Chapter Text
Лу Фэн первым заметил коренастого молодого мужчину, который шёл по улице, озираясь по соронам и стараясь не попадать в жёлтый свет фонарей. Сделав знак своим товарищам оставаться на местах, Лу Фэн скользнул в темноту и спустя мгновение перегородил дорогу запоздалому прохожему.
— Стой, братец Ян! Куда это ты на ночь глядя собрался?
Ночной гуляка, вздрогнув, резко остановился и с недоумением уставился на Лу Фэна.
— Чёрт!.. Ну и напугал… Ты что, братец Лу, уже успел устроить засаду?
— А ты спешишь предупредить богатого дядюшку? — в голосе Лу Фэна звучал сарказм, заставивший цзунци Яна отступить на шаг и оглянуться по сторонам, будто ища пути для отступления. — Не дёргайся, Ян Шань. Дом окружён, и приказ об аресте господина Янь уже подписан. Ждём только губернатора.
— Губернатора?.. — эхом повторил Ян Шань, и в его глазах застыла усталая безнадёжность. — Значит, из столицы пришли указания?..
Лу Фэн не имел представления, что там пришло из столицы, кроме повеления ему лично возглавить расследование контрабанды. Он пожал плечами и протянул руку к Ян Шаню.
— Отдай-ка мне меч на всякий случай, братец Ян. Ты мне хоть и начальник, но в этом деле я подчиняюсь только главе Стражи и губернатору Нанкина.
— Это арест?
— Это желание не создавать нам обоим лишние проблемы, — хмыкнул Лу Фэн.
Ему вдруг стало жаль этого растерянного и слегка неуклюжего парня, непонятно как занявшего не последнюю должность в Императорской Страже. В лавке какого-нибудь торговца он смотрелся бы намного уместнее.
Ян Шань со вздохом отстегнул меч и протянул коллеге.
— И что мне теперь делать, братец Лу? Семья Янь Цзе меня со свету сживёт, если я не попытаюсь защитить его от обвинений. А если попытаюсь — сам отправлюсь под суд.
— Ты же сам знаешь, что эти обвинения обоснованны.
— Знаю. Но я никогда с ним не сотрудничал. Я не такой, братец Лу… Ну, иногда только помогал информацией. Но если меня осудят, Люсинь останется одна с малышом…
Лу Фэн внимательно посмотрел на Ян Шаня, уныло стоявшего перед ним, не делая попыток сопротивляться, и принял решение, которое ему, видимо, не следовало принимать. Но он знал, что жена Ян Шаня недавно родила сына, и для него нет ничего дороже, чем семья.
— Знаешь что, братец Ян… Иди сейчас к жене, напиши прошение об отставке, и уезжайте куда-нибудь на север, где ни родственники Янь Цзе, ни наше начальство не станут тебя искать. Твой отец и дядя в Чанпине были купцами, вот и ты попробуй. Думаю, у тебя получится. И не пытайся влезть в судебный процесс. Янь Цзе всё равно обречён, а вот твоя ненаглядная заслуживает лучшей участи, чем прославиться, как племянница бандита.
Ян Шань ошарашенно посмотрел на Лу Фэна и, неожиданно отступив на шаг, отвесил ему низкий поклон.
— Спасибо, братец Лу! Ты… ты настоящий товарищ!.. Я сделаю всё, как ты сказал, и не стану лезть в это дело. Прощай… И удачи тебе на службе.
Лу Фэн проводил его взглядом и с усталой ухмылкой вернулся на свой пост.
— Это был Ян Шань? Почему ты не задержал его, братец Лу? — набросились на него приятели. — Он же будет мешать нам в деле с Янь Цзе!..
— Не будет, — коротко буркнул Лу Фэн.
Он предполагал, что, возможно, совершил ошибку как начальник караула, но его совесть была чиста. Он не хотел разрушать чужие жизни только потому, что его коллега и начальник влюбился когда-то в племянницу нечистого на руку магната.
В конце переулка снова показались чьи-то силуэты, и на этот раз Лу Фэну стало понятно, что ночное мероприятие переходит в решающую стадию.
— Доложи обстановку, братец Лу, — шёпотом распорядился Ван Чжи, завернув за угол, где стояли в засаде стражники.
— Всё по плану, ваше превосходительство. Хозяин в доме. Прибыл полчаса назад и никуда не выходил. По дороге нигде не останавливался и ни с кем не говорил. Его слуги распрягают коней на заднем дворе. Наверняка он не ждёт ареста.
— Тем лучше, — фыркнул Ван Чжи и переглянулся с Дин Жуном, привычно маячившим у него за спиной. — Мы с Лу Фэном и двумя стражниками идём в дом, остальные пусть ждут снаружи и возьмут все выходы под контроль. Мы не должны упустить Янь Цзе.
Не обращая внимания на перестроения стражников в лабиринте узких переулков, Ван Чжи решительно направился к главному входу в особняк и постучал в дверь.
— Императорская стража. Открывайте! — грозно велел сопровождавший его Лу Фэн, когда за дверью послышались осторожные шаги.
***
Чен Мину было обидно, что братец Лу не взял его в отряд, который сегодня ночью должен покончить с проклятой контрабандой, арестовав Янь Цзе. Он снова остался дежурить у Северных ворот, в то время как его товарищи, должно быть, уже окружали дом и готовились схватить преступника. Жаль, что он так и не увидит, как надменная спесь медленно сползёт с физиономии Янь Цзе, когда губернатор Ван предъявит ему обвинения.
— Ну что ты дуешься, старший брат? — негромкий голос Сяо Чуня отвлёк Чен Мина от унылых дум. — Кто-то же должен здесь караулить, а то вдруг Хун Лин приедет из столицы или кто-нибудь наоборот попытается удрать.
Чен Мин хмыкнул и похлопал юного напарника по спине. Он уже третью ночь торчал здесь на страже, и каждый раз настырный мальчишка упрашивал взять его с собой. Сегодня Чен Мин не выдержал и согласился, заранее предупредив, что спать нельзя до утра, как и покидать пост без разрешения начальника караула. Пусть ученик поторчит здесь всю ночь и попробует не уснуть — будет знать, из чего порой состоит так манившая его служба.
Когда маленький кортеж Янь Цзе въехал в город, Чен Мин, следуя полученным указаниям, не стал его задерживать, а только направил гонца к Лу Фэну — сообщить, что его цель близка. Его немного мучила зависть, но он знал, что успех всей работы зависит не только от тех, кто рубится в первых рядах, но и от тех, кто умеет терпеливо ждать и не клевать носом в засаде. Тут ему подумалось, что он не зря взял с собой Сяо Чуня, потому что без его болтовни наверняка уже дремал бы, привалившись спиной к мощной каменной стене.
Мимо ворот прошли вразвалку двое крестьян с пустыми корзинами, спешившие вернуться домой, пока ночная тьма ещё не совсем окутала дорогу. Стражники не стали их останавливать и только проводили взглядами — крестьяне топали по дороге прямиком в сторону северного предместья. Следом какая-то бесформенная простолюдинка, закутанная в кафтан не по размеру, засеменила тем же путём, волоча на спине узел с пожитками.
— Смотри, старший брат! — Сяо Чунь дёрнул за рукав зевающего Чен Мина.
— Ну, смотрю… — лениво отозвался тот. — Тётка какая-то. Не в моём вкусе.
— Может, проверим её? Тащит что-то из города…
Чен Мин подумал было, что молодому напарнику стало скучно и захотелось немножко развеяться, поиграв в строгий караул, но он внимательнее присмотрелся к женщине и тоже насторожился.
— Братец Чен, а вдруг она украла что-то и несёт своим сообщникам? — тихонько подзуживал его Сяо Чунь. — Ну, мы же тут не просто так стену подпираем… Давай проверим!
— Догони её, братец, и перекрой дорогу, — сбросив сонливость, распорядился Чен Мин. — А я попробую официальным путём.
Он вышел из караулки и, на всякий случай проверив свой меч, звучно крикнул:
— А ну, стой, красотка! Предъяви, что ты там несёшь.
Женщина дёрнулась от этого окрика, остановилась, скинув с плеча свою ношу, и заметалась, будто не зная, пуститься ли ей в бегство или выполнить приказ. Тем временем Сяо Чунь уже догнал её и протянул руку к тюку с вещами.
— Давай сюда! Мой начальник проверит, и если здесь нет краденого серебра — отпустит с миром.
Крестьянка крепче прижала к себе узел, недобрым взглядом смерив дерзкого мальчишку, и, внезапно решившись, отпихнула его с дороги и припустила прочь прямо через кусты.
Чен Мин, ожидавший подобного манёвра, бросился наперерез, и через пару минут уже скрутил беглянку, заставив опуститься на колени.
Объёмный драный кафтан съехал с её плеча, и под ним обнаружился дорогой шёлковый халат, расшитый серебром. А на лице «красотки» при ближайшем рассмотрении Чен Мин усмотрел тонкую полоску усов.
— Вот так удача! Младший магистрат Шэнь! А вас по всему городу коллеги ищут…
Магистрат Шэнь предпринял последнюю попытку вырваться из крепких рук стражника, понял, что бесполезно, и умоляюще посмотрел на него.
— Братец, отпусти меня, прошу! Я поделюсь с тобой тем, что у меня в том тюке… Только дай мне выбраться из города. Иначе мне конец!.. Меня подставили завистники и осудят за преступления, которых я не совершал…
Чен Мин молча выслушал, невозмутимо пожал плечами и поднял ряженого магистрата с колен.
— Моё дело — доставить тебя к начальству. А начальство у меня здесь — сяоци Лу и губернатор Ван. Пусть они сами решают, осуждать тебя или премию выдать.
— Нет, только не губернатор! — Шэнь Цяньсин был близок к панике, но на бывалого стражника это не произвело впечатления. — Губернатор меня уничтожит… Он повесит на меня все нераскрытые дела… Пожалуйста, забирай всё, что у меня есть, только отпусти, брат!
Чен Мин негромко выругался и от души пнул беглого чиновника под зад.
— Не смей так отзываться о нашем губернаторе. Тебе до его неподкупности, как до Луны и обратно, жулик.
Он поволок магистрата к воротам, где уже собрались стражники и смотрели за этим представлением, одобрительно качая головами.
Сяо Чунь протянул старшему товарищу брошенный Шэнь Цяньсином узел с вещами.
— Старший брат, я проверил. Здесь кроме одежды и документов ещё целая куча серебра.
— У, наворовал, зараза! — прокомментировал кто-то из городских стражников и смачно плюнул на землю. — А ты сегодня тоже с уловом, братец Чен! Везёт же некоторым…
***
Янь Цзе смерил пренебрежительным взглядом двух стражников, угрожающе схватившихся за мечи, и перевёл глаза на стоявшего на пороге Ван Чжи в форменном облачении губернатора провинции.
— Ваше превосходительство наслушались глупых сплетен. — В голосе Янь Цзе сквозили усталость и лёгкое раздражение. — Я полчаса назад вернулся из столицы, где заключил несколько сделок, в том числе с нашим славным Министерством церемоний. Мой фарфор очень ценится при дворе, знаете ли… Неужели вы всерьёз считаете, что имея столь успешное предприятие, я стал бы заниматься постыдными делами и связываться с преступниками?
Эта продуманная тирада, призванная пристыдить непрошенных гостей, не произвела на Ван Чжи никакого впечатления.
Стоявший по правую руку от него Лу Фэн тихонько присвистнул, что, видимо, означало «Ну и наглец!», и Янь Цзе метнул на него возмущённый взгляд. Его явно раздражало поведение вооружённых людей, явившихся в его дом поздним вечером с намерением доставить его в тюрьму.
Ван Чжи медленно поднял глаза от подписанного им полчаса назад указа об аресте и посмотрел прямо на противника.
Торговец едва заметно занервничал, не получив ожидаемой реакции на упоминание влиятельного министерства и императорского двора. Обычные чиновники уже смущённо пятились бы к выходу, лопоча извинения, но только не этот. Янь Цзе начинал понимать, что слава об упорстве и неподкупности главы Западной Ограды возникла не на пустом месте, и внезапно почувствовал себя очень неуютно под прямым и уверенным взглядом Ван Чжи. Да, Западная Ограда больше не стояла у него за спиной, но эти крепкие парни из местной стражи, готовые по одному слову губернатора изрубить в капусту хоть родного дядю, были не намного лучше.
— Ты можешь изображать святую невинность, Янь Цзе, но императорский судья поверит доказательствам, а не словам, — спокойно заявил Ван Чжи, сворачивая в трубочку указ. — Когда в столице увидят, какие суммы ты получал от подельников за каждый рейс, у них не останется сомнений. Эти ведомости — в материалах дела, так что нет смысла отпираться. Они написаны рукой Тан Увэня, который формально уволился из твоей конторы, но всё ещё приносит тебе неплохую прибыль.
Янь Цзе вспомнил всё, что слышал от Тан Увэня о его заклятом враге, и пришёл к выводу, что сообщник не так уж и ошибался, когда стремился избавиться от Ван Чжи раньше, чем тот окончательно погубит их прибыльное дело. И где теперь Тан Увэнь? Неужели правда, что угодил в застенки к Ван Чжи вместе со всей своей бандой? И если так — следует ли из слов Ван Чжи, что скользкий, как угорь, Тан Увэнь сдал своего покровителя с потрохами, чтобы заслужить снисхождение?.. Если этот подлец его предал — тогда всё пропало.
Будучи опытным дельцом, Янь Цзе сумел совладать с охватившим его смятением и коротко хмыкнул. В его голове мелькнул смелый план, но он должен был усыпить бдительность стражников, притворившись, что сдаётся.
— Вы творите произвол, господин губернатор, но я вынужден подчиниться силе. — Янь Цзе выразительно вздохнул и опустил голову. — Уверен, что справедливый суд примет мою сторону, но сейчас, если вам угодно, я последую в тюрьму. Только прошу у вас несколько минут, чтобы переодеться с дороги и объясниться с женой.
Поникший вид разоблачённого торговца говорил о его усталом смирении, но Ван Чжи был слишком опытным и искушённым интриганом, чтобы ему поверить. Сохраняя на лице маску нейтральной вежливости, он чуть заметно кивнул:
— Извольте, достопочтенный господин Янь. У вас есть четверть часа. Но имейте в виду, что все выходы из дома стерегут мои люди, и вам не удастся скрыться через чёрный ход. Все городские ворота, кстати, тоже тщательно перекрыты.
Несмотря на умение Янь Цзе прятать эмоции, Ван Чжи успел уловить мелькнувшую в его глазах досаду. Торговец коротко поклонился и, повернувшись спиной к Ван Чжи и его спутникам, позвал слугу, делая вид, что всё идёт так, как и должно быть.
— Сейчас он попробует удрать, — негромко сказал Ван Чжи Лу Фэну, когда они вышли на улицу. — Твои парни не подведут?
— Мимо них и мышь не проскочит, командующий.
Лу Фэн дал сигнал своим стражникам смотреть в оба, а сам занял позицию на углу дома, откуда просматривался тёмный переулок с чёрным ходом из дома Янь.
— Как-то он слишком быстро сдался, — настороженно заметил Дин Жун, тоже не поверивший в такую лёгкую победу.
— Ты ожидал скандала? — ухмыльнулся Ван Чжи, пристально наблюдая за окнами на втором этаже, где зажёгся неяркий свет. — Мы представляем здесь императорскую власть, а открыто скандалить с властью — не самая удачная идея. Янь Цзе это понимает.
— Значит, рассчитывает на поддержку при дворе?
— Возможно. Но я готов поспорить, что он совсем не стремится ждать милости от судьи, скучая в тюремной камере.
— Стражники контролируют два чёрных хода и калитку на заднем дворе особняка, — сообщил Дин Жун, который успел лично проверить расстановку своих сил. — Лу Фэн прав, даже мышь не проскочит.
Тёмный силуэт у окна второго этажа склонился над столом, будто что-то писал, и Ван Чжи невольно сосредоточился на нём, размышляя, что же так хочет успеть сделать арестант за отпущенное ему время. Почему не пытается найти выход и сбежать? Строчит жалобу Его Величеству на беспредел губернатора или молит о помощи кого-то из влиятельных друзей в столице?..
Он так задумался, что не обратил внимания на тёмную тень, метнувшуюся вдоль балкона с явным намерением перебраться на соседнюю крышу. Янь Цзе был в своём кабинете и вряд ли мог в то же самое время лезть в окно на другой стороне особняка.
Караулившие выходы из дома стражники тоже не смотрели наверх и не видели странных передвижений человека, одетого в тёмный костюм простолюдина.
— Ван Чжи, он уходит! — резкий возглас Дин Жуна прервал его размышления, заставив оторвать взгляд от силуэта в кабинете хозяина. — Там, на крыше… Я задержу его.
— Дин Жун, осторожнее!
Ван Чжи посмотрел вслед Дин Жуну, поспешившему в узкий переулок, где не было ни одного фонаря, и тоже заметил тёмную фигуру, перепрыгнувшую на соседнюю крышу с балкона дома Янь.
— Проклятье! Надул нас, как слепых котят!.. — выругался Ван Чжи и сам бросился вслед за Дин Жуном, не решаясь снимать стражников с их постов. Если он уже видел фальшивый силуэт в окне, что мешало коварному Янь Цзе отвлечь их фальшивым беглецом от реальной попытки побега?
Беглец был не фальшивым. Он довольно ловко прополз по загнутому краю крыши соседнего особняка и спрыгнул в переулок с той стороны, где не было никакой стражи. Ещё пара поворотов — и он свободен. Но тут из темноты вынырнул человек, определённо собиравшийся прервать его успешное бегство, и Янь Цзе, не особо задумываясь о последствиях, ловко выудил из ножен кинжал и бросился на преследователя.
Дин Жун ожидал нападения, и быстрый выпад противника не застал его врасплох. Он перехватил руку торговца, оказавшегося умелым бойцом, и они принялись бороться, молча пыхтя у стены особняка.
— Брось оружие, Янь Цзе! — Громкий окрик подоспевшего Ван Чжи заставил дерущихся обернуться. В лоб незадачливого беглеца уставилось холодное дуло пистолета. — Тебе только не хватает обвинения в нападении на государственного служащего. Лучше сдайся, и я забуду об этом инциденте… если ты не успел причинить вреда моему советнику.
Ван Чжи не мог с ходу определить, не пострадал ли в драке Дин Жун. Вокруг была темнота, и он не осмелился отвести взгляд от Янь Цзе, боясь упустить преступника, которому уже нечего было терять.
— Не успел, — успокоил его Дин Жун, забирая кинжал из обессилевшей руки своего противника.
Топот тяжёлых сапог за спиной обозначил появление Лу Фэна с товарищами, которые услышали шум борьбы и поспешили на выручку.
— Вот хитрая бестия! — выругался Лу Фэн, мигом разобравшись в происходящем, и заломил за спину руку Янь Цзе, чтобы лишить возможности продолжать сопротивление. — Парни, вяжите его. Пусть теперь по тюремной камере бегает, наглый лжец.
Бывший поставщик императорского двора и почтенный купец Янь Цзе сердито сверкнул глазами, возмущённый таким неуважением, но стражникам было наплевать. Они подчинялись только губернатору Нанкина и не признавали иных авторитетов, кроме Ван Чжи и Его Величества.
— В тюрьму? — уточнил Лу Фэн, не смея поднять глаза на губернатора. Он клялся, что не упустит даже мышь, а сам так позорно проворонил беглеца.
— В тюрьму, — коротко кивнул Ван Чжи и повернулся к Дин Жуну, оставшемуся стоять чуть в стороне. — Чуть не обдурил нас этот почтенный господин. Если бы не ты… Дин Жун, всё в порядке?
Он заметил, как Дин Жун, морщась, зажимает ладонью плечо, пострадавшее в недавнем сражении.
— В порядке. Просто ноет от напряжения.
— Конечно, нужно же было обязательно ввязаться в драку… — проворчал Ван Чжи, стараясь, чтобы в голосе не мелькнули виноватые ноты. — Пойдём домой, дальше здесь без нас разберутся.
На пороге резиденции их встретил встревоженный Ляо Бин и передал Ван Чжи заявление об отставке, которое полчаса назад принёс унылый цзунци Ян Шань. Ван Чжи распорядился оставить документ до приезда Суй Чжоу, который имел полномочия принять эту отставку как высший офицер Императорской Стражи. На вопросительный взгляд магистрата он в двух словах объснил, что арест Янь Цзе состоялся четверть часа назад, но его родственникам, не замешанным в преступлениях, не следует опасаться за своё будущее.
Ляо Бин почтительно поклонился и осмелился задержать губернатора ещё на мгновение.
— Ваше превосходительство, магистрат Шэнь Цяньсин нашёлся. Задержан у Северных ворот при попытке покинуть город, с коробом серебра и письмом к родственникам Хун Тана. Он переоделся в женское платье.
— Вот как? — устало хмыкнул Ван Чжи, которому сейчас хотелось только одного — рухнуть на кровать и проспать часов десять. — Не до него сейчас. Пусть посидит в городской тюрьме, пока мы не завершим дело с контрабандой. И допроси его на предмет связей с воровской шайкой Хуна.
— Уже сделано, ваше превосходительство. Он во всём сознался. И в том, что выкрал из дел улики против братьев Хун, и в том, что собирался препятствовать следствию за приличную взятку. Я подготовил приказ о лишении его должности и чина.
— Отличная работа, Ляо Бин, — одобрил Ван Чжи и поспешил следом за Дин Жуном в свои покои, мечтая о чашке горячего чая и мягкой постели.
Дин Жун молча заварил чай и устало прислонился к шкафу с документами. Он не мог не позаботиться о Ван Чжи, даже если сам валился с ног от утомления.
— Мне следовало настоять, чтобы ты остался здесь, — виновато вздохнул Ван Чжи, задержав взгляд на бледном лице Дин Жуна. — Я снова подверг тебя опасности, хотя это дело совершенно того не стоило.
— Это было моё решение, — возразил Дин Жун, качнув головой. — Я ввязался в драку, а ты меня выручил, А-Чжи. Очень вовремя, потому что я действительно ещё не готов драться с бандитами на ножах.
— Но ты его задержал, когда все остальные прошляпили.
Ван Чжи залпом допил свой чай, чувствуя, что начинает согреваться после свежего ночного бриза и леденящей тревоги, охватившей его в тот момент, когда он увидел, как безоружный Дин Жун сражается с Янь Цзе.
Хорошо, что он успел вмешаться.
Хорошо, что у него был с собой пистолет.
— Янь Цзе теперь не избежать приговора. Но тебе не нужно было так рисковать.
— Кто же знал, что у него нож, и он умеет с ним обращаться? — Дин Жун слукавил, потому что он попытался бы остановить беглеца, даже если бы точно знал, что тот прихватил с собой оружие.
Он чуть заметно поморщился от досады, что опять заставил Ван Чжи переживать, но тот понял его гримасу по-своему и снова встревожился.
— Жун-эр, тебе больно?
— Нет. Честное слово. Только очень устал.
Ван Чжи подошёл к нему и осторожно обнял, будто не до конца поверив, что тот не врёт. Конечно, они оба устали, ведь скоро уже полночь, а за сегодняшний день они уже успели составить отчёты для Вэй Ина, допросить в тюрьме контрабандистов, наведаться в хижину отшельника… А Дин Жун рано утром ещё колдовал на кухне. Сейчас Ван Чжи казалось, что это было сто лет назад.
— Пойдём в постель, — мягко позвал Дин Жун, увлекая его за руку.
— Но сегодня мы будем только спать, — проворчал Ван Чжи, почти разочарованный, что не найдёт сил на большее.
…Уже проваливаясь в сон, он теснее прижался спиной к Дин Жуну, обнявшему его сзади, и почувствовал на своей талии его крепкую ладонь.
***
— Нравится?
Цзя Куй с тайной гордостью окинул взглядом новенькую вывеску ресторана, на которой красовались два расписных фазана на фоне нежно-зелёной листвы.
— Это чудесно, милый! — искренне улыбнулась Юй Линь и обняла мужа за шею, почти повиснув на нём. — Это так чудесно… Я никогда не осмелилась бы даже мечтать о таком. Ты просто волшебник!
— Ну, не я, вообще-то, а губернатор Ван. — Губы Цзя Куя растянулись в улыбке, когда жена крепче прижалась к нему. — Да, это чудесное место, и теперь это наш дом. Ты здесь хозяйка, А-Линь, а я готов быть твоим слугой и подмастерьем.
— Тогда настрогай овощей, замаринуй мясо и готовься дать сегодня праздничный банкет. Ты ведь пригласишь губернатора?
— Да кто я такой?.. — начал было Цзя Куй, у которого уже мелькала мысль, что первым и главным гостем в обновлённом ресторане должен стать его компаньон. — И у него наверняка дел невпроворот…
— Папа, ну вот ты где! А я тебя по всему дому ищу…
В дверь просунулась довольная физиономия А-Пина с измазанной в чернилах щекой.
— Уже вернулся из школы, сынок?
— Почему ты грязный, как поросёнок? — притворно нахмурилась Юй Линь.
— Ой, это я не нарочно! Мы чертили схему сражения с монголами… Учитель Шань так много знает, намного больше, чем господин Чжоу… — затараторил возбуждённый А-Пин. — И у него есть внучка Чжулинь — такая задавака! Она сначала смотрела на меня, как на деревенщину, но я рассказал ей о битвах первого императора и об истории этого города, и она сказала, что из меня выйдет толк, если я буду учиться у её деда… Пап, ты меня совсем не слушаешь!
Цзя Куй смотрел на сына, в котором узнавал черты своей любимой А-Линь, и молча улыбался.
— Почему не слушает? Конечно, слушает, — мягко успокоила сына Юй Линь и погладила его по щеке, ещё больше размазав ещё не высохшие чернила.
— Слушаю-слушаю, — подтвердил Цзя Куй, умиляясь этой сцене. — У учителя Шань Юна есть внучка, и она тебе нравится.
А-Пин густо покраснел и высвободился из объятий матери.
— Ничего вы не слушаете! Пойду лучше овощи приготовлю, а то вы сегодня весь день только и знаете, что ходите кругами и любуетесь новым домом.
Цзя Куй усмехнулся, обнял жену и заявил:
— Наш сын будет самым учёным поваром в Поднебесной. И да, я знаю внучку учителя Шаня. Очень достойная девица, на два года младше А-Пина.
— Ну, значит, надо засылать сватов, — расхохоталась жена, чувствуя себя такой счастливой, что даже не верилось до конца, что это всё наяву.
Дверь снова тихонько скрипнула, но на этот раз вместо юного повара на пороге возникла высокая фигура советника префектуры.
— Дин Жун! — обрадовался гостю Цзя Куй. — Иди сюда, я познакомлю тебя с женой.
Дин Жун почтительно поклонился.
— Госпожа…
Юй Линь скромно опустила глаза, успев метнуть на мужа лукавый взгляд.
— Прошу прощения, мне нужно заниматься хозяйством. Сегодня наш ресторан открывается. Надеюсь, мой супруг пригласит вас на ужин, Дин-дажэнь.
Цзя Куй проводил жену долгим влюблённым взглядом и повернулся к гостю.
— Как здесь дела? Я слышал, вы с командующим разгромили всю эту шайку контрабандистов до самых верхов.
— Разгромили, — подтвердил Дин Жун и хитро прищурился. — Поэтому у командующего теперь появятся свободные вечера. И, думаю, он не станет возражать против ужина в твоём ресторане. У тебя ведь найдётся достойный кабинет для приватного ужина, а, Цзя Куй?
Цзя Куй с пониманием посмотрел на Дин Жуна, тоже прищурился и с улыбкой позвал его:
— Пойдём, покажу. Не хуже, чем в Хуаньи. И скажу без ложной скромности, что готовят здесь даже вкуснее.
***
Время близилось к вечеру. Все дела были закончены, отчёты направлены в столицу, директивы разосланы подчинённым. Ван Чжи лениво разбирал почту, не рассчитывая обнаружить там что-то интересное.
Вообще-то, он очень надеялся, что там не обнаружится ничего интересного, что могло бы заставить его вступить в новое противоборство и снова рисковать, чтобы защитить закон и справедливость. Он чувствовал, что устал, и хотел наконец просто насладиться прелестями тихой провинциальной службы без интриг и опасностей, подстерегающих за каждым углом. Хотел встречать рассветы в объятиях Дин Жуна и не думать о том, сколько ещё мгновений счастья отпущено им судьбой. Пить ароматный чай, болтать о ерунде и знать, что всё будет хорошо.
Должно быть, он начинает стареть…
Ван Чжи усмехнулся уголком губ, подумав, что служба при дворе должна засчитываться год за пять, и тогда ему уже не двадцать два, а практически сто лет. Забавно. Он никогда не воспринимал свой возраст как слишком юный для тех задач, которые ставил перед ним император.
Ван Чжи повернул голову на тихий звук шагов, и его усталая улыбка стала шире и радостнее.
— Дин Жун, что ты думаешь о партии в вейци сегодня вечером? Или лучше прогуляемся до Западных ворот и проверим, как продвигается ремонт?
— Ремонтом занимается магистрат Ляо, и у него отлично получается контролировать расходы, — отмёл это предложение Дин Жун и, слегка замявшись, посмотрел на Ван Чжи. — Но у вашего превосходительства сегодня свободный вечер, да? Наконец-то все отчёты отправлены в столицу…
Ван Чжи кивнул, тихонько фыркнул в ответ на это «превосходительство» и заинтересованно прищурился, стараясь угадать, куда же клонит его советник. На обычно сдержанном лице Дин Жуна он уловил лёгкое сомнение вперемешку с предвкушением какой-то авантюры.
— Цзя Куй сегодня открывает свой ресторан, — продолжил Дин Жун, и по его губам скользнула смущённая улыбка. — Мы могли бы поужинать вместе и провести там приятный вечер, а заодно послушать, как его жена играет на гуцине.
Ван Чжи на пару мгновений задумался, и Дин Жун опустил глаза, будто сомневаясь, не погорячился ли с таким предложением. В конце концов, он ещё никогда не звал Ван Чжи в ресторан, просто чтобы провести вечер вдвоём, не обсуждая дела и не ожидая встречи с важным агентом.
— Могли бы, если ты перестанешь смущаться и называть меня «превосходительством», — тонко усмехнулся Ван Чжи. — Это что, свидание, Жун-эр?
— Угу.
Дин Жун, окончательно смутившись, кивнул, но всё же заставил себя взглянуть на Ван Чжи и обнаружил, что тот довольно улыбается во весь рот.
— Меня ещё никогда не звали на свидание.
Это было правдой, и Дин Жун ощутил горький укол вины. Его ошибка, что он никогда раньше не думал, будто для Ван Чжи имеют значение такие вещи. Деловой и самоуверенный командующий Западной Ограды встречался в ресторанах с шпионами, налаживал связи, вёл секретные переговоры, иногда даже сидел в засаде — но никогда не приходил туда на любовное свидание.
— Это моё упущение, А-Чжи, — виновато улыбнулся Дин Жун. — Но ты позволишь мне его исправить?..
На этот раз Ван Чжи кивнул, опустив глаза.
— Нет, это моё упущение. Мне следовало подумать хотя бы раз… Но я с удовольствием приму твоё приглашение, Дин Жун.
Он порывисто встал из-за стола, сдвинув в сторону стопку жалоб и ходатайств от неугомонных купцов, и поманил за собой Дин Жуна.
В своей спальне Ван Чжи распахнул шкаф с одеждой и вопросительно посмотрел на Дин Жуна.
— Красное с золотом или белое с серебром? Я знаю, что ты советник не по этой части, Жун-эр, но всё же… В каком наряде я тебе больше нравлюсь?
Дин Жун чуть было не ляпнул, что больше всего Ван Чжи нравится ему обнажённым, но только смущённо охнул, встретившись с ним взглядом, и опустил глаза.
— Я так и знал, что ты так подумаешь, — довольно усмехнулся Ван Чжи, будто прочитав его мысли, и снова повернулся к шкафу. — Красное — для осени и для работы, серебро — для лета и для любви. Сегодня ночью работать я не планирую. И к нему отлично подойдёт эта вещь…
Ван Чжи выудил из шкафа шкатулку с драгоценностями, где почётное место занимала серебряная шпилька, подаренная Дин Жуном в самом начале их отношений. Это было настоящее произведение искусства с тонкой инкрустацией, изображавшей двух журавлей, летящих на восход на фоне нежных лепестков цветущей сливы.
— Ты надеваешь её только по праздникам, — напомнил Дин Жун.
— Ну так я собираюсь праздновать открытие ресторана и… хм… наше первое свидание…
Ван Чжи с улыбкой стрельнул глазами в Дин Жуна, который смотрел на него с нескрываемым обожанием, и почувствовал, как его душа начинает петь от счастья. Свидание — такая вроде бы ерунда… но то обстоятельство, что Дин Жун пригласил его — не как начальника и партнёра, а как своего суженого, любимого и желанного — наполняло его радостным предвкушением.
Ван Чжи ещё немного покопался в шкафу и, достав ещё одну шкатулку, с видом заговорщика протянул её Дин Жуну.
— Открой. Я берёг её на день двух девятокДень двух девяток — девятый день девятого лунного месяца (где-то в начале октября по европейскому календарю) — Праздник Середины Осени, один из четырёх главных праздников традиционного Китая , но думаю, сегодня тоже отличный повод. Это тебе.
Дин Жун, сдерживая волнение, поднял резную крышку шкатулки и чуть не ахнул. На золотистом шёлке лежала серебряная шпилька для волос — точная копия подаренной им Ван Чжи. Только вместо весеннего пейзажа два журавля стремились на закат среди опадающих листьев клёна.
Осень и весна. Закат и новый восход. Круговорот жизни, в котором сменяются годы и сезоны, но неизменна лишь их любовь.
Ван Чжи знал, что Дин Жун поймёт этот тонкий символизм. Он хотел, чтобы это понимание связало их ещё одной невидимой нитью судьбы.
— А-Чжи, где ты это достал? — Дин Жун с восторгом и благоговением взял в руки изящную шпильку.
— В мастерской господина Сян Цзе сделали по моему заказу, — улыбнулся Ван Чжи, довольный произведённым впечатлением. — Нравится?
— Это… совершенно потрясающе! — выдохнул Дин Жун, всё ещё шокированный тем, как трепетно и заботливо Ван Чжи выбирал подарок. И вложил в него скрытый смысл, понятный лишь им двоим.
— Я хочу увидеть её сегодня вечером. Никто кроме Цзя Куя не заметит совпадений, но Цзя Куй и так знает слишком много моих тайн.
— Поэтому ты сделал его своим компаньоном, — посмеиваясь, заметил Дин Жун, стараясь побороть охватившее его волнение. — И в ресторане у него добавилась ещё одна тайна.
— Какая? Ты интригуешь, Дин Жун.
— Ты скоро увидишь сам, мой губернатор, — таинственно улыбнулся Дин Жун, помогая Ван Чжи сменить униформу на праздничный наряд.
***
Суй Чжоу в сопровождении трёх стражников подъехал к Северным воротам Нанкина, когда на город уже начали спускаться сумерки. Он рассчитывал устроиться на ночлег в какой-нибудь неприметной гостинице, чтобы не вызвать у местных жуликов ажиотажа, а с утра пораньше нанести визит, ради которого он сюда и примчался.
Если Ван Чжи нужна его помощь в противоборстве с преступниками, Суй Чжоу готов был поучаствовать в этом сам, как в старые добрые времена. Кроме того, он бережно хранил среди важных документов и личных вещей шкатулку с нефритовым журавликом, которую вручила ему супруга императора. Он представил, как обрадуется Ван Чжи… Или наоборот расстроится. На его месте Суй Чжоу скорее почувствовал бы печаль от понимания невозможности вернуться в прошлое.
Перед самыми воротами Суй Чжоу придержал коня, немного удивившись, что никто не вышел ему навстречу, чтобы проверить документы и расспросить о целях приезда. Он был одет в простую дорожную одежду и ничем не походил на важного императорского служащего. Даже его спутники выглядели солиднее в своей униформе, но Суй Чжоу не стремился привлекать к себе лишнего внимания раньше времени.
Он спешился и направился к воротам, сделав знак своим сопровождающим следовать за ним.
Прямо под аркой городских ворот он увидел небольшую толпу, о чём-то бурно спорившую и ругавшуюся. Толпа состояла из трёх городских стражников, охранявших ворота, коллеги Суй Чжоу в форме младшего офицера и богато одетого горожанина. Горожанин отбивался от наседавших на него служителей закона и, перемежая свою речь ругательствами, клялся, что они ответят за такой вопиющий произвол.
— У меня приказ арестовать тебя, Хун Лин, — напирал молодой офицер стражи. — И я его исполню, даже если сейчас сюда явится его величество император. Ты обвиняешься в серьёзном преступлении.
— А я тебе говорю, Лу Фэн, дубина, что я ничего не нарушал и имею право пойти сейчас домой, а не в вашу каталажку. Мой отец очень влиятелен, и ты это знаешь. У него есть связи в столице. И не смей тянуть свои лапы к моим вещам. Кто ты такой, чтобы обыскивать меня?
— Я служащий Императорской Стражи на дежурстве. Дай сюда суму! — начиная злиться, рявкнул Лу Фэн.
— Да вы все просто разбойники! Мой отец этого так не оставит… Караул, грабят! — медленно пятясь вдоль стены в направлении города, завопил Хун Лин.
— Караул уже здесь. Взять его, ребята! — скомандовал Лу Фэн, устав от бессмысленных препирательств.
— Подожди. Этот парень — мой. Я ехал за ним из самой столицы.
Суй Чжоу, который начал кое-что понимать, решительно встал за спиной Лу Фэна и положил руку ему на плечо.
— Это ещё кто такой? Какого чёрта ты нам мешаешь? — Лу Фэн резко развернулся всем корпусом и собирался уже жёстко ответить на внезапное вмешательство какого-то проезжего, но удивлённо распахнул глаза и остановил на полпути потянувшуюся за мечом руку. — Командующий Суй?! Вот же… Виноват. Жду ваших указаний, господин.
— Обыщи его и посмотри, не найдётся ли в вещах браслетов и бус из светлого нефрита, — усмехнувшись, распорядился Суй Чжоу. — Они украдены из дома господина Чжу, родственника Его Величества.
Обрадовавшийся было передышке, Хун Лин при этих словах покрылся холодным потом и отступил ещё на шаг, натолкнувшись спиной на одного из стражников.
— О, проклятье! Я ничего не крал… Я их купил! Честное слово, купил!.. Я ни в чём не виноват!..
Стражник ухватил Хун Лина за ворот халата, одновременно выдернув из его рук туго набитую котомку. Хун Лин почувствовал, что всё его будущее повисло на волоске, и сделал последний отчаянный рывок. Огни вечернего города с лабиринтом улочек и переулков, где можно было затеряться, уйти от погони и отыскать дорогу домой, казались так близки… Он отпихнул не ожидавшего такого напора стражника, смазал кулаком по скуле Лу Фэна, успевшего встать у него на пути, и со всех ног кинулся бежать.
— Стой, скотина! Всё равно не уйдёшь! — раздалось ему вслед. — Двое — за мной, двое — на воротах!..
Лу Фэн, на бегу раздавая указания, помчался за беглецом, но не добежав до первого поворота в узкий переулок, поскользнулся и с размаху растянулся на мокрых булыжниках мостовой. Когда он, чертыхаясь, поднялся на ноги и, прихрамывая, продолжил погоню, впереди уже маячили спины Суй Чжоу и его спутников, которые не остались в стороне и решили помочь коллегам задержать преступника.
Суй Чжоу умел быстро реагировать и ещё быстрее бегать, но он не знал расположения местных закоулков. Он уже почти отчаялся догнать Хун Лина, петлявшего по лабиринту узких извилистых улочек, тянувшихся вдоль городской стены. Редкие фонари, вынырнув из темноты, слепили глаза. Шумное дыхание преследуемого терялось в шуме ветра в ушах. Бросившиеся вслед за ним в погоню стражники где-то отстали…
Суй Чжоу уже собирался сбавить скорость и оглядеться, когда прямо перед собой увидел спину человека, метнувшегося в казавшийся незаметным проход между двух домов.
— Стой! Ты арестован, Хун Лин!
Суй Чжоу ухватил беглеца за развевавшуюся за ним полу халата, и они вместе покатились по земле, продолжая бороться. Когда наконец Суй Чжоу удалось заломить руки противника за спину и ткнуть его носом в сточную канаву, в конце переулка появилось несколько вооружённых фигур.
— Господин Суй, всё в порядке? Ваше превосходительство… О, вы его поймали!..
Стражники из сопровождения Суй Чжоу поспешили помочь ему подняться и скрутили понурого Хун Лина, под глазом у которого красовался фингал. Лу Фэн, оценив успех главы Северного Двора, церемонно поклонился ему.
— Благодарю вас за содействие, господин Суй.
— Доставьте его в тюрьму, — велел Суй Чжоу. — У меня ещё есть дела в этом городе, а уезжая, мы заберём арестованного с собой.
— Не знаю, что он там украл в столице, — довольно дерзко откликнулся Лу Фэн, — но губернатор Ван рассчитывает судить его в Нанкине, как участника банды грабителей, которую возглавлял его брат.
Услышав, что его брат разоблачён, Хун Лин окончательно смирился со своей участью и перестал дёргаться и коситься по сторонам в надежде снова ускользнуть от стражи.
— Этот вопрос мы с губернатором как-нибудь урегулируем, — устало заверил Суй Чжоу и, потерев ушибленное плечо, медленно побрёл обратно к воротам, где оставил свою лошадь и вещи.
***
Ван Чжи и Дин Жун возвращались в резиденцию уже за полночь. Они отказались от сопровождения и охраны, ненавязчиво предложенных Цзя Куем, и заверили бывшего телохранителя, что такого рода услуги им больше не понадобятся. Все бандиты за решёткой, мелкие жулики попрятались в свои норы, и ничто не помешает двум господам в лёгком подпитии благополучно добраться до дома.
Ван Чжи всю дорогу пытался выяснить у Дин Жуна, кому пришла в голову идея обустроить на втором этаже ресторана комнату для гостей, полностью повторявшую интерьер его тайного будуара в борделе Хуаньи.
Когда Ван Чжи переступил её порог, он сначала даже не поверил — будто шагнул в прошлое, но мягкий голос Дин Жуна развеял наваждение.
— Моему господину всегда нравился этот будуар. Надеюсь, нам больше не придётся использовать его для шпионских миссий.
— Нет, только по прямому назначению, — обаятельно ухмыльнулся Ван Чжи и посмотрел на Дин Жуна так многообещающе, что тот почувствовал, как где-то ниже живота начинает подниматься жар.
— Но сначала вино… И что там у Цзя Куя в фирменном меню?..
Ужин в приятной атмосфере затянулся почти до полуночи. Чувствуя, что немного перебрал спиртного, Ван Чжи предложил Дин Жуну медленно прогуляться по площади и развеяться. Прохладный бриз, долетавший с реки, приятно освежал лицо, а яркие фонари, покачиваясь, рассеивали тени и освещали дорогу.
— Его жена — настоящая красавица, — заявил Ван Чжи и, придержав шаг, покосился на Дин Жуна, сопровождавшего его на полшага позади.
Ни выпитое вино, ни безмятежность летнего вечера не могли заставить Дин Жуна нарушить давно заведённый порядок. Он старался следовать за Ван Чжи, не упуская ничего происходящего вокруг, готовый в любой момент прикрыть его от опасности.
— Жена Цзя Куя? — переспросил он, распознав в голосе Ван Чжи лукавый подвох. — Мне следует начинать ревновать?
— К женщине, которая волшебно играет на гуцине и готовит, как богиня? — продолжил провоцировать Ван Чжи, но вовремя заметил, как его спутник устало пожал плечами, и остановился. — Нет, не надо, Жун-эр. Ты же знаешь, что мне не интересны чужие жёны.
Дин Жун попытался спрятать улыбку, но ему это не удалось, и Ван Чжи, окончательно сломав субординацию, обнял его за талию, сделав вид, что его шатает от вина.
— Я слишком много выпил, Жун-эр. Тебе придётся так и вести меня до самой спальни.
Дин Жуну было приятно прижиматься к Ван Чжи прямо посреди ночного города, но забота о его безопасности требовала быть настороже и не слишком увлекаться друг другом. Отклонив предложение Цзя Куя проводить их до резиденции, Дин Жун чувствовал себя ответственным за то, чтобы ничего не случилось по дороге.
Он не стал освобождаться из объятий Ван Чжи, но коротко чмокнул его в ухо и шепнул:
— Давай прибавим шагу. Мне не терпится скорее завалиться в постель.
Когда они проходили мимо тёмной подворотни, где несколько ночей назад скрывался Тан Увэнь с кинжалом за пазухой, Дин Жун невольно напрягся, но встревожившая его тёмная тень оказалась всего лишь ленивой кошкой, свернувшейся калачиком прямо у стены.
Дин Жун обругал себя, что выпил лишнюю чарку вина и потерял привычную координацию. Как бы он ни был уверен в отсутствии опасных преступников на улицах Нанкина, он отвечал за безопасность Ван Чжи и не имел права утратить бдительность.
На площади перед губернаторской резиденцией, когда до ворот оставалось не больше десяти чи, резкий мужской голос окликнул Ван Чжи, и Дин Жун, мгновенно отреагировав — будто и не пил это злосчастное вино — выступил вперёд, закрыв его своим телом. На всякий случай.
— Поздно же вы возвращаетесь домой, — устало проговорил мужчина в униформе высшего офицера Стражи, выступив из темноты.
— Командующий Суй! — с облегчением выдохнул Дин Жун.
— Суй Чжоу? — удивился Ван Чжи. — Тебя что, не пустили внутрь? Давно тут стоишь под дверью, как бедный родственник?
— Стою с полчаса, — признался Суй Чжоу и, повинуясь жесту Ван Чжи, последовал за ним в предупредительно распахнутые стражником ворота. — Хотел понаблюдать тут и осмотреться. Всё равно в доме без хозяина мне делать нечего.
— А мы справляли новоселье, — сообщил Ван Чжи, посчитав, что рассказывать Суй Чжоу о свидании было бы уже чересчур. — Я стал компаньоном хозяина ресторана, лучшего в городе. Завтра пообедаем там, если захочешь… А сейчас уже поздно и, признаюсь, я немного выпил.
Суй Чжоу перевёл взгляд с довольного лица Ван Чжи с лукавинками в хитром прищуре глаз на смущённого Дин Жуна и неторопливо возившихся у них за спиной стражников, запиравших ворота, и подумал, что, должно быть, упустил что-то, пока собирался в путь в своей суетливой столице. Он ожидал приехать в разгар борьбы, поддержать друга в неравной битве с преступниками всех мастей, защитить от возможной опасности — а очутился в ленивом и благополучном мире, где только он сам и являлся главным нарушителем спокойствия.
— Я распоряжусь приготовить тебе комнату, Гуанчуань, — небрежно подхватив его за локоть, произнёс Ван Чжи. — Ты что, совсем один? Где твоя свита?
— Свита у гражданских, а у меня сопровождение, — устало исправил Суй Чжоу, чувствуя, что от этой гостеприимной атмосферы его начинает клонить в сон. — Остановились на постоялом дворе у Северных ворот. А я решил, что ещё не слишком поздно для визита, но кажется, не рассчитал…
— Не беспокойся, я рад тебя видеть даже среди ночи, — широко улыбнулся Ван Чжи, останавливаясь у дверей своих личных покоев.
Он повернулся к Дин Жуну, чтобы поручить ему устроить гостя на ночлег, но тот опередил его намерение и с лёгким поклоном отрапортовал:
— Гостевые покои в правом крыле будут готовы через пять минут. Я уже распорядился.
Суй Чжоу мысленно усмехнулся, порадовавшись, что у Ван Чжи по-прежнему есть такой надёжный и безупречный помощник.
Ван Чжи одобрительно кивнул, бросил на Дин Жуна томный взгляд, который Суй Чжоу так и не удалось расшифровать, и вернулся к обязанностям хозяина дома, велевшим прежде всего позаботиться об удобстве гостя.
— Это отличные покои, там останавливаются все соседние губернаторы, когда наезжают сюда с визитом. Ты только с дороги, а я из ресторана — не лучшее сочетание для серьёзных бесед. Давай лучше спать, Гуанчуань. Завтра приходи в мой кабинет после завтрака.
Суй Чжоу поймал себя на том, что едва не ответил «слушаюсь», и усмехнулся уже не таясь. Он был даже рад, что ссылка в провинцию ничуть не изменила властный и уверенный характер его друга.
Дождавшись, когда Дин Жун зажжёт свечу и аккуратно повесит на стул роскошные наряды, Ван Чжи подошёл к нему и, обняв сзади за талию, виновато ткнулся носом ему за ухом. Он слегка протрезвел после прогулки и разговора с Суй Чжоу и теперь опасался, что своей дурацкой болтовнёй испортил всё свидание.
— Жун-эр, извини… Я совсем не хотел, чтобы ты ревновал… Это всё вино…
— Я не ревновал, — покачал головой Дин Жун. — Прости, если разочаровал тебя, но я же знаю, что могу тебе полностью доверять.
Он повернулся к Ван Чжи, бережно провёл по его щеке кончиками пальцев и утонул в его распахнутых глазах, в которых медленно разгоралось желание.
— Ты устал и действительно хочешь спать? — на всякий случай уточнил он, хотя ответ уже читался в глазах Ван Чжи, теснее прижавшегося к нему.
— Не настолько устал, чтобы отказаться от удовольствия… ммм… вот от этого удовольствия… — Ван Чжи подставил приоткрытые губы для поцелуя и блаженно прикрыл глаза, почувствовав внутри горячий язык Дин Жуна, стремящийся переплестись с его языком.
Это была ночь после свидания, и ничто не могло помешать им завершить её так, как и должна завершаться такая ночь.
***
— Есть ещё кое-что… — слегка запнувшись, проговорил Суй Чжоу, когда с приветами и подарками из столицы было закончено.
Он не знал, как отреагирует Ван Чжи на этот последний привет, и опасался, что сильно расстроится. Напоминание о том, кем он был совсем недавно, и к чему уже не вернётся. Горькая прощальная милость, оказанная женщиной, не привыкшей расточать милости направо и налево.
Суй Чжоу бережно развернул красный шёлк, в который была завёрнута маленькая резная шкатулка, и протянул её Ван Чжи.
— Это… Её Высочество просила тебе передать.
— Просила? — Ван Чжи в недоумении выгнул бровь. Просить было так непохоже на его госпожу.
— Нуу… почти. Приказала доставить лично в руки.
Суй Чжоу растерянно улыбнулся, встретившись взглядом с Ван Чжи, и со стыдом почувствовал, что в отличие от него, у его друга не возникло сомнений в том, что шкатулка не таит в себе угрозы.
Ван Чжи, пару мгновений полюбовавшись на изящную резьбу, приподнял крышку шкатулки. Ему не хотелось, чтобы Суй Чжоу увидел его эмоции, если он вдруг не сумеет привычно их скрыть, и он повернулся к нему спиной, будто хотел, чтобы на подарок падало больше света.
Ладонь Ван Чжи не дрогнула, когда он положил на неё нежного нефритового журавлика, но глаза затуманились внезапной печалью, и он сделал глубокий вдох, прежде чем позвать:
— Дин Жун, посмотри, какая красота! Поистине императорский подарок…
Дин Жун поднял голову от документов и тоже не удержался от вздоха. Он понял, что это значило для Ван Чжи — такое нежданное, но такое важное напоминание о том, что он всё ещё дорог своей царственной Бодхисаттве.
— Он будет служить вам утешением, когда покажется, что в мире все против вас. Её Высочество… она всегда будет помнить о вас и молиться о вашем благополучии, командующий.
Ван Чжи задумчиво кивнул, стараясь вернуть себе невозмутимость. Судьба в очередной раз проявила к нему больше благосклонности, чем он мог рассчитывать, и этот дар материнской любви — он был дорог вдвойне, потому что Ван Чжи уже не надеялся когда-нибудь его обрести.
— Поставь в шкаф, Дин Жун. Рядом с той чашей.
Дин Жун знал, о чём он говорит, и бережно приняв из рук Ван Чжи шкатулку с журавликом, отнёс на полку, где уже хранилась ценная реликвия, подаренная Её Высочеством в день отъезда её подопечного в Хэтао.
— Увы, мне нечего подарить в ответ, — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, сказал Ван Чжи, снова повернувшись к Суй Чжоу. — Если только сладости из Цзяннина. Помню, Её Высочество очень любила ими полакомиться.
— Не думаю, что ей нужно что-то ещё, кроме известия, что у тебя всё благополучно, — натянуто улыбнулся Суй Чжоу. — И, честно говоря, мне бы тоже хотелось получить подтверждение. Ван Чжи, у тебя всё в порядке? Это твоё расследование…
— Думаешь, я не одолею жалкую шайку контрабандистов?
Разговор о делах был сейчас очень кстати, потому что Ван Чжи не хотелось предаваться сантиментам в присутствии Суй Чжоу.
— Эта «жалкая шайка» долгие годы хозяйничала в Нанкине, — не принял его легкомысленный тон Суй Чжоу. — Они подмяли под себя всю префектуру и ворочали немалыми деньгами, а где преступные деньги — там всегда опасность.
— Я разворошил это осиное гнездо, и поток преступных денег прекратился. Теперь всё идёт в казну.
— Ван Чжи, ты уверен, что тебе не нужна помощь из столицы? Меня встревожило твоё письмо, — признался Суй Чжоу, проницательно посмотрев на друга. — Ты писал о семье… чтобы я о них позаботился… А кто позаботится о тебе самом?
— У меня есть Дин Жун, — голос Ван Чжи чуть заметно смягчился, и Суй Чжоу заметил, какими взглядами обменялись губернатор и его советник. В этих взглядах было намного больше, чем просто доверие и уважение давних соратников. — Пока мы вместе, можешь быть за меня спокоен.
— Мне бы хотелось быть спокойным, но я уже понял, что служба в провинции — это совсем не блаженное безделье. Я не сомневаюсь в Дин Жуне, но если понадобится моя помощь…
— Я знаю, Гуанчуань, — мягко улыбнулся Ван Чжи. — Я уже почти навёл здесь порядок, и в ближайшее время твоя помощь нужна будет только в одном — оценить праздничное меню в моём ресторане. Мне интересно твоё мнение, как гурмана и профессионала.
***
Ван Чжи решил, что тайный уголок на втором этаже ресторана предназначен для более интимных встреч, чем посиделки со старым другом, и усадил Суй Чжоу за столик у окна в общем зале.
— Роскошное заведение, — улыбнулся гость, разглядывая расписных фазанов на шёлковых ширмах и огромных пузатых вазах с цветами. — Значит, ты его хозяин?
— Совладелец, — тонко усмехнулся Ван Чжи. — После продажи доли в борделе госпоже Цуй я решил остепениться и вложиться во что-нибудь более престижное. Скоро стану солидным господином и забуду все прежние умения. Как насчёт вина?
— Совсем чуть-чуть. Я сегодня отправляюсь в дорогу. И, хоть убей, я не поверю, что командующий Ван может утратить свои умения. — Суй Чжоу скептически посмотрел на него. — Ты провёл очень значимое расследование и в кратчайшие сроки избавил провинцию от заразы, которую годами не могли одолеть твои предшественники.
— Думаю, они просто не хотели, — скромно опустил глаза Ван Чжи. — Я бы справился быстрее, если бы Западная Ограда всё ещё была в моём распоряжении.
— Я знаю, что тебе было сложно. — Суй Чжоу понимающе вздохнул. — Но тем важнее то, что ты делаешь, Ван Чжи. И знаешь… даже если Его Величество не оценит это по достоинству… Главное ведь, что люди в этом городе будут думать о тебе как об их правителе. А люди видят и знают намного больше, чем может показаться со стороны. Они гордятся своим губернатором.
Ван Чжи чуть заметно улыбнулся и пригубил вино.
— Мне очень помогают бывшие сослуживцы. Думаю, у тебя не будет возражений против назначения Лу Фэна начальником местной стражи. Он надёжен и предприимчив.
— Все они такие, выходцы из Западной Ограды, — хмыкнул Суй Чжоу и тоже выпил вино. — Ты же знаешь, что я поддержу любое твоё предложение. Хочешь назначить Лу Фэна — пусть будет так. А братец Чен станет его заместителем.
Упомянув заместителя, Суй Чжоу с недоумением поднял глаза на собеседника.
— Почему ты не позвал Дин Жуна, Ван Чжи? Разве это правильно, что мы здесь обедаем и пьём вино, а он занят делами?
Дин Жун сам вызвался поскорее оформить все бумаги для Суй Чжоу, чтобы тот мог закрыть дело о краже императорского нефрита. И тайком признался Ван Чжи, что ему просто неловко сидеть за столом с начальником Северного Двора после того, как он отказался перейти к нему на службу. Ван Чжи обещал не выдавать его.
— Ты хочешь вернуться в столицу с доказательствами? Если да, то кто-то должен это устроить. — Он невозмутимо пожал плечами, передавая Суй Чжоу тарелку с маленькими сочными пирожками. — Дин Жуну комфортнее в кабинете среди своих исследований. А ты лучше попробуй это чудо кулинарии. Но учти, что хозяин хранит рецепт в секрете.
Беседу двух друзей прервал юный официант, с поклоном остановившийся возле стола.
— Отец просил передать вам чесночный соус, — с улыбкой сообщил паренёк, акуратно поставив чашу на стол.
Суй Чжоу внимательно посмотрел на широкое лицо с умными прищуренными глазами, коренастую фигуру мальчишки, перевёл взгляд на сосуд с ароматным соусом, и в его голове стрельнуло воспоминание.
Чесночный соус. Таверна у дороги. Цзя Куй.
Мальчик снова поклонился и поспешил за стойку, где хозяин ресторана что-то с улыбкой объяснял настоящей красавице, ласково смотревшей на него и согласно кивавшей на каждую его фразу.
Суй Чжоу удивлёно уставился на эту семейную идиллию и едва не разлил соус.
— Да, Цзя Куй — мой компаньон и владелец этого заведения, — лукаво усмехнулся Ван Чжи, пару секунд понаслаждавшись изумлением на лице невозмутимого императорского стражника. — А эта волшебная фея рядом с ним — его жена.
— Чёрт побери!.. — не удержался Суй Чжоу. — И ты мне ничего не сказал!
— Хотел сделать сюрприз, — улыбка Ван Чжи стала шире. — И вижу, что мне это удалось.
— Ну, если Цзя Куй теперь служит шеф-поваром, значит, в этом городе губернатор действительно навёл порядок.
Суй Чжоу перехватил взгляд Цзя Куя, который отвесил ему почтительный поклон на расстоянии, и повернулся к Ван Чжи.
— Не будет ли нахальством с моей стороны попросить тебя пригласить эту парочку за стол? Хочу выразить им восхищение и всё же выведать секрет этих пирожков.
Ван Чжи кивнул, тихонько посмеиваясь, и сделал приглашающий жест в сторону Цзя Куя.
— Присоединяйтесь к нам! Господин Суй, как известный кулинар, хочет засвидетельствовать вам своё почтение…
Когда пирушка уже подходила к концу, в ресторан явился Дин Жун, по-деловому поклонился начальникам и доложил, что все документы для Императорской Стражи готовы. Хун Лин дал признательные показания и, поскольку его роль в похищении нефрита из дворца Чжу оказалась ничтожна, было бы логичнее оставить его под стражей в Нанкине, где ему грозил суд за соучастие в банде грабителей.
Суй Чжоу не стал спорить. Его Величество поставил ему задачу вернуть во дворец украденные драгоценности, и он их вернёт. А уводить обвиняемых у Ван Чжи, который раскрыл дело о кражах и честно заслужил право зачитать им приговор, было бы мелочно и нечестно.
Суй Чжоу всё же уговорил Дин Жуна задержаться и выпить с ними чаю за общим столом, поклявшись, что совсем не сердится за его выбор. Он знал, что на его месте поступил бы так же и не променял давнюю привязанность на продвижение по службе.
Когда все темы для разговоров были исчерпаны, а чай выпит, Суй Чжоу со вздохом поднялся из-за стола и заметил, что ему пора собираться в путь. Они вернулись в резиденцию губернатора, где Ван Чжи с Дин Жуном помогли Суй Чжоу разобраться в ворохе бумаг, собранных ему для отчёта. Через полчаса его уже ждали во дворе трое стражников, державших под уздцы его лошадь.
Друзья крепко обнялись, Суй Чжоу сунул в один рукав рецепт фирменных пирожков Цзя Куя, в другой — письма для Тан Фаня и Дун-эр, пообещал передать приветы и писать почаще, и вскочив на коня, не оглядываясь выехал за ворота.
Дин Жун молча встал за левым плечом Ван Чжи, провожавшего взглядом маленький кортеж столичной стражи. Будто почувствовав спиной его присутствие, Ван Чжи повернулся к нему и устало усмехнулся.
— Ну вот, суета закончилась. Теперь можно немного отдохнуть и заняться наконец анализом налогов, который я обещал тебе посмотреть ещё две недели назад…
Дин Жун по-прежнему молча склонил голову и последовал за Ван Чжи в его кабинет — как всегда, на полшага позади, — но скрывшись под крышей резиденции от глаз сновавших по двору магистратов, догнал его и положил руку на плечо. Ван Чжи поднял на него глаза, светившиеся затаённой нежностью, и улыбнулся уголком губ.
— Всё хорошо, Жун-эр. Всё так, как и должно быть.
***
Ван Чжи и Дин Жун стояли на крытой галерее, опоясывающей второй этаж губернаторской резиденции, но смотрели вовсе не на север, куда несколько часов назад отправился Суй Чжоу, возвращавшийся в столицу. Они любовались розовыми облаками, нежно окрашенными закатом за озером Сюаньу и низкой горной грядой Чжуншань.
Прямо за городской стеной по берегам озера раскинулся живописный парк. За всеми делами, поглотившими губернатора и его советника сразу после прибытия в Нанкин, они так и не успели добраться до этого райского уголка. Но возможно, теперь, когда воры и контрабандисты сидели в тюрьме и ждали утверждения приговора из столичного суда…
— Смотри, Жун-эр! Журавли… — Ван Чжи с удивлением кивнул своему спутнику на пару птиц, медленно круживших над ближним берегом озера. — Странно, почему они не улетели весной на север?..
Ему вспомнился журавлиный клин, стремившийся к Пекину в тот самый день, когда он покидал столицу в безнадёжной тоске, понимая, что вряд ли сможет вернуться на оставленные позиции. Если бы он знал тогда, чем обернётся эта унылая ссылка, которая принесла намного больше света в его душу, чем все былые успехи в военных походах и дворцовых интригах… Именно здесь он понял цену истинного счастья и убедился, что оно возможно. Возможно для него — ничтожного евнуха, бывшего главы могущественной спецслужбы, бывшего успешного полководца… Любящего и любимого, заслужившего уважение народа и преданность соратников.
Пара величественных серых птиц, двигаясь, словно в танце, с тихим курлыканьем скрылась за макушками деревьев.
Дин Жун улыбнулся. Его рука привычным уверенным жестом обвилась вокруг талии Ван Чжи, будто давая понять, что он рядом — всегда будет рядом, пока они нужны друг другу.
— Возможно, потому, что на самом деле не важно, где. Важно — с кем.
— Ты не представляешь, насколько ты прав, Жун-эр.
Ладонь Ван Чжи скользнула по спине Дин Жуна и остановилась на талии, полностью повторив его жест.
— Не жалеешь, что не можешь вернуться в Пекин вместе с Суй Чжоу?
— Совсем не жалею. Как говорил старик Лао Шэн, у каждого свой путь, и если следовать ему, обязательно достигнешь благодати.
— Значит, ты достиг? — в голосе Дин Жуна звучала радостная уверенность, что он знает ответ. — Ты счастлив, А-Чжи?
— Я счастлив. Потому что ты со мной.
Ван Чжи крепче прижался к Дин Жуну, склонив голову ему на плечо.
— Тогда я тоже счастлив, — тихо признался Дин Жун, уткнувшись носом в волосы Ван Чжи, привычно пахнущие сандалом.
Так они стояли, забыв о времени и повседневной рутине, наслаждаясь близостью друг друга, пока закатное солнце медленно клонилось к горизонту.
На Колокольной башне пробили вторую стражу, и Ван Чжи, будто что-то внезапно вспомнив, повернулся к Дин Жуну. Нежность в его глазах сменилась искорками лукавства.
— Жун-эр, твой начальник — никудышный растяпа! Я совсем забыл, что задолжал тебе массаж.
— Мой начальник — самый мудрый и проницательный губернатор в Поднебесной, — с улыбкой возразил Дин Жун. — Он не забыл, а был занят делами государственной важности. А завершив дела, может немного расслабиться и получить удовольствие. Как тебе такая версия, А-Чжи?
— Великолепно. Как хорошо иметь толкового советника!..
Ван Чжи, пользуясь тем, что с этой стороны галереи никто, кроме журавлей, не мог подсмотреть за ними, горячо прижался губами к губам Дин Жуна, предвкушая, что одним массажем они сегодня не ограничатся. Потом взял Дин Жуна за руку, переплёл с ним пальцы в замок и, постояв так пару секунд, будто впитывая в себя это блаженство вместе с последними лучами догорающего заката, потянул его в спальню.
Там они медленно раздели друг друга, прерывясь на долгие поцелуи и ласки, обещающие страстное продолжение, и отдались своим чувствам так, будто ничего в этом мире больше не имело значения.
У них была любовь, и было впереди ещё много путей, которые они пройдут вместе. И обязательно будут счастливы. Потому что не важно — где закончится путь, важно — с кем его пройти, и Ван Чжи и Дин Жун оба знали, что их пути соединились по воле небес.