себя — не тренировался специально, но слабаком точно не был, — но с Мией все было иначе. Дело не только в физической силе, казалось, он превосходит во всем. И ничего не боялся. Нет ничего страшнее таких людей. Сакуса вот много чего боялся: пострадать, серьезно заболеть, потерять то, что у него есть, лишиться семьи и близких, не добиться успеха, не оправдать ожиданий, не избавиться от Мии, признать, что в нем есть что-то, что заставляет внимательно смотреть в глаза и гадать, что у него на уме. Сакуса смотрел. Сперва на лицо, на котором не было привычной улыбки, на широкие плечи, на выглядывающие из-под подвернутых рукавов татуировки — у него так и не было шанса изучить их подробно, — на обтянутые узкими джинсами бедра и длинные ноги.

— Хочешь? — спросил Мия.

— Что? — не понял Сакуса, выходя из транса.

— Меня, — усмехнулся тот и развел руками, усмехаясь.

— Хочу, чтобы ты сгорел в аду.

— Только с тобой.

Сакуса развернулся, продолжая свой путь к машине. Мия за ним не последовал.

Ехать домой не хотелось. Сакуса бездумно крутил руль, совершенно не следя, куда едет. Вождение его всегда успокаивало, а сейчас именно это было ему нужно. Он не понимал ни почему Мия к нему прицепился — и задавался этим вопросом снова и снова, не находя ответ, — ни почему он сам чувствует себя рядом с ним так странно. Почему боится. Казалось, этот страх возник не из-за того, что произошло тогда в ванной — из-за этого внутри Сакусы клокотали кристально чистая злоба и ненависть. Казалось, этот страх появился раньше, еще в тот момент, когда Мия небрежной, вальяжной походкой ворвался в жизнь Сакусы и принялся разрушать все на своем пути. Сакуса чувствовал, что все идет не так, чувствовал, что все идет не туда, куда надо. Чувствовал, что все рушится. И все эти чувства были такими яркими и четкими, и в то же время нереальными и зыбкими. «Ты просто себя накручиваешь», — думал Сакуса. «Нет ничего, с чем бы ты не справился», — говорил он себе мысленно.

Его всегда учили трезво оценивать ситуацию, разбираться в деталях, принимать решения с холодной головой. Проблема лишь в том, что когда Мия рядом, то все установки летят туда, куда Сакуса его послал — в ад.

И ощущение, что он летит туда же, не покидало.

— Все же хорошо, — сказал Сакуса вслух, кидая на себя взгляд в зеркало заднего вида. Выглядел, впрочем, он откровенно паршиво.

Нужно следить за собой, правильно питаться, снова начать бегать по утрам, хорошо учиться и высыпаться — тогда жизнь вернется в норму. Тогда все будет не отлично, но как прежде. Сакусу это устраивало.

Домой вернулся довольно поздно. Он не особо понимал, сколько времени колесил по городу, но когда приехал, дома были все — даже отец. Сакуса пропустил ужин и провел час в ванной, растирая мочалкой тело до такой степени, что, казалось, краснота не пройдет несколько дней. Из крана лился почти кипяток, но его знобило, и одеяло, под которое он забрался после душа, не помогало.

Нужно было обратиться к психологу, но отец бы сразу заметил такие траты и начал расспросы. А Сакуса решил, что никогда никому не расскажет о произошедшем, даже если от этого будет зависеть его жизнь.

Он так был поглощен своими переживаниями, что не почувствовал приближение катастрофы. И даже если бы почувствовал, предотвратить смог бы вряд ли.

Буря грянула через несколько дней.

— Нам нужно поговорить, — сказал отец и, развернувшись, скрылся в своем кабинете.

Сакуса, только вернувшийся с учебы и даже не успевший закинуть в комнату сумку и переодеться, покорно последовал за ним.

— Закрой дверь, — скомандовал отец, останавливаясь у стола.

Догорающий день едва освещал огромный кабинет, заставленный мебелью из темного дерева, но свет включить Сакуса почему-то не решился. Сложно было не догадаться, что что-то произошло, он не понимал, что именно, а беспокойство уже подкатило к горлу удушающим комом. Отец никогда не вызывал его в кабинет. Сакуса вообще не помнил, когда был здесь в последний раз.

Сакуса плотно закрыл за собой дверь и тут же вздрогнул от удара кулаком о стол. Даже в полутьме было видно, как отца трясет.

— Что произошло? — осторожно спросил Сакуса.

— Это ты мне скажи, что произошло! — громыхнул отец.

Когда на него в последний раз орали, Сакуса не мог вспомнить тоже. Отец вообще казался не особо эмоциональным человеком: разговаривал всегда спокойным, немного ленивым тоном, будто всегда тщательно подбирал слова или будто его мало интересовал диалог. Сейчас же в его голосе было столько злости, что Сакуса вздрогнул еще раз и нахмурился.

— Я не понимаю, о чем вы, отец, — спокойно сказал Сакуса, стараясь проглотить ком в горле.

— Иди сюда. — Отец поманил его пальцем и достал из кармана телефон. Сакуса осторожно подошел, покорно глядя на экран.

Видео длилось меньше минуты. На нем — он и Мия. Мия, который трогает его лицо, получает удар, а потом целует. Второй удар на запись не попал. Лицо Сакусы вспыхнуло. Он не знал, кому в голову пришло это снять и выложить в сеть. Просмотров было не так много, но если видео дошло до отца, это было... катастрофой. Сакуса подумал, что если встретит автора, ударит его тоже.

— Я... — начал он, не зная, как оправдаться. Любые слова сейчас прозвучали бы жалко. Да и что можно было сказать? Отрицать, что это он на видео, нет смысла, дополнять, что после этого он ударил Мию еще раз — тоже. Вдаваться в подробности их отношений не хотелось тем более.

— Это что, — снова громыхнул отец, не дожидаясь ответа, и со всего размаха влепил Сакусе пощечину, — мой сын — какой-то пидор? Ты что, по мальчикам? Поэтому почти не общается с дочерью Ячи-сан? Мы тут уже свадьбу планируем, а ты!..

Щеку обожгло. Сакуса накрыл ее ладонью и поднял взгляд на отца — таким злым он его никогда не видел.

— Нет, я не... — он даже не решился произнести это слово вслух. — Это не то, чем кажется.

— А чем это, блядь, по-твоему, кажется? — Еще одна пощечина прилетела в другую щеку. — Мой сын целуется с каким-то уродом прямо на университетской парковке! — Он сделал шаг в сторону Сакусы, тот отступил.

— Я ему врезал, — тихо сказал.

От еще одной пощечины его это не спасло.

— Прямо, блядь, на парковке! Целуется! Да меня сейчас стошнит от одного взгляда на тебя! Мы тебя разве так воспитывали?! Мы дали тебе все: шикарную жизнь, деньги, вещи, ты ни в чем не нуждался, даже позволили выбрать специальность! Да ты хоть представляешь, сколько людей о такой жизни мечтает? Сколько людей были бы благодарны за малую часть того, что есть у тебя? А ты, значит, с парнями трахаешься?! Да как ты вообще посмел предать семью, осквернить нашу фамилию! — Отец сжал кулаки, и Сакуса подумал, что пощечины были только началом. — Как я людям в глаза смотреть буду, если мой сын, — мой! — оказался пидорасом! А если семья Ячи узнает? Как мы будем выглядеть?

— Отец, это недоразумение. Я не знаю, кто записал это видео, но это — недоразумение. Мия в моей жизни больше не появится.

— Так у него даже имя есть? — Отец замахнулся снова, но опустил руку. Сжавшийся было Сакуса расслабился. — А кто появится? Еще кто-то? Да я тебя на лечение, блядь, сдам, если узнаю, что ты... с какими-то отбросами!

— Просто недоразумение, — еще раз повторил Сакуса, пытаясь достучаться до отца.

— Ах недоразумение? Твои паршивые оценки тоже недоразумение? Мне сказали, что ты вообще встал и ушел посреди пары. Ты что себе позволяешь, долбоеба кусок? У нас какой был уговор? Идешь учиться куда хочешь, но ты должен быть лучшим. Мой сын не может быть посредственностью! И пидорасом быть не может!

— Простите, отец. — Сакуса согнулся в низком поклоне. Пытаться что-то сейчас объяснять бесполезно, конструктивного диалога все равно не получится. Да и не было у него нормального объяснения. Ему было безумно стыдно перед отцом, страшно, что все это вылезло наружу и что-то еще могло вылезти и разрушить всю его жизнь. Он представил, как Ячи и ее родители будут смотреть на него с отвращением, как собственные родители и сестра откажутся от него и сделают вид, что никакого Киёми в семье никогда не было, да и Широфуку вряд ли отреагирует нормально, ему самому от себя тошно, а еще — безумно страшно. Что он вообще будет делать, если лишиться всего? Он не сможет с этим справиться, не должен такого допустить.

Это все Мия, в нем проблема. Сакуса почувствовал, как начинает злиться.

— «Простите, отец»? Думаешь, этого достаточно? Думаешь, этого достаточно, чтобы исправить все, что ты натворил?! — орал отец, пока Сакуса стоял в поклоне, все покорно выслушивая. — Посмотри на меня, щенок.

Сакуса выпрямился, и щеку тут же опалило новым ударом, таким сильным, что глаза увлажнились.

— Ты все исправишь, ты меня понял? Если ты хочешь оставаться моим сыном, ты все это исправишь. И не смей никому рассказывать. Видео удалят, знаем только мы с матерью, и если ты проболтаешься хоть кому-то, клянусь богом, я тебя убью.

Не то чтобы Сакуса хотел кому-то об этом всем рассказывать. Он просто кивал, не смея поднять на отца взгляд.

— А пока не исправишь, не смей попадаться мне на глаза. Вон из моего дома.

— Но... — попытался возразить Сакуса.

— Вон! — заорал отец. — Меня тошнит от одного взгляда на тебя!

Сакуса вылетел из кабинета и столкнулся с матерью. Она смотрела на него с сочувствием, а он чувствовал себя настолько растоптанным, что даже не мог посмотреть в ее грустные глаза.

— Все будет хорошо, — шепнула она. — Ты все исправишь, отец отойдет. — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла усталой, если не изможденной.

Сакуса только неловко кивнул, и молча вылетел из дома.

Chapter Text

Он никогда так не гонял. Давил на педаль газа с такой силой, будто это она методично разрушала его жизнь, будто она виновата в том, что привычный уклад рушился, как карточный домик, а его отношения с семьей — то, что было для него важнее всего — испортились с невероятной скорость. Быстрее, чем он сейчас летел по пустым улицам. Он не знал, что теперь его ждет, никогда настолько серьезно не ссорился с отцом. Они вообще никогда не ссорились: не было поводов, ведь Сакуса делал все, чтобы быть отличным сыном. А теперь казалось, что ничего как прежде уже не будет. Нужно переночевать где-то. Можно поехать к Аои или снять номер в отеле. Чувство, что все его понятное светлое будущее в одночасье сменилось на пугающую неопределенность, смешивалось с и так почти никогда не стихающей яростью и заставляло гнать сильнее.

Он не поехал ни к Аои, ни в отель. Сперва нужно было кое-что сделать.

Адрес Мия сказал с поразительной легкостью. Сакуса забил в навигатор, и гнал к нему в полной уверенности, что убьет — терять уже нечего. Из-за одного человека, из-за того, с кем случайно встретился в сервисе, кто просто оказался поблизости, все и произошло. Лучше бы его не было. Лучше бы они не встречались никогда.

Сакуса слишком резко вошел в поворот и едва удержал машину и не вылетел с дороги. Интересно, если он разобьется, отец будет грустить? Или выдохнет с облегчением, что никто больше не будет позорить имя их семьи. Конечно, Аои не сможет унаследовать бизнес — женщинам в их семье роль отводилась довольно скромная и обычно ограничивалась домом. Быть может, Аои поэтому так спешила выйти замуж и переехать? Ее муж, насколько Сакуса знал, был совсем не против, ее работы и карьеры. Быть может, в их семье все не так уж и хорошо? Не такие сильные, как Сакуса думал, связи? Может, они никогда не были действительно близки, никогда не любили друг друга так, как должны любить люди в лучших семьях? Нет, нет, нет, проблема не в них, проблема в одном конкретном человеке. Сакуса зажмурился и тряхнул головой, машина вильнула, сзади посигналили. Это только сильнее разозлило.

До нужного района Сакуса добрался целым, невредимым и все таким же злым. Даже не стал искать самое безопасное место для парковки — он все равно ненадолго — поэтому бросил машину чуть ли не на повороте, на выезде из двора. Дверь в подъезд была открыта. Сакуса взлетел на последний этаж и, не обращая внимания на поздний час, со всей силы затарабанил в дверь. Мия не открывал очень долго, а когда открыл, на его лице было неподдельное удивление. Он явно только вышел из душа: с мокрых волос на обнаженный торс капала вода, расчерчивая дорожками беспорядочные татуировки.

— Не думал, что ты приедешь сразу же, — сказал он, отступая в квартиру и подтягивая спортивные штаны, которые, похоже, надел впопыхах.

Сакуса отвечать не стал. Сакуса осторожно закрыл дверь на замок, снял ботинки, аккуратно поставил их рядом со стоптанными кедами, так же молча подошел к Мие, который смотрел на него вопросительно, и со всей силы ударил в лицо, туда, куда ударил и в прошлый раз.

— Ты, блядь, — выдохнул Сакуса снова замахиваясь и снова ударяя, — мне всю жизнь сломал. Мия не сопротивлялся, не старался защититься или увернуться. Сакуса замахнулся так, что повело, и он переступил, чтобы не упасть. Мие после удара потребовалось больше времени, чтобы выпрямиться.

Хороший момент уйти. Развернуться и исчезнуть из квартиры, жизни Мии, поселиться в отеле, подождать, пока отец остынет, извиниться перед ним и всеми в университете. Вернуться к нормальной жизни. Если он продолжит, то действительно может его убить.

Самое время уйти. Но Сакуса уже не мог.

Он хотел сделать Мие больно. Разбить лицо в кровь, бросить его на полу квартиры. Это ничего не изменит, но, может, станет хоть немного легче?

— Давай поговорим. — Мия сделал шаг вперед, как какой-то долбанный самоубийца. Сакуса снова замахнулся, но в этот раз Мия закрыл лицо.

Следующий удар прилетел в живот, Мию согнуло пополам, Сакусе ни хрена не легче.

— Давай поговорим, — хрипло повторил Мия, и Сакуса ударил снова. Снова по лицу.
Костяшкам холодно, на них чувствовалась влага, но что это — смотреть не хотелось. Перед глазами стояла такая пелена ярости, сквозь которую мир казался нереальным, темным, мутным. Только глаза Мии светились в этой тьме.

Вот бы погасить этот свет.

Сакуса еще раз ударил. Мия упал, но схватил за рубашку и утянул за собой. Сакуса ударился локтями о пол, едва успев их подставить, чтобы не упасть плашмя. Мия улыбался. Его лицо было так близко, что Сакуса заметил рассеченную кожу на скуле, наливающийся под глазом синяк, разбитые в кровь губы. Ему должно быть очень больно, так почему именно Сакусе хотелось от боли кричать, а Мия молчал?

Сакуса сел Мие на бедра, замахнулся снова. Мия закрыл глаза.

— Почему ты не защищаешься? Почему ты, блядь, даже не защищаешься? — спросил Сакуса. Он думал, что его отпустит, что злость пройдет, стоит ударить Мию всего несколько раз, но злился только сильнее. Из-за своей несдержанности, из-за чужой покорности. — Я не остановлюсь, если ты меня не остановишь.

Мия открыл глаза и улыбнулся окровавленными губами. Достал до занесенного кулака и мягко потянул на себе, прижался костяшкам ртом. У Сакусы от этого поцелуя дыхание выбило, как от удара.

— Ты что творишь? — Сакуса выдернул руку, удивленно глядя на Мию.

— Тебе больно.

Сакуса не понимал, какую боль он имел в виду: в сбитых костяшках, в ушибленных локтях, в душе, в сдавленном, будто обручами, горле.

— Это тебе сейчас будет больно, — прошипел Сакуса и замахнулся снова. Злость внутри прежняя, но удары все слабее — он не привык драться, сил не хватало. — Я тебя ударю за каждый раз, когда ты врывался в мою жизнь и разрушал ее. — Он бил по лицу, по груди. — За каждый раз, когда ты причинял боль мне и моим близким. — Он хотел бить снова и снова, пока лицо Мии не превратится в кровавое месиво, а все тело — в один большой синяк. — Я ударю тебя за каждый раз... — Он схватил голову Мии и приподнял ее над полом. Мия зажмурился и, кажется, перестал дышать. — Когда думал о тебе, — закончил Сакуса и прижался лбом ко лбу.

Думал. Не только как о досадной помехе думал. Признаться в этом даже себе было невероятно сложно. Сложнее, чем в том, что если он убьет сейчас Мию, легче ему не станет. Наоборот, станет хуже. Мия положил руки ему на талию — как на пробу, сперва осторожно, едва касаясь, потом — сильнее, переместил ладони на лопатки и потянул на себя, приподнимаясь. Сакуса подчинился, склонился ниже, все так же сжимая голову Мии. Ничего не сделал, когда тот прижался губами к губам. Мия застонал, но не отступил, наоборот, поцеловал требовательнее, надавил на губы, заставляя открыть рот. Каждый их поцелуй — странный, противный, непонятный, но в этот раз Сакуса отвечал. Отвечал несмотря на то, что сердце все еще бешено билось от злости, на то, что еще несколько минут назад хотел его убить, на то, что меньше всего в этой жизни хотел целовать Мию Ацуму, на то, что во рту разливался яркий вкус крови, а губы были слишком мягкими и от этого еще более противными. Но отстраняться не хотелось. Даже тогда, когда Мия вытащил рубашку Сакусы из-под ремня брюк, запустил под нее руки, царапая торс короткими ногтями. Пришлось отстраниться только тогда, когда Мия расстегнул несколько верхних пуговиц и потянул ее наверх, снимая.

Сакуса не понимал, что происходит. Прикосновения Мии были такими знакомыми, но такими другими. И чувства, которые они вызывали, были совсем другими. Сакуса их не понимал. Он вообще перестал что-либо понимать еще в тот момент, когда вместо того, чтобы защищаться, Мия спокойно подставился под удары.

Он может подумать об этом позже. Сейчас ему мешали руки, которые гладили его по всей спине, толкали ближе; губы, которые покрывали поцелуями плечи и грудь, оставляя на бледной коже кровавые следы. Сакуса подхватил Мию за подбородок и потянул на себя, снова целуя в губы. Тот охотно ответил, так сильно цепляясь за Сакусу, впиваясь в спину ногтями, будто боялся, что тот сбежит. Сакуса сбежал бы, если бы мог, но он упустил этот шанс, оставив Мие свой телефон. Теперь, целуя его, он потерял способность даже думать о побеге.

— Хочу тебя, — выдохнул Мия в губы и потянулся за новым поцелуем.

Сакуса отстранился, заглядывая ему в глаза.

— Если ты...

— Нет, нет, — перебил его Мия, — ты.

— Я не... — запротестовал Сакуса, но Мия приложил палец к его рту и совсем невинно поцеловал в щеку, прижался губами к уху и прошептал:

— Я сам все сделаю.

Сакуса хотел спросить, что сделает, что он вообще имеет в виду, почему ведет себя так, будто они пришли сюда после удачного свидания. Сакуса предпочел молчать.

Мия потянул его за бедра, заставляя слезть, немного пошатываясь подошел к тумбочке, бросил что-то на кровать. Развернулся и, удостоверившись, что Сакуса смотрит, скинул с себя штаны, под которыми ничего не было. Сакуса даже не попытался отвернуться или закрыть глаза. Он как завороженный смотрел на длинные ноги, мощные бедра и пока еще вялый член. Мия лениво провел по нему рукой несколько раз, и тот сразу отреагировал, наливаясь кровью.

— Мне кажется, — сказал Мия, опускаясь на край кровати и широко раздвигая ноги, — я могу кончить только от того, как ты смотришь.

— Как? — против воли спросил Сакуса. — Как я смотрю?

— Будто не можешь решить, что хочешь сделать: убить или трахнуть.

Сакусу всегда поражала способность Мии так просто говорить нечто подобное. Он отвратительно откровенно высказывал все свои мысли — Сакуса себе такого позволить не мог. Да и не понимал, чего хочет, поэтому, по-прежнему сидя на полу, смотрел.

Смотрел, как Мия забрался на кровать с ногами, согнув их в коленях, выдавил себе на руку смазку.

— Присоединяйся, когда будешь готов, — улыбнулся он, будто не сомневаясь, что Сакуса поддастся, лег на спину, запрокинув голову, и рукой дотянулся до задницы, другой — продолжая лениво дрочить.

— Я хочу видеть твое лицо, — сказал Сакуса, когда Мия со стоном погрузил в себя первый палец. Тот спорить не стал — был на удивление послушным, если только Сакуса не просил исчезнуть из его жизни. Приподнялся немного, упираясь затылком и лопатками в стену. Он выглядел совершенно ошалевшим: так и не высохшие до конца волосы растрепались, взгляд мутный, губы приоткрыты, в некоторых местах кровь перестала течь, запекшись коркой. Даже без обычного лоска, побитый, с синяками и ссадинами, он казался неожиданно красивым. От этого осознания хотелось выть. Еще хотелось, чтобы Мия действовал быстрее, слишком медленными казались все его движения. Вряд ли Сакуса сможет долго сидеть и смотреть, когда собственное возбуждение накатило с такой силой, что стало почти больно.

— Быстрее, — приказал он, и Мия, черт бы его побрал, снова послушался: добавил второй палец и почти сразу — третий. Сакуса видел по лицу, что ему больно, некомфортно: считывал это в зажмуренных глазах и глубокой морщинке между бровей, в закушенных губах, в резких, рваных выдохах, но ему было плевать. Он смотрел, как Мия готовится для него: как внутри исчезают пальцы, как пытается добавить еще один, но сдается, — и едва сдерживается, чтобы не подойти, стянуть с кровати и поставить на колени. Он это сделает, немного позже, нужно совсем чуть-чуть потерпеть. Сакуса встал с пола, расстегивая ремень. Презерватив нашелся в той же тумбочке, откуда Мия достал смазку. Сакуса приспустил брюки вместе с бельем, раскатал его по возбужденному члену. Не сразу заметил, что вздохи прекратились. Обернулся, встречая довольный взгляд. Мия убрал от себя руки, подкинул флакон ближе к Сакусе.

— Добавь, если не хочешь сделать мне слишком больно, — хрипло проговорил он, бесстыдно рассматривая член Сакусы.

— А если хочу?

— Тогда не добавляй. — Мия пожал плечами.

Сакуса подошел и поднял его за руки, заставляя сесть, и поцеловал — совсем недолго, едва коснулся губами губ и сразу отпустил.

— На колени. — Ему определенно нравилось командовать.

Мия определенно был не против. Он стек с кровати, опускаясь перед Сакусой на колени и облизываясь.

— Я бы тебе отсосал прямо сейчас, но понимаешь, больновато.

У Сакусы возникло желание заставить его это сделать: он же хотел причинить боль, почему бы не таким способом? Вместо этого, он положил руки на его плечи и заставил повернуться к кровати лицом, а потом и лечь на нее грудью. Опустился позади на колени, до конца не веря, что действительно собирается сделать это.

Еще смазки он все-таки добавил.

Сакуса никогда не занимался сексом с парнями, но даже без опыта понимал, что что-то идет не так. Стоило толкнуться в Мию, совсем немного, как тот вздрогнул всем телом и зажался так, что стало больно. Сакуса на пробу толкнулся еще, но стало только хуже.

— Сейчас, сейчас, — выдавил Мия, сдавленно дыша и комкая в руках покрывало. — Сейчас...

Сакуса почувствовал, как он расслабляется немного, но недостаточно. Наклонился, скользнул языком по шее, слизывая терпкий запах геля для душа, поцеловал плечо, опустился ниже, прижимаясь губами к лопатке. Руками гладил по бедрам, ягодицам, немного их раздвигая, чувствуя, как каменные сперва мышцы становятся мягкими и податливыми. Двинулся еще немного вперед, давление исчезло, стало намного легче, и Мия застонал уже от удовольствия.

— Черт, — выдохнул он, когда Сакуса прижался бедрами к его заднице. — Я и не знал, что может быть так хорошо.

— Думал, у тебя богатый опыт.

— Я редко кому-то позволял быть сверху.

Сакуса не знал, что выбесило его сильнее: то, что Мия не спорил с «богатым опытом» или то, что позволял кому-то еще быть сверху, или то, что это вообще задело Сакусу. Он выпрямился, впился пальцами в бедра, удерживая Мию на месте и почти не позволяя шевелиться, задвигался сам, почти полностью выходя из него и с силой проникая внутрь с громкими шлепками кожей о кожу. С Ячи он себе такого не позволял, с ней он всегда действовал очень осторожно, боясь каждого резкого движения, боясь сделать хоть что-то не так. Или, быть может, она просто не возбуждала его настолько, чтобы хотелось заставить ее кричать от удовольствия, чтобы она выбивалась из сил, но просила еще.

Мия говорил, что Сакуса сводит его с ума. Неужели он не понимал, что делает с ним то же самое?

Сакуса упал грудью на спину и впился зубами в плечо, стараясь сдержать собственные стоны. Мия скомкал покрывало и уткнулся в него лицом, по шее стекал пот, спина тоже была влажной, но Сакусе не было противно. Он хотел отобрать у него покрывало, заставить подняться, лучше услышать его голос, сбитое дыхание — что угодно, что он мог ему дать. Стоило отпустить бедра, как Мия задвигался навстречу с таким жаром, что Сакусе показалось: еще немного — и он взорвется. Он запустил руку в волосы Мии и потянул, приподнимая и заставляя следовать за собой. Мия уперся локтями в кровать, продолжая подчиняться. Это сводило с ума.

— Скажи, что тебе нравится, — в перерывах между толчками сказал Сакуса.

— Мне охуеть как нравится, — задыхаясь выдавил Мия и застонал так громко, что Сакуса на мгновение замер. — Только не останавливайся, блядь, пожалуйста, не останавливайся.

Сакуса снова выпрямился, снова впился в бедра пальцами.

— Если перестану тебя слышать — остановлюсь.

— Я хочу тебя, я хочу тебя только сильнее, как это вообще возможно, — голос Мии звучал глухо, жалко. Сакуса тоже его хотел и тоже не понимал, как это возможно — в чем-то они сходились. Он снова начал бешено вбиваться в его тело, чувствуя, что долго не продержится, но остановиться и немного остыть было просто невозможно. Мия толкался ему навстречу, выгибался в спине, громко стонал на каждом движении. Сакуса еще не кончил, а уже хотел повторить. Ужасно.

Мия сорвался на особенно громкий стон, почти вскрик, прогнулся в спине, выше приподнимая задницу, и напрягся вокруг Сакусы, содрогаясь от оргазма. Сакуса вжимался в него так сильно, как только мог, тоже кончая, но не переставая двигаться. Мия почти не шевелился, лежал безвольно на кровати и рвано дышал, не сопротивляясь.

— Если дашь мне немного передохнуть, сможем повторить, — сказал он, и Сакуса остановился. Ему тоже нужно было отдохнуть. Мия всхлипнул, когда Сакуса вышел. Сакуса погладил его по спине, скользнул между ягодиц и на пробу надавил пальцами — растянутые мышцы не сопротивлялись, Мия тоже не сопротивлялся, только застонал. Внутри было горячо. Сакуса почувствовал, как снова возбуждается.

— Или можем не отдыхать, — прошептал Мия, насаживаясь на пальцы. — Но после душа моя задница никуда не денется.

Сакуса фыркнул и звонко его шлепнул.

— За что? — возмутился Мия, но Сакуса молча встал и протянул руку. — Какая забота. — Мия уцепился за ладонь. — Чур я первый в душ.

Когда Сакуса в свою очередь вышел из душа, кое-как завязав на бедрах довольно маленькое полотенце — влезть в грязную одежду сейчас было смерти подобно, — Мия лежал на кровати и, раздвинув согнутые в коленях ноги, лениво гладит себя по члену, в другой руке держа телефон. Эта картина была и смешной, и странной, и неожиданно возбуждающей. Сакуса привалился боком к дверному косяку, наблюдая. Вся та злость, которая накопилась за последнее время и разъедала его изнутри, ушла, оставив после себя восхитительное ничего. Ушло и напряжение. Сакуса чувствовал себя опустошенным и спокойным.

— Так и будешь стоять там или подойдешь? — спросил Мия, опуская телефон, но не переставая себя трогать. Почему-то это не раздражало. Казалось, сейчас ничто не сможет вывести Сакусу из равновесия.

Он усмехнулся и подошел к кровати, немного неловко чувствуя себя в одном полотенце. Мия же без одежды чувствовал себя едва ли не увереннее, чем в ней. Сакуса даже подозревал, почему: такого тела явно не стоило стесняться. Он сел на край кровати, Мия тут же положил руку на его предплечье, поглаживая. Этот жест казался интимнее всего, что уже произошло.

— Ты красивый, — серьезно сказал Мия, едва заметно улыбаясь.

— А ты выглядишь паршиво, — ответил Сакуса, вызывая смех. Он не врал: после душа некоторые ранки снова открылись, глаз грозил заплыть через пару часов, а губы распухли. Сакуса смотрел и не верил, что это сделал он. Казалось, то был кто-то другой, кто на некоторое время завладел его телом и подчинил своей воле.

— Тебе это нравится?

— Да. — Сакуса прикоснулся пальцем к рассеченной губе. — Но надо прижечь. Где аптечка?

— В шкафчике под раковиной.

Сакуса снова встал, всем телом чувствуя, как Мия наблюдает за каждым его движением. Аптечка и правда нашлась в указанном месте. Точнее, это была поплывшая от постоянной влаги коробка с блистерами просроченных таблеток, какими-то инструкциями, обрезками бинтов, пластырями и комками серой ваты. Сакуса вздохнул: аптечка в его машине была намного больше и полезнее этой мусорки. Но машина стояла на улице, а одежда Сакусы валялась на полу. Еще и волосы были мокрые. Послать за ней Мию? Нет, и речи не может быть, чтобы Сакуса позволил ему прикоснуться к машине. Он снова заглянул под раковину, выуживая из самого угла бутылку с антисептиком, тоже просроченным. Подумав, решил, что это лучше, чем ничего, и вернулся в комнату с добычей.

— Я уж думал, ты вылез в окно и сбежал, — фыркнул Мия. Он все так же лежал на кровати, все такой же голый, побитый и довольный.

— У тебя в ванной нет окна.

— Вот поэтому я и удивился.

Сакуса закатил глаза, снова усаживаясь на кровать и выбирая самый чистый кусок ваты. Обильно налив на него антисептик, он повернулся к Мие, решая, с чего начать. Тот просто смотрел на него — прямо и открыто, — будто такое происходит с ним каждый день. Регулярно кто-то приходит, избивает его, трахает, а потом обрабатывает раны. Странно, но Сакуса не удивился бы. Еще страннее, но мысль о Мие с кем-то другим осела на языке горечью.

— Не смотри так, — тихо попросил Сакуса.

— Ничего не могу с этим поделать, — серьезно ответил Мия и положил ладонь Сакусе на бедро — чуть ниже полотенца.

Еще немного — и раны останутся без обработки.

Он протянул руку и приложил мокрую вату к рассеченной скуле. Мия зашипел и зажмурился, Сакуса рефлекторно наклонился и подул, а в следующее мгновение почувствовал поцелуй на своих губах.

— Перестань, — выдохнул Сакуса, отстраняясь совсем немного.

— Это ты перестань.

— Да я ничего толком не делаю.

— В этом и проблема.

Сакуса чувствовал, что как обычно, их диалоги ни к чему не приводят: перебрасывание бесполезными, ничего не значащими фразами, смысл которых ускользал тем быстрее, чем сильнее Сакуса пытался за него уцепиться.

Он выпрямился, игнорируя разочарованный вздох Мии, и снова прикоснулся ватой к ссадине.

— Да заклей и все. — Тот повел рукой выше, приподнимая полотенце.

— Потерпи пять минут, а потом делай, что хочешь, — сказал Сакуса, только по расширившимся глазам Мии понимая, что сказал. — То есть... — попытался он исправится, но Мия приподнялся, накрывая его рот рукой.

— Не смей все портить.

Нельзя испортить то, что никогда не было хорошим, подумал Сакуса, но промолчал.

— Тоже можешь делать все, что хочешь. — Мия прикрыл глаза и упал обратно на кровать.

Сакуса накрыл его шею рукой и надавил — Мия даже не шелохнулся, не посмотрел на него; не дернулся, когда пальцы сжались сильнее, ненадолго лишая его кислорода. Только чуть улыбнулся, когда Сакуса убрал руку и вернулся к обработке.

— Все, — спустя время сказал Сакуса, осматривая работу. Пластырь старый, вряд ли продержится долго, но утром он все-таки дойдет до своей аптечки и, быть может, переклеит. Пока что и так сойдет. Тем более, ссадины хоть и смотрелись жутковато — Сакуса не привык к такому зрелищу — глубокими не были. — Все быстро заживет, — зачем-то добавил Сакуса, хотя, кажется, Мию это вообще не волновало.

— Конечно, — кивнул тот, открывая глаза и расплываясь в улыбке. — Ты ведь бьешь как девчонка.

Сакуса не обиделся. Обычно чуть ли не каждое слово Мии его задевало, сейчас же он едва ли мог придумать, что могло снова вызвать в нем раздражение. Наверное, он сильно устал, слишком много чувствовал в последнее время. У всего есть предел, и Сакуса достиг своего. И теперь позволил себе делать, что хочется, ни на кого не оглядываясь и не боясь последствий.

Так приятно просто ни о чем не думать.

Мия взял Сакусу за запястье и прижался щекой к ладони.

— У тебя, кстати, телефон звонил.

Плевать. Сакусе на все это было наплевать. Он выключил звук, решив, что будет решать проблемы завтра. Сейчас он здесь, в небольшой квартире, заваленной всяким хламом, на другом конце города, и так хорошо притвориться, что в этом мире нет больше никаких других мест. И людей нет — одного Мии слишком много.

— Не могу больше терпеть, — сказал тот, будто почувствовав, о ком Сакуса думает. Выбрался из-за его спины и оседлал бедра, положив руки на плечи. Посмотрел в глаза: испытующе, внимательно, будто искал в них что-то.

И нашел.

Провел ногтями по груди Сакусы, оставляя красноватые следы на белой без единого шрама или татуировки коже, и потянул за полотенце. Сакуса чуть приподнялся, позволяя его убрать.

— Так возбужден и молчишь, — улыбнулся Мия, без стеснения рассматривая член Сакусы. — Все-таки жаль, что не могу тебе сейчас отсосать. — Он потрогал языком губы и поморщился.

— Вообще не жаль.

— Тебе же понравилось.

Сакуса не хотел вспоминать тот раз, он все еще корил себя за слабость, за то, что не ушел. Но эти чувства не шли ни в какое сравнение с тем, что да, ему понравилось.

— Ничего, в следующий раз, — решил Мия.

Сакуса кивнул, хотя уже совершенно четко решил для себя: никакого следующего раза не будет.

— Хочешь попробовать?

— Что?

— Отсоси мне, — улыбнулся Мия.

— Да ни за что, — ответил Сакуса.

— Ничего, мы над этим поработаем.

Его уверенности подкупала. Уверенность в собственной неотразимости, силе, в том, что он получит все, что захочет. Сакуса должен научиться ей противостоять, иначе это его погубит.

Но это завтра. Или послезавтра — смотря как долго будет злиться отец. Он бы убил его, если бы узнал, что Сакуса натворил. Если бы увидел, как Мия дотягивается до лежащего на тумбочке презерватива и раскатывает его по члену Сакусы, приподнимается и направляет его в себя.

— Ты что делаешь? — Сакуса поймал его за бедра, удерживая.

— А на что это, по-твоему, похоже? — Мия прищурился. — Не смей давать заднюю.

— Но...

Лицо Мии разгладилось, и он рассмеялся.

— Какая забота. В первый раз ты не очень переживал о моем удобстве. Я готов. — Сакуса потрогал между ягодиц, чувствуя смазку. — Мне было скучно, — ответил Мия на невысказанный вопрос. — Ты целую вечность в ванной сидел.

Сакуса из нее и не выходил бы. Он пытался смыть с себя ощущения прикосновений, выкинуть из головы все желания, прочистить мозги, постоянно менял температуру воды с обжигающе горячей до холодной и обратной — ничего не помогало. Он так и не нашел в себе силы просто уйти. Никогда не находил.

И сейчас не смог найти внутри себя ничего, кроме желания.

Сакуса резко надавил на его бедра, проникая до упора.

— Ох блядь, — выдохнул Мия, цепляясь обеими руками за плечи Сакусы.

Лучше и не скажешь.

Ему все-таки потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть, расслабиться. Он приподнялся, почти полностью соскальзывая, с члена, а потом опустился, едва ли не резче, чем в первый раз. Бешеный темп, который он задал, сводил с ума. Сакуса почти не двигался — не мог в этом положении, — но все равно задыхался, а сердце бешено билось.

— Ты сводишь меня с ума, — в очередной раз повторил Мия, цепляясь за плечи Сакусы, используя их в качестве опоры.

— Я ничего не делаю, — повторился Сакуса.

— Так сделай уже, — зашипел Мия, уткнувшись лбом в лоб. — Потрогай меня. — Его дыхание обжигало губы. Сакуса опустил взгляд на член, представляя его в своей руке, представляя, как дрочит, как сперма выплескивается на пальцы.

— Нет, — выдохнул он.

Мия чуть не зарычал.

— Все за тебя делать приходится, — прошипел он, сжимая руку на своем члене.

— Не нравится — уходи.

— Размечтался, — выдохнул Мия, пряча лицо в изгибе его шеи, двигаясь резко и быстро, сбиваясь с ритма.

В этот раз Сакуса продержался дольше. В этот раз Сакуса кончил первым. Мия опустился на него полностью и замер, не переставая дрочить. Сакуса всматривался в его лицо: в поплывший, затуманенный взгляд, в отклеившийся с потной кожи пластырь, в приоткрытые влажные губы, с которых срывалось горячее дыхание. Сакуса дотянулся до них — у поцелуя был привкус крови и антисептика. Мия застонал, напрягаясь и вздрагивая всем телом, и Сакуса почувствовал сперму на своем животе.

— Снова идти в душ, — выдохнул он.

— Умеешь ты испортить момент, — ответил Мия, даже не отдышавшись. — Можешь мыться сколько хочешь. Я тебе счет за воду пришлю.

Сакуса закатил глаза и шлепнул его по заднице.

— У нас шлепком каждый секс заканчиваться будет? — Мия улыбнулся, обвивая шею Сакусы свободной рукой и наклоняясь к его уху. — Попробуй в следующий раз в процессе, тебе понравится.

У Сакусы волна дрожи прошла по позвоночнику, а кожа покрылась мурашками. Он представил, как шлепает Мию до боли в ладонях, до красных следов на крепких ягодицах, до жалких просьб остановиться и прекратить — и в горле резко пересохло, а в комнате стало еще на несколько градусов жарче.

— Да ты тот еще извращенец, — сказал Сакуса, поглаживая Мию по талии.

— И тебе это нравится.

Не вопрос — утверждение. Сакуса спорить не стал.

Мия пошевелился, сползая с коленей и падая рядом на кровать.

— Уступлю тебе первое место в очереди в душ.

— Как великодушно, — усмехнулся Сакуса, нашаривая на кровати свое полотенце.

Когда он вернулся, Мия лежал все в том же положении и курил, выдыхая дым в потолок. На тарелке на тумбочке лежал одинокий бутерброд — видимо, для Сакусы.

— В этот раз ты быстрее. — Мия перекатился на бок и глубоко затянулся, ощупывая Сакусу взглядом.

Хотелось, чтобы он перестал так жадно на него смотреть. Хотелось, чтобы всегда был кто-то, кто смотрел бы вот так.

— Ты ужасен.

— Да, ты говорил. — Мия поднялся и скрылся в ванной.

От сигаретного дыма першило в горле. Сакуса открыл окно, и свежий воздух ворвался внутрь, прокатился холодом по коже, заставляя вздрогнуть. Вместе с ним ворвался шум машин — дом Мии стоял недалеко от широкой трассы, — напомнил, что мир одной этой комнатой не ограничивается, скоро придется выйти за дверь, надеясь, что никто не узнает, что здесь произошло. Нужно будет стать собой. Жить самую правильную жизнь.

Сакуса свернул лежащее на кровати покрывало и бросил его на кресло. Скептически осмотрел одеяло и простынь, надеясь, что Мия на них не делал ничего такого. В итоге сдался и лег, подгребая под голову обе подушки. Подумал, что стоило взять телефон, но вставать не хотелось. Да и проверять, кто звонил — тоже.

Теперь Мия сидел в душе столько, что Сакуса почти заснул, а когда вышел, остановился в дверях.

— Хочу всегда видеть тебя в своей постели, — сказал он серьезно.

У Сакусы в груди что-то сжалось. Он мог отшутиться, сказать, что это невозможно, так, несбыточные мечты, мог обозвать Мию, фыркнуть и закатить глаза — чтобы сгладить ситуацию, чтобы слова не казались такими важными, а стали очередным бредом, который так любит нести Мия.

Сакуса промолчал.

Отодвинулся ближе к стене, и Мия лег рядом, отнимая подушку и большую часть одеяла. Сакуса запротестовал, когда спина открылась, но Мия просто притянул ближе, обнимая за талию и согревая своим теплом.

— Спокойной ночи, — прошептал он и поцеловал Сакусу в лоб.

Сакуса так и не нашел в себе сил сказать хоть что-то.

Заснул он под утро, проснулся с первыми лучами солнца. Мия во сне выглядел расслабленным и даже беззащитным. Глаз, судя по всему, заплыл — надо было все-таки приложить к нему лед, — часть пластырей отклеилась и потерялась где-то в недрах кровати, губы расслаблены и приоткрыты — никакой нахальной усмешки или издевательской улыбки. Таким он нравился Сакусе намного больше.

Нравился.

Сакуса тяжело вздохнул, и Мия моментально проснулся. Посмотрел осоловело сперва на Сакусу, потом — на окно.

— Спи, — хрипло приказал он и обнял.

Сакуса уткнулся носом в его ключицу и снова провалился в сон.

Во второе пробуждение солнце уже стояло высоко. Сакуса постарался выпутаться из кольца рук, но Мия прижал к себе.

— Повторим? — хрипло спросил он.

Сакуса фыркнул. Он не знал, сколько времени, какой день недели: он прогулял учебу или сегодня выходной? Он совершенно потерялся без планов и цели на день. И это было приятно.

Все, что он знал, — с Мией рядом очень тепло, обнимает он очень крепко и первым делом с утра — закуривает.

— Выдохнешь в мою сторону дым — убью.

— Тебе еще не надоело мне угрожать? — Мия зарылся пальцами в его волосы, но выдохнул в сторону.

Сакуса фыркнул. Впервые у него появился шанс рассмотреть все хорошо.

Татуировками были забиты чуть ли не все руки, грудь и живот. Все разные, они создавали хаос из линий, ассоциаций, смыслов. Сакуса потянулся к ключице и поцеловал глупую надпись — рука в его волосах сжалась. Он обрисовал контур летучей мыши, накрыл ладонью надпись на бицепсе, ткнул ногтем в Тоторо.

— Нравится? — спросил Мия.

— Неа, — ответил Сакуса. — Они странные.

Они и правда были странными. Будто случайно оказавшиеся в одной куче детские рисунки, без связи и единой логики. Мие они очень подходили.

Сакуса отодвинулся подальше, скидывая одеяло ниже, провел пальцами по листьям и черепу на боку — самый большой цельный рисунок на теле.

— Что значит одиннадцать?

— Количество людей, с которыми я как-то переспал за один день.

Сакуса замер, а Мия рассмеялся, раздавливая сигарету в пепельнице. Сакуса перевернулся на другой бок, вытягивая его руку.

— А семь — это количество клеток мозга, которые у тебя остались?

Мия поцеловал его в затылок и ничего не ответил, позволяя рассматривать дальше.

— Что ты пытаешься забыть? — Сакуса попытался спросить о значении еще одной татуировки — надпись занимала все предплечье.

— Иди сюда. — Вместо ответа, Мия согнул руку, заключая Сакусу в объятия и поворачивая к себе лицом. Сакуса устроился щекой на груди, чувствуя, как беспокойно бьется чужое сердце. Он явно что-то не договаривал. Сакусе было любопытно, но одновременно он старался убедить себя, что это не его дело, его вообще не должно волновать ничего, что связано с Мией. Ему определенно нравился этот девиз. «Нам не нужны воспоминания». Воспользуется им, как только покинет эту квартиру. Он все забудет.

Непонятно как, но Сакуса заснул снова, а когда проснулся, обнаружил, что Мия сладко сопит. Осторожно выбрался из постели и, стараясь не шуметь, принялся одеваться. На рубашке, в которой он вчера приехал, виднелись пятна крови. Пусть его никто не будет осматривать при входе в дом, если, конечно, он вернется туда, но надеть ее было выше его сил. Даже перспектива залезть в чужой шкаф и стащить что-то из одежды пугала не так сильно. Что он и сделал, стараясь выудить из кучи барахла что-то приличное. Из рубашек нашлась только одна. Сакуса придирчиво осмотрел ее, убедился, что чистая и пахнет порошком, после этого надел, застегиваясь на все пуговицы. Свою он бросил обратно на стул.

За дверь выскользнуть он смог бесшумно, не потревожив чужой сон.

Chapter Text

Домой Сакуса вернулся через несколько дней. Все это время он провел у Аои. На учебу не ходил, сказавшись больным, на сообщения и звонки Широфуку игнорировал, Мие не отвечал тем более. Аои ситуацию он описал в общих чертах. Повздорил с отцом очень сильно, и тот не хочет его пока видеть. Аои попыталась поддержать, но получилось так себе. Сакуса в принципе ничего больше «все будет хорошо, отец остынет» и не ожидал, но подсознательно надеялся, что кто-то сможет облегчить его состояние. Быть может, для этого нужно было рассказать все.

Быть может, проблема была в нем.

Он каждую секунду думал о том, что произошло. Чувствовал, что никогда больше не будет прежним. Видео исчезло буквально на следующий день, но Сакуса считал, что все его увидели. Все все знают, он не отмоется. Терся мочалкой до красноты, но ощущение грязи на коже не исчезало. Не хотел выходить из дома и видеть других людей. Даже когда Аои звала его по имени, он вздрагивал, думая, что она все узнала и теперь презирает его. Она смотрела с сочувствием, потому что ссора затянулась, а ему чудились отвращение и жалость. Сакуса перечеркнул все, что старательно делал: был лучшим, послушным, достойным наследником достойной семьи; радовал родителей. У него руки опускались, стоило подумать, что даже если расшибется в лепешку, ничего уже не изменить и жизнь не вернется в прежнее русло.

После возвращения домой лучше не стало. Отец смотрел с отвращением, и Сакуса даже не мог его за это винить, ведь на себя в зеркале он смотрел точно так же. Ему влетело за пропущенные дни в университете, но Сакусу странным делом это не тронуло. Мать грустно вздыхала и походя хлопала по плечу, и Сакуса вздрагивал от каждого прикосновения. Он и раньше их не очень любил, теперь же это вышло на новый уровень. Лучше бы никто никогда больше к нему не прикасался.

В первый день на учебе он беспокойно оглядывался и по лицам людей пытался понять, знают они или нет. Казалось, что не только про видео, про все они могли каким-то образом узнать. Широфуку провела ладонью по спине — она иногда так делала, — и Сакуса вздрогнул всем телом.

— Извини, — одними губами сказала Широфуку и подняла руки, демонстрируя ладони. Она знала, как много времени нужно было Сакусе, чтобы подпустить к себе кого-то. Вот только они этот этап прошли еще в песочнице, и сейчас она выглядела искренне удивленной. — Ты в порядке?

— Да, — шепотом ответил Сакуса и для убедительности покивал. — Просто не вылечился до конца.

Под предлогом болезни он перестал снимать маску вне дома. Ему казалось, что если спрятать половину лица, то у посторонних меньше шансов узнать, что произошло.

Учеба не ладилась не только потому, что начало года, как всегда, выдалось тяжелым. Сакуса стал рассеянным, забывал сделать домашнее задание, отвечал невпопад. Отец требовал, чтобы оценки улучшились прямо сейчас, а лучше — вчера, но как бы Сакуса ни пытался сосредоточиться и взять себя в руки, ничего не получалось. Профессора смотрели на него с вежливым непониманием, а казалось — с отвращением. Другого он и не заслужил.

Он стал меньше есть, принимал душ по несколько раз в день, не хотел прикасаться к телефону, когда всплывало уведомление о сообщении от Мии или когда он звонил. Сакуса в этом случае смотрел на экран, пока звонок не прекращался. Он даже перестал ставить машину на университетскую парковку и бросал ее теперь на расстоянии. Широфуку сказал, что хочет больше физической активности, а то бегать по утрам перестал, а совсем засиживаться не хочется. И хотя прогулку в десять минут сложно было назвать нагрузкой, Широфуку согласно покивала и сделала вид, что приняла это объяснение. Сакуса был рад. Не говорить же ей, что он боится встретиться с Мией. Мией, который явно считал, что теперь их связывает нечто большее. Сакуса думал, что связывает их разве что его разрушенные жизнь и личность.

С Ячи не ладилось больше всего. Он не мог смотреть на нее, не мог прикоснуться, напрягался, если прикасалась она. Не хотел ее испачкать. Не знал, о чем говорить с на свидании. По-прежнему выбирал лучшие места, покупал букеты, стильно одевался, заезжал за ней, терпел несколько часов неловкости, отвозил домой и, сжав руки в кулаки, подставлял щеку в те редкие моменты, когда Ячи тянулась к нему за поцелуем. Они давно не ночевали вместе, и Сакуса не думал, что теперь это вообще возможно, но и расстаться с ней не мог: она была частью его привычной жизни, которую так сильно хотелось вернуть.

Вот только страшнее всего этого была одна мысль: ему понравилось. Ему понравилось быть с Мией. Понравилось не сдерживаться, делать, что захотелось, даже бить его было невероятно приятно. Эти мысли, как гниль, расползались внутри, заставляли еще сильнее ненавидеть себя.

Иногда, когда Сакуса не мог заснуть, он бессильно утыкался лицом в подушку, раз за разом прокручивая в голове последние события. Прошло уже несколько недель, но воспоминания были настолько яркими, будто все случилось секунду назад. Казалось, чтобы все забыть, нужно разбить себе голову об стену, и Сакуса был к этому очень близок.

То, что он не в порядке, заметили все. Широфуку перестала спрашивать, только смотрела внимательно и напоминала, что всегда готова выслушать. Ячи спрашивала, но Сакуса усилием воли улыбался и говорил, что все хорошо.

— Ты хочешь со мной расстаться? — как-то предположила она.

Они сидели в машине у ее дома после очередного ужина в ресторане. Руки Сакусы сжались на руле. Расстаться было бы лучшим вариантом для нее.

— Конечно нет, — ответил он.

— Я не понимаю, что с тобой происходит. Ты сильно изменился в последнее время. — Она стиснула руки на маленькой черной сумочке и опустила голову.

Сакуса дернулся к ней, чтобы обнять, прижать к себе и хоть как-то успокоить, но снова положил ладони на руль.

— Просто много проблем навалилось.

— Я могу чем-то помочь? — Ячи потянулась к нему. Сакуса несколько секунд смотрел на раскрытую ладонь, прежде чем сжать ее руку в своих.

— Спасибо, — Сакуса смог улыбнуться, — но я должен сам со всем разобраться.

— Я всегда здесь, если захочешь поговорить, — Ячи улыбнулась тоже.

Сакуса кивнул, точно зная, что если расскажет — Ячи рядом с ним больше не будет. От равнодушия, с которым он об этом подумал, стало тошно.

Единственное, что не изменилось, — семейные ужины, но говорила на них в основном мать: старалась разрядить обстановку, втянуть в диалог, а Сакуса отвечал односложно, быстро запихивал в себя еду и сбегал в комнату; отец по большей части молчал. Хотя однажды именно он завел разговор.

— Как дела на учебе?

Сакуса даже поднял взгляд от тарелки и осторожно посмотрел на него. Тот не спрашивал уже довольно давно. Зачем? Он держал связь с деканом, который все рассказывал намного подробнее, чем это сделал бы Сакуса.

— Нормально, — сдержанно ответил Сакуса.

— Оценки стали лучше?

— Да.

На самом деле, совсем немного, но даже это теперь было для Сакусы успехом.

— Как дела с Ячи?

Сакуса вздрогнул и снова уставился в тарелку, некрасиво ковыряясь палочками в рисе.

— Вы еще вместе? — спросил отец, прерывая повисшую паузу.

— Да, — ответил Сакуса.

— Вы встречаетесь так долго, почти два года.

Сакуса кивнул.

— Она чудесная девушка. Мы общались с ее матерью, запланировали ужин в эту субботу. Подготовься и ничего не натвори.

— Да, отец. — Сакуса кивнул своей тарелке.

В назначенный день Сакуса надел свой лучший костюм и постарался уложить непослушные волосы, но не получилось. Отец посмотрел на его прическу и недовольно поджал губы, но ничего не сказал. Сами таким сделали, мстительно подумал Сакуса.

До места добирались на рабочей машине отца с водителем. Сакуса занял переднее сиденье, родители устроились сзади. Он равнодушно смотрел на пролетающий мимо город и чувствовал какое-то непонятное опустошение. Надо держать лицо, вести себя вежливо и приятно и ничего не натворить — это просто. Он этим всю жизнь занимался.

Название ресторана от Сакусы ускользнуло. Их проводили в отдельный небольшой зал, где уже стоял слишком большой даже для пятерых стол с кучей закусок.

— Садись, — отец указал на стул посередине.

Родители сели по сторонам от него, и Сакуса почувствовал себя под конвоем.

Ячи с матерью прибыли с небольшим опозданием. Еще до того, как Ячи Мадока вошла в зал, Сакуса услышал стук каблуков и сжался.

— Простите за опоздание, — Ячи-сан подошла к столу и вежливо поклонилась. Ячи на фоне матери выглядела бледной, тихой тенью.

Родители Сакусы и он сам встали и поклонились тоже. Сакуса и раньше общался с Ячи-сан, и каждый раз она пугала его своей бешеной энергетикой, активностью и живостью. Хитока если и унаследовала от матери эти качества, то хорошо их скрывала и казалась намного спокойнее. Хотя, когда увлекалась чем-то, могла развить бешеную деятельность.

— Все в порядке, Мадока-сан, — чинно ответил отец Сакусы. — Чудесно выглядите.

Ячи-сан расцвела еще сильнее. Выглядела она действительно чудесно: темно-синий костюм по фигуре, на шее — нитка крупного жемчуга, легкий макияж, густые волосы собраны в красивый хвост. Впрочем, Сакуса не помнил ни одного случая, когда она выглядела бы плохо.

— Спасибо, — ответила Ячи-сан с достоинством.

— Ты тоже отлично выглядишь, — неловко сказал Сакуса, глядя на Ячи. Он не кривил душой: строгое черное платье до колен невероятно ей шло. На шее, как и у матери, была нитка жемчуга, волосы тоже были аккуратно уложены, разве что макияж был не таким заметным.

Она смущенно улыбнулась, глядя на Сакусу. От каждой ее улыбки он чувствовал себя все хуже.

— Присядем? — предложила Ячи-сан и элегантно опустилась на мягкий стул. — Рада видеть вас всех снова. Давно мы так не собирались. Да и и Киёми-кун давно не приезжал к нам в гости, — она улыбнулась, глядя прямо на Сакусу.

Он почувствовал, что должен оправдаться.

— Много всего навалилось в последнее время, Ячи-сан.

Она замахала рукой.

— Просто Мадока.

— Мадока-сан... — с усилием повторил Сакуса. Он даже к Широфуку и Ячи никак не мог привыкнуть обращаться по имени, что уж говорить про ее мать. Но надо было постараться, он обещал стараться, но больше всего хотел оказаться как можно дальше от этого ресторана, от семьи, от пытливых взглядов Мадоки-сан и участливых — Ячи.

Сакуса снова выбрал любимую модель поведения: смотреть строго в тарелку, на которой то и дело что-то появлялось. Он съел брускетту с пармской ветчиной, вздрогнув от ее громкого хруста, салат из помидоров и моцареллы, поковырялся в карбонаре, влил в себя бокал вина, не разбирая вкуса и не вслушиваясь в разговор. Он чувствовал себя лишним, как никогда остро ощущал, что ему здесь не место, что больше не вписывается в общество, семью, дорогущий итальянский ресторан.

— Невкусно? — участливо спросила мать, и Сакуса отважно засунул в рот полную вилку спагетти, не обращая внимания на тошноту.

Вино ему подливали чаще остальных.

Сакуса понимал, для чего они собрались, но не понимал, зачем так много пустых разговоров, прежде чем перейти к главному. И только когда десерты были почти съедены, отец Сакусы прочистил горло и поднял бокал.

— Хочу поднять тост за наших детей. — Все тоже подняли бокалы; Сакуса внутренне сжался, Ячи потупила взгляд, Мадока расцвела улыбкой. — Они чудесны сами по себе, а вместе образуют прекрасную пару, скрепленную длинными, стабильными отношениями и искренними чувствами. И, конечно, Киёми сделает предложение по всем правилам, но я хочу выпить сейчас за их счастливое совместное будущее.

Телефон Сакусы зазвонил в самый неподходящий момент. Он не знал, что сделать: чокнуться бокалами или сбросить звонок. В итоге сперва достал телефон и отключил его, только потом поднял глаза на отца, который смотрел на него со злым прищуром. Звон бокалов ударил набатом по ушам. Сакуса выпил до дна.

Он точно знал, какое будущее для него видит отец: жена — Ячи, конечно, — большой дом, скорее всего купленный на деньги семьи, а не на те, что Сакуса заработал сам, пост президента их семейной компании, в делах которой пора уже было разбираться, но Сакуса даже не дергался в ту сторону, дети, мальчик — обязательно, девочка — если мальчик не получится с первого раза. Путешествия несколько раз в год, семейные ужины с родителями, теперь — раз в месяц, а не каждый день, но все равно. Друзья — исключительно из высшего общества, чопорные, высокомерные и невозможно скучные. Если повезет, Широфуку останется с ним. Сакуса все так же будет следить за собой, держать лицо и вести себя прилично. А когда в волосах появится первая седина, вздохнет с облегчением, ведь это будет значить, что жизнь клонится к закату. А Ячи... Ячи станет такой же бледной тенью успешного мужчины, какой стала мать Сакусы. И хоть она учится на дизайнера — всегда мечтала пойти по стопам матери — вряд ли станет успешной, как Мадока. Не потому, что не так талантлива, сильна и решительна, а потому, что войдет в семью Сакусы, а там у женщины есть вполне определенная роль, и успешная карьера в нее не входит.

А самое страшное, всю жизнь она будет жить с предателем. Падет так же низко, как пал Сакуса, потому что свяжет с ним свое будущее. Сакусе показалось, его сейчас стошнит. Он отключился от оживленных обсуждений, когда лучше устроить свадьбу, и поднял глаза на молчащую Ячи. На ее щеках сквозь макияж проступил румянец. Кажется, ей эти обсуждения нравились. Она смотрела на Сакусу так влюбленно, что он почувствовал себя хуже, чем когда-либо. Не страшно, что происходит с ним, страшно, что он причиняет другим боль. Но иначе нельзя.

— Я не сделаю предложение, — сказал он твердо.

В зале повисла тишина. Четыре пары глаз уставились на него — он это чувствовал, но смотрел исключительно на Ячи. В ее взгляде плескались непонимание и шок. Она всегда была очень эмоциональной, и сейчас казалось, она на грани слез. Сакуса, преодолевая обострившуюся фобию, протянул руку через стол и взял ладонь Ячи.

— Ты чудесная девушка. — Сакуса постарался вложить в голос всю нежность, на которую был способен. — Тебя ждет потрясающее будущее и прекрасный человек, который будет любить тебя всем сердцем. Ты заслуживаешь лучшего.

Сакуса за весь вечер столько не говорил, и теперь чувствовал, как к опустошенности примешивается животный страх.

— Ты что несешь, — прошипел отец. — Он просто перенервничал, — обратился он к Мадоке. — Не ожидал, что разговор о свадьбе зайдет. Мужчины, знаете же, как они боятся связать себя узами брака.

Мадока неловко рассмеялась, мать сжала бедро Сакусы под столом, призывая молчать.

— Нет ничего такого, что могло бы помешать свадьбе, — с нажимом произнес отец.

— Я изменил Ячи, — ровно возразил Сакуса. Сердце билось как сумасшедшее, воздуха в помещении не хватало, но останавливаться он не собирался.

— Невинный флирт, Киёми преувеличивает, — снова встрял отец, давая еще один шанс спасти ситуацию.

— Я переспал с парнем, — сказал Сакуса.

В зале снова повисла тишина. Все, что Сакуса слышал, как кровь шумит в ушах и с хрипом в легкие врывается воздух.

— Скажи, что ты пошутил! — взревел отец, ударяя кулаком по столу. Посуда жалобно звякнула, Сакуса вздрогнул и еще крепче сжал руку Ячи.

Она выглядела пораженной. Смотрела на Сакусу во все глаза и молчала.

— Прости, Хитока, — обратился он к ней. — Хотя никакими словами или поступками я не смогу заслужить твое прощение, я все равно прошу о нем.

Сакуса отпустил ее руку и с грохотом отодвинул стул, вставая.

— Сядь на место! — рявкнул отец, не сдерживая эмоций.

— Простите за испорченный вечер. — Сакуса поклонился Мадоке и Хитоке. — Надеюсь, вы сможете не возненавидеть меня. — И, не оглядываясь, не слушая окликов, он покинул зал.

Голоса отца и матери звучали в его голове даже тогда, когда он вышел в основной зал ресторана, направляясь к двери. Только потом понял, что его на самом деле зовут: Ячи побежала за ним.

— Поговорим? — спросила она, стараясь отдышаться.

Сакуса не очень понимал, о чем, но согласно кивнул.

— Это правда? — спросила Ячи, когда они вышли на улицу. — То, что ты сказал.

— Да. — Сакуса кивнул. Он решил быть честным и собирался следовать этому решению до конца.

— Ну, — неуверенно начала она, — один раз — не страшно, я смогу простить.

— Это было не один раз.

Она опустила голову. Сакуса хотел обнять ее, поддержать, но проблемой был он и прикасаться к ней не смел.

— Все ошибаются, — еле слышно сказала Ячи.

— Мне понравилось, — Сакуса горько усмехнулся.

Они постояли несколько минут в тишине. Мимо них проходили люди: радостные в предвкушении или уже сытые и довольные, оживленно болтающие и веселящиеся, или уставшие и молчаливые. Дверь ресторана то и дело открывалась приветливым швейцаром, а Сакуса и Ячи так и стояли в тишине.

— Мы можем остаться друзьями? — Ячи подняла на него глаза. Слез не было, и Сакуса впервые удивился ее самообладанию: сам он был на грани.

Он никогда в жизни не расставался и не знал, как лучше себя вести, чтобы не было так больно. Но лгать он все еще не хотел.

— Прости, но я не думаю, что это возможно.

— Я понимаю, — тихо ответила Ячи. — Я надеюсь, ты будешь счастлив. — Она попыталась говорить весело, от этого Сакусе стало только хуже. Он сомневался, что хоть когда-то сможет на самом деле стать счастливым. Он в принципе не понимал, что это такое? Что для нужно?

— Главное, чтобы была счастлива ты, — ответил он и осторожно погладил ее по уложенным волосам.

Развернулся и быстро зашагал прочь. Стояла летняя жара, но его знобило.

Телефон зазвонил снова. Сакуса десятки раз игнорировал звонки Мии, но в этот раз поднял трубку.

— Ого, — сказал Мия. — Думал, ты сбросишь.

— Могу сделать это сейчас.

— Не, погоди, погоди.

— Чего тебе надо? — нетерпеливо спросил Сакуса.

— Давай встретимся.

— Нет.

— Что, значит, поматросил и бросил? Что это за поведение вообще такое, сбегать и не звонить больше?

— Нам не о чем разговаривать.

— Как это не о чем? А о моей рубашке, которую ты забрал?

Сакуса добрел до какого-то крошечного парка и сел на лавочку, откинувшись на спинку.

— Я оставил свою взамен.

— Она мне маловата. Ты видел вообще, какой ты тощий?

Он говорил так оживленно и весело, будто не знал, что буквально разрушил Сакусу. Впрочем, откуда ему это было знать? С ним Сакуса быть честным не собирался.

— Твоя тебе тоже маловата, — фыркнул он.

— Так я ее еще в школе носил, — рассмеялся Мия. — Так что?

— Что?

— Когда встретимся? Тебе повезло, что я был занят и не трогал тебя целых три недели.

Только написывал и звонил постоянно, подумал Сакуса.

— Давай сейчас, — решился Сакуса.

В трубке повисла тишина. Мия такого поворота явно не ожидал.

— Ты прикалываешься?

— Сам же звал, передумал?

— Куда ехать?

Сакуса огляделся. Не так уж далеко он отошел от ресторана.

— В Гинзу.

— Ну конечно, — хмыкнул Мия. — Куда еще-то. Мне понадобится час.

— Долго.

— Так не терпится меня увидеть? Сорок минут.

— Хорошо. Я куда-нибудь сяду и напишу адрес.

Мия отключился даже не попрощавшись. Сакуса медленно выдохнул. Его мучили два вопроса: какого черта он творит и есть ли в Гинзе хоть одно место, которое будет Мие по карману? Впрочем, второй вопрос был не так важен, ведь он явно сошел с ума.

Телефон зазвонил снова. Отец. Сакуса сбросил. Ничем хорошим это для него не закончится. Он расстегнул пиджак, сунул запонки в карман и закатал рукава, подавив желание снять и часы, пальцами растрепал уложенные волосы, снял галстук и чуть не выкинул его в ближайшую мусорку, расстегнул пару пуговиц на рубашке и впервые за вечер вдохнул полной грудью.

Чтобы найти подходящее место понадобилось двадцать минут. Маленький бар без вывески, непонятно как попавший в район фешенебельных ресторанов. Внутри было немноголюдно — как Сакуса и любил. Он занял столик в углу, придирчиво его осмотрев, скинул адрес и приготовился ждать. Мия появился ровно через сорок минут. Сакуса даже посмеялся про себя такой пунктуальности.

— Рад меня видеть? — улыбнулся тот, падая на свободный стул напротив.

— Уже жалею, что пришел.

На Мие, как обычно, была черная толстовка. Он бросил пачку сигарет на стол, огляделся в поисках пепельницы, которой, конечно, здесь быть не могло, и подвернул рукава, обнажая татуировки. Сакуса поймал себя на том, что все эти действия кажутся такими знакомыми и привычными. Ужасно.

— Я отвлек тебя от чего-то важного? — Мия кивнул на костюм Сакусы.

— Не особо.

— Что, девушка со свиданкой прокатила? — оскалился Мия.

Сакуса едва улыбнулся уголком губ. Так было бы намного проще.

— Ага, — ответил он, чтобы не вдаваться в подробности.

— Ого, — выдохнул Мия, ероша волосы и оглядываясь в поисках официанта. — Не думал, что богатых красавчиков тоже кидают. В смысле, у тебя же куча денег, еще и рожей вышел — двойное везение.

— Заказ у бара, — сказал Сакуса. Не то чтобы слова Мии его задели. Тот постоянно говорил так, будто старался ударить побольнее, но почему-то Сакуса сомневался, что тот на самом деле этого хочет. Или сейчас ему было все равно. Потому что да, у него есть деньги и неплохая внешность — на этом список заканчивался. С чего он вообще начал чувствовать себя таким жалким? Просто дурацкие дни, дурацкий вечер, вот и настроение такое. Пока он думал об этом, Мия успел сбегать к бару и вернуться со стаканом пива.

— Странно, ты не выбрал одно из этих новомодных мест.

— А они тебе по карману?

— Я разбил свою свинью-копилку ради свидания с тобой, — Мия расплылся в улыбке.

— Это не свидание.

Сакуса чувствовал, как начинает болеть голова. От выпитого вина или от присутствия Мии — определить не получилось.

— Ты ничего не будешь? — спросил Мия.

Спорить он не стал, но вряд ли это означало, что согласился.

— У меня есть. — Сакуса отсалютовал чайной чашкой.

— Алкоголь.

— Я уже достаточно выпил.

— Поэтому согласился встретиться?

Точно. Именно поэтому и согласился. Сакуса уцепился за подсказку как за спасительную нить. На алкоголь вообще все можно списать.

— Зачем ты хотел меня увидеть? — спросил он.

Мия пожал плечами и выпил чуть ли не половину бокала разом.

— Нравишься ты мне. Интересный персонаж.

— Потому что езжу на порше и у меня куча денег?

— И поэтому тоже. Всегда было интересно, знаешь, как такие люди живут.

Довольно паршиво порой, подумал Сакуса. Говорить об этом вслух он, конечно же, не будет.

— Тебя твоя жизнь не устраивает?

— Устраивает! Я вообще счастливчик.

— Поссорился с братом, живешь в маленькой квартирке, наверное, съемной, и работаешь в захудалом сервисе, который расположен так неудобно, что надо еще умудриться доехать. Где твои родители? Отношений у тебя стабильных нет, почему? Тебя никто не любит? Или ты не способен никого любить?

— Ты согласился встретиться, чтобы оскорблять меня? — В голосе Мии звучало веселье, но взгляд стал очень внимательным, серьезным. Сакуса с трудом его выдержал и не отвернулся. Он не собирался извиняться, он сказал то, что хотел. — А тебе твоя жизнь нравится? — спросил Мия в свою очередь. — Ездишь на шикарной тачке, наверняка ни с кем не ссоришься, стабильные отношения с девушкой. Сам нашел или родители выбрали? Денег куча. Тебе все в этом мире доступно, а ты сидишь в своем шикарном костюме, который тебе очень идет, кстати, в отстойном баре с работником, как ты сказал, захудалого сервиса.

И именно ты в этом виноват, подумал Сакуса, но вслух ничего не сказал.

Телефон снова зазвонил, Сакуса сбросил, не глядя.

— Девушка передумала и решила продолжить вечер?

— Нет, мы расстались.

От того, как расширились глаза Мии, Сакусе стало смешно. Он отпил чай, наблюдая за молчаливым шоком.

— Я-то думал, она просто не пришла, а оно все так серьезно. Хочешь, подставлю тебе могучее плечо, сможешь в него поплакать.

— Я скорее сдохну, чем буду рыдать у тебя на плече.

— Нет так нет, не настаиваю. — Мия залпом допил остатки и со стуком опустил стакан на стол. — Тебе взять? — спросил он, поднимаясь. Сакуса подумал мгновение и кивнул. Мия протянул руку. — Деньги. — Сакуса полез уже было в карман пиджака, как Мия рассмеялся: — Да я пошутил. Угощаю. Должен будешь.

Пока Мия стоял у бара, Сакуса проверил телефон. Скинул уведомления о пропущенных звонках, открыл сообщение от отца.

«Если сейчас же не вернешься домой, можешь вообще не возвращаться», — написал тот час назад. Кажется, поздно было бежать. Сакуса убрал телефон и поднял взгляд на сияющего Мию, который умудрялся держать два стакана пива в одной руке, а в другой — тарелку с чипсами.

Определенно поздно.

Chapter Text

Первое, что почувствовал Сакуса, проснувшись, — головную боль. Пересохшее горло нестерпимо саднило, глаза резало от проникающего в окно света. Он все еще был в рубашке — теперь безбожно помятой — и брюках. Ремень неприятно впивался в живот, и Сакуса перекатился на спину, не сразу понимая, что находится в квартире Широфуку. Он попытался восстановить события прошлого вечера — или ночи? — и голова заболела еще сильнее. Они пили с Мией в тот маленьком баре, а потом... Потом, видимо, он поехал ночевать к Широфуку. Сохранил какие-то остатки разума. Он похлопал по карманам, но телефона не было, как и часов на руке. Сколько времени оставалось загадкой. Хотя бы это должен быть выходной, если, конечно, он не пил с Мией несколько дней подряд. Судя по состоянию, такое вполне могло быть. Сакуса снова прикрыл глаза и застонал. Пить хотелось просто невыносимо, но встать не представлялось возможным, а крохотное расстояние до раковины казалось непреодолимой дистанцией. Он почти задремал, когда замок пиликнул и дверь распахнулась, впуская Широфуку.

— Как ты? — спросила она лукаво, протягивая полтора литра минералки и пачку аспирина. Сакуса молчал, пока не напился, потом честно ответил:

— Хочу сдохнуть.

Широфуку рассмеялась, заставляя поморщиться.

— Никогда не видела тебя таким, — сказала она. — Что произошло?

— Мне тоже интересно. — Сакуса со стоном упал обратно на подушку. События прошлого вечера вспоминались какими-то неясными обрывками.

— Я проснулась около трех от трезвона в дверь. А когда открыла, Мия перекинул мне тебя на руки и сбежал, ничего не сказав. Ты бы видела, как я тут пыхтела, пытаясь дотащить тебя до футона. Думала у порога бросить, но представила, как ты разозлишься на утро, и прям второе дыхание открылось.

Сакуса представил, как невысокая и тоненькая Широфуку тащит его бездыханное тело, и грустно рассмеялся. Голову сдавило сильнее. Он закинул в себя сразу две таблетки и щедро запил минералкой.

— Это все, что знаю я, — подытожила Широфуку. — Твоя очередь.

— Я сорвал семейный ужин, расстался с Ячи, встретился с Мией, выпил пиво и...

— Ты что? — переспросила Широфуку. — Вы расстались?

— Да. — Сакуса поджал губы, представляя, чем ему это грозит. Отец будет в ярости. Он был бы в ярости и от того, что Сакуса признался во всем при других людях, так он еще и домой не приехал ночевать. Проверять телефон было страшно, но он все равно спросил о нем. Широфуку встала и принесла его и часы с полки. Было уже два часа дня. Кошмар. Батарейка держалась на последнем издыхании.

Пропущенных звонков было огромное множество. Ему конец. Отец убьет его и не вздрогнет. Он так и писал в сообщениях.

Против обыкновения, от Мии не было ничего, и почему-то это тоже пугало. Словно прочитав его мысли, Широфуку спросила:

— Киёми, почему ты был с Мией?

Сакуса затравленно на нее посмотрел, не уверенный, что на это ответить.

— Случайно встретились и решили выпить.

— Скорее напиться. Хотя он был довольно трезв.

Только Сакуса, видимо, решил расслабиться и забыться настолько, что позволил себе лишнего. Такого похмелья у него в жизни не было. Да что там, у него в принципе похмелья никогда не было. Он точно знал свою норму, всегда мог остановиться и вел себя рассудительно и рационально. Какого черта с Мией все летело под откос? Здравый смысл в первую очередь.

Домой возвращаться не хотелось. Он даже на полном серьезе заявил, что останется жить с Широфуку. Та рассмеялась и сказала, что если Сакуса согласится продать свои часы, то они несколько месяцев смогут ни в чем себе не отказывать. Сакуса ответил, что готов даже запонки продать и костюм, лишь бы не возвращаться домой. Все выглядело как шутка, но было невыносимо грустно и почему-то страшно. Он очень много всего натворил за последнее время, больше, чем за всю жизни. И никогда не думал, что окажется в таком положении. Все это не вписывалось в его картину мира, в размеренное и спланированное счастливое будущее. Все это по меркам Сакусы было полным отстоем, и как выгребать из этого дерьма он не представлял. Даже как домой заявиться не знал. Думал позвонить матери и разведать обстановку или переехать на время к Аои, но вряд ли даже несколько дней что-то решат и помогут, так что он провалялся на кровати Широфуку до самого вечера, а когда почувствовал себя более-менее нормально, кое-как привел себя в порядок и вызвал такси.

В машине его начало мутить с новой силой, головная боль вернулась тоже. К дому он подъехал с вновь вернувшимся желанием умереть, желательно быстро и безболезненно.

Дома его ждал скандал. Он едва успел зайти, как отец налетел на него, покрывая ударами голову, плечи, спину. Сакуса закрывался как мог, каждый удар — не такой сильный на самом деле, — взрывался в голове вспышками боли.

— Ты где шлялся?! — орал отец, и Сакусе хотелось заткнуть уши. — Как у тебя вообще язык повернулся сказать нечто подобное?! Ты как посмел опозорить нашу семью?! Да как я людям в глаза теперь смотреть буду, когда мой сын вытворяет такое! — Он остановился, запыхавшись. Сакуса выпрямился и посмотрел в его глаза с неожиданным даже для себя вызовом. — Ты, — прошипел отец, хватая его за отвороты пиджака, — немедленно позвонишь и извинишься перед Мадокой-сан. Скажешь, что все придумал, что это была магнитная буря или слишком много выпил, или перенервничал из-за тяжелого окончания семестра и решил так пошутить — придумаешь что угодно, понял? У Хитоки тоже попросишь прощения и снова начнешь с ней встречаться.

— Я не сделаю этого, — тихо сказал Сакуса.

— Что?! — взревел отец и встряхнул его, Сакуса еле устоял на ногах. Для такого невысокого роста в его отце было слишком много сил, или просто в Сакусе их сейчас было слишком мало.

— Я сказал Ячи, что это правда. И что все случилось не один раз. — Сакуса думал, что не выдержит взгляда отца, упадет замертво или провалится сквозь пол сразу в преисподнюю, и это был бы лучший выход. Но ничего подобного не произошло. — Я не смогу взять эти слова назад.

— Да как ты смеешь...

— И отец, разве вам не противно прикасаться ко мне? Зная, что и с кем я делал, вам не кажется, что грязь с меня распространяется на вас? — Сакуса почувствовал странное удовлетворение, когда отец резко отдернул от него руки и отшатнулся. — Как я могу позволить себе прикасаться к Хитоке?

— Да, — выдохнул отец. Его взгляд забегал по прихожей, не останавливаясь ни на чем. — Не можешь. К Хитоке — нет. Надо найти кого-то другого. Того, кто ничего не знает.

— Что?

— Надо подумать, у кого есть дочери. Чтобы спасти репутацию, нужна свадьба. Срочно.

Брови Сакусы поползли вверх. Он все меньше понимал происходящее. Отец будто забыл, что о случившемся знает всего несколько человек, и вряд ли Мадока или Хитока об этом кому-то расскажут. О спасении какой репутации шла речь? Скорее всего отец хотел поскорее выставить Сакусу из дома, сплавить под видом образования новой счастливой ячейки общества, чтобы не мозолил глаза. Если просто выгонит — поползет слишком много слухов и вряд ли их удастся легко и быстро занять.

— А пока... — Взгляд отца снова остановился на Сакусе, руки дернулись к нему, но сжались в воздухе в кулаки. — Не смей выходить из комнаты и брать машину. И постарайся не попадаться мне на глаза.

— А как же семейные ужины? — не удержался Сакуса.

— Не смей выходить из комнаты.

Больше Сакуса ничего не сказал. Заперся у себя и устало упал на кровать. Нужно было снять уже надоевший костюм, принять душ. Хорошо бы выпить еще одну таблетку от головной боли, быть может, хотя бы она поможет. Но сил не было ни на что. Сакуса устало вздохнул и подгреб под себя подушку. Из приятной полудремы его выдернул осторожный стук в дверь. Он сполз с кровати, отчаянно зевая, и щелкнул замком. Мать грустно улыбнулась и, проскользнув в комнату, села на кровать и похлопала рядом с собой.

— Как ты, Киёми? — спросила она, будто не знала. Он пожал плечами и сел рядом. — Зачем ты это сделал?

— Что именно?

— Рассказал обо всем Хитоке.

— Я не хотел ее обманывать. — Сакуса устало вздохнул. Быть может, и правда не стоило признаваться вот так, на семейном ужине и в присутствии ее матери, но он не мог сдержаться. Если бы промолчал тогда, вряд ли решился бы после, а врать всю жизнь точно не хотелось. Ячи этого не заслуживает.

— Иногда ложь бывает во благо, — улыбнулась мать и погладила его по волосам. Сакуса не удержался и прилег на кровать, устроив голову у нее на коленях.

— Когда?

— Когда знаешь, что правда сделает больно близким. — Она зарылась пальцами в его волосы. Сакуса не помнил, когда в последний раз вот так говорил с матерью, и сейчас как никогда чувствовал их близость.

— Невозможно хранить секреты вечность, — тихо сказал он. — И тогда было бы еще больнее, ведь получилось бы, что человек, которому ты верил, так долго врал. — Сакуса вздохнул и прикрыл глаза. Головная боль волшебным образом уходила, оставляя после себя невыносимую усталость. — Ты злишься? — спросил Сакуса.

— Нет. Мне жаль, что так получилось. Хитока правда чудесная девушка, вы отлично подходите друг другу. Думаю, вы были бы счастливы вместе.

— Разве можно быть счастливым с человеком, которого не любишь?

— Я же счастлива, — тихо рассмеялась мать, и еще до того, как Сакуса спросить хоть что-то, добавила: — Разве ты ее не любишь?

— Не так, как надо любить, чтобы захотеть провести всю жизнь с с кем-то.

— Жить с тем, кого на самом деле любишь всем сердцем — роскошь, которая доступна не всем. Отец хочет, чтобы ты женился.

— Он об этом очень громко сказал, — хмыкнул Сакуса. — Почему я не могу сам выбрать себе жену. Я хочу нормальную семью, хочу любить ее всем сердцем. Почему я должен следовать чужому выбору. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Ячи действительно была чудесной, но у Сакусы ушло много времени даже на то, чтобы просто привыкнуть и не вздрагивать от ее прикосновений. Ему явно стоило лечиться — думал об этом далеко не первый раз. И ничего не делал.

— Думаю, он успокоится и передумает.

— Я на это рассчитываю, — хмыкнул Сакуса.

Он не был против женитьбы, она входила в его план на будущее. И даже то, что отец будет подбирать подходящую невесту — тоже. Так было заведено, и когда Сакусу знакомили с Ячи, он не был против. Тем более, она все-таки оказалась очень милой и действительно с хорошим характером. Но он не хотел жениться вот так: когда отец из злости хочет поскорее кому-то ему найти. Он был уверен, что из этого точно ничего хорошего не выйдет. И вообще, он сперва хотел закончить университет, начать работать, встать на ноги, не зависеть от семьи, и уже потом создавать свою собственную. Вот только как после произошедшего убедить отца, что так будет лучше, он не представлял.

Перевернувшись на спину, Сакуса посмотрел на мать, отмечая, какой уставшей она выглядит.

— Прости, что доставляю столько проблем, — сказал он, криво улыбаясь.

— Ты все равно мой любимый сын, — она улыбнулась в ответ. — Что бы ни случилось. — Всегда помни об этом.

Сакуса кивнул и снова прикрыл глаза. Они посидели так еще немного, а когда мать ушла, он наконец собрался с силами, сходил в душ, переоделся и провалился в беспокойный сон.

Мия позвонил через несколько дней после встречи в баре.
— Что тогда произошло? — спросил Сакуса. Было уже поздно, он лежал на кровати и собирался заснуть, когда раздался звонок. Любопытство взяло верх, и он ответил.

— Ты плакал у меня на плече из-за никчемности собственной жизни, потом начал приставать, и я решил закинуть тебя к Широфуку. Отвез бы домой, да не знаю адрес.

И никогда не узнаешь, подумал Сакуса. От одной мысли, что Мия мог заявиться на порог, притащив пьяного Сакусу, внутри все сковало от ужаса. Отец бы тогда его точно убил.

— Я бы ни за что не стал плакать у тебя на плече, — возразил он.

— Ты просто этого не помнишь, — хохотнул Мия. — Ты был такой милый и преисполненный жалости к себе, что невозможно было, ну, знаешь, не обнять.

— Прекрати.

— Ты сам спросил.

— Я тебе не верю. И я никогда не стал бы к тебе приставать.

Мия рассмеялся снова.

— Ты так на меня наседал, я испугался, что трахнешь прямо в баре. Не то чтобы я был против, но вряд ли ты был бы рад на следующий день.

Прямо сейчас Сакуса был не рад, что ответил на звонок. Он не верил ни единому слову, старался во всяком случае. Но он так и не вспомнил события того вечера, и хотя описания Мии никак не могли быть правдой, провалы в памяти заставляли думать, а вдруг на самом деле что-то такое произошло? Нет. Он зажмурился и провел ладонью по лицу. Если бы все было именно так, проснулся бы он в другой квартире.

— И почему же ты отвез меня к Широфуку?

— А куда надо было?

— К себе, — сказал Сакуса и замер, а через мгновение добавил, не удержавшись: — Что, больше меня не хочешь?

Мия шумно выдохнул в трубку. Сакуса сразу же пожалел о своих словах и лихорадочно придумывал, как перевести все это в шутку.

— Хочу, — ответил Мия. — Ты просто не представляешь, насколько сильно я тебя хочу. И насколько сложно мне тогда было вызвать такси к Широфуку, а не к себе. Но я решил, что больше никогда не сделаю ничего против твоей воли или когда ты за себя не отвечаешь и можешь обо всем пожалеть. Хотя ты был таким невыносимо милым, когда умолял меня себя поцеловать.

— Прекрати, — попросил Сакуса, чувствуя, как бешено бьется его сердце.

— Хочу, чтобы когда-нибудь ты умолял меня так в постели и...

Лицо Сакусы опалило румянцем, он отнял трубку от уха и сбросил звонок, стараясь отдышаться. И желательно тут же стереть из памяти услышанное. Тот не перезвонил, написал, что это невежливо — вот так бросать трубку посередине разговора, — и предложил встретиться. Сакуса чуть было не ответил согласием, но вовремя спохватился. Сперва надо разобраться с отцом.

И через пару недель лучше не стало. Сакуса старался вести себя как можно тише, не попадался на глаза, на традиционных семейных ужинах, которые в последнее время он так часто пропускал, говорил даже меньше обычного, чтобы не раздражать. По сути отвечал на вопросы, тщательно продумывая каждое слово. Но отец все еще злился, это чувствовалось в каждом взгляде, каждом сказанном ему слове. Сакуса хотел снова извиниться — сто раз, если понадобится, — но это вряд ли что-то могло изменить. К тому же, он до сих пор считал, что поступил правильно. Разве что стоило рассказать обо всем Ячи наедине.

Она иногда писала. Говорила, что не злится, обещала, что ни они, ни Мадока, конечно, ни о чем никому не расскажут. Мадока была в шоке, но когда шок прошел, посмеялась и сказала, что если вдруг Ячи переспит с девушкой, пусть лучше расскажет ей сразу и наедине. Почему отец Сакусы не может быть таким понимающим? Он был верен своему желанию сплавить поскорее Сакусу подальше, устраивал ему слепые свидания и ради них вернул машину.

На них постоянно все шло не так. Никто из девушек, даже если они были милые и красивые, не могли сравниться с Ячи. Сакуса смотрел на них равнодушно, отвечал на вопросы, старался ими интересоваться и поддерживать диалог, но чувствовал только глухое раздражение и желание поскорее сбежать. И когда рассказывал, что ему снова никто не понравился, отец бесновался все сильнее, Сакуса все больше злился. Его желание сгладить ситуацию, снова стать примерным сыном, заслужить прощение и зажить прежней жизнью разбивалось о ненависть во взгляде отца, о тон, которым тот с ним говорил, о его нежелание прощать.

После очередного свидания — неудачного — Сакуса сидел в лобби ресторана и прокручивал в голове все, что только что произошло. В подавляющем большинстве девушки, с которыми он встречался, были милые, воспитанные и даже если не рады были встретиться с ним, вели себя безукоризненно вежливо и не выказывали недовольство. Как и подобает девушкам из хороших семей. В этот же раз все пошло не по плану. Мало того, что она влетела в один из самых дорогих и роскошных ресторанов в старой футболке с похабной надписью и рваных джинсах, так еще с самого начала от нее веяло такой неприязнью, что Сакуса не знал, куда деваться. Она сказала, что ненавидит родителей за вот эти вот свидания в принципе, а за свидание с Сакусой — особенно. Обвинила его в том, что он гей, и ушла до того, как им принесли горячее. Сакуса несколько минут тупо сидел и не мог сдвинуться с места. Потом оплатил нетронутую еду и перешел в лобби — возвращаться домой было слишком рано. Немного забытое чувство, что люди все про него знают, вернулось с новой силой. Он старался от него избавиться, убедить себя, что она просто таким образом решила сорвать свидание, но найти оправдание для родителей, а чувство не уходило, и только звонок телефона выдернул его из размышлений.

— Давай встретимся, — весело сказал Мия.

— Давай, — легко согласился Сакуса.

Мия приехал в этот же ресторан, и почему-то его обычные толстовка и джинсы не раздражали, и Сакуса в своем костюме не чувствовал себя не в своей тарелке. Они заняли тот же столик, за которым было свидание, и Мия присвистнул, открыв меню.

— Мне тут хватит только на воду, — сказал он. — А нет, на воду не хватит тоже.

Сакуса рассмеялся. На душе стало легче.

— Я угощаю.

— С чего вдруг такая щедрость? — Мия посмотрел на него прищурившись.

— В знак благодарности за то, что ты тогда обо мне позаботился.

— А, ну если в знак благодарности... — Мия снова уткнулся в меню.

Сакуса думал, что ему кусок в горло не пролезет, но все-таки снова сделал заказ и неожиданно съел все до крошки. Почему-то то, с каким аппетитом ел Мия, пробуждало аппетит и в самом Сакусе.

После ресторана они немного прогулялись, и домой Сакуса вернулся в самом хорошем расположении духа.

— Как прошло свидание? — спросил отец за ужином.

— Не очень хорошо, — честно ответил Сакуса.

— Тогда где ты был так долго?

— Пытался спасти день.

Новая буря, сильнее предыдущих, разразилась через два дня.

Отец снова вызвал Сакусу в свой кабинет и без лишних слов швырнул ему в лицо конверт. Ничего не понимающий Сакуса открыл его, оттуда высыпались фотографии. Он с Мией в ресторане, он с Мией на прогулке, он с Мией прощается и садится в свою машину.

— Что это, блядь, такое?!

Сакуса молчал. Он не мог придумать оправдания и никак не мог все это объяснить. Значит, отец нанял кого-то следить за ним — только об этом он думал. Не о том, что предал доверие, а о том, что ему и не доверяли вовсе. И как он ни старался в последнее время исправиться, в это никто не верил. Почему-то именно сейчас он почувствовал себя преданным, почувствовал, что даже семья ни капли в него не верит. Отец орал, требовал объяснений, а Сакуса сжимал фотографии в руках и не поднимал от них взгляда, с каким-то мстительным удовольствием думая, что они с Мией хорошо на них вышли.

— Если ты не можешь прекратить с ним встречаться, я сделаю так, чтобы вы больше никогда не увиделись, — зло заключил отец.

— Что? — не понял Сакуса.

— Я отправлю тебя учиться за границу.

— Я не хочу уезжать.

— О твоих желаниях никто не спрашивает, — прошипел отец. — Мы давали тебе слишком много свободы. Это все твоя мать, она убедила меня разрешить тебе поступать куда хочешь, делать что хочешь, и вот к чему это привело! — Он выдернул фотографии из рук Сакусы и швырнул их на пол. — Больше это не повторится. Или ты будешь слушаться и делать все, как я скажу, или больше не будешь частью нашей семьи и я заберу все, что у тебя есть.

— Да, отец, — ответил Сакуса, склонив голову. От мысли перестать быть частью семьи, все внутри сжалось. Как бы он ни злился на отца, он все равно не мог искренне его ненавидеть и боялся, что тот действительно от него откажется. Не потому, что тогда Сакуса потеряет уровень жизни, к которому привык, не сможет закончить университет и непонятно куда пойдет работать, окажется выкинутым во взрослую, самостоятельную жизнь, совершенно к ней не готовым, но и потому, что кроме семьи у него никого и нет.

— Это ты виноват, что я теперь тебе не доверяю. Ты вынудил меня это сделать.
— Да, отец, я понимаю. — Сакуса склонил голову еще ниже.

— Не выходи из комнаты. Сообщу, когда документы о переводе будут готовы.

— Да, отец.

— Ты должен быть благодарен, что я не вышвырнул тебя за улицу уже сейчас.

— Спасибо, отец.

Chapter Text

Телефон снова зазвонил. Сакуса равнодушно смотрел на экран, дожидаясь, пока звонок прекратится. У его отца завидное терпение: он сам скидывал после трех гудков. Ему влетит за то, что не отвечал. Влетит за то, что уехал черт знает куда поздно вечером. Влетит за то, что взял машину, которую брать запретили.

В принципе, хуже все равно уже не будет.

Телефон снова начал разрываться, но в этот раз Сакуса скинул и сам набрал номер. Мия ответил сразу же.

— Ты решил сообщить о конце света? Вряд ли другие новости могли заставить тебя мне позвонить.

— Ты еще хочешь прокатиться на моей машине? — спросил он, постукивая пальцем по рулю. Услышал, как резко выдохнул Мия. Почти почувствовал, как тот лихорадочно пытается понять, что произошло.

— Да?..

Сакуса не понял, ответ это был или вопрос, но вряд ли Мия отказался бы от такого предложения.

— Тогда спускайся. Я у твоего дома.

Воцарилась тишина.

— Ты умираешь? Только не это, у тебя ведь вся жизнь впереди, и...

— Что ты несешь? — перебил Сакуса. — Выходи, я не буду стоять тут вечность.

В трубке раздался шорох.

— Сейчас, сейчас я спущусь и тогда не смей говорить, что ты пошутил. И если...

Сакуса не стал слушать до конца, просто сбросил и отключил телефон. Не хотел, чтобы его беспокоили. Вышел из машины и приготовился ждать. Дверь подъезда открылась буквально через пару минут. Вот это скорость. Мия остановился и подозрительно прищурился.

— Ты не пошутил?

Сакуса запустил руку в карман толстовки и кинул в него ключами. Мия от неожиданности отступил на шаг и неловко замахал руками. Сакуса засмеялся бы, но ему было не до веселья. Ключи упали на землю, Мия нырнул за ними, быстро подбирая, и тут же выпрямился, словно ничего не было и он ничего не ронял.

— Только если водишь ты лучше, чем ловишь.

— Я отлично вожу, ты же видел.

— Да, видел, как ты попал в больницу.

Мия насупился, подходя вплотную. Сакуса не пошевелился.

— Это было случайностью, — запротестовал тот.

— Постарайся, чтобы сегодня обошлось без случайностей. — Сакуса хлопнул Мию по плечам и отвернулся, садясь в машину. Мия занял место водителя, подвинул кресло, отрегулировал спинку, настроил зеркала — как и всегда, подстраивал под себя окружение. Сакуса вообще не любил, когда трогали его вещи, не любил, когда что-то привычное меняли. И сейчас смотрел на все это с легким раздражением, но ничего не говорил.

— Зачем ты кинул мне ключи, если не запер тачку, а заводится она с кнопки? — спросил Мия, осматривая приборную панель.

— Чтобы посмотреть на... — Сакуса замахал руками, изображая Мию. Тот ткнул его в бок, Сакуса ответил тем же.

Секунду спустя они целовались. Еще через несколько мгновений Сакуса почувствовал руку на своем бедре.

— Еще несколько сантиметров выше — и мы никуда не поедем, а пойдем к тебе, — прошептал он. Мия сразу же отпрянул. — А вот это почти обидно, знаешь ли.

— Ко мне мы обязательно пойдем, — улыбнулся Мия, поглаживая руль. — И я покажу тебе всю свою благодарность.

У Сакусы сладко сжалось внутри.

— Тогда поехали быстрее.

Сакуса думал, что Мия сразу же вдавит педаль в пол, срываясь с места и не заботясь о безопасности. Думал, что будет вести себя безрассудно. Думал, что не будет считаться ни с чьим мнением и возьмет все, что сможет, пока его не остановят.

— Куда я могу поехать? — спросил Мия.

— Куда хочешь. — Кажется, единственным безрассудным здесь был Сакуса. — Только смотри на дорогу, — добавил он, когда заметил на себе удивленный взгляд.

Мия вел аккуратно, если не сказать слишком осторожно. Не разгонялся сильно, хотя дороги были почти свободны, не перепрыгивал из ряда в ряд, пытаясь всех обогнать, не превышал скорость. Сакуса ожидал совсем другого. Думал, что хаотичный и слишком громкий Мия будет таким во всем. Но тот смотрел только вперед, даже не разговаривал и не включал музыку. Вообще ничего не делал. Просто ехал и будто бы действительно этим наслаждался.

— Я думал, ты захочешь погонять, — не выдержал Сакуса.

— Если я поцарапаю эту машину — не расплачусь.

— Сам же и починишь, — фыркнул Сакуса. Он был бы не против, даже если бы она — они — разбились.

— А, точно. — Мия прибавил скорости, но совсем немного. — Погоди, вот выедем из города.

Больше Сакуса не разговаривал. Включил радио на первой попавшейся волне, не воспринимая голоса дикторов и музыку. Не воспринимая реальность в принципе. Он и не думал, что когда-то вот так позволит кому-то, а уж тем более Мие, сесть за руль его машины и расслабится, плывя по течению и не думая о том, к чему все это приведет. Ни к чему хорошему, конечно. Мия часто говорил, что Сакусе нужно меньше думать, меньше париться и переживать, что нужно жить и наслаждаться. Расслабиться и посмотреть, куда приведет его судьба. Теперь, когда нечего терять, Сакуса решил попробовать. При каждой встрече с Мией он обещал себе, что она — последняя. Что больше это не повторится. Что все закончится, как только он закроет за собой дверь.

Теперь она точно была последней. И это был не его выбор.

Город медленно плыл мимо. Горел тысячами вывесок магазинов, ресторанов, светом в окнах офисов и жилых домов. Сакуса любил Токио. Он впитывал его в себя, старался запомнить все. Стремящиеся в небо небоскребы, станции метро, на которых он никогда не бывал, проезжающие мимо машины и поток пешеходов. Даже в такое позднее время, город не спал.

— Все в порядке? — спросил Мия, останавливаясь на светофоре.

— Да, — ответил Сакуса, не поворачивая головы.

В последнее время он редко куда-то выбирался, но чувство, что у него отнимают что-то важное, что он теряет частичку себя, не покидало. Так глупо, Он ведь вернется. Просто через несколько лет, может, быстрее — как решит отец. Токио никуда не денется, он вообще не заметит его отсутствия. Здесь ничего не изменится.

Насчет себя Сакуса не был уверен.

Страшно захотелось сходить в Уэно и погулять под ветвями цветущей сакуры, потеряться в десятках магазинов в Акихабаре, прогуляться в храме Мэйдзи и вытянуть предсказание — быть может, в этот раз оно было бы хорошим, — подняться на Токио Скай и встретить там закат. Уехать на Одайбо и провести там целый день. Сбежать в Камакуру и зажечь благовония в каждом храме. Посетить Йокогаму и провести половину дня на узких улочках китайского квартала, покупая всякие мелочи в каждой лавке; покататься на теплоходе с туристами и посмотреть на расцвеченный огнями город с воды. На несколько дней скрыться в Никко, пройти под всеми десятью тысячами торий в святилище Инари, пройтись по Нараи и долго-долго смотреть на Мацумото... Пусть и не ездил толком никуда со времен школьных экскурсий, сейчас внезапно осознал, как много здесь прекрасных мест. Не только по Токио, Сакуса будет скучать по всей Японии.

— Точно все в хорошо? — снова спросил Мия.

Для зацикленного на себе эгоиста он был слишком внимательным. Сакуса повернулся к нему и даже постарался улыбнуться.

— Да, точно.

Мия только подозрительно прищурился, кидая на него быстрый взгляд.

— Твоя улыбка пугает, знаешь ли.

— Да иди ты, — фыркнул Сакуса, снова отворачиваясь к окну.

Можно уехать прямо сейчас. Он не знал, в какую сторону они едут, но можно было повернуть, уехать в Камакуру или Йокогаму, заправиться — и уехать еще дальше. Ехать хоть всю ночь, иногда сменяясь. Карточку у него не забрали, могут останавливаться в отелях, просто наслаждаться жизнью и никогда не отвечать на звонки. Интересно, сколько смелости для этого нужно?

У Сакусы столько явно нет.

Вывесок становилось меньше, людей на улицах — тоже. Город за окном темнел, дома становились ниже, пока не превратились в одноэтажные постройки. Мия выехал на пустынную трассу за пределами города.

— Можно? — спросил он, притормаживая и глядя на Сакусу.

— С каких пор ты на все спрашиваешь разрешение?

— А с каких пор ты даешь сесть за руль своей тачки?

Возразить было нечего. Но он ведь на самом деле уже все разрешил, зачем так осторожничать? С каких пор Мия вообще стал таким осторожным и чутким, а не раздражающе наглым и шумным. Если бы он сразу был таким, могло ли все сложиться иначе?

Сакуса молча кивнул.

Мия радостно выдохнул, и машина резко сорвалась с места. Сакуса никогда так не разгонялся: не хотел, да и в городе негде было. В Мие же бурлила любовь к гонкам, скорости, опасности. На его лице была такая искренняя радость, что Сакуса позавидовал. Радовался ли он когда-нибудь чему-то так же искренне? Он не смотрел на спидометр, чувствовал только, как от скорости его вжимает в кресло. Не смотрел на дорогу, на пролетающие мимо размытые силуэты домов. Все его внимание было приковано к Мие. Мия смотрел только вперед.

— Да, детка! — воскликнул он, и Сакуса улыбнулся. Хоть кто-то из них счастлив.

Хотя бы сейчас.

Домой они добрались глубокой ночью. Мия припарковался и посмотрел на Сакусу. Его лицо все еще светилось удовольствием, будто он не просто на машине по пустынным дорогам покатался, а выиграл одну из своих гонок.

— Ты ведь пустишь меня еще раз за руль? Скажи да, а то я не смогу заставить себя выйти.

— Да, — ответил Сакуса: у него не было другого выбора.

Мия широко улыбнулся и притянул Сакусу за шею к себе.

— Поднимемся? — выдохнул Сакуса вместо поцелуя.

Мия легко чмокнул его в губы и кивнул.

Выходить ему явно не хотелось. Он осматривал приборную панель, водил ладонями по рулю и ерзал на сиденье. Сакуса вышел первым и открыл дверь со стороны Мии.

— Можешь просто отдать мне ключи от своей квартиры.

— И что ты там будешь делать?

— Не знаю. — Сакуса поднял руки и потянулся, разминаясь и прекрасно зная, что толстовка с футболкой задрались настолько, чтобы показалась полоска кожи. — Отдохну. — Он протянул руку раскрытой ладонью вверх, но вместо ключей Мия вложил свою ладонь, опираясь и вылезая наконец из машины.

— Пока, пока, детка, — попрощался он и погладил капот.

В квартиру Сакуса вошел первым, развернулся и сразу же прижал Мию к едва закрывшейся за ними двери.

— Какой нетерпеливый, — усмехнулся Мия.

— Заткнись, — прошептал Сакуса, обхватывая его шею руками и глубоко целуя. У него был план на эту ночь, и он собирался выполнить его целиком.

Сегодня он решил позволить себе окончательно сойти с ума.

Мия отвечал так жарко, так сильно прижимал к себе за талию, что Сакуса с трудом заставил себя оторваться. Взял его за руку, потянул вглубь квартиры.

— Вот так сразу? — спросил Мия, послушно сев на кровать. В его взгляде было нетерпение, любопытство скрывалось в изгибе губ. Он внимательно смотрел на Сакусу, который боялся поднять на него взгляд, боялся передумать. Он опустился на колени у кровати, устраиваясь между ног Мии. — Что ты творишь? — спросил тот, но Сакуса не ответил — не смог бы даже если бы захотел.

Он расстегнул джинсы Мии и стянул их вместе с бельем, облизал губы, без стеснения рассматривая совсем немного вставший член.

— Ты с ума сошел? — выдохнул Мия, когда Сакуса прижался губами к головке.

— Да, — ответил Сакуса и лизнул член по всей длине.

Ощущения были странными. Он никогда ничем подобным не занимался и не понимал, правильно ли все делает. Но если судить по резким, рваным выдохам Мии — вполне. Странно было чувствовать, как член под его прикосновениями становится больше и тверже. Сакуса старался вспомнить все, что творил с ним Мия: движения, поцелуи, как глубоко заглатывал, резко двигался, насаживаясь ртом на член. Повторить все это было слишком для первого раза, но Сакуса старался сделать хоть что-то, чувствуя себя почему-то невероятно глупо.

— Блядь, — выдохнул Мия, когда Сакуса постарался взять поглубже. Конечно, у него ничего не получилось. К горлу подкатила тошнота, но останавливаться Сакуса не собирался. Пробовал снова и снова, пока на глазах не выступили слезы, а Мия не вцепился в его волосы, оттягивая от себя.

— Не делай этого, если тебе не нравится, — сказал он, проводя пальцами по влажным ресницам.

— Я сделал что-то не так? — спросил Сакуса, сглатывая горькую слюну. — Тебе не нравится?

— Мне, — сказал Мия с нажимом, — охренеть как нравится...

Сакуса снова потянулся к члену ртом, собираясь продолжить, но рука в волосах сжалась сильнее, причиняя легкую боль.

— А тебе — нет.

— С каких пор ты такой заботливый и внимательный? — Сакуса криво улыбнулся.

— Да я всегда таким был.

Мия подцепил пальцами его подбородок и потянул на себя.

— Тогда трахни меня.

— Что? — Мия замер, смотря с таким удивлением, что, если бы не ситуация и сама эта просьба, Сакуса бы рассмеялся.

— Ты слышал.

— Я не совсем понял.

Сакуса поднялся, отошел от Мии на пару шагов, стягивая толстовку и футболку, кидая их на ближайший стул. Туда же отправились джинсы. Мия наблюдал не отрываясь. Откинулся на кровати, упираясь ладонями позади себя, и смотрел, смотрел, смотрел, ловил каждое движение. Он еще даже не прикоснулся, а Сакусе уже стало жарко. Он думал, что будет стесняться, еще несколько месяцев назад он бы не решился раздеваться перед кем-то вот так: выпрямившись во весь рост, в ярко освещенной комнате, под пристальным взглядом. Но что-то в нем изменилось. Мие нравилось его тело, сам Сакуса — все. Так почему он должен стесняться? Сакуса собирался взять от этой ночи все, что сможет. И этот жадный взгляд он запомнит навсегда.

Он стянул с себя белье и сел Мие на колени.

— Так понятнее? — спросил он, обхватывая его щеки ладонями.

Мия, кажется, не дышал. На его лице был такой неподдельный шок, будто он увидел нечто нереальное и никак не мог поверить, что все происходит на самом деле. Он даже почти не ответил на поцелуй; рвано выдохнул, когда Сакуса притерся к его члену своим.

— Еще секунда — и я не смогу остановиться, — предупредил Мия, спускаясь пальцами по спине и сжимая ягодицы.

Сакуса снова хотел посмеяться над его чуткостью, но ему все еще было не до смеха.

— Не останавливайся.

Сакуса потянулся за поцелуем и резко выдохнул, когда Мия снова заговорил.

— Ты уверен?

— Я пришел к тебе, разделся и сказал, что хочу этого. — Сакуса едва не закатил глаза. Вот уж не думал, что придется уговаривать. — Что еще тебе надо? Какое подтверждение? Если не хочешь — скажи, и я уйду, — закончил он, порываясь встать.

Мия дернул его на себя, поднялся, подхватив за ягодицы, и, развернувшись, бросил на кровать. Кровать была довольно твердой, удар выбил весь воздух из легких Сакусы. Не успел он отдышаться, как Мия стянул с себя всю одежду и устроился между его ног, наваливаясь всем весом и наконец-то глубоко целуя. Сакуса обнял его руками и ногами, а Мия чуть не зарычал, проводя пальцами между ягодиц, слегка надавливая.

Сакуса подумал, что разбудил зверя. Подумал, что это его сожрет, уничтожит все, чем был Сакуса Киёми. Если уже не уничтожило.

Понял, что совсем не против.

Сакуса плавился под прикосновениями, едва дыша. Он чувствовал себя полностью в чужой власти, такое уже было, но в этот раз он этого хотел. Это пьянило. То, как Мия касался, целовал и кусал его везде, как раздвигал ягодицы, мягко поглаживая пальцами в смазке. Сакуса помнил, как резко и напористо он действовал, впервые растягивая себя для него. Сейчас же он был очень осторожен, хотя, должно быть, сдерживаться было очень сложно. Сакусе так точно. Он подался бедрами навстречу, как только почувствовал давление.

— Тише, тише, — еле слышно сказал Мия, немного отстраняясь и упираясь ладонью в его плечо.

— Я не сломаюсь, — выдохнул Сакуса, сам не веря в эти слова.

Он помнил и то, как Мие было больно и точно не хотел испытать того же, но и терпеть получалось с трудом.

— Я же хочу, чтобы тебе понравилось. — Мия чуть улыбнулся и поцеловал Сакусу в ключицу.

— Если ты не ускоришься, я засну.

Смех был ему ответом. Такой тихий, но заразительный — не улыбнуться было невозможно.

Сопротивляться Мие хоть в чем-то — в принципе непосильная для Сакусы задача.

Он застонал, когда почувствовал, как усиливается давление. Прогнулся приподнимая бедра и шире раздвинул ноги. Он раздвигает ноги для Мии. Кто бы мог подумать, точно не он. От этой мысли стало смешно. Сакуса всхлипнул и закрыл глаза предплечьем.

— Что-то не так? — тут же встрепенулся Мия, останавливаясь.

— Блядь, перестань беспокоиться обо всем и продолжай. — Сакуса посмотрел на него прищурившись и зарылся пальцами в волосы, притягивая ближе. Целовать Мию хотелось постоянно.

Катастрофа.

Сакуса разочарованно выдохнул, когда все исчезло: давление пальцев, вес Мии, его тепло. Пусть это и было всего на несколько мгновений, но стало холодно. Сакуса из-под полуприкрытых век наблюдал, как Мия раскатывает по члену презерватив, чувствуя, как внутри поднимается паника. Он уже жалел, что решился на это, жалел, что уговаривал, жалел, что с такой готовностью подставлялся. Он и правда сошел с ума, вконец рехнулся, раз решил позволить Мие сделать это с собой. Наверное, он остановится, стоит только попросить. Наверное, отнесется с пониманием, раз уж такой внимательный и чуткий сегодня. Наверное, даже не будет обижаться и злиться и не сделает ничего силой. Наверное, они могут поменяться и продолжить.

Наверное, стоит только открыть рот и сказать.

Сакуса молчал. Молчал, когда Мия снова устраивался между его ног. Промолчал в ответ на:

— Говорят, в первый раз лучше со спины, но я хочу видеть твое лицо.

Молчал, когда Мия направил свой член в него.

Громко застонал, когда почувствовал давление, невольно напрягся, сжался.

— Расслабься, — прошептал Мия, губами касаясь его уха. — Я не хочу сделать тебе больно.

Так остановись, подумал Сакуса.

Мия мысли читать не умел. Он целовал Сакусу в губы, шею, скользил языком по плечам и ключицам, гладил ладонью по груди и животу, осторожно толкался внутрь. Сакуса пока не чувствовал ничего кроме жара от прикосновений и распирающего давления. Если Мия каждый раз чувствовал то же самое, почему, черт побери, ему так нравилось? Вряд ли он бы смог притворяться так хорошо. Вряд ли позволил бы делать с собой что-то, что ему не нравилось.

Хотя, он ведь тот еще псих — Сакуса ничему бы не удивился.

Мия закинул его ноги повыше на свою спину.

— Я вошел, — сказал он.

— Добро пожаловать, — не удержался Сакуса.

Мия замер, а потом так рассмеялся, что Сакуса не удержался тоже. Глупее ситуацию сложно было представить. Сакуса в принципе редко смеялся так искренне, а с чужим членом в заднице — вообще никогда. От этой мысли стало еще смешнее.

Мия начал двигаться, и смех оборвался. Когда Сакуса окончательно расслабился, понял, что так сильно нравилось Мие. Ощущения были совершенно новыми — он никогда не испытывал ничего подобного, — но невероятно приятными. Стало не просто жарко — горячо, будто кровь в венах раскалилась и разносила это пламя по всему телу. Он чувствовал, как на коже выступает пот, но ему было плевать. Он цеплялся пальцами за плечи Мии, за спину, впиваясь во влажную кожу ногтями, подмахивал, стараясь двигаться с ним в одном ритме. И стонал, всхлипывал, едва не срываясь на вскрики. Мия вторил ему, подхватив одной рукой под бедро, заставив немного приподняться. Это было даже лучше, чем Сакуса мог себе представить. Возбуждение, удовольствие сжигали его изнутри, и он был рад гореть. Рад был бы сгореть в пепел и никогда не становиться снова человеком.

Мия накрыл его член рукой, и ощущений стало еще больше — больше, чем Сакуса мог вынести. Он жмурился, кусал губы и сильнее впивался ногтями в спину Мии, то ли толкая к себе ближе, то ли пытаясь остановить и оттолкнуть. Казалось, он не выдержит, казалось, ни один человек не смог бы все это вынести. Возбуждение было настолько сильным, будто приобрело физическую форму и теперь пыталось вытеснить Сакусу из его же тела. Рука Мии и он сам двигались невпопад, и это сводило с ума. Все сводило с ума. Сакуса прокусил губу до крови, уткнулся лицом в изгиб шеи Мии, сжимаясь и кончая ему в руку. Мия замер тоже, с громким стоном, и упал на него.

Сакуса сразу же попытался скинуть — даже не отдышавшись, — но Мия не поддался. Ладно, в душ можно сбежать и через пять минуточек. Он зарылся пальцами во влажные волосы, мягко их перебирая. Все ощущения, которые, казалось, его убьют, резко схлынули, оставив после себя только приятную усталость и опустошение. Голова прочищалась слишком быстро — быть может, потому что Сакуса так и не смог перестать думать. Ему это не нравилось — он планировал забыться на всю ночь.

— Я хочу в душ, — сказал он, целуя Мию в висок.

— Всегда так быстро сбегаешь, — пробормотал тот, отстраняясь. Стянул презерватив и кинул его на пол — отвратительно. — Полотенце сам возьмешь. — Мия даже не открыл глаза.

Включив воду и дожидаясь, пока она нагреется, Сакуса рассматривал себя в зеркале. Казалось, что-то в нем должно измениться, он должен стать другим человеком, но из зеркала на него смотрел все тот же Сакуса Киёми, разве что глаза казались темнее, чем были на самом деле, да щеки заливал необычно яркий румянец. Он вступил под воду, блаженно прикрыв глаза и чувствуя, как с него смывается пот и сперма. Завел руку за спину и коснулся растянутых мышц, зашипев от ощущений: слишком чувствительными сейчас они были. Он действительно сделал это. А еще страшнее — ему понравилось. Палец легко вошел, не встречая никакого сопротивления, но чувствовался совсем иначе, чем палец Мии.

— Ты окончательно сошел с ума, — тихо сказал Сакуса, убирая руку и намыливаясь гелем для душа. Интересно, он еще когда-нибудь испытает подобные ощущения? Когда-нибудь позволит какому-то парню себя трахнуть?

Мия убьет его, если об этом узнает?

Из душа Сакуса вышел, даже не потрудившись прикрыться полотенцем. Мия дожевывал бутерброд, на тарелке на тумбочке лежал еще один.

— Если будешь разгуливать тут в таком виде — я снова тебя трахну. — Мия приблизился, но Сакуса отступил, уперевшись ему в грудь кончиками пальцев.

— Сперва в душ.

— А потом?

Сакуса окинул его медленным взглядом с головы до ног.

— А потом посмотрим.

Мия улыбнулся и все-таки ухитрился звонко чмокнуть в щеку, прежде чем скрыться в ванной. Вышел оттуда разомлевший и довольный, завалился на кровать рядом с Сакусой, подгребая его к себе ближе. Сакуса устроился щекой на плече, пальцами обводя контуры татуировок. И когда только это вошло у него в привычку?

— Почему ты сегодня такой? — спросил Мия, приподнимая лицо Сакусы за подбородок и заглядывая в глаза.

— Какой?

— Странный. Делаешь... все это.

— Просто улетаю завтра, — улыбнулся Сакуса, стараясь свести новости в шутку. Вот только как он ни пытался говорить весело, слова оседали на языке горечью.

— Надолго? — Мия запустил пальцы в его волосы, поглаживая.

— На два года. Или навсегда. Пока не знаю. — Сакуса прижался поближе, но Мия вцепился в его плечи, отстраняя от себя и удивленно заглядывая в глаза.

— Это же шутка? Скажи, что ты пошутил.

Сакуса заметил страх в его взгляде, быть может, мольбу. Улыбаться стало сложнее. Врать — наоборот, легче.

— Да. — Сакуса растянул губы в улыбке. — Я пошутил.

Мия выдохнул, обнимая обеими руками и закидывая на него ногу. Для верности. Чтобы не сбежал.

— Не шути так больше никогда. Я бы все равно тебя не отпустил.

Как будто у него был выбор. Как будто этот выбор был у Сакусы.

От них ничего не зависело.

Chapter Text

На следующий день Сакуса проснулся очень рано. Повернулся к Мие — осторожно, чтобы не разбудить. Тот мирно сопел, обняв обеими руками подушку и уткнувшись в нее лицом. Сложно было не погладить его по волосам, по открытой спине. Не поцеловать хотя бы в щеку было еще сложнее. Но Сакуса справился. Сакуса всегда был сильным. Вылез из кровати, тихонько поправил сползшее одеяло. Так же тихо оделся и ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

Казалось, что это будет легко. Казалось, нет в этом ничего особенного. Мия ему, по сути, никто. Просто человек, который внес сумятицу в его жизнь, с которым было весело открывать что-то новое, который, в итоге плохого сделал больше, чем хорошего. Но внутри все скручивало, стоило подумать, что это — их последняя встреча. Они больше не встретятся. Не должны, так будет лучше для всех. Последняя встреча, а Сакуса сбежал из квартиры рано утром, словно вор или какой-то трус. И ничего не объяснил. Хотя, они и так никогда особо не говорили. В каждую встречу ссорились или трахались. Иногда — и то и другое. Ничего особенно важного между ними не было, и Сакуса не понимал, почему сейчас вместо того, чтобы ехать домой и готовиться к долгому перелету, он лежал на скрещенных на руле руках и не мог нормально дышать. Он зажмурился, медленно вдыхая как можно глубже, стараясь разжать тиски, сжавшие грудь; откинулся на спинку и достал телефон. Он так и не включал его с прошлой ночи, и сейчас, стоило экрану загрузиться, на него лавиной обрушились уведомления. Пропущенные звонки, сообщения. Больше всего — от матери и отца. И если мать сдержанно просила не делать глупостей и приехать домой, то отец в выражениях не стеснялся. Писал, что если Сакуса натворит что-то, то может домой не возвращаться. Неплохой вариант, неожиданно подумал Сакуса, но одернул себя. Все-таки это — его семья, которая дала ему все, которую он любил несмотря ни на что. Ему с ними повезло. Надо повторять это себе почаще.

Несколько сообщений было от Аои. Сперва она писала, что приедет проводить, потом — спрашивала, что случилось и где он вообще. От Широфуку тоже было несколько сообщений и звонков.

Сакуса нажал на кнопку вызова.

— Алло, — голос Широфуку звучал хрипло. Она явно спала и в любой другой ситуации не взяла бы трубку или же наорала бы за то, что разбудил, но сейчас первым делом спросила: — Киёми, ты в порядке?

Нет, он не в порядке.

— Да, — выдохнул он.

— Ты где?

— У дома Мии.

Широфуку замолчала. Сакуса молчал тоже.

— Что между вами происходит? — наконец спросила она.

— Ничего. Не знаю. Ничего важного. Или серьезного. — Он снова зажмурился и сжал пальцами переносицу.

— Поэтому ты мне звонишь в... Сакуса, еще даже шести утра нет.

Сакуса тихо рассмеялся. Большую часть времени она звала его по имени, но если хоть капельку злилась, переходила на фамилию. По этому он будет так сильно скучать. По ней будет скучать просто невыносимо.

— Я сегодня улетаю, — зачем-то сказал он.

— Я знаю. Приеду проводить, мы же договорились.

И правда. Они еще увидятся, но услышать ее хотелось именно сейчас. Стало как-то легче. Пусть она ничего особенного не сказала, пусть он ничем не поделился, но теперь Сакуса дышал свободно.

— Давай я заеду сейчас за тобой и сразу поедем ко мне? А оттуда — в аэропорт.

Широфуку помолчала.

— Ты же знаешь, — осторожно начала она, — я не смогу защитить тебя от разборок, только еще сильнее разозлю твоих родителей. И Киёми, тебе придется с ними поговорить.

Сакуса понимал. Сакуса не хотел.

— Ты ведь в первую очередь уезжаешь от них, — добавила Широфуку.

В первую очередь, подумал Сакуса, я бегу от себя.

— Хорошо, тогда до встречи в аэропорту.

Он сбросил звонок и завел мотор. Если и бежать, то как можно скорее. Пока не захотелось остаться.

Дом встретил тишиной. Родители, видимо, еще спали. Сакуса воровато проскользнул в свою комнату, будто не имел больше права там находиться, и выдохнул, закрыв за собой дверь. Комната встретила его полумраком и чемоданом. Так странно: он жил в огромном доме, в большой комнате с гардеробной, кучей шкафчиков в ванной, а то, что ему действительно нужно, поместилось в один большой чемодан. Все, что угодно, можно заменить. Все, что угодно, можно забыть. Мало кого можно исправить — люди не меняются.

Сакуса устало упал на кровать и всего на минуту закрыл глаза, а когда открыл, в комнату светило яркое солнце. Самолет был вечером, но уже стоило начинать собираться. Он сходил в душ, долго выбирал свежую одежду, игнорируя и задвигая подальше в шкаф рубашку, которую так и не вернул Мие, тщательно сушил волосы, вспоминал, точно ли все взял, снова и снова перебирая в голове необходимые вещи — оттягивал момент встречи с семьей как мог.

В итоге к нему постучали. Сакуса еще не успел ничего ответить, как дверь открылась и в комнату вошла мать. Она явно не хотела его отпускать, но важнее воли отца в этом доме ничего не было.

— Ты собрался? — она старательно улыбнулась, но ее лицо стало еще более грустным.

— Да, — кивнул Сакуса.

— Точно ничего не забыл? — Она прошла в комнату и присела возле него на кровать, беспокойно оглядываясь.

— Я проверил, — Сакуса тоже постарался улыбнуться. Он пытался понять, будет ли скучать по ней? И странно было то, что ответ сразу не находился. Они были такой хорошей, показательно образцовой, семьей с кучей традиций и правил отношений друг с другом, но эмоциональной близости, как оказалось, так и не добились. Сакуса ее любил, очень. Но осознал, что при мысли об отъезде он вспоминает не о каких-то моментах, когда она его утешала, поддерживала или помогала, а о семейных ужинах, праздниках, разговорах, которые всегда шли по одному сценарию, и бесконечных обсуждений его блестящего будущего. Было чувство, что он очень долго гулял вокруг прекрасного дома, который внутри должен был быть еще лучше, чем снаружи; гулял, но никак не решался открыть дверь. А когда открыл, оказалось, что в этом доме ничего и нет — лишь пустота и удушливый воздух.

Хотелось снова закрыть дверь и забыть, что видел.

— Это для твоего блага. — Мать положила руку на бедро Сакусы и сжала пальцы. — Ты же знаешь.

— Конечно.

— Так будет лучше.

— Я знаю.

Сакуса не хотел в очередной раз все это выслушивать. Отправить его в другую страну, лишить друга — единственного, которого он смог найти за всю свою жизнь, — конечно, все это было во благо. Быть может, если повторять себе это каждую минуту, можно и поверить.

— Отец остынет, и ты вернешься.

Это плохо сочеталось с «для твоего блага», больше было похоже на «отец видеть тебя не хочет и решил отправить подальше».

— Американское образование всегда ценилось выше японского.

Это вообще было наглой ложью. Сакуса прочитал все, что нашел, про свой новый институт. Да, он был очень хорошим. Но сменить лучший вуз в Японии на очень хороший в Филадельфии не казалось рациональным решением.

Он спал с девушками и парнем, ходил на ночные гонки, водил, был совершеннолетним, но сейчас чувствовал себя ребенком, который ни на что не может повлиять даже в собственной жизни.

Телефон на тумбочке завибрировал, мать метнулась и схватила его, сразу недовольно поджимая губы.

— Опять... этот?

Сакуса мягко вытащил телефон у нее из рук, краем глаза замечая сообщение от Мии, и убрал в карман.

— Обещай, что не будешь больше с ним общаться. — Она нахмурилась. — Он плохо на тебя влияет, Киёми. Ты в последнее время сам на себя не похож. Мы тебя не так воспитывали.

Конечно, не так. Точнее, не они: большую часть времени Сакуса рос с нянями. Подумалось, что, может, все эти их традиции нужны были, чтобы создать хоть какую-то видимость семьи? Потому что больше у них ничего и не было.

— Обещай, — снова потребовала она, беря руки Сакусы в свои.

— Да, мам, обещаю, — улыбнулся он, пожимая ее пальцы.

В первую очередь он обещал себе.

Отец весь день недобро на него смотрел, но скандалы больше не устраивал. Спросил только, какого черта Сакуса взял машину и уехал, когда ему запретили это делать. А не дождавшись ответа, спросил, все ли хорошо с машиной.

— С ней все в порядке, не переживайте, отец.

— Я попросила приготовить твое любимое, — засуетилась мать, будто боясь, что они снова повздорят.

Сакуса смотрел на заставленный едой стол, и думал, что охотнее съел бы лапшу быстрого приготовления и пару сухих онигири из ближайшего к дому Мии магазина.

— Я не голоден, — попытался он соврать.

— Это семейная традиция, — с нажимом сказал отец. — Мы всегда один раз в день обязательно едим вместе.

Что ж вы будете делать, когда я уеду, подумал Сакуса, но промолчал. Он вообще лучше всего в этой жизни умел молчать и держать лицо. В последнее время еще и улыбаться фальшиво научился.

В этот раз никто не спрашивал, как прошел день и какие планы, кто чего добился и что собирается делать дальше. Отец с жаром рассказывал, какой чудесный институт нашел для Сакусы, а Сакусе бедро жег телефон с неотвеченным сообщением. Он знал, еще немного — и Мия напишет снова, а потом и позвонит. Он не хотел с ним разговаривать — ответить на сообщение было намного безопаснее: проще сделать вид, что все в порядке, но за столом доставать телефон было нельзя.

В комнату Сакуса вернулся уже с пятью сообщениями, странно, что не с пятьюдесятью, и без звонков. Он пролистал «куда ты пропал», «какого черта так тихо ушел», «все хорошо?», «ответь, блин», «ну и не отвечай», и написал, что да, конечно, все хорошо, просто появились срочные дела и пришлось уехать, что было слишком рано, поэтому решил не будить. Сакуса редко так много писал.

«Хорошо», — моментально ответил Мия. — «Когда еще поедем кататься?»

«Мне надо разобраться с делами», — отправил Сакуса, снова падая на кровать.

«Я подожду», — написал Мия.

Сакуса скинул уведомление и закрыл глаза. Долго придется ждать. Скорее всего, вечность.

До отправления в аэропорт из комнаты он не выходил.

Только прошла регистрация, а Сакуса уже чувствовал себя уставшим. Он устал от сочувствующего взгляда матери, от строго с примесью неприязни взгляда отца, от бесконечных «все будет хорошо» Широфуку и Аои устал тоже, хотя они приехали только в аэропорт.

— Я буду скучать, — шепнула Широфуку, крепко-крепко обнимая Сакусу.

— Я тоже, — признался он.

Отец сдержанно кивнул, давая наставления, кому нужно позвонить, куда поехать по прилету. Мать обняла после Аои. Сказала что-то, но Сакуса не расслышал.

Он так сильно переживал в последние дни, так много всего передумал, что теперь достиг предела и не чувствовал ничего. Будто улетал в отпуск: на пару недель на берег океана, как они порой делали всей семьей. Будто не происходило ничего особенного. Будто не менялась вся его жизнь.

До посадки оставалось совсем немного времени, когда он, снова обняв всех, кроме отца, попрощался и пошел к выходам.

Мия писал все это время. Наверное, по этому Сакуса тоже будет скучать. Он ответил на последние сообщения ничего теперь не значащими фразами и отключил телефон.

Япония уменьшалась очень быстро. Сакуса смотрел на нее сквозь затемненное окно до тех пор, пока самолет не врезался в облака и она не исчезла из виду. Вот и все, равнодушно подумал он и достал телефон. Открыл список контактов и добавил телефон Мии в черный список. Нажал, чтобы удалить, но так и не подтвердил. Нет ничего плохого в том, чтобы номер остался. Зашел в галерею, проверяя немногочисленные фото, но Мии на них не было: Сакуса внимательно за этим следил. Из инстаграма удалит по прилету. Как и из всех мессенджеров, где они общались.

Последнее сообщение от Мии — рассказ о каком-то клиенте, который его дико бесил, но платил хорошо, поэтому приходилось терпеть. Интересно, если бы он знал, что это последнее сообщение, что бы он написал? Сакуса зажал диалог и удалил и его.

Телефон казался чужим и пустым. Сакуса сам себе казался чужим и пустым. Будто все, что в нем было, осталось там, на земле, в Японии. И он не знал, какая его часть прилетит в Америку.

Явно, самая уставшая, решил Сакуса, когда пилот объявил о снижении. Спасибо отцу за билет в первый класс: большую часть полета удалось проспать на вполне удобном раскладном кресле, но усталость все равно давила тяжестью на тело. Или это были неопределенность и страх? Когда разрешили отстегнуть ремни, Сакуса подхватил свой чемодан с багажной полки и первым направился к выходу — не хотел толкаться даже в немногочисленной толпе пассажиров первого класса.

От Нью-Йорка до Филадельфии самолет был намного скромнее, но и лететь было меньше часа. Сакуса вжался в сиденье и снова смотрел в иллюминатор, на этот раз на то, как уменьшается Нью-Йорк.

Все досмотры он прошел еще более уставшим. К выдаче багажа подошел потерянным и не воспринимающим реальность. Вроде вылетал вечером, прилетел вечером того же дня, а по ощущениям — спустя сутки. Судя по времени на наручных часах, в Японии уже был следующий день. Будто вернулся в прошлое. Жаль, всего на несколько часов, на много месяцев — было бы лучше.

Америка оглушала. Сакуса никогда не сомневался в своем английском, но сейчас едва ли мог понять, что говорят люди: слишком много голосов, шума, акцентов. Слишком много всего незнакомого. Он повыше натянул маску на лицо и с двумя чемоданами двинулся к выходу, снова чувствуя себя несамостоятельным ребенком. Так подумать, он всегда ездил куда-то с кем-то: с родителями, с Широфуку, с Ячи, с классом. А в этот раз остался совершенно один.

Если отец хотел его таким образом наказать, у него отлично получилось.

Сакуса нашел свободное место и подключился к местному вай-фаю. Адрес отеля на первые несколько дней, пока он не оформится, у него был в заметках, но хотелось посмотреть местоположение относительно аэропорта и решить, как добраться.

Кроме того, у него осталось несколько незавершенных дел.

Он удалил Мию из подписок в инстаграме и заблокировал, закрыл свой профиль. Снес последний диалог, который не удавалось удалить без интернета.

Все, подумал он. Теперь точно все.

Он написал Широфуку и Аои, что приземлился, никто из них не ответил. Теперь они были в десятках тысяч километров и тринадцати часах разницы во времени. Так далеко, как никогда раньше.

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Сакуса нашел автобус — в Японии он бы просто сел на поезд, в других странах они брали такси, но в Америке делать это было необъяснимо страшно, — добрался до отеля и проспал больше двенадцати часов. Проспал бы дольше, если бы не будильник. На следующий день приехал с документами в институт. Получил список экзаменов, которые ему нужно сдать, чтобы нагнать программу, и место в общежитии. По привычке кланялся, только потом с некоторой брезгливостью пожимал протянутую руку. Все, что он понял за эти несколько дней: будет очень сложно.

Ему повезло: соседом по комнате оказался японец.

— Меня зовут Мейан Шуго, — представился тот, вежливо кланяясь.

— Сакуса Киёми. — Сакуса поклонился тоже, осматривая комнату.

Совсем небольшая, но чистая и светлая. Две кровати у противоположных стен, два письменных стола с тумбочками, два небольших шкафа. Ванная была у них своя — совсем крохотная, с раковиной, унитазом и душевой кабиной, но главное, не общая, а вот кухня — одна на этаж.

Мейан был старше на год, учился здесь с самого начала и всячески старался помогать. В первый же день устроил экскурсию.

— До кампуса можно дойти минут за пятнадцать. Иногда занятия проходят в других корпусах, но чаще всего — здесь. У тебя в документах должна быть карта, держи первое время при себе. Территория хоть и небольшая, но запутаться с непривычки можно. Я путался, — улыбнулся он. Сакуса уже чувствовал благодарность. — Там парк. — Мейан махнул в сторону кучки деревьев. — Если это можно так назвать. В основном здании два крыла, еще один корпус находится за ним. Они связаны галереей, можно не выходить на улицу. Зимой и в дождливые дни очень удобно.

Сакуса кивал, старательно все запоминая. Он ненавидел осваиваться в новых местах, ненавидел, когда привычная жизнь менялась настолько сильно, но, казалось, с Мейаном со всем усправиться будет проще. Сакуса не знал, специально ли его с ним поселили, но был рад такой компании, был рад, что предыдущий сосед внезапно переехал.

Мейан учился на юридическом, был капитаном местной волейбольной команды и мечтой большинства девушек с его, да и с соседних, факультетов.

— Многие любят японцев, — признался он. — Так что готовься к повышенному вниманию. — Мейан окинул Сакусу внимательным взглядом. — Тем более, ты симпатичный.

Сакуса не был уверен, что спокойно со всем этим справится. Он старался быть незаметным в Японии, здесь сделать это будет намного сложнее.

— Тебе тут понравится. Ну, или не понравится, но привыкнешь. — Мейан хлопнул его по плечу, когда они вернулись в комнату.

Он, вообще, хотел стать про: сколько себя помнил, играл в волейбол, грезил спортивной карьерой. Но родители поставили условие: сперва образование, потом — может делать, что угодно. У Сакусы ситуация была с точностью да наоборот: ему разрешили поступить туда, куда он хотел, при условии, что он будет примерным сыном и займется компанией. Вот только он все продолбал.

— Наверное, они надеются, что я передумаю, — улыбнулся Мейан, рассказывая об этом. — Что полюблю юриспруденцию и заброшу спорт.

— Не жалко тратить время?

Мейан пожал плечами.

— Я все равно тренируюсь, играю. Да, лучше бы меня заметили, как можно раньше и не здесь — я хочу играть в Японии, — но это не такая уж большая плата за исполнение мечты. В конце концов, мы все окажемся там, где хотим, где должны быть.

Сакуса подумал, что «должен» и «хочу» — это разные вещи, но промолчал.

Мейан удивительным образом успевал все: помогать Сакусе, проводить кучу времени на тренировках и играх — своих и чужих, — ходить по вечеринкам и при этом отлично учиться.

— Тоже часть сделки, — сказал Мейан в ответ на вопрос, зачем он так старается. — У меня должен быть высокий средний балл.

Сакусе первые недели дались тяжело: он постоянно путался в кабинетах, расписании, учебниках; пытался сдать нужные предметы, но внезапно осознал, что его уровня английского не всегда хватает. Если пользоваться одной ванной с Мейаном было довольно легко — он следил за порядком почти так же тщательно, как сам Сакуса, — то готовить что-то на общей кухне было смерти подобно. Как минимум потому, что Сакуса не умел. Вообще ничего не умел, на самом деле, но освоить уборку было проще. Кроме того, у него не было никакой посуды, а выбраться и купить никак не получалось, поэтому питался чем попало, пока Мейан не заметил и не взял дело в свои руки.

Более-менее освоился он через месяц, даже привык к узкой и короткой кровати и перестал беспокойно ворочаться. Еще через пару недель впервые согласился пойти с Мейаном на вечеринку. И да, тот был прав: Сакуса привлекал к себе внимание.

— Просто получай удовольствие, — шепнул Мейан, пихнул в руки стакан и растворился в толпе.

Вечеринки в Америке отличались от тех, на которых он раньше бывал. Шумно, много людей, алкоголя и, кажется, наркотиков. Если отец хотел сделать из него достойного члена общества, то явно прогадал со страной. Конечно, Сакуса не собирался пускаться во все тяжкие: и в Японии уже достаточно натворил, но пиво все-таки выпил, а потом взял еще одно.

В общежитие он возвращался без Мейана с несколькими новыми номерами в записной книжке и парой приглашений куда-нибудь сходить. Хоть и старался держаться в тени весь вечер, скрыться не удалось. Девушки здесь были намного смелее и настойчивее, чем в Японии. Сакусе это понравилось — поможет отвлечься.

О Мие он вспоминал едва ли не каждый день. Старался не думать, но ему не давали забыть.

— Он снова о тебе спрашивал, — сказала Широфуку в трубку. — Я уже не знаю, что ему отвечать.

— Скажи, что я уехал учиться и не хочу больше с ним общаться, — в который раз повторил Сакуса. Он лежал на своей кровати под одеялом в темноте и пользовался моментом, пока Мейана не было, чтобы спокойно поговорить.

— Я говорила! — раздраженно воскликнула она. Судя по шуму на заднем плане, Широфуку была в университете. Сколько сейчас времени в Токио? Она на перемене? Как скоро прозвенит звонок? Поначалу Сакуса пытался считать разницу во времени, но постоянно путался и в итоге бросил это занятие. Просто писал, прежде чем кому-то позвонить. Или в принципе только писал, читая ответы на следующий день. — Киёми, — мягко продолжила она, — что между вами произошло?

— Ничего такого.

— Ты ведь знаешь, что можешь все мне рассказать?

Да, подумал Сакуса, отличный бы вышел рассказ: Мия мучает тебя, потому что мы несколько — даже много — раз переспали. Кстати, впервые он мне отсосал, когда вы только расстались, потом практически изнасиловал в ванной, а я его за это избил и трахнул. А перед отъездом я сам взял в рот и раздвинул ноги. Как твои дела? Сакуса нервно рассмеялся, зажав рот рукой, чтобы Широфуку не услышала.

— Да, знаю, — выдохнул он, успокоившись, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и ровно.

— Я не отвечаю на звонки и сообщения, но он знает мой адрес. Знаешь, что может быть хуже Мии Ацуму? Мия Ацуму, который знает, где ты живешь.

— А он ведь тебе нравился, — не удержался Сакуса.

В трубке повисла тишина.

— До сих пор нравится, — грустно сказала Широфуку, и Сакусе стало стыдно. — Он не плохой человек. Наверное, он сделал тебе что-то ужасное, раз все это заслужил.

Широфуку была слишком доброй. Мия использовал ее, никогда не был верен и никогда не любил, а она его защищала. Он был паршивым парнем. Сакуса же, похоже, паршивый друг.

— Ничего он мне не сделал, нам не о чем говорить.

— Я пыталась узнать у него, что произошло между вами, но тоже молчит. Просто просит связать его с тобой. Снова и снова, снова и снова просит, ты понимаешь? Он сводит меня с ума.

Как и меня, подумал Сакуса, сводил.

— Ладно, — вздохнула Широфуку, — мне пора на лекцию. Еще созвонимся.

Сакуса отложил телефон и с головой забрался под одеяло. Мия был единственной частью жизни в Японии, которую Сакуса старательно пытался забыть. Бесполезно. Днем, под грузом всех дел, удавалось о нем не думать, ночью же было хуже всего: он снился, и Сакуса ничего не мог с этим сделать. Просыпался в поту, с бешено бьющимся сердцем и стояком, бежал украдкой в душ, как школьник, которого могут застукать и отругать. Дни сменялись неделями, месяцами, а ничего не менялось. Сакуса не проверял его инстаграм, не пытался следить за жизнью, но стоило закрыть глаза, как он без проблем вспоминал его лицо, видел татуировки, чувствовал прикосновения. Следом накатывало отчаяние: он должен его забыть, должен выбросить из головы, но не понимал как. Не понимал, когда Мия успел засесть в нем так глубоко, когда успел вытеснить собой все остальные мысли. В учебе забыться не получалось, он пытался встречаться с девушкой с первой вечеринки, но кроме вполне неплохого секса ничего хорошего с ней не было.

— Может, пойти работать, — задумчиво сказал он, когда они с Мейаном вместе возвращались в общежитие.

— Зачем тебе это?

Сакуса пожал плечами.

— Скучно.

— Говорю же, приходи в команду.

Уже не в первый раз звал, но Сакуса сомневался. Он был плох в спорте, в командных играх не участвовал со времен школы и очень сомневался, что ему это надо. Особенно на фоне Мейана, который спит и видит, как станет профессионалом и будет играть за сборную. Казалось, что раз кто-то относится так серьезно, будет подло прийти в команду развлечения ради. Да и уверенности, что получится, не было.

— Приходи хотя бы просто посмотреть на тренировки, — предложил Мейан.

Сакуса кивнул.

Спортзал находился в самом дальнем от общежития здании. Сакуса сидел на первом ряду, наблюдая. Мейан явно был в своей стихии: и сам разогревался, и умудрялся за всеми следить, делая замечания, если кто-то что-то делал не так. Серьезно говорил с тренером, перешучивался с командой. Со стороны казалось, что его уважают и к его мнению прислушиваются не только младшие участники, но и те, кто был старше.

— У нас не очень сильная команда, — сказал Мейан, подходя к ограждению, за которым сидел Сакуса. — Но все очень стараются.

Делать что-то со всей душой — в этом истинное счастье. Найдет ли Сакуса дело, которым будет гореть? Будет ли у него шанс его найти?

Он смотрел, не отрываясь, на игры трое на трое, как команды перетасовывались, как все радовались, забивая, расстраивались, проиграв, пусть это был проигрыш товарищам. Сакуса подумал, что это могло бы ему понравиться. Первое фото в инстаграме он опубликовал через два месяца после приезда. На нем — волейбольная площадка и Мейан в прыжке.

На следующий день он сказал, что спорт его не привлекает и он хочет полностью сосредоточиться на учебе.

Chapter Text

Мию из черного списка он вытащил спустя еще одну неделю: ему просто не оставили выбора.

Звонок раздался среди ночи. Сакуса подскочил на кровати, не сразу понимая, что происходит. Звонила Широфуку.

— Да, — тихо сказал он, выбираясь кровати и нашаривая тапки. — Что случилось? — спросил он, выходя в пустой коридор.

— Ты меня спрашиваешь, что случилось? — раздался в трубке голос Мии. — Это ты мне скажи, что, блядь случилось, если ты сбежал, не сказав мне ни слова.

Первым желанием было сбросить и кинуть и этот номер в черный список, но Широфуку явно была там с ним, она не должна страдать из-за чужих решений.

— Верни телефон и не звони мне больше.

— Даже не мечтай, — резко ответил Мия. — Четыре месяца, четыре гребаных месяца я не понимал, какого черта ты не хочешь со мной разговаривать. Поначалу я даже не знал, где ты. Ты хоть представляешь, что я пережил? Да я все новостные сводки перечитал, думая, что что-то случилось, пока Широфуку молчала, будто воды в рот набрав. Я не мог позвонить, не мог написать, вообще ничего не мог сделать.

— Мне все равно, — сказал Сакуса. От всех этих слов, от ярости, которая чувствовалась даже через трубку, стало невыносимо жарко, воздуха не хватало. Сакуса так давно не слышал его голос, и теперь внутри что-то проснулось, что-то, что он подавлял все это время. Он не хотел думать, не хотел анализировать свои мысли и чувства, просто хотел, чтобы это закончилось.

В конце коридора был небольшой балкон. Сакуса редко им пользовался, обычно туда бегали курить, если лень было спускаться на первый этаж. Морозный — приближалась зима — воздух прокатился по коже холодом, забрался под легкую пижаму, заставляя вздрогнуть и покрыться мурашками.

— Ах все равно? — прошипел Мия.

— Да, — выдохнул Сакуса с облачком пара.

— А мне вот нет.

— А мне — да, — в тон ему ответил Сакуса.

В трубке повисло молчание. Сакуса смотрел на спящие здания вокруг, на огоньки города за пределами студгородка, и ждал.

— Почему ты мне не сказал? — в голосе Мии не было больше злости, скорее растерянность и непонимание. Сакуса мог представить, с каким лицом он это спросил: никакой обычной ухмылки, уголки губ опущены вниз, смотрит спокойно, внимательно. Не давит, не напирает, просто ждет ответа.

— Я сказал.

— Ты сказал, что пошутил!

— Потому что ты попросил.

— Знаешь, — в его голосе снова зазвенело раздражение, — если бы ты делал все, что я просил... — Он не закончил фразу, видимо, вовремя вспомнив, что Широфуку рядом.

— Ничего хорошего бы из этого не вышло.

— Но нам же было хорошо!

— Никаких нас не было, Мия. — Сакуса устало потер глаза. Его трясло от холода, но возвращаться не хотелось — разговаривать на улице было проще.

— Неужели? Ты просто так спишь со всеми подряд? Никогда не поверю. — Он совсем перестал сдерживаться, и Сакуса надеялся, что Широфуку его не слышит.

— Поверь.

В трубке снова повисла пауза. Сакуса терпеливо ждал, облокотившись на перила и прикрыв глаза.

— Ты с кем-то переспал там, в Америке? — спросил Мия тихо.

— Да.

Тишина. Сакуса гадал, на сколько хватит Мии, насколько хватит его самого.

— Я прощу тебе измену, — сказал Мия уверенно и нарочито бодро.

— Только одну?

— Просто вернись ко мне, пожалуйста.

Мольба звучала едва ли не громче ярости в самом начале разговора.

— Нет, — лаконично ответил Сакуса, чувствуя горечь на языке. Сказать это было легко. Осознать, что он на самом деле не вернется ни сейчас, ни через месяц, ни через полгода, а потом, кто знает, может, и некуда будет возвращаться — было намного сложнее.

— Я тебя не отпущу.

— У тебя нет выбора.

— Вытащи мой номер из черного списка.

— Ты меня слышал?

— Нет, это ты меня слышал?! — взорвался Мия. — Не смей игнорировать мои звонки, не смей блокировать меня, рассказывай обо всем, даже... Даже если ты перетрахаешь весь студгородок или где ты там живешь, не смей вычеркивать меня из своей жизни.

Я, блядь, ради этого улетел на другой конец света, подумал Сакуса.

Даже через трубку, даже просто голосом Мия оказывал на него непонятное влияние.

— И знай, я буду тебя ждать.

— Бесполезно.

— Я буду, — с нажимом повторил Мия, — тебя ждать.

Сакуса медленно выдохнул, наблюдая, как пар рассеивается в ночном воздухе.

— Зачем?

— Что?

— Зачем тебе все это? Зачем я? Почему ты так ко мне прицепился? Ты не понимаешь, что из-за тебя все это и происходит, из-за тебя...

— Я тебя люблю, — Мия перебил его тираду.

— Что? — опешил Сакуса.

— Кажется, — добавил Мия и повторил: — Кажется.

— Да ты знать не знаешь, что такое — любить кого-то. — Сакуса не удержался и громко рассмеялся.

— Научи меня.

Если бы Сакуса сам знал, как это — любить кого-то. Но это явно не походило на то, что вытворял Мия.

Они молчали так долго, что Сакуса околел окончательно, сдался и вернулся в теплый коридор.

— Пообещай, что разблокируешь меня.

— Мия...

— Обещай.

— Ладно, — сдался Сакуса, почему-то чувствуя облегчение.

— И обещай, что вернешься ко мне.

— Этого я не могу обещать.

— Хорошо, не обещай, просто возвращайся.

Сакуса не смог сдержать улыбку.

— Я спать хочу, ты хоть представляешь, сколько у меня времени?

— Спи. Надеюсь, я тебе приснюсь, — сказал Мия и отключился.

Надеюсь, нет, подумал Сакуса.

До будильника оставалось еще два часа. Сакуса давно так спокойно не спал, и ничего ему не снилось.

— Что-то случилось? — спросил Мейан утром. — Я слышал, как ты вставал.

Сакуса отрицательно помотал головой.

— Просто... друг забыл о разнице во времени.

Мейан посмотрел на него пристально, но ничего не сказал. Сакуса внезапно осознал, что ему все равно, даже если бы Мейан услышал их разговор. Здесь, вдали от осуждения семьи, все казалось проще.

Он действительно разблокировал Мию — стало страшно за Широфуку.

Со временем Сакуса отлично научился находить оправдания всем своим поступкам.

Широфуку позвонила вечером того же дня.

— Что ты ему наговорил? — спросила она, не поздоровавшись. Сакуса потянулся, разминая затекшую спину: последние пару часов он провел над конспектами.

— В каком смысле?

— После разговора с тобой Ацуму вылетел из моей квартиры, напился и нарвался. Он в больнице, я еду к нему.

Сакуса прикинул время.

— У тебя же пары скоро.

— Ты действительно думаешь, что это важнее? — Она невесело рассмеялась в трубку.

— Он тебе никто. У него есть брат, пусть позаботится.

— Они снова поссорились. — В трубке стало шумно, послышался хлопок и все стихло — видимо, села в такси.

— Юкие, он не твоя проблема.

— Киёми, — в тон ему ответила Широфуку, — даже если бы мы виделись всего несколько раз, он — как минимум мой знакомый, который пострадал и к которому даже некому сейчас приехать.

— Все-таки ты слишком добрая. — Сакуса откинулся на спинку стула, глядя на сумерки за окном.

— А ты стал слишком злым.

— Я не виноват в том, что произошло.

В трубке раздался тяжелый вздох.

— Я этого не знаю, — тихо сказала она. — Мы больше ничем не делимся друг с другом. Ладно, позвоню, когда будут новости.

Звонок прервался до того, как Сакуса успел хоть что-то добавить.

Он должен вернуться к конспектам. Еще нужно подготовиться к семинару, начать делать доклад и повторить несколько тем. Вместо этого Сакуса сидел и смотрел на свой телефон.

Мие он позвонил на следующий вечер, когда в Японии было раннее утро. Мейан пропадал на тренировке, и лучше момента просто не было.

— Ого, видеозвонок, — усмехнулся Мия.

Сакуса жадно вглядывался в его лицо: бровь рассечена, скула заклеена, один глаз полностью заплыл, губы распухшие, покрытые ссадинами, голова полностью перебинтована. Он полусидел на больничной койке и, держа телефон на расстоянии, не смотрел на Сакусу.

— Что произошло?

— Я упал.

— Широфуку сказала, что ты подрался.

— Тогда и упал.

Сакуса закатил глаза. У Мии было два настроения: все выкладывать и не затыкаться и не говорить ничего даже под страхом смерти. Сегодня он явно был во втором настроении. Значит, допытываться бесполезно.

— Прекрати творить фигню.

— А что, — Мия посмотрел ему в глаза, — волнуешься за меня?

— Я — нет, — отрезал Сакуса. — Но Широфуку волнуется. Будь к ней добрее, или я приеду и снова разобью тебе лицо.

— У тебя какая-то нездоровая тяга к насилию, знаешь, — Мия рассмеялся, поморщившись. — Может, сходить на курсы управления гневом?

Сакуса раздраженно выдохнул.

— Я не дерусь непонятно с кем на улице.

— А, только со мной? Чувствую себя особенным, Ки-ё-ми, — пропел Мия.

Лучше бы он ему не звонил. Никакого толка, только в груди поднялась ненужная злоба.

Дверь скрипнула, и Мия перевел взгляд ему за спину, неуловимо меняясь в лице.

— Твой парень? — спросил он очень громко, и Сакуса пожалел, что не подумал про наушники. Он обернулся, кивая Мейану.

— Сосед по общежитию.

Мейан подошел, наклоняясь к телефону, чтобы поместиться в экране, и, положив ладонь Сакусе на плечо, сказал;

— Привет, я Мейан Шуго.

— Мия. Ацуму. — Его взгляд стал совсем недобрым.

— Выглядишь не очень. — Мейан показал пальцем на свое лицо.

— Зато ты красавчик. — Мия сжал губы.

Мейан рассмеялся и, хлопнув Сакусу по полечу, бросил:

— Я в душ, дорогой, — и скрылся в ванной.

Повисло неловкое молчание.

— Просто сосед, значит... — протянул Мия.

— Да, — слишком резко ответил Сакуса, чувствуя, как сердце подскочило к горлу и забилось быстро-быстро. Что за фигню вообще творит Мейан? Сакуса хотел оправдаться, но одновременно думал, что не обязан что-либо объяснять. — У нас ничего не было, Ацуму, — сказал он тихо. — И не будет.

— Ого, по имени меня назвал. Ну точно что-то натворил. — Мия смотрел вроде на Сакусу, а, казалось, в пустоту. — Ничего страшного, Киёми, я же говорил, что прощу тебе все измены.

— А я не прощу, если ты будешь заставлять Широфуку волноваться. И я тебе не изменяю, потому что мы с тобой не вместе, никогда не были и никогда не будем.

Мия задумчиво закусил губу.

— Хорошо, хорошо. Думаю, на этот раз я действительно понял. — Он посмотрел в сторону. — Кто-то идет, мне пора, — сказал он и отключился.

Когда Мейан вернулся из душа, Сакуса так и держал перед собой телефон с погасшим экраном.

— Что это было? — спросил он.

— Прости, прости. — Мейан поднял руки и обезоруживающе улыбнулся. — Я просто пошутил. Это был твой парень?

Сакуса подавился воздухом. В вопросе не было издевки или презрения, только обычное любопытство.

— Нет, конечно нет.

— Ну, тогда ничего страшного не произошло.

— Да, — подумав ответил Сакуса, — не произошло.

Chapter Text

За неделю до Рождества коридоры общежития опустели, казалось, что на Новый год в здании не останется никого. Мейан уже улетел, Сакусе отец билет взял под самый праздник. Он бы не удивился, если бы обратный был на следующий же день, но он был через полторы недели.

Он не был дома пять месяцев. Тогда, в самолете, казалось, что это время будет тянуться вечность, теперь же было ощущение, что оно пролетело незаметно. Сакуса задумался, повлияла ли на него Америка? Стал ли он другим человеком? Изменился ли? Но важнее был другой вопрос: что взять с собой? Он битый час стоял над раскрытым чемоданом и не мог собрать вещи. Раньше ему помогала мама. Она так редко звонила в последнее время и всегда выглядела такой уставшей, что он начинал волноваться, хотя она и заверяла, что все хорошо.

Сюда Сакуса прилетел с одним большим чемоданом, откуда взялись все эти вещи, которые еле помещались в шкаф, он не понимал. Сдавшись, просто закинул несколько толстовок — привык к ним в последнее время, — подумав, взял пару рубашек и брюки — наверняка, отец не одобрит спортивный стиль. Подумав, вытащил рубашки и брюки — дома в шкафу висит полно классической одежды, не выкинули же ее после его отъезда. Сдавшись, кинул их обратно и закрыл чемодан. Через минуту открыл снова, собирая остаток вещей, пытаясь точно рассчитать, что пригодится.

«Извини, Киёми, я не смогу тебя встретить», — написала Широфуку, когда Сакуса был на пути в аэропорт. — «У меня появились срочные дела». Какие дела могут быть ранним утром тридцатого декабря, Сакуса не знал.

«Все в порядке?» — отправил он в ответ.

«Да», — пришло тут же, и следом: «Расскажу при встрече».

Беспокойство, которое Сакуса успешно игнорировал с последнего разговора с Мией снова подняло голову.

Сакуса думал, что Мия будет донимать его звонками, сообщениями — всем, чем только сможет. Но за последний месяц он только лайкнул пару фото в инстаграме Сакусы, который тот снова открыл, и все. Это должно было радовать, наконец-то главная причина всех бед исчезла, но Сакусе было неуютно. Он подумывал позвонить, но вовремя остановился. Плюс к концу семестра слишком много всего нужно было сделать по учебе, даже Мейан перестал ходить на вечеринки и все время вне тренировок и пар зависал над учебниками.

Широфуку тоже почти не звонила и не писала. Сакуса списал это на занятость и не волновался. Тем более, они договорились встретиться сразу после Нового года.

Перелет домой казался дольше, чем перелет в Америку. Сакуса ворочался в кресле, никак не мог уснуть и даже комфорт первого класса не помогал. Он пытался смотреть фильмы, но не воспринимал сюжет, пытался читать, но буквы расплывались, а предложения теряли смысл, пытался даже играть в непонятно как оказавшуюся на телефоне игру. Время тянулось мучительно медленно, и когда, наконец-то, объявили о снижении, Сакуса выпрямился в кресле и стал смотреть на то, как Япония приближается.

Его не встретил никто.

Он успел на ближайший экспресс, забежав в вагон в последний момент, и упал на кресло, чувствуя невыносимую усталость. За окном проносились низкие дома, все еще зеленые кустарники — зима выдалась очень мягкой, — мини-маркеты и спортивные площадки — все это было знакомо с самого детства. Странным образом, Сакуса не чувствовал, что вернулся домой.

Он все-таки заснул, неудобно свернувшись в кресле, с трудом проснулся на станции Токио. Отсюда решил взять такси.

Дома первой его встретила Аои: бросилась на шею, стиснув в таких крепких объятиях, что стало больно.

— Я так скучала!

— Я тоже, — улыбнулся Сакуса.

Мать тоже крепко его обняла, отец пожал руку. Он не выглядел злым, — наверное, оценки Сакусы и отсутствие скандалов его успокоили, — скорее осунувшимся и уставшим.

— Все хорошо? — спросил Сакуса, чувствуя, как мать и Аои в четыре руки затаскивают его в дом.

Отец кивнул.

Комната осталась такой же, какой была в день отъезда. Сакуса вообще испытывал странные чувства: одновременно казалось, что он не был здесь вечность и что никуда не уезжал. Он упал на кровать — передохнуть — и заснул. Проснулся от мягких прикосновений к волосам. Приоткрыл глаза и увидел сидящую на кровати мать.

— Обед готов, — сказала она.

Он поймал ее руку и прижал к щеке. Он скучал, как же сильно он все-таки скучал.

— Еще пять минуточек.

Она рассмеялась.

— Вставай. — Она легонько ткнула его в бок и с трудом поднялась. Сакуса подумал, что за эти полгода его родители как-то слишком сильно постарели. Или просто он слишком давно их не видел и не помнил, какими они были.

Празднование Нового года каждый раз проходило одинаково: собирались семьей, повар готовил о-сэти-рери, ходили в храм, слушали бой колоколов, зажигали благовония и покупали талисманы, а когда возвращались домой, родители сразу уходили спать, а Сакуса с Аои болтали, каждый год обещая, что встретят рассвет и каждый год засыпая среди ночи. Этот год не стал исключением. Сакуса проснулся под утро, когда до рассвета оставалось еще немного времени, но посмотрел на спящую на его же кровати прямо поверх одеяла Аои и встал только для того, чтобы накрыть ее пледом.

С Широфуку они договорились встретиться через пару дней. В нужное кафе Сакуса приехал немного раньше, занял столик у окна и заказал кофе. Широфуку пришла не одна.

— А ты что здесь делаешь? — нахмурился Сакуса, вставая и рассматривая улыбающегося во все зубы Мию. Его лицо зажило, только над бровью виднелся еще не побелевший шрам, и это было единственное изменение в нем. Раздражал он все так же.

— И я рад тебя видеть, Киёми.

— С каких пор мы называем друг друга по имени?

— С тех пор как мы...

Мия не смог закончить: Широфуку ткнула его локтем в бок и влезла между ними. Крепко обняла Сакусу и поцеловала в щеку.

— Я так рада тебя видеть! — Она стиснула его сильнее, а потом отстранилась и потрепала по волосам. Сакуса не любил, когда она так делает. но даже по этому скучал.

Он сел на свое место, приглаживая волосы, они — с другой стороны, и если Мия смотрел на Сакусу, то Широфуку сразу уткнулась в меню. Она тоже выглядела уставшей. Наверное, это нормально для начала года.

— Так что вы... — начал Сакуса, но Широфуку вскинулась и махнула рукой официанту.

— Сперва закажем, — сказала она, улыбаясь.

Сакусе все это не нравилось. Не нравилось, как близко к ней сидел Мия, как они склонялись друг к другу, как переглядывались.

— Так почему все-таки вы пришли вместе? — спросил Сакуса, когда принесли кофе для Мии и обычный зеленый чай — для Широфуку.

— Потому что мы вместе, — оскалился Мия.

Широфуку посмотрела на него и устало вздохнула.

— Что? — Сакуса нахмурился, в шоке переводя взгляд с Мии на Широфуку и обратно.

— Что слышал. — Мия выглядел донельзя довольным, будто удивление Сакусы и неловкость Широфуку, не смевшей поднять взгляд, его радовали. — Мы встречаемся. — Он обнял ее за плечи и притянул к себе, целуя в висок. Смотрел при этом только на Сакусу.

Широфуку мягко убрала его руку и взглянула Сакусе в глаза.

— Он не врет, мы вместе, Киёми.

— С каких пор? Зачем тебе это надо? Зачем тебе он? — Сакуса не хотел в это верить. Да, она заботилась о нем, говорила, что он ей нравится, но это не повод сходиться снова. Он помнил, какой опустошенной она была после первого разрыва, как долго грустила, ходила потерянной. Много времени понадобилось, чтобы снова стать активной, веселой и бодрой Широфуку, которую Сакуса знал и которую с самого детства ценил. И испортить это все, снова впустив в свою жизнь Мию? Сакусе захотелось вскочить из-за стола, схватить Мию за грудки и встряхнуть хорошенько, а потом выбить из него все желание общаться хоть с кем-то из них. Они не могут быть вместе, они не должны быть вместе.

Широфуку молчала, снова опустив взгляд на стол.

— В этот раз у нас все серьезно, Киёми, — влез Мия, повторяя интонации Широфуку.

— Но почему? — Сакуса все еще отказывался это принимать.

— Ты ему скажешь или я? — обратился Мия к Широфуку, но та не успела даже рта раскрыть, как он продолжил: — У нас будет ребенок.

— Что?! — Сакуса так сильно сдавил свой пластиковый стакан, что кофе выплеснулся, пачкая все вокруг: его рубашку, брюки, стол.

— Да, я тоже удивился, когда Юкие сообщила, но понял, что счастлив. — Мия снова обнял ее за плечи — в этот раз она не отстранилась. — И сделаю счастливой ее. Ты же счастлива, детка? — Он прижался щекой к ее затылку.

— Да, Ацуму, я счастлива, — ответила она. Посмотрела на Сакусу и улыбнулась широко и почти искренне: — С Новым годом.

Сакусе хотелось кричать. Скинуть с нее его руки, забрать ее из этого кафе, города, страны — куда угодно, лишь бы подальше от Мии. Он никого не способен сделать счастливым — Сакуса был в этом уверен. Его руки подрагивали, когда он салфетками вытирал на столе лужу. Мия наблюдал за этим с любопытством.

— Тебя сейчас разорвет от злости, — прокомментировал он, когда Сакуса слишком резко выдернул салфетки из диспенсера и тот с грохотом упал. — Кого к кому ревнуешь, м?

Нужно успокоиться — в этом Сакуса всегда был хорош. Он еще поговорит с Широфуку, узнает подробности без лишних взглядов и рук. Во все сказанное было невероятно сложно поверить. Широфуку только на третьем курсе и уже ребенок? Семья вообще не входила в ее планы в ближайшее время.

А самое главное, она действительно беременна от Мии?

Следом он вспомнил ту вечеринку, когда они оказались в ванной. Он что-то с ней сделал?

Посиделки не задались. Сакуса нервничал, Мия наслаждался ситуацией, Широфуку сидела и молчала, сама на себя непохожая.

Сакуса не был готов к таким новостям — к ним невозможно было подготовиться. Они разошлись буквально через полчаса. Широфуку на него так и не смотрела, даже не потянулась за объятиями первая, как делала всегда, игнорируя поклоны. Пришлось обнять ее самому. Сакусе показалось, что она вздохнула с облегчением.

На Мию Сакуса предпочитал не смотреть. Чувствовал, что еще немного и не сможет сдержаться и устроит драку прямо здесь — вот его отец обрадуется. Тогда он точно отправит его в Америку и никогда не купит обратный билет.

Шок не проходил. Даже когда приехал домой, когда тысячи раз прокрутил в голове «Широфуку», «беременна» и «Мия», не смог в это окончательно поверить. Так не должно быть. Он достал телефон и набрал номер.

— Ты правда счастлива? — спросил он, когда Широфуку ответила.

В ответ она разрыдалась.

— Можно я приеду?

— Да, конечно. Если хочешь — я приеду к тебе.

— Нет, лучше у тебя.

— Возьми такси, я оплачу.

— Спасибо, — тихо сказала Широфуку и отключилась.

Через час она была у него. Еще полчаса потребовалось, чтобы спасти ее от родителей: мама очень хотела поболтать, сокрушалась, что они так давно не виделись, ругала Сакусу, что тот не предупредил о гостях, а то она попросила бы приготовить ужин получше. Широфуку отвечала на все вопросы, старательно улыбалась и кидала на Сакусу беспомощные взгляды.

А когда за ними закрылась дверь в его комнату, она упала на нее спиной и разрыдалась снова.

Сакуса не был силен в утешениях. Так подумать, при нем никто и не плакал толком, разве что та же Широфуку много лет назад, когда разбивала колени или очень сильно на кого-то злилась. Но те детские слезы не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Она сгорбилась, закрыла лицо обеими руками и тихо всхлипывала, задыхаясь. Ее трясло, ноги будто не держали. Она стала сползать по двери, и Сакуса подхватил ее и крепко-крепко обнял. Широфуку вздрогнула, спрятала лицо на его плече и обняла в ответ, сжимая на спине пальцы. Сакуса почувствовал, как намокает на плече рубашка. Он никогда не видел ее в таком состоянии, и лучше бы никогда и не увидел. Он убьет Мию. Если он что-то с ней сделал, он точно его убьет. Но пока Сакуса мог только гладить Широфуку по волосам и обнимать, дожидаясь, пока она успокоится хоть немного.

— Я не счастлива, — выдавила она. — Киёми, я такая несчастная.

Новая волна рыданий сотрясла ее тело. Сакуса осторожно подвел ее к кровати и усадил. Она вытерла лицо ладонями, пряча взгляд.

— Ты мне расскажешь? — спросил Сакуса, сжимая ее руки. Он не хотел настаивать, но подумал, что лучше выговориться. Говорят, от этого может стать легче.

Широфуку молчала.

— Он тебе что-то сделал? Против твоей воли?

— Что? — она вскинулась. — Нет, ничего такого, просто...

Снова повисла тишина. Сакуса терпеливо ждал.

— Мы как-то сблизились снова, когда ты уехал. Сперва он донимал меня тем, что просил твой номер, а потом мы начали понемногу общаться. Ну, знаешь, как друзья. Иногда болтали. Помнишь, он попал в больницу? Я навещала, потому что вроде как было некому, но поняла, что сама хотела его увидеть. А когда его выписали, он приехал поблагодарить, ну и... Я не знаю, как это произошло, я хотела тепла, хотела расслабиться, я просто... А теперь я беременна. — Она вцепилась руками в волосы и согнулась, снова начиная плакать. — Я беременна, Киёми, — выдавила она между всхлипами. — Внутри меня растет ребенок, ты понимаешь?

Он не понимал. Он не понимал, как это вообще возможно. С кем угодно, но не с ней, лучше бы это случилось с кем угодно другим.

— И он очень мил, говорит, что сделает меня счастливой, говорит, что я ему нравлюсь... Не «люблю», понимаешь, «нравлюсь».

— А ты его любишь? — осторожно спросил Сакуса.

— Безумно.

Сакуса почувствовал, что сам вот-вот разревется. Смотреть на Широфуку было сложно, а слушать — невыносимо.

— Но он меня не любит. Я знаю, что он начал встречаться со мной, только чтобы подобраться к тебе. Я знаю, что он меня использовал, я знаю, что я ему не нужна и ребенок этот не нужен, что он так и спит с кем попало, даже сейчас, но я не могу ничего поделать. Я старалась его возненавидеть — так было бы проще решиться на то, на что я никак не могу. Но у меня не получается. Я такая слабая, такая жалкая.

Сакуса сгреб ее в объятия, гладит по волосам и спине, слушал и просто был рядом — это единственное, что он умел.

— Юкие, — осторожно начал он, когда она снова немного успокоилась. — На что ты не можешь решиться?

Он почувствовал, как она напряглась в его руках, как одеревенели все мышцы разом. Она перестала всхлипывать, дрожать, перестала дышать.

— Если не хочешь, не...

— Я хочу сделать аборт, — твердо сказала она.

Сакуса обнял ее еще крепче, не зная, что сказать.

— Ты меня осуждаешь? — В ее голосе звучало такое отчаяние, что Сакусе стало больно.

— Нет, конечно нет. Я просто... Я не ожидал... всего этого.

— Прости, что испортила тебе Новый год. — Она тихо рассмеялась, и Сакуса подумал, что еще не все потеряно. Все наладится. Все будет хорошо. Они смогут с этим справиться, справятся с чем угодно, пока будут вместе, пока будут доверять друг другу и делиться всем.

— Почему ты не рассказала раньше?

Она отстранилась и заглянула Сакусе в глаза.

— Боялась увидеть выражение твоего лица. И в кафе поняла, что не зря.

— Прости, я...

— Был шокирован, понимаю. Я не держу на тебя зла.

На ужин спускаться она отказалась.

— Я не смогу смотреть твоим родителям в глаза.

Сакуса кивнул, наблюдая, как она, переодевшись, устраивается на краю его кровати.

— Не волнуйся, я в порядке, — Широфуку улыбнулась. — Буду в порядке.

Она уже не плакала, и хотя бы это было хорошо. Все остальное было просто паршиво. Сакуса переоделся и пообещал вернуться поскорее.

Объяснить матери, почему Широфуку не спускается, было трудно, но он справился, пресекая все попытки подняться в его комнату. Отец смотрел подозрительно прищурившишь, мать выглядела немного обиженной, но Сакусе было все равно.

Не о таком возвращении домой он мечтал. Мысль, что если бы он не уехал, ничего бы не случилось, грызла его изнутри, чувство вины сдавило горло. Он едва поел, когда, извинившись, сбежал из-за стола.

Широфуку уже спала. Хотя было слишком рано, он лёг рядом, укрывая их обоих одеялом. Она казалась такой маленькой, такой хрупкой. Она не должна проходить через все это. Сакуса больше всего на свете хотел ее защитить, изменить прошлое, но мог только обнимать, гладить осторожно по волосам и шептать ничего не меняющие слова утешения. Говорил, что все будет хорошо, что они со всем справятся, что он всегда будет рядом и никогда не даст ее в обиду.

А через неделю он снова сидел в аэропорту, дожидаясь рейса в Филадельфию и прокручивая в голове остаток самых ужасных в его жизни каникул.

Больницу он предпочел бы не вспоминать, но никак не мог выкинуть из головы и постоянно возвращался мыслями в тот день. Широфуку выглядела ужасно, пока сидела в кресле в вылизанном зале ожидания. А когда пришла ее очередь, встала, выпрямилась и так решительно зашла в кабинет, что Сакуса подивился ее силе воли. Вышла оттуда она еще более несчастной, чем приехала тогда к нему. Он отвез ее домой и сидел с ней до утра, позволяя выплакаться и ничего не спрашивая. Только заказал еды, которая так и осталась нетронутой.

Мать обиделась из-за того, что он постоянно был где-то.

Так не надо было меня отпускать, зло подумал Сакуса, но извинился и пообещал провести остаток времени с ними.

Через пару дней позвонил Мия. Он так заорал в трубку, что Сакуса сразу же сбросил. Телефон зазвонил снова, снова и снова. Хотелось заблокировать его везде, но защитить Широфуку хотелось сильнее.

В итоге, Сакуса ответил.

— Нам нужно поговорить, приезжай, — бросил Мия намного спокойнее, но его злость чувствовалась на расстоянии. Даже не злость, чистая ярость. Он чеканил слова, казалось, ему сложно говорить спокойно.

— Нам не о чем разговаривать, Мия. Просто оставь в покое меня и Широфуку и никогда к ней не приближайся.

— Оставить ее в покое? Кто ты такой, чтобы мне указывать? Приезжай немедленно.

— Кто ты такой, чтобы указывать мне?

Мия рвано выдохнул в трубку.

— Если ты не приедешь в течение часа, клянусь жизнью, я найду твой гребаный дом и приеду сам. И ты пожалеешь, что не послушался. — Он сбросил звонок.

Выбора не было. Машину на всякий случай Сакуса решил не брать.

— Говори, — сказал он, стоило Мие открыл дверь. Заходить не хотелось, не хотелось снова видеть эту квартиру, эту постель, вспоминать все, что здесь произошло.

Мия втащил его силой. Прижал к двери спиной, ударил кулаком прямо возле его головы. Сакуса должен был испугаться, но чувствовал только опустошающую усталость. Будто все эмоции кончились, выгорели, оставив после себя восхитительное ничего.

— Ты знал? — спросил Мия жалко.

Сакуса нахмурился. Он ждал гнева, ярости, криков, а получил непонимание во взгляде и боль в голосе.

— О чем?

— Что она собирается избавиться от ребенка.

— Я ходил с ней в больницу.

Мия замахнулся так быстро и резко, что у Сакусы не было ни шанса уклониться. Удар прилетел в скулу. Бил Мия сильно намного сильнее Сакусы. Болью обожгло все лицо, от удара головой о дверь — затылок. Сакуса пошатнулся, постарался уйти в бок, но его настиг еще один удар, теперь в челюсть.

— Почему... — Мия схватил его за плечи и встряхнул. — Почему, блядь, вы не сказали мне?!

Сакуса облизал разбитую губу и улыбнулся. Мия замахнулся снова, но в этот раз Сакуса увернулся, с мстительным удовольствием наслаждаясь звуком удара о деревянную дверь. Он понадеялся, что Мие больно, что ему будет так же, нет, во много раз больнее, чем было Широфуку.

— Это был и мой ребенок тоже. — Мия опустил руки и сжал кулаки. От него исходила угроза, но Сакуса не боялся.

— Это была ошибка.

— Это был, — прошипел Мия, хватая Сакусу за грудки и притягивая к себе, — мой ребенок!

— Ты бы все равно не смог о нем позаботиться. Посмотри на себя, — хмыкнул Сакуса, сжимая его запястья пальцами. — Да у тебя за душой ничего нет. Паршивый, никому не нужный сервис, да отвратная съемная квартира. — Он попытался оторвать руки Мии от себя, но тот был сильнее.

Сакуса, должно быть, совсем с ума сошел, высказывая ему все это.

— Да ты ни черта обо мне не знаешь, богатенький сынок богатеньких родителей! — Мия снова встряхнул его, ткань затрещала. — Тебе же все всегда давалось легко? Деньги, уважение, признание. Тебе, блядь, ничего не нужно было доказывать, да? В тебя верили? Все на блюдечке преподнесли, жри — не хочу. — Мия с поразительной легкостью толкнул его обратно к двери. От удара Сакуса задохнулся, сгибаясь и вытирая лицо ладонью.

Ему бы молчать. Ему бы заткнуться уже и уйти. Диалога не получится, Мия вообще не из тех людей, с кем можно нормально поговорить — Сакуса давно это понял. Дома ждут родители, которые хотят провести время с сыном, и разбитое лицо — не то, о чем они мечтают в эти праздники. Он должен быть сдержанным. Он должен верно оценивать ситуацию и тщательно следить за речью. Он должен держать лицо. Он должен не вступать в конфликты. Он должен не рисковать собой. Он много чего должен.

Но хотел только причинить больше боли. Выплеснуть ее из себя, переложить на чужие плечи.

— Ты был хуевым братом и очень хуевым парнем. Да с чего ты вообще взял, что сможешь быть нормальным отцом? Ты, человек, который даже не любит Широфуку и трахает все, что движется без разбору?

— Не делай вид, что хоть что-то понимаешь! — Мия кричал, Сакуса же, наоборот, чувствовал, как успокаивается. Наверное, впервые в жизни он говорил все, что думает, впервые в жизни не сдерживался. И летящий в него кулак впервые в жизни поймал. У Мии, видимо, кончились силы — замах был слабым. Сакуса сжал пальцы, заставил опустить руку.

— Мне и делать вид не надо. Ты уже давно показал, кто ты есть на самом деле. Ты прогнил изнутри. Так жаждешь чужого внимания, молишь о нем, потому что на самом деле ты на хрен никому не нужен.

Мия вырвал свою руку из хватки и прошипел:

— Убирайся.

В нем все еще клокотала злость, грудь под футболкой с дурацким принтом тяжело вздымалась, а руки безвольно повисли вдоль тела.

Сакуса остановиться не мог.

— Ты не умеешь любить, думаешь, хоть кто-то в здравом уме захочет быть с тобой? Ты причиняешь людям только боль. Ты...

— Убирайся! — закричал Мия. Отпихнул Сакусу, повернул ручку и вытолкал его в коридор. Сакуса от неожиданности отлетел к противоположной стене, но устоял. Дверь с грохотом захлопнулась.

Боль догнала в такси по дороге домой. Болела разбитая губа, горела кожа вокруг глаза, саднила скула. Все, что он хотел — добраться поскорее и приложить лед ко всему лицу разом. Надежда проскользнуть незамеченным не оправдалась: мать встретила его в коридоре, ахнула и закрыла рот руками.

— Киёми, что произошло?

— Ничего, — слишком грубо ответил он, скрываясь на кухне.

Ближе к ночи она зашла к нему и поставила на тумбочку мазь от синяков и таблетки обезболивающего.

— Надеюсь, никто не увидит тебя в таком состоянии, — сказала она, будто это было важнее всего, а потом смягчилась: — Сильно болит?

— Нет. — Сакуса дотянулся до ее руки и приложил ладонь к здоровой щеке. — Все хорошо, не волнуйся. Позаботься лучше о себе.

Она действительно выглядела не очень хорошо. Усталость, которую Сакуса списал на конец года, не прошла за все выходные, кожа лица казалась серой, а фигура — слишком худой и хрупкой.

— Со мной все в порядке, — заверила она и потрепала Сакусу по волосам.

В аэропорт он поехал с ссадинами, синяком под глазом и в гордом одиночестве: мать не очень хорошо себя чувствовала, а отец просто игнорировал существование Сакусы, сказав на прощание только:

— Надеюсь, это больше не повторится.

Что именно: драка или его приезд — Сакуса не знал. Натянул на лицо маску, на голову — кепку и ушел, не оборачиваясь.

Широфуку тоже не приехала. Это было неудивительно. Сакуса писал и звонил ей каждый день, предлагал приехать, но она твердо отказывалась, убеждая, что в порядке.

Сакуса очень хотел бы в это поверить.

В этот раз он улетал с совершенно другим настроением. Тогда, в первый раз, казалось, что в Японии остается главная часть его души, теперь — что все важное там исчезло. Это было несправедливо, подло, трусливо, но он почувствовал облегчение, едва самолет оторвался от земли. В тот раз он бежал от себя, сейчас — от всего, что там осталось.

Отсутствие обратного билета больше не пугало. В общежитие он вернулся с ощущением, что пришел домой.

Мейан уже был там.

— Смотрю, ты отлично отдохнул, — фыркнул он, рассматривая побои на лице.

— Не спрашивай, — пробурчал Сакуса и устало растянулся на кровати.

Chapter Text

Филадельфия нравилась Сакусе все больше и больше. Расчерченные прямоугольниками улицы не путали, вонючее метро не казалось ужасным, а толпы людей не пугали. Сакуса наизусть запомнил дорогу к музею Искусств Филадельфии — хотя лестницы на пути ко входу заставляли его страдать, гулять по бесконечным залам он любил. Без проблем мог найти дорогу к колоколу Свободы, Индепенденс холлу и филадельфийской ратуше. Позволил сфотографировать себя на аллее Флагов у флага Японии, конечно, у облюбованного юристами памятника с большими красными буквами love и даже со своим знаком зодиака у ратуши. Знал, где самый вкусный кофе и хорошие рестораны, что в Нью-Йорк и Вашингтон можно уехать с автовокзала на пересечении улиц Десятой и Филберт, что «Грейхаунд» — самые комфортные автобусы и что в них обязательно надо брать с собой куртку. Теперь он выбирался из студгородка не только в компании Мейана, но и с другими студентами, которых не мог назвать друзьями, но чье общество его не тяготило. А то и в одиночестве бродил по улицам, все существом чувствуя, насколько сильно Филадельфия отличается от родного Токио. Не в плохую сторону, как он думал раньше, а просто это другой город с другими традициями, менталитетом, порядками; с другими людьми. Он больше не хотел невыносимо домой.

Только Широфуку беспокоила его все сильнее.

— Я в порядке, — говорила она, отводя взгляд, когда Сакуса настаивал на видео-звонке.

— Я же вижу, что нет.

Он жадно рассматривал ее лицо: фиолетовые тени под глазами, морщинки на лбу и в постоянно опущенных вниз уголках губ, впавшие щеки. Даже не сомневался, что она похудела.

Так и не знал, рассказала ли она родителям, и не хотел спрашивать. Это ее дело, ему не стоит лезть. Единственное, что Сакуса знал точно, — с Мией они так и не расстались. Во всяком случае, так говорила Широфуку. Хоть она и старалась держаться бодро и силилась улыбнуться, как-то в момент слабости призналась, что ей просто нужен рядом хоть кто-то, кто в курсе.

— И что, — спросил Сакуса, сильнее сжав пальцами телефон, — он тебе помогает?

Широфуку упрямо повторила:

— Так лучше.

Сакуса не знал, что сделать. Он предлагал оплатить психолога, хотя теперь на его карте всегда было строго ограниченное количество денег — спасибо кулакам Мии, — предлагал обратиться за помощью куда-то, должны же быть какие-то службы? — поговорить с кем-то, выплеснуть все, что на душе.

Он даже как-то решился спросить:

— Ты жалеешь?

Широфуку даже посмотрела ему в глаза и медленно покачала головой.

— Нет, не жалею. — Она закусила губу. — Просто... не думала, что будет... так.

Неделя сменялась неделей, Сакуса звонил ей почти каждый день и с каждым разом она выглядела все хуже и хуже. Он знал, что она забросила учебу, ту самую, в которую вложила много сил. Забросила себя, свою жизнь — все, что у нее было.

Не выдержал Сакуса тогда, когда она, судя по всему, перестала вставать с кровати.

— Где Мия, черт бы его побрал? — спросил он не в силах больше смотреть на ее состояние. Поначалу она упоминала его в разговорах, но со временем перестала. Вот и сейчас пожала плечом и вздохнула. — Вы все-таки расстались?

Она покачала головой.

Это все было очень странно.

Мия не звонил и не писал. Они вообще не общались с той самой встречи в Токио, которая подарила Сакусе уже едва заметный шрам на губе. Звонить первым хотелось меньше всего на свете, но, если есть хоть один шанс, что он может как-то помочь, отношение к нему Сакусы не должно мешать.

Сакуса сел за стол, выпрямившись, пригладил волосы, будто бы это было важно, и нажал на видео-вызов. Мия не ответил. Как и на второй, и на третий. Сакуса начал закипать. Даже просто игнорируя, Мия умудрялся очень быстро выводить его из себя. И когда уже Сакуса собирался сдать, тот все-таки ответил. С его стороны гремела музыка, виднелись танцующие люди, на нем самом повисла какая-то девушка и пыталась смотреть в камеру. Сам Мия выглядел донельзя довольным и донельзя пьяным.

— Приве-е-е-ет, — протянул он, отодвигая девушку и стараясь перекричать музыку. — Сколько лет, сколько зим, все еще грызешь гранит науки в Америке и трахаешься с соседом?

— Что?.. Нет! — Сакуса задохнулся от такого напора.

— Кто этот красавчик? — снова влезла девушка.

— Он гей, тебе не светит. — Мия поцеловал ее в висок и отодвинул подальше. — Так чем обязан?

Сакуса сжимал телефон с такой силой, что боялся раздавить, но расслабиться не мог. Внутри поднялась такая ярость, что будь Мия рядом, был бы снова избит.

— Ты хоть представляешь, через что проходит Широфуку, пока ты развлекаешься? — прошипел он, не уверенный, что в этом шуме Мия хоть что-то расслышит.

— А что, она говорит, что в порядке, — Мия оскалился.

— Она не в порядке.

— А? Ни черта не слышу. Минутку.

Сакуса наблюдал, как Мия идет куда-то, в камере мелькали счастливые пьяные лица, кто-то куда-то его звал, кто-то пытался остановить. Сакуса был близок к тому, чтобы сбросить звонок, когда Мия наконец-то оказался на улице и, закурив, спросил:

— Что ты сказал?

— Она не в порядке, — повторил он.

— Да? А тебе откуда знать, ты же так далеко. — Мия выдохнул дым прямо в камеру телефона. Сакусе показалось, что он может почувствовать этот запах, как когда был рядом с Мией, в его квартире, его постели.

— Ты близко и ничего не замечаешь, что меняет расстояние?

Мия посмотрел на него пытливо.

— Ты прав, ничего не меняет.

— Позаботься о ней или, клянусь, я тебя убью.

Мия снова затянулся, Сакуса как завороженный смотрел, как вспыхивает кончик сигареты.

— Я же... — Мия медленно выдохнул, Сакуса облизнул губы. — Как ты там сказал... — Он сделал вид, что задумался. — Что я хуевый брат, парень и таким же был бы отцом. И что я на хрен никому не нужен. Кажется, так? — он улыбнулся в камеру.

— Да, — не стал отрицать Сакуса. — Так попробуй быть хотя бы хорошим другом. Сделай хоть что-то, что заставит меня извиниться за эти слова.

— Я так просто не прощу. — Мия затянулся в последний раз и, видимо, раздавил бычок в пепельнице.

— Мне плевать на твое отношение ко мне, — сказал Сакуса. — Но позаботься, блядь, о ней. Сделай вид, что ты нормальный человек.

Мия закусил губу и прикрыл глаза. Сакуса терпеливо ждал.

— Знаешь, — тихо и медленно сказал Мия, — кажется, твое отношение ко мне — единственное, на что мне не плевать.

— Что? — Сакуса нахмурился.

— Ладно, — громче проговорил Мия. — Постараюсь что-то сделать, но ничего не обещаю. Пока.

Он сразу же отключился, а Сакуса тупо смотрел в телефон, гадая, что это могло значить. Хотя не важно. Единственное, что важно, — Широфуку. И если Мия ей поможет, наверное, Сакуса станет ненавидеть его немного меньше. С громким вздохом он упал на сложенные на столе руки. Почему все это происходит? Он хочет спокойной жизни, разве это так много?

Спокойная жизнь ему не светила.

Весна прошла без потрясений. Широфуку немного ожила, вернулась к учебе и начала улыбаться в камеру как прежде. Было это связано с Мией или нет, Сакуса не интересовался. Они не общались с того самого звонка, когда Сакуса попросил его позаботиться о ней. Нельзя сказать, что Сакуса скучал, нет, точно нет. Просто порой ему было интересно, как у Мии дела. Но не настолько интересно, чтобы написать ему или позвонить, или даже спросить у Широфуку. В конце концов, у него своих дел было полно.

Полугодие заканчивалось, а значит приближались очередные экзамены. И хотя до них был еще месяц, напряжение искрило. Одним из условий возвращения в Японию были отличные оценки, а Сакуса откровенно не дотягивал. Не потому, что мало занимался — он уделял учебе все свое время, — но учиться в другой стране все еще было не в пример тяжелее. Да и экзамены грозили быть жесткими. Даже Мейан приуныл и все больше времени проводил в общаге за книжками.

— В конце года всегда тяжело, — говорил он. — Первая сессия обычно не такая сложная.

— Умеешь ты подбодрить, — вздохнул Сакуса, потягиваясь: от долгого сидения за столом ломило спину.

Если бы он знал, что экзамены — ничто по сравнению с теми новостями, которые он вскоре получит, то ни минуты не тратил бы на бесполезные книги.

За окном стояла глубокая ночь, Мейан мирно сопел в своей кровати. Сакуса не знал, что заставило его проснуться. Он посмотрел на часы — было почти четыре утра — и открыл новое сообщение от Аои.

«Киёми, мама в больнице, все плохо. Отец запретил тебе говорить, потому что ты должен сдать экзамены, но я думаю, ты должен знать».

Сакуса вглядывался в текст и не до конца понимал значение слов. Они же созванивались буквально несколько дней назад. Да, мама в последнее время отвечала лежа в кровати, выглядела усталой и изможденной, но такой она выглядела уже давно. Говорила, что с ней все в порядке, и Сакуса верил. Какой же он все-таки идиот. Он перечитывал сообщение снова и снова, надеясь, что буквы превратятся во что-то другое, но текст не исчезал, не менялся. И сном это не было, иначе от ужаса Сакуса давно бы проснулся. Он вылез из кровати и как был босиком прошел по коридору до балкона. Было тепло, но его знобило. Он открыл записную книжку и набрал номер отца.

— Да? — ответил тот грубо и, кажется, зло, хотя Сакуса ничего еще не сделал.

— Почему ты не сказал, что она больна? — спросил Сакуса, стараясь сохранять спокойствие.

— Ты бы все узнал, приехав на каникулы.

— До них еще целый месяц.

— Ты бы все узнал на каникулах, — упрямо повторил отец.

— А она доживет? — спросил Сакуса. Он хотел поддеть отца, вывести его на ответную реакцию, уколоть, быть может, но по молчанию в трубке понял, что попал в точку. Внутренности скрутило ужасом. — Купи мне билет на ближайший самолет. — Сакуса получал на карту сумму, которой хватало, чтобы нормально прожить месяц, но точно не хватило бы, чтобы купить билет на самолет в Японию.

— Нет, — отрезал отец.

— Почему? — Сакуса задохнулся. — Я хочу ее увидеть!

— Увидишь, когда сдашь экзамены. — Отец повесил трубку.

Сакуса был настолько зол, что едва не выкинул телефон в пустоту. Медленно вдохнув и выдохнув несколько раз, он открыл сайт поиска авиабилетов. На сегодня был только один билет первого класса, и Сакуса сбился, считая количество нулей в цене. Через три дня билетов было больше, но они все еще стоили очень и очень дорого. Он проверил свою карту, ему хватало едва ли на пятую часть стоимости. Он позвонил маме, но она не ответила. Тогда он набрал Аои.

— Что произошло? — спросил он.

— Она давно уже больна, но никому, кроме отца, не говорила. Я только узнала и сразу написала тебе. Сейчас еду в больницу. Насколько я знаю, — ее голос дрогнул, — она без сознания. Ее увезли на скорой.

— Мне нужны деньги на билет.

— Сколько?

Сакуса назвал сумму, Аои выдохнула.

— У меня сейчас столько нет. Я переведу часть. Отец знал, что я все расскажу и ты захочешь прилететь и заблокировал мою карту. А семейный бюджет, ты знаешь, у нас небольшой.

Сакуса знал, что муж Аои зарабатывает совсем немного и живут они за счет денег семьи Сакусы. Чего Сакуса не знал — что может настолько сильно ненавидеть отца. Смотрел на уведомление о переводе и понимал, что ему все еще не хватает, притом не хватает много. Хуже всего было то, что он не знал, когда сможет вернуть долг. Он попытался сдать свой билет на дату через месяц, но он оказался не возвратным.

— Черт, — выругался он. Впервые он жалел, что у него так мало друзей, к которым можно обратиться.

— Киёми, что случилось? — спросила Широфуку. Судя по тому, что ответила она только когда Сакуса набрал в пятый раз, шли занятия. Сакуса слишком нервничал, чтобы считать, сколько времени сейчас в Токио.

— Можешь занять мне деньги? — сразу спросил он и добавил: — Мама очень больна, а отец не покупает билет.

— Конечно, сколько? — Сакуса повторил оставшуюся сумму. — У меня столько нет, — ожидаемо ответила Широфуку, и Сакуса почувствовал себя запертым в клетке, откуда не сбежать. — Я что-нибудь придумаю, Киёми, не переживай.

— Только не влипни в неприятности, — попросил он. — И я все верну.

— Я это знаю, — сказала она и отключилась.

Сакуса еще некоторое время постоял на балконе, а потом вернулся в комнату и снова залез под одеяло. Сердце бешено колотилось, голова раскалывалась и сон не шел. Все, что он хотел — немедленно оказаться в Токио. Все, что он мог — ждать чужой милости. Пришло еще одно сообщение о переводе, и он стал на полшага ближе к цели. Еще одно пришло, когда он вернулся в общежитие в конце дня. Теперь должно было хватить. Он сразу же загрузил сайт авиакомпании и выбрал билет. Сумма немного изменилась за это время, и он снова не вписывался.

— Блядь, — выругался он, не сдержавшись.

— Впервые слышу, как ты ругаешься, — сказал Мейан, выглядывая из-за учебника. — Что случилось?

— Мама в больнице и, возможно, не доживет до моих каникул. Я хочу вернуться домой, но отец отказался покупать мне билет. Я занял у всех, у кого мог, но цена изменилась и мне не хватает. Я просто хочу домой. — Он почувствовал, как злость снова поднимает в нем голову.

— Сколько нужно?

— Сто долларов.

Телефон пиликнул. Сакуса обернулся на Мейана.

— Я не знаю, когда смогу вернуть.

— Договоримся, — отмахнулся тот. — Тебе нужно домой.

Сакуса благодарно улыбнулся и наконец купил билет, а через три дня с наспех собранным рюкзаком стоял в аэропорту Филадельфии и понимал, что по прилету у него не будет денег даже на поезд. Он позвонил Аои и попросил его встретить.

— Конечно, — сказала она. Что-то в ее голосе заставило его напрячься, но он побоялся спрашивать.

Телефон матери по-прежнему не отвечал.

Сакуса не спал всю ночь, беспокойно ерзал в кресле эконом-класса и пытался читать книжку, смотреть фильмы, слушать музыку, но ничто не могло отвлечь его от мыслей, ни на чем он не мог сосредоточиться. Когда самолет приземлился в Нарите, Сакуса чувствовал себя изможденным. Через стеклянные двери выхода в зал аэропорта увидел Аои и по ее лицу понял: что-то не так. Она высматривала его и украдкой вытирала слезы. Сакуса прибавил шагу, обгоняя слишком медлительных пассажиров.

— Что случилось? — первым делом спросил он, и Аои разревелась сильнее.

— Мне так жаль, Киёми, мне так жаль...

Он обнял ее и прижал к себе, понимая без слов, что произошло. Она сжала пальцы на его спине и судорожно всхлипнула. Сакуса гладит ее по волнистым волосам и ждал, когда она успокоится. Сам он не чувствовал ничего, кроме смертельной усталости и бессильной злобы.

— Поехали домой, — тихо сказал он, почувствовав, что Аои перестала крупно дрожать всем телом.

— Пойдем, я отвезу тебя.

Большую часть времени ехали молча. Аои иногда вытирала лицо ладонями и шмыгала носом, Сакуса по большей части смотрел в окно. От усталости он плохо воспринимал реальность, и все казалось затянувшимся, выматывающим сном. Не верилось, что это происходит на самом деле. Что все это взаправду.

— Ты смогла попрощаться? — спросил он, не поворачивая головы.

— Да, — тихо ответила Аои.

— Ты спросила, почему она так поступила?

— Да. — Аои помолчала немного. — Она сказала, что не хотела заставлять нас волноваться. — Ее голос дрогнул, и она снова всхлипнула.

— Понятно, — равнодушно сказал Сакуса.

— Ты в порядке?

— Да.

Как он может быть не в порядке? Он же здоров, жив — что еще нужно.

— Ты так равнодушно на все это реагируешь, — осторожно отметила Аои.

Сакуса повернулся к ней.

— Хочешь упрекнуть меня в бесчувственности?

— Нет, нет. — Она замотала головой. — Извини. Каждый переживает горе по-своему.

Чтобы пережить горе, подумал Сакуса, его надо принять. А он даже признавать, что все случилось на самом деле, не собирался.

Домой доехали довольно быстро — пробок почти не было. Аои остановилась у ворот.

— Не зайдешь? — спросил Сакуса.

Она отрицательно помотала головой. Сакуса ее понимал: он тоже не хотел заходить. Не о таком возвращении он мечтал. Еще несколько недель назад, когда отец прислал билет, он ждал поездки, ждал, когда сможет всех увидеть. Даже по семейным ужинам соскучился в какой-то степени. Хотел встретиться с Широфуку, быть может, съездить с ней куда-нибудь развлечься. Сходить на несколько вечеринок, может, пригласить кого-то на свидание. Но сейчас он был на пороге своего дома и не хотел вообще ничего, разве что высказать отцу в лицо, как он его ненавидит.

Аои положила руку Сакусе на плечо и сжала пальцы.

— Если захочешь, напиши и я приеду и заберу тебя к себе.

— Спасибо. — Сакуса попытался ей улыбнуться, но у него ничего не вышло: лицо будто окаменело, даже язык поворачивался с трудом. Он никогда не терял близких, да даже каких-то знакомых не терял, и не понимал, его состояние — это нормально? Нормально, что он не чувствует ничего? А что он вообще должен чувствовать? Нежелание принимать реальность — так люди ведут себя, сталкиваясь с горем? Всем кажется, что сейчас откроется дверь, и все окажется как прежде? И что самый важный человек улыбнется и обнимет?

Как прежде ничего не было. Это все воображение, но дом казался холодным и чужим, будто что-то важное в нем умерло. Что-то, что создавало уют и держало вместе их семью. Сакуса зашел в свою комнату, все вещи лежали и стояли там, где он их оставил, но комната все равно казалась чужой.

Наверное, ему нужно поспать.

Но сперва нужно кое-что сделать. Он бросил рюкзак на пол и отправился на поиски отца. Он, конечно, сидел в своем кабинете.

— Как ты мог так со мной поступить? — спросил Сакуса.

В кабинете горела только настольная лампа, и лицо сидящего за столом отца тонуло в тени. Он скрестил руки перед собой в замок и не смотрел на Сакусу.

— Как ты мог? — повторил Сакуса.

Он не понимал, как может отец настолько сильно ненавидеть своего ребенка, чтобы не дать нормально попрощаться с матерью, вообще не сказать, что на самом деле происходит дома. Все, что Сакуса от него слышал за последний год — да и за всю жизнь — «ты должен хорошо учиться, ты не можешь остановиться на половине пути, ты не должен бросать начатое, ты должен быть примером, ты должен стать человеком, который сможет встать у руля и добиться успеха». Ничего о самом Сакусе в этом не было, как ничего не было и об их семье или их отношениях. Никаких привилегий, одни обязанности. Если так подумать, никаких человеческих радостей. Сакусу всегда это устраивало, но теперь в нем что-то сломалось. Он смотрел на отца и не чувствовал ничего, кроме злости. Хотелось высказать ему все, что накипело, но Сакуса не смел. В первую очередь он хотел понять, чем все это заслужил? Неужели был настолько паршивым сыном? Недостаточно старался?

— Ты сам виноват, — глухо сказал отец.

— Что?..

— Ты хоть представляешь, как она за тебя волновалась? — продолжил он, повышая голос. — Как не спала ночами, пока ты шлялся непонятно где? Как тяжело переживала твой отъезд?

— Ты сам меня выгнал!

— У меня не было выбора! Мой сын, мой наследник, связался с какими-то отбросами, еще и оказался пидором! Я был вынужден спрятать тебя подальше!

— Ты мог ничего не делать, я сказал, что он мне — никто...

— Тогда почему он постоянно приходил к тебе, почему ты ездил к нему? Ты никогда не поймешь, что мы почувствовали, когда ты расстался с... с...

— Ты даже имени ее не помнишь, — понял Сакуса. — Зато, наверняка, помнишь оборот бизнеса ее матери.

— Я всегда заботился о семье, старался дать вам лучшее! Положил на это всю свою жизнь!

— Какого числа у меня день рождения? — спросил Сакуса, с мстительным удовольствием наблюдая, как вытягивается лицо отца. Он не мог рассмотреть его взгляд, но знал — в нем плещется злоба. — Ты всегда думал только о себе и своем статусе.

— Как ты смеешь, выродок. — Отец встал, с грохотом отодвигая стул, и ударил кулаками по столу.

Сакуса чуть не рассмеялся.

— Что смею? Спросить у отца, когда день рождения его сына? Ты никогда не хотел детей, ты хотел наследника, ведь так? Поэтому почти не обращаешь внимания на Аои, поэтому не знаешь о своих детях почти ничего. Всегда старался сплотить семью только для того, чтобы никто не смел пойти против твоей воли. Ты никогда не думал, что я или Аои можем стараться быть идеальными детьми из любви, потому что сам ты все делаешь только из чувства долга. Поэтому внушал и нам, что мы должны. — Он все-таки смеется. — И никогда не спрашивал, чего же хотим мы.

— Я дал тебе все! Все, чего нет у большинства людей! Ты никогда ни в чем не нуждался! И предал нас, связавшись с этим подонком.

— Его зовут Мия Ацуму.

Отец вылетел из-за стола так быстро, что Сакуса не успел сориентироваться. От звонкой пощечины обожгло щеку.

— Не смей произносить его имя в моем доме.

От второй пощечины Сакуса тоже уклоняться не стал. Но даже боль не вернула ощущение реальности. Ему до сих пор казалось, что это сон и скоро он проснется в комнате в общежитии, поприветствует Мейана и будет собираться на пары. Потом, возможно, сходит посмотреть на игру, а вечером заглянет на какую-нибудь вечеринку — ненадолго, ведь нужно учиться.

Но сон никак не заканчивался.

— Или что? — спросил Сакуса, не переставая улыбаться. — Выгонишь меня? Лишишь денег? Ах да, ты уже это сделал. Откажешься от меня? Сделаешь вид, что у тебя нет сына? Как общественность отнесется к тому, как ты поступил со своей собственной семьей? Ты ведь этого больше всего боишься — что они узнают?

— Не смей мне угрожать. Свали в свою комнату, пока я тебя не убил. — Он сжал кулаки.

— Тут еще есть что-то мое? — Сакуса скрестил руки на груди.

— Я сообщу тебе дату и место похорон, — продолжил отец, игнорируя вопрос. — До того времени не смей попадаться мне на глаза или выходить из дома. Если нарушишь это требование — на похороны ты не попадешь.

Сакуса замер.

— Ты не посмеешь.

— Ты не представляешь, на что я способен, — отец широко улыбнулся. — А теперь — вон! Выметайся! Я не хочу тебя видеть!

Сакуса вылетел из кабинета и даже упав на кровать никак не мог отдышаться. Он ненавидел отца, за все, что произошло, и еще сильнее за то, что его слова попали в цель. Чувство вины давило изнутри, мешало дышать. Сакуса прокручивал в голове все те дни, когда мама выглядела обеспокоенной или уставшей, или осунувшейся и да, это была его вина. Каждый гребаный раз это была его вина. Он был паршивым сыном, паршивым братом, который никогда не интересовался сестрой, паршивым другом для Широфуку и недостойным человеком. Отец прав во всем.

Сакуса так и заснул: в одежде поверх одеяла. Из своей комнаты он не выходил. Еду ему оставляли под дверью, он неохотно в ней ковырялся, не в силах поесть нормально. Дом всегда был тихим, но сейчас тишина казалась мертвой: не слышно было разговоров, шагов, шороха шин по асфальту — ничего. Если бы не поднос, появляющийся исправно три раза в день, показалось бы, что Сакуса остался совершенно один. Отец с ним больше не разговаривал. Даже дату и место прислал в сообщении, добавив: «Не смей устраивать там сцен». Сакуса переслал сообщение Широфуку и снова откинул телефон: он игнорировал его уже несколько дней. Нужно было выбрать костюм, привести себя в порядок.

Подготовиться к игре в дружную скорбящую семью.

Chapter Text

Попрощаться пришло очень много людей. Большую часть Сакуса даже не знал и думал, что пришли они не ради его матери, а из-за отца: партнеры по бизнесу, клиенты, журналисты — им здесь было не место, но именно тут они и были, и Сакусе приходилось вежливо кланяться в ответ на соболезнования.

Он устал. Он просто невероятно сильно устал. Все последние дни он только и делал, что прокручивал в голове события двух последних лет, снова и снова убеждаясь, что виноват во всем. У него не было возможности как-то выплеснуть горе, прожить его, позволяя себе чувствовать на пределе эмоций. А сейчас ему нужно было держать себя в руках, сохранять лицо. Так глупо. Все эти слова вызывали в сотни раз меньше эмоций, чем простое прикосновение к его плечу руки Широфуку. Она его знает, она — может искренне сочувствовать, и от одной этой мысли Сакусе хотелось разреветься. Но он смотрел, как держится Аои, стоя по другую сторону от отца, и держался тоже.

— Сочувствую вашему горю, — сказала высокая статная женщина.

Сакуса в очередной раз склонился. Ее он тоже не знал. Был уверен, что и мама не была с ней знакома. Для чего весь этот цирк? Они могли прийти только семьей, не делать из похорон проходной двор. Сакусе хотелось вернуться домой, закрыться в душе на несколько часов, а после — спрятаться под одеялом и никогда больше не вставать.

— Еще немного, — шепнула Широфуку. Она старалась держаться рядом, хотя отец Сакусы смотрел на нее неодобрительно. Он вообще вел себя будто на очередной рабочей встрече, а не на похоронах любимой жены — за это Сакуса ненавидел его еще сильнее.

Ворот рубашки сжимал на шею, лишая кислорода, узел галстука очень сильно хотелось ослабить, в пиджаке было жарко, туфли давили, но он продолжал стоять ровно, принимая соболезнования и кланяясь людям, которым на самом деле было плевать.

— А ты что здесь делаешь?

Сакуса вскинулся на голос отца, и его глаза расширились: к ним приближался Мия. Мия, которому Сакуса даже не говорил, что вернулся, с которым не общался довольно давно и которого вообще не ждал. На нем тоже был черный костюм и белая рубашка — видимо, новая. Мия склонился в низком поклоне.

— Примите мои соболезнования.

В его голосе звучало больше искренности, чем в голосах последней полсотни гостей. Сакуса и Аои склонились в поклоне тоже, отец не шелохнулся.

— Убирайся отсюда, ты, шваль, — прошипел он, враз теряя все свое хладнокровие.

— Я пришел выразить свое почтение и принести соболезнования, — сказал Мия, выпрямляясь. Он смотрел прямо на отца Сакусы, но без вызова или обычной надменной ухмылки. — Сакуса-сан... — продолжил он, но закончить не успел: звонкая пощечина помешала. Сакуса испуганно замер. Показалось, что все голоса моментально стихли и воцарилась гробовая тишина, что все это видели, сделали фото и записали видео и завтра опубликуют везде, где только можно. Казалось, что Мия сейчас ответит, но он стоял, не шевелясь, даже на Сакусу не смотрел.

— Из-за тебя, подонок, все и началось, — продолжил отец, понижая голос. — Если бы не ты, ничего бы не произошло. Ты — гниль, от которой надо избавиться. — Он замахнулся снова, но Сакуса опередил: встал прямо перед отцом, оттесняя Мию и закрывая его собой. — Что ты творишь?

— Отец, — мягко начал Сакуса, — не думаю, что это лучшее место для сцен.

— Выпроводи своего дружка и сделай так, чтобы ни я, ни ты его никогда больше не видели. — Отец развернулся на каблуках и скрылся в главном зале, оставив Аои в полном недоумении.

Сакуса схватил Мию за запястье и вытащил на улицу, завернул за здание, туда, где их не должны были увидеть.

— О чем ты думал? — спросил Сакуса, останавливаясь напротив него и скрещивая руки на груди.

— Я просто хотел принести соболезнования, — упрямо повторил Мия. — Я правда...

— Кто тебе вообще сказал?

— Широфуку.

— Ах, Широфуку...

— Не злись на нее.

— Свали, — устало сказал он, сжимая переносицу пальцами.

— Ты в порядке? — спросил Мия участливо, даже не шелохнувшись.

— В порядке ли я? — Сакуса изогнул брови. — В порядке ли я? — тупо повторил он. — Конечно. Ведь там всего лишь хоронят мою маму, с которой отец даже не дал мне попрощаться. Потому что я, видите ли, был паршивым сыном и виноват в ее смерти. Дома теперь я изгой, я потерял все, что у меня было, все, что когда-либо ценил. И знаешь, кто в этом виноват? Ты.

Он должен был злиться, должен был уже быть в ярости, но Сакуса прислушивался и ничего внутри себя не находил, только бесконечную усталость и пустоту. Вспоминал, как раньше бесился от одной мысли о Мие, теперь же он стоял напротив, снова портил все одним своим присутствием, но при этом не вызывал больше таких чувств.

— Так что да, я в порядке, — продолжил Сакуса равнодушно, — и почувствую себя еще лучше, когда ты навсегда исчезнешь из моей жизни.

От внимательного взгляда хотелось спрятаться. Свежий, прохладный воздух не приносил облегчения, дышать было все так же тяжело. Решив, что сказал все, что нужно было, Сакуса повернулся, чтобы уйти. Мия поймал его за запястье: мягко, легко можно было вырваться. Сакуса остановился.

— Можешь обвинить во всем меня, — прошептал Мия, — можешь наорать, избить... Только не делай вид, что все хорошо.

— Тебе-то какое дело? — пробормотал Сакуса, уставившись себе под ноги.

— Невыносимо видеть тебя таким. — Мия мягко потянул ближе к себе, но Сакуса, будто очнувшись, вырвался.

— Просто свали, — повторил он, не поднимая глаз.

— Приезжай потом ко мне.

— Да ни за что.

— Я буду ждать.

— Ты вообще никогда не слышишь, да, что тебе говорят? — Сакуса посмотрел в его лицо.

— Не-а. — Мия покачал головой. — Я буду тебя ждать.

— Зря, — бросил Сакуса, удаляясь.

— Все равно буду, — донеслось в спину.

— Он ушел? — Первым делом спросил отец, когда Сакуса вернулся. Тот только кивнул. — Отлично. Не смей с ним больше встречаться.

— Я понял, отец, не надо повторять, я не тупой.

— Не похоже, — прошипел отец, склоняясь в поклоне в ответ на очередные соболезнования.

Остаток похорон прошел без происшествий. Ломило поясницу, от постоянного недостатка кислорода адски болела голова, желудок сводило от голода, но от вида еды тошнило. Когда все разошлись, Сакуса сел в машину, без сил опускаясь на сложенные на руле руки, готовый заснуть прямо здесь, какой бы плохой идеей это не было. Почувствовав, что на самом деле засыпает, Сакуса выпрямился и встряхнулся.

Домой не поехал.

Я и правда тупой, подумал он, паркуясь у подъезда Мии. Зачем он вообще приехал? Пусть видеть отца не хотелось, но можно было нагрянуть к Широфуку или Аои — они не были бы против. Но Сакусу необъяснимо тянуло в одно конкретное место, к одному конкретному человеку, который ничего кроме раздражения вызывать не должен был.

Телефон зазвонил. Сакуса вздохнул, увидев имя звонившего.

— Так и будешь сидеть в машине? — спросил Мия.

— Да я только приехал.

— Я уже пять минут за тобой наблюдаю. Поднимайся.

В последний раз, когда Сакуса пришел к Мие, тот его ударил. До этого — Сакуса его избил, в другой раз — обманул и сбежал. Так подумать, ни одна их встреча не прошла спокойно. Их отношения — сложно было дать им определение — нормальными тоже не были. И отец был прав: не стоило с ним общаться. Но Сакуса в очередной раз вышел из машины, в очередной раз вошел в подъезд, поднялся и постучал. Мия молча открыл дверь и посторонился.

В квартире ничего не изменилось: все такая же небольшая, заставленная мебелью комната, все тот же бардак, все тот же запах сигарет Сакуса вдохнул полной грудью. Мия был в домашнем, костюм небрежно валялся на единственном в квартире высоком стуле. Сакуса свой тоже с удовольствием бы снял — в нем было неудобно, жарко, — но обошелся снятым пиджаком, который пристроил на тот же стул, и развязанным галстуком. Мия наблюдал.

— Что? — раздраженно спросил Сакуса, будто это Мия к нему приехал и надоедает.

Тот не ответил. Подошел и молча обнял. Сакуса напрягся всем телом, привычно ожидая подвоха, гадая, что Мия сделает дальше. Он был не тем человеком, рядом с которым можно просто расслабиться и дать волю чувствам, Сакуса ему не доверял ни на миг. Но все равно именно к нему пришел, именно к нему прижался, обнимая в ответ и чувствуя наконец человеческое тепло — то, чего ему не хватало последние дни. А может, годы.

— Соболезную твоему горю, — тихо сказал Мия, рукой проводя по его волосам.

И это стало последней каплей. Сакуса почувствовал, как напряжение, в котором он жил последнее время, отпускает, оставляя после себя только невыносимую боль. Все, что произошло — недавно, давно, в течение всей жизни — нахлынуло удушающей волной. Горло сдавило до боли, глаза защипало, и Сакуса почувствовал, что не сможет сдержаться. Он и не хотел. Сжал пальцы на старой футболке Мии, ссутулился и уткнулся носом в плечо, зажмуриваясь.

Сакуса вспомнил, как в детстве разбил коленку и разрыдался, сидя прямо на асфальте. Тогда отец впервые объяснил ему, что настоящий мужчина не должен лить слезы ни из-за плевой ссадины, ни из-за чего-то посерьезнее. Слезы — бесполезны, они ничему не помогут, в них нет смысла. Сакуса не мог вспомнить, когда последний раз ревел, тем более вот так: навзрыд, вздрагивая всем телом и прижимаясь к другому человеку изо всех сил, будто только так мог удержаться на ногах, и никак не мог остановиться. Он не проронил ни слезинки, когда его мир рушился, когда видел, как близкие страдают, когда ему сообщили новости, когда злился так, что готов был взорваться. Но стоило Мие обнять его — осторожно, нежно, — и сдержанность рассыпалась. Он не знал, сколько они простояли. Мия молчал, Сакуса никак не мог успокоиться. Он всхлипнул особенно громко, некрасиво шмыгнул и испуганно замер, будто позволил себе лишнего.

— Не переживай, я не буду тебе это припоминать, — шепнул Мия.

Сакуса слабо ткнул его в бок и попытался вывернуться из объятий, пряча зареванное лицо.

— Тихо, тихо. — Мия покрепче сжал руки. — Не отвлекайся, продолжай. — Он поцеловал Сакусу в висок и снова погладил по волосам.

Слезы не решали проблем, не могли изменить того, что уже произошло, делали людей некрасивыми и мерзкими: красные, опухшие глаза, горящие, мокрые щеки, сопли. Но проживая горе на полную, Сакуса почувствовал, как стало немного легче.

— Почему ты так добр ко мне? Я тебе столько всего наговорил, сделал... — спросил он, немного успокаиваясь и отстраняясь, чтобы посмотреть Мие в лицо. Тот накрыл его щеку ладонью и тихо улыбнулся.

— Я тебя люблю.

— Кажется? — усмехнулся Сакуса.

— Без кажется, — серьезно ответил Мия, пальцами стер с лица слезы и прижался губами к губам. Так он еще никогда не целовал: спокойно, осторожно и невыносимо нежно. Сакуса не придумал ничего лучше, чем снова разрыдаться.

— Извини, — смущенно пробормотал он, утыкаясь в шею.

— Все хорошо, — тихо рассмеялся Мия, снова обнимая и прижимаясь к себе.

Успокоился Сакуса через какое-то время. Домой возвращаться все ещё не хотелось: ни сегодня, ни когда-либо ещё.

Мия немного отстранился и внимательно посмотрел на Сакусу. Он так медленно разжимал объятия, будто боялся отпустить. Пошарил по карманам и протянул платок.

— Это же мой, — хрипло сказал Сакуса. — Как романтично.

— Не выкидывать же его было, — фыркнул Мия. — Подожди минутку, найду во что тебе переодеться.

— Тебе не нравится мой костюм?

— Очень нравится, — улыбнулся Мия, медленно окидывая его взглядом с головы до ног. — Но не думаю, что в нем удобно.

Это было правдой. В футболке Мии и его штанах было намного комфортнее.

— Тебе идет моя одежда.

Сакуса изогнул бровь: футболка была коротковата, зато слишком свободна в плечах, штаны заканчивались выше щиколоток, но Мия смотрел на него таким же взглядом, как когда он был в своем лучшем костюме, и Сакуса спорить не стал. Сложил брюки и рубашку и аккуратно пристроил их на куче одежды на стуле.

— Принесу что-нибудь поесть, — бросил Мия, скрываясь на кухне.

Сакуса подумал недолго, и забрался на кровать, прячась под одеялом. Мия вернулся буквально через минуту с несколькими онигири в одной руке и двумя чашками чая в другой. Остановился, с улыбкой глядя на Сакусу.

— Что? — недовольно спросил Сакуса.

— Нравится видеть тебя в моей постели, — просто сказал Мия, подходя ближе и пристраивая все на тумбочке. Сакусе стало жарко. Он смотрел на онигири и понимал, что голоден, но не был уверен, что сможет съесть хоть кусочек. — Хотя бы попробуй. — Мия будто прочитал его мысли.

Сакуса в итоге съел все, что ему дали, выпил чай и снова устроился под одеялом. Мия лег рядом и обнял. Сакуса пристроится щекой на плече. Он уже лежал так когда-то, но сейчас ощущения были совсем другими. И не было для него более удобного положения.

— Это правда? — спросил Сакуса, обнимая Мию за талию и поглаживая по боку.

— Что именно?

— Что ты меня любишь.

Мия вздохнул и обнял еще крепче.

— Да.

— Но почему? Я ведь столько всего натворил. А ты ещё больше.

— Да, — не стал спорить Мия и добавил: — Не знаю почему. Поверь, я всеми силами пытался избавиться от этого чувства, пытался забыть тебя, но не получалось, никак не получалось. Я правда думал, что смогу быть с Широфуку, что создать семью — это мой шанс тебя забыть, но я все равно срывался, срывался каждый раз, стоило подумать о тебе, представить тебя с кем-то другим. Я всегда думал, что в итоге останусь один, что люди только и могут, что бросать меня, но от мысли, что из моей жизни исчезнешь ты, мне было невыносимо плохо и ничего не помогало.

— Я тебя не понимаю. — Сакуса снова рассматривал татуировки, снова водил по ним пальцами, стараясь понять, не появилось ли чего-то нового. — Мы знакомы сколько, больше двух лет? А я тебя не понимаю. И ничего о тебе не знаю.

Мия зашевелился, вытащил из пачки сигарету и закурил. Сакуса ничего не сказал.

— Давай начнем с начала. Меня зовут Мия Ацуму, мне двадцать три года. Родился пятого октября. Гордый владелец лучшей автомастерской в Токио. Снимаю чудесную квартиру. Люблю Сакусу Киёми и хочу быть с ним. В детстве мечтал стать гонщиком. Тринадцать — это место, которое я занял, впервые приняв участие в соревнованиях на картах. Тогда я подумал, что в следующий раз от тринадцати останется только единица, жаль, что этого не произошло. Семь — место моего брата, но он решил уйти из автоспорта и открыть кафе — онигири в честь него. Мне пришлось уйти тоже, но не потому, что я не был способным или потерял интерес, просто у семьи было недостаточно денег. Одиннадцать — это я и Осаму — близнецы, два человека, две единицы. Тотторо — в честь первого аниме, из-за которого я глупо разревелся, хотя в нем вообще ничего такого. Я не хочу все это помнить, я хочу избавиться от прошлого и не таскать его за собой, но ничего не могу поделать и только снова и снова вбиваю его под кожу. Есть детские рисунки — мои и Осаму. Я нашел их, когда мы разъехались и я случайно прихватил старые тетрадки, и решил вот так сохранить. Тупо, да? Учитывая, что к тому времени мы уже разругались.

— Почему вы поссорились? — Сакуса накрыл ладонью череп на боку.

— Он меня бросил. Я больше всего на свете хотел участвовать в гонках вместе с ним, а он выбрал другую жизнь. Еще и женился рано, и я стал совсем не нужен.

— То, что он женился, не значит, что он тебя бросил.

— Саму тоже так говорит, — Мия рассмеялся и снова зашевелился, дотягиваясь до пепельницы.

— Вы помирились?

— Нет. Не знаю. Он приходил ко мне в больницу, мы вроде поговорили. Но сложно снова общаться как раньше.

— И ты все равно хочешь быть со мной? Вдруг я тоже тебя брошу?

— Я хочу попытаться.

— Из этого ничего хорошего не выйдет, ты же понимаешь. Мы снова можем что-то натворить. Мы не изменимся.

— Да, — согласно кивнул Мия. — Хотя я очень стараюсь быть лучше. И знаешь, что еще не изменится? Мои чувства к тебе. Поэтому, что мешает нам попробовать?

Здравый смысл, подумал Сакуса. Логика. Опыт. Все, что уже произошло. Все, что может произойти в будущем. То, что отец никогда не примет. То, что Широфуку может быть больно.

— Ничего, — сказал он вслух.

Мия потянул за подбородок, заставляя посмотреть на себя, и глубоко и нежно поцеловал. От него невыносимо пахло сигаретами, но Сакуса все равно не мог оторваться.

— Теперь твоя очередь, — сказал Мия, отстраняясь.

— Что?

— Расскажи о себе. Как будто мы только познакомились.

Сакуса улыбнулся, снова устраиваясь на плече щекой. Первый нормальный разговор давался ему едва ли не сложнее, чем все предыдущие ссоры.

— Меня зовут Сакуса Киёми. Как-то меня угораздило заехать в отстойный сервис, и с тех пор моя жизнь пошла под откос.

— Эй! — возмутился Мия, разжимая объятия и стараясь отстраниться. Сакуса напротив закинул на него еще и ногу и крепче придвинул к себе рукой.

— У меня есть старшая сестра и очень богатый отец. В свои двадцать два я полностью от него завишу и ничего не умею. Я никогда не жил самостоятельно и не заработал сам ни йены. Я учусь в Филадельфии, и там, в общаге, остались мои вещи и красивый сосед.

— Ты с ним спал?

Мия спросил нарочито весело, но Сакуса почувствовал, как он напрягся и сердце его забилось сильнее.

— Нет, никогда, — ответил Сакуса.

— А с кем-то... спал?

— Ты не хочешь этого знать, — улыбнулся Сакуса.

— Не хочу, — согласился Мия. — Это не важно.

— Я не собираюсь возвращаться в Америку, а значит я без образования, денег и перспектив. Отец никогда не примет мои решения, так что, скорее всего, я и без дома.

— Порше хотя бы останется?

— Вряд ли.

— А тот шикарный костюм, в котором ты пришел на день рождения Широфуку?

Сакуса приподнялся, заглядывая Мие в лицо и пытаясь понять, шутит он или серьезно, но его истинные эмоции сложно было считать.

— Хорошо, его заберу, когда отец меня выгонит. — Он наклонился, коротко целуя Мию в губы. — Теперь, когда у меня по сути ничего нет, ты все еще хочешь быть со мной?

— Больше, чем когда-либо, — Мия улыбнулся, накрывая щеку Сакусы ладонью, притягивая к себе и нежно целуя. Сакусе снова захотелось разреветься, он даже не понимал, почему, поэтому просто сполз, снова устраиваясь на плече щекой, и зажмурился.

— Знаешь, — тихо заговорил Сакуса. — Моя жизнь была простой и понятной, а теперь я не знаю даже, что ждет меня завтра. Чем я буду заниматься, если отец на самом деле оставит меня ни с чем?

— Пойдешь ко мне в автомастерскую работать.

— Ни за что.

— Тогда станешь домохозяйкой.

— Еще хуже, — рассмеялся Сакуса.

Мия помолчал, поглаживая по плечу и спине и все так же крепко обнимая, добавил:

— Уверен, ты что-нибудь придумаешь. А пока у меня есть небольшие сбережения. Было бы больше, да одному горячему брюнету нужно было срочно вернуться из всяких там Америк.

— Что? — Сакуса поднялся, упираясь локтем в кровать, и нахмурился. — Широфуку попросила деньги у тебя?

— Да.

— И ты отдал?

— Я отдал бы все, лишь бы ты вернулся, — улыбнулся Мия.

Но я ведь возвращался не к тебе, подумал Сакуса, я ведь даже не собирался снова с тобой встречаться. Все это было теперь не важно. Они столько раз расходились, убегали друг от друга, старались забыть, но все равно встречались снова и снова. Быть может, пора уже перестать сопротивляться. Быть может, надо и правда посмотреть, что из этого получится.

— За это я точно заставлю отца заплатить, — решительно сказал Сакуса. — Мне нужно домой.

— Сейчас? — Мия выразительно приподнял брови.

Сакуса отрицательно покачал головой.

— Завтра.

— Снова сбежишь, пока я сплю?

— Нет. — Снова покачал головой Сакуса. — Я хочу, чтобы ты поехал со мной.

Chapter Text

Спал Сакуса беспокойно. Но каждый раз, когда просыпался, Мия тоже открывал глаза и снова его обнимал. И пусть наутро Сакуса чувствовал себя совершенно разбитым и невыспавшимся, провести всю ночь вот так, в чужих объятиях, было приятно.

Встали довольно рано: в какой-то момент Сакуса просто не смог больше заснуть. И хотя предлагал Мие поспать еще, тот отказался, со стоном вылезая из кровати и шлепая в ванную. Судя по заспанному взгляду, душ его не очень взбодрил. Жаворонком он явно не был, передвигался по квартире медленно, натыкаясь на углы, и непривычно много молчал. Сакуса тихо посмеиваясь наблюдал, как Мия достает растворимый кофе и высыпает в свою кружку какое-то дикое его количество. Себе Сакуса положил всего ложку. Он бы предпочел кофе сварить, но кофеварки здесь не было. А в качестве завтрака Мия заварил лапшу быстрого приготовления. Сакуса на мгновение с грустью вспомнил их семейные завтраки.

Мия опустился на пол, устраиваясь за низким столом напротив Сакусы, и, подняв на него взгляд, неожиданно сказал:

— Ты очень красивый.

Сакуса уткнулся в кружку с паршивым кофе, пряча улыбку. Он видел себя в зеркале: глаза припухли, синяки стали еще темнее, волосы растрепались от беспокойного сна так, что расческа и вода вообще не помогли, да и за стол он сел в той же одежде, в которой спал. Дома его за такой внешний вид прибили бы. Все-таки этот завтрак ему нравился больше.

— Давай сперва расскажем Широфуку, — сказал Сакуса, расправляясь с лапшой.

Накануне он был полон решимости ввалиться домой и устроить скандал, но злость поутихла и пришел страх, что не хватит смелости, что с отцом ему не справиться и он разрушит то, что еще можно было спасти. Что именно — он не мог сказать даже себе, но все-таки хотел хоть немного оттянуть момент встречи.

— Хорошо, — заторможено кивнул Мия.

Собираться они начали только через несколько часов. Мия окончательно проснулся и стал таким же бодрым и шумным, как обычно. Рассказывал разные истории, которые Сакуса от волнения не воспринимал. С Широфуку они договорились встретиться в кафе недалеко от ее дома. У Сакусы под ложечкой засосало от одной мысли, что он правда собирается это сделать: собирается во всем ей признаться.

— Все будет хорошо, — сказал Мия, сжимая руку Сакусы в своей. Они уже оделись — Сакуса влез в ненавистный костюм, Мия — в черные джинсы и черную толстовку: его гардероб разнообразием не отличался.

— Почему ты в этом так уверен? — спросил Сакуса.

— Я не уверен. Но я буду с тобой, что бы ни произошло.

Звучало как угроза, только это больше не пугало. Сакуса улыбнулся и вышел из квартиры.

— Помнишь, ты говорил, что скорее сдохнешь, чем пустишь меня в свою машину? — спросил Мия, настраивая под себя спинку пассажирского сиденья.

Что-то во мне и умерло, подумал Сакуса.

— Я все еще жалею, что позволил тебе это, — сказал он вслух и, замечая, что Мия достал пачку сигарет из кармана, добавил: — Но если ты тут закуришь, я точно тебя убью.

— Ладно, ладно. — Мия спрятал пачку.

Пока они ехали к кафе, Сакуса снова и снова, и снова прокручивал в голове, как он сообщит новости, но как бы ни старался, все звучало невыносимо тупо. Когда они зашли внутрь, и Сакуса увидел Широфуку, сердце его забилось сильнее. Он сразу же захотел развернуться и уйти. Если ему так тяжело сказать хоть что-то лучшей подруге, как он вообще собирается бороться с отцом? Мия подхватил его под руку и потащил внутрь. Широфуку смотрела на них непонимающе.

— Привет. Почему вы вдвоем? — спросила она, едва они сели напротив.

Сакуса неожиданно подумал, что эта ситуация напоминает ту, что произошла на зимних каникулах: они точно так же сидели в кафе, только Мия был по другую от него сторону.

— Мы встречаемся, Юкие, — мягко сказал Мия.

Все мысленные репетиции Сакусы оказались напрасными. Он так долго пытался сформулировать, что и как сказать, и совершенно не подумал, что скорее всего Мия окажется смелее и возьмет удар на себя.

— Что? Как? Как это вообще возможно? — Широфуку смотрела прямо на Сакусу. В глазах — шок и непонимание, руки беспокойно мнут салфетку.

— Я его заставил, — снова вступил Мия. — У него не было выбора.

— Я просто не могу в это поверить. Значит, между вами что-то происходило все это время, и ты от меня скрывал?

— Да, — тихо сказал Сакуса. — Прости, я не знал, как тебе сказать. Да и не думал, что все приведет к этому. — Он ткнул пальцем в сидящего возле него Мию и проигнорировал возмущенный возглас. — Прости меня, пожалуйста, — повторил он, — если сможешь.

— Я не знаю, — сказала Широфуку, отбросив смятую салфетку и выхватив из диспенсера новую. — Мне понадобится время, я думаю. Но наверное, я смогу к этому привыкнуть. Вы оба мне дороги, и если так вы будете счастливы...

— Это вряд ли, ты же его знаешь, — не удержался Сакуса, чувствуя, как отпускает страх.

— Эй! — теперь громче возмутился Мия, и ткнул Сакусу в бок. — Я вообще-то прямо здесь сижу и все слышу.

— На то и расчет, — усмехнулся Сакуса.

Мия насупился и скрестил руки на груди.

— Если ты его обидишь, я тебя прибью, — угрожающе сказала Широфуку, вернув себе самообладание.

— Хорошо. — Сакуса кивнул.

— Я к Мие обращалась.

— Пока что обижают только меня! — воскликнул он. Нашел руку Сакусы под столом, переплел пальцы и серьезно добавил: — Я сделаю все, чтобы больше его не обижать.

— Больше? — Широфуку прищурилась.

— Это длинная история, — отмахнулся Сакуса. — Я тебе все расскажу, но сейчас у меня есть еще одно дело.

— Собираешься все рассказать отцу? — сразу догадалась она. Сакуса только кивнул. — Ох, Киёми... — Широфуку дотянулась до его руки, что лежала на столе, и накрыла своей. — Надеюсь, все пройдет хорошо.

Не пройдет, подумал Сакуса. Ничего хорошо в его семье уже не будет. Но сейчас он чувствовал уверенность, что со всем справится.

Уверенность таяла тем быстрее, чем ближе они подъезжали к дому. Даже Мия молчал и сидел напряженно, будто это ему нужно будет встретиться лицом к лицу с величайшим злом.

— И это твой дом? — присвистнул Мия, когда они проехали ворота и медленно поползли по гравию подъездной дорожки. — Даже не думал, что люди могут жить так. — Он прилип к стеклу и с жадностью рассматривал здание. — Может, ну ее, эту честность, моя квартира раз в двадцать меньше. Тебе там будет сложно.

— Я думал, мы хотя бы год продержимся, а ты решил бросить меня через сутки?

— Просто этот дом, машина, деньги... — Мия повернулся к нему.

— Я готов от всего этого отказаться ради тебя, — проникновенно сказал Сакуса, а когда у Мии челюсть отвисла, закатил глаза. — Так я должен был сказать? — Он запустил руку в волосы, снова стараясь пригладить непослушные кудри. — На самом деле я хочу хотя бы немного свободы. Я достаточно долго был беспрекословно послушным сыном, пора это менять. Ну и я не думаю, что отец меня вышвырнет. Точнее надеюсь, что он этого не сделает.

— И я надеюсь, жалко будет потерять такой дом. — Мия снова повернулся к окну.

— Ты не помогаешь.

— Извини, извини. — Мия снова нашел его руку и сжал.

— Жди здесь. Надеюсь, я быстро управлюсь.

— А если нет, когда мне идти тебя спасать?

Сакуса помотал головой.

— Я в любом случае приду, что бы ни случилось.

— Хорошо. — Мия потянулся за поцелуем, но Сакуса не смог этого сделать прямо на пороге своего дома, поэтому отвернулся и, неловко пряча взгляд, вышел из машины.

Дом встретил мертвой тишиной. Он не был здесь всего сутки, а казалось, несколько лет. Воздух казался затхлым, душным. Было ощущение, что дом окончательно вымер. Раньше он не казался таким пустым, безжизненным и слишком большим. Пугающим.

Обувь Сакуса снимать не стал. Шел по паркету, мягко ступая, и стараясь не шуметь. Затаился, сам не понимая почему. Страшно было до безумия. Он пытался придумать, что скажет отцу, но в голове стоял белый шум. Мии здесь не было, он не мог помочь с разговором, но то, что он сидел в машине буквально в нескольких метрах, странным образом успокаивало. Телефон в кармане завибрировал, но Сакуса не смог достать его и проверить. Тело не гнулось. Он даже не подозревал, что боится отца настолько сильно.

В кабинете было против обыкновения пусто. Отец нашелся в столовой. Сидел за огромным накрытым на одного столом и обедал. Выглядел осунувшимся и невероятно уставшим. Сакусе стало даже немного его жаль. Отец молча поднял на него взгляд и отправил в рот кусочек рыбы. Сакуса нервно сглотнул.

— Добрый день, отец, — сказал он, но никакой реакции не последовало. Отец не поприветствовал его, не предложил сесть, не удостоил даже кивком головы. Смотрел будто сквозь, и Сакуса чувствовал себя пустым местом. Вся его решимость, уверенность испарились, остались где-то там, в машине, с Мией. Он спрятал руки в карман брюк и сжал телефон. — Я хочу предложить сделку. — Сакуса снова сглотнул.

— Убирайся из моего дома, — подал голос отец и встал так резко, что стул с грохотом упал. — Ты мне не сын! Не желаю тебя больше никогда видеть.

Сакуса вздрогнул, но не сдвинулся ни на сантиметр, хотя больше всего хотелось вылететь из дома и никогда сюда не возвращаться. Но это все еще был его дом, все еще была его семья.

— Вы потеряли жену, потеряли дочь — вряд ли Аои теперь будет приезжать так часто, — хотите потерять и сына? Правда хотите жить в этом доме в одиночестве и умереть с одной прислугой у постели?

— Такой сын мне не нужен! — грохнул отец, и Сакуса подумал, что сейчас он подлетит к нему и ударит, но тот не сдвинулся с места, только упирался кулаками в стол и смотрел с ненавистью.

— Да, я не вернусь в Америку, не буду учиться там, где вы скажете, не буду делать то, что вы хотите. Это моя жизнь и я буду жить так, как хочу.

— И чего же ты хочешь?

— Я еще до конца не знаю, — честно сказал Сакуса. — Потому предлагаю сделку. Мы не можем быть любящей семьей, но можем быть партнерами. Я буду учиться вести бизнес, вступлю в компанию и буду изо всех сил стараться и работать на ее благо, как вы всегда и хотели. В этом я буду вас слушаться безукоризненно. А вы никогда не будете лезть в мою личную жизнь.

Отец все-таки пошевелился. Вылетел из-за стола, схватил Сакусу за грудки и встряхнул.

— Это он, да? Тот ублюдок? Из-за него ты так сильно изменился?

Ткань затрещала, Сакуса вздрогнул всем телом, но отступать не собирался.

— Его зовут Мия Ацуму, — как и в прошлый раз сказал Сакуса.

Он был готов к удару, но все равно было больно: в этот раз отец не разменивался на пощечины, бил сразу кулаком. Сакуса накрыл щеку ладонью, и выпрямился.

— Я никогда, слышишь, никогда не приму сына-пидора!

— Я и не предлагаю вам сына. Я предлагаю деловое партнерство.

— А если я и его не приму? — прошипел отец. Сакуса заметил, как сжимаются руки в кулаки, и внутренне напрягся.

— Тогда я уйду навсегда из этого дома и из вашей жизни, отец.

Уверенность вернулась. Сакуса понимал, ради чего все это, и это странным образом придавало ему сил. Еще год назад он не мог ничего сказать наперекор отцу, сейчас же стоял прямо перед ним, выпрямившись во весь рост и ставил условия.

— И ты никогда не женишься? И у моего наследника не будет детей?

— Я не знаю, — снова честно признался Сакуса. Врать семье он все-таки так и не научился и учиться не хотел.

— Ты никогда никому не сможешь рассказать, что... с этим... — у отца язык не поворачивался назвать вещи своими именами, и это было почти смешно.

— Никто и не узнает. Я об этом позабочусь.

— Он никогда не переступит порог этого дома. Ни он, ни кто-либо из... этих. Сюда ты можешь привести только девушку, или съезжай к чертям.

— Хорошо, отец. Мы договорились?

— Нет. Убирайся. — Он развернулся и прошел к своему месту. Поднял стул, снова сел за стол и принялся за еду как ни в чем ни бывало.

— Я могу взять свои вещи?

— Бери, что хочешь. — Отец отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

Сакуса должен был ненавидеть отца, должен был с радостью разорвать с ним связи, но все равно было невыносимо больно. Он шел в свою комнату медленно, рассматривая семейные фотографии на стенах. На них они были все вместе, на них они были счастливы. И когда все успело рухнуть? И в какой степени все-таки он в этом виноват? В комнату, в которой он прожил всю жизнь, Сакуса зашел, не дыша. Она теперь казалась совсем чужой. Он достал чемодан, подумав, заменил его на сумку. Открыл забитый одеждой шкаф, не совсем понимая, что ему нужно взять с собой. Телефон в кармане снова завибрировал, но Сакуса решил проверить сообщения потом: слишком сложно ему сейчас было держаться. Уверенность в правильности поступка то таяла, сменяясь страхом неопределенности, то снова зажигалась яркой звездой. Сакуса был уверен, что пишет Мия. Думал, что его слова могут подбодрить, поддержать и помочь, но хотел справиться со всем сам. Это была его жизнь, его решение, его ноша. Если он не сможет справиться в одиночестве, то что он вообще сможет сделать?

Он переоделся в джинсы, футболку и темную толстовку, сменил туфли на кроссовки. Достал рубашку Мии из дальнего угла, кинул в сумку тот самый костюм и неожиданно осознал, что больше ему ничего и не хочется брать. В Америку на время он улетал с одним тяжелым чемоданом, рвал со своей прошлой жизнь с вещами, которые взять попросил вообще другой человек. Подумав, Сакуса достал первые подаренные отцом часы, надел их на руку, как память, еще одни сунул в карман толстовки. Закинул в сумку свой ноутбук и подаренное матерью портмоне, которым никогда не пользовался. Из ванной не взял ничего, даже зубную щетку. Окинул комнату взглядом в последний раз и вышел, тщательно прикрыв за собой дверь. Снял со стены самую маленькую семейную фотографию и положил в сумку. Телефон снова пиликнул, но Сакуса решил проверить его в машине.

Отец все еще сидел в столовой. Сакуса думал, что нужно попрощаться, но слов не было, поэтому он прошел мимо открытой двери и вышел из дома, запретив себе оглядываться.

Сакуса открыл дверь со стороны Мии и кинул ему на колени коробочку с часами.

— Что это?

— Я не могу вернуть долг, но их можно продать.

Мия открыл коробку, и его брови взлетели к волосам.

— На них же Патек Филипп написано.

— Ага, — согласился Сакуса. — Можно будет выручить неплохие деньги.

— Думаешь, я когда-нибудь продам твой подарок? Да ни за что.

Сакуса чуть улыбнулся.

— Выходи, — скомандовал он.

— Отец забрал тачку, да? — Мия насупился и вышел.

— Нет, просто пересядь.

Мия просиял, а устроившись на водительском месте, обеспокоенно посмотрел на Сакусу.

— Как все прошло?

Сакуса поднял на него взгляд и тяжело вздохнул.

— Плохо.

— Он тебя ударил?

Лицо все еще болело, возможно, будет синяк. Сакуса даже не посмотрел в зеркало и не догадался приложить лед. Мия потянулся и осторожно прикоснулся к щеке губами.

— Тебя так долго не было, что я заволновался. — Он скользнул пальцами по запястью, взял руку Сакусы в свою.

— Я собирал вещи.

— И это все, что ты смог унести? — Мия изогнул бровь. — Давай вернемся и я тебе помогу!

Сакуса закрыл глаза ладонью и рассмеялся.

— Или приедем, когда твоего отца не будет дома.

— Он наверняка сменит код на двери.

— Вот блин.

Мия выглядел настолько расстроенным, что Сакуса рассмеялся. Громко и немного нервно.

— Я взял все необходимое.

— А костюм?

— Его в первую очередь.

— Тогда у нас есть все, что нужно, — Мия улыбнулся и положил руки на руль. — Куда теперь?

Сакуса пожал плечами.

— Я давно не было в Камакуре.

— Поехали, — легко согласился Мия. — Только построй маршрут.

Сакуса достал телефон, но первым делом открыл уведомления. Первое сообщение действительно было от Мии: писал, что если вдруг что-то пойдет не так, то пусть Сакуса звонит и Мия сделает все, чтобы помочь. Еще было уведомление от банка — на карте снова были деньги. Еще несколько сообщений — от отца.

«Сними себе квартиру, я не желаю видеть тебя в своем доме», — писал он.

«Напишешь адрес, и я пришлю туда все твое барахло», — было написано следом.

«Когда восстановишься на учебе, скажи, чтобы счета присылали мне. Отрабатывать начнешь с должности стажера».

Сакуса почувствовал, как горло сдавило. Он одновременно чувствовал и боль, и какое-то облегчение. Все не так плохо, как могло бы быть. Все не так хорошо, как хотелось бы.

Предпоследнее сообщение гласило:

«При встрече не смей обращаться ко мне „отец“. Для тебя я Сакуса-сан».

Он зажмурился и сдавил переносицу пальцами. В глазах и носу защипало.

— Ты в порядке? — Мия обнял за плечи и осторожно потянул к себе. Сакуса лег на его плечо и снова вздохнул.

— Нет, я не в порядке, — признался он. Врать Мие не хотелось.

— Все будет хорошо, — сказал Мия, обнимая крепче.

— Не будет, — фыркнул Сакуса и добавил: — Я же согласился встречаться с тобой.

— Эй! — Мия оттолкнул его так резко, что Сакуса чуть не ударился о дверцу. — Хватит меня обижать!

— Я подумаю, — Сакуса улыбнулся. — Поехали уже, или так и будешь стоять тут до вечера?

— Командуй, куда.

— Выезжай на дорогу и поворачивай направо.

Мия завел мотор и мягко тронулся с места. Сакуса открыл сообщения от отца.

«Ты все равно скоро расстанешься с этим ублюдком и приползешь обратно. Когда это случится, можешь снова называть меня «отец», — было в самом последнем.

«Да, Сакуса-сан», — ответил Сакуса. Открыл навигатор и установил телефон на держатель, чтобы Мие было его видно. Тот искоса посмотрел на Сакусу и положил одну руку ему на бедро. Сакуса накрыл ее своей и отвернулся к окну, глядя, как удаляется его дом, район, где он вырос и, казалось, был счастлив.

Ему нужно было найти жилье, переехать, восстановиться на учебе, а о том, какую работу подберет ему отец, вообще страшно подумать: он не упустит шанса поиздеваться от души. От одних мыслей невыносимо болела голова. Но все, что сейчас на самом деле волновало Сакусу, — пролетающий за окном город, тихое радио, которое включил Мия, и его рука на бедре. Этого было достаточно, чтобы наконец-то начать дышать полной грудью.