Chapter Text
Римус
Римус ошибался насчёт того, что находиться у него дома в холодильнике. Там не оказалось заплесневелого сыра. Только пиво и горчичные соус-пакетики из китайской еды на вынос. Не баночка горчицы — просто кучка пластиковых саше с надписью острая, хотя они никогда не были по-настоящему острыми. Римус их терпеть не может. Почему он их хранит? Почему он их не выбросил?
Он фотографирует содержимое своего пустого холодильника и отправляет снимок Сириусу.
Римус: Ещё жалобнее, чем я думал. Я умру с голоду.
Сириус: Я же говорил тебе, надо было сразу лететь в Нью-Йорк.
Как бы сильно он ни хотел сразу же после приземления в Бостоне сесть на самолет до Нью-Йорка, Римус решает, что ему нужно проявить ответственность и сначала съездить домой на пару дней. У него есть дедлайн, и он знает, что никогда не сможет сосредоточиться на написании своей глупой истории о бухгалтерском программном обеспечении, когда Сириус, ну... он сам, находится так близко. Может быть, когда-нибудь он сможет отказаться от этих скучных, высокооплачиваемых работ и сосредоточиться исключительно на написании статьей о путешествиях, но до тех пор ему нужно поработать несколько дней в своей собственной тихой квартире.
Но это оказывается сложным делом. Сириусу даже не нужно находиться с ним в одной комнате, городе или штате, чтобы отвлекать, и мысли Римуса все время блуждают. Вместо того чтобы сосредоточиться на статье, он думает о Сириусе в его шортах для бега, Сириусе в его постели, о Сириусе где угодно.
Две тысячи слов. Это единственное, что стоит между ним и Сириусом прямо сейчас, но это может быть два миллиона слов для его способности сосредоточиться. После целого часа написания и удаления десяти паршивых версий одного и того же предложения Римус закрывает свой ноутбук, хватает куртку и бежит вниз по лестнице своей квартиры. Прогулка прояснит его голову. Может быть, он придумает лучшую версию паршивого предложения, пока его нет дома.
Он этого не делает.
Он думает о Сириусе. Он думает о том, чтобы попросить отсрочку для своей статьи, пойти прямо на Южный вокзал и сесть на поезд до Манхэттена. Он думает о том, чтобы вообще уйти с работы над статьей о программном обеспечении, сказать своему редактору найти другого автора и заказывать меньше дерьма, которое ему не нужно, на "Amazon", пока он не найдет более интересную фриланс-работу, которая займет ее место.
Его телефон жужжит в кармане. Это сообщение от Сириуса: селфи в зеркале, на котором он только что вышел из душа и весь мокрый, в одном полотенце, которое вот-вот упадет на пол, и острая, озорная ухмылка.
Блядь, бормочет Римус, печатая ответ.
Римус: У меня стояк посреди Тремонт-стрит, ты доволен собой?
Сириус: Очень.
Римус идет домой. Он дрочит в своей спальне в надежде, что это поможет ему сосредоточиться. Так и происходит, но помогает совсем немного. Он заставляет себя написать пятьсот слов. Он принимает холодный душ. Он стирает текст. Он пишет еще двести слов. Он семнадцать минут смотрит в потолок и наблюдает, как паук ползет из одного угла в другой. Он меряет шагами комнату и заказывает китайскую еду, а затем выбрасывает эти дурацкие пакетики с острой горчицей. Он в порыве решимости выдает остаток статьи. Это просто ужасно. Ему наплевать. Затем он заходит в приложение авиакомпании и меняет свой рейс на завтра.
Римус: Я закончил свою статью! Она отстой, но она готова. Я прилетаю в Нью-Йорк завтра, а не в четверг.
Сириус: Ура! И не переживай, я заставлю тебя кончить снова, как только ты приедешь.
Римус лежит в постели, пытаясь уснуть, но не может перестать думать об их последнем дне и ночи в Италии. Все в этой поездке казалось волшебным, предопределенным. Может быть, Дамблдор был прав насчет «искры неуловимой магии», которой они все обладали. Даже Снейп получил то, что вселенная ему задолжала.
А потом была Мэри, которая набросилась на него и Сириуса, крича от радости, когда они находились — как ни странно — в жутком соборе, где на алтаре были выставлены напоказ черепа восемьсот мучеников.
— Римус, Римус, Римус, Римус, о боже мой, о боже мой! Я нашла его! — радостно завизжала она, по-видимому, не обращая внимания на тысяча шестьсот пустых глазниц, уставившихся на нее сверху.
— Кого? — спросил Римус, пытаясь одновременно быть и поддерживающим другом, и извиняющимся перед священником, который бросил на них взгляд, говоривший, что они недалеки от того, чтобы стать следующими выставленными черепами.
— Моего мужчину из "Hallmark Movie"! — выдохнула Мэри, подпрыгивая на носках.
— Что? Ты шутишь? — воскликнул Римус, разделяя ее ликование, уверенный, что черепа могли бы выдержать и хорошие новости в кои-то веки. — Где он?
— Он прямо снаружи!
— Он горячий, вдовствующий шоколатье?
— Он горячий, разведенный производитель торроне! — сказала Мэри. — Как думаешь, это достаточно близко к шоколатье?
— Да! Иди за ним!
— Ах! Я не могу в это поверить!
Она встала на цыпочки, чтобы обнять его за шею и потянуть вниз, чтобы поцеловать в щеку, затем сделала то же самое с Сириусом.
— Эта любовь для всех в этой поездке! — дрожащим голосом сказала она, приложив руку к сердцу, прежде чем выскочить на итальянское солнце.
Позже той ночью, после того как они оба собрали свои чемоданы, Римус и Сириус в последний раз посидели на балконе. Они обменялись номерами телефонов, адресами и информацией о рейсах, прежде чем снова погрузиться в постель друг с другом.
Рейс Римуса в Бостон был ранним — намного раньше, чем у Сириуса — и он старался не разбудить его, когда одевался и собирал вещи в тускло освещенной спальне на следующее утро. Когда наконец пришло время уходить, Римус сел на край кровати и положил руку на плечо Сириуса, нежно поцеловав его, чтобы разбудить. Сириус открыл глаза и тут же нахмурился, увидев Римуса в его куртке. Он хотел сесть, но Римус остановил его поцелуем.
— Останься в постели, — прошептал он. — Ещё немного поспишь.
— Я собирался проводить тебя вниз, — сказал Сириус, притягивая его в объятия.
— Не надо, — сказал Римус. — Я никогда не сяду в машину, если ты пойдешь со мной.
Он открыл дверь, чтобы уйти, и еще раз обернулся. Сириус уже встал с кровати и последовал за ним к двери.
— Я уже так сильно по тебе скучаю, — сказал он и снова поцеловал его, долго и глубоко. Они стояли в крепких объятиях, не говоря ни слова еще минуту. Голова Сириуса идеально поместилась на плече Римуса. Наконец Сириус отстранился.
— Иди, — сказал он, поцеловав Римуса еще раз.
— Увидимся через несколько дней, хорошо?
— Ага.
Три нелепых слова вертелись на кончике его языка, но он проглотил их. Для этого было слишком рано, не так ли?
Но даже если он их не произносит, что-то в глазах Сириуса говорит Римусу, что он все равно их слышит.
Сириус
Сириус буквально дрожит от нервного возбуждения. Римус сказал, что не нужно встречать его в аэропорту, но Сириус настоял, и теперь он ждет около выдачи багажа со своим такси "Uber", припаркованным снаружи, и самодельным букетом из сигарет "Marlboro Red", ручек и маргаритками с цветочного рынка у него в Челси.
Его глаза прочесывают море людей, он ждет, ждет.
И вот.
Он здесь.
Римус здесь. На голову выше всех остальных, с медовыми кудрями, выглядывающими из-под кепки "Red Sox", в футболке Pink Floyd, наполовину заправленной в свободные джинсы, и в очках в темной оправе. Он замечает Сириуса через весь аэропорт, и его лицо расплывается в его сексуальной полуулыбке, и Сириус думает, что он может развалится на части прямо сейчас, потому что, черт возьми, как он может быть ещё горячее, чем три дня назад?
У Сириуса было много обычных вещей, которые он мог бы сказать Римусу, когда они снова встретятся. Что-то вроде: "— Привет! Я скучал по тебе! Как прошел твой полет?"
Но вместо этого он говорит: — Чёрт, Римус… ты выглядишь охренительно.
Римус взрывается смехом, роняет свою дорожную сумку, обхватывает рукой шею Сириуса и целует его прямо посреди аэропорта имени Кеннеди. С языком и все такое. Сириус в восторге.
У Сириуса также было много планов на их первые два дня в Нью-Йорке. Он хотел отвезти Римуса в "Chelsea Flea", в "High Line", поиграть в бильярд в "Boxers" и поесть в "Chelsea Market". Но они ничего из этого не делают.
Все начинается в "Uber". Они целуются как подростки на заднем сиденье, и Сириус даже забирается к Римусу на колени и садится на него верхом, пока водитель не нажимает на тормоза, и Сириус, кувыркаясь, не падает на пассажирское сиденье. Сириус оставляет чаевые в размере пятьдесяти процентов и надеется, что не потеряет свой рейтинг в почти пять звезд.
Это продолжается в лифте его многоквартирного дома, который они не осознают, что делят с соседкой Сириуса, миссис Бэгшот. Сириус прижимает Римуса к задней стене на протяжении семнадцати пролетов, и миссис Бэгшот приходится похлопать его по плечу, чтобы сообщить, что они прибыли на свой этаж.
— Спасибо, миссис Бэгшот, — говорит Сириус.
— Пожалуйста, милый, — говорит она. — Это, должно быть, Римус.
— Да, мэм, приятно познакомиться.
— Он действительно красивый, Сириус, молодец. Надеюсь, вы двое будете лапать друг друга всю ночь.
— Да, миссис Бэгшот, мы так и планируем.
И вот, наконец, они в квартире Сириуса. Римус бросает сумку перед дверью, и Сириус толкает его к двери, запуская руки ему под рубашку, потирая соски большими пальцами и посасывая его шею до багровых пятен.
— Я, наверное, — задыхаясь, говорит Римус, — пахну как, — стонет он, — самолет.
— Это всего лишь девяносто минутный перелет, ты пахнешь прекрасно, — говорит Сириус, возясь с ремнем Римуса и пуговицами его джинсов. — Снимай, снимай, снимай это.
Он стаскивает с Римуса джинсы и боксеры и опускается на колени, беря в рот напряжённый толстый член Римуса с довольным стоном и тянется, чтобы схватить Римуса за задницу. Он так сильно вдавливает в него пальцы, что, вероятно, оставит следы, и тянет бедра Римуса к себе, чтобы засунуть свой член как можно глубже в его глотку. Скоро, подумал Римус, и он хватает Сириуса за плечи, отталкивая его.
— Сириус, если ты хочешь, чтобы я продержался больше трех минут, тебе придется остановиться, — говорит он, едва переводя дыхание.
Сириус немного скулит, но подчиняется, посасывая бедро Римуса один раз, прежде чем снова встать, свободно обхватив рукой член Римуса и поцеловав его так грязно, как только может, прежде чем отпустить его и сделать шаг назад. Он смотрит на Римуса как хищник и тяжело дышит.
— Раздевайся.
Римусу не нужно повторять дважды, и Сириус закусывает губу и опирается одной рукой о стену, жадно наблюдая. Но когда Римус собирается снять кепку "Red Sox", Сириус останавливает его.
— Подожди, — говорит он тихим голосом, хватает кепку и надевает на голову Римуса так, что его волосы неряшливо торчат по бокам. — Оставь ее.
Он делает еще один шаг назад, чтобы в полной мере оценить мужчину перед собой. Среди кепки, кудрей, очков, этих рук, этого прекрасного члена и великолепного обнаженного тела Римуса, Сириус удивлен, что он не кончает прямо здесь, в своих боксерах.
— Я очень голый, — говорит Римус, не двигаясь. — А ты очень нет. Не мог бы ты это исправить? Или мне придется сделать это за тебя?
Сириус просто улыбается, берет Римуса за руку и тянет его по коридору в свою спальню. Он толкает Римуса вниз, чтобы тот сел на край кровати, и использует свое колено, чтобы раздвинуть его ноги. Он наклоняется, чтобы пососать член Римуса еще несколько раз, прежде чем снять свою собственную одежду и снова оседлать его.
Сириус полностью обхватывает бедра Римуса ногами, и Римус крепко целует его, язык устремляется в рот Сириуса, его руки сжимают его под задницей. Они прижимают свои члены вместе и трутся друг о друга, двигаясь вверх и вниз, целуя, облизывая и кусая, пока Римус не встает, полностью обхватив руками задницу Сириуса, а его ноги все еще обхватывают его талию.
Бедра и бицепсы Римуса сильно напрягаются от движения — Сириус не маленький парень — и Сириус стонет от восторженного удивления, целуя его еще сильнее и грязнее. Одним движением Римус разворачивает их и бросает Сириуса на кровать на спину. Он хватает козырек своей кепки и разворачивает его так, чтобы надеть его задом наперед, затем ползет вверх по телу Сириуса, целуя его еще несколько раз, прежде чем начать спускаться вниз по его плоской груди и прессу, вокруг впадины его бедер и по выпуклости бедер.
Рука Сириуса лихорадочно шарит рядом с ним, тянется к прикроватному столику, но он не дотягивается. Римус тихонько смеется себе под нос, садится и тянется к ящику за презервативом и смазкой.
— Ищешь их? — говорит он, слизывая толстую каплю предэякулятора с кончика напряженного члена Сириуса, вращая языком вокруг головки несколько раз, прежде чем засунуть ее в рот. Одной рукой он тянется к бутылочке со смазкой и смазывает пальцы, растягивая Сириуса, и Сириус радуется, что они не теряют времени даром. У них будет целая неделя для медленной и чувственной любви. Прямо сейчас ему нужно, чтобы его трахнули, и Римус это знает.
Вскоре Римус стоит на коленях, водя своим гладким членом вверх и вниз по расщелине задницы Сириуса, замедляясь и дразняще надавливая каждый раз, когда он проводит мимо его входа.
— Римус Люпин, прекрати дразнить меня прямо сейчас или... ох! — Римус полностью входит внутрь одним движением, и Сириус откидывает голову назад и стонет из глубины горла с облегчением и изысканным удовольствием.
— О, слава богу! — кричит он, когда Римус начинает толкаться, каким-то образом понимая темп, который нужен Сириусу, и подстраиваясь под него с каждым движением его бедер. Изголовье кровати ударяется о стену, и Сириус поднимает ноги и зацепляет лодыжки за бедра Римуса, чтобы подтолкнуть его глубже, одна рука вытянута над головой, а другая обхватывает свой собственный член и размашисто дрочит. Он так близко, так близко...
— Сириус, я собираюсь... Я собираюсь, — говорит Римус, и это все, что нужно Сириусу, чтобы выплеснуться через край. Сперма выстреливает ему на живот, шею и даже на подбородок силой его оргазма. Мышцы Сириуса сжимаются, и Римус кончает в момент когда член внутри сжимают растраханные стенки, выкрикивая имя Сириуса, его руки и ноги трясутся.
Римус опускается на потную грудь Сириуса и медленно вытаскивает опавший член, завязывая презерватив и бросая его в мусорное ведро. Он скатывается с Сириуса и закрывает лицо рукой, тяжело дыша. Сириус чувствует себя таким же истощенным, как выглядит Римус, и несколько минут они оба лежат на кровати Сириуса, раскинув ноги и переводя дыхание.
Затем Римус медленно поворачивает голову набок, чтобы посмотреть на Сириуса.
— Итак, — говорит он. — Что нового?
Сириус фыркает от смеха, затем перекатывается на Римуса, который отвечает «уф!» и начинает целовать его по периметру всего тела.
— Блядь, блядь, блядь, как же я скучал по тебе.
Следующие несколько дней проходят в блаженной дымке занятий любовью и искусством. Они вместе склоняются над своими ноутбуками, и их фоторепортаж, кажется, вырывается из них, каждое слово и каждая фотография освещают друг друга и оживают в их руках.
Когда они наконец отправляют черновик Элис на третью ночь проведенную с Римусом, они были в восторге от того, что у них получилось, и посчитали, что это намного лучше образцов, которые они прислали на прошлой неделе.
На следующее утро Римус и Сириус идут на угол за бейглами и кофе, а когда они возвращаются в квартиру, у них обоих в почтовых ящиках электронной почты есть запрос на встречу от Элис. И она не хочет встречаться по телефону или в "Zoom", а хочет поужинать в ресторане около Брайант-парка сегодня вечером.
— Сириус, ты видел, кто ещё в списке? — спрашивает Римус с недоверием в голосе.
— Амелия Боунс? Черт возьми, это что, издательница?!
— Ага. Она хочет встретиться сегодня вечером.
— Но у меня свидание, — говорит Сириус. — И у тебя тоже.
— Полагаю, это двойное свидание.
Сириус думает, что он наконец-то привык ко всем граням великолепия Римуса, но он понимает, что он очень, очень неправ. Римус выходит из спальни в белой рубашке на пуговицах, которая облегает его торс с рукавами, закатанными до предплечий, в обтягивающих угольно-серых брюках, которые идеально обтягивают его зад, и мокасинах без носков.
Сириус хочет съесть его на ужин и десерт.
— Зачем? — спрашивает Сириус, когда Римус идет к нему, надевая часы.
— Что? — Римус говорит, не поднимая глаз сразу.
— Ты...это...я, больше не могу говорить, — говорит Сириус, жалостливо указывая на Римуса. — Ты слишком горячий. Мой мозг сломан.
Римус смотрит на Сириуса, затем на свои часы.
— Иди сюда, — говорит он, расстегивая молнию на штанах Сириуса, залезая внутрь к его члену. — Я не могу держать тебя в брызжущем беспорядке всю ночь. Тебе нужно уметь составлять предложения.
И он делает Сириусу чрезвычайно эффективный и действенный минет, проглатывая всю грязь и убирая свой член еще до того, как подъехал "Uber".
— Лучше?
— Гораздо.
Амелия Боунс встает, когда они приходят в ресторан, и пожимает им руки. Они с Элис уже заказали вино на их столик, поэтому они наливают себе вино и немного болтают, прежде чем Амелия прочищает горло.
— Я так рада наконец-то познакомиться с вами, джентльмены. Мне жаль, что нам потребовалось так много времени, чтобы договориться о личной встрече. Но когда Элис показала мне фоторепортаж, который вы прислали, я поняла, что больше не могу откладывать встречу с вами, — говорит она. Ее голос отрывистый и деловой.
—Мистер Люпин, мистер Блэк, я перейду сразу к делу. "Global Marauder Magazine" — очень хорошее издание. Высшего уровня. Но оно не элитное. Не самое лучшее. Мы хотим стать лучшими. Мы искали что-то, что даст нам преимущество перед "Travel + Leisures и Condé Nasts" в мире. Мы думаем, что нашли это в вас двоих.
Римус и Сириус обмениваются ошеломленными взглядами, но ничего не говорят. Вместо этого они оба смотрят на Элис, которая широко им улыбается.
— Мы хотели бы предложить вам обоим должности штатных сотрудников, а не фрилансеров, — говорит Элис. — Вы оба будете получать несколько небольших заданий в месяц, над которыми нужно будет работать по отдельности, но суть вашей позиции будет заключаться в том, чтобы быть творческими партнерами. Мы попросим один большой пакет статей в месяц с текстом и соответствующими фотографиями, которые вы двое создадите вместе. Журнал оплатит ваши задания, и вы будете путешествовать как команда.
— Джентльмены, я понимаю, что вы познакомились только на прошлой неделе и едва знаете друг друга, так что это может казаться большой просьбой, — говорит Амелия. Сириус бросает взгляд на Элис, которая смеется себе под нос и закатывает глаза. — Но мы бы хотели, чтобы вы рассмотрели это предложение. Зарплата чрезвычайно конкурентоспособна, социальный пакет щедр, и он включает четыре недели оплачиваемого отпуска и персональную стипендию на поездку. Мы думаем, что вы именно те, кто нужен этому журналу.
— Вы оба гениальны по отдельности, — говорит Элис, глядя между ними с понимающей улыбкой и сверкающими глазами. — Но вместе вы волшебны.
Шесть месяцев спустя, продовольственный рынок La Boqueria, Барселона, Испания
— Римус. Это просто отвратительно.
— Откуда ты знаешь? Ты даже еще не пробовал.
— Я просто знаю.
— Откуда? Откуда ты знаешь?
— Потому что это похоже на червяка, выползающего из камня.
— Но ты же знаешь, что это не червь, выползающий из камня. Разум превыше материи.
— Люди едят глазами, Римус.
— Тогда закрой глаза и откуси, принцесса.
— Фу.
— О боже, ты такой ребенок. Что может случиться в худшем случае? Тебе это не понравится, и ты больше никогда это не съешь. Это же не убьет тебя.
— А если убьет меня?
— Ну, тогда ты наконец сможешь выполнить свое обещание преследовать меня до чертиков.
— Подожди, ты бы смог меня трахнуть, если бы я был призраком? Потому что если я буду преследовать тебя, а ты не сможешь меня трахнуть, то я умру дважды.
— О, черт, Сириус, просто съешь этого чёртового морского жёлудя.
— Не могу поверить, что тебе все равно, что ты не сможешь меня трахнуть, если я буду призраком.
— Если ты не заткнешься, я не буду тебя трахать сегодня ночью.
— Теперь ты знаешь, что это неправда.
— Просто откуси немного. Откуси кончик.
— Ого, грязные разговоры в общественном месте? Ты такой извращенец. Вокруг дети. Смотри, вон они.
— Ладно, все. Никаких тебе морских жёлудей. Дай мне эту чертову тарелку.
— Ты так говоришь, будто это какое-то наказание.
— О, наказание будет, Сириус.
— Не угрожай мне хорошим времяпрепровождением.
— Пожалуйста, просто откуси? Один кусочек.
— Почему я позволяю тебе уговорить меня есть это дерьмо?
— Потому что ты меня любишь? Потому что я целую тебя, сосу твой член и швыряю тебя в спинку кровати? Я сбит с толку вопросом.
—Ладно. Просто не смотри.
— Как я узнаю, что ты действительно её сьел?
— Думаю, немедленная рвота сразу выдаст это.
Сириус откусывает кусочек.
— Ну? Тебе понравилось?
— Да.
— Хорошо, что ты симпатичный.
— Это действительно хорошо, правда ведь? Эй, ты собираешься съесть последнюю?
— Ты серьезно крадешь последнего морского желудя после всего дерьма, через которое ты меня провел?
— Я должен как-то заслужить это наказание, Римус.
— О, не волнуйся, Сириус, ты более чем заслужил это.
Римус целует его и отдает ему последнего морского жёлудя.
— Черт возьми, Римус, я так сильно люблю тебя.
— Я знаю. Я тебя тоже люблю.