Work Text:
Очередная колонна развалилась на куски, облаком пыли скрыв силуэт демона. Лю Цингэ взметнулся в воздух, уже зная, что Повелитель Севера сейчас шагнет из теней за спиной, но зная также, что четко видеть сквозь пыль демон не может, как и он сам.
Ну точно: мощная фигура Мобэй-цзюня появилась ниоткуда ровнехонько там, где Цингэ стоял мгновение назад, и замедлилась на миг, сознавая, что противника на месте нет. Это был шанс; Цингэ одной рукой швырнул обездвиживающую печать, а другой – послал дождь лезвий, стараясь не позволить демону сдвинуться и уйти от печати.
Ему нередко случалось бить разномастных тварей, стараясь не попортить шкуру. Доводилось – по просьбе или в подарок Шэнь Цинцю – брать живьем, не изувечив, всяческих зверей, порой очень опасных или просто сложных в бою.
Но драться с одним из самых могущественных демонов так, чтобы не убить, а суметь допросить, – такого испытания Лю Цингэ не проходил никогда.
Точнее… первое, едва ли полстражи назад, он провалил. Ша Хуалин, конечно, повзрослела и окрепла за время после предыдущей их встречи, но противницей Лю Цингэ она не была… бы, явись нужда ее просто устранить. А так – он даже сумел зажать ее в угол и обездвижить, но вот что делать дальше, так и не понял. Бить? Резать на лоскуты, пока не ответит на вопрос? А если не ответит? А если солжет, и он не поймет этого? Вот чего-чего, а пытать пленных Лю Цингэ не умел совершенно.
Умел Юэ Цинъюань, но его тут не было, а доставить демоницу на Цанцюн прямо из дворца Ло Бинхэ – задачка непомерно сложная.
Так что огненная дева дергалась и бранилась, не в силах выбраться из-под заклятья, покуда Лю Цингэ отвлекся на влетевшего в зал Мобэй-цзюня. И вот с ним бой шел уже всерьез, если только можно так сказать о бое, в котором один противник изо всех сил старается не лишить другого жизни или речи, а тот никакими ограничениями не скован.
От печати Мобэй-цзюнь шарахнулся, пожертвовав целостностью шкуры. Синяя, чуть заметно светящаяся кровь в очередной раз обильно запятнала распахнутые на груди одежды, белый мех, пряди белых волос и белую кожу. Тот, кто сотворил некогда расу северных демонов, имел, на взгляд Лю Цингэ, странный, но изысканный вкус: вся эта сияющая белизна-и-синева смахивала… на какое-то чудо природы, на которое можно смотреть, замирая от восхищения, очень долго – только с почтительного расстояния, потому что, как многие чудеса природы, это тоже норовило убить.
Впрочем, любоваться Повелителем Севера времени не хватало: пришлось отбивать ледяные стрелы и уворачиваться от тяжеленного кулака, прошедшего совсем рядом с виском. Прыгал Мобэй-цзюнь отменно высоко, невзирая на впечатляющие стать и вес.
А вот держаться в воздухе – нет, не умел.
Демон возвращался из прыжка простым падением, собираясь спружинить ногами об пол, а может, и провалиться сразу в тени. Лю Цингэ наблюдал достаточно: ни замедлиться, ни развернуться с опорой на воздух Мобэй-цзюнь не мог.
Метнувшись вбок, занося ноги выше головы, Цингэ поймал выброшенную в ударе руку Мобэй-цзюня и крутанул за запястье, вкладывая в движение и свой, и его вес. Что-то хрустнуло, демон низко ахнул, от удивления или боли – не понять; и содрогнулся, кажется, весь дворец, когда тяжелое тело впечаталось в пол.
Пол, в отличие от колонны перед этим, выдержал: брызнула в стороны глазурная плитка, разбежалось с полдесятка неглубоких трещин, но Цингэ не услышал характерного стона камня, говорящего о том, что сейчас два этажа превратятся в один.
Даже изрядно оглушенный, Мобэй-цзюнь сопротивлялся. Вырвать из хватки Лю Цингэ руку, заломленную за спину, он не мог – но, пренебрегая болью (а больно ему было еще как, судя по тихому, хриплому стону сквозь зубы), начал поворачиваться всем телом, волоча за собой сравнительно легкого противника, явно надеясь подмять и придавить.
Цингэ вогнал Чэнлуань в камень у шеи демона, даже немного зацепив кожу: сияющие синие бисеринки крови вспухли вдоль клинка, отражаясь в стальном зеркале. Теперь при любом движении Мобэй-цзюнь перерезал бы себе глотку о меч противника.
Нет, не перерезал – надрезал бы. Чем демон могущественнее, тем его тело более схоже с человеческим; и те жилы на шее, повредить которые значит погибнуть, проходили не слишком близко к кромке лезвия. Мобэй-цзюнь готовился рискнуть: сидя на нем верхом, удерживая руку и стиснув ногами талию, Лю Цингэ отчетливо ощущал, как копит могучее существо под ним напряжение для молниеносного рывка.
– Твоя жизнь мне не нужна, – выпалил он торопливо. – Скажи, куда вы дели Шэнь Цинцю, и я уйду!
С яростным рыком демон взвился на ноги.
Кровь из рассеченной шеи хлестнула тугим веером, но почти сразу унялась: Мобэй-цзюнь запечатал рану ледяной коркой. Этого Цингэ не предусмотрел. Вот, значит, как; кровопотерей этого не напугать… Что ж, нужно искать другие пути.
На короткий миг кольнуло сожаление: если б не срочность, сколько ни с чем не сравнимого удовольствия можно было бы получить в этом сражении… или сражениях, потому что ведь не обязательно завершать бой убийством. Нащупывать чужие уязвимые места, пряча свои, ловить моменты замешательства и ошибки, хитрить, раскрываясь и заманивая… с разумным, сильным противником драка превращается в восхитительный танец или азартную игру…
Но сейчас было не до игр. Лю Цингэ искал Шэнь Цинцю.
Что-то грохнуло за спиной. Наверное, не выдержала еще одна, ранее поврежденная колонна. Испуганно заверещала запертая в печати демоница. Лю Цингэ и отпустил бы ее: скверно погибнуть под глыбами камня, не в силах защититься, а коль скоро она не умоляет снять печать, выдавая секрет, – возможно, и не знает его. Но если дать Ша Хуалин свободу, она нападет заодно с Мобэй-цзюнем, а это, в другой день желанное, веселье сейчас было совершенно не к месту.
Стена льда выросла перед самым носом, вынуждая сделать шаг назад. Как бы не так! Там, позади, как раз выйдет из тени Мобэй-цзюнь…
Прыгать на сей раз Лю Цингэ не стал: хлестнул ци по преграде, разнося ее в длинные, острые осколки. Смешно ожидать, что Повелитель Севера поранится собственным льдом, но вдруг…
Разумеется, нет: демон словно бы и не заметил летящих “щепок”. Он стоял, как-то странно выставив плечо, и хотя на холодном лице ничего нельзя было прочесть, Лю Цингэ оценил позу. Похоже, освобождаясь, Мобэй-цзюнь вырвал себе руку из сустава. Мог и притворяться, конечно, но тот хруст…
Сквозь следующую атаку ледяными стрелами Цингэ кинулся вперед: вертясь угрем, обтекая смертоносные острия, распыляя их собственной ци. Чэнлуань целил в предположительно поврежденное плечо демона. Угадал? Не угадал?
Мобэй-цзюнь повернулся, пытаясь отбить выпад другой рукой. Притворство все еще оставалось вероятным, но, действуя таким образом, он сам лишал себя кое-каких возможностей…
Не меняя направления удара, Лю Цингэ прыгнул, взмахнув ногами. Мобэй-цзюнь заметил хитрость, глаза его, синие, как южное небо, расширились, но сделать он ничего уже не успевал. Носок сапога угодил точно в ледяную заплату, прикрывшую рану на шее.
Демон всхлипнул – странно было слышать такой звук из его уст – и осел наземь. Одежда на плече, располосованном клинком, быстро набрякла синевой, как и мех воротника.
А Лю Цингэ понял вдруг, что прикован к полу.
Повелитель Севера разменял тяжелое ранение на тактический выигрыш: направил силу точно туда, где сапоги врага коснулись пола после удара. Лю Цингэ по бедра вморозило в ледяную глыбу.
Это могло бы стать победой демона: требовалось два-три вздоха, чтобы разломать волшебный лед, Мобэй-цзюнь успел бы атаковать противника сразу несколькими способами… но он не мог. Он терял много крови и, очевидно, не вытягивал одновременно держать Лю Цингэ в плену и заниматься “перевязкой”.
– Где Шэнь Цинцю? – повторил Цингэ, чувствуя, как вместе с ци, концентрируемой для выброса, в венах вскипает восторг победы. Он заставил себя не терять сосредоточения. Северный демон вполне мог выкинуть еще какую-нибудь штуку…
Лед вокруг ног словно бы дрогнул. Хм, попытка сдавить пленника так, чтобы расплющить ему конечности? Отличная идея, но не пройдет: не позволят защитные начертания на одежде…
Послышался треск. Лю Цингэ недоверчиво скосил взгляд. Так и есть, лед покрылся сеткой разломов. Но ведь… он еще не выплеснул ци. У Мобэй-цзюня недостаточно сил удерживать глыбу? Тоже вряд ли: он в сознании; да и, надо думать, единожды намороженный лед не развалится просто оттого, что туда перестали подавать ци…
Повелитель Севера медленно, скособочившись, зажимая шею ладонью, поднялся.
– Повелитель отправился в южные демонические земли.
Лю Цингэ впервые слышал его голос – очень низкий, давящий на уши, густой и иллюзорно бархатистый, как толща снега на вершине горы.
– Что мне за дело до ублюдка Ло! – выплюнул Цингэ, чуть заметным движением меняя хват на рукояти Чэнлуаня. Вот теперь становилось действительно опасно. Демон ранен, но что ему те раны, если он стоит на ногах. Сам Цингэ частично скован, зато почти невредим, царапины и синяки не в счет. Сейчас исход схватки может решить один удачный выпад…
В южные земли. Ло Бинхэ, от которого куда-то делся Шэнь Цинцю, отправился в южные демонические земли.
Мобэй-цзюнь не предавал своего господина, не произнес ни слова из того, что должно было остаться тайной. Но он ответил на вопрос Лю Цингэ.
Лед лопнул, разлетаясь сверкающим крошевом. Повелитель Севера прыгнул вперед, а Лю Цингэ – вверх, уже над головой демона бросая меч себе под ноги.
По чести, Мобэй-цзюнь заслуживал вежливого прощания. Но не тратить же на это бесценные минуты! Лю Цингэ решил, что отдаст этот должок когда-нибудь потом, – и рванулся прочь на предельной скорости. За спиной с гулом рушилось крыло дворца, не выдержав удара ци от разгона Чэнлуаня.
***
Передав Шэнь Цинцю в руки лекарей, Цингэ счел за лучшее прогуляться куда-нибудь подальше от людей – проветрить голову. Иначе он сильно опасался все-таки не сдержаться, пойти и прирезать проклятую демоническую тварь, которая… которая сделала с Шэнь Цинцю… то, что сделала. Цингэ не был особенно искушен в весенних играх и всем прочем в этой области, но когда он выловил обнявшуюся парочку в водах реки Ло… даже он все понял. И ужаснулся. Руку его удержало от немедленного умерщвления твари лишь одно: знание, что Шэнь Цинцю опечалится. Он, прежде отдавший за ученика жизнь, а теперь хоть и претерпевший… да что там, самое настоящее надругательство… все равно опечалится, если ученика не станет.
И все же увиденное мало не отпечаталось у Лю Цингэ под веками, и теперь он шагал, тяжело дыша и кусая губы, пытаясь убедить себя, что вернуться и одним взмахом меча покончить с гадиной – неверный выбор.
Перед глазами плыло. Только ойканье из-под самых ног отвлекло Цингэ от кровожадных мечтаний и отчаянных стараний обуздать гнев.
– Шан Цинхуа? Что… – он осекся, разглядев наконец всю картину.
Хозяин Аньдина, предатель и трус, сидел в снегу словно бы в густой тени – а на самом деле в пропитавшей все вокруг синей крови. На коленях у него покоилась голова Мобэй-цзюня: разметавшиеся белые волосы, белая опушка ворота, белая-белая кожа… еще белее, чем прежде, в тон снегу… и неряшливые клочья одежды, тоже смешанные со снегом. Глаза демона были открыты, но выцвели до бледной голубизны, словно потеря крови повлияла на их цвет. Голубые глаза в оправе белых ресниц… как озерцо полуденного неба среди облаков. И яркая синяя струйка из угла бесцветных губ.
Мобэй-цзюня вымело из пещеры, где шло сражение, ударом Юэ Цинъюаня. Так рассказали те, кто присутствовал при бое. Про то, как Шан Цинхуа бросился следом, рассказали тоже. Цингэ помнил, что Повелитель Севера не умеет летать, но, выходит, Шан Цинхуа его все-таки поймал, иначе – с той высоты – даже от демона осталось бы мокрое место…
Но, по-видимому, глава школы не просто отшвырнул противника прочь. Лю Цингэ не доводилось биться с Юэ Цинъюанем сколько-нибудь всерьез, тот всегда отказывался от совместных тренировок… но в деле видеть случалось. И по опыту таких наблюдений следовало предполагать, что у демона сейчас потроха всмятку. Возможно, вперемешку с осколками костей.
Скорее всего, даже это Мобэй-цзюня не убьет, раз уж не прикончило на месте. Но в ближайшие часы он – легкая добыча для любого, кто пожелает украсить свою трофейную головой Повелителя Севера. А Шан Цинхуа… нет, он не совершенно беспомощен, разумеется; при всей нелюбви, при всем раздражении Лю Цингэ уверенно полагал, что хозяин Аньдин способен себя защитить. До некоторой степени. Или – что в ряде случаев то же самое – удрать невредимым.
А вот защитить себя и полумертвого демона… да даже просто поднять этакую тушу… Поймать в воздухе – сумел, но и только. Оттащить в безопасное место и не добить при этом неловким обращением – уже явно не хватало сил.
Сейчас Шан Цинхуа смотрел снизу вверх с откровенным страхом.
У Мобэй-цзюня дрогнули ресницы, губы искривились в безрадостной ухмылке, обнажая кончики клыков. И лишь теперь до Лю Цингэ дошло: он сам и есть первейший кандидат на “желающего украсить свою трофейную головой Повелителя Севера”. И помешать ему Шан Цинхуа не сумеет ни при каких условиях.
Цингэ фыркнул.
– Давай его сюда, – велел он хозяину Аньдина и, не слушая ответного протестующего писка, спросил Мобэй-цзюня:
– Куда тебя отнести? В твои владения не потащу, но если рядом есть укрытие…
Шан Цинхуа подавился воздухом. Демон взмахнул ресницами, и на миг каменное лицо выразило крайнюю степень изумления. А затем он прикрыл глаза, словно сдаваясь боли и слабости, и прошелестел чуть слышно:
– У истока реки… пещера Бирюзовой Тишины…
– Лети вперед, – бросил Цингэ, принимая у Шан Цинхуа почти бесчувственное – и вправду тяжелое, как цельный кусок льда, тело. – Найди пещеру, обозначь для меня вход и сообрази ему постель.
Хозяин Аньдин пробормотал что-то невнятное, зыркнул на Лю Цингэ: тот заподозрил – это была угроза, вероятно, отомстить, если что-то случится с бесценным его демоном, – вскочил на меч и унесся вверх по течению реки Ло.
Прижимая к себе Мобэй-цзюня, Лю Цингэ мысленным приказом вызвал Чэнлуань из ножен и поднялся на него, как на ступеньку. Клинок всплыл на высоту двух-трех человеческих ростов и двинулся над водой вдоль берега. Река петляла, но Цингэ предпочитал лететь низко вместо того, чтобы спрямить путь, двигаясь тропами птиц: еще заметит кто, и гую под хвост вся секретность.
Могучее тело оттягивало руки. Цингэ осторожно извернулся, пытаясь пристроить голову демона к себе на плечо. Тот, казалось, удивленно вздохнул; припомнив, какие у него клыки, Цингэ чуть усмехнулся: да, пожалуй, держать их возле собственной глотки было бы безумием, кабы не то обстоятельство, что под ними вода. Случись что с владельцем меча, на котором они летят, и демон ухнет прямо в быстрину, а выплыть навряд ли сумеет – он и так едва шевелится. Река Ло в этом месте обладала довольно впечатляющей глубиной.
Шан Цинхуа выполнил все распоряжения, можно сказать, идеально: у входа в искомую пещеру полоскалась на ветру алая тряпка – при ближайшем рассмотрении это оказался нижний халат, и Лю Цингэ постарался не задаваться вопросом, носит ли сам Шан Цинхуа красное белье – или для кого он носит его с собой. Внутри обнаружился костер, кипящий чайник, какие-то уже запаренные травы в миске и целый ворох мягкой рухляди, мехов и тканей, похожий на чье-то здоровенное гнездо.
Аккуратно, как только мог, Цингэ сгрузил Мобэй-цзюня на это ложе – тот все равно застонал, сцепив зубы, и взгляд Шан Цинхуа едва не просверлил спасителя насквозь. Знатная благодарность, что и говорить.
Уже выпрямляясь, он расслышал еле различимый шепот:
– Почему?..
Цингэ моргнул. Что за… дурацкие вопросы.
– Потому что могу, – отрезал он. Бросил Шан Цинхуа: “Удачи”, – и улетел, встав на меч еще в пещере. Очень, кстати, интересной, с действительно бирюзовыми стенами, этакими подтекшими, словно кто-то проплавил себе проход в скале, окрасив к тому же породу в совершенно несвойственный ей цвет. Нужно показать Шэнь Цинцю, подумал Цингэ и закусил щеку от внезапно сжавшей сердце тревоги. Повелитель Севера выживет, это точно. Про Шэнь Цинцю… целители уверенно не говорили ничего.
***
Охота не удалась. Семихвостых кротострекоз распугал какой-то более крупный хищник, закусив несколькими: огрызки переливчатых крыльев и кончики хвостов валялись на взрытой земле там и сям. Теперь дней десять нужно ждать, покуда стая осмелится показаться из укрытий, а выкуривать кротострекоз из скальных трещин, где они прячутся, – занятие занудное и неблагодарное. Больше ничего интересного поблизости Цингэ встретить не ожидал и уже собирался улетать, когда вспышка демонического присутствия ударила по нервам.
Он развернулся, Чэнлуань прыгнул в ладонь сам.
Из густой тени деревьев на опушку выступила высокая, мощная фигура.
– Поединок, – произнес Мобэй-цзюнь. То ли спрашивал, то ли предлагал – не понять.
– С какой стати? – Лю Цингэ вздернул бровь. Мало ли, вдруг, выручая демона, он его ненароком оскорбил? Или тот решил довести до конца незавершенный бой во дворце Ло Бинхэ?..
– Просто так. – Демон слегка повел рукой в воздухе. – Потому что можем. Для удовольствия.
Настроение у Цингэ было поганое – и от несостоявшейся охоты, и… в принципе. С тех пор, как Шэнь Цинцю покинул школу ради этого своего… Этого.
Перспектива сразиться с Повелителем Севера… что ж, это был недурной способ развлечься, но что-то царапалось изнутри – что-то неясное, незнакомое. Не позволявшее взять и пойти в атаку с места.
Демон терпеливо ждал.
Цингэ набрал воздуха, еще сам не зная, что будет отвечать, и тут земля под подошвами приметно дрогнула. Раз и другой. Вовсе не похоже на землетрясение.
Прыгнуть на меч Цингэ успел ровно в тот миг, когда под ногами образовалась яма – воронка, стремительно расширяющаяся, поглощая всю поверхность опушки. Мобэй-цзюнь сделал шаг назад, и тут весь край леса, с деревьями и камнями – и с демоном, – поехал куда-то вниз.
– Давай ко мне на меч! – заорал Цингэ. Повелитель Севера ходит тенями, он может просто переместиться…
Только когда Чэнлуань просел в воздухе под тяжестью второго наездника, а белая в синеву, когтистая рука приобняла Цингэ за талию, он вспомнил, что имеет дело с демоном. С врагом. С подчиненным Ло Бинхэ.
– Что там за тварь? – бархатный бас над ухом пустил мурашки вдоль хребта. – Этот Мобэй раньше не видел подобного.
Тварь? А, да. Воронка в земле. И останки кротострекоз…
– Держись, – приказал Цингэ и рванул меч ввысь. Мобэй-цзюнь за спиной пошатнулся, но Цингэ ждал этого и уверенно выправил крен.
Внизу, в гигантской яме, что-то затрепетало, и вверх метнулся исполинский язык. Щелкнул в воздухе – там, где был Чэнлуань мгновение назад, – разочарованно втянулся обратно, и показалась собственно пасть: усаженная по краю мелкими, но в пять рядов зубами-камушками, почти совершенно круглая, размером как раз примерно с опушку.
– Песчаный червь-хамелеон. Не ожидал его тут встретить, высоко для их породы.
– Будешь убивать?
– Нет, – решил Цингэ после недолгого раздумья. – Возни много, пользы от него никакой, и людям он здесь не угрожает.
Демон за спиной согласно хмыкнул.
– Тогда что станешь делать?
Цингэ помедлил. Мобэй-цзюнь не торопил: стоял себе, придерживаясь за его пояс, и только уха касалось мерное прохладное дыхание, да в лопатку еле заметно постукивало чужое сердце.
– Как хочешь драться? – спросил Цингэ. – До первой крови?
– Будет очень быстро, – усмехнулся демон, и этот смешок – легкая дрожь могучего тела – словно искра, упавшая в копну сена, разжег вдруг в груди Цингэ азарт, какого он не помнил… да с юности, наверное, когда пытался добиться поединка от Шэнь Цинцю. – До просьбы о пощаде?
– Не годится. Ни один из нас не попросит. А до смерти… не вижу смысла.
– Мастер Лю прав, – кивка Мобэй-цзюня Цингэ не видел, но почувствовал затылком. – Тогда?..
– До трех ранений, – решил он. И на всякий случай повторил древнее байчжаньское правило: – Руки, ноги, пальцы не рубить, по глазам не целиться, в пах не тыкать, при серьезном ранении сражение останавливать и тащить раненого к лекарям. Уговор?
Демон задумчиво втянул воздух.
– У людей так принято?
– На моем пике так принято.
– …Уговор.
И назойливое царапанье неуверенности пропало.
– Тогда я знаю неподалеку хорошее место для хорошей драки.
Хорошее место почти перестало таковым быть после того, как Бог Битв с Байчжаня и Повелитель демонического Севера трижды сошлись там в поединке. “Дружеском” – Лю Цингэ не сказал бы; все три сшибки он выиграл, но полагал, что часть его победы состояла в неумении Мобэй-цзюня сдерживаться в драке. То есть он старался, и у него получалось, но сил на это уходило чрезмерно много. Сил, и внимания, и соображения.
Девятикратно раненный демон сидел, тяжело дыша, привалившись спиной к чудом уцелевшему валуну. Кровь, покрывавшая его почти целиком, мерцала синим в наступающих сумерках. Глаза тоже неярко светились. Здесь, в невысоких скалах на склоне лесистой горы, это сияние демаскировало напрочь, но Лю Цингэ представил себе, как Мобэй-цзюнь вот так же сидит в снегах и льдах своей родины под лунным светом… да, там его получилось бы выследить разве что по запаху, холодному колкому запаху свежей демонической крови.
– Тебя, может, перевязать? – подумал он вслух.
Повелитель Севера хрипло рассмеялся.
– Все заживет еще до утра. Однако этот владыка признателен за предложение. – Он вдруг коротко выдохнул, мотнул головой. – Думал, все люди… все заклинатели… враги. Потом встретил Цинхуа. Теперь ты. Как… так получается, не понимаю.
Несколько растерявшись, Лю Цингэ повел плечом.
– Я тоже всегда считал, что все демоны нам враги. Большинство и сейчас враги, верно же? – он дождался медленного, тяжелого кивка Мобэй-цзюня. Полдюжины довольно чувствительных порезов и здоровенный синяк на бедре, куда демон ухитрился со всей дури пнуть коленом, неприятно ныли, мешая сосредоточиться на странной светской беседе.
– Лети домой, мастер Лю. Этот Мобэй уйдет тенями.
Цингэ кивнул. Признаваться вслух, что он беспокоится за побежденного противника, было самое меньшее глупо, а скорее – оскорбительно. Но он беспокоился, да, и считал неправильным бросать раненого в одиночестве… пока тот не напомнил, что способен исчезнуть в мгновение ока.
– Сразимся как-нибудь еще?
– Непременно.
– До встречи тогда.
…Брызги синей крови так и не отстирались с рукава. Даже запах остался – зимний, острый, как от первого снега.
Танцуя с мечом на тренировочной площадке, Лю Цингэ воспроизводил в памяти движения Мобэй-цзюня. Шаги, немыслимо быстрые для такого здоровенного бойца повороты, переходы сквозь тени. Демон – пока еще – не умел биться ради развлечения, беречь соперника, и было заметно, чего именно он не позволяет себе сделать в притворной схватке. Следовало вычленить это не-сделанное, представить… придумать достойный ответ.
Демоны остаются врагами. Мобэй-цзюнь – подданный Ло Бинхэ. В любой миг дружеский бой может превратиться в битву насмерть. Надо понимать, чего ждать от противника.
Хорошо бы сразиться с ним еще хоть раз вот так же – по правилам.
Хорошо бы, чтобы не по правилам – никогда не случилось.