Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

Как и ожидалось, завтрак на следующее утро прошёл не очень гладко.

— Ну, и когда же ты собирался сообщить нам, что тебя пытались отравить? — первым делом спросил Цзян Чэн, не успев ещё даже сесть за стол. — Или ты собирался просто-напросто скрыть это от своей семьи? Чтобы мы потом выглядели как не пойми кто, узнав об этом в числе последних?

Вэй Усянь взвился после этих слов, но тут же принял обиженный вид и надулся:

— А-Чэн, ты что, не веришь мне?

— Нет, — отрезал Цзян Чэн. — И не называй меня А-Чэном. Разве я не говорил немедленно сообщить нам, если с тобой будут плохо обращаться в Облачных Глубинах?

— А-Чэн. — Цзян Фэнмянь одёрнул сына точно так же, как это обычно делала его дочь: мягко, но со стальными нотками в голосе. Да уж, семейное сходство между ним и Цзян Яньли было неоспоримым. — Оставь в покое Служителя первого класса. Он сказал, что никакого отравления не было.

— Вот так всегда, всегда! — Цзян Чэн обвиняюще ткнул пальцем в сторону Вэй Усяня. — С ним что-нибудь случается, но он никогда не рассказывает нам об этом. Просто не может без своего глупого геройства!

Цзян Фэнмянь выразительно поднял бровь.

— У тебя есть доказательства того, что он лжёт? А даже если б и были, что ты собираешься сделать? Пожаловаться на Благородного супруга Цзиня, в семью которого собирается войти твоя сестра после свадьбы? Или, может, ты планируешь потребовать справедливости у Его Высочества, который вчера открыто выказывал Вэй Усяню свою благосклонность?

Госпожа Юй, которая сидела на другом конце стола и с момента как вошла в комнату не произнесла ни слова, посмотрела на Вэй Усяня. Когда взгляд её упал на довольно заметный след от укуса, который Лань Ванцзи оставил на верхней части его шеи прошлой ночью, она скривилась и отвернулась.

Вместо того, чтобы распустить волосы и прикрыть ими шею, Вэй Усянь принялся запихивать в рот рис и невозмутимо жевать.

— Думаю, это хорошо, что Наследный принц благоволит А-Сяню, — заметила Цзян Яньли, подкладывая в рис Вэй Усяня нарезанную зелень. — Вы отлично смотритесь вместе.

— Естественно, Наследный принц проявляет благосклонность к Служителю первого класса Вэю, ведь он представитель клана Цзян в императорском дворце. А здесь все собрались именно на твою свадьбу, свадьбу дочери главы клана Цзян, — процедила госпожа Юй, поднося чашку чая к губам. — Его Высочество не дурак. Он прекрасно знает, как необходимо себя вести, чтобы соблюсти все приличия.

Для Вэй Усяня было почти облегчением услышать её резкие слова. Мучиться неизвестностью, ожидая удара от молчаливой госпожи Юй, было куда тяжелее.

— Не думаю, что вчерашние действия Его Высочества вызваны только необходимостью соблюдать приличия, — мягко возразила Цзян Яньли. — Да, А-Сянь из нашего клана, но Цзинь Цзысюнь — из клана Благородного супруга Цзинь. Его Высочество не наказывал бы Цзинь Цзысюня перед всеми, если бы просто поддерживал видимость благосклонности.

Госпожа Юй начала было хмуриться на свою дочь, но затем выражение её лица заметно смягчилось.

— А-Ли, тебе следует перестать называть его А-Сянем. Он Служитель первого класса Вэй. После свадьбы ты станешь частью клана Цзинь, так что тебе следует поддерживать хорошие отношения с Благородным супругом. Твой фаворитизм только навредит тебе.

Цзян Яньли опустила взгляд.

— А что касается вас, Служитель первого класса, — наконец обратилась напрямую к Вэй Усяню госпожа Юй, и взгляд её фиолетовых глаз был острым, как и всегда. — Не думайте, что существующая на данный момент благосклонность Его Высочества что-либо значит. Он ещё не император. А вы не произвели на свет ему наследника. Как только его интерес переключится на кого-то другого, вы останетесь ни с чем. Вы понимаете?

Вэй Усянь старательно перемешивал кашу.

— Да, госпожа Юй.

Та только фыркнула: это означало, что она совсем не удовлетворена его ответом. Не то чтобы она сочла удовлетворительным любой другой ответ, который он когда-либо ей давал. Но сейчас она хотя бы спокойно вернулась к еде, без всяких дальнейших комментариев. Сегодня был день свадьбы Цзян Яньли, и даже госпожа Юй не желала разжигать какие-либо розни, боясь ненароком навлечь несчастье на брак своей дочери.

После этого завтрак продолжился с куда меньшим напряжением, чем обычно, когда дело касалось семейных трапез Цзянов. Улыбающаяся Цзян Яньли то и дело подкладывала в тарелку Вэй Усяня самые вкусные кусочки, а Цзян Чэн только тихо шипел и угрожал, что переломает Вэй Усяню ноги, если тот ещё хоть раз посмеет скрыть что-то от людей, которые его вырастили.

Вэй Усянь решил, что завтрак прошёл вполне прилично.

***

Последующие часы этого дня пролетели в суматохе праздничных приготовлений.

Пока Цзян Яньли омывалась, её семья прошла в свадебные покои, чтобы развесить украшения на счастье и удачу. Слуги уже задрапировали комнату от пола до потолка красной тканью и заставили предметами с символами двойного счастья*, оставив только узкие проходы. Так что Вэй Усяню приходилось переступать с такой осторожностью, с какой он обычно даже на охоте не передвигался. И всё равно он чуть было не опрокинул шаткие стопки, задев их-таки полами одежд.

Родственники невесты со стороны Юньмэн Цзян и Мэйшань Юй столпились в комнате, чтобы разложить свои небольшие подарки и обереги. Они вежливо поприветствовали Вэй Усяня, но тут же снова вернулись к спорам о том, кто какой подарок и куда будет вешать, чтобы Цзян Яньли сопутствовала наибольшая удача.

Вэй Усянь разместил свой подарок, — пару фигурок уток-мандаринок из розового дерева, символ верности и преданности, — на столик рядом с чайным набором с символом двойного счастья. Он решил, что это место ничуть не хуже любого другого.

Когда он выбрался наконец из свадебных покоев и вернулся в комнату Цзян Яньли, то обнаружил, что она закончила омовение и уже сидела перед зеркалом, готовясь к церемонии расчёсывания волос. Стоило ей заметить отражение Вэй Усяня в зеркале, как лицо её тут же прояснилось, и она одарила его застенчивой и взволнованной улыбкой.

Вэй Усянь ухмыльнулся в ответ и перевёл взгляд на Госпожу Юй и Цзян Фэнмяня, которые выступили вперёд. Они вместе взяли расчёску и медленными, плавными движениями провели несколько раз по волосам Цзян Яньли, произнося слова благословения:

— Пусть твой брак будет долгим и счастливым.

— Пусть в твоём браке царит мир и согласие.

— Пусть твой дом будет полон детей и внуков.

— Пусть твоя жизнь будет долгой.

Когда они вернули расчёску на столик, Вэй Усянь взглянул на Цзян Чэна. Тот смотрел на сестру блестящими глазами. Раньше всякий раз, когда Цзян Чэн плакал, Вэй Усянь не упускал возможности подразнить его. Просто потому, что Цзян Чэн выглядел слишком забавно, когда злился. Печаль и сентиментальность ему совершенно не шли.

Интересно, если бы у Вэй Усяня была настоящая свадьба, Цзян Чэн тоже плакал бы? Или просто смотрел блестящим взглядом, сдерживая готовые пролиться слёзы из чистой вредности?

Скорее, второе. А вот на свадьбе Цзян Яньли, вероятнее всего, он-таки расплачется.

Что ж, это всё-таки день свадьбы их цзецзе. Очень, очень хороший день. Так что Вэй Усянь решил не дразнить Цзян Чэна.

***

К чести самого Вэй Усяня, следует сказать, что ему тоже удалось не расплакаться, когда он увидел Цзян Яньли в её красных свадебных нарядах.

Особо роскошными или экстравагантными эти одежды назвать было нельзя, — хотя они вполне могли такими быть, учитывая, каким богатством располагала семья её будущего мужа, — но тем не менее, это были шелка высочайшего качества. Основной наряд был таким насыщенно-красным, что Вэй Усянь поневоле гадал, где и как производителю ткани удалось достать такой краситель. Края рукавов и подола покрывали сияющие замысловатые символы удачи и счастья, вышитые золотой нитью. Такие же золотые нити и павлиньи перья оплетали изображения пионов и лотосов.

Одежды были идеальны. Как и сама невеста.

Изысканный головной убор ещё даже не был надет, а Вэй Усяню уже приходилось — безуспешно — убеждать Цзян Яньли, что его глаза слезятся из-за раздражения, вызванного пионами клана Цзинь. И вовсе не потому, что в своих свадебных одеждах она выглядела намного красивее, чем он мог себе представить.

— А-Чэн, перестань уже всхлипывать, — одернула госпожа Юй сына. Все они стояли, ожидая, пока Цзянь Яньли накрасят и уложат её волосы. — Сегодня самый счастливый день в жизни твоей сестры. Чего тут плакать?

Цзян Чэн тут же попытался незаметно вытереть глаза краями рукавов. После чего сделал глубокий вдох и в дальнейшем старался смотреть на носки своих туфель.

Когда пришло время, госпожа Юй и Цзян Фэнмянь приготовились накрыть невесту вуалью, друзья и родственники выступили вперёд, чтобы произнести свои благословения и добрые пожелания. В следующий раз они увидят её уже не как молодую госпожу Цзян, а как супругу молодого господина Цзинь. Её домом станет Башня Золотого Карпа. Отныне во время визитов в Пристань Лотоса её будут принимать не как дочь, а как гостью.

Когда подошла очередь Вэй Усяня, он опустился на пол у ног Цзян Яньли, положил голову ей на колени, как делал много раз до этого. Со стороны родственников, наблюдавших за этой сценой, раздалось несколько возмущённых голосов, но они быстро затихли.

— Шицзе выходит замуж, — сказал Вэй Усянь, надувшись. — Сянь-сянь ещё так мал. Что он будет делать без своей шицзе?

Цзян Яньли хихикнула, осторожно промакнув глаза тонким носовым платком: она впервые улыбнулась с тех пор, как попрощалась со своими родными.

— Сянь-сянь будет в порядке, — ответила она, поглаживая его по голове. — Он уже нашёл того, кто позаботится о нём. И если ему когда-нибудь что-то понадобится, шицзе всегда будет рядом.

Вэй Усянь позволил себе ещё немного насладиться её нежными прикосновениями, прежде чем поднять голову.

— У тебя будет счастливый брак, — пообещал он, одновременно призывая и моля небеса, чтобы так оно и было на самом деле. — У тебя будет много детей и внуков, у тебя будет всё, что ты когда-либо желала.

На этот раз смех Цзян Яньли был сквозь слёзы, но глаза её всё равно сияли ярче обычного.

— Ох, А-Сянь, — она погладила его по щеке. — Я желаю тебе того же.

Невесты в день своей свадьбы должны получать благословения, а не дарить их. Но Вэй Усянь кивком принял её слова.

— Увидимся позже, — сказал он, потянувшись, чтобы легко чмокнуть её в щёку, прежде чем подняться на ноги и отступить назад.

После того, как было дано последнее благословение и пришло время, Цзян Фэнмянь и госпожа Юй осторожно покрыли голову своей дочери полупрозрачной лёгкой вуалью красного цвета. Затем, поверх первой вуали, надели ещё одну, тоже красную, но уже более плотную, с богато украшенной вышивкой в тон одеянию невесты.

На свадьбах, где альфа брал себе наложницу, невеста носила только одну вуаль. Поскольку Цзян Яньли не только входила в семью мужа, но и готовилась связать себя с ним узами, она носила две вуали. Первая будет снята во время церемонии бракосочетания, а вторую её супруг снимет в уединении брачных покоев.

Когда Вэй Усянь вошёл в Облачные Глубины как супруг Лань Ванцзи, на нём не было вуали. И свадебных нарядов тоже не было. Его прибытие во Внутренний дворец прошло слишком сумбурно и поспешно, а госпожа Юй настолько разъярилась, что не позволила ему взять с собой ничего, кроме нескольких личных вещей. Так что он явился в дом своей пары с непокрытой головой, в повседневных одеждах, слишком тёмных для того, чтобы даже отдалённо сойти за свадебные.

Сложись обстоятельства иначе, возможно, он тоже носил бы в день свадьбы две вуали.

При этой мысли сердце пронзило тонкой иглой боли, и Вэй Усянь попытался унять её, потирая грудь основанием ладони. И когда госпожа Юй отвернулась от Цзян Яньли, чтобы незаметно вытереть слёзы, Вэй Усянь убедил себя, что боль, которую он сейчас испытывал, вызвана неловкостью. Неловкостью от того, что ему слишком странно видеть, как госпожа Юй плачет.

Возможно, у него и правда был повод для обиды на то, как именно его в своё время проводили из дома Цзянов, но Вэй Усянь прекрасно понимал, что свадьба его сестры — не лучшее время для рассуждений о том, как могло всё повернуться, если бы жизнь распорядилась иначе.

***

На всём пути к главному залу Башни Золотого Карпа Цзян Яньли сопровождали вспышки фейерверков, звон гонгов и бой барабанов. Вэй Усянь наслаждался бы шумным помпезным шествием, не будь все эти звуки столь оглушительными. Тем не менее он с радостью перешёл от светлой грусти прощания с девичеством Цзян Яньли к празднованию её будущего в семье Цзинь.

Поскольку две вуали закрывали ей обзор, Цзян Яньли ступала медленно, в то время как родители поддерживали и вели её. Вэй Усянь шёл позади них, время от времени незаметно подправляя ногой шлейф нарядов невесты, когда ткань сбивалась или закручивалась.

Когда Цзян Чэн попытался сделать то же самое, Вэй Усянь вроде как случайно наступил ему на ногу. В отместку Цзян Чэн наступил на край одежд Вэй Усяня и отказывался сойти с них, пока Вэй Усянь не стукнул его ногой по лодыжке.

Главный зал поражал своим величием: весь тщательно задрапированный красно-золотыми тканями и украшениями, так что невозможно было сказать, каким на самом деле являлось его убранство. Фонари, изящно расписанные символами двойного счастья, свисали с потолка и близлежащих колонн, освещая зал мягким, тёплым светом. Чтобы подготовить и зажечь столько фонарей, наверняка понадобилась целая армия слуг.

Гости сидели согласно своему положению и званиям. В первом ряду располагались члены семейств Цзинь и Цзян. Вдоль всего зала стояли кадки с украшенными драгоценными камнями цветами: лотосы, пионы, ветви цветущей сливы сверкали, как гладь озера под лучами солнца на закате.

В самом конце стоял Цзинь Цзысюань, которого с трудом можно было узнать в красных одеждах. Как только Цзян Яньли вошла в зал, он вытянулся, как натянутая тетива, и больше не сводил с неё взгляда. Так и стоял, застыв на месте, не в силах — или просто не желая, — отвести взгляд от своей невесты.

Все члены семьи, сопровождавшие Цзян Яньли, за исключением её родителей, отошли в сторону и заняли свои места среди остальных гостей. Вэй Усянь, поддерживаемый Вэнь Нином, пробрался на своё место рядом с Лань Ванцзи.

Надевать на свадьбу белое было неуместно, поэтому сегодня на Лань Ванцзи были одежды светло-голубого цвета. Их стулья располагались рядом, и Вэй Усянь не смог удержаться, чтобы не просунуть руку под подлокотник и не потянуть Лань Ванцзи за длинный рукав.

— Вэй Ин, — с укором прошептал Лань Ванцзи, но руку не отдёрнул.

Если, увидев Цзян Яньли в свадебных нарядах, Цзинь Цзысюань побледнел от волнения, то когда она подошла и встала рядом с ним, он буквально окаменел. Вэй Усянь сидел поодаль от них, — ближайшие места предназначались для старейшин семьи, — но даже со своего места он чувствовал нервные отголоски аромата пиона и агарового дерева, исходившего от Цзинь Цзысюаня.

— Если он сейчас снова засомневается, я его придушу, — пробормотал себе под нос Вэй Усянь.

— Ничего подобного он не сделает, — прошептал в ответ Лань Ванцзи. — И ты тоже.

У Вэй Усяня вырвался тихий смешок, и, хотя он поспешно прикрыл рот рукавом, всё равно поймал на себе несколько осуждающих взглядов от кое-кого из гостей.

Он наблюдал, как Цзинь Цзысюань взял из рук своей матери церемониальный веер. Рука его подрагивала, но ему всё-таки удалось просунуть сложенный веер между вуалями Цзян Яньли и снять с её головы верхнюю из них.

Со своего места Вэй Усянь не мог видеть лица невесты, зато он видел, как распахнулись глаза Цзинь Цзысюаня и как дрогнули его губы. Он едва не выронил веер из рук, и находившемуся поблизости слуге пришлось поспешно забрать его. Пальцы Цзинь Цзысюаня дёрнулись к руке Цзян Яньли, будто он хотел прикоснуться к ней, не в силах поверить, что она действительно стоит сейчас рядом с ним. Хотел прикоснуться, но не осмеливался из страха, что как только это сделает — она исчезнет.

Цзян Яньли поднесла рукав к лицу, плечи её знакомо задрожали, и Вэй Усянь понял, что она тихо хихикает. Глаза Цзинь Цзысюаня стали ещё огромнее, хотя, казалось, куда уж больше, а щёки его покраснели.

— Отвратительно, — пробормотал Вэй Усянь.

Лань Ванцзи незаметно толкнул его локтем.

Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань прошли и сели за небольшой столик из красного дерева, на котором стоял золотой кувшин для вина и две чаши. Слуга налил им вина, пожелав долгой совместной жизни.

Новобрачные подняли чаши. Им пришлось изловчиться, чтобы переплести руки: Цзян Яньли нужно было переместить чашу под свою вуаль, а Цзинь Цзысюаню — двигаться осторожно, чтобы не пролить вино. Но в конце концов они завершили ритуал.

Лань Ванцзи не пил вино. Ему придётся разбавить вино водой, или даже заменить чаем — если доведётся когда-нибудь пройти подобную церемонию. Если доведётся надеть красные брачные наряды.

Свадебные наряды будут отлично смотреться на нём. И сам он будет выглядеть великолепно, неописуемо красиво — как настоящее воплощение клятв в любви до гроба.

Вэй Усянь осторожно сглотнул. Всякое желание подтрунивать над Цзинь Цзысюанем, который выглядел так, будто разучился пить из чашки, разом пропало.

Когда слуги унесли церемониальный столик, Цзян Фэнмянь и Цзинь Гуаншань подошли к новобрачным, за ними следовали их супруги. Госпожа Юй передала мужу ножницы, вместе они срезали прядь волос Цзян Яньли и вручили ей.

Цзян Яньли объединила свой локон с прядью Цзинь Цзысюаня, после чего перевязала их красной лентой. Волосы жениха были на оттенок светлее, но к тому времени, как они поместили связанные локоны в небольшой шёлковый мешочек, пряди перемешались и стали неотличимы.

Кто будет срезать прядь волос у Лань Ванцзи? Если рассуждать здраво, то, скорее всего, этой чести удостоится Лань Цижэнь. Но отец Лань Ванцзи до сих пор жив. Конечно, Цинхэн-цзюнь десятилетиями находился в уединении, но наверняка он выйдет в мир, чтобы присутствовать на свадьбе своего сына. Лань Ванцзи заслуживал хотя бы такой малости.

Вэй Усянь стал легонько постукивать носками своих туфель, — просто от нечего делать, лишь бы не встречаться с пристальным взглядом Лань Ванцзи и не задумываться о причине растущего в груди грызущего чувства.

— Теперь пусть пара совершит три поклона, — громко объявил родственник из Мэйшань Юй. — Первый поклон: Небу и Земле.

Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань одновременно поклонились.

Вэй Усянь затаил дыхание.

— Второй поклон: вашим предкам.

Жених и невеста повернулись к родителям и старейшинам, поклонившись и им тоже.

— Вэй Ин, — тихо позвал Лань Ванцзи, и голос его казался непривычно тихим. Вэй Усянь даже засомневался, осознал ли сам Лань Ванцзи, что произнёс его имя.

Что-то в нём сломалось. Он повернул голову.

— Третий поклон: друг другу.

Когда Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань завершили поклоны, Вэй Усянь посмотрел на Лань Ванцзи.

На мгновение узы их связи словно запели. Словно это именно они, Вэй Усянь и Лань Ванцзи, поднялись после того, как поклонились друг другу. Словно Вэй Усянь и правда почувствовал эту мощную, неоспоримую тягу, заполнившую пространство между ними. Тягу, такую же ясную, как и песня, звучавшая в тёмной пещере под горой Муси, где две души соединились в одну.

Громкий звон праздничного гонга заставил Вэй Усяня подскочить на месте. Снова зазвучали барабаны, и каждый удар их ритма отдавался в костях Вэй Усяня. Отовсюду звучали аплодисменты и радостные возгласы, следом заиграли музыканты.

Вэй Усянь схватился за грудь, пытаясь успокоиться. Ему было неловко: испугался громких звуков, прямо как ребёнок. В конце концов, он был на свадьбе своей сестры. Она выходила замуж за любовь всей своей жизни. Нужно взять себя в руки, сейчас самое главное — её счастье и все блага этого мира, которые она заслуживала. Он не должен сидеть, цепляясь за фрагменты своих грёз и гадая, сможет ли когда-нибудь соединить их воедино.

Когда Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань повернулись к гостям уже как супружеская пара, а поздравления и аплодисменты зазвучали ещё громче, Вэй Усянь постарался, чтобы и его пожелания были услышаны.

***

Если Вэй Усянь и думал, что вчерашнее праздничное застолье было роскошным, то свадебное пиршество оказалось пышным до непристойности. Столы ломились от яств, их было так много, что одни блюда приходилось ставить поверх других. Ярко-красные лобстеры, окружённые обжаренными морскими ушками, выглядели скорее украшением, чем едой. На каждом столе стояла большая тарелка супа из акульих плавников, блюда с цыплятами, утками, перепелами, павлинами, лебедями и, по-видимому, мясом всей остальной пернатой живности, которую только смог достать клан Цзинь.

В самом начале застолья Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань подали чай своим родителям. Было странно видеть госпожу Юй по-настоящему улыбающейся, когда Цзинь Цзысюань обратился к ней:

— Мама, пожалуйста, выпейте чаю.

И ещё более странным было, когда она приняла чашку и ответила ему:

— Дорогое дитя, я горжусь тем, что ты станешь моим сыном.

Вэй Усянь встретился взглядом с Цзян Чэном, сидящем на противоположной стороне зала, и сделал вид, что его тошнит. Цзян Чэну пришлось сделать глоток вина, чтобы скрыть рвущийся наружу смех.

После завершения чайной церемонии Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань стали переходить от стола к столу, чтобы принять добрые пожелания и поблагодарить гостей. Их самым тёплым образом приветствовали: за столами семейств Цзян и Юй восторгались трепетной привязанностью Цзинь Цзысюаня к Цзян Яньли, а семейство Цзинь в шутку интересовались у Цзян Яньли, скольких наследников она готова подарить своему супругу.

Лань Ванцзи смотрел, как они переходят от одного стола к другому, принимая поздравления и пожелания.

— Твоя сестра хочет детей? — спросил он Вэй Усяня.

— Хм? — Вэй Усянь выпрямился и тоже посмотрел на них. — Да. Конечно, хочет.

— Хочет именно потому, что сама желает иметь детей? — уточнил Лань Ванцзи, наклоняясь к нему, чтобы не приходилось говорить в полный голос. — Или потому, что от неё этого ждут?

Это заставило Вэй Усяня задуматься. Хотя Цзянь Яньли никогда прямо не заявляла, что хочет детей, невозможно было не замечать, как её взгляд задерживался на семьях с маленькими детьми в Пристани Лотоса. И всякий раз, когда Вэй Усянь с Цзян Чэном восторгались тем, что она будет отличной матерью, Цзян Яньли краснела и мягко ругала их за лесть.

— Я... почти уверен, что она хочет детей. Пусть от неё и ждут целого выводка, — ответил Вэй Усянь. — Как ни тяжело это признать, но она любит этого павлина. А это естественно — хотеть детей от того, кого любишь, так ведь? И потом, если бы ей было не по себе из-за того, что все ожидают от неё рождения ребёнка, она не приставала бы ко мне, напоминая об этом при каждом удобном случае.

Лицо Лань Ванцзи... как-то неуловимо изменилось. У него перехватило дыхание, словно он случайно вдохнул косточку от фрукта. И весь он буквально застыл, сжимая в руках чашку с чаем.

Вэй Усянь чувствовал себя так, словно его только что прилюдно бросили лицом в грязевую яму на окраине Пристани Лотоса.

— А что? — воскликнул он, словно защищаясь. — Омеги часто обсуждают это между собой! Мы спрашиваем друг друга, успели ли поесть, как поживают наши семьи, какая погода стоит! Это элементарная вежливость! Мою цзецзе достойно воспитали!

— В этом я не сомневаюсь, — едва слышно ответил Лань Ванцзи.

— Тогда с чего вдруг такой взгляд? — стал допытываться Вэй Усянь, гоняя палочками кусочек жареной зеленой фасоли. — Или мне запрещено обсуждать всякое с моей цзецзе?

— Не запрещено, — поспешно ответил Лань Ванцзи. — Однако ты сказал, что она к тебе... пристаёт. Насчёт детей.

— Она моя старшая сестра, конечно, она пристаёт ко мне с нравоучениями! — в голосе Вэй Усяня явственно сквозили нотки возмущения, но он ничего не мог с этим поделать. — Разве Цзэу-цзюнь не поучает тебя?

Лань Ванцзи моргнул.

— Ладно, не важно. Забудь, что я спросил. — Вэй Усянь воткнул кончик палочки в фасолину. — Конечно, Цзэу-цзюнь не стал бы поучать тебя. Держу пари, когда ты появился на свет, он приветствовал тебя поклоном и словами «Добро пожаловать в этот мир, диди!»

Лань Ванцзи ничего на это не ответил. Вэй Усянь угрюмо запихал фасолину в рот. Либо Лань Ванцзи научился избегать его попыток сменить тему, либо Вэй Усянь потерял сноровку в пустой болтовне. И что из этого страшнее, пока неясно.

Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань успели выслушать поздравления и пожелания возле ещё двух столов, когда Лань Ванцзи наконец снова заговорил.

— А сам ты думал об этом? — спросил он.

Вэй Усянь, рассеянно жевавший засахаренные кусочки корня лотоса, поднял взгляд:

— О чём именно?

Со стороны стола, к которому сейчас подошли жених с невестой, раздался дразнящий смех. Лань Ванцзи упорно не сводил с них взгляда.

— О том, чтобы иметь детей, — ответил он так тихо, что Вэй Усяню пришлось читать по губам, чтобы до конца понять смысл его слов.

Грязевая яма, куда его окунули прежде, сменилась зыбучими песками. Вэй Усянь чувствовал, как тонет, словно его тело неумолимо поглощает неведомая сокрушительная сила.

Это мало походило на тот раз, когда он спас одного из младших учеников из зыбучей ловушки. В Пристани Лотоса было немало небольших рек, и один из мальчиков, игравших у ручья, сам не заметил, как увяз в зыбкой почве.

Зыбучий песок оказался неглубоким, — уж точно недостаточно глубоким, чтобы поглотить мальчика с головой, но тот запаниковал, стал бешено кричать и биться, так что Вэй Усяню пришлось организовать спасательную миссию. Он пробирался к пострадавшему по грязи и илу, громко жалуясь на испорченные сапоги — только чтобы отвлечь мальчика от дальнейших резких движений; потом вытащил его и вернул на безопасный берег.

Сделать это оказалось так легко.

— А. — Вэй Усянь кашлянул, затем потянулся палочками за ещё одним засахаренным ломтиком корня лотоса. — Ха-ха. Ах, Лань Чжань. Я же супруг, — твой супруг, на случай если ты забыл. Конечно, я думал о том, чтобы завести детей. И остальные твои супруги тоже об этом думают.

Лань Ванцзи молчал.

— Ты же... — Вэй Усянь уронил лакомый кусочек, так и не донеся его до тарелки. — Ты ещё молод, но один-два наследника помогут укрепить твою власть и заставят придворных чиновников прекратить постоянно напоминать тебе о том, что необходимо позаботиться о будущем твоего рода. От этого нельзя отмахиваться. И потом, у тебя тринадцать наложниц и наложников, и пока никто из них не забеременел. Неудивительно, что твои советники нервничают.

И опять, Лань Ванцзи не ответил ни слова. Только опустил взгляд на чашку чая в своих руках. И сглотнул, так что его кадык заметно дёрнулся.

Ох. О, нет. Обычно Лань Ванцзи только фыркал в ответ на пустую болтовню Вэй Усяня, или хмыкал, давая понять, что всё ещё слушает его, или объявлял предположения Вэй Усяня глупостью. Но никогда не молчал, тем более не молчал так долго, не подавая хотя бы каких-либо знаков, что всё в порядке.

— То есть, я хотел сказать... — затараторил Вэй Усянь в лёгкой панике, забыв о том, что свои мысли и желания необходимо держать при себе. — Я хотел бы... детей. Когда-нибудь. Было бы хорошо завести детей. Иметь семью — это важно, не так ли? Особенно если это будет... Если это будет моя семья, понимаешь?

Лань Ванцзи поднял голову ровно настолько, чтобы искоса взглянуть на Вэй Усяня, и тот поспешно продолжил:

— А ты, с другой стороны, наверняка хотел бы, чтобы у твоего ребёнка был наилучший родитель из всех возможных. Сильный, здоровый, добрый, благородный и достойный не только по поступкам, но и по крови. Неужели у тебя нет хоть одного супруга с подобными качествами?

Лань Ванцзи накрыл всё ещё полную чашку фарфоровой крышкой и отдёрнул руку.

— Есть. — Голос его звучал тихо и как-то почти по-детски уязвимо. — Ты.

Вэй Усянь как-то не сразу осмыслил эти слова. Они звенели у него в ушах, но мозг отказывался их принимать и понимать. Предполагалось, что его беседа с Лань Ванцзи пойдёт по привычному сценарию: Вэй Усянь будет провоцировать и поддразнивать, а Лань Ванцзи — одёргивать его краткими ответами.

«Бесстыдство». «Нелепость». Или все остальные давно знакомые односложные реплики, — что угодно, что позволило бы продолжить их привычную игру. Вэй Усянь так и не понял, когда хорошо знакомые правила игры сменились чем-то совершенно неузнаваемым, но он споткнулся, застигнутый совершенно врасплох.

Вэй Усянь не совсем понимал, во что они играют сейчас, не знал, как восстановить привычный ритм в этой новой игре. Оставалось только надеяться, что, когда он неизбежно проиграет, обойдётся без лишней боли.

Он даже не осознавал, что всё это время продолжал растерянно таращиться на Лань Ванцзи, пока тот не отвёл взгляд и не стал смотреть куда-то в сторону.

— Я заставил тебя чувствовать себя неловко, — сказал он. — Прости меня.

"Прости меня"? Будто он виноват в том, что озвучил самые сокровенные желания Вэй Усяня. И его самые большие страхи.

— Ах... Ха-ха, Лань Чжань. Да ладно тебе, — Вэй Усянь толкнул его плечом. — К чему эти извинения? Я польщён! Правда, польщён! Но сам подумай: я буду ужасным родителем. Помнишь, каким невыносимым я был тогда, когда учился в Облачных Глубинах? Сколько правил я нарушал? Старейшины вашей семьи будут просто в ярости, если у нас с тобой родится ребёнок!

Лань Ванцзи нахмурил брови и уже набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить, но Вэй Усянь торопливо перебил его:

— И потом, разве ты не знал, непослушание может передаваться по наследству, — пробормотал он. — Я почти не помню своих родителей, но госпожа Юй всегда говорила, что я такой же беспокойный, как и моя мать, и вечно создаю проблемы. Тут есть над чем подумать, да? Ты можешь быть приверженцем строгих правил и образцом благочестия, но неужели ты и правда готов пойти на такой риск? Моя наследственность и правда может испортить твоего ребенка до такой степени, что даже лучшие из супругов не смогут воспитать его и привить хорошие манеры.

При этих его словах Лань Ванцзи застыл, напряженно вытянувшись, словно чем-то встревоженный. Его губы несколько раз дёрнулись, словно он собирался задать вопрос, но передумывал в последний момент. Наконец он осторожно произнёс:

— Ты хочешь отдать наших детей на воспитание кому-то другому?

Ну вот. Ещё одна ошибка в партии, которую они разыгрывают. Ещё один неправильный шаг. И попытка сохранить хоть какое-то равновесие.

Вэй Усянь уставился на него с отвисшей челюстью.

— Я... Нет, я не это хотел сказать. Просто я подумал... Лань Чжань, я же всего лишь Служитель первого класса. Мне не позволено лично воспитывать ребёнка, особенно учитывая, что есть супруги более высокого ранга, которые могут это сделать. Таковы дворцовые правила. Правила твоей семьи.

Лань Ванцзи выглядел так, словно Вэй Усянь схватил его забытую чашку с остывшим чаем и вылил ему же на голову. Конечно, челюсть его не отвисала так, как до этого у Вэй Усяня, но теперь пришла его очередь сидеть с приоткрытым ртом, потеряв дар речи.

— Нет, — наконец с трудом выдавил он. Казалось, каждое слово давалось ему с большим трудом, подобно больному зубу, который хотелось вырвать изо рта. — Нет, Вэй Ин, нет. Наши дети будут только нашими. Я не позволю забрать их у тебя.

Его голос был так отчаянно серьёзен, что Вэй Усянь покраснел, а горло его перехватило, так что он и вдохнуть-то не мог, и уж тем более произнести что-либо вслух. Всё, на что его хватило — это жалко что-то пискнуть в ответ.

Он настолько впал в ступор, глядя на Лань Ванцзи, что, когда кто-то коснулся его плеча, сильно вздрогнул и случайно задел коленом стол, заставив подпрыгнуть на нём палочки для еды и чашки.

Цзян Яньли отдёрнула руку, на её лице, едва различимом под полупрозрачной свадебной вуалью, читалось удивление.

— Ой, А-Сянь, прости. Я вам помешала?

— Нет! — голос Вэй Усяня дрогнул, и он тут же попытался скрыть неловкость за смехом. — Нет, ты ничему не помешала, всё в порядке, — поспешил заверить он, подбирая со стола палочки для еды и перекладывая их обратно в тарелку.

Цзян Яньли хмыкнула.

— Точно? — Её взгляд многозначительно скользнул по его пылающим щекам. — Что ж, рада это слышать.

На самом деле его цзецзе появилась как нельзя вовремя. Вэй Усянь кашлянул, чувствуя, как противная тяжесть в груди отступает.

— Ты здесь для тостов и благословений? — улыбнулся он, и без того прекрасно зная ответ, и махнул слуге, направлявшемуся к ним с кувшинами вина и чашками, чтобы поторапливался. — Ладно, позови сюда павлина. Поскольку он теперь твой муж, полагаю, мне следует включить в свой тост и его.

Его слова заставили Цзян Яньли хихикнуть. Обернувшись, она окликнула Цзинь Цзысюаня, который, едва заслышав, как она произнесла его имя, тут же бросил всё и поспешил к супруге.

Очень скоро Вэй Усянь целиком и полностью сосредоточился на том, чтобы сочинить самый заковыристый и забавный тост, лишь бы заставить Цзян Яньли ещё раз рассмеяться. Это была её свадьба, её день и её будущее, — ему не стоило забывать об этом. Позже, когда праздник закончится, у него будет предостаточно времени для личных переживаний.

***

Чем ближе время подходило к моменту, когда жених и невеста должны были удалиться в свадебные покои, тем пьянее и непристойнее вели себя гости на праздничном застолье.

Хотя добродушные поддразнивания на свадьбах и считались допустимыми (и даже ожидаемыми), Вэй Усяня всё равно глубоко потрясло, когда он краем уха услышал, как одна из двоюродных сестёр Цзян Яньли советовала ей «не лежать бревном, принимая мужа».

— У супружества есть немало приятных преимуществ, — продолжала напутствовать двоюродная сестра, не замечая выражения лица застывшего рядом Цзинь Цзысюаня, готового сквозь землю провалиться от стыда. — Обязательно раскрой их все. А раз уж вы будете связаны узами, то и все, абсолютно все ощущения будут гораздо более яркими. Не бойся брать дело в свои руки, когда это покажется уместным!

За столом Цзянов Цзян Чэн зашёлся в громком кашле, явно подавившись едой, которую механически запихивал в рот, только чтобы отвлечься.

Вэй Усянь оценил то, каким оригинальным, пусть и непреднамеренным, способом тому удалось отвлечь двоюродную сестрицу от дальнейших напутствий.

— Не заставляй её бодрствовать ночи напролёт, — посмеиваясь, напутствовал покрасневшего как свекла Цзинь Цзысюаня один из его родственников. — Мы все знаем, как ты обожаешь свою жену, но пожалуйста, не забывай, что ей необходим хороший сон.

— Обязательно приму к сведению, — пробормотал Цзинь Цзысюань под дружное хихиканье своей родни.

Вэй Усянь посмотрел на Цзян Чэна, который как раз переводил дух, закончив мучительно кашлять, и одними губами произнёс: «Убей меня», незаметно имитируя жест, которым перерезают горло.

В ответ Цзян Чэн с самым серьёзным видом взял небольшой нож для фруктов и кивнул, выражая готовность воплотить его желание в действительность.

Вэй Усяня так это рассмешило, что пришлось прикрыть рот сложенным вдвое носовым платком, чтобы заглушить смех.

А вот имперские гвардейцы не разделяли его веселье: они все как один нахмурились и схватились за рукоятки мечей. Один из личных охранников даже выступил вперёд и что-то прошептал Лань Ванцзи. Тот бросил недовольный взгляд на стол, за которым расположились Цзяны.

— Ябеда, — недовольно фыркнул Вэй Усянь вслед охраннику, когда тот отступил назад. Охранник только поклонился в ответ, не выказывая никакого раскаяния.

Наконец, наступил долгожданный час. Цзинь Цзысюань первым поднялся со своего места. И даже без происшествий добрался до Цзян Яньли, — если не считать того, что случайно чуть не перевернул коленом стол, когда члены его семьи начали свистеть и аплодировать. Он протянул Цзян Яньли руку, и та с улыбкой приняла приглашение.

Когда пара вышла из зала, следом за ними потянулись члены обоих семей, намереваясь сопровождать брачующихся до свадебных покоев. Когда Вэй Усянь встал в ряд позади Цзян Чэна, госпожа Юй удостоила его уничижительным взглядом.

— Позволять замужнему бездетному омеге ухаживать за невестой в брачных покоях — плохая примета, — заявила она родственнику из Мэйшань Юй, достаточно громко, чтобы её услышал Вэй Усянь. — А-Ли хочет накликать несчастье? Ей следует быть осмотрительнее.

Цзян Фэнмянь выразительно кашлянул, привлекая внимание супруги и заставляя перевести взгляд на него.

До свадебных покоев они добрались без происшествий. Направляемые родителями, Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань сели бок о бок на краю кровати, среди разбросанных сушёных фиников, арахиса, лонгана и семян лотоса, символизирующих благословение и пожелания скорейшего успешного зачатия**.

Когда пришло наконец время снять с Цзян Яньли оставшуюся вуаль, Цзинь Цзысюань сделал это лично. Осторожно приподнял края полупрозрачной ткани и открыл лицо своей супруги.

Цзян Яньли улыбнулась ему, лицо её просияло в тёплом свете свечей.

Цзинь Цзысюань громко сглотнул, глаза его светились счастьем.

— Ты очень красивая.

— Спасибо, — Цзян Яньли хихикнула в рукав. — Ты тоже очень красивый.

Ради собственного душевного покоя Вэй Усянь решил, что ничего из этого не слышал.

После того, как молодожёны вместе выпили чай и спрятали мешочек со связанными прядями волос в небольшую богато инкрустированную шкатулку, вперёд выступили Цзян Фэнмянь и госпожа Юй. Они вручили Цзинь Цзысюаню ключ от ошейника Цзян Яньли, который тот дважды чуть не уронил, принимая из их рук. Затем другие два родственника, один со стороны жениха, другой со стороны невесты, принесли миску с пельменями.

— Прекрасная невеста, пожалуйста, поешь пельменей, — произнесла одна из тётушек Цзян, подхватив палочками пельмень и поднося его ко рту Цзян Яньли.

Та наклонилась вперёд и откусила кусочек. Пока она жевала, между её бровями появилась небольшая хмурая морщинка***.

— Ну что? — спросила родственница. — Сырой?

— Да, — призналась Цзян Яньли, прикрывая рот рукой.

Тётушка захихикала.

— Точно сырой?

Без вуали, скрывающей лицо, все могли видеть румянец, заливший щёки Цзян Яньли.

— Да, — ответила она.

Рядом с ней Цзинь Цзысюань едва не подавился своим пельменем.

Тётушка просияла.

— Вижу, ответ дался тебе нелегко, — поддразнила она. — Но за такой ответ и ста пудов золота не жалко.

Цзян Яньли застенчиво опустила голову, пока остальные члены семьи одобрительно что-то говорили. Несколько двоюродных братьев Цзинь выразительно ухмыльнулись Цзинь Цзысюаню, который мудро принял решение молчать, тщательно пережёвывая пельмень.

Когда все обычаи свадебных покоев были соблюдены, присутствующие стали покидать комнату, на прощание продолжая высказывать молодожёнам добрые пожелания. Вэй Усянь отошёл в сторону, к стене. По традиции, самый высокопоставленный член семьи каждого из молодожёнов должен был остаться помочь им снять богато украшенные головные уборы, заколки, свадебные наряды и макияж. То, что Цзян Яньли настояла, чтобы именно Вэй Усянь, а не кровный родственник, выступил в этой роли, лучше всяких слов говорило о том, насколько она привязана к названному брату.

Тем не менее, было немного неловко стоять в стороне, пока другие благословляли жениха и невесту, после чего покидали их покои. И, словно одной этой неловкости было мало, оказалось, что со стороны жениха самым высокопоставленным членом семьи был Благородный супруг Цзинь.

Как только за последним из родственников закрылась дверь, супруг Цзинь сразу приступил к делу, вытаскивая шпильки из гуаня Цзинь Цзысюаня.

— Ты знаешь, что следует делать далее? — спросил он. — Или хочешь, чтобы пригласили старейшину семьи для наставления?

Цзинь Цзысюань так вцепился в свой ханьфу, что побелели костяшки пальцев.

— Не нужно, — пискнул он. — Я знаю, что делать.

— Уверен? — Благородный супруг Цзинь выдернул следующую шпильку, да так резко, что Цзинь Цзысюань поморщился.

— Да, — уже увереннее повторил он. — Отец просветил меня.

— Твой отец ничего не знает о брачных узах, — категорично заявил Благородный супруг Цзинь.

— А... Ох, — теперь Цзинь Цзысюань ещё больше разволновался. — Я думал, ты имел в виду... эм, неважно.

Вместо упрёков Благородный супруг Цзинь легко шлёпнул его по голове. Цзян Яньли весело хихикнула.

Вэй Усянь только закатил глаза, вытаскивая из её сложной причёски богато украшенные драгоценными камнями заколки.

— Здесь есть наготове лекарь? — спросил он. — Не хочу, чтобы твоя шея долго кровоточила.

— А-Сянь, метку некоторое время нельзя тревожить, пока она не схватится, — ответила Цзян Яньли с нежной улыбкой. — Лекарь есть, но с этим придётся подождать.

Цзинь Цзысюань повернул голову и посмотрел на неё, заметно расстроенный.

— Всё это как-то... — Вэй Усянь чуть было не ляпнул «ужасно», но вовремя прикусил язык.

Если рассуждать объективно, всё, что было связано с меткой, и правда звучало пугающе. Сначала укус, потом невозможность обработать открытую кровоточащую рану, только чтобы позволить связи закрепиться, — приятного в этом было мало. И просто чудо, что Вэй Усянь почти ничего не помнил о том, как ему самому поставили метку.

Цзян Яньли протянула руку и слегка ущипнула его за щеку.

— С цзецзе всё будет в порядке, — пообещала она, улыбаясь.

Но Вэй Усянь продолжал хмуриться, снимая её головной убор.

— Укус должен быть неглубокий, чтобы не осталось большого шрама, — настаивал он. — Ровно настолько, насколько необходимо для метки. Надеюсь, он не собирается вгрызаться в твою шею.

— Я не собирался... — запротестовал было Цзинь Цзысюань, но тут же замолчал, когда Благородный супруг Цзинь прошипел:

— Служитель первого класса Вэй, с каких это пор кто-то вроде вас вправе комментировать природу метки и уз связи?

Вэй Усяню потребовалось всё его самообладание, чтобы не швырнуть тяжёлые золотые браслеты Цзян Яньли в омегу Цзинь.

— Благородный супруг Цзинь, А-Сянь просто беспокоится обо мне, — мягко вмешалась Цзян Яньли, обхватывая пальцами запястье Вэй Усяня и удивительно крепко сжимая его. — Он никому не желал вреда.

— Всё в порядке, цзецзе, — процедил Вэй Усянь, изображая улыбку. — Благородный супруг Цзинь прав. Я не обладаю соответствующим опытом, чтобы комментировать что-либо связанное с меткой. Как, впрочем, и он.

Это был дешёвый и подлый удар. Они оба были супругами-консортами, и, естественно, это означало, что ни один из них не связан узами. Но если Благородный супруг Цзинь вознамерился продемонстрировать, что Вэй Усянь не имеет права давать советы о браке Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаню... Вэй Усянь собирался продемонстрировать то же самое и в отношении самого Благородного супруга.

В свадебном наряде Цзинь Цзысюаня не было такого безумного количества украшений, бус, заколок, шпилек и слоёв одежд, как у Цзян Яньли. Поэтому вскоре он уже сидел, крепко стискивая руки, в своих красных нижних одеждах, с распущенными волосами, и выглядел так, словно был на грани нервного срыва: его лоб и шея заметно покрылись испариной.

Вэй Усянь изо всех сил старался не морщиться, почуяв исходивший от него тревожный аромат пиона и агарового дерева.

А вот Благородный супруг Цзинь, если и находил запах своего кузена раздражающим, ничем этого не показывал. Он невозмутимо сложил свадебные наряды в ближайшую корзину.

— Желаю тебе всего наилучшего, Цзысюань, — произнёс он наконец. — Пусть ты со своей избранницей будете счастливы вместе.

Слегка поклонившись, он развернулся и направился к выходу.

— Подожди... — робко попробовал остановить его Цзинь Цзысюань.

— До завтра, — прервал его Благородный супруг Цзинь, выходя из комнаты и стремительно скрываясь из виду.

Цзинь Цзысюань уронил руку, которой тянулся вслед Благородному супругу, на колено.

Вэй Усянь тоже заторопился, намеренно избегая взгляда Цзинь Цзысюаня. Торопливо сгрёб украшения и запихал их в ближайшую шкатулку с драгоценностями, решив, что разложить их по местам можно будет и позже. Сейчас же нервозность Цзинь Цзысюаня казалась настолько ощутимой, что Вэй Усянь наверняка задохнулся бы, задержись он в покоях новобрачных хоть на мгновение дольше.

— Что ж, мы закончили, — объявил он, откладывая в сторону пояс Цзян Яньли, и вздрогнул, когда одно из нефритовых украшений громко стукнуло о лакированную поверхность столешницы. — Как ты себя чувствуешь?

Цзян Яньли расправила плечи и потянулась.

— О, намного лучше, — ответила она и с облегчением вздохнула. — Спасибо, А-Сянь.

Если бы там не было Цзинь Цзысюаня, Вэй Усянь немедля забрался бы на кровать рядом с Цзян Яньли, разминая её плечи и руки, освобождая от накопившейся за день усталости и болтая обо всех маленьких драмах, свидетелем которых стал во время праздничного застолья.

Но Цзинь Цзысюань сидел там, рядом. И как бы Вэй Усянь ни хотел ещё немного побыть с цзецзе, она слишком долго ждала этого дня. Ему не следовало их задерживать.

Пожелав молодожёнам доброй ночи, Вэй Усянь покинул брачные покои. Уже выходя за дверь, он замедлил шаг, когда услышал, как они негромко разговаривают друг с другом.

— Не переживай так, А-Сюань, — сказала Цзян Яньли. — Я не кусаюсь.

— Ты нет, — чуть не плача ответил Цзинь Цзысюань. — А вот мне придётся.

Смех Цзян Яньли был звонким, неожиданным и полным радостного восторга. Вэй Усянь редко слышал, чтобы она так заливисто смеялась.

— Нам не обязательно закреплять узы прямо сейчас, если ты не хочешь, — мягко сказала Цзян Яньли, отсмеявшись. — Мы можем подождать.

— Я не хочу ждать, — возразил Цзинь Цзысюань. — Но... Ох, А-Ли, тебе будет больно! Это же укус. У тебя пойдёт кровь. Тебе будет больно, и я... — голос его дрогнул. — Я не хочу причинять тебе боль.

Цзян Яньли мило и беззаботно хихикнула.

— Ах, мой дорогой муж, — нежно выдохнула она. — Мне не будет больно. Если я буду с тобой, больно не будет.

Вэй Усянь почувствовал, как к горлу подступил комок. Он с горечью подумал, что Цзян Яньли, конечно же, права. Она всегда была права, — даже в вопросах, которые ей только предстояло пережить, чтобы полностью в них разбираться. Цзинь Цзысюань ещё до конца не понимает, насколько замечательная досталась ему избранница. Хотя со временем он, несомненно, и сам это поймёт.

Покинув свадебные покои, Вэй Усянь постарался как можно тише прикрыть за собой двери. Закрепление связи — это очень личное. Слияние двух душ и установление уз сродни священнодействию. Цзинь Цзысюаню и Цзян Яньли предстоит запомнить этот день на всю оставшуюся жизнь. Чем скорее Вэй Усянь оставит их одних, тем лучше.

***

Было уже довольно поздно, однако, судя по звукам, доносившимся со стороны главного зала, праздничное застолье ещё продолжалось. Некоторые из членов кланов Цзинь и Цзян, должно быть, вернулись и продолжили праздновать после того, как проводили Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня в брачные покои.

Вэй Усянь не испытывал ни малейшего желания присоединяться к ним. Вместо этого он продолжил идти по коридору, удаляясь от шумного веселья.

Много лет назад он пообещал Цзян Яньли, что будет на её свадьбе, и проводит её к будущему супругу, к богатой и счастливой жизни в браке. Теперь она была замужем, да не просто замужем, а со своей парой. И Вэй Усянь чувствовал себя одновременно легко и утомлённо, избавившись от груза данного когда-то обещания.

По мере того, как он всё дальше уходил от главного зала, шум застолья постепенно затихал. Вэй Усянь никуда особо не направлялся, просто шёл, задумавшись о своём.

Поэтому даже не удивился, оказавшись перед дверями в покои Лань Ванцзи. Конечно, он пришёл именно сюда, несмотря на целый лабиринт комнат для гостей и приглушённый свет в Башне Золотого Карпа. Какой бы поворот не принимала его жизнь, что бы ни происходило, в итоге он всегда возвращался к Лань Ванцзи. И до сих пор не разобрался, то ли дело в их связи, то ли дело в собственной глупости.

Возможно, и первое, и второе одинаково верно. Возможно, это стало неизбежностью, и Вэй Усяню суждено быть с Лань Ванцзи, так или иначе. Главный вопрос заключался в том, будет ли Лань Ванцзи принимать его. А если будет, то до каких пор.

Стражники, стоявшие у входа, не шевельнулись, только проводили Вэй Усяня внимательными взглядами, когда тот открыл дверь. Согласно правилам, только ближайшие члены императорской семьи могли входить в покои Наследного принца без предварительного разрешения.

Вэй Усянь не позволил себе слишком долго размышлять над тем, почему охранники бездействовали, когда в покои принца прошёл он, всего лишь Служитель первого класса.

***

Лань Ванцзи, сменивший роскошные наряды на обычные одежды своего клана, сидел на подоконнике и смотрел на простиравшийся внизу пейзаж, залитый лунным светом. Услышав, как вошёл Вэй Усянь, он повернул голову и слегка приподнял брови, явно удивлённый.

— Здравствуй, — прошептал Вэй Усянь, чувствуя, как губы поневоле расплываются в улыбке. Он аккуратно прикрыл за собой дверь. — Ты ещё не спишь?

— Время отхода ко сну ещё не наступило, — ответил Лань Ванцзи, не сводя пристального взгляда с приближающегося к нему Вэй Усяня.

— Вот именно. Уверен, остальные тоже это знают. — Вэй Усянь присел рядом с ним, продолжая улыбаться. Приятно было снова видеть Лань Ванцзи. — Что скажут люди, если узнают, что Наследный принц Ханьгуан-цзюнь, извинившись, покинул самое помпезное мероприятие года, предпочитая сидеть в одиночестве у окна своих покоев, словно брошенная невеста?

Лань Ванцзи только тихо фыркнул.

— Разве я по-прежнему в одиночестве?

— Нет, — согласился Вэй Усянь. — Хотя, если бы ты захотел всё-таки побыть один, я мог бы посидеть в углу и вести себя очень-очень тихо. Ты бы вообще забыл о моём присутствии.

Лань Ванцзи не стал закатывать глаза, но взгляд, которым он одарил Вэй Усяня, был весьма красноречивым.

— Как твоя сестра? — спросил он.

— Отлично, — ответил Вэй Усянь, накручивая на палец прядь волос Лань Ванцзи. — Выглядит очень счастливой. И в предвкушении. Правда, немного устала.

— Вполне ожидаемо, — кивнул Лань Ванцзи.

— Да, полагаю, так оно и есть, — сказал Вэй Усянь, придвигаясь поближе и, опираясь рукой на подоконник, выглянул за окно. Он окинул взглядом близлежащий город, его освещённые фонарями окна, двери и дворики. — Итак, за кем мы шпионим?

— Вэй Ин, мы слишком далеко, чтобы отсюда можно было хоть что-нибудь рассмотреть, — заметил Лань Ванцзи.

— Но мы можем предположить, — возразил Вэй Усянь, указывая на один из наиболее ярко освещённых дворов. — Готов поспорить, эта семья празднует возвращение сына с дежурства на сторожевом посту у городских стен.

Лань Ванцзи слегка наклонил голову.

— Почему ты так решил?

— Много огней значит много людей, — заявил Вэй Усянь. — Кроме того, придумывать истории и додумывать подробности — это очень весело. Мы с Цзян Чэном и Не Хуайсаном постоянно этим занимались, когда навещали учеников во дворце. — Он хихикнул.

Лань Ванцзи оставался серьёзным.

— Вы придумывали истории о моей семье?

Вэй Усяню хватило одного мгновения, чтобы оценить возможные варианты ответа. В итоге он решил, что желание развлечь Лань Ванцзи гораздо важнее и перевешивает возможность наказания за очернение имени императорской семьи.

— Да, придумывали, — торжественно подтвердил он. — Мы даже проводили что-то вроде состязаний на лучший рассказ.

— Нелепица.

— Самой популярной была версия, что твой дядя на самом деле каждый вечер бреет бороду, — хихикнул Вэй Усянь. — Но каждый раз к утру она отрастает вновь. Поэтому он никогда не улыбается и с такой готовностью назначает наказания.

— Вэй Ин, — вздохнул Лань Ванцзи. — Это неправда.

— Знаю, знаю. Все мы это знали. Именно поэтому истории и казались настолько забавными. — Вэй Усянь начал вытаскивать шпильки из своих волос. — Если все знают, что это неправда, выдумки не считаются клеветой, так ведь?

— Хм. — Похоже, Лань Ванцзи не совсем был с ним согласен.

Вэй Усянь толкнул его плечо своим.

— На самом деле это не так просто, как кажется. Почему бы тебе самому не попробовать? — он кивнул в сторону простиравшегося внизу ночного пейзажа.

Лань Ванцзи перевёл взгляд на мерцающие огни города.

— Я... не хочу выносить необоснованные суждения...

— Да ладно тебе! Попробуй! — Вэй Усянь усмехнулся. Подмигнул. Внезапно показалось, что они вернулись в то время, когда им было по пятнадцать лет, и Лань Ванцзи только что поймал Вэй Усяня на стенах дворца с кувшинами запрещённого вина в руках. — Это просто небольшая игра. Никто, кроме Небес, Земли и меня, не узнает.

То, как Лань Ванцзи посмотрел на него, заставило Вэй Усяня задуматься, помнил ли он, как и когда они уже произносили подобные слова.

— Что ж, хорошо. — Лань Ванцзи снова перевёл взгляд за окно, оглядывая простирающийся внизу ночной город, и надолго замолчал.

После того, как молчание слишком затянулось, Вэй Усянь указал на один из домов.

— Посмотри туда. Вот тот дом у излучины реки. Как ты думаешь, что за люди там живут?

Лань Ванцзи проследил за направлением, куда указывал Вэй Усянь. Некоторое время он молча разглядывал дом.

— Там живёт большая семья, — сказал он наконец. — Зажиточная, но не богатая. Вероятно, это дом их предков.

— Неплохо, неплохо, — кивнул Вэй Усянь. — Но это нельзя назвать историей. Уверен, ты можешь придумать кое-что получше.

— Хм. — Лань Ванцзи снова задумался, устремив взгляд на дом. — Во дворе есть вольер. У них есть домашний питомец, возможно, собака.

По телу Вэй Усяня пробежала невольная дрожь.

— Ну почему обязательно собака? — простонал он. — Может быть, это кошка? Или парочка милых мирных кроликов?

— Мгм. У них есть домашние кролики, — поправился Лань Ванцзи. — Дети о них хорошо заботятся.

— Так и должно быть, — подхватил Вэй Усянь. — Детям необходимо с раннего возраста учиться ответственности и дисциплине.

— Ответственности? — брови Лань Ванцзи подскочили вверх. — Дисциплине?

— Да, — с вызовом ответил Вэй Усянь, чувствуя, как его щеки неожиданно предательски покраснели. — А что? Ты же не думаешь, что я буду сбивать детей с пути истинного только потому, что сам предпочитаю не следовать правилам?

— Я вовсе не это имел в виду, — поспешно добавил Лань Ванцзи. — Просто я думал, ты будешь куда более снисходителен к детям, учитывая твоё собственное отношение к правилам моей семьи в прошлом.

Вэй Усянь фыркнул. Лань Ванцзи слишком мягко выразился: оба они прекрасно знали, какие проказы устраивал Вэй Усянь в юные годы. Но с каких это пор Лань Ванцзи стал настолько милым?

— Ну да, ну да, — хмыкнул Вэй Усянь, указывая на себя коротким взмахом руки. — И посмотри, что в итоге со мной стало. Нет, дети должны быть послушными и хорошо себя вести, чтобы не закончить так, как я.

— А что плохого в том, каким ты стал? — возразил ему Лань Ванцзи. — Такой ребёнок, каким был ты, тоже будет замечательным.

Возможно, дело всего лишь в ностальгии, которой поддался Лань Ванцзи, потому что Вэй Усянь прекрасно помнил, как в юности чуть ли не любая их встреча заканчивалась стычкой.

Он положил подбородок на руку, согнутую в локте и покоящуюся на подоконнике, и продолжил смотреть за окно.

— Итак, дети заботятся о кроликах, — произнёс он. — А что насчёт взрослых?

Лань Ванцзи склонил голову и глубоко задумался, глядя вдаль.

— У взрослых хватает забот, — ответил он наконец. — Сейчас конец лета. Дни ещё тёплые, но зима не за горами. Взрослым, живущим в этом доме, нужно позаботиться, чтобы у их семьи было достаточно провианта и дров, так, чтобы хватило до весны. Они, скорее всего, отправятся в ближайший лес, чтобы срубить деревья и насобирать дрова. Возможно, им придётся из-за этого вступить в конфликт с местными охотниками, которые расставляют там капканы и ловят добычу.

Вэй Усянь посмотрел на него, слегка приоткрыв рот, и с благоговением пробормотал:

— Ух ты, Лань Чжань, это...

На самом деле он даже не знал, что сказать. Да и что тут скажешь? Очевидно, Лань Ванцзи всё ещё не понимал, как играть в эту игру, но у Вэй Усяня больше не было настроения поправлять его. Тем более, что фактически он был прав. Кампания «Аннигиляция солнца» действительно разрушила торговые связи и изолировала целые города. Лань Ванцзи не ошибался, когда говорил, что нехватка припасов может привести к столкновениям, поскольку люди начнут вторгаться в вотчины соседей, чтобы обеспечить свои семьи.

Вместо этого Вэй Усянь как можно беспечнее заметил:

— Я и не знал, что ты думаешь о подобном.

— Наследные принцы должны время от времени думать о своём народе, — излишне важно ответил Лань Ванцзи.

У Вэй Усяня от неожиданности из горла вырвался то ли смех, то ли стон.

— А ещё, похоже, время от времени они подрабатывают шутами.

— Это неотъемлемая часть императорских обязанностей, — согласился Лань Ванцзи.

На этот раз Вэй Усянь уже по-настоящему застонал.

— Если ты так ведёшь себя, будучи Наследным принцем, боюсь даже представить, что будет, когда ты станешь Императором. Ты будешь просто невыносим, — заявил он, в качестве небольшой мести бодая руку Лань Ванцзи головой.

Лань Ванцзи приглашающе отвёл руку в сторону, позволив Вэй Усяню поднырнуть под неё и довольно прижаться к нему, так что теперь их лица оказались друг напротив друга.

Было так здорово побыть со своей парой после долгого и утомительного дня. Вэй Усянь протяжно вздохнул, позволяя телу медленно расслабиться.

— Расскажи мне ещё что-нибудь, — попросил он.

— Хм? — Лань Ванцзи чуть сместился, позволяя Вэй Усяню покрепче прижаться к нему.

— О семье в доме, — пояснил Вэй Усянь. — Переживут ли они эту зиму?

— Я позабочусь о том, чтобы пережили. — Лань Ванцзи аккуратно провёл пальцами по контуру заколки с оперением зимородка, оглаживая фениксов и инкрустированных драгоценными камнями горечавок.

Вэй Усянь боялся шелохнуться, чтобы не мешать ему и не отвлекать.

— Завершён ли участок императорского торгового пути в Ланьлине?

Свисающие по краям заколки Вэй Усяня жемчужины звякнули, когда Лань Ванцзи провёл по ним рукой.

— Работы почти закончены, но до полного завершения строительства придётся ещё подождать. Глава Цзинь всё откладывает завершение.

— Даже неудивительно, что у такого человека, как Цзинь Гуаншань, возникают сложности с доведением дела до конца, —ехидно пробормотал Вэй Усянь, за что его в острастку тут же дёрнули за ошейник.

— Вэй Ин, веди себя прилично.

— Ладно, ладно, прости, — рассмеялся Вэй Усянь, стараясь не обращать внимание на то, как покалывало шею от накатившего жара. — Так значит, ты говоришь, Цзинь Гуаншань ставит палки в колёса, не позволяя достроить путь? Это потому, что он боится притока беженцев?

—Мгм, — Лань Ванцзи убрал руку от ошейника Вэй Усяня и обхватил его за талию. — Ланьлин меньше других территорий пострадал от войны. Поэтому стал привлекательным местом для тех, кто хочет избежать голода.

— Значит, Цзинь Гуаншань считает, что, если Ланьлин первым достроит свою часть торгового тракта, они фактически проложат путь беженцам на свои земли, — покачал головой Вэй Усянь. — Ну да, Небеса же разгневаются, если мы, едва пережив войну, решим вдруг помогать друг другу.

— Он ждёт, пока другие кланы закончат свои участки торгового пути, — пояснил Лань Ванцзи. — Говорит, когда соседние регионы достроят их, Ланьлину не придётся в одиночку нести бремя заботы о беженцах.

— Ага, потому что у Ланьлина явно не найдётся на это средств, — проворчал Вэй Усянь, взмахом руки указывая на позолоченную мебель в комнате. Затем с нарочито беспечным видом, не имеющим ничего общего с его настоящим настроением, он заметил: — Ну, если участок торгового пути, пролегающего через Ланьлин, не будет завершён вовремя, ты сможешь просто-напросто конфисковать всё это добро, чтобы купить людям запасы на зиму.

Взгляд, которым одарил его Лань Ванцзи, вполне ясно говорил, что он ни капельки не верит, будто Вэй Усянь говорит это на полном серьёзе.

— О конфискации имущества клана Цзинь не может быть и речи, — сказал он. — Даже если эти средства и помогут людям пережить зиму, подобные действия нанесут непоправимый ущерб отношениям с кланом Цзинь и поставят под угрозу императорскую дипломатию. Я не собираюсь спасать свой народ только для того, чтобы потом обречь его на новые раздоры и междоусобицы.

Вэй Усяня подобные мысли посещали бесчисленное количество раз. Ещё в самом начале войны, когда он уничтожил вторгшиеся на чужие земли войска Вэней, он долгими ночами лежал без сна среди руин Пристани Лотоса. Ждал, когда наконец заживёт метка на его шее, совершенствовал мастерство владения Стигийской тигровой печатью и задавался вопросом, не допустил ли ошибку. Возможно, ему следовало взять брата и сестру и бежать, вместо того чтобы оставаться и защищать их дом. Возможно, не окажи он тогда сопротивления Вэням, удалось бы не усугублять всю ситуацию.

Кампания «Аннигиляция солнца» завершилась, но противостояния продолжались. И, к несчастью для всех, вести словесные и дипломатические баталии оказалось гораздо сложнее, чем открытые сражения с мечами в руках и артефактами из проклятого железа.

— Так что ты решил с этим делать? — поинтересовался Вэй Усянь.

Лань Ванцзи извернулся так, чтобы видеть лицо Вэй Усяня.

— А как бы поступил ты на моём месте?

Вэй Усянь демонстративно надулся.

— Хочешь, чтобы я вообразил себя Наследным принцем? Собираешься бросить меня в тюрьму за крамольные мысли?

Вэй Усянь скорее почувствовал, чем услышал, как Лань Ванцзи тихо фыркнул.

— Я дозволяю тебе эти крамольные мысли.

— Что ж, прекрасно. Помни, ты сам дал разрешение. — Вэй Усянь взял руку Лань Ванцзи, лежавшую на его талии, и стал играть с его пальцами. — Значит, так. Будь я Наследным принцем...

Он замолчал, серьёзно задумавшись.

Ни для кого не было секретом, в каком весьма непростом положении оказался Лань Ванцзи. Он пока ещё не был императором: его отец, нынешний император, пока ещё оставался жив. И всё же Лань Ванцзи пришлось взять на себя и формирование собственного гарема, и всю связанную с ним непростую политику взаимодействия с кланами.

По правде говоря, даже при всём желании Вэй Усянь не мог представить себя на месте Лань Ванцзи. Ему просто не хватило бы терпения. Поэтому даже хорошо, что ему никогда не представится возможность узнать, каково это — оказаться на месте Лань Ванцзи. Потому что первое, что пришло в голову — лично отправиться к Цинхэн-цзюню и потребовать, чтобы тот отрёкся от трона и наделил своего сына полными полномочиями, которые позволят тому спасти нацию. Это решило бы многие проблемы: легитимность титула Лань Ванцзи, объём предоставленной ему власти, неоспоримый приоритет его слова.

Подобная мысль казалась крамольной. Даже предательской. Вэй Усянь был рад, что он не является Наследным принцем.

И вместо того, чтобы озвучить все мысли, крутившиеся сейчас в его голове, он ответил:

— Будь я Наследным принцем, я бы потребовал, чтобы Благородный супруг Цзинь убедил свою семью поскорее завершить их часть имперского торгового пути. Иначе пригрозил бы понизить его до Служителя второго класса.

— Вэй Ин, — вздохнул Лань Ванцзи.

Вэй Усянь только пожал плечами.

— А что? Я думаю, стоит попробовать. Всё лучше, чем просто сидеть и надеяться, что Цзинь Гуаншань выполнит свою часть сделки.

— Если бы твоя сестра вышла замуж год назад, я мог бы рассчитывать, что вы оба окажете давление на главу Цзинь, — пояснил Лань Ванцзи. — Но сейчас всё иначе. Максимум, что я могу сделать на данный момент, это поговорить с главами соседних регионов, чтобы выяснить, что ещё им необходимо для скорейшего завершения строительства своих участков торгового пути. С тем, чтобы Ланьлин смог наконец достроить свой собственный.

Разум Вэй Усяня из всего услышанного зацепился только за первое предложение, тут же отбросив всё остальное. Обдумал его дважды, прежде чем заставил переспросить:

— Подожди, что значит «вы оба»? Ты имеешь в виду меня и цзецзе? А я-то тут причём?

— А ты предпочёл бы, чтобы она имела дело с Благородным супругом Цзинем? — поинтересовался Лань Ванцзи.

— Конечно, нет, — Вэй Усянь задумчиво почесал подбородок. — Просто мне кажется... Я не уверен, просто мне кажется... Не думаю, что Благородный супруг Цзинь благосклонно отнесётся к тому, что я стану вмешиваться в дела его семьи.

— А ты думаешь, другие не пытаются сделать то же самое? — спросил Лань Ванцзи. — Юньмэн Цзян контролирует ключевые водные пути, и у вас остался только один неженатый наследник.

Вэй Усянь, не удержавшись, завопил:

— Кто-то пытается заключить брак с Цзян Чэном?

— Именно пытается, — подчеркнул Лань Ванцзи.

Вэй Усянь не верил своим ушам.

— Я ничего об этом не слышал! — Он повёл ладонью по лицу. — Почему я ничего об этом не знаю?

— Потому, что попытки пока не увенчались успехом, — ответил Лань Ванцзи. — Но мой аргумент остаётся в силе: наличие нескольких рычагов давления необходимо и желательно. Без возможности повлиять на главу Цзинь с нескольких сторон всё, что мне остаётся — это действовать так, как я действую сейчас, чтобы не подвергнуть гражданское население опасности в грядущем.

— Да уж, — плечи Вэй Усяня заметно поникли. — Нет, я, конечно, понимаю. Ты поступаешь так, как должен. — Он преувеличенно тяжело вздохнул и прижался к Лань Ванцзи. — Но, по правде говоря, я понятия не имею, как ты только выдерживаешь. Быть Наследным принцем это так утомительно. Мы всего лишь говорим об этом, а я уже устал.

Лань Ванцзи с лёгкостью приподнял Вэй Усяня, усаживая его поудобнее.

— У Вэй Ина был долгий день.

— Слишком долгий, — кивнул Вэй Усянь, зевая. — Я готов хоть сейчас отправиться спать.

— Мгм. Тогда мы отправляемся спать, — заявил Лань Ванцзи, подхватывая Вэй Усяня на руки чтобы отнести его в постель.

***

Следующий день начался поздно, и причиной тому, несомненно, было исключительно проявление уважения к молодожёнам и похмельным гостям.

Неудивительно, что Вэй Усянь также проснулся поздно. И в одиночестве: Лань Ванцзи, должно быть, как обычно встал на рассвете.

Пока Вэнь Нин помогал ему одеваться и причёсываться, Вэй Усянь зевал. Затем съел предложенный завтрак: простой суп на утином бульоне с паровыми булочками и свежими фруктами, — идеальная еда для гостей, которые сегодня вряд ли в состоянии осилить такое же количество жирной пищи, что и во время вчерашнего застолья.

Он уже заканчивал завтракать, когда Вэнь Нин вернулся с известием, что Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань покинули свои покои. Дожёвывая на ходу ломтик сливы и захватив пару кусочков с собой, Вэй Усянь направился в главный зал.

По дороге он с удивлением отметил, что сегодня гости вели себя гораздо тише. Вчерашний шум сменился куда более сдержанным любопытством. Редко когда новобрачные, кроме брачных уз, связывали себя узами пары, и мало кто был свидетелем подобных событий. Но головная боль оставалась головной болью, и многие из присутствующих сегодня явно от неё страдали.

После объявления прибытия молодожёнов Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань вошли в зал, одетые в свободные, мягкие золотистые наряды. Волосы Цзян Яньли были уложены в простую причёску и закреплены маленькими заколками в форме белых пионов. Шею прикрывала повязка, украшенная вышивкой из золотых нитей. Новобрачная выглядела невыспавшейся, со следами усталости в глазах, но улыбка её была мягкой и счастливой.

Цзинь Цзысюань, напротив, выглядел просто ужасно. Было очевидно, что он и глаз не сомкнул. Под глазами красовались тёмные круги. Волосы вместо обычного высокого хвоста были свободно собраны сзади. Но, несмотря на налитые кровью глаза, взгляд его оставался словно приклеен к Цзян Яньли, следуя за ней, куда бы она ни направилась.

— Что-то мне это совсем не нравится, — пробормотал Вэй Усянь, наблюдая, как Цзинь Цзысюань глаз не сводит со своей супруги. — Более того, я это ненавижу.

— Мне кажется, он даже моргнуть боится, — пробормотал в ответ Цзян Чэн. — Как думаешь, насколько успели высохнуть его глазные яблоки и как долго он ещё продержится?

Вэй Усяню не представилось возможности ответить: одного строгого взгляда госпожи Юй с другой стороны зала хватило, чтобы Цзян Чэн вернулся за стол своей семьи.

Ну и ладно. Вэй Усянь помахал рукой, привлекая внимание Цзян Яньли, после чего направился к ней.

— Цзецзе, — ухмыльнулся он.

— А-Сянь! — Голос Цзян Яньли был тише обычного и каким-то усталым, но полным прежней нежности. Она потянулась, чтобы взять его за руки. — Ты хорошо спал?

— Да, — ответил Вэй Усянь. Задавать встречный вопрос было бы неразумно, и вместо этого он спросил: — Как ты себя чувствуешь?

Цзян Яньли хихикнула и осторожно коснулась рукой повязки на своей шее.

— Мне ещё предстоит к этому привыкнуть, — призналась она. — Без ошейника я чувствую себя какой-то... выставленной напоказ. Но... ох, А-Сянь, я просто не в состоянии это описать. Это так приятно. Словно... не знаю, словно он всегда должен был быть рядом со мной, частью меня, и теперь наконец он ею стал.

Словно две половинки души в разных телах наконец воссоединились и стали одним целым. Да, Вэй Усянь знал, каково это. И почти начинал жалеть, что узнал. Ему очень хотелось, чтобы была возможность подольше поговорить с сестрой о её новой связи. Хотелось спросить, может ли она читать мысли Цзинь Цзысюаня, но он и так уже знал, что нет, не может. Хотелось забавы ради наступить на ногу Цзинь Цзысюаню и спросить Цзян Яньли, почувствовала ли она его боль, — но, конечно же, она ничего не почувствует, это он тоже давно уже понял сам.

Поэтому он ограничился тем, что серьёзно посмотрел на Цзинь Цзысюаня.

— Слышал? Цзецзе говорит, что ты теперь стал частью неё, а она — частью тебя. Так что относись к ней даже лучше, чем к себе самому.

Цзинь Цзысюань уже выглядел так, словно окончательно перестал что-либо понимать, и только послушно закивал, — жест, который Вэй Усянь счёл отталкивающим, а вот Цзян Яньли, наоборот, умилилась.

Кто-то из родственников позвал Цзян Яньли, и она оставила Вэй Усяня, пообещав, что они поговорят позже. Цзинь Цзысюань последовал за ней, с тревогой оглядываясь, словно ожидая, что в любой момент кто-то из присутствующих выскочит и схватит его жену.

Тем временем Вэй Усянь без труда отыскал взглядом Лань Ванцзи: тот стоял в конце зала, вдали от толпы.

Вэй Усянь направился к нему.

— Вы остановились подальше от гостей, Ваше Высочество, — не смог не поддразнить он. — Признайтесь, вас тоже напугали безумные глаза жениха?

— Вэй Ин. Доброе утро, — приветствовал его Лань Ванцзи. — Я решил не беспокоить молодого господина Цзинь. Он только закрепил связь. И не захочет, чтобы рядом с его парой находились другие альфы.

Что ж, очень разумно и уважительно со стороны Лань Ванцзи. Если бы не требования приличий, Вэй Усянь не сомневался, что Цзинь Цзысюань предпочёл бы не покидать брачные покои с Цзян Яньли ещё день или два, — только чтобы дать возможность успокоиться взбудораженным чувствам и эмоциям.

В своё время ни Вэй Усянь, ни Лань Ванцзи не могли позволить себе такую роскошь и дать время телам приспособиться к физическим изменениям, произошедшим с ними. Шла война против Вэней, и каждое мгновение они были заняты тем, что либо сражались, либо готовились к бою.

Иногда Вэй Усянь гадал, могли ли эти крайние обстоятельства каким-то образом непоправимо изменить их с Лань Ванцзи связь, нарушить её... Но он понятия не имел, отличаются ли чем-то связи, возникающие в стрессовых обстоятельствах. И проверить наверняка не было никакой возможности.

Пока Цзян Яньли переходила от одного родственника к другому, а Цзинь Цзысюань следовал за ней по пятам, Лань Ванцзи наблюдал за ними издалека.

— Её шея перевязана.

Вэй Усянь утвердительно угукнул.

— Чтобы сформировалась метка, необходимо прокусить кожу.

— Причём укусу должен подвергнуться именно партнёр-омега, — продолжил Лань Ванцзи. Он ещё раз посмотрел в сторону Цзян Яньли. — Наверное, твоей сестре было больно.

Прежде чем Вэй Усянь успел подумать, он уже пожал плечами и ответил:

— На самом деле всё не так уж страшно, как кажется. Боль утихает довольно быстро.

Когда он сообразил, что именно сболтнул, ему потребовалась вся сила воли, чтобы не зажать испуганно рот ладонью. Но неосторожные слова вырвались у него сами собой. Не стоило говорить это вслух. Совершенно точно не стоило.

Взгляд, которым одарил его Лань Ванцзи, казался совершенно нечитаемым. И поэтому вызывал настоящий ужас. Невозможно было сказать, о чём именно думал Лань Ванцзи. Собрал ли наконец воедино все кусочки маленьких промахов и оговорок Вэй Усяня, чтобы раскрыть для себя истину.

Прежде чем Вэй Усянь успел открыть рот, Лань Ванцзи произнёс:

— Приятно слышать, что она так хорошо с этим справляется.

Вэй Усянь только и смог, что выдавить в ответ жалкое «А?», прежде чем смысл слов Лань Ванцзи окончательно дошёл до него.

— О! Да, конечно. — Он рассмеялся, но смех его звучал слишком высоко и неестественно, а пальцы снова и снова скручивали концы широких рукавов, пока ткань не намоталась туго вокруг запястий. — Ты же понимаешь, мне пришлось её расспросить.

— Мгм. — Лань Ванцзи скользнул взглядом по рукам Вэй Усяня, после чего продолжил наблюдать за Цзян Яньли и Цзинь Цзысюанем.

Вэй Усянь опустил взгляд в пол, пытаясь убедить своё тело, что свалиться в обморок прямо сейчас будет не самой лучшей идеей. Он заставил себя дышать. Глубокий вдох. Медленный выдох.

Ему понадобилось всё его самообладание и выдержка, чтобы не скользнуть пальцами под ошейник и не потереть смущённо метку. Никогда ещё он не был так близок к тому, чтобы совершить оплошность и выдать себя. Если бы он до этого прилюдно не поговорил с Цзян Яньли, всему пришёл бы конец: Лань Ванцзи спросил бы, откуда он знает такие подробности о метке, и вряд ли Вэй Усянь смог бы придумать какую-нибудь убедительную ложь в ответ.

Да, он почти выдал себя. Ещё немного — и его обман раскрылся бы. Сложно сказать, о чём именно думал сейчас Лань Ванцзи: либо просто размышлял о том, насколько близки Вэй Усянь и Цзян Яньли, либо в его разум закрались сомнения по поводу того, насколько глубокими на самом деле были его собственные взаимоотношения с Вэй Усянем.

Слуги стали разносить закуски, и Вэй Усянь, воспользовавшись поводом, поспешил извиниться перед Лань Ванцзи и направился к ним. Он не был голоден и только позавтракал, но ему нужно было чем-то занять руки, чтобы случайно не проделать дырку в рукаве.

Какой бы редкостью ни являлась связь, закреплённая меткой, у гостей скоро иссякли и вопросы, и советы. Тем более что ни Цзян Яньли, ни Цзинь Цзысюань не успели пока свыкнуться с закреплёнными узами и мало что могли рассказать о том, каково это — быть парой. Что же касается советов, то никто из присутствующих не был сам связан узами, поэтому большинство полагалось только на суеверия и слухи.

Впрочем, внутренний голос тут же услужливо поправил Вэй Усяня, напомнив, что по крайней мере двое из присутствующих на свадьбе гостей являются парой.

Вэй Усянь залпом опустошил чашку горького, отрезвляющего чая и пожалел, что это не алкоголь.

***

Когда основная церемония в честь закреплённой связи завершилась, шумное празднование сменилось более спокойными разговорами. Гости, которым до этого не представилось возможности осмотреть Башню Золотого Карпа, теперь наконец получили возможность это сделать. Кто-то отправился смотреть разнообразные зрелищные представления, организованные для развлечения гостей. Остальные собирались небольшими группами и вели неспешные беседы.

В центре одной из таких групп находился сейчас Лань Ванцзи, разговаривая спокойным, ровным тоном с одним из высокопоставленных семейств, жаждавших его внимания. Теперь, когда не было необходимости следовать установленной рассадке, ничто не мешало гостям обращаться к Наследному принцу, чтобы обсудить тот или иной вопрос.

Хотя некоторые из глав семейств привели своих родственников-омег в ошейниках, никто не предлагал их в открытую для гарема Лань Ванцзи, как это сделал накануне Цзинь Цзысюнь с несчастным омегой по имени Мо. Это немного утешало. Но всё равно Вэй Усянь то и дело ловил себя на том, что бросал косые взгляды на гостей, пусть даже пока не спешивших представлять Лань Ванцзи своих родственников-омег.

— Мира и долгих лет Служителю первого класса Вэю.

А вот и вышеупомянутый омега по имени Мо.

Вэй Усянь обернулся.

— Здравствуй, — кивнул он.

Омега торопливо поклонился.

— Здравствуйте. Эм... ваша сестра утомилась и ушла отдохнуть в свои покои. Она просит вас присоединиться к ней.

О, точно: чуть раньше, вскоре после того, как поприветствовала гостей, Цзян Яньли извинилась перед мужем и покинула празднество. Вэй Усянь ещё подумал, что это мудрое решение: Цзинь Цзысюань выглядел настолько ошеломлённым, что, казалось, вот-вот либо расплачется, либо проломит стулом голову ближайшему альфе только за то, что тот посмел задержать взгляд на Цзян Яньли.

Вэй Усянь оглядел омегу Мо.

— Это ведь тебя заставили вчера налить вино Его Высочеству?

Все краски разом покинули лицо омеги.

— Д-да, — он заметно сглотнул. —Прошу прощения, Служитель первого класса. Я не хотел этого делать.

— Не стоит просить прощения, — пожал плечами Вэй Усянь. — Все прекрасно видели, что тебя заставили. Как, ты говоришь, тебя зовут?

Омега опустил взгляд в пол.

— Мо Сюаньюй.

— Мо Сюаньюй, значит, — кивнул Вэй Усянь. — Так что там с моей сестрой? Она в порядке? Её осмотрел целитель?

Мо Сюаньюй покачал головой.

— В этом нет необходимости. Ваша сестра в порядке, она просто желает поговорить с вами.

Ах, ну конечно, именно так проявляла себя только-только закреплённая связь: мешанина самых противоречивых эмоций и внезапные приступы навязчивости. Что ж, если Цзян Яньли хочет провести время наедине со своим братом, Вэй Усянь не станет отказываться.

— А Цзян Чэна позвали? — спросил он, следуя за Мо Сюаньюем из главного зала.

— Мне сказали, что молодой господин Цзян также скоро присоединится, — пообещал тот.

Это было ожидаемо: вероятно, Цзян Чэн сейчас тоже вовлечён в деловые переговоры. Но приятно было слышать, что он тоже будет в покоях Цзян Яньли.

Пройдя несколько коридоров, Вэй Усянь очутился в уже знакомой части Башни и отпустил Мо Сюаньюя, дважды заверив, что знает дорогу и дальше доберётся сам. Омега Мо поклонился и поспешил прочь.

Неужели Вэй Усянь и правда выглядел так, будто собирался заблудиться и блуждать по Башне? Неужели не заметно, с каким нетерпением он спешит на встречу со своей сестрой? Даже если он и заблудился в итоге, всегда можно спросить дорогу у кого-то, кто окажется поблизости. То, что он стал наложником, вовсе не означало, что нужно следить за каждым его шагом. Он вполне в состоянии сам о себе позаботиться. Например, найти покои сестры, удалившейся со свадебного торжества.

Вэй Усянь настолько поглощён был попытками вспомнить путь к покоям Цзян Яньли, что не обратил внимание на приближающееся позвякивание. Даже проведя более полугода в Облачных Глубинах, он не отвык от настолько привычного в Пристани Лотоса постоянного звона колокольчиков.

Но сейчас он находился не в Пристани Лотоса. Он забыл. Забыл.

И услышал шумное дыхание всего за несколько мгновений до того, как маленькая собака с приплюснутой мордой показалась из-за угла и оказалась прямо на его пути.

На секунду Вэй Усянь застыл, его конечности разом заледенели. Он смотрел на собаку, оглушённый звуками грохочущего в ушах сердца и позвякивания колокольчиков на ошейнике собаки.

К его вящему ужасу, как только собака заметила его, она громко угрожающе залаяла и бросилась к нему.

Вэй Усянь даже не понял, что кричит, пока не услышал, как его голос эхом разносится по коридору. Он побежал обратно тем же путём, которым пришёл, мимо потрясённых распорядителей и слуг, несущих подносы с едой. За его спиной раздавались тревожные и растерянные крики, но он не останавливался. Не мог заставить себя остановиться.

Собака была уже прямо позади него, рыча и прихватывая зубами его за лодыжки.

Вэй Усянь снова закричал.

Он уже почти добежал до главного зала, когда внезапно его охватил ещё больший панический страх. Нет. Нет-нет-нет. Он не мог ворваться в зал с воплями, требуя, чтобы кто-то убрал от него собаку. Это свадьба Цзян Яньли. В главном зале полно гостей, среди которых и придворные, и знатные семьи. В лучшем случае его появление в таком состоянии расценят как попытку устроить сцену. В худшем случае... В худшем случае он испортит репутацию своей сестры. А этого допустить Вэй Усянь не мог. Просто не мог.

Он так резко сменил направление, что споткнулся о ковры, которыми были выстланы коридоры. Всё вокруг выглядело совершенно незнакомым, он окончательно потерялся. Но это уже не имело значения. Ему просто необходимо было продолжать бежать. Бежать. Бежать.

Сердце Вэй Усяня готово уже было выскочить из груди, когда он оказался в небольшом саду. Стены оказались слишком высокими, опереться, чтобы забраться на них, было совершенно не на что. И никакого убранства, кроме плоских каменных скамеек, — ничего, что он мог бы поставить между собой и собакой. Деревца были недостаточно крепкими и высокими, чтобы на них забраться.

Вэй Усянь не видел другого выбора. Он прыгнул в пруд.

Тот оказался неглубоким — вода доходила Вэй Усяню только до груди, но была очень холодной, а разом намокшие волосы тянули на дно. Но всё равно: он знал, что плавает быстрее и глубже, чем любая псина. Даже если собака последует за ним в воду, здесь он будет вне пределов досягаемости.

Собака присела на краю каменного бортика и, к счастью, даже не пыталась прыгнуть в воду. Она яростно лаяла и рычала на Вэй Усяня, бешено виляя хвостом из стороны в сторону.

Вэй Усянь не знал, что делать. Собака не уходила. Он надеялся, что теперь-то она потеряет интерес и переключит внимание на что-нибудь ещё, но животное продолжало лаять и скалить зубы.

Набрав побольше воздуха в грудь, Вэй Усянь погрузился под воду. Он с лёгкостью мог оставаться под водой пару минут. Возможно, если собака больше не будет видеть его и чувствовать его запах, она наконец уберётся прочь. И тогда можно будет выбраться из пруда, вытереться и поспешить к Цзян Яньли. Вэй Усянь надеялся, что сестра не будет слишком обеспокоена тем, что он задерживается.

Итак, он сидел под водой и ждал. Сначала он мог разглядеть только силуэт собаки, искажённый водной рябью. Та оставалась на берегу пруда, обнюхивая воду своим чёрным носом, то разворачивалась, то возвращалась, в надежде, что Вэй Усянь всплывёт и можно будет-таки покусать его.

Затем собака внезапно исчезла. А в следующее мгновение что-то большое упало в воду.

Прежде чем Вэй Усянь успел отреагировать, его схватили за одежды на плече и резко выдернули на поверхность. Он судорожно хватал ртом воздух, пытаясь сморгнуть стекающую по лицу воду.

— Вэй Ин, — его встряхнули, удерживая за одежды. — Вэй Ин.

Вэй Усянь прищурился, ослеплённый ярким солнечным светом.

— Лань Чжань?

— Мгм. — Лань Ванцзи отпустил его. — Ты в порядке?

— Да, в порядке. — Вэй Усянь смахнул ладонью воду с лица и огляделся.

Перед ним стоял Лань Ванцзи, тоже по грудь в воде, и тоже совершенно мокрый. Мокрые пряди волос облепили его щёки и лоб, вода стекала ручейками по лицу, взгляд широко распахнутых глаз был полон тревоги.

— Ты не двигался. — В голосе Лань Ванцзи сквозило странное напряжение. — В воде. Ты не двигался.

Ну что сказать... возможно, когда он спрятался под водой, с берега это выглядело именно так. И да, обычно люди не прыгали в пруды, спасаясь от собак. Обычно они кричали и звали на помощь, вместо того чтобы сидеть под водой и ждать, пока собака уйдёт сама.

— О. Ну, я... — Щеки Вэй Усяня стали горячими от смущения.

Прежде чем он успел что-нибудь ещё сказать, со стороны входа в сад раздался крик:

— Фэйфэй!

В сад ворвался наложник Лян, за ним спешили Вэнь Нин и горстка слуг. Наложник Лян подхватил собаку и прижал её к груди.

Лань Ванцзи смотрел на него не мигая.

— Это твоя собака?

— Ваше Высочество! — воскликнули слуги, бросаясь к пруду и едва не спотыкаясь друг о друга в попытке поскорее добраться до Лань Ванцзи и Вэй Усяня, чтобы вытащить их из воды.

Но Лань Ванцзи только досадливо отмахнулся от них, и сначала поднял Вэй Усяня на берег, после чего выбрался сам.

Наложник Лян молча наблюдал за их действиями, прижимая к себе собаку и нервно поглядывая на калитку прохода, ведущего в сад.

Пушистое чудовище в его руках снова оскалилось и зарычало, из-за чего Вэй Усянь чуть было не нырнул обратно в воду.

— Молодой господин! — воскликнул Вэнь Нин, на лице которого читалось величайшее беспокойство и растерянность. Он поспешил накинуть на Вэй Усяня полотенце. — Как... Что вы...

— Что здесь происходит? — раздался голос Благородного супруга Цзиня, появившегося в саду в сопровождении четырёх гвардейцев.

Лань Ванцзи не ответил ему. Вместо этого он начал вытаскивать шпильки из волос Вэй Усяня. Заколку с оперением зимородка он тоже вытащил — с неё капала вода, и Лань Ванцзи тщательно вытер её.

Тем временем Благородный супруг Цзинь повернулся к наложнику Ляну.

— Что случилось? Что ты натворил?

— Я ничего не сделал! — запротестовал наложник Лян. — И вообще не понимаю, каким образом Фэйфэй выбралась из комнаты!

Императорские гвардейцы поспешили к Лань Ванцзи.

— Ваше Высочество.

Лань Ванцзи вытащил из волос Вэй Усяня последнюю шпильку.

— Уберите собаку, — приказал он.

Императорские гвардейцы поклонились. Один из них направился к наложнику Ляну.

Тот сделал шаг назад, прижимая к себе собаку.

— Не смей.

— Ты забываешь своё место, наложник, — резко одёрнул его Благородный супруг Цзинь. — Отдай собаку.

— Но...

— Собаку, Лян.

Нижняя губа наложника Ляна задрожала. С глазами, полными слёз, он протянул собаку терпеливо ожидавшему гвардейцу.

Собака сразу же попыталась цапнуть стражника за руку, второй гвардеец бросился к нему на помощь, и вдвоём они старались удержать животное.

Наложник Лян тихо, болезненно охнул.

— Ваше Высочество, в чём я виноват? — обратился он к Лань Ванцзи, глотая слёзы. — Что я сделал? Почему вы забираете Фэйфэй?

Лань Ванцзи поплотнее закутал Вэй Усяня в полотенце и только после этого повернулся к наложнику Ляну.

Румянец на щеках того мгновенно пропал, сменившись бледностью. Наложник Лян так поспешно отвернулся и отвёл взгляд, что свисающие с заколки бусины стукнули его по лбу.

— Зачем тебе собака?

Наложник Лян внезапно сжался, разом растеряв всю свою спесь.

— Д-для компании, — ответил он. — У императорских наложников всегда есть питомцы, Ваше Высочество.

На лице Лань Ванцзи не дрогнул ни один мускул.

— Почему твой питомец здесь?

Взволнованный румянец снова вернулся на лицо наложника Ляна.

— Но Фэйфэй всегда со мной. К тому же я знал, что нам предоставят отдельные комнаты. Естественно, я взял его с собой.

Краем глаза Вэй Усянь уловил небольшое движение: он заметил, что Лань Ванцзи высвободил руку из облепившего её мокрой тканью рукава.

— Это было сделано намеренно? — потребовал ответа Лань Ванцзи.

На мгновение челюсть наложника Ляна отвисла, но он тут же взял себя в руки:

— Ваше Высочество, я не понимаю!

— Служитель первого класса Вэй не может находиться рядом с собаками. — в голосе Лань Ванцзи не было сейчас ни капли теплоты. — Мы находимся на свадьбе его сестры. Вы привезли с собой собаку. Собака сбежала из вашей комнаты и загнала Служителя первого класса Вэя в пруд. Объяснитесь.

Наложник Лян ответил не сразу. Сначала он смотрел на Лань Ванцзи так, словно не верил своим ушам, затем трижды пытался заговорить, но безуспешно. Наконец ему удалось совладать с собой.

— Вы думаете, что я сделал это намеренно? — воскликнул он.

— Наложник, вы разговариваете с Его Высочеством, — одёрнул его Благородный супруг Цзинь.

Но на этот раз наложник Лян, похоже, его не услышал.

— Я и правда не знаю, как это произошло! Я в курсе, что Вэй Усянь не переносит собак, поэтому всегда держу Фэйфэй в своих комнатах! Я понятия не имею, как он выбрался!

— Из-за вашей халатности, — процедил Лань Ванцзи.

Эти слова, казалось, ранили наложника Ляна до глубины души. Его глаза снова начали наполняться слезами гнева.

— Вы мне не верите.

Лицо Лань Ванцзи оставалось каменным:

— Тебе никогда не нравился Служитель первого класса Вэй.

— Зато вам он слишком нравится! — огрызнулся наложник Лян. — Вы забыли, что у вас есть и другие супруги? Вы проводите с ним так много времени, что моей семье пришлось прислать мне Фэйфэй, чтобы хоть немного скрасить моё одиночество!

— В этом нет вины Служителя первого класса Вэя, — возразил Лань Ванцзи.

— Ещё как есть! — лицо наложника Ляна становилось всё более красным. — Вы оказываете ему столько благосклонности, и ради чего? Он всего лишь сын слуги! Даже его собственный клан отказал ему в поддержке! Теперь они вообще могут бросить его, поскольку их старшая дочь вышла за наследника клана Цзинь. Почему вы настаиваете на том, чтобы держать при себе столь бесполезного омегу?

Ярость накатила на Лань Ванцзи, как грозовые тучи с горы. Аромат магнолии в его запахе закислил, а сандал стал тяжёлым и удушливым.

Вэй Усяню пришлось отвернуться и дышать ртом. Даже Благородный супруг Цзинь нахмурился, вжимая голову в плечи.

— Вэй Ин — представитель клана Цзян. Его отец был слугой, но сам он сейчас является императорским наложником. — Казалось, одним лишь голосом Лань Ванцзи готов был придушить наложника Ляна. — Вы предполагаете, что клан Цзян откажется от Вэй Ина, чтобы вступить в сговор с кланом Цзинь и укрепить влияние под руководством Благородного супруга Цзиня.

Наложник Лян так побледнел, что только чудом всё ещё стоял на ногах.

— Я в-вовсе не это имел в виду...

Лань Ванцзи повернулся к Благородному супругу Цзиню, его золотистые глаза сверкали.

— Так ты решил отплатить мне?

К чести Благородного супруга нужно сказать, он даже не вздрогнул под взглядом Лань Ванцзи.

— Ваше Высочество.

— У нас была договорённость. Я дал тебе высший ранг в моём гареме, и вот как ты отплатил мне, — Лань Ванцзи резко мотнул головой в сторону наложника Ляна. — Слухами о сговоре и захвате власти. Бегающими без надзора животными. Непослушными, бесстыдными, ревнивыми супругами, не брезгующими публичным унижением других. Так ты управляешь моим внутренним дворцом?

Благородный супруг Цзинь склонил голову, сжав губы в тонкую линию.

— Этот супруг не проявил должного усердия. Я позабочусь о том, чтобы наложник Лян получил должную острастку.

— А чем я провинился? — воскликнул наложник Лян. — Говорю же, я не знаю, как Фэйфэй выбрался на свободу! Я всегда держу его запертым в своих комнатах! Откуда мне было знать, что он выберется и наткнётся на Вэй Усяня?

— Замолчи! — приказал Благородный супруг Цзинь. — Ты позоришь себя.

Но наложника Ляна уже было не заткнуть, взгляд его широко распахнутых глаз казался совершенно безумным.

— Ты! — ткнул он пальцем в сторону Вэй Усяня. — Это всё ты виноват! Ты... ты что-то сделал, я просто знаю, что это был ты! Как ещё Феэфэй мог выбраться? Почему он бросился именно на тебя? Ты сделал это нарочно!

— Наложник Лян! — прорычал Лань Ванцзи.

— Мало тебе было внимания после твоего трюка, когда ты разыграл собственное отравление, да, сука? — продолжал яростно кричать наложник Лян, по лицу которого теперь текли гневные слёзы. — Или ты так боишься, что твой клан сплотится вокруг супруга другой семьи, что решил провернуть ещё один трюк? Именно поэтому ты выманил Фэйфэй? Чтобы очередным жалким способом сохранить внимание и благосклонность Наследного принца? Да как ты только смеешь! Как ты смеешь, ты, мерзкая, беспородная, коварная дворняга, ты...

— Хватит! — рявкнул Лань Ванцзи.

Наложник Лян мгновенно заткнулся. Он упал на колени и пустым взглядом смотрел на землю. Всё его тело сотрясала крупная дрожь.

Вэй Усянь застыл на месте, совершенно растерянный. Если прислушаться, всё ещё можно было уловить отголоски голоса Лань Ванцзи, эхом разносившегося по саду и отражающегося от его стен.

Лань Ванцзи повысил голос.

Он крикнул.

Он никогда до этого не кричал.

В наступившей тишине звук шагов Лань Ванцзи, мерящего шагами садовую дорожку, казался оглушительным.

— Наложник Лян лишён добродетели, — прорычал Лань Ванцзи, грудь его вздымалась так, будто ему потребовалась вся его выдержка, чтобы просто спокойно заговорить. — Он не смог держать в узде ни свою ревность, ни своё животное. Он намеренно пытался причинить вред другому супругу и позорит свою семью.

— Ваше Высочество... — взмолился наложник Лян.

— Он больше не достоин своего титула и будет понижен до ранга до Служителя первого класса! — взревел Лань Ванцзи. — Он будет заперт в своём дворце до тех пор, пока не перепишет все правила Облачных Глубин десять раз! Если он сделает хоть шаг за пределы своего дворца до окончания наказания, он будет...

Неожиданно Лань Ванцзи запнулся на полуслове. А потом, к великому ужасу Вэй Усяня, слегка качнулся вперёд.

Капля крови упала на дорожку, мгновенно впитываясь в деревянный настил.

— Лань Чжань? — прошептал Вэй Усянь.

Благородный супруг Цзинь в ужасе уставился на Лань Ванцзи.

— Ваше Высочество?

Лань Ванцзи поднёс руку к носу: на пальцах осталась кровь. Он посмотрел на кровавые разводы, но взгляд его казался совершенно отсутствующим.

Императорские гвардейцы тут же бросились к нему, окружая и огораживая от остальных.

— Ваше Высочество, нам нужно идти, — произнёс один из них, подхватывая Лань Ванцзи за локоть. Тот даже не отстранился.

— Да, — не стал спорить Лань Ванцзи, судорожно выдохнув. Шею его медленно заливал румянец. Аромат магнолии и сандалового дерева стал насыщеннее.

— Что? Почему? — Вэй Усянь попытался протиснуться мимо стражников, но безуспешно. — Лань Чжань! Что происходит?

Лань Ванцзи на мгновение нашёл его взглядом, но тут же отвернулся, словно ему было больно смотреть на Вэй Усяня.

И тогда пришло осознание, сравнимое с ударом молота по наковальне: у Лань Ванцзи начался гон.

В голове Вэй Усяня крутилась целая куча вопросов. Почему вдруг сейчас? За последние несколько дней Лань Ванцзи не подавал никаких признаков приближающегося цикла, Вэй Усянь был в этом уверен. Даже его запах был каким-то приглушённым. Было ли это начало гона естественным, или тоже вызвано ядом, как и течка Вэй Усяня?

Он неосознанно подступил ближе.

В ответ на это Лань Ванцзи снова посмотрел на него. Зрачки его расширились. Сейчас он выглядел так же, как когда-то в пещере под горой Муси: обезумевшим, почти одичавшим от желания.

— Нужно идти, Ваше Величество, — настойчиво повторил всё тот же императорский охранник. Ещё одна группа стражников окружили Лань Ванцзи, и невозможно было сказать, направляли они его или сдерживали. — Пора уходить. Прошу извинить нас, Благородный супруг Цзинь, Служитель первого класса Вэй...

После небольшой паузы стражник добавил:

— Служитель первого класса Лян.

Бывший наложник Лян ничего на это не ответил. Взгляд его казался совершенно стеклянным, не устремлённым на что-либо конкретное. Казалось, он даже не услышал, как к нему только что обратились.

Гон пока не вошёл в полную силу: Лань Ванцзи всё ещё контролировал себя и, окружённый стражей, послушно направился к выходу из сада, но то и дело оглядывался. И, пока тот не скрылся из вида, Вэй Усянь чувствовал его взгляд.

Несколько гвардейцев остались. Они поклонились Благородному супругу Цзиню.

— Благородный супруг, — обратился главный из стражников к нему. — Когда будете готовы, мы готовы сопроводить вас в покои Его Высочества.

Зрение Вэй Усяня заволокло красным. Только прикусив до боли внутреннюю часть щеки он кое-как сумел справиться с приступом накатившей ярости. Ну, конечно. Императорский гон тщательно охраняли и держали под контролем. Если Лань Ванцзи заранее не дал никаких указаний о предпочитаемом партнёре, привилегия помочь ему пройти гон — и получить высокий шанс зачать императорского наследника — предоставлялась согласно иерархии внутреннего дворца.

Благородный супруг Цзинь покрутил один из длинных золотых ногтей, украшающих его пальцы.

— Мне необходимо разобраться с этой неприятной ситуацией, — ответил он наконец. — Найди супруга Бая, и скажи, чтобы он позаботился о Его Высочестве.

— Слушаюсь. — Стражник ещё раз поклонился и тихо вышел из сада.

— А что насчёт собаки? — спросил другой стражник. Животное в его руках извивалось, норовя вырваться, но укусить больше не пыталось.

Благородный супруг Цзинь едва удостоил его взглядом.

— Убей его.

Служитель первого класса Лян издал болезненный звук.

Даже Вэй Усянь невольно выступил вперёд.

— Благородный супруг, неужели и правда необходимо прибегать к подобным мерам?

— Да, необходимо, — Благородный супруг Цзинь одарил его тяжёлым взглядом. — Вы любимый супруг Его Высочества. Эта собака напала на вас во время свадебного торжества вашей сестры. Его Высочество считает, что собаку выпустили нарочно, пытаясь публично унизить вас. Её нельзя оставлять в живых.

Это было неправильно. И пусть все слишком глубоко укоренившиеся воспоминания детства и инстинкты Вэй Усяня кричали обратное, разумом он понимал, что собака не то чтобы напала на него. Да, она преследовала его, и скорее всего покусала бы, если б сумела догнать. Но она не догнала. И не вонзила в него свои зубы. Поэтому Вэй Усянь попытался воззвать к разумным доводам:

— Свадьба моей сестры ещё продолжается, — возразил он. — И крайне важно не отвратить удачу молодоженов убийством, пусть даже это убийство животного. Кроме того, императорская семья всегда выступала против убийства животных, это даже записано в их правилах. Будет ли разумно проливать кровь в такой день?

Губы Благородного супруга Цзиня изогнулись в самой неискренней улыбке из всех возможных.

— Отрадно видеть, что вы усвоили урок о допустимых нормах поведения. — Он повернулся к стражнику. — Убейте собаку сразу после окончания свадьбы. А до тех пор держите её под присмотром.

Нельзя сказать, что Вэй Усянь почувствовал себя довольным после такого решения. Тем более, что, если бы собака каким-то образом сбежала или оказалась выпущена ещё раз, она, несомненно, снова погналась бы за ним. Но её смерть удалось отсрочить, и это пусть небольшое, но утешение. Вэй Усянь медленно выдохнул.

Но, как оказалось, Благородный супруг Цзинь ещё не закончил.

— Что же касается супругов, — дёрнув подбородком, он указал на Вэй Усяня и Служителя первого класса Ляна, — сопроводите обоих обратно в комнаты и велите слугам привести их в порядок. Они должны быть готовы на случай, если Его Высочество потребует кого-либо из них.

***

Всю дорогу до покоев Вэнь Нин молчал. И только когда двери за ними закрылись, тихо, но обеспокоенно позвал:

— Молодой господин Вэй?

Вэй Усянь только отмахнулся:

— Я в порядке. — И, не зная, как ещё убедить в этом и Вэнь Нина, и самого себя, широко улыбнулся. — Я умею плавать. Ты же знаешь.

— Я не это имел в виду, — тихо сказал Вэнь Нин. — Молодой господин Вэй, что случилось? Вас не было так долго, что Его Высочество отправился искать вас. Потом кто-то сказал, что видел, как вы убегали от собаки. Услышав это, Его Высочество тоже побежал, а потом...

Всё это говорило о том, что попытка Вэй Усяня совсем уж не привлекать к себе внимания провалилась. Но, по крайней мере, своими криками он не вызвал переполоха на свадьбе Цзян Яньли. Вэй Усянь тихо застонал.

— Я знаю немногим больше твоего. Цзецзе почувствовала усталость, удалилась к себе и позвала меня посидеть с ней. Но тут появилась эта собака, и... В общем, остальное ты знаешь. — Он пожал плечами.

Вэнь Нин стал помогать ему снимать промокшую одежду.

— Должно быть, вы ужасно перепугались, — пробормотал Вэнь Нин, неосознанно сжимая ткань одежд Вэй Усяня. — Налож... Служитель первого класса Лян жестокий человек, как он мог пойти на такое? Да ещё и во время свадьбы госпожи Цзян?

Вэй Усянь нахмурился и провёл пальцами по спутанным мокрым волосам.

— Не знаю... — наконец признался он. — Я... я не думаю, что это сделал он.

— Не думаете? —Брови Вэнь Нина поднялись вверх. — Но почему? Молодой господин Вэй, Служитель первого класса Лян никогда не испытывал к вам добрых чувств. Это он распустил слухи, будто вы отравились ради того, чтобы привлечь к себе внимание. А потом он продолжал выгуливать свою собаку возле Ониксового павильона, хотя молодой господин Цзян утверждал, что вы не переносите собак. Попытаться унизить вас на свадьбе вашей сестры — вполне в духе Служителя первого класса Ляна.

— Возможно, — согласился Вэй Усянь. — Но это не только свадьба цзецзе, это и свадьба Цзинь Цзысюаня, а он — кровный родственник Благородного супруга Цзиня. Любой инцидент во время свадьбы плохо отразится на хозяевах, то есть на клане Цзинь. Служитель первого класса Лян предан Благородному супругу и не сделает ничего, что могло бы поставить под угрозу его положение при дворе.

Вэнь Нин нервно пожевал нижнюю губу.

— Возможно, он заподозрил, что мы солгали о том, что у вас непереносимость собак, и он решил проверить? — предположил он.

Вэй Усянь покачал головой.

— Тогда он скорее выбрал бы подходящий момент и натравил бы на меня собаку ещё в Облачных Глубинах. Что-то здесь не так. — Вэй Усянь потёр лицо ладонями. У него болела голова. У него болела грудь. Он не так уж долго бежал, но чувствовал себя странно утомлённым.

Вэнь Нин внёс ведро и начал наполнять купель водой, настолько горячей, что от неё шёл пар.

— А как вы вообще наткнулись на собаку? — спросил он. — Вы сказали, что она просто прибежала к вам.

— Так и было, — подтвердил Вэй Усянь. — Я направлялся к комнатам цзецзе, когда собака просто... — он неопределённо взмахнул рукой, — появилась будто из ниоткуда и начала меня преследовать.

— Возможно, вас нарочно туда заманили? — задумчиво предположил Вэнь Нин, склонив голову. — Кто именно сказал, что молодая госпожа Цзян хочет вас видеть? Возможно, всё это было подстроено.

Мо Сюаньюй.

Смутное ощущение тревоги не давало покоя Вэй Усяню, пока он, забравшись в купель, мылся. После инцидента с Цзинь Цзысюнем он посчитал омегу Мо просто одним из учеников низкого ранга клана Цзинь, который сам не испытывал удовольствия от происходившего, а, значит, не представлял угрозы. Неужели Вэй Усянь ошибся, решив, что омега Мо безобиден? Возможно, Мо Сюаньюй тайно мечтал присоединиться к гарему Лань Ванцзи. Или же, возможно, Мо Сюаньюй подстроил всё это исключительно из личной неприязни или мести.

Хотя нет, последнее всё-таки маловероятно. Гораздо более правдоподобное объяснение заключалось в том, что кто-то велел ему заманить Вэй Усяня и провести его таким путём, который неизбежно приведёт прямо к собаке. И кем именно был этот «кто-то», понять пока не представлялось возможным: не хватало информации.

Независимо от причин или мотивов Мо Сюаньюя, Вэй Усянь не мог опрашивать его, пока был покрыт ряской и пах водой из пруда.

В скором времени он наконец отмылся и выбрался из ванны.

— Вэнь Нин, — позвал он, хорошенько отжимая волосы, чтобы как можно поскорее их просушить. — Не мог бы ты найти и пригласить ко мне Мо Сюаньюя? Он омега низкого ранга клана Цзинь, носит ошейник с золотистыми элементами. Приведи его. Я хотел бы поговорить с ним.

— Хорошо, молодой господин Вэй, — поклонился Вэнь Нин. — Вы справитесь тут один?

Вэй Усянь только фыркнул.

— Ты не поверишь, но раньше я одевался вполне самостоятельно. Со мной всё будет в порядке, — он замахал руками, словно выгоняя Вэнь Нина. — Поспеши.

Когда Вэнь Нин вышел из комнаты, изо всех углов стала наползать гнетущая тишина. Вэй Усянь взял приготовленные для него чистые одежды и принялся надевать их, слой за слоем.

Слишком много всего произошло за столь короткий период времени. И он просто не знал, с какого конца браться распутывать паутину, опутавшую его мысли. Теперь, когда стало ясно, что во всём замешан Мо Сюаньюй, получалось, что за этим мог стоять кто угодно. Цзинь Цзысюнь, например, явно имел большую власть над Мо Сюаньюем, и придумать подобную месть вполне в его духе. Благородного супруга Цзиня тоже нельзя исключать из числа подозреваемых: как член клана Цзинь с самым высоким статусом, он легко мог приказать кому-то вроде Мо Сюаньюя провести Вэй Усяня по определённому коридору.

Но всё это как-то слишком уж очевидно. Благородный супруг Цзинь не пошёл бы на что-то, столь явно указывающее на его замешанность. Да и вообще, использование Мо Сюаньюя в любом случае связали бы с кланом Цзинь.

Либо кто-то, связанный с кланом Цзинь, слишком глуп и не до конца всё продумал, либо...

Либо кто-то таким образом пытался дискредитировать клан Цзинь и подорвать их влияние.

Вэй Усянь не мог не вспомнить отравление, вызвавшее у него внезапную течку. Он до сих пор понятия не имел, кто к этому причастен. Но кто бы это ни был, он постарался, чтобы мишенью для подозрений стал именно Благородный супруг Цзинь.

И если виновником сегодняшнего инцидента является один и тот же человек, то, получается, у этого человека достаточно влияния в клане Цзинь, чтобы не только обманом заставить Мо Сюаньюя заманить Вэй Усяня к собаке убедительной историей о позвавшей его сестре, но и чтобы в нужный момент каким-то образом отвлечь охранников и слуг, и получить возможность выпустить собаку из комнат Служителя первого класса Ляна.

Подобная версия казалась достаточно противоречивой, но пока это было наиболее правдоподобное объяснение всему случившемуся: кто-то, имевший достаточно тесные связи с кланом Цзинь, использовал Вэй Усяня, чтобы пошатнуть положение Благородного супруга Цзиня.

Интересно, знал ли об этом Лань Ванцзи. Наверняка он также счёл инцидент с отравлением довольно подозрительным. Ранее в саду Лань Ванцзи упомянул о какой-то предварительной договорённости с Благородным супругом Цзинем. И, если умозаключения Вэй Усяня верны, то злоумышленник пытается саботировать любые договорённости или контракт Благородного супруга Цзиня с Лань Ванцзи.

Вэй Усянь рассеянно перебирал браслеты на своих запястьях и кольца, которые так и не успел надеть. Как же ему хотелось, чтобы Лань Ванцзи был здесь! Они могли бы объединить то, что удалось узнать, и вместе решили бы, как поступать дальше. Но Лань Ванцзи в данный момент далеко не в том состоянии, чтобы разбираться в хитросплетениях интриг. Если бы Вэй Усянь отправился сейчас к нему, вероятнее всего, до разговоров даже дело бы не дошло.

Как же подозрительно невовремя всё случилось. И вообще, странно: Вэй Усянь предполагал, что Лань Ванцзи уже прошёл через гон. А тут вдруг он начинается, да ещё так внезапно: обычно признаки приближающегося гона появляются у альф за несколько дней до начала. И эти признаки Вэй Усянь отмечал у Лань Ванцзи ещё до того, как отправился в Пристань Лотоса, для подготовки к свадьбе цзецзе.

Вероятно, Лань Ванцзи каким-то образом удалось задержать и отсрочить свой цикл. И, зная его, скорее всего сделано это было именно из-за свадьбы Цзян Яньли. А когда он увидел Вэй Усяня, сначала неподвижно замершего под водой, а затем настолько напуганного собакой, — возможно, всё это стало последней каплей, разбившей самоконтроль Лань Ванцзи.

И теперь он впал в гон и сидит в своих комнатах, тщательно охраняемый, в то время как его супруги один за другим выстраиваются напоказ в надежде, что он выберет и призовёт кого-нибудь из них.

Прежде чем Вэй Усянь успел слишком глубоко погрузиться в эти невесёлые мысли, в дверь постучали, и он услышал голос Вэнь Нина:

— Молодой господин Вэй?

— Заходи, — ответил он.

Вэнь Нин вернулся один, без всякого сопровождения. И выглядел при этом необычно взволнованным: глаза его были широко распахнуты, на лице читалась лёгкая паника.

Вэй Усянь на всякий случай оглядел себя, решив, что упустил что-то в своём наряде.

— Что случилось? Где Мо Сюаньюй?

— Его забрали, — ответил Вэнь Нин, и руки его, когда он закрывал за собой дверь, заметно дрожали. — По приказу Благородного супруга Цзиня.

Одно из колец, которые крутил в пальцах Вэй Усянь, выскользнуло и с громким стуком упало на деревянную половицу.

— Что значит забрали? Как? И почему?

— А ещё у меня плохие новости, — продолжил Вэнь Нин и заметно сглотнул. — Клан семьи Служителя первого класса Ляна объявил о введении чрезвычайного положения на своих землях. Они остановили все работы по строительству императорского торгового пути и прекратили поставки своего зерна.

Вэй Усянь почувствовал, как земля уходит из-под его ног.

Нет, только не это.

— Ну-ка повтори, — приказал он.

Вэнь Нин подошёл ближе.

— Семья Служителя первого класса Ляна остановила все работы по строительству императорского торгового пути и больше не поставляет зерно в другие регионы страны, — повторил он дрожащим голосом, но гораздо громче, чем в первый раз.

Вэй Усянь опёрся рукой о стол, чтобы удержаться на ногах. Нет. Только не это.

Клан Лян контролировал Тайкан, граничащий с Ланьлином. По словам Лань Ванцзи, Ланьлин Цзинь уже откладывал завершение своего участка торгового пути, так как соседние регионы пока не завершили своё строительство.

Если Тайкан Лян окончательно остановит строительные работы, то станет лишь вопросом времени, когда их примеру последуют и другие регионы. Торговый путь так и не будет построен. И грядущая зима унесёт жизни сотен тысяч, если не миллионов.

— Чем они объясняют введение чрезвычайного положения? — спросил Вэй Усянь.

Вэнь Нин опустил голову.

— Голодом.

— Это полная чушь! — возмутился Вэй Усянь. — Тайкан один из крупнейших производителей зерна. Как они могут страдать от голода? И почему об этом объявили только сегодня?

— Думаете, они лгут? — еле слышно спросил Вэнь Нин.

— Конечно же лгут, гуль бы их побрал! — рявкнул Вэй Усянь, срывая браслеты и кольца со своих рук. — Они не могут этого сделать. Просто не могут. Неужели они так слепы, что не понимают? Дороги необходимо построить до начала зимы!

Вэнь Нин, бледнея, кивнул.

— Полностью согласен с вами, молодой господин Вэй. Но… хм… есть ещё кое-что.

Вэй Усянь был уверен: ещё одна подобная новость — и его голова просто взорвётся. Но он постарался взять себя в руки и как можно спокойнее спросил:

— Что ещё?

— Императорский лекарь официально объявил, что у Его Высочества начался гон, — ответил Вэнь Нин. — И он просит привести к нему вас.

***

Если бы неделю назад, или даже час назад, Вэй Усяня спросили, сможет ли он когда-нибудь отказать Лань Ванцзи в момент, когда тот будет нуждаться в нём больше всего… Вэй Усянь только рассмеялся бы и ответил, что подобное невозможно.

И это действительно казалось невозможным. Невероятным. Уму непостижимым. Они с Лань Ванцзи пара, они связаны узами, окончательно и бесповоротно, на всю оставшуюся жизнь. Их души теперь представляли собой одно целое. Отвергнуть Лань Ванцзи означало отвергнуть самого себя.

Но именно это Вэй Усянь сейчас и делал, стоя на коленях, на каменных плитах у гостевых комнат, занимаемых в данный момент кланом Лян. Вдали от Лань Ванцзи. Отвергая его. Игнорируя его призывы и просьбы прийти и побыть с ним.

И это причиняло боль. Гораздо более сильную, чем можно было ожидать. Каждый цунь его кожи горел, кричал, взывал и плакал из-за их разлуки. Ощущение было таким, словно Вэй Усянь медленно отрезал себе конечности и намеренно вонзал клинок себе в живот, а затем, несмотря на терзающую тело боль, вспарывал его всё сильнее и сильнее, водя лезвием из стороны в сторону.

Стоило ему достаточно сильно сосредоточиться, как начинало казаться, будто он мог чувствовать отчаяние Лань Ванцзи, его желание и с каждым мгновением усиливающийся страх из-за того, что Вэй Усяня не было рядом.

Пожалуйста! Где ты? Где же ты? Я здесь. Я один. Мне страшно. Почему ты оставил меня? Почему ты не приходишь?

Вэй Усянь не знал, от кого именно исходили эти мольбы: от него самого или от Лань Ванцзи. Но сейчас это уже не имело особого значения.

Один из стражников у двери вздохнул:

— Служитель первого класса Вэй, вы уже четвёртый час находитесь здесь. Глава Лян вас не примет.

Вэй Усяню казалось, что прошло не четыре часа, а четыре дня. За это время приходил Цзян Чэн, сначала наорал на Вэй Усяня за то, что тот прыгнул в пруд, затем наорал на охранников клана Лян за то, что не следили должным образом за собакой своего хозяина. А когда Вэй Усянь отказался подняться с колен, Цзян Чэн снова наорал на него за то, что тот не понимает, когда нужно принять поражение и уйти.

Затем Цзян Чэн пытался открыть двери, чтобы привлечь внимание главы Ляна. Стражники быстро пресекли его попытки, и Вэй Усяню пришлось умолять его уйти, прежде чем госпожа Юй прознает о сцене, устроенной её сыном.

После этого Цзян Чэн бросился прочь, проорав напоследок, что это последний раз, когда он пытается помочь Вэй Усяню хоть в чём-то.

Но стоило признать, всё это помогло Вэй Усяню почувствовать хоть какую-то поддержку и придало духу.

— Я готов оставаться здесь, пока он не найдёт для меня времени, — ответил Вэй Усянь стражнику, как отвечал уже раз десять до этого.

Стражник снова вздохнул.

— Служитель первого класса, это ниже вашего достоинства.

— Ты ошибаешься, — возразил Вэй Усянь. — Это вопрос национального благополучия и выживания. Ничего важнее этого быть не может.

— Даже Наследный принц, который требует вас сейчас к себе? — поднял бровь стражник.

Вэй Усянь мысленно зарыдал от боли. Он сглотнул, чувствуя, насколько пересохло горло. Но ничего не ответил.

Стражник только пожал плечами.

— Что ж, как будет угодно.

Время тянулось мучительно долго. У Вэй Усяня болели колени, но он не смел сдвинуться с места.

***

Прошёл ещё один час, прежде чем двери наконец отворились.

Вэй Усянь так поспешно вскочил на ноги, что чуть было не упал.

— Глава Лян.

Глава Лян, пожилой альфа с морщинами на лице и подёрнутыми сединой волосами, не удостоил его ни единым взглядом. Он прошёл мимо, не сказав ни слова.

— Глава Лян, пожалуйста, я умоляю вас изменить своё решение... — Вэй Усянь едва устоял на ногах, когда кто-то оттолкнул его в сторону.

Мимо проплыл Служитель первого класса Лян.

— Отец, — обратился он к альфе. — Я знаю, тебе осталось провести только одну ночь в Башне Золотого Карпа, но ты должен распорядиться, чтобы слуги убрали мусор, валяющийся у комнат нашего клана. Это выглядит неподобающе.

— Ты слишком беспокоишься о пустом, — ответил глава Лян, отступая в сторону так, чтобы идти рядом с сыном. — Не вижу смысла переживать о таких пустяках. Сосредоточься на том, что важно для нашего клана.

— Да, отец, — Служитель первого класса Лян подхватил отца под локоть. — Но всё-таки выглядеть достойно крайне важно.

— Действительно, важно, — согласился глава Лян, похлопывая сына по руке. — Если бы только Его Высочество тоже это понял. Тогда, возможно, он больше благоволил бы к тебе, вместо того чтобы постоянно поддаваться искушению и вестись на дешёвые уловки.

Вэй Усянь бросился вперёд, расталкивая слуг и охранников, пока не встал посреди коридора, преградив всем путь.

— Глава Лян! Пожалуйста, выслушайте меня.

Глава Лян поднял брови в притворном удивлении.

— Ой, смотрите-ка. Это Служитель первого класса Вэй. — Он поклонился.

— Отец! — зашипел омега Лян. — Не кланяйся ему! Он не достоин этого!

— Ну же, дитя моё, мы должны следить за своими манерами, — Глава Лян растянул губы в улыбке, которую легко было спутать с ухмылкой. — Служитель первого класса Вэй находится в этом ранге куда дольше, чем ты, к тому же он любимчик Наследного принца. Естественно, мы должны проявлять к нему уважение.

Вэй Усянь почувствовал безумную тоску по тем годам беспечной юности, когда все проблемы можно было решить, просто разбив нос тому, кто этого заслуживал.

Но сейчас ему пришлось поклониться, так низко, что он снова почти встал на колени.

— Достопочтенный глава Лян. Крайне печально слышать о голоде, поразившем ваши земли. Выражаю свои соболезнования. Если клан Цзян может чем-то помочь, пожалуйста, дайте нам знать.

Служитель первого класса Лян рассмеялся громким, неестественным смехом.

— Ты уже и так достаточно помог. Не втягивай в это ещё и клан Цзян.

— Я знаю, что не ты натравил на меня свою собаку, — сказал Вэй Усянь. — Это был не ты.

Злая ухмылка на лице Служителя первого класса Ляна дрогнула. Он нахмурился.

— О? Тогда что это? Запоздалые извинения? К сожалению, для этого уже слишком поздно. Кого волнует правда? Единственное, что имеет значение — это та правда, в которую верит Его Высочество.

— Я поговорю с ним, — пообещал Вэй Усянь. — И оправдаю твоё имя.

Служитель первого класса Лян снова рассмеялся, отворачиваясь.

— Поговоришь с ним? Надо же, какой властью ты обладаешь! Завоевал не только сердце, но и уши Наследного принца! Как благородно с твоей стороны — вызваться поговорить с ним ради меня. Ждёшь, что я стану на колени и буду благодарить тебя за столь добрые намерения?

— Я не это имел в виду, — возразил Вэй Усянь. — Я хотел сказать, что сделаю что угодно...

— Что угодно? — В словах и во взгляде Служителя первого класса Ляна было столько яда, что Вэй Усянь буквально почувствовал, как тот обжигает его вены. — Тогда вернись к пруду, в котором тебя нашли, и утопись! Клану Цзян ты не нужен. Его Высочеству ты не нужен. Так что сделай всем одолжение и просто исчезни.

— Служитель первого класса Лян.

Ненависть на лице омеги Ляна сменилась удивлением, а затем испугом. И он, и его отец поспешно развернулись и поклонились.

— Приветствуем Благородного супруга Цзиня.

Вэй Усянь тоже замер в поклоне, склонив голову:

— Благородный супруг.

Когда Вэй Усянь последний раз видел его, тот был в других одеждах. Сейчас же на нём был наряд цвета чистого золота, с вышивкой в виде пионов и горных пейзажей. Очевидно, после инцидента с собакой он успел переодеться в более изысканную одежду: одеяние своего семейного клана.

— Глава Лян, — кивнул Благородный супруг. — Вижу, с вами всё в порядке. Я слышал, ваши земли переживают голод. Ланьлин Цзинь готов оказать любую помощь, которая потребуется вам или вашему народу.

Даже сквозь дряхлые морщинистые веки было заметно, как загорелись глаза главы Ляна.

— Благородный супруг милостив и добр, — он снова поклонился. — В настоящее время Тайкан Лян не нуждается в помощи. Пока мы обеспечиваем только свои земли, мы справляемся с ситуацией. Вы понимаете это, не так ли, Благородный супруг?

— Конечно, понимаю, — улыбнулся Благородный супруг Цзинь. — Вы должны заботиться о своих подданных.

— Благородный супруг, — запротестовал Вэй Усянь, выпрямляясь.

— Служитель первого класса Вэй, — оборвал его Благородный супруг Цзинь. — Сегодня прекрасный день. Прогуляйтесь со мной.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился прочь. Члены клана Лян снова поклонились ему вслед.

У Вэй Усяня не было особого выбора. Ни слова не говоря он последовал за Благородным супругом.

Они вышли в один из красивых каменных садов у входа в Башню Золотого Карпа. Массивные камни причудливой формы, чередуясь с деревьями, создавали красивый ландшафт, в центре которого протекала искусственная речушка.

Благородный супруг Цзинь шёл по дорожке, изредка касаясь рукой перил, так что украшавшие его пальцы золотые когти царапали каменную поверхность.

— Я хотел бы знать, чего именно вы надеялись добиться от главы Ляна.

— Я пытался убедить его изменить своё решение, — ответил Вэй Усянь. — Императорский торговый путь должен быть достроен.

— Глава Лян уже объяснил, что в его землях голод. — Благородный супруг поднялся по ступенькам к небольшой, выложенной камнями дорожке. — Вы собираетесь объявить его лжецом на мероприятии, где присутствуют все знатные семьи?

— Вы верите ему? — недоумённо спросил Вэй Усянь.

— Верю я ему или нет — не имеет никакого значения, — ответил Благородный супруг Цзинь. — Он сказал то, что сказал. Так же, как Его Высочество признал виновным Служителя первого класса Ляна.

Вэй Усянь замер как вкопанный.

— Вы тоже не думаете, что это подстроил Служитель первого класса Лян.

Благородный супруг повернулся и посмотрел на него.

— Конечно, не думаю. Служитель первого класса Лян много болтает, но никогда не действует.

— Тогда почему вы не защитили его? — возмущенно спросил Вэй Усянь. — Раз уж знали, что это не он.

Благородный супруг Цзинь смерил его долгим, испытующим взглядом.

— Надо же, как всё просто в вашем мире, Служитель первого класса Вэй, — ответил он наконец. — Всегда можно делать то, что считаешь правильным.

Вэй Усянь подавил желание настоять всё-таки на прямом ответе. Вместо этого он спросил:

— И что же в этом плохого?

— Да всё, — ответил Благородный супруг Цзинь. — Мир зиждется не на добре и справедливости. Он основан на власти, услугах и одолжениях. Уж что такое долг вы, по крайней мере, должны понимать?

От того, каким тоном Благородный супруг всё это произнёс, у Вэй Усяня волосы встали дыбом.

— Для Его Высочества защищать вас — это хорошо и правильно, — пояснил Благородный супруг Цзинь. — Но при этом он сделал неправильный выбор, причём в крайне неподходящее время. В результате Тайкан Лян отказался завершить свою часть строительства императорского торгового пути. Так чего же он добился, защищая вас? Ничего. И вот вы здесь, игнорируете императорский вызов, отчаянно пытаетесь исправить ошибку Его Высочества.

— Так что же мне делать?! —Вэй Усянь прижал открытую ладонь к груди. — Лань Чжань не может сейчас ничего предпринять, у него гон. Глава Лян не желает меня слушать, Служитель первого класса Лян на дух меня не переносит, а вы ничего не делаете, чтобы исправить ситуацию! Если уж вы столь прекрасно осведомлены о том, как всё работает в этом мире — так скажите, что мне делать.

— Успокойтесь, Служитель первого класса, — ответил Благородный супруг Цзинь. — Возмущением делу не поможешь. Я уже объяснял вам, на чём зиждется любое взаимодействие в этом мире. Подумайте. Вы уже знаете ответ.

Поначалу разум Вэй Усяня отказывался выдавать хоть какую-то разумную мысль. А потом его осенило.

Горло сразу обожгло желчью, словно он наглотался яда.

— Одолжение, — прошептал он.

— Услуга, — поправил его Благородный супруг Цзинь. — Мы оба супруги. Мы здесь для того, чтобы поддерживать Его Высочество. Между нами не может быть одолжений.

Вэй Усянь едва не расхохотался. К чему это лицемерие. Они оба прекрасно знали, чем это будет на самом деле.

— Итак, — голос Вэй Усяня звучал хрипло. Как же он устал! — Вы поговорите с кланом Лян и убедите их возобновить строительство императорского торгового пути и продолжить экспорт зерна. Взамен...

— А взамен я попрошу об одной-единственной услуге, — закончил за него Благородный супруг Цзинь. — Но попрошу эту услугу у Старейшины Илина.

При одном упоминании этого имени Вэй Усяня всего передёрнуло.

— Я не стану причинять вред невинным и создавать для вас оружие.

— А я хотел бы вам напомнить, что в этом вопросе право голоса принадлежит не вам, — холодно заметил Благородный супруг Цзинь. — Но, поскольку вы настаиваете, я даю вам слово. Я помогу вам с Лянами, и Старейшина Илина останется в долгу передо мной, и окажет ответную услугу в любой момент, когда я об этом попрошу.

Вэй Усянь почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Ему безумно не нравились такие условия. Слишком уж расплывчатым было понятие этого самого «одолжения». А в случае Благородного супруга Цзиня невозможно даже предположить, о какой именно услуге он попросит.

Но если это означало, что императорский торговый путь будет достроен, и что в первую зиму после кампании «Аннигиляция солнца» будет меньше смертей от голода, а целые семьи, ложась спать, не будут гадать, проснутся ли они утром... Что ж, тогда оно того стоило.

— Откуда ты знаешь, что я сдержу своё слово? — не мог не поинтересоваться Вэй Усянь, мысленно уже приняв решение. — Не боишься, что я нарушу своё обещание?

Благородный супруг Цзинь только улыбнулся, как обычно улыбается взрослый, отвечающий на глупый вопрос неразумного дитя.

— Я знаю, что не нарушишь, — просто сказал он. — Ты не такой.

***

К тому времени, как Вэй Усянь наконец дотащился до комнат Лань Ванцзи, солнце уже село, и большинство гостей вернулись на ужин в главный зал.

Вдоль коридоров вблизи покоев Наследного принца выстроилась целая небольшая армия гвардейцев. Но никто из них не произнёс ни слова, когда Вэй Усянь проходил мимо них. У двери в саму комнату суетливо ходил взад-вперёд главный распорядитель Лань Ванцзи, хмурый и явно чем-то крайне недовольный.

Заметив Вэй Усяня, главный распорядитель бросился к нему и поспешно поклонился.

— Служитель первого класса Вэй! Где вы были? Его Высочество звал вас ещё утром! Вы смеете игнорировать императорский вызов?

Вэй Усянь слишком устал, чтобы ругаться с ним.

— Ну, вот я пришёл, — пробормотал он, проскальзывая мимо распорядителя. — Прошу прощения. Я и так заставил его ждать слишком долго.

Главный распорядитель что-то возмущённо прошипел вслед, но не стал его останавливать и позволил открыть дверь.

Комнату наполнял такой тяжёлый аромат сандалового дерева и магнолии, что Вэй Усяню пришлось на мгновение задержать дыхание, иначе он просто потерял бы разум. Свечи не горели, — скорее всего, чтобы Лань Ванцзи случайно не опрокинул одну из них и не устроил пожар. Единственным освещением был лунный свет, проникавший сквозь закрытые, затянутые бумагой окна.

Вэй Усяню потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку комнаты, но он сразу заметил фигуру, сидящую на полу в позе для медитации.

Он тихо прикрыл за собой дверь.

— Лань Чжань.

Ответа не последовало. Вэй Усянь всё ещё не мог видеть лица Лань Ванцзи, но услышал, как тот сделал глубокий вдох.

— Лань Чжань. — Вэй Усянь подошёл ближе. — Лань Чжань, это я. Твой Вэй Ин.

Лань Ванцзи шевельнулся и повернул к нему голову.

— Мой...

О, как же Вэй Усянь ненавидел неуверенность, с которой прозвучало это слово, будто Лань Ванцзи вообще сомневался, разрешено ли ему называть его своим.

— Да. Твой. — Вэй Усянь присел рядом с ним. — Мне жаль, что я пришёл так поздно. Ты, должно быть, страдал.

— Нет, — прошептал Лань Ванцзи, качая головой.

Теперь, находясь прямо перед ним, Вэй Усянь видел, что лицо Лань Ванцзи покрыто испариной, а пропитанная влагой ткань внутренних одежд прилипла к телу. Даже его волосы, обычно аккуратно уложенные, находились в беспорядке и прилипали к коже.

Лань Ванцзи не сводил с него взгляда. Его зрачки всё ещё заполняли почти всю радужку, но гон брал своё, и глаза казались подёрнутыми усталостью.

— Вэй Ин.

— Я здесь. — Вэй Усянь коснулся его руки.

— Вэй Ин. — Лань Ванцзи тут же схватил его за руку. Затем быстро заморгал и нахмурил брови, явно пытаясь сконцентрироваться. — Я слышал... Клан Лян... Дороги...

— Знаю, — Вэй Усянь убрал влажные волосы с его лица.

— Мне нужно... — Лань Ванцзи начал подниматься, поворачиваясь к двери. — Я должен... если я не...

Вэй Усянь осторожно потянул его обратно, вынуждая сесть.

— Нет, тебе не нужно беспокоиться, — сказал он. — Благородный супруг Цзинь уже разбирается с этим.

Лань Ванцзи снова попытался подняться.

— Но я...

— Обо всём позаботятся, — продолжал убеждать Вэй Усянь, целуя его в лоб. — Не беспокойся об этом. Торговый путь будет построен. Твои люди не будут голодать. Я обещаю.

— Обещаешь, — эхом отозвался Лань Ванцзи. По телу его пробежала дрожь. — Ладно.

— Хороший мальчик, — похвалил Вэй Усянь, притягивая его в объятия.

Лань Ванцзи легко и как-то беспомощно обмяк в его объятиях. Он обхватил Вэй Усяня за талию, уткнувшись лицом в его живот.

Вэй Усянь, не сдержавшись, хихикнул. Он помнил, каким невероятно прилипчивым стал Лань Ванцзи во время своего предыдущего гона.

Он поглаживал Лань Ванцзи по голове, пропуская пальцы через его волосы, и тихо напевал. Невыносимый зуд, ощущавшийся до этого под кожей, исчез. Мир за пределами этой комнаты сразу показался далёким и ненужным.

Конечно, Вэй Усянь понимал, что всё совсем не так. Именно внешний мир стал причиной, по которой он не смог прийти к Лань Ванцзи сразу, как только его призвали. И как бы их души ни желали просто быть вместе в каком-нибудь своём местечке, для Наследного принца и одного из его супругов подобные желания оставались неисполнимой мечтой. Самое большее, что им было доступно — это урвать хотя бы несколько мгновений из этой мечты.

Вэй Усянь и так заставил свою пару слишком долго ждать.

— Вэй Ин? — позвал Лань Ванцзи, когда Вэй Усянь перестал прикасаться к нему, отстраняясь.

— Дай мне минутку, — ответил Вэй Усянь, сбрасывая верхние одежды и расстёгивая внутренние. — И я буду готов принять тебя.

Неожиданно Лань Ванцзи выпрямился.

— Нет.

Руки Вэй Усяня замерли.

— Нет? — переспросил он.

— Я не хочу... — Лань Ванцзи бросил взгляд на обнажённую грудь Вэй Усяня и поспешно отвернулся. — Что если я... Нет, я не могу.

— О, в чём дело? — поддразнил Вэй Усянь. — Мы же не будем притворяться, что я лишаю тебя девственности?

В комнате было слишком темно, но Вэй Усянь готов был поспорить, что уши Лань Ванцзи стали ярко-красными.

— Нет, — продолжал настаивать Лань Ванцзи. — Я... Вэй Ин, дело не в этом. Моё состояние... оно... — Он зажмурился и отвернулся. — Я не могу. Я боюсь причинить тебе боль.

Ах, так вот в чём дело. Лань Ванцзи считал, что это первый гон, который ему предстояло провести с Вэй Усянем. Он не помнил прошлого раза и не знал, как станет себя вести. Единственное, что он чувствовал сейчас — как теряет контроль, как его тело охватывают желания и обычно чуждые ему инстинкты. А ещё что ему больно и плохо, когда Вэй Усяня нет рядом.

Прошло почти восемь часов с начала гона. И то, что Лань Ванцзи всё ещё мог себя хоть как-то контролировать и связно мыслил, говорило о его невероятной выдержке и самодисциплине. Даже сейчас, когда Вэй Усянь был рядом, Лань Ванцзи продолжал сдерживать себя, опасаясь предоставлять контроль другой, незнакомой ему версии самого себя. Опасаясь причинить вред Вэй Усяню.

На свадьбе своей сестры Вэй Усянь видел, как выглядит связь, и как происходит закрепление уз. Для Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня это стало грандиозным мероприятием, на котором присутствовало множество гостей, каждый из которых благословлял их союз. Для Вэй Усяня и Лань Ванцзи их связь так и осталась секретом: мгновением, когда всё отчаяние, тоска и желание наконец нашли выход и пролились, словно кровь из только что поставленной метки.

Когда они с Лань Ванцзи закрепили свою связь, на голове Вэй Усяня не было никакой вуали, которую, соблюдая традиции, можно было бы снять. Возможно, такой вуали у него никогда уже не будет. На их постели не были разбросаны сушёные финики, арахис, лонганы и семена лотоса. А Вэй Усянь никогда не пережёвывал сырой пельмень, утвердительно отвечая на вопрос, собирается ли рожать детей своему мужу.

Всего этого у них не было и не будет.

Но что-то Вэй Усянь всё-таки мог дать своей паре.

Он мог заверить свою пару, убедить, показать: что бы ни сделал Лань Ванцзи, Вэй Усянь никогда не покинет его.

Вэй Усянь нежно, но настойчиво потянул Лань Ванцзи на себя. А когда тот попытался сопротивляться, — приподнялся и мягко утянул его в долгий, неторопливый поцелуй.

— Больно не будет, — пообещал он. — Пока я с тобой, больно не будет.